Этель Лилиан Войнич «Овод»

Жаль!

«Овод» был одним из двух романов, которые мама в моем детстве советовала, а я так и не прочитала (второй «Как закалялась сталь»). Что-то подсказывало, что книга не моя: 1, про революционера, а этим и советский агитпроп перекармливал, чтобы еще зарубежное читать; 2, про страдания и уродство, а я такого не люблю; 3. плохо кончается, ну и на-фига это нужно? Так знакомство с классическим романом Войнич, который выдержал в СССР и России немногим меньше сотни изданий, благополучно меня миновало. И честно держалась до последнего времени, но перед этой обложкой от NoSugar устоять было невозможно, я сдалась.

История оказалась вневременной, про любовь, предательство, разочарование и боль, про ожесточение, самопожертвование, героизм, про непонимание в семье и того идеального отца, которого намечтаешь себе, да так и не встретишь в жизни, про жестокую реальность, которая подстерегает наивных мечтателей. Про то, как легко бывает все потерять и как невозможно вернуть, сколько усилий ни прилагай. Смотрите, начало

XIX века, Италия под австрийской властью, образованные молодые люди из конспиративной организации «Молодая Италия» занимаются подрывной деятельностью. Артур Бертон, юноша из богатой семьи судостроителей, вырос в достатке, но отношение со стороны сводного брата к его матери было откровенно абьюзивным, а та воспринимала все как должное. Утешение и подлинную близость Артур находил в общении со своим духовным отцом каноником Монтанелли.

Верящий в святость тайны исповеди, он, когда наставника вызвали в Рим и на его место прислали другого священника, исповедовался в том. что состоит в революционной организации. Прелат оказался доносчиком, Артура арестовали, пытались выбить показания, но он никого не выдал, и тем не менее слух, что предатель именно он уже запущен. Джемма, девушка, которую герой любит, не хочет в это верить, но он, внезапно осознав, что донос исходил от священника, оговаривает себя. Джемма дает ему пощечину и уходит, Артур, с максимализмом юности, думает о самоубийстве — у него теперь ни друзей, ни любимой, ни будущего. А сводный брат, вдобавок. раскрывает тайну рождения — Монтанелли, оказывается, не только духовный, но и биологический отец. И тогда он бежит на другой конец света, без денег, без связей, без профессии, которая могла бы обеспечить.

И это только первая часть, все самое интересное во второй, которая может казаться в чем-то нереальной и чересчур сентиментальной, но в целом скорее более, чем реалистична, и по-настоящему трогательна. Прочесть, однозначно, стоит, особенно если вы молоды.

Одно из произведений классической литературы, которое поднимает тему социального неравенства. Но делает это раньше других. От того есть неудачные моменты, но роман все-таки вышел прекрасным. Молодой человек, что хочет улучшить жизнь людей вокруг него, словно надоедливая муха, жалит всех подряд, сподвигая на действия. Что приводит к печальным событиям. Знаковое произведение, что читали революционеры и вдохновлялись идеями преображения общества. Не великое, но точно заслуживает внимание, если нравится литература подобного толка.

«Овод» Этель Лилиан Войнич, безусловно, не политический роман. Это весьма трагическая и (в первую очередь) драматическая история о регулярных угнетениях одного лица и тягостях переживаний других – к нему расположенных. Чувства героев, сообщаемые нам в том числе посредством их экспрессивного, доходящего до комичности поведения, откровенно приглашают к сопереживанию.

Политическая же сюжетная линия предстает побочной, как средство выражения фундаментальных проблем, поднятых в произведении – принципов справедливости и человечности. Революционная деятельность как таковая открытым текстом отождествляется с христианским подвижничеством, сообразуясь с идеалами человеческого освобождения и воздаяния за страдания. Данными установками и руководствуется главный герой.

Красной нитью сквозь произведение проходит критика христианского миропонимания, аргументация которой не отличалась оригинальностью в том числе на момент его публикации: моральная деградация воцерковленных людей, избегание ими ответственности и предательство подлинных христианских заветов. Необходимость преодоления религиозного восприятия аргументируется фактом человеческого несовершенства, столь отчетливо проявляемом на контрасте с почитаемыми идеалами. Наряду с наивной критикой религии, излагаемой Оводом, ее порочность «как-будто» более вразумительно проиллюстрирована в образе Монтанелли.

О сентиментальности романа стоит высказаться отдельно. Страдания персонажей, не сопереживать которым, по задумке Войнич, мы изначально не можем, изображены с принципиальной нарочитостью; отдельные житейские беседы проникнуты самыми горькими чувствами, напоминая о тяжелой ноше, носимой действующими лицами в течение длительного периода. Вместе с тем, подробному психологическому разбору в произведении подвержены лишь положительные герои, в то время как отрицательные (и условно-отрицательные) представляются серой массой, как бы и не достойной дополнительного рассмотрения.

Ни философские размышления, ни агитационный аспект, таким образом, не составляют первоочередных достоинств романа. Они заключены в выразительности языка, легкости повествования и динамизме отдельных эпизодов. «Овод» уместно воспринимать как незамысловатую, но в то же время своеобразную историю, с особой чувствительностью переживаемую самой писательницей.

«Овод» действительно покажется романтичным романом, но революционного тут мало, ничтожно. Или, даже под конец только промелькнет сентиментальность автора и когда…

Что ж, мне легче отдать свою рецензию на трясущиеся руки хронометража, разделать ее, как разрезают длинную сосиску на свежо изжаренный омлет.

Здесь хвалят роман за то, как у них заигрался гормон окситоцин, ибо сжатые нуклеотиды прописали их на чувственность и буйственность окрасок эмоции, но беру на нападки их же вооружение революции – того у них бедно на семантике глав. Сразу бы превратили в романтический жанр, о обычном быте, а не закружиться в Альпы и вновь в Тоскану, войнушку в Папской области.

Тута христианство привлекает меня в менее выраженной степени, Иисус не помог долгому страданию прекратиться, о чем сам вызывает ажиотаж антирелигиозности, богохульства. Книга призывает к разумному агностицизму.

Взялся читать «Овода» чисто потому, что его высоко оценил Островский устами своего альтер-эго Павки Корчагина на страницах «Как закалялась сталь».

Думал, что берусь за книжку про итальянское восстание 1840ых, а получил женский роман в революционных декорациях.

Роман, наверное, хороший, но практически полностью посвящен отношениям внутри различных любовных треугольников и более сложных геометрических фигур, когда каждый итальянский подпольщик в кого-то тайно влюблен, а объект страсти его не любит, зато тайно любит другую, а та любит третьего, и так далее. У всех постоянно дрожат руки, на каждой странице кто-то плачет, все падают друг перед другом на колени и просят прощения, по лицам разливается мертвенная бледность, глаза пылают внутренним огнем, ну и все такое. Подробнейшие описания деталей отношений и оттенков любовных переживаний занимают практически весь объем романа.

Ряд моментов понравился — например, хорошо показано, как церковные институты обводят вокруг пальца неопытных революционеров, сливая органам их исповеди. Концовка эффектная, опять же. Но на каждой строке отчетливо ощущается, что книгу писала домашняя девушка, хорошо образованная, но знающая описываемый предмет чисто теоретически. В отличие от «Как закалялась сталь», где в каждом слове — пережитая правда жизни.

В целом «Овод» совсем не мое, зря потратил время, оценку ставить не буду.

UPD: поставил семёрку, объективности ради.

Английская писательница Этель Лилиан Войнич создала свой роман «Овод» в 1897 году. Биография самой писательницы довольно интересна. Всю жизнь её очень привлекали различные революционные движения, и есть даже версия, что главного персонажа романа она списала со своего знакомого – российского революционера.

Действие происходит в Италии в начале XIX века. Главный герой романа «Овод» – Артур Бертон – наивный и полный романтических идей молодой человек. После смерти матери он находит единственного друга в лице своего духовника – отца Монтанелли. Живет он с семьёй сводного брата, но теплоты там не находит – Артур для них всего лишь обуза. Святой отец же, в свою очередь, относится к юноше как к родному сыну, стараясь оберегать от различных опасностей. Однако от всего спасти невозможно, и Артур всё же попадает в беду. Вдохновившись революционными идеями итальянской подпольной организации «Молодая Италия», юноша оказывается за решёткой. Попал он туда из-за собственной наивности и религиозного рвения. Отец Монтанелли вынужден был уехать по делам церкви, и у Артура появляется новый духовник. Во время одной из исповедей молодой человек вскользь упоминает о своей связи с «Молодой Италией» и разглашает некоторые секретные сведения. Вскоре весь его мир начинает быстро рушиться. В голове Артура не укладывается тот факт, что святой отец смог нарушить тайну исповеди. В добавок к этому его товарищи по организации видят в нём предателя, так как из-за сведений, рассказанных на исповеди, несколько их проектов оказываются сорваны. Даже любимая девушка отворачивается от него. Последним ударом для Артура стала правда об участии отца Монтанелли в его жизни. Инсценировав самоубийство, юноша на долгие годы исчезает из Италии.

Тут на сцене появляется загадочный Овод – человек с искалеченной душой и телом. Своё прозвище он получил за умение писать больно жалящие памфлеты. Итальянские революционеры хотят использовать его в своей борьбе. Постепенно мы узнаём, через что пришлось пройти Артуру, чтобы превратиться в Овода.

Овод – это своего рода альтер-эго того наивного юноши, каким когда-то был Артур. Преданный друзьями и близкими, разочаровавшийся в религии, он снова возвращается на родину. Пережитые испытания оставили на нём страшные следы – теперь его не узнают даже бывшие знакомые. Душа парня пострадала не меньше – он стал таким прожжённым циником, каких ещё поискать. В нём борются два чувства: месть и любовь. На первый взгляд может показаться, что эти чувства адресованы возлюбленной Артура – Джемме. Будучи одной из активисток «Молодой Италии», она вместе со всеми отвернулась от него в юности. Однако всё не так просто! На самом деле всё это обращено к совершенно другому человеку – святому отцу, а ныне кардиналу, Монтанелли. Самые острые свои высказывания Овод посвящает именно ему. Даже собратья по организации недоумевают, чем священник заслужил это, ведь всем окружающим он известен как добропорядочный и благородный человек. Лишь Артур знает тайну, которая когда-то изменила всю его жизнь. А может и жизни обоих – святой отец до сих пор не мог простить себе свои грехи.

Итог: В романе детально описана работа подпольных революционных организаций. Здесь мы видим влияние на СМИ и даже подготовку террора. Овод олицетворяет собой образцового революционера – умного, смелого и самоотверженного. Также в романе поднимается тема религии, а именно христианства. Артур – человек глубоко верующий. Однако его веру предали, и он буквально обиделся на весь этот несправедливый мир. На мой взгляд, именно эта идея красной нитью проходит через весь роман.

Как пишут другие читатели: «не смог остаться равнодушным», а я смог! (◠‿◕) Нет, поначалу читать было интересно, но потом, когда осуществилась эта странная метаморфоза тихого обаятельного юноши в матёрого революционера у меня начались непонятки, а концовка вызвала неприятие, заставив наново переосмыслить всё повествование. И теперь я вижу талантливого автора который красивым, приятным языком, в угоду тогдашней конъюнктуре или в силу собственных убеждений, осуществляет дурно пахнущую манипуляцию. То есть манипулятор она и пропагандист, ну не зря же её в совковом союзе так любили и переиздавали.

Молодой Артур учится в духовной семинарии, имеет определённые семейные проблемы (а у кого их нет?) и постоянно бегает к своему духовнику Монтанелли. Они даже путешествуют вместе. Монтанелли явно выделяет юношу среди остальных учеников и относится к нему скорее по отечески, чем как-то по другому. И это уже для меня выглядело как-то неправильно, но вот мы узнаём, что

Вот эту моральную проблему могла очень глубоко обыграть писательница. Но вместо этого её герой с юношеским максимализмом решает бросить всё и уплыть в Америку. Хотя спрашивается ну с чего бы тут? Скорее большую психологическую травму мог нанести священник нарушивший тайну исповеди, любимая девушка, допустившая возможность предательства, опостылевшая семья, ставшая чужой или сама темница. Хотя семья вот, наоборот, в свете открывшихся фактов, начинает вызывать большее уважение. А нашего же героя наиболее клинит единственный оставшийся родной человек, причём относящийся к нашему герою по хорошему тепло. Вот как-то странно выглядит реакция ГГ, притянуто за уши.

Ну ладно, юношеский максимализм и всё такое, уплыл то уплыл — сам же потом признал, что дурак был. А раз признал и выжил, то откуда такая ненависть к духовенству? Казалось бы, человек в таких условиях должен был всё основательно переосмыслить, а выжив, если не раскаяться, то хотя бы стать немного философом. Но нет — едкая желчь и потаённая злоба — это амплуа возвратившегося героя перерождённого в Овода. Манипуляция в том, что мне такой персонаж антипатичен и он вреден для общества, ох и кровушки он должен попить. А по автору я должен ему сочувствовать как обиженному. Он вернулся мстить, а на кого он должен обижаться как не на самого себя?

Далее во второй части обозлённый в лице Монтанелли на всю церковь Овод пристаёт к протестному движению Италии против протектората Австрии, при этом не будучи итальянцем. Но ведь не гнёт Австрии его в первую очередь интересует, а личная неприязнь к религии! И он прикрываясь революцией плетёт свои козни против папства. Я ему не сочувствую и не сопереживаю, для меня он отравляет всё революционное движение, даже если оно благое. Более того, местная интеллигенция боролась за расширение своих прав и за смягчение цензуры, боролась стишками, выступлениями и критикой. То есть нормальная такая политическая борьба в пору современной, Овода туда пригласили писать пасквили и то с трудом терпели. А он их подписал, на контрабанду оружия (кстати откуда у него его хвалёные связи, когда местные их не имеют, а он вообще с Америки не так давно приплыл?) и вооружённое восстание непонятно против чего. Здесь опять манипуляция, почему никто ему не возразил, а все безоговорочно втянулись в аферу с оружием, ведь до того это были не их методы?

А вот этот пафос: я знаю, что погибну, но я должен ехать принимать оружие, ибо больше некому? Зачем? Ты сегодня погибнешь, завтра некому будет бороться, какая польза от такой тупой гибели? И т.д и т.п.

Но круче всего концовка, там и пафос, и тупость, и мелодраматизм плещущий через край. Там ставится вопрос по типу «а докажи, как ты меня любишь — прыгни под поезд с обрыва». Люблю я такую постановку вопроса. Либо сын, либо религия, автор даже проблеска не видит, чтоб это совместить. И я считаю, что Монтанелли сделал единственно правильный выбор, хоть как тяжело он ему не дался. И это не единственный такой эпизод в литературе с накалом подобных страстей. Вон взять даже у Гоголя в Тарасе Бульбе: «Я тебя породил, я тебя и убью!» Только там это выглядело не в пример естественнее и потому страшнее. А здесь хорошо упакованная пропагандистская агитка: в какой бы стране ты ни был, доставай оружие и делай революцию!, за что, кстати, не важно — проскакивает вскользь, главное чтобы ещё и религию кинуть туда же в топку.

Пронзительный, рождающий новые тончайшие оттенки чувств и мыслей финал. Сильнейший визуальный контраст финальной картины, а также безумная, долго сдерживаемая реакция Монтелли и трогательное письмо для Джены о детстве способны довести до катарсиса. Однако из-за скуки, которую навеяли 2 и 3 часть романа взрыва не получилось. Чувства утонули в болоте политики и куче бесполезных и одноликих второстепенных героев. Мог быть яркий фейерверк, а получилась тощая искра.

Это, наверное, самая антирелигиозная книга, из всех, котоые я читал. Нет, она не пытается убедить нас, что Бога нет, или доказать, что любая религия, это просто обман и надувательство. Все гораздо проще, она бьет по самому больному и незащищенному месту любого вероисповедования — она бьет по служтелям культа. По тому самому «человеческому фактору» из-за которого падают самолеты, взрываются атомные электростанции, взламываются самые надежные банки и многое другое. Ведь согласитесь, что проще — выставить лжецами и предателями пару церковных служак и тень от их нечистоплотности падет на всю церковь. А, если, вдобавок, добавить конфликт с самыми близкими, для любого из нас, людьми, то тут уже, поневоле задумаешься — кто все эти люди, что каждый день говорят с нами от имени Создателя?

Собственно, сам, сюжет, я пересказывать не буду, ибо большинство его и так знает. Скажу вот о чем: у нас дома было издание 1987 года в мягкой обложке, в котором была следующая фраза: «доп. тираж — 500 000 экз». Недавно я узнал, что первоначальный тираж этого же издания составлял тоже пол миллиона экземпляров! Да, я понимаю, что Овод был идейно «правильной» книгой, но в 1987 году уже во всю пахло гласностью и воняло плюрализмом, так что впихнуть народу политическое фуфло в количестве 1 000 000 экземпляров было уже невозможно. Невозможно, во всех случаях, кроме одного — это должен был быть «Овод» — книга, горячо любимая советскими гражданами. Книга, которая и сейчас не потеряла своей актуальности, несмотря на то, что с момента ее первого издания прошло уже более ста лет. Наверно, так и должно быть с «настоящими» книгами!

Если бы меня на днях спросили, что я читаю, я бы отшутился, что книгу о насекомых. Зачем я вообще взялся за «Овода»? Даже не знаю, проходили ли эту книгу в советских школах. Кажется, я поставил её себе в список из-за упоминания в романе «Как закалялась сталь».

Я не в таком восторге, как от «Матери» Горького и вышеупомянутого романа Николя Островского. На этот счёт у меня три предположения. Первое: удалённость места и времени действия от сегодняшней России, хотя главный герой романа несомненно прогрессивен для Италии первой половины XIX века. Второе: показавшаяся несколько чрезмерной мелодраматичность, возможно связанная с тем, что книга написана женщиной. Третье, бредовое: я не профессиональный революционер.

И всё же, несмотря на возможные недостатки «Овода», он вызывает отклик. Монтанелли не оказался злодеем, как я считал до знакомства с романом. Да, он не безгрешен, но честен, либерален и человеколюбив на своём уровне. Но тут-то и возникает пресловутая проблема борьбы лучшего с хорошим — монотеистические религии, бывшие в своё время прогрессивными, уже устарели. В общем, я ассоциирую себя с Монтанелли, а не с Оводом, что уязвляет меня. Мне, как говорится, мучительно больно за бесцельно прожитые годы, стыдно за свой беззубый бытовой гуманизм.

Зачем я взялся за этот роман? Должно быть, на меня повлиял недавно увиденный факт: Войнич некоторое время жила совсем рядом, в Воронежской области. Должно быть добавило к этому и то, что ощущение от прочтения того первого далёко-школьного, осталось хоть и смутное, туманное, но довольно неплохое… И вот сейчас, прочитав, я понял, что роман имеет (для меня лично) очень интересную особенность – он оставляет после себя ощущение более приятное, чем во время прочтения. Наверное, это от того, что я совершенно не любитель романтической прозы, особенно такой, середины 18-го века, со свойственным тому времени и жанру пафосом, с наивностью и штампами. Теперь-то я понимаю, почему мне запомнилась только первая часть (особенно расколотое распятье) и третья (особенно муки Овода в тюрьме), а вот вторая полностью из памяти выветрилась – она, эта вторая часть, полностью была не для меня, это сплошная романтика, причём довольно наивная, слащавая, для девочек. Сами посудите, как раскрываются отношения Овода с Джеммой, да и сам Овод-Риварес – момент с брошенным мальчиком, воспоминаниями об увечье, его душевные откровения, болезнь. Ну, настоящая мечта школьницы – резкий, волевой, но с нежной душой, трагичным прошлым, с тайной, благородный и так нуждающийся (скрыто – вспомните момент с его приступом) в женской любящей руке; предел мечтаний – предмет восхищений, интереса и скрытых материнских чувств (и в моменте с побитым ребёнком, и с болезнью самого Овода, например). Я не большой любитель таких вещей (особенно таких – явно нацеленных на эксплуатацию ранимой женской души), что видимо после первого давнего прочтения мой мозг просто решил избавиться от этих воспоминаний…

Хотя, конечно же, под всем этим приторным любовным кремом находится роман о Революции. Да, так, с большой буквы, так как открыто или вскользь книга касается всего её спектра. Тут тебе и борьба либеральной интеллигенции (газеты, памфлеты и тому подобное), и подготовка восстаний, и откровенный террор; она предстаёт тут широким межнациональным полотном (как тот же Овод – он и участник борьбы в Аргентине, и во Франции, и в Италии; и ведь он не один такой «профессиональный революционер»); она тут – борьба и физическая, и духовная, она проходит путь не только от газет к восстанию, но и (и особенно в душе героя) от вопроса религиозной философии до явного богоборчества… Хотя в последнем у меня есть некоторые сомнения. Может это с возрастом у меня восприятие изменилось, но если раньше все эти символы (расколотый крест и т.д.), все эти громкие антирелигиозные слова Овода казались незыблемыми, то сейчас… вроде бы и богоборчески, но тут же – явные библейские аллюзии. Вся жизнь Овода – от борьбы, решение на которую ему пришло во время религиозного откровения (!!!), все испытания судьбы, которые он принял (он же сам себя ещё заранее морально облёк на плен и смерть!); да и решение Монтанелли снять с себя ответственность очень напоминало известную историю о Пилате. Можно было бы сказать, что эта история не против религии, а против папства, против её косности (с чего всё началось – нарушение обета Монтанелли, да и сам Монтанелли вызывает по ходу книги, скорее, симпатию, и временами как бы противопоставляется остальным церковнослужителям). Однако противорелигиозный вопль Овода временами так громок, что совершенно ясен и не требует трактовок… Но… То ли благодаря желанию автора, а может и вопреки, в какой-то момент главный герой начал удивлять меня своей инфантильностью (ну посудите, взрослый уже человек задавшийся мстить всему миру и обидчикам, да ещё самым сентиментальным образом, не вдаваясь в причины произошедшего, перекатываясь на волнах эмоций, и, по сути, по-детски глупо губя свою жизнь, и не только свою…). И тут мне стало казаться, что роман – о фанатизме. И в этом свете другой, более жуткой, показалась мне сцена разговора Овода с Монтанелли в тюрьме. Да это же бодание двух фанатиков! Как страшно наблюдать за этим – за этими жестокими требованиями, за этим слепым желанием подчинить друг друга своим идеалам, за этой болью, наносимой друг другу, да притом при всём, сквозь эти эмоциональные узы которые их связывают (у меня, например, такое ощущение было, что Овод специально хотел сделать больно Монтанелли, пусть даже умереть, но заставить его мучиться) – просто кошмар! К чему это ещё могло привести, как ни к гибели – каждый по-своему, но в муках, трагично. Не знаю, может быть, я и не прав в своей трактовке (а роман в этом плане, кстати, кажется мне не так уж и явным, размытым, не смотря на, казалось бы, явную очевидность), но, сейчас, я просто не могу отделаться от мысли, что роман – о губительном никчёмном фанатизме, способном увести в могилу даже лучших из людей. Да, в романе есть над чем подумать, что трактовать; есть интересные места и познавательные моменты – и в этом он хорош… не смотря на ванильно-любовный драматизм (чувствуется рука женщины девятнадцатого века), на типичное для той литературы многословие, на штампы и бьющий в глаза пафос (один момент руководства собственным расстрелом чего стоит!). Он оставляет хорошее впечатление… после прочтения; а во время самого прочтения он иногда (редко, но бывало) даже казался мне невыносимым. Такие вот дела…

Я читала эти строки и отчаянно просила, чтобы роман “Овод” не был похож на “Консуэло”, моё самое глубочайшее разочарование. Но, нет. Если первая глава мне как-то и напомнила низкопробную приторность романа Жорж Санд, то далее я уже точно не пожалела, что взялась за одно из самых известных произведений Этель Лилиан Войнич.

Думаю, совершенно нет смысла пересказывать сюжет произведения. Краткое описание, данное практически в любой книге, сразу раскрывает все карты. Казалось бы, никаких сюрпризов быть не должно. Однако, “Овод” смог удивить меня в самом хорошем смысле слова. Я с интересом отмечала изменения, происходившие с главным героем. У меня так и записано на полях книги: “Артур до...”, “Между” и “Овод”. Нет, это не превращение прекрасного и душой, и телом юноши в целиком и полностью неприятного человека. Разве Овода можно назвать отрицательным персонажем? Нет. Как, впрочем, положительным его тоже не назовёшь. Я бы сказала, главный герой стал настоящим. Овод выглядит и действует так, словно он когда-то действительно жил среди простых людей. Никакой наигранности и фальши. Будь роман об “Артуре до...”: о “душе, жаждущей мира и Всевышним, и с людьми, и с самим собой”, о юноше, укоряющем себя за “низкую ревность”, — каким бы он тогда был и интересно было бы его читать? Но и без Артура не было бы того Овода, которого мы знаем. Проблеск прежнего юноши, когда “всю ночь напролёт рыдал Овод, лёжа один, в темноте...” как нельзя лучше дополняет образ главного героя.

Отдельное спасибо автору за финал! Нет, я не забавлялась сценой смертной казни. Сей момент, можно сказать, вывернул мою душу наизнанку.

Ещё одна немаловажная прелесть книги это диалоги. Живые, динамичные, полные смысла, — их хочется заучить наизусть как стихи. Об уродстве, о мужестве, о религии, — да о чём угодно, но эти диалоги не оставят вас равнодушными. Впрочем, я даже не знаю, что впечатлило меня больше диалоги или короткий стишок, который Артур и его возлюбленная, Джим (или Джемма), учили вместе ещё детьми:

Счастливой мошкою

Летаю,

Живу ли я

Иль умираю.

Впечатляющая финальная точка. Строки, после которых закрываешь книгу с чувством утраты и бессильного отчаяния, словно “земля, лежавшая на нём, всей тяжестью” наваливается на грудь.

Вот вроде бы и прочел в один присест, а книга вышла тяжелой. И я совсем не о концовке. Так уж случилось, что мне не очень нравятся как авторы-женщины, так и колориты Италии. Приступая к чтению, я и не знал, что автор на самом деле авторша, но почти с первых предложений догадался об этом.

Я не силен в истории, и все вот эти восстания, революции, протестанты против католиков, подпольные организации, памфлеты, фельетоны — от всего этого я далек. Но, благо, суть романа не в этом. «Овод» — это какой-то манифест атеистов, тотально высмеивающий христианство. Драма в лице трех человек и целого пласта религии. И из-за того, что все три персонажа — упертые бараны, рубящие с плеча, то всех постигла закономерная участь. Такая себе мелодрама.

Написано слишком сладенько, девачковато, что ли, дабы создать героя-мужчину, которым можно было бы восхищаться. В целом же — роман надо бы перечитать в более зрелом возрасте. Там затрагиваются такие темы, что их не охватить за раз. Концовка излишне пафосна (про Феличе). Его ультиматум падре Монтанелли весьма жесток. Эпизод с солдатами хорош.

Но все это написано слишком гипертрофированно, слишком монументально и не очень по-настоящему. Это, скорее, притча, нежели роман о революции и драме персонажей. Правда, немножечко не мое, потому что моя сфера интересах лежит несколько поодаль. Но если учесть год написания, то надо понимать, да.

Да, роман прекрасно написан. Наполнен яркими персонажами и героями. Описание революционного движения в Италии изложено субъективно, со стороны Войнич, совсем неплохо. Но сам герой не вызывает симпатии — страдалец, вина собственных внутренних воззрений и комплексов. Обычный образ инфантильного и обиженного юноши, который собственными страданиями, собственным примером в том как он мучается от собственной глупости на кресте своей судьбы, пытается доказать миру его необъяснимую для него же, героя, несправедливость, а людям их невежество по отношению к нему, герою. Его прежние принципы на деле должны были трансформироваться, преобразится адоптировавшись к условиям мира, как всякого молодого человека вступающего в общественность. Но герой не захотел проходить процесс адаптации, а решил доказать, что все его жизненные наставники и их принципы, это бред и что все сволочи. Он совершенно не хочет отказываться от детских «штанишек», не хочет понимать, что он уже вырос и надо быть другим. Юнешеский инфантилизм преобразившейся в эгоцентризм и максимализм. При этом странная любовь у самой Войнич к подобного рода мужским образам страдальцев ради справедливости — дескать, смотрите сволочи и рыдайте от того как я сейчас буду резать себе вены. Как ни парадоксально, в наше время и в нашем постсоветском обществе ещё такого много, и при том наши девушки и женщины таких жалеют. Своеобразная тенденция родительских программ, которые ещё долго будут в нашем обществе привалировать.

В этом романе градус эмоционального накала от начала и до конца книги плавно вырастает до невероятного уровня. Но есть один момент, который явно бросается в глаза и возможно для кого то перечеркнет все потуги автора вызвать у читателя переживание за главного героя. Таким моментом является слишком идеализированная реакция главного героя в момент когда он узнает правду о Монтанелли и решает уплыть в Южную Америку. Дальнейшие пережитые события в Южной Америке и определяют линию поведения главного героя , которая является самой яркой частью романа.

Такое решение автора показалось мне не совсем умело скроенным, но не смотря на это я все равно не смог остаться равнодушным.