Кентон Стэнфилд — обычный авантюрист, подавшийся «за длинным рублем» на венерианские болота. На этой неприветливой для человека планете он по заданию Кристальной компании ищет уникальные минералы, обладающие огромными запасами энергии. Как и всем прочим авантюристам, ему глубоко плевать, что у местных аборигенов они являются чем-то вроде икон или талисманов. Но в очередном рутинном выходе на планету его поджидает нечто совсем необычное и от этого не менее опасное... На этот раз писатель взял за основу рассказа не мистический, а фантастический сюжет. Поэтому он покажется вам современным, словно бы написанным в 21-м веке. Идея его выражается одним-единственным предложением: «Безнравственный герой в безвыходной ситуации». То, что Стэнфилд авантюрист, уже многое говорит о его моральных принципах. Уже в первых строках произведения он излагает нам свой план решения венерианской проблемы путем поголовного уничтожения ее жителей. Никаких компромиссов при этом не полагается, т.к. аборигены, по его мнению, — всего лишь безмозглые дикари, не желающие расставаться со своими традициями. Но ситуация складывается так, что герой-авантюрист просто вынужден пересмотреть свои взгляды. Правда, происходит это не сразу и потому слишком поздно, ибо по сложившейся традиции основной персонаж просто обязан умереть — в показательных целях. Иначе никакой морали у рассказа не будет. Чтобы понять поступки «героя», необходимо как-то заглянуть в его черепушку. Поэтому писатель выбирает форму дневника, который якобы ведет Стэнфилд. Хоть всё описанное уже произошло к моменту чтения, нам кажется, что история развивается прямо у нас на глазах, что лишний раз добавляет ей достоверности. Через какое-то время персонажу даже начинаешь сочувствовать, ибо его мораль начинает меняться под давлением обстоятельств в правильном направлении. И аборигены уже не кажутся ему убогими рептилиями — просто какая-то глобальная катастрофа отбросила их на несколько веков в развитии. Герой начинает жалеть, что не пытался их понять и судил о них только по внешнему виду. Собственно, дневник авантюриста дошел до нас исключительно по их доброй воле, ибо аборигены не уничтожили его, когда имели такую возможность. Но, как и положено по канону, нанимающая компания не делает аналогичных выводов, так что конфликт между землянами и венерианами будет только усугубляться. А, значит, будут новые жертвы и новые ошибки. И от этого становится очень грустно...

-----------

РЕЗЮМЕ: история одного старателя-авантюриста, попавшего в буквальном смысле в безвыходную ситуацию на Венере, но успевшего предупредить о ней в своем дневнике. Чем-то она напоминает мне историю потерпевшего кораблекрушение Робинзона Крузо, только без счастливой концовки.

Герой рассказа получает в наследство фамильную усадьбу в глубинке штата Массачусетс. Начав ее восстановление и модернизацию, молодой Пибоди с изумлением для себя открывает, что старый дом скрывает внутри себя множество неприятных секретов, которые показывают его былых хозяев в весьма неприглядном свете... Еще один характерный представитель лавкрафтовского «ужастика», старающийся испугать своего читателя не страшными образами паранормальных чудовищ, а самой атмосферой неопределенности и потусторонности происходящего с главным персонажем. Уже в самом начале звучит загадочная фраза о наследстве Пибоди, которая должна настроить читателя на нужный лад, а дальше реальность начинает причудливо смешиваться то ли с иллюзиями, то ли с фантазиями нового хозяина усадьбы, вызывая нужное настроение. При этом каждое предложение по отдельности звучит почти что невинно, но вместе с последующим текстом, словно по кирпичикам формирует мрачное здание мистической истории, случившейся в поместье Пибоди сразу после знаменитого салемского процесса. Наверное, такой стиль изрядно пугал читателя начала ХХ века, из-за чего творения Лавкрафта были не слишком популярны. Но к 70-м годам ситуация в корне изменилась: ТВ и комиксы приучили людей к страху, так что требовалось что-то более действенное, чтобы поднять их тонус. Вот где пригодилось умение писателя не спеша раскручивать свой сюжет, оказывая нарастающее давление на психику с каждым предложением. Причем сам образ «сил зла» был весьма расплывчатым и неконкретным, что пугало читателя еще больше, ибо он сам начинал фантазировать, восстанавливая в уме пропущенные писателем детали. И детали эти весьма индивидуальны, так что образы двух разных людей вряд ли совпадут в точности. Если говорить проще, каждый читатель пугает себя сам, исходя из набора личных страхов. Вот почему страшилки Лавкрафта «цепляли» всех подряд и потому быстро стали популярными. Их автор нашел те струны человеческой натуры, на которых можно было играть, чтобы оставить читающего неравнодушным. Сама история (сюжет) тут отходит на второй план, выдвигая на первое место «правильные» чувства. То самое, что не могли дать рисунки комиксов и кадры художественных фильмов. Настоящий ужас, как известно, не имеет определенных образов и создается исключительно нашим воображением.

-------------

РЕЗЮМЕ: история о том, какие ужасы может скрывать в себе старая фамильная усадьба обычного американского фермера. Сегодня ею можно испугать разве что годовалого малыша, но если прочесть ее заполночь в пустом доме, результат может оказаться весьма неожиданным.

Летом 1882 года недалеко от фермы Нейхема в Новой Англии упал странный метеорит. Его странность в первую очередь заключалась в том, что он не был твердым, как камень, хотя и таким горячим, что прожигал любое препятствие. Второй странностью было то, что его объем уменьшался со временем, словно бы он усыхал подобно яблоку. А вокруг места его падения всё живое начало медленно, но неуклонно отмирать... По традиции, автор описывает типичную ситуацию, в которой загадочного больше, чем понятного. И суть этого понятного заключается в том, что внушать читателю если не страх перед неведомым, то уж точно определенную дозу беспокойства. Писатель намеренно создает такую обстановку, в которой никто не может чувствовать себя комфортно: таинственное свечение в месте падения метеорита, признаки вырождения живой природы, негативное влияние происходящего на человеческую психику. Изложение истории идет от второго лица — соседа Нейхема, который не попал в зону поражения метеоритом. Поэтому он может своими глазами наблюдать те негативные изменения, что происходят на ферме у соседа, сравнивая их с прежним эталоном — собственной жизнью. Вся суть их сводится к медленному угасанию и вырождению жизни в эпицентре удара. В этом проявляется основное содержание т.н. «лавкрафтовского ужаса»: начинаясь со вполне невинных отклонений (странная люминесценция), он растет, постепенно набирая силу, пока не превращается в неустранимую угрозу (превращение в пепел). Писателя волнует не конечное состояние материи, а именно ПРОЦЕСС ее превращения, который вызывает у читателя тревожное чувство неизбежности наступления чего-то плохого. Диалогов, как правило, в этой истории почти что нет, каких-то внятных пояснений — тоже. Расчет идет не на умственные способности читателя, а на силу его чувственной сферы. Так что чувственные натуры смогут в полной мере «насладиться» авторской задумкой и ощутить тот самый «шок и трепет», который Лавкрафт видел в каждом проявлении Непознанного. А вот любители «горячего» и динамичного будут явно разочарованы: никаких монстров в рассказе вы не найдете. Ибо самым страшным, по мнению писателя, является только невидимый ужас. То есть, наше представление о нем.

--------------

РЕЗЮМЕ: история странного метеорита, упавшего в местности, которая затем получила название Испепеленной Пустоши. Прочтите ее, если хотите понять, что скрывается под термином «лавкрафтовский ужас».

Не помню, кто сказал: если на землю нападут инопланетяне, найдутся люди, которые будут на них работать. Такова мера человеческой низости. У Лавкрафта частенько рядом со сверхъестественным злом ходит зло человеческое. Но в основном это какие-нибудь сатанисты, культисты-фанатики. Здесь же, на мой взгляд, нечто иное. Несмотря на участие в общих религиозных таинствах, постоянно звучит слово «агенты», и у этого слова есть определённый окрас. Так что мысль, которую я привел в начале, я прочувствовал тут впервые за всё время чтения Лавкрафта. Но это, конечно же, не главное.

Я бы отметил тут интересную особенность – неземные существа показаны практически сразу, без всякой раскачки. Обычно всё-таки автор старается подвести к их появлению, здесь же мы узнаём о них сразу. Это немного необычно. Да ещё любопытно, что герой-рассказчик оказывается человеком скептически настроенным, холодным (настоящий ученый как-никак), и его взгляд на собственную историю со стороны в конце только укрепляет в этом ощущении.

Но. Это же превращается в минус где-то в середине повести. В какой-то момент чётко сформированное представление о герое рушится –

Впервые я узнал о Говарде Лавкрафте и его творчестве из статей в Википедии, и честно говоря, я не помню как из одной какой-то несвязанной с данной тематикой статьи (как это обычно бывает — начал читать про альбом Antichrist Superstar рок-группы Marilyn Manson и спустя время я уже изучаю концепцию сверхчеловека и работу «Антихристианин» Фридриха Ницше), я набрёл на писателя и его монстров. На тот момент, тогда мне было лет 14-15, вики-статьи по «Мифам Ктулху» были скупы на подробности в плане описания и пр., но уже тогда, читая ночью в тайне от своей мамы (она до сих пор не любит мои ночные чтения и просмотры видеороликов из YouTube) я поражался проделанной работой писателя: хоть информации было не так много, моему воображению этого было достаточно чтобы дорисовать в голове внешний вид божеств из «Мифов Ктулху».

В 2016 году после переезда в Омск я решил перед сном почитать «Дагон» в надежде уснуть. Однако после прочтения, находясь под сильным впечатлением от жутких образов и самого Дагона, я не спал ещё примерно часа два. Это первое произведение в жанре ужасов, которое смогло сразить меня и оставить след. С того момента я зачитывался разными повестями и рассказами Лавкрафта, в которых я поражался жуткими богоподобными существами, которые одним своим видом сводят с ума людей и, порой, доводя их до самоубийства. Чисто экзистенциальный ужас — жуткое осознание своей беззащитности и, как бы, вынужденного смирения перед чем-то могущественным, неведомым и древним как наша Вселенная.

В американской литературе подобной тематики часто встречаются сюжеты о «драконоборцах» с явно выраженным национальным аспектом, являясь мифологическим выражением пуританской борьбы против сил зла (например, произведения «Моби Дик» Мелвилла или «Старик и море» Хемингуэя) — чистый американский мессианизм. Однако в отличие от своих американских коллег по цеху Лавкрафт вдохновлялся представителями декаданса — По, Бодлером и Гюисмансом; герои автора, — окружённые по истине ужасающим и враждебным миром, — слабые, беспомощные и обречённые на погибель перед лицом невообразимых сил зла. Все людские персонажи даже не стараются хоть как-то бороться с этим и являются скорее прикормом для могущественных сил. И этого нельзя миновать: эти силы обязательно грядут, хотя им, по большому счёту, нет никакого дела до мира людей: «Кто мы такие, чтобы противостоять Злу, появившемуся на Земле во времена, когда не существовало ещё ни человеческой истории, ни самого человечества?» («Кошмар в Редхуке». Г.Ф. Лавкрафт)

Я ставлю повести 11 рыбьих туш из 12. «Дагон» является ярким олицетворением всего творчества Лавкрафта, и я советую начать читать его именно с этого произведения, как и я в своё время.

Очередное очень крепкое произведение Лавкрафта из мифов Ктулху. Густое своей атмосферой и наполнением. Да, стиль у него хроникёрский, газетный. Но здесь этот стиль смотрится выигрышно – создаёт напряжение и сжатость. К тому же в нём хватает место не только фактам и намёкам, но и мрачным описаниям местной природы, таинственных столбов и древних, будто бы природных, алтарей. К атмосфере добавляет и колорит захудалого деградирующего народа – ощущение отшиба мира, отрезанного от городов и физически и морально (даже такое чудовищные события и прочие странности не выходят за его приделы более чем высмеивающими заметками в окружной газете). Отчуждённость не менее пугающая (хоть и относительная, так как тройка учёных-героев приходит в Данвич извне), чем отчуждённость космического пространства.

Ещё одна особенность – опять относительная, так как мотивы вырождения человеческого существа (например, «Крысы в стенах» или «Артур Джермин») часто присутствуют в творчестве Лавкрафта, но здесь, по-моему, они достигли своего апогея – этот рассказ вплотную приближается к тому, что сейчас называется «боди-хоррор». Некоторые сцены напоминают мастера Кроненберга – растущие из тела щупальца и прочие метаморфозы, бесформенные груды плоти с половиной огромного человеческого лица и так далее. И, заметьте, без всякого там «неописуемое» и прочих авторских отпекаемых фраз.

А ещё рассказ плотно наполнен действиями. Это одно из немногих произведений, где есть практически кинематографическая борьба добра со злом (человека с темными силами). Герои не жертвы обстоятельств, болтающиеся в паутине роковых сил – они действуют, и это заставляет буквально чувствовать тот род страха перед сверхъестественным неизвестным, который связывает мышцы, и который приходится рвать каждым своим действием. И это будто прячется под, казалось бы, сухим хроникерским стилем повествования. Крепчайшая вещь Лавкрафта.

Однажды в год Бреда,

Ни поздно, ни рано,

Меж звёзд Йог-Сотот

Провернул ключ Загана.

Овальный портал в мир

Овальных людей

Пред ним замерцал и без спроса всосал.

Вокруг шевелились овальные монстры,

А в небе мерцали овальные звёзды.

Бродил Йог-Сотот по овальной пустыне,

И может быть, мог бы бродить и поныне,

Но тут он увидел овальный Мираж!

Овальные девушки, ад и шабаш!

Овальные Щупальца у Йог-Сотота

Почуяли, что им светит работа.

Однако то был лишь Мираж, и опять

Стал Йог-Сотот портал открывать.

Открылся портал в изогнутом мире,

Изогнуты пальмы, изогнуты дыни,

Изогнуты горы и даже пустыни.

На изогнутой дороге

Изогнулись осьминоги

И в изогнутом лесу

Краб залез на кривую сосну.

Изогнута речка и воды несёт

Свои за изогнутый горизонт.

И тут Йог-Сотот увидел Мираж!

Изогнутых девушек, ад и шабаш!

Изогнутых щупалец не проведешь:

На правду Мираж тот совсем не похож.

Что ж делать?

Вздохнув, Йог-Сотот стал опять

Нормальный портал ключом отпирать.

За ним его ждали нормальные монстры,

По небу рассыпались ровные звёзды.

И здесь Йог-Сотот увидел Мираж!

Нормальные девушки, ад и шабаш!

Нормальные щупальца приободрились

И быстро на что-то они покусились.

Увы! Преждевременно не возбуждайтесь

И вовремя с миражами прощайтесь.

Сквозь нормальный Мираж Йог-Сотот просочился,

И грезить меж звёздами вновь удалился.

Ожидания у меня были большие. Но не оправдались.

У Лавкрафта есть свой собственный сюжетный и художественный штамп, но есть и огромное своеобразие, свой подчерк, своя манера, и, даже, глубина. Но, на мой взгляд, от всего вышеперечисленного здесь есть только художественный штамп. Проще говоря, когда читаешь большую часть историй Лавкрафта, кажется, что их мог написать только Лавкрафт. А здесь, кажется, что этот роман мог написать, конечно же и Лавкрафт, а мог и кто угодно другой. Какая-то усреднённость, если не сказать (как бы кощунственно не звучало) посредственность. Даже финал –

Даже привязка романа к авторской мифологии выглядит тут какой-то формальностью, будто автор добавил их в последний момент. Упомянутый вскользь «Некрономикон», хотя без него можно было легко обойтись, ведь главная книга здесь – сочинение реального Бореллия. Пару раз упомянутый Иог-Сотот – хотя в данном контексте логичней смотрелся бы сам дьявол, или кто-то в этом роде. Единожды упомянутый вскользь Рэндольф Картер (это позволило внести данный роман в цикл о Картере, а реальное, хоть и эпизодическое, присутствие Картера в рассказе «Вне времени» – нет), хотя, на мой взгляд, это упоминание шло истории только во вред: для друга Картера, с которым, видимо, велись беседы на оккультные темы, доктор Виллетт разбирается в истории слишком уж долго. Эта история не из мира Ктулху, или Мира сна и их переплетений.

Роман написан хроникерским, журналистским языком – и где-то ему это идёт

Но не всё плохо. Были и действительно жуткие моменты.

К тому же эта система некромантии, которую показал автор, выглядит довольно интересно (и поэтому я выше беру «банально» в кавычки). Сам сюжета (идея сюжета) явно повлияла на многие фильмы ужасов, не связанных напрямую с Лавкрафтом – это чувствуется. А ещё понравилось описание Провиденса в начале. Единственные живые, полные красок и любви описания – чувствуется, что в этот момент за ощущениями Варда стоял сам автор.

Если суммировать всё вышесказанное, то скажу: ощущения у меня тут, как ощущения от рассказа Хоффмана Прайса «Повелитель иллюзий», после прочтения «Врат Серебряного Ключа» – видны клочья текста, клочья ужаса, клочья исключительно лавкрафтовского мастерства, но лишь клочья в составе большого текста (в нём иногда даже вспышки лавкрафтовского пафоса с упоминанием космического ужаса смотрятся наигранно), будто автор не смог грамотно распределиться в пространстве романа. И именно в этом я вижу источник замеченных мной (все, конечно же, субъективно) бед «Истории Чарльза Декстера Варда».

Классический роман в стиле Говарда. Не прибавить не убавить. Читать любопытно и интересно. Единственный нюанс, что по сути у Лавкрафта все одно тонно, один рассказ похож на другую повесть, а повесть похожа на роман. Временами создается впечатление, что Говард уперся по сути в один и тот же сценарий, просто в различных кванстистенциях придает им новую оболочку, но по сути начинка та же.

«Цвет из иных миров» кажется мне вещью у автора неординарной. Она практически лишена всякого авторского штампа (а он у Лавкрафта есть, мало того, некоторая часть произведений именно на нём и строится). Да, это тоже космический ужас, если уж вспомнить, откуда пришло зло. Но, в отличие от иных сил космического зла (в первую очередь из пантеона монстров Ктулху), это кажется идеально чуждым. Оно не бог, не разумный пришелец, или обитатель космических бездн. Оно просто чужое (недаром же несколько раз упоминается его возможная прописка не в этой вселенной), чуждое – оно лишено понятной логики и анатомии. И эта чуждость пугает. Как и общая странность происходящего и чудовищность метаморфоз окружающего мира.

А ещё – обычно герой Лавкрафта люди действующие: оккультисты или случайные свидетели страшных событий, но они действуют. А в данном случае пугают психические преображения несчастной семьи Нейхема –

Ну и визуальная картина (вот там, в самом конце), добавляющая своего колорита в эту пугающую и атмосферную историю. Но на то он и Лавкрафт – признанный визионер страха.

Надо сказать, этот рассказ произвел на меня довольно сильное впечатление.

Несколько несвязных мыслей в конце:

Единственное, в чём чувствуется время написание – отсутствие слова «радиация». Хотя во многом – сейчас – оно напрашивается.

Не напоминает ли это существо монстра из романа «Оно» Кинга – Живые огни?

И «финальный босс» в «Мёртвом море» Тима Каррэна (роман-то ведь во многом постмодернизм от жанра ужасов) – эта живая радиация, питающаяся людьми, и, кстати, прибывшая из других измерений, – тоже оно?

Хотя в обоих случаях, в отличие от рассказа Лавкрафта, эти существа слишком уж осознанно злобны по отношению к человеку. Тут же есть ощущение иного – оно просто чуждо, как чудовищная и чуждая сила стихии, по-моему. Такова её впечатляющая инаковость.

А ещё это нечто напомнило мне то разноцветное пятно в форме человеческой фигуры в рассказе «Брошенный дом». Не знаю, но почему-то хочется найти некую скрытую связь между этими вещами Лавкрафта. Может быть, она действительно сеть?

И опять я получил не то, что ожидал – в лучшем смысле этого слова. Продолжение великолепного «Серебряного Ключа» виделось мне столь же чарующим. Но стиль здесь был совсем иной – стиль работ именно «Мифов Ктулху». И начало довольно обстоятельно пересказывало фактические события «Серебряного Ключа». И я уже начал слегка разочаровываться, но тут начался настоящий вихрь. То, что рассказывал странный индус, всё накатывало и накатывало – да, это было ближе к историям из «Мифов Ктулху»: запредельная древность, переходящая в бесконечность, неземные сущности с возможностью богов, иные миры и планеты, населенные странными существами. Но все это накатывало, превращаясь в водоворот – и росло, росло, поражая масштабом. Переходы от одного состояния к другому, более сложному;

Да, эту историю тоже можно назвать путешествием, возвращением к самому себе. Просто в «Серебряном Ключе» все это, и путешествие, в котором, как водятся, происходят внутренние изменения человека, и возвращение к самому себе, то есть, к тому, что ты представляешь на самом деле, были в ином ключе – ключе Мира Сна с его завораживающей красотой притчи. Здесь же – в ключе «Мира Ктулху». Ключе фактическом.

Кстати, интересная деталь, на мой взгляд, Филлипс тут это, несомненно, сам Лавкрафт. Автор открыто вывел самого себя (да ещё рядом со своим альтер-эго Картером), я такое вижу у него впервые – а вот его коллеги по перу внедряли Лавкрафта в свои истории довольно смело.

P.S. На самом деле и «Серебряный Ключ» и «Врата Серебряного Ключа» каждый по-своему выбили меня из реальности, пару дней после них я ничего читать не мог. Это лучшая характеристика того, как сильно обе эти вещи меня впечатлили.

Небольшая предыстория.

Я читал авторский сборник издательства Иностранка/Азбука-Аттикус (твёрдая обложка). И дело в том что это, по сути, сборник наработок и черновиков, которые смог довести до ума друг и последователь Лавкрафта — Август Дерлет. И дело в том, что я читал всё подряд в этой книге: последовательно от и до. И пока я читал, не раз сталкивался с одним и тем же мотивом в сюжетах: есть глав. гер., который приезжает в какой-то городок/деревню/поселение чтобы поселиться в доме, который был передан ему по наследству от его предка (как правило деда). Пока глав. гер. обживается, он находит какие-то странные рукописи в доме, древние реликвии, старые записи и книги о ведьмах, древних злых богах и т.д. и т.п. И по итогу он выясняет, что его дед то оказывается занимался сильным колдунством и был чуть ни в сговоре с тем, что ни описать и сойти с ума можно; целый арсенал богов (там и Ктулху, и Дагон, и Йог-Сотот, и Ньярлатхотеп, и Хастур, и ещё невесть что). И таких рассказов там уйма! Какие-то были крепкими середнячками, какие-то не очень. Но в целом сюжет всегда почти был одинаков. Одно нравилось, и за что видимо остаётся оценить эти работы: описание места действия и атмосферы происходящего. А так от этого повторяющегося лейтмотива из рассказа в рассказ начинаешь беситься и ждёшь от следующего чего-то нового.

Теперь непосредственно к роману. Как по мне «Таящийся у порога» это квинтэссенция всех этих раннее описанных мной работ. Но куда детальнее проработано, в особенности (как я ранее говорил) обстановка. Однако, как по мне, концовка вышла смазанной, недожатой. Не могу сказать, что этот роман меня чем-то удивил, так как всё мистическое я уже и так знаю (точнее уже сыт по горло). Впервые упоминания этих божеств и прочих НЁХ у меня не вызвало ощущений, что Август Дерлет просто по шаблону упоминает их чтобы просто были видимо или ещё чего-то, я не знаю... отрабатывает «лавкрафтианскую повесточку», если можно.

Моё мнение. Из этой книги можно прочесть не больше 4-5 рассказов (включая этот). Остальное можно пропустить. Но! Если вы прям фанат-фанат Лавкрафта, то потом не жалуйтесь, как я сейчас. Я вас уведомил.

На мой взгляд, этот рассказ – один из важнейших; центральный в цикле о Рэндольфе Картере и Мире снов и, возможно, один из главных во всем творчестве Лавкрафта, если вспомнить, что Картер является неким альтер-эго автора. На мой взгляд, именно тут и произошло превращение Картера из простого героя страшных рассказов Лавкрафта в странника по Миру сна, проводника эстетических принципов автора. Рассказ, по сути, это биография Картера (упоминаются и события двух предыдущих рассказов – автор будто вживляет их в новую концепцию Картера). Здесь и он, и манера его раскрытия мне напомнила чем-то Крейслера у Гофмана – такая же насмешка героя, вынужденная, как реакция на пошлость и плоскость окружающего мира, тяга пусть к сумрачной, но запредельной красоте, скептический взгляд на общество, на христианство и атеизм, и поиск, щемящий поиск утраченного…

В этом рассказе нет Мира снов, но есть его отражение в душе героя – мечты, ощущения забытого сна, вечная цель. В какой-то момент мне в голову закралась странная, выходящая за рамки логики рассказа мысль: а не есть ли весь этот огромный чарующий и страшный Мир снов со всеми его красотами созданием мыли и грез исключительно Рэндольфа Картера? Он здесь кажется человеком, чей внутренний мир вполне мог создать такие огромные самостоятельные полуреальные пространства.

В рассказе замечательный язык – язык, каким автор изображает Мир снов. Но перенесённый сюда, в мир реальности, изображая его и самого героя, это язык кажется мне ещё более привлекательным. Создается удивительная атмосфера – когда всё красиво и немного мрачно, эдакая поэтичная и притягательная закатная красота, но лишённая пафоса и байроновского высокомерия, сбитая ощущением скрытого вселенского одиночества и грусти.

И довольно занятный сюжет, я бы даже сказал необычный сюжет – выпадающий из авторского штампа как истории ужасов Ктулху, так и историй Мира снов;

Я обратил внимание, что истории Лавкрафта редко идут от третьего лица – чаще они являются некими исповедями или чьими-то найденными записками (почти как «найденные плёнки») и дневниками. Этот же рассказ от третьего лица. Да и профессия героя кажется довольно оригинальной для авторского наследия – полицейский. Пусть мистик в душе, но по профессии полицейский. Однако эта профессия вводит в некоторое заблуждение. Можно ожидать от истории детективной интриги или расследования какого-нибудь темного дела, но этого нет – всё написано в обычной для Лавкрафта хроникерской манере, так как она могла бы быть почерпнута из газет. Герой тут больше свидетель истории (и лишь в конце, как водится, участник) – таким образом, его профессия как будто и не влияет на её суть. Не очень-то характерно для служителей порядка.

У Лавкрафта часто криминальные и полукриминальный слои общества находятся в соседстве с тайными богомерзкими знаниями и ритуалами. Вещь не новая. Вспомнился, например, Гофман, у которого разбойники частенько оказывались служителями сатаны. Это психологическое. Криминальные дела противоестественны, ненормальны с точки зрения морали, религии и права, а это уже практически проделки дьявола и его приспешников. Две вещи, идущие рук об руку. И здесь Лавкрафту удается, на мой взгляд, весьма убедительно нарисовать картины места лишённого закона и морали – мрачные халупы, притоны, разноголосое и разноликое общество обитателей доков – настоящая выгребная яма города. Расизм? Это обвинения в данном контексте я не очень-то понял… Контрабанда и незаконная иммиграция в данных «городских красотах» вряд ли была бы похожа на общество одетых с иголочки джентльменов. В чём я увидел легкий перекос, так всё-таки в этом упорном авторском давлении, что вот все, непременно все подобные места и личности сохраняют некие первобытные оккультные знания…

Второй момент, который меня смутил, был тот самый апогей –

Парадоксальным образом напомнил мне Крапивина. У того тоже всё про это: не пожранный ещё рутиной романтик находит какую-нибудь заброшку, затаивает дыхание и там встречает... что-то. И повернуло тут всё в красивую сказку, но верно и обратное – у Крапивина много таких мест, где лавкрафтовкий ужас прямо БЛИЗКО. Типа мёртвого лётчика, влетающего на лоджию.

Я так и не смог понять, да и информации не нашел, что странно, учитывая культовый ныне статус автора, был ли этот рассказ написан (цитируя примечания) «совместно или для Гарри Гудини». И то и другое было бы поразительным фактом, ведь Гудини уже при жизни был человеком-легендой, а Лавкрафт при жизни не издал ни одной книги, и чаще печатался лишь в полупрофессиональных жанровых журналах. Странное и при этом грандиозное сочетание авторов. Но имея лишь этот расплывчатый комментарий, легче придти к выводу, что рассказ, скорее всего, просто написан от лица Гудини, и ничего более.

По-моему, рассказ ощутимо разваливается на две части. Первая – путешествие по Египту – напоминает скорее Жюля Верна, ту его ипостась, которая творила истории, сидя над путеводителями, картами и туристическими справочниками. Вот такая же холодность и академичность – кажется, из тех самых путеводителей взяты целые абзацы, а образцы натуры перерисованы с фотографий туристов и исследователей.

А вот уже во второй части чувствуется Лавкрафт во всей его красе – иррациональный ужас, описанный с размахом, с многословным исступлением, накатывает волной; чудовищные глубины, циклопические сооружения, тонкие намёки

Сновидческий цикл Лавкрафта я в своё время начал с «Сомнамбулических поисков неведомого Кадата», романа, который очень меня поразил, и который я по-прежнему считаю одной из вершин творчества автора. Сейчас же я вижу, что роман впитал в себя многое из того, что уже было написано ранее, являясь истинной вершиной пирамиды всего цикла. Впитал он и этот рассказ – богов земли, играющих на вершинах гор, и лики богов, оставленные на одной из гор, кажется, именно туда поднимался герой «Сомнамбулических поисков…». А ещё этот рассказ чем-то напоминает более ранний «Таинственный дом в туманном поднебесье». В этом есть своя внутренняя логика авторского мира Лавкрафта. Как известно, мир снов и мир реальности у него взаимосвязанные и взаимопроникающие – игра богов на Хатег-Кла и присутствие таинственных существ в доме, в который можно попасть только с воздуха, вполне могут быть одним и тем же событием, отражённым в разных плоскостях бытия. Как минимум такая интерпретация кажется мне интересней, чем мысль о банальном самоповторе…

Что до самого рассказа, то он, как и остальные истории из мира снов, имеет свое изысканное очарование. Красота «Сказок тысячи и одной ночи» и налёт притчи. Мне вот только кажется, что

Лавкрафт писал стихи, это факт. Я их ещё не читал (пока), но по этому рассказу уже могу сказать, что Лавкрафт обладает определённой поэтичностью. Да, этот рассказ поэтичен, и есть в нём что-то таинственное и страшное. До него я читал рассказ «Картина в доме» – историю, на мой взгляд, оборванную не очень умело. Здесь же, наоборот, – всё идеально; не оборванность даже, а общая недосказанность. По-моему, именно эта недосказанность и делает рассказ одним из лучших в творчестве автора. Что в нём происходит? Мы с героем видим лишь поверхность, корку, под которой что-то загадочное и страшное.

Единственное, я не очень-то понял (может это ошибка переводчика?), почему Эрих Занн несколько раз назван в рассказе глухим, притом, что он там прекрасно реагирует на звуки – например, на стук главного героя или дребезжание стекла, ведь это даже не речь, которую можно прочитать по губам. А вот то, что он нем, видно чётко… Может это такая легкая недоглядка – хотя глухота добавляет своего к истории, будто не слыша человеческое, немец мог слышать что-то скрытое от всех, неземное…

Ещё, в примечаниях (я читал в сборнике серии «Библиотека Всемирной Литературы» от ЭКСМО, 2019 год) сказано, что действие рассказ происходит в Париже. Я не очень понял, почему автор комментариев так решил. В тексте нет никаких намёков ни на город, в котором происходит действие, ни на страну – есть только французское название улицы; но такая могла быть и в Канаде, например, да и в той же Америке. Но это так, кстати сказать.

Да, подвела концовка. Уж слишком неровно оборвалась история.

Но вот ощущение от истории довольно крепкое. Глушь – само по себе страшно. Глушь вызывает тревогу. А люди, живущие в глуши, на отшибе, в диком уединении всегда подозрительны. Это на уровне инстинктов, на уровне генной памяти. Человек, живущий отдельно от рода – чужой. А чужой – это, возможно, и не совсем человек…

Вспоминались тут и «Поворот не туда», и Кожаное Лицо, и другие относительно современный фильмы ужасов на тему глуши (американской глуши с заброшенными домами) – всё на том же подсознательном страхе. И Лавкрафт хорошо его использует (и заметьте, в какие годы написан рассказ), нагнетая атмосферы на полную катушку. Вот только концовка получилась оборванной не лучшим образом, на мой вкус.

Ещё любопытный момент: хоть это и не рассказ из «Мифов Ктулху», и он скорее триллер

На мой взгляд, это не самый лучший рассказ Лавкрафта, но он довольно крепок, а главное, он ярко иллюстрирует то, что принес в этот мир Говард Филлипс Лавкрафт.

Лавкрафт изобразил новые пространства страха. Он соединил готику и безумие Эдгара По и мрачный скепсис по отношению к науке Герберта Уэллса (это ведь у него ученый ввергают мир в хаос и своими изысканиями навлекают на себя внимание пришельцев с Марса). У Лавкрафта за научными открытиями следуют чудовищные события, провалы в иные страшные миры. Черная магия у него близка, по сути, к науке – и то и другое способно вызвать демонов из мира мрака. Лавкрафт заменил магический круг электрической машиной, а безумного мага – свихнувшимся учёным. Лавкрафт подогнал древний суеверный ужас под реалии двадцатого века. И, кажется, он первый, кто так поступил. Данный рассказ в череде иных (например, «Герберт Уэст, реаниматор», «Электрический палач» и т.д.) – прекрасное тому подтверждение.

Что касается самого рассказа, то меня, например, опять слегка разочаровало то, что рассказчик так и не описал, во что же он стрелял. Да, я понимаю, что это такая частая «фишка» Лавкрафта, но тут она всё же вызвала легкое разочарование (описание иных тварей есть, а этой – нет). Но, с другой стороны, у меня тут возникла идея, а не могло ли это нечто быть столь же «бесформенной» гончей Тиндала, действующей в этом же многомерном и кошмарном потустороннем мире (ещё одно пространство ужаса у Лавкрафта – мир, существующий параллельно нашему – вдобавок к пространству космоса и пространству времени)? И, кстати, рассказ Лонга был написан раньше, чем этот рассказ Лавкрафта. Так, ничем не обоснованная теория.

Жалко что незаконченна. А так начало хорошее. Тщательно проработана, неторопливо идёт сюжет, также есть отсылки на предыдущие работы. Если бы был завершён, то наверное вышло бы классно.

На мой вкус этот небольшой рассказ всё же чуть-чуть затянут. Затянут в описании чудес и красот Сарната. Да, я понимаю, что в этом тоже есть своё очарование – в этой помпезной величественной и диковинной красоте мира снов и одной из его жемчужин. Но оно полностью перекрывает описание того самого рока, сверхъестественной расплаты, что неминуемо грядет. Той концовки, что, конечно же, сразу читается, но именно такой она и должна быть. Мне упорно кажется, что будь автор чуть сдержаннее, сохрани он некий баланс между описаниями Сарната и празднеств его и концовкой, получилась бы едва ли не притча, по крайней мере, было бы ощущение притчи – более сильное, чем оно есть в итоге. Но оно всё-таки есть, пусть и несколько иное. По сути, рассказ для любителей сказочных красот мира снов, рядом с которыми всегда есть что-то таинственное и зловещее. Такого Лавкрафта я тоже люблю.

«Дагон», как я понимаю, самая ранняя история Лавкрафта из «Мифов Ктулху». Но уже в ней есть этот внушительный космический (в данном случае подводный) древний ужас. Описание гнилостного страшного пейзажа, поднявшегося из морских глубин (да, напоминающего и предшествующего Р’льеху в рассказе «Зов Ктулху»), игра лунного света и странный монолит с его барельефами нагоняют жути больше, чем само чудовище, виденное героем – оно просто описано вскользь. Можно найти этому объяснение – как если бы человек попросту не хотел его вспоминать, хоть это видение и преследовало его позднее. Это вполне возможно. Но факт есть факт – сам Дагон практически не нарисован даже фирменными обтекаемыми выражениями. Это не минус, а просто наблюдение. В любом случае рассказ оставляет приличное впечатление – идет ему эта лаконичность вкупе с мастерским нагнетанием атмосферы.

По сути является приложением к другому произведению Лавкрафта «Ужас Данвича». Если вы ярый поклонник творчества писателя, то скорее всего вы его прочитаете. Хотя как по мне она недоработанная. Либо я уже привык к стилю автора настолько, что меня уже плохо цепляет.

Довольно длинное эссе. Но для удобства читателя поделено на 10 частей или глав:

I. Введение;

II. Заря жуткого жанра;

III. Ранний готический роман;

IV. Вершина готического романа;

V. После готической прозы;

VI. Сверхъестественная литература на континенте;

VII. Эдгар Аллан По;

VIII. Традиция сверхъестественного в Америке;

XI. Традиция сверхъестественного на Британских островах;

X. Современные мастера.

Первое, что нужно знать: Лавкрафт не изменяет себе даже в нехудожественной литературе. Но его обязывает цель. Она определяет средства. Отсюда входить в текст довольно сложно (заслуга высокопарного, вязкого стиля). Если же вы знакомы с прозой автора не понаслышке, проблем особых возникнуть не должно.

Размышления Лавкрафта очень любопытны, в особенности его позиция относительно атмосферы как наиболее важной составляющей литературы ужасов. Все прочее: сюжет, герои, диалоги, мораль, идея, логика и т.д. и т.п. уходят на второй, а то и на третий план.

Конечно, это не значит, что про все перечисленное стоит забыть: Лавкрафт не настолько радикален. Но стоит иметь в виду, что если вы уж взялись за написание странной прозы о сверхъестественном/космическом ужасе, то область вашей работы — иррациональное пространство за ширмой мнимой реальности, где все подчиняется логике сна, где нет места дидактике, популизму, мелодраме и сантиментам, одним словом, ничему человеческому; где герои, их действия и взаимодействия, все, что вбирает в себя сюжет, суть инструменты для демонстрации этого пространства. Такова позиция ГФЛ.

Определение космический здесь не синоним слова фантастический и связанно с космосом, звездами и инопланетянами лишь косвенно. Космический значит нечто такое, что связано со Вселенной на наиболее глубинном и принципиально непознаваемом уровне. Космический ужас — не чудовище со звезд и тентакли, но трепет разума перед предвечными первобытными силами и явлениями, сущность которых кошмарна в своей невозможности; это тайна бытия, приоткрывшаяся на мгновение.

Как можно писать о таком, выставляя на передний план сюжет или героя? Только атмосферой способен автор передать суть космического ужаса. И Лавкрафт верен себе и своим принципам. Он делает все в меру своих способностей, чтобы окунуть читателя в этот жуткий водоворот.

Не секрет, что он был очень самокритичен. Его разочаровывала собственная неспособность достичь идеала в передаче с помощью языка своих видений, грез и кошмаров. Тяжеловесность стиля — следствие поисков наиболее подходящего способа для изображения космического ужаса.

Такого же подхода Лавкрафт ждет и от других писателей темных жанров и, исходя из своей посылки, оценивает вклад того или иного произведение в литературу сверхъестественного ужаса, попутно прослеживая эволюцию жанра от мифологической древности до первой четверти XX века.

Как по мне грамотная концовка (ну наконец-то кто-то додумался именно так покончить со злом) с победой сил добра. А то в основном злодеи побеждают либо вообще герои сходят с ума. Необычно даже, я уже привык к такому стилю Лавкрафта, а тут всё даже хорошо закончилось.

Как по мне не доработанная. Да и задумка вроде уже была такая: про пришельцев среди нас, которые пытаются вселиться в нас и таким образом заселить собой нашу планету.

За картинными описаниями прячется жуткий смысл. А я не шучу!

Никто наверно не заметил, однако Лавкрафт феноменально зашифровал под «другими богами» кое-что знакомое. Барзай, вы думаете, кто!? Помощь зала- отвечает некто Макс Барских. Однофамилец? Не думаю. Продюсеры решили дать звучное имя?

Что их объединяет? Барс! Ужасно! Страшно! Хитро!

Недавно вышла Книга «Последний ритуал». Главный злодей выходит из туннелей под Барселоной.

Опять!

Это совпадение?

Дружко так не думает.

Лет так тринадцать тому назад спустя неделю после прочтения повести мог вспомнить только конусообразных библиотекарей представителей древней космической расы. Тогда только начинал серьёзно увлекаться литературой и тяжеловесные тексты господина Лавкрафта с предложениями по сто слов и абзацами по несколько страниц иногда казались непроходимыми. Сейчас переслушал эту захватывающею фантастическую повесть увидел её в новом свете. Во-первых, здесь упоминается половина ключевых книг фигурирующих во Вселенной Лавкрафта, например: славноизвестный «Necronomicon» Абдулы Альхазрэда, «Cultes des Goules» графа д’Эрлетта, «De Vermis Mysteriis» Людвига Принна, «Unaussprechlichten Kulten» фон Юнцта и так далее. Упоминаются также и знакомые локации вроде Мискатонического университета в Аркхэме (и менее известный Ломар), там работает сын главного героя. Среди других мест действий: половина планет нашей системы, несколько земных пустынь, Антарктида, Арктика, древний Египет, южная Африка, Рим; а также далеко не мифические Киммерия и Гиперборея. Основой же сюжета в этот раз показалось безвременьё, те древние конусообразные библиотекари сумели выйти за его рамки, а также будучи крайне любопытными, перемещали своё сознание в лучшие представителей разных эпох и словно помешанные, черпали всю необходимую конусам информацию. Главный герой стал жертвой такого обмена и кроме того, что побывал в теле космической колоны, нашел руины города Древних в реале и часть библиотеки

Безыскусный, наивный, ученического уровня рассказ, как будто бы написанный нейросетью по мотивам произведений Лавкрафта. Обычно уровень рассказов маэстро гораздо выше уровня палп-фикшн-журналов, где они часто печатались, но здесь уровень прямо соответствует им: прочитал и забыл.

Говард Филлипс Лавкрафт по праву считается одним из основателей жанра ужасов. Его произведения, написанные без малого век назад, и по сей день волнуют умы читателей. Это ли не показатель истинного таланта автора? «Хребты Безумия» – мое не первое знакомство с автором. Уже прочитан сборник рассказов и повестей «Зов Ктулху». Признаться честно, далеко не все рассказы мне понравились, но хотелось бы отметить умение автора создавать бесподобную атмосферу давящей безысходности.

«Хребты безумия» – небольшой по объему роман с довольно простым сюжетом. Научная экспедиция прибывает в Антарктиду, где находит загадочный город древней цивилизации. Большая часть романа посвящена его описанию и исследованию. Город был построен инопланетной цивилизацией Старцев, упоминания о которой я встречал в других произведениях. Говард Лавкрафт очень умело строит свою единую вселенную: в «Хребтах Безумия масса отсылок к «Зову Ктулху», «Некрономикону» и прочим рассказам, что добавляет его миру глубины. Данный роман раскрывает многие тайны, занимающие умы читателей. Например, мы, наконец-то, узнаем кто такие Старцы, шогготы и Ми-Го. На страницах романа разворачивается история длиною в десятки миллионов лет.

Повествование ведётся от первого лица, как часто и бывает у Лавкрафта. По сути перед нами дневник одного из участников экспедиции, в котором он предостерегает людей от повторного путешествия к древнему городу. Подобная манера помогает в создании нужной атмосферы, позволяет проникнуть в мысли непосредственного участника событий. Честно признаться, меня описанные ужасы напугать так и не смогли, но вот само описание древней расы очень заинтересовало.

Лично для меня, это произведение ближе к научной фантастике, чем к хоррору. Я люблю жанр ужасов за глубокий психологизм персонажей, которого в «Хребтах безумия», к сожалению, нет. А вот научная составляющая порадовала куда больше. Только стоит учитывать, что развитие науки в 1936 году, когда был написан роман, сильно отличалось от нынешнего. Например, по мнению Лавкрафта, Старцы перемещались в космосе при помощи крыльев, что сейчас выглядит совершенно нереально. Да и существа, впадающие в анабиоз на 40 миллионов лет, на сегодняшний момент представляются сомнительными. Тем не менее Лавкрафту удалось весьма виртуозно показать контакт двух цивилизаций, которые попросту не способны на нормальные взаимоотношения по причине слишком больших физиологических и культурных различий.

Манера изложения автора показалась мне слегка нудноватой, но при этом яркой и образной. Все же малая проза у него сильнее. Сокращение романа до повести только пошло бы ему на пользу. При всем при этом, стоит признать, что описания, созданные автором, красивы в своем гротеске. Горы, найденные исследователями, выше Гималаев, а древний город простирается на сотни километров. Да и промежутки времени, описанные в романе, поистине титанические, недоступные для осмысления обычным человеком. Все это придает роману своеобразную эпичность, которая лично меня привлекает.

Итог: «Хребты безумия» – роман, обязательный к прочтению для тех, кто хочет лучше разобраться в творчестве Говарда Лавкрафта. Он идеально подходит для первого знакомства с писателем, т.к. в нём ярко проявляются самые выдающиеся его черты. Многие сравнивают Лавкрафта с нынешним Королем Ужасов Стивеном Кингом, что на мой взгляд не совсем верно. Кинг силен в первую очередь глубоким психологизмом своих персонажей, а мистическая составляющая является лишь антуражем, чтобы полнее раскрыть их характеры. Лавкрафт же умеет создавать запоминающиеся миры, которые пугают своей инородностью и чуждостью для всего человечества.

Этот набор заметок юноши или мальчика, который лишь впоследствии станет известным всему миру писателем, только подчеркивает его одаренность как литератора. Сюжет отличный, куда там доморощенным стряпальщикам детективов. Из такого сюжета можно сваять хоть детектив, хоть триллер, хоть комедию. Отличный набросок!

Гениальный перенос сновидческих ощущений на бумагу.

Довольно оригинальный образец эпистолярного хоррора-детектива, продолжающий традицию Мифов Ктулху, в частности – историю инопланетных чудовищ Ми-Го. За происходящими событиями мы наблюдаем со слов собеседника, с которым главный герой произведения состоит в личной переписке. Данный собеседник вступает в опасную связь с инопланетным разумом, который угрожает его жизни и плетет конспирологические интриги. Кульминация произведения тоже довольно интересная, хоть в общих чертах и предсказуемая. Под конец, когда я уже и сам понимал, к чему все идет, мне было очень досадно от того, что главный герой непроходимо глуп и беспросветно туп, а потому словно бы и не догадывается, где именно зарыта собака. В данном случае зарыта не одна собака, а целый выводок отборных полицейских псов.

Короткий рассказ на одну-две страницы. Напоминает по стилю скорее байку. Но не смотря на свою длину, немного дополняет мифологию Ктулху, Глубоководных и Дагона. Также есть параллели с другим рассказом Лавкрафта и Дерлета — «Комната с заколоченными ставнями»: упомянуты семья Марш, например. Связей немного, но на этом всё о рассказе. Мало впечатлил.

Годный рассказ. Хотя, как по мне, вышло немного затянуто. Но в целом годно. Автор вернулся к темам вроде: река Мискатоник, Глубоководные, Дагон и Ктулху. Концовка хорошая: хоть кто-то дал отпор этим гадам

Всё таки с иллюстрациями Баранже, произведение сильно выигрывает. Сочные, красочные, проработанные, атмосферные — прямо окно в тот самый параллельный мир. Только за них высокая оценка. Само произведение довольно средненькое, я бы сказал проходняк. Но опять же надо делать скидку на то, когда оно было написано, и вновь писатель, уже не знаю, по максимуму или не максимуму, использует доступную информацию, старается придать глубину и реалистичность истории. Выписанные детали прозябания угасающей деревушки, осторожность «Козлодоева», его нелепая смерть (премия Дарвина) — плюсики. Ну и слышал, что благодаря Лавкрафту — Аркхэм стал одним из мест во вселенной Бэтмена — тоже плюсик.

История о колдуне, его увлечённом стариной потомке и об одном отважном докторе. Роман состоит из нескольких частей, странным образом с самого начала показывая развязку истории, а затем, с экскурсами в прошлое, разъясняет и достраивает детали сюжета, предшествовавшие ей.

Написано в характерном для автора стиле. Неторопливо, с косвенными описаниями «непередаваемого ужаса иных миров и чудовищных экспериментов». При этом сама по себе история относительно спокойная по темпу, размеренная и малость предсказуемая. Задолго до финала становятся понятны причины всех изменений в поведении Чарльза Варда, в финале они подтверждаются.

Ещё следует отметить определенную старомодность поведения персонажей. У меня в процессе чтения возникли ассоциации с «Дракулой» — и не только потому, что на страницах этого романа тоже присутствует вампиризм, а также третьестепенный загадочный персонаж, проживающий в замке в Трансильвании. Дело скорее в реакции окружающих и в их долгом нежелании замечать очевидные (для современного читателя) вещи. Те же родители главного героя и его семейный доктор, что называется, тянули до последнего, слыша все подозрительные звуки и запахи из лаборатории сына, неоднократно замечая его странное и пугающее поведение.

«Они пришли к общему мнению, что юноша окончательно сошел с ума, но решили не спешить с принятием мер, сочтя необходимым и дальше держать в полном неведении миссис Вард»

«Вскоре эта странная история приняла иной оборот, но в том нет заслуги мистера Варда или доктора Виллета, которые бездействовали, столкнувшись с чем-то не поддававшимся объяснению.»

Ох уж этот принцип, когда один из действующих персонажей о чём-то догадывается, но предпочитает держать остальных в неведении, искренне считая, что таким образам помогает им, ограждает их от волнений.

«Прошу поверить мне на слово, не требуя пояснений».

В «Дракуле» мы видели, к каким ужасным последствиям может привести подобная убежденность. В этом романе, к счастью, всё не настолько трагично.

С другой стороны некоторая старомодность романа не мешает воспринимать историю, особенно если вам в общем и целом нравится авторский стиль. Ну и повторюсь, это книга с древними колдунами, одержимыми познанием тайн прошлого и иных сфер, с трагичной историей одного их потомка, с описанием народного самосуда (в прошлом) и одиноких и довольно смелых блужданий по подземным лабораториям (в настоящем). И даже с упоминанием вампиризма, правда не совсем классического.

Финал на удивление справедливый, карающий зло, хотя и не способный спасти его жертв.

Ибо «человек может играть силами природы лишь до определенных пределов; то, что вы создали, обернется против вас.»

Увы, увы, но время Лавкрафта похоже ушло безвозвратно. К сожалению (или к счастью :)) современного читателя не так уж просто заставить испугаться — что ему древний полуразвалившийся домишко в лесу, что ему самые впечатляющие эпитеты: «зловещий», «мрачный», «гнетущий»..., что ему, в конце концов, картинка в книге с мясной лавкой каннибала и кровавое пятно на потолке — он ещё и не такое читывал.

Этот самый современный читатель вместо того, чтобы напугаться, вероятнее всего будет дотошно допытываться: «А скажите-ка, уважаемый автор, а на какие средства существовал этот старикашка в своей лесной развалюхе?».

Нельзя сказать что рассказ плохо написан (возможно только финал смазан), но для чего он сегодня, если свою главную horror-овскую функцию уже совершенно не выполняет....

Будто написан про самого Лавкрафта. Тот же одиночка, тот же писатель и редактор чужих работ (или гострайтер, Лавкрафт подрабатывал призрачным писателем ради булки с маслом), та же ностальгия по былым временам, воспоминания о дедушке (своим «литературным воспитанием» Лавкрафт обязан своему деду, у которого в доме была большая домашняя библиотека). Многое говорит о том, что рассказ в целом о Лавкрафте, многое. Есть в этом рассказе что-то действительно удручающее или тоскливое, не знаю. Даже не пойму, с какой целью это было написано: высказаться просто или как то подвести итоги.

Я думаю, что это скорее попытка высказаться по поводу писателя (рассказ на самом деле сочинил Август Дерлет по наброскам Лавкрафта); в ней нет какой-то чести автору, именно что просто рассказать чего хотел и чем жил Лавкрафт. Но от всего этого веет тоской.

Можно как угодно относиться к Лавкрафту, но чего не отнять у него, так это восхитительный язык повествования. Особенно если повезло с переводчиком. Глаза просто отдыхают при чтении.

Интересно, а кто-нибудь ещё видел сны с мраморным храмом на месте болота, кроме главного героя? Очевидно, что нет. Значит, главный герой был сверхчувствителен, и возможно его оставили в живых чтобы он рассказал о том, что не надо трогать болото.

Кухарку жалко...( шутка)

Также есть упоминание, что рассказчик молился Артемиде, Плутону ( вот только как?) Возможно, его пощадили ещё и поэтому.

Однозначную оценку ставить сложно- слишком короткий рассказ про одурманенных свирелями рабочих и селян, которые, повинуясь древним силам, утопились в болоте.

А главный герой ни шляпу не надел, не револьвером не шмальнул.

Сверхъестественное действо в духе Мейкена как его «Сияющая пирамида». Схема одна. Бесследное исчезновение под влиянием необъяснимых сил. Готикой отдаёт. К мифам Ктулху не относится.

Говард Филлипс Лавкрафт, почитаемый многими мастером ужасов, в «За гранью времен» предлагает нам путешествие в глубины человеческого разума, сталкиваясь с его временем и пространством. Перед нами раскрывается история профессора Нэйтана Пибоди и его необычных переживаний, касающихся смены сознания и путешествий через временные пространства.

Сознание — хрупкая и многогранная структура, способная отразить в себе не только человеческие страхи и желания, но и отголоски других миров и времен. Лавкрафт позволяет читателю заглянуть в бездну космического ужаса, оставляя в душе неизгладимый след. Идея переплетения сознаний через эпохи, безусловно, заставляет наш разум пульсировать от волнения и любопытства.

Однако, именно здесь кроется источник разочарования — эта великолепная идея, которая могла бы расцвести в нечто великое, остается не развитой. Лавкрафт, как кузнец, ковал свою историю, но меч вышел кривым. Нет развертывания интриги, нет той атмосферы непостижимого ужаса, за которую мы так ценим автора. Сюжет, казалось бы, обещающий погружение в абсурдные глубины космоса и психики, остается поверхностным и недостаточно остроумным.

К тому же, повествование иногда тонет в нудных деталях и самоповторах, делая путь через страницы местами скучноватым и предсказуемым. Вместо того чтобы путешествовать по волнующим мирам ужаса и безумия, мы оказываемся на корабле, плывущем по спокойным и однообразным водам.

Таким образом, «За гранью времен» оставляет у читателя ощущение неисполненного потенциала и несбывшихся надежд. С одной стороны, мы имеем дело с гениальной идеей, с другой — с её не вполне удачной реализацией. Мы, как читатели, остаемся сидеть перед закрытой дверью, за которой могли бы быть удивительные и ужасающие тайны, но так и не получаем ключа к их разгадке.

В итоге, мы оцениваем эту повесть на 5 из 10, признавая её значимость и оригинальность, но также и выражая разочарование в нереализованности потенциала, заложенного в основе произведения.

Читаю в данный момент книгу эту (ISBN: 978-5-389-10625-3) и последнее прочитанное именно рассказ «Окно в мансарде». На данный момент больше асего понравился, с учётом того, что до жтого были однотипные рассказы

Простовато, бредовато (в реальной жизни невозможно сойти с ума за пару минут, как главный герой) и совершенно не страшно. Но это общая беда 99 % образцов готической литературы и раннего хоррора, на которые смотрят с колокольни XXI века. Люди в конце XIX – начале XX вв. в среднем были глупее, наивнее и не такие пресытившиеся массовой культурой, как сейчас, поэтому они, выпучив глаза и раскрыв рот, с замиранием сердца слушали про инопланетян, вампиров, оборотней, призраков и каннибализм. В XXI веке, когда уже большинство произведений Кинга кажутся нелепой наивнятиной, этим напугаешь разве что пятилетнего ребёнка с задержкой психического развития.

Сейчас зажравшимся любителям хоррора подавай что-то из ряда вон выходящее: без смешных клыков-когтей-щупальцев-рогов, без детсадовского рычания, непонятное и сводящее с ума. Ну, какие-нибудь японские городские легенды про Тэк-Тэк (японцы неспроста стали главными производителями кинохорроров; они просекли, что сейчас пугает людей). Ещё начали заходить сюжеты про пробравшуюся в современность языческую древность: с мрачными хеллоуинскими осенними лесами, в которых казавшиеся мифическими твари рвут людей на части (намёк на «Ритуал» Нэвилла).

«Крысы в стенах» можно прочитать из чисто литературоведческих соображений — чтобы знать, что Лавкрафт писал не только про пх'нглуи мглв'нафх Ктулху Р'льех вгах'нагл фхтагн.

Итак в день рождение гения мне внезапно захотелось перечитать то его произведение что сам он считал лучшим.

И наверное он был прав, говорят настоящая классика не стареет ибо классический сюжет вечен. Даже сейчас сюжет «Цвета» Не выглядит старо, наоборот даже сейчас он выглядит слишком оригинально. Людям неприятно читать о том что они во вселенной могут оказаться лишь пылью что не стоит внимания и что законы реальности могут быть гораздо суровее чем кажутся.

Лавкрафт вообще гениален в том что на рубеже веков, тогда когда научный прогресс казался незыблемым он увидел на сколько же человечество на самом деле мало. И что может ожидать человечество в бездне. Причём в любой бездне, даже бездна океана на самом деле для человечества слишком велика для познания и именно туда Лавкрафт поместил своего Ктулху. Но пришелец из этого рассказа на самом деле даже страшнее, у него нет тела, у него нет облика. Он не материален и одно его присутствие искажает законы реальности. Нам не известно разумен ли он или вообще жив ли он в какой либо форме. Он просто явился и ушёл оставив после себя кошмар для людей.

Кстати ниже рецензенты советуют этот рассказ тем кому понравился Пикник на обочине. На мой взгляд это вещи мало сравнимые но действительно интересно читали ли братья цвет до того как написали Пикник.

Против своей воли я начинаю писать эти богохульные и кощунственные строки. Уверен, что скептики и моралисты раздерут меня на кусочки, поэтому запру все двери на щеколду и задерну шторы. Итак, стараниями многолетних исследований, сопоставлений и расшифровок я пришел к ужасным и невероятным открытиям. Как нельзя лучше подходит к ним сия книга, однако она является лишь мелким пазлом в океане богохульных книг.

Я с содроганием сердца должен донести до людей, что ни одна художественная книга не может быть признана и даже написана, если в ней нет попрания норм, догматов и морали. Это может относиться к любой религии и Лавкрафт выграл вчистую- он вывел чудовище из воды( Ктулху) смотри Апокалипсис Иоанна Богослова. Он придумал звездоголовых , которые , конечно, Старцы, хотя к ним он и отнёсся не совсем антагонично, заверяя строками» что они остались верны до конца своей науке»( читай между строк Хребты Безумия) . Но Антарктида не похожа на Новый Иерусалим , не так ли? Шогготами являются падшие ангелы , а именно павшие херувимы, потому что у них много глаз. Также проследить можно и за последователем Лавкрафта Лином Картером- у него появляются монстры шантаки, что пародирует шайтанов.

Именно второй слой книги, несущий богомерзкие смысл, Лавкрафт зашифровал в этой повести. «Текели- ли» — слова, которые кричат шогготы, можно расшифровать как «белый» , этот цвет жутко пугал аборигенов в повести Эдгара По «Приключения Артура Гордона Пима».

И , последнее творение, Мгла над Инсмутом» жирный восклицательный знак, страха и « ума, полного смятения» , как читаем у Святых Отцов.

« Говорю вам тайну: не все мы умрем ,но изменимся» .

Лавкрафт решил описать это не по духу, а по букве.

Стук... Шаги в подъезде... Крики и выстрел в дверь! В мою дверь! Но остался ещё Йог- Сотот , явная породия на Отца и Сына в христианстве. Рука... Выстрел раздробил кисть...

Пишу левой. Пусть все знают!

Если судить о данном рассказе по содержанию, то первую его часть можно и вовсе отнести к жанру эссе. В ней автор уподобившись философам традиционалистам в пух и прах разносит крайности в направлениях человеческой мысли при выборе жизненного пути. Достаётся всем: и материалистам, что видят смысл лишь в поклонении эмпирически доказанным фактам и научным теориям; и людям духовности, что всё своё мировосприятие строят на следовании догмам и правилам, сформированным суеверными предками сотни лет назад; и декадентам, которые разочаровавшись в науке и религии, находят смысл существования в постоянном осуждении общественного устройства, и способны лишь постоянно иронизировать.

Проведя околофилософский анализ взглядов и устремлений своего поколения, Лавкрафт ищет решение поставленной проблематики. И находит его в наиболее антисоциальном из всех направлений философии — солипсизме:

Кроме экзистенциальных размышлений автора, читателям, уже знакомым с произведениями Говарда Филлипса понравятся отсылки к двум предыдущим рассказам из цикла «Показания Рэндольфа Картера» и «Неминуемое». Они вносят в историю некоторую объемность мира и лучше раскрывают самого Лавкрафта через его автобиографического персонажа.

Это истинный лавкрафтовский роман, шедевр, в котором чувствует перо и атмосфера Мастера из Провиденса. УЖАС и ТАЙНА, в чьих испарениях и омутах главные герои задыхаются и тонут, не в силах совладать с эманациями зла и дочеловеческого мрака. Подобно сыщику, Амброз Дьюарт, а затем и Стивен Бейтс тщательно ищут фрагменты, осколки этого запутанного страшного дела, а после безуспешно пытаются сложить всю картину. Это удастся лишь мискатоникскому учёному, коллеге самого Лабана Шрусбери Сенеке Лепхему и его помощнику Уинфилду Филлипсу, но правда окажется столь чудовищной, что человечество повиснет на краю инфернальной, космической пропасти, откуда вот-вот вылезут ужасные конечности, дабы «помочь» роду людскому бесповоротно провалиться в метафизическую бездну безумия и гибели.

Очевидно, что сей роман был вдохновлён «Случаем ЧДВ» Лавкрафта: параллели в виде тайны, уходящей в прошлое, неизвестной ужасной деятельности предка главного героя и прочих фактов слишком очевидны. Известно, что в основу романа Дерлет положил два небольших фрагмента-черновика ГФЛ, поэтому он и значится, как соавтор. Некоторые находят этот факт замечательным поводом повозмущаться и попилить верного ученика, который якобы решил нажиться на имени Учителя. А ничего, что роман написан в 1945 году, когда популяризация ГФЛ только-только начиналась? Думаете, он с прицелом на будущее так сделал? Вряд ли. Просто он был честным человеком, и два черновика, между прочим, содержали немало сюжетной составляющей. То бишь посмертный вклад ГФЛ не стоит преуменьшать. И разве его измеряют количеством слов?

Роман превосходен. «Таящийся у порога» — лучшее творение Дерлета, и это трудно не признать. Тщательная проработка идеи и сюжета, много интересных подробностей, объемные выдержки из запретных трудов в конце концов! И главное, соответствующая атмосфера. Тяжелая, нагнетающая, мрачная. Это чувствует в первой и второй частях. Да, в третьей части происходит разлом, но эта долгая, приправленная псевдофактами в стиле Чарльза Форта дисскусия не портит впечатления от истории. Как и несколько скомканный финал.

Здесь также Дерлет «пропагандирует«свои взгляды и нововведения в Мифы. Многие, как и я, недовольны инфантильными новшествами в виде Старших богов и защитного знака, но ведь это также процесс литературной эволюции Мифов. Процесс как естественный, так и неотвратимый. Нет, даже так — необходимый.

Ведь подобная выходка дала столь чудесные и зрелые плоды в виде многочисленных шедевров (хотя, согласен, утиля все же больше) поздних авторов. А без эволюции Мифы окончательно скатились бы в творческий тупик и миллионные самоповторы.

Лавкрафт унылый графоман. Читать его писанину настоящая мука, настолько это вязко, скучно и бездарно. Самое лучшее что есть у Лавкрафта — это фэндом, который и вдохнул жизнь в его безжизненные тексты.