Восставший из пепла

Все парижские газеты выходят в свет с траурной каймой на жирных заголовках. «Видок МЕРТВ» — истошно кричат мальчишки-газетчики, делясь с горожанами главной новостью дня, месяца, столетия — какие к черту баррикады и революционная ситуация? У нас главного национального героя убили! Желая докопаться до правды, мы пройдем крайне ветвистым и опасным путем — от мрачных катакомб — до ослепительных светских салонов, дабы нырнуть вслед за былинным богатырем с медвежей грацией в самое пекло стеклодувной печи — и воочию, в очередной раз убедиться в правоте исконного тезиса: Легенды не умирают!

Подобно своему звероподобному кумиру, та же участь ждет и его Величество французский кинематограф: уж сколько его душили в 80-х американизмами от своих выдающихся режиссеров, сколько не пытались сжечь заживо в топке проголливудского коммерческого мейнстрима поры 90-х — ан глядь, а из пепла он уже вновь расправляет свои крылья ясным фениксом.

Фильм Питоффа «Видок», наряду с «Братством волка» Кристофа Ганса до сих пор остается главной и наиболее успешной попыткой французского кинематографа вырваться из клоаки жалкого самокопирования голливудской продукции имени Люка Бессона, наиболее целостным и продуманным проектом из серии «блокбастер, исполненный исконно национального колорита». За подачу последнего в фильме отвечает предреволюционная атмосфера ( о где же ты, Гаврош?), узенькие парижские улочки и собственно, сам ОН — могучий Колосс на глиняных ногах, чья фамилия и дала название фильму.

Франсуа Эжен Видок прожил необычайно богатую событиями жизнь: был преступником, каторжником, после освобождения работал на полицию, пока не стал одним из первых в Европе частных сыщиков. Его двухтомные мемуары, где выдумки и богатую фантазию, также сложно отделить от фактов, как и миф — от реального человека, стали одним из первых сочинений 19 века, на которое так и подмывает налепить шаловливый ярлык «бестселлер». В ту пору ими зачитывались все от мала до велика (среди почитателей таланта Видока можно даже углядеть самого А.С. Пушкина), впоследствии у этих записок появилось множество подражаний (в том числе и у в России, см. например воспоминания И.Д Путилина и А. Кошко, написанные явно по тому же образцу), достаточно только сказать, что в рассказах Э.А. По об Огюсте Дюпене, которые обще принятно считать началом детективного жанра, тоже ощущается явное влияние этих Записок. Культ? Несомненно.

Однако, в фильме от жизненного наследия знаменитого сыщика решено было оставить только место действия в лице Парижа первой половины 19 века. Очень популярный французский детективщик Жан-Кристоф Гранже (известный кинолюбителям, прежде всего по «Багровым рекам» и «Империи волков») придумал совершенно новую историю с легким мистическим душком, в которой смешал хрестоматийные рассказы о Шерлоке Холмсе («Последнее дело» + «Пустой дом») с колоритными национальными легендами о преступнике по кличке Алхимик, охотящемся за душами простых горожан в бедных кварталах Парижа. Сюжет фильма отточен неплохим писательским мастерством и напоминает медленно раскручивающуюся пружину, которая постепенно увеличивает обороты вращения, заставляя зрителя нервно елозить на стуле. У этой истории есть единственный фатальный недостаток: основной упор на вычисление личности убийцы, делает ее продуктом одноразового использования — вроде набора прекрасно сконструированных декораций, которому суждено погибнуть в пожаре разоблачения финальной интриги.      

Впрочем, очевидные достоинства проекта не исчисляются одной ходульной детективной интригой. К разработке визуального облика персонажей приложил руку легендарный Марк Каро, вторая половинка дуэта Каро-Жене, и это влияние чувствуется во всем. Сам Видок, из которого бьют наружу голые инстинкты бывшего каторжанина, его простодушный, но честный напарник, роковая обольстительница — все персонажи выстроены в традиции европейского графического романа, когда сама внешность, прорисовка говорит об их внутреннем мире гораздо больше скупых строк диалогов.

В результате, несмотря на динамичные схватки, которые спокойно могут заставить покраснеть братьев Вачовски и обилие спецэффектов, где ощущается опыт режиссера-дебютанта, до этого работавшего на этой ниве с Бессоном, несмотря на увлекательный, но скоротечный сюжет, в отличие от своих сородичей по блокбастерному цеху, «Видок» пленяет прежде всего своей визуализацией, первоклассной работой художников, превращающей фильм в ожившее полотно.

Еще один залог успеха французского кино — это актеры. В 90-е годы, французский кинематограф встал перед серьезной угрозой превратиться в кино одного Жерара Депардье, который с частотой калейдоскопа менял различные маски, притворяясь то Сирано, то Колумбом, то Эдмоном Дантесом. Видок — кино, в первую очередь коммерческое, относящееся к разряду зрелищ, где многие актеры предпочитают выкладываться, пропорционально своим гонорарам. Однако, несмотря на много действия и минимум раскрытия героя в рамках сюжета, Депардье удается воплотить на экране очень колоритный, быстро врезающийся в память образ не уютного детектива, а форменного ЧеловекоЗверя, продиравшегося с самых низов благодаря собственным инстинктам. Что это — природное обаяние или уровень актерской игры, позволяющий раскрыть своего героя с одной кривой ухмылки или походки — но непохожий совершенно на своего реального прототипа, герой Депардье идеально вписывается в атмосферу готического графического кинормана.

Увы, после недолгого хлопания крыльями, могучему французскому Фениксу, было суждено вновь раствориться. После выхода Видока, дебютанта Питоффа быстренько откомандировали в Голливуд, где повесили ему на шею камень Женщины-кошки, обмотали веревкой и сбросили в пропасть высокобюджетного трэша. Видок напоминал человека, который осмелился бросить вызов заокеанским коллегам на поле зрелищности, визуальной начинки и местного колорита, собрал вокруг себя толпу единомышленников, но в итоге, против толп американских поделок вышел в чистом поле один-одинешенек. То ли смелости не хватило другим французским режиссерам, то ли сказался фактор успеха проверенных лекал, по которым клепались (и клепаются) бесконечные американоподобные «Такси», «Ямакаси» и иже с ними, но сама идея национального блокбастера по-французски, сиганула вниз вслед за Алхимиком. И тем не менее, даже это позорное поражение на фронте борьбы за внимание зрителя, не мешает вновь и вновь пересматривать эту мрачную готическую сказку, наслаждаясь ее темной атмосферой и изяществом визуальных решений. Видок на фоне всех прочих потугов французского коммерческого кино — как глоток прекрасного Шато Марго 20-летней выдержки — после стакана деревенского самогона, который упорно пытается претвориться настоящим американским виски. И пусть ныне этот некогда грозный Феникс вновь представляет собой лишь кучку пепла, полагаю, что подобное качество сполна оправдало все затраты на его прошлые и будущие возрождения.