Ромен Роллан «Жан-Кристоф»

Глупый и, до смешного, самоуверенный.

Как хотите, но это самая краткая и точная характеристика Жана-Кристофа Крафта, выданная, кстати, одной из его мимолетных подружек.

С учетом того, что упомянутый Крафт является главным, а точнее единственным героем гигантской квазибиографической эпопеи Ромена Роллана (более 1500 полновесных советских страниц в двухтомном издании серии БВЛ), явно нелицеприятная оценка, которая может отвадить потенциального читателя, если, конечно, он о ней узнает. На самом деле проблема не в этом. Автор волен представлять главного героя как угодно, от ангела с крылышками до сатанинского отродья. Кроме того, известна масса примеров, когда сознательно несимпатичный герой ничуть не портит саму книгу, даже, в некоторых случаях, украшает ее.

Проблема в том, что автор считает своего героя предельно положительным, чуть ли не единственным в представленных срезах общества носителем «правильных» морально-этических ценностей, «правильного» поведения, единственно «правильных» оценок всего. Ну, в прямом смысле всего. Это как у Маяковского,- кроха сын к отцу пришел, ну тот ему и разложил по полочкам. И на протяжении всей книги словами и мыслями Кристофа, а, иногда, и прямым авторским нарративом нам, неразумным дитятям, растолковывается «что такое хорошо и что такое плохо». Кроме того он еще и гениальный композитор. Настолько гениальный, что единственный, с кем ему не стыдно сравниться, это «боннский варвар», с которого, по мнению автора, он и его и писал. Ну, не знаю, возможно и так. Однако, негативное отношение к музыке других композиторов, смягченное только к финалу истории, меня лично коробит. Плохие все, а Брамс,- это вообще такой отстой, что тех, кто его слушает, герой презрительно именует «браминами» и напрочь отказывает им в понимании музыки. Что уж там говорить об итальянцах, Россини, Штраусе,- это вообще. Про русских композиторов вообще никто не слыхал, что странно. Как минимум Чайковский был широко известен как раз в описываемые годы. Да и Рахманинов тоже, может в меньшей степени?, это уж к музыковедам. Да и Стравинский Петрушку поставил в Париже в 09. Крафт, насколько можно судить о хронологии, как раз в это время жил в Париже. (Поставил не совсем правильное слово, но смысл я думаю понятен). Ну, а Малер? А, он же еврей, евреев мы за полноценных людей не считаем. Как показательно воскликнул Крафт, после того как один из них здорово ему помог,- как жаль, что Вы еврей! Пользоваться помощью и поддержкой можно, но признавать за полноценных людей нельзя.

Кстати, о хронологии. На всем протяжении эпопеи нет ни одного эпизода, который позволил бы соотнести точную дату события и точный возраст героя. Автор намеренно избегает каких-либо цифр вообще. Это несколько размывает восприятие. Я дважды задавал вопрос о предполагаемом годе рождения героя двум разным ИИ. Один из них решил, что это 1869 (без каких-либо ссылок), другой — 1875 (ссылаясь на мнение каких-то авторитетов). Первая цифра мне кажется более достоверной, я бы даже сместил ее ближе к 1865.

Я не хотел спекулировать на ориентации ГГ, тем более, что текст предельно корректный в этом смысле. Но, тем не менее, отношения с Отто и, затем, с Оливером нельзя назвать исключительно дружескими. Тем более, что связи с женщинами у Крафта были достаточно короткими и, прямо скажем, не самыми счастливыми. Две женщины, про которых можно сказать, что он их действительно любил, описаны как откровенно асексуальные. Любовь с ними была исключительно платонической.

Эмоциональная жизнь персонажей экзальтирована до предела. Слезы льются рекой. Люди бросаются на землю, рыдают, орут, впадаю в состояние фуги, мечутся, размахивают руками и др. «Он упал лицом в подушку и зарыдал» и рыдал полночи пока не истощился и не заснул. Это мужик около 40 лет. Хотелось бы мне посмотреть. А, зачастую, они рыдают дуэтом, тоже помногу часов. Этакий театр Станиславского, если персонажи не психопаты, если они не ударяются в исерику по любому поводу и без повода, то зритель (читатель) не поверит в то, что они испытывают хоть какие-то чувства. Зритель (читатель) он же дебил, он же не поймет, что герой переживает, если он не рыдает часа 3-4.

Позиция Ромена Роллана понятна. Это позиция обиженного французского интеллигента. Обиженного за великую французскую нацию (цивилизацию). По его мнению в современном мире великих наций только 2 с половиной. Французская, немецкая и, с оговорками, итальянская. Современное значение итальянской нации ничтожно, но они стояли у истоков европейской цивилизации, поэтому, так сказать, заслуживают упоминания. Все другие — так себе. Англосаксы хотя бы упоминаются пару раз, при всем том, что англосаксы это производная германцев. Другие вообще не заслуживают какого бы то ни было упоминания. Но желаемое расходится с действительным, никто французов за великих не держит. И тому автор видит две причины. Первая это (сюрприз!, сюрприз!) засилье евреев, а вторая — пассивная, откровенно гедонистическая позиция французской буржуазии. Именно буржуазии, так как аристократия к описываемому времени уже выродилась, а пролетарии только ищут свой путь и, применительно к Франции, как мы знаем, так и не найдут. Вот автор и негодует, вот он и критикует все и всех, наивно полагая, что вразумленные современники устыдятся и станут брутальными борцами. И тогда ого-го. В итоге брутальными борцами выступят немцы со всеми вытекающими последствиями для мира, но автор этого еще не знает. Впрочем, узнает со временем.

Может показаться, что роман мне не понравился. Это не так. Работа выдающаяся. Герой подан в динамике, он меняется, его взаимоотношения с миром и с собой подвижны. Окружающий мир тоже меняется, происходят всякие события, ближний круг — общественная жизнь — межнациональные проблемы — предчувствие войны — всему нашлось место. Мне (читателю) не дают возможность самостоятельно оценить происходящее, точнее, пожалуйста оценивай, но только в согласии или не согласии с заранее выставленной авторской оценкой. По этому поводу я вспоминаю Волшебную гору. Вот где исчерпывающее представление всех предвоенных вывертов человеческой мысли, но не единой авторской оценки. Оценивай как хочешь, или не оценивай, принимай к сведению.

В целом выдающийся роман. Но в современном мире читабельность у него близка к нулю. Прочитать стоит, как вариант читать так как он выходил. Томами, 10 томов с интервалом в несколько месяцев. Так будет проще.

Рекомендую.

Эта книга для меня – образец романа-эпопеи. Хотя читала в те далёкие годы, когда заставляла себя читать силой. Поэтому долго книга казалась (впрочем, как всегда в те времена) нудной, неинтересной, мрачной. Не могла дождаться, когда же дочитаю. Но, приближаясь к концу, даже стало жаль расставаться с так великолепно раскрытым образом Кристофа, с которым успела сродниться за те месяцы, что мусолила том за томом.

С тех далёких времён изменилось моё отношение к книгам, и многое было прочитано в этом и смежном жанрах. Но вдруг, случайно вспомнив Кристофа, я поняла, что ничего лучше с тех пор в этом жанре так и не прочитала.

Главы, посвященные Антуанетте (не содержание, а эмоции) до сих пор больше 10 лет спустя ярче и живее в памяти, чем многое из прошлогоднего.

Нет, это не семейная сага. Это портрет в чистом виде. В котором историческая эпоха, как фон, играет свою немаловажную роль, но остаётся при этом всего лишь фоном, не оттеняя и не загораживая героя: его страсти, талант, любовь. И его одиночество.