Да, давненько я столько над книжкой не раздумывала… В последний раз, помнится, это был Докторовские Звезды. Очень меня мир Геометров поразил, только потом узнала, что идея-то АБС. Не сильно почитала мэтров, ну да у меня еще все впереди. ПСС прикупили, будем теперь расти над собой.
Громов – один из талантливейших публицистов, которых мне довелось читать, обладающий редким качеством вплетать достойные размышления в ткань повествования. Где-то эти попытки довольно топорны, но абсолютно душевны, оттого топорность кажется преимуществом.
Проведу сравнение для конкретизации мысли. Красный – он ведь красный только по сравнению с синим, например, или с зеленым. А по сравнению с бордовым он может оказаться очень даже оранжевым.
Итак… Конечно же, начнем с любимых авторов. Доктор показывает нам глубину мысли и душевных терзаний, а также риторических вопросов, поиски ответов на которые бесконечны. По крайней мере, так было раньше. Сейчас он скорее напоминает опытного патологоанатома: если вскрыть грудную клетку, то обнаружим сердце, а если череп – мозг. Теоретически. Вот он и вскрывает, грустно затягиваясь и отплевываясь от следов наших мозгов на фильтре. Потому что зажим, которым душевно зажата сигарета, тоже чуть заплеван внутренностями, а мэтр только улыбается со значением. Он знает, что у нас внутри и как именно делать вскрытие. Он и делает. Но наш организм, увы, не бесконечен, мы ему надоели со своим ливером, вот он и стал повторяться и грустить – видимо, от безысходности. Он нас учил разумному, доброму, вечному, а мы его книги тырим… Не стоим мы его творчества, кажись. Грустно, разочаровался он в нас. Действительно Доктор. Вопрос только – какой? Терапевт в районной поликлинике – тоже доктор. И серьезный дядька со скорой, что оставит тебя умирать на улице, потому что у него нет настроения делать свою работу, да и платят ему неважно (тырят же книги!) – тоже Доктор. Все они Доктора. И Амосов – Доктор. Кем себя считает сейчас мэтр – вот что интересно.
Но! (Мы же о Громове). И сравним. Доктор в ранних своих неотшлифованных произведениях, таких же местами топорных, как Наработка, заставлял нас думать и чувствовать. К счастью, не отвращение. Он тоже умел вплетать мысли в текст. Не только слова. Это подлинное величие, к сожалению – павшее. Но, если Автор делает это без удовольствия, он, увы, становится упомянутым патологоанатомом. Кстати, в Наработке есть чудесный и очень похожий персонаж. Неплохой чудак. Которому нет дела. Просто он не вмешивается. И душа у него не болит. Может, атрофировалась за ненадобностью? А Доктор ведь. :) Это так, к слову. Персонаж уж больно душевный.
Второй автор для сравнения – это, конечно, старина Стиви. Ведь мы говорим об отношении творца к своим творениям. Когда читаешь Кинга, то возникает, такое, извините, чувство, будто тебя отимели – причем в хорошем смысле этого слова. Он тоже знает, что у тебя где находится и как это работает – как и тот самый Доктор. Только тот вскрывает тебя по необходимости – работа у него такая, а старина Стиви хочет доставить читателю удовольствие. Это чувствуется в каждом слове, в каждой мысли. Он с удовольствием втягивает себя в свой мир и смотрит, что будет дальше, наслаждаясь каждым мгновеньем. Его присутствие ощущается за каждой строчкой. Ты знаешь, что он стоит за страницами и наблюдает за тобой. И делает это с удовольствием.
Это другой вариант отношения Автора к своим творениям. И тот, и другой, творить умеют, но делают это по разному. Как с елочными игрушками: есть настоящие и есть поддельные. Причем поддельные отличаются от настоящих только тем, что радости от них никакой. А так вроде все то же самое.
Громов не похож ни на одного из них. Он сам – читатель и не наблюдает, не оценивает, а живет в книге вместе с читателем. Вместе с тобой он будет грустить и смеяться, покорять вершины и падать в бездну, ни на секунду не оставляя тебя в одиночестве. И – главное! – он будет думать и заставлять тебя это делать. Хотя иногда текст достаточно кривой, и думать оттого еще сложнее. Или ровный, и от этого тоже не легче. Если, конечно, написать: «Бац! Хряц! А он ему в рожу, а тот ему ответку», то читать будет вполне. Вон сколько борзописцев проснулось такого разливу: хошь звездные боевики, хошь блатные. А если абзац на страницу и через предложение: «А если подумать… с другой стороны… как это все…», тогда, конечно, читабельность падает, а вместе с ней и объем целевой аудитории. Да и мне было не очень легко читать, честно признаюсь. Столько думать подряд мне давненько не случалось. Как-то повода не было, а уж тем более о разумном, добром и вечном.
И тут уже не имеет значения о чем книга. Она именно о разумном, добром и вечном. О людях и человечности. И, соответственно, о бесчеловечности. И даже не понять в каком смысле этого слова – вопрос остается открытым. Все это, правда, в звездном антураже, но не очень уж фантастическом. Антураж тут можно назвать именно призванным придать остроту мысли, вопросам. Сформулировать их чуть гипертрофированно, чтоб читатель спросил себя: «Да как же так? Нельзя же ж!..» Хоть я, конечно, и постараюсь кратенько пересказать. Но все это не имеет никакого значения.
Начинается книга с нескольких сюжетных линий. Объективно, это и у мэтров не всегда удачно получается, а Громову так и вовсе не далось. Вчитываться сложно, а, как только вчитаешься, сразу же приходится перескакивать на других героев. Тяжело.
Но подводка хорошая, в конце все сюжетные лини складываются в узор. Теоретически развязку можно считать предсказуемой, но я не догадалась, чем закончится – глобально. А мелкие сюжетные ходы просчитываются довольно легко.
На планете-руднике, сдобренной радиацией, проживает чудесный контингент. Причем дамская его половина сведена к минимуму, а упомянутый контингент сожительствует с моделями. Причем в буквальном смысле этого слова. Как говорил Задорнов: «Почему модель? Это модель человека?». Видимо, Громов Задорнова тоже слушал, потому и создал в своем мире тех самых моделей человека… Такие себе немые биороботы дамского полу и заданных параметров. Параметры представить себе несложно. :)
Вот в таких сложных и неоднозначных условиях и существует на планете часть человечества, еще и адаптированная под местные условия, если я правильно поняла. И есть два неизвестных фактора, между которыми в ходе повествования оказывается ГГ: темные корабли неизвестного происхождения, условно материальные и конкретно неуязвимые, и зарождающаяся разумная жизнь, нашей логике, естественно не совсем понятная. На фоне политических коллизий относительно военного характера герой и мечется между указанными факторами. И, поскольку персонаж создан явно склонным к рефлексии, он все свои метания обдумывает. И читателю приходится делать то же самое, что не может не радовать.
Спойлеры плодить не буду, просто перед прочтением надо готовиться задействовать мыслительный процесс. Кто хочет отдохнуть, пусть читает Малинина.
Оценки.
1. Мир не из лучших, довольно стерильный. Но атмосфера создана толково, чего греха таить. Не очень хорошо мне дались альпинистские изыски, потому что дуб дубом я в скалолазаньи. Правда, в одной из завязочных сюжетных линий описана сельва – непонятное живое явление, этимологически, насколько я поняла, соответствующее названию. Жаль, остальное повествование происходило на голых камнях и под ними. Я бы оценила мир на восьмерку, но это чуть завышено, из моего уважения к Громову.
2. Читабельность прихрамывает, но только первую половину. Пока сюжетные линии бродят каждая сама по себе, книга не захватывает. Но, когда проникаешься рефлексией героя – уже не оторваться. Соответственно, книгу могу порекомендовать к чтению исключительно тем, кто в принципе склонен к рефлексии. Можно смело ставить семерку, и даже без завышения, настолько неплохо создана вторая часть. Правда, концовка мне показалась чуточку детской, но к читабельности это отношения не имеет. Видимо, придется добавить еще один пункт: интрига. Тоже вроде бы имеет отношение к читабельности, но не совсем. Арбатова, например, до которой я наконец-то добралась, абсолютно читабельна, но интриги, как таковой, лишена вовсе.
3. Итак, интрига. Трудно пока что сформулировать, что я понимаю под этим названием. Наверное, как в детективе: интересно разобраться, в чем же дело. И, чем более непонятно, тем более интересно.
Интрига завязана очень даже неплохо, поскольку сразу и почти до конца непонятно абсолютно ничего. Конечно, это не Осенние визиты обхаянного мной Доктора, но в напряжении держит. Выражение этого параметра, пожалуй, можно назвать зрелым. Развязка чуть подкачала, я уже говорила, но, в целом, на девятку интрига.
4. Герои хороши все. Десять. Начиная с главного, избыточной рефлексии вступительных (включая военного, что вовсе парадоксально), и заканчивая окружающим быдлом, которое служит чудесным орнаментом – для контраста. Они видимы, ощущаемы и узнаваемы вокруг. Особенно в общественном транспорте. Будь на планете тетки а-ля продавщицы овощных ларьков, которыми заполнен наш общественный транспорт в часы пик, я бы подумала, что их кто-то на рудники и вывез за все хорошее. Очень живенько.
5. Идея, безусловно, десять. Весь роман автор внушает, что надо быть выше, выше, выше… И, когда ты понимаешь, что забрался так высоко, что рискуешь навернуться, он (автор) изрекает: а там ведь еще хуже, видишь? Может, то самое быдло – это и есть люди. Те, настоящие люди, о которых и для которых писаны книги. Которые подбирают на улице котят, бросаются на амбразуры, а потом гадят в подъездах? Собственно, это уже было, но никогда так наглядно. Разжевано так, что сомнений в вопросе не возникает. А отвечает уж каждый себе сам…
6. Душевность тоже десять. Потому настолько мало книг, призывающих к той самой рефлексии – а практически так в фантастике и не вспомню больше сходу – и не намного больше тех, что призывают к разумному, доброму и вечному, а потом тыкают в него мордой, как котят. Вы это сделали? Разумное, доброе и вечное? А в лоточек с песочком не пожалуете ли это делать? А то, понимаете ли, подванивает. Забавно… И очень наглядно.
7. Добрались. С увеличением количества критериев оценивать все сложнее и сложнее. Но с погружением у Громова не сложилось. Не могу сказать, что я почувствовала себя в том мире. Точнее, как я уже говорила, сам мир мне понравился, только толку, если я в нем не побывала – так, посмотрела рекламные проспекты. Чуть не хватает рельефу, не смогла я его прочувствовать. Маленькое вступление с сельвой далось мне лучше, чем завязка с развязкой в горах и в селении. Пять, чтоб не обидеть любимого автора, но, как сказал герой Джима Керри, проснувшись рядом с красавицей-боссом: «Бывало и лучше». :)
Цитаты:
«Болвану лучше быть скромным, пыжащийся болван слишком похож на сувенир: дорого стоит и ни на что не годится.»
«Если опасность существует, сведи ее к минимуму, а если опасности нет, то такого не может быть, оглядись по сторонам хорошенько, а далее – смотри сначала.»
«– Притчу хотите? … Трое остановились перед высокой стеной Один начал соображать, как бы через нее перелезть. Другой стал прикидывать, сколько потребуется времени, чтобы продолбить дыру, если иметь кирку и терпение. А третий сказал: «Зачем все это? Уж если нам все равно стену не одолеть, давайте-ка лучше покрасим ее в какой-нибудь радостный цвет.» …
– И что же было дальше?
– А ничего. Прогулка, понимаете ли, кончилась. Пришел надзиратель и развел всех по камерам.»
«Кто человек, тому власть не нужна, и тот власти не нужен.»
«… живой, очухается. Тут главное, чтобы процесс был обратимым, это очень важно, нельзя лишать человека шанса когда-нибудь понять и проснуться, это – преступление …»
«… нужно только смотреть на человечество со стороны, а лучше сверху, и тогда все будет очень просто. Попробуй, это совсем нетрудно.»
Синопсис.
Как я уже говорила, сейчас читаю Арбатову, Дегустация индии. При том, что индусы – единственная нация, вызывающая у меня острые приступы ксенофобии, а то, что я знаю об их религиях – приступы удивления вперемешку с отвращением, книга идет неплохо. Хотя, я так смотрю, сказать о ней будет особо нечего.
2008-02-13