Аркадий и Борис Стругацкие «Гадкие лебеди»

Самая противоречивая из удачных книг братьев Стругацких.

Очень остроумно сделана подача — писатель Банев, глазами которого показано происходящее и внутренними монологами которого это происходяшее истолковано, вообще-то не умён. Он хороший, в меру порядочный человек, талантливый, но глупый, а по ходу действия происходит покупка его таланта. Банева «покупают» мокрецы, намного более изощрённо, чем это делали господин Президент или, скажем, Павор с коллегами. Тем не менее — Банева «коррупируют». Но так, что он ничего против этого не имеет.

Глупость Банева — вовсе не моё частное мнение. Стругацкие с удовольствием демонстрируют уровень его проницательности в сцене конференции с детьми: на протяжении часа дети над ним издевались, задавая вопросы и не слушая ответы. И он чувствовал себя униженным, но тут в зал тихонечко вошёл мокрец и незаметно кивнул лидеру детей. И все дети кинулись к Баневу, лепеча «Автограф! Автограф мне, господин Банев!» И Банев расстроган, тронут, со слезами умиления раздаёт автографы, мысля про себя «А всё-таки я им нужен, они меня уважают!» То, что всё это срежиссировано именно для того, чтобы указать ему, что он для этой аудитории ценнен, Баневу в голову не приходит. Он не понимает, что книжки с его автографами уже за дверью будут выброшены в ящик для старой бумаги, поскольку дети его презирают и достаточно грубо своё презрение демонстрируют. Банев думает, что «покупают» исключительно за деньги, за какие-то материальные блага. Что можно подкупить славой, авторитетом, уважением, ему и в голову не приходит. Прост он, этот господин Банев, и доверчив.

Мокрецы — изощрённые манипуляторы. Детьми они манипулируют так, Баневым — эдак. Намерения у них, вероятно, очень хорошие, они, как мы понимаем, самоотверженные прогрессоры нашей цивилизации.

В общем, в «Гадких лебедях» выстраивается традиционная для Стругацких дилемма — стоит ли потенциально прекрасное будущее несчастий и преступлений в сегодняшнем дне? Какова цена за счастье? Сами Стругацкие ответа или хотя бы подсказки на эти вопросы не дают, они просто принуждают своих читателей задуматься над этими вопросами, и потому, кстати, многие Стругацких не любят и стараются переписать, испакостив всё, что только можно. Именно поэтому и супруги Дяченко, и Доктор Ливси (он же Пилюлькин, он же Лука, он же Дозорный) и турбореалисты и толстый хрен в конопляном поле рвутся ревизировать Стругацких — им неприятны задаваемые Стругацкими вопросы, им очень не хочется над ними думать.

Я просто открываю на любой странице и читаю: «А вообще интересно было бы написать, как Христос приходит на Землю сегодня, не так, как писал Достоевский, а так, как писали эти Лука и компания... Христос приходит в генеральный штаб и предлагает: любите, мол, ближнего. А там, конечно, сидит какой-нибудь юдофоб...» :lol:

«Плюнули тебе в морду, а ты и утёрся. Сначала со стыдом утёрся, потом с недоумением, а там, глядишь, начнёшь утираться с достоинством и даже получать от этого процесса удовольствие...»

«Замысел представляется мне достаточно интересным, но осуществление требует некоторого напряжения совести».

Это даже не проза. Это какая-то высшая степень озарения. Я не верю, не могу поверить, что эта вещь была написана всего через пять лет после наивного и стилистически незамысловатого «Трудно быть богом». «Лицо господина президента, тоже не лишённое мужественности и элементов прямоугольности, к концу исторической встречи напоминало, прямо скажем, между нами, кабанье рыло. Господин президент изволили взвинтить себя до последней степени, из клыкастой пасти летели брызги, и я достал платок и демонстративно вытер себе щёку... В газетах об этом не писали. В газетах честно и мужественно, с суровой прямотой сообщили, что беллетрист В. Банев искренне поблагодарил господина президента за все замечания и разъяснения, сделанные в ходе беседы» :super:

А эта фраза об официозном художнике — «вот уже много дней и навсегда он согбен, вечерами он согбен над столом, по утрам — над тазиком, а днём — от больной печени» — да за эту фразу памятник ставить можно! Ибо она и есть — «продукт чистого гения».

Вот он, город, где вечно льёт дождь. Весьма неприятное место. Прямо скажем — дыра. Потому и сослали туда писателя-диссидента Банева — пускай отмокнет, наберётся ума. Да вот незадача: не учёл господин президент, что город этот — вовсе не дыра, а точка отсчёта нового мира. Прежняя история прекратила течение своё, грядёт новое человечество. И оказывается наш Банев в непонятной ситуации: ему не нравится окружающая действительность, но другой он не мыслит. Он — плоть от плоти её. А на смену ей приходит новая, перед которой что Банев, что президент — одного поля ягоды. Отвратителен бургомистр, ставящий капканы на мокрецов. Мерзок член парламента Росшепер Нант, устраивающий оргии на загородных виллах. Презренны все эти Паворы и долговязые агенты, шпионящие друг за другом во имя мелочных интересов своих учреждений. Мерзок Фламин Ювента, амбициозный юнец, делающий карьеру на родственных связях и заклинаниях о патриотизме. Да и весь город — сырой, холодный, злой от чувства своей беззащитности перед мокрецами и властью. Но все они — часть нашего мира. А дети, питающиеся знаниями как котлетами — это нечто глубоко чуждое нам, непонятное, а потому (инстинктивно) враждебное. И пусть заклинают они нас: «Мы не будем рушить вашего мира. Мы лишь построим свой». Мы всё равно будем ненавидеть их, ибо они смотрят на нас свысока. Да и как им ещё смотреть, когда мы не читали великих философов и погрязли в сиюминутных страстях? В фильме Лопушанского (весьма посредственном, надо сказать) есть одна великолепная фраза: «Вы думаете, что если ребёнок читает Ницше и Шопенгауэра, то он — молодец. А он смотрит на вас и видит дерьмо. И по Ницше дерьмо, и по Шопенгауэру дерьмо». Сказавший это не учёл только, что и Ницше, и Шопенгауэр для этих детей — тоже пережиток былых времён (сиречь — дерьмо :gigi:).

Я не знаю, есть ли правые в этом конфликте. Мне тоже не нравится, когда кто-то уводит детей. Не нравится, когда человек отказывается от своей личности («Вы не родственник Павлу Зурзмансору, социологу? — Даже не однофамилец»). Не нравится вождизм, проглядывающий в романе: отношение умненьких деточек к мокрецам граничит с каким-то обожествлением, а это претит. И я тоже не верю, что новый мир можно построить, не разрушив старого. Но я твёрдо знаю, что нельзя плевать в душу родителей, если они не столь образованы, как ты. Многие знания вовсе не синоним высокой духовности. И если строительство мира гуманизма и просвещения начинается с отказа от родителей, грош цена такому миру.

А ещё я знаю, что это — блестящее произведение, предвосхитившее не только проблему эволюционного скачка человечества (см. «Волны гасят ветер»), но и кое какие политические реалии наших дней. :wink:

«Будущее создаётся тобою, но не для тебя».

А вот интересно, что сами дети ответили бы на те вопросы, которые они задали Баневу? :glasses:

Одно из моих Любимейших произведений в фантастике. Причём, ещё с подросткового возраста. С тех пор мнение по многим вопросам, затрагиваемым в повести, менялось, но Любимой повесть так и осталась.

Впервые я прочитал эту повесть в самом начале 1990-х, точно помню — в альманахе «НФ выпуск 34» за 1991г. И на тот момент, вероятно, более всего впечатлило отличие произведения от большинства прочитанного ранее. Я ведь вырос на серии «зарубежная фантастика» издательства «МИР». Да наши — Снегов, Булычёв, Крапивин и прочие зубры классики жанра в СССР. А тут вдруг — «гадкие лебеди». Как обухом по голове. Общая мракота атмосферы. Шикарные диалоги. Мокрецы, «уведённые» дети. Шаг в будущее одним рывком, а не тяжкой эволюцией социума.

С каждым перечитыванием открывалось что-то новое. Прямо сам себе казался умнее и взрослее, когда полученный жизненный опыт и знания позволяли увидеть в повести новые грани, родить собственные интерпретации и прочие мысли. Высказывать не буду. В отзывах и критике всё есть, нового всё-равно не добавлю. Я лучше и дальше о личном. Отзыв, всё-таки.

Так вот, в процессе познания этой повести, став уже совсем взрослым, я увидел то, чего ВООБЩЕ не заметил (не понял) когда читал книгу подростком. А ведь против этих детей совершено страшнейшее преступление. У них украли детство. И это не искупить ни чем. Да, «Будущее создаётся тобой, но не для тебя.», и Баневу там не место. Но и те, для кого там место, многое теряют. Пусть и не осознавая этого.

Первое, что хотелось бы отметить — это очень плотный, насыщенный текст. Здесь нет лишних диалогов и пустословия, ни одного лишнего слова. И очень много смыслов для такой небольшой повести.

Где-то я читала, что, возможно, идея — это не главное в художественном произведении, но все же она должна быть, и лучше, если она будет не одна. В этой повести их много.

Идея, которая меня поразила сильнее всего — вторжение будущего в настоящее и легкий шок от этого столкновения. Здесь показано будущее, которое и привлекательно, и одновременно пугает.

Показателен страх Банева перед детьми на встрече в гимназии:

«Тут он содрогнулся, представив себе, какую страшную неблагодарную работу должны были проделать эти юнцы, чтобы совершенно самостоятельно прийти к выводам, к которым взрослые приходят, содрав с себя всю шкуру, обратив душу в развалины, исковеркав свою жизнь и несколько соседних жизней… да и то не все, только некоторые, а большинство и до сих пор считает, что все было правильно и очень здорово, и, если понадобится – готовы начать все сначала… Неужели все-таки настали новые времена? Он глядел в зал почти со страхом. Кажется, будущему удалось все-таки запустить щупальца в самое сердце настоящего, и это будущее было холодным, безжалостным, ему было наплевать на все заслуги прошлого – истинные или мнимые…»

Показателен его страх, когда он вообразил, что сам теперь должен будет переселиться к «мокрецам» за колючую проволоку: сначала — шок от открывшихся возможностей, потом — горечь и ужас. Эпизод с Дианой и последующая сцена в ресторане изображены, мне кажется, даже с юмором, вернее, с сарказмом.

«Будущее создается тобою но не для тебя. Ишь, как я взвился, когда меня покрыло пятнами будущего! Как запросился назад, к миногам, к водке… Вспоминать противно, а ведь так и должно было быть… Да, ненавижу старый мир. Глупость его ненавижу, равнодушие, коварство, фашизм… А что я без всего этого? Это хлеб мой и вода моя. Очистите вокруг меня мир, сделайте его таким, каким я хочу его видеть, и мне конец. Восхвалять я не умею, ненавижу восхваление, а ругать будет нечего, ненавидеть будет нечего – тоска, смерть. Новый мир – строгий справедливый, умный, стерильно чистый – я ему не нужен, я в нем нуль. Я был ему нужен, когда боролся за него… А раз я ему не нужен, то и он мне не нужен, но если он мне не нужен, то зачем я за него дерусь? Эх, старые добрые времена, когда можно было отдать свою жизнь за построение нового мира, а умереть в старом.»

Главный герой, который тяготится жизнью в современном обществе, требующей постоянного «напряжения совести», вроде бы и хочет, чтобы на смену пришло что-то новое, и боится этого. Почему? Боится, что там его не оценят, что он станет ненужным, что «настоящее для них – это только материал для построения будущего, сырье…»?

Кстати, любопытно, как на самом деле «мокрецы», страшно зависимые от книг, относятся к писателю Баневу. Ведь в повести мы видим только точку зрения рассказчика.

Одним словом, после прочтения остается масса вопросов, на которые нет однозначных ответов.

Прекрасная вещь )

Вот честно признаюсь: меня книга не впечатлила. С первых страниц интригует, а потом, словно накатанный снежный ком: все меньше я понимаю и грустно мне от пьющих персонажей. Да, есть в произведении интересные моменты и мысли, но мое отношение к роману это все не меняет.

Или книга не моя, или я — какой-то неправильный)

С одной стороны — вариация на тему «отцы и дети» (какие странные, высокомудрые дети, озабоченные своими научными изысканиями вместо того, чтобы погонять в футбол или попрыгать через скакалочку; и ох-уж эти душевные, философично-прямолинейные папаши, стремящиеся наладить общий язык с подхватившими вражью идеологическую заразу чадами...), с другой — попытка разгадать сюжет рождения нового мира, разглядеть процесс прорастания сквозь ржавый каркас привычного миропорядка ростков пугающего будущего. И вне зависимости от степени твоей озабоченности (или пугливости) — будущее наступит непременно и будет именно таким, каким ты менее всего ожидаешь его увидеть.

Я долго шел к этой повести.

Первое прочтение было еще в бытность студентом — переплетенная копия на пишущей машинке, с ошибками и смазанным текстом. По прочтению оставляла впечатление «вещи в себе» и довольно непонятной по смыслу повести. Непонятным было все — что за страна? Отчего болгарские имена соседствуют с древнеримскими? Отчего главный герой похож на Высоцкого?

И основной вопрос — а отчего эта повесть в запрещенных, ведь там ничего против Советской власти нет?

Сейчас все эти непонятки себя-молодого смешно вспоминать. Повесть сначала напечатали в журналах, потом зачем-то перемешали с «Хромой судьбой» ( я еще удивлялся, отмечая, что пропали отсылки к «Граду обреченному»). И тогда пошел период простого наслаждения текстом — прекрасной прозой, диалогами, мыслями авторов...

Многое в повести лично для меня остается без ответа. Скажем, кто такие мокрецы? Прижился ответ, что это пришельцы из будущего, которые его меняют с помощью наших детей. Или, может быть, просто чародеи или инопланетяне? Или они из параллельного мира? Аналогия довольно прозрачна — «очкарики» (очковая болезнь) — то есть интеллигенция. Но как интеллигенция может привлечь к себе детей? Дети не сразу становятся вундеркиндами. Часто они больше всего уважают силу. Чем их заманивают? Обещанием всемогущества? Открытием таланта, который ты в себе не подозреваешь?

Построение нового мира — каким он будет? Найдется ли в нем место личностям вроде Виктора? Не превратится ли этот дивный мир в очередной концлагерь для неправильных людей?

В общем, я очень надеюсь, что эту повесть еще долго будут читать и спорить о ней. В «ГЛ» поднимается столько вопросов, что искать ответы надолго хватит — об ответственности художника перед миром и о конфликте поколений, о свободе и о предательствах, об изменении мира и о тех, кто боится перемен. А уж учитывая то, что на современной Украине вполне серьезно появилась организация под названием «Легион Свободы» примерно с теми же функциями. что и в книге — то понимаешь, что многие зашифровки из книги ждут своего решения. В ближнем или дальнем будущем.

Книгу — читать. Перечитывать. Давать почитать умным друзьям.

Фильм Лопушанского — снят по мотивам, с моей точки зрения — скучная неудача. Просмотра не стоит.

«Гадкие лебеди», возможно, вершина творчества братьев Стругацких. Одна из вершин – уж точно. Прочитав эту повесть, понимаешь, почему никто из русскоязычных писателей-фантастов и рядом не стоял со Стругацкими. Они стирают грань между фантастикой и большой литературой, для них загадочные мокрецы, звездолеты или там вавилоноподобные города за гранью нашего мира – не инфантильная игра не до конца выросших детей, это просто средство, с помощью которого они выражают свои, куда более глубокие, чем кажется на первый взгляд, идеи.

То же самое и с «Гадкими людьми» — фантастический антураж с вундеркиндами, обладющими магическими талантами мокрецами и водой, обращающейся в вино, остаются всего лишь декорациями, которые помогают более ярко осветить мысли об усталости мира (помните шокирующее: «Всю серую массу вырезать, 90% человечества. Или даже 95»), о предназначении писателя, о прогибающихся гениях, вынужденных глушить совесть в беспробудном пьянство («Рем Квадрига, доктор гонорис кауза»), и даже о родительской любви, о детях.

Блестящая повесть, просто блестящая. Если бы у меня был блокнот, в которой бы я собирал любимые цитаты, то примерно две трети «Гадких лебедей» тут же перекочевала бы туда. И про то, что «будущее строится тобой, но не для тебя», и о том, что «по Гегелю ты дерьмо» и многое другое. Великолепный текст, в котором нет ни слова лишнего – диалоги горько-метафористичны и иногда по оскаруайльдовски парадоксальны, характеры выписаны безупречно, даже эпизодические вроде солдатика на проходной или бармена Тэдди.

Ну и, конечно, величественная история прихода нового мира – без войны, без выстрелов, мира, в котором автоматы ржавеют и рассыпаются, но взрослые уже не могут тут жить. Это будущее построено не для них, для детей. И писатель Виктор Банев не готов отказаться от коньяка и маринованных миног, от сомнений и самоистязаний. Ему не нужно то счастье, которое для всех и даром.

Несмотря на относительно небольшой объем, повесть далеко не так проста и я уверен, что при повторном прочтении она повернется ко мне какой-нибудь новой гранью, которую я не рассмотрел с первого раза.

Ну что ж, это и хорошо – значит, буду перечитывать со временем :)

Дождь. Дождь. Дождь.

Насквозь промокшие герои. Герои, которые только и делают, что пьют и говорят. Говорят и пьют. И тоска такая от дождя этого вечного, от прогнивших деревьев, от прогнивших людей.

И каждый раз одергиваешь себя: это написано в 60х, не сейчас. Но потом забываешь, потому что вокруг тот же дождь, те же люди с теми ж пороками, легионеры опять-таки знакомые очень.

И дождь.

И в этом дожде дети — которым не холодно, которые не простынут, которых словно не касается дождь.

А ведь и правда — не касается...

Будут спойлеры.

Книга про богоизбранных. Но нет, не евреев, а то ли мутантов, то ли пришельцев, которые могли управлять погодой, превращать вино в воду, исцеляться от тяжелых травм за день и еще черт знает только, что могли делать. Но пока они, видимо, ощущают себя недостаточно сильными, поэтому плетут интриги, напускают тумана, в прямом и переносном смысле, устраивают гетто, в которое поселяют себя, но гетто странное, с привилегированными правами для его жителей, ведут скрытую войну при помощи стихии против людей, в лице жителей безымянного городка.

А потом война из скрытой становится явной и мутанты/пришельцы побеждают, силы слишком не равны, прогоняют «гоев» и устраивают свою землю обетованную.

Хотя они все таки не богоизбранные, они и есть боги, а может не боги, а демоны. А избранными они делают детей, которых изменяют по своему ли образу и подобие, или еще как то, делают из хомосапиенсов суперсапиенсов. Им жить теперь в земле обетованной, светлом будущем. А гои пусть бегут, они не нужны. Что ж, хоть не сожгли и не расстреляли, а могли. Гуманисты. Хотя скорее им просто было лень. Хлопотно все это. Сами передохнут.

Оценка — 6, за интригу, тайну и надежду большую часть произведения, что все не закончится банальным фашизмом на еврейский манер.

Честно скажу, что первое мое знакомство с данной повестью было не очень хорошим. Мне она тогда не понравилась. Сложно читалась, много я тогда не понимал и наверно тогда бы влепил бы ей пятерку и забыл.

Но вот недавно, поддавшись на хвалебные отзывы знакомого сел и перечитал ее. Читалась все равно сложно, но на этот раз ее я воспринял по другому. Как произведение с нереально сильной атмосферой, немного мрачное, с большим количеством философских концепций, качественных диалогов, ОЧЕНЬ хорошо прописанных персонажей.

Вроде добавить больше нечего. некоторые моменты сильно запомнились, особенно разговор писателя с детьми в зале, которые сорбрались на встречу с ним.

Эх, Jedem das Seine, старый, недоброй памяти, Jedem das Seine ...

Не довелось прочесть этой повести в юности. Вот тогда-то она бы потешила щенячье самолюбие... А теперь читать было любопытно, пока не подошел финал. И огорчил неожиданным всплеском тупого шовинизма. Как все просто, та же вечная песТня: до основанья, а затем; овнов от козлищ; чистых от нечистых, арийцев от неарийцев. Все просто, не понадобилось ни анкет ни психологов, ни политруков: возрастной ценз! Дети априори белые-пушистые, взрослые — пошлые и мерзкие мещане, достойные только изгнания. Хорошо еще — не костра...

Видимо, повесть написана в глубоко депрессивном настроении, раз между ее персонажами нет ни намека на человеческие привязанности не «за заслуги перед будущим», а просто «потому что люблю». Выгнали неугодных и отправились гулять босиком по травке.

И это — опять про нас, тогдашних и сегодняшних, с нашими сомнениями, поражениями, несовершенными поступками и ошибками. Повесть — молния, освещающая самые темные и потаенные уголки души, горькая, как хинин, который, как от малярии, излечивает от излишней ностальгии по прошлому, самоуспокоения настоящим, эйфории и восторженных ожиданий от будущего. Повесть, где фантастические детали — лишь фон для размышлений о нашей с Вами реальности.

Действие происходит в обезличенных стране и городе, страдающих от несвободы, лжи и несправедливости. При этом в повести огромное количество действующих лиц для такого небольшого произведения, которые наполняют ее разговорами, спорами, размышлениями. Это такой срез общества: чиновники и безликие сотрудники всяческих спецслужб, нашедшие свою, удобную нишу в этой жизни, всем довольные и не желающие никаких перемен; ученые, художники и писатели — выросшие и живущие в несвободе, смирившиеся, но обладающие обостренным чувством справедливости и успокаивающие свою больную совесть «кухонным диссидентством», цинизмом и пьянством; и молодые — умные, рациональные, отвергающие и путь серой сытости, и путь пассивного сопротивления.

Но есть и еще один герой: безликая и безымянная серая масса обывателей, которые просто следуют установленным неизвестно кем правилам, не задумываясь о последствиях, страшащихся любых перемен, не способных на поступок даже ради собственных детей и любви к ним. Страшный эпизод, когда эти люди собираются у лепрозория и требуют отдать своих детей, но покорно расходятся по велению неизвестного Голоса! Это та самая масса, которую одни герои предлагают уничтожить для очищения человечества, а другие — изолировать, выкинуть из своего плана построения светлого будущего.

Сколько я не читала повесть, она оставляла во мне чувство полного неприятия героев и событий. Неприятия духовного тупика и пустой болтовни одних, и бесчеловечности, равнодушной жестокости других. Только один главный герой — писатель Банев остается человеком свободным в своем выборе, делая его, исходя только из собственных принципов и представлений, стремясь понять и разобраться, ставить вопросы и искать ответы, а не бездумно следовать по указанному кем-то пути.

Есть в повести один небольшой разговор героев о будущем, который не давал мне покоя. О том, что остается в наших душах, если убрать все наносное. «Чтобы наполнить добром, надо, чтобы добро было изначально»,- говорит герой. Какое будущее могут построить решительные и рациональные «утята», если изначально не наполнены своими родителями милосердием, жалостью, состраданием? Что они могут принести, если отворачиваются от своих больных душой родителей, если и у них нет лекарства от боли мира? Неужели, раз за разом мы будет становиться всего лишь «гадкими лебедями», так и не расправившими крылья?

Просто удивительно – эта книга стоит у меня на полке уже лет 8, но хромая моя судьба до октября 2014 водила меня кругами, водила да проводила мимо нее. Но вот настал и час «Гадких лебедей». Правда, не прочел, — прослушал аудиокнигу. Прослушал с восторгом, с неослабевающим вниманием, с радостью предвкушения от того, что я ее еще непременно прочту, и, скорее всего, прочту не один раз. И, обязательно, один из этих раз прочту ее в электронном виде. Ведь в электронной книжке так удобно делать заметки! А эта фантастическая повесть – образец прекрасной литературы. Братья Стругацкие подошли к ее написанию без дураков, оттачивая и отбирая каждое слово. Если вспомнить В.В. Маяковского «Поэзия – та же добыча радия./ В грамм добыча, в годы труды./ Изводишь единого слова ради / Тысячи тонн словесной руды.» то эта повесть – чистая поэзия.

Книга очень атмосферная. Причем – сразу в нескольких смыслах. И в переносном – авторам удалось создать очень четкий и непротиворечивый литературный мир (При всем при том, что детально прорисованным его не назовешь). И в прямом – атмосфере, точнее – атмосферным осадкам, в книге отведена немаловажная роль.

Размышляя об этой повести, понимаю, что не запретить ее, в той стране (СССР), в том времени (1967г) – просто-напросто не могли. В аннотации сказано: «действие происходит в неназванной европейской стране». Вот и примерял эту страну на нашу въедливый советский цензор (ведь мы же европейцы!). Примерял и ужасался: блин, да ведь это о нас! Да еще с критикой-сатирой! Не пущать! И это действительно – о нас. О нас о всех – о нас — родителях, о нас – детях, о нас – подчиненных, о нас – президентах, о нас – людях творческих, о нас – барменах, о нас – мокрецах…

И вот мне подумалось – ну что стоило братьям Стругацким поместить действие этой повести в США? О, думаю, тогда бы с радостью ее напечатали – как критику чудовищного оскала капиталистической действительности. Ведь издан же был парой-тройкой лет ранее «Незнайка на Луне». Но, видимо, авторам было очень нужно как можно ближе придвинуть текст этой повести к нам, к нашей действительности, к нашим мозгам, к нашему сердцу. Не остается никакого сомнения, что авторы писали о себе, обо всех нас. Отношения с детьми, отношения с алкоголем, отношения с властью – тот опыт, который, я думаю, авторы знали не по-наслышке. С чужих слов такое вряд ли можно написать.

Если кто вдруг не читал – к обязательному прочтению. Только изучите вопрос (сам я еще не знаю ответа) – может, вместо этой повести следует сразу читать «Хромая судьба», — роман, который инкапсулировал в себя «Гадких лебедей».

Мне нравилась изобретательность Стругацких в придумывании названий различных сущностей — мокрецы, например. Но еще больше обожаю у них их умение заставить читателя напрячь мыслительные способности, если они еще остались. Эту повесть я читал сначала в машинописном варианте, в котором на титуле чуть смазанным черным шрифтом было указано, что перепечатка сделана из «Граней» — одного из самых, как утверждалось в те времена, антисоветских зарубежных изданий. Читал и недоумевал, а чего это сей пропагандистский продукт загнивающего Запада взялся за перепечатку фантастической повести авторов отнюдь не антисоветски настроенных. Пытался читать «между строк» — но при таком методе можно кого угодно записать во «враги народа», и Фадеева с «Чапаевым» и Серафимовича с «Железным потоком». Да главный герой — Боев — совсем не похож на стандарт строителей светлого будущего, да и отчуждение детей — совсем не было «нашим будущим», а непрерывно льющиеся из свинцовых потоки воды, слякоть, всепроникающая сырость давали ощущение конца света. И мир этот пытались спасти то ли пришельцы, то ли мудрецы, прокаженные из местного лепрозория, которые поняли, что взрослых уже не переделать, они сами уничтожают себя, остается только попытаться что-то сделать с восприимчивыми детьми. Результата в книге нет. Да его и не могло быть. Поскольку очевидно, и Стругацкие, мне кажется, лучше всех тогда понимали, что результаты могут разными, все просто зависит от той программы, которую вознамерились реализовать чужаки. А может и не чужаки вовсе. Замечательная повесть.