|
— Доктор, я буду жить?
— А шо, без этого никак?
Отец Леви говорит своему сыну:
- Мойша, посмотрите на эти мозолистые руки! Этот человек совсем не хочет работать головой...
Звонок в семье Эдельштейнов.
— Алло, мама, здравствуй. У меня хорошие новости.
— Да, дорогой?..
— Вы с папой всегда беспокоились по поводу моей склонности к гомосексуализму. Так вот, у меня теперь очаровательная девушка...
— Да, как славно! Но... Наверное, она не нашей национальности?
— Нет, она из хорошей еврейской семьи.
— Ну, наверное, бедная, как церковная мышь?
— Нет, семья с Беверли-Хиллс, очень обеспеченная. Ее зовут Моника Левински.
Мать (после паузы):
— Сынок, а с тем симпатичным негром ты окончательно расстался?
Маленького Мойшу Рабиновича выгнали из еврейской школы за неуспеваемость и плохое поведение. Перевели в другую, тоже еврейскую. Через пару месяцев выгнали и оттуда по тем же причинам. Перевели в другие — аналогично. Через некоторое время в городе не осталось еврейских школ, и Мойшу перевели в католическую. Через неделю вызывают отца и говорят ему, какой хороший у него сын, как хорошо он учится и что он вообще — самый лучший ученик школы и тому подобное. Отец по возвращении домой в недоумении спрашивает сына:
- Мойше, что с тобой произошло? Тут мне говорят, что ты лучший ученик, не хулиганишь и так далее. Что с тобой они сделали?
- Понимаешь, папа, в первый день, когда я пришел в эту школу, какой-то человек в черном повел меня в какую-то темную комнату, показал мне мужика, распятого на кресте, и сказал: «Мойше, смотри — это Иисус Христос. Он тоже был евреем». И я понял, папа, что тут не повыпендриваешься.
Поляк приходит в костел на исповедь и говорит священнику:
— Пан ксендз, я согрешил.
— В чем заключается грех, сын мой?
— Я обманул еврея...
Ксендз после короткого раздумья:
— Это не грех, сын мой. Это чудо!
— Что это была за станция?
— Одесса.
— А почему мы так долго стояли?
— Тепловоз меняли.
— Меняли? А на что?
— Как «на что»? На тепловоз!
— И что, поменяли?
— Да!
- Так на так?! Не-ет, это была не Одесса!
— Диночка Исааковна, я вас поздравляю с днем рождения и желаю всего-всего самого-самого!
— Спасибо, дорогая! Ведь никто меня не поздравил, ни одна сволочь, кроме тебя!
— Сарочка, золотце, ты не хочешь нам что-нибудь спеть?
— Но, Абраша, гости уже собрались уходить.
— Мне кажется, они что-то не очень торопятся…
Приходят как-то к Рабиновичу из компетентных органов с обыском. И говорят: «Мы знаем, что у вас что-то есть. Сам отдашь или будем искать?» Рабинович отвечает: «Ищите». Ребята перерывают всю квартиру, но ничего не находят. Но замечают под паркетом нечто подозрительное. Следует вопрос: «Сам вскроешь или как?» «Вскрывайте», — пожимает плечами Рабинович. В считанные минуты паркет отдирается от пола и глазам удивленных комитетчиков предстает огромных размеров ржавая гайка, намертво прикрученная к полу. «Ну что, — спрашивают, — сам открутишь нам открутить? Рабинович: «Откручивайте». С огромным трудом, вспоминая все богатство русского языка, затратив уйму времени, комитетчики таки откручивают заржавевшую гайку, под которой в полу обнаруживается отверстие, виден свет и слышен шум. «Что там такое?» — спрашивают гэбэшники. Внизу — филармония, — говорит Рабинович, — а на гайке люстра держалась».
Сказано в Писании: «Золото принадлежит мне и мне принадлежит серебро». Вот я и попросил у Бога: «Если все золото и серебро твои, что для тебя, Господи, какие-то 10 тысяч?! Одолжи мне их только на один день».
— Почему же только на один?
— Потому что один день для Бога — это все равно, что тысяча лет. Ибо сказано в Писании: «А тысяча лет для тебя — день вчерашний».
— И что же Бог тебе ответил?
— Велел подождать до завтра…
Поспорили пастор с раввином, чей Бог сильнее
— Мой сильнее, — говорит пастор. — Вот плыву я как-то на корабле, и вдруг — шторм. Я взмолился Богу и он сделал так, чтобы вокруг была буря, а там, где мы плыли — полный штиль.
— Это что! — возразил раввин. — Вот иду я как-то в субботу по улице и вдруг вижу на дороге кошелек. А в субботу поднимать его нельзя. Я помолился, и Бог сделал так, что вокруг была суббота, а там, где я стоял, — четверг!
Цадик с шамесом идут по местечку. Откуда-то с громким лаем выбегает собака. Цадик пускается наутек.
— Ребе, — урезонивает шамес, — зачем нам бежали Ведь Талмуд говорит, что собака не тронет ученого человека.
— А ты уверен, что эта собака читала Талмуд?
Иисус, Моисей и Бог-отец играют в гольф. Моисей бьет по шарику, и тот падает в океан. Моисей делает шаг, воды расступаются, Моисей бьет второй раз, и шарик попадает в лузу. Бьет Иисус, шарик опять попадает в океан, но Иисус проходит по воде, как по тверди земной, делает второй удар и попадает в лузу. Бьет Бог — в океан. Там шарик съедает рыбка, рыбку подхватывает чайка, на чайку нападает коршун и несет ее в сторону лузы, коршун пролетает над лузой, гремит гром, молния ударяет в коршуна, чайка от испуга открывает рот, и шарик попадает в лузу. Иисус:
— Папа, бросьте свои еврейские штучки и играйте по правилам
Спускается Моисей с горы, несет скрижали, подходит к толпе ожидающих его:
— Евреи! У меня для вас две новости. Хорошая новость — сторговались на десяти. Плохая — прелюбодеяние вошло...
— Почему семерку пишут с горизонтальной черточкой посередине?
— Потому что когда Моисей сошел с горы Синай, начал читать народу десять заповедей и дошел до седьмой «Не прелюбодействуй», все закричали хором: «Зачеркни семерку, зачеркни!»
— Скажите, ребе, а в субботу с парашютом прыгать можно?
— Прыгать можно, но парашют открывать нельзя.
— Ребе, у моего сына запор! Что же мне делать? Посоветуйте, ребе.
— Читай ему псалмы.
Через две недели:
— Ребе, мой сын простудился. Что же делать? Как мне его лечить?
— Читай ему псалмы.
Ребе, а разве псалмы —- это не слабительное?
Молодой журналист прибыл на работу в Иерусалим и снял квартиру с видом на Стену Плача.
Каждый день он видел старого еврея, который приходил туда молиться.
Однажды, не выдержав, журналист спустился к стене и спросил у старика:
— Вы приходите сюда каждый день, и вот мне интересно — с каких пор вы начали сюда приходить и о чем вы так энергично молитесь?
— Впервые я пришел сюда 25 лет тому назад, — ответил старик, — по утрам я молюсь за мир во всем мире, за братские отношения между людьми.
Потом я иду домой и после чашки чая возвращаюсь и молюсь за искоренение всех недугов и болезней на нашей Земле.
Журналист потрясен:
— И как вы себя чувствуете после 25 лет ежедневных молений?
— Как? — ответил старик, — да как со стенкой разговариваю...
Еврей в синагоге:
— Господи, что делать? Мой сын крестился.
Голос сверху:
— И у меня та же проблема.
— Жора, вчера я видел, что у дома, где живет теща, стоял катафалк. Вас что, можно поздравить?
— Ой, о чем вы?! В том доме триста квартир, это ж такая лотерея!..
Умер старый Рабинович. Вскрыли его завещание, читают: «Дочке моей, Сарочке, оставляю 100 тысяч долларов и дом. Внучке моей, Ривочке, оставляю 200 тысяч долларов и дачу. Зятю моему, Шмулику, который просил упомянуть его в завещании, — упоминаю: привет тебе Шмулик!..»
Судья:
— Вы утверждаете, что ваш муж, который еле стоит на костылях, вас избил?
— Видите ли, до того, как он начал меня избивать, еще не стоял на костылях.
— Это отдел снабжения православной церкви?
— Да.
— Позовите, пожалуйста, отца Гинзбурга.
В магазин приходит маленький Мойша. Протягивает банку продавщице.
— Мне 3 литра меда.
Та наливает полную банку.
— А папа завтра придет и заплатит.
— Ну, нет, — забирает у него банку продавщица и выливает обратно мед. Мойша выходит на улицу и заглядывает в банку:
— Папа был прав, тут хватит на два бутерброда.
Еврей на такси подъезжает к своему дому. Выходит из машины и начинает судорожно искать по карманам кошелек. Говорит:
— Надо посмотреть в салоне, наверное, пока я сидел в машине, он из кармана выпал…
Таксист тут же срывается с места и исчезает в неизвестном направлении.
Еврей:
— Надо же, а Моня прав, это таки работает!
|
цитировать
