|
Мини-рассказ Олега Дивова. Братья диво-фанаты, ловите:
Полтора енота.
[Здесь и далее под «енотом» понимается енотовидная собака. Настоящих енотов-полоскунов у нас не водится.]
Чем деревня хороша. У вас, небось, в мусорном ведре зверя крупнее таракана не сыщешь, а у меня на помойке – Йож жирует. Временами он там даже орудует. Того и гляди, зверствовать начнет.
И тут Иван приходит, а с ним сибирский лайк по кличке Шор. У Ивана манера давать своим лайкам, вывезенным из-под Лабытнанги, туземные имена. Предыдущий, серый, Урман был, а этот, рыже-коричневый, Шор. Тоже душегуб отпетый. Хорошо натасканный охотник-универсал. Руками не трогать.
- Назад пойдешь, — говорю, — в ивняк не суйся. А то у меня там на помойке Йож жирует. А я ёжиков люблю.
- О-о, а как этот их любит…
Познакомился я с Шором давно и, что называется, на контрасте. Вот представьте. Выхожу утром на крыльцо, а в огороде пасется хаски редкой красоты. Выставочного практически дизайна. Я этого кренделя видел издали один раз. Но спокойно цап его за ошейник — и веду через всю деревню к хозяевам...
А назавтра, тоже утром, приперлось это. Волоча за собой поводок. Первым делом оно задрало лапу на розовый кустик, потом наблевало в грядку с морковкой, а когда я спросил: чувак, ты не много на себя берешь? – ответило матерно.
И, знаете, не возникло мысли навернуть его поленом. Потому что быстрый зверь пришел. Либо я его с первого удара поленом – в нокаут, либо будет свалка, и этот меня с ног до головы распишет прежде, чем я его хотя бы относительно придушу. Рабочая собака, у нее все ходы записаны.
Тут Иван прибежал.
- Остановился, понимаешь, пописать… У-у, зараза!
Схватил пса за шкирку и давай его поводком по заднице охаживать. Как сидорову козу практически.
А псина весьма привлекательная. Натуральная промысловая лайка, очень сухая, чуть растянутого формата – хоть рисуй с нее эталон породы. Морда умильная, глаза живые. Но, блин, не московский плюшевый хаски, а, повторюсь, рабочая собака. Выпусти ее против городской кавказки – два раза подумаешь, на кого ставить. Против немки-то понятно, на кого.
- Вань, — говорю, — ты если дальше к реке – верхом иди. А то у меня на помойке аж четверо ежей вчера из-за арбузной корки подрались. А я ёжиков люблю.
- О-о, а как этот их любит…
Так и познакомились. Ну, в общем, Шор и Шор. Хозяина боготворит, членов его семьи терпит (некоторых с трудом), прочую живность либо сходу запугивает (собаки, люди), либо уничтожает (все остальное). На моей памяти был укушен в морду гадюкой и жестоко изранен пчелами. Пчел с тех пор не любит. Зато любит ловить низколетящих комаров. Жрет ежей и потом долго плюется иголками.
Монстр.
Ну и, значит, в этот раз Иван с ним приходит, монстр на поводке. Привычно лапу на розовый куст задрал. Заматерел, семь лет уже, мужчина в самом расцвете.
- Как, — спрашиваю, — этот?
- Да как обычно. Ездили зимой на охоту, двоих погрыз. Я им, главное, объяснил: собака нормальная, только руками не трогайте. А они… Эх. Сижу в избушке, чай пью, в окно поглядываю. Топает мужик с охапкой дров, неподалеку Шор в снегу валяется. Мужик кладет дрова! — и идет этого гладить. Я толком дернуться не успел, уже телогрейка вместе с рукой – насквозь. Спрашиваю: зачем тянул руки, тебе ж объяснили? А тот в ответ: понимаешь, ну он так валялся, так валялся…
Шор догадывается, что это о нем, и тычется хозяину носом в ноги.
- У-у, зараза… С волком тут пообщался вплотную.
- Жертв и разрушений нет, как вижу.
- Только порвался енот.
- ???
- Весной было. Мы с утра двинули вдоль берега на Камушки, а там, знаешь, бурелом. Шор вперед убежал. Слышу писк: енота задавил. Прихожу – точно. А от деревни всего ничего отошли, не буду же я с енотом таскаться, он тяжелый, зараза. Думаю, повешу-ка его на дерево пока. Шор опять вперед убежал. Ну, сколько я того енота вешал, минуты три-четыре. Опять слышу писк. Следующего придавил…
- Сколько тут живу, ни одного не встречал, хотя все говорят, что их полно.
- Ты просто туда не ходишь — они пасутся вдоль берега озера, в камышах, их легко застать поздно вечером и рано утром… Ну, в общем, иду на звук. Продираюсь сквозь заросли, выхожу на полянку и обалдеваю. Я раньше волка так близко не видел. В смысле, живого. Неподстреленного. А тут… Вон как до той грядки. Метра два с половиной. Стоит волк, держит за шкирку енота. А напротив Шор – и вцепился еноту в задницу! Оба уперлись всеми четырьмя лапами, тянут каждый на себя и пыхтят только. Похоже, волк енота задавил, а тут мой приперся и решил себе забрать.
- Крупный волк?
- Да нет, такой же примерно, только очень тощий… Я стою, как дурак, ничего подобного не ждал, ружье поперек спины висит, в стволах вообще «семерка». А эти все енота поделить не могут, на меня ноль внимания. Пыхтят и дергают. Дай, думаю, стрельну все-таки. Чтобы проявили хоть какое-то уважение. И только я за ружьем потянулся, тут раздается громкое ХРЯСЬ! – и енот рвется пополам! Волк со своей передней половиной как дернет в кусты – и исчез. А Шор задницу выплюнул – и за волком… Я его только через два часа встретил, на половине пути вдоль озера. Очень довольного, правда, уже без волка и без той половины енота – не знаю, куда делись...
- Ну и ну.
- Вот. Так мы с ним и добыли полтора енота… Угу, зараза, это мы про тебя… Не толкайся, сейчас пойдем.
- Слушай, забыл совсем. Твоя дочь хочет, чтобы я ее испортил.
- ???
- Да я случайно проболтался, что у меня есть словарь английских ругательств на пятнадцать тысяч выражений. Требует показать.
- Ну, чего теперь поделаешь…
Так и живем.
|
цитировать
.
, или Вы кошек не умеете готовить
Пуся была мелочной и мстительной. Мелисса, зная, что она сидит в засаде, чтобы укусить меня за какую-то мою провинность, никогда ее не выдавала. Но и позволить такого не могла, поэтому ложилась так, чтобы встать в самый последний момент и подставить свой бок. А когда я Пусю наказывала, страдала так искренне, что этой негодяйке многое "сходило с лап".
.