«Рождественская песнь в прозе» Диккенса — это не просто душещипательная рождественская история; это едкая сатира, облачённая в тёплый, уютный плащ праздничного настроения. Диккенс, мастер иронии, с хирургической точностью вскрывает нарывы викторианского общества, не забывая при этом наполнить повествование неподдельным сочувствием и надеждой на искупление.

Сгорбленный, жадный Скрудж — это не просто карикатурный образ скряги. Он — аллегория бесчеловечности, порождённой бездуховным капитализмом. Его цинизм, его нежелание видеть за цифрами человеческие судьбы — это сатирическое отражение общественного неравенства, безразличия к бедности и страданиям. Ирония Диккенса заключается в том, что преображение Скруджа происходит не через рациональное прозрение, а через сверхъестественный опыт, через столкновение с призраками собственного прошлого, настоящего и будущего. Это подчеркивает бессилие чисто рационального подхода к проблемам социальной справедливости.

Диккенс использует иронию тонко и многогранно. Он смеётся над глупостью и мещанством своих героев, но при этом не лишает их человечности.

Таким образом, «Рождественская ночь» — это не просто сказка, а глубоко философское произведение, в котором сатира и ирония служат не разрушению, а пробуждению совести и надежде на лучшее будущее. Это повесть, которая заставляет задуматься о ценности человечности в холодном мире материального прогресса.

«Дэвид Копперфилд» мой первый Диккенс, и он разочаровал. От такой толстенной книжищи ожидала серьёзной классики, а роман, и до середины не дойдя, скатился в бульварную попсу и так до конца из неё и не выбрался. Ни философской глубины, ни сложных характеров, одни размазанные романтические страдания.

Сюжет на троечку. Интриги нет. Каждое событие видишь за версту. К тому же повествование неравномерное. Что-то описано в утомительных подробностях, а что-то упоминается мимоходом без объяснений вообще. Разоблачение Урии Хипа, например, растянуто на мно-О-ого страниц. А как Дэвид стал знаменитым писателем? В одном абзаце. Причём то, что Хип гад, ясно с самого начала, так что ничего нового в длиннющей сцене разоблачения мы, в общем, не узнали. А про Дэвида, наоборот, ни разу не говорится, ни что он хочет стать писателем, ни что имеет к этому склонность, и вдруг он автор бестселлера. Опа-чики.

Впрочем, есть и плюсы. Оттого что к большинству событий делается такая тщательная подводка, пропадает интрига относительно того, что будет дальше, зато нет путаницы в том, что уже произошло. Все взаимоотношения между персонажами понятны, все прошлые события легко держать в памяти. К вопросу о том, что роман не классический, а попсовый от слова популярный, в смысле такой, что его читателю с любым уровнем подготовки читать легко.

Ещё в подтверждение явной нацеленности романа на широкие массы — персонажи однобокие. Или однозначно хорошие, или однозначно плохие, как будто детскую сказку читаешь. Автор, похоже, по жизни оптимист, большинство героев положительные, но на пользу произведению это не пошло. Они не радуют своей положительностью, а бесят своей наивностью. Их настолько жизнь ничему не учит, что временами сомневаешься в их умственных способностях.

С другой стороны, именно из-за персонажей, вероятно, «ДК» и считается классикой мировой литературы. Во-первых, среди них нет ни одного лишнего. Каждый для чего-то нужен, каждый по делу. А во-вторых, они плоские и картонные, зато яркие. В каждом узнаваемый архетип, благодаря чему имена многих стали нарицательными.

Одно неоспоримое достоинство книги — она познавательная. Здесь масса подробностей жизни обычных англичан 19 века. Говорят, Диккенс этим знаменит, что его книги достоверно отображают реальную жизнь, поэтому их рекомендуют читать не только филологам, но и историкам. Моя любимая деталь — когда Дэвид только-только познакомился с Дорой, он, чтобы произвести на неё впечатление, стал носить ботинки меньшего размера, потому что по стандартам того времени, очевидно, маленькая изящная ступня считалась привлекательной не только для женщин, но и для мужчин.

В общем и целом — не особо. Книга и по стилю, и по содержанию всё-таки бульварный роман, а для бульварного романа 900 страниц — перебор. Изначально «Копперфилд» не задумывался толстенным романом, а печатался в журналах отдельными главами, и в таком формате он наверняка полностью соответствовал ожиданиям читателей был принят ими более благосклонно. Что лично до меня, которая читала в формате классического тома-кирпича — 7/10, и то с натяжкой.

Каждый в жизни сталкивался со своим «сигнальщиком» и каждый этого стесняется, молчит, прячет. Однако, читаешь и понимаешь, что вот и автор повстречал. А с возрастом понимаешь, что все, абсолютно все, сталкивались с чем то похожим. Всегда приятно прочитать и понять, что тебе «не показалось».

Сейчас лично для меня книга кажется несколько наивной, и где-то растрепанной что-ли. Она как-бы представляет собой некий набор различных рассказов, повестей и новелл, соединенных в одно целое неким главным героем мистером Пиквиком. Поэтому целостность ее теряется.

Книгу читал в электронном виде, по первому изданию еще с дореволюционным шрифтом со всеми эти ятями и с твёрдыми знаками, что конечно наложило своеобразный отпечаток.

Я не большой поклонник английской литературы, особенно той что относится к юмористической ее части. Английский юмор весьма специфичен. И как по мне на любителя. Хотя и Уальд и Шоу входят в число любимых авторов.

Однако ценителям старой доброй Англии, времен Шерлока Холмса вполне могу порекомендовать. Что бы так сказать могли окунуться в эпоху. Автором она показана весьма красочно.

К отзыву предыдущего рецензента добавить нечего, поэтому буду максимально лаконичен, т.к. не хочу повторяться.

Блистательный мистический рассказ Великого Мастера, самого Неподражаемого из Неподражаемых, одного из главных писателей в моей жизни; авторе, который открыл мне прекрасный мир классики, без которой теперь я не представляю свою жизнь!

Дмитрий Быков, в эссе, посвященному «Тайне Эдвина Друда», как-то заметил: «Страшно писать — Золя умеет; но Диккенс умеет таинственно, а это более высокий пилотаж».

И тому подтверждение не только восхитительная «Тайна Эдвина Друда», но и небольшой рассказ «Сигнальщик», где автору удалось создать и передать жутковатую атмосферу сигнального поста, характер этого самого сигнальщика, на которого смотришь как на самое настоящее привидение, потому как сомневаешься, кто перед тобой: живой человек или выходец с того света (лично меня такая мысль посетила сразу). Так умеют писать только самые большие мастера.

Закрыт очередной гештальт

Конечно же, эту книгу следовало прочитать с полвека тому назад. Да ещё и с хвостиком в пару-тройку лет. Однако в родительской библиотеке её не было. А в домашней библиотеке уже моей семьи она появилась три десятка лет тому назад — соседские дети подарили книжку младшему сыну на день рожденья. Не знаю, читал он её, скорее всего, нет, однако старшие его сёстры видимо читали, ибо следы зачитанности в книге есть и даже кое-что подлежало несложному ремонту.

В общем, книга выстояла свой срок на полке с детской литературой и попала мне на глаза. Ну как тут было проигнорировать сигнал, что гештальт пора закрыть (время такое пришло, закрывать гештальты).

Как мне кажется, книга уже практически полностью выпала из книжных интересов современных подростков. И если ещё в моём детстве я бы её прочитал с интересом и удовольствием (читал же я про приключения Заморыша и другие похожие книги), то нынешнее поколение юных и молодых читателей в общей своей массе, скорее всего, возьмут книгу в руки неохотно. Не уверен, что это так, но мысль такая в голову пришла.

Хотя книга, конечно же, приключенческая. В том числе приключенческая. Однако приключения эти полностью принадлежат своему времени. А за два столетия много воды утекло. Тем не менее, событийный ряд представляет свой интерес. Ибо помимо чисто приключенчества тут для взрослого читателя есть много такого, что даст пищу для воображения и для ума. Картины жизни английского дна созвучны с такими же картинами в творчестве наших писателей — Короленко, Горького. Нищий везде нищ, а бесправный везде бесправен.

Ну, понятно, что автор старательно подвёл книгу к хэппи-энду. Да и слишком заметно Диккенс мастерил случайности встреч Оливера с людьми, которые оказались его родственниками и сыграли столь значительную роль в его судьбе. Однако будем снисходительными, ведь это по меркам нынешнего времени так, а два столетия назад такого рода метаморфозы судеб книжных героев были в самом тренде.

Диккенс на все времена

«Чем больше будет на свете хороших, добрых людей, тем пышнее расцветет аристократия — аристократия духа и сердца. А это прямая выгода для всего человечества.»

Этот томик «Лавки древностей» был моим первым Диккенсом и встреча случилась в самых по-диккенсовски сентиментальных обстоятельствах: лет восьми отроду я сильно простудилась, пила аспирин, давилась медом, потела под пуховым платком и ныла, чтобы мама посидела возле меня. Подозреваю, что тотально занятая, как все советские мамы, она взяла с полки томик, чтобы быстрее усыпить меня скучным чтением. Подозреваю даже, что усыпила. Только на следующий день я взяла книгу уже сама и продолжила чтение с того места, на котором оно прервалось вчера. И на следующий день. И еще потом. Закончила много времени спустя после выздоровления. Такая книга для восьмилетней девчонки не то, чтобы легкая. После перечитывала выборочно и кусками. А недавно подумала, отчего не переслушать полностью в аудио?

Что в книге? Крошка Нелл, которой в начале романа 13, но выглядит она совершенным ребенком, живет со старым дедом в квартирке над антикварной лавкой. И нет, разочарую поклонниц фэнтези, которые возьмутся читать в надежде на джинна из бутылки или еще какое кольцо всевластья среди здешней рухляди — никаких магических артефактов, никаких потерянных сокровищ. Лишь хлам, который пойдет с молотка, когда имущество, включая квартиру, отойдет кредитору, а девочка с дедом вынуждены будут пуститься бродяжничать по дорогам Англии.

Тема родителей-чудовищ только воспринимается как сегодняшний мейнстрим, на деле у Диккенса она предстает в ужасающей непростоте, когда порок оправдывается благими намерениями — автор знал об этом не понаслышке. Дед, чьим заботам на этом свете поручена хорошенькая как ангел и такая же славная Нелл, пристрастился к карточной игре. Неясно, как азарт пустил в нем корни, говорит: внезапно понял, что мало сумел скопить, что наследство не обеспечит любимой внучке возможности жить в достатке, решил попытать счастья за игровым столом, скоро спустил все сбережения, начал одалживаться у ростовщика, финал известен. Понятно. что объяснения и самооправдания гроша ломаного не стоят, и в ходе дальнейших событий читатель получит тому достаточно подтверждений.

Нелл и Старик — это фигуры, заявленные в романе как центральные, но условно-второстепенные персонажи не менее интересны. Скажу больше, ангелоподобие девочки лишает ее плотности и плотскости, не понимаю, как могла рыдать над ней в свои юные годы? Наверно от обиды, Пожилой Джентльмен должен был отыскать ее, спасти и осыпать сокровищами Голконды. Убив крошку, автор лишил меня дивного хеппи-энда. Как, однако, омерзительно хорош главный злодей истории карлик Квилп, тот самый ростовщик, ввязанный во множество сомнительных дел при участии Салли и Самсона Брассов — позора юридического сословия. Как ужасающе колоритны сцены домашнего насилия, жертвами которого становятся жена Квилпа, мальчишка Том Скотт, служаночка Маркиза. Диккенс, развлекая своего читателя, привлекал внимание к недопустимости подобного, насколько это вообще в силах литературы, формируя общественное мнение. В двадцатом веке эстафету гуманизма примет Стивен Кинг, и между этими столпами никого приблизительно сопоставимого по уровню влиятельности.

Хорош Кит (Кристофер), слуга Старика. влюбленный в Нелл. Такой «славный малый». Но моя большая любовь

в романе Дик Свивеллер — чудо, что за персонаж, единственный, отношение к которому читателя радикально меняется от начала к концу, гуляка, цитатчик скверных песенок и спаситель Маркизы. Говоря о достоинствах и недостатках романа даже такая фанатка Диккенса, как я, не может обойти вниманием недостоверных мотиваций, логических дыр. и невыносимой сентиментальности — того самого колена, каким придавливается слезная железа читателя. Но какие россыпи диккенсова ироничного юмора по всей книге, только ради него стоит взять и послушать. Все-таки послушать, читает Андрей Новокрещёнов хорошо.

Долго же я шла к «Большим надеждам»!

Есть причина, по которой некоторые книги и авторов называют «классиками», и эта книга — яркий тому пример. История из грязи в князи — для более чем одного персонажа. Как и другие романы Диккенса, он изначально публиковался в виде глав в периодических изданиях. Действие происходит в Лондоне и его окрестностях в начале 1800-х годов. Диккенс использует яркие образы и свой талант, чтобы создать историю, которая стала одной из величайших и самых узнаваемых в английской литературе.

Пип — сирота, которого воспитывает строгая сестра и муж-подкаблучник Джо, кузнец. Состоятельная женщина (которая осталась стоять у алтаря и с тех пор живет в своем свадебном платье) каждую неделю приглашает его поиграть со своей подопечной Эстеллой. Она немного старше Пипа, издевается над ним и играет с его привязанностями.

«Большие надежды» начинаются на кладбище, где похоронена семья Пипа и где ему предстоит разрушительная встреча с кем-то, кто вселяет ужас в его душу. Погост основан на заброшенной церкви в деревне Автор выразительно описывает руины замка и болота, наполняя повествование мрачными предчувствиями и угрозой. Молодой Пип, посещающий могилы своей семьи, очень близок сердцу Диккенса. В детстве, в возрасте от 5 до 11 лет, он жил в Чатеме, а это всего в паре миль от Кулинга. Эти ранние сцены очень отвратительны, например, когда незнакомец угрожает вырезать Пипу сердце и печень, но они иллюстрируют болезненное пристрастие, в котором преуспевает Диккенс. Это прекрасный пример черного юмора, потому что события описываются с точки зрения ребенка, поскольку он почти окаменел от страха.

Когда несколько лет спустя Пип неожиданно получает наследство, он отправляется в Лондон, чтобы стать джентльменом, и надеется, что его новое положение позволит ему ухаживать за Эстеллой. Однако он становится высокомерным! Но Пип всё же добрый малый, хоть и со своими недостатками и как минимум два добрых дела на протяжении повествования он совершил. Пип очень человечный персонаж.

Диккенс снова пишет удивительно запоминающуюся историю, которая показывает его гениальность, а также его понимание добра и зла в людях. И история, которую он должен рассказать, волнует читателя. Она невероятно гротескна и пронизана мраком, полна совпадений, с сильно преувеличенными яркими персонажами, но я верила каждому слову. Я впитывала мрачные ужасающие описания и зловещее ощущение места.

«Большие надежды» Чарльза Диккенса — это сказка о взрослении, в которой сочетаются элементы готики и реализма. История, чередующаяся с раскаянием, ностальгией и юмором, написана как мемуары!

Господин Скрудж — жадный скряга, который не верит в дух Рождества, до тех пор, пока он не посещает его среди ночи, открывая глаза Скруджу на давно забытый мир веселья, радости и любви.

Рождественская сказка, хоть и банальная, но очень интересная. Назвал бы даже её семейной, если бы не такое трагическое описание смерти одного из второстепенных персонажей.

Диктор Клюквин Александр озвучил шикарно (9).

Чтобы выяснить подробности, миссис Лиррипер отпрвляется в Санс.

Предыдущий оратор несомненно прав, но всё таки это только проба пера Диккенса, особенно первые разделы.

Очерки довольно неравнозначные и неровные. Конечно есть настоящие находки, но есть и вещи схематично набросанные, более похожие на краткое содержание, чем на законченные истории. Я бы обратил внимание читателей на Рассказы; они представляют собой наиболее целостные, выверенные и значительные произведения из данного сборника. Видно что автор уделил им больше времени и внимания чем прочим заметкам.

Если же рассматривать цикл целиком то — пред читателем развертывается широчайшая панорама жизни Лондона и его окрестностей 30х годов 19 века в самых, самых разных своих проявлениях. От описания средств передвижения, до разъяснения судебной системы, от анекдота услышанного в трактире до демонстрации ужасного положения бедняков. И Диккенс здесь тоже разный — начинающий литератор, не всегда уверенный; он то балагурит и травит шуточки, то пускается в сантименты и выдавливает из читателя слезу. Вот в этих то разнообразии, разнородности и неравнозначности, как предметных так и художественных — главные достоинства и недостатки сборника.

Несомненно одно, это — первая ступень одного из величайших английских писателей к бессмертию.

Стиль этого последнего завершённого романа Диккенса свидетельствует о постоянном и поразительном росте его могучего художественного таланта. Как жаль, что он не завершил «Тайну Эдвина Друда», эта книга определённо тоже стала бы шедевром. Но и «Наш общий друг» впечатляет. Столько идей, столько переплетённых судеб чисто диккенсовских персонажей, и все по-своему захватывающе интересны. Диккенсовская сатира на высшее общество никогда не была столь едкой, а положительные персонажи выведены трогательно и с искренней любовью. Среди последних особенно выделяется незабываемая Дженни Рен. Над местом действия высятся неоднократно упоминаемые мусорные кучи как символ богатства, рядом течёт Темза как символ.времени, она также принимает значительное участие в сюжете. Всё это, в манере Диккенса, складывается в многоцветную сказку.

Я люблю английскую прозу, но почему-то Диккенс долгое время оставался белым пятном книжного шкафа. Да, был с удовольствием прочитанный в детстве «Оливер Твист», а потом передо мной долго стоял толстый том оливкового цвета, содержащий внутри «Крошку Доррит». Но то ли цвет (не люблю зеленые оттенки), то ли откуда-то накопившиеся (и почему-то прочно застрявшие в голове) представления о том, что проза Диккенса – это щедро сдобренные моралью истории прозябающих в бедности людей, но долгое время у меня не было даже желания смотреть в сторону его книг.

А потом я решила прочитать «Рождественскую песнь», и с удивлением убедилась в том, что Диккенсу также присуща прекрасная ирония и легкий слог, как и многим другим любимым мною британским писателям. Так что предубеждения были преодолены и я обрадовалась, когда Диккенса выбрали для совместного прочтения в книжном клубе.

Начало книги определенно давало «большие надежды» читателю. Замечания главного героя, мальчишки Пипа, были хороши, как с юмористической стороны, так и стилистически. Пип – практически сирота, растет в доме своей старшей сестры, заменившей ему мать, чем не упускает случая похвалиться. Не самое счастливое детство, чего уж там.

История Пипа начинается с того, что он случайно встречает беглого каторжника, и приносит ему немного еды. Не потому, что Пип – такой уж добрый мальчик (хотя приятно вежливый), а потому, что каторжник порядочно его запугал. Это происшествие сопровождается забавными диалогами и знакомством с членами семьи Пипа и его окружением.

В общем, начало книги хочется бесконечно цитировать, буквально каждая страница радует каким-нибудь изящным оборотом.

Через некоторое время Пипа отправляют в дом богатой эксцентричной (и уже весьма немолодой) леди, которой захотелось себе подходящего мальчика (не для того, о чем вы подумали) – чтобы он играл и помогал ей бродить по дому. За это его кормят и даже выдают немного денег, что для бедной семьи уже плюс. С этого момента начинается путь деревенского мальчишки Пипа в условное «высшее общество». Он сообразителен, вежлив и быстро схватывает. А тут еще ему попадается красивая девочка… Теперь Пип хочет стать джентельменом. Пока еще стиль автора все так же хорош, а блеск фраз радует глаз:

«Я вошел в калитку и отправился бродить по саду. Там царило полное запустение, и в старых парниках, где некогда разводили огурцы и дыни, теперь видны были только чахлые всходы сношенных башмаков и шляп, да там и сям тянулась к свету ручка дырявой кастрюли».

«двоюродная бабушка мистера Уопсла наконец победила в себе прочно укоренившуюся привычку жить».

Пип постепенно взрослеет, и в его жизни происходит еще одно неожиданное событие. Некий доброжелатель снабжает его деньгами для жизни в Лондоне и возможностью «стать джентельменом». С этого момента я с удивлением обнаружила, что книга начала меня страшно раздражать. Возможно, романы взросления все же надо читать в том самом возрасте взросления, и тогда порывы и заботы юношей трогают и интересуют. Кроме того, к середине действие застопорилось на месте, к тому же роман оброс порядочным количеством второстепенных персонажей, которые обременяли и так неторопливое повествование своим ненужным присутствием. Ирония тоже как-то несколько исчерпалась, и даже приятный стиль уже не вытаскивал монотонное повествование о злоключениях предоставленного самому себе молодого человека.

В общем, надо признать, что остаток романа, который чем дальше, тем больше превращался в сериал с морализаторскими субтитрами, я дочитывала по диагонали. Вымучивать – здесь самое подходящее слово. В целом, книга оставила впечатление чего-то достаточно тягостного и тягучего, несмотря на изящные юмористические ремарки. Видимо, это все же роман из тех, что стоит читать в юности.

Но есть и плюсы. Я определенно при случае почитаю что-нибудь еще у Диккенса. Все-таки, язык и ирония творят чудеса.

P.S. Дореволюционный перевод Шишмаревой мне показался симпатичнее, чем более часто встречающийся перевод Лорие. Ну, если вдруг будете выбирать.

Герои ничем конкретным по жизни не занимаются, нигде не работают, только гуляют в мрачном парке, ездят в Лондон, плачут, точнее даже рыдают по поводу и без, заламывают руки и болеют непонятно чем. Люди, в особенности женская половина, до такой степени безмозглые, скучные и серые, что у них нет никаких перспектив кроме как уйти бродяжничать под нескончаемым дождём или наконец-то уже помереть и стать привидением.

Подозреваю, что этот роман следует читать тогда, когда в целом увлечен творчеством Диккенса, иначе рискуешь остаться в состоянии легкого недоумения по поводу лавины восторгов и рассуждений о том, как все загадочно, так загадочно, что, надо думать, даже безумный араб Альхазред повторно сошел бы с ума от этой загадочности...

Но тот период моей жизни, когда я с удовольствием читал книги Диккенса остался где-то далеко за горизонтом. Для нынешнего меня все это слишком сентиментально, многословно, карикатурно и зверски неправдоподобно. Но даже прежний, я и то не нашел бы каких-либо признаков, заставляющих считать сей текст чем-то из ряда вон выходящим на фоне прочей диккенсианы...

Что до загадочности, то вольготно изобретать разные концовки недописанного романа, чтобы прочие изобретатели твердили нечто протестующее. Дескать, фигушки, у Диккенса все было задумано более загадочным и таинственным. А что задумано то? А никто этого не знает. Может быть, ничего такого там и не было. Может быть, там автор и не успел ничего придумать. Или все должно было скатиться в зауряднейшую мелодраму с сюжетными ходами, которых теперь стесняются даже сценаристы бразильских мыльных опер...

Вот я тут хотел сварить суп. Налил воды в кастрюлю, положил кусок мяса туда, порезал овощи всякие, бросил щепотку приправ разных. Только не стал его варить, отвлекло что-то. По идее, это должен был получиться самый вкусный суп всех времен и народов. Ну, если бы я его все же сварил. Может быть. Но это не точно...

Вот и с тайнами Эдвина Друда та же петрушка...

Я обожаю Диккенса! А в «Записки...» заочно влюбилась миллион лет назад, когда мне попалась такая прелестная цитата:

«Если тебе когда-нибудь перевалит за пятьдесят и ты почувствуешь расположение жениться на ком-нибудь — всё равно на ком, запрись в своей комнате, если она у тебя будет, и отравись не мешкая. Повеситься — пошлое дело, и потому ты этим делом не занимайся. Отравись, Сэмивел, мой мальчик, отравись, и впоследствии ты об этом не пожалеешь!»

На самом деле, по этому абзацу можно составить достаточно полное представление о романе. Не ждите здесь глубокой драмы. Сюжета как такового нет, это по сути комедия положений, объединённая действующими лицами: мистером Пиквиком, тремя его друзьями-последователями и его слугой Сэмом. Они попадают в нелепые ситуации, но неизменно выпутываются из них, сохраняя бодрость духа и здоровый оптимизм.

При этом нельзя сказать, что «Посмертные записки Пиквикского клуба» — просто набор фельетонов. Диккенс поднимает серьёзные темы, как всегда обращая внимания на социальную несправедливость. И всё же для меня он оказался чересчур шутливым.

Что у романов Диккенса не отнять, так это атмосферность. Книга давно уже закрыта, а перед глазами всё ещё стоят то гнилые болота с мелькающей в тумане фигурой беглого каторжника, то огромный запустелый дом с заживо похоронившей себя в нём мисс Хэвишем, то конторы и улицы чопорного Лондона с шествующими по ним джентльменами.

Но вообще-то читать Диккенса сегодня уже трудновато. Во всяком случае сначала — слишком медленно и тягуче движется повествование, и к этому ещё надо привыкнуть. И только после этого начинаешь получать удовольствие от чтения.

Что касается собственно романа, то интрига в нём довольно запутанная и определённый интерес вызывает. А вот образ главного героя может вызвать у современного читателя некоторое недоумение: слишком уж он супернаивен и даже инфантилен — этот молодой человек, мечтающий стать джентльменом, но при этом совершенно не комплексующий по поводу того, что он из года в год живёт (и собирается жить дальше) совершеннейшим «трутнем», используя для жизни деньги таинственного благодетеля. И это ведь не сын какого-нибудь там графа, а всего лишь мальчонка, выросший в семье деревенского кузнеца.

Неприкрыто воспитательная сказка, написанная Диккенсом от лица 7-летней девочки Алисии.

В аннотации очень точно описана завязка сказки.

Такой «бытовой» сеттинг привлекает дополнительное внимание к сюжету. Если бы сказка была написана по привычным шаблонам «принцессы живут в замках или иногда в темном лесу в хижине гномов или других сказочных существ», заложенная в неё мораль не произвела бы на маленького читателя должного эффекта. В конце концов, что хорошо для замковых принцесс, не обязано работать для маленьких «принцесс», живущих в современном (для писателя) городе.

С другой стороны, некоторые эпизоды при переносе их в реальные «декорации», вызовут у современного читателя либо недоумение, либо неприятие. К первому относится покупка сёмги на обед в малоимущей семье (видимо, во времена Диккенса, эта рыба была не очень дорогой). Среди эпизодов второго типа наиболее заметен тот, в котором младенец падает на пол с каминной полки. Для героини (и, кажется, для автора), это нормальная в общем-то бытовая ситуация. А для вас?

Поддавшись зимнему настроению и традиции чтения святочных рассказов, которая пропагандируется нынче из каждого утюга, я решила залатать очередной пробел в образовании, и ознакомиться таки с Диккенсовской «Рождественской песнью в прозе». Несмотря на то, что это произведение имеется в прекрасной озвучке Клюквина, когда оно, наконец, закончилось, у меня было ощущение, что меня выпустили из мрачного подвала на свет. Кто, кто эти люди, которые пишут в отзывах, что перечитывают эту песнь каждый год? Но попробуем обойтись без сильных эмоций.

Начало совершенно прекрасно.

«Итак, старик Марли был мертв, как гвоздь в притолоке.

Учтите: я вовсе не утверждаю, будто на собственном опыте убедился, что гвоздь, вбитый в притолоку, как-то особенно мертв, более мертв, чем все другие гвозди. Нет, я лично скорее отдал бы предпочтение гвоздю, вбитому в крышку гроба, как наиболее мертвому предмету изо всех скобяных изделий. Но в этой поговорке сказалась мудрость наших предков, и если бы мой нечестивый язык посмел переиначить ее, вы были бы вправе сказать, что страна наша катится в пропасть.»

Чем хорош Диккенс, так это отличным языком, вниманием к деталям и умением погрузить читателя в созданную им атмосферу с головой. Вообще, когда он увлекается, и его текст мчится по лондонским булыжникам, весело подпрыгивая, насыщенный веселой предрожественской суетой, ароматом запеченой индейки, и внезапным общим дружелюбием, он очень хорош.

Ироничные диалоги, аппетитнейшие описания:

Но как только автор сворачивает за угол и берет под руку мораль — все, тушите свет:

Самое любопытное, что я почерпнула из этой книги — это тот факт, что небогатые горожане сдавали своих гусей и индеек запекать в пекарню. То есть не дома разводили ради этого огонь, а несли сырую тушку в ближайшую подходящую лавку и получали назад с зажаристой корочкой. Про подогрев тарелок Диккенс тоже упоминает. Это факт известный, разве что мне только теперь пришло в голову, что греть тарелки имело смысл там, где без этой процедуры они оставались настолько холодными, что еда моментально остывала. Впрочем, это все мелочи. Вернемся к сути.

Принято считать, что Скрудж — скряга, зануда, холодный, мрачный и во всех смыслах отталкивающий тип. Возможно, это возрастная циничность, но мне он показался вполне симпатичным.

Во-первых, он не трус. Он не боится говорить в глаза нелицеприятную правду вместо того, чтобы отделаться парой фунтов:

«Я не балую себя на праздниках и не имею средств баловать бездельников. Я поддерживаю упомянутые учреждения, и это обходится мне недешево».

И призраков, кстати, не боится тоже. На его месте любой другой уже отдал бы концы.

Во-вторых, у него определенно есть чувство юмора и здравый смысл:

»- Почему же ты не хочешь верить своим глазам и ушам?

— Потому что любой пустяк воздействует на них, — сказал Скрудж. — Чуть что неладно с пищеварением, и им уже нельзя доверять. Может быть, вы вовсе не вы, а непереваренный кусок говядины, или лишняя капля горчицы, или ломтик сыра, или непрожаренная картофелина. Может быть, вы явились не из царства духов, а из духовки, почем я знаю!

Скрудж был не очень-то большой остряк по природе, а сейчас ему и подавно было не до шуток, однако он пытался острить, чтобы хоть немного развеять страх и направить свои мысли на другое, так как, сказать по правде, от голоса призрака у него кровь стыла в жилах».

В-третьих, его богатство не свалилось на него с небес. Он его заработал, и с учетом ностальгической части о его прошлом, вряд ли трудился ради этого меньше, чем те бедняки, которых ему предлагают спонсировать.

В-четвертых, в отличие от собственного почившего компаньона и трех являющихся к нему духов, он не лезет к другим с поучениями, а спокойно живет своей жизнью. Иными словами, это вполне нормальный добропорядочный человек, который волей судьбы оказался в этой жизни одинок. С кем не бывает?

Явления духов рождества недурны по психологическому замыслу — они уверенно давят на больные точки Скруджа: бедное детство; юность, в которой он не покладал, рук и в итоге его бросила девушка, которой не хватило внимания; веселая реальность праздника — до которой рукой подать, а он не решается; и старость — где нет никого с ним рядом). Сейчас такой подход назвали бы грубым манипуляторством. Но в 19 веке вполне сходило за мораль. Но как же скучны эти нравоучительные страницы! Как хочется перелистнуть их, наконец, чтобы перестать чувствовать себя на уроке в воскресной школе!

Пожалуй, есть во всем этом единственное исключение — путешествие с духом нынешних святок. Тот просто говорит: «Скрудж, дружище, попробуй, позволь себе праздник, позволь радость общения, рискни, не стесняйся, вдруг понравится?» И разумный Скрудж именно этому предложению для начала и внял, между прочим.

Итак, самостоятельный, толковый, с неплохим чувством юмора, не трус, любитель интеллектуальных игр, разве что немного стеснительный и зажатый. И этого человека приводят нам в пример, как отрицательного героя?

Перечитала написанное и добавила еще одну звездочку в рецензию. Все-таки, за язык Диккенсу можно простить даже его унылое морализаторство.

Впрочем, как бы там не было, а с последней фразой автора нельзя не согласиться:

«Да осенит нас всех господь бог своею милостью«!

Знаменитый великий фокусник и иллюзионист Дэвид Копперфилд в детстве очаровывал меня. Трюк с исчезновение Восточного Экспресса помню до сих пор. Сначала я узнал о существовании фильма 2019 года, затем, что он основан по книге. Когда я нашёл эту книгу, да ещё с таким высоким рейтингом, даже не стал раздумывать. И какого же было моё разочарование, что эта книга не про него.

Очень длинная, подробная и нудная биография. Очень много воды. Меньше половины интересно, больше половины не интересно. Если сократить и убрать всю воду, было бы намного лучше, так как сами истории хорошие. Очень много персонажей. В Википедии указано 38 имён, некоторые из которых по звучанию похожи друг с другом. Но Диккенсу этого показалось мало, и он некоторых персонажей начинает называть по разному. К пример, у Дэвида Копперфилда в романе девять разных имён: David Copperfield, Copperfull, Davy, Daisy, Doady, Trotwood, Trot, Brooks of Sheffield, Master Murdstone. Вы серьёзно? Я дико запутался кто есть кто. Это как в высшей математике, забываешь одну тему и дальше всё становится непонятным. Где-то в начале романа один персонаж называет Дэвида другим именем и пропадает, а в конце романа он опять появляется и снова называет его также, а ты сиди вспоминай и понимай, что же тут происходит. Теперь планирую посмотреть фильм, чтобы всё встало на свои места. Если вдруг вам всё-таки захочется прочитать данное произведение, обязательно заводите заметку и выписывайте все имена с кратким описанием кто это.

Первые три главы долгие и неинтересные. Хочется бросить эту книгу. С четвёртой главы уже начинается интересно. И такой зеброй всю книгу. Треть книги посвящена детству. В 19й главе, ему исполняется 19 лет и он заканчивает школу. На 73%, в 43й главе он женится. И тут я начинаю понимать, что меня где-то обманули. Глав до конца остаётся всё меньше и меньше, а он никак не становится фокусником. И даже мыслей в эту сторону нет. Ко мне приходит осознание, что, скорее всего, тот Копперфилд взял себе прозвище с главного героя данного романа. Книга заканчивается, захожу в Википедию -- да, так оно и есть. Знал бы заранее, бросил бы чтение после третьей главы.

Книга состоит из нескольких драматических сюжетов, несколько романтических, взлёты, падения, путешествия, карьера, семья, друзья, трудности, радости. Временами очень интересно, временами очень скучно. Все переплетения со Стирфортом очень интересные.

Перевод с английского: А. В. Кривцова, Е. Ланн. В отзывах нашёл мнение, что это хоть и верный дословный перевод, но всячески лишённый художественного окраса.

Есть несколько вариантов романа, в том числе и сокращённые версии. Вот их, как мне кажется, и нужно было читать. Возможно, там и перевод лиричнее и воды меньше.

Осилил за две недели. 43ч04мин.

Диктор Герасимов Вячеслав озвучил хорошо (7).

В «Холодном доме» сплелись несколько жанров: сатира, мелодрама, детектив, документалистика. В книге много персонажей, которые впоследствии оказываются связанными друг с другом по тем или иным причинам. Невольно втягиваешься в историю главных героев и начинаешь переживать за них. Здесь есть и положительные и отрицательные персонажи. Интересно, что по развитию сюжета неожиданно герои, которые воспринимались негативно, показывают себя с лучшей стороны, и начинаешь верить, что люди не такие плохие, как кажутся поначалу.

Тема прощения и оставаться в любой ситуации верным себе и своим принципам , по-моему,основные идеи в книге. Какие-бы трудности не вставали на пути, всегда рядом найдется добрая душа, которая поддержит тебя и обогреет. Главное — не терять веру и относиться доброжелательно ко всем.

В книге есть тяжелые моменты, но именно через них понимаешь, как нужно ценить тех, кто рядом и что у тебя есть.

Проявлять сострадание и милосердие к попавшим в беду.

Жизнь продолжается ни смотря не на что....

От Диккенса я, конечно, ожидала куда большего.

Концовка немного помогает, но в целом вся эта мистика в рассказе она как бы... ни о чем. Ничего ему не прибавляет, этот несчастный призрак никак на сюжет не влияет. Он там просто... есть. А учитывая, что автор намеренно почти ничего не рассказывает о самом преступлении, то история выходит какой-то пустой.

Потому что ей богу, ну чем этот призрак занимается? Для чего? Его бесцельные блуждания, которые может видеть только главный герой, по-моему выглядят порой почти комично в своей бессмысленности.

Роман относится к мировой классической литературе. В книге подняты социальные, психологические и философские темы.

Детство персонажа описывается как тяжёлым и очень бедным, в котом каждый кусок хлеба и пирога был ценен для бедного малыша.. и которого не очень-то любила тетка, более охотно отвешивая ему подзатыльники.

Мальчику в каком -то смысле везёт , ему предлагают ходить в богатый дом полусмасшедшей старой карги, где он влюбляется в ее очень красивую, но странную воспитанницу. Пип получает настоящее джентельменское образование, и становится вхож уже в буржуазный круг английского общества. Приносит ли оно ему счастье?

Он порой с тоской вспоминает о детстве, о настоящих и верных друзьях, любящих его несмотря ни на что. Но он не видит дороги назад. По-прежнему любя Эстеллу, он страдает, наблюдая как она выходит замуж по-расчету.

У Пипа были большие надежды на что-то новое, свежее, другое.

Которые как и положено разбиваются об реальность и жизненные скалы. А многим и того не дано.. И они остаются там где был Пип в детстве. Но может и в том тоже их счастье?

Одним словом, большие надежды верное озаглавление романа. Нам говорят, что героев не ждёт безоблачное счастье, а их надежды разбивались об утёс.

Допускаю, что официальная интерпретация книга несколько иная.

В этой книге, увы, динамичность напрочь отсутствует. Что мы понимаем под словом «динамичность»? Это не обязательно нагромождение событий или введение длинных блестящих диалогов а-ля Дюма, а просто умение держать читателя, схватив за горло, так, чтобы он не задохнулся. По-моему, это получается у Уилки Коллинза лучше, чем у его соотечественника и друга Диккенса. Как чисто классик, Гюго в моих глазах стоит выше Чарльза Диккенса уже потому, что в 18 лет написал такой шедевр, как «Ган-исландец».

Пип, конечно, молодец и мне иногда было жалко его, но, господа, он забывает (или Диккенс забывает?), как Эстелла обходится с ним в начале книги. Мне иногда казалось, что господин Диккенс в лице этой девушки, ее хозяйки мисс Хэвишем, да и сестры Пипа — миссис Джо, избивающей своего тормозящего на каждом шагу мужа, пытается изобразить нам психически нездоровых людей.

В итоге пришел к мнению, что такая классика меня, конечно, не завлечет. В моих глазах вершиной литературы, и не только английской, пока является роман другого викторианского писателя Чарльза Рида «Монастырь и очаг», страницы которого заставляли плакать сэра Артура Конан Дойля. А что со мной сделала эта архизахватывающая книга, которая не переиздавалась со времен дореволюционной России? Заставила написать этот пост. Как видите это никакая не реклама вновь вышедшего романа.

Первое прочитанное мной произведение Ч. Дикенса. Роман интересный. В душу запал Джо — олицетворение доброты, силы, терпения, любви, самопожертвования, спокойствия и других положительных черт человека.

Хочется написать красивым слогом в стиле господина Диккенса, но, он-то — мастер, а я — простой читатель. Рада, что начала знакомство с автором именно с этого романа.

Тут уже много написано про содержание, перевод и прочее.

Я читала в самом ругаемом переводе и, честно говоря, не поняла, за что его не любят. Стихотворения — в рифму, предложения — понятные, шутки — смешные.

Что понравилось: высмеивание английской судебной системы (несколько глав очень сильные), сект, клубов, манер.

Почему не 10, а только 9: последние несколько глав, на мой вкус, Диккенс немного слил. Какие-то ситуации и мотивы повествования несколько раз повторяются, одно да потому. Вобщем, как раз переворачивая последнюю страницу, я обрадовалась, что повествование закончилось.

Тем не менее, роман замечательный, я получила удовольствие от недели, которую провела с этой книгой. Легкость языка, отсутствие скобрезностей, милая наивность героев 19 века. Да, пожалуй, я буду скучать. И обязательно перечитывать.

Что может быть лучше промозглым тёмным осенним вечером, когда дождь и ветер стучат в окно, чем чтение толстого романа Диккенса? Вот и для меня ноябрь ознаменовался прочтением романа «Наш общий друг».

Нет, я Диккенса не люблю, я его обожаю! Наверное, пять прочитанных его романов дают мне право на такое сильное чувство. Но вот одолевают меня думы: это какой же надо быть легковерной дурочкой, чтобы когда-то прислушаться к чужому( коллективному?) мнению и отказаться от Диккенса почти на сорок лет! Ну кто и когда сказал мне, что Диккенс занудный, читать его скучно, устарел и т.д. и т.п.?! «Сами вы скучные зануды!»,—сказала бы я этим доброхотам теперь. К счастью, с возрастом в выборе чтения более руководствуюсь своей интуицией, чем чьим-либо советом. Приходит пора собирать камни, и чувствуешь острую потребность прикоснуться к бессмертной классике, и Диккенс в этом длинном списке необходимых книг занимает далеко не последнее место. Ещё и фраза из «Двух капитанов» Вениамина Каверина— «Григорьев— яркая индивидуальность, а Диккенса не читал!»— много лет сверлила мне мозг и вызывала чувство стыда и неполноценности.

«Наш общий друг» не причисляют к социально-значимым произведениям, хотя социальные темы здесь присутствуют— без этого Диккенс не был бы Диккенсом. Упор больше делается на детективную составляющую. Роман изобилует тайнами и загадками: покушения, убийства, подмены, преследования, шантаж... Никуда не делась сатира, присущая Диккенсу. Как же достаётся,например, «столпам Общества»! Писатель беспощаден к новоявленным дельцам, пройдохам и преступникам.

Юмора значительно меньше, чем в ранних произведениях. Да и пафоса практически нет, за исключением глав о маленьком Джонни. Детская тема вообще была болевой точкой для Диккенса, и, думаю, пафос касательно детской смертности абсолютно оправдан.

Многие персонажи претерпевают развитие, нравственные изменения и в результате трансформируются из отрицательных или нейтральных в положительных персонажей, и своими поступками заслуживают истинную симпатию читателя. Одних к этому приводит чувство справедливости, других изменяет и возвышает любовь.

Диккенс не зря считается непревзойдённым мастером психологического и художественного портрета— у него нет ни одного похожего персонажа, каждый из них наделён собственным голосом и запоминается надолго.

Читатель всегда знает, на чьей стороне автор, потому что наравне с персонажами личность Диккенса явственно проглядывает в его произведениях. Быть может, это проявление авторского мнения так раздражает некоторых читателей?

Диккенс в своих произведениях писал не только о семейных ценностях, он обнажал и обличал человеческие пороки, несовершенство общества, несправедливость законов. Он боролся, применяя своё бойкое перо и острое слово. И если это называется морализаторством, то я за такое морализаторство!

При чтении этого романа я получала огромное удовольствие как от слога, так и от сюжетных перипетий. Диккенс не давал скучать, постоянно переключая внимание с одного персонажа на другой. «Наш общий друг» изобилует действующими лицами, которые то тесно, то опосредованно связаны с основной сюжетной линией. Предсказуем ли сюжет? Наверно, так же, как жизнь человека— каждый рождается, а потом обязательно умрёт. Но ведь важно именно то, как он проживает свою жизнь. И, кстати, в самом конце повествования, когда уже кажется всё яснее некуда, автор подкидывает читателю такой фортель, что от него отвисает челюсть с риском не встать на место.

К чему это я так пылко и так длинно? Любить Диккенса никого не заставишь, агитировать его читать— глупо. Во-первых, пишу, чтобы выразить свою неподдельную любовь к Диккенсу; а во-вторых, для тех, кто сомневается, стоит ли его читать. Так вот, если ваша рука сама тянется к томику Диккенса, то, пожалуйста, не отдёргивайте её в страхе! Может, пришло и ваше время читать его бессмертные произведения, смеяться и плакать, кого-то любить, кого-то ненавидеть, переживать и становиться лучше. Удачи!

Большей частью мне нравится английский классический роман, ну там Бронте, Дж. Остен, чуть меньше Уайльд и т.д. Но вот с Диккенсом до этого романа пока не складывалось. Не могу сказать, чтоб на меня произвели сильное впечатление его «Оливер Твист» или «Рождественские повести». А вот читая «Большие надежды» я получил массу удовольствия, теперь подумываю, может почитать ещё его «Коперфильда»...

Роман меня привлёк прежде всего своей жизненностью, что ли. Хотя, с другой стороны, в нём есть отнюдь не второстепенные персонажи, в которых, если вдуматься, веришь с трудом. Та же мисс Хэвишем, пожелавшая остаться в одном времени и принёсшая большую часть своей жизни в жертву своей обиде; или Мэгвич, заработавший на каторге денег и решивший вложить их в почти незнакомого ему чужого мальчугана, «сделать из него джентльмена»; да и, по большому счёту, безмерная доброта Джо, также вызывает вопросы. Но почему-то, когда читаешь эту историю, она воспринимается удивительно реалистичной и такие странные персонажи вопросов не вызывают. Более того в них можно легко увидеть, пусть и не такие контрастные, но примеры из реальной жизни. А читая про них у автора получаешь ненавязчивый урок и материал для размышлений. Вот этого, к сожалению, не хватает многим современным творениям.

Главный герой Пип не вызывает особого сочувствия, хотя и отторжения тоже не вызывает. Даже не так, пока он ещё малец, ему безусловно сопереживаешь и с интересом наблюдаешь за его жизнью среди болотных пустошей (они меня не угнетают, наоборот, мне самому бы хотелось пройтись этими болотами, посмотреть на речку, печь для обжига извести и т.д.). И сестра его, хоть и кажется читателю не симпатичной, но таков уж видно её характер, а в трудных условиях она сразу принимает правильное решение. Я имею в виду, что она берёт на себя заботу о малолетнем брате. Но едва Пип обзаводится своими «большими надеждами» и они начинают реализовываться — сочувствие отступает. Ты видишь как легко он отворачивается от своих старых друзей, домочадцев, стыдится своего прошлого. Он и сам понимает, насколько он не прав, и его временами гложет совесть, но он бодро бросается в новый для себя мир транжирства и тунеядства. Это автор характеризует как «быть джентльменом». И я не берусь его осуждать, поскольку не знаю насколько по другому повёл бы себя на его месте я, и это опираясь на прожитые годы, а будучи зелёным юнцом, перед которым так неожиданно открылись такие яркие перспективы?

Хотя один момент в его поведении меня всё таки смущает. Я имею в виду, как можно так без оглядки жить на чужие деньги. Мысль о своём несправедливом отношении к Джо, Бидди его не единожды посещала, а мысль, что он будет делать, если его таинственный благодетель исчезнет, передумает, да мало ли что? Вернётся в родную деревню не солоно хлебавши? Но о таком своём будущем он не задумался ни разу, хотя по мне, логично было бы озаботиться получить профессию или ещё как-то обустроить своё будущее, не полагаясь всецело на непонятную манну, которая непонятно откуда на тебя падает. По крайней мере, мне кажется, что я не смог бы быть таким спокойным на его месте и строить планы на Эстеллу. Да даже планируя женитьбу, что он собирался ей предложить, разделить их общий источник благосостояния?

Но Пип всё же добрый малый, хоть и со своими недостатками (а у кого их нет?) и как минимум два добрых дела на протяжении повествования он совершил, это помощь своему другу и его отцу. Безусловно позитивные герои Джо и Бидди, Пип в любой момент мог на них положиться, хоть и не платил тем же. Пип вообще был склонен выносить негативные суждения о других, кроме себя.

Концовку я предвидел другой:), хоть тут и пишут, что она предсказуема, но я её представлял другой. Концовка открыта и в принципе у меня — без нареканий.

Роман «Большие надежды» называют вершиной творчества писателя. Наверное так оно и есть.

Трудно быть нарицательным.

Столько раз смотреть экранизацию, что решила, что пора поставить галочку, что читала я, читала первоисточник, только не в оригинале, а переводе)

Как всегда, крайне сложно рассуждать о том, что стало именем нарицательным. Кстати, я не сильно-то и поняла, почему из всей литературы именно он? Может потому что он утрированно скупердяй был? Хотя по мне так честнее многих, все ведь знали какой он и мне не понятно с чего они продолжали к нему ходить и на что надеялись?

У моих израильских знакомых давеча случай был (у них каждый день случаи, я не перестаю удивляться этим людям). Так вот у знакомой есть муж, который му***к, то есть она это не первый год знает, все ее знакомые (что там друзья — ЗНАКОМЫЕ) это знают, она от него в Израиль сбежала, до такой степени он му***к. И вот давеча, оформляя развод он на бумажке не поставил какую-то печать, чтобы эта бумажка сразу везде принималась. И знакомая так расстроилась, что всю ночь проплакала. Внимание, вопрос — что с моей знакомой не так, потому что мужик как был му***ком, так им и остался? Он не поменялся ни на йоту!)))

Вот так и со всеми, кто имел деловые отношения со Скруджем, что с ними не так? Он же не с луны свалился) Он уже много, много лет ведет дела единственным способом и его не меняет. Так что вся эта слезность, мол ой, он весь такой противный — это на самом деле такое преувеличение, что простить это можно только сказке, которой в принципе книга и является, потому что только в сказке мы имеем людей, и ситуации как из шкафа. Открыл — и вот они ожили. Закрыл — и нет их.

Если говорить о морали сказки, то там тоже все как-то с перехлестом. Он из одной крайности ударяется в другую. Честно скажу, мне как взрослому человеку, на это смотреть страшно, потому что и то и то делает героя неадекватным (хотя скупердяйство — это уже что-то привычное). Но опять же для сказки — это вроде как нормально, что человек пока без парашюта падал, кучу всего пообещал, только в анекдоте, он на матрас упал, жив остался и выводом сделал, что так долго летел и столько глупостей наговорил, а тут по жанровой схеме он все что сказал, все делать и стал, ибо исправился. Но по мне, так того, что показали Скруджу, было скудным для исправления. Ну, да, он умер в одиночестве, но он и жил в одиночестве, это не должно его пугать. Он уж очень легко принял первого призрака с воспоминаниями о детстве. Может я плохо знаю психологию, но мне кажется, что самым сильным ударом об реальность у него должно было быть воспоминание о любимой девушке, а не о прочитанных в одиночестве книгах. Потому что именно тогда у него кто-то был и именно тогда он его и лишился, ведь все остальное время он был одинок. Хоть в праздник, хоть без него.

Кстати, о празднике. Это тоже довольно странно, что радоваться надо одному дню в году. Не всю жизнь прожить в доброте, любви, так как хочешь. А только один. ПОЧЕМУ?! Что с остальными днями не так? Я Скруджа понимаю в том, что он не понимает, с чего ему веселиться? Да какая ему разница, что это за день? Это вообще чужой день рождения, который с чего-то решили праздновать все) Ну, представьте, что все решили праздновать ваш день рождения и дарить подарки не вам, а друг другу в честь вашего дня рождения))) И именно в ваш день рождения все должны радоваться и веселиться, а остальные дни побоку. Довольно странненько. Да, да, я помню, что это специальная сказка к Рождеству, но я так хочу масштаба, чтобы смысл был исправить свою жизнь на все дни, а не на один!

Поставила я книге четыре звезды, больше по привычке к сюжету и по снисхождению. Хотя есть у меня претензии к автору, насколько я знаю, он сам не очень своим же заветам сказочным следовал. А это уже знаете ли лицемерием попахивает, но об этом в другой раз, потому что разговор уже не сказочным получится)

«У англичан Новый Год отмечается тем, что одни зовут к себе гостей обедать, а другие идут обедать в гости; ни чем иным этот день от прочих не отличается...»

Да, всё верно. Роман «Нет выхода» написали добрейшие господа — динозавры английской литературы Чарлз Диккенс и Уилки Коллинз специально для рождественского журнала. Произведение совсем недавно было реанимировано саранским издательством «Артефакт», и в предисловии редакция отмечает, что изначально проект имел театральную основу — т.е. задумывался как пьеса. И это чувствуется по компоновке — каждая глава содержит красочные диалоги (иногда с трагизмом, но по большей части — с завуалированной комической основой) между всеми участниками событий. [«Мне никогда не надоедает поджаренная ветчина, -это следует отнести к числу моих добродетелей; но зато у меня есть и порок: я очень подозрителен относительно свежести яиц»]. Описываемые сцены мелькают по-актёрски живо, а под конец (сразу после пересечения героями швейцарской границы) и вовсе текут стремительно. Ну разве что попутно между строк можно углядеть плохо скрываемую иронию авторов в адрес иностранцев, жительствующих в то время в Лондоне на Сохо-сквер.

«Я читаю ответ на вашем лице, и лицо ваше говорит: нет». Совершенно верно — не думаю, что имеет смысл подробно останавливаться на завязке и сюжете сочинения столь известных авторов — достаточно заметить, что писали книжку настоящие профессионалы своего дела и в данном случае они, видимо, постарались соблюсти все качественные ингредиенты развлекательного водевиля — в центре внимания модная тогда тема подброшенного в приют сироты, поиски родителей, вероломство и, конечно, счастливый конец.

Однако, непременные совпадения, свойственные старомодной «сенсационной» литературе подаются здесь последовательно и аккуратно, что показывает цепкость манеры Диккенса/Коллинза — каждое событие имеет под собой необходимое толкование, а выкладывается на страницы не просто так. Например, когда Джордж Вендейл находится в погребе и обращает внимание на «винный гриб», свешивающийся с арки, его визави сообщает, что тот, на кого попадет кусок этого нароста, не минует насильственной смерти. И ведь падает же! По шаблонам «лёгкого» жанра Вендейл теперь непременно должен умереть. Однако, сей инцидент предназначает собой совсем другое далеко идущее (и неожиданное) последствие.

В общем, вспоминая как пишет сэр Диккенс (начало то уж точно он писал): «День, месяц и год — третьего ноября тысяча восемьсот тридцать пятого года» и подводя итог: хороший язык, достойный перевод, удивительная развязка — вполне неплохое книжное путешествие в прошлое получилось.

Несмотря на то, что когда-то прочёл довольно много у Диккенса, с его историческим романом познакомился (и даже узнал о его существовании) лишь недавно. В вики упоминается, что «русскоязычным читателям книга относительно мало известна, вероятно, ввиду острокритического изображения революционных реалий». И могу понять, почему: произведение такого рода неудобно любому «жёсткому» режиму, расправляющемуся с неугодными — плетью ли, гильотиной, или тюрьмами. В любом случае — народный бунт, «бессмысленный и беспощадный», происходит не на пустом месте.

Отвык я как-то от классических романов, медленно продвигаясь по повествованию, ещё раз осознал, почему литературу позапрошлого века одни называют гениальной, а другие нудной и тяжеловесной. Местами действие захватывает и удачно перескакивает вперёд, вводя новых лиц и события, а иногда тратит целые страницы на то, что сейчас назвали бы «водой». Впрочем, в целом вещи удалось впечатлить, недаром Диккенс всё-таки великий романист.

Действие, с одной стороны, охватывает целые годы и перемещается между Лондоном и Парижем, но сосредоточено на взаимодействии всего десятка основных персонажей. Что, в свою очередь, хотя хорошо раскрывает характеры, но и начинает напоминать бразильский сериал :) Никогда не отличался проницательностью в сюжетах, но угадать основную развязку смог задолго, сразу при упоминании таинственного гостя в комнате мистера Лорри. Ещё об одном повороте, раскрывающем связи, можно догадаться после зачитывания бумаг доктора, и он не пришёл в голову именно потому, что был слишком уж рояльным...

Напоследок, любопытно было узнать, что заключительный Нолановский социальный боевик о Бэтмене вдохновлён этим романом, и даже прямую цитату включает. Что лишний раз говорит о сохраняющейся актуальности темы личного выбора в смутное время...

До этого я была не знакома с творчеством Диккенса, поэтому «Повесть» стала для меня открытием. В общем и целом, роман мне понравился, но с некоторыми оговорками.

В центре сюжета события и люди времён Великой французской революции. Особо уделять внимание самому сюжету не хочется, так как все же акцент делается на героях романа. Конечно же все они благородные и смелые, но при этом не лишены своей индивидуальности. Примечательно, что по мере развития событий, главные герои могут отходить на второй план, уступая свое место второстепенным. Отдельным героем выступает французский народ, с его угнетённым состоянием и нарастающим недовольством. Диккенс мастерски описывает беспокойство людей, что в итоге выливается в жестокость и кровопролитие.

А теперь про те самые оговорки. Мне было довольно сложно и непривычно читать сам текст. Не то, чтобы он сложно написан или труден для восприятия. Для меня он слишком «ажурный». Возможно я сильно привыкла к тёмному фэнтези, поскольку постоянно ждала подвоха или предательства, хотя сама по себе жестокость в романе присутствует. И все речи про самопожертвования ради великой цели или высокопарные клятвы о любви, казались слишком театральными и вычурными. Но может, это со мной что-то не так.

Итог, мне действительно понравился роман, с удовольствием продолжу свое знакомство с творчеством Диккенса.

Книгу я купила случайно, когда забирала в магазине совсем другой заказ, и эта внеплановая покупка подарила мне великолепный, светлый предновогодний день. Душевная, очень добрая, хотя по сути немного жуткая рождественская история, одновременно и совершенно локальная (про одного человека и небольшой городок), и глобальная — о всечеловеческих ценностях, важностях и свете в душе каждого, который мы сами вольны поддерживать или гасить.

Роскошные иллюстрации П. Дж. Линча, дополняющие эту историю, — сами по себе история.

Очень милая добрая сказка. Самое подходящее название — «Сказка о семейном счастье». И хоть описываемые события происходят «В последний день первого месяца в году», вся история настолько пронизана таинством и волшебством, что по праву входит в цикл «Рождественские повести».

Великолепные образные сравнения создают чудеса даже на пустом месте. И вот уже самые заурядные предметы обретают свой характер и показывают норов: «А тут еще чайник упрямился и кобенился. Он не давал повесить себя на верхнюю перекладину; он и слышать не хотел о том, чтобы послушно усесться на груде угольков; он все время клевал носом, как пьяный, и заливал очаг, ну прямо болван, а не чайник! Он брюзжал, и шипел, и сердито плевал в огонь. В довершение всего и крышка, увильнув от пальчиков миссис Пирибингл, сначала перевернулась, а потом с удивительным упорством, достойным лучшего применения, боком нырнула в воду и ушла на самое дно чайника.» Возможно, искушенному читателю не захочется читать о всяких чайниках и сверчках, об ужасной нищете и обмане любящим отцом своей дочери, о хрупких отношениях в неравном браке, — но мне импонировал такой стиль, — накидывающий к и так запутанному делу дополнительный ореол загадочности.

Уютная сказка о семейных ценностях — о счастье, любви и доверии.

«Тайна Эдвина Друда» навсегда останется непревзойдённой. Не из-за блестящего исполнения, и не потому, что загадка преступления такая уж запутанная, а потому что книга не закончена. Маг показал нам фокус, а обязательного разоблачения не состоялось по весьма уважительной причине – смерти писателя. Нет, мы, в общем, догадываемся, в чём там дело. Диккенсу, писавшему во времена наивной юности детектива, могло казаться, что он ух как здорово замаскировал подсказки. Но мы, натренированные Агатой Кристи, с лёгкостью их щёлкаем. Мы п о ч т и уверены в том, что случилось с несчастным Эдвином Друдом, кто его убил, и даже, что он сделал с телом. Ключевое слово здесь – «почти». Потому что, а что, если мы ошибаемся? Что, если Диккенс задумал нечто сногсшибательное, переворачивающее всё с ног на голову и приводящее читателя в шок и трепет? Что, если Эдвин Друд жив? Что, если джентльмен в конце книги вовсе не джентльмен? Что, если… Пустота в конце книги заполнена лишь туманом, из которого мы вправе лепить образы, превосходящие всё, что мог придумать автор.

Мне очень понравился этот рассказ. Немного простодушный и безыскусный, с незамысловатой интригой. Но! Из плюсов – потрясающий юмор и отличный язык. Да, сейчас так не пишут. На мой вкус, очень уж примитивно описаны баталии, то бишь драки. Но, в общем-то, все вполне оправдывается сюжетом.

Достаточно проста композиция – «рассказ в рассказе». В некоем обществе торговый агент рассказывает о приключении, произошедшим однажды с его покойным дядей. Как его дядя, будучи в изрядном подпитии, однажды задремал на облучке почтовой кареты. Ну и что из этого вышло.

В начале коротко для тех, кто не в теме (как и я месяц назад :) ). Роман «Большие надежды» рассказывает об одном английском сироте по имени Пип. После того, как умерли его родители, Пипа на воспитание взяла его старшая сестра. На ее воспитательном флаге огромными черными буквами было выписано одно слово: «Строгость». И было бы Пипу вообще пипец, если бы не муж этой самой сестры – кузнец Джозеф Гарджери, мой самый любимый герой в этом романе.

Так и жил бы Пип в скромном провинциальном городке, сначала – под опекой Гарджери, потом – его подмастерьем в кузнице, если бы не неожиданное улучшение его материального положения, с открывающимися перспективами и ожиданием еще большего богатства.

Откуда взялось это богатство, получит ли его Пип и что будет с ним делать – основные интриги романа.

Едва начав читать эту книгу, я пришел в полнейший эстетический восторг и эйфорию. Это же чудо что такое! Я, конечно, читал Диккенса в детстве – Оливера Твиста, еще, по-моему, что-то. Но тогда он не произвел на меня такого огромного впечатления. Нынче же я просто упивался юмором, наблюдательностью, языком Диккенса.

Я восхищался характером созданных Диккенсом героев. С одной стороны – все просто, выпукло, классически, с другой – графически точно. Особенно мне полюбился Джо Гарджери – простодушный муж родной сестры главного героя – Пипа.

В какой-то момент перипетии сюжета, мрачность обстановки, непонятность взаимоотношений персонажей сцены мне даже напомнили кафкианские тексты. Да что там говорить – почитайте хотя бы цитаты, которые я готов был выписывать целыми страницами. В начале.

В начале… Перевалив экватор книги, с того примерно момента, как подросший Пип из провинции переехал в Лондон, качество книги начинает меняться. Становится шаблонным и вычурным одновременно. Автору просто-напросто перестаешь верить. И лишь в нескольких последних главах автор пытается поднять качество книги на уровень ее начала. Пытается, но у него не очень-то получается, к сожалению.

В конце моего увесистого электронного тома были размещены комментарии. Некто М. Лорие (товарищ Google подсказал, что это – переводчица Диккенса, Мария Федоровна Лорие. Перевод, кстати – мне очень понравился), коротко рассказала историю создания книги. Оказалось, что Диккенс, первоначально планировавший публиковать роман в ежемесячном журнале, в последствии отдал его для публикации в свой еженедельный журнал. И сам же жаловался в письмах – как тяжело развивать сюжет из недели в неделю, малыми порциями. Видимо качество второй половины романа, на которое я сетовал выше, и явилось качеством эдакой спешки.

Из долговой тюрьмы в люди.

История семьи, оказавшейся на дне, а затем поднявшейся из социального ада на вершину весьма трагична. Сюжет произведения раскручивается на социальном неравенстве, на конфликте, показанном в виде преступного деяния, поломавшего несколько судеб. В наличии закрученная интрига с яркими сценами, характерными для детективного жанра.

И, как всегда у Диккенса, чистый сердцем человек оказывается среди своры порочных мерзавцев и фанатиков. В данном случае роль добродетели играет крошка Эми, а антиподами являются миссис Кленнем, Мердл, Бландуа. Противостояние добра и зла длится долго, закономерно добро побеждает, а зло разоблачено, наказано либо раскаивается. Вот только сентименты в виде сцены покаяния миссис Кленнем показались мне искусственными, тут Диккенс явно перестарался, ведь горбатого только могила исправит.

Несмотря на то, что фирменная диккенсовская сатира присутствует и в «Крошке Доррит», но она на удивление пессимистична в данном романе, чего только стоят сцены, описывающие действия представителей семейства Полипов (присосавшихся к обществу и высасывающих из здоровых особей силы и кровушку) или Министерства Волокиты, как образцов червоточин общества.

Произведение сильное, тяжелое, глубокое – что тут говорить, настоящий социальный роман.

Чудовищно видеть всего лишь четырнадцать голосов за «Очерки Боза» ! Настоящую литературу забывают, предпочитая макулатурный ширпотреб!

Ведь это великий Диккенс, столп мировой литературы — Великий и Неподражаемый!, оказавший и продолжающий оказывать влияние на всех, кто берется за перо. Каждый человек должен прочитать Диккенса, пусть хотя бы одно произведение, но поверьте, чтение Диккенса затягивает и хочется читать все больше и перечитывать его грандиозные социальные полотна, чтобы встретиться с живыми героями, сопереживать им и проживать их жизнь заново. «Очерки» первый крупный литературный дебют, включающий веселые, трогательные и увлекательные истории, которые с головой погружают в старую добрую Англию начала Викторианской эпохи. Читать всем и — обязательно! Не пожалеете.

Чарлза Диккенса крайне полезно читать МТА и сценаристам — до сих пор мало кто умеет так выпукло подавать персонажей и создавать для каждого свой характерный набор привычек, жестов, маньеризмов, речевых оборотов и всего того, что отличает одного героя от другого. Персонажей книг Диккенса вы друг с другом не перепутаете, даже если не помните их имен, при этом, однако, он никогда не делает из своих героев каких-то уродов — при всей своей гротескности они вполне живые и действующие. Возможно, это потому, что Диккенс ко всем (за редким исключением) относится как минимум с сочувствием, а то и симпатией — даже к сущим дуракам и пьяницам.

Диккенсовский стиль и сюжетные перипетии, конечно, устарели — хотя и читается все легко, как некая стилизация: наверное, я бы сказал, что ТЭД является квинтэссенцией диккенсовщины. Но вот диалоги и персонажи — это то, ради чего стоит ознакомиться с этой, увы, незаконченной книгой. И, конечно, феерическое чувство юмора, переходящие в желчные приступы, когда речь касается филантропов. Кроме того во второй половине книги (точнее, во второй половине известной половины), после таинственного исчезновения титульного персонажа (не думаю, что для кого-нибудь это будет спойлером) развитие сюжета стало менее предсказуемым и гораздо более интересным.

А вообще очень нелюбезно было со стороны означенного мистера Диккенса, что он, выражаясь народным языком, сыграл в ящик, не дописав, знаете ли, сей чудесной книги. Засим удаляюсь, краснея.

На произведения ТАКОЙ значимости всегда есть риск постараться написать отзыв, размерами сравнимый с самим произведением. Постараюсь же ограничить поток своего славословия. Хотя чувствую, что не получится.

В определенный момент я поймал себя на мысли, что тянет поставить в «похожие книги» «Американский психопат», но решил, что это было бы уж слишком явным троллингом, хотя формальные основания к тому имеются. Сюжет одной из многочисленных вставных новелл романа именно таков.

На самом деле, роль Диккенса в формировании основ триллера и детектива вовсе не нулевая. Едва ли он был первым, кто использовал прием «ненадежного рассказчика», но его «Рассказ сумасшедшего» неприятно-страшноват и по сей день, во времена сплаттера...

Я зацепился за крошечный эпизод большого романа, только чтобы показать, что «Пиквик» в известной степени колыбель всей викторианской прозы, а следовательно — и современной английской тоже. Тут есть место и водевильным страстям благополучных выходцев из высшего класса, и «чернухе» из жизни парий общества. Где-то почти Джейн Остин, а где-то без малого Ирвин Уэлш.

Есть главы написанные с мягким, все прощающим юмором, есть воистину душераздирающие (о, долговая тюрьма...).

В романе Диккенса скрываются далеко не только викторианские сюжеты. Кое-кто из авторов русского Золотого Века явно читал его с карандашом в руке.

Уморительные похождения мягкосердечного и наивного богача (бывают и такие, да) Пиквика по современной ему Англии с «научными» целями включают в себя и путеводитель, и социальную сатиру, и юмористический детектив.

Тон некоторых вставных глав разительно отличается от общего витального благодушия. Формат «рассказ случайного попутчика» позволяет автору включать в книгу и истории о привидениях, и натуральные путешествия во времени, и жуткие бытовые трагедии людей, которым не повезло родиться с серебряной ложкой во рту.

Но Диккенс знает меру и в описаниях тягот жизни «простых людей», потому что у них есть свои радости, а в своих бедах они частично виноваты сами (могли бы например не пить запоем, детям на молоко бы хватало).

Со временем Диккенса станут воспринимать едва ли не как основоположника литературы «о бедных и несчастных», и он умеет если надо, выжать слезу из читателя. Но в первом его романе ирония еще торжествует над сентиментальностью.

Пиквик и его товарищи (все богатые оболтусы разной степени непрактичности) не первые «чудаки» в британской литературе, но после «Пиквика» иначе писать про аристократов стало нельзя.

Вообще Диккенс придумал как писать про Англию. А если уж на то пошло, то можно сказать, что он придумал и саму «старую добрую Англию».

Страну нелепых законов, напыщенных политиков, остроумных слуг, газетных пасквилей, старых замков с призраками, сиротских приютов с казарменными нравами, страну непременного чая (в которых не помешает плеснуть бренди), хватких дельцов, неунывающих рабочих с золотыми руками, сбежавших из колоний каторжников... Страну пасторальной сельской местности, милых маленьких старушек, помнящих события своего детства, велеречивых пасторов с унылыми вытянутыми физиономиями... Страну сплошных пивных и обществ трезвости, старых дев и вдов с поджатыми губами....

Из сюртука «Пиквика» как из гоголевской «Шинели» вышли не только Киплинг, Уэллс, Конан Дойл, Джером и Вудхаус, но и свежий нобелиат Кадзуо Исигуро едва ли написал свой «Остаток дня», не напиши Диккенс в «Пиквике» о закрытом клубе слуг в Бате.

Да, Диккенс подарил нам, читателям, «старую добрую Англию».

Ту же Англию, которую следующие полтораста лет будут объявлять сгинувшей в пучине времен, а то и вовсе не существовавшей.

Но какое-то это имеет значение, если она живет на страницах «Пиквика»?

P.S. несмотря на восторженный тон ставлю все-таки не высшую оценку потому, что местами слишком уж очевидно, что книга «сшита» из разнородных кусков, очерков и рассказов, наживую поверстанных под одну обложку.

Роман, конечно, не без недостатков, в основном всех тех, что свойственны именно Диккенсу: сентиментален, немного затянут, местами предсказуем.

А персонажи — что называется, через одного.

Нелл слишком чиста и хороша, ее дедушка слишком нарочито жалок, Барнсы слишком карикатурны. Интересен отчасти образ Кита — он тоже в некотором совершенный, но не так, как Нелл, а более по-земному. Может быть, из-за этого совершенства он и страдает, как и она. Признаться, разрешение конфликта вызвало в некотором роде сомнения: ведь свидетельница защиты была такого рода, что ей вполне могли и не поверить. Даже если бы сжалились над ее положением, которое было, прямо скажем, незавидным, могли бы счесть, что как раз ее несчастная судьба, чужая жестокость вызвали в ней желание отомстить и толкнули на ложь. Но о правдоподобии пусть судит читатель.

Не то чтобы понравился, но показался любопытен Квилп — темная триада как по учебнику. Как он заманипулировал свою жену, как замордовал даже Барнсов. И злопамятность невероятная!

Кто более всех интересен — это, разумеется, Дик. Начинает как обычный светский щеголь (как принято говорить, в таблетке, ибо денег у него негусто), а заканчивает и начинает заново — как добрый, щедрый, самоотверженный. Есть люди, которым действительно полезны испытания.

А еще не могу не симпатизировать Джарли. Может быть, она тщеславна, может быть, хитра, может быть, не слишком образованна. Но она хороший, добрый человек. И вот такие добрые люди с пятнышками — они, наверное, лучшее, что есть у Диккенса.

Наверное, самое горькое произведение Диккенса из всех, что я читала. Здесь он ни капли не пытается смягчить происходящее, не старается морализаторствовать; нет, он громко и чётко обличает героев и творящуюся несправедливость. Самый социальный роман, где художественная часть настолько задвинута на второй план, что он выглядит даже скорее публицистикой. Но если вы подумали, что от этого его сложнее читать, то спешу вас уверить: проглатывается мгновенно (чему способствует и объём, что опять же наводит на мысли о журналисткой направленности).

Сюжетные повороты, судьбы героев оказались для меня неожиданностью. Где счастливый конец, награждение достойных, исправление и прощение негодяев? Не ищите здесь типичного диккенсовского финала, напротив, он жизненный и злободневный. Искалеченные души не вылечить, злодеев не образумить, поломанные жизни не исправить. Но есть надежда на будущее, на наших детей, которые будут лучше нас...

Диккенс и так один из моих любимых авторов, но здесь он превзошёл сам себя! «Тайна Эдвина Друда» — его самый саркастичный роман, не переставала ухмыляться на протяжении всего (увы, недолгого) чтения. Дедушка Диккенс на старости лет перестал маскировать язвительность под юмор и отрывается по полной. Так ярко и жестоко высмеивать своих героев!

Детективная составляющая хороша, интрига разворачивается медленно и плавно, а в конце остаёшься с кучей загадок. И именно его автор не дописал, ну как так!

Для меня довольно очевидно, что

Даже стилистически роман стоит особняком — не столько из-за язвительности, сколько благодаря несвойственной Диккенсу экспрессии. Он же вывел совершенно гротескных персонажей: Грюджиус, Тартар и другие менее заметные. При этом они замечательно живые и симпатичные.

С удовольствием почитала бы ещё и ещё, но увы — некоторым тайнам суждено оставаться неразгаданными.

Человек должен принимать и хорошее и плохое. Вот к чему в этой жизни он должен приучаться.

Тернист и долог мой путь в творчестве Чарльза Диккенса. Моя проблема заключается в том, что ничто так не усыпляет, как ветвистые и размашистые описания всего и вся. Серьезно, производители снотворного нервно курят в сторонке, ведь как только в руки берется Диккенс, квартира заполняется переливчатым храпом. А ведь с каким настроем берусь за него! Бывают конечно же и удачные книги, полностью поглощающие и обволакивающие, что забываешь о времени и искренне удивляешься, что день сменила ночь. Странно, но я так старательно избегала Дэвида Копперфильда, что является моей роковой ошибкой. Думаю, хотя с уверенностью утверждать не буду, мне стоило начать свое знакомство именно с этого романа, но давайте отойду от столь объемного вводного слова и перейду к самой книге.

Дэвид Копперфилд — один из самых знаменитых романов Диккенса. Его любимец. Своеобразная автобиография. В жизни Дэвида столько людей, от чего приходила в уныние (ну не могу я запоминать имена, особенно если они лишь мельком прошли по странице). Федор Достоевский и Лев Толстой восхищались романом, не удивлена, ведь эта парочка те еще любители писать длиннющие романы с душераздирающим сюжетом и колоритными героями. Но не о них сейчас речь, ведь хочется разобраться, что же такого особенного в Дэвиде Копперфильде.

Пожалуй я должна сразу же предупредить, что наш ГГ не произвел на меня столь сильного впечатления, как на многих других. Безусловно, жизнь Дэвида была сложной, но по мере взросления в нем не было того, что сделало бы его более интересным... Не знаю, как правильно это выразить, но его жизнь можно назвать ровной, лишь маленькая буря в начале, а дальше он просто удобно устроился.

Женитьба Дэвида на Доре (хренова фиалочка), столь не зрела, что скоро она стала его тяготить. Вообще, Дора — это отдельная тема для разговора. Такого тупенького создания еще поискать, хотя чего удивляюсь, будто сейчас иначе. Дора столь ранима и впечатлительна, что, небось, пукни она в туалете, еще часа два в обмороке бы валялась от столь постыдного поступка. Короче, как только эта дама начала появляться в романе, так можно было тупо перевернуть страницы, ведь кроме мимишных и няшных мыслей и речей, изрекаемых то от Дэвида, то от Доры, можно было утонуть в этом любовном сиропе. А это учитывая, что ненавижу подобное в книгах.

Роман перенасыщен героями. Но самая яркая, на мой счет, и лучшая его часть — Бетси Тротвуд, бабушка Дэвида. Старушенция пришлась мне по душе. Позиция Бется, ее взгляды на жизнь, были самыми трезвыми и достойными внимания. Одно ее отношение к браку заслуживает аплодисментов!

Признаю, что горжусь собой. За неделю осилила кирпичище и даже не пыталась отложить книгу в темный угол. Правда не думаю, что в ближайшее время рискну обратить свой взгляд на Диккенса, хотя пара романов припрятано. Дэвид Копперфилд — не самое легкое, что читала в своей жизни. Диккенс чересчур категоричен в своих персонажах. Есть светлая сторона, есть темная, никакого выбора, лишь жесткие рамки.

Не информативно, да еще и скучновато. Не впечатлило совсем. Довольно поверхностное описание тюрьмы, зато для очерка, на мой взгляд, много авторской фантазии и эмоций.

Например, я не поняла отношения Диккенса к смертной казни, хотя описанию части тюрьмы для смертников и им самим уделена довольно заметная часть очерка. В начале очерка описаны слепки голов двух известных в Англии тяжких преступников, и Диккенс говорит, что «достаточно посмотреть на один из этих черепов, чтобы можно было бы с полным правом казнить за одну только форму черепа и строение лица, даже если бы не было против него других улик». А в конце книги Диккенс описывает свой полет фантазии на тему, как мучается в последние часы приговоренный к смерти. И читая это, сердце читателя явно должно дрогнуть, даже содрогнуться от ужаса и бесчеловечности смертной казни.

Диккенс просто прошел по тюрьме, не говорил с заключенными, особо не расспрашивал надзирателей, описания тюрьмы скупы, предсказуемы, а заключенные похожи на декорации.

Да, известные и прославленные «Рождественские повести» Диккенса оставили меня в лёгком недоумении, кроме первой, многократно экранизированной повести, ничего особо интересного в них не нашёл. Кстати, покупал почитать ребёнку и у того тоже книга не вызвала особого интересу. Я грешу ещё на переводчика, но и Приключения Оливера Твиста перед тем, тоже вызвали у меня похожие ощущения. Как бы то ни было, советовать кому-нибудь как интересную, глубокую или ещё какую-нибудь книгу — не буду.

Романы Диккенса заставляют задуматься.

Заставляют смеяться...

Заставляют грустить...

Но, чаще всего, и то и другое одновременно.

«Домби и сын», самая грустная книга великого писателю. Основная ее тема — не власть денег над умами и сознанием людей, нет, а взаимоотношения родных людей, когда родные становятся чужими, и их просто не замечают, а существование воспринимают как свершившийся факт.

Когда ты глава крупной фирмы «с торговлей оптом, в розницу и на экспорт», волей-неволей задумаешься о наследнике, как о компаньоне в молодые годы, так и продолжателе семейной традиции в будущем.

А что могут девочки? Разве женский пол может держать престиж торгового дома, когда ты спишь и видишь горящее, начертанное крупными буквами, название : «Домби и Сын»? Нет, определенно девочкам не место в столь солидном учреждении!

Флоренс Домби, первенец Поля Домби, сурового, очень холодного человека, самим своим рождением нанесла отцу обиду. Он ждал наследника. И тот не замедлил появиться на свет.

Поль Домби-младший, тот самый «Сын» в названии «торгового дома», отцовская радость!

Тенью Флоренс была, тенью и останется, ничего важнее сына, для Поля Домби не было и не будет.

Одинокий, всеми заброшенный ребенок, не знающий, что такое отцовская любовь, но так мечтающий ощутить прикосновение холодной руки отца, и если не улыбку увидеть на его лице, то хотя бы осознание, что она у него есть.

Пройдет много лет и время расставит все по своим местам, но прежде, произойдет много событий, о которых Диккенс расскажет в своем непревзойденном стиле талантливейшего рассказчика, познакомит читателя со своими персонажами, обаятельными, добрыми, злыми и ожесточенными.

Поль Домби — «сын» в названии фирмы. Милый, но очень болезненный мальчик, не чаявший души в своей сестре, да и любивший всех, кто его окружал, даже старую ведьму миссис Пипчин (первую учительницу, если так можно выразиться), муж которой погиб в Перуанских копях.

Мистер Тутс — чудаковатый, но премилый друг Поля Домби-младшего (а в будущем товарищ практически всех героев) во время его обучения в школе Блимбера. Бесконечно хихикающий, что-то забывающий, перевирающий на свой лад, но «это не имеет ровного никакого значения, благодарю вас!».

Семейство Тудль — многодетная, но бедная семья, не развращенная властью денег (но не без паршивой овцы в стаде — Робин, старший ребенок Тудлей, соглядатай Каркера, а до этого невполне благопристойный учеников Точильщиков в кожаных штанишках, подчеркивающих его коротенькие ножки, ставший, в конце-концов, на путь исправления, и служащий в лавке Соломона Джилса, пока последний пропадает неизвестно где, а его замещает друг — Эдуард Катль, железная рука, ибо вместо одной из них у него крючок).

Джеймс Каркер — главный злодей, обладатель «голливудской улыбки», пользующийся возможностью при любом удобном случае показать работу своего дантиста. Ну а конец ожидает его такой, какой и приличествует концу злодея в любой книге.

Уолтер Гэй — племянник Соломона Джилса, добрый, честный подросток, влюбленный в Флоренс Домби, но надолго пропавший со страниц повестования по воле не только Поля Домби-старшего, но и Джеймса Каркера, подлого и хитрого.

Сьюзен Нипер — служанка Флоренс, бойкая девица, не побоявшаяся высказать все Полю Домби-старшему, за что и поплатилась местом в доме.

Миссис Чик и мистер Чик — блаженная парочка, первая — сестра Поля Домби, деятельная особа, нашедшая по рекомендации подруги миссис Токс (по уши влюбленную в Поля Домби-старшего) кормилицу для Поля-младшего. Второй — неунывающий джентльмен, имеющий обыкновение напевать песенки, даже в грустные минуты человеческой жизни.

Эдит Грейнджер — роковая красавица, орудие в руках матери — Клеопатры — миссис Скьютон, одна из немногих, кто понимала боль Флоренс.

Две незнакомки — Элис и ее мать — мстительницы, готовы на все, чтобы наказать обидчика. А обидчик... вы сами можете догадаться кто.

Ну и майор Джо, Джозеф, Джош, Д.Б, то бишь Д.Бегксток, словоохотливый говорун, который не ровно дышит к миссис Токс.

Ну и не забудем, о миссис Мак-Стинджер, Джоне Каркере и его сестре Хэриет, внесшие свою лепту в повестование.

Увлекательный роман, написанный в традиционном, поучительном стиле Диккенса, можно смело назвать одной из первых вершин в его творчестве.

Об оценке не приходится говорить — «100» из «10»)

То, что великий Чарльз Диккенс — столп мировой литературы, мощный и непоколебимый, не приходится сомневаться. В следующем году 150-лет со дня его смерти (такой внезапной, смириться с которой очень трудно, как человеку, преклоняющего колени перед талантливым классиком), а писателя его уровня за эти годы так и не появилось. И не появится. Другого такого Диккенса не будет, остается только воздавать ему должное как величайшему писателю всех времен и народов, помнить, любить, читать и перечитывать его романы, произведения «золотого века английской литературы». Ведь только ему подвластно заставить смеяться и плакать, проникнуть в самую суть социальных проблем тех лет, и жить жизнью его очаровательных персонажей. А очаровательнее, чем персонажи книг Диккенса, героев я не встречал.

«Наш общий друг» — на самом деле жемчужина в творчестве Диккенса (один из самых его любимых романов), не только потому, что это последняя целиком завершенная работа Мастера, но и потому, что в нем возрождается непреходящее очарование диикенсовских героев, тех типажей, с которых Диккенс начинал своего восхождение на литературный Олимп. Глубокие психология, мощнейшая социальная составляющая, увлекательный сюжет, вот те ингредиенты, из которых состоят шедевры (без преувеличения) Диккенса, «Наш общий друг», один из таких.

История мусорного короля, который выгнал сына из дома в подростковом возрасте, и завещал ему свое состояние, при условии его женитьбы на незнакомой девушке.

Не обойдется и без детективной составляющей, разгадку которой, Диккенс всеми силами старался подсказать, а не скрыть.

Трогательная маленькая швея — девочка-инвалид Дженни Рен, по пеняющего своего непутевого отца; благородный еврей Райя; хитрый Сайлас Вегг, готовый на все, ради наживы, получающий удовольствие от шантажа добряка Боффина, близкого друга Гармона-старшего (мусорного короля); высокомерный адвокат Юджин Рейберн, к концу книги меняющийся коренным образом, благодаря чувству, которое меняет всех и вся — любви; его неунывающий друг — Мортимер Лайтвуд, поддерживающий его во всем, но не переходящий границы дозволенного; красавец Джон Гармон, насоливший отцу в 14 лет; капризная Белла Уилфер и ее милейший папа-херувим — Реджинальд, скромная Лиззи Хэксем — тайная страсть школьного учителя Брэдли Хедстона (хоть, он и отрицательный персонаж в романе, но лично у меня вызвал симпатию, наверное потому, что злодеи у Диккенса получаются очень, в какой-то степени, человечными и живыми); ее отец, лодочник, обирающий трупы утопленников; плут Райдергуд, Чарли Хэксем, Очаровательный Флэджби — все это калейдоскоп великолепных образов романа «Наш общий друг», одной из вершин в творчестве Диккенса, непреходящее очарование которого, не оставит равнодушным никого.

А пересказывать сюжет романа дело неблагодарное. Диккенса нужно читать, а не пересказывать, и именно неспешность, тягучесть повествования, позволяет в полной мере насладиться миром, созданным таким непревзойденным мастером, как Чарльз Диккенс.

Опять мыльная опера. На этот раз про семейную идиллию, где две сестры настолько друг в друге души не чают, что одна не отдаёт себе отчёта насколько любит парня, так как уверена, что его любит сестра и усиленно их сватает между собой. Вторая же сумела разглядеть чувство в сердце сестры и хоть тоже любит этого же парня, жертвует своим чувством ради любимой сестры. Ради этого она ничего не находит лучшего, чем убежать из дому с местным разорившимся повесой на 6 лет, никому ничего не объяснив. Папа седеет в горе, увольняет прислугу и т.п...

Я не знаю что такое «женский сюжет», я такой сюжет иначе чем бредовым назвать не могу. А что тогда сказать о парне? Он не имеет права выбрать ту, которая ему больше нравится, только согласиться на ту которая достанется, или она и в его сердце разглядела, пока он к ней сватался, что на самом деле он любит больше не её, а её сестру? А то поле грандиозного сражения, которое с таким воодушевлением с самого начала описывал автор, это длинный экскурс к чему? Или он как и сверчок с предыдущей повести, только для антуража?

Структурно повесть разделена на три главы. Первые две скучные и медленные, едва тянутся. Последняя боле динамичная и потому интереснее, но именно в ней вбивается мелодраматический последний гвоздь.