Лю Цысинь.
М.: Fanzon 2017
Перед нами книга, которую одни люди не поленились перевести с китайского на английский, а другие – с английского на русский. Она как-то суховато, очень наукообразно и почти не завлекательно называется. Ну что это такое – «Задача трех тел»? Аж во рту заскрипело от вкуса школьного мела. Что перед нами – фантастика про физику?
Да, действительно, науке в её самом кондовом, физико-математическом смысле Лю Цысинем уделено огромное внимание. Даже не забегая в текст, посмотрим вводные. Из заботливо перечисленных в самом начале персонажей книги (их семнадцать) шестеро — ученые-физики. Еще пятеро – ученые других отраслей и прикладные исследователи. Наверное, остальные – мирные люди? Вовсе нет. Военные, полицейские, политики. Пугающая перспектива – читать полтысячи страниц о том, как китайские ученые три поколения чем-то занимались в обществе американского полковника. Веет духом Казанцева, километровыми описаниями секретных гиперболических антенн, и жадными империалистическими негодяями.
На первых страницах собственно текста автор (видимо опасаясь, что отпугнул заголовком и перечнем участников не всех лишних читателей) живописует бешеную перестрелку между Красными Отрядами Союза и Красной Бригадой Охраны (смотрите не перепутайте, а то дальше ничего не поймете). Люди с красными повязками расстреливают подростков с красным знаменем, кровища течет, студенты бьют пряжками ремней связанных преподавателей. Стойкие ученые погибают, сообразительные успевают склониться перед яровизацией и откреститься от кибернетики… Стоп-стоп, прошу прощения, речь идет о физиках, да еще китайских и тень Лысенко надо изгнать… Но с этого момента российский читатель внезапно чувствует, что не чужой в этой истории. Убитые ученые, крепко присевшие ученые, ученые, изнемогающие на лесоповале в Северном Хингане… Российский читатель понимающе тянет носом, ожидая появления Закрытой Секретной Шарашки. Которая не заставляет себя долго ждать. Российский читатель вспоминает добрым словом упомянутого в титрах американского полковника и садится ждать шпионской стрелялки.
Юмор ситуации в том, что это не сюжет, а преамбула. Сюжет начнется в наши дни – и повеет жутью «За миллиард лет до конца света» — с той лишь разницей, что китайскому Малянову выделят куда меньше времени.
Запутанный и вполне детективный сюжет, который не хочется раскрывать, просто чтобы не портить читателю удовольствие, в конце концов собирается, как паззл, в острейший вопрос того, насколько наука выполняет возложенные на нее человечеством функции.
Да и какие это, собственно, функции? Мы же помним про перевод перевода? Так вот в книге Лю Цысинь конструирует то, как представители человеческой расы конструируют для понимания другими людьми сконструированное для них инопланетянами представление о требованиях к науке. (Надеюсь, вам было так же сложно читать это предложение, как мне его писать) В тексте выпутать эту ситуацию ничуть не проще – люди играют в компьютерную игру-симулятор о человеческих великих ученых, рожденных в иной расе в иных физических условиях, и некоторые из игроков поднимаются с уровня на уровень.
Уже упоминались Стругацкие? Но в этот момент из пламени и лютой стужи Эпох Хаоса нам передадут привет паукообразные Вернора Винджа, чей мир тоже ставит гораздо более жесткие требования к выживающим, чем наш. Что такое наука? — говорят они – наука это технология выживания в меняющемся мире. Наука — это спасение.
Понятно, что для остранения проблемы хаотических систем писателю нужно вывести такую систему вовне, так что тут без настоящих инопланетян не обойтись. Но достаточно самого легкого, поверхностного знакомства с современными данными по палеонтологии, метеорологии, микробиологии и экологии океана (я намеренно избегаю упоминания о любых гуманитарных науках), чтобы знать – за хаотическими системами далеко ходить не надо, мы сами раскачиваемся на тоненькой пленочке стабильности над сущими безднами. Хаос здесь.
Но спасает ли наука? Как бы, вроде бы, да. Но каждое решение текущего кризиса не дает жителям хаотических систем полноценной передышки, а выводит, как говорил профессор Фортиц, «на новый, более высокий уровень озадаченности». В игре, которую уровень за уровнем проходит Ван Мяо, это показано чуть более жестко, чем мы видим в реальности, но совсем чуть-чуть. Ассимптотическая гонка за теориями все большей предсказательной силы попутно швыряет нам под ноги все более изощренные инструменты, орудия и оружие, но возможность твердого предсказания реальности не дается в руки. Люди, увешанные атомными бомбами, нанокристаллами и развернутыми в паре-тройке измерений протонами, все так же не понимают, чего им ждать от будущего, и от других разумных существ, в том числе близких родственников.
Наука дала инструменты. Но не дала безопасности. Не дала мира. Не убила ни горя, ни предательства. Вооруженный наукой человек, охваченный яростью и отчаянием, может совершить за все человечество отложенное, но неотменимое самоубийство – и ни один из тысяч охранников, окружающих шарашку, даже не поймет, что именно произошло. Наука оказалась не просто бесполезна – она оказалась смертельна.
Функция спасения не просто не выполнена. Она, с помощью знаний о мире, вообще невыполнима. На каждого умного найдется еще более умный и жестокий. На каждого знающего – еще более знающий и еще более смертоносный. Так стоит ли этому человечеству и его науке вместе с ним существовать?
Ответ автор дает, но для читателя европейской культуры очень уж неожиданный. Но не стану его раскрывать здесь, а скажу несколько слов о героях книги. Дело в том, что очень непросто понять, кто же, все-таки, главный герой – наш современник Ван Мяо, распутывающий загадку обратного отсчета времени в собственном взгляде — или репрессированная юной девушкой Е Вэньцзе, чьей мести позавидовали бы Леди Макбет и Алия Атрейдес. А может быть, неприятный и грубый Дружище Ши, бывший следак, мафиозный решала и консультант по безвыходным ситуациям?
А может быть, вообще Ян Дун – прекрасная девушка, о которой мы что-то узнаем только после ее самоубийства, внучка убитого хунвейбинами ученого, дочь инженера, погибшего ради сохранения опасной тайны, потерявшая веру в знание?
В любом случае, каждый из этих людей – даже не хочется говорить «персонажей» — кажется таким правдоподобным, типичным для своих обстоятельств и все-таки описанным как будто впервые, что диву даешься.
Теперь о том, что не понравилось. Понятно, что самих инопланетян, их социум, их биологию, их жизнь автор продумывал куда меньше, чем героев-людей. Но ситуация, в которой один из алиенов, защищая человечество, говорит другому – «но у нас нет ни литературы, ни искусства, ни стремления к любованию красотой» — право, комична. У людей нет ни хелицеров, ни желез ферментации красящих веществ – но можно ли представить себе ситуацию, что наличие этого всего и еще тирьямпампации наведет нас на мысль, что кто-то выше нас? Автор строил своих трисоляриан всего лишь как зеркало, чтобы точнее сфокусировать наши проблемы – но, право, хорошо бы это зеркало было сделать хоть чуточку подостовернее.
Также следует предупредить читателя, что часть типичных для китайского языка образов, оборотов речи и вообще манеры описания все же просочилась через сито двух переводов. Если не помнить о том, что в разных литературных традициях считаются допустимыми и желательными совершенно разные конструкции, некоторые моменты кажутся, особенно сначала, вообще откровенной графоманью, все эти лучистые глаза мимохожей девушки и неожиданные описания природы. Но вспомнишь, как изъяснялся космонавт в «Записках о Кошачьем городе» Лао Шэ — и, в общем, попускает.
Что еще сказать? Не так много места в рецензии, чтобы пояснить, чем именно вызваны ассоциации с «Оправданием» Быкова, «Карантином» Игана, «Криптономиконом» Стивенсона и «Гиперболоидом инженера Гарина» Толстого. Но эти ассоциации – если вы читали упомянутые книги – вы уловите.
цитировать
свернуть ветку
