(БОГДАН БУТЕНКО -- продолжение1)
Среди книг, иллюстрированных БУТЕНКО, были проекты, в которых он сочетал рисунок с фрагментами композиций, стилизованных под старинные гравюры, фотографии и т.п.
Вот «Астрономия» (“Astronomia”, 1967).
Вот «Огонь» (“Ogień”, 1972).
Вот «Созвездия» (“Gwiazdozbiory”, 1980).
Вот «О книге» (“O książcie”, 1987).
В творчестве БУТЕНКО были иллюстрации, основанные на символах, художественных и ментальных архетипах, геометрических абстракциях, он охотно использовал приемы карикатуры, что делало его композиции брызжущими юмором и острословием, пользовался таже полным спектром формальных решений (преувеличение, деформация, упрощение, синтез и пр.), что смешило зрителей. Кроме того комические эффекты достигались художником путем отсылок к сюрреализму, абсурдным ассоциациям или бессмыслице. «Хорошая иллюстрация должна быть “связанной” с текстом. Быть “связанной” – не значит “быть привязанной”, – утверждал БУТЕНКО. – Иллюстрация – это всегда диалог с текстом, это не картинка, которую я рисую. Нельзя забывать, что кто-то написал текст, с которым мне, графику, приходится что-то делать. Иллюстрация может соответствовать тексту, но может иногда идти и против него». И, кстати, БУТЕНКО хорошо осознавал потребности ребенка в случае иллюстрирования детских книг и не забывал заботиться о деталях. «Ребенок – чрезвычайно требовательный читатель. Он всегда проверяет и считает, действительно ли на иллюстрации столько пуговиц, сколько написано, действительно ли пальто зеленое. Взрослый же читатель прочитает и не заметит неточностей» -- говорил он.
И, конечно же, БУТЕНКО не ограничивал себя лишь созданием иллюстраций. Он воспринимал текст, рисунки, титульный лист, нумерацию страниц, интерлюдии и колофоны, полиграфическое исполнение и пр. как единое целое, как именно книгу, которая должна быть оформлена художником от начала до конца. «Книга – это целое, она быть создана от первой до последней страницы, не разделяя ее на текст и иллюстрации. Книгу нужно вязать как свитер, укладывая колечко за колечком и затягивая их так, чтобы они не распускались». Играя с книгой, он менял шрифты, писал от руки фрагменты текста, разбивал колонки собственными графическими дополнениями, добиваясь большей динамики, располагал стихи по диагонали или зигзагом.
Таким образом художник крепче увязывал иллюстрации с текстом, вовлекал читателя в активное чтение и глубокое восприятие текста, добивался его художественной интерпретации. Для того времени такие решения были авангардными, что не ушло от внимания критиков. «Сочетание текста с изображением на основе линии было авангардом в Польше, -- пишет Кристина Рыбицкая. -- БУТЕНКО прекрасно выдерживал пропорции в композиции страниц, у него все элементы были сбалансированы. Ведь он был выходцем из мастерской ЯНА МАРЦИНА ШАНЦЕРА, то есть классической иллюстрации. […] БУТЕНКО выработал совершенно другую эстетику, он пошел гораздо дальше в этом стиле, но всякий раз, когда нарушал правила, делал это сознательно».
О позиции БУТЕНКО как иллюстратора дополнительно свидетельствуют успехи его персональных выставок как на родине, так и за рубежом (Париж – 1964, 1966, 1992; Братислава – 1966; Будапешт – 1967, 1991; Варшава – 1999, 2011, 2023; Краков – 2013, 2022; Рим – 2913), участие в Биеннале иллюстрации в Братиславе а также премии, завоеванные на польских и международных конкурсах, таких как «Самая красивая книга года» (1963, 1967, 1969, 1988, 1990, 2009, 2013), «Международная книжная ярмарка» в Лейпциге (1965 – за книгу «Донг с фонарем на носу/Dong, co ma świecący nos» Эдварда Лира (E. Lear);
1971 – за книгу «Капли на старт/Kroplie na start» Людвика Гурского (Ludwik Górski),
1977 – за книгу «Горит!/Pali się!» Яна Бжехвы [Jan Brzechwa]),
“Premio Europeo” в Падуе (1976, за книгу «Вся жизнь Марианны/Całe życie Marianny» Жана Дуче/Jean Duche),
«Книга года» польской секции Международного совета по детской и юношеской литературе (IBBY, за книгу «О Фелке, Жбике и Мамонтенке/O Fielku, Żbiku I Mamutku», 1990),
IMGE (2003, за книгу «Похождения несравненного Ходжи Насреддина/Wyczyny nezrównowanego hodży Nasreddina» И. Шаха [I. Shah]).
(Продолжение следует)