«Ньютон и фальшивомонетчик» — это правильное название книги Левенсона, но уж больно современно смотрится история.
Когда читал третью часть «Барочной трилогии» Нила Стивенсона, и там была описана впечатляющая борьба Ньютона за чистоту монеты, за этими интригами чувствовалась реальная история. Автор не с потолка взял такую массу исторических подробностей и накал борьбы.
И точно — было что-то подобное.
На полтора десятка лет раньше — в 1690-х.
Возник тогда не просто очередной финансовый кризис, но тотальный дефицит монеты. В обращении было сразу два типа монет: с гладким ободком-гуртом, которые можно было обрезать, и с ребристым гуртом. По закону Грешема — народ прятал полновесные деньги в сундуки, а платил всякой обрезанной дрянью. Плюс к тому — разница курсов в стоимости серебра прямо подталкивала бизнесменов собирать монету и гнать на продажу в Голландию. Как металлолом.
«Медный лондонский бунт» не состоялся, но политическое напряжение ощущалось, были даже сложности с финансированием армии во Франции.
Это породило крайне недолговечную, опасную, но чрезвычайно интересную субкультуру фальшивомонетчиков.
Они-то всегда были и будут. Просто в Лондоне 1680-90-х их стало очень много — люди знали, что монета не может, не должна быть хорошего качества, оттого не слишком присматривались к металлическим кругляшам, которые бренчали у них в карманах.
Автор повествует, как мужчин за такое дело вешали, а женщин сжигали, но умельцы, готовые выплавить шиллинг из олова в деревянной формочке — не переводились. Работали порой настолько коряво, что убогость подделок служила поводом для оправдания.
И вот появляются два действующих персонажа.
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
Оказался умным. Завел знакомства, легко сдавал подельников. Работал с хорошими материалами, не скупился платить за консультации и давать отступные. «Аппаратуру» после работы фактически уничтожал.
Успех!
Начеканил монеты. Зажил богачом (сервиз из настоящего серебра). Потратил денежку. Снова давай чеканить, да только ведь надо все организовать по второму разу...
Понятное дело, что слухи поползли нехорошие. И тут Навальный-Чаломер поднялся до политических провокаций. Подставил каких-то бедняг с листовками.. (потом ему за это сотни фунтов в карман упали. По тем временам очень серьезные деньги). Стучал, куда мог. А главное, постепенно начал создавать себе имидж борца за правое дело. Брошюрки выпускал — как бороться с монетным кризисом. Публично давал советы по борьбе с фальшивомонетничеством... Нашел покровителя.
Его целью стало получить должность. Лучше — при монетном дворе. Кто смотрел фильм «Поймай меня. если сможешь», тот поймет...
Но тут, из сибирских кэмбрижских глубин Тринити-колледжа, выныривает некая личность, которую ставят на важнейшее место по борьбе с недостатком монеты. Паршивый интеллигентишка.
Для Ньютона переход от алхимическим попыток сварить золото к попыткам защитить монету от порчи (и, главное, произвести грандиозную операцию по тотальной перечеканке монеты в стране, по введению стандарта) — прошел так, будто товарищ всю жизнь только и думал, как устроиться работать в ЧК. Проводил допросы, внедрял инновации, интенсифицировал производство. Сталинский нарком, да и только (на годовом окладе в 1650 фунтов).
Характерно, «не измышляющий гипотез» Ньютон резко отрицательно относился к тем, кто хотел сунуть нос в монетное дело.
Чаломер-Навальный стал рассуждать о партии жуликов и воров, которая окопалась в монетном дворе. Перед парламентской комиссией он даже проделал ряд фокусов (а может и вполне реальных опытов), дескать, вот как подделывают, сволочи. А еще представил туманное описание технических усовершенствований машин. Только блин пустите меня туда!!! Я научу вас не врать и не воровать.
Комиссар послал его. Вместе с парламентской комиссией.
Тут у Навального-Чаломера вульгарно закончились деньги, он думал чего-то по-быстрому накудесить, но его взяли. Не на горячем, однако же свидетели были.
Навальный-Чаломер умудрился одного свидетеля сплавить в Шотландию, другие два замолчали.
Вышел на волю.
Разоряться начал пуще прежнего — все воры, все. И первый из них — Исаак! Одновременно думал снова подделывать деньги, но теперь взяться за первые образцы банкнот. Со всех сторон более безопасное дело — как по вредностям на производстве, так и по возможности засыпаться...
Ньютону-комиссару это надоело. С поличным или с прямыми свидетелями он его взять не смог. Но частым бреднем пройдя по всем знакомствам Чаломера-Навального, откопал довольного много косвенного компромата. Кто-то про лес кировский слышал, кто-то бензопилу видел, кто фуру незаконную — и везде рожа ЧаломераНавального.
Словом, косвенных улик присяжным оказалось достаточно...
Такая вот история.
Единственное, что мне неясно — «понятия» той самой субкультуры фальшивомонетчиков. Чаломер сдал множество своих подельников, а кое-кого и по совершенное людоедским статьям. Он пытался инкорпорироваться во власть (узкопрофильный «Ванька-Каин» лондонского образца). И до самого конца его не зарезали свои же. Более того, часть приятельских и деловых связей вполне себе сохранялась.
Что до книги, то хоть автор и приводит довольно много источников — текст очень уж отдает «диванной историей». То есть переделкой уже имеющего хождение материала с некоторыми эмоционально-политическими акцентами. Автор попытался добросовестно реконструировать само противостояние, вскрыл несколько интриг, но для достижения «книжного» объема Левенсону пришлось повторять сто одну стандартную историю про Ньютона — начиная от бедности в первые годы обучения, и завершая неосмотрительным вложением средств в финансовую пирамиду. Так что годы реального противодействия (полтораста страниц) окаймляют длинные биографические справки, подробности которых почти никак не играют в основной интриге... Однако же как научпоп средней руки — вполне достойная вещь. Язык простой, пояснение детальны. Кто еще не читал пары-тройки биографий Ньютона, а вспоминает только обрывки из учебников, тем будет интересна книга целиком. Остальным — главы противостояния.
цитировать
свернуть ветку
. Мне всё равно. Дилогию М.Д.Расселл сейчас всё равно не читают, может, после такой рецухи обратят внимание. А не обратят — ну так ничего не изменится.
. 
