Тандем о тандеме

Роман Арбитман

ТАНДЕМ О ТАНДЕМЕ

Беда не в том, что книгу о либералах Стругацких написал поклонник Каддафи, а в том, что написал он ее халтурно.

    Еще три года назад в ЖЗЛ чуть не издали (но не издали) книгу «Братья Стругацкие» Анта Скаландиса. Автор, как говорят, стал жертвой собственной дотошности: десятки страниц он посвятил поч-ти кафкианским перипетиям борьбы своих героев с тогдашними «молодогвардейцами» за книжное издание «Пикника на обочине». А когда нынешние «молодогвардейцы» будто бы предложили биографу не зацикливаться на темном прошлом ради светлого будущего, он не послушал доброго совета. В результате семисотстраничный том перекочевал в АСТ, а вакансию в серии ЖЗЛ заполнили томиком вдвое меньшего объема.

   Но еще в ту пору, когда сведения о будущей книге просочились в Сеть, соседство фамилий «Стругацкие» и «Володихин» вызвало у любителей фантастики оторопь: слишком часто Дмитрий Михайлович декларировал свои «имперские» и националистические взгляды, едва ли близкие Стругацким.

   В книге и впрямь перебор дурной конспирологии и странных намеков — например, глубокомысленно обсуждается слух о том, что в начале 60-х Стругацких-де приняли в масонскую ложу. А как вам совет вырезать из «Трудно быть богом» семь монологов и составить некий философский трактат? Или утверждение о том, что в названном романе «между Традицией и фашизмом поставлен знак равенства»? Ну а для сравнения одинокого бунта Руматы в финале романа с «экспортом демократии» с применением натовских танков» надо иметь о-о-очень специфические мозги...

   Впрочем, на наш взгляд, главная беда книги отнюдь не в том, что биографию либералов Стругацких взялся писать поклонник «русских маршей», защитник Каддафи и сторонник введения цензуры.

   Беда в том, что книга просто плохо написана — поспешно, неряшливо, без старания. Хотя идея доверить биографию братьев-соавторов двум другим соавторам не лишена остроумия (тандем о тандеме). Хотя в общем проекте 70-летний фантаст Прашкевич, похоже, сыграл роль «второй скрипки», отвечая за скромные мемуарные фрагменты, а главную партию исполнил более молодой и менее искушенный в литературе Володихин. Вряд ли мэтр, полвека проживший при социализме, не в курсе, что «Софья Власьевна» — эвфемизм советской власти, а вовсе не КГБ (но именно так утверждается в книге). И едва ли даровитый Прашкевич виновен в десятках корявостей, разбросанных по тексту: «о бесконечно более сложных вещах», «человек, сердцем приросший к творению Стругацких», «немилосердно тыкают читателя в тезис», «либерализация шибала фонтаном» и т.п.

   Книга пестрит ошибками: одни и те же цитаты дублируются в нескольких местах, повесть «Путь на Амальтею» перепутана с «Пикником на обочине», Андрея Воронина из «Града обреченного» называют Вороновым, начальная фраза романа Мелвилла «Зовите меня Исмаил» тут почему-то выглядит как «Зовите меня Израэль» (сетевые комментаторы ядовито предположили, что у националиста Володихина, мол, оговорочка по Фрейду).

   Все детали биографии героев взяты из их опубликованных писем, автобиографических «Комментариев к пройденному», упомянутого тома Скаландиса и скреплены на живую нитку. Авторы утверждают, что главными персонажами книги о писателях должны быть их произведения, но и разбор текстов тут, мягко говоря, далек от идеала. В лучшем случае это школьная арифметика («число прилагательных уменьшилось, зато вырос процент глаголов»), а в худшем — перлы типа: «Передавать душу» напрямик, поставив «камеру» в головном мозге и близ сердца, авторы больше не пытаются».

   Аналитику подменяют эмоциональные всхлипы: «В этих описаниях то-же виден уже писатель!», «Культовая вещь, подлинная наука, безоговорочное попадание в «яблочко«!», «Обычные люди... Но как они хороши!», «Какие полнокровные образы, какая жизнь в людях, какая игра характеров!», «Победят жажда жизни, ее вкус, сияние, трепет!», «Восторг! В таком обществе хочется жить!» И даже такое: «Сколько юного восторга вспыхивало от суровой борьбы наших передовых ученых с империалистическими шпионами и агрессорами!» Право же, Стругацкие не заслужили, чтобы о них писали в стилистике Семена Бабаевского или Александра Казанцева…

   Напоследок мы припасли цитату о непростых взаимоотношениях Стругацких со своим знаменитым польс-ким коллегой: «Лем не раз наезжал на Аркадия Натановича». Круто! Увы, мы так и не узнаем: носил ли автор «Соляриса» малиновый пиджак и золотую цепь? Раскидывал ли пальцы веером? Быть может, об этом нам расскажут в «жэзээловской» биографии Лема.

   Но хотелось бы, чтобы книгу поручили не Володихину с Прашкевичем, а специалистам поосновательнее — ну хотя бы Тине Канделаки и Диме Билану.

   * Дмитрий Володихин, Геннадий Прашкевич. Братья Стругацкие. — М.: Молодая гвардия, 2012 (Жизнь замечательных людей). — 352 с.