Пасичник Рудый Панько расскажет нам еще несколько интереснейших историй. Сначала мы вместе с кузнецом Вакулой отправимся за черевичками самой императрицы, затем окажемся невольными свидетелями нечистых дел колдуна, попытаемся женить Ивана Фёдоровича, и под конец отправимся с дедом дьяка Фомы Григорьевича искать клад. Все это будет сопровождаться искрометным юмором, невероятными событиями и конечно литературным языком автора. Куда там Гоголю до пасичника.

Похоже, что «Страшная месть» — самая ранняя повесть из написанных для «Вечеров на хуторе». Это тот период, когда Гоголь ещё не нашёл ни своего стиля ни свою тему.

Взвинченный ненатуральный стиль речи — это попытка Гоголя имитировать европейский романтизм: первым законченным текстом Гоголя была очень плохая истерическая «трагедия» «Ганс Кюхельгартен» как раз в духе дурно понятого романтизма. Но в «Страшной мести» это не серьёзное воспроизведение, а памфлетное. Гоголь пытается расправиться с романтизмом, ставшим ему ненавистным, и доводит черты стиля до гротеска, до карикатуры. Карикатура, впрочем, несмешная.

Колдун в этой повести, если судить по многочисленным намёкам, это учёный эпохи Ренессанса, какой-нибудь Джордано Бруно или Бэкон, получивший образование где-нибудь в Саламанке или в Пизе, бежавший от инквизиции в Турцию (Сулейман Великолепный охотно принимал таких беглецов), но ещё позже вынужденный бежать уже из Турции. «Черная вода», которую вместо горилки пьёт колдун — это, по всей видимости, кофе, которое в Турции пользовалось огромной популярностью (иногда пишут про кофе «он», в мужском роде, это остаток старой формы — «кофий», а правильно всё же средний род). То, что колдун желает совершить инцест и жениться на собственной дочери, это деталь, характерная для пафосных злодеев предромантической («Замок Отранто» Уолпола, романы Анны Радклиф и т.д.) и романтической (Байрон и т.д.) литературы — демонстративное нарушение нормы. Это как бы литературное клише для литературных злодеев той поры.

То, что «главный положительный герой» ещё отвратительней колдуна, несомнено. Позже Гоголь попытался ещё раз вернуться к «романтическому» стилю и создать нечто столь же взвинченное и кроваво-жуткое, но уже без мистики, и написал «Тараса Бульбу». Однако там наворотил кучу ошибок, неприемлемых для статусного имперского писателя, и пришлось «Тараса» переписывать — делать своих жестоких и аморальных героев человечнее и чуть-чуть гуманнее, вместо «Украина» везде писать «Малороссия», называть украинцев «русскими» и так далее.

А «Страшая месть» осталась в изначальном варианте.

Поручили одному удалому казаку, деду рассказчика дьяка Фомы Григорьевича, отвезти грамоту императрице, а он возьми да и потеряй ее. Вот и приходиться отправляться в ад за наиважнейшим документом.

Отличная повесть, которая описывает храбрость казаков, их преданность делу. Потерял он грамоту и ради дела не побоялся отправиться в преисподнюю. Как мало таких сознательных людей осталось в наше время. Они не то, что в ад, на этаж ниже не спустятся. А как Гоголь описывает всю эту чертовщину. Несколько слов, и окружающее предстает перед нашими глазами во всей красе (или мерзости). На что у многих ушли бы страницы, Гоголь убирается в пару предложений.

Искрометное приключение казака в аду.

Левко безумно влюблен в девушку Галю, но их счастью мешает отец юноши, который также хочет жениться на Гале. И вот одной майской ночью Левко засыпает на берегу озера и ему сниться русалка, которая за услугу обещает помочь молодому человеку жениться на любимой Гале.

Повесть полна оптимизма и любви. После злого прислужника дьявола, ведьмы и убийства детей, мы получаем историю чистой любви молодого человека к очень красивой девушке, которые также не могут быть вместе (на этот раз из-за отца парубка), но ему и в голову не приходит покончить жизнь самоубийством и заключить сделку с дьяволом. Он пусть и с помощью потусторонних сил, но находит выход из положения. И сам свою мечту осуществил, и бедной панночке помог.

Прочесть стоит, хотя бы за превосходный язык и нереально красивые описания.

Петрусь влюбился в Пидорку, дочь своего хозяина, который категорически не согласен отдать свою кровинку за бедного работника. И вот в ночь на Ивана Купала повстречал молодой человек Басаврюка, у которого есть для парубка задание сулящее мешок золота.

Мистическая повесть Гоголя, где в отличие от «Сорочинской ярмарки» действительно присутствует нечистая сила, и которая заканчивается печально. Хотя в том что конец истории печальный ничего удивительного нет. Гоголь нам в открытую говорит, что сделка с нечистой силой благополучно закончиться не может. Но был ли выбор у Петруся? Такой любви, ради которой можно убить маленького ребенка не существует. Я, конечно, все понимаю, что он ее очень любил, отец против, денег нет, а к девушке уже ходит богатый жених, но выход есть всегда. Всегда можно убежать, земля ведь большая. Можно попытаться заработать деньги честным путем, или хотя бы пообещать отцу, что его дочь не будет не в чем нуждаться. Отец тоже человек, должен был понять. Но нет. Девушка готовилась к самоубийству, а молодой человек готовился убивать ребенка. Что за крайние меры.

Жуткая, атмосферная повесть, которую стоит прочесть.

Солопий Черевик вместе с женой Хиврой и дочерью Параской приезжает в местечко Сорпочинец на знаменитую ярмарку. Это сейчас ярмарка довольно обыденное явление, но в те времена там можно было себя показать и на людей посмотреть, а также наслушаться разных историй. Вот вы, например, слышали историю про красную свитку? Нет. Ну, так пасичник Рудый Панько вами ее сейчас и расскажет.

Прочитал данное произведение уже в сознательном возрасте, имея собственных детей, ибо в школьные годы зачитывался немного другими книгами. Скажу честно, ничего юмористического я здесь не увидел. Увидел же я то же самое, что вижу сейчас на улицах и по телевизору. Молодых людей, которые смеются, когда один из них кидает комок грязи в пожилую женщину. Парубка, который пойдет на откровенный обман, чтобы заполучить понравившуюся ему девушку. Отца девушки, который в восхищении, что его будущий зять способен пить алкоголь чуть ли не ведрами. Легко внушаемая толпа, которая видит то, что ей говорят видеть. Масштаб проблемы только сейчас больше, чем был во времена Гоголя.

Читать всем. Если не успели прочитать в школе, читайте сейчас.

Предисловие к первой части «Вечеров на хуторе близ Диканьки» написанное от имени пасичника Рудого Панька. Здесь идет подробное описание хутора Диканька, гостей автора которые принимали участие в рассказанных историях, а также прилагается словарь слов, которые не всякому понятны.

После прочтения предисловия становится понятно, почему авторство «Вечеров на хуторе близ Диканьки» некоторое время приписывалось именно пасичнику Рудому Паньку, а не Гоголю. Ведь даже малейшего сомнения не остается в авторстве жителя Диканьки после такого шикарного предисловия.

Буквально только что была перевернута последняя страница повести нашего русского классика, Н. В. Гоголя, «Вий». Наверняка, в школах до сих проходят её по школьной программе... если я не прав, то поправьте. Итак прежде чем начну хвалить это без всяких сомнений шикарное произведение, хочу для начала пару слов сказать о приобретённом издании.

Помимо повести книга включает в себя краткую биографию писателя, оформленное под рассказ. Читается легко и интересно, даже кое-что новое узнал о жизни Гоголя. У меня сложилось стойкое впечатление, что писал этот рассказ сам Николай Васильевич (хотя быть может издатель пытался написать краткую биографию его стилем). И должен сказать весьма недурно получилось. Помимо вступления, книга имеет «Толкование мифических существ», которые появлялись в произведении. Плюс к этому книга снабжена шикарными иллюстрациями Э. Новикова, которые отменно передают мрачную атмосферу…единственное что немного разочаровало, это то что их было немного.

Теперь перейдем к самой повести.

Пересказывать сюжет я считаю делом неблагодарным да и не нужным, когда речь идёт о классике. Но скажу одно...было очень интересно и местами жутковато наблюдать за похождениями философа Хомы Брута. Особенно страшные моменты были для меня: это момент с летающим гробом и появление Вия. Прочёл повесть я за полдня, благо стиль очень прост и понятен, даже несмотря на то, что много старинных и непонятных мне слов, о которые постоянно спотыкаешься.

Подводя итог хочу сказать, что если хотите почитать какой-нибудь леденящий душу ужастик и в то же время классику, «Вий» как нелязя кстати подойдёт для чтива.

(оцениваю я не столько повесть, сколько издание 2009 года)

Повесть «Нос» официально объявлена классикой, неповторимым шедевром. По произведению снимают фильмы, оперы, даже проводят экскурсии. Правда, современники Гоголя не знали, что это классика, и даже отказывали Николаю в печати (слабенько, батенька, писано), но тут подключился Пушкин — и «Нос» начал бронзоветь.

На деле, конечно, повесть любопытная. Строго двухслойная. Первая — абсурдика про шатающийся сам по себе нос. Фабула оригинальная, но совершенно не развитая. Гоголь элементарно не знал, как развить этот сюжет. Пропал нос, очеловечился, погулял и возвратился на место. Первоначальный вариант еще тривиальней — Ковалеву все вульгарно приснилось. Причем, и эпизодически повесть выглядит сырой — непонятно, как пропал нос, почему пропал и почему появился. А уж пропорциональные проседания — нос стал статским советником и пытался пересечь границу — и вовсе не уровня Гоголя. Это нос вырос раз в 100 или мышкой бегал по Невскому? Да и реакция публики выглядит искусственной — то она ломалась посмотреть на диковинку, то совершенно равнодушно встречала носатого Ковалева.

Ну, конечно, главное — второй слой. Сатирический. Советские хрестоматии аж захлебывались, находя все новые глубины иносказания. Вплоть до ярой критики крепостничества, чему бы сам Гоголь явно бы удивился.

Да, легкий стеб над карьеризмом пустого человечка есть. Сам нижний чин, а нос (внутренняя самооценка) — статский советник при шпаге. Еще штришки по мелочи. Повесть достойна ознакомления, но это не Золотой Фонд.

И косвенным подтверждением слабого истинного интереса к «Носу» я считаю полнейшее забвение фильма «Нос» (1977), где снимались Ролан Быков, Евстигнеев, Брондуков, Дуров, Богатырев, Саввина, Валентин Никулин... Даже такое соцветие в фильме — точной адаптации повести — ничего не может сделать со зрительским интересом.

Само произведение оказалось довольно скучным. Зато его постановка в Малом — это просто бомба!

Прочла эту пьесу после того, как сходила на неё в Малый театр. Могла бы и не читать, ничего бы не потеряла.

Прекрасная фантастическая повесть Н. В. Гоголя!

Самобытная сюрреалистическая притча в духе Кафки с острым и ироничным гоголевским юмором.

Это произведение меня привлекло, прежде всего, своим фантастическим сюжетом. Но сюжет оказался не столь до безобразности нереален. Пусть и сама история чудовищно отдалена от действительности, но это вовсе не лишает сию повесть глубины и реалистического контекста.

И ведь какой образ-то оригинальный найден автором!

Чиновничий нос....

Что делает произведения богом отмеченных авторов гениальными ? Почему считанные единицы художников способны расположить мазки красок на холсте так, чтобы изображённое поражало воображение, и не столь много писателей создают своим словом удивительные для восприятия книги ? В их распоряжении те же краски, и те же буквы, что и у всех, но только они, гении, способны объединять их в уникальные гармонии, созвучия. Гоголевская Диканька настолько же атмосферная и живая для восприятия, как «Девятый вал» Айвазовского, или «Портрет старика» Рембрандта. Бытность Малороссии искусно переплетается с мифами, помноженная на суеверность и бесшабашную удаль её жителей. Герои Диканьки настолько живые, что начинаешь при погружении в чтение сам ощущать себя на их месте. Склонность к мистификации — фирменный почерк всего творчества Гоголя, проявляется ярко уже в этом раннем цикле рассказов. Удивительно, гоголевский мистицизм как-будто хмарь на болоте обволакивает сюжет, сочится из народных сказаний и пересудов. Завидую тем, кто читает Гоголя впервые, это особое удовольствие. Впрочем мне и на пятом десятке не надоедает регулярно перечитывать.

Много читал о этой повести, что это Гоголь так изображал сифилис........ но после прочтения я узрел не сифилис вовсе, а влияние Иеронима Босха на эту повесть у Гоголя, потому что нос в образе статского советника, в шляпе, в мундире с золотом, при боку шляпа, это всё, конечно же, картины Босха.... В самой повести приглянулись моменты, где Ковалёв обвиняет во всём женское колдовство и волхование.....

О первом преслушанье, о плоде

Запретном, пагубном, что смерть принес

И все невзгоды наши в этот мир,

Людей лишил Эдема, до поры,

Когда нас Величайший Человек

Восставил, Рай блаженный нам вернул,-

Пой, Муза горняя!...

Эта повесть Гоголя — самая таинственная, полная смутных намеков и недосказанностей, содержит в себе быть может больше, чем во всех трех остальных повестях «Миргорода». В каком-то смысле «Вий» — это метафора описания жизненного пути «типичного человека». Я больше чем уверен, что Гуго фон Гофмансталь если и не читал ее из-за отсутствия перевода, то наверняка был знаком с сюжетом, прежде чем написать своего «Глупца и Смерть», а также «Имярека». Картина, которая нарисована в повести, говорит о хрупкости и зыбкости комфортного сиюминутного мирка, который легкомысленные и недалекие люди считают альфой и омегой своего личного бытия. Хома в этой истории избран для катарсиса, разрывающего в клочья вот эту самую сиюминутную оболочку — для него катарсис оканчивается смертью от ужаса, когда его внутренний стержень обнаруживает слабость — об этом с сожалением говорят в финале его товарищи. Для Хомы здесь есть всё, разрушающее привычный животный уклад — страх полета с ведьмой на плечах, тайное, неведомое наслаждение красотами ночи, которое говорит о том, что его молодая душа еще способна воспринимать красоту — и наконец превращение старухи-ведьмы в ослепительную молодую красавицу... Мне почему-то кажется, что панночка возненавидела его именно за то, что он бросил ее умирать и убежал, а не за то, что избил, когда она была старухой. Но это под вопросом и открывает еще один скрытый слой сюжета. Сама панночка это второй главный персонаж повести. Проще всего сказать — антагонист, имея в виду, что Хома — протагонист. Но ведь не всё однозначно. О самой панночке неизвестно ничего. Действительно ли она столь молода как выглядит — что ей может нет и двадцати. А быть может она много старше любой, самой древней старухи? Мне как-то подумалось, что она быть может родилась еще в Речи Посполитой, незадолго до восстания Хмельницкого и тогдашней крестьянской войны 1648-1654 гг. Быть может всю ее семью убили у нее на глазах самым жестоким образом и тогда с ней самой произошло что-то страшное и она пресуществилась — стала ведьмой. И время остановилось для нее. Тогда что для нее окружающие? Просто развлечение и быть может еда? И есть ли в ней еще что-то человеческое? Варлей в фильме 1967 года изобразила эту двузначность панночки: не просто яркая красота, а еще и утонченная, нежно-чувственная и при этом, холодность — в чертах, во взгляде, когда она в одежде старухе лежит на траве и из глаз ее катится слезинка, она катится словно по мертвому лицу. В панночке красота — выглядит оболочкой, как у статуи. Она вроде бы живая и теплая, но есть в ней что-то отстраненное, чуждое, инаковое. Наверное «типичный человек» и не может судить ее иначе как абсолютное зло. В то же время, похоже челядь сотника, зная о ней, судит ее равнодушно и не сурово. Ибо жертвы панночки — не невинны, их вело желание, чувственная страсть и только. В общем я для себя панночку до конца не разъяснил. И, как уже многими написано, ее роль — метафорична. Она внешний фактор, внечеловеческий. Знак судьбы, кармы, божьего неудовольствия...

Эх, века меняются, а люди нет. Ведь оглянись вокруг, и в каждом втором увидишь черты гоголевских персонажей. Один как Чичиков пытается нажиться всевозможными махинациями, подлогами и обманами. И даже неудачи не отбивают желания к сомнительным авантюрам. Другой как Манилов все мечтает о многом, строит планы и рисует радужные замки, но и пальцем не пошевелит, чтобы достичь всего этого. Третий гордо зовет себя бережливым человеком, а на самом деле скряга и каждую мусоринку бережно хранит, обрастая хламом, — авось пригодится.

А кроме всего прочего, три из четверых жадны. Ведь самим им мертвые души только в тягость — пользы никакой, а налог платить надо, но заслышав, что кто-то готов взять их на себя, тут же думают, а нельзя ли еще и навариться на этом побольше? А не упускаю ли я еще какую-то выгоду?

Не зря поэма Гоголя стала классикой, прошла проверку временем и нравами, а персонажи стали нарицательными. Книгу проходят в школьные годы, но как и со многой классикой, понимаешь ее только в более взрослом возрасте.

Вечера близ Диканьки настолько очень детальная передача различных видений, что диву даешься. Гоголь здесь предстаёт не как местный житель Диканьки и переписчик этнографии, но ещё и как знаток исторических материалов.

История казачества великолепна, видения чертей и демонов великолепны вдвое, да настолько, что при попадании в зимнюю метель, можно невольно подумать, что рядом черт летает, который крадёт месяц.

Быт украинцев передан максимально отлично, такая непредвзятость, такая непринужденность. Также выделю момент, что Гоголь знал, что звуки водопада или журчащей воды могут вызывать чудный хаос неясных звуков......

Еще, что более запомнилось, что видения все или почти все совпадали с приёмом и прекращением приёма алкоголя...... Вспомнить того же Петрусю, который перед убийством в лесу, когда он пошел к папоротникам, то он слишком много взял алкоголя, слишком, потом он убил и ему чудилась горячка, он стал больным, как и все в его состоянии.....

Одно из самых ярких произведений русской прозы. И едва ли не самое злое, если говорить о XIX веке. Хотя из героев романа однозначный негатив вызывают только Плюшкин и Чичиков. Плюшкина не оправдать при всём желании. Да, жаль человека, пережил столько несчастий, но в распаде семьи виноват главным образом он сам. И крепостные бегут от него толпами. Бросают всё и бегут; бегут во времена, когда сбежать непросто. От Манилова не бегут. И от Собакевича. И даже от Коробочки.

Остальные неприятны в меру. Коробочка — обычная мелкопоместная бабуся. Что с неё взять. Ноздрёв как человеческий тип вызывает у меня аллергию. Но это с возрастом, а когда-то такой тип вызывал скорее интерес. Манилов вообще хороший человек, глуповатый, но безусловно хороший. И не такой уж патологический бездельник. Он ведь служил, причём случил в годы непрерывных войн, так что право на отдых в поместье заработал своей кровью. К хозяйственным делам непригоден, ну так это не всякому дано.

Отдельная тема — Собакевич. Людей он недолюбливает. Всех? Нет, не всех. О своих крепостных он говорит с неподдельным уважением, и не о народе вообще, а о каждом человеке персонально. Уже это вызывает к Собакевичу определённое уважение. Притом он единственный способен поставить Чичикова на должное место. И ставит на место при каждой встрече.

В общем, большинство героев «Мёртвых душ» не так безобразны, как их стараются показать. Ну, торгуют людьми, живыми и мёртвыми, так многие торгуют. Но если посмотреть на эту компанию в совокупности, ясно видно — общество без будущего. И сельское общество, и городское. Городское общество Гоголь судит даже злее, чем сельское. А глава, посвящённая оформлению купчей — настоящий шедевр, на все времена.

А что такое Чичиков? Мелкий жулик, лишившийся кормушки и пустившийся в заведомо провальную авантюру? Человек, обладающий фантастическим обаянием в сочетании с жёсткостью, проницательностью и способностью к нестандартным решениям? И вот эта странная личность запустила в оборот именно мёртвые души. Не беглых, что юридически безупречно и не менее перспективно, не векселя, не акции предприятий-однодневок. Нет, не зря Гоголь сжёг второй том, находясь в здравом уме и трезвом состоянии. Не всё так просто с Павлом Ивановичем.

Судя по отзывам, большинство людей читает эту повесть в 10 лет и не особо задумываются над содержанием. А получается вот что:

1. Положительный герой — казак Данило Бурульбаш: религиозный православный фанатик, готовый убивать всех неправославных (даже других христиан, например, католиков). Гордится массовым убийством и грабежом турков и поляков. При этом считает, что «ни в одном еще бесчестном деле не был». Готов на все ради денег: «Я сожгу старого колдуна, так что и воронам нечего будет расклевать...Если у него водится золото...»

2. Отрицательный герой — отец Катерины, о котором мы не знаем практически ничего. Кроме того, что он 21 год жил в другой стране. За это заочно объявлен злым колдуном. Хочет жениться на своей дочери. Хм, это как и зачем? Инцест был нормой что-ли в те времена? Ни у кого из героев повести это особого удивления не вызывает.

3. Чрезмерно пафосная речь героев. Все эти постоянные взывания к богу, отчизне, русской и украинской земле, казакам выглядят не настоящими. Словарный запас у полуграмотных казаков — как у выпускников филологического факультета. Лучше бы Гоголь оставил настоящую живую украинскую речь, чем это.

В итоге получаем религиозную притчу о добре и зле, без каких-то понятных мотиваций с обеих сторон. Хотя, события развиваются быстро и читать интересно.

Вот она – заря арт-хауса русской литературы!:) И если сейчас это произведение уже большого удивления не вызывает (после Кафки то), то вот как эту повесть восприняли современники Гоголя довольно интересно. Это вам не Капитанская дочка.

«Тарас Бульба» — единственная вещь Гоголя, которая оставляет двойственное впечатление. Литературные достоинства, как всегда, очень высоки. Гоголя, в том числе и «Тараса», можно читать без всякого напряжения даже сегодня, хотя многие более поздние книги кажутся безнадежно устаревшими. Речь Бульбы о русском товариществе актуальна, как никогда. (Несколько раз сказано, именно русском. Не казацком, не запорожском, даже не православном. И уж тем более не украинском — такое не пришло бы в голову ни Бульбе, ни Гоголю). Казаки Гоголя совершают подвиги, достойные эпических героев. И эти же люди поголовно вырезают мирное население без различия возраста и пола. Оправдывают себя тем, что все, кто не наши, это якобы басурмане, а басурманам лучше не жить. Это и есть геноцид. Гоголю самому было страшновато, но он писал правду.

А что поляки? У поляков есть свой эпос на эту тему.«Огнём и мечом» Сенкевича. Здесь действуют люди, получившие свой боевой опыт лет 10 назад, во времена походов Бульбы. Рыцари Сенкевича – люди отважные, бескорыстные, благородные – совершают такие же блестящие подвиги, как и казаки Гоголя. И точно так же режут безоружных, жгут женщин и детей, сажают на кол пленных, а заодно весь состав прибывшего к ним посольства. Не разбойники, благородные шляхтичи, хорошо воспитанные и образованные. Так и Бульба получил очень приличное образование, что не мешало ему жечь детей. То есть, война с обеих сторон выглядит совершенно одинаково. В итоге этой тридцатилетней в общей сложности войны (в неё со временем включились Россия, Крым, Швеция, Трансильвания, Турция, и каждый воевал против всех) население Польши сократилось на треть, а население современной Украины – примерно в пять раз. И назвали эту войну Руиной.

Я иногда думаю – откуда такое взаимное ожесточение двух очень похожих народов. Возможно, дело в том, что мы видим друг друга, как в зеркале, слегка искажающем оригинал. И такое изображение не нравится ни тем, ни другим. Вот и дерёмся, на радость всем прочим.

Легенда. Классика. Да это классика во всей красе. Не только изысканный литературный слог. Не только густая атмосфера. Не только отлично описанные персонажи с их психологией. Не только увлекательный сюжет. А в первую очередь это глубина всего произведения. За колоритными персонажами и сюжетом, за сатирой и ужастиком кроется противостояние православия и язычества. Как показаны церковники! прохиндеи какие-то. Как только герой начинает молиться вся красота паночки, окружающей природы и чарующего волшебства превращается в мерзость. Изыскано показана сексуальность. И что-то темное, гнетущее в одном только образе перевертыше Голгофы — старой церквушки под горой. Сколько раз читал и на моменте открытия век испытывал катарсис. Не знаю кому как, а я всегда болел за паночку. Хому ни капли не жаль.

С удовольствием читала это произведение в школе и спустя несколько лет, перечитала с не меньшим удовольствием. Очень красочно, живо и атмосферно переданы события и персонажи. Люблю эту повесть и благодарна Н.В. Гоголю за эту возможность окунуться в сказку полную приключений.

Все качества людей, которые нужны для обогащения и накопления богатства были переданы Николаем Васильевичем Гоголем в полной мере. Очень хорошо поднята проблема отличия крестьянства местного от зарубежного. Дьявольски мистических моментов предостаточно, как и всегда. И если что еще нужно для хорошей книги будет, все там окажется. От проклятий с упоминанием Лешего и до желания повесить главного героя, не говоря уже о том сколько раз он был близок к смерти. О, множество раз

Едкая сатирическая комедия. Читать ее одно удовольствие. Одна только фраза: «Не по чину берешь!» стоит того, чтобы ознакомиться с этой пьесой. Классика к которой приходишь в более зрелом возрасте и уже понимаешь в чем прелесть таких произведений.

Хочу сказать сразу – люди, которые решили не читать «Мёртвые души. Том 2» только по причине его незаконченности (читайте — из-за предрассудков), многое потеряли. Конечно, второй том – это нечто восстановленное по черновикам, однако черновики черновикам рознь. Кристофер Толкин всё ещё публикует «черновики» отца, коих десятки. И получается-то очень здорово («Смерть Артура», «Дети Хурина», «Неоконченные предания Нуменора» или «Легенда о Сигурде и Гудрун»). Поэтому и второй том «Мёртвых душ» имеет право на существование, тем более что он вполне себе достойный по качеству (именно связность текста подразумевается под «качеством» в данном случае). Но хватит об этом, перейду непосредственно к книге.

Произведение начинается далеко не сразу после действий первого романа. Проходит какое-то время, скорее всего в районе 2-5 лет. Чичиков появляется не сразу, мне даже показалось, что он будет второстепенным героем, но нет.

Своему стилю Гоголь остался верен. Присутствуют старинные слова, нашлось место рассуждениям о России и о многом другом. Осталась та же сатира, осталась хорошая проработка персонажей. Тентетников – почти Обломов, но с учетом, что он не главный герой, то получилось очень даже. Генерал Бетрищев – тоже интересный и яркий. Петух и вовсе порадовал своей своеобразностью!

Теперь немного о незаконченности, чтобы прояснить всё более детально. Где-то до середины второй том выглядит полноценно и уверенно. Вторая глава достаточно короткая, но пояснение после неё дает понять о том, что Гоголь хотел в неё добавить. А вот после половины… Что ж, после половины произведение, к сожалению, проседает. Появляются многочисленные пробелы, часто это пробелы заполнены очень короткими, малоинформативными сносками. Финал же и вовсе остается открытым. Увы, но очень многое, судя по всему, Гоголь хотел сделать в третьем, заключительном томе.

Заключение: хорошая вещь, читать её очень рекомендую, если вам понравился том первый.

«Мёртвые души». Кто не слышал о них? Уточню, кто, будучи рожденным (взращенным) в СССР\РФ, не слышал о них? Вряд ли найдется такой человек. Очень вряд ли. Роман, который входит в школьную программу (зря), роман, который разбирается на цитатки и цитаты, персонажи, ставшие нарицательными... Гоголь, написал «Мёртвые души» (и спаля второй том!) прочно вписал своё имя в историю всемирной литературы (не российской, а именно всемирной). Что ж, попробуем разобраться, чем обусловлен столь предметный интерес к нетленке автора «Вия» и «Вечеров на хуторе».

Роман (сам Гоголь называет свое творение то поэмой, то повестью) повествует читателю об авантюристе по фамилии Чичиков, что приезжает в город N с деликатным делом. Из названия уже ясно, зачем приезжает главный герой. Зачем ему это нужно — дело чуть ли не десятое. Уже с первых глав (коих тут 11) становится понятно, что сюжет не превалирует над формой, и уж тем более содержанием. Именно содержание представляет наибольший интерес. Дело в том, что Гоголь до жути сатиричен — тут вам и аллюзиции на Россию в целом, и на бюрократию, и на мелких помещиков. Помимо этого есть персонажи, которые гипербализированы, но содраны с действительности. Чего стоит один только Собакевич, что как баран стоит на своём и хапужит всё, что видит. А ведь есть еще Плюшкин, готовый голодать, лишь бы сохранить последнюю копейку, а сам на деле имеет огромные богатства, но при этом считает, что он лишь «пробует» доступное богатым кулакам. Не забудем и про мечтательного пустомелю Манилова и лживого Ноздрева. Одни только персонажи — сказка! В их В действиях раскрывается суть помещиков, бюрократии и страны. Короче говоря, Гоголь был очень смел в своем произведении, в век-то «свободы слова». Этим автор располагает к себе.

Стилистически «Мёртвые души» — вещь непростая, однако, без лишних сложностей. Всё-таки произведение писалось давно, этим обусловлены жаргонизмы того времени и манера повествования. К примеру, современный «Нейромант» или книги «Бэккера усложнены искусственно, что видно сразу. Поэтому неуместно винить Гоголя в подобной манере изложения материала. Приходится просто терпеть и понимать. Однако наличие воды вряд ли можно детерминировать датой написания романа. У Гоголя порой слишком много подробностей, которые малонеобходимы (гастрономические изыски, допустим, или половина главы, посвященная диалогу двух барышень, что обсуждают мотивы Чичикова). При этом местами подробности, которые хотелось бы знать, отсутствуют. Это небольшой изъян, он не сильно мешает прочтению.

Актуальна ли книга на данный момент? Полагаю, что да. Её интересно читать, но это дело случая. Её полезно читать, что куда важнее. Существуют ли подобные Чичиковы, Собакевичи, Маниловы? Вряд ли в чистом виде, ведь Гоголь явно прибегал к гиперболе, но в некоторых степенях, думаю, существуют подобные образы. А уж бюрократия — это точно. К тому же я уверен, что подобная книга противопоказана школьной программе. Вопрос вовсе не в том, что её сложно понять в школьные годы. При желании «Мёртвые души» можно понять и в юном возрасте. Подобные книги навязываются, что, безусловно, создает ауру предубеждения. Лично я не читал «Мёртвые души» в школе, чему рад. Прочитал её на 27ом году жизни по своему желанию.

Заключение: знаковый, сильный роман. Не поставлю десятку, поскольку есть вопросы (я про воду) и есть аура предубеждения. Но при этом считаю, что «Мёртвые души» стоит прочитать, и сделать это никогда не поздно — в сорок лет или в двадцать.

Цельное мощное произведение, абсолютно четко соответствующее названию. Страшнее мести, что суждена «иуде Петро» и его роду вряд ли можно придумать — «хотеть отомстить — и не мочь отомстить», и хотя плоды подлого поступка увенчались материальным благом в его земной жизни, но отвечать пришлось вечными муками.

Произведение — классическое, любой образованный русский человек его прочёл, я например в шесть лет, и запомнилось оно очень хорошо. Быт, реализм, бой, мистика, эмоции и поступки героев воспринимаются абсолютно. Сплав реализма и мистики настолько естественный, что даже участие Бога в качестве персонажа, и даже в советское время не вызывало при чтении резкого неверия и отторжения. Шедевр.

Всё та же старая проблема произведений классики — сейчас их идеи кажутся наивными и банальными. Опять же, как и в других петербургских повестях Гоголя, описана жизнь мелкого чиновника/служащего и его мироощущение. Довольно странной является мотивация: чего это вдруг одному конкретному мелкому чиновнику стало неуютно на своей маленькой табуретке, что он стал терять рассудок и брезгливо относиться ко всем вокруг? Мне не хватает мотивации в этой истории, чтоб производить такой новаторский сюжетный поворот. В итоге психоделика ради самой себя. Далее. Перемещение в иное состояние идет вроде как постепенно, но при перевоплощении в испанского монарха стабильности не наступает, даты продолжают «дичать» с каждой запиской, метания продолжаются.. Тогда вопрос: какой смысл тогда был у главного героя в подобном эскапизме? Какой-то он у него неудачный получается. И еще один момент. Вот эта фишка с говорящими или пишущими собаками — это как с «Носом», где нос шагал в мундире. Не могу понять, как это может в наше время кого-то удивлять и поражать. Полагаю, только тех, кто думал, что в 19 веке большинство людей никогда не шутят и не фантазируют ничего странного и невообразимого. И только лишь на таком фоне говорящие собаки и ходячий нос выглядят прям «Вау! Вот это хохма!», когда всё остальное в целом жанре (русская классика) литературы следует рациональным и реалистическим принципам.

К слову о грамотности развития погружения в безумие. Кинг «Секретное окно, секретный сад», «Мешок с костями», «Сияние» и Шекли «Обмен разумов», «Оптимальный вариант» — вот где плавность погружения в безумие (Кинг) и абсурд (Шекли) действительно гладки. Но не в «Записках сумасшедшего».

Странно читать в отзывах, что «Души» устарели и неактуальны. Что за это время измениломсь? Люди? Они ещё миллион лет не изменятся, почитайте античных авторов — всё то же самое. У Гоголя необыкновенно яркие, живые характеры, прекрасные описания, тончайшая ирония — нигде ни малейшего перебора. По этим показателям только «Ревизора» могу рядом поставть, «Женитьба» далеко не тянет. Из всей школьной программы «Мёртвые души» запомнились больше всего, ну ещё «Отцы и дети», пожалуй и «Война и мир» — такого слона трудно не заметить. «Да ты что, батюшка, сляпой-та что ли? Эх ва, а вить хозяин то я!» — через 50 лет помню.

Всякий раз читая что-то из школьной программы, задаюсь вопросом: за какие такие заслуги оно туда вошло?

За актуальность сюжета? Он на редкость устарел. Просто сам механизм существования «мёртвых душ» непонятен современному человеку, а значит непонятна и вся шумиха и возможная выгода, и цель. А значит, неинтересно и скучно было не то что современным школьникам, но даже их дедушки уже не понимали, о чём, собственно, книга.

За актуальность высмеиваемых характеров? Ну да, и подлецы, и хитрецы, и глупцы и скупцы были и будут всегда. Но детей надо воспитывать не примерах положительных, а не отрицательных. 1 герой принесёт больше пользы, чем 10 антигероев.

За поэтичный язык? Ну да, он не плох. Но тоже устарел. Не так безнадёжно, как сюжет, и всё же. И хорош он только на фоне современного ширпотреба, а мастера языка, что нынешние, что классические, могут и фору дать.

Уже не говоря о том, что произведение, мягко говоря, не закончено. И мы пытаемся заставить детей верить выводам двухсотлетних критиков, которые они вывели из незаконченного произведения, и соответственно, из нераскрывшегося образа? Персонально мой вывод из прочитанного таков: Чичиков – сообразительный, деятельный человек с железной волей. И, по сути, с доброй душой. Да, он жулик. Но не душегуб, не вор, не подлец. А иные виды жульничества вызывают только восхищение.

Но ещё безобразнее школьная программа впечатывала в детские души образы помещиков. Зачем? Мы даже сюжет не проходили, а только осуждали тех, кто жил в то время, о котором ничего не знаем. Манилов – оторванный от жизни идеалист, положительный и восхищённый, влюблённый в мир, окружающих его людей и собственный розовые очки. В любом другом произведении считался бы прекрасным принцем. Коробочка – ограниченная тугодумная старуха, во всём ищущая выгоду, а нашедши, боящаяся, что в другом месте может найти и повыгоднее. Такие старухи были и будут всегда, не заслуживают ни внимания, ни тем более изучения. Их существование – факт, учащий терпению. Ноздрёв – из тех, что запанибрата после двухминутного знакомства, чей смысл жизни в общении, и в том, чтобы всегда оставаться в центре этого общения, байками ли, кутежом. Тоже вполне типичный персонаж, и тоже не отрицательный, а его драка с Чичиковым просто гротескна. Плюшкин – человек откровенно больной. А смеяться над больными грешно. Собакевич – называет разбойника не «милейшим человеком», а разбойником, имеет здоровый аппетит и завидное здоровье, с первых же слов Чичикова его понял и сориентировался, крепкий хозяйственник, знающий всех своих людей и по имени и по заслугам. Да я от него в восторге!

Вывод: своеобразный автор написал очень своеобразную книгу, когда-то остросатирическую, ныне устаревшую. Любители этого автора и периода, ценители и знатоки книгу оценить могут. Книгу может оценить взрослый, сложившийся человек, уже умеющий и любящий читать. (К моему собственному удивлению, её по-своему оценила даже я.) Но пытаться заставлять «это» читать школьника – преступно. И мы ещё удивляемся, почему молодёжь, которую в школе пичкают «этим», потом вовсе отказывается читать!

Удивительно, с каким апломбом судит об историческом развитии и современном состоянии архитектуры человек, который к тому времени из больших городов видел лишь Петербург и Москву, а за границей был только в Любеке.

Правда, по воспоминанию одного из знакомых Гоголя, тот «любил показывать дорогие альманахи, из которых, между прочим, почерпал свои поэтические воззрения на архитектуру различных нравов и на их художественные требования».

Ближе к концу статьи Гоголь переходит прямо-таки на менторский, императивный тон, формулируя свои предписания к устройству городов и строений в них и составляя, в частности, фантастический проект одной специальной улицы в городе со зданиями в различных вкусах: готическом, восточном, египетском, греческом…

А вот просто комичное рассуждение: «Башни огромные, колоссальные необходимы в городе.. […] Они еще более нужны в столицах для наблюдения над окрестностями. У нас обыкновенно ограничиваются высотою, дающею возможность обглядеть один только город. Между тем как для столицы необходимо видеть по крайней мере на полтораста верст во все стороны и для этого может быть один только или два этажа лишних – и все изменяется. Объем кругозора по мере возвышения распространяется необыкновенною прогрессией. Столица получает существенную выгоду, обозревая провинции и заранее предвидя все..». (Мои небольшие математические вычисления дали результат: чтобы с башни можно было видеть на 150 вёрст, она должна иметь высоту примерно в 1800 м.)

Тем не менее, статья интересна и своим содержанием, и тем, что показывает ещё одну из граней творческого дарования Гоголя, и тем, что позволяет немного продвинуться в попытках понять саму его психологию, духовный склад.

Дауншифтинг в чистом виде. Прекрасный образ Акакия Акакиевича Башмачкина при перечитывании очаровал меня с первых страниц. Этот персонаж настолько самодостаточный и обтекаемый, настолько выпуклый и оформленный, что ни на секунду не сомневаешься в его подлинности. А таких Башмачкиных я видел очень много, да и сам иногда в мыслях Башмачкин, когда хочется тупо никуда не двигаться, забиться в свой маленький темный уголок, свернуться калачиком и радоваться тому, что имеешь. В эпоху нынешних вебинаров и тренингов личностного роста позиция Акакия Акакиевича выглядит очень слабой и ущербной. Вспомните, как его начальник на работе хотел предложить ему переписать текст с какими-то минимальными исправлениями (с больших букв на маленькие, или что-то схожее), так наш герой и этого испугался. Ему комфортно жить своим минимумом. И если во многом прочем его можно простить, то, допустим, за то что он не согласился хоть немножко напрячься — отнестись с одобрением трудно. Подумалось мне при чтении, что есть две крайности персонажей в литературе — Акакий Акакиевич Башмачкин и Мартин Иден. Один, сломя голову, рвал и метал, а другой не хотел пошевелить хоть пальцем, не от лени — от боязни.

Личность должна быть разносторонней. Нельзя уходить ни в одну лишь работу (что я всё чаще замечаю по своим сослуживцам), ни во что-то единственно другое. Когда человек «сужается», появляются вот такие вот ценности, как шинель. Да, описана она классно. Но ведь такие вещи, как шинель, они не вечны и очень хрупки. Ценность должна быть внутри человека. Забавно, что когда я читал о приобретении Башмачкиным его шинели, то представлял на месте шинели, например, дорогой автомобиль, который всю жизнь хотел купить какой-нибудь парень. Да, он придает уверенности, спору нет. Но это не самоцель. Шинель снимается, машина разбивается. Важным остается то, что в тебе. Да и твою суть шинель не сможет поменять. Отличная мораль. А вот концовка не произвела столь приятного впечатления. Ощущение, что автору нужно было волшебно закончить историю и оставить главного героя в воздухе (то есть призраком), чтоб он как бы продолжал находиться среди нас. Но я всё больше осознаю, что мистика Гоголя — не моё.

Прочитал половину отзывов и был весьма удивлен. Многие не признают наличие в повести какой-либо метафоры носа, а простодушно восхваляют абсурдизм. Кому-то весело просто оттого, что нос сам по себе ходит по улице, мол, весело и всё тут (читай между строк «здорово, потому что написал русский классик»). Кто-то даже вспомнил физиогномику, либо задвинул мораль, мол, мы должны радоваться, что у нас носы на месте, а вот герой реально ценит свой нос, потому что он его терял. И только лаборант ivan2543, оказавшийся в меньшинстве, грамотно обозначил, что «нос» — это чин, ранг, социальный статус, который как часть целого (чиновника) играет бОльшую роль, чем сам чиновник, что есть несоответствие между качествами и способностями индивида и непропорционально, несправедливо занятым служебным положением.

Но это всё социальная сторона повести, идейная ее сторона. Ведь в «Шинели» тоже мораль социальная, но там и образ Башмачкина великолепен, и сюжет ровный. Здесь как-то иначе. События довольно случайны, фантасмагоричны, как выразились некоторые лаборанты. Нос то крепится, то не крепится. Плюс ли это? — Не уверен. Когда автор творит с сюжетом всё, что хочет, и ничем это не обуславливает, то нет, интересно не становится, становится скучно, ведь хочется стройности и логичности повествования. Персонажи более тусклые, чем в «Шинели», даже ближе к фантомам.

В общем, не понравилось. Понятное дело, субъективно, но вот сравнивая с недавно перечитанной «Шинелью», почти что небо и земля. А нос... Ну, нос, окей, ходит по улицам в мундире. Это правда так смешно?

Наиболее страшным моментом повести мне показался тот, когда Тарас убивает Андрия. Всё-таки нечасто приходится отцу убивать сына.

Ещё меня смутил момент, когда Остап предлагает похоронить Андрия, а Тарас отвечает, что его погребут и без них. Отец даже в погребении отказывает сыну!

Также я подумал, что в повести слишком мало внимания уделяется полячке, в которую влюбился Андрий. Даже не сказано, как её зовут. А ведь именно из-за этой безымянной полячки Андрий и оказался предателем. Если бы полячки не было, то Андрий ни в кого в стане врага не влюбился бы. Если бы Андрий не влюбился ни в кого в стане врага, то он не перешёл бы на сторону врага. Если бы Андрий не перешёл бы на сторону врага, то Тарас не стал бы сыноубийцей. Всё же Гоголю не мешало бы уделить побольше внимания полячке, которая сыграла в сюжете такую роковую роль.

Иван Иванович поссорился с Иваном Никифоровичем после того, как стал выпрашивать у него ружьё. Сначала Иван Никифорович никак не хотел отдать ружьё за просто так, потом никак не хотел обменять ружьё на два мешка овса и свинью, а потом обозвал Ивана Ивановича гусаком. С этого гусака и началась ссора. Если бы у Ивана Никифоровича не было ружья, Ивану Ивановичу нечего было бы выпрашивать, у Ивана Никифоровича не было бы повода обзывать его гусаком, а стало быть, ссоре было бы не с чего начаться. Отсюда вывод: для дружбы двух человек опасно, когда у одного из них есть ружьё.

«Ночь перед Рождеством» — прекрасное, небольшое творение Николая Васильевича, которая, по всем должным лекалам сего великого писателя, полниться прекрасным слогом слова, непередаваемой атмосферой да простым, но вековым смыслом. Гоголь, будучи человеком непростым и довольно загадочным, сам не шибко жаловал женский род, что, конечно, проглядывается в его творениях. Но вот в чем главная, таковая, загвоздка: ему удалось обрисовать в своих текстах данную собственную особенность так, что читатель видит в этом лишь мастерскую сатиру, отличную комедию. «Ночь перед Рождеством» — сентенциозная комедийная повесть, написанная в чертах украинского бытия ночала-середины 19-го века. Атмосфера того времени, исконно прекрасный антураж морозного, наполненного снегом и смехом Рождества Христова, непередаваемые реалии волшебного мира, который надо сквозь страницы прочувствовать самому, создают незабываемое творение, которое для прочтения обязательно. А в переод предновогодний — особенно.

В школе нам объясняли, что «Евгений Онегин» есть «энциклопедия русской жизни» того времени. Я бы сказал, энциклопедия жизни среднерусского провинциального дворянства. Тогда повесть Гоголя — энциклопедия жизни южнорусского провинциального дворянства. Разница определяется мироощущением авторов. Пушкин — человек лёгкий, жизнерадостный, стремительный, и персонажей своих он покусывает мимоходом. Гоголь, гений почти того же уровня, смолоду опасался жизни и даже в самых светлых своих произведениях не мог оторвать взгляд от пропасти. Повесть о двух Иванах — книга смешная и страшная, в равной степени.

В общем-то, высшее общество Миргорода состоит из людей не то чтобы неплохих, но невредных. Ведь никто не обрадовался редкому в такой глуши развлечению. Наоборот, пытались помирить бывших приятелей. И сами друзья-враги разругались не от природной злобы или склочности. Люди опускаются здесь от непрерывного абсолютного безделья. В молодости они знали, вероятно, другую жизнь, где-то бывали, служили, даже, наверное, успели повоевать с Наполеоном, а потом осели в своём Миргороде. Здесь за двадцать или более лет полного безделья опустится даже приличный человек. Зачем ещё трудиться, служить, заниматься хозяйством, на худой конец почитывать журнал за позапрошлый год, когда можно только греться на солнышке и дуреть, дуреть, дуреть. Самый большой подвиг, на который способны теперь два Ивана — прогуляться на соседнюю улицу или направить к себе в постель крепостную девушку. Если подумать, этот поступок страшнее изнасилования, но думать тут давно все разучились. Дуреют, дуреют, дуреют...

Прошу прощения у любителей классики... ничего не могу с собой поделать. В школе читала. Фильм смотрела. Сегодня решилась перечитать. Думала, может, сейчас доросла. Ан, нет, не доросла... Не моё это. Однозначно не моё. По-прежнему хочется спрятаться под одеяло и реветь: безжалостно, как в жизни, честное слово. Попойки, серость и безысходность. Поэтому по-детски мщу автору за испорченное настроение. Простите, простите, простите...

«Мёртвые души» — литературный шедевр, и на этом можно покончить с восхищениями. В конце концов, никакие восторженные слова не передадут того наслаждения, которое даётся этим гибким, переливчатым, как бы муаровым, текстом. Это прекрасно! И всё, и хватит.

Прекрасность «Мёртвых душ» очевидна всем, кто хоть немного владеет русской речью и слышит музыку русского языка (в высшей степени музыкальная книга! читать её вслух, наслаждаясь аллитерацией и извивами сложноподчинённых предложений — изысканное наслаждение, сравнимое лишь с удовольствием от чтения вслух Николая Лескова), либо любит хорошую, качественную литературу.

Однако читателям намного менее заметна такая особенность «Мёртвых душ», как тотальная лживость повествователя. Рассказчик, тот, кто излагает нам историю жизни Павла Ивановича Чичикова, постоянно совершает смысловые подмены, лукаво демонстрирует нам фокусы с переключением эмоциональной оценки и вообще всячески резвится, показывая читателю картинку с лошадью и уверяя, что изображена корова. А сам смотрит, кому мы верим больше: своим глазам или ему, язвительному шутнику.

Примеры по тексту поэмы рассыпаны во множестве. Самый разительный из них касается истории Плюшкина. Показывая нам доброго, хорошего человека, сломанного жизнью и семейными обстоятельствами, но сохранившему на дне безумия живое сердце, повествователь (сам Гоголь, наверно? ведь никто другой в качестве автора не предполагается? это ведь сам Гоголь острит по поводу русской жизни, попивая итальянскую минеральную водичку в окрестностях Рима?) пытается уверить нас, что милейший Плюшкин, развлекающийся смешными перебранками с дворовой девкой, с крепостной, которую, кажется, считает ровней себе — это «прореха на человечестве». Да полноте... Другой на месте Плюшкина озлобился бы на весь мир, стал бы монстром, садистом, а несчастный старик мучается жалостью к любой ненужной бумажке, ваялющейся на дороге и пытается спасать всякий мусор, раз уж не может спасти людей. Это бесконечно трогательно, и Гоголь, думаю, сам всё прекрасно понимает. Но для читателей он выводит Плюшкина в роли клоуна, который не должен вызывать ни малейшего сочувствия. Мы, читатели, должны смеяться над одиноким, преданным собственными детьми стариком, потому что рассказчик (Гоголь?) подталкивает нас именно к такому восприятию.

Из таких оптических искажений соткана вся ткань «Мёртвых душ». Помните, как злобно смеётся Гоголь над тем, что Манилов, после многих лет брака, как мальчишка, нежно влюблён в свою жену? Мне кажется, это здорово, что эти двое любят друг друга, что они счастливы, но автор хочет, чтобы мы посмеялись над любящими сердцами.

Зачем Гоголю все эти игры? Я не знаю. Может быть, он ставил эксперимент над читателем, может быть, он просто развлекался... Трудно сказать. Книга получилась гениальная. Но мало кто решает гениальность этой книги проанализировать достаточно последовательно, потому что в финале анализа натыкаешься на довольно неприятные вещи. Пушкин А.С. в своём «Памятнике», помнится, пафосно утверждал, что долго будет любезен народу, потому что, мол, пробуждал своей лирой чувства добрые. Гоголь о себе такое вряд ли сказал бы. Народу он любезен как раз за то, что чувства, пробуждаемые его изумительной, гениальной поэмой, отнюдь не добрые. «Мёртвые души» учат не любить людей. Учат любой человеческой красоте пристёгивать какую-нибудь циничную насмешку, изощрённое оскорбление. Учат оправдывать презрение к к каждому отдельному человеку вдохновенной любовью к Русскому Народу и к... э... к Птице-Тройке, на которой скачет по неоглядным русским просторам застенчивый жулик Павел Иванович Чичиков.

Классика хоррора на все времена.

В детстве, когда впервые читал «Вия», я и понятия не имел о том, что существует такой жанр книг: литература ужасов. Какой там Кинг, Кунц, Лавкрафт! Я о них тогда и понятия не имел. А тут такое! Как писал В. Шукшин : «жуткий, сосущий ужас.»

Сколько же раз я перечитывал повесть? Не сосчитать. Я читал бы ее тогда, если бы, писатель не создал страшную ведьму, только из за великолепной атмосферы старины, яркого и сочного языка. А тут ещё такой сюжет!

Тут нет кровищи, расчлененки. Есть одно убийство, и то, случайное, «в состоянии аффекта», ведь Хома не собирался забивать панночку на смерть. Но, как мастерски Гоголь обыгрывает страшные моменты!

Для меня повесть — идеальный представитель хоррор-литературы и мистики. Ну, что тут сказать — классика!

Провальная попытка перечитать Гоголя — в школе я считала его ужасным занудой и спустя много лет решила проверить, не изменилось ли впечатление.

Не изменилось.

Сюжет, укладывающийся в три предложения, расписан на десятки страниц. Многословные описания «Днепра при тихой погоде» наводят тоску.

Единственное, что понравилось, так это «Ночь перед Рождеством», но, думаю, тут заслуга мюзикла, песни и сцены из которого сопровождали меня на протяжении всего рассказа.

Думала ещё «Мёртвым душам» дать второй шанс, но что-то уже не хочется.

Очень необычное представление о сумасшедшем человеке,но как чутко,

как правильно, истинно. превосходно.

Отличное произведение-10 баллов.

Довольно странно, выставления черта эдаким шутом — лично мне так показалось.

В остальном же, сказка по своему, добрая и смешная.

Эх, «Тарас Бульба». Сама повесть-то великолепная — прекрасные описания, прекрасный язык, люди, места и события встают перед глазами как живые, и всё это воистину шедевр... если бы не главный герой.

Возможно, я просто что-то не понял, пропустил, не так и не там прочёл, но... я не вижу в Тарасе ни героя, ни патриота. Нигде, ни в чём, никак. Он одолел свирепого врага? Нет. Он принёс своей стране и своему народу славу, богатство, счастье и уважение? Нет, едва ли не наоборот — большинство его товарищей погибли и попали в плен, толком ничего и не сделав. Может, он героически сопротивлялся захватчикам, и в одиночку противостоял многим? Да нет, и казаки и сам Тарас от польских военных откровенно драпают, да и это они нападают на поляков (пусть и в ответ), а не наоборот. Он кого-то спас, кому-то помог? Нет и нет. Он не смог спасти даже своих сыновей — да и, честно говоря, практически не пытался. И никаким «в то время жестокость была нормой» нельзя объяснить и оправдать нападение на христианский (!) монастырь с жестоким убийством женщин и детей (!!), которым Тарас если и не руководил, то не мешал и не возражал точно. Зато у Тараса пафосные речи, задранный нос, страдания по родине и прочий набор артиста, играющего на публику.

Что же выходит в итоге? А в итоге Тарас не более чем бандит, который умеет драться, не сбежит с поля боя, много кого побьёт — но чего-то ещё, кроме как драться, и не умеет, а всем своим грехам и просчётам непременно ищет оправдания, а то и вообще не видит в них ничего плохого. Делать такого персонажа героем значит очернять других русских героев, в том числе и военных, которые заслуживают большего, чем встать в один ряд с лживым разбойником и подонком.

Итог: прекрасное произведение с отвратительным героем. И никакое «раньше так было» это не оправдывает.

Это текст одной из лекций, которые читал Гоголь в Санкт-Петербургском университете. Эта лекция примечательна тем, что на ней, по всей вероятности, присутствовали Пушкин и Жуковский.

Ал-Мамун – багдадский халиф (в 813–833 годах). Он упоминается в сказках «Тысячи и одной ночи», но современному читателю практически не известен – в отличие от своего отца, халифа Гаруна ар-Рашида.

Написанная сжато и увлекательно, статья Гоголя, тем не менее, носит весьма обобщённый, обзорный характер и производит странное впечатление полным отсутствием в ней конкретных исторических фактов и дат. «..Это – почти беллетристика, ряд картин и силуэтов чисто художественного пошиба» – по словам одного из исследователей.

Например, упоминая о Гаруне ар-Рашиде, Гоголь с полной серьёзностью принимает за факт сказочное повествование о том, что Гарун, переодевшись, ходил по Багдаду – и «наместники и эмиры… опасались встретить всезрящего, переодетого калифа…».

Основной предмет статьи – стремление Ал-Мамуна широко раскрыть двери для «греческой» учёности и что из этого вышло. Тема «просвещённого монарха» и конечной бесплодности его усилий вряд ли была нова во времена Гоголя. Однако интересно то, что некоторые тезисы статьи имели – и, как не удивительно, имеют до сих пор – актуальное значение. «Он [Ал-Мамун] упустил из вида великую истину, что образование черпается из самого народа, что просвещение наносное должно быть в такой степени заимствовано, сколько может оно помогать собственному развитию, но что развиваться народ должен из своих же национальных стихий». В итоге – Ал-Мамун «умер, не поняв своего народа, не понятый своим народом».

»..Он воскресил опять в арабах дикой фанатизм, но уже не тот фанатизм, который сдвинул прежде кочевых обитателей Аравии в одну массу, – он произвел оппозиционный фанатизм, … который разбудил дикие страсти араба, который дал нож и яд ненависти в руки исступленных последователей ислама..» – кажется, что это написано не об умершем почти 12 столетий назад халифе, а о ком-то из современных политиков.

Всего четыре страницы текста и четыре абзаца.

Современному читателю имена историков, вынесенные в заглавие статьи Гоголя, не говорят ничего. Но для Гоголя они имели немалое значение.

Гоголь в 1833–1834 годах собирался написать – видимо, сильно переоценивая свои возможности – многотомную всеобщую историю (наряду с историей Средних веков и историей Малороссии).

Следует учитывать. что, в понимании Гоголя, всеобщая история «не есть собрание частных историй всех народов и государств без общей связи, без общего плана, без общей цели, куча происшествий без порядка.. Предмет ее велик: она должна обнять вдруг и в полной картине все человечество, каким образом оно из своего первоначального, бедного младенчества развивалось, разнообразно совершенствовалось и наконец достигло нынешней эпохи. Показать весь этот великий процесс… вот цель всеобщей истории!» (из статьи «О преподавании всеобщей истории»). И такой-то всеобщей истории «в настоящем виде ее, до сих пор, к сожалению, не только на Руси, но даже и в Европе, нет» (из письма к Пушкину).

Естественно, одним из основных вопросов при этом был вопрос о том, на каких принципах должно строиться исследование и в каких формах должно вестись изложение в столь новом, обширном и сложном научном труде.

И именно с этой точки зрения Гоголь рассматривает и сравнивает Шлецера, Миллера и Гердера – этих «великих зодчих всеобщей истории». (Впрочем, Белинский в своей статье 1835 года «О русской повести и повестях г. Гоголя», в основном высоко оценивая творчество Гоголя, по поводу данного очерка замечает: «Неужели сравнение Шлецера, Миллера и Гердера, ни в каком случае не идущих в сравнение, тоже ученость?»)

Каждый из указанных авторов, по мнению Гоголя, обладал какими-то отдельными качествами историка, необходимыми для достижения конечной цели – написания полной всеобщей истории. Видимо, при этом Гоголь – более или менее осознанно – исподволь как бы примеряет эти требования к себе.

Заключение, которое он делает в последнем абзаце статьи, заставляет вспомнить о словах персонажа одного из его произведений – Агафьи Тихоновны из пьесы «Женитьба»: «Если бы губы Никанора Ивановича да приставить к носу Ивана Кузьмича, да взять сколько-нибудь развязности, какая у Балтазара Балтазарыча, да, пожалуй, прибавить к этому еще дородности Ивана Павловича…». Сближение не случайно, т. к. статья Гоголя написана в 1834 году – «внутри» периода его работы (1833–1835 годы) над «Женитьбой».

И действительно, предлагаемый Гоголем «рецепт» таков: глубокость результатов Гердера + быстрый, огненный взгляд Шлецера + изыскательная, расторопная мудрость Миллера + высокое драматическое искусство Шиллера + занимательность рассказа Вальтера Скотта + умение Шекспира изображать характеры – «и тогда бы, мне кажется, составился такой историк, какого требует всеобщая история». Самое примечательное в этом – соединение собственно научного подхода, с одной стороны, и художественного взгляда на предмет с позиций искусства – с другой

Не удивительно, что за прошедшие почти два столетия такого историка так и не появилось.

Фактически это текст первой лекции, прочитанной Гоголем в сентябре 1834 года в Санкт-Петербургском университете в качестве профессора всеобщей истории.

Один из студентов вспоминал, что сначала лектор «находился в тревожном состоянии духа», но «не знаю, прошло ли и пять минут, как уже Гоголь овладел совершенно вниманием слушателей. Невозможно было спокойно следить за его мыслью, которая летела и преломлялась, как молния, освещая беспрестанно картину за картиной в этом мраке средневековой истории».

Действительно, гоголевская лекция своей яркостью, живописностью и увлекательностью производит сильное впечатление (взять хотя бы его описание жилища алхимика в «каком-нибудь германском городе»). Энтузиазм автора буквально заражает, хочется как можно больше ещё узнать об описываемых им событиях.

Гоголь с самого начала отвергает распространённый в его время (и, наверно, встречающийся и сейчас) взгляд на Средние века как на «тёмную» эпоху развития человечества, соответственно отводивший их истории низшее место. Для него это время – «века чудесные» и «необыкновенные». «Чудесное прорывается при каждом шаге и властвует везде во всё течение этих юных десяти веков». «..Происшествия, наполняющие Среднюю историю … все исполнены чудесности, сообщающей Средним векам какой-то фантастический свет..»

Видимо, автор идеализирует и в чём-то приукрашивает средневековье (например, при описании крестовых походов); но так часто бывает, когда человек с художнической натурой буквально влюбляется в то, о чём пишет или что изображает.

Любопытно было заметить в этой статье элемент того, что в терминах современной фантастики можно было бы назвать зачатком альтернативной истории. А именно, говоря о роли папы римского в средние века («Главный сюжет Средней истории есть папа»), Гоголь ставит перед читателем вопрос: а что произошло, если бы папам не удалось сосредоточить в своих руках такую власть? «..Не схвати эта всемогущая власть всего в свои руки, не двигай и не устремляй по своему желанию народы – и Европа рассыпалась бы, связи бы не было; некоторые государства поднялись бы, может быть, вдруг, и вдруг бы развратились; другие сохранили бы дикость свою на гибель соседам; образование и дух народной разлились бы неровно; в одном уголку выказывалось бы образование, в другом бы чернел мрак варварства; Европа бы не устоялась, не сохранила того равновесия, которое так удивительно ее содержит; она бы долее была в хаосе, она бы не слилась железною силою энтузиазма в одну стену, устрашившую своею крепостью восточных завоевателей, и, может быть, без этого великого явления Европа уступила бы их напору, и магометанская Луна горделиво вознеслась бы над нею, вместо Креста.» Прошу прощения за длинную цитату, но не вызывают ли её заключительные слова некоторых очень современных ассоциаций?

Статья, публикация которой должна была помочь Гоголю в его стремлении получить должность профессора истории во вновь открывавшемся в 1834 году в Киеве университете. Этого места Гоголь так и не добился, зато с середины 1834 по конец 1835 года он был адъюнкт-профессором по кафедре всеобщей истории Санкт-Петербургского университета.

Эта статья образует своего рода пару с другой статьёй Гоголя – «Мысли о географии», напечатанной на три года раньше; некоторые идеи повторяются в обеих работах, а местами имеется и текстуальная близость. Например, общая картина, создаваемая всеобщей историей, определяется как «величественная стройная поэма» (поэмой должна быть и каждая отдельная лекция профессора), – а в статье о преподавании географии говорится: мир должен составить «одну яркую, живописную поэму».

Статья производит впечатление работы не столько учёного, сколько мастера художественного слова. Написанная сжато, динамично и эмоционально, она увлекает читателя в первую очередь представленным в ней «эскизом всей истории человечества» – яркой, зримой и запоминающейся картиной, словно написанной энергичными мазками художника.

Наверно, современный профессиональный историк найдёт в содержании этой статьи немало недостатков, обусловленных как уровнем развития истории в то время, так и ограниченностью познаний самого автора. Но пронизывающий её пафос не утратил своей силы за прошедшие почти два столетия.

* * *

Подчёркивая важность выявления связи явлений истории, Гоголь ничего не говорит о сущности этой связи. История для него – единый процесс; но каковы движущие силы и закономерности этого процесса? Единственный ответ, который можно найти в статье, это указание на определяющее влияние географических факторов: «География должна разгадать многое, без нее неизъяснимое в истории. Она должна показать, как положение земли имело влияние на целые нации.. <…> Здесь-то они [слушатели] должны увидеть, как образуется правление; что его не люди совершенно установляют, но нечувствительно устанавливает и развивает самое положение земли; что формы его оттого священны и изменение их неминуемо должно навлечь несчастие на народ».

* * *

«Слог профессора должен быть увлекательный, огненный» (ещё одна параллель со статьёй «Мысли о географии»).

Судя по дошедшим до нас воспоминаниям студентов, слушавших Гоголя в университете, именно такими были вначале лекции самого Гоголя. «Невозможно было спокойно следить за его мыслью, которая летела и преломлялась, как молния, освещая беспрестанно картину за картиной в этом мраке средневековой истории» – это сказано о самой первой лекции Гоголя, посвящённой обзору истории Средних веков (см. его статью «О Средник веках»). Однако выдержать в столь «пламенной» манере дальнейший курс преподавания Гоголь не смог, его задора и азарта хватило ненадолго. Лекции стали скучными, число слушателей сильно сократилось; даже внешне лектор выглядел непрезентабельно. И в конце своей преподавательской деятельности Гоголь называл её: «годы моего бесславия, потому что общее мнение говорит, что я не за свое дело взялся».

Небольшая статья, открывающая Гоголя с довольно неожиданной стороны.

Однако дело в том, что с конца 1830 г. в течение некоторого времени ему довелось быть домашним учителем, преподавая, в частности, и географию. Неудивительно, что возникшие у него на этом поприще мысли и практические наблюдения он захотел облечь в форму статьи. При первоначальной публикации она так и называлась: «Несколько мыслей о преподавании детям географии».

Впрочем, еще в гимназические годы Гоголь, приезжая из Нежина на каникулы домой, учил истории и географии своих сестёр.

И даже после полного прекращения своей преподавательской деятельности Гоголь не утратил интереса к географии. Он делал обширные выписки и конспекты книг по географии России и в 1850 году писал, что вместе с нынешним его трудом (продолжением «Мёртвых душ») «зреет» другая книга – «..живое, а не мертвое изображенье России, та существенная, говорящая её география, начертанная сильным, живым слогом, которая поставила бы русского лицом к России еще … в первоначальное время его жизни..».

В своей статье Гоголь подходит к предмету как художник – художник слова. Не случайно, по его мнению, первоначальное обучение географии в младшем возрасте должно вестись так, «чтобы мир составил [для воспитанника] одну яркую, живописную поэму».

И преподавание должно вестись в первую очередь посредством слова, в устной форме (хотя и с привлечением карт и наглядных пособий): «Воспитанник не должен иметь вовсе у себя книги»; преподаватель в своих речах должен давать «яркие, живописные описания». «Слог преподавателя должен быть увлекающий, живописный; все поразительные местоположения, великие явления природы должны быть окинуты яркими красками.»

В таком живом, страстном, увлекающем стиле написана и сама статья Гоголя. Можете вы себе представить современный школьный учебник географии, в котором, например, при описании Севера встретилась бы такая фраза: «..край, где в искаженных чертах природы прочитывается ужас и земля превращается в оледенелый труп..»? А вот ещё пример яркого и запоминающегося выражения: «брачный союз человека с природою, от которого рождается мануфактурность» (это заставляет вспомнить известное высказывание Уильяма Петти: «Труд есть отец богатства, а земля – его мать»).

Мы встретим даже столь смелое утверждение, что «нет предмета более поэтического», чем «подземная география» – т. е. геология.

Видимо, несмотря на прошедшие 180 лет, статья не утратила своего педагогического значения.

Есть древняя китайская легенда. Давным-давно, в эпоху Чжоу, в одном уезде завелось страшное речное чудовище, пожиравшее людей. Как и положено, каждую неделю ему на берегу оставляли в связанном виде самую красивую из уцелевших ещё девушек. Но вот однажды в уезд приехал ревизор из столицы и обратил внимание на дефицит красивых девушек. Ему объяснили. Ревизор выразил недовольство и пошёл разбираться. Вышел на берег, вызвал чудовище и приказал: 1) девушек не есть, 2) людей вообще не есть, не положено, 3) и вообще убираться из ревизуемого уезда. Чудище разинуло пасть, чтобы ответить, но ревизор выхватил свою должностную печать и показал зверюге. Смотри и содрогайся! Чудовище глянуло, устрашилось, скрылось в глубине вод и больше его никто никогда не видел. По крайней мере, в этом уезде.

Конечно, за три тысячелетия чудища всех рангов накопили огромный опыт в деле контактов с проверяющими персонами. Но страх всё равно остался. Страх, способный превратить старых умных хищников в стадо овец, а безмозглого ягнёнка в суперхищника. И вот на эту всем понятную тему совсем молодой ещё, двадцатишестилетний Николай Васильевич создал потрясающую комедию. Лёгкую и едкую, безумно смешную, стремительную, с почти невероятным сюжетом и полнейшим реализмом во всём, что касается ситуаций и персонажей. Может быть, лучшую комедию в истории русской литературы. После первых же постановок она целиком разошлась на цитаты. Не сомневаюсь, в запрещающих ведомствах стоял дружный хохот во время знакомства с «Ревизором». И никто не решался ни разрешить, ни запретить. Дело решил хохот самого императора. Николай отсмеялся, произнёс хрестоматийную фразу «Всем досталось, а мне в особенности» и запретил запрещать. С тех пор уже сто восемьдесят лет «Ревизор» порождает нескончаемый смех зрителей и читателей. Над кем смеёмся?