Стефан Цвейг «Невозвратимое мгновение»

Роль личности в истории, особенно в переломные её моменты, когда на кону жизни целых государств бесконечна велика. Таковой узловой точкой уже почти обречëнной наполеоновской империи стала битва при Ватерлоо. Стефан Цвейг, как истинный художник слова, сделав главным героем рассказа командующего резервной кавалерией генерала Эммануэля Груши́, с поистине театральным размахом поведал о драматичной истории упущенной возможности быть увенчанным воинской славой.

Конечно, какой-либо интриги в рассказе быть не могло, ведь событие и связанная с ним личность Груши́ достаточно известны. Но рассвечивая яркими красками эмоций и подробным описанием личности генерала, его падения и взлёта, Цвейг наслаждается тем самым «невозвратимым мгновением», которое может произойти в жизни любого человека — сильного или слабого, смелого или трусливого, инициативного или безынициативного.

Сложно сказать, насколько исторически точен рассказ, но то, что он, как и большинство цвейговских произведений эмоционально цепляет — неоспоримый факт. В конце концов, речь идёт не о каком-то военном, который на первый взгляд кажется туповатым солдафоном. Главным героем вместо Груши́ постепенно становится мгновение, за которым следует резкий взлёт или падение. И описать его и дать читателю вовсю прочувствовать это воздействие, примерив к своей жизни — главная задача писателя. И Цвейг справился с ней блестяще!

Складывается впечатление, будто большинство читателей так и не стало читать дальше первых двух абзацев этой новеллы: слишком уж часто, описывая её, люди ограничиваются тем, что цитируют первые несколько предложений, и слишком мало я видела непосредственно впечатлений о её содержании. Сама я взялась перечитывать уже знакомые рассказы, и была неприятно удивлена тоном повествования: автор взирает на своих героев с высоты судейского, если не божественного, кресла, а пренебрежительное, если не уничижительное отношение к некоторым персонажам у него соседствует с невероятной патетикой и драматизмом, особенно когда Цвейг пускается в цветастые рассуждения на тему судьбы, которая кому-то там что-то вручает и кому-то что-то внушает. Изображение в художественной литературе реальных исторических деятелей уже само по себе воспринимается мной со скепсисом (стоит только вспомнить Антонио Сальери, чей образ прочно ассоциируется со завистью, злодейством и да, посредственностью, особенно в нашей стране, благодаря Александру Сергеевич Наше Всё), однако подобное отношение писателя заставляет читать вдвойне осторожно и внимательно.

Цвейг в «Невозвратимом мгновении» очевидно преклоняется перед Наполеоном, изображая его непогрешимым гением («храбрейший, прозорливейший из людей», не много не мало), вслед за которым всю вину за поражение при Ватерлоо возлагает на его генерала, Эммануэля Груши; писатель называет последнего посредственностью, ничтожеством и прочими эпитетами – словом, как и в новелле о Руже, написавшем Марсельезу, писатель не стесняется давать нелестную характеристику историческому лицу. Цвейг лихо, в совсем коротеньком рассказе разбирается в причинах проигрыша битвы, которые могли заключаться в целом комплексе сложных факторов, и сводит всё к одному единственному решению генерала, назначенного лично Наполеоном и следовавшего его же приказам (решение, на принятие которого, судя по подаче, у него были считанные секунды).

Если попытаться воспринимать героев новеллы исключительно как персонажей, не сравнивая их с реальными людьми, в художественном плане новелла может увлечь. Цвейг вполне четко доносит до читателя свою мысль, иллюстрируя её персонажами. Но на мой вкус, писатель то и дело скатывается в какой-то театральный драматизм, нарочито обостряет ситуации и упрощает персонажей, чтобы его идея выглядела эффектнее.

P.s. А информацию про битву при Ватерлоо изучать, к слову, оказалось интересно. Новеллу Цвейга в этом плане можно почитать в качестве дополнения, но прежде более-менее ознакомившись с историческими материалами.

Своим поражением Наполеон обязан, по Цвейгу, не исторической обреченности своего дела, а заурядной тупости одного бездарного генерала, на которого он вынужден был в последнюю минуту опереться.

Интересная точка для продолжения в стиле Альтернативной истории: что было бы если бы офицеры закололи Груши?

Но так уже бездарен Груши под пером Цвейга?

Да нет, вторая половина рассказа интересна с точки зрения «диалектического противоречия»: своим решением Груши сохранил армию для Франции, и может быть и Францию, как государство.

Такая вот мощь: осуждение и одобрение в одном рассказе, без разрешения противоречия. Причем Наполеон — всего ли декорации. Речь идет о многом: о приказах, об инициативе, о случайности, о резервах и об оценке ошибок, которые относительны по отношению к горизонту планирования.