6
С. Логинов: Так, я сейчас не буду уже тут конкретно, то, что следующий автор такой... как бы это сказать... Совсем слабых, безнадёжных авторов я первыми двумя прошёл, поэтому здесь... Если сидеть, раздавать места — надо было ещё сутки сидеть и перечитывать по новой. Поэтому подряд: вот открылось — и открылось. Кто оказался у меня просто-напросто следующим? — а следующим оказался И*** Т***, ***, рассказ. Сразу скажу, что вот появляется рассказ, в котором у меня есть пометки зелёным: (...) опа, автор чем-то меня порадовал, удивил, может быть даже восхитил. Бирюзового больше, чем зелёного.
Вот самая первая же фраза: «Выскользнув из паромобиля...». Всё.
Из аудитории: «ПарОмобиль» или «парА...»?
С. Логинов: «Па-рО-мобиля», «пар». Всё. Автор тремя словами вводит нас в то, какой мир. Никто, заметьте, не становится в позу, никто никому ничего не объясняет, но мы уже знаем, что тут какая-то техническая альтернативка. Потому что «мобиль» у нас появился, когда автомобиль и так далее, двигатель внутреннего сгорания, а тут двигатель внутреннего сгорания, видимо, отсутствует, и вот этот самый его мобильчик — на паровом ходу. Возможно, не знаю, там будет какая-то экологическая катастрофа, и чего-то не хватает, и поэтому он там топит кизяком эту свою машину. Может быть — просто недодумались, недопёрли. Но, тем не менее, мы уже знаем про мир достаточно много. Вот так делается хорошо.
Кстати, второе «хорошо» — то, что фраза, которая берёт сходу за кадык, оказывается самой первой. Теперь я эту вещь уже не брошу читать, это раз, и во-вторых, я теперь ожидаю и согласен принять любую странность, в результате чего вляпался там, поскольку следующая странность оказывается особенной.
Ну ладно, выходит герой, где-то идёт, какое-то здание Верховного Суда, и прочее, прочее, прочее... Единственное: я всегда считал, что каррарский мрамор — это снежно-белый, без каких бы то ни было вкраплений. А здесь, простите, «каррарский мрамор с вкраплениями лазурита».
И.Т.: (Неразборчиво, что-то объясняет.)
С. Логинов: А, то есть туда просверлили, вставили лазурита кусочек?..
И.Т.: Да-да-да.
С. Логинов: А, вот так. Это очень странно. Я-то решил, что порода, как вот бывает там габбро с вкраплениями кварца — и вот будет у нас чёрный цвет и на нём белые либо пятна, либо жилки. Значит, не очень удачно написано слово «вкрапления». Тогда надо по-другому. Вот тот самый момент: если может быть понято неправильно — это будет понято неправильно.
Ну ладно, идёт, какой-то Верховный Суд, какие-то Аллеи Царей, и так далее, и так далее, мы уже ничему не удивляемся, мы знаем, что нас сейчас потчуют альтернативкой. Великолепно.
А вот пошла фраза, которую я поначалу отметил зелёной ажно на три строчки, а теперь думаю, что ведь она должна быть не зелёной, а бирюзовой. «Кивнув на входе дежурному приставу, я протянул ему свой крикливый жетон прокуратора, затем показал заверенный шанхайским судом лист привидения (sic) приговора». Так, ну, не очень понятно, что значит «крикливый жетон», но мы здесь воспринимаем: раз там был паромобиль, то, вероятно, у него жетон, который вытаскиваешь, а он: «ВСЕМ СТОЯТЬ! РУКИ!..» Годится ли здесь это слово «крикливый» или не годится — я не знаю. Но, тем не менее, поскольку автор нас предупредил о таких вещах, то пускай будет «крикливый». Потом думаешь: «прокуратор»... И***, что такое «прокуратор»? Прокуратор — это человек, назначенный управлять какой-либо областью.
И.Т.: Но это в Риме. Там может быть по-другому.
С. Логинов: Раз вы употребляете термин, уже существующий, вы должны считаться с уже существующим его значением. Да, вначале я это принял, рассчитывая, что здесь сейчас будут какие-то прокураторы, а потом оказывается, что это просто работник некой финансовой структуры, исполняющий приговоры. Понимаете, вот есть, к примеру, финансовая структура, которая поставляет палачей. Ну вот нет своего федерального палача — а тут это самое, торговая фирма ООО «Рубайголов» поставляет палачей. Но тогда это не должен быть всё-таки прокуратор.
Дальше. Это не может быть опечатка, потому что она встречается в течение рассказа трижды, но когда я вижу слово «привидение приговора», то вначале я думал: да, там какой-то у него мистический приговор, и привидение является, «угу-гу-гу-гу!..», и сейчас мы прочитаем нечто... Автор же нас с первой строчки предупредил...
Из аудитории: «ПривИ...»?
С. Логинов: «При-ви-де-ние». Думаю: какая-то особо хитрая игра слов это. А она оказывается абсолютно необоснованной...
И.Т.: «ПривЕдение»...
С. Логинов: «ПривЕдение». То есть это просто ошибка грамматическая. Тогда не надо её было делать трижды.
Из аудитории: Размножение ошибок достигается, вероятно, копированием.
С. Логинов: Размножение ошибок — это значит, что был при работе включённым спеллчеккер, и он вам, может быть, такую подлянку и сделал. Не доверяйте этим машинкам, они всегда подводят.
Ну ладно, значит, является этот наш уважаемый прокуратор, человек чрезвычайно нужный для пенитенциарной системы нашего странного не то будущего, не то альтернативного настоящего, и, соответственно, дежурный пристав, увидав... вернее, услыхав, видимо, крикливый жетон, — «брезгливо осклабился». Так, а вот теперь можно осклабиться брезгливо?
И.Т.: Нет, не могу.
С. Логинов: А вот тут надо мочь. Если вы что-то делаете, то... Бывает иногда инверсия фразы. «Ах, не может этого быть! — Она упала со стула». Всё понятно: она вскрикнула «Ах, не может быть!» и упала со стула. Если вы напишете: «Ах, не может этого быть! — упала со стула она» — то она должна падать (одновременно крича) «Ах, не может этого быть». Вот такого рода инверсия иногда допустима, и очень тонкая грань (чувство вкуса), где её можно дать, где её нельзя дать. В данном случае то же самое. «Брезгливость» — это вот так, что-то вот такое (показывает гримасу брезгливости); «осклабиться» — это что-то вот такое (показывает). Одновременно и то, и другое сделать нельзя.
И.Т.: Ну «презрительно».
Из аудитории: Ведь говорят же, что «кисло улыбнулся».
С. Логинов: Это штамп. А «брезгливо осклабиться» — «осклабиться» это значит дать широкую улыбку, какую-то вот такую (показывает), а брезгливо это вот такую (показывает). И одновременно и то, и другое... ага, вот здесь вот так, а здесь вот так (показывает) — не получается. Пытайтесь, когда пишете какую-то мимику, или вот эти вот движения с инверсией, — попытайтесь это сделать. Например, «Пшёл вон!» можно рявкнуть, а «Негодяй, я тебя убью!» рявкнуть нельзя, потому что «рявкнуть» — это что-то короткое. Да, я слыхал мнение, что рявкнуть можно только «Аррг!», «Рявк!», и об этом у Лукина есть даже прекрасный совершенно рассказ. Рявкнуть можно любую короткую фразу, а вот фразу длинную уже не рявкнешь. И здесь надо это всё подбирать. Может быть, проговаривать вслух, может быть, читать перед зеркалом.
Ну ладно, «брезгливо осклабился». И возникает сразу вопрос: почему вот этот необычайно высокооплачиваемый (как потом выясняется), необходимый для всех товарищ подвергается... Я думаю, если он там ходит, всех с помощью привидений приговоры, так сказать, то, может быть, боятся, ещё что-то... может быть, его втайне презирают, но каждый чтобы высказывал ему презрение в лицо... В средние века палачей боялись, палачами брезговали — но никогда, не дай бог, если вдруг пришлось с ним разговаривать: холодно, вежливо, лучше не разговаривать вовсе с ним, уклоняться, но никоим образом не высказывать презрения. Это а) нужный человек, это б) «от тюрьмы, от сумы не зарекайся», может, он тебе и голову рубить будет.
А. Кубатиев: «Королева Марго». Когда палач пожалел одного и изувечил другого, потому что он ему руки не подал.
С. Логинов: А здесь — «осклабился». Ну, замечательно, приходит в нужный кабинет... А вот момент ещё такой: лишние слова. Молодым авторам я вообще советую брать, когда написано, и читать пальцами, прикрывая слова. Закрыл какое-то слово — а фраза-то без него звучит. Постепенно... я сейчас пальцами-то уже ничего не прикрываю, у меня глаз и так пристрелялся. «Он протянул мне свою крепкую руку». Зачем эти притяжательные местоимения? «Удивился он (строчкой ниже), пожимая мою бледную от кабинетной работы ладонь». Во-первых, опять получается вот это сдваивание, о котором говорилось. Если у вас это специальный приём...
Из аудитории: Как будто плохой перевод.
С. Логинов: Да, как будто плохой перевод. У них-то притяжательные местоимения, у тех, забугорных, заменяют артикли — а у нас артиклей нет, значит, притяжательные местоимения должны ставиться только там, где они несут какую-то функцию.
А. Кубатиев: Внутри самой фразы: «бледная ладонь». Это, извините, даже у негра она бледная.
Из аудитории: Она розовая у него.
А. Кубатиев: Ну, по негритянским понятиям она бледная, если она там розовая.
С. Логинов: И вдруг опять, когда я только начал радоваться, до чего же хорошо автор нам дал вводную фразу, он всё-таки... И***, не удержался — и начал... лекцию. «Современные паровые дирижабли могут развивать фантастическую скорость, Джордж. А товарищество «Буш & Ко.», разумеется, сделало мне скидку на авиабилеты. Вот то, что скидку сделали, эта фраза — она к месту, а когда «современные паровые дирижабли»... Вы тем самым дезавуируете свою первую фразу, вы начинаете говорить: «Так, а ежели кто не заметил, то специально для дураков повторяю...» Не надо, читателя надо уважать.
Так, «товарищество»... выясняется, что Джордж — это сын владельца этого товарищества... Дальше пошли специальные термины: «Хеб-сед есть Хеб-сед, что ещё можно тут сказать...» — и ссылочки, что это, оказывается, влияние, как не трудно догадаться, египетской религии, некая реинкарнация. Если вы вводите эти понятия, то вы вводите это каким-то... У вас не научно-популярная статья, чтобы давать ссылки. Читателю не интересно глядеть в конец страницы и смотреть, что это такое, — он в этот момент выбивается...
А. Кубатиев: В скобках ещё приписано: «фантастич.».
С. Логинов: Нет, «фант.».
А. Кубатиев: Или «фант.», или «фантастич.».
С. Логинов: Это выбивает читателя из контекста рассказа. А вы держите контекст, у вас понятно: пришёл какой-то тип, которого боятся, вы ещё как бы не объяснили, мне это интересно, в этот момент меня вышибают: «а почитай-ка ты лекцию про Хеб-сед».
«Я не институтка, а потому не склонен тому душещипательному бреду, что ныне моден у очкастых интеллектуалов». Что за «тому»? Во-первых, вы потеряли здесь предлог «к», а слово «тому» здесь просто лишнее.
Ну ладно, после этого, поскольку они приятели и когда-то вместе учились в одном (непонятный звук), то «крепко обнявшись, мы вышли из его кабинета». Все шарахаются — а тут идут. Ну и последовали длинными коридорами куда-то за поворот. Они не знали, что там за поворотом?
И.Т.: Он не знает.
С. Логинов: Кто «не знает»? Владелец всего этого дела — он должен знать, а приехавший исполнять приговор — тем более знает, куда его поведут. Данное «куда-то» — это «дорогой читатель, вы не видите, что там за поворотом».
«...Далее к тёмному лестничному пролёту, ведущему в подземные этажи». Это тюрьма, большая — но уж раз лестничный пролёт, то штамп требует, чтобы он был тёмным. Ну, простите, там лампочек что, нету? Дальше, почему «Океан» с заглавной буквы?
И.Т.: Видимо, один. Самое большое море.
С. Логинов: Среди всех заглавных букв самое страшное, наверное, и самое распространённое — это манера писать с заглавной буквы местоимения «Вы», «Вам» и так далее. Официальные документы: «Сообщаем Вам...»... Но когда «Марь Ивана, Вы обедать-то пойдёте?» — это что ей, официальное письмо? Вот это «вы» только с маленькой буквы.
Из аудитории: Может, Марь Ивана из царствующей фамилии, откуда вы знаете?
С. Логинов: Это уже оговаривалось — что есть исключения, которые...
Вот. «Особенно мне, — улыбнулся я ему в ответ». Вот он, тот самый пример инверсии, я его красным пометил, когда что-то особое. Можно улыбнуться (одновременно с) «особенно мне»? — в принципе — тяжело, но можно. Если автору это нужно и дорого, и это важно для каких-то его целей — такую фразу написать можно. Но она уже на грани. Здесь смотрите сами: нужно вам так или не нужно. Я просто обратил внимание на приём. А вот слово «ему» здесь, если их всего двое... Что же он, стенке улыбнулся? — ясное дело, что ему.
А. Кубатиев: Я просто хотел опять, так сказать, не поправить, а, может быть, с тобой это обсудить; скорее всего, это для всех тоже, кто сталкивается с этой трудностью. Я вот сейчас перевожу одну вещь с английского крупную, вот это вот бесконечное «сказал он», «сказала она» — у них других глаголов нет. Я думаю, что автора просто достаёт всё время говорить «сказал», «сказала», «сказало». Кстати, все стилистические учебники по литературному мастерству вот эту замену (...) просто предлагают, просто навязывают. Но в одном, я думаю, ты прав — что с этими вещами очень осторожно нужно обращаться. Но текст они, конечно, обогащают.
С. Логинов: А есть ещё некоторый очень нехороший приём — это запанибратское отношение к читателю. Иногда произведение может быть всё построено на этом приёме: «знайте же, любезный читатель, та-та-та-та-та... что герой наш был...» Но когда мы перед собой видим обычное повествование, и вдруг в середине одну строчку обращаются к читателю — то это выглядит, по меньшей мере, странно. «Несмотря на перспективы и увещевания предков наш младший Джордж...» — просто «младший Джордж оказался». «Наш» — это значит: «ну-ка, ну-ка, дорогие читатели, вы помните, что я про вот этого милашку-Джорджа вам рассказывал?..» До этого — не было вот этого панибратского обращения, дальше его нету, и значит — значит, и здесь его тоже не надо.
Так, ну хорошо. Когда вы «паки» даёте, здесь «паки» не очень удачно вносится. «Поляки и казаки, / Казаки и поляки / Нас паки бьют и паки, / Мы ж без царя как раки / Тоскуем на мели». Достаточно редкое слово, но, тем не менее, кто-то его может знать, и здесь может быть путаница. Но в принципе — сноски всё равно не надо, можно употребить слово «паки» так, чтобы из контекста было ясно, что это пакистанские сепаратисты там, или кто-то ещё: террористы, нехорошисты, какие-то гады пакистанские.
И.Т.: То есть лучше написать «пакистанские сепаратисты»?
С. Логинов: Да нет! «Там пошаливали паки, постреливали по индусам из трёхлинеек...»
И.Т.: Паки-то могут пошаливать, а сепаратисты — как-то сложно им...
С. Логинов: Да, сепаратистам трудно пошаливать. Просто-напросто не ставить его первым словом. Пускай будут «паки». Да, конечно, это жаргон, но пусть он будет так, чтоб из контекста было ясно, что речь идёт о пакисташках.
А вот звукопись: «Дело ДохоДило Даже До...» — нужно ли так много слов с одной буквы? И потом, слово «даже» здесь оказывается... Раз уж «дело доходило», то понятно, что мы имеем что-то из ряда вон выходящее. Для чего ещё одно слово, которое не несёт никакой нагрузки, но зато начинается на эту же самую букву?
Ну, понятно, что здесь наши казачки... «Океан нам тоже не препона, / Потому что с Волги мы и с Дона...» Наши казачки там пакистанских сепаратистов разнесли вдребезги и пополам — а вот тут вот некоторый момент. Рассказ вы пишете о принципе талиона. Кто знает, что такое «принцип талиона»?
Из аудитории: Возмездие. Месть.
С. Логинов: Равноценность мести. «Око за око, зуб за зуб». Замечательно. А вот для чего тогда здесь прописывается то, как наши храбрые казачки пакистанские деревни сносят, сметают, сравнивают со всем остальным и так далее?
И.Т.: Для того, чтобы погрузить как бы в атмосферу, что мир другой. Принцип талиона — он не может реализовываться без...
С. Логинов: Да. Всё правильно. И здесь вы показали, что есть какие-то паки, что есть вот эта самая Унитарная Республика, вы всё это сделали. Но здесь есть ещё один момент: вы показываете злодеяния армии и не показываете принцип талиона применительно к этой армии. Либо уж так, но тогда вы не уложитесь в рамки рассказа, а пошла большая социальная повесть, — либо эту проблему надо убирать и осторожно её обходить, потому что в противном случае весь ваш частный случай с талионом оказывается уже обесцененным тем, что принцип не соблюдается в таких больших вещах.
Так... «Тяжёлое орудие XVIII-XIX...» Нет, вот это всё хорошо. Вот, кстати, чем можно заметить, что автор умеет писать... то есть он ещё не умеет писать, но у него есть потенция, что он может: это то, что даже неопытный автор, вляпывающийся подряд во все ловушки, вдруг может выдать фразу — красивую. Выходит этот самый... да, раненый, ушедший в отставку офицер, френч на нём сидит как влитой... «в военной форме, с прямой как полёт свинца спиной». Опа. Да. Нам дали характеристику, нам дали необычное сравнение. Я не знаю, где его И*** взял — придумал сам, услышал, представил в какой-то момент (ну, единственная беда, если он списал его с другого автора, я надеюсь, что этого не было) — но вот эта фраза, как сказал бы Тургенев, ce mot («это слово»). Но тут же — «в тот год» — совершенно ненужные, лишние пошли слова. Очевидно, испугался хорошо написанной фразы: «нет-нет-нет, я это сейчас запорчу, я сейчас это запорчу...» Вы высматривайте, выбирайте, делайте, сохраняйте вот эти хорошие фразы и следите, чтобы окружение не портило.
А. Кубатиев: Святослав Владимирович, когда ты вспомнишь, по какой траектории летит свинец, тебе будет сразу легче. Мне это напомнило знаменитую пословицу: «Ничего, что грудь впалая, зато спина колесом».
С. Логинов: Да-да-да, «ядро вершит свой подвиг дугой».
Из аудитории: (Что-то говорят.)
С. Логинов: Нет, это другая цитата, он знает, откуда.
(Продолжение следует.)
цитировать
свернуть ветку
