Тема «Творчество фантлабовцев.»

Вы здесь: Форумы fantlab.ru. > Форум «Другие окололитературные темы» > Тема «Творчество фантлабовцев.»

Творчество фантлабовцев.

Страницы: 1 2 3...107 108 109 110 111...201 202 203 🔍 поиск написать сообщение

автор

сообщение

философ

23 октября 2011 г. 02:25

цитировать | [ ]

- Цикл закончился, дорогая! — воскликнул Михаил. — Ты снова здесь, с нами; о, сладостный миг встречи!
Девушка медленно обернулась.
Я, помнится, подумал в тот момент: нет, так не бывает, такого быть не может; от существа, сидевшего на скамейке, пахнуло вдруг такой чуждостью, такой ужасной инаковостью — что даже мысль о том, что оно существует в одной реальности с нами, была совершенно нестерпима.
- В-вера, — запинаясь, произнес я.
Я хотел назвать ее имя громко — чтобы оно стало обращением. Но получился жалкий шепот; никто не услышал его, кроме меня самого.
А потом я разглядел лицо девушки.
- Ты так прекрасна! — Михаил не терял времени даром; он ловко перемахнул через ограду и приблизился к девушке. — Как давно я ждал твоего возвращения!
- Я вас не понимаю, — сказала девушка.
Это была не Вера. Даже голос не тот; лишь услышав ее тембр (совсем иной), я успокоился окончательно.
Кажется, я сильно вспотел тогда. Пот быстро остывал на ветру. Я поежился — но не от страха, от холода. А еще от стыда. Нашел кого бояться... Кладбищенской девушки.
- Кто вы? — спросила девушка.
Михаил немного растерялся и перешел на "вы".
- Я ваш муж, — сказал он.
- Понятия не имею, кто мой муж, — ответила девушка, — но уж точно не вы.
Михаил запрокинул голову. Я видел, как бьется его кадык — словно Михаил пьет что-то маленькими глотками; звучал низкий, противный хрип.
- Вы, вы вышли из тьмы могильной! — заявил наконец Михаил, встряхнув головой. — Значит, вы моя жена. В вас кости Веры. Вы как, не осознаете этого?
- Нет, — девушка устало вздохнула. — Слушайте, если вам нетрудно... Уведите меня отсюда. Мне дурно.
- Конечно! — встрепенулся Михаил. — Ведь вы только вылупились из куколки, бабочка моя. Сейчас я...
Он подхватил слабеющую девушку на руки — и, легко перешагнув через ограду, направился к даче.
Я двинулся за ним, пребывая в полной растерянности.
- Михаил, — начал я, но он сделал жест: мол, замолчи.
Девушка спала. В лунном свете лицо ее казалось... нет, не мертвенно-бледным. Скорее, цвета слоновой кости; этот цвет, конечно, неживой — однако выглядит он приятно. Также и лицо кладбищенской девушки: не вполне нормальное, но глаз не оскорбляет.
- Это тебе, — сказал Михаил.
Он, оказывается, разжал кулак девушки; там была куколка насекомого — похоже, пчелы или осы.
- Подарок от Веры, — объяснил Михаил.
Я не стал спорить. Для этого я был слишком измучен.
Мы шли по ломкой траве, и я думал, как бы защитить Вику от... от беды — неясной, неосязаемой, но вполне реальной. Я думал, в общем. Ответа я не нашел.

Куколку я поставил в банку и накрыл крышкой. Через два дня оттуда вылупилось странное существо — нечто вроде маленького человечка, с прозрачными крыльями и серебристой кожей. Человечек родился недоразвитым. Его ножки и ручки были чрезмерно короткими и больше походили на ласты; уродливая голова лишена была глаз; из впалой груди беспорядочно торчали голые ребра. Человечек прожил около часа, затем околел. Позже Оксана (так, оказывается, звали кладбищенскую девушку) объяснила мне, что я зря поставил банку на свет — куколкам он вреден.

философ

23 октября 2011 г. 02:29

цитировать | [ ]

цитата Линолеум
Так может стоит начать?

Хорошо, я попробую. Но за результат не ручаюсь.

новичок

23 октября 2011 г. 06:26

цитировать | [ ]

Рахметов попробуйте. Трэш и угар со временем утомляет, как читателя так и писателя.

философ

29 октября 2011 г. 19:35

цитировать | [ ]

В буддийском храме Тайсоджи, в разных концах кондо, стоят статуи Джиджо и Эммы. Эмма, жестокий повелитель ада, питается сочной человеческой мякотью; Джиджо, добрый бог, предпочитает человеческие соки.
Известна одна история. Женщина, Садаёши Сога, занималась разведением шелкопряда; она собирала тугие коконы, ставила в печь и нажимала нужную кнопку — полусозревшие бабочки умирали, а шелк в коконах становился нежнее. Занималась этим сороколетняя Садаёши с юности; профессию она унаследовала от матери.
Посетив как-то Тайсоджи, Садаёши решила, что богу Джиджо холодно (была зима, и мокрые лужицы устилали асфальт); она связала из шелковых нитей шапку и накрыла ею макушку бога. Сказала при этом:
"Будь я богата, сплела бы для вас хорошее самуе. Но увы! Я слишком бедна".
И, поклонившись, она ушла. Шапка недолго оставалась на теле бога; к вечеру ее нашли и выбросили монахи.
Садаёши умерла, когда ей исполнилось пятьдесят. Сразу она попала в ад, предстала перед великим богом Эммой; Эмма сказал, что она, убивая шелковичных червей — не раз и не два, а регулярно, с ужасающей постоянством — презрела закон Будды; и будет за это наказана. К концу речи Эмма уже кричал, шипел, лязгал клыками; он схватил перепуганную Садаёши, изломал о колено — и бросил в чан с расплавленным металлом.
Появился Джиджо. Заметив, как бьется в чане Садаёши, он спросил:
"Кто это?"
"Та, кто противна мне", — ответил, тяжело дыша, Эмма.
"А, вот как", — сказал Джиджо, поправил шелковую шапку, сползшую набок, и отправился в мир людей; там он играл, веселился и пил до появления отрыжки горьковатый человеческий сок.
А Садаёши, поварившись немного в чане, стала хрусткой и аппетитной; бог Эмма с удовольствием разжевал ее тело, а после сказал:
"Даже кошка, если её три года кормить, не забывает добра."

философ

30 октября 2011 г. 16:51

цитировать | [ ]

"Мой кабинет, — говорила мать, — мой кабинет, мой стол, мое пресс-папье; автоматическая ручка с подогревом для пальца, тоже моя; моя урна, мой кактус, моя статуэтка; смотри, это статуэтка Будды Шакьямуни, сработана из латуни с легкой примесью алюминия. Знаешь, кто такой Будда Шакьямуни? Это принц неведомой страны, великий и падший, что достиг просветления; имена его — Сугата, что значит "Правильным путем идущий"; Джина, что значит "Одержавший победу"; Татхагата, что значит "Ушедший"; Бхагаван, что значит "Господин порока"; также Верховный Будда и Пробудившийся. У него — тысяча рук и всего одна голова, исполненная злых мыслей; щупальцами оброс рот его, когтисты пальцы его, хорошо развиты плавники его, рельефен пресс его, весь в кубиках; возлежит он на дне морском, окруженный русалками, и питается кровью кашалотов, и давит пальцами кальмаров, и поет, и песни его рвутся вверх, в небо, в космос, и достигают ушей Тех-Кто-Слышит, и отвечают ему, и перекличка идет, и азбукой Морзе перекличка идет, и по социальным сетям общение идет, и отвечает Господь наш, по головам идущий, Господину иному, и поют они; и верные ученики записывают песни эти, и на плеер скидывают, и слушают потом в метро, и наслаждаются, и достают автоматы, удобные, очень удобные, и стреляют, и кровью горячей поливают алтари поездов. И вера святая преумножается. Аминь".

философ

30 октября 2011 г. 16:52

цитировать | [ ]

Вот, собственно. Все серьезно, без мелодрамы. Serious business.

новичок

30 октября 2011 г. 22:40

цитировать | [ ]

а ведь хорошо

магистр

30 октября 2011 г. 23:25

цитировать | [ ]

Хорошо!
Впрочем, я и не сомневался.

магистр

30 октября 2011 г. 23:33

цитировать | [ ]

Здесь, видимо, необходимо сделать маленькое отступление. Я перехожу к той части моего рассказа, которая любому нормальному читателю должна показаться форменным бредом или, в лучшем случае, выдуманной мистической историей. К сожалению, историю эту я не выдумал, чему доказательство (страшное доказательство) – не просто могила моего приятеля Михаила К. (в конце концов, все мы смертны), страшное доказательство – это левый ботинок Михаила, положенный в гроб – все, что удалось найти после того, как это произошло… Что же касается бреда… Я сам много об этом думал потом. Как могло случиться, что я, который даже фантастику никогда не читал, не читал даже Брэдбери или Азимова, что уж говорить о всякой там мистике – из этого жанра я и фамилии писателей, кроме Стивена Кинга, ни одной назвать-то не могу; я – убежденный материалист, человек, который не верит даже в творческое вдохновение, не говоря уже о каких-то более сомнительных с точки зрения материализма вещах; я воспринимал все происходящее вокруг меня (что касалось той части моей жизни, которая была связана с Михаилом и Оксаной) не то чтобы как обыденность, но без большого удивления? Словно случилась, не заметно для меня, некая подмена и я каким-то образом очутился в мире другого человека. То есть, мир-то вокруг был, разумеется, тот же, но увидел я его глазами другого человека. Бумажными глазами Михаила К... Впрочем, это тоже бред. Но правдоподобного, реального (от слова реальность) объяснения моему нормальному (от слова норма) отношению ко всем тем невероятностям, которые последовали после того, как мы повстречали Оксану, я так и не нашел.

Оксана жила недалеко от Казанского вокзала. (Это выяснилось на следующий день, когда мы приехали все вместе в Москву на электричке). Как она оказалась в деревне без малого за сто километров от города, очутилась на кладбище, почему Михаил искал на деревенском кладбище Веру – ответов на эти вопросы я не знаю, ни Оксану, ни Михаила об этом не спрашивал – знал, что понесут очередную пургу, которая все равно ничего не прояснит. Я вообще старался в то время не задавать лишних вопросов; боялся; но боялся не за жизнь свою – боялся, что перестану воспринимать происходящее нормально, а это уже действительно могло быть опасно. Но и выйти из игры я не стремился…
Когда Михаил как-то раз позвал меня составить ему компанию (он собирался в гости к Оксане), я охотно пошел с ним. Дом был старый, довоенный, мы поднялись на второй этаж, Оксана открыла нам тяжелую дубовую дверь.
- Проходите. Я очень рада, что Михаил сегодня не один.
Мы прошли в огромную (не только по площади, но и по объему) комнату, прямо посередине которой стоял стеклянный куб высотой метра два, на каждой стороне которого были расположены круглые окошечки (или люки) – такого размера, чтобы в них можно было просунуть руку. Внутри стеклянного куба стояла глиняная имитация какой-то башни, наподобие тех, которые можно увидеть в больших аквариумах в зоологических магазинах. Внизу был постелен дерн, на дерне – разбросанные в живописном порядке камни и камушки, ванночки с водой, крошечные японские деревца... и маленькие человечки с крылышками, которые сидели, лежали, ходили, взлетали (их крылышки при полете сливались в единый контур, как у колибри или стрекозы), приземлялись. Никакой одежды на человечках не было, лежали и сидели они прямо на дерне или камнях; пили, зачерпывая воду ладошками.
- Они разумны? – спросил я, надеясь услышать «нет» (не хотелось думать, что я погубил разумную жизнь).
- Нет, — ответила Оксана. – Хотя, как сказать. Неандертальцев можно назвать разумными?
- Не знаю – я не специалист в этом вопросе. Но ты сама как к ним относишься: так, как обычно люди относятся к рыбкам в аквариуме, или как-то иначе?
- А для чего обычно люди держат рыбок в аквариумах?
- Не знаю – для красоты, наверное.
- Тогда – как-то иначе.
- И для чего же ты держишь их в этом кубе?
- Для удовольствия.
Оксана открыла круглое окошечко, неуловимым для глаза движением руки выхватила из куба пролетающего вблизи люка человечка. Человечек пискнул, словно котенок – и затих. Оксана повернулась ко мне; медленно поднесла руку ко рту. Раздался хруст – но не звонкий, как хруст разгрызаемой мозговой косточки, а мягкий, влажный хруст – наподобие того, который можно слышать, когда кошка ест выловленную втихаря из аквариума рыбешку. В левом уголке Оксаниных губ проступила капелька цвета человеческой крови… Я отвернулся.

философ

31 октября 2011 г. 01:08

цитировать | [ ]

Линолеум
Но... я это, шутил насчет сириус бизнеса. Это ведь такой же трэш и угар, как и раньше.
Almeg
Мне как-то приснился сон. Он был длинный, составной (три или четыре части) и, скажем так, страшноватый. Там было убийство Цезаря (он обитал на заднем дворе) лопатой, мой младший брат-растение (в конце я, ревнуя брата-растение к родителям, выбросил его в деревенский туалет), собака, шагавшая на человеческих ногах и прочие "веселые" штуки. Но самой запоминающейся деталью были они — эльфы, развившиеся из опарышей; опарыши приползли из пресловутого деревенского туалета. Как вам такая деталь? :-)))

философ

31 октября 2011 г. 01:13

цитировать | [ ]

А вот, полный трэш, угар и содомия. С суперспособностями и женщинами-священниками. Первая глава книги, которой, мне кажется, не стоит писать.

скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)

Фу, слово "скользкие" написал с ошибкой. Позор мне.

магистр

31 октября 2011 г. 18:47

цитировать | [ ]

цитата Рахметов
эльфы, развившиеся из опарышей; опарыши приползли из пресловутого деревенского туалета. Как вам такая деталь?

Намекаете, что я про копрофагию написал?
А че, нормальная тема. Для нас, извращенцев, не хуже прочих :-)))

философ

1 ноября 2011 г. 23:32

цитировать | [ ]

цитата Almeg
Намекаете, что я про копрофагию написал?

Нет. Это я хочу про копрофагию написать. 8:-0

Вы, кстати, будете в ФЛР-4 участвовать? Было бы интересно.

магистр

1 ноября 2011 г. 23:52

цитировать | [ ]

цитата Рахметов
Вы, кстати, будете в ФЛР-4 участвовать?

Надеюсь буду. Во всяком случае, пока собираюсь.

философ

6 ноября 2011 г. 16:03

цитировать | [ ]

Рецепт простой: взять трех мышей,
Взять петуха, взять жабу и корону,
Все размолоть, смешать,
Добавить бы костей,
Взять труп — желательно, не свой,
Взять темные желанья,
Соединить — получится голем.
Что сделал я?
Есть мир иной; к нему я обратился,
Чтоб получить свою жену,
Из Веры я создал иное существо,
Соединявшее и тьму, и свет презлой,
Три трупа взял я — труп Веры,
Мною же убитой,
Труп матери своей (бедняжка мать моя!)
И труп чужой, не знаю уж какой,
И все смешал.
Оставил я... на год, на два, на три
Свое творенье дозревать,
И вот она восстала.
Понадобился год; все остальное время,
Оставленное мной,
Было излишне.
Оксана — пигмалионово творенье — родилась,
И, лишенная поддержки, стала выживать
В безумном мире без меня.
Но я пришел, спустя года, и...
Ну, клево, что я могу сказать.
Эксперимент удался.

Звучит странно. тем более что Оксана (чью фамилию — Р. — я называть не стану) изложила совсем иную версию. Она сказала, что родилась в советские годы, когда молодежь пила еще газировку из автоматов, а в Афганистане стояли войска братской помощи угнетенным народам. "Ложные воспоминания", — заявил Михаил; Оксана яростно протестовала против такой трактовки. Несчастных фей (так я назвал крылатых существ) она ела, чтобы не набрать ненароком лишний вес; ведь феи — не особо калорийны, и при этом питательны.
- А люди калорийны? — спросил я у нее.
- Понятия не имею, — ответила Оксана.
И добавила:
- Я их еще не пробовала.

Мне подвернулся шанс встретиться с Викой; и я им, конечно, воспользовался — я хотел предупредить ее о (странных наклонностях Оксаны) возможной склонности Михаила К. к измене.
- А, вот к кому он постоянно ходит, — сказала Вика. — А я-то думала, у него проблемы с законом...
Говорила она, как всегда, медленно и будто бы с трудом. Голос бесконечно усталой женщины. Мы сидели с ней на скамейке в парке; двухлетняя Маша весело носилась по асфальту, распугивая голубей.
- Что будешь делать? — спросил я.
- А что я могу? — спросила она в ответ. — Поживем — увидим, может, она хорошей женщиной окажется... Пригласить ее, что ли, на ужин?
- Вика, — сказал я, — послушай. Давай уедем. Я, ты и Маша. Просто уедем. Хотя бы на месяц. Пока не утрясется все.
- Я и ты? — подняла бледные брови Вика. — Причем здесь я и ты? Ты езжай, тебе отдых не помешает, ты усталый такой на вид... Я же останусь. Мише я нужна, вот... И должна же я познакомиться с этой Оксаной?
Внезапно в голосе ее промелькнули иные, странные нотки.
- Она наверняка хорошая женщина, — сказала Вика, глядя в багровеющее небо. — Вот бы с ней познакомиться... познакомиться поближе. Как можно ближе.
Тут ногти ее впились в ладонь, оставляя алые полумесяцы; и я с тоской вдруг осознал, что Вика — несмотря на всю свою примороженную меланхоличность — готовится уже вступить в бой. И мне стало дурно при мысли о том, что Вика — а это несомненно случится — встретится с Оксаной Р., любительницей малокалорийной пищи.

философ

6 ноября 2011 г. 22:26

цитировать | [ ]

История с Миядзаки

Отец Юсуке умер из-за Миядзаки. Того самого Миядзаки, который похож с виду на доброго уродливого пришельца. Миядзаки снял фильм под названием "Мой сосед Тоторо"; именно так он и убил отца Юсуке. Произошло все достаточно быстро, за 88 минут — именно столько длится фильм; на последних секундах сердце Мицуи Акито, отца Юсуке, и перестало биться. Все было так: Мицуи-старший, любитель анимации, пошел в кинотеатр — чтобы увидеть новый фильм Миядзаки (отца Наусики и Лапуты) на экране. Поначалу все шло хорошо. Тоторо, который сосед, произвел на Мицуи-старшего благоприятное впечатление — милая зверушка, и девочки-героини милые, и лес милый, и даже проблемы милые; милый фильм, иначе говоря. Мицуи-сан жевал соленый попкорн, смотрел на экран (сам он сидел во втором ряду) и думал, как бы лучше пересказать содержание фильма Аяке, а также годовалому Юсуке; он подбирал уже нужные выражения — например, "решительный шаг вперед", или "анимация высшего качества", или "шикарное небо, с проводами". И тут прозвучала опасная музыка — из тех, что берут низкочастотным звуком; музыка неприятная, музыка тревожная. Мицуи-сан поднял глаза на экран (он, предчувствуя уже хэппи-энд, начал отвлекаться) — и сердце его гулко забилось; забилось, чтобы остановиться вдруг на титрах.
Тоторо — с девочками — уходил в закат. Милая сцена, как и все предыдущие; однако, приглядевшись, можно было заметить нечто странное. Спину Тоторо, мохнатую, широкую, рассекал страшный шрам, чем-то напоминавший рот. Он шел наискосок, от левого его плеча до правой ноги (бедер у Тоторо не было). Музыка становилось все более тревожной. Камера дернулась вдруг — и остановилась на придорожном камне. Камень и камень. Он отбрасывал тень — длинную, закатную. Ничего необычного; но здесь камера передвинулась вправо — и стало заметно, что и главная героиня, и сестра ее теней не отбрасывают. Музыка потеряла всякий намек на мелодичность; казалось, идет беспорядочный набор — очень неприятных — звуков. Камера дернулась еще раз, очень резко; и мы вновь увидели спину Тоторо, только с другого ракурса. И стало видно, что не шрам у него на спине, а громадный рот, с толстыми желтыми зубами и ало-черными, как у собаки, деснами. И меж зубов, в самом углу рта, зажата была детская ладонь; все пальцы перебиты, большой — отогнут, и с него капает лениво кровь. Тоторо шевелит плечами — и страшная пасть приходит в движение; ладонь проваливается в ее глубину. Музыка, наконец, замолкает; и всплывают неторопливо белые титры.
Люди в кинотеатрах молчали, шокированные; и многие, включая отца Юсуке, этой шутки режиссера не оценили. Собственно, не оценил ее и сам Юсуке. Узнав, как именно умер его отец, он сказал матери:
- Убью урода.
И поехал в Токио.
Было ему шестнадцать лет; а еще была у него металлическая дубинка и большой, раздвижной костыль — достался в наследство от отца.
Найти Миядзаки не удалось; а за то время, что Юсуке посвятил его поискам, все деньги сожрал ненасытный Токио. И пришлось Юсуке вернуться домой — без щита, и без денег.
- Дурак, как и отец твой, — сказала Мицуи Аяка, и дурак Юсуке, несмотря на свою глупость, с ней согласился.

авторитет

6 ноября 2011 г. 23:33

цитировать | [ ]

Гм, а любопытные истории. Причем обе )
Хорррошее творчество

философ

7 ноября 2011 г. 00:16

цитировать | [ ]

Каллипсо
Еее, спасибо.

авторитет

15 ноября 2011 г. 10:47

цитировать | [ ]

Я опубликовал рассказы двух фантлабовцев в своем ежемесячном журнале.
Пока это только пилотный (нулевой) номер — проба в оформлении http://www.tranzit.people-publishing.com/
Кроме произведений фантлабовцев Митника и Лисовского, вы можете прочитать в номере интервью с Робин Хобб, неиздававшийся на русском рассказ Брэдбери и "Автоматическую Алису" Джеффа Нуна.
Если кто-то из фантлабовцев захочет прислать в мой журнал свои рассказы, пишите в личку. Декабрьский номер уже составлен, но на январь вы точно можете попасть.