Я искуплю свое Прошлое Настоящим и Будущим!

Вообще к этому литературному произведению я подбирался довольно долго и совсем не читательско-книжными путями. Дело было так: лет 8-10 назад отчасти случайно включил телевизор и вдруг наткнулся на довольно необычный и весьма красочный мультик, местами страшноватый, местами поучительный, но в любом случае (а точнее в обоих случая) интересный и притягивающий. Выразительный киномульт я досмотрел, так и не узнав названия оригинала, и благополучно подзабыл о его существовании и первооснове.

Но вот вдруг наткнулся на эту книгу в одной из книгочейских игр-забав и немедля сам себе заказал. А прочитав (что там читать-то, всего-ничего, полторы сотни страничек) тут же наново и пересмотрел тот самый полнометражный мульткинофильм.

Что-то комментировать по сабжу мне кажется совершенно излишним, потому что история насколько известная и растиражированная, настолько же и внятная и понятная: старая, но не трескучая истина гласит — делай добро и бросай его в воду. И потому просто поделюсь советом: если вдруг захотите посмотреть тот самый фильм 2009 года («Рождественская история», в роли Скруджа Джим Керри, озвучивает Александр Филиппенко), то всё-таки не поленитесь и сначала прочтите литературную основу — времени много не отнимет, а фильм станет намного понятнее.

Прав был Лонгфелло, говоря, что «Эдвин Друд» : «Без сомнения, одна из лучших его книг, если не самая лучшая».

Прав и Дмитрий Быков, сказавший, что этот роман «совместное творение Диккенса и Бога».

Бесконечно любимый мною писатель — великий Неподражамый, и бесконечно любимая книга «Тайна Эдвина Друда» (самое любимое литературное произведение), которая всякий раз, при прочтении, заставляет обливаться сердце кровью. Не просто потому, что роман лебединая песня Чарльза Диккенса, которую он создавал до самых последних минут своей жизни, но и потому, что нам никогда не суждено узнать, какую феерическую развязку приготовил нам Великий. Мы, читатели, никогда не узнаем, жив ли Эдвин Друд, что на самом деле произошло в тот день, когда разыгралась страшная буря — предвестник трагедии (?); кто такой Дик Дэчери?; старуха, курящая опиум; для чего в романе понадобились близнецы Ландлесс (хотя мысли на этот счет и имеются, но додумывать, что могло быть и как, нельзя, лучше Диккенса этого бы никто не объяснил); почему автор ввел в сюжет моряка Тартара; что из себя, на самом деле, представляет Джон Джаспер; для чего булавка для галстука и часы Эдвина и время, указанное на них...

Сколько не перечитывай роман, не размышляй, не изучай возможные версии разгадки настоящей литературной тайны всех времен и народов, поймешь: все не то, и грусть от того еще сильнее.

Диккенс не мог обмануть ни себя — убежденный, что построил крепкий сюжет, развитие которого невозможно предугадать, ни верного читателя.

Великое произведение великого автора.

Критики, не верившие в его способность создать атмосферу непроницаемой тайны, посрамлены.

Браво, сэр Чарльз, браво и спасибо за тайну!

P.S. Насчет разгадок тайны...

Ключи к роману Уолтерса не поддаются никакой критике, хотя, признаюсь, после первого прочтения романа — тогда не очень вдумчивого, меня они впечатлили. А потом я понял, насколько все сыро в его доводах...

Неплохая статья у Екатерины Цимбаевой, есть интересные предположения.

Однако, Диккенс (тут уж Уолтерс прав) так сильно завязал узлы сюжета, что все «предположения можно как принять, так тут же и опровергнуть». Что собственно и доказывается на примере последних 149 лет (в следующем году — юбилей великой литературной тайны) безуспешных попыток ответить на вопрос: «А что же все-таки произошло в Рождественскую ночь?».

Не хочется верить в то, что Джаспер виновен...

Кто теперь скажет наверняка: мог ли Диккенс, подобно Агате Кристи, на добрых шестьдесят лет раньше, улики, собранные в отношении одного лица — Джаспера в данном случае (хотя тут тоже все гадательно), обратить в финале против другого человека. Это было бы самой ударной концовкой для романа, написанного в жанре, по сути, только набирающего обороты, детектива («Лунный камень» Коллинза бы поблек сразу).

А версия о раздвоении личности — а-ля Джекилл и Хайд, хотя и интересная, но выглядит необычно даже для Диккенса. Но мистическая составляющая романа, конечно же, очевидна.

Еще раз спасибо за тайну, Неподражаемый!

Либо Диккенс таки не мой писатель, либо в этом моем впечатлении повинен больше переводчик. Я почему-то склоняюсь, что оба варианта в целом дополняют друг-друга: и Диккенс на меня производит тяжёлое, изнуряющее впечатление и переводчик здесь усугублял это ощущение как мог. Всё серо тяжело и тягуче, беспросветно. Вроде бы счастливая семья, он и она, и ребёнок, но на услужении у них сирота, которая теперь не узнает материнской ласки, зато вынуждена глядеть чужого ребёнка вместо игр со сверстниками. Да, они пожалели бедную сиротку, которой так было бы хуже, но на самом деле они заимели няньку которая работает за еду и постоянно неуклюже калечит их ребёнка. Автор об этом рассказывал с умиротворением и теплотой, но мы то знаем каково будет девочке, если она постоянно будет ронять ребёнка, а он будет плакать, а мама всё это будет видеть и слышать и зла конечно ни на ком сгонять не будет...

Герои живут в счастливом браке с большой разницей в возрасте. Супруг смотрел за невестой, как она играла ещё в детские игры и ждал пока она подрастёт, чтобы взять её себе в жёны, свою Крошку, как он её называет. Теперь они счастливы, но лишь на горизонте замаячил вероятный юноша из её молодости — на идиллию находит тёмная туча. Тем не менее у них по сюжету всё таки идиллия, а вот торговцу игрушками Тэклтону в возможности такого счастья сразу отказывают, даже попробовать не дают, потому как всё таки разница в возрасте. Да, странно это всё, Тэклтон хоть и описывается грубым и чёрствым, всё же по сюжету показывается не таким и плохим человеком.

Эта семья приглядывает немного ещё и за Бэртой, слепой дочерью Калеба, старого мастера игрушек, который всю жизнь тяжело проработал на Тэклтона. И тут на читателя накатывает новая порция тоски и жалости. По тексту сытая жизнь и состояние Тэклтона во многом обязано мастеру Калебу, но последний влачит жалкое существование. Почему?? Калеб имел семью, дочь и сына, жены не стало, дочь ослепла и теперь помогает ему с игрушками вслепую, сын пропал где-то в дебрях Америки. Мастер пользуется слепотой дочери и, щадя её, рассказывает ей сказки о том как они хорошо живут, об их опрятном доме, о своём новом пальто и т.д., тогда как их жалкая лачуга вот-вот развалится, а он мёрзнет в мешковине.

Но повесть на самом деле то не об этом! Повесть, как оказывается ближе к концу, является то на самом деле дешёвой мелодрамой. Нет, нет, Берта не прозрела, ах если бы она прозрела, то это была бы просто рождественская сказка, а так всего лишь старый не сможет жениться на молодой, потому как является молодой, который был сначала старый и с бородой.. а подозрения супруга Крошки оказываются беспочвенны, хоть он и был твёрдо в них уверен, так как видел как его Крошка целует в губы другого, а... Ах, ах, ах какие страсти — это дешёвая мелодрама.. ну может, если бы переводчик всё это как-то профессионально скрасил, но увы...

А причём здесь Сверчок? Сверчок домашнего очага, спросите вы — а не причём, свободно можно было бы обойтись и без него. Вот как-то так.

У меня такое ощущение, что Диккенс малость «не мой» писатель. Хоть я не так много у него и читал, но с каждым следующим произведением всё больше тяготит его мрачный тяжёлый стиль. Вот и в этом рассказе почти до самой концовки царит унылая безысходность. И да, вроде всё правда, но как же всё плохо и тяжело. Ну неужели действительно нет в этой жизни ничего хорошего, ничего святого? И в этом не разубеждает даже концовка, которая вроде бы и должна показывать альтернативу. В том же Оливере Твисте, после всех злоключений, описанных автором, в хорошую концовку верится тоже с большим трудом.

С другой стороны, читал в переводе Мокровольского (хоть это здесь мало кому будет актуально), и этот перевод вроде бы современный, но товарищ, такое впечатление, делал всё, чтоб ещё больше усилить угнетающий эффект автора и утяжелить чтение, вставляя анахронизмы и просто какие-то свои придуманные слова и обороты. Возможно в другом переводе моё впечатление от книги было бы приятней, а переводчика я бы уволил и к переводам не подпускал, дабы не портил и не диверсил.

Но честно, у меня и от прославленного Оливера Твиста остались похожие мрачные впечатления. И я рад что в современном обществе не так безотрадно как описано на страницах произведений автора — хоть бедность и роскошь никуда не делись, но будучи здоровым, думаю (надеюсь), уже голодать не придётся, если работать, а не тунеядствовать. Хотя, возможно, и во времена автора всё было не столь ужасно и беспросветно.

Скучновато. Но была интересная тема в этом рассказе — мерзкие люди становятся мерзкими или ими рождаются? Но увы, незадача — я заскучал за текстом, задумался о своем и ответ пропустил, а может его и не было.

И кульминация этой небольшой повести «Остролист».

Читала в издании с иллюстрациями Брока. Отлично легло на повествование.

И ожидаемый, но приятный финал.

Здесь же повесть идет об инфантильной наивности. Мило. Забавно.

Трогательно. И можно проследить, что общение с другими людьми пошло на пользу герою.

Эдакая ода одиночеству и самокопанию.

Сюжет набросан точными, расплывчатыми мазками. Вся эта вереница бесконечных гостиниц, отелей и прочего довольно интересно показывают, что жизнь героя похожа на бесконечное странствие по самым разным местам и не смотря на ужасные условия он снова и снова пускается в путь.

Сюжет строится так, что всегда завершается счётом по самым разным причинам и гостить это человек привык долго и впрок.

Взрослое знакомство с Диккенсом состоялось удачно. Идеально читается в одинокий Новый год.

Боже, боже, боже... Ничто не ново под луной. Сто шестьдесят лет тому — и все те же проблемы, ничего нового, прости, Господи. Пикантность ситуации ещё и в том, что последовательность чтения — в его чисто хронологической ипостаси — оказалась такова: «История Российского государства» Акунина (все шесть томов подряд), «Улитка на склоне» Стругацких (перечитал особо любимые места в очередной раз), «Принц Бык» Диккенса. Прямо-таки СЮР, с вариациями на тему «хоть кол на голове теши».

Бюрократия — вечна, неизбывна, бессмертна и всесильна, аки Демон. И сделать с этим ничего нельзя. Увы. Это не я сказал. Это в книгах — на протяжении последних почти двух сотен лет, в разных концах света изданных — утверждается, вне зависимости от моего скромного мнения на сию тему.

А особую пикантность ситуации придаёт тот факт, что в последнем случае — «плач раздаётся» из мест, что традиционно ставились «в пример» по части эффективности и сравнительно высокой оперативности управления. Какова ирония, братья и сестры. Вот — что значит «читать первоисточники»

Надежды юношей питают…

Честно говоря, был какой-то неосознанный и потому трудноформулируемый страх перед чтением этой книги. То ли опасался вязкой томительной скучности, то ли затянутости и нудноватости, то ли проблем с выразительностью языка, то ли ещё чего-то. Однако книга сумела войти в доверие буквально сразу, т. е. уже к концу второй главы. А если кому-то (чему-то) доверяешь, то ведь это уже совсем другое дело, верно?

Стиль, в котором Диккенс сотворил этот роман, я бы охарактеризовал как сентиментально-романтический реализм. Потому что сентиментальности, а порой и просто откровенных сантиментов в романе преизрядно. Сложно найти персонаж, который был бы напрочь лишен этой черты темперамента, и даже те герои, кто почти всё время своего пребывания на страницах книги отличались бездушием и чёрствостью, даже они к финалу стали агентами-перевёртышами и вывернулись наизнанку — мисс Хэвишем, Эстелла, миссис Джо Гарджери...

Ну, а где сентиментальность, там жди и романтику. Конечно, это не романтика «дальних странствий» и «белого безмолвия», это правильнее назвать романтизмом. И наш рассказчик и одновременно главный герой Пип (наконец-то мы добрались до его имени) чрезвычайно романтическая натура, и его благодетель-каторжанин Абель Мэгвич, как бы странно это не выглядело, не лишён романтического духа, и богатенькая затворница мисс Хэвишем, и другие персонажи романа тоже. Правда, вкупе с ними в романе есть и носители практической составляющей жизни — адвокат Джеггерс и его помощник Уэммик, да и друг Пипа Герберт в конце-концов оказался вполне реалистично воспринимающим жизнь человеком (хотя поначалу он тоже долгое время «присматривался» к делу, не делая попыток этим делом заниматься), однако и они то и дело обнаруживают в своих поступках этот самый романтизм.

Но в реалистичности основной темы романа и всего внешнего антуража сомневаться тоже не приходится, потому что как ни крути, но Диккенс описывает нам совсем реальный мир того времени, со всеми его нюансами и особенностями, отличительными чертами и свойствами, с веяниями времени и с системой ценностей разных слоёв английского общества. Правда делает это автор отчасти опосредованно, включая приметы времени в сюжетную линию в виде вкраплений — описаний, упоминаний в диалогах, просто рассказывая читателю о тех или иных нравах, — выводя из всего этого тенденции и генеральные линии. Да и психологически роман весьма достоверен — с учётом поправок на саму эпоху.

Конечно эта книга стопроцентно моралистична и поучительна. При этом мораль каждой описываемой в романе ситуации и поведение практически каждого персонажа настолько откровенно назидательны, что совсем не требуют глубоких осмыслений или догадок-открытий — всё на поверхности, всё в словах самих персонажей или в авторском тексте.

Однако эта назидательность, поучительность и моралистичность вовсе не делают книгу утомительной или зевотно-скучной. Конечно, добрую половину книги события раскручиваются медленно и неспешно, однако постепенно острота сюжета нарастает и роман приобретает черты уже приключенческого — совсем немного, но тем не менее…

А более всего запомнились авторские слова в романе, где Диккенс с явной усмешкой говорит о высокомерии английского общества в отношении всего остального человечества — ну как тут не вытянешь ниточку сопоставления с нынешними временами…

Этот роман, о столь достойном муже и его окружении(состоящем из граждан не менее замечательных), такой разный что я подобных трудов до него не встречал.

Он именно что разный, как по жанрам, так и по темам. Обобщенно это конечно же реализм.

Но начинавшиеся как сборник юморесок к иллюстрациям мистера Сеймура, записки выросли в нечто большее, а именно в энциклопедию англицких нравов XIX века(согласно аннотации)).

Помимо этого на протяжение всего романа имеются лирические отступления, истории, в истории так сказать. Вот уж где Диккенс дал волю фантазии; совершенно разнообразные зарисовки(хотя по сути самостоятельные произведения), как по объему так и по характеру, от историйки с призраками до сурового реалистичного этюда, от притчи до рассказа за кружечкой пивка, об удачливом дядюшке.

Для меня во истину беспрецедентный роман, как по структуре, так и по свойствам!

Вместе с романом рос и мистер Пиквик, в моих глазах уж точно. В начале он мне казался просто забавным джентльменом, философом(как он сам думал), не дураком выпить, но не более того. Признаться особой симпатией я к нему не пылал, но чем увеличивалось количество прочитанных страниц, тем шире и глубже раскрывался наш герой. К концу оказавшись Человеком, который придерживается и отстаивает лучшие гуманистические идеи.

И если уж я обмолвился о главном герое то необходимо замолвить словцо и о преданном слуге сего джентльмена. Ох, Сэмми, Сэмми — замечательный малый, а его перлы, что-то, просто, потрясающее(просто разбирай на цитаты). Так вот в свою очередь Вэллер старший и Уэллер младший своей сюжетной линией(одной из главных, и самых важных) говорят о важности уметь гнуть свою линию, и необходимости ставить завравшихся тунеядцев на место, дабы оные не паразитировали на теле человества.

Сказав о жанрах грех не обмолвится о реализме, ибо его пик, наибольшая мощь была показана во время изображения долговой тюрьмы, и её обитателей(вот уж где Чарльз, не по наслышке, знал о чем писал!) Некоторые сцены в этой декорации очень, очень сильны, прямо пробирают.

Опять же через призму тюрьмы(и выборов так же) Диккенс прекрасно передал всю грязь системы и человеков её поддерживающих. И в принципе не важно что там Англия двух вековой давности, в этом отношении ни время, ни расстояние абсолютно ничего не меняют, к сожалению.

Юмор присутствует во всей красе и выразительности, тончайший сарказм, неподражаемая ирония. В принципе чего ещё можно ожидать от произведения которое задумывалось, как чисто юмористическое?!

Хороший образчик не столько английской, сколько мировой литературы. Единственно концовка несколько сумбурна, как будто Диккенс старался уложить всё в одну главу.

Возможно полтора века назад этот рассказ и производил впечатление, но сегодня просто жалко потраченного на него времени. Для современного читателя он, к сожалению, уж очень прост и прозрачен чуть ли не с первой страницы. Ну, а наивная вера в то, что преступник под обвиняющим взглядом другого человека способен вдруг сознаться и раскаяться исчезла у человечества так давно, что об этом никто и не помнит :). Ничего же другого, кроме наивной мистики и такого же наивного раскаяния преступника, в этой вещице больше и нет. Естественно, что и читать её сегодня просто неинтересно.

Сначала я недоумевал по поводу первой части названия. Какие же это приключения? Это самые настоящие злоключения! Потом я недоумевал по поводу второй части названия. Оливер Твист лишь в первой половине книге выступает главным героем. Далее его участие в романе опосредовано, а на первый план выходят совершенно другие персонажи. Но название — дело автора и роли в моей оценке произведения оно не играет.

Честно говоря, был наслышан о Диккенсе исключительно в положительных тонах: один из лучших английских авторов, один из лучших писателей ХІХ века и так далее. На деле первое знакомство с ним (а «Приключения Оливера Твиста» были первым моим произведением автора) вышло противоречивым. С одной стороны, стоит отдать должное Диккенсу за подробное описание дна лондонского общества, отдельных черт характера представителей разных социальных групп и профессий и за некоторые философские размышления. С другой стороны, роман оказался если не откровенно скучным, то явно тяжеловесным. Возможно, это проблема перевода (слышал, что восприятие Диккенса сильно зависит от переводческого подхода). Впрочем, и сам сюжет оказался раскрыт слишком уж гладко. Завязавшаяся ближе к середине интрига так по-настоящему в кульминацию не переросла, а разрешилась счастливым и весьма приторным концом. Ничего не имею против хэппи-эндов, но когда положительный исход становится очевиден после трёх четвертей романа — это убивает интерес к чтению.

Самый лучший момент романа — сцена встречи и прощания Оливера с несчастным маленьким Диком. Пронзительная, яркая, драматическая. После неё всё остальное оказалось блеклым и невыразительным. Именно она прибавила один бал к моей оценке произведения.

Бывают такие книги, у которых самое лучшее — корешок и обложка.

Знаете, в своем литературном вкусе у меня выделен специальная полка для классики. Там стоят не так много мировых шедевров, но это не значит, что все прочитала. Диккенс занимает приличный объем в книжном варианте, электронные же книги скачала все, но вот теперь думаю — «А стоило ли спешить приобретать?».

Диккенс сложный автор. Мне с большим трудом удается сфокусироваться на тексте, спасибо если не усну, ведь по большей части его творчество вызывает сонливость. И, вот ведь позор, прочитала, худо-бедно, максимум три книги. Главная беда в том, что я никак не могу проникнуться временем и персонажи не нравятся. Также, как кто-то уже заметил, простите не помню кто именно, ведь прочитала столько рецензий, «Приключения Оливера Твиста» — это любой роман Диккенса, лишь слегка видоизменен.

Сюжет предсказуем — этот сценарий повторяется во всех его книгах. Сначала все плохо — потом хорошо. Где изюминка? Где неожиданный поворот событий?

Читать невозможно, но я попробовала слушать и... Заснула. Он прекрасный автор для тех, у кого бессонница. Наверно мне никогда не суждено понять всю прелесть и тонкость автора и то, почему его творчество, так привлекает миллионы читателей со всего мира. Я же пока отложу до лучших времен его книги и буду ждать, когда что-то внутри «загорится».

Что может получится у автора викторианских романов, если он захочет вплести исторические события другой страны в свой роман? Ничего плохого, если мы говорим об авторе уровня Диккенса, который уже написал потрясающего «Барнеби Раджа», романа о бунте и людях. Нечего хорошего, если автор сам не поймет что именно он хочет рассказать в своем романе.

Вот так и получилось. С одной стороны — половина романа вышла типично Диккенсовской. Там есть истории о людях с трудной судьбой и хорошим концом. Причем вне зависимости от того, насколько эти персонажи главные. Несчастный Сидни Картон, смелый Чарльз Дарней, честный мистер Лорри, бедный доктор Маннет — эти персонажи живые, за ними интересно наблюдать. Им сопереживаешь, это же успех!

С другой стороны — Диккенс рассказывает о событиях Французской революции. Он не обеляет ни одну из сторон, везде есть негодяи и запутавшиеся люди. Эти моменты живо выписаны, они страшные и достоверные. Хорошо же!

А в итоге получается так. Роман выглядит сырым. Или недописанным. Будто Диккенс до конца не понимал — книга о Революции или о людях в сложной ситуации? Или все он понимал, но почему-то выкинул минимум треть. Начало и конец — хорошие, Диккенсовские. А середина — слишком резкая. Парой строк описывают мотивы Дарнея, одной главой описывают начало Революции. Есть персонажи, которые внезапно появляются в конце — кто это? А, точно — он был в первых главах. Личность Джерри тоже описана всего парой штрихов и на скорую руку. Он-то хороший, но когда в конце Диккенс решает поговорить о нем это не вызывает ничего кроме недоумения. Тема сложная, почему нельзя было уделить ему больше времени? Зачем нужен был компаньон Сидни Картона? Он мелькает пару раз на периферии и все. Его линия — не выстрелившее ружье.

Не могу сказать что роман плохой. Он будто не дописанный. Но если есть выбор между «Городами» и «Барнеби Раджем» то однозначно лучше выбрать последнего. Написанный десятком лет ранее «Барнеби Радж» целостен. У него нет провисающих моментов. У него нет «лишних» персонажей. Он — прекрасен. А «Города» выглядят как попытка повторить успех и не повториться.

При всем уважении.

Рассказанная нам в трёх песнях история носит слегка сказочный, чуть идеалистический и впрямь немного рождественский характер. Недаром в качестве одного из действующих персонажей автор выводит нам сверчка, живущего за печкой и вечерами поющего свои песенки. И оттого, что этот рассказ нам как бы рассказан не без помощи этого персонажа, вся история приобретает чуть зыбкий и немного нереальный оттенок — то ли всё это было на самом деле, но может быть и так, что сверчок всё это просто придумал и попросту навеял нам сон о происшедшем...

Но что же произошло? На самом деле вроде бы ничего особенного. Довольно простое и обыкновенное дело. Когда жених намного старше своей невесты. И когда муж намного старше своей молоденькой жены. И когда денег у героев, но правильнее будет назвать их героинями, не так уж и много для независимой жизни. Когда нужда буквально стучится в некоторые дома, а в другие ей и стучаться не надо, потому что она здесь и живёт.

Но ведь история-то рождественская. И значит непременно должно произойти какое-то рождественское чудо...

Сфинксова загадка от Диккенса

Наверное, «Тайна Эдвина Друда» — это лучший роман Диккенса, ведь в нем есть тайны, полог над которыми до сих пор не удалось приподнять. Да, роман не завершен, существует лишь половина запланированного автором текста, тем не менее, он существенно отличается от прочих произведений Чарльза Диккенса, ведь это настоящий детектив, и сегодня остающийся интереснейшей неразгаданной литературной загадкой.

Роман захватывающий, красочный, развитие сюжета непредсказуемо, а уж персонажи как хороши — каждый герой объемный, горящий, многогранный, прекрасно выписанный. Повествование медленное, тягучее, но читается произведение легко, ведь каждая фраза в нем на своем месте, нет ничего лишнего, да и вкраплений тонкого юмора предостаточно, благодаря которым можно немного расслабиться, даже когда атмосфера в романе максимально накаляется.

З.Ы. Дополнительно прочитала «Ключи к роману Диккенса «Тайна Эдвина Друда» Дж. Каминга Уолтерса, предлагающие не только анализ самого недописанного романа, но и несколько вариантов дальнейшего развития сюжета и попытку раскрыть все три тайны произведения. Осталась разочарована, все-таки, если ты не Диккенс, а всего лишь Уолтерс, то лучше не пытаться писать продолжение романа мастера, так как все твои творческие потуги превращаются в надевание хомута с хвоста.

Я, конечно, не буду критиковать автора, чтобы не уподобляться, как тут ниже писали, Моське, которая лает на слона. Но и восторгаться его произведением, я тоже не хочу. Я буду описывать степень своего удовольствия от его данного произведения, а этот роман автора про Оливера Твиста один из самых (если не самый) знаменитый роман автора. Моя дочь недавно проходила его по школьной программе мировой литературы, в моей же юности он ко мне в руки не попал. Дочь его преодолела тежело, хотя читать любит; говорит — очень тяжёлый и мрачный; потом прочитал я, правда перевод и особенно качество издания, несмотря на красочное, качественное оформление, вызвал у меня подозрения в его добротности, возможно другой переводчик пошёл бы лучше.

Да, роман тяжёлый и мрачный, чёрно-белый, а ещё много пафоса. Ирония автора мне понравилась, но она им употребляется отрывками, не равномерно. Первая половина романа — ни одного доброго лица, все гипертрофированно злобные, дети мрут от голода, а если просят покушать — их садят в холодную. Женщина на ферме проедает детские деньги, когда её подопечные пухнут от голода. Трубочист замордовал уже нескольких детей, которых брал из приюта к себе в подмастерья. Не сильно лучше Оливеру приходится и у гробовщика, там к нему чуть армию уже не собрались вызывать на усмирение, когда он робко попробовал себя защитить. Не лучше к нему относятся и люди его круга — девушка и парень тоже находящиеся в услужении у гробовщика. Вот мне сложно поверить в такую тёмную злобность, тем более что со второй половины романа Оливер почти участвует в совершении карманной кражи — и старый джентльмен относится к нему очень по доброму. Потом Оливер подневольно участвует в набеге на поместье — и хозяева тоже оказываются к нему добрейшими людьми. И вот уж, неожиданное совпадение, — и первый и второй случай оказывается, конечно, связанным с его происхождением.

Обращает на себя внимание и то, что среди простых, не знатных персонажей, простолюдинов — все напрочь плохи, один проблеск Нэнси — и та безнадёжно испорчена и должна погибнуть. Добро нам встретится исключительно среди знати, хотя и там множество паршивих овец, это и Монкс, с его мамашей и семьёй, и судьи, и попечительный совет. В концовке жестоко гибнет собачка и два висельника. Есть мотив, когда между влюблёнными, с очень добрыми, по книге, семьями, союз невозможен пока девушка не подтвердит своё знатное происхождение. Изнанка лондонских улиц, трущобы, грязь и подлость.

А ещё меня раздражал добрый господин, который всё время грозился съесть собственную голову...

Первое сравнение которое напрашивается — приключения ещё одного осиротевшего мальчугана — Гекльбери Фина. У Марка Твена, всё тоже было с изрядной долей мрака и людской жестокости, но выглядело намного реалистичнее и потому мне понравилось больше; может ещё дело и в месте действия: городские трущобы против американских просторов...

В общем, насколько много удовольствия я получил от чтения, настолько я и оцениваю произведение, все остальные заслуги автора, слава произведения мне далеко второстепенны, хотя объективности ради, если бы не два последних критерия, то возможно я бы поставил оценку и ещё на бал ниже...

Как много волшебного в этой книге! Воистину, это лучший роман Диккенса и один из лучших романов 19 века, века. в который культура и литература стали доступны для многих. Диккенс — гуманист и романтик, немного мрачный мистик, поэт и волшебник слова. Роман полон дивными образами, описаниями природы и города, времен года и стихий. Чудесны, музыкальны, красочны описания берегов моря, усеянных раковинами (вспоминается Ньютон в конце жизни), дорог, по которым странствует Дэвид в начале и конце книги, дождя и бури в городе и море, уютных комнат и милых безделушек, домика, в котором живет Джип. Яркими красками рисует автор почти всех героев романа. Одни из них остались до конца неясными. Это, конечно, Стирфорт, надменный и недобрый, но также способный на проявления дружбы, и мистер Дик, может быть, выбравший роль блаженного по своей воле. Очень ярок Урия Хип, особенно в его откровенных речах в сцене разоблачения, да и в конце книги, уже в тюрьме. Возможно, подлинный его антагонист не Дэвид, а мистер Дик, несущий добро и покой, и улыбку. Он особенно замечателен в словах о докторе Стронге: «Он так скромен, так скромен, он снисходит даже к бедному Дику, который слаб умом и ничего не знает. Я написал его имя на бумажке и по бечевке послал воздушному змею, когда тот был в небесах, среди жаворонков. Воздушный змей был так рад это получить, сэр, и небеса стали еще ярче!» В этих словах мы можем увидеть своеобразное воззвание и обращение к небесам, но на особом языке, доступном немногим. Можно вспомнить рассказ Л.Н. Толстого про трех старцев с их словами: «трое вас, трое нас...» Один из самых трогательных героев романа — это Дора. Небесный цветочек, прекрасный элой из «Машины времени», зачем-то оказавшийся на земле. Бедная и прекрасная девочка-жена, с бесконечной мудростью попросившая Агнес занять ее место. Эти и многие другие герои романа достойны того, чтобы на экране и в театре их играли лучшие актеры. Роман, вообще, очень хорош для экранизации, постановки в театре и, наверное, мьюзикализации (постановки как мюзикла). Отличны внутренние монологи главного героя, его внутренние скитания по своей душе. Немного страшно, когда читаешь и понимаешь его мысли о Доре. Жаль, что Дэвид так и не объяснился со Стирфортом. Конечно, я не имею в виду еще одну пощечину. В романе не так много сентиментального, как может сначала показаться. И это не роман о воспитании. Его можно назвать романом развития и изменения человека. И еще в нем можно увидеть Англию, которой автор очень гордится, но и хорошо видит ее недостатки. Прекрасен и перевод Кривцовой и Ланна. Спасибо автору и переводчикам за удовольствие, которой я получил, читая роман. Несомненно, буду не раз к нему возвращаться.

Для меня это произведение Диккенса так же оказалось дебютным. Ожидал, что столкнусь с неким детективом, но, к счастью — ошибся.

На первых порах возникает ощущение, что читаешь книгу-антиутопию на вроде «1984».

Кроме того автор преподносит большинство героев в очень сатирическом или контрастном виде.

Какой то особой глубины сюжета мы здесь не наблюдаем, зато задумаемся о множестве вещей, как то: разность классов и их отношения (в сатирическом виде, конечно),потребность во внутреннем мире и пр.

В целом, книга приятно удивила. Прочиталась легко и быстро. Рекомендую к прочтению.

В своих бедах как правило люди виноваты сами. Поменяли высокие идеалы на приземлённые и материальные блага, свернули когда-то не на ту дорогу, решили, что для них важно совсем не то, что должно было. В общем ошиблись и ошибки этой не замечают. А ещё все мы с возрастом теряем ту детскую непосредственность, открытость , искренность, которые позволяют радоваться простым вещам. Мы забываем, как это. Вот так и со Скруджем. Ведь не всегда он был злым скрягой, умел и он веселиться и радоваться, жить умел, а не существовать, но... Хотя никогда не бывает поздно измениться и изменить жизнь. Главное понять, что сделал не так.

Диккенса всегда побаивалась. Считала, что его книги — это что-то громоздкое, с тяжёлым слогом, растянутое, но «Рождественская песнь» этих опасений не оправдала. Написана красиво, интересно и с моралью, куда же без неё. Ну и настроение поднимает, что тоже не бывает лишним.

Несмотря на название, книга больше не о самом Оливере Твисте, сколько о людях окружающих его, а это почти все сплошь идиоты и дикари, чего только стоит момент почти в самом начале, когда Оливер ударил мальчик Ноэ, и его обвинили чуть ли не в попытке убийства всех вокруг, заперли в чулане, и даже хотели звать солдат, чтобы те смогли его усмирить.

Особенно злобные персонажи в книге это набожные тетки, которые свято верят в святые писания и делают все возможное, чтобы им следовали другие люди, но сами при этом их игнорируют. Оскорбляли мать Оливера, хотя были знакомы с ней от силы пару дней, однако уже решили, что она совсем не добропорядочная и вообще проститутка.

Люди постоянно врут и преувеличивают, выдавая желаемое за действительное. Они хотят видеть в Оливере малолетнего преступника и злодея и видят это, интерпретируя любые его действия (да и не только его, но и других детей), как злодеяния, даже если он просто сказал, что голоден или хочет пить. И хуже всего то, что остальные люди этой лжи верят беспрекословно. Оливера буквально похитили на улице посреди дня, а всем хоть бы хны.

Светать начинает примерно на середине книги. Появляются персонажи, полностью противоположные предыдущим, которые стремятся помочь Оливеру, при этом даже не зная его. Как по мне, это несколько натянуто, ведь в городе наверняка полно беспризорных детей, но внимание обратили именно на него, хотя дело, наверное, в его постоянно болезненном и жалком виде. Если так подумать, подобная идея прослеживается в очень многих старых произведениях, где в начале всегда все плохо, но в конце все кончается хорошо, хоть и с толикой какой-то грустинки, но лишь подчеркивающей основную мысль, что добро побеждает зло. И все же, по описанию города и его людей, злых людей все же больше, пусть они и сами этого не осознают.

В конечном итоге выясняется, что Оливер не просто сирота и беспризорник, но у него даже есть и родня, и так уж вышло, что он уже с ней знаком, что выясняется лишь в самом конце. У него появляется семья, какой-то достаток, целая куча преданных друзей и в итоге надежда на большое будущее. Лично я люблю хэппи энды.

Писать отзыв на Чарльза Диккенса как-то смешно. Восхвалять неинтересно, а попытка критики — это как дворняжка, лающая на проезжающий мимо поезд. Но вот пообещал себе по мере возможности подводить резюме под недавне прочитанное, и потому:

Что понравилось:

1) Язык. Читал в оригинале и могу сказать — он шикарен. Поначалу тяжеловато воспринимаются предложения длиной в абзац, но со временем привыкаешь.

2) Картина Англии. Диккенс рисует Лондон красочно, правда краски использует мрачные, все-таки действие происходит в не самых фешенебельных районах. Пасторальные пейзажи полны солнечного света и ярких красок, что несколько придает оттенок нереальности. Но это и неудивительно, с деревенской жизнью, насколько я знаю, автор был не очень знаком.

3) Персонажи. Живее всех живых и в то же время нереально черно-белые. Добро — добро, зло — зло. Но это не умаляет живого психологизма главных действующих лиц. В них веришь и одновременно понимаешь, что реальность многограннее. Кто-то это может отнести к недостаткам, что герой, своим именем давший название роману, не прописан, если не знать, что он по сути образ, олицетворяющий несчастных детей-сирот того времени, который учит оставаться человеком вопреки обстоятельствам.

4) Сюжет. Несмотря на общую предсказуемость исхода, читать было невероятно интересно благодаря мастерству писателя, грамотно развесившего и отстрелявшегося из-зо всех орудий.

Что не то что бы не понравилось, но заставило обратить на себя внимание:

1) Чрезмерная пафосность и напыщенность речей ряда персонажей. Не является недостатком, так как прекрасно согласуется с замыслом автора и общими его особенностями.

2) Сюжет. Концовка для испорченного современными реялиями искушенного читателя слишком светлая. По сказочному. Всем злодеям — справедливое наказание и душевные муки в придачу, всем положительным героям — полцарства и принцессу. В концовку не веришь, но в то же время, хочу сказать спасибо автору, что он не написал иначе, не стал скатываться в чернуху, реализма ради.

В итоге роман оставляет после себя светлое впечатление, и ощущение, что чудеса возможны и «правда все же победит».

Диккенс, старый добрый Диккенс! Где бы мы были без ваших прекрасных романов, без тех примеров для подражания, которых вы ненавязчиво в них выводите, без этого представления о хороших честных людях, которыми все мы можем быть...

Не могу передать словами, как мне понравился «Дэвид Копперфильд«! В нём есть всё: чудесные яркие живые персонажи, которые мгновенно становятся твоими друзьями; драматические события, заставляющие рыдать взахлёб; тонкий юмор — не тот, от которого ухахатываешься, катаясь по кровати, а вызывающий постоянную весёлую улыбку радости; захватывающие приключения; и, конечно, финал, где каждый получает по заслугам.

Если выбирать любимого персонажа, то это будет бабушка Тротвуд. «Дженет! Ослы!» А самым раздражающим, внезапно, Дора — ух, как она меня бесила! Я, безусловно, согласна, что лучше быть доброй дурой, чем умной стервой, но не такой же феноменальной идиоткой, не желающей думать вообще ни о чём!!! Единственную стоящую фразу в своей жизни она сказала про будущее их брака...

Крайне поучительна история доктора и миссис Стронг. За них болела душа, и оба они являются самыми лучшими супругами.

Пока что это лучшее, что я читала у Диккенса, и однозначно отправляется на полку любимых книг.

Все мы повинны в жестоких ошибках

Долго же я шла к «Большим надеждам». Книга, которую я по неизвестным мне причинам, постоянно откладывалась, наконец-то дождалась своего звездного часа! Скорее всего, столь долгое знакомство было отложена из-за не слишком удачного начала в виде другого, не менее популярного романа — «Повесть о двух городах». Но если с тем романом я просто заснула, то «Большие надежды» как минимум не давали спать первые страниц 200.

Вообще большое желание прочесть сей труд Диккенса возникло после прочтения совершенно другой книги, другого автора — Ллойд Джонс «Мистер Пип». Вот тогда-то и поняла ,что не стоит столь долго бродить вокруг да около. Признаться честно, то сюжетная линия особо не удивила. Этому способствовали множественные отсылки в разных фильмах, книг и т.д. Так что суть мне была известна, но сами персонажи были туманными.

Диккенс — несомненно гений в своем деле. Он мастерски писал и прям проникаешься той атмосферой, царившей в книге. Но было трудно. Сколько же там персонажей, а следовательно и имен. Как я этого не люблю. Вечная путаница, и спроси меня про того или иного, то в ответ получите лишь удивленный взгляд — память напрочь вычеркнула их из списка ГГ.

Пип — главный герой, от лица которого мы наблюдаем все происходящее. Как я к нему отношусь? Хм... Никак. Он не вызвал во мне абсолютно никаких эмоций. Эстелла — тоже не особо привлекательный персонаж. В принципе так можно было бы сказать абсолютно про всех, но как не странно Мисс Хэвишем довольно любопытный персонаж. Да, она должна была отталкивать, но произошло иначе. В книге она призрак самой себя, желающая отомстить всем мужчинам, за то что с ней так жестоко поступили. Трудно описать, что именно к ней чувствую, но она явно мне запомнилась куда ярче, чем все остальное.

Роман читался тяжело, хотя в начале, где Пип еще маленький, все шло очень быстро. Я просто не заметила, как с легкостью прочла 200 страниц. Правда когда началась история уже взрослого — просто стал скучно. Я с удовольствием перевернула последние страницы и закрыла книгу. Хочу ли я помнить, что там происходило — не особо. Пускай лучше все это останется призрачным и туманным.

Повествование от первого лица заставляет сочувствовать главному герою больше, чем он порой того заслуживает.

При таком временном охвате сложно ориентироваться без хронологических рамок: не поймешь, вырос герой или нет, и если вырос, то насколько.

Местами сюжету не хватает правдоподобия, и под конец уж очень по-сказочному оказались переплетены судьбы героев.

Но в целом, очень даже не плохо. Идеальный открытый конец.

Давно я не брала книги Диккенса в руки и уже подзабыла насколько он может увлечь в своём повествовании, легко заставляет от всей души сопереживать персонажам, негодовать на несправедливость, надеяться до последнего, верить в финал, пониая, что ничего другого у Автора видеть и не хочется.

Эта истрия очень сложная и трагичная. Она легко читается, возможно потому, что не перегружена историческими деталями, Автор разумно обошёл их стороной. Но при этом сделал акцент на самом главном. В центре событий история нескольких героев, связанных между собой узами дружбы, любви, симпатии и преданности, несмотря на пол и возраст, когда готов свему близкому помогать несмотря ни на какие препятствия, конфликты, страхи и даже готов идти на личные жертвы. Возможно Автору можно было бы попенять, что он излишне любит своих персонажей и вытаскивает их из передряг в самый последний миг и самым, можно сказать, волшебным способом и при этом даже воскликнуть:,, Так не может быть'', но вот именно ради таких моментов, ради такого проявления характеров я люблю читать книги Автора – из–за его преданной любви и веры в своих персонажей.

Автор рисует события, происходящие накануне и вовремя начала революции во Франции. Он меткими штрихами нарисовал пресыщенную, не знающую удержу и жалости в своём беззаконии буржуазию, которая скорее пожалеет задавленную собаку, чем человека и угнетённый, голодный, забитый и невежественный народ. Народ, у которого в руках было самое мощное оружие – месть и голод. Конечно, этому народу безмерно сочувствуешь, его хочеться поддержать, верится, что он заслужил освободиться от страданий. Но это до поры до времени, пока волна крови не захлестнула, пока народ не сокрушил и растоптал все установления, уставы и своды законов, не оставив от них камня на камне; пока гильотина не стала символом возрождения человечества и не заменила собой крест. Народ поснимал с себя кресты и на груди носили маленькие изображения гильотины ей поклонялись, в неё веровали, как когда-то веровали в крест.

Другим страшным символом стало вязаное полотно в руках мадам Дефарж, где каждая петля, каждый накид – это приговор. Не нужны ни имена, ни фамилии, ни адреса – если попал на глаза этой страшной женщине, она не упустит ни одной детали, ни одной приметы и человек не будет забыт, гильотина его найдёт неминуемо. И с этим оружием, спицами, они приходили на казнь, как в театр на просмотр спектакля, продолжая вывязывать полотно мести.

Автор очень ярко и убедительно раскрывает перед нами мотивы всех поступков каждого из персонажей и множество сюжетных линий в итоге сходятся в одну точку. Концовка, к которой подбираешься со страхом и надеждой, невероятно пронзительна, прямо до слёз, шквал эмоций, преследующий всё чтение, обрушивается с потрясающей силой. Но оставляет надежду на светлое будущее… Хотя бы для одной семьи, хотя бы для некоторых людей, что ничтожно мало в масштабах исторических, но так важно и огромно для них самих... и для меня, как читателя, тоже…

«Жизнь Дэвида Копперфилда, рассказанная им самим» в двух книгах Чарльза Диккенса — плюс еще один роман в мою копилку (хотя, я даже не помню почему решила его прочитать).

Писали, что, частично, это его биография, но и правда, только частично, вернее некоторые моменты совпадают, т.к. я потом, еще, прочитала краткую биографию Диккенса.

Роман написан таким текстом, что его приятно читать, но ... мне (это лично мое мнение) не очень интересно, вернее даже не не интересно (двойное отрицание), интерес присутствует, иначе я бы не дочитала, но не захватывает. Все очень затянуто, герой много размышляет о своей жизни, многие диалоги «растянуты»... наверное, это какой-то особый стиль письма — «диккенсовский».

Итак, история ведется от первого лица. Судьба у мальчика не самая радужная, ему предстоит пройти через потери, переживания и страдания еще в малом возрасте. И все значимые люди в судьбе мальчика, по мере его взросления принимают участие в череде событий, которые приводят к довольно интересной завязке сюжета, хотя и немного затянутой. Кульминация и развязка сюжета происходят уже когда мальчик вырос и из него получился замечательный джентельмен.

Такой образец романов 19 века, я довольна, что прочитала его и имею некоторое представление об английской культуре, уже в большей степени.

Диккенс и Рождество. Рождество и Диккенс. Они для меня и раньше шли рука об руку, а в этом году я себе купила книгу с чудесными иллюстрациями Роберто Инноченти и в переводе Озерской. И влюбилась!

И знаете что? Мне сейчас кажется, что все, что я читала раньше и так любила — оказалось «по мотивам» или «в пересказе«! Честно! Не пойму в чем дело — то ли качество полиграфии, то ли действительно перевод, то ли в жизни период так совпал, что я в шоке!

Я была четвертой в компании Диккенса, Скружда и Духов! Я сидела в конторе и мерзла от холода, училась в пансионе и читала книги, танцевала на вечеринке и шуршала платьем, посмеиваясь над Эбинейзером. Меня охватывала жуть при виде одинокого тела и я плакала вместе с Бобом над утратой... хотя, с Бобом я плакала и раньше, чего уж! Честно! Перевод поразил! Заставил не спать две ночи, думать и вглядываться в темноту!

В общем, жить нужно так, чтоб за тебя не приходилось молвить слово умершим друзьям. Чтоб Духи Рождества не заставляли тебя на путь истиный.

Ох уж этот Диккенс, старый зануда! Хорош, беспримерно хорошо, но никак не оставит морализаторства, из-за чего замечательная история начинает вязнуть на зубах.

«Торговый дом «Домби и сын» — один из «мастодонтов» его творчества. Он огромный, и хотя это достигается неспешностью повествования и богатством описания, всё же случается перебор сюжетных линий. В моём случае камнем преткновения стала часть, посвящённая Мичману и живущим под его сенью людям. Приключения капитана Катля (без сомнения, одного из самых колоритных персонажей во всём романе), занятные и славные сами по себе, в контексте истории семейства Домби выглядят совершенно излишним. При этом очень слабо раскрыты такие второстепенные герои, как Каркеры, Элис и даже частично Эдит, хотя их роли никак не менее важны.

Самый чудесный персонаж, безусловно, мистер Тутс! Вот уж кого не ожидаешь встретить в викторианском романе, да ещё в числе главных положительных героев! Да и в целом галерея проходящих перед нами лиц, с непередаваемой иронией описываемых Диккенсом, на редкость необычна и разнородна, при том что главные герои — Флоренс, Уолтер и Домби — самые скучные и блёклые из них.

Большим минусом, который и разрешил мои сомнения в итоговой оценке, стал конец. Нет, я не сомневалась, что дядюшка Диккенс всё сведёт к сладкому христианскому финалу, но то, что Домби всю жизнь так ужасно вёл себя с дочерью, а она в итоге его всё-таки простила!!! хотя до этого вроде как говорилось, что в её сердце он умер, для меня убило всю идею книги. Да, милосердие и прощение это добродетель, но должна же быть и справедливость?

Праздник Рождества неспроста датируется зимой, 25 декабря либо 7 января. Дело не только в необходимости отметить один из центральных религиозных праздников, потому что календарно так сложилось. Допустим, у нас Рождество не столь популярно, в разы масштабнее у нас проходит Новый год, поэтому сама природа праздника не так важна, а действительно важно следующее — их объединяет зима...

Зима — царство холода и темноты. В это время острее всего ощущается необходимость в тепле и само тепло. Тепло рук, очага, согревающая душу радость нахождения с родными и близкими. Поэтому зимние праздники настолько семейны, их трудно переносить в одиночку, среди холодной и колючей зимы.

Честно говоря, изначальный Скрудж мне довольно близок. Нет, я ни в коем случае не скряга, но в значительной мере нелюдим и мизантроп. К тому же аргументы главного героя мне ясны и понятны (не считая тех моментов, когда они доходят до абсурда). Плюс я не религиозный человек ни в малейшей мере. Тем интереснее было посмотреть собственную реакцию на данный сюжет. Вводная первая строфа, как я уже сказал, довольно объяснима, за исключением диалоговых перегибов. Но согласитесь, что в том же бизнесе нельзя проявлять слабость, мягкость, потому что тебе сразу же сядут на шею, многие знакомые так рассказывают.

Дух первый — Прошлое. Прошлое, особенно детство, у нас у всех, как бы бедно и скудно оно ни проходило, всегда в сердце остается как самое лучшее время. Вера в чудеса, непосредственность, «недумание» о завтрашнем дне, простота чувств — как уж против этого устоять. И вот здесь я мог бы пуститься в долгий анализ мироощущения в детстве и во взрослом возрасте, от беспричинной жестокости детей к животным до понимания взрослым, насколько мир сложен и как непросто в нем балансировать. А если сказать коротко, то да, мир первого духа, конечно, вызывает ностальгию и приятные эмоции, это объективно. Даже если бы к ребенку не относились ласково и играючи, он сам бы себе в окружающем мире находил тайны и чудеса.

Второй дух — Настоящее. Самый толковый из всех духов, он показывает Скруджу, как проводят Рождество другие люди. Да, Скрудж обладает силой воли, способностью не отчаиваться и.. да что уж, просто блокироваться от всякого рода размышлений об уютной компании друзей или родных. Здесь снова всё не так однозначно для меня. Люди бывают разные, кому-то как раз и нравится быть одиноким, любая компания ему через какое-то время надоедает, утомляет. А кто-то не может оставаться один. Должны ли мы всегда стремиться быть в кругу общения? Так легче, не правда ли? А потом снова будем от этого круга зависеть? А если что-нибудь случится с теми, с кем мы постоянно видимся, будем еще острее ощущать потерю, ведь так? Хотя здесь можно возразить: ведь потеряв близкого человека, наоборот станешь жалеть, что не проводил с ним больше времени. В общем, здесь опять же не всё так однозначно. Но если Скрудж при виде этих празднеств другими людьми чувствовал, что живет как-то не так, то тогда да, он жил неправильно, надо меняться, а не закрываться в своей раковине.

Третий дух — Будущее. Этот дух при всей своей молчаливости более других вызвал во мне столь же молчаливое недовольство. Во-первых, что это за люди такие, которые вроде как обычные и добрые, но смеются над смертью Скруджа, пусть и богатого нелюдимого скряги? Я бы не стал смеяться ни над кем, максимум пожать плечами и сказать, мол, ок, мне это не особо интересно. Во-вторых, какое собственно дело умершему человеку до того, что о нем будут говорить другие? Еще Эпикур говорил, что смерть не имеет к нам никакого отношения, и уж тем более, добавляю от себя, то, что следует после нее в оставшемся без нас мире. Мне чужда эта показушность, да и многие другие показушности в духе «а что они обо мне потом подумают?» Живешь для своей радости, и для радости других. А не для того, чтоб как-то убедить остальных, мол, насколько же у тебя жизнь хороша. Всем не угодишь.

Как итог имеем еще один важный вопрос — что может дать Скрудж после внедрённого в него желания добра, кроме финансовых инвестиций? Он одним индюшку купил, другому жалованье увеличил, плюс он сам бегает теперь радостный и довольный. Но а если бы у него не было столько денег? Он бы перестал быть мизантропом и скрягой? Не факт. Может, он стал бы добрее к людям? Не факт, но допустим.. И как это выражалось бы? Опять же поделился бы хлебом с другим бомжом? Приютил котёнка под куртку, чтоб тот не замерз? А достаточно ли для Вселенной этого котёнка? Что-то, видимо, нет. И второй вопрос. Этот диккенсовский текст крайне религиозен, в плохом смысле. Как часто происходит в религиях, Вселенная/Бог/духи заставляют человека быть праведным и совершать добрые поступки, лишь указав ему на Ад/Бесславную смерть. Неужели все мы, люди, должны совершать хорошие поступки только потому, что мы чего-то боимся? Какой-то кармы, перста судьбы, кары, санкции. Неужели нельзя быть просто добрыми и не делать зла, потому что мы все едины? Зачем угрожать?! Многие экземпляры фантастики мне нравятся именно тем, что человеколюбие берется там строго из атеистических позывов, просто потому что все такие же, как мы. Между нами нет разницы. Если мы друг о друге не позаботимся, то никто не позаботится.

P.S. Для детей эта повесть пойдёт на «ура», всё будет хорошо, так что смело можно читать и самим как сложную этическую вещь, и детям как просто сказку о добре и счастье:) (широкая наигранная улыбка)

Этот роман — уникальное произведение в моем перечне любимых книг. Есть факторы, которые я обычно считаю для себя негативными в отношении беллетристики: реализм, многословие, акцент на персонажах (а не действии или феноменах). Но в «Записках» именно эти факторы оказались для моего восприятия причиной привлекательности и ценности.

Мне было интересно с помощью таланта Диккенса (его красочного языка, наблюдательности, остроумия) познакомиться с жизнью тогдашней Англии. И большой объем книги только увеличил и расширил этот интерес.

Что же касается персонажей, то было невозможно не восхититься харизмой мистера Пиквика и Сэма Уэллера — на мой взгляд, Дон-Кихота и Санчо Пансы «версии Англия – 1830-е годы». Воистину, есть люди, существование которых воспринимается как источник света и тепла.

Ну что ж? Поскольку «Лабиринт» безжалостно трет все, что мешает продавать издание от ИДМ по «конской» цене, то, может быть, здесь разместить копию?

Речь шла о переводе двух моментов. Первый относился к главе II, самое начало пятичасового обеда в Рочестере, когда Джингль спрашивает официанта, что под крышкой. Второй момент — это последняя глава LVII, где-то в начале речи Пиквика.

Дальше текст отзыва, удаленного «Лабиринтом» (благодарности читателю, выложившему сканы искомых двух страниц):

--

Samurasha, спасибо, именно то, что меня интересовало.

Объясняю, чем был вызван мой интерес.

С обедом в Рочестере получилась вот какая штука. В оригинальном тексте Диккенса речь идет о камбале, а не о селедке.

-

'What's that?' he inquired, as the waiter removed one of the covers.

'Soles, Sir.'

'Soles-ah!-capital fish-all come from London-stage-coach proprietors get up political dinners-carriage of soles -dozens of baskets-cunning fellows. Glass of wine, Sir.'

-

Эта селедка так и осталась в посмертных изданиях перевода И. Введенского (на lib.ru можно найти в дореволюционной орфографии). Но в инете существует в эл. виде и чья-то редакция этого перевода, где, наряду с современной орфографией, были исправлены и некоторые ошибки перевода. В частности, вернули в текст камбалу. Потому мне было интересно, какой источник был использован ИДМ для издания.

А из-за этой селедки/камбалы я не могу удерживаться, чтобы к известным словам К.Чуковского про «переводить смех смехом, улыбку — улыбкой» не добавлять «а камбалу — селедкой».

Кстати, еще кулинарная тонкость: на предыдущей странице Джингль дает советы по меню этого обеда — «не забудьте грибов со сметаной и жареной курицы». В оригинале, естественно, сметаны нет и быть не может — «broiled fowl and mushrooms-capital thing!», потому что сметана это определенно русское блюдо, в Англии речь могла идти только о сливках.

А второе фото — в каком-то смысле, переводческий курьез. Оно содержит предложение, которое И.Введенский перевел с точностью до наоборот.

Оригинал:

'I shall never regret,' said Mr. Pickwick in a low voice, 'I shall never regret having devoted the greater part of two years to mixing with different varieties and shades of human character

И. Введенский:

- Никогда я не перестану сожалеть о том, что последние два года моей жизни были посвящены изучению разнообразных сторон в характере человеческой натуры.

Е.Ланн, А.Кривцова:

Я никогда не стану жалеть, — тихим голосом добавил мистер Пиквик, — о том, что посвятил почти два года общению с самыми разнообразными людьми,

«Никогда не стану» и «Никогда не перестану» — а смысл меняется на противоположный.

Хотелось бы мне знать, почему Диккенс так и не дал имени дедушке Нелли и одинокому джентльмену. На протяжении всего романа они так и называются: дедушка Нелли, одинокий джентльмен, дедушка Нелли, одинокий джентльмен. Вед у всех остальных персонажей есть имена.

Мне недавно сказали, что Диккенс «сонный». По мне так отнюдь! Он многословный, но увлекательный — редкий талант. Он, конечно, похож на пожилого дядюшку, «поучающего» молодежь, но это почему-то воспринимается как должное, и наоборот хочется впитать этот опыт. И история Пипа подходит для этого лучше всего.

Кто из нас не мечтал о свалившемся с неба богатстве, о возможности влиться в «высший свет»? Кто не считал себя предназначенным для чего-то большего, чем ожидающая нас обычная трудовая жизнь? Кто не ставил себя выше окружающих «хороших, но слишком простых» людей? А уж если это подстегнуть редкими, но тем более яркими визитами в богатый, таинственный дом с красавицей возлюбленной... И контраст так силён, что начинаешь стыдиться своего окружения, задирать нос, отдавать предпочтение богатству и знатности, что бы за ними не стояло.

Пип вызывает попеременно то раздражение, то сочувствие. Но по-настоящему злиться на него не получается, мешает маааленький червячок сомнения: а как ты бы вёл себя на его месте? Впрочем, доброе начало в юноше не вызывает сомнений, что ясно видно после того, как все его ожидания пошли прахом. И, если подумать, жизнь его сложилась не хуже, чем если бы они оправдались. Изначально Диккенс собирался закончить роман печальной нотой: Пип, получив тяжёлый жизненный урок, оставался одиноким холостяком, но концовка была изменена. И в таком виде всё обретает смысл, потому что... надежды никогда нас не покидают, не так ли?

kerigma | 2012-02-07 Спасибо большое Вам за рецензию этой книги. Примерно я так и думал,когда узнал,что Вам по большому несчастью, досталась книга Чарльза Диккенса — Дэвид Копперфилд в переводе А. Кривцовй и Е. Ланн. Это равносильно что пить спирт вместо виноградного вина. Сплошной — сушняк и чопорность в диалогах героев. Но самое интересное — формально ни к чему не придерешься. Перевод с точки зрения лингвистики попросту великолепный и сделан на 5. Читать надо было в переводе Введенского и тогда бы все встало на свои места.

Был приятно обрадован,что выходит наконец классический и настоящий перевод этого шедевра мировой литературы в переводе Введенского. Здесь Вы найдете искрометный юмор Диккенса. Это Вам не сухой и чопорный перевод Кривцовой и Ланн.  

Еще меня приятно сегодня поразил сайт Фантастическая Лаборатория. Книги еще нет, а фото с роскошными и великолепными иллюстрациями художника: Алдин Сесил уже можно посмотреть на нашем любимом сайте. 

Вот как люди любят и ценят хорошие книги. 

Еще у меня есть книга «Посмертные записки Пиквикского клуба» в переводе А. Горнфельд, Г. Шпет . 

Превод как раз очень даже хороший ,но книга вся кастрирована и нет целых глав и сверх важных фрагментов этого чудесного произведения. Речь идет об издании к Независимой Газете. 

С 1933 г., за вышеупомянутым единственным исключением, все издания «Записок Пиквикского клуба» выходят в переводе Кривцовой и Ланна. Шпета указывали в качестве сопереводчика в изданиях 1933, 1934 и 1935 гг.; но после того как в 1935 г 

. Шпет был арестован по обвинению в контрреволюционной деятельности, его перестали упоминать как участника перевода. В 1933 г. в издательстве Academia книга вышла в переводе А. Кривцовой и Е. Ланна при участии и с комментарием Густава Шпета под заголовком «Посмертные записки Пиквикского клуба».  

Чуковский критиковал этот перевод, считая, что «хотя каждая строка оригинального текста воспроизведена здесь с математической точностью, но от молодой, искрометной и бурной веселости Диккенса здесь не осталось и следа. Получилась тяжеловесная, нудная книга, которую нет сил дочитать до конца, — то есть самый неточный перевод из всех существующих, а пожалуй, из всех возможных. Вместо того, чтобы переводить смех — смехом, улыбку — улыбкой, Евгений Ланн вкупе с А. В. Кривцовой перевел, как старательный школьник, только слова, фразы, не заботясь о воспроизведении живых интонаций речи, её эмоциональной окраски» 

Можете поверить, что перевод Введенского самый удачный из всех переводов. Мне удалось прочитать несколько глав этого шедевра мировой литературы в его переводе. Введенский великолепно передал юмор Диккенса. Гарантирую только одно – смеяться вы будете больше чем от перевода Кривцовой и Ланн. Скажу честно -это произведение у меня почему-то вызывает дикий восторг. Я пересмотрел все экранизации, театральные постановкити мультфильм. Говорю все а их к сожалению совсем мало. Книга Чарльз Диккенса «Посмертные записки Пиквикского клуба» мне безумно нравиться и я иногда ее перечитываю.Когда дохожу до последней главы книги, то у меня как у ребенка, подступают слезы, что любимое произведение, так быстро закончилась.

Несмотря на конкретику названия, главным героем романа является вовсе не Оливер Твист: всё, что ангелоподобный сирота делает самостоятельно — это сбегает из дома гробовщика в Лондон; больше он не предпринимает ничего, все остальные действия принадлежат другим лицам, а Твист болтается между ними как лист на ветру. Чем больше развивается сюжет, тем больше Оливера вытесняют из него другие персонажи, так что в какой-то момент он почти полностью пропадает из виду. Героями книги являются низшие классы Англии — бедняки, преступники, нищие, работяги. Диккенс использует весь свой заряд творческого зла, едкой сатиры и ядовитого юмора для того, чтобы в красках и запахах продемонстрировать читателю весь ужас, безысходность и абсурд их тяжелейшего положения. Главные злодеи книги вовсе не троица Фейджин-Сайкс-Монкс, а церковные старосты, управляющие работными домами и сиротскими приютами, судьи, приставы и им подобные: системы призрения, опеки и правосудия. Другое дело, что Диккенс прекрасно понимал: подобный остросоциальный роман никто читать не будет, никому не охота видеть свою кривую рожу в зеркале, поэтому завернул его в красочную обертку приключенческого романа, где сразу видно плохих и хороших, всем воздается по заслугам, пропавшие родственники находятся, состояния восстанавливаются, злодеи вешаются (во всех смыслах), а вина правящих классов в происходящем успешно обходится стороной.

Невероятно трогательное и очень убедительное самоописание детей, воображающих себя пиратами, полковниками и принцессами. Дети, сочиняющие сказки по мотивам прочитанных книг, вроде бы, эти книги пародируют, но на самом деле преображают их своею искренностью, надеждами, страхами, любовью. Потому что они ещё не умеют ни притворяться ни лгать. Мир вокруг них полон чудес, и они способны вообразить всё, что угодно. Но мы, взрослые читатели, видим нищету и ограниченность того уголка, в который загнаны эти прекрасные дети.

Чарльз Диккенс совершенно поразительно совмещает чудо — подлинное чудо воображения! — и его разоблачение, изнанку фантазии, лишь кажущейся безграничной. Это потрясающий текст. Литературный шедевр и, одновременно, тонкое аналитическое исследование. Высокая поэзия, пародия на высокую поэзию, пафос, остужаемый иронией — и категорическое уничтожение этой иронии. Всё это вместе, слитно, смех сквозь слёзы — но всё-таки смех.

«Тайна Эдвина Друда» — лучший или, как минимум, один из лучших романов великого Чарльза Диккенса. Мало того, что он великолепно написан, ярок — о, Клостергеймский собор! он, как реальность, встаёт перед читателями! — полон причудливых, но убедительных персонажей, сюжетно выверен с ювелирной точностью (для Диккенса это не правило, он иногда писал наудачу, придумывая эпизоды и целые сюжетные линии просто для развлечения), как револьвер хорошей фирмы, но главное — он не окончен, и читатели могут до бесконечности бродить по этому лабиринту, самостоятельно проводя своё расследование.

Великолепная гимнастика ума и эстетического чувства! Читать этот роман — наслаждение. Но перечитываать его — ещё более утончённое удовольствие.

Разумеется, у меня, как у всякого поклонника этого романа, есть свои гипотезы. Разумеется, я считаю версию Уолтерса глупостью, а отчасти иллюстрирующий эту версию телефильм Орлова плохим. Но свои аргументы против версии Уолтерса я лучше придержу при себе, по поводу же фильма Орлова (я благодарен ему за то, что я вообще взял этот роман в руки, но не более) замечу, что там только два персонажа соответствуют сюжету Диккенса — Гриджиус в исполнении Ростислава Плятта и Дэчери, которого грациозно и умно сыграл Юрский. Остальные? Пардон, но все актёры лет на двадцать-тридцать старше своих героев. И то, что у юных героев романа происходит естественным образом, у потрёпанных жизнью исполнителей ролей смотрится... пижонством. Актёры-то все хорошие, кто ж спорит! Но роли они играют чужие.

В начале 90-ых на нашем телевидении появилось неслыханное для нас чудо: реклама. В те поры я был младшеклассником. Многие из тогдашних роликов я помню до сих пор: «Ё-моё... Куплю жене сапоги!» «Баунти — райское наслаждение...» «Хопёр-инвест! Оччччень хорошая компания!» «Это — верблюжонок Кельвин...» Ах да... К чему я клонил?

Среди прочих реклам была и реклама чая «Пиквик». Такая симпатичная, уютная рекламка: чайничек в виде клубники или малины, из него наливают чай, пышущий паром... Прямо-таки чувствуешь его аромат!

О том, что есть книга про мистера Пиквика, я знал по своим детским листаниям Советской Детской Энциклопедии. Там даже был нарисован мистер Пиквик: такой смешной, щекастый, добрый — вроде английского Леонова. Наверное, подумалось мне, и книга про него тоже такая тёплая и уютная, как реклама чая!

И вот я прочёл её... Осилить книгу оказалось труднее, чем заварить и выпить чай: читать Диккенса, особенно летом — нелёгкая задача!

И всё же атмосфера мне понравилась — напомнила конан-дойловский цикл про Холмса — только добрый и без убийств и краж. Старая Англия... Джентльмены в котелках и цилиндрах, камины, кэбы...

Герои повести путешествуют по Англии, то и дело попадая в разные нелепые истории. Ну разве они не чудаки? Неуклюжий и трогательный мистер Пиквик, поэт Снодграсс, стихов которого никто не слышал, спортсмен Уинкль, яростно отказывающийся от каких-либо спортивных занятий, влюбчивый и романтичный толстяк Тапмен? А чего стоит эксцентричный аферист Джингль, от которого за милю веет наигранностью и неестественностью — но которому все охотно верят? Разве такие люди могут шаг ступить, не угодив в дурацкую ситуацию?

Но с каждой следующей несуразной историей становится всё яснее: причина не столько в чудачестве героев-пиквикистов, сколько в странностях и предрассудках общества. И кто же тут больший чудак?! И над кем тут нужно смеяться?..

Перед нами занятный экскурс в историю английского правосудия, но в целом довольно слабый рассказ. Чарльз Диккенс, безусловно, великий писатель и вообще глыба, но мистика не его конек.

Итак, в суде слушается дело об убийстве. Призрак жертвы, появившийся на процессе, пытается направить присяжных по верному пути... Звучит интригующе? Может быть, но обольщаться не стоит. Слишком много вопросов автор оставляет открытыми. Почему призрак действует столь избирательно? Видят его только двое присяжных из двенадцати. Мотивы преступника и личность убитого остаются тайной за семью печатями. При этом кое-что из доводов обвинения здорово смешит. Злобная физиономия предполагаемого убийцы — это, конечно, сильный аргумент. Так что, подозреваю, в итоге будут разочарованы и любители детективов, и поклонники мистических историй.

А вот некоторые второстепенные подробности в рассказе меня заинтересовали. Вы только представьте: на время процесса присяжные фактически находились под арестом и даже спали все в одной комнате! И отказаться от такой повинности было нельзя. Вот вам и старая добрая Англия...

Не люблю подобного выражения мыслей, но не могу удержаться: Диккенс такой Диккенс. Приношу свои извинения, сэр Чарлз! Почему же именно эти слова первыми пришли мне на ум, когда я прочла пару глав одного из его наиболее знаменитых романов «Большие надежды»? Наверное потому, что здесь есть всё, что мне так нравится в творчестве этого писателя. Яркие персонажи с запоминающимися чертами (один Памблчук чего стоит), интересный сюжет, красивый язык и потрясающий, тонкий юмор (завещание мисс Хэвишем). Но, главное, здесь есть жизнь! Читая «Большие надежды», ты живёшь этой книгой и проживаешь жизнь почти с каждым героем. Не смотря на то, что жизнь в романе и проходит во времена викторианской эпохи, а, значит, имел большую актуальность в прошлом, актуален он и сейчас, не утратит своей актуальности и в будущем.

Пусть это прозвучит несколько наивно и утопично, но больше всего в романе меня привлекают надежды (и это отнюдь не надежды главного героя). Именно таким «надеждам» как Джо, Бидди, Герберт, порой Уэммик и, конечно же, Мэгвич (я имею ввиду вовсе не его щедро подаренное богатство) произведение выглядит светлым, после его прочтения хочется стать лучше, делать что-нибудь хорошее для других.

О главном герое отчего-то говорить совсем не хочется. Но надо отдать ему должное и поблагодарить за небольшой и вместе с этим весьма ценный урок: «горе — лучший учитель», поэтому, в радости не будь свиньёй.

Увольте, это была моя последняя попытка понять, за что же все так любят Диккенса. В следующий раз когда я захочу почитать что-нибудь длинное и занудное, надо вспомнить лучше про Томаса Манна. И что самое печальное, не погрешишь даже на перевод, как с «Дэвидом Копперфильдом» — перевод Волжиной и Дарузес объективно очень хорош — собственно, на этом достоинства романа и заканчиваются.

Такое впечатление, что Диккенс до конца так и не определился, что же именно он пишет — то ли сатиру на свет и полусвет, то ли нравоучительную историю из жизни низов, то ли женский роман. Вначале кажется, что первое, сюжет разворачивается во втором, а заканчивается все третьим, несколькими свадьбами и прочими розовыми соплями.

Не могу избавиться от ощущения, что все до одного герои романа — слегка уроды. Причем не только те, кто заявлен отрицательными, но и положительные тоже бывают весьма неприятны, причем некоторые (например, Лиззи) так противны своей положительностью, что аж смотреть неприятно. И ни один из них при этом не вызывает интереса или желания как-то проникнуть в его судьбу — мне лично приглянулась только кукольная швея, у которой было одновременно и сердце, и голова. У остальных же героев — сплошь что-то одно, а у большинства так и вовсе ни того, ни другого.

Сюжет разворачивается очень медленно, и уже на середине текста не понимаешь, зачем в него введены вот эти и вон те партии персонажей и что вся эта толпа должна вместе делать. Потом особенно печально видеть, что весь «свет» в лице этих многочисленных семейств, которые друг у друга обедали, продвигали кого-то в Парламент и проводили вечера за попытками поизящнее уколоть друг друга побольнее — так вот, вся эта линия целиком, видимо, была введена только для того, чтобы в конце демонстративно осудить брак одного из героев с девушкой ниже его по положению. И чтобы друг этого героя внезапно осознал, какая фигня весь этот ваш свет и общественное мнение.

Сама история, впрочем, кажется довольно интересной и запутанной — ровно до того момента, пока не начинаешь понимать, к чему все идет дело. Зачем здесь столпились все эти люди (число персонажей романа с именами и относительным описанием наверняка перевалит за сотню), зачем все эти хитросплетения, длительные скучные отступления про неприятных и неинтересных людей, нравоучительные речи. Зачем это преследование, переодевание, таинственная жизнь порта, мальчик, желающий выбиться в люди, разоряющиеся прохвосты из полусвета, совершенно немотивированное убийство и прочая ересь. Ну конечно, чтобы герой женился на героине и получил наследство! Причем самым комичным в истории является то, что по завещанию он и так должен был бы получить наследство, только женившись на героине, и роман можно было бы не начинать. Но «вмешались обстоятельства», и автор, всеми правдами и неправдами пытаясь отдалить то нелепое и единственно возможное решение, которое сам же и изобрел, нагородил такие, пардон за каламбур, кучи мусора, что из-за них движение сюжета едва проглядывает. Нормальные герои всегда идут в обход.

Почему-то считается, что это смешной роман, но я не могу с этим согласиться. Переводчики пытались пошутить, где могли, и приложили все усилия, чтобы неестественные попытки автора пошутить над не самыми смешными вещами выглядели смешно, но смешно не было ни разу. В основном хотелось сказать, да господи, когда же это море разливанное уже закончится!

Когда читаешь Набокова, к примеру, стоит только отвлечься на пару секунд, пропустить пару слов — и смысл уже ускользает, потому что текст плотный, и каждое слово — необходимо и достаточно. Под конец, когда уже дело начало двигаться к свадьбам, я осознала, что у Диккенса можно читать одно слово в начале страницы, одно в середине и одно в конце — все равно будет понятно, что происходит, потому что персонажи без конца ходят вокруг да около, повторяя один и тот же набор шаблонных фраз, а автор за ними повторяет такие же шаблонные эпитеты и нравоучения. Увольте.

Вот что вынес из книги:

1. Это самый любимый роман Диккенса.

2. «Жизнь Д. К....» — роман-воспитание в своем классическом варианте.

3. В отличие от «Портрета художника в юности» Джеймса Джойса Диккенс не стремится показать мир глазами ребенка. Мы все время видим двух персонажей: ребенка, затем молодого человека с одной стороны и уже взрослого состоявшегося мужчину с другой — рассказчика. Он описывает события, который заметил в детстве, однако он объясняет их с точки зрения человека, умудренного опытом — ребенок не смог бы усмотреть какие-то вещи, видимые рассказчику.

4. Дэвид является не просто героем, но и наблюдателем происходящих событий.

Как только слышишь имя «Чарльз Диккенс», перед глазами встают наитолстенные тома в благородных переплетах классических изданий или разноцветные, и все такие же толстые, современные издания.

Немногие знают о других книгах автора – небольших повестях на один вечер. А между тем в них есть все, за что поклонники Диккенса так его любят: проникновенная история, волнительные приключения, особенный – изысканный и в то же время простой – язык, глубокое знание человеческой природы. И лишь двумя деталями отличаются эти маленькие произведения от своих «старших» собратьев – одним ЕСТЬ и одним НЕТ. В этих книгах ЕСТЬ приведения – призраки, духи. Страшно? Вовсе нет: они не слишком похожи на коллег из готических романов, ведь смысл их существования лишь в том, чтобы помогать человеку, хоть делают они это довольно причудливыми способами. И в этих книгах НЕТ злодеев – совсем, ни одного. Есть только грешники, а они отличаются от первых тем, что заслуживают не мщения, а только жалости.

И помощи, конечно, – которая не замедлит явиться. Потому что это – «Рождественские истории».

Как всегда, все кончится хорошо – грешник раскается, с началом нового дня для него начнется лучшая жизнь, и он не станет (да что там – ему и в голову не придет!) повторять старые ошибки.

Итак…

«Но можно я вам скажу, почему мне кажется, что хорошо нам помнить обиды, которые мы потерпели от людей?»

Странный вопрос. Что хорошего в том, чтобы помнить плохое, а не жить с легким сердцем, не возвращаясь к прошлому?! В этой рождественской истории мы встретимся с ученым (он же Одержимый), студентом и двумя добрыми семействами, в одном из которых наличествует куча детей (и как всегда самые веселые, самые добрые, самые остроумные и трогательные описания у Диккенса там, где он говорит о детях). Именно этим героям, а также нам с вами автор поможет понять надпись, увиденную ими под портретом одного из ученых джентельменов: «Боже, сохрани мне память». И узнать, что же все-таки делать с нашими обидами.

И вот в очередной раз я с сожалением переворачиваю последнюю страницу и закрываю книгу.Это произведение относится к тем которые ни когда не устаёшь перечитывать.А ведь Диккенс написал его будучи совсем молодым автором.Но талант он и в Африке талант.Тонкий юмор,яркие характеры,нелепые ситуации в которые попадают герои-всё это создаёт великолепную ауру этой книги.Мой любимый герой- Сэм Уеллер. Со своим появлением просто преобразил всё повествование.Не зря во в то время когда Диккенс писал эту книгу,именно с его появлением она стала безумно популярной.Да и все остальные герои имеют свои легко узнаваемые и такие разные образы и характеры.

Читая роман я невольно задумался.Вот Европа 19 века,умная,религиозная,с высокой нравственностью.Она уважает семейные ценности.Мужчины являются сильным полом,женщины прекрасными существами требующими любви ,поклонения и защиты.Чувство чести и собственного достоинства стоит на первом месте.Тебе скажут правду и если необходимо окунут головой в лохань с водой.И что происходит с Европой сейчас...Им там самим необходимо срочно читать и перечитывать Диккенса(да и других писателей того времени).

Но хватит брюзжать.Великий,юмористический ,жизненый роман.

И я тоже завидую тем кто впервые возьмет эту книгу и начнет знакомство с этим произведением.Читайте Великих!

Роман менее известен, чем «Оливер Твист» или «Лавка древностей», хотя ничуть не хуже! В нем есть все свойственные перу Диккенса достоинства: яркая социальная сатира, юмор, сочувствие к людям и ненависть к несправедливости. О чем бы и о ком бы ни писал Диккенс, он всегда был за слабых против сильных. Конечно же, присутствует ирония. И еще одно свойство прозы Диккенса — очень точные и удивительные замечания, касающиеся психологии людей. Своеобычность восприятия Диккенса как человека была в том, что обычно человек видит или множество вещей, но поверхностно, или глубоко, но только очень малое количество явлений жизни. Диккенс был и глубок, и широк одновременно! Он взором мог охватить все общество, все социальные слои и самые разнообразные человеческие характеры, и при этом проникнуть в самую суть того, что он успел заметить в спешке и на бегу! Это просто невероятно! Ну как, например, очень поразившее меня замечание о школьниках: «их оборванный, неухоженный вид, затравленность и неразвитость говорили о жестокости их родителей, испытывающих свойственное людям бедных сословий противоестественное отвращение к своим детям». Очень верно и очень точно! Никто больше этого не заметил.

Вообще описание английских школ шокирует даже сейчас. Можно представить, как это воспринималось тогда!

Еще одно свойство Диккенса — диалектичность мышления, и, как следствие стиля. Это крайне редкое свойство, которое я замечал только у двух писателей: у него и у Гоголя. Свойство это я могу определить так: на поверхностном уровне выражая одно настроение, на глубинном уровне добиваться совершенно противоположного впечатления. Гоголь, например, используя вроде как юмористический стиль, добивается ощущения какого-то потаенного ужаса, словно описывает не реальный мир и реальных людей, а призраков, мертвецов, которые умерли во сне, попали в ад и даже не подозревают об этом. Диккенс же, скажем, в отличие от Достоевского, не плачется над несчастными, а описывает всякие ужасы вроде насилия в английских школах, как бы иронизируя, но от этого ощущение трагичности и несправедливости происходящего только усиливается! Когда и страшно и весело — это намного больше, чем когда просто страшно и просто весело. Ну, например, как в «Оливере Твисте», когда он с мрачной язвительностью пишет: «бедного сироту все, как и следовало ожидать, очень любили». А уже следующее предложение сообщает нам о том, что «бедного сироту» кормили картофельными очистками, которые обычно давали собаке.

Особенная прелесть «Николаса Никкльби» в его более динамичном, чем это бывает у писателя, сюжете. Очень много приключений и интриг, стиль более легкий. Может быть, дело в переводе — кто-то говорил, кажется, Веллер, что в подлиннике Диккенс всегда читается легко.

Первое знакомство с автором неожиданно (что скрывать, были опасения) оказалось приятным и...

Авторский слог изобилует описаниями как картинок природы, так и подробными психологическими портретами героев и персонажей романа, да и без натюрмортов не обошлось. Однако то ли автор сумел точно прицелиться и попасть в яблочко моей доминирующей репрезентативной системы, то ли попросту моё настроение на момент чтения совпало с энергетикой романа Диккенса, но все эти описания совсем не показались излишне длинными и скучными, скорее наоборот, позволили приблизиться на расстояние тет-а-тет хоть с природными красотами, хоть с виртуально-книжными собеседниками.

Несмотря на относительно небольшой объём, автор сумел вместить в этот роман несколько практически равнозначных смысловых и сюжетных линий, да ещё и переплёл их между собою в красочную многоцветную мозаику сродни разноцветным узорам макраме. И каждая линия выписана автором резко и крупно, без всяких экивоков и полунамёков.

Понятное дело, что для быстрого возникновения конфликта автор пишет характеры основных персонажей контрастно и без полутонов (чем-то мне это напомнило Н.В. Гоголя и М.Е. Салтыкова-Щедрина...), в результате завязка романа образуется довольно быстро и автор вместе с читателем с удовольствием приступают к бросанию камней в кусты, наблюдая за реакциями и поступками персонажей. При этом Диккенс совсем не стремится превратить повествования в некий классический детектив, и хотя имя главзлодея напрямую не называется, однако же и тени сомнений в принципе нет в его адресации. Однако это не мешает сохранить интерес к развитию неких криминальных событий в романе...

Любовно-лирическая линия не является в этой книге самодостаточной и скорее выполняет служебную функцию, чтобы навести и героев романа и вместе с ними читателей на рассуждения на темы морали и нравственности, чести и достоинства, ну и всякие прочие оттенки в этой цветовой гамме. А для усиления эффекта автор закручивает сразу две таких линии, чтобы читатель и посердился на британские нравы и законодательное крючкотворство в брачно-семейных отношениях, и посочувствовал одним и вознегодовал в отношении других...

Сатирическая и критическая масса отношений автора к некоторым другим персонажам порой и в самом деле приближается к понятию «критическая масса», уж больно «хороши»

А ещё пусть и впроброс, но зато во весь голос и отчётливо проговорены нюансы положения рабочих на английских фабриках и мануфактурах, заводах, шахтах и прочих рабочих местах. И тут авторский голос звучит мощным криком, призывая читателей-современников задуматься о бесправном положении рабочих и о судьбах их самих и их семей.

9 июня 1865 года знаменитый английский писатель Чарльз Диккенс и его подруга Эллен на пути к Лондону попали в страшную железнодорожную катастрофу. Все вагоны состава на полном ходу слетели с откоса и у рухнули в заболоченную реку. Было множество человеческих жертв.

И лишь один вагон каким-то чудом повис в воздухе, над краем сломанного моста. В этом вагоне и был Диккенс.

Писатель сохранил присутствие духа, помог спутникам выбраться с вагона, а затем храбро полез вновь в раскачивающийся вагон — за рукописью последнего романа...

Несколько часов до прихода спасателей писатель был на ногах, помогал раненым, носил им воду из реки. Есть сведения, что Диккенс видел странный призрак — бледного человека в черном плаще, ходившего среди раненых и мертвых. Он представился как Друд.

Катастрофа потрясла Диккенса. Он изменился внешне и внутренне, стал говорить другим голосом, интересовался курением опиума, притонами, кладбищенскими склепами, негашеной известью, нищими.

Писатель скончался внезапно. Причем в тот же день, когда произошла катастрофа — 9 июня 1870 года.

Оставив незаконченным последний роман «ТАЙНА ЭДВИНА ДРУДА».

Незавершенный роман породил множество толкований. Одни утверждают, что Друд остался в живых, что Джасперу не удалось его убить. Другие доказывают, что Дэчэри, это Елена Ландлес. Мое мнение: вряд ли переодетая, в парике. с приклеенными усами молодая девушка. смогла бы сыграть мужчину, отставного военного, старого холостяка, обманув при этом множество людей. Даже профессиональная актриса М.Терехова в советской телевизионной постановке не решилась показать чудеса перевоплощения, поэтому Дэчэри играет С.Юрский. Мне кажется, что Дэчэри — просто новое лицо романа. Впрочем, суждения здесь могут быть разные.

PS. Пройдут годы, и Друд вновь появится в литературном мире. На сей раз в книге русского писателя-романтика А.Грина «Блистающий мир», в образе летающего существа.