Это расказ — прощание. Рассказ — откровение. Рассказ, как память о великом и талантливом человеке, который черпал свое вдохновение во снах, который создал целую вселенную, который перевернул на изнанку все представление о сверхъестественном, открыл новый виток в жанре ужасов, как в одном из жанров художественной литературы. Это человек необычный, лирический, в чем-то романтичный, человек, полюбивший старину и одиночество, тот — кто не от мира сего.

Я говорю о Говарде Филлипсе Лавкрафте, прототипе главного героя данного рассказа, дописанным Дерлетом. В сюжете работы даются очень прямые и откровенные намеки, о ком же все таки хотел сказать свое последнее слово Дерлет. Главный герой находит Лампу Альхазреда, того самого безумного араба, автора знаменитого несуществующего Некрономикона (как, собственного, не существует и он сам, ведь его имя даже не входит 99 имен Аллаха). Перед нами проступает некоторая частичка вечности, кусочек огромного пазла — мы видим, как лампа помогает главному герою пережить множество историй, показывает ему множество неведомых таинственных уголков, а затем вовсе уносит в глубины космоса, где и существуют эти самые древние ужасные существа, ждущие своего часа. Лампа — это источник вдохновения, это олицетворение таланта автора. Ведь мы видим на станицах уже знакомые имена и названия: Иннсмаут, Аркхем, Мискатоник, Данвич — это те места и уголки, с которыми связано множество историй Лавкрафта. В рассказе же главный герой пишет именно эти истории. В этом и состоит сама изюминка. В характере и мотивах главного героя, в его судьбе. Ведь он — это сам Лавкрафт.

В итоге получился прощальный рассказ, рассказ — последнее слово, ставящий точку, логическую точку в творчестве Лавкрафта, правильную и красивую точку.

Классический ужас, каковые писались ещё в XIX веке (хотя крови в них было меньше). Конечно, ничего особенного в нём нет и вряд ли Лавкрафт приложил какие-то усилия к сочинению, но рука мастера чувствуется: в первую очередь благодаря богатому языку и шикарным описаниям. Это сейчас рассказ смотрится немного наивным, а для своего времени он был неплох. Да и та самая романтика, из-за которой мы все и любим хорроры, здесь присутствует. Это и зловещий старикан, в доме которого происходит какая-то чертовщина, и дерзкий ночной поход, и мрачная развязка со всеми необходимыми элементами. Прочитать можно.

Чтож перед нами снова этот писательский тандем, который как бы и не тандем вовсе: либо это Дерлет, пишущий на основе Лавкравтовских легенд, либо это опять же Дерлет, но пишущий уже начатый рассказ, а возможно только окончание его, Лавкрафтом. Чтож в данном случае, скорее всего, я уповаю на второй вариант, потому что произведение как ни странно получилось. Видимо потому, что Дерлету в этой работе отведено мало авторских строк, получилось сохранить атмосферу, передать идею, заворожить и испугать читателя, оставить его с чувством невысказанного удивления.

Сюжет в чем-то довольно банален и прост, во многом просвечивает своими уже порядком истертыми дырами — этими клише. Ну, например, тот же старинный дом, в котором явно прячется какая-то тайна, ну или соседи, которые готовы рассказать все о их странном уродливом сожителе, жившем там несколько лет назад. Так или иначе сюжет не дает долго акцентировать внимание на таких заштампованных вещах и все таки дарит какую-то интригу, а так же опирается на вполне твердый фундамент исконно Лавкравтовской атмосферы и историях, к примеру, про тот же Иннсмаут и глубоководный народ. Слог именно Лавкравтовский — многоступенчатый сложный многослойный. И меня это наоборот радует, так как пропадает это чувство посредственности, когда читаешь книги того же Дерлета.

Развязка и основная идея не сказать, что свежие, скорее наоборот, но подано это все на высоком уровне, и при прочтении не режет глаз. Конечно, где-то к середине, когда в сюжете упоминается Иннсмаут или семья Маршей, понимаешь всю основную соль, а так же амплуа, под которым скрывается таинственная фигура, убитая главным героем в конце истории, да и прочтенная «Случай Чарльза Декстера Варда» не дает оставаться неосведомленным в такого рода сюжетах. Но тем, для кого упомянутые произведения и имена ни о чем не говорят и ни с чем не ассоциируются, это произведение явно придется по вкусу.

Получилось достойное произведение, редкое в том плане, что к нему таки приложил руку Дерлет, и как ни удивительно, у него не получилось его испортить, скорее наоборот.

Эмоциональное правильное короткое лаконичное произведение. У меня оно вызвало дичайшее восхищение, так как после уже прочитанных мною других произведений, где в авторстве значится не только Лавкрафт, у меня начало складываться впечатление, что я скучаю именно по старому Лавкрафту, по исконному, по прежнему автору, от руки которого появились такие произведения как «Хребты безумия», «Тень над Иннсмаутом», «Ужас Данвича». И вот оно короткое, но необходимое произведение, глоток свежего воздуха, надежда на то, что я еще могу испытать хоть какое-то эстетическое удовольствие от книг мастера ужасов.

Сюжет довольно прост, но необычен. Он как нельзя лучше подходит под описание мира Ктулху, но в этом еще предстоит убедиться и найти нужные предпосылки. В данном случае на наш суд открывается очередная безумная идея: построить машину, которая откроет в человеческом восприятии другие закрытые каналы, прольет свет на окружающие нас предметы и формы, на материю, которая имеет второе дно, где в параллельном для нее измерении существуют ужасные мистические создания, которые находятся и живут рядом с нами. И если мы научимся их видеть, то они непременно обратят на нас свое внимание, а уж последствия такого внимания необратимы.

Гончии Тиндала — да, очень внимательное заявление и правильное. Я рад, что среди нас существуют внимательные последователи и почитатели творчества Лавкрафтра и самой вселенной Ктулху.

Так или иначе получилось яркое произведение, которое открывает снова для нас этой ужасный мир, который находится как нельзя ближе, чем мы предполагаем, это как нельзя лучше цепляет и заставляет нервничать. Это центр всего ужаса и сверхъестественного, это точка не возврата, это лицо страха, посмотрев на которое, останешься в этом мире навсегда.

Необычное псевдонаучное произведение, с очень подробной канвой описания научно-физических процессов, явлений, событий. Автор явно хотел обрамить свое произведение в некоторую логическую рамку, сделать так, чтобы в этот загадочный суровый мистический мир зазеркалья верилось, причем настолько, насколько у каждого прочитавшего хватило бы фантазии.

Описываемый мистический мир подан очень свежо и скрупулезно, видно что автор много ломал голову и пытался каждый фрагмент своей работы привести в соответствие, разработать какие-то новые законы природы, которым будет подчиняться все без исключения. Поэтому мы видим очень много описаний физических процессов, их изменений, аномалий, что не может не вызвать удивления и завораженности. Казалось бы, была всего лишь идея, уже рассказанная Льюисом Кэрролом, но теперь преобразованная и логически доведенная до состояния реальности такой, в которую мы можем поверить.

По сюжету все довольно логично и плавно. Решение, которое принял главный герой, обосновано и ожидаемо, но не это главное в этом произведении. Скорее главным является сеттинг, а так же логичность и вполне реальность такого мира. Очень продумано выглядит сама история, предпосылки всех произошедших событий, а так же сам антагонист, который к концу рассказа все-таки был ликвидирован. Не совсем свойственно Лавкрафту, но все же имеет право быть.

В итоге получилось необычное, непохожее ни на что, реалистичное, научно-фантастическое произведение про законы физики в зеркальной их проекции. Похвально.

К моменту прочтения данного творения, я уже достаточно разочаровался в так называемом «посмертном соавторстве» Лавкрафта с Дерлетом, осознав, что за этим красивым выражением скрывается откровенная бурда, состряпанная последним из черновиков Лавкрафта и отсутствия собственного воображения. Тем не менее, все таки поятнулся прочесть «Глину» видимо, купившись на название (больно уж Инсмаут мне понравился)...

...И в который раз наткнулся на унылый Дерлетовский фанфик. Не знаю, как там насчет «Рыбыка с Соколинного мыса», не читал к счастью, но на мой взгляд, сюжет рассказа — перепев того, то уже было в «Нечто из дерева». Во всяком случае оригинальностью Дерлет, как и вегда не блещет.

Единтсвенное, что можно назвать понравившимся — идея с голубой глиной из Рифа Дьявола. Но делать на одном этом рассказ довольно глупо.

Данная работа довольно яркая, но не доведенная до логического конца. Для меня она является довольно значимым отрывком, освящающем события о мистическом черном человеке и сопутствующих ему искривлениях пространства, где как и в «Снах в ведьмовском доме» все начинается при странных обстоятельствах в том месте дома, где присутствуют неестественные углы комнаты. Вобще фигура черного человека — Азатота здесь определяющая и играющая огромную роль в причислении этого рассказа к одному из циклов о мистических существах Лавкрафта. И конечно же нельзя не упомянуть о коте, спутнике слуги Азатота, ведь у каждого такого слуги должен быть напарник — бес. В «снах..» это была крыса, как две капли воды лицом похожая на свою спутницу ведьму, а тут это обычный кот, но только с виду. И конечно, я не могу не вспомнить Булгакова, уж очень напрашивается.

Что касается смысловой наполняющей, то весь страх и весь саспенс не работают в той мере в какой хотелось бы. Ведь все мистические события и вещи происходят во сне главного героя, когда в реальности он натыкается только на отголоски и улики тех старых и давних времен жизни его предка. Именно поэтому атмосферы нагнетания не получается, а быстрый и неожиданный конец не доставляет удовлетворения такого, какое хотелось бы получить обычно при прочтении многих книг автора.

Так или иначе получился интересный рассказ, интересный именно тем, что в нем фигурирует бог Азатот, появляясь при тех самых странных событиях, которые были показаны в произведении «сны в ведьмовском доме», так полюбившемся мне при прочтении.

Превосходный образчик лавкрафтовской малой прозы — пускай и не вполне полноценный рассказ, а скорее, набросок его. Здесь Лавкрафту, как и всегда, великолепно удается передавать атмосферу сновидений — липкую и тягучую, изобилующую предчувствием чего-то ужасного. «Нечто в лунном свете» — это, по сути, очередной безвыходный кошмар писателя, которому соавтор придал дополнительное измерение путем обрамления одной истории другой; возможно, только таким образом можно было попытаться разорвать цепь жуткого повторяющегося сновидения...

Рассказ «Тварь на пороге» примечателен тем, что один из главных персонажей — женщина. Любому, кто читал Лавкрафта, ясно, что слабую половину человечества он не жалует: все его герои — убежденные холостяки, по крайней мере, ни о каких подругах и женах не вспоминают. Лишь изредка на страницах его рассказов и повестей мелькнет женщина-мать, любовниц же, дев и красавиц нет вовсе. Впрочем, вот есть — Асенат. Знакомьтесь — исчадие ада, дьяволица, хищная волчица в человеческом облике, и прочее в том же духе. Всю свою зловещую натуру ярко проявила именно во время супружеской жизни. Для чего же этому суккубу супружество? Дело в том что Асенат считала мужчину «человеком в полном смысле этого слова», чьей душой она и мечтала завладеть. Призрак одного неудачного брака с нью-йоркской еврейкой маячит на горизонте...

Самое крупное произведение Лавкрафта действительно впечатляет. Мастер сплел воедино сразу две эпохи, добавил мистики и ожидания катастрофы и на выходе получил квинтэссенцию своего творчества.

Кому как, но я лично не мог отделаться от того, что данный роман — предтеча жанров стим- и дизельпанка. Здесь вам и безумный ученый, и надвигающийся технический прогресс, и акцентированное внимание на автомобильных поездках.

Лавкрафт крайне тонко уловил и передал атмосферу надвигающейся катастрофы, а если учесть, как сильно Гитлер увлекался оккультизмом, заигрывания Лавкрафта с древними божествами становятся еще более пугающими.

Безусловно красиво переданы сцены новой Англии 17 века.

Собственно, сам роман оставляет задел для огромного количества историй, и Мастер частенько нанизывает персонажей из других своих призведений на повествование «Истории Чарльза Декстера Варда», как, например, Рэндольфа Картера, сновидца. Однако, что примечательно, в отличие от некоторых других вещей Лавкрафта, отсылки эти оскомину не набивают и выглядят вполне ненавязчиво.

Очередной отрывок из глубокой и увлекательной вселенной Лавкрафта, который в каком-то роде является связующим звеном или упоминанием о многих аспектах и формах. В фундаменте произведения лежат мифы древних и мистических богов пантеона Ктулху. И эта работа, наверное, единственная в своем роде, открывающая некую завесу тайны, показывающая как же близко и одновременно немыслимо далеко обитает этот самый страх и непомерный ужас, ведь главный герой возможно увидел одного из них, того самого Бога, изгнанного, но мечтающего вернуть все на круги своя.

Идея самого рассказа очень оригинальная и давно напрашивалась в рамках рассматриваемой вселенной. Окно — то самое окно, которое открывает портал в иные миры, которое проливает свет на будоражащие реалии, которое может освятить и доказать существование этих противоестественных чудищ. Все в этом рассказе выполнено в духе и традициях мэтра. Чувствуется его сложный для восприятия многоступенчатый слог и ритм, а так же манера сюжета следовать от простого к сложному, от скептицизма к вере, от медленного ленивого повествования к неминуемой и захватывающей кульминации. Ну а то, что главный герой смог таки навредить этому существу доказывает и вселяет надежду, что человечество еще может оказать какое-то сопротивление в борьбе за свою жизнь в случае самого неудачного исхода событий, которые по всем намеках в этой истории только назревают и сулят свершиться.

Рассказ получился интересным и более понятным именно тем, кто был с творчеством Лавкрафта до конца, не оставляя без внимания каждый его рассказ. Я так и планирую поступить, ведь мне осталось не так много из всего этого немаленького списка. Тогда я, наверное, окончательно сойду с ума:)

«Дерево» очень напомнило ранние пробы пера Лавкрафта, написанные им в подростковые годы. Как то все бесхитростно в сюжете, и язык повествования, как совершенно точно отметил один из рецензентов, «гидовый». Тема рассказа, на мой взгляд, ну совсем не Лавкрафтовская. Перенеси автор место действия в Мир Снов, и рассказ бы представлял больший интерес для почитателей, а так — сказ об одной иронии судьбы в древнегреческом стиле.

В итоге, ставлю самую низкую оценку из всех, что ставил для Лавкрафта.

И снова Август Дерлет — душеприказчик Лавкрафта. И снова похожее произведение, причем похожее не только с работами источника, но со своими же собственными. Произведение «Запертая комната» похоже на данное по своей завязке и сюжетным ходам как две капли воды, и я бы не сказал, что это специальный прием, связующее звено между нужными историями, скорее это упущение автора.

Снова во внимание берется деревенька Данвич, снова Август Дерлет хочет выжать из истории про «Данвичский ужас» последние соки и дополнить уже и так нагроможденную различными отступлениями и переделками историю новой свежей идеей. Снова упоминаются и являются в сюжете дальними родственниками главного героя старые персонажи, участники того страшного случая на холме близ деревни. Снова главному герою предстоит разгадать очередную тайну о том, почему все жители деревни его сторонятся, бросают косые взгляды, а все тот же продавец из Данвичского магазинчика Уотли — потомок того самого Уилбора из истинной Лавкравтовской истории — отказывается ему что либо продавать. И конечно же главному герою достается в наследство дом со странной атмосферой чего-то ужасного и мистического, и тот непременно начинает его изучать и все таки находит где-то на пыльном столе записи о тех странных событиях, которые намекают на что-то зловещее, чему предстоит еще свершиться.

Слишком много «снова», слишком много повторений, и в этом случае я бы не назвал это классическим приемом. Толи Дерлет не позиционировал данную работу как что-то новое, а только лишь хотел осовременить Лавкравтовскую вселенную, толи у него не так много таланта в написании чего-то нового пусть и на основе старых данных, но факт о том, чтобы писать одинаковые рассказы, абсолютно не находит в моей душе никакого оправдания. Ведь ответственность ложится на плечи автора не только за написанную им работу, но и за память и репутацию источника, а именно Говарда Лавкрафта, который фактически не прикладывал к этому произведению руки.

Я могу много сказать в догонку: что читается намного легче и понятнее; что если бы я не прочел еще «Данвичский ужас» или «Запертая комната», то наверняка проникся бы этим рассказом; что какая-никакая атмосфера присутствует и завораживает своей мистической стороной; что все таки это новый в чем-то современный взгляд на уже созданную вселенную «Мифов Ктулху», — но в душе все равно теплица какая-то неувязочка — что-то, что не дает причислить Августа Дерлета к числу талантливых и любимых писателей, а все его творчество называть именно творчеством с большой буквы. Ответ этому — посредственность. Именно это слово характеризует видимо все творчество друга и ученика Лавкрафта.

В итоге. Это история на один раз только для тех, кто еще не знаком с глубокой и многогранной вселенной Говарда Филлипса Лавкрафта, написанная пусть и посредственно, но имеющая свой одноразовый шарм.

«Азатот» — это заготовка Лавкрафта к одноименному роману, который он планировал написать в начале 20-х, но потом отказался от этой идеи. Спрэг Де Камп в биографии ГФЛ говорит, что все стоящее, что придумал писатель для своего романа, обрело жизнь в других произведениях. Небольшой набросок, оставшийся поле смерти Лавкрафта, был впоследствии опубликован.

Приятно удивляет то, что в этих четырёх абзацах, Лавкрафт мастерски передал атмосферу мира, в котором сиротливо затерялась душа романтика. А сам рассказ можно даже разобрать на цитаты, так все красиво написанно.

Анализировать «Азатот» как полноценный рассказ, думаю, не стоит, ибо автор его таковым и не задумывал, а статус наброски, и факт опубликования не по воле автора простят ему единственный недостаток сего творения — невнятный конец, который, разумеется, в начале подразумевал дальнейшее продолжение.

Фанатам «Цикла Снов» наверняка понравится, а если вам по душе более «приземлённые» вещи Лавкрафта, то рассказ покажется невнятным.

«Тварь в лунном сиянии» — это небольшой рассказик, вернее набросок с до конца не ракрытой идеей. Он мог бы стать неплохой частью «Цикла снов», и хорошей идеей хоть для целой книги (например — второй части «Неведомого кадата») — впервые сновидец не ищет волшебные города, а оказывается заложником своих снов. Сам же сон Лавкрафта, изложенный в рассказе — возможно, несколько психоделичен, но все же не та вешь, что бы напугать читателя. Конец рассказа интригует —

На мой взгляд, весьма неплохое произведение Дерлета. Конечно, не обошлось без его главной проблемы — использования штампов («Наследник» местами напоминает «Чарльза Декстера Варда» и где-то с пол дюжины других рассказов Лавкрафта/Дерлета, связанных с таинственными домами), но несмотря на это, получился довольно занимательным, хоть и немного предсказуемым и достаточно линейным:

Доработай Дерлет это произведение, и не напиши он кучу подобных «Наследнику» рассказов, получился бы полноценный представитель «Мифов Ктулху», а так — обычная работа Лавкрафтовского ученика, которая в контексте всего написанного в «Мифах» будет занимать место где-нибудь во втором десятке произведении, написанных на эту тему.

Обычно не пишу отзывы при таком количестве уже написанных, но в данном случае сделаю исключение, так как по поводу этого произведения у меня накопилось много мыслей.

«Хребы безумия» очень любимы большинством фанатов Лавкрафта, но лично на мой взглад произведение явно уступает другим «концептуальным» творениям из Мифов Ктулху (Тень над Иннсмутом, Зов Ктулху). Единственным заинтересовавшим меня фактором стала координальная смена места действия — из Новой Англии в Антарктиду. В остальном, рассказ, видимо, был написан с целью ознакомить читателя с историей Древних, и тем самым сформировать у него более широкие познания в концепции Мифов Ктулху.

Атмосфера, играющая большую роль в произведениях ГФЛ, здесь есть, но её восприятие зависит от воображения читателя. Я вот, например, никак не мог себе представить место действия, из за чего впечатление от прочитанного получилось скомканным.

Конечно, стоит отметить, что написанное 80 лет назад сейчас уже никого не «цепляет» и на то, что сейчас повесть у многих вызывают ассоциации с фильмом «Нечто».

Подводя итог — «Хребты Безумия» — скорее справочное дополнение к Мифам Ктулху, выполненное в художественном стиле. Читать его, не будучи почитателем Лавкрафта не рекомендую, лучше сделать это после освоения классики Мастера.

Последний известный рассказ Лавкрафта, впоследствии ставший для меня одним из самых любимых. Но сразу отмечу, что «Ночной океан» — не совсем привычный рассказ ужасов. Это своеобразный «арт-хаус» мифов Ктулху, который, может и понравится определённому кругу читателей, но большинством будет принят довольно прохладно. Упор в этом произведении, как ни в каком другом, делается на атмосферу. В идеале, для полного погружения, попробуйте читать его в одиночестве, на берегу моря, в пасмурный день.

Сюжет произведения крутится вокруг нескольких дней, проведенных безымянным рассказчиком на берегу Элстон-Бич. Спокойный и монотонный полёт мыслей героя навевает соответствующее убаюкивающее настроение, схожее с тем, которое испытываешь, сидя на берегу океана, погружённый в свои мысли. Антураж рассказа так же навевает меланхолию — волнующийся океан, пустой пляж, маленький домик, чьи тусклые стекла будто глаза обратили свои взор в океанскую бездну...Может показаться, что это рассказ о скучном человеке, склонному к уединению, но все не так просто.

«Ночной океан», конечно, не назовешь вершиной творчества Лавкрафта, но это хороший, и ни в коем случае не проходной рассказ. Любителям атмосферного хоррора читать обязательно. Я же ставлю десятку и благодарю дуэт Лавкрафт-Барлоу за столь красивое творение.

По-моему, в романе собранны все штампы лавкрафтовских ужасов, которые порядком надоели еще при освоении «чистого» Лавкрафта. А уж Дерлет так вообще чуть ли не в каждом рассказе безжалостно осыпает читателя банальными моментами, создавая чувство перманентного дежа-вю. Вот несколько основных таких штампов:

1) Главный герой приезжает в поместье, доставшуюся ему от экцентричного предка. (Ужас в Данвиче, Окно в мансарде, Запертая комната, Единтсвенный наследник, Наследство Пибоди)

2) Он обязательно натыкается на дневник своего предка и изначально озадачен странным завещанием от него. (опять же Запертая комната, Окно в мансарде и т.д.)

3) А предок этот, конечно, был не простой, а увлекался всяким оккультизмом, идолопоклонством и другими жизнерадостными вещами. (Случай Чарльза Декстера Варда, Единственный наследник, Ужас в Данвиче)

Вообще конечно, роман не самый удачный. Можно прочитать, если вы фанат лавкрафтианы, но в общем контексте произведение выглядит слабовато.

Данная работа очень слабая на столько, на сколько вообще имеет хоть какое-то отношение к руке Лавкрафта. Хезел Хелд явно тут ловит свой звездный час, да вот только мы тут — читатели явно не на тот праздник пришли. Этакий стиль повествования — разнузданная манера речи, простой фольклорный язык — не спасает положения, а наоборот запутывает еще больше, придает произведению горький привкус и абсолютно отвратительное впечатление. Сюжет слабый и мало запоминающийся, прошла уже наверно неделя с того, как я прочитал это произведение, а я все никак не припомню — про что же была эта история. Герои, сюжет, атмосфера — полностью отсутствуют. Да, наверняка, найдутся те, для кого перечисленных мною свойств в этом произведении предостаточно, но это только означает лишь одно — вы не читали истинного Лавкрафта, где атмосфера окутывает с головой, а нагнетаемый саспенс готов разорвать в клочья любые нервные клетки.

История похорон заживо в нашем уже современном мире избита до безобразия, и наверное, это тоже возымело какое то влияние на меня, как на читателя, и не впечатлило — не смогло пробиться даже к порогу моей впечатлительной души. Но, тем не менее сделать какое-то послабление в сторону актуальности данной идеи в то еще время расцвета самых страшных и завораживающих идей не получается. Произведение слишком чужое для меня, как для поклонника творчества Говарда Лавкрафта. И больше тройки поставить я увы не в силах.

Если в первой части своеобразной дилогии о серебряном ключе Лавкрафт изложил свою негативную, или критическую, философию, то в этом рассказе речь идет уже о позитивной метафизике. Пожалуй, нигде больше в творчестве американского визионера не сформулированы так четко и ясно принципы, лежащие в основании его концепции мироздания. Они достойны того, чтоб кратко их перечислить. Во-первых, это существование подлинной реальности, «беспредельной, невыразимой, не поддающейся измерению», чьей лишь тенью является то, что мы сегодня называем ральностью. Эта подлинная реальность существует в бесконечном многообразии форм, включая сюда неисчислимое множество пространственных измерений, а также измерения сна и нечто, что находится за пределами всех измерений. Последнее известно некоторым мистикам под именем Йог-Сотота. Во-вторых, всё, что «было, есть и будет», существует одновременно, время — это иллюзия, главенствующая в некоторых низших мирах, где мнимые перемены не дают увидеть истинной сути вещей. В-третьих, любое индивидуальное сознание является проекцией космического сознания; принцип Всё-в-одном и Одно-во-всём дает индивиду возможность узнать другие свои ипостаси, оказаться где и когда угодно. Герой рассказа, что называется, на собственной шкуре почувствовал действие этих фундаментальных принципов…

P.S. Философская сложность рассказа вызвала известные затруднения у наших доблестных переводчиков. Лучше всех справился В. Дорогокупля, чей вариант я бы назвал каноническим, если бы не некоторые упрощения лавкрафтианского стиля в сторону «твердой НФ». Так, he slowly started the levitation of his envelope здесь превращается в «перевёл корабль в предстартовый режим, запуская двигатель». Напротив, Н. Бавина блестяще разобралась с такими оборотами, чего не скажешь об абстрактной лексике. Ultimate Gate почему-то стали «Весьма Далеким Путем», Carter-facet превратился в «Картера-одномерку», хотя явно напрашивается «аспект». Не нашлось для Бавиной и редактора, поэтому вместо Байонны вылез какой-то Байон, а billion так и остался «биллионом», несмотря на то что в русском языке такого числительного нет. Вполне достойный, хоть и без особых изысков, текст и у О. Колесникова, а вот вариант Е. Любимовой я к прочтению не рекомендую. Переводчик откровенно не справился с многими пассажами, чего стоит «пятигранная звезда» вместо пятикратной, «зоны световых лет» вместо эонов, Man of Truth как «достойный человек» и т.п.

На самом деле произведение вызвало двоякие чувства. С одной стороны — это захватывающий рассказ о призраках с живым слогом, с оригинальными идеями, с пугающими моментами, с правильной концовкой и завораживающей атмосферой. Но это только на первый взгляд, а дальше..

А дальше наружу рвется одна большая и непростительная истина — это не Лавкрафт. Да, возможно, в чем-то присутствует этот дух, эта уникальная атмосфера, но только лишь потому, что многое взято из творчества этого самого метра. И это не нравится больше всего. Для многих внимательных читателей уже стало понятно, о чем я говорю. «Сны в ведьмином доме» — этот рассказ явно оказал непосредственное впечатление на Августа Дерлета, а он просто, чтобы не нарушать ни чьих авторских прав, позволил указать в авторах работы самого Лавкрафта, хотя всю повесть написал сам. Но именно то, как он это написал, заставило его испугаться насчет того, присваивать ли эту работу себе непосредственно или все таки отдать дань уважения, ведь слишком многое пришлось заимствовать у своего учителя и друга.

Поймите правильно, повесть мне понравилась, она как бы это выразиться — осовремененная версия Лавкравтовской атмосферы, которая заслужила вторую жизнь, что, естественно, дает гарантию ее вечности и речитабельности. Но слишком много старых идей, слишком много того, что действительно заставляет издателей указывать в авторах именно родителя этих самых неповторимых идей и моментов, из-за которых так быстро расшатывается наша психика и самообладание.

В итоге хочется поставить что-то около 7 или 6. Хорошо пусть будет 7. Но давать откровенные повторы читателю не стоит, особенно самым внимательным поклонникам творчества Говарда Лавкрафта.

Первые семь страниц этого рассказа словно вышли из-под пера Эрнста Юнгера или Юлиуса Эволы — такую страстную отповедь представляют они современному миру. Лавкрафт, ненадолго оставив дивные башни Илек-Вада и черные бездны Неименуемого, превратился в мыслителя-публициста, гневно бичующего пороки и псевдоценности последних времен. Досталось и материалистам, испытывающим «почти суеверное благоговение перед материальными, осязаемыми вещами»; и последователям традиционных религий, сохраняющих «в качестве непреложной истины суеверные страхи и домыслы наших далеких предков»; и новомодным либералам, попавшим в плен еще больших предрассудков, чем та старинная мораль, которую они отвергли; и оккультистам всех мастей, чей «непререкаемый тон», не имеющий и «слабого намека на истину», лишь выдавал «откровенную глупость, фальшь и бессвязность мыслей». Даже ирония — последнее прибежище интеллектуала и романтика — не даёт облегчения, ибо на одном отрицании и высмеивании далеко не уедешь. В мучительных попытках вернуть прежние фантазии и не дать прагматичному миру окончательно себя подчинить герой Лавкрафта провел более двадцати лет, которые автор метко назвал «годами рабства». Он уже давно не ждал «ни покоя, ни утешения от мира, слишком делового для красоты и слишком практичного для мечтаний», но однажды… проснулся. Проснулся для нового мира и новой жизни…

P.S. Ситуация с русскими переводами «Серебряного ключа» более чем радужная. Я спокойно рекомендую любой из четырех имеющихся вариантов для прочтения, ибо все они достойно передают язык, мысли и атмосферу рассказа. А первые семь страниц стоят того, чтобы прочесть их во всех переводах, которые немного по-разному раскрывают содержащееся в них послание Against the Modern World.

Мало кто возразит, что повесть «Сомнамбулический поиск неведомого Кадата» принадлежит к лучшим произведениям Лавкрафта и сама по себе – выдающийся образчик фэнтезийно-сновидческой литературы. Ее можно смело поставить в один ряд с такими незаурядными вещами, как «Создатель звезд» Степлдона и «Путешествие к Арктуру» Линдсея. Нынче писатели неохотно прибегают к сновидческому приёму, полагая его, наверное, слишком неубедительным; но это лишь оттого, что мы разучились жить снами. Слишком бурная настала жизнь наяву — не до сна, не до вольного полета на крыльях фантазии, обязательно нужна актуальность. Ну а у Лавкрафта «актуальность» вневременная, сверхвременная, из области чистого искусства. То есть – единственно истинная.

Первое, что приходит на ум читающему (нет, сновидящему!) «Сомнамбулический поиск неведомого Кадата» — это, конечно, сказки «Тысячи и одной ночи». Вычурность, щедрость (но и постоянство) в эпитетах, буйство фантазии, волшебство метаморфоз, нелинейность времени и пространства, сонмы невероятных существ, стран и городов — все это словно взято прямиком из арабского эпоса. Разумеется, ни о каком заимствовании речь идти не может — скорее, дело в том общем (как сказал бы Юнг) «коллективном бессознательном», из глубин которого ко всем нам являются сны, фантазии и сказки. Лавкрафт знал этот мир лучше многих прочих, поскольку свое лучшее время он проводил именно там.

Для ктулхианской мифологии «Сомнамбулический поиск неведомого Кадата» не слишком важен — здесь мы лишь знакомимся ближе с аватарой ползучего хаоса Ньярлатотепа и слышим имя древнего Ноденса, — но именно в этой повести впервые упоминается Азатот — верховный владыка Иных богов, чей образ «жадно жующего в тёмных покоях вне времени под глухую, сводящую с ума жуткую дробь барабанов и тихие монотонные всхлипы проклятых флейт» принадлежит к подлинным шедеврам мировой фантастики XX века.

Нельзя не затронуть тему русских переводов, поскольку язык и образность повести крайне важны для ее правильного восприятия. Скажу сразу: ни за что не читайте «перевод» Д. Афиногенова! Мало того, что он беззастенчиво крадет богатство и красоту лавкрафтовского стиля, так еще и нагло — объем. Не менее пятнадцати страниц оригинального текста исчезло, в том числе вся «кошачья» тема повести. Два других перевода — Бавиной и Алякринского — вполне адекватны. Оба грешат редкими малыми ляпами (например, «самый лучший» у Бавиной, northward «на запад» у Алякринского), но при этом достаточно точно передают атмосферу сказки и баснословной старины. Особо следует сказать о тексте Бавиной. Ее пристрастие к архаичным словесам и неологизмам в духе Хлебникова уместно не в каждом произведении Лавкрафта, но в Сновидческом цикле не выглядит манерно и чужеродно. Слова вроде «мефитический», «наползень», «нутроземье», «булькотатели», «странственник», «пшент» хотя иногда и вынуждают заглядывать в словари, но в целом удачно ложатся в сомнамбулическое повествование о неведомых странах и потусторонних существах. Творчески переводчик подошла и к именам этих существ. Так, night-gaunts у нее не просто «ночные призраки», а «костоглодные черничи», magah birds — не «птицы мага», а «дра-птахи», Shantak-birds — не «птицы шантак», а «черногор-птицы». Может, это и перебор, но, на мой взгляд, что-то в этом есть. В любом случае, у читателя есть выбор: предпочесть более «спокойный» вариант Алякринского или окунуться с головой в психоделический текст Бавиной.

Данный рассказ уступает другим более значимым работам автора, имеющим под собой продуманный фундамент — многовариативную вселенную, какую-никакую историю. Я говорю и о вселенной мифов Ктулху, и о Мире снов. В данной работе ничего этого нет. И да, видимо, рассказ был написан задолго до возникновения, таких мощных шедевров, за которые мы так любим творчество Лавкрафта.

Что же несет данный рассказ. Он романтичен, наивен, во многом строг и бледен. Но именно романтика, характер главного героя, возможно, в чем-то выдают самого автора — его чувства, переживания, в чем-то образ его жизни и мыслей. Главный герой отшельник, замкнутый в себе, нелюдимый подросток. Здесь во многом сквозит максимализмом, возможно нигилизмом, но так или иначе это придает истории некий шарм. Я бы сказал, история больше о самом человеке, а не о какой-либо мистике или мистическом случае. Хотя, возможно, задумывался рассказ с совсем иными целями.

Тут присутствует мистика, но вся ее идея строится на склепе, в который так мечтал попасть главный герой, а когда попал, выяснилось, что на самом деле, ничего этого не было. Сложно объяснить, вернее объяснять то и нечего. История просто рассыпается на глазах, а основная интрига, заявленная, как история о чем-то таинственном, перестает ею быть, когда понимаешь, что под ее основой мало что присутствует из мистического. Но так или иначе рассказ почему-то хочет быть именно мистическим. Тут нет фирменной атмосферы, но наверняка, ей предстоит еще родиться, и она будет отражена в следующих работах мастера.

Так и или иначе работа получилась яркой, пусть не такой, какой задумывалась. Так или иначе она выделяется из всего творчества автора и имеет свои неповторимые особенности.

Рассказ как нельзя лучше дополняет вселенную мифов Ктулху, повторяет ее каноны и освежает их более яркими красками для тех, кто еще не коснулся самых сокровенных ее уголков.

Это история, развернувшаяся в музее, где главной загадкой и проблемой было нечто, найденное безумным скульптором где-то в на севере во льдах, именуемое богом, имевшее огромную мощь, заточенное накрепко и заснувшее практически навсегда. И оно таки было разбужено, вскормлено и начало уже приносить ужас и разрушения, если бы не данный инцидент, произошедший в музее, который и стал домом для этого ужасного, омерзительного, противоестественного существа. Его описание, его конструкция тела, подробности его физиологии, если можно так выразиться, напомнили мне о рассказе «Ужас Данвича», где силами зла было призвано невидимое чудовище, которое в конце концов открылось взору и по виду было схоже с тем, что было описано в данной работе. И я могу сказать со сто процентной точностью — с таким омерзением и чуждостью, дикостью фантазии, мыслью, которую не хочешь представлять в голове, боишься только представить, я еще не встречал. Я был шокирован рассказом «Ужас Данвича» именно из-за подробного описания этого чудовища, его омерзительного вида, что не может не вызвать чувства страха. И это же самое чувство я испытал и здесь. Браво. К этому непередаваемому чувству примешивается и фирменная Лавкравтовская атмосфера, и характеры героев, и сама кульминация, в которой мы узнаем последнюю участь этого существа и его последователя.

Сам случай, события описаны динамично и живо. Тут присутствуют диалоги, что казалось бы обычная вещь, скажете Вы, если еще не читали что-то из творчества Лавкрафта. Читается живо и взахлеб, а мурашки так и наровят застать врасплох в самый ответственный момент. Получился динамичный экшн, страшилка для тех, кто любит играть в прятки со своим воображением. Лавкрафт как нельзя лучше доказывает свое мастерство, и данная работа заслуживает скорейшего внимания всех его почитателей.

Маленький шедевр Лавкрафта, представляющий собой абрис его метафизики.

Существуют две категории богов. Первая — это земные боги. Лавкрафт не называет их имена, но очевидно, что они нам хорошо известны. Это Христос, Аллах, Зевс, Один и проч. Эти боги слабые, трусливые, они уступают напору человека, прячась на все более и более недоступных горных вершинах. Все, что они могут, это тосковать по былым забавам, да танцевать в редкие минуты спасительного забвения. Несмотря на то что они не показываются людям, среди последних есть такие, которые легко вычисляют богов: их передвижения, их затеи, их суть. Короче говоря, это слабые боги для слабых людей.

Но есть иные боги! Иные всему, что мы можем знать, помыслить, представить даже в самых ужасных кошмарах. Эти боги по-настоящему могущественны: им подвластны сами законы Вселенной, так что они могут сделать и верх низом, а низ верхом. Их имена тоже не называет Лавкрафт, но секрета здесь нет — это Азатот, Йог-Сотот, Шуб-Ниггурат и проч. Земные боги для них — словно овечки на пастбище. Что же для них люди? Ничто. Пыль. Иным богам незачем скрываться от людей по недоступным кручам, незачем и отвечать на молитвы и призывы. Они являются, когда хотят, берут, что хотят, неподвластные никому, неисчислимые ни для кого, даже для самих себя. Это настоящие Боги. О них — все творчество Лавкрафта.

Пара слов о русских переводах. Хотя рассказ представляет собой небольшую поэтическую зарисовку, так что переводчикам вроде бы трудно напортачить, тем не менее это им вполне удалось. Наиболее приемлемый вариант — у Дорогокупли, который я и советую. Володарская традиционно обедняет язык Лавкрафта, а Бавина, при общем неплохом уровне, делает несколько диких ляпов. Например, у нее герои «вырубают» себе дорогу сквозь горы деревянными (!) палками, хотя в оригинале речь идет лишь о том, что они помогают себе посохами. Или уж совсем запредельное выражение «пропастная бесконечность«! Во-первых, если хочется образовать прилагательное от слова «пропасть», то нужно взять «бездонная», во-вторых, у Лавкрафта наоборот infinite abysses, то есть «беспредельные бездны». Как тут не пожелать, чтобы переводчики Лавкрафта сами не пропадали в таких вот «пропастных бесконечностях«!

На примере повести «Случай Чарльза Декстера Варда» хорошо понятно, почему Лавкрафт не писал романов. Каким бы длинным текст ни получался, это все равно был монолог: рассказ автора о самом себе и демонах, гнездящихся в потаённых уголках его безграничного сознания. Роман в XX веке — это, как показал Бахтин, прежде всего полифония, многоголосица равноценных персонажей. Но Лавкрафту не интересно строить отношения между персонажами, как было не интересно строить отношения с реальными людьми в реальной жизни. Его герой — всегда тот, кто в одиночестве стоит на краю бездны. Он смотрит в бездну, бездна смотрит на него — вот главная коллизия, вот суть его творчества, о чем и свидетельствует повесть о Варде — настоящем альтер эго Лавкрафта. Не зря ведь авторы фильма «Случай Лавкрафта» взяли именно это произведение за основу своего повествования.

Написана сия повесть зрелым и образным языком, но без лишней кружевы эпитетов, которая раздражает некоторых в раннем творчестве Лавкрафта; сюжет мастерски выверен и обдуман, хотя его главная тайна становится раскрытой довольно быстро. Повесть не примыкает непосредственно к мифологии Ктулху, в ней лишь упоминается имя Йог-Сотота, зато в ней отменно выписан алхимический антураж — вплоть до цитат из алхимиков и описаний соответствующих ритуалов. И, конечно же, нельзя не отметить великолепные идеи, которые всегда были главным достоинством нашего автора. Конкретно в «Декстере Варде» это

Традиционно скажу о русских переводах повести. Мне доступны три из четырех имеющихся: Романовой, Володарской и Шидфара. Ни один, к сожалению, нельзя назвать образцовым, немного выделю вариант Шидфара. По крайней мере, адекватно даны названия глав, сделана хорошая стилизация старинных писем и цитат, переведена вся латынь, впрочем, не всегда удачно. Так, латинская Magnalia (Великие чудеса) превратилась почему-то в Маргиналии. В одном месте вдруг оказалось пропущенным целое предложение — не важное для смысла всей повести, но сам этот казус странный и бросающий тень на переводчика и редактора. Тем не менее именно перевод Шидфара я рекомендую к первочтению. Текст Романовой местами весьма удачен, но его портит плохая работа со стилизацией, отсутствие переводов некоторых любопытных латинских фраз и совсем уже глупые ляпы, как, например, таверна «Голова Шекспира» вместо Turk's Head. Как голова турка превратилась в голову Шекспира, совершенно не представляю, хорошо хоть не в голову профессора Доуэля! Наконец, самым беспомощным в плане языка оказался перевод Володарской — весь какой-то скомканный, неряшливый, чрезмерно лаконичный. Верхом непрофессионализма тут является фрагмент с латинским заклинанием, оригинал которого переводчик или редактор почему-то не захотели помещать в тексте, зато добавили от себя нелепую фразу: «Вард произносил его на латыни». Поистине, Лавкрафт мог бы тут воскликнуть словами барона Мюнхаузена: «Когда меня режут, я терплю, но когда дополняют – становится нестерпимо!».

Первая половина XX века закрашивала последние белые пятна на карте Земли. Пока последние колумбы и магелланы штурмовали последнюю terra incognita — белый континент, Лавкрафт открывал собственную Антарктиду — священную страну древнейшей расы Старцев, прибывших сюда из глубин космоса. Миллиард лет назад они необратимо изменили историю Земли: как тем, что запустили процессы, приведшие к появлению и развитию жизни, так и тем, что привели на неприметную планетку космический ужас: чудовищных врагов и богов, столь древних, что Вселенная юна по сравнению с ними. В этой повести мы мельком слышим имена некоторых из них: Йог-Сотота, Ктулху, Цатоггуа. Также мы узнаём, что именно в Антарктиде за горами «выше Гималаев» лежит кошмарное плато Ленг, чьи омерзительные обитатели, однако, пуще всего боятся других гор на западе, осененных умопомрачительным ужасом, скрывающимся за наименованием Кадат. Поиски Кадата, как известно, станут основой другого рассказа Лавкрафта.

Как следует относиться к «Хребтам Безумия» в частности и лавкрафтианскому ужасу вообще? Меня умиляют частые отзывы: мол, не страшно. Наверное, это чертовски приятно для самолюбия сказать признанному классику хоррора: а мне не страшно! И «не писатель ты, а говно», если воспользоваться словами Д. Хармса. Увы, это лишь свидетельствует о совершенном непонимании сути творчества Лавкрафта, которое прискорбно не исправляется даже внимательным чтением. А суть эта в том, что ужас Лавкрафта абсолютно интеллектуален. Он призван воздействовать не эмоционально, давить не впечатлениями, подогревать не страсти. Мы привыкли, что именно чувства обычно противопоставляют разуму, однако иррациональность лавкрафтианского ужаса крайне далека от эмоциональной сферы. Её источник — крайние пределы самого разума, ее цель — разум и только разум, ее метод — порождать не впечатления, а размышления. Конечно, поскольку Лавкрафт все же пишет художественную прозу, он пользуется ее приемами, вполне умело нагнетает атмосферу, но главный эффект достигается именно сухой, документальной, безжалостной логикой размышлений.

В качестве примера приведу описанную в повести расу Старцев. Что они из себя представляют, дано совершенно рационально, просто, в телеграфном стиле. Ну, жили очень давно, ну, владели невероятной мощью, но ведь так же, как люди, строили, познавали, торговали. Ужас в другом — они существуют уже БОЛЬШЕ МИЛЛИАРДА лет! (насколько больше — неизвестно, ведь они откуда-то прилетели на Землю). По сравнению с ними люди, которым от силы 2,5 миллиона лет, а цивилизационно и того меньше — сущие младенцы. К тому же Старцы, в отличие от людей, практически вечны индивидуально. КАК должен мыслить организм возрастом миллиард лет? КАКИЕ у него могут быть приоритеты, ценности, мечтания? Очевидно одно — совершенно другие, чем мы можем себе представить. Абсолютно, тотально, непостижимо иные. Нам нельзя их оценивать ни как добро, ни как даже зло, потому что и этим категориям, скорее всего, не прожить миллиард лет, радикально не изменившись. Любое зло принадлежит нашему, человеческому миру, УЗНАВАЕМО как зло, может быть как-то преодолено, но только не запредельный ужас Лавкрафта. Таким образом, его традиционные эпитеты «чудовищный, кошмарный, ужасный» отсылают не к визуальному восприятию чего-то зловещего и ужасного на вид, а именно к рациональному страху перед тем, что превосходит любые возможности и пределы разума, что бы он сам о своей бесконечности ни думал.

Очевидно, такой ужас требует от читателя активного шевеления мозгами. Позыв: «Сделайте мне страшно!», который произносят обычно, удобно усаживаясь перед телевизором, здесь не канает. Лавкрафт, словно летописец, фиксирует лишь фактический материал; читатель-историк должен сам с помощью рацио усмотреть в нем соответствующие схемы. Увидеть — и ужаснуться. Потому что эти схемы всегда будут превосходить всякое рацио, подавлять, уничтожать его. Разве это не страшно — оказаться в мире, где дают сбой не чувства (они и так ненадежны), а разум — основа того, что является человеком? Не случайно любимейшим «ужасным» эпитетом Лавкрафта явлется слово «бесформенный» (бесформенны шогготы, Цатоггуа, Азатот и проч). Казалось бы, как может напугать что-то, что не имеет формы, а, следовательно, непредставимо визуально? Но если вспомнить, что со времен Аристотеля форма является той рациональной категорией, которая дает всему существовать так, как оно существует, то есть вносит в мир порядок, логику, понимание, то легко осознать, что бесформенное — это то же самое иррациональное, запредельное разуму, неподвластное прежде всего ему. Надеюсь, сказанного достаточно, чтобы правильно оценить как название «Хребтов Безумия», так и их трансцендентальный ужас...

P.S. Пара слов о переводах повести. У меня имеются два из трех русских переводов: Бриловой и Бернацкой. Оба примерно равноценны, на четверочку по 5-балльной шкале, оба имеют удачные и откровенно неудачные пассажи, так что читать — в первый раз — можно любой, а для сравнения лучше иметь оба.

«Мир менялся на глазах,

Зов стихий в людских сердцах

Посеял первобытный страх...»

Лавкрафта начал читать совсем недавно, на данный момент для меня «Морок над Инсмутом» — лучший рассказ именитого писателя. И дело не в том, что рассказ чудовищно ужасен или вызывает чувство легко осязаемого страха, скорее даже нет, все то не многое, что читал у Лавкрафта нельзя отнести к особо страшным историям. Но черт возьми, как же он мастерски нагнетает атмосферу, ты словно в оочию видишь все эти обшарпанные заброшенные здания мертвого города, словно перед глазами встает картина неспокойного черного моря, в мрачных глубинах которого слуги Ктулху ждут своего часа. Один из самых атмосферных хоррор-рассказов, высшая оценка.

Один из коньков Лавкрафта — переселение душ. Интрига раскрывается в самом начале рассказа, то есть, детективной составляющей ровным счетом никакой. Но ведь данное проиведение берет за душу совсем не этим, а атмосферой, отчаянием одного из главных героев, ощущением его полнейшей беспомощности перед силами,намного превосходящими вообще все, с чем только может столкнуться современный человек.

Данное произведение выбивается своей историей и основополагающими элементами из всего творчества автора. В фундаменте рассказа, как уже понятно из названия, лежит история древнего Египта, его религия и мифы. И для меня, как приверженца и поклонника творчества Лавкрафта, эта информация послужила какой-то отталкивающей силой. По началу мне почему-то показалось, что сам рассказ получился слабым и не выразительным, ибо не имеет под собой собственной фирменной Лавкравтовской идеи и заимствовал легенды и мифы уже известных форм и реалий. Но эта предвзятость покинула меня, как только я дочитал рассказ до конца.

Начало довольно не интригующее и затянутое. Сам рассказчик не выдает своего страха о пережитом, так как сам заявляет о том, что собирается рассказать о чем-то таинственном и зловещем, но на протяжении больше половины рассказа говорит о предстоящих событиях сюжета как о шутке и галлюцинациях, от чего восприятие нарушается, а атмосфера затухает. Затем с главным героем происходят неприятные события, — он оказывается в лапах обманщиков и мошенников, которые и становятся причиной попадания героя именно в то место, о котором дается намек в наименовании рассказа.

То, что происходило дальше, конечно, знакомо мне по приемам, стилю, подаче информации. Именно с момента, как главный герой начинает падать в яму, автор начинает наводить саспенс, он начинает подавать информацию дозировано и осторожно, издалека. По-началу герой связан, ослеплен и ничего не видит, затем ситуация меняется — он освобождается и начинает чувствовать запах, ну а потом, вовсе встречается лицом к лицу с легендами и мифами древнего Египта. И это еще не конец.

Конец, именно кульминация вытягивает все произведение, возводит его на какой-то уровень, за значимость которого хочется поставить эту книгу на полку. Именно из-за кульминации это произведение останется в вашей памяти надолго и будет напоминать о себе, когда вы, например, соберетесь в отпуск посмотреть на пирамиды. Рассказывать не буду — те, кто уже заинтригован, просто откроют текст.

Знаете, посмотрев на название рассказа, первая мысль, которая у меня промелькнула, была о том, что это произведение о каких-нибудь летающих горгульях или монстрах с крыльями, приверженцев расы Ми-Го с Юггота. Но, мои ожидания не оправдались, потому что это рассказ абсолютно о другом, о той ветви страха, которая присуща каждому из нас. Инсектофобия — боязнь насекомых. Это отличная тема, для развития и раскрытия потенциального страха для каждого из прочитавших.

Итак, рассказ представляет собой дневник убийцы — ученого, который задумал коварную месть, убийство, да такое, чтобы самому остаться безнаказанным, а раз сам он был отличным естествоиспытателем и биологом, то применял именно эти навыки. И тут как раз и раскрывается тема инсектофобии, ведь главный герой начинает испытания с мухами — опасными тварями, обитающими в Африке, укусы которых являются болезненными и опасными для жизни. Но это был бы не Лавкрафт, если бы в его произведении отсутствовала мистика или сверхъестественное. И мистика эта самая заключается как нельзя глубже именно в мухах, в страхе перед насекомыми, мелкими но опасными созданиями.

Это наверное одно из удивительным произведений данной тематики. И казалось бы банальным то, что главный герой всю вторую половину произведения, грубо говоря, спасается от зловещей твари, и в итоге проигрывает битву, но то как это описано и то, какой именно имеет смысл, вызывает дичайший восторг и умиление. Это самая оригинальная идея автора, неповторимая и блестяще выполненная.

В итоге получалась достойная работа, где имеет место быть оригинальному сюжету, обрамленному в рамки реализма, с намеками и попытками автора заставить читателя поверить во все происходящее. И у него это как нельзя лучше получилось. Браво!

Очень многослойное, интересное произведение в духе Лавкравтовской вселенной о глубоководных богах. Читается довольно легко и стремительно, на протяжении хода сюжета вызывает какое-то всеобъемлимое чувство тревоги, страха, негодования, но тем не менее любопытного и эмоциональнейшего посыла, заставляющего читать до самого конца.

Произведение можно разделить на несколько частей:

Завязка. Один путешественник находит где-то в морях остров, на котором обнаруживает гротескную пещеру с застывшей там мумией и артефактом, бумагой на которой написаны какие-то иероглифы. Интригующее, заводящее в заблуждение начало, которое одновременно и является ключом ко всему смыслу сверхъестественного, который предлагает автор в данной работе. Главный герой освещает факты, о принятии мумии в свой музей и странностях, которые начали происходить как с мумией, так и с посетителями музея.

Легенда. Данное произведение имеет под собой мощный литературный фундамент, который автор сам же возвел, придумал и воплотил в эту вселенную, отрывок которой осветил в некой легенде — притче о паломнике и грозном боге, используя при этом все тот же личный глоссарий и пантеон вселенной «Ктулху»(хотя тут речь пойдет о других богах, которые имеют к этой вселенной непосредственное отношение). Легенду эту нам рассказывает все тот же главный герой, который в том числе вычитал это из «Черной книги» Фон Юнца.

Кульминация и развязка. Это как всегда откровенный и максимально эмоциональный скачок, кульминация, которую ожидаешь в конце именно такой, какая она и должна быть(конечно такому ожиданию еще нужно научиться в творчестве Лавкрафта). Так же это еще и какой-то миг, сквозящей космической истины, чувство, когда ты прикасаешься к чему древнему, зловещему, а самое главное настолько живому, что ты забываешь, что это всего лишь черный текст на белом фоне. И конечно, все намеки и открытые в завязке двери распахиваются настеж, и все становится на свои законные места.

Получилось достойное внимания остросюжетное и откровенное произведение с лирическим, возможно сказочным подтекстом, шармом какой-то древней страшной легенды, раскрывшейся перед нашим взором. не могу не поставить 10.

Это еще одна частичка безмерной идеи — вселенной снов Лавкрафта. Прикасаясь к ней, я ощутил неописуемую глубину, глобальность, силу всего космоса, силу какой-то непознанной истины, которая сквозит на страницах данного рассказа.

Лавкрафт всегда писал и уточнял в своем эссе, что искал постоянно какую-то идею космического ужаса, сверхъестественности в истинном ее понимании, настолько чуждое человеческому рассудку и одновременно такое, которое можно запечатлеть на бумаге, обрамить словосочетаниями и вдохнуть хоть какую-то толику логики. Идея рассказать о мире снов, о параллельной вселенной, инородном образе жизни, о иной материи получилась у автора как нельзя лучше. Именно он смог передать это давление глубин неизведанного космоса. Сам космос стал ассоциацией сверхъестественного. Для читателя только на несколько минут откроется эта дверца в иное пространство, где он увидит множество чудес, понять которые будет очень сложно и чуждо. Мир снов, само значение сна приобретет для него иной более насыщенный смысл, а знания о возможностях человеческого рассудка расширятся до неизмеримых величин.

Сам сюжет довольно прост. Главный герой представляет из себя незаурядную личность. Он много и часто увлекается сверхъестественным, поэтому это дает возможность герою создать некий аппарат, в силы которого не верит даже сам создатель. Так или иначе это помогает персонажу окунуться в иное измерение, встретиться там с астральной проекции человека, которому изначально он и хотел помочь(который в реальном мире лежит рядом на больничной койке), а главное, узнать он него множество новой и завораживающей информации об этой скрытой, глобальной, космически непостижимой вселенной. Формы тела, предметов, движения — сама материя, все выглядит и воспринимается по иному в таком мире. Сама цель жизни, цель существования в таком мире искажена и непостижима человеческому разуму, привыкшему к земному бытию. И все таки иной и чуждый разум из этого фантасмагоричного измерения сумел достучаться до главного героя, поприветствовать и раскрыть истину. И все, что нужно было для этого невообразимого путешествия, это просто заснуть.

Мне самому не хватает слов, чтобы как можно понятнее и насыщеннее объяснить все эмоции, которые меня захлестнули. Ведь на этих страницах рассказано пусть и о придуманных вещах, но настолько фантастически мощных, что просто захватывает дух, а само сознание уносится вместе с полетом мысли — идеи, которая завораживает и завоевывает расположение любого приверженца фантастики и философии.

Наверное, это самая удачная идея Лавкравта в плане представления на суд читателя событий сверхъестественного свойства, да таких событий, что разгадка которых просто реально может свести с ума.

Наверное, это одно из немногих произведений автора, где кульминационные сцены и пугающие моменты встречаются чуть ли в каждой главе. Главный герой живой и энергичный, бесстрашный, бросающийся очертя голову в этот кромешный клубок ужаса. В каждой сцене, в каждой главе мы видим какое-то леденящее кровь событие, после которого у главного героя случается очередной приступ нервного срыва. Это самое насыщенное произведение мастера ужасов. И до самого конца мы не понимаем связь между всеми этими проишествиями. И тут, наверное, где-то мелькает нотка какого-то детектива, какой-то загадки, которая как нельзя лучше интригует до самого конца.

Знаете, у меня у самого было множество версий происходящего. И сцена в заброшенном доме, в котором во время грозы укрылся главный герой со своим новым товарищем, после чего этот товарищ во время грозы решил выглянуть в окно, и, собственно, затем произошло очередное событие, осталась для меня не раскрытой и непонятной, так как сама разгадка, которая открылась в конце, как-то не склеивается с этой сценой. Скорее эта сцена пугает, как пугала бы в типичном ужастике, она сбивает с толку, но ни как не вяжется с истиной, которую обнаружил главный герой в подвале особняка.

Так или иначе задумка действительно удачная и оригинальная. Описание последней сцены, в которой появление этих страшных существ ассоциируется у главного героя с потоком какой-то мерзотной ужасающей субстанции, просто заслуживает всех похвал. А собственно, разгадка, которая уходит корнями к владельцам этого загадочного дома — особняка, действительно поражает и объясняет все эти мистические события (кроме одной сцены).

Оригинальное произведение насыщенное и красочное среди всего творчества Лавкрафта, атипичное для автора, как создателя саспенса и равномерного нагнетания атмосферы. Оценимо по достоинству всеми приверженцами творчества мастера.

Рассказ как всегда выдержан в своей уже фирменной и классической манере Лавкрафта. Повествование как всегда начинается медленно и размеренно, убеждая в правдивости этой истории читателя, заваливая его фактами и ретроспективами жизни этого загадочного и пугающего дома. И наверное, по началу читатель не поймет, а в чем же все-таки страх, чем же так пугающ этот дом — неужели только в грибах, растущих на полу, да в дымке — мареве, которое появляется по утрам в окне около камина в комнате дома? И это правильная реакция. Вернее, это правильный прием от автора — расслабить бдительность, расшатать и развеять какие либо ожидания, какие-либо предвзятости об этой истории, которая поведет себя для читателя совершенно неожиданным образом.

Лавкрафт на протяжении всего сюжета подгатавливал читателя, размеренно и осторожно открывал ему дверцу, за которой его ждала загадочная неизвестность, а потом резко и неожиданно распахнул ее настежь. Кульминация как всегда появилась неожиданно, а откровения сверхъестественного посыпались на голову читателя один за другим. Перед глазами разворачивался уже какой-то экшн, стремительный и красочный — это как какой-то подарок для ожидающего, глоток воды для путника в пустыне. И данный прием получился у автора как нельзя мастерски.

О кульминации хочу сказать несколько слов еще. Образы, использованные Лавкравтом, красочные и лаконичные. Перед нами возникло не просто какое-то привидение или призрак, не какой-то клишированный полтергейст. Это были видоизменения, произошедшие непосредственно с героями книги. Это был настолько неожиданный и непредсказуемый поворот, что описание этого долгого пугающего процесса, происходящего с дядей главного героя, поражает воображение как нельзя сильно. И конечно же тайна всех этих мистических событий, только на миг и только частично открывшаяся главному герою в конце, предстала глобально с какой-то сверхъестественной космической красотой. И конечно же понять, что это было на самом деле, Лавкрафт предлагает читателю самому. И это правильно. Это дает возможность жить этой тайне дальше в наших умах.

Так или иначе получился качественный атмосферный ужастик в фирменной Лавкравтовской манере. 9 из 10

Данное произведение оставило множество эмоций, поразило своей легкостью и одновременно тяжестью филосовской идеи. Этот рассказ похож на ощущение какого-то сна, загадки. Этот рассказ, как какая-то притча или сказка, загадочный, необычайно странный и недосказанный, правильно недосказанный.

Это произведение входит в «Цикл Снов» — еще одну вселенную Лавкрафта, координально отличную от вселенной «Мифов Ктулху», но все же тесно связанную с ней перипетиями пантеона богов. Я увидел знакомые имена и названия: Посейдон, Нептун, тритоны, Атлантида. И знаете, если рассуждать совсем уж по-литераторски, то можно заметить, что древние греки именовали бога морей и океанов Посейдоном, римляне Нептуном, а филистимляне Дагоном. Да-да именно Дагоном, тем самым зловещим Дагоном. И в голове возникает некая путаница: чего именно хотел Лавкрафт для своих вселенных — столкнуть их лбами или осторожно и радикально связать?

Свое знакомство с «Циклом Сном» я начал именно с этого рассказа, и мне еще только предстоит узнать о загадочном вскользь упомянутом Кадате, мрачной темной фигуре, мелькнувшей в окнах дома на утесе, а так же всем этом пантеоне богов и их мировоззрении, возможно тех же самых богов, сменивших только имена( а возможно и мировоззрение тоже), а возможно и нет.

Так или иначе филосовский и эмоциональный посыл данного цикла координально другой, если учитывать другие более мистические работы мастера. И сама философия этой работы(а может и всего «Цикла Снов») заключается именно в какой-то сквозящей грусти, которая по началу не так ярко выражена и скрыта под навеянной чудесностью, добротой и легкостью. То, как все-таки все закончилось, и какой в итоге выбор сделал главный герой, и как в итоге изменился, навевает именно какую-то тяжелую грусть. Чтобы познать какую-либо великую тайну, дотянуться до знаний вездесущих и всесильных богов, необходимо отдать что-то свое, ничто иное как душу. Нужно сделать один единственный и определяющий судьбу выбор между привязанностью к своим близким и познанием самой этой великой истины — истины, которая лишит тебя всего человеческого.

В очередной раз Лавкрафт доказывает свой талант и многогранность, даря для читателей еще один взгляд на сверхъестественное, не такой пугающий, но завораживающий и глубокий.

Данный рассказ очень сильно выбиивается из традиционной Вселенной лавкрафтианских мифов. Инопланетяне здесь совершенно отличные от тех, к которым мы привыкли. Атмосфера ужаса передана просто потрясающе. Расссказ очень и очень кинематографичен — перелистываешь страницы, а в голове весьма живо и красочно вырисовывается картинка, эмоции, чувства, переживания. Настолько живого рассказа у Лавкрафта еще не встречал.

Работа «Сверхъестественный ужас в литературе» очень скрупулезная и подробная. В ней освещается очень много аспектов жанра литературы ужасов, показаны ее источники, дана адекватная критика ее развития от начала до конца, а так же привидена и доказана теория ее возникновения как таковой.

Конечно, человек, работающий и творящий в данном жанре, должен задумываться над поставленными вопросами, и то, какие выводы сделал об этом Лавкрафт внушает немереное уважение к данному автору, как к личности, многогранной и талантливой.

Слог автора как никогда сочный и публицистически красочный. Наверное, это его особенность — писать, пусть и не о художественных формах, но интересно и лаконично. Мы видим не привычные метафоры, где-то субъективные, но адекватные оценки, а так же этим самым понимаем какие-то сокровенные принципы и правила, которых придерживался сам автор в написании своих собственных работ, и в чем-то можем сделать выводы о том, как он, возможно, относился к своим собственным произведениям.

Что же о смысловой основе, то тут мы видим подробный хронологически выведенный рассказ о возникновении и развитии литературы ужаса как таковой. Лавкрафт описывает запомнившиеся для него наиболее яркие произведения, авторов, их жизнь и особенности таланта. И даже в этих микросюжетах, рассказанных путь и чужими устами, все равно чувствуется какая-то мощнейшая эмоция, значит та или иная работа попала в список Лавкрафта не зря.

Из данного эссе можно получить кучу полезнейшей информации, взять на заметку многих авторов, многих работ, интереснейших по версии автора, а так же узнать о том, как же все-таки все это начиналось, не от строгой учительницы литературы, которая, возможно, уже отбила всякий интерес ребенка, а от самого мастера саспенса, который уже давно доказал свою значимость и талант в литературе сверхъестественного ужаса.

Если скажу, что полностью разделяю восторги фанатов относительно данного рассказа, то серьезно покривлю душой. Если признаюсь, то рассказ не понравился,опять-таки, скажу неправду. Рассказ оставил двоякое впечатление. С одной стороны, перемещения разума, зловещая атмосфера, встреча с божественными сущностями, персонажи других произведений автора, с другой — одни и те же названия прочитанных книг, топорный язык, абсолютно одинаковые герои, полное отсутствие интриги.

Короткий рассказ, но столько всего в него вместилось. И скажу честно, мне даже было страшно, когда я его читала. Причем никакой крови и всяких прочих ужасов, чистое искусство автора.

Нечто безумно красивое. Как свет миллиардов далёких звёзд, на одной из которых обязательно существует твой двойник. Не ожидал такого от Лавкрафта, настоящие стихи в прозе.

Прочитал давно, но уже не ребёнком. И испугался так, как не пугался ни от одной книги. Именно с этого рассказа (вернее говоря, повести) и началось моё кошмарное путешествие по жутчайшим мирам Говарда Филлипса Лавкрафта.

Уилбур Уэйтли. Персонаж, снившийся мне в кошмарах. Его брат-близнец... ну это уж вообще убило меня. Кроме того, нигде и никогда не встречал я столь живого, столь мерзкого описания событий. И я влюбился в эту повесть, влюбился в автора этой повести, влюбился какой-то извращённой любовью мазохиста, понял, что мне понравилась эта мерзость, понравилось, что меня испугали до чёртиков, понравилось буквально всё.

И вот теперь. Я знаю Лавкрафта гораздо лучше, чем тогда, лет восемь назад. Я знаю, что часто он писал ужастики весьма бледные, занимался самоплагиатом и много раз срывался на банальщину. Но когда на него находило, он мог написать так, как не писал никто ни до, ни после него. И «Данвичский кошмар» как раз из таких вещей.

А ведь что сотворил Лавкрафт? Почему он смог так напугать меня простыми словами?

Да, в том-то и дело, что простыми. Частые описания чего-то мерзкого, чего-то крадущегося, чего-то, что видно лишь краем глаза... бррр! И это при том, что ничего особо оригинального он не придумал. Проклятия, вызовы демонов, монстры — всё это уже было. Подумайте. Главное — это не то, что именно сварил повар, а КАК он это сварил.

Лавкрафт не стал говорить нам, какое чудовище жестокое и плохое, раз растоптало несколько домов и погубило кучу народа. Нет, он просто взял это чудовище, бросил его на городок и стал наблюдать за тем, что произойдёт. И это при том, что само чудовище, в общем-то, никому никакого зла намеренно причинить не хотело — его вызвали, как сказал один из знаменитых киномонстров, и оно пришло. А остальное, так сказать, ваши проблемы.

Так вот, именно в этом я вижу гений Лавкрафта. И «Данвичский кошмар» навсегда останется для меня произведением, перевернувшим в своё время взгляд на «хоррор» множества людей... и мой взгляд в частности.

Превосходная, этапная для Лавкрафта вещь, где выведена Великая раса насельников разума, и где автор свободно жонглирует гигантскими безднами пространства и времени. Возможно, она уступает в нагнетании атмосферы такому шедевру, как «Хребты безумия», возможно, финал слабоват, но это не отменяет потрясающей перспективы повести.

Пару слов хотел сказать о переводах. Я прочел «The Shadow Out of Time» в оригинале и двух переводах: Дорогокупли и Бавиной. Первый — достаточно вольный, ощутимо снижающий градус мрачности (там, где у Лавкрафта evil moon, у переводчика просто «луна»), однако весьма мастерский, хорошо создающий образ мысли и речи достопочтенного джентльмена из Новой Англии начала XX века. Второй — наоборот, буквальный, практически подстрочник, при этом стремящийся, похоже, перелавкрафтить самого Лавкрафта. Насыщенный словами и оборотами вроде «облыжно», «храмина», «окаянный», «черепья незнамого», «облые», «наволок» и т.п., он, признаться, вызывает больше улыбок, чем нагнетает страха. Даже безобидные фразы вроде star-headed («звездоголовые» у Дорогокупли) превращаются в «астроцефалов». Впрочем, и на такой перевод, несомненно, найдутся любители, вот только заметная небрежность редактуры, вина за которую лежит, кстати, частично и на переводчике, однозначно портит впечатление. Как можно написать по-русски имя римлянина Титус Семпронис Блезус — уму непостижимо! Даже если просто следовать кальке английского Titus Sempronius Blaesus, и то должно быть Семпрониус, ведь всем известны латинские окончания на «ус», но откуда «ис»-то? А как такой, пардон, «пириводчег» напишет имя Цезаря: Гайус Юлис? В другом случае время происходящих событий отнесено на 1500000000 лет назад, «когда палеозой сменялся эрой мезозоя». Но эта смена никак не приходится на полуторамиллиардное прошлое, да и в другом месте повести стоит правильно: 150 миллионов лет! Конечно, можно сказать, простая опечатка, лишний нолик, но подобное свидетельствует о некотором пренебрежении своим читателем и неуважении к автору. Мол, подумаешь, миллиард лет сюда, миллиард туда, все равно это сказки, фантастика, низкий жанр, не научный же трактат... Притом что перевод Бавиной был опубликован в непопсовой серии «Гримуар» издательства «Энигма» с претензией на «первую серьезную попытку передать на русском языке всю первозданную мощь» Лавкрафта. Но помилуйте, зачем же так снижать уровень этой самой серьезности до дешевого ширпотреба?!

Достаточно простая идея — прозрачный лабиринт — реализована Лавкрафтом с великолепной психологической достоверностью. Действительно, ведь неосторожно увязнуть в невидимом лабиринте гораздо проще, чем в видимом. Герои рассказа тысячу раз подумали бы, прежде чем заходить в темную, со множеством неизвестно куда ведущих лазов и ходов пещеру, а тут — все вроде бы на виду, все просто. Но это кажущаяся простота — подобно ловушке на мух. Человеку всегда нужно помнить о том, что есть те, для кого он — не более чем муха, которую можно машинально прихлопнуть. Эта генеральная для Лавкрафта идея и находит свое оригинальное воплощение в этом небольшом рассказе.

Тяжеловатое произведение, но это только на первый взгляд. Сюжет развивается медленно и размеренно, не выходя за рамки реализма и не пугая читателя неожиданными поворотами, а наоборот затравливая и нагнетая атмосферу. Писатель подводит или даже готовит читателя для чего-то очень динамичного и в тоже время ужасного.

Канва и использованные элементы произведения, такие как: кварталы Нью-Йорка, курды-азиаты, быт и колорит большого города, выглядят непривычно, возможно потому, что я, как приверженец и поклонник творчества Лавкрафта, привык к историям про глухие деревеньки или портовые городишки, в которых развивается большая часть всех сюжетных линий, да и ужас и мистика таких мест имеет свою неповторимую атмосферу. В данном случае это другие локации, но все же атмосфера как всегда подана горяченькой и на блюдечке.

Кульминация же по своему прекрасна. Наверное ни один мастер ужасов не сможет передать такого безумия и потерянности ориентации, когда ужас поглощает с головой, и кажется, что, читая, проваливаешься вместе с главным героем в этот всеобъемлющий страх. И в тоже время каждая мелочь, каждая эмоция главного героя передается с ювелирной точностью, что в сумме создает небывалую атмосферу и какой-то бешеный драйв. Большую часть произведения нас мучили этакой сухой реалистичностью, чтобы в конце вылить на голову весь невообразимый и пугающий фантасмагоричный экшн, пестрящий откровенностью и сочащийся мистикой. Это как ледяной душ после прогулки по пустыне.

Описания омерзительных тварей, их действия, их крики, реакция на это главного героя — всё передано с таким жадным безумием, что невольно становится не по себе.

Лавкрафт — мастер саспенса. Этот вывод напрашивается сам собой.

Крайне необычно и неожиданно видеть, что из-под пера человека, подарившего нам мифы Ктулху и «Историю Чарльза Декстера Варда» выйдет такой пронизанный романтизмом и эскапизмом рассказ. Он пропитан мечтами об ускользающем, несбыточном, легкой грустью и печалью, отчего напрочь выбивается из типичного ряда лавкрафтианских сказок. В том и прелесть.

Открыв данное произведение, я не могу сказать, что я приятно удивлен, убедившись что это не проза вовсе, а сборник стихов. Первые четыре стихотворения составляют какой-то сюжет, и в душу западает надежда, что перед нами сонет, удивительный, смелый и необычный в плане опыта прочтения книг автора. И это был бы самый идеальный вариант для меня. Это бы бы тот Лавкрафт, в котором я признал бы настоящего гения поэзии, который уже признан мной как гений прозы. Но на пятом заглавии сюжет обрывается, и сборник превращается просто в сборник стихов, охватывающий все возможные уголки Лавкравтовской вселенной, обращающий мое внимание на все возможные уже прочтенные мной сюжеты и красочные, запомнившиеся своей мистической стороной локации.

Уловить сюжет каждой из этих маленьких, ярких по своему слогу и ритму историй очень сложно. Ведь до нас доходят лишь отголоски этого мощного сигнала Лавкравтовской идеи, которая, резонируя, идет из начала 20-того века, поддаваясь искажениям перевода на такой сложный русский язык, да так, что рифма и такт сохраняются. Стихотворения красочны и гармоничны, наверное в этом плане стоит отдать дань уважения переводчику, который сохранил хоть какую то мелодичность и рифму, шарм, о котором вам скажет любой поэт. Но передалась ли эта самая идея, насколько исказился этот сигнал, насколько мы можем доверять данному переводу, чего больше придерживался переводчик: попыткам сохранения целостности ради рифм, подставляя и меняя слова и окончания, либо целостности ради идеи и смысла, что наиболее сложно. Я уже не говорю о том, что истинный смыл может передать только сам автор. Поэтому судить о смысловой наполняющей стоит только после прочтения оригинала, для которого нужен хотя бы любительский навык владения английским языком. В данном случае я от этого воздержусь.

Так или иначе, читая данный сборник, мы все равно отправляемся в путешествие: мы видим Инсмут, древние пещеры Данвича, Аркхема, чуждые пейзажи Юггота, слышим рев Шогготов и смех сошедших с ума последователей культа Ктулху. Мы видим срез всего творчества автора, воплотившегося в рифму, в мелодию, обрывочную, меняющуюся, но все же гармоничную.

Возможно подлинный смыл и останется скрытым, но прочитать данный сборник все же стоит, ради образов, скользких и ловких, которые так быстро мчатся в голове во время процесса чтения. А может Вам повезло еще больше, и Вы можете войти в резонанс с этим самым сигналом, посланным Лавкрафтом, несмотря на искажения и время. Чтож, тогда я Вам очень завидую.

Признаться честно, рассказоставил крайне мало впечатлений. Понимаю, что автор как раз хотел показать именно такого персонажа — разумного джентльмена, даже столкнувшегося с безысходностью и осознанием гибели, не теряющего лицо, однако передано это как-то топорно для такого мастера, как Лавкрафт.

Вполне естественно, что главгерой со страху швыряется камнями во все, что движется, но концовка от этого лучше не становится.