Чингиз Айтматов «Песнь о любви»

«Песнь о любви» я читал внутри романа «И дольше века длиться день…», и судить о нём как об отдельном произведении мне тяжело. Но и внутри романа она является частью, о которой есть пару мыслей. «Песнь…» одна из трёх сторонних историй в довольно сложной системе роман («Легенда о птице Доненбай», «Песнь о любви», «Проект «Демиург») и вторая из фольклорных историй после «Легенды о птице Доненбай». По моим ощущениям, в романе есть две крайности в план языка – сухая и мёртвенно-прагматичная история о контакте с планетой Лесная грудь (эдакий низ) и вот эта былинная нарочито-напевная история об осуждаемой многими людьми любви старика к молодой – история, написанная очень высоким пафосным слогом, с явным стремлением из неё самой сделать подобие песни; эдакий языковой верх романа… Но, на мой вкус, тоже всё-таки крайность. Крайность ощутимая после и без того высокохудожественного, живого и естественного стиля самого романа (по этому я и считаю «Легенду о птице Доненбай» в плане стиля идеальной и центральной), кажется переигранной и оттого какой-то искусственной… Да и если «Легенда о птице Доненбай» вторит лейтмотиву всего романа, размыванию корневого национального, стиранию традиций и следственно самой памяти, то «Песнь о любви» это обращение к частному, к личной истории главного героя романа, Буранного Едигея, той историей с Зарипой (историей трепещущей, трагичной), особенно остро отозвалась она в момент возвращения Едигея из Алма-Аты, когда дело чуть не кончилось диким самоубийственным поступком… Но внутри романа автор, по-моему, был хитрее – и очень тонко рядом с этой линией идёт история про… Буранного Каранара! Ведь трудно не заметить, что обе ситуации чем-то похожи (и происходят в один момент), но сам Едигей едва ли не убить готов был своего верблюда за то, что «тому мало своего стада, и природа погнала его к другим маткам». Всё-таки Айтматов мудрый автор и умеет сделать историю жизненно неоднозначной.

Да, трудно мне судить, что бы я чувствовал по отношению к данной истории, если б прочитал её отдельно, но вот в составе романа, при всей её красоте, кажется она мне такой вот нарочито пафосной, разбивающей всю чарующую естественную (именно естественную!) красоту авторского стиля.