Кровавый Слон, №13

Сегодня в литературном конкурсе мрачных рассказов «Бумажный Слон», №13 завершен этап голосования промежуточного жюри! Как было сказано ранее, Клуб Крик выступил в числе площадок, поддержавших конкурс. Публикуем рецензию на конкурсные рассказы, которые прочел один из авторов «Крика». В дальнейшем каждый из финалистов получит от наших авторов по рецензии. Материалы выйдут публично на авторской странице А. Холодного Территория Мрака, колонке «Крика» на ЛитМаркет и, конечно же, здесь, на ФантЛаб.

Прочитав работы из своей группы, был приятно удивлен качеством попавших в нее работ. Отметил для себя рассказы, заслуживающие публикации на бумаге или, как минимум, озвучки. Ставку в разборе сделал на цельность рассказа. Потому, что считаю, что отличие мастера – способность органично объединить противоречивые детали, превратив их в единое целое. Поэтому наибольшее кол-во голосов отдал историям, в которых органично объединены сюжет, живость героев, глубина конфликта, уровни трактовки событий и стиль. Признаюсь, что всеми перечисленными элементами может похвастать лишь один рассказ «Кукуреку». Но остальные произведения из четверки лидеров отличаются как минимум тремя важными составляющими из перечисленных.

«Кукареку» заслуживает высшего балла за выдержанную структуру сюжета и полифонию смыслов. Крепкая сюжетная кривая, которая взвинчивается подобно витой лестнице и, сужаясь к «шпилю», заостряет конфликт, из прочитанных мной рассказов есть только здесь. Большинство работ быстро читались благодаря легкому тепморитму. Но «легко читается» и «проглатывается» — разные понятия. К «Кукареку» же заслуженно стоит применить второе. Что примечательно, рассматриваемый рассказ хотелось отнести к группе проходимых середнячков. Причиной было отсутствие конфликта, которого нельзя обнаружить на первой четверти истории. На первых сценах читатель просто следит за бытом заключенных, не чувствуя свойственного жанру саспенса и не сталкиваясь с чем-то необъяснимым, что хотя бы отдаленно через мистику приближало бы историю к мрачному направлению.

На первых порах единственными плюсами, которые хотелось отметить, были темпоритм и аутентично переданный быт заключенных. Лишь после сцены с пресловутым «кукареку» читатель начинает понимать, что происходит нечто неправильное. И автор не ослабляет появившегося саспенса, накаляя тревогу последовательной серией сцен. В дальнейших событиях эффектно раскрываются загадка смерти одного из заключенных, необъяснимые события после нее и опасность, подстерегающая героя на каждом шагу в закрытом коллективе. Такие детали органично дополняют и усиливают друг друга, давая на первых порах чтения возможность трактовки событий как параноидального бреда героя. Это держат в напряжении, взвинчивая гайки с каждой последующей сценой по принципу упомянутой «витой лестницы».

Кроме конфликта и сюжетной структуры руку мастера выдают яркие сравнения, метафоры и, что обязательно порадует искушенного читателя, двойной подтекст у слов. Микроскопические детали лишь усиливают эффект от макро-картинки, к которой хочется отнести многослойность трактовки Лехиного образа, его реалистичность благодаря зековской внешности и мистичность, раскрывающуюся через сходство с образом из славянского и мирового фольклора.

В качестве ложки дегтя нужно назвать блекло очерчиваемый в начале конфликт. Как было сказано, он раскрывается ближе к середине, усиливаясь и удерживаясь на нужном уровне вплоть до финальной сцены. Но такая структура не свойственна жанру, и придерживаться ее не значит выходить за рамки, тем самым, качественно выделяясь. Наоборот, уход от свойственной триллеру структуры просто нарушает оправдавшиеся годами законы жанра, и ослабляет драматургию слабой завязкой. В то время как благодаря следованию жанровым канонам, она могла быть сильней.

По жанровым канонам отлично выстроен «Контрольный пакет», выделяющийся, как и «Кукареку», драматургией. В истории нет лишних деталей, все работает на сюжет. Мотивы героев, их шаги и независящие от воли конкретных персонажей события складываются в органичное целое. Взаимозависимость элементов кажется особенно цельной благодаря проявлению мотивов. Они не прописываются автором, но раскрываются посредством слов, поведения и характеров героев, создавая единую картинку, которая не расширяется, но углубляет саму себя. Создается необходимый напряжённому триллеру эффект «приоткрытой дверцы», когда саспенс накаляется с каждой минутой. В какой-то мере, сам накал напряжения – следствие именно такого подхода в раскрытии мотивов героев, когда читатель не знает до конца, чего ожидать от человека, глазами которого смотрит на развивающееся действие.

Подобно структуре, в рассказе четко и достоверно прописана логика подготовки преступников к убийству. И, что понравится искушенному взгляду, между строк просматривается проблематика. Вопрос, как себя поведет человек в условиях борьбы с формой жизни, которая сильнее его, в последнее время значим. Поэтому идея и конфликт некоторыми могут чувствоваться особенно остро. И автор этих строк относится к читателям, ощутившим актуальность темы.

На первых порах, чтобы не быть пристрастным, хотелось закрыть глаза на повестку дня и оценивать только произведение, а не тему. Но благодаря нескольким деталям стало понятно, что закрывать глаза на тему борьбы человека с другим видом в конкретном случае неуместно. Потому, что она – часть структуры рассказа. Дело в том, что повестка ощущается остро, несмотря на неродную русскому читателю культуру, в которой развивается действие. Также стоит учитывать время прошлого века, когда, возможно происходят события — несмотря на другую среду и ушедшую эпоху, история кажется актуальной и интересной даже сейчас, при всей, на первый взгляд, фантастичности темы противостояния людей и нелюдей. С таким набором условностей актуализировать проблематику сложно. Но автор этого достиг, опередив «Кукареку» проблематикой.

Важно, что он рассмотрел противостояние человека с враждебным видом с нескольких сторон и без утрирований. Как следствие, читатель получил реалистичный триллер, цепляющий темой, подачей и сюжетом, который на протяжении всего повествования выдерживает свойственный жанру саспенс. А значит, производит впечатление. Рассказ, взявший на один голос больше, опередил такую каноническую подачу благодаря своей многослойности. Которой здесь, к сожалению, нет.

Подобным по цельности, хоть и не таким напряженны, оказался «Шелег», который наряду с «Инцидентом» оказался построенным на двух историях. Если в «Инциденте» настоящее действие было обрамлением к сюжету из прошлого и поводом его пересказать, то здесь дела минувших дней стали обрамлением сами и, что важно драматургически, задали настроение последующей истории. Лейтмотивом, вокруг которого разворачивается ее сюжет, послужила фольклорная легенда. Что можно назвать отдельным плюсом для построения конфликта, так как это углубляет действие через связь с сюжетами прошлого.

Грамотность текста выдается цельностью его конструкции. Фольклорная легенда служит не только обрамлением, но и настоящей, действующей в реальном времени историей, которая ведет героя к его участи спустя много лет после того, как события минувшего схоронились в горах. То есть, оба сюжета пересекаются, влияя друг на друга и, как показывает финал, современные события также влияют на жизнь потусторонних сущностей из древнего предания.

Но, к сожалению, влияние фольклорной легенды на современные события слишком велико. И герой оказывается заложником того, что с ним делает призрак прошлого, который, будучи ребенком потусторонней сущности из сказки, связан также с личным грехом молодых лет героя. В чем видна некоторая бесхребетность последнего. Потому что его действия не зависят от личной воли, но продиктованы мистическим существом, напоминающим о грехах. Возможно, интуитивно автор хотел замкнуть кольцо вечных сюжетов, повторяющих друг друга и, тем самым, показать метафизическую заданость описываемых событий. С этой точки зрения композиция выглядит еще более цельной.

Если так, то столь же цельным является образ героя, который из прочитанного мной наиболее завершен. У мужчины есть мотивы, темное прошлое с грехами, страхи и желания, которые органично смотрятся, даже не смотря на то, что он ведет себя несколько бесхребетно в ситуации потерянности. Впрочем, это укладывается в ситуацию страха, проживаемого мужчиной. Отмечу, что некоторый страх и вполне ощутимое напряжение читатель однозначно испытает, несмотря на то, что насыщенные саспенсом сцены построены на диалоге. Выдержать накал, опираясь на реплики, сложнее чем с опорой на действие, и автор смог его передать. Так что, рассказ настолько же цельный, как «Кукареку» и «Контрольный пакет».

Им в спины дышит «Я знаю пять имен», нарушающий одни рамки и укрепляющий другие. Как показывает опыт, повествование от 1-го лица часто снижает эффект истории, убавляя в ней свойственное жанру напряжение. Но стоит признать, саспенс в «Я знаю пять имен» на месте. Не могу сказать, что рассказ становится исключением из правил и смотрится выигрышно благодаря тому, что нарушил традицию повествования от 3-го лица. Уверен, что накал оказался бы более высоким в наиболее распространенной форме изложения, потому что читателю приходилось бы ломать голову, чтобы понять, что в голове у героев. Здесь же мысли последних поданы явно, и читатель просто следит за повествованием — соответственно, без головоломки триллер-составляющая проседает.

Но проседает только в элементе повествования. Потому что сюжетное напряжение построено грамотно и наглядно показывает принадлежность истории жанру психологического триллера. Несмотря на упрощенное изложение, в рассказе присутствует свойственные триллеру тайны, разгадка которых пугает или, как минимум, создает нужный саспенс. Так что, оригинальный сюжетный поворот в конце вполне соответствует триллер-канону, хоть и не бьет наотмашь искушенного в жанре читателя.

Что касается идеи, то сплав психологического триллера с мистическим встречается нечасто. Как правило, произведения из этих школ в темной русскоязычной прозе появляются как типичные представители своей поджанровой ниши, редко пересекаясь. Здесь мы и видим тяготение к конкретной школе психологического триллера, где мистическая канва не доминирует и подана в виде жанрового элемента. Так что, сплав остается сплавом. Более интересной в этом смысле предстает сама идея с доктором, который не борется с субличностью в пациенте средствами науки, а наоборот – предполагает в ней демона и, не воспринимая потустороннюю сущность как болезнь, желает достать ее из больного.

Выстроенный на схожей теме «одержимости» «Запах рыжика» более реалистичен. Он повествует о проникшей в человека инопланетной жизни. Хоть и не так претенциозно, как предыдущий рассказ. Простая по конфликту история, где все более-менее однозначно, держит заявленный в начале саспенс до финала. Напряжение сводится к простому интересу — что вылезет из инфицированного человека. Построенный на таком ожидании сюжет прост. А сам рассказ подтверждает, что с помощью незамысловатой интриги можно создать интересный сюжет. Но, к сожалению, этого недостаточно для полноценной драматургии с внезапными сюжетными поворотами, развилками и выбором, открывающимся герою перед очередным шагом навстречу к уготованной им участи.

Тем не менее, несмотря на простоту, рассказ ровный и читается легко – даже на одном дыхании. Возможно, именно благодаря незамысловатости. Так что, впечатление история оставляет хорошее. Но, что касается послевкусия, не понятна главная интрига: что же это была за сущность внутри жены героя, почему она приняла облик чертенка в финале и, главное, зачем ей для развития был нужен запах гриба? Это компенсация потребности, которую испытывала носитель-женщина в момент проникновения в нее сущности? Если да, к столь тонкому объяснению придет не каждый читатель и большинству завершение рассказа может показаться невнятным.

Следующий по кол-ву баллов «Инцидент» относится к историям, значительно уступающим по качеству тем, что были разобраны выше. Если в предыдущих работах сюжет, живость героев, глубина конфликта и, в редких случаях, уровень трактовки событий и стиль работали на саспенс, провисая лишь в одном из перечисленных пунктов, то здесь они просто не дотягивают до свойственного жанру эффекта напряжения или, как минимум, дискомфорта.

Простота работ просматривается в самой структуре. Например, интересующий нас «Инцидент» — это история в истории, события которой переданы в формате рассказа. К сожалению, он сводится к простому пересказу, где события излагаются одно за другим без внезапных поворотов – в результате, значительно ослабляется сюжет. Этот формат больше подходит сказке, которую читаешь для расслабления. Он не может сделать конкурентоспособной историю, если та соревнуется на конкурсе, где много произведений, берущих читателя сюжетом и обязательным для жанра (!) напряжением. Его в «Инциденте» нет потому, что не обозначен конфликт. Мистическое происшествие или фантастические обстоятельства жизни героя – возможный повод заинтересоваться историей, но это еще не повод сопереживать герою и, тем более, ощущать обязательный триллеру саспенс.

Эмоционально вникнуть в рассказ мешает также плоскость героини. Женщина кажется неживой, так как в ее поведении нет логики. Героиня узнает, что ее родственник – колдун, желающий передать свою силу внучке, и при этой новости не испытывает ни замешательства, ни, как минимум, удивления и, тем более, волнения за ответственность перед силой, которой нужно обладать. Такое же нарушение логики есть в ситуации с директрисой, когда потомственная ведьма вспоминает о своей колдовской силе внезапно, как будто забыла о ней при получении. К логическим ошибкам хочу также отнести прокол в основе основ действия: если речь идет о преемственности поколений, почему старик передает дар внучке, а не дочери?

Основной массив ошибок здесь касается логики, а наиболее бросающиеся в глаза ошибки относятся к живости героев. Но кроме оплошностей стоит отметить интересный образ ведьмы, оригинальный, хоть и не бьющий по голове, финал и мягкий темпоритм, с которым рассказ читается так же легко, как сказка. В подобной подаче он может органично смотреться в формате историй у костра.

Еще более простым оказался «Торговец скотом», который может считаться интересным за счет идеи. Вымирание человечества и приход на его смену новых, плохо понимающих цивилизацию предков, потомков интересно. Но оно служит лишь фоном, не создавая действия, которое здесь ощутимо вяло. К примеру, немалый фрагмент рассказа посвящен пути героев на рынок и продаже скота на нем – но сюжета с поворотами как такового нет. История развивается и, одновременно, стоит на месте.

Тем не менее, она легко читается за счет плавного слога и повествования в настоящем времени, которое погружает читателя в действие глубже, чем истории, излагаемые в распространенном прошедшем времени. За счет такого приема слабое действие несколько компенсируется, вовлекая в себя читателя. Также органично смотрятся сцены из прошлого, которые вплетены в настоящее и составляет с ним единое целое, вытекая описаниями из повествования.

Жанровым рассказ можно назвать лишь за счет твиста в финале. Но, к сожалению, он выглядит «внезапной пугалкой», которая, появившись без предварительного накала, кажется холостым выстрелом в воздух.

Более динамичным и сюжетно живым можно назвать «Осуждающий лик». Но, несмотря на множество событий и их масштаб, они не составляют цельного материала с остальной композицией. И даже с оригинальной идеей этот рассказ мало приближен к жанру. Считать его слабейшим из прочитанных можно по ряду причин, которые уйдут, если в дальнейшем автор продолжит работать над новыми историями и шлифовать стиль.

Нюансы стиля и проработанной структуры упомянуты вместе не просто так. На примере рассказа видно, как ошибка в одной плоскости повлияла на допущение второй. Речь идет о пафосных выражениях в прямой речи. Они редко бывают оправданы, и только при условии, что пафосу в прямой речи предшествует накал. Перед «громкой» фразой должно сформироваться напряжение, а перед ним – очертиться конфликт. Здесь же, на первых порах, конфликт не очерчен. Как следствие, нет напряжения, и пафосная речь выглядит неуместной. То есть, предварительная работа над структурой произведения позволит укрепить динамику и, как требует жанр, саспенс. А затем, при необходимости, осторожно использовать пафосные выражения.

Несмотря на слабо очерченный в начале конфликт, он четче проявляется в последующих сценах. Но, к сожалению, читатель узнает о происходящем из объяснений, которые не являются частью повествования, а поданы в виде «объяснительных кусков». Из-за чего не ощущается цельность действия и оно кажется нарезкой перечисляемых событий.

Дальнейшие ошибки касаются логики, которая слабо просматривается в мотивах героя. Например, Илья решает отправиться к Аномальной зоне не потому, что так по здравому смыслу сделал бы каждый на его месте, а основываясь на опыте и «седьмом чувстве». Притом, объяснения, что это за седьмое чувство, нет, хотя оно должно было появиться раньше момента, когда герои его используют. Это касается всех деталей, которые, появившись в действии пост фактум, смотрятся как появившийся из ниоткуда рояль в кустах.

Также являются нелогичными сомнения героя, когда он, сидя в лодке, думает, стоит ли ему плыть к озеру: они выглядят искусственно, потому что, как в вышеописанном случае с деталью, не имели предпосылки в предыдущем действии; но, вдруг, появились из ниоткуда – для чего? Из-за своей искусственности они не прибавляют действию правдоподобия и, наоборот, только ослабляют последнее. Это чревато особенно чревато для реалистичности, так как у героя не видно ни мотивации, не характер, ни личных (!) страхов и желаний. То, что он желает спастись – мотив общий и свойственный каждому, но что заставляет его действовать именно так, а не иначе.

И, завершая короткий разбор, вернусь к стилистическим нюансам, с которых начал. Кроме пафосных выражений в тексте много деепричастных оборотов, усложняющих восприятие. Среди слов попадаются канцеляризмы типа «являлось», «заключалось» и т.п. Несколько рябит в глазах от излишней детализации, когда многие не относящиеся к сюжету фрагменты перегружают восприятие так же, как деепричастные обороты. В результате картинка становится пестрой и размывается в голове читателя. Наверное… может быть…

Да, троеточия убрать! Они добавляют словам двусмысленности, с которой могут работать только опытные мастера. Но уверен, вы заметите, что двусмысленность в языке мастеров достигается иными приемами, когда выражения имеют двойственный контекст (как в «Кукареку, например). Троеточий в произведениях зрелых писателей попросту нет.

Зрелые же авторы на конкурсе есть. Ваш покорный определил их по цельным произведениям, к которым относятся «Кукареку», «Шелег», «Контрольный пакет» и стоящий вровень с сильнейшим рассказом группы по эмоциональному накалу «Я знаю пять имен». Интересно, что в этом психологическом триллере личные проблемы героя раскрыты не столь емко, как в «Шелег», находящемся в тройке лучших. В независимости от того, какое место займет последний вместе с «Кукареку» и «Контрольным пакетом», после окончания конкурса ваш покорный намерен опубликовать эти рассказы на авторской странице «Территория Мрака». Благодаря чему они так же, как этот отзыв, появятся на площадках Клуба Крик и получат рецензии от наших авторов.