В отличии от предыдущих историй Ивана Петровича Белкина, представляющих собой лихо закрученные жизненные ситуации героев, сюжет «Гробовщика» чрезвычайно прост. Совершенно серый обыватель знакомится со своим новым соседом, напивается на вечеринке и ему спьяну снится кошмарный сон. И все. Но Пушкин не был бы Пушкиным, если бы не сумел преподнести нам житейскую сценку с талантом мастера. Здесь дело не в сюжете, а в его изложении, которое весьма и весьма достойно. Очень живой и красочный язык, метко обозначенные типажи, великолепная ирония, позволяют с удовольствием погрузиться в незначительный бытовой эпизод. Ведь из таких незначительностей в основном и состоит наша жизнь, как бы мы не старались разнообразить ее стремительный ход. В набросанных умелой рукой чертах Андрияна Прохорова видны жадность, недалекость ума, примитивная обидчивость, так что типичный образчик пошленького мещанского мирка здесь налицо.

Мистика же Пушкина в повести превосходна. Конечно до лавров Николая Васильевича Гоголя в этом отношении здесь далековато, однако же визит гостей из потустороннего мира вызывает определенный холодок. Это у тех, у кого очень живое воображение, позволяющее рисовать картинки из прочитанного. А любителям юмора можно от души посмеяться над развязкой. Я лично оценил и то, и другое, а главное здесь в удовольствии от погружения в мир пушкинской прозы. Еще раз подмечу, что истинный талант гения позволяет ему очень интересно рассказать о весьма простых и обыденных вещах.

Эта лёгкая фривольная поэма опубликована в 1827, а сам Пушкин объяснял, что написал её 13-14 декабря 1825, как раз тогда, когда его друзей и приятелей на Сенатской Площади расстреливали картечью и ружейными залпами гнали по льду замерзшей Невы. Так ли было, сейчас уже не узнать, поскольку Пушкин вполне мог и соврать. Эта ироническая и забавная поэма (которую современники сочли ерундой и неудачей) была для него важна, и потому он стремился нагрузить её дополнительными смыслами. Например, он уверял, что фривольный сюжет пришёл ему в голову при прочтении поэмы Шекспира «Лукреция», что его мысли при этом перескочили на историю античного Рима и приняли историософский характер (интересующиеся подробностями могут посмотреть рассуждения Пушкина в его эссе «Заметки о «Графе Нулине», я же отмечу лишь их блистательную, поистине феерическую глупость — при том, что Пушкин был отнюдь не глуп). Типа, «Граф Нулин» — не поверхностный пустячок, а сложное, драматическое, философское произведение и бла-бла-бла.

Об этом можно много чего сказать, и за и против, но это будет слишком длинно. Вполне можно ограничиться тем, что никто из персонажей поэмы не вызывает сочувствия и симпатии — вообще, никто. Муж Натальи Павловны, увлечённый охотой (и, надо полагать, личным гаремом из крепостных девушек, поскольку не интересуется своей красивой молодой женой). Сама Наталья Павловна, заманивающая случайного гостя к себе в спальню только для того, чтобы унизить и прогнать его. Гость, самовлюблённый граф Нулин, прямиком из Парижа, едущий в Петербург, просвещать аборигенов насчёт европейских новинок. Наконец, соседский помещик Лидин, по недвусмысленному намёку Пушкина, любовник прелестной Натальи Павловны. Все эти персонажи подаются с ядовитым юмором, с изящным сарказмом, на который Пушкин был большой мастер.

Это как бы «театр марионеток», забавное кружение плоских фигурок в легко и приятно нарисованных декорациях. Почему современные Пушкину читатели не полюбили поэму и сочли её неудачей, не очень понятно. Вероятно, они ждали от Пушкина большей возвышенности и романтизма, а не шуточек в стиле «Опасного соседа» Василия Львовича Пушкина.

А сейчас я выдвину мою собственную гипотезу (вполне вероятно, неверную и неточную) о том, зачем Пушкин вообще писал, публиковал и комментировал «Графа Нулина». Мы помним, что после расстрела декабристов на Сенатской площади (куда Пушкин струсил явиться и оправдывался тем, что, мол, «заяц дорогу перебежал, а это дурная примета») молодого поэта вызвал к себе царь Николай. О чём они, поэт и царь, говорили за закрытыми дверями, осталось неизвестно, но известно, что Пушкин Николаю Павловичу очень понравился. До такой степени понравился, что царь объявил, что сам лично будет цензором — что на практике означало отмену цензуры в отношении пушкинских публикаций. И Пушкин написал «Графа Нулина» «на грани приличия», чтобы проверить границы монаршей терпимости. Поэма должна была быть абсолютно нейтральна по идеологии, но провокативна по сюжету — как оно и есть. И «Граф Нулин» был опубликован без проблем! Пушкин мог радоваться удаче своей проверки, но слегка стыдился того, что «Граф Нулин» написан несколько ниже того уровня, на который Пушкин претендовал. Поэтому Пушкин постфактум придумывал всякие «утяжеляющие» смыслы для лёгкой поэмы.

Человеком в его жизни движут самые разнообразные силы. Про силу случая я уже упоминал в отзыве по пушкинской «Метели» и здесь эта же сила случая послала Дуняше бравого гусара, в несколько дней изменившего всю прежнюю жизнь девушки. Право слово, если бы Минский проехал мимо станции или же если бы дочка смотрителя не показалась ему, то скорее всего Дуня так и осталась бы жить в убогой деревеньке. Наверняка девушка уже задумывалась о таком своем уделе и эта перспектива наверняка ее не радовала. Поэтому очертя голову и кинулась Дуняша в омут с головой, отдав себя во власть негаданного случая в образе заезжего красавца. А может быть такова была ее судьба, ведь никто не знает, что ему написано на роду и поэтому очень легко спутать предопределенность с той же самой случайностью.

Минский же напротив вооружился силой хитрого расчета. Как опытный шахматист, ход за ходом, он вскружил девушке голову и пользуясь такой терминологией, провел пешку в ферзя, сделав Дуню своей королевою. Лично своею, а все лишнее, вроде старика отца, в буквальном смысле удалой гусар выбросил вон. Таким образом Пушкин показал нам хамоватого Дон Жуана, ради своей прихоти не останавливающегося ни перед чем.

И наконец сам станционный смотритель отдал себя в руки силе житейского хода вещей. По началу искренняя любовь к дочери погнала его на розыски и он даже нашел беглянку, но робость характера, высота положения Минского, тем более в сравнении с собственной социальной ничтожностью, заставили несчастного смириться. Как хорошо написал Пушкин — смотритель в гневе выбросил предложенные гусаром деньги, затем остановился, подумал... и воротился за ними. И далее пошел по самому легкому пути, то есть махнул рукой и отступился. Мол мы люди маленькие, где нам тягаться с господами. Дуняша же, увы, не сделала ничего, чтобы подать весточку отцу, хотя очевидно это было в ее силах. Простая, но сердечная любовь старика, осталась для нее в прошлом лишь эпизодом, затемненным сверканием красивой жизни. Зато позже она примерила маску кающейся грешницы, поплакала на могилке, дала Ваньке пятачок и укатила восвояси, забыв в суматохе в родных местах свой терновый венец. Я думаю там она уже больше не показалась.

Вот такие характеры показал нам Александр Сергеевич, а на это он был большой мастер, как мы видим не только в стихах, но и в прозе. К слову хочу сказать, что какие бы силы не крутили нами, мы сами можем явиться источником собственной силы, делающей нашу судьбу. Зачастую это сделать очень трудно, но здесь в первую очередь важен вектор устремления. Здесь это касается станционного смотрителя и его любимой дочери.

Многие наверно слышали байку про то, что Пушкин и Дюма – это одно лицо. Если коротко, то конспирологи полагают, что Пушкин не погиб на дуэли, а инсценировал свою смерть и переехал во Францию, где продолжил творить уже под именем Александра Дюма. Ну что ж, если вы склонны верить в эту историю (я – скорее нет), то Дубровский может служить тому ещё одним подтверждением, ведь идея и сюжет во многом схожи с Графом Монте Кристо ;)

Дубровский – это такой остросюжетный триллер 19 века. Думаю, что в то время публика была от него в восторге, да и сейчас читается неплохо. Если вы боитесь классической литературы из-за её сложности и занудности, то начните с Дубровского.

Жаль только, что повесть явно не закончена.

Вообще сказкой назвать это творчество очень тяжело. Ничего сказочного там нет. Это скорее поэтическая проза в стиле триллера на криминальной основе. Детям такое лучше не читать. Особенно девочкам, а то будут бояться замуж выходить.

Хорошая поэма, пожалуй даже лучшая из тех, что написал Пушкин. Не зря школьников её заставляют читать. Пушкин очень хорошо передал весь мрак печального события и стенания человека потерявшего смысл жить

Поэма затрагивает извечную тему о том как ведут себя люди, которых облекают властью, о суде и о чести. Обсуждая эту поэму найдётся множество точек зрений и мнений. Поэтому искать в ней какую — либо мораль не совсем корректно. В жизни ведь всё получается не так как в книгах. В этой поэме главным героям просто повезло. Случись такая история в жизни, то следы на всю жизнь оставили бы оба решения, а третьего просто не дано

В поэме Пушкин описал своего соседа. Его и его родословную. Правда ли был такой человек или его придумал... Но ощущение, что Пушкину было скучно, хотел что-то написать, но за отсутствием идей и сюжетов решил написать о своём знакомом человеке.

Первая треть поэмы заключается в том, что Пушкин сам себя расхваливает в том какой он мастер слагать рифмы. А потом рассказывает о нелепом случае который произошёл когда-то в домик в Коломне. Причём для одной из главных героинь подобрал весьма экзотическое имя. В общем поэма не о чём, только лишь рифму постарался подобрать

В одном месте не понравилось как Пушкин подобрал рифму. А развязка сюжета для меня осталась несколько неясна. На мой взгляд сюжет поэмы можно понять по разному.

О данном произведении я ранее естественно знал, а вот читал или нет не помню.

Но визит в Бахчисарай и замечательная лекция сотрудников музея-дворца Гирея подтолкнула найти и прочитать (перечитать).

И в очередной раз восхититься какой Великий поэт был в истории нашей Родины. Язык поэта как всегда прекрасен и многогранен описывая типичный любовный треугольник, где она любит его, а он любит другую, которая его не любит. Все старо как мир.

Женские образы яркие, запоминающиеся. Гирей менее четок.

Тем кто любит поэзию рекомендую.

В качестве лучшего у Пушкина это произведение, конечно, не подходит — слишком простой язык повествования, плохо раскрыта любовная линия, про логику я вообще молчу...Но у повести есть одна сторона, про которую рецензенты ниже забыли. Во времена её написания мировоззрение у людей было мистическим, люди верили в эзотерику и прекрасно понимали, что в основе сюжета лежит случай с реальными людьми: Сен-Жерменом, графиней Галицыной Натальей Петровной и её внуком, отыгравшимся в карты по бабулиной технологии. В Питере до сих пор сохранился её дом, кстати — мадам прожила невероятный срок по тем временам — почти 100 лет и действительно встречалась с таинственным графом. Никто её не убивал... Описание реального странного случая производило по тем временам неизгладимое впечатление на дворянство. Некоторые до сих пор верят, что рассказ (вернее первоисточник рассказа) Пушкина это один из немногих «доказанных» фактов о Сен Жермене, который якобы живёт веками, владеет секретами картежной игры, присутствует в списках собраний масонских лож в течении столетий (в интернете есть даже фотографии этих списков). А кто знает? А вдруг и правда? Пионерская страшилка Пушкина именно поэтому и вошла в народный фольклор. Всем хочется чуда и быличек на грани реальности и вымысла.

Спасибо, конечно, введенной англичанами и немцами перед рождением Пушкина моде на Шекспира. Ибо Шекспир с самой высокой крыши Вестминстерского аббатства плевать хотел на требование единства времени и места действия, а не то имели бы мы пьесу, где все действие проистекало бы в палатах царя Бориса...

А так получилось, что драматург проникает взором и в гущу народных масс, и в палаты боярские. Доступны ему и царские чертоги, и захолустная корчма. Звучат из уст его и размышления самодержца, и косноязычное бормотание юродивого...

Почти все персонажи вышли у Александра Сергеевича как живые, полнокровные и во весь рост, но не вышло у него вразумительно описать самозванца. Вот его коллега Емелька в «Капитанской дочке» был на диво как хорош, а вместо Гришки-Лжедмитрия получилась все же бледная немочь. Вроде и не обойтись без него, но и лишен он каких-либо особо внятных качеств и свойств...

Первое, с чем сравнивают эту работу Пушкина, так это с «Капитанской дочкой», естественно. А стоит сравнить её и капитальным трудом Карамзина, над которым Пушкин в молодости посмеивался. Ведь и у Пушкина труд в том же духе, только масштаб поменьше и горизонт поуже. Такое же дотошное изложение фактов, которое часть заслоняет выводы. Та же попытка соблюсти объективность, и тоже не всегда удачная. Та же сосредоточенность на центральном театре событий при слабом внимании к периферии. Даже язык Пушкина в этом сочинении меняется, становится ближе к Карамзину.

Но самое интересное — знаменитая насмешка А.С. в адрес истории Карамзина, насчёт пользы самовластия и прелестях кнута. Оказывается, посмеялся над собой. Взявшись за серьёзное исследование, Пушкин повторил путь более раннего вольнодумца. Карамзин в александровские времена даже позволял себе больше выпадов в адрес самовластия, чем Пушкин в николаевские. А кнут охотно применяли обе стороны конфликта. Пушкин подробно описывает и, нет, не оправдывает, но старается понять и террор пугачёвцев, и террор властей. И из текста напрашивается вывод, что террор екатерининских офицеров, конечно, неприятен, но террор пугачёвских атаманов всё-таки масштабнее и беспощаднее. И эффективность екатерининского аппарата, при всех его катастрофических провалах, оказалась в итоге всё же выше, чем эффективность атаманского управления. Действительно, доведись Пугачёву укрепить своё царство хотя бы на локальном уровне, он остался бы в истории как самый жестокий и самый неумелый царь в истории России.

И всё-таки, при всём своём старании и добросовестности, Пушкин не историк. До уровня Карамзина он не дотянул. И «Капитанская дочка» оказалась на порядок сильнее его «Истории», даже в чисто историческом плане.

Тому кто полагает, что он является распорядителем своей судьбы, его величество случай докажет всю несостоятельность этого убеждения. Случай правит многим в нашей жизни, это некоронованный король пасьянса человеческих драм, знать бы только кто или что управляет им самим. Человеку это неподвластно, сколько бы он не заглядывал в популярные в годы Пушкина философические таблицы. Данная повесть классика русской литературы как нельзя лучше показывает как хитросплетение развилок судеб нескольких людей может привести к поистине непредсказуемому развитию событий.

Разыгравшаяся метель в этом смысле перестает быть простым природным явлением, это рок, фатум. Пушкин как натура вдохновенная верит в подобного рода предзнаменования. Это чувствуется в повести, по крайней мере сюжет не создает впечатления обычной, щекочущей нервы читателя истории. Александр Сергеевич всю свою недолгую жизнь играл с фортуной и как не ему знать все ее улыбки и гримасы. Ход повествования просто захватывает, события несутся словно кони через разыгравшуюся стихию и поэтому повесть интересна как для глубокого, так и для более легковесного чтения. Персонажи обрисованы мельком, но по-пушкински мастерски. Марья Гавриловна очень мила своей девичьей романтикой, пусть наивной, но искренней, позволяющей помнить произошедшие события своей молодости всю жизнь. Увидеть на венчании вместо жениха чужого человека-это конечно же номер, фортель того самого случая. Владимир безусловно предстает несчастной жертвой обстоятельств, растворившийся в хаосе войне и оставшийся в памяти Маши в образе ушедшего идеала. А Бурмин бесспорно хват, я думаю в нем есть что-то автобиографическое от самого автора в плане тяги к любовным проказам. Как не вспомнить строчки из гениального стихотворения поэта: ...И жизнь, и слезы, и любовь.» Все это смешалось в повести, оставив для нас выдуманный Пушкиным срез чужих жизней, с таким невероятным романтическим приключением.

Итак, открыв в дождливую погоду( ни полоть ни поливать) сборник с потемневшими страницами(книга 1952 года) я решил прочесть эту сказку от начала до конца.

Меня удивило с каким вниманием Пушкин относится к «персям».

Юмор тут тоже кстати.

Огромная голова, которая дула на Руслана — этакий каламбур. «Бородой удавлю»- жуткое заявление.

Но сказка интересная и слог живой.

Бурные восторги уважаемых рецензентов по поводу пересказа Пушкиным немецкой народной сказки из известного сборника братьев Гримм вызывают, как минимум, недоумение. Обнаруживать в забавной и поучительной, но всё же довольно простодушной народной сказке бездны психологии, головокружительные пророчества, тёмные тайны оккультизма, глубокую философию, изумительно вкусный, сочный, свежий, ароматный русский язык, и так далее и тому подобное — это значит, быть лояльным и очень-очень любить свою Родину с Большой Буквы (ведь Пушкин — больше чем известный литератор начала 19 века, это Светоч, это Солнце Великой Русской Литературы, это несравнимый ни с кем Гений, каждая строчка которого драгоценна, Светлое и Радостное Воплощение Русскости Земли Русской) и неустанно стремиться показать окружающим, настолько велика любовь к Родине и Пушкину.

Интересно, что Пушкин убрал из предложенного к печати варианта своего перевода уже написанный забавный фрагмент, в котором старуха желает стать «римскою папой». Возможно, убрать это попросил царь Николай, который был, как известно, личным цензором и покровителем Пушкина.

Повторная рецензия: после свежего прочтения повести, а не по школьным воспоминаниям, впечатление от повести Пушкина «Пиковая дама» оказалось намного более бледным. «Пиковая дама» не так плоха, как бедный путаный «Дубровский», но и хорошей повестью этот текст назвать трудно. Взят интересный сюжет и очень скомкано рассказан. Характеры героев не раскрыты. Их взаимоотношения не раскрыты тем более. Например, Лиза. Кто она такая, вообще? Воспитаница, приживалка, да? Из какой она семьи? Как она оказалась в роли «воспитаницы» старой графини? Какие у неё эмоции по поводу Германа? Она влюбилась? Или желала маленькое эротическое приключение? Или надеялась на похищение? А почему? Или вообще — что происходит? Зачем нам сообщают, что после всей этой истории Лиза за кого-то там вышла замуж?.. Не, ну это как раз понятно — Пушкин незамысловато позаимствовал понравившийся ему иронический финал блистательной новеллы Стендаля «Ванина Ванини», где «страстная любовь» испаряется после неудачного приключения. Но у Пушкина-то, в отличие от Стендаля, никакой страстной любви нет. Так, всё кисло и скучно в кругу кислых и скучных людей... Поэтому у Стендаля финал «работает», а у Пушкина — нет.

Герман тоже не объёмный персонаж, а просто «сюжетная ходилка», мы ничего о нём не узнаём, кроме того, что он немец (не русский!), молодой инженер и «хочет разбогатеть» при помощи волшебства. Про графиню сказано чуть больше, но это тоже взгляд снаружи, без попытки описать её личность.

В общем, вместо драмы или, там, трагедии, мы имеем маленький пикантный анекдот с провисающей логикой и нелепым морализаторским финалом.

Восторги по поводу «Пиковой дамы» можно объяснить только магией имени Пушкина: раз этот текст сам Пушкин написал, значит — это гениально, и должно вызвать пароксизм восторженного восхищения. «Потому что — а как же иначе?» (С)

PS. Минусы на эту рецензию меня не удивляют. Восторгаться Пушкиным по любому поводу в наше светлое время — проявление лояльности. Критиковать Пушкина означает «покушаться на святыни», на скрепы, быть плохим патриотом. Поэтому, даже осторожно критикующие «Пиковую даму» рецензенты (см. ниже) вынуждены ставить этому тексту высокий балл и сопровождать критику ритуальными восторгами. Да, такова жизнь.

Девятнадцатый век считается веком благородства, возвышенных отношений, безрассудных дуэлей. Сам автор повести был отчаянным дуэлянтом, за что и пострадал. Так что затрагиваемая в книге тема Пушкину была знакома не по наслышке, возможно он и слышал что-нибудь подобное в кругу своих друзей-забияк. Таинственная фигура Сильвио очень выгодно смотрится в свете подобного антуража, еще более оттеняя этот своеобразный колорит. Образ главного героя повести будто бы взят из рыцарских романов, человек-загадка с непонятным образом жизни и явственно темным прошлым-что еще нужно для создания романтической атмосферы.

Но как это часто бывает, романтика относится только к миру идеального и не имеет никакого отношения к нашему феноменальному миру. Тайна Сильвио действительно была порождена совершенно банальными причинами, да к тому же и весьма мелкой пробы. Здесь нет оскорбленной дамы или затронутой чести, дело касалось всего лишь задетого эгоизма, рожденного из казалось бы уже исчезнувшей во тьме веков борьбы первобытного самца за первенство. Я нисколько не сгущаю краски-высший свет, сверкающие эполеты, брызги шампанского, плоды просвещения, все это лишь внешняя обертка внутренней природы, мало изменившейся с началом цивилизованного мира. По сути замысел Сильвио являлся умышленным убийством, тщательно спланированным, а главное старательно подготовленным путем долголетней тренировки. И причина то абсолютно смехотворна, но сколько она породила злобы, растянутой на года и ставшей смыслом жизни человека самого же спровоцировавшего ссору.

Но Пушкин не был бы самим собой, если бы не создал лирическую развязку. Блестящий молодой человек с красавицей женой оказались заложниками сложившихся условностей понятия чести. Сильвио здесь предстал подобно карающему демону от которого невозможно с ужасом отпрянуть. По тесту граф смотрится человеком с наслаждением вкушающим жизнь, дышащий полной грудью без черной злобы на сердце, оттого он внушает симпатии, в том числе и своей любовью к жене. Сильвио же не то что отталкивает от себя, а скорее заставляет задуматься о том, как зацикленность на одном предмете способна превратиться в неотвязчивую фобию.

Сегодня нашему Солнцу исполнилось 225 лет. Читать Пушкина поводов не надо. Но вот решил посвятить вечер его поэзии и обнаружил ранее не читанное стихотворение.

Как никто знал Александр Сергеевич, что такое скучать в деревне зимой. Но чтобы так вдумчиво и зримо описать нехитрые деревенские радости, надо их любить.

Так что как всегда, поэзия Пушкина не только эстетический урок, но и нравственный.

Не требуй от жизни многого. Сам будь щедр. Люби то, что есть внутри тебя самого и вокруг. И будет тебе счастье.

«Свет ты мой, Иван Кузьмич, удалая солдатская головушка! не тронули тебя ни штыки прусские, ни пули турецкие; не в честном бою положил ты свой живот, а сгинул от беглого каторжника!»

День рождения Пушкина, 225 лет, как тут не взяться за «Капитанскую дочку»? Впервые я прочла ее по совету дедушки, за некоторое время до того, как подошло время изучать по школьной программе. Произведение Александра Сергеевича отлично уложилось между приключенческими романами Дюма, Стивенсона, Дефо и другими увлекательными историями моего детства, но тогда я еще не могла оценить всей соли юмористических моментов и всей трагичности описываемых событий.

Сегодня, помимо сочных, удачно подобранных эпиграфов, внимание заостряется на отдельных сценках, на колоритных персонажах, ярких и емких, несмотря на краткость описаний. Начну с эпизода с проигрышем ста рублей. Почему именно 100? Грош, цена проигрыша одной партии Петруши Гринева на бильярде, до реформы 1838г. был равен двум копейкам, значит 1 рубль = 50 грошей, а 100 рублей — это 5 000 проигранных партий. Сколько времени могли играть ротмистр гусарского полка Зурин и его оппонент? Этот период обозначен у Пушкина, как от обеда до ужина, на который новые знакомцы отправились к некоей Аринушке. Значит от трех до пяти часов, не более. Возьмем для ровного счета 3 часа 20 минут, что в сумме равно 200 минутам. Получаем 25 партий в минуту, на каждую не более 2,5 секунд. Вернусь к сумме проигрыша — почему именно сто рублей? Просто крупная сумма для ровного счета? Чтобы показать, что всеми опекаемому Петруше незнакома цена денег и взрослая жизнь? Выявить, насколько Петру Гриневу хотелось выйти из-под опеки Савельича? Допустим. Но почему Зурин позволяет себе столь явное преувеличение? Чтобы легче было в случае чего обратить все в шутку? Проверить, насколько оппонент — болван? Или позволить себе больно проучить мальчишку? Он настолько тонкий психолог и уверен в успехе? Зурин, «воплощение лихого гусара», остался для меня загадкой, одним из колоритных, но непонятных эпизодических персонажей.

«... с лихой собаки хоть шерсти клок» — интересная подмена выражения от «солнца русской поэзии». Хлесткая оценка Савельичем персоны, всерьез влияющей на судьбу его воспитанника. Отправляясь на службу главный герой еще в дороге сталкивается со знаковым персонажем, с которым не раз «пересекутся дорожки» по ходу повествования. Пушкин отмечает важность этой встречи вещим сном Гринева. Историческая фигура Емельяна Пугачева, талантливо помещенная между вымышленными персонажами, по сути является главной. Воплощает собой замысел — вписать урок русской истории внутрь увлекательного сюжета. Для меня он — персонаж отрицательный, но не лишенный в подаче автора всплесков человечности. Пожалуй, закованный в свою роль, сменивший подчинение властям на потворство собственной «свите».

Сталкивалась с мнением, что казни, устроенные бунтовщиками, прошли в тексте малозаметно. Мне так не кажется. И очень жаль капитана Миронова и его жену, чьи образы с душевной теплотой выписаны автором. «... старушка в телогрейке и с платком на голове», «старик бодрый и высокого роста», принимавшие «запросто и радушно», за верность службе и присяге униженные оказались на виселице и под ударом сабли. Как не пожалеть их? Как могут быть малозаметны слова Василисы Егоровны Ивану Кузьмичу: «А меня и во сне не проси: не поеду. Нечего мне под старость лет расставаться с тобою, да искать одинокой могилы на чужой сторонке. Вместе жить, вместе и умирать».

В «Капитанской дочке» много характерных персонажей, один из понравившихся мне — генерал, носитель немецких корней, его превосходительство Андрей Карлович. «Поже мой! — сказал он. — Тавно ли...», «молотец», «фремя, фремя» — все это изрядно веселило. А вот главный злодей, из вымышленных персонажей, Швабрин, меня не впечатлил. Пушкин, впрочем, тоже, на мой взгляд, относится к нему холодновато. Подчеркивает его пресмыкание перед «царем»-самозванцем, на контрасте с нежеланием делать тоже самое со стороны Гринева. Относится к нему, как к персонажу-функции, необходимому для продвижения сюжета.

Напоследок остановлюсь на встрече Маши Мироновой с Екатериной II в Царском Селе. В комментариях к моему изданию есть фраза: «вся любовь Пушкина ушла на Пугачева (Машу любит Гринев, а не Пушкин) — на Екатерину осталась только казенная почтительность» (Цветаева М. «Мой Пушкин»). Образ Екатерины дан Пушкиным кратко, но не кажется мне таким уж сухим и казенным. А с тем, что «вся любовь Пушкина ушла на Пугачева» я согласна — именно этому персонажу дано более всего описательных характеристик, касающихся внешности, выражений лица, костюмов. Портреты других персонажей, включая главных, Петра Гринева и Марьи Мироновой, даются более кратко, гораздо больше с ними связаны не описания, а действия. Они — проводники исторического сюжета — развлекательный, полный романтики фон, призванный сделать историю более интересной. В этом я вижу сходство с подачей романов Вальтера Скотта, подобным же образом помещавшего историческое событие или известные личности в оправу придуманных им романтических героев и их приключений.

Пожалуй, на второе место после Пугачева, я бы определила Савельича. Он уступает первому по количеству описаний, но образ его получился самым живым и занятным из всех. Если, думая о Петре и Маше, приходят на ум «Уэверли», «Роб Рой», то при мысли о Савельиче сразу вспоминается «Ламмермурская невеста» и преданный хозяину, последнему представителю древнего аристократического рода, старый слуга Калеб Болдерстон. У Скотта также, комическое сочетается с трагическим в образе Калеба и сам образ — один из ярчайших в романе. Савельич — красивейшая жемчужина «Капитанской дочки», очень трогательный персонаж.

Сравнивая иностранное творчество и «Капитанскую дочку», я не пытаюсь принизить способности Александра Сергеевича вторичностью, напротив — восхищаюсь его умением создавать яркие образы, способные затмить лучшие схожие примеры в зарубежной литературе. Пушкин называл Вальтера Скотта «шотландским чародеем», а Александр Сергеевич — «наше все» и этого не отнять!

Всё таки смешивать любовные отношения и войну не очень хорошая идея. Как то у Пушкина здесь на мой взгляд не очень получилась. Войну он использовал как рычаг, который кардинально изменил судьбы персонажей, чтобы показать насколько бывает порой изменчива жизнь

Об этой сказке уже написано всё, что только возможно, хорошее. И всё, что только возможно, плохое тоже. Но это плохое настолько очевидно притянуто за уши методом высасывания из пальца, что даже возражать не хочется. А хочется наплевать и забыть.

Не помню, написано ли хоть что-нибудь об иллюстрациях к Салтану. Тема интересная, попробую. Несколько слов будет и о самой сказке (о тексте). Без этого никак.

Иллюстрации Билибина к Салтану не менее замечательны, чем сама сказка. На первой же картинке художник ответил на вопрос о том, как и почему царь оказался недалеко от окна, за которым пряли и беседовали три девицы. Всё предельно просто — он выгуливает собаку. Для этого существует на псарне специальная служба, но собака эта не охотничья, с ней царь гуляет лично, понимая, что от слишком долгих посиделок на троне может произойти только вред для организма. Этот пёс присутствует ещё на двух иллюстрациях. Он провожает царя на войну. Потом сидит у ног царя, принимая вместе с ним гостей-корабельщиков. Между прочим, эти мореплаватели, будучи уже хорошо знакомы с князем Гвидоном, признаются, что они не брезгуют контрабандой: «Мы объехали* весь свет, Торговали мы недаром Неуказанным товаром;». Понятно, что на острове Гвидона пока ещё нет таможни, а функция взвода богатырей чисто военная. Так или иначе, для Гвидона эти купцы, торгующие «булатом, чистым серебром и златом», просто находка. Но, бог с ней, с экономикой. Забавы ради я проверил количество нарисованных Билибиным витязей. Их оказалось ровным счётом тридцать три! Не поленился художник. Тридцать четвёртый — бородатый командир этих подводников дядька Черномор. Судя по его имени, этот отряд дислоцировался на Чёрном море, и по просьбе любимой сестры сменил место службы. Нарисована эта иллюстрация, как и все остальные, в 1905-м году.

На последней картинке царь и его сын беседуют за пиршественным столом, уставленным красиво расписанными бутылками и ковшами. Перед царём лежит рог, но пьют они с Гвидоном из бокалов. А самое-то интересное тут не на столе, а на полу перед столом. На ковре сидит порядком наклюкавшийся рассказчик, тот, который «там был; мёд, пиво пил — И усы лишь обмочил.» Насчёт усов («лишь») художник явно сомневается, и об этом свидетельствует поза рассказчика. Перед ним сидит кот, которого, как и собаки, у Пушкина нет. Пока это ещё самый обыкновенный кот (его приняли на службу князь Гвидон и его молодая жена, т. к. во дворце появились мыши), но судьба его уже решена. Правая рука сидящего на ковре человека протянута вперёд и чуть согнута в локте. Немного опущенная кисть руки с вытянутым указательным пальцем направлена на кота. Этот жест знаком любому образованному любителю живописи, а художнику и подавно. Откуда он? А это жест Иисуса Христа с картины Караваджо «Призвание апостола Матфея»**. Рассказчик выбирает кота, указывая на него (палец Иисуса немного согнут, но эта мелочь ничего не меняет), призывает его, если хотите, стать новым рассказчиком сказок Пушкина. Апостолом Пушкина? Почему бы нет? Ведь рассказчик — это и есть Пушкин. Этому коту суждено отныне ходить по златой цепи вокруг дуба на Лукоморье и то заводить песню, то говорить сказку.

Этой остроумной аллюзией Иван Яковлевич завершает цикл иллюстраций.

PS. Остров Буян похож в плане на ящерицу. Тут у меня комментариев не будет. Возможно, художник имел в виду какой-то конкретный остров, о котором ему мог рассказать отец — врач и военный моряк. Может быть это остров Робинзона Крузо? Надо будет проверить.

*) У Пушкина именно объехали, «едет флот царя Салтана». А «Лебедь белая плывёт». Тут не только юмор — должен же как-то фундаментально отличаться способ передвижения кораблей от способа передвижения лебедей. Это хорошая идея, и если бы я сочинил сказку с кораблями и лебедями, то корабли мои тоже бы ехали, а лебеди плавали.

**) Почему не с фрески другого Микеланджело (протянутая рука летящего бога, повторённая Караваджо), находящейся на потолке Сикстинской капеллы и написанной ровно на 90 лет раньше? Этим жестом бог вкладывает в Адама душу, Иисус же Матвея просто призывает. Вот это различие и есть ответ на вопрос почему. Но я, разумеется, не знаю, что думал Билибин, да это на самом деле и не важно.

Эта поэма входит в число самых известных произведений Пушкина, и, кроме того, в обязательную школьную программу по Русской литературе ( или уже нет?)

Вобщем и то и то не важно. Даже не стыдясь признаюсь, что не помнил ни сюжет, ни какие-либо знаковые отрывки. Как собственно и почти всю школьную программу, да и саму школу.

Пушкина, да и Всю Русскую литературу, надо открывать в зрелом возрасте. (Что до этого делать с нею и подрастающим поколением вопрос особый, отдельный и не на мою зарплату)

К чему весь этот отзыв и банальность про взрослое прочтение классики? Да к тому, что сейчас она меня не оставила равнодушным. Я далёк от звания тонкого ценителя изящного слога и мне вообще интересней попытаться понять истенные чувства и мысли автора, зашифрованные в строчках, даже попробывать себя в какой-то степени в роли психолога.

Бахчисарайский фонтан для меня пока представляется некой высшей ступенькой в творчестве Пушкина периода его Южной ссылки. И да, скажу опять банальность, наверное, ссылки ставшей для него очень полезной, в том числе и для становления как поэта. Тут можно порассуждать про увление и подражание Байрону, не суть. Для меня Пушкин становится интересен как чувствующий и размышляющий человек, передающий свои переживания с помощью поэзии. Причём талант его раскрылся много ранее, Руслан и Людмила написаны вообще чуть ли не по окончании лицея или даже ещё во время учёбы, а эта поэма, на мой взгляд на много ближе к званию гениальности, хотя и её надо перечитывать, много нового для себя открыть можно.

Тут можно и закругляться. Литературный анализ устраивать я не хочу, приятней это делать в неторопливой беседе за бокалом чего-то, что очень даже любил сам Пушкин.

Последняя мысль посетившая меня по поводу этой поэмы — после её прочтения как-то начал сам собой вырисовываться во внутреннем восприятии образ Пушкина весьма схожий с образом увекоченным на одноимённой площади в Москве и являющимся, По-моему, одним из лучших памятников созданных реальному человеку.

Лёгкая, без потаённых идей и философских вопросов поэма. То, что нужно если хочется провести время не задумываясь за чтением лёгкой классики. Пушкин немного удивил, думал, что сюжет приобретёт обратный характер, но тогда, пожалуй, и объём поэмы был бы в разы больше

В принципе ничего удивительного в поэме нет. Всего лишь образец того, что зачастую люди спешат связывать свою судьбу с человеком, которого не так уж и хорошо знают, с которым не прошёл так долго, чтобы действительно понять что оно того стоит. Как в этой поэме получилось так печально, что Алеко отомстил за измену. Так и в жизни восемнадцатилетние дети женятся, рожают детей, а потом разводятся через год совместной жизни, обрекая своё чадо на жизнь в неполноценной семье.

Довелось когда-то побывать в Бахчисарае, а вот увидеть знаменитый фонтан — нет. Теперь благодаря Пушкину хотя бы знаю историю в честь которой он возведён. Печальная конечно история, но что поделать случается порой такое в жизни некоторых людей. Но поэма всё-таки показалась немного занудной. В ней Пушкин на ровне с основным сюжетом постарался описать окружение дворца, но всё же...

Довольно трогательная драматичная поэма о том, что человечность порой присуща и плохим людям, перешагнувшим закон и моральные принципы. Продуманный подбор рифмы хорошо уживается с передачей основного сюжета. А смысл в содержании поэмы остаётся и будет всегда оставаться актуальным.

Небольшая поэма без особого сюжета. Коротко повествует о том, что лодочник перевёз ратника с суровый край. А после, заночевав с ним отправился обратно. У каждого свои думы, у тех кто спит и заснуть не может

Своеобразная поэма. Основной смысл не уловил (может не внимательно читал), понятно только, что красивую девку все по очереди поимели(извиняюсь за жаргон), а некоторые и дальше продолжали. Зато очень откровенно написаны эротические сцены. Пушкин затронул библейских персонажей, чтобы показать, что перед красотой и сладострастьем никто не в силах устоять

Очень печальная поэма, повествующая о том, что некоторые из людей прокляты судьбой, обречены на страдания, лишённые счастья испытать взаимной любви. Пушкин постарался передать хотя бы часть всего этого трагизма. Но для тех, кто на себе испытывает эту печальную участь не нужно всех этих стараний автора, они увидят собственных демонов, ввергающих их в пучину отчаяния и чёрной меланхолии

Повествование о супергерое, которому всё не по чём, которое так щедро приправлено мистикой. Весьма неплохо. При бурной фантазии можно построить недурственные представления. Особенно деликатно, но в тоже время почти откровенно Пушкин повествует и эротические сценки. За это отдельное ему спасибо

Вещь, доведённая до блеска, как всегда у Пушкина. Но форма в данном случае полностью заслоняется содержанием. Уже почти 200 лет все обсуждают только содержание. Спорят, восхищаются, злятся, примеряют на сегодняшний день, на своё собственное мироощущение. Но для адекватного обсуждения надо видеть события тех лет так, как они виделись современникам Пушкина.

Итак, во Франции в июле 1830 случилась очередная революция. К власти пришли левые либералы — Лаффит, Лафайет, Ламарк и другие. Люди по-настоящему благородные и порядочные, но достаточно упёртые. В числе первых шагов они занялись пропагандой войны с Россией, Австрией и Пруссией на предмет освобождения всех европейских народов. В более широких кругах муссировался лозунг реванша за 1812, хотя об этом старались говорить потише. Лозунги эти зазвучали ещё до польского восстания, а оно придало им новую силу. Польша же до 1830 была, по сути, полунезависимым государством в личной унии с Россией. В ноябре 1830 поляки изгнали русские войска и тут же повели войну за присоединение Белоруссии и Правобережной Украины до Чёрного моря. Так что формально война 1830-1831 была для России оборонительной, хотя понять можно обе стороны.

Ну и как к этому могли отнестись в России? Речь шла теперь не только о подчинении Польши, но уже и о защите русских земель. В том, что эти земли русские, тогда не сомневался ни один человек. Плюс известия о казнях русских в Польше, в том числе офицерских жён. Плюс опять же воспоминания о войне 1812. Казалось, история повторяется. Вполне естественно, что почти всё русское общество, включая либералов, западников, недавних друзей декабристов, сплотилось вокруг весьма деспотичного режима Николая I. Вот в такой обстановке и родились «Клеветникам России» и «Бородинская годовщина».

Кончилось меньшей кровью, чем все опасались. Выяснилось, что во Франции почти нет желающих лично идти на войну с тиранами. Навоевались. В Петербурге, Вене и Берлине тоже не хотели большой войны. Пострадали, как всегда, поляки. Ну, это было понятно с самого начала.

Мистическая повесть. Совсем небольшая, я бы даже сказал, по объему ближе к рассказу.

Сюжет рассказывает о военном инженере Германне, который, как всякий немец, прагматичен и не склонен к рискам и страстям. Но однажды во время карточной игры, в которой сам он не принимает участия, а только наблюдает, Германн слышит занятную историю от своего приятеля по фамилии Томский. Тот рассказывает историю из жизни своей бабули, старой нынче графини, которая по молодости в Париже проигралась в пух и прах в Фараон, но по подсказке графа Сен-Жермена (французского алхимика и оккультиста), сумела угадать три карты к ряду. Так и вернула себе свое, да еще и сверх того подняла. Тут то у дальновидного Германна и появилась идея, как приумножить свое состояние, ничем при этом не рискуя. А когда он узнал, что у княгини есть юная воспитанница Лиза, то идея тут же превратилась в план.

Первое, что мне понравилось, так это язык. Честно скажу, от основоположника русского литературного я ожидал текста куда более витиеватого, богатого на всяческие украшательства и тому подобную шляпу. И побаивался. Был у меня опыт с классической литературой примерно того же времени и жанрово-схожего содержания («Киевские ведьмы» Ореста Сомова, «Страшное гадание» Александра Бестужева-Марлинского, «Заколдованное место» Гоголя и др.), читать которую было довольно утомительно. Примерно того же я ожидал и от «Пиковой дамы». Но мне текст показался выдержанным, лаконичным и от того вдвойне приятным.

Второе — это сам сюжет. Он хорош без всяких скидок. История вышла интересной, внимание удерживает до конца. А финал, хоть и предсказуемый, все еще отличный. Идея превратности судьбы и рока, эдакий наполеоновский образ прагматика-злодея, иронизирование над высшим светом (через образ взбалмошной старухи-княгини), мелодрама с наивным разбитым сердцем и явление призрака в лучших традициях готической литературы — вот ингредиенты «Пиковой дамы». Получилось весьма недурно. Конечно же, советую ознакомиться.

Главным персонажем «Выстрела» является Сильвио. Странно, что у него итальянская фамилия, если учитывать его русское происхождение. Сильвио ведёт себя нелогично: то не хочет стрелять в графа из-за черешен, то преследует графа для вызова на дуэль, то не хочет стрелять в графа из-за того, что тот успел постоять перед ним на коленях. Честно говоря, Сильвио не вызывает у меня большой симпатии. Сочувствовать ему не хочется.

В пандан к одноименной повести Толстого решил прочесть и поэму Пушкина, коей, со всей очевидность, вдохновлялся Толстой.

Если повесть Толстого была опрощена по языку, то поэма Пушкина бедна сюжетно. Пересказывается буквально парой предложений: плен, любовь черкешенки, побег с ее помощью. В отличии от Толстого, у Пушкина горянка гибнет. Романтика обязывает. Всё это сдобрено описанием красот Кавказа и нрава и удали горцев.

Слог Александра Сергеевича узнаваем.

Композиционно наше всё тоже позволил себе вольности — стихотворное, с другим размером, посвящение; вставная горская песня, почему-то про казаков; ура-патриотическое восхваление силы русского оружия в эпилоге.

Иногда стоит читать и стихотворную классику.

7(ХОРОШО)

Василий Шуйский Борису Годунову:

«Но знаешь сам: бессмысленная чернь Изменчива, мятежна, суеверна, Легко пустой надежде предана,

Мгновенному внушению послушна, Для истины глуха и равнодушна, А баснями питается она».

Н.Трощенко: «Один в один, всё то и в наше время! Как будто не было веков... И сонм глупцов верстает вражье племя!»

Александр Сергеевич любил безобидно подшутить над читателем. Вот пример. Если бездумно читать «Капитанскую дочку», то в заключительной главе автор деланно-серьёзным тоном рассказывает, как Маша случайно встречает в парке даму, а та — вот сказочное везение! — оказалась императрицей. А Маша об этом понятия не имела. Но если вдуматься и перечитать предыдущий текст, то обнаруживается: Маша отлично знала, с кем говорит в парке.

Чтобы убедиться в этом, вот для начала цитата (выделение моё).

«Жена смотрителя тотчас с нею разговорилась, объявила, что она племянница придворного истопника, и посвятила её ВО ВСЕ ТАИНСТВА ПРИДВОРНОЙ ЖИЗНИ. Она рассказала, в котором часу государыня обыкновенно просыпалась, кушала кофей, ПРОГУЛИВАЛАСЬ... Марья Ивановна слушала ее СО ВНИМАНИЕМ. Они пошли в сад. Анна Власьевна рассказала историю каждой аллеи и каждого мостика, и, нагулявшись, они возвратились на станцию ОЧЕНЬ ДОВОЛЬНЫЕ ДРУГ ДРУГОМ».

Уж конечно же, Анна Власьевна описала и саму царицу, включая внешность, возраст, любимую собачку и т. д. Таким образом, Маша пошла на свидание с царицей основательно подготовленная.

Теперь поставьте себя на место Маши. Перед ней сорокалетняя величественная дама, в обычный свой час вышедшая в сад, с неистребимым немецким акцентом, на самом выходе из крытой охраняемой аллеи — даже наивная девочка не могла не понять, кто это, а Маша была девушка очень неглупая. Поэтому она остановилась и молча села на ту же скамейку, несколько ободрённая явной доброжелательностью царицы. Дальше она просто приняла правила игры, предложенные Екатериной — та не представилась, ну и Маша не подала виду, что знает, с кем имеет дело.

Свидетельства, конечно, косвенные, но достаточно убедительные. Возможно, это расследование делает заключительную сцену немного менее эффектной, так и уважение читателя к Маше возрастёт. Согласны?

Достаточно короткое, игривое произведение на тему желаний. Именно желаний, а не любви. В поэме каждый герой стремиться разогнать осеннюю тоску. Сам автор говорит: «В последних числах сентября (Презренной прозой говоря) в деревне скучно: грязь, ненастье, осенний ветер, мелкой снег...». В итоге один герой желает насладиться охотой и едет на нее, вторая желает новостей, разнообразия в занятиях и рада приему гостя и мужскому вниманию, а третий, то самый граф Нулин, желает развеяться и утешиться в объятиях гостеприимной хозяйки. Не знаю как пьесу восприняли современники Пушкина, но, как мне кажется, даже на данный момент, поступок графа крайне смел и неуместен. Однако информация подана так, что нет и доли пошлости, а ночные похождения графа скорее воспринимаются как курьез.

От чтения поэмы получила настоящее эстетическое удовольствие и всем желаю того же)

Классическая сказка, международный сюжет. То что общеиндоевропейский, это точно, насчет остальных сказать не могу.

Но привычность и простота далеко не означают примитивности. В детстве детали проскальзывают мимо, дальше начинаешь думать. Умные дети, впрочем, замечают раньше.

Посмотрим, когда рыбка отказалась помогать в разных сказках: в индийской она не пожелала сделать старика всей земли магараджей, у братьев Гримм — не стала делать старуху богом. А у Пушкина старуха пожелала, чтобы «рыбка сама ей служила». И посягать на свою свободу чародейка не позволила. А что до этого старуха слуг била, так это, видимо, ее не волновало.

И еще — в сказках на этот сюжет старик становится богачом и даже царем. А здесь — ничего ему хорошего не получить. Может, только в избе успел пожить, а так ему от старухиных капризов стало только хуже. То есть второго шанса в этой сказке нет — старик сказал: «Твоего мне откупа не надо», значит, он никакого откупа с рыбки не имеет.

А между тем ему согласно патриархальной морали следовало бы не слушаться старухи, а совсем наоборот — ей бы его слушать. Но он становится у старухи на побегушках, и все идет сначала хорошо, потом очень плохо. Если подумать — это похоже на наши желания, которые без контроля разума превращаются в хотелки. Правда, обычно последствия становятся ясны далеко не сразу. Рыбка объясняет все быстрее и нагляднее.

А еще возникает маленькая простая мысль — если бы старуха ничего не попросила и не потребовала, не расплатилась ли бы рыбка больше и щедрее в благодарность за милосердие и бескорыстие старика?

Пушкин – историк: согласитесь, непривычное сочетание. Вряд ли многим сразу, с ходу, удастся припомнить его «Историю Пугачевского бунта». А историческими изысканиями Пушкин между тем занимался очень серьезно: месяцы и годы работы в архивах, груды перелопаченной литературы, работа с подлинниками, выписки, заметки, внутренняя и внешняя критика источников… Больше всего его интересовало петровское время – как общая картина того периода, так и сама личность царя-преобразователя. Подтверждение тому – «Полтава» и «Медный всадник». Но оказывается, что обе известные всем поэмы можно считать лишь побочными плодами этого интереса. Основные же усилия Пушкина были направлены на создание капитальной монографии «История Петра I». Труд этот, однако, остался так и не написанным, а то, что известно ныне под этим названием, – не сама неоконченная монография и даже не ее черновик, а лишь конспект, набросок основных тем и фактов. В него сведены результаты четырех лет работы – вплотную изысканиями в архивах и книжных собраниях Пушкин занялся в 1831 году, а данный текст был написан им в 1835.

Что перед нами именно конспективный набросок, понять нетрудно. Это по большей части даже не связный текст, а просто короткие тезисные предложения, иногда каждое – отдельным абзацем. Нередко, правда, попадаются фрагменты, которые, видимо, сразу предназначались для готового труда и потому написаны развернуто и подробно. Но в основном страницы заполнены голыми тезисами и изобилуют ссылками на источники (зачастую с язвительными комментариями, а то и просто пометками типа «вранье» или «невероятно»), вопросами самому себе («куда?», «когда?», «кому?») или просто вопросительными знаками, пометками «NB», «etc.» и прочими свидетельствами того, что работа только начинается. Забавны сочетания языка начала XVIII века – то есть выписанных из источников цитат – с авторским текстом, написанным языком первой половины XIX века с привычным употреблением французских слов. Например, так: «Прямо государю подавать одни челобитни о делах государственных и о неправых решениях (чувствителен недостаток cour de cassassion)». Примета времени: даже Пушкину, несмотря на весь его огромный словарный запас, порой было проще выразить ту или иную мысль или понятие по-французски.

Одна из самых примечательных черт подготовительного текста – перечни царских указов по годам, помещенные в конце глав. Чем только не занимался Петр, вплоть до «неотпуску за моря бобрового пуху» или «о ссылке Чаплыгина дворового человека»! Но большинство указов касается налогов, податей, пошлин и прочего подобного, а также сыска беглых – сразу видно, что царю в его начинаниях отчаянно не хватало денег и людей. По этим перечням указов и по сопутствующим подробностям можно проследить, как Пушкин, в начале работы явно симпатизировавший Петру, а то и прямо восхищавшийся им, затем по мере накопления сведений стал видеть в нем прежде всего тирана и деспота, стремившегося поставить под свой личный контроль абсолютно все стороны жизни государства и людей. Тут, кстати, можно опять-таки вспомнить две «петровские поэмы». На смену романтическому образу царя из «Полтавы» 1828 года («…лик его ужасен, движенья быстры, он прекрасен») уже через пять лет в «Медном всаднике» приходят куда менее лестные слова вроде «горделивый истукан». Это понятно: к 1833 году Пушкин, успевший проделать немалую исследовательскую работу, мысленно видел Петра уже совсем иначе. В «Истории Петра I» этот процесс развенчивания прежнего кумира продолжается: ни о какой идеализации образа царя, которой отличались многие из использованных в работе источников, не идет и речи. То и дело попадается, например, такое: «с похмелья, видно», «радуется исподтишка», «корыстолюбивая душа», «хвастается своею жестокостию». Многие указы Пушкин называет тиранскими и жестокими, а на одной из последних страниц Петр и вовсе именуется разрушителем. Кое над чем Пушкин откровенно потешается (например, над «указом о вытье»). Приводятся и образчики солдафонского юмора Петра: «В случае несогласия он обещал вылечить город через пургацию, для чего уж и привезены сюда и пилюли».

Само собой разумеется, что невозможно читать «Историю Петра I», не сравнивая ее невольно с куда более известным романом А. Н. Толстого «Петр Первый». Рядом с критическим пушкинским исследованием становится отчетливо видна лакировка образа Петра, предпринятая Толстым: у него царь – в первую очередь мудрый государственный муж, который если и поступает жестоко, то разве что вынужденно, а если и выпьет порой лишнего, то только по достойному поводу и быстро протрезвеет. Впрочем, очень похоже, что Толстой кое-что позаимствовал из пушкинского наброска (точнее, из тех его частей, что были опубликованы ко времени его работы над романом) если не в части образа Петра, то в части мелких фактов. Два характерных примера: выражение «смотреть зверообразно» и шут Петра по прозвищу Педрилло (у Толстого превратившийся в Педрилу, домашнего дьякона Меньшикова). Откуда бы еще Толстому взять такие перлы? Да, он наверняка работал с теми же источниками, что и Пушкин, но очень маловероятно, что среди тысяч архивных документов оба они отыскали и обратили внимание на одни и те же мелочи.

Если внимательно читать пушкинский текст, то можно заметить, что многое осталось в нем без должного внимания, а то и вовсе не затронутым. Это, например, печальная история царевича Алексея: Пушкин обращается к ней только уже в самом конце, описывая следствие и суд, а как так вышло, что наследник престола обернулся противником собственному отцу, не пишет вообще. Ничего нет о знакомстве Петра с Екатериной, да и чаще всего она просто упоминается время от времени как нечто неодушевленное: «привезена туда-то», «оставлена царем там-то» и т. п. Совсем ничего не написано о промышленном освоении Урала и севера России. Вообще говоря, ближе к концу пушкинские заметки сводятся исключительно к военным, политическим и дипломатическим темам – они, конечно, для тех лет наиболее важны, но читать последние главы с бесконечными перечислениями, кто с кем где встретился, о чем договорился и кто кому сдался, становится скучновато. Сам Петр из живого человека в этих главах все больше превращается в функцию. Уверен, впрочем, что однобокость заметок о последних годах правления Петра в собственно тексте монографии была бы компенсирована всем тем, чего им не хватает. И чертовски жаль, что Пушкину так и не удалось закончить свой труд.

Так как перед нами не законченное произведение и даже не его черновик, а всего лишь конспект, набросок, то оценить его однозначно вряд ли возможно. Кто знает, что из этого наброска получилось бы в конечном итоге: историк возобладал бы над писателем или писатель – над историком? Некоторые, между прочим, желали успеха именно историку: когда стало известно, что Пушкин занимается историческими изысканиями, высказывались, что, мол, наконец-то человек вместо писания стихов взялся за полезное дело. Так что поневоле закрадывается в голову крамольная мысль: вполне возможно, что, приобретя в лице Пушкина великого поэта, мы тем самым потеряли не менее великого историка – и еще неизвестно, в какой из этих двух ипостасей он оказался бы лучше…

Единственная известная нам богохульно-эротическая поэма лучшего российского поэта.

Без богоборчества, но со своей интерпретацией событий как Ветхого, так и Нового Заветов.

Хулиганская, насквозь пронизанная молодым безудержным вожделением, вещь. Неважно кто и с кем! Пусть это будут дьявол, архангел или бог! Марии, совращённой бесом, всё равно.

Пушкина, кстати, чуть не приговорили за эту вещь. Почитайте вики, очень любопытно!

Удивительно, что такая деконструкция до сих пор проходила мимо меня!

9(ОТЛИЧНО)

Озорная вещь великого поэта, сотворенная по молодости духа (и тела). Идея этой поэмы вполне в стиле народных сказок — анекдотцев, которые отнюдь и вовсе не ограничивались темами «выше пояса». Несмотря на интимный и иронический характер произведения, а также многочисленные попытки приписать молодому Пушкину всякие — разные политические подкладки, текст вполне житейского образа, причем без использования неподцензурных словес. Автор активно применяет словесную эквилибристику, чтобы только намеками показать читателю, о чём идёт речь, причем похоже явно гордится своим умением.

В общем, не «Лука Мудищев», «ай да Пушкин», конечно можно воскликнуть, но по-честному — особо не за что.

Когда-то, много лет назад, писала я в сочинении «Мой Пушкин» — «И в тяжелую минуту Пушкин, как добрый друг, скажет мне: «День веселья, верь, настанет»». Прошли десятилетия, за эту строчку я благодарна Пушкину до сих пор. А вот строчка «Что пройдет, то будет мило» мне теперь кажется самой неправильной строчкой у Пушкина. Не простила я обид и унижений и себе очень многое простить никак не могу. А, может быть, дело во мне, может, это я человек застревающий...

В этом стихотворении многие сополники (это по аналогии со словами: сограждане, соратники, собутыльники, сопельменники и т. п.) увидят половину собственной биографии. Половину, как минимум. Привести его целиком труда не составит, а читателям обоего пола не надо будет тратить время на вытаскивание с полки девятого (в нём алфавитный список) тома собрания сочинений. Вот это стихотворение:

Каков я прежде был, таков и ныне я:

Беспечный, влюбчивый. Вы знаете, друзья,

Могу ль на красоту взирать без умиленья,

Без робкой нежности и тайного волненья.

Уж мало ли любовь играла в жизни мной?

Уж мало ль бился я, как ястреб молодой,

В обманчивых сетях, раскинутых Кипридой:

А не исправленный стократною обидой,

Я новым идолам несу мои мольбы ...

Хотя уже не жду подарка от судьбы.

Конечно же отклик в душе и в памяти каждый почувствует, как почувствовал ваш покорный слуга.*

Стихотворение приведено мной с небольшим подвохом. Интересно, многие ли поймут, в чём он, до завершения длительного процесса лазания по полкам, вытирания с книги пыли и бесполезных поисков нужной страницы. Бесполезных потому, что вы не сразу поймёте, что второпях достали не тот том. Поэтому лазать и вытирать не нужно. Стихотворение без подвоха мгновенно выдаст интернет.

*) У Пушкина подобных, находящих весьма предметный отклик в душах, стихотворений довольно много. Прочтите, например, «Дорожные жалобы» или «Друзьям» (Нет, я не льстец ...).

Одно из лучших произведений школьной программы. Не нужно продираться через тонну текста, всё ёмко и динамично. И не сказать, что произведение писалось в век тягучей литературы. Характеры великолепно прописаны, героям веришь. К прочтению обязательно для всех людей, которые хотя познакомиться с классикой, и не знают, с какой стороны подступиться

Люблю этот отрывок, гениально и метко сказано.

_____________________________________________________

Кого ж любить? Кому же верить?

Кто не изменит нам один?

Кто все дела, все речи мерит

Услужливо на наш аршин?

Кто клеветы про нас не сеет?

Кто нас заботливо лелеет?

Кому порок наш не беда?

Кто не наскучит никогда?

Призрака суетный искатель,

Трудов напрасно не губя,

ЛЮБИТЕ САМОГО СЕБЯ,

Достопочтенный мой читатель!

Предмет достойный: ничего

Любезней, верно, нет его

Мало кто замечает, но эта сказка, в отличие от большинства пушкинских произведение, написанных с довольно простой рифмовкой, сочинена совсем без рифмы. Не верите, откройте и почитайте. То есть это просто проза, а всем видятся чудесные рифмованные стихи — вот что значит Гений.

Предположительно это обработанный (не забываем про царскую и духовную цензуру) перевод герметического апокрифа валентинианцев второго-третьего века. Сказка написана в одно время с Фаустом, а вы понимаете, просто так совпадений не бывает: возможно копии апокрифа одновременно вращались в тайных обществах разных стран. В книгах и сюжеты совпадают: в обоих сочинениях перед героями предстаёт Мефистофель (там Пудель, здесь — Золотая Рыбка) и исполняет желания. У старухи они сначала неизменно приземлённые — корыто, новый дом, титулы... Но прошло время и она возгордилась, и сама захотела стать Предвечным Правителем, а этого Мефистофель даже для себя не смог устроить... Как гром слетела божья кара... и старуха опять вернулась в своё первобытное состояние к разбитому корыту.

Интересна роль Старика, какую Услугу он оказал и Кому, что сам Отец Лжи ему покорился и исполняет желания (!) его Второй половины? И почему он сам не имеет желаний? Дух бесплотный, неохочий? А Старуха — его материальная оболочка? Очень жаль, что до нашего времени не дошло истинное начало сказки, затерялось в веках...

Как и многие другие, я не оценил «Евгения Онегина» во время учёбы в школе. Честно признаюсь, никогда не понимал, почему Онегин «лишний человек». И вообще очень раздражает догматическое преподавание литературы в школе, что вызывает в учениках только отвращение и отбивает всякое желание когда-то позже, в зрелом возрасте, ещё раз ознакомиться (но уже по-настоящему) с культовыми произведениями классической литературы. Несомненно, чтобы понять «Евгения Онегина» надо обладать жизненным опытом.

«По-настоящему» (то есть уже вникнувши и оценивши поэму) прочитал «Онегина» только на третьем курсе. До этого читал разок, но вскользь да и то больше наслаждаясь приятным стилем автора.

Читать поэму ради сюжета бессмысленно — очень разочаруетесь! Читать надо ради языка, деталей и персонажей. Очень занимательно разбирать психотипы Онегина, Ленского, Татьяны и прочих. Я читал поэму 5 или 6 раз и каждый раз предо мной они предстают в новом свете. Я до сих не пор смогу ответить, является ли Онегин положительным или отрицательным персонажем. Он — сложная личность, как и мы всё, совершающая хорошие и плохие поступки. В этом его правдивость.

Не перестаю удивляться, как цензура в то время вообще допустила «Евгения Онегина» к печати! Это при всём вольнодумстве Пушкина и том, что он в свою поэму зашифровал всякие откровенно «неприличные» вещи

По моему скромному мнению, поэма Пушкина ничуть не потеряла актуальности, кто бы что не говорил. Конечно, многое изменилось с тех времен. Но «Онегиных» можно и сегодня наблюдать в достаточном количестве, которые потерялись и не знают чем заняться.

Жемчужина русской литературы!

P.S. Очень люблю слушать прочтение «Евгения Онегина» Сергеем Юрским (сохранились записи 1-ой и 2-ой главы 60-ых годов в его исполнении). Он читает чудесно! Может быть, перед первым прочтением следует сначала прослушать именно это и только потом браться читать поэму.

P.S.S. Для любителей поэмы есть классный комментарий Юрия Лотмана, в котором разобрана практически каждая существенная деталь. Очень было занимательно читать про дворянскую жизнь ранней николаевской эпохи.

Это стихотворение Пушкина мне знакомо с детства, наряду с известными пушкинскими сказками. Помню книжку издательства «Малыш» с прекрасными иллюстрациями Вениамина Лосина, помню с каким интересом я перелистывал страницы и рано научившись читать, почти выучил певучие строки. Недаром стихотворение названо автором песнью, ведь текст в восприятии звучит настоящей балладой,эпиком, а вернее сказать старорусской былиной с гусельным аккомпанементом. Видимо поэтому произведение обладает таким сильным эмоциональным эффектом как для ребенка, так и для взрослого человека. И коль речь пошла о чувственном восприятии, то его усиливают уже упомянутые замечательные иллюстрации указанного издания, великолепные в исполнении и с тонкой детализацией.

Что касается самого текста, то он для меня пронизан атмосферой тайны и мистики, следа чего-то важного и давно уже практически утерянного. То было время стыка двух великих религий в истории нашего народа: ведической и христианской. Собственно ведическое восприятие мира это не только религия, это культурный пласт, включающий в себя цельную систему знаний со своей философией, космогонией и вытекающими отсюда сверхъестественными способностями. Таков был кудесник, покорный Перуну старик, для которого людские судьбы лежали на раскрытой ладони. Пушкин называет волхва любимцем богов, таким людям верили, поверил старцу и Олег, тем не менее пытаясь обмануть предначертанное. Эта тема фатальности, неумолимости судьбы буквально сквозит во всем стихотворении. И предсказанное не всегда следует воспринимать буквально, завеса будущего зыбка в деталях, но неизбежна в свершении, лишь причудливо укрываясь в переплетении причин и следствий. Этот посыл и определяет канву произведения, которую в замечательной стихотворной форме преподнес нам великий поэт.

А развязка по театральному эффектна и показывает наличие того самого великого и бесконечного, против которого бессилен даже самый могучий витязь. Эти неясные ощущения я как-то по особенному чувствовал в детстве, с годами они конечно-же притупились уступив место рациональному знанию. Но данное стихотворение я очень ценю и поныне за его красоту, внутренний смысл, особую наполненность и интересное содержание. Я считаю, что старик кудесник по настоящему счастлив, ведь он мог видеть вечность, а Олег, как и все мы, остался заложником времени и вложенной в него неотвратимости.