Грязно-поэтичная безделица. По мне так это яркий пример жести ради жести. Зарисовка максимально простая с щепоткой мерзости. Я бы сказал на фантазию. Какого-то социального подтекста я не увидел. Вещь короткая. Каких-то эмоций не вызвала, к сожалению. Не самая лучшая вещь автора.

К отзывам на антологию «Беспредел» решил подойти максимально формализовано.

Буду отмечать как общелитературные достоинства, так и какие именно из признаков-атрибутов сплаттера и жести присутствуют в рассказе.

Будем безжалостно препарировать жёсткий современный хоррор. Собственно, похожим занимается и составитель антологии, даже не столько в предисловии, сколько в одном из постов в соцсетях, цитата коего поста явилась окончательным аргументом к прочтению сборника.

Поехали. Открывашка антологии. Короткая, от совершенно незнакомого мне автора. Буду непредвзят.

Рассказ посвящён Баркеру, а надо бы Пелевину и его «Девятому сну Веры Павловны». Ну или всему копротворчеству Сорокина.

Время: современность.

Место: общественный туалет в российском мегаполисе.

Троп: тварь из канализации. Не такой уж редкий страх.

Язык, стиль: слабенько, даже косноязычно, пожалуй. Что же за тварь вырвалась из канализации? Личинка? Член с глазами? Непонятно.

Мат: отсутствует.

Секс: отсутствует.

Ульранасилие: отсутствует.

Сцены, вызывающие отвращение: весь рассказ из них и состоит. Просто честное описание запущенного общественного туалета.

Сюр и психоделика: ну да, скорее есть, чем нет.

Чего бояться: садиться на унитаз.

Очень слабенькое начало.

4(ТАК СЕБЕ)

Хоррор как мерзость, где авторское побуждение — вызвать у читателя ощущение максимального отвращения. Начинается с описания человеческих выделений, а чем заканчивается уже будет спойлер. В целом — страшилка для лучшей половины человечества, завязанная на физиологию очевидных процессов.

Рассказ «Мёд» из сборника В. Женевского «Запах» читал, как и перечитывал, довольно давно, однако впечатления и послевкусие всё ещё яркие и ощутимые.

Вещь, исполнинная небывалых высот визионерства. Суть этой истории вполне соответствует её названию — «Мёд». Прямо ощущается эта ароматная приторность, медовость, тягучесть. В историю погружаешься без остатка и вместе с Андреем и его псом Туфелем бродишь под солнцем сначала по цветущим, пряным полям, наполненным гудением насекомых, шорохом трав и журчанием ручейков, а затем углубляешься всё дальше и дальше в дремучие дебри местных древних лесов — всё дальше от цивилизации, навстречу с неведомым. А тут ещё гроза некстати начинается... Вместе с героем сначала испытываешь беспокойство, затем всё возрастающую тревогу, и всё это вскоре обрушивается лавиной панического ужаса.

Очень быстро обычная, беззаботная прогулка на природе оборачивается смертельной эстафетой на выживание. И ставки здесь — жизнь или смерть...

Прекрасная вещь, великолепные описания, густая атмосфера и таящийся в неизведанных лесных массивах ужас...

Однозначно, 10.

Эту книгу можно рекомендовать всем, кто серьёзно интересуется «тёмным» литературным направлением, кто, — а на это способен не каждый, о чём упоминал Лавкрафт, — может чувствовать бледные и бесформенные ростки ужасов, фиксировать удушливые ночные кошмары на бумаге после пробуждения в холодном поту, различать маячащие за гранью обыденности кошмарные личины и, зябко поёживаясь, улавливать дуновения далёких космических ветров с примесью звёздных осколков.

И, конечно, сборник обязателен к прочтению всем начинающим писателям, посвятившим себя жанру ужасов, который во всех планах, поднимает у нас в России голову, являя образцы и примеры творчества, не уступающего творчеству зарубежных коллег. Этого, безусловно, очень желал Владислав, который, к сожалению, не дожил до столь яркой эволюции жанра в нашей стране. Сам Женевский, переводчик, блистящий писатель и профессионал своего дела, в целом сделал для жанра очень многое. Он возлагал надежды на восходящих звёзд хоррора, на талантливых новичков, способных оттачивать своё мастерство.

Сборник Влада, где собрано его творчество за разные периоды жизни, представляет собой целую россыпь талантливых, ярких историй, где каждый найдёт себе что-то по душе. Здесь сложно обойтись без восхищения. Пугающие, кровавые, порой откровенно мерзкие (конечно, в хорошем смысле) истории написаны прекрасным, грамотным, изобилующим превосходными образами, русским языком.

Здесь и отличные, запоминающиеся миниатюры: «Веки», где, в, на первый взгляд, пустой темноте таятся кошмарные бледные лица, чьи губы целуют беззвучно, кричи — не кричи, и нет от того спасения; «Жар» — пронзительная, грустная история о матери и больном ребёнке.

«Она» чем-то сродни мальчишечьим ужасам. Жутью, тем не менее, определённо веет, а в глубокий, сырой подвал заходить как-то не хочется.

«Запах» — озаглавивший сам сборник исторический хоррор в серых, пасмурных декорациях старой Франции, где распутывать странное, пугающее дело берётся местный детектив.

«Никогда» — готическая, написанная в классическом духе история о городском садовнике, готовящем месть с помощью весьма оригинального способа. Завораживающая и трогательная «Зевака» — в том же стиле.

Рассказ о мучительной, пламенной любви «Идолы в закоулках» и фэнтезийная, философская «Атеист», объединённые темой веры в бога.

«В глазах смотрящего» проводит читателей по запутанным, малоизученным лабиринтам человеческой психики, которая, возможно, навсегда останется нерешимой загадкой. Как говорят — «В тихом омуте черти водятся».

В «Каждой» мы наблюдаем тяжкие трудовые будни простой девушки-уборщицы в общественном туалете. Кровавый, тошнотворный трэш с прямой отсылкой к Баркеру.

В «Боге тошноты» можно узнать, какому созданию человек невольно даёт приют внутри себя, когда подкатывает тошнота. Оказывается, существут целый ряд божков в подобном роде.

«Ключик» — кошмарное повествование о существах, вполне способных дать фору тварям из «Нечто» Карпентера, и оттого кажущихся ещё более отталкивающими и пугающими.

О губительных последствиях затворничества и отсутствия полноценного человеческого общения рассказывает нам «На дальних рубежах». На ум приходит «кабинетная лихорадка» из кинговского «Сияния», сыгравшая злую шутку со смотрителем занесённого пургой уединённого отеля «Оверлук», полного призраков прошлого. Спустя неделю все разговоры прекращаются, а из-за углов постылых стен уже скалится безумие.

«Огненная птица» — печальный рассказ с душещипательным, колющем сердце финалом, где девочка со всей своей детской упорностью и наивностью дожидается отца — лётчика пассажирского самолёта, обещавшего взять её с собой, когда она повзрослеет.

Занятная и не менее пугающая «Искусство любви» отсылает нас к чтимому Владом затворнику из Провиденса, знаменитому любителю кошачьих, противнику антропоцентризма и создателю Мифов Ктулху Г. Ф. Лавкрафту. Здесь даже упоминается главред журнала «Weird Tales» Ф. Райт, а по огромному американскому городу бродит безымянный ужас извне.

«Мёд» — одна из моих любимых вещей, по напряжённой атмосфере напоминающая «Вендиго» Блэквуда, рассказ «Исконный обитатель» или роман «Ритуал» Адама Нэвилла. Здесь герой сталкивается с вечно суровыми природными стихиями и беззвестными обитателями древних лесов, куда ещё не заглядывали люди.

Написанная в своеобразном жанре «weird» или «вирд», «странная проза», сложная, требующая погружения и осмысления «Com», оставляет после себя тягостное, беспокойное чувство. Любимая вещь Женевского, как он сам говорил.

К подобной «странной» прозе, как писатель, тяготею и я сам.

В книге также можно ознакомиться с несколькими стихотворными произведениями автора.

Да, в творчестве Влада прослеживается влияние Лавкрафта, Кинга и других авторов, без этого никак. Но это не бездумное, под копирку выполненное подражание. Писатель взял всё самое лучшее из созданного мастерами, и выработал свой уникальный, узнаваемый стиль. И проза эта великолепна!

Хочется особо отметить, что в конце сборника представлен замечательный, исчерпывающий экскурс в историю отечественного жанра ужасов, который называется: «Хоррор в русской литературе». На западе в пример, наверное, можно привести только лавкрафтовское эссе «Сверхъестественный ужас в литературе», служащее, впрочем, прекрасным путеводителем по зарубежной литературе ужасов. Это самостоятельное и глубокое исследование, выполненное Женевским и представленное им на публику в форме доклада.

Было бы замечательно и вполне справедливо, если бы сборник Женевского «Запах» был дополнен ранее не вошедшими в него работами, как рассказами, так и стихотворениями, и переиздан.

За сборник однозначно 10 из 10.

Сложно оценивать данного автора. Если бы все писали столь же качественно, то можно было бы смело браться за любую книгу.

Язык невероятно сочный, живой, образный. Атмосфера рисуется перед глазами буквально через пару страниц. Но что касается сюжета – здесь хотелось бы большей ясности, завершенности что ли. Хотя сам поджанр (так называемый «вирд»), возможно как раз и предполагает такие концовки.

Тем не менее, даже не зашедшие рассказы (тяжеловато было читать, например, «Ключик» и «Искусство любви») нельзя назвать плохими. Но несколько рассказов очень понравились: «Каждая», «Атеист», «Никогда» и титульный «Запах». Очень жаль, что автор больше ничего не напишет.

Сразу за исследованием Лавкрафта (Сверхъестественный ужас в литературе) глянул эссе Владислава Женевского.

Сказать что-то конкретное, к сожалению, не могу, потому как очень плохо знаком с отечественной литературой ужасов и самим автором. Помню, в юношестве читал Алексея Атеева «Псы Вавилона». Да и все на этом.

Могу сказать только, что кругозор и осведомленность Владислава впечатляет. Работа проделана большая и весьма полезная (для себя я несколько любопытных авторов выписал). К тому же это сейчас ССК на коне. Молодых и талантливых авторов нынче пруд пруди, и перспективы куда больше. Лет 10-15 назад дела обстояли иначе. А как именно они обстояли, можно узнать из вышеупомянутого эссе. К чему и призываю всех неравнодушных к жанру.

Я не поклонник мрачной литературы, всю жизнь я предпочитал фэнтези разных сортов, тянет меня к этому жанру не слишком часто. Даже Стивена нашего Кинга я читал немного, если не считать истории о стрелке. Поэтому и журнал «Darker», и серия «Самая страшная книга» никогда не были объектом моего внимания, хотя о том, что ребята солидные и талантливые я, конечно, слышал. всё течёт, всё меняется, и порой нужные книги сами плывут тебе в руки,

Pickman'а я знал плохо, слишком разные у нас были интересы, если не считать, конечно, обоюдного почтения к Эдгару Аллану По. Сборник его давно уже сошёл с печатного станка, и я давно хотел прочитать его, хотя бы из чисто человеческой дани уважения, неоднократно держа в руках тонкий томик. Но так и не открыл его — отчасти боясь, что смерть писателя наложило тень на его творчество, и я буду разочарован в его трудах. Слишком велик был хайп этого сборника, в том числе — и на «Фантлабе», меня это всегда настораживает. Но теперь, по прошествии лет, наконец-то можно непредвзято и с толком ознакомится с творчеством Женевского-Хазиева-Pickman'а.

Можно выдохнуть: сборник оказался хорошим, а автор его — талантливым.

Само собой, автор может спать спокойно: столь ненавидимый им ярлык «русского Стивена Кинга» ему никак не идёт. Кинг — это всё же про быт, про враждебные, иномировые силы, проникающие в повседневность человека. Женевский же ярко выраженный романтик, в стиле классиков XIX века, по стилю, форме, содержанию. Конечно, автор ушёл от нас в тот момент, когда сформировался его стиль, и изрядная часть его творчества представляет из себя подражания и игру стилей и шаблонов. Но, простите, с ними тоже надо уметь работать, и в большинстве случаев Женевский справлялся с узкими рамками штампов, и сквозь них проглядывает его собственное лицо. Конечно, его рассказы все как один литературоцентричны, они живут в том мире, где готические шпили, реальные или метафорические, вздымаются к затянутым тучами небесам. И неважно, в реальном мире этот мрак, или в душе человеческой, глубины его сути порождают истинный ужас. Что характерно, в рассказах чувствуется постоянная нотка одиночества, невстроенности в окружающее, которое оставляет писательское альтер-это наедине с его ужасной изнанкой. «Запах» не является концептуальным сборником, однако одиночество и безысходность становятся двумя скрепляющими нитями, на которых держится творчество Женевского, в нём чувствуется не только страх, но и глубокая печаль.

Автор ушёл слишком рано от нас, поневоле до конца пройдя путь литературного романтика, оставив нам послевкусие незавершённого. Чтобы подарил бы нам талант Женевского в будущем? Раскрытие глубин человеческой души, новые грани человеческих подсознательных страхов? или, быть может, рядового ремесленника, мучающего профильные антологии и модные трендовые темы? Мы этого никогда не узнаем... Но я неотступно верю, что первое.

«Змей бьётся о волны / клекочет орёл, / павших терзает; Нагльфар плывёт».

Хрюм с маникюрными ножничками? В принципе, логично. Быть может, всё же Локи?

Я не сообразил даже тогда, когда появился первый ноготь. Но когда их стало больше — и больше, и больше — я понял, что паром сей плывёт не в Стокгольм, он продирается сквозь туманы Нифльхеля. Рагнарёк лишь отложен, пророчество хексы Вёльвы неотвратимо. Старик на борту продолжает свою работу, ножницы щёлкают, Нагльфар строится, срок идёт. Гьяллархорн вскоре протрубит, трепещет Иггдрассиль, привязь Гарма не выдерживает, вырвется жадный.

Приходи, приходи, kom. Встань на борт, сгори в битве неотвратимой. Познай муки Хель, недостоин ты Вальгаллы.

Скандинавский универсум ворвался в наш мир, и поглотил его целиком. В чём-то автор, безусловно, прав — это один из лучших его рассказов. Жаль, что их больше не будет.

Визионерское умение Женевского во всей красе, мне даже стало слегка жарковато на мартовском ветру от этого сочного и полного описания лета в отрогах Каменного Пояса, видно, что автор описывает с натуры. Да, не только горы, но и лесостепи моего родного края, даже совсем недалеко от городов, могут скрывать самые неожиданные тайны, подчас и пугающие. На этом сыграл и автор. Казалось бы, хорошо знакомые, с детства, места, не слишком далеко от обжитых сёл и хуторов, но даже здесь легко заблудится, сери, казалось бы, редких лесков и невысоких отрогов. Кто знает, на что ты наткнёшься, на забытую секту, на одичавших в глуши людоедов, на жестокий «маленький народец»?

Что же встретил наш герой в укромной уральской долинке — остаётся для нас загадкой. Страшной, уродливой, пугающей загадкой, и эта недосказанность для нас ещё страшнее понимания. Ужас на ярком Солнце, среди полной пасторали — вероятно, непаханное поле литературы ужасов?

Не-знакомство со вселенной господина Лавкрафта в который раз избавляет меня от ощущения вторичности, которое преследует порой знатоков хоррора, берущих в руки рассказы Женевского, поэтому я его оцениваю чисто как литературное произведение. Автор прекрасно стилизовал манеру американских писателей (да Ширли Джексон же!), и мрачный Нью-Йорк, клоака жизненного тупика, предстаёт перед нами как живой, так же, как детали быта и бессмысленной, тупой работы.

Но не меньшей яркостью отличается и экспансия иного мира в эту клоаку, причудливая и хаотичная, чудовищная реальность инобытия перекраивает наш мир под себя, и эти изменения фундаментальны и чудовищны, невообразимы для человеческого разума. Выход один — погибнуть, или неотвратимо отказаться от всяких признаков человечности.

И искусство любви в этом новом мире уже никому не нужно, любовь чужда всему, что пришло.

Монстры, которые пользуются инстинктивным стремлением людей защитить слабого, огородить любимого, сжалится над плачущим? Крайне интересная задумка, но вновь разбитая о реализацию. Возможно, очень возможно, что я просто не настроен на нужную волну, но поток сознания протагониста меня лишь раздражал, не найдя ключика к моему сердцу. Мне показалось, что психологическое напряжение здесь слишком отстранённое и наигранное, и не возникает ни малейшего сопереживания происходящему. Прости, дорогой Автор.

Трудно сказать что-то новое в детективном жанре, да и жанр хоррора ограничен человеческим воображением пугающего, однако играть уже готовыми приёмами и штампами — тоже большое искусство.

Рассказ «Запах», конечно, был вдохновлён огромным пластом «тёмной литературы» XIX в., и отнюдь не только Эдгаром Алланом По, но и целым рядом иных авторов, которые и наполнили Париж инспектора Рише жизнью, замостили улочки, заполонили их людьми, затянули небо тучами. Мрачный и готический город, достойный яркой и сочной палитры европейского кинематографа (вакханалия «Vidocq» подойдёт, так же, как и мастерски поданная визуализация запахов в этом фильме), сочетание великосветской красоты и низкого уродства, физического и морального, всё в традициях классической литературы. И невзрачный, одинокий, но талантливый детектив, взявшийся расследовать более чем странную смерть — может ли он потерпеть поражение?

Мы оказались убаюканы стилем, и забыли, что это не детектив, и в мире Влада Женевского одержать победу не может никто. Даже мечта, мечта о простом женском тепле и страсти, мечта некрасивой девочки о любви. Что ещё удалось автору — воспроизвести оптимистическую веру XIX века в прогресс, и показать его уродливую и тёмную сторону, которая позже, много позже, вылезет в литературе Интербеллума. Стремление к улучшению человека приводит к сотворению существа, достойного таланта Дэвида Кроненберга, однако страшит не оно, продукт гения, а неунывающее стремление её создателя творить дальше свои эксперименты, не чувствуя за собой ни малейшей капли ответственности за своё деяние.

Очень яркий рассказ. Жаль, что звезда автора закатилась так рано.

Нешаблонная и интересная задумка, но, к сожалению, так и оставшаяся нереализованной. Нет, рассказ-то есть, законченный и сданный, но тема осталась висеть. Автор попытался поиграть на том, в чём он однозначно силён — в визуализации ужаса, в придании ему плоти, запаха, шороха... Но в этот раз — не вышло. Бог тошноты, конечно, интересная идея, но его смакование страданиями девицы остаётся слишком надуманным и каким-то равнодушным, отстранённым. Видимо, автор решил сделать парафраз классического рассказа «The One Who Waits» Рэя Брэдбери, но не довернул в самом тексте.

На этот раз чисто психологический хоррор. Надо признать, Женевский мог писать не только мрачные сказки, повседневный быт в его строках тоже выходил ярким и интересным. Эту неяркую, блёклую девушку я видел как живую, в её пальтишку и беретике, причём, на автомате, я даже ярко представлял её на улицах Саратова, в саратовских трамваях, в классической «научке»... Ну и её фрэндзонистого кавалера — ну а что, у многих девушек есть такие воздыхатели-«сумконосцы»...

Возможно, девушку свёл с ума её страх, люди, живущие в полном одиночестве, частенько начинают в тенях по углам видеть Нечто, от чего нет спасения. А, быть может, она встретилась с демоном-двойником, уберёгшим её от зла — кто знает...

Если резюмировать, то рассказ — не о маньяке, рассказ — о страхе.

Необычная и чудная сказка, главная особенность которой в том, что автор так и не раскрывает нам, что же всё таки произошло, какие силы вторглись в наш мир в поисках девочки Лорхен? Мы видим происходящее глазами деревенского простака, но, нужно сказать, он был внимательным наблюдателем и талантливым рассказчиком, через его повествование мы глубоко погружены в эту атмосферу, атмосферу невероятно яркого лета, перемежающегося атмосферой глубокой осенней ночи. Блестит зеркало в брошенном поместье, маленькие ручки невидимок корябают кору деревьев, светлая девочка то заливается смехом, то давится слезами.

Рассказ создаёт у нас ощущение, что мы прикоснулись к какой-то Тайне, которую никогда не узнаем, да Францу Зеваке она и не нужна — ему нужна лишь любовь его милой Лорхен, в которой он видел девочку, а не Тайну.

Ну да, «Король и Шут», быть может, ещё «The Garden of Adompha», хотя, насколько я помню, Pickman не разделял мою тягу к Кларку Эштону Смиту.

Однако, как и многие любители «тёмной литературы», автора тянуло в готическую Германию — не настоящую, а созданную воображением поклонников Шиллера и Гофмана, мрачную, тёмную землю маленьких, затянутых туманом городков и густых болотистых лесов, переполненных нечистью. Отчасти источником его рассказа являются и мрачные сказки, сказки, в которых дети оказываются в печи хексы только потому, что их бросили в лесу родители...

Детская ручонка, торчащая из земли — что может быть страннее и неестественнее, причём она ещё и мстит всему живому? Почему, за что? Мы это узнаем, но чувств отвращения к этому мерзостному существу не оставит нас. Сам сюжет имеет второстепенное значение, ведь главное — атмосфера даже не ужаса, а печали и невольного омерзения. Живёт ли в этом монстре изуродованная душа девочки?...

Прекрасно!

Парафраз «Paradise Lost», даже если бы Женевский не сослался аж два раза на великую поэму Джона Мильтона, истоки её были бы совершенно ясны. Это мир, в котором победило Абсолютное Зло, но которое пытается делать вид, что борьба продолжается, поскольку Зло не имеет никакого смысла само по себе. Чтобы отбрасывать тень, нужно стоять на пути у света, а его источник иссяк, и тем, кто несёт в себе войну, приходится отрицать этот факт. Что интересно — люди давно уже не нуждаются в вере, в ней нуждаются демоны и бесы. И сам падший ангел, начавший некогда войну с Небесами, тоскует по потерянному Свету, и Отцу, который оставил своё непослушное дитя во мраке.

Ещё один вероятный источник — «Дневник Сатаны» Леонида Андреева, творчество которого Влад прекрасно знал.

Чисто визионерская зарисовка, в которой сюжет не играет вообще никакой роли, здесь главное — чувство.

Это чувство отчаяния и безысходности, которое охватывает мать, понимая, что судьба её дитя не в её руках, и она ничего не может сделать, чтобы спасти его жизнь. На этом фоне даже немного лишним кажется мелькающее в глазах мальчишки нечто кинговское, иномировое, ведь простое человеческое иногда бывает ярче и выразительнее.

Зарисовка, без начала и конца, абстрактное Средневековье, крепость на запущённом переднем краю, заносимая снегом, двое наблюдателей, погружённые в белое безмолвие. Тишина.

Не думаю, что автор сам до конца определился, что же он хотел написать. То ли историю безумия, подобной той, которая развернулась в памятном всем отеле «Оверлук» (каюсь, знаю её только в исполнении гения Кубрика), или истории некой мистической силы, схожей с известными всем «белыми ходоками»? Неясно. Но что удалось — сделать дышащий снегом и морозом замок настоящим героем рассказа. Явное подражание, но прекрасно сделанное.

Аккуратно и тепло написанный рассказ, впрочем, теплота эта мрачная. Ребёнок, всеми силами тянущийся к отцу, который находит в себе силы отворачиваться от неё — разве не печально? Это теплота дочерней любви, которая не находит ответа.

Возможно, эта любовь и вызвала то, что вызвала, её сила призвала «огненную птицу». Но какой ценой?

Красиво, но чего-то не хватает.

Наконец-то я понял, что такое слаттерпанк.

В этом рассказе ужас сосредоточен в своём очень конкретном, и мерзком воплощении. Автор, конечно, несколько подыграл самому себе, с самого начала создав у читателя настроение гниения и упадка, кое мы прекраснейшим образом наблюдает в таких вот, скажем так, общественных местах. Но такие места могли бы быть и намного чище, если бы его в прямом смысле не загаживали посетители, самодовольные в своём свином скотстве. Где же ещё родится такой мерзости, что описывает Влад Женевский, пробуждая у нас зарытые глубоко в сознании реакции отвращения?

Рассказ немного перегружен, чувство меры не до конца соблюдено, но он весьма выразителен.

Стилистически рассказ довольно сложный, но от этого он стал только насыщеннее. Автор несколько раз меняет манеру повествования, но всегда приходит к одному и тому же — к Ней... Что это?

Не суть важно, пусть будет призрак. Мир, который находится за пределами подвала — ужасен и мрачен, в нём нет места чему-то настоящему и подлинному. Нарцисс умер, вглядываясь в своё отражение, этих же людей сгубило то, что в этом загадочном призраке они увидели то, чего им так не хватало в человеческом мире — любовь, неважно, в какой форме, в форме материнской любви, любви женщины, дружбы... Их убила собственная ненаполненность.

Рассказ-ощущение.

Я мало читал Лавкрафта, но слабый дух Провиденса способен почувствовать. Витает он и в том самом переулке, где поселился очередной зверь из бездны воображения род-айлендца.

А вот тот, кто вошёл в союз с этой силой — пропитан уже русским духом, духом «маленького человека», то ли Шпоньки, то ли Башмачкина. Человек со смазанной личностью, не способный к высоким стремлениям, к дружбе, да и к настоящей любви — тоже, его страсть является исключительно зовом плоти. Рассудок же остаётся всегда помутнённым, он не «белая ворона», скорее он просто лишён настоящей жизни и душевных стремлений. Стоит ли удивляться, что он нашёл и принял именно такого бога?

Вера в этом рассказе занимает немало места, и как ничто другое не иллюстрирует гипертрофированность героя рассказа, он воспринимает иномировые силы в сугубо конкретном смысле, в смысле даже не Чуда, а простого Деяния, Чуда он вообразить не способен. Будет ли христианский Бог помогать тому, кто от природы не способен на духовное, а может лишь реагировать на зов собственной плоти?

Начинаю знакомство с творчеством Владислава Хазиева-Женевского, он же — наш старый добрый соратник Pickman. Что принесёт мне новый автор?

Первый текст представляет собой небольшую миниатюру, явно пробу пера, однако уже в ней чувствуется яркий авторский стиль. Первое, что бросается в глаза при чтении этой зарисовки — её визуальность. На ней построена и интрига. В данном случае молодой автор, фанат Стивена Кинга, играет на поле классического рассказа «The Moving Finger», где в привычную обыденность вторгается нечто странное и пугающее, необъяснимое, но от этого не менее жуткое. Кошмар поджидает человека буквально во тьме, на оборотной стороне век, увидеть потаённое он может только вглядываясь во мрак. Взгляд протагониста цепляется за привычные вещи, он пытается сохранить рассудок, оставаясь на ярком свету, но каждое движение ресниц будет означать для него приближение неведомой жути.

Выразительная психологическая зарисовка. Впечатляет.

На самом деле, удивительно написанный рассказ, читая который, забываешь о том, что он написан в наше время и российским автором.

Будто перед глазами забытый рассказ Пришвина, который вдруг решил сочинить страшную сказку. Получилось очень увлекательно, и если были сомнения, что Женевского на обложке книги смеют сравнивать с великими По и Лавкрафтом, то, удивительно, но факт, эти сомнения начинают рассеиваться.

А ведь была такая рубрика в старых журналах — «Взгляд и нечто», очень подходит под тематику этого рассказа)) Это не ужасы, а «вирд» чистой воды, так что Женевский пробавлялся им с самого начала.

Написано хорошо, сильно для двадцатилетнего. Больше всего нравится, что автор умел с самого начала создавать настроение, не прибегая к натужной сентиментальности. Он сразу пестует чувство — ужаса, например, а не чувствительность нервного возбуждения. Так что ощущение силы текста остается по прочтению.

Кажется, что рассказ и придуман в офисе или студенческой аудитории, когда дуреешь от скуки или недосыпа и в полудреме понимаешь, что в твоей собственной голове опасности может скрываться не меньше, чем в темной подворотне.

Не специалист в «вирде», хотя люблю Лавкрафта и Мьевиля, но рассказ мне понравился. Для двадцатилетнего автора прям очень хорошо!

Нагнал жути, напустил тумана, ничего непонятно, но дрожь пробирает и читать интересно. Напоминает абстрактную живопись без четкого рисунка, вроде Фрэнсиса Бэкона. Будоражит, тревожит, а что — неизвестно.

В то же время — пунктиром — есть даже социальная критика и трагизм разрушения основы основ — семьи.

Очень хорошо!

«Вкусно» написанная мистическая сказка про садовника и плоды его трудов. Только если выписано достойно, приятно читать, то смысловая нагрузка жиденькая. Линия про Христофа потенциально занимательная, если бы не однозначно расставленые акценты и вопиющая предугадываемость. Садовник изначально подаётся, как социопат и моральный урод, его не жалко, следить неинтересно. Главным сюжетным конфликтом, двигателем представляется задумка Христофа

Боди-хоррор с эротическим привеском, стилизованный под детектив в сеттинге Парижа XIX века с любопытным альтернативным фантдопущением: месмерический гипнотизм оказывается реально работающей практикой. Правда, существуют всё-таки определённые естественные ограничения эффекта. Недовольный этим

Помимо этого, ни особого восторга, ни особого отвращения рассказ не вызвал, всё-таки жанр специфический и просто «не моё». Разве что ещё отсылку к Эдгару По удачную отмечу.

Самый популярный и рейтинговый рассказ Влада Женевского. Это неспроста, ибо история и впрямь хороша. Чувствуется, что вдохновлена «Садовником» Короля и Шута, как уже говорили. Средневековый антураж, мостовые, полицмейстеры, злобный старик на отшибе деревни и дочка богатого графа — все ингредиенты. Само «растение» вызывает отвращение и неприятное ощущение. В жизни я такую чуду-юду не встречал, но прекрасно представляю, как она хватает меня за ногу своею белой пятернёй. Кстати монстр оригинальный, первый раз про такого читаю.

НЕмного напрягает неестественная желчность этого садовника. Ну он прям такой злой-такой злой, что кушать не может, пока кому-нибудь тростью по тапку не стукнет. Место ему не уступили, батюшки светы, вот трагедия то какая! И влюбленность этого молодчика тоже какая-то нездоровая. Она на него плюёт с колокольни, а он ей подарки дарит. Последняя девушка в городе что-ли?

Но я понимаю, что эти крайности нужны для пущей яркости персонажей. Прочёл с большим интересом (хотя «Запах» пока не превзойдён)

Рассказ мне понравился, но в целом очень напоминает рассказ Уэллса про «странную орхидею». Хотя тут вплелась еще и романтическая история, которая, впрочем, не убедила. А вот «ручка» убедила, да. Такая вот страшная сказка.

Ей снилось, что она лунная принцесса...

Психологические рассказы, — это всегда выигрышный вариант. Тонкая грань между реальностью и сумасшествием, — что может быть лучше?

Самая обычную и не примечательную девушку, начинает кто-то преследовать. Письма приходят на электронную почту, адрес отправителя какой-то зеркальный.... Кира просит друга помочь разобраться, но реальность оказалась куда страшнее.

Честно, один из немногих рассказов, который врезался в память. Пять лет прошло, а не одной из деталей не забылись. Кажется, спроси меня про серию ССК и какие рассказы впечатлили, то «В глазах смотрящего» точно будет среди первых.

– Отец, я не верю в Бога. Я атеист.

Закрывающий рассказ сборника Хеллоуин отличается своей философской темой. Даже в Аду есть вероотступники.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

– Земля. Впрочем, ты и без меня это знаешь, маленький гений. Невдомек тебе одно: это и есть мои подлинные владения. Да, Бог ушел – потому что победа была за мной. Херувимы сгинули вместе с Ним, и мой дворец стоит в райском саду. А человечество стало моим всецело. Всмотрись! Найдешь ли ты хотя бы один поступок, что совершался бы ими не во имя меня? Гляди! Теперь и ненависть, и любовь равны. Все смешалось. Нет среди них ни единого, достойного даже мук чистилища. Они рождаются из грязи! Отчисти грязь – получишь ничто.

Атеист напрягся.

– О рае же говорить просто нелепо… И на что мне, скажи, пылающий, душный ад, если вся Земля пропитана грехом, как фитиль – маслом? Их церкви пустуют, как никогда прежде.

– Зачем же ты строишь церкви здесь? – спросил атеист.

Люцифер усмехнулся:

– Во благо моих подданных. Мне следовало бы покарать их, но слишком долго мы были вместе, и мне их жаль. Когда-то они последовали за мной и поплатились за это. Теперь, когда месть свершилась, они – все как один – поджали хвосты и вспомнили свои небесные корни. Пришлось дать им веру – человечеству она уже не надобна.

– А инквизиция?

– Их задумка. Я никого не понукал. Тысячелетиями они охотились за людскими душами. А нынче, вместо того чтобы пожинать плоды, как это делаю я, они хнычут. Наслаждение – наука не для них. Как дети, они копируют людские обычаи и предметы. И в самом деле – некогда не было в аду ни домов, ни церквей, ни автомобилей. Я забавляюсь, давая им эти игрушки. А такие, как ты, должны за это платить. Им надо на ком-то отыгрываться за свою слабость.

На парижских улицах найдено тело известного повесы и распутника. Труп обезображен многочисленными язвами и коростами, вымазан неизвестной слизью и от него исходит весьма странный запах. За дело берётся инспектор Рише...

Рассказ, на мой взгляд, начался ни шатко ни валко. Сразу подумалось, что меня будет ждать очередное сумбурное расследование. Однако, вторая часть повествования представила собой блестящую стилизацию под Эдгара По. В своё время я прочёл почти все русскоязычные переводы текстов классика мистики и мне было приятно снова окунуться в атмосферу месмеретизма, воспетую американским писателем. Надо отдать должное Женевскому — он не полностью скопировал манеру письма Эдгара По. Нет, он знатно добавил жёсткости и мерзости, кои присуще многим произведениям современных авторов. В результате, вышло довольно-таки неплохо.

Ах, ну до чего же прекрасная стилизация под Эдгара По! При этом автор отдал дань уважения ещё одному, любимому мной автору «тёмного жанра» — Клайву Баркеру. И если готичную эстетику авторского стиля Эдгара По читатель узнает сразу, то оммаж Баркеру будет узнаваем тем, кто читал его «Новое убийство на улице Морг», в котором автор небезуспешно попытался написать продолжение легендарного рассказа По. Итак, ещё один интересный факт, замечённый мной: как и у Баркера, автор «Запаха» местом действия выбрал Париж. На первый взгляд кажется, что Женевский заимствовал очень многое у мэтров. Но на самом деле, рассказ получился неповторимым!

Что же произведение делает таким? Во-первых, и, пожалуй, это самая главная особенность Женевского, неподражаемый авторский стиль. Любовь автора к ярким и образным словесным оборотам, детальная прорисовка как локаций, в которых происходит действие, так и персонажей. Про атмосферность и соответствие описываемой эпохи конца ХIX века можно и не упоминать вовсе — всё описано предельно правдоподобно.

Второе, что мне хотелось бы отметить, это нагнетание страха вкупе с натуралистичными и довольно шокирующими сценами. «Запах» можно сравнить с приготовлением какого-нибудь экзотического блюда — стоит лишь чуть-чуть нарушить порцию ингредиентов, как блюдо будет напрочь испорчено. Прибегая к этому сравнению, могу с уверенностью сказать, что автору блюдо удалось на славу!

Несмотря на общий мрачный фон рассказа, Женевский добавил ещё и некоторую долю иронии, связанную с погоней прекрасного пола за средствами, могущими сделать их моложе, красивее и привлекательнее. В рассказе этих эффектов женщины достигают с помощью столь модного в то время гипноза. Только вот эффект от этого средства может иметь вовсе противоположный ожидаемому. То же мы наблюдаем и в наше время — индустрия красоты может довольно многое, только вот результат иногда получается прямо противоположный, что и высмеял автор в «Запахе».

Единственное, чего не хватило лично мне, так это более эффектного финального твиста. Но это не более, чем мой каприз, потому как я заметил выше, произведение в любом случае достойно прочтения. Владислав Женевский — первый отечественный автор, который, по моему мнению, достоин встать в ряд с лучшими англоязычными авторами тёмного жанра, которых он очень грамотно цитирует в данном произведении.

В хорошем смысле странная литературная сказка, рассказанная странным Фрицем, которого окружающие прозвали Зевакой. И есть непревзойдённый стиль, чёткое ощущение старины и немного жутковатая атмосфера.

Конечно, этой мистической истории очень к лицу её недосказанность, заставляющая вовсю работать воображение и додумывать: что же это за ВСЯКИЕ, которых видит только маленькая дочка барона Лорхен?

Дух эпохи конца 19-начала 20 веков передан мастерски! Если при чтении забыть, что рассказ написан не только нашим современником, но ещё и соотечественником, то текст вызывает большое уважение. У автора определённо ярко выраженное чувство стиля. А то, что повествование ведётся от лица самого Зеваки, лишь усиливает эффект присутствия в описываемых событиях.

Ну и, конечно, в подобном произведении нельзя обойтись без глубокого смысла. Любовь к Лорхен, которая окрылила и изменила Зеваку, чистая во всех смыслах, требует очень трепетного к себе отношения. Нужно быть бдительным, чтобы ВСЯКИЕ не увели и не похитили её, ведь подобные чувства очень похожи на милое дитя, с которого нельзя спускать глаз и быть всегда начеку. Никак нельзя проЗЕВАТЬ своё счастье, ибо с его потерей можно потерять и смысл жизни.

Рассказ написан очень профессионально и интересно, после прочтения которого захотелось познакомиться и с другими произведениями автора.

На мой взгляд, сильнейший рассказ в одноименном сборнике.

Атмосфера 19 века, интересная детективная составляющая. И даже, частично предсказуемая, судьба главного героя нисколько не испортила моих впечатлений.

Автор очень хорошо владеет литературным языком, читается легко, глаз в тексте ни обо что не спотыкается. Не понравилась некоторая скомканность рассказа, определенные моменты стоило описать подробней (особенно те, что сделали бы хоррор действительно хоррором, Кинг бы их с радостью смаковал), не так бегло, да и мотивация садовника уж слишком притянута за уши. Тема рассказа не новая, но чтение вполне увлекательное.

Как человек, который любит все апокалиптическое и который уже морально готов к Третьей Мировой Войне, я не могу пройти мимо стихотворения, где речь идет об Армагеддоне. А если конкретнее, то об атомном Армагеддоне.

Существует огромное количество произведений про ядерную войну. Тут тебе: и рассказы, и повести, и романы, и фильмы, и компьютерные игры, и много чего еще. А вот стихотворений не так уж и много. Я вот парочку точно читал, но они что-то выветрились из памяти.

В «Ядерной Зиме» тоже вроде все по классическому канону. Разрушенные города — цитаты: «Ураган собирает грибы в арматурно-бетонных лесах», «На плантациях чёрных голов, в отороченных сажей снегах»; погибшие люди — цитата: «На проспектах фигуры горят, руки в язвах и угли в руках»; и очень плохая погода — цитата: «Злая вьюга вспорола рассвет, грязным рылом зарылась в кишках». И все покрыто — прахом, прахом, прахом.

Но автор добавил и кое-что новенькое — святых — точнее одну святую. Ведь людям даже в мире, пережившем ядерную войну, надо кому-то молиться. Правда, и святая здесь будет соответствовать общему окружению — цитаты: «Богородица этой зимы в светлой пыли и грязных слезах», «На её заражённой груди — Прах, Прах, Прах».

Кстати, по атмосфере произведение чем-то напомнило мне стихотворение «Кошки» Говарда Лавкрафта. Однако «Кошки» не такие брутальные, как «Ядерная Зима». Но все же в обоих стихах есть общие и печальные апокалиптические нотки мира без людей.

Грустная и, в то же время, страшная история, но меня она почему-то настроила на веселый лад.

Лирический герой — то ли молодой человек, то ли мужчина среднего возраста, то ли вообще глубокий старик — оказывается на кладбище. Но приходит он туда не с целью навестить умерших родственников. О, нет.

У героя тут свидание. Но не с обычной представительницей прекрасного пола: не с эксцентричной поэтессой в пурпурном плаще, одержимой творчеством Эдгара По; не с мрачной готкой в черной коже и цепях, жаждущей предаться утехам плоти среди могил; и не с романтичной девушкой в синем и коротком платье, считающей кладбище не столько местом последнего успокоения, сколько местом, где можно уединиться с любимым и помечтать. Всем трем — Нет; и лишь одной — Да! У героя свидание с вампиршей.

Женщины любят завтрак в постель; тут, правда, скорее, речь идет об ужине. Мертвая красавица проснется, встретится с любимым, поест — точнее попьет, и опять ляжет спать.

Короче, любите живых девушек и женщин. И хотя они тоже иногда любят попить кровь, но все же делают это в переносном смысле, а не в прямом. Да и вообще они теплее и живут в более приятных местах.

Хороший сплаттерпанк от отечественного автора — большая редкость, но данный рассказ с задачей вполне справляется.

Очень хороший психологический хоррор! Но для меня чего-то не хватило, чтобы оценить на 10 баллов. Не знаю, может зазубринки какой-то...рассказ чуть-чуть не добирает атмосферы. Автор мастерски передает страхи героини, но как бы отвлеченно, со стороны. Не дает читателю в полной мере ей сопереживать.

Очень рекомендую к прочтению!

Целый вечер нет покоя парню от его сестёр:

«Ты сходи, — говорят, — ночной порою за цветами в сад чужой,

Тот садовник, что живёт у леса, у него есть сад такой чудесный…» (Король и шут)

Потрясающий рассказ, в таком готическом, мрачном, средневековом стиле. Очень напоминает сказки Оскара Уайльда и творчество группы «Король и Шут». Для такой короткой формы, персонажи четкие и реалистичные, и не всегда понятно, что больше вызывает чувство ужаса и страха, герои или мистицизм происходящего. Хотелось бы, конечно, чтобы рассказ не обрывался так резко в самый кульминационный момент и действо продлилось, а так мы уже не узнаем, что же было дальше НИ-КО-ГДА.

Для меня это самый страшный рассказ в сборнике, и при том он (рассказ) не использует все те типичные приёмы ужаса, всю ту палитру, цвета которой в «ССК. Лучшее» представлены с избытком. Необычный, вызывающий мурашки и печаль, рассказ по-настоящему талантливого человека.

Знал на что шёл, когда начинал читать этот рассказ, поэтому неаппетитными сценами шокирован не был. Но вот, что любопытно: когда происходит действие рассказа? Читатели, классифицировавшие рассказ дружно обозначили время действия, как 21 век. А они видели в 21 веке такие сортиры? Последний раз я видел нечто подобное в конце прошлого века в Иерусалиме в храме «Гроба Господня», где чёртова прорва христианских церквей не может договориться, кому ремонтировать туалет. Лида посыпает полы вонючей хлоркой, хлорамина у неё нет, значит, время действия отбрасывается в начало восьмидесятых, если не в семидесятые годы прошлого столетия.

И, конечно, автору натуральной школы не мешало бы знать, что опарыши в две минуты дохнут от хлорки. Тут уже надо было выбирать что-то одно: или опарыши, или хлорка. И вообще, санэпидстанции на автора нет. Но в целом автор своего добился, рвотный позыв вырабатывается.

«Пугает, а не страшно». За беготнёй по офису смазывается неспешное приближение жути. Что-то здесь автор не дотянул.

Ох и хорош этот рассказ, ты только посмотри! Люблю я атмосферу 19 века. Самое оригинальное на мой взгляд произведение! Его надо перечитать! Определенно надо! И снять фильм! (Только не усилиями фонда кино)!

Как представишь себе реальность существование тех, кого автор придумал в своем произведении, так понимаешь, что вот тут то человечество с его любовью, добротой и толерантностью обречено!

Вот оно влияние Лавкрафта во всей красе! Очень понравился рассказ! Не считаю в данном случае использование Лавкрафтовских фишек чем то зазорным, хотя они и убивают индивидуальность произведения! В этот же день друзьям захотелось прочитать! Изюминка в творчестве автора — да да — одна из, одна из!

Своеобразный рассказ. Концовку так и хочется сделать более длинной и продуманной. Но спасибо автору за краткое, но прекрасное описание природы Урала, а особенно ту холодящую магию ночного леса, сурового, темного, и волнующего! Вспомнилось, то забытое ощущение страха, когда ты, сидя за костром в лесу, в компании людей, иной раз испытываешь тревогу, вздрагивая каждый раз от любых звуков, которые твое воображение мастерски преобразовывает в «ЧТО-ТО». А чего стоят походы в туалет ночью, когда ты за городом спишь в палатке, да и вообще — ночь в палатке...

Не с первого раза прочувствовал данное произведение. Однако сильное вещь, вот тут начинаешь понимать, каких успехов на литературном поприще мог бы достичь автор!

P.S. Спасибо за отзыв от darklot (первый отзыв на данное произведение). Перечитав произведение, после прочтения отзыва, нащупал ту таинственную нить, которая по началу от меня ускользнула!

Кажется, как будто автор издалека наблюдал за этой историей, ибо чувствуется любовь к своим героям даже в темном произведении автора!

Добротный рассказ, прощупывается зарождающийся стиль автора. Так и хочется вставить такую пословицу: «На чужую «РУКУ» (в оригинале — кучу) нечего глаза пучить».

Единственный атеист в мире и тот обычный бес. Оригинально и с иронией!

Есть в данном произведении что то волшебное, то ощущение мира, каким его видит ребенок. Но от того становиться еще грустнее под конец! Прочитайте, не пожалеете!

Как по мне, так написано хорошо (для микро рассказа), затягивает дочитать до конца. Неожиданная развязка у этого рассказа, обладатели черного юмора найдут ее очень даже забавной!

Прочитал и долго думал, что дать в отзыве. Что не моё — это понятно, но слишком просто! Потом решился, хотя не всем понравится... Впечатление такое, что у В.Хазиева детство было не очень складным, не радостным. Хотя не у всех оно, по правде говоря, радостное. После взросления парень нашёл себя в жизни, довольно быстро набрался опыта и мастерства в понравившемся ему деле. Но хоррор не может быть любим всеми людьми, это только для специфических любителей (имхо!). «...ужас всегда был где-то рядом...» «Хоррор — это газовый гигант, багровеющий в бескрайней черноте космоса...» Из Доклада 2011 года. Никак не смогу притянуть за уши «Пиковую даму» с Пушкиным к хоррору, также и Гоголевские «Вия» и «Сорочинскую ярмарку». Тем более любимый И.А.Ефремов не для Доклада сочинял, побродив по белому свету, «Озеро горных духов», «Голец подлунный». У Женевского «Пикник на обочине» АБЦ — страшная книга! А для меня — лучшая научная фантастика, которая к хоррору никакого отношения не имеет! И одна из последних фраз Доклада: «Облик хоррора неуловим и расплывчат, но сердцевина у него из стали...». Я к страху и ужасу, которым наполняют хоррор, напомнил бы: «Люди не магией страха должны жить, а свободой жизни и творчества. Не бояться жизни, а упиваться её радостями». И чётко понимаю, что вряд ли в стране, да и во всём мире имеется огромное количество почитателей хоррора! Люди достойны жить не в страхе, а в любви. Мастерство Женевского, как писателя — велико, хотя написать он успел не очень много. Он мог бы сочинять прекрасные повести и романы (а не только малую форму), совершенно к хоррору не относящиеся. Мне очень жаль эту его привязанность и сожалею о его преждевременной кончине, очень жалею...

Оценка — 7. Поставил бы 8, но концовка не пришлась по душе. Поставил бы 6, но уж очень мастерски нагнетается саспенс, и вообще оба героя получились очень живыми и запоминающимися (хоть дефект речи Стаса всё же резал слух).

Сборник «Запах» Владислава Женевского произвел на меня двойственное впечатление. Наверно, это естественно, что какие-то произведения одного автора вызывают восторг, другие оставляют равнодушным. Но что касается «Запаха», я столкнулся и с другими дихотомиями: четко можно противопоставить друг другу ранние рассказы и поздние, в раннем творчестве сильна тяга к романтической школе, в позднем — к натуралистической. Можно спросить меня, почему я оперирую понятиями, относящимися к литературе XIX века? Признаюсь, уже какое-то время замечаю, что литература — как и искусство в целом — развивается циклично, т. е., это тот случай, когда история повторяет себя.

Рациональный классицизм сменили сентиментализм и романтизм, в которых преобладали чувства. Затем романтизм с середины XIX века уступает реализму, крайняя степень которого — натурализм. На рубеже XIX-XX веков человечество строит новые надежды, сопряженные с новыми страхами. От натуралистов отпочковываются декаденты, уставшие от вечного описания земного приземленным же языком, а потому принимаются соединять утонченную форму с мерзким содержанием в своих произведениях. Неоромантики, экспрессионисты — одним словом, модернисты — устремляются еще дальше, Серебряный век у нас, fin de siecle у них. Две мировые войны разбивают все надежды модернистов, постмодернисты с середины XX века пишут вещи снова в духе реалистической школы XIX века, правда, теперь с большим цинизмом, прибегая, к тому же, к литературной игре.

Использую эту долгую преамбулу только для одного — выразить мысль, что Владислав Женевский, знаток литературы ужасов, из всех современных русскоязычных авторов хоррора наиболее точно представляет следующий виток развития литературы — и жанровой, и вообще. Из всей плеяды авторов русского хоррора Женевский отличался желанием не только и не столько писать развлекательные страшные вещи, но и творить произведения, которые бы обладали литературной самоценностью. Какие-то попытки удались, какие-то, вестимо, не очень.

Безусловно хороши почти все ранние работы Владислава — «Никогда», «Зевака», «На дальних рубежах», «Огненная птица», но в особенности миниатюры с концентрированным психологическим ужасом — «Жар» и «Веки» — и вовсе бесподобны. В ранних работах чувствуется романтическая школа, сильнее описательность, мелодичность. Неплохи из раннего «Идолы в закоулках». «Атеист», увы, делает замах на десятку, но в итоге не производит особого впечатления, не видится в нем и глубины. «Она» грешит непродуманностью формы — кажется неоправданным сбивчивый, то и дело меняющийся нарратив — прием этот не особо дает постичь содержание рассказа. «Каждая» задумана как рассказ, в котором мерзкое должно преобладать чуть более, чем полностью. Опять же, такие же задачи когда-то ставили перед собой декаденты — взять, например, описания черной мессы в романе Гюисманса «Без дна» — с испражнениями, мочеиспусканием, копрофагией и коитусом с распоротым животом еще живого ребенка. Однако если у Гюисманса описания мерзкого утонченны, у Владислава — нарочито приземленные, а что напишешь про общественные туалеты, мочу и дерьмо такого, что будет противно? Дерьмо — оно и есть дерьмо, будь там хоть опарыши, личинки или иная живность.

Поздние рассказы Владислава, созданные после продолжительного перерыва, оставляют впечатление, будто автор находился в поиске нужной ему формы, либо пытался совершенствовать свой стиль в единожды выбранном направлении — weird fiction.

Рассказ «Мед» имеет простой сюжет и перегруженный словесами язык. Понятно, что вязкое повествование должно было быть созвучно названию рассказа, но в этом многословии удручающе мало смысла, т. е., не понятно, какую конкретно задачу решал автор — и если это написать именно тягучий такой текст, то стоило ли оно того?

«В глазах смотрящего» исполнено сюрреализма и психоделии, но холодно и отстраненно, без чувства. То же можно сказать и про «Ключик» — да, ясно, что символы тут есть, но почему они в столь приземленном обрамлении? Подобно герою «Kom», мы прорываемся сквозь туман слов и вновь — сюрреализм вкупе с символами, поданный языком многословным, но скупым на эмоции. Все интересности с ногтями и отсылкой к Нагльфару выглядят неубедительно.

«Искусство любви» вовсе выглядит как заказная вещь, писаная для сборника «Полночь дизельпанка». Впрочем, Владислав постарался реализовать нетривиальную идею, работая с многократно и нещадно пользованным материалом Мифов Ктулху — кажется, современные лавкрафтовские ужасы неустанно используют лишь атрибутику Мифов, начисто плюя на дух. А ведь Лавкрафт — это не только и не столько про Ктулху и щупальца...

Заглавный «Запах», пожалуй, проигрывает в интриге многим детективам, однако написан выше всяких похвал. Вещь постмодернистская, определенно: тут вам и стилизация под XIX век, и помощник Дюрталь (привет главному герою знаменитых романов Гюисманса), и Шарко (учитель Зигмунда Фрейда, на секундочку), и печально известная лечебница для душевнобольных Сальпетриер, и Будэлер (привет Бодлеру), и даже тонкая шутка про доктора Бертрана (однофамильца реального Бертрана, ужаснувшего всю Францию своей практикой осквернения трупов. Одно время термин «бертранизм» был синонимичен некрофилии). В общем, рассказ определенно доставляет эстетическое наслаждение.

Размышляя о сборнике в целом, я чувствую, что творчество Владислава было неровным. Сказались разительные отличия между ранним и поздним творчеством, сказывается до обидного маленький объем творческого наследия. Совершенно точно могу сказать: Владислав Женевский не был ни русским Стивеном Кингом, ни Лавкрафтом. В своем творчестве он был и романтиком, и натуралистом, и декадентом — он абсолютно не похож ни на кого из современных русскоязычных авторов ужасов. Верю, что этот мастерский переводчик (а его переводы Лиготти и Лавкрафта прекрасны), поэт (стихи в сборнике, без всяких сомнений, маленькие шедевры) и просто талантливый автор мог достичь еще больших высот.

Резюмируя, хочется сказать: именно чтение работ Владислава натолкнуло меня на мысль, что современная литература — не только ужасов, но вообще — устала от постмодернизма, от реалистической школы. Рубеж XX-XXI веков, новые надежды, новые страхи — и маятник должен вновь качнуться от ratio к mentis. Зачем нам русский Стивен Кинг, Маккамон, Баркер? Их время, думается мне, проходит. А нам нужны — причем в жанре хоррора — новые Андреев, Брюсов, Сологуб, Кондратьев, Келер...

«Человечество – вот настоящий сатана» — Атеист, 2006.

Все, кто знал Владислава, говорят, что он был добродушным, приятным и светлым человеком, но рассказы из первого авторского сборника писателя мрачные и зловещие. Женевского сравнивают с Эдгаром По, Лавкрафтом и Уильямом Блейком — влияние этих литературных светил очевидное, — но Влад шел своим путем, который ближе всего к создателю «Книг Крови». Да! Владислава можно назвать русским Клайвом Баркером — которому он, кстати, посвятил «Каждую», — только Женевский намного жестче англичанина. У него нет хеппи-ендов а в каждой второй истории его герои сталкиваются с бесформенной одухотворенной плотью одержимой убийством и похотью — в книге это Нечто встречается часто и является визитной карточкой автора. Несмотря на интересные сюжеты, оригинальные идеи и хороший слог к таким историям не захочется возвращаться повторно. Думаю, моралисты найдут в них мало пищи для размышлений. Определенной концепции в сборнике нет. Общее настроение можно охарактеризовать одним словом – безысходность. Но в книге «Запах» есть и другая грань Женевского, например романтичные «Никогда» и «В глазах смотрящего» — сильные и стильные произведения обладающие глубиной. Также понравились неординарные «Она», «Огненная птица», «На дальних рубежах»; вступление, в котором составитель сборника рассказал о знакомстве с автором, похождении псевдонима писателя и оригинальное эссе Влада, не имеющее аналогов, «Хоррор в русской литературе». В целом, книга для любителей ужасов. Она реально страшная! И, понравится вам или нет, один из первопроходцев в современном русском хорроре писатель Владислав Женевский войдет в историю.

На «Атеиста» было сложнее всего писать отзыв. Почему? Да потому, что после прочтения испытываешь некое удовлетворение и спокойствие. Совершенно не хочется искать отсылки, аллюзии, несостыковки, сравнения в тексте. Буквально все устраивает от начала до конца. Погоню за скрытым смыслом вести, опять таки, не хочется. Вот понял я так-то и так-то и по-другому быть не может. А пакостник внутри не может успокоиться и все хочет найти зацепки и разобрать рассказ по полочкам. Но непревзойденный стиль автора усыпляет непоседу. Конечно, можно говорить о боге и дьяволе, что от одного до другого один шаг и что они не могут существовать друг без друга. И опять таки повторюсь текст, как мёд, сковывает липкой массой сознание и не хочется думать о высших материях.

Выждал я немного...не хотелось попусту бередить имя рано ушедшего писателя...Не являясь поклонником отечественного хоррора, тем не менее решил спустя некоторое время все же прочитать эту книгу, ибо к авторским сборникам отношусь весьма положительно. Не буду кривить душой — ««Запах» не стал для меня высочайшим откровением, не потряс меня и не заставил себя перечитывать. Моя юношеская эмоциональность давно позади, старческая сентиментальность и слезливость пока ещё только на горизонте. Внести сумятицу в мою душу достаточно сложно.

Я пропустил стихи и микрорассказы, это я не читаю никогда. Кое-что мне встречалось до этого. Но вот основная масса произведений доставила большое удовольствие. Женевский великолепно владел языком, отлично выстраивал сюжеты и не боялся писать по шаблонам. По шаблонам — но своё.

Огромный плюс сборника — его сюжетное разнообразие. Здесь можно найти разное, интересное почти любому. История очередного никому не интересного неудачника и его персонального дьявола. Схождение во ад безумия и лавкрафтовские наработки. Есть почти историческая проза, есть наша унылая реальность и есть фэнтезийные миры. Есть спокойные, медитативные вещи и есть держащие в напряжении от начала до конца. Нет одного — скуки.

Сборник напоминает мне старую занимательную игру ума, когда, чтобы увидеть общий единый замысел, надо отойти подальше. Стоя рядом ты видишь на холсте бессмысленные аляповатые разводы, сделав пару шагов назад, ты понимаешь — так было задумано. Это КАРТИНА.

Написанные в разное время для разных конкурсов и сборников рассказы, иногда терявшиеся там в массе себе подобных, собранные воедино позволяют увидеть творческое становление и взросление и заставляют задать себе единственный печальный и неудобный вопрос. Что мог ещё написать Владислав Женевский дальше, если уже в молодости он писал такие отличные рассказы? Чего лишилась наша литература вообще и субжанр ужасов и хоррора в частности?

Как жаль, что все так получилось.

В. Женевский писатель, на мой взгляд, очень талантливый, но несколько специфический. Он очень красиво, образно пишет. Правда, уже этот глагол нужно употреблять в прошедшем времени... Очень жаль, ведь это был оригинальный и яркий талант.

Рассказам автора присуще больше описательная, чем действенная сторона. Истории образные, эмоциональные. Много размышлений, мыслей вслух, оттенков чувств, размытых образов и сновидений. Ну и для всех произведений характерен особый стиль написания, очень индивидуальный и своеобразный. Много в сборнике «Запах» рассказов с очень простым сюжетом, но технически исполненных на высоком уровне. Некие живописные картины, написанные словами. Читая, чувствуешь запахи, звуки. Очень атмосферные произведения.

Из всего сборника мне понравились больше других рассказы : «Запах» и «Ключик». Это, как мне кажется, очень талантливые вещи. Несколько других историй я так же прочитал с несравненным удовольствием. Некоторые вещи написаны не в моем вкусе, что никак не умаляет их художественной ценности. Просто, сборник разносторонний, рассказы написаны в разных жанрах.

Ни минуты не пожалел, что прочитал эту книгу.

Я не люблю ни рассказы из Вселенной Лавкрафта, ни фанфики по Лавкрафту, ни произведения самого Г. Лавкрафта. Поэтому, данный рассказ мне трудно оценить адекватно. Не спорю, написан он мастерски. А какие рассказы В. Женевского написаны не мастерски? По-моему, уровень писательского мастерства данного автора везде высок. А вот по сюжету, некоторые вещи этого писателя мне очень близки и интересны, а другие — нет.

Хорошо написанный, но к сожалению, очень далекий от меня рассказ.

Сказка, легенда. И в соответствии с жанром, особый оригинальный стиль. Чеканные, граненые слова и фразы. Впрочем, это особый стиль почти всех произведений В. Женевского. Читаешь его рассказы, словно стихи.

Впервые я почитал этот рассказ в антологии «Хеллоуин». Не очень понравилось. И сюжет, уже повторявшийся не раз у других авторов, только в немного другой трактовке. И хоррора я не нашёл. Второй раз перечитал в сборнике «Запах». И «раскушал». Просто красивая вещь. Не надо искать потаённого смысла, философский и религиозных концепций в этой истории. Нет, кому это нравится, то пожалуйста. Я же просто получил удовольствие от стилевой композиции рассказа. Красиво, образно, ярко. Впрочем, как и в большинстве произведений этого автора.

Сложно, недосказанно и неопределенно. Хоррора я здесь вижу мало, гораздо больше мистики. Ну, и как у большинства рассказов В. Женевского очень много психологичного. Мысли вслух, неясные мечты и образы. Нет, история неплохая, достаточно характерная для творчества автора. Но мне больше нравятся другие рассказы этого писателя.

Рассказ отличный. Долго вспоминал, у какого автора я читал нечто схожее, но так и не вспомнил. Сюжет достаточно распространённый. Некому герою, скромному, стеснительному и забитому, встречается некая Сила. И бывший неудачник и рохля становится чуть ли не всемогущим.

Но у В. Женевского этот Идол, очень уж мерзкий. И вместе с этим прописан очень мастерски и реалистично. Читаешь — мурашки по коже. И в этом весь присутствующий автору стиль — яркий, живой. Читаешь и веришь.

Классический ужастик , отлично написанный.

Для меня, этот рассказ, наверное, самый лучший из одноименного сборника В. Женевского. И неслучайно, что книга названа одинаково.

Прекрасный детектив, с элементами триллера и хоррора. Интересная стилизация , может быть, под Э. Золя. Образно, мрачно и атмосферно.

Сюжет, правда, довольно предсказуем, где то с середины истории. Но, для меня, это было не критично. Этот рассказ можно читать только из-за его атмосферности.

Колоритные декорации, очень характерные герои, довольно страшная сюжетная линия. Что не совсем характерно для В. Женевского, в этом произведении нет абстрактных и отвлеченных образов, мыслей. Здесь все конкретно, реально и законченно.

Интересный рассказ, своеобразный! Небольшой, ёмкий, ничего лишнего. Но, конечно, хотелось бы раскрытия оставшихся 2-ух из 3-х сюжетных линий. Иногда можно и самому додумать, но в этом случае хотелось бы прочитать версию самого автора. Про мальчишку еще самому можно предположить что с ним будет, так как он оставил следы и прочее, а вот про отца и девочку хотелось бы поподробнее узнать....

P.S. Пока писал отзыв осенило, каким образом связана девочка и руки, но чтобы подтвердить догадку не надо было вторую часть истории про девочку и отца помещать в конец...

А так это только мои предположения...

А может быть автор так и хотел....

Рассказ не для меня. Нет, он написан отлично, очень живо и образно. Просто, я не люблю именно такие произведения. Красиво, сложно, но... бессмысленно что-ли? Вот не получил я удовольствия от прочтения этого произведения! Один миг из жизни двух людей, очень качественно и реалистично отображённый. А зачем? Мне это не интересно. Это как бы сказать... Вот, например, взять, хотя бы, ну не знаю, столовую ложку — и написать про неё рассказ или стихотворение. Если сделать это с мастерством и талантом В. Женевского, то получиться психологически сложно, образно. Но, а какой в этом смысл? И интерес для читателей? Сюжет то нулевой! И вот так происходит во многих произведениях автора. Просто у каждой истории есть свои читатели, которые будут наслаждаться ей.

Очень интересный рассказ.

В первый раз я познакомился с ним в антологии «13 маньяков». Он стопроцентно укладывался в тот сборник и был в нем, на мой взгляд, одним из лучших произведений. А теперь вот, я снова перечитал его в книге «Запах».

Отлично написано.

Тут и триллер с некоторыми элементами детектива и квеста, и, прекрасный психологический хоррор. Ну, как всегда, как мне кажется, произведения у В. Женевского, немного сложноваты для восприятия, но зато, как мастерски и атмосферно написано!

Хоть этот рассказ и написан в жанре хоррора, это — «не мое». Слишком мало действия. Образы, воспоминания, мысли и эмоции. Вот этого, по-моему — через край. И написано отлично, глубоко, сложно. Красивый, хотя и очень мрачный рассказ. Но мне просто было скучно читать его. Это — как смотреть в окно на мрачный и дождливый пейзаж, где ничего не происходит. Ну попал герой в некий параллельный мир, а почему, зачем, что дальше? Автор нарисовал некую замершую картину, без начала и конца. И нет ответов на все вопросы. Одни эмоции и чувства.

Да, довольно сильный рассказ, в присущем В. Женевскому стиле, но мне он не интересен.

Ну, это не мой жанр.

Рассказ это я читал первый раз в антологии «Темная сторона дороги». Помнится, запомнился оригинальный, захватывающий стиль истории и сумбурный, невнятный сюжет. Вот сейчас, я перечитал это произведение уже в сборнике «Запах». Нет, рассказ снова не зацепил. Отличное атмосферное начало, а потом... действия так и не происходит. Одни образы, эмоции, сновидения и мысли. Ну и финал, оставляющий место догадкам.

Красиво и сложно написанное произведение, но с нереализованным сюжетом.

По мне,

Рассказ отлично написанный, но не для меня.

Коротенькая зарисовочка в стиле психологического хоррора. Есть параллели с «Уснувшем в Армагеддоне» Брэдбери, ну и , конечно, « Кошмар на улице Вязов».

Я ничего нового, оригинального и жуткого здесь не увидел. Разве что, как всегда, великолепный язык и стиль В. Женевского.

Очередной отзыв о рассказе В. Женевского. И как всегда о его произведениях одно и то же: стандартный сюжет, но великолепное, мастерское исполнение.

История простая — готическая история про неопределенные злые силы. То ли духи, то ли призраки, в общем, какая-то нечисть вмешивается в жизни людей. Сюжет незатейлив, действия в нем мало, экшена нет.

Но получился очень приличный хоррор. Почему? Написано все это отличным, продуманным языком. Отличное подражание народному фольклору, яркая и образная, по-простонародному оригинальная речь главного героя. Ну и как всегда, красочные декорации, живые картины природы.

Нехитрая история, но в очень профессиональном исполнении.

Написано, как я уже устал повторять в каждом отзыве на рассказы В. Женевского, мастерски. Но сюжет мне не понравился. Наверное, это не мой жанр. Я не очень люблю произведения, где авторы, играя на чувствах читателя, бьют на жалость. И мне этот рассказ не показался «светлым, добрым и тёплым», как написано в других отзывы. Он жестокий и мрачный, как, впрочем, настоящая, реальная жизнь.

Написано, как всегда, у В. Женевского, мастерски, но... Может быть, поэтому, рассказ мне не понравился. Переборщил автор с реализмом. Наверное, так было задумано, но уж очень образно и живо нарисованы все «прелести» общественного туалета. Читая, чувствуешь все эти запахи и видишь все своими глазами. Классно написано, но читать — фууу... уж очень омерзительно.

Ранний рассказ В. Женевского. Но, на мой взгляд, уже довольно крепкое произведение, свой стиль автор уже нашёл. Как всегда, красивая, выверенная до слова, яркая и образная проза. Хоть рассказ и в стиле хоррора, ужасы там, скорее, психологические, воображаемые. Какое-то неизвестное и безымянное Зло играет в свои мрачные игры с двумя героями рассказа. Что это было, автор оставляет загадкой. Некое «белое безмолвие» овладело разумом персонажей.

Атмосферное и очень образное, я бы сказал, живописное, произведение.

Вариации на тему повести Д. Кэмпбелла «Кто ты?», фильма «Нечто», по вышеуказанной повести и рассказа С. Кинга «Плот», как уже упоминалось в других отзывах.

Но как класссно написано! Очень атмосферно и реалистично. Глубоко психологично. Мысли и чувства героя получились очень образные, настоящие. И очень красивый финал.

Отличный российский хоррор-рассказ, яркий, эмоциональный.

Рассказ «Мёд». Сказать, что он мне понравился, я не могу. Но и плохим не назову. Он — специфический.

Главное в этой истории не сюжет. Ну заблудился человек в лесу, что в этом оригинального? Рассказ выигрывает из-за своей атмосферности.

Автор мастерски описывает природу, летний дождь, мокрый лес, комаров, берег речки. Описывает ярко, красочно, образно. Визиализирует картинку. И, так же тщательно, рисует перед читателем чувства и мысли одинокого человека, заблудившегося в лесу. Вот это -сделано объемно, качественно и выпукло.

Такое вот, у меня, двоякое впечатление от рассказа: слабый, второстепенный сюжет, но красивые и тщательно прорисованные декорации, окаймляющие его.

Многим, наверное, это не понравится — читать произведение только потому, что оно написано красивым языком. Кто-то, наверное, назовёт такой стиль графоманством. Что ж, по-своему, эти читатели будут правы. «Мёд» — это больше для любителей поэзии. Действия мало, но написано ярко и образно. Некая живопись в словах.

Самый маленький рассказ сборника «Запах», что не мешает ему стоять в одном ряду со своими более зрелыми и взрослыми братьями. Буквально за три страницы мы узнаем характеры всех персонажей. Муж предстает любящим семьянином у которого, из-за работы, не всегда получается быть вместе с родными. Этакий оплот благополучия. Жена хрупкая и беспомощная женщина, особенно когда супруга нет дома. Винит благоверного за отсутствие в трудную минуту, хотя сама не знает как правильно сбить жар у ребенка (в данном случае, наверное, это не помогло бы, но пробовать стоило). Всё её медицинские познания заключаются в знании использования градусника. И конечно же сын маленький и невинный, познавший, что такое жар, по-настоящему.

Прекрасно видно, что «На дальних рубежах» ранняя работа автора. На ней происходит оттачивание стиля и слога Женевского. Поэтому выглядит это намного слабее по отношению к остальным творениям писателя. Здесь нету, по моему мнению, самого главного — объяснения причины происходящего, небольшого намека на то из-за чего героев охватывает безумие. Может это место проклято, может, является вратами в другой мир, а может, просто тут полегло много народу и замок является сосредоточение их боли и страданий. Нет, всё происходит «потому что». Ни одного малюсенького намёка на причину. Хотя в том же рассказе «Она», написанном, как и «На дальних рубежах» в 2005 году сделано всё по правилам, не изменяющим авторский стиль (разыгралась там фантазия, при построении текста, на славу).

Всё выше сказанное ни на йоту не принижает данное произведение. Это все тот же Женевский, щупающий твердь под ногами.

А много говорить и не надо, вещь просто шикарная. Нету слащавости, приторности которая медленными струйками стекает со страниц книги и потом руки от нее липкие до ужаса, как в многочисленных слёзовыжималках. Случай в «Огненной птице» настолько прост и не придуман, что авторы сопливых историй с тьмой выдуманных причин для ссор и расставаний в своих «нетленках», уже докуривают последнюю сигарету из пачки. Девочка, сильно любящая отца, ждёт его к себе на день рождения. Малышка знает, что папа занят. Ведь он управляет огромной «Огненной птицей». Но ей так хочется чтобы он прилетел. Поверьте, её желание сбудется.

Если вы плюшевый романтик и любите пушистых котят, то «Каждая» не для вас. Она разорвет ваш махровый мирок на тысячи кричащих кусочков, которые до этого были вашей нравственностью. Поверьте, даже мне привыкшему к разнообразным деликатесам в ужасах это показалось перебором. Таких «прекрасных» подробностей работы уборщицы общественного туалета вы ещё не знали. Всегда поражался храбростью и безумием авторов, написавших мегапротивные вещи и выдавших их на общее рассмотрение. Правда ничего зазорного в этом нет. Мы привыкли, что нас окружают достойные люди со своими нужными и полезными профессиями: учителя, инженеры, строители, продавцы. Список можно продолжать долго. Но не забывайте про обратную сторону медали. Работники морга, скорой помощи, скотобойни, психиатрических заведений с буйными пациентами и конечно уборщицы общественных туалетов, знают, не понаслышке, какие мы изнутри, в прямом смысле слова.

Не много о персонажах, а конкретнее об одном, появляющемся на пару предложений в начале рассказа, но оставляющим после себя такое чувство ненависти, что хватит на очередную Хиросиму. Неужели есть такие ублюдки. Этого типчика в кремовой куртке и с ехидной ухмылочкой, так и хотелось окунуть головой кое-куда, как нашкодившего кота.

Заметил, что когда пишешь отзыв на очередную работу Владислава Женевского, совершенно не знаешь о чём писать. В итоге слова сами забираются в голову и выпрыгивают на сайт. Самому становится интересно, что в конце получится. Как и при чтении его произведений. «Она» в первую очередь для меня ребус, состоящий из четырех глав-пазлов. В каждой из них рассматривается с разных сторон некая сущность, женской ипостаси. Правда называть её так наверно не правильно. Существо, дух, фантом, а может бредни придуманные больным воображением героев, так скорее всего будет точнее. Встреча с ней описывается со стороны двух мужчин и двух мальчиков. Причем один из них видел Нечто в детстве и во взрослой жизни. Поэтому свидетелей получается всего три. Две главы ведутся от лица счасливца, увидевшего её дважды, остальные от лица его отца и соседского мальчишки. Самой впечатляющей главой получилась третья, где текст идет разрознеными отрывками, а лучше обрывками. Поначалу я не понял, что за котовасия тут происходит, пришлось перечитывать и все стало на свои места. По канону жанра в конце нам вроде даются ответы на вопросы, но при этом их появляется еще больше. От этого голова начинает пухнуть ещё больше и вредина логика тянет свои шаловливые ручонки к низкой оценке. Не дайте этой злодейке обмануть вас.

Насколько маленький предыдущий отзыв, настолько он ёмкий. Открывает весь потенциал рассказа и его идею. Попробую немножко развить его. Завязка у «Идолов в закутках» получилась классической для страшной истории. Детские годы у Игоря прошли в божественном неведении. Любящие родители были у мальчика всей вселенной и оберегали от внешних источников раздражения. Когда пришло время взрослеть с прыщами и мыслями о девочках тут-то и начались испытания: унижения от сверстников и змеиные подколки от противоположного пола. При поступлении в университет все изменилось. Травля закончилась, но появилась первая любовь с тихими муками и мыслями быть отвергнутым. Характер у парня, также под стать работам Лавкрафта, с детства был уравновешенный и спокойный, но под этой личиной конечно находится буря эмоций и переживаний. Видишь человека, а он как скала ну ничем его не проймёшь, а внутри у него постоянно бури. Конечно такое воздержание приведет к грандиозному срыву или к чему-нибудь похуже. Так и случилось. Игорь одинокий в своих душевных терзаниях нашел нового друга от которого у любого нормального человека поехала бы крыша. Выводы сами напрашиваются. Еще один аспект, который хорошо описан в рассказе: мелочность человека в вере. Стало тебе плохо сразу за помощью в храм, а пока не прижмет можно жить в своё удовольствие.

P.S: Когда я учился у нас не было белых ворон, которых весь класс обижал. Всякое было, но чтобы доводить одного человека до белого каления, нет. А может я просто этого не замечал?

Пример того как правильно надо писать начинающим писателям. Не надо гнаться за огромными эпопеями аля «Властелин колец» из которых получается одно мракобесие. Лучше уделить больше времени маленьким произведениям: отточить стиль, слог, мысль. Плевать что получится вещь на пару страниц, зато ощущения будут совершенно другие, чем от 500 страничного болота, где ты утопил кусочек своей жизни.

P.S: И смежит веки мне усталость,

В которой ждёт давно кошмар.

И не надейся там на жалость,

Лишь губ белесых смрадный жар.

После столь активной рекламной кампании в соцсетях, перед прочтением «Запаха» в голове безостановочно вертелась вполне очевидная мысль – «а не перехвалили ли?». Но, к счастью, от подобного вопроса уже к сотой странице не остаётся ни малейшего следа, а вот желание назвать Владислава Женевского не просто «талантливым автором ужастиков», но «гением» — возрастает в геометрической прогрессии.

В лучших произведениях Женевского («Она», «Огненная птица», «Атеист») можно с лёгкостью «раствориться» во время прочтения. Это именно та магия слова, которой писатель владеет безгранично, и с помощью которой он мастерски рассказывает истории с максимальной яркостью деталей. Неприкрыто высокий уровень эрудиции автора позволяет с головой погрузиться в сюжет – ни от одного из рассказов невозможно оторваться, пока он не будет прочитан залпом до конца. Описания потрясающе изысканные и ничуть не тяжеловесные. Конечно, попались в сборнике и произведения, лично мне не приглянувшиеся («Веки», «Каждая»), но тут дело сугубо во вкусах – ведь ни в одном из рассказов Женевский ни на секунду не даёт повода усомниться в его таланте и мастерстве сочинителя. Тем более что на один не сильно впечатляющий рассказ чуть дальше приходятся настоящие шедевры – такие, как «Никогда» и «Зевака».

Здесь же хочется отметить и крайне удачную структуру книги – начинаясь с вводных рассказов из раннего творчества, в основном направленных на подготовку читателя к внедрению в загадочный, порой очень странный мир писателя, в середине книга взрывается лучшими из творений Женевского и завершается его своеобразным «magnum opus» — статьёй «Хоррор в русской литературе», которая показывает писателя рьяным исследователем и истинным поклонником своего дела.

Без сомнения, сборник «Запах» — один из ярчайших представителей не только российской, но и мировой современной хоррор-литературы. Книга, которую хочется читать, перечитывать и рекомендовать всем поклонникам жанра.

Много чего сказать можно о данном произведении. Как хорошего, так и не очень. Но это Владислав Женевский. И этим все сказано...И добавить больше нечего...

Просто поразительно, насколько причудливой может быть фантазия автора. Великолепный рассказ! Яркий, выразительный текст, от которого невозможно оторваться. И тем горше наша читательская потеря. Светлая память автору.

Вроде бы напоминает «Горячечный бред» Рэя Брэдбери.

Чем именно пугает данное небольшое произведение? Да именно тем, чем продолжает уже не одно десятилетие пугать фильм «Кошмар на улице Вязов»: что ты не делай, как ни старайся — долго не спать не получится. А уж тем более не моргать. В этом и весь ужас кроется: не в жутких страшилищах, а в том, что жить не моргая нельзя и пары минут.

ПС: всем прочитавшим советую засечь сколько вы сможете выдержать ни разу не моргнув...

Великолепная стилизация под страшную сказку прошедших веков. Автор как всегда демонстрирует свое ювелирное мастерство. И только за это уже следует ставить высший бал.

О чем рассказ? О девочке, которой чудятся вещи странные, не видные глазу окружающих, и часто пугающие. О человеке, велено коему было глаз с девочки не спускать. О том, как не верят взрослые страхам детским, выдумками и фантазиями называя их. Ну и о том, как человек этот самый в конце все про...зевал.

Внесу ложку, большую такую ложку дегтя в столь большущую бочку медовых отзывов. Я люблю хоррор, более того, лично для меня, хоррор жанр номер один не только в литературе, но и в других проявлениях искусства, с тех пор как я в одиннадцать лет открыл для себя Кинга, Лавкрафта и других признанных мастеров. Сравнительно недавно я познакомился с русским хоррором, был приятно удивлён, и конечно же меня очень заинтересовала готовящаяся к изданию антология произведений Женевского. И вот эта книга в руках, заведомо в предвкушении моря удовольствия, после положительных отзывов, я приступил к чтению. И что же я вижу, нагромождение слов, аллегорий, призванных то ли увеличить объем произведений, вследствие отсутствия внятного сюжета, то ли для того чтобы особо впечатлительные натуры вздыхали о красоте языка, но суть остаётся сутью, за этими циклопическими))) словесными возвышениями не кроется ровным счётом ничего. Хоррор должен пугать, создавать атмосферу, но не раздражать, а тут автор весьма преуспевает в последнем. Вот и этот рассказ представляет собой лишь кучку словесных экзерсисов, развязка вызывает лишь недоумение, что это было, но затем вспомнив о прочитанном ранее, понимаешь, это стиль автора, стиль, благодаря которому все рассказы сливаются в единое, нескончаемое нечто. На фоне этого, весьма позабавила фраза составителя о том что ежели ты не понял сути произведения, этого или иного, вышедшего из под пера Влада Женевского, то тебе не хватает ума. Пусть так, и я со своими зачатками разума, вернусь к не только мэтрам страшной прозы, но и к другим русскоязычным авторам, а их как оказалось не мало. Безусловно, книгу я дочитаю, хотя бы из уважения к писателю, но вот понравится она мне вряд ли уже сможет.

P.S. Так и не понял к чему были сравнения с Лавкрафтом, стилистикой и уж тем более атмосферой абсолютно не похож ни один из прочитанных рассказов, я бы сказал что некоторые произведения больше смахивают на Томаса Лиготти (которого, к слову сказать я терпеть ненавижу), а некоторые еще чуть-чуть и были бы практически идентичны словесному бреду Джеймса Хэвока.

Эхма, не место для комментариев, но как же не отреагировать на:

Разъясняю:

Это не «очень странный текст». Это просто текст не из разряда банальных. Он не пугает вас маньяками, упырями, зомбями. Он реально нагоняет жути, сталкивая читателя с чем-то «за гранью», причем таким образом сталкивая, что после этого...

Мне всегда казалось, что выдумать что-то очень страшное или особенно противное, страшнее или противнее, чем бывает в реальной жизни, гораздо труднее, чем просто что-то выдумать. Да ещё надо эту из любого ряда вон выходящую идею соответствующим образом изложить. И вот Владислав Женевский в «Запахе» мастерски решил обе эти труднейшие задачи.

Если говорить о стилизации, то сначала мне мерещилось какое-то смутное сходство в отдельных эпизодах с «Убийствами на улице Морг» Э. По (перевод Р. Гальпериной). Перечитав рассказ По, я понял, что ошибаюсь. Улица Морг — чистый детектив с небольшой порцией хоррора. Есть сходство в описании трупов, в обоих рассказах это описание должно создать (и создаёт) атмосферу страха перед чем-то неведомым. Для вывода о стилизации этого не достаточно. Но о расследовании преступления в Париже 19 века трудно написать так, чтобы было ни на что не похоже. И всё-таки Владиславу это в значительной степени удалось. Изумительное описание места преступления (в широком смысле) вызывает даже некоторое удивление. Приходит в голову вполне дурацкая мысль: «А ведь это не перевод! Это он САМ так написал!» Бесспорно, чувствуется рука Мастера. А кошмарное «научное достижение» д-ра Вуазена, предшественника так называемых врачей, трудившихся в немецких и японских лагерях уничтожения, вызывает одновременно и противоестественный восторг и благоговейный ужас. Становится ясно, что не просто так Автор выбрал в качестве ника на фантлабе фамилию необычного художника-гиперреалиста из рассказа Г. Лавкрафта «Модель Пикмана». Что-то отдалённо похожее (да, пожалуй, не столь уж и отдалённо) на помесь кошмаров Лавкрафта и Женевского я видел только раз в жизни в альбоме репродукций Музея Искусств города Гонолулу, выпущенном издательством Риццоли. Книгу эту найти очень трудно, хотя она и недавно появилась. Ручаться, конечно, не могу, но думаю, что Владислав этой книги не видел да и на Гавайях, скорее всего не был. Если так, то весьма печально, что он уже не сможет увидеть эти картины в национальной японской манере, на которых омерзительные морские чудища, покрытые приятно пахнущей (а иначе изображённые сцены были бы невозможны даже теоретически) слизью, доводят до экстаза красивых японок.

Если оценивать «Запах» с точки зрения детективной составляющей, то и тогда произведение Мастера оказывается чем-то новаторским. Ведь расследование должно кончиться смертью сыщика и понятно, что преступления учёного маньяка не будут раскрыты, пусть даже встанет на уши вся парижская полиция. Кстати о штампах (в одном из отзывов было). Что-то вроде исповеди злодея перед жертвой, когда этот злодей уверен в своём торжестве (чаще уверенность эта ошибочна, а реже, как в «Запахе», имеет под собой стопроцентные основания) это вовсе не штамп, а очень распространённый литературный приём, типичный для детективного жанра, и Автор успешно им воспользовался.

Да простят меня поклонники... Он что, вырезал себе глаза перочинным ножом? А зачем и почему?

Очень странный текст. Не пугающий и даже не тошнотворный, чего, вроде, ожидаешь от жанра.

Но ошибок нет и стиль не режет глаз. Это хорошо.

По концептуальности и целостности сборник можно сравнить с «Марсианскими хрониками» Брэдберри, «Призраками двадцатого века» Хилла и отдельными томами «Книг крови» Баркера. Каждый рассказ на своем месте и все они разворачиваются как будто в одной вселенной. Для меня любимыми рассказами стали заглавный «Запах» и «Kom». Первый — гротескный жуткий детектив, второй — грустная история на тему призраков и скандинавских богов. Нереально круто.

Стоит сказать, что сей сборник я начал читать параллельно с первым томом «Дюны» и культовый шедевр Фрэнка Герберта был благополучно забыт до поры до времени. В общем и целом прекрасная вещь

Если бы в каком-нибудь ВУЗе решили ввести курс «темной» литературы и поинтересовались бы моим мнением, с творчеством каких авторов студентам этого курса следует познакомиться, то, наряду с По, Лавкрафтом, Бирсом, Эверсом, Рампо, Кингом, Баркером и другими классиками я бы, не задумываясь, назвал имя нашего соотечественника Владислава Женевского. И вовсе не потому, что знал этого автора лично. Многие могут подтвердить: когда речь заходит о литературе, я не завышаю оценки «по дружбе». Немало случаев было, когда, собирая ту или иную антологию, я «заворачивал» тексты своих хороших знакомых, друзей и коллег, если считал эти тексты слабыми — а слабые тексты бывают у всех... кроме, разве что, Владислава Женевского. Равно как я принимал и буду принимать в антологии время от времени такие истории, которые мне субъективно «не очень», когда вижу, что дело во вкусовщине, а не в недостатке мастерства у писателя. Собственно, лично мне не слишком полюбились такие новеллы Женевского, как, допустим, «Бог тошноты» или «В глазах смотрящего», но, черт подери, они все равно хороши, безотносительно того, насколько они близки или не близки мне как читателю.

Это другой совершенно уровень. Вы можете быть ценителем Достоевского и не любить Чехова, либо наоборот — с трудом заставите себя прочитать «Преступление и наказание», но восхититесь «Вишневым садом». Вне зависимости от ваших личных пристрастий и Достоевский, и Чехов остаются мастерами слова, классиками и образцами. Также я, например, принимаю Лавкрафта — это не вполне «моя» литература, но я осознаю и признаю заслуги ГФЛ перед жанром и перед искусством. И если, допустим, Стивен Кинг порой позволял себе критиковать стиль Лавкрафта, то одновременно признавал, что тот же Лавкрафт повлиял на его, Кинга, становление как писателя.

С творческим наследием Женевского ситуация похожая. Даже те его произведения, которые не «цепляют» персонально меня (а таких на самом деле не много), все равно остаются прекрасной литературой. В высшей степени несправедливо, что автор написал так мало и больше уже ничего не напишет. В высшей степени справедливо, что именно книга Владислава Женевского стала первой авторской книгой в серии «ССК», где ранее выпускались только антологии.

Женевский безумно хорош как писатель. Это я заявляю не просто так. Мне, в конце концов, есть с чем сравнить. Я и сам пишу (иногда мою писанину даже хвалят) и, конечно, я немало читаю. И молодых читаю, и признанных мастеров. У современных авторов уровня Анны Старобинец или, допустим, Марии Галиной, я редко, но порой все-таки «спотыкаюсь» на какой-либо фразе, предложении, ловлю себя на мысли, что «вот здесь уважаемый автор, пожалуй, увлекся или был недостаточно внимателен в редактуре». Знаете, такое мимолетное мерзенькое чувство, которое испытываешь, встречая едва уловимую шероховатость у достойного автора. У молодых, не столь признанных, шероховатостей куда больше. У графоманов и посредственных ремесленников (да, даже у тех, кто издается большими тиражами) ляпы встречаются чуть ли не на каждой странице. Из относительно свежих примеров последнего рода: угораздило открыть одну из книжек Тармашева и чуть ли не в первом же предложении столкнуться с фигурой, «затянутой в скафандр химзащиты» (скафандр — не тот вид одежды, в который можно «затянуть», это не трико из латекса).

В «Запахе» Женевского ни одной подобной шероховатости нет. Не замечено. Даже в ранних вещах, вроде «На дальних рубежах». В этой книге вообще нет никаких шероховатостей. И это первое, что стоит отметить, поскольку это — показатель очень высокого уровня писателя. Зато в «Запахе» есть масса другого, сугубо позитивного.

Здесь есть многочисленные отсылки к классике: самые разные (прямые эпиграфы, скрытые цитаты, аллюзии) и к самой разной, не только литературной (Баркер, Кинг, Брэдбери, Лавкрафт, Мильтон, Овидий), но и кинематографической («Чужой», «У холмов есть глаза»), и музыкальной (группа «Агата Кристи», например). Это если говорить о том, что можно уловить сходу, «на раз-два», на деле подобных отсылок куда больше.

Здесь есть богатейший и очень «вкусный» авторский язык. То, что хочется цитировать, но этого «хочется» ТАК много, что трудно выбрать что-то одно. Проще оставить выбор на волю случая и открыть случайную страницу «Запаха». Что я и сделал — и оказался (случайно!) на первой странице одноименной новеллы. И вот первые же слова первого абзаца:

цитата

Сумрачным ноябрьским утром 1867 года над Парижем угрюмой коммуной толклись сизые тучи, извергавшие из недр то холодную морось, то снег.

Обратили внимание на это слово — «коммуна»? Заметили, как изящно и метко оно разместилось, одновременно дополняя и отражая и исторический контекст (Париж 1867 года!), и само звучание этого предложения («сумрачным», «утром», «угрюмой», «коммуной», «тучи» — мы как будто слышим глухие завывания ветра посреди мрачного ненастья). Гениально, так мало кто может.

Снова даем порезвиться слепому жребию, и натыкаемся (на странице 264, новелла «Искусство любви») на фразу:

цитата

В каком-то смысле существование этой повести оскорбляло литературу больше, чем мемуары старого резонера или вирши о котятах.

Еще один бросок костей, и выпадает «127»:

цитата

Бледное лицо юноши светилось, как гнилушка.

Куда не ткни — попадаешь в яркий образ, в мысль, в тонкую игру слов и символов. А ведь это лишь случайные фразы, выпавшие, как гроши из туго набитого кошелька, из богатого, сочного контекста. «Запах» в этом смысле — настоящее пиршество для гурманов, ценящих превыше всего красоту слога.

Но «Запах» не ограничивается лишь этим. Мне доводилось и прежде читать безукоризненно грамотную, умную, достаточно сочно написанную прозу, жанровую прозу в том числе, которая оставалась при этом неимоверно скучна, сера, вторична, пуста. Не только язык и стиль делают классиков классиками, мастеров — мастерами.

Нил Гейман назвал один из сборников своих рассказов «Дым и зеркала», имея в виду, что по-настоящему классный автор может произвести на читателя впечатление сродни тому, которое производит на зрителя умелый фокусник, выуживая из рукава голубя или кролика из цилиндра. Стивен Кинг в том же смысле говорил о писательстве, как о телепатии. Истинно классный автор в чем-то — чародей, волшебник. Не просто так и в русском языке давно в обиход вошло выражение «магия слова». Владислав Женевский был из породы магов, которые умеют творить настоящие чудеса. Такие, что я и сейчас, перечитывая его рассказы (даже те, что мне самому субъективно «не очень»), в какой-то момент готов хлопать в ладоши и визжать от восторга.

И он делал все это, находясь «на темной стороне». Как в коротком рассказе (из раннего) «Веки», где автор заставляет нас бояться... моргать. И рисует жуткую картину, которая особо впечатлительных натур может на долго лишить сна: о, эти бледные губы в бездонной тьме за прикрытыми веками, эти губы, которые будут целовать вас целую вечность. Как в новеллах «Идолы в закоулках» и «Никогда», с удивительными образами, одновременно отвратительными и прекрасными: паукообразный монстр, подобный человеческому сердцу... плотоядный цветок в виде детской руки... Господи боже, какой взлет фантазии, какой сладостный кошмар — наяву. Как в историях вроде «Бога тошноты» или «Мёда», в которых автор использует сложные литературные приемы, в одном случае ведя практически все повествование во втором лице («ты», «ты», «ты»), а в другом специально делая текст «медовым», тягучим — все для того, чтобы в финале внезапно вывести на сцену то, для чего было нужно использовать эти приемы... Вывести — и привести нас, читателей, к этакому литературному оргазму. Вызвать ощущение сродни тому, что испытывает герой новеллы «Запах» — почти сладострастное омерзение, которого всегда мало.

Женевский мало склонен к прямому морализаторству, но он всегда или почти всегда интеллигентно и ненавязчиво приглашает читателя еще и подумать. Его проза (и его поэзия — в сборник вошло и несколько коротких стихотворений автора) глубока, многогранна и символична, будь то драматический вирд «В глазах смотрящего», в финале которого героиня теряет душу в лабиринте зеркал, или же трогательный, печальный «Kom», где потерявший близкого человека герой обнаруживает себя на корабле, созданном из ногтей мертвецов (да, опять аллюзия, теперь уже мифологического толка), будь то депрессивный «Ключик» с его холодным и безжалостным (безнадежным!) посылом о том, что «к каждому замку можно подобрать свой ключик» (метафора неизбежности смерти, если брать в широком смысле), или же едва ли не сатирическое «Искусство любви» с лавкрафтианскими монстрами, явившимися в мир при помощи буквенного «кода», скрытого в дешевой литературной мелодраме «пролюбофф».

Я редко ставлю в своих рецензиях оценку «10 из 10», так как это оценка в моей личной табели о рангах равнозначна четкому утверждению: «шедевр, с какой стороны не взгляни». Тем приятнее, что такой оценки заслуживает книга отечественного автора. Хотя оценить по достоинству ее смогут не все и не всегда. Иногда — это правда — нужно изрядно вырасти самому, чтобы увидеть нечто огромное, многогранное. Мне, например, понадобилось с десяток лет, чтобы должным образом настроиться и посмотреть от и до «Солярис» Тарковского и признать эту картину шедевром. Думаю, если вам «Запах» не покажется сейчас таковым, но вы «что-то такое» в этой книге все же уловите, то, значит, сможете к ней вернуться позднее, чтобы, нарастив «мускул» литературного и эстетического опыта, отдать творчеству Владислава Женевского должное. Удачи вам в этом. Я буду завидовать вам белой завистью.

К творчеству В. Женевского я отношусь с большим уважением. Доверие возникло после прочтения рассказов в сборниках серии «Самая страшная книга» и фэнзине «Darker». А после прочтения его переводов рассказов П. Уоттса и некоторых статей, доверие только возросло. Сборник «Запах» я приобрел не раздумывая. Знал, что произведения такого рода однозначно необходимо иметь в домашней библиотеке каждому любителю необычной мистики. Итак, перед нами статья, 4 стихотворения и 17 рассказов. По традиции, далее я напишу обо всех понравившихся рассказах, в соответствии со своими оценками им. Про стихи писать не буду, т.к. не умею их критиковать или делиться впечатлениями. Начнем с тех рассказов, которые я оценил на 7 баллов:

• “Веки”. Маленькая история о человеке, который обнаружил опасность в простом смыкании век. Вот только реальное это чудовище или плод воображения, нам так и не объяснят. Рассказ чем-то напомнил «Булавку» Р. Маккаммона.

• “Идолы в закоулках”. Рассказ о жалком маленьком человечке, который нашел себе ложного бога. В плане сюжета и персонажей – ничего особо примечательного, даже чудовище где-то я раньше видел. А вот в плане исполнения – перед нами страшилка, выписанная очень ярко и стилистически почти безупречно. Рассказ обволакивает читателя, имеет собственное звучание, и от прочтения можно было бы получить много удовольствия, если бы не предсказуемость и хоррор-направленность.

• “Огненная птица”. Короткий и трогательный рассказ, лишенный какого-либо сверхъестественного элемента. Просто особый взгляд ребенка на жизнь, от которого трагедия финала ощущается еще печальнее.

• “Никогда”. Вновь перед нами рассказ, который не способен удивить опытного читателя в плане сюжета и мистического элемента. Пробирает он качеством исполнения. Именно после этого рассказа я понял, что автор — отличный стилист, который берет расхожий прием или сюжет и облекает его в довольно своеобразную форму.

• “Зевака”. Очень печальная мистическая история. Франц, прозванный Зевакой, оставлен бароном присматривать за усадьбой и девочкой Лорхен. Вот только Лорхен – далеко не обычный ребенок… Такой истории отлично подходят эпитеты «душевная» и «трогательная».

• “Запах”. Загадочное убийство, мрачный антураж, суровый следователь, осуществляющий поиски убийцы… И запах. Запах грязных улиц и сточных канав. Запах продажной любви и человеческой глупости. Запах, который читатель ощутит при прочтении, даже не желая того. Как детектив или ужастик рассказ, безусловно, слаб. Однако как пример необычной прозы – очень хорош.

• “Мёд”. Сам рассказ меня оставил равнодушным, но он примечателен своей формой. Увы, но я содержание ценю больше формы, оттого и не проникся в достаточной мере. Тем не менее, опыт прочтения интересный.

• “Kom”. Объективно – рассказ очень и очень неплох. Не зря сам автор считал его лучшим в своем творчестве. Субъективно – читать его можно строго под настроение. Все повествование насквозь пропитано пронзительной печалью и тоской. Очень нелегкое чтиво, которое не каждый человек осилит.

Теперь те вещи, что получили от меня 8 баллов:

• “Она”. 4 микроистории в одной. Объединены они присутствием одной и той же нежити, обитающей в подвале дома. Сначала на нечисть натыкается сын хозяина дома, прячась от гнева отца, затем двое мальчишек, проникшие в дом, после того как оттуда уехали хозяева, и т.д. Рассказ вновь примечателен интересным стилистическим решением, плюс нежить в нем нетривиальная.

• “В глазах смотрящего”. Отличный триллер. Девушка начинает получать на электронную почту фотографии самой себя в самых неожиданных ракурсах. Завязка как будто бы банальна, однако исполнение довольно необычное. Примечательно, что у рассказа может быть несколько трактовок, так что, если хотите, можете закрыть глаза на всю мистику и воспринимать происходящее сугубо реалистично, с поправкой на определенные психические отклонения персонажей.

• “Бог тошноты”. Рассказ короткий, но по-настоящему тошнотворный. Поразительно, как автору удалось написать так, что читатель прямо физически ощущает страдания главной героини. Другой вопрос, что не каждый захочет читать про такие страдания, однако хоррор получился точно необычный.

• “Искусство любви”. Добротный рассказ с лавкрафтианскими мотивами. Есть еще легкий привкус Уоттса, но он на периферии. Раскрывать сюжет не буду, т.к. это испортит впечатление, скажу только, что рассказ однозначно заслуживает прочтения. Здесь очень интересная идея, достаточно необычная форма и отличный язык.

• “Хоррор в русской литературе”. Статья очень познавательная, но не исчерпывающая. Автор ведет диалог с читателем, подкидывает ему темы для размышлений, а если что-то конкретное читателя заинтересует, то это он уже сам найдет.

Заслуженные 9 баллов я поставил следующим произведениям:

• “Я прокрался в твою душу…” (Ночью). Очень, Очень пронзительно. Просто нет слов.

• “Ключик”. Отличный ужас в духе «Нечто». На постояльцев лыжной базы напали жуткие мимикрирующие существа. Твари принимали облик маленьких детей и издавали плач, пробуждая в людях родительский инстинкт чудовищной силы, после чего сжирали своих жертв. Главный герой держит одинокую и безнадежную осаду, понимая, что надолго его не хватит… Тут прекрасно и ужасно (в хорошем смысле слова) буквально все. Тон повествования, чудовища, внутренние и внешние конфликты, образность всего происходящего.

Таким образом, перед нами настоящая жемчужина мистики и «weird fantasy». Сборник яркий и самобытный, однозначно заслуживающий того, чтобы перечитать его через некоторое время. Очень жаль, что Владислав ушел из жизни так рано, т.к. именно его последние произведения являются наиболее сильными. Сложно представить, какого уровня литературного мастерства достиг бы Женевский через десяток лет непрерывной практики. Сборник тяготеет к довольно печальным и тоскливым настроениям, а от осознания той трагедии, что связана с автором, становится еще горше. Вечная память.

Сборник рассказов знатока хоррор литературы Владислава Женевского,к сожалению посмертный. Я являюсь постоянным посетителем сайта «Лаборатория фантастики», и часто читал статьи Влада, которые тот публиковал на сайте под ником Pickman. Я часто смотрел его оценки к новым хоррор романам. В частности именно хорошая оценка Влада сподвигнула меня купить один из самых знаковых романов в жанре хоррор последних лет «Впусти меня» Юн Айвиде Линдквиста. И было это летом далекого 2010 года.

Как оказалось Влад и сам неплохо пишет рассказы, которые часто заставляют подумать о смерти или даже испытать рвотный позыв. Таков например рассказ «Каждая» об уборщице общественных туалетов, которая встретила во время работы весьма неприятное существо.

Рассказ «Зевака» напоминает темную сказку братьев Гримм.

Я к сожалению не знаток хоррор литературы, но многие рассказы по моему скромному разумению могли бы составить конкуренцию перу Гоголя и По.

Если вы не готовы к весьма неприятным ощущениям, то вам лучше не читать к примеру рассказ, который дал название этому сборнику.

В книгу включены также стихотворения, которые наверное являются жемчужинами этого сборника, а также обстоятельная статья «Хоррор в русской литературе.»

Жаль что Влад ушел так рано, и не успел написать ни одного романа, который мог бы стать русским «Впусти меня» или «Оно». Это не вызывает у меня никаких сомнений, после прочтения данной книги.

Творчество Владислава Женевского, как и любую классическую литературу, не нужно рекламировать. Известность пришла к нему сама – каждый, кто сталкивался хотя бы раз с его прозой, непременно желал добавки, а после, насытившись силой и красотой слога, принимался расхваливать рассказы Влада перед своими знакомыми. Возникало естественное любопытство, и… К тому времени, как состоялась первая публикация (если не ошибаюсь, рассказ «Бог тошноты» для сборника «Тёмная сторона дороги»), Женевский был уже «популярен в узких кругах». Правда, он открещивался от славы, как мог, и до последнего оставался верным себе.

Влада не раз спрашивали, почему он не напишет роман. «Творчество даётся мне тяжело, приходится выжимать из себя каждую строчку», отвечал он, «Поэтому над романом работать будет очень тяжело. Каждая страничка – день писательского затыка. Я бы хотел писать бегло, но НЕ МОГУ». Творческий процесс он сравнивал с тяжёлой атлетикой, заниматься которой с годами не становится легче – нужно навешивать новые и новые блины. Поэтому стоит ли удивляться, что наследия Женевского хватило на небольшой сборник.

Свои коррективы в творчество писателя внёс и рак: в разные годы у Влада обнаружили три опухоли, и все – в голове. После первой операции Женевский, по его словам, «впал в затяжную творческую кому», из которой выходил не один год. Вторая операция истощила его настолько, что на творчество не оставалось сил. Третья опухоль оказалась злокачественной... Не возникни хотя бы одного из этих образований в мозге, сборник получился бы другим – более пухлым, менее мрачным, с совсем другими рассказами. Но вышла именно такая книга.

«Запах» – собрание бриллиантов макабрической прозы. Почему макабрической? Потому что дух смерти, страх перед её неизбежностью, влечение к ней – те магистральные мотивы, что пронизывают большинство стихотворений и историй, представленных здесь. Взять хотя бы «Огоньки», следующие за трогательным предисловием от Михаила Парфёнова и товарищей по литературному цеху. «Разбегись, оттолкнись, и зверёнышем вниз, прямо в бездну, в пучину, забудься, простись». Что такое посмертное существование? Всего лишь «бледный огонёк», ничтожный по сравнению с тем, что «больше Вселенной».

Противоречивый образ предстаёт в рассказах «Она» и «Запах». И это не костлявая старуха, отнюдь, но нечто, столь же притягательное, сколь и безжалостное. В юношеском «Она» это существо, прячущееся в подвале старого дома. Каждый, кто сталкивается с ним, узнаёт в фигуре, сотканной из света, свою мать, жену, свою истинную любовь. К слову, в этой истории Женевский умудрился спрятать четыре микрорассказа, каждый со своим сюжетом и манерой повествования. В более позднем «Запахе» смерть уже – безобразное и нелепое создание, к которому, однако, безудержно влечёт каждого, кто с ним столкнётся.

Женевский был атеистом. Определённое влияние на него оказали идеи Питера Уоттса – например, та, что люди являются сложными живыми машинами, не более и не менее. Непростым было и отношение к Богу: как доказать, что тот, кому поклоняются миллионы, на самом деле выглядит, как бородатый мужчина в тоге? Каковы мотивы этого существа? Действительно ли он спасёт людей от самих себя, или... что? Отношение Женевского к религии отразилось во множестве рассказов. Например, «Атеист» за отсылками к классике скрывает мысль о тоске по богу, который так и не возникает в повествовании. Не зря автор рисует условные и как будто иллюзорные декорации: миг откровения – и они окажутся фальшивыми даже для самого протагониста.

Идея «Бога тошноты» другая: что, если у каждого предмета, явления или существа есть свои боги? Подобная идея была не у одного писателя, но Женевский и здесь сумел быть оригинальным, прибегнув к манере повествования от второго лица и изобразив очень странное божество.

Об «Идолах в закоулках» следует рассказать отдельно. Рассказ является частью межавторского проекта «Сутемь» о проклятом городке, где творится всякая чертовщина. В проекте участвовал не только Влад, но и Андрей Сенников, Борис Левандовский, Александр Подольский и другие. К сожалению, проект был закрыт. «Идолы» – кусочек пазла, который, возможно, заканчивается перед «Прямо в темноту» Сенникова (сборник «13 маньяков»). Возможно. Но это не важно. Рассказ Женевского – самостоятельное произведение, которое можно читать в отрыве от цикла. Оно также повествует об идоле – скорее всего, дальнем родственнике Бога Тошноты – который похож на человеческое сердце и говорит на языке крови. Перед смертью Женевский писал, что хотел бы расширить пантеон своих созданий, возможно, даже обратиться для этого к более крупной форме. Увы...

«Искусство любви» – попытка обратиться к сонму Великих Древних. Бывалым культистам впору устраивать соревнование: сколько отсылок к ГФЛ они найдут в этой истории? Рассказ понятен и без «пасхалок», но подлинное удовольствие от него ощутит только знаток творчества «затворника из Провиденса». Кстати, за фигурой главного героя, Фэрнсуорта, с его опухолью в голове, мерещится сам автор... а может, это всё тени.

«Kom» – один из поздних рассказов Женевского; сам Влад говорил, что хотел бы и дальше писать в таком же отстранённом тоне, как и здесь. Здесь есть и мифология (на этот раз скандинавская), и переход в другой мир (или смерть, как кому угодно). Встречается и мотив изменения привычной реальности, так любимый Владом. Нельзя не отметить, как прекрасно «Kom» завершает художественную часть сборника: слова звучат, складываются в симфонию, гармоничную, со множеством оттенков и светотеней. И на этой прекрасной ноте, когда хочется читать ещё и ещё, – финиш, обрыв...

Не следует думать, будто Женевский прибегал лишь к трём вышеозначенным темам. В его арсенале есть прекрасные исторические рассказы – «Запах», «Зевака», «На дальних рубежах». Интересна история создания «Никогда»: Влад рассказывал, что вдохновился буклетом альбома «Майн Кайф» братьев Самойловых, где изображена пластиковая кукольная ручонка, которая будто тянется вверх. Благодаря этой картинке Женевский придумал одно из самых оригинальных своих созданий, поместив его в исторические декорации.

А о «Мёде», одном из наиболее пугающих своих рассказов, Влад писал: «Когда-то услышал раннюю песню Шевчука «Башкирский мёд». Песня так себе, но однажды мне подумалось: «вампирский мёд» (я вообще люблю коверкать слова песен). Потом задумался, как бы такой мёд мог появиться, кто и для кого его мог собирать. Рассказ написал на фоне реальной уральской долины, где отдыхал много лет. А однажды даже заблудился, перейдя реку вброд. Все остальное выдуманное — и собака, и герой».

Можно писать ещё долго – о миниатюрах «Жар» и «Веки», где взвешено каждое слово, о стихах, из которых можно составить отдельный сборник. Не меньшего внимания достойны и переводы, блестящим образцом которых может стать сборник Питера Уоттса «По ту сторону рифта». То же самое можно сказать и о критике, большая часть которой осела в «DARKER'е» и на «Фантлабе». Это разрозненные частички великого наследия, о котором будут писать ещё не раз, сейчас, через пять, десять, двадцать лет, и в будущем, когда мы, современники писателя, присоединимся к сонму бледных огоньков, блуждающих во тьме.

Мрачная грустная история про изгоя и его странного непонятного «бога»

Отличная жуткая идея. Что самое главное, с не менее прекрасным воплощением.

Эту книгу я ждал долго.. с момента её представления в группе вк. Потом предзаказ, долгое ожидание, долгая доставка. Подспудно знакомясь с информацией об авторе, и то количество написанного и рассказанного о нем зацепило и подогрело интерес в довольно большой степени, скажем так проникся уважением. И вот книга у меня в руках и я не знаю что написать.. Начал читать с предисловия об авторе, и послесловия где приводится его доклад (10 баллов). И вот по прочтению не знаю что и написать учитывая личность автора и то что я уже о нем знаю. Личное мнение таково что эта книга очень на любителя .. Стилистика превосходно, язык аналогично, атмосферность зашкаливает, но .. просто наверное не мое. Прочтение оставило гнетущий след в психике и изменило настроение. Сразу скажу здесь нет экшена и каких то острых диалогов, это атмосферное чтиво и атмосфера эта как раз та что и обещана. Может кто то и обвинит меня в какой то излишней черствости и от того недопонимания описанного... не знаю может оно и так хотя сам так не считаю присутствуют даже некоторые пунктики по этому поводу. Например книги данного жанра я никогда и не читаю днем, а некоторые и вовсе не трогаю летом, а предпочитаю для них осень или зимние ночи для максимального восприятия событий. Тем не менее эту книгу я вряд ли буду перечитывать, так же как и ставить ей какую либо оценку, пусть будет вне номинаций.. Светлая память писателю

Отличный рассказ, который я запомнил еще по «Чёртовой дюжине». Классическая история о заблудившемся человеке в которой, казалось бы, невозможно рассказать ничего нового, играет новыми красками в исполнении Влада Женевского. Долгое время меня раздражал главный герой рассказа. Раздражал своей инертностью, покорностью, неспособностью к борьбе. Пока я не понял, что ГГ — обычный человек. Не герой, не супермен, не лихой сталкер, а самый обычный человек, как, впрочем, и всегда у Влада. Вот это взаимопроникновение мистического и будничного и делало прозу Женевского такой нереальной. В этом он похож на классиков литературы ужасов, и безумно жаль, что больше Влад ничего не напишет. С нетерпением жду авторский сборник, и не перестаю сожалеть, что автор его подписать уже не сможет.

Изумительный рассказ, идеально и тонко выписанный, своими деталями, именами, Паркинсоном Фэрнсуорта Райта, не просто вплетающий себя во вселенную Лавкрафта, но порождающий своего рода новую вселенную, параллельную нашей, где Лавкрафт и его произведения, прозрения — все сплетено. И блин, попробуйте сказать, что это не гениально, мать вашу!

Рассказ был бы просто замечательным, если бы не Лавкрафтовские фишки, которые сыплются со всех углов.

Начинается история интересно и сразу затягивает. Яркий главный герой, очень живой персонаж получился. Далее события закручиваются и непонятно чем вся эта бодяга закончится. Я уж думал, щас 10-ку поставлю с чистым сердцем, но к сожалению вместо того, чтоб придумать какого-нибудь оригинального монстра, тем более идеи в конце излагаются и вправду новаторские, автор берёт и впихивает кучу монстров из мира Лавкрафта. Возможно это рассказ с какого-то конкурса, где обязательным условием было использовать наследие старины Говарда. Ну если так, тогда понятно. Ну а если иначе, то это промах. От оригинальной нечисти рассказ только выиграл бы.

Но тем не менее язык рассказа очень красив. Жаль Влада, очень хорошо умел мысли излагать. Этот рассказ не идеальный, но очень достойный.

Замечательная новелла, прямо отсылающая читателя к творчеству классиков мировой «темной» прозы уровня По и де Мопассана. И в литературном плане, по языку и стилю, достойная встать в один ряд с лучшими произведениями оных. Однако Женевский не был бы Женевским, если бы не обогатил наследие классиков любимым им «вирдом», символизмом и не использовал фирменный прием, виртуозно передавая словом самый дух, сладостный и омерзительный одновременно.

Рассказ в готическом стиле. Средневековый город в Европе, злой садовник поссорился с почтмейстером. Как же он решит отомстить? В добавок в сюжет вплетена любовная история, приведшая к трагической развязке. А в центре рассказа хищник-цветок, который может убивать.

Сюжет, конечно, избитый. И у Уэлса и у С. Кинга есть рассказы о растениях-убийцах. Но сама истории написана качественно, читается с увлечением.

В каком-то смысле Владислав Женевский был, конечно, счастливым человеком. Да, жизнь его оборвалась куда раньше, чем было бы должно, но он многое успел сделать, многое успел повидать. Владислав свел знакомство с многими зарубежными авторами, которых переводил на русский, у которых брал интервью, с которыми общался. Осуществил он и мечту десятков тысяч русскоязычных поклонников хоррора — увидел собственными глазами и услышал собственными ушами Стивена Кинга. Примечательно, что этим опытом (а для кого-то — просто счастьем) Владислав поспешил поделиться со всеми, написав интересный и обстоятельный отчет о мероприятии, на котором побывал. Таким образом, благодаря Владиславу Женевскому, мы все получили возможность словно бы оказаться там, рядом с Королем, сами.

В основу статьи (она из-за большого объема была разделена при публикации в вебзине Даркер на две части) лег основательный доклад, с которым автор выступал на ФантАссамблее. Как человек, присутствовавший на этом докладе, должен сказать, что «в живую» это было еще круче, чем в виде статьи: автор устроил посиделки при свечах, в полумраке, а само выступление сопровождалось показом слайдов (да и, кажется, без атмосферного музыкального сопровождения тоже не обошлось).

Что касается самой статьи, то по глубине и охвату материала ее так и тянет сравнить со знаменитым эссе Г. Ф. Лавкрафта «Сверхъестественный ужас в литературе» — не даром и названия неуловимо схожи. Причем сравнение это будет без каких-либо натяжек — подобно Лавкрафту, Женевский сделал всесторонний обзор жанра, упоминает десятки авторов и десятки произведений, многие из которых будут незнакомы даже завзятым фанатам хоррора. Опять же, если вы считаете себя ценителем литературы в жанре мистики и ужасов, то к ознакомлению для вас строго обязательны как эссе Лавкрафта, так и статья Женевского.

Рассказ «Мед» был написан для участия в представительном конкурсе «Чертова дюжина». И был он написан так хорошо, что не мог не пройти в финал. А вот в финале, который судили в том числе и профессиональные писатели (Мария Галина, Виктор Точинов, Александр Щеголев и другие) — мало кем был оценен. В том году я также участвовал в ЧД, а годом ранее судил этот конкурс. И был удивлен тем, что некоторые «профи» не поняли, не оценили того, что автор сумел сделать в своем рассказе. Не хочу никого обидеть, но, на мой взгляд, некоторые из судей сами не умеют писать на таком уровне.

О чем вообще речь. В литературе, в писательстве есть масса нюансов, масса путей работы с текстом, со словом. К примеру, есть понятие «звукопись», когда автор, описывая некую ситуацию, сцену, активно использует слова с определенными звуками. Допустим, можно рассказывать о том, как человек бродит возле фонтана и использовать для этого слова, в которых встречаются мелодичные, переливчатые звуки. Или герой оказывается где-то в поле, среди колышущихся трав, и автор в описании этой сцены использует слова вроде «шуршать», «шептать», «шелест», «шорохи» — с постоянным рефреном звука «ш». Таким образом читатель глубже погружается в атмосферу и т.д. и т.п.. Звукопись, умение выстраивать определенную мелодику текста — это особый уровень писательства, которого достигнуть способен далеко не каждый даже хороший автор.

И вот Владислав Женевский, филогог по образованию, знаток литературы, поэт, как мало кто умел и любил в своей прозе работать с мелодикой, атмосферой, звуком и чувством. Причем нередко Владислав это делал в достаточно специфических целях. Скажем, рассказ «Бог тошноты» физически способен передать муторное, «тошнотное» состояние читателю. А в рассказе «Мед» автор достигает эффекта «медовости», вязкости, липкости, приторности. Причем делает это с блеском и совершенно сознательно. И своего добивается блестяще — на том же конкурсе практически всякий прочитавший «Мед», в отзывах обязательно говорил об этой «медовости». Другое дело, что далеко не всякий понял, что именно это и было целью автора.

Многие ведь (и многие писатели, как выясняется) свято уверены, что автор ОБЯЗАН писать интересно, обязан развлекать читателя, «цеплять» его сюжетом, интригой и т.д. и т.п.. А автор обязан на самом деле только самому себе, то есть если автор не ставил целью развлечь, а ставил целью добиться какого-то особого эффекта и своей цели достиг — значит, автор молодец и написал классное произведение.

И вот рассказ «Мед» — он как раз такой. Для гурманов, которые смогут понять и насладятся произведением настоящего мастера слова, каким, вне всяких сомнений, был Владислав Женевский.

Рассказ «Kom» относится к, условно говоря, «позднему» периоду творчества Владислава Женевского. «Ранний» Женевский — это период 2005-2007 годов, время написания таких замечательных вещей, как «Зевака» (2005), «Она» (2005), «Никогда» (2006), «Атеист» (2006), «Веки» (2006), «Идолы в закоулках» (2007). После этого, до 2014 года Владислав написал всего два рассказа — «Огненная птица» (2009) и «Каждая» (2011). А в 2013-2014 годах писатель активизировался, создав новеллы «Запах» (2013), «Искусство любви» (2013), «В глазах смотрящего» (2014), «Ключик» (2014), «Бог тошноты» (2014), «Мёд» (2014) и, собственно, «Kom» (2014). Всплеск творческой активности связан, во-первых, с тем, что Владислава (и его коллег по жанру), наконец, начинают регулярно публиковать в печати, в серьезных антологиях, а во-вторых, с болезнью автора: с одной стороны, у Женевского появилось больше времени для творчества, с другой — последние годы его жизнь всегда находилась под угрозой и автор, конечно, это понимал, хотя и старался не думать о плохом.

Сам Владислав считал «Kom» своим лучшим рассказом, но читатель должен знать, что это достаточно сложное произведение, прочувствовать и понять которое сможет не всякий. И довольно тяжелое, передающее ощущение муторности, зыбкости, глубокой депрессии. Собственно сюжет, идея раскрываются в деталях, не называясь автором прямо. Так что, как минимум, чтобы понять этот рассказ, читатель должен иметь хотя бы поверхностное представление о том, что такое корабль из ногтей мертвецов, то есть быть знаком с соответствующей мифологией северных народов.

Поэзия Владислава Женевского — это в основном то, что он писал в достаточно юные годы. Своеобразное литературное баловство, пробы пера, которые талантливый автор первоначально выкладывал на сетературных сайтах без особых надежд на публикацию в печати. Однако, эти стихи интересны, ценны и сами по себе, и как демонстрация того, как автор рос. Уже здесь, в этой лирике просматривается то, что можно назвать знаковыми чертами всего творческого наследия Женевского: мрачная красота, изящность, подчас некоторая декоративность, образность, символизм, романтизм. Филолог по образованию, Женевский тонко чувствует слово, ритм, мелодику стиха, позволяет себе в поэзии экспериментировать. Любопытно, что лиричность стихов Владислава и вообще то, что он изначально делал в поэзии, плавно перетекло затем и в его прозу.

Что касается непосредственно поэзии, то интерес представляют практически все стихи Женевского. Лично я выделю следующие: «Случай в цирке», «Баллада для чердачных голубей, написанная мертвецом», «Relictus (Покинутый)»... а впрочем, они все хороши, даже те, что были только пробой пера.

Светлое и доброе, теплое произведение, финал которого наводит на мысли о бренности бытия и о чем-то еще, чем-то более долгом, сильном, чем наша жизнь. И, возможно, столь же неразумном, как она.

Относительно ранняя, как говорится, «ученическая» еще работа большого Мастера. В кавычках потому, что далеко не каждый, мнящий себя состоявшимся писателем, сможет писать так, на таком уровне, как писал «ученик», «подражатель» Женевский в свои — Господи! — тогда еще 20 лет (а то и меньше). Перечитывая раннюю прозу Владислава, я только поражаюсь тому, (и еще горюю оттого) что она, эта вкусная, сочная, изысканная проза так долго искала дорогу к читателям. Впрочем, чему удивляться: Влад был излишне скромен, всего себя он посвящал литературе, много читал, писал рецензии, переводил... таким бескорыстным искренним людям сложно пробивать себе дорогу. В итоге мы имеем то, что имеем: армии графоманов публикуют многотомные саги многотысячными тиражами, а первые достаточно серьезные публикации (рассказы в различных антологиях) по-настоящему большого литературного таланта случились, когда ему было уже 29-30 лет. А потом он умер, так и не успев подержать в руках первую свою авторскую книгу...

Знаете, не так мало авторов умеют писать красиво. Некоторые из них (вспомним Бодлера, По) умели видеть красоту в не самых прекрасных вещах и явлениях. В своем творчестве вообще, и в этом рассказе в частности, Владислав Женевский прямо идет дорогой По и бодлеристов, даром что посвящает текст другому автору, Клайву Баркеру. Женевский как никто другой из отечественных авторов, умеет своим творчеством вызывать и жуть, и восхищение, причем одновременно. Да, в «Каждой» есть Баркер, но в ней есть и, скажем, Лавкрафт, его «космический ужас», то бишь ужас-благоговение, ужас-восхищение. Как есть здесь и Стивен Кинг, и другие авторы хоррора, чем-то смахивающие (кто знает, быть может в этом проявился свойственный литературному творчеству Женевского символизм) на монструозных обитателей клоаки, рвущихся по ржавым трубам в дома обывателей...

Этот замечательный рассказ, как и бОльшая часть творчества замечательного литератора, самобытного автора Владислава Женевского, относится к тому пласту литературы, который можно охарактеризовать короткой фразой «не для всех». Чтобы распробовать такую прозу, нужно и время, и чувство, и ум. Причем нельзя сказать, чтобы Женевский был «заумным» автором, нет. Интеллектуальность его творчества всегда гармонично сочеталась с безукоризненным стилем, поэтичностью. Да, пожалуй, многое его проза берет у поэзии — отсюда и символизм ее, и образность. Я, составитель, рискнул взять этот рассказ (касаемо рассказов Женевского, лично меня всегда тянуло называть их «новеллами») в антологию о маньяках, так как увидел в нем (в частности, в финале) рассказ о шизофрении и раздвоении личности. Вдумайтесь в гениальность и внутреннюю символичность этого финала,

Сам автор говорил, что, скорее, писал о встрече с демоном, но, что важно, он принимал и мою трактовку, не возражал против нее. Это, знаете, тоже многое значит — когда автор сознательно пишет так, что его творчество способно раскрываться на разных уровнях, в разных плоскостях.

Продолжаю читать у Владислава Женевского то, что по каким-то причинам упустил из виду ранее... или, как, скорее всего, было в этом случае, «упустил из памяти», так как читал давно, когда мы оба были много моложе, а я был гораздо глупее и наивнее. А Владислав Женевский уже тогда писал прекрасную прозу прекрасным языком, атмосферную и самобытную.

В этом коротком рассказе автора можно уже уловить то, что потом станет его излюбленным приемом: взять некое понятие, слово — и «оживить» его своим литературным мастерством. Жар... живой. И это страшно, это жутко.

Великолепная миниатюра, по-настоящему жуткая и, как всегда у Женевского, написанная прекрасным языком.

Завершает «Хеллоуин» рассказ Владислава Женевского «Атеист» — красивая философская притча о потустороннем мире. О вере. Женевский — безупречный стилист. Вот и здесь в тексте выверено каждое слово, каждая буковка. Изложено умело, стильно, поэтично. Вкусно. С литературой точки зрения к рассказу не подкопаешься, хотя это пока еще «ранний Женевский». С остальным чуть похуже. Потому что здесь тот случай, когда в ходе чтения понимаешь: тебя не увлекает сюжет, ты не проникаешься смыслами, ты просто любуешься словами, образами — как полотнами в картинной галерее. Впрочем, в качестве финального аккорда «Атеист» смотрится достойно.

Что могу сказать, рассказ интересный, но это не хоррор, это мистика. В хорроре должно быть страшно, здесь не было страшно, здесь страх заменяет неприязнь. Неприязь к этой адской руке и садоводу. Образы, созданные В. Женевским запоминающиеся. Язык очень хорош, поэтому хочется прочитать что-нибудь более объемное того же автора.

Впрочем, рассказ заслуженно зарабатывает 7 баллов.

Отличный рассказ за пределами шаблонов. За автором теперь буду следить, порадовал :)

Очень понравилось произведение открывающее книгу. Отлично создана атмосфера средневековья.

Символично, что лучшую (пока что по слухам, бо не дочитана) антологию отечественного хоррора открывает рассказ-победитель первого конкурса ЛОТ «Тьма», специально для конкурса же и написанный аж в 2006 году. «Сказочка по мотивам страшных снов немецкой литературы» только на первый взгляд сказочна, стилистически витиевата и легковесна. В отличие от большинства немецких (да и европейских) сказок в финале «Никогда» добро отнюдь не «насилует зло», грубо и беспощадно, по одной простой причине: никакого «добра» в рассказе не присутствует. Приглядитесь. «Никогда» человеку не дотянуться до солнца. Жадность и зависть; расчётливость и иррациональность; болезненное себялюбие и бескорыстие за чужой счёт; пагубные страсти, банальная человеческая слабость и рубашка, намертво приросшая к телу; злоба и ненависть — вот почва, на которой произрастает чудесный сад цветов старого садовника. А в самом укромном уголке этого сада прижился самый-самый цветок зла. Едва ли не бодлеровский...

Подпишусь насчет богомерзкой и нечистой ручонки: ага, та еще штучка. Однако, эта работа Влада показалась мне несколько разбалансированной, имхо фокуса ей все же не хватило. Слегка размылось повествование. Роль цветочника, которому отдается львиная доля текста, по итогу оказалась последнему непропорциональна, а линия вьюноши показалась же просто сумбурной. И вообще не слишком оригинальной, чего уж там. Понимаю, что сказка, но все же. А ручонка — да, сто раз «да».

В жанровый классификатор этого рассказа наряду с «хоррором» можно добавить и «сказку/притчу», ничуть не покривив душой. «Сказочность» ощущается и в самой подаче, и в общей наивности (линия влюбленного писаря стоит тут особняком), и в отдельных заимствованных мотивах из преданий старины глубокой, и даже в декорациях вымышленного европейского городка, в котором, благодаря талантливым описаниям, немедленно хочется поселиться жить. Между тем, фантастическая сущность зла здесь настолько противна человеческой природе, настолько чужеродна, что сразу вспоминается популярный ныне мем с любимыми эпитетами Говарда нашего Лавкрафта, потому что оригинальное, выведенное Женевским растение иначе как БОГОМЕРЗКИМ (всенепременно капсом) не назовешь. Оно не то чтобы пугает, оно внушает какое-то неуютное чувство неправильности. Смещения реальности. При этом автор ловко манипулирует полярностью образов, оставляя за читателем право решающего голоса в выборе настоящего зла в этой печальной истории.

Отличный рассказ для всех любителей тягучей, медовой прозы Женевского — хоррор в антураже небольшого германского (австрийского? Походу городок вымышленный. Гуглил название — не нагуглил) городка. Ссора нелюдимого и конфликтного садовника, не поделившего церковную скамью с почтмейстером — казалось бы, довольно неловкий зачин для хорошей хоррор-истории, однако автор сумел удивить, выдав довольно любопытный поворот и замечательную в своей масштабности развязку. Прекрасный выбор для старта сборника страшных рассказов, я считаю.

Очень приятный интеллигентный рассказ. При чтении в памяти всплывают такие подзабытые в информационных потоках имена, как Эрнст Гофман, Теодор Шторм и в чем-то даже Патрик Зюскинд. Это, безусловно, делает автору честь, как знатоку литературного вкуса. Однако и сама история не подкачивает, чувствуется в ней, так сказать, крепкая художественная рука.

Стильно, изобретательно, хорошо.

За что я особо люблю рассказы Женевского — кроме красивого языка, грамотного слога и идеальной композиции — так это за монстров. Ну нет у него осточертевших вампиров, оборотней или зомби. Каждый раз читатель открывает для себя каких-то новых существ:

Стилизация под средневековье. Рассказ о том, убийство невинного, иногда приводит к непредсказуемым последствиям. И месть такая долгожданная , может вернуться к тебе сторицей, попутно задев еще кого то..

Я старинные истории люблю, написано бодро и интересно, поэтому — 8 баллов

Удивительно, этому рассказу почти 9 лет, а печатается он в бумаге только сейчас.

Удивительно, насколько прихотливой оказалась судьба рассказа «Никогда» Владислава Женевского. Помню, ещё в далёком 2006-ом году этот «саженец» появился на сетевых просторах, выделяясь среди других жанровых историй цветастым слогом и яркими образами. В прошлогоднюю ССК он почему-то не попал, зато украсил собой эту книгу, словно изящный цветок в петлице. Думаю, для каждого, кто прочитает этот рассказ, имя Владислава Женевского станет примером того, как нужно писать хоррор — не только красиво, но и увлекательно. Автор поместил своих персонажей в вымышленный немецкий городок, где связал три сюжетные линии так, что в конце тех, кто погиб, не жалко, а вот главному «злу» поневоле сочувствуешь. Да, и «монстр» здесь очень причудливый — такого вы вряд ли где-то встретите. Одним словом, «Никогда» — достойное начало сборника, и «по одежке», и «по уму». Браво, Влад!

Хоть и простой сюжет, но нелинейная подача делает рассказ необычным. Сами монстры понравились, неоднозначное описание их вида и способность приспосабливаться к охоте. Что-то в них есть Лавкрафтовское. За внешность простых организмов скрывается нечто больше и возможно с интеллектом и паранормальными способностями. И локация очень подходящая, заснеженная база отдыха в горах таит и так много опасностей.

Интересная история. Как раз собираюсь открыть лыжный сезон в нашем Изваринском лесу, а тут теперь такая информация! Слизни-убийцы атакуют прямо из сугроба и ты замерзаешь вместе с лыжами. Опасность!! Но рассказ и вправду не плох. По сути это классический слэшер. Место локации зимний лес. Вспоминаются такие замечательные фильмы как «Нечто» и «Ловец снов». Единственный момент, который я не понял. Главный герой кушал чипсы, и увидев за окном неприятную сцену выблевал чипсы обратно, но при этом чипсы внешне не изменились... Это как так? Он что их, не жуя проглатывал что ли?!

Но в целом понравилось.

Чем мне, среди прочего, нравится творчество Женевского — его ужасы не похожи на представления большинства читателей (включая меня) об этих самых ужасах. Может, это и не лучший рассказ автора, но мне кажется, что в нём всё на месте. И он определённо хорош.

Рассказ загубила пара строчек, о методе выбора жертвы (пусть будет так). Я с огромным удовольствием погрузился в текст, но финал ( и даже не спойлер, тут все в названии сказано) — испортил общее впечатление, свернул точку размышления и мне пришлось размышлять —

Возможно просто не понял, такое у меня бывает. Но думается мне — автор перемудрил.

Получив огромный кредит доверия после рассказа «Запах» я стал шарить в поисках других рассказов Женевского. И вот нате, нашёл. Автор смело и хладнокровно окунает нас в унитаз полный фекалий, крови и червей. Тут история про уборщицу в общественном туалете и нам во всех мельчайших подробностях рассказывают про то что она находит в кабинках. «Каждая кабинка с сюрпризом, открываешь а там подарок!» В принципе читается легко, но слабонервные могут и блевануть слегка. Кстати этот рассказ тоже можно назвать «Запах»:)

Вот и второй лауреат на «Лучший рассказ 2014 года»

Отличная история, которая на самом деле захватывает. Да и тематика редкая — про эротику 19 века. Да не просто эротику, а ого-го какую эротику!

Финальная сцена напомнила «У меня нет рта но я хочу кричать». Рекомендую к прочтению всем любителям детективных хорроров.

Рассказ злодея, уверенного в своей победе, о своих злодеяниях просто убил. Больший штамп ещё поискать надо. Благо, хоть финал не штампованный. Пусть и «гаденький», но не штамп.

Написано очень пафосно и вычурно. Непривычно. У автора серьёзный словарный запас и умение оперировать эпитетами и сравнительными оборотами. Возможно, стилизация под какого-то автора тех лет, но уровня моей начитки нехватило понять под кого именно.

А вообще свежо, да. Области взрослых тем в жанре мало кто затрагивает.