Эрнст Т. А. Гофман «Дон Жуан»

Я не смотрел и не слушал оперу Моцарта, и историю Дона Жуана знаю скорее по рассказу Мериме, хотя у меня нет уверенности, что этот тот самый Дон Жуан. А история всё-таки рассчитана на того, кто эту оперу знает, иначе авторское трактование её начинает повисать в воздухе. Однако какие-то вещи понятны и так – романтическое, гофмановское; особенно это «из столкновения божественного начала с сатанинским проистекает понятие земной жизни», любовь, как высшая сила и в то же время уловка сатаны, и т.д. Но и помимо трактовки и мыслей по поводу оперы «Дон Жуан» (что, несомненно, главное в этой истории), тут всё узнаваемо гофмановское – от столкновения обыденности и поэтического духа (разговоры за общим столом), до легкой мистики, намекающей на сомнамбулизм. Я не любитель авторских рассуждений об искусстве (хотя отношусь к ним без всякой неприязни), мне больше нравится его мистичность. И я рад, что тут она тоже – очень тонко, и потому действенно – есть.

Блестящий переводчик Н. М. Любимов (если Вы читали Рабле, Мериме или Сервантеса, то, скорее всего, в его переводах) один раз, при случае, заметил, что, возможно, проще всего переводить начинающих романтиков и романтиков-середнячков: один на всех набор слов, почти идентичные метафоры, все те же фразы, через кальку проходящие от англичан к немцам, от немцев к французам, ну а потом доставшиеся русскому романтизму.

Ох уж этот «Дон Жуан». Ну прям: основные каноны романтизма в блеклых картинках. Поэтому и в блеклых, что ранний Гофман кладет и кладет романтическими штампами и ни одно биение таланта не нарушает стандартных фраз, скалькированных романтиками еще у возлюбленного ими Мильтона (и у немного затертого в сторону Александра Попа). В первом же абзаце есть и каноническая «сладкая дремота», и мимоходом приплетенный Сатана, потом душа, конечно же, «исполнится трепетом», потом «зажжется неугасимым пламенем», потом «возвышенный дух» унесется черти куда. Да писали уж так и Тик, и Ваккенродер, и я уж молчу про Новалиса и не вспоминаю Ахима фон Арнима. Они взяли стиль классицизма и оживили его «восторгом и трепетом», а Гофман повторяет и повторяет, как заведенный. Нет еще экономной аккуратности и красоты, которой Гофман достигнет в «Повелителе блох», нет тонких ироний «Кота Мурра».

Бедный «Дон Жуан» Моцарта, его уж тридцать лет как играют, а Гофман славит его, спотыкаясь о штампы, ну славь ради бога, но почему же чужими словами? Да за тридцать лет уже тысячи раз говорено, что «фугированный хор» все сводит в «единое гармоническое целое», что донна Анна противопоставляется «мерзким образинам».

Ваккенродер так изящно обыграл мистику, идею двоемирия, Гегель уже систематизирует все сказанное в 18 веке и создает теорию гения и Духа, а Гофман как будто просто подкладывает свои невыразительные картинки для их теорий (сейчас это был бы научпоп самого низкого пошиба) и снова повторяет: «лишь поэт способен постичь поэта», «лишь окрыленный поэзией дух» и бла-бла-бла. Александр Поп уже давно был, Гегель говорит об этом уже строго и изящно, создает теорию, а Гофман, весь овеваемый «восторгом» «трепещет» и «трепещет».

На мой взгляд, очень слабый рассказ, откровенно ученический: чужие приемы и слова сшиты своими белыми нитками и все объединено под модным (по тем временам) «Дон Жуаном» Моцарта. Восторги, мистика, разговор филистеров под конец, создающий такую кокетливую и «таинственную» многозначительность – Гофман слишком увлекся этими эффектами и пропустил все остальное. Радует то, что совсем немного лет пройдет и Гофман все-таки напишет и «Повелителя блох», и «Кота Мурра». Но пока это всего лишь «Дон Жуан» Гофмана.

Замечательно созданная атмосфера тетрально-музыкального действа. Очень «гофмановский» стиль. Ярко, эмоционально, очень эстетично. И оттенок тайны, мистики...