Джордж Оруэлл «Присяжный забавник»

Основной вывод из статьи: Оруэлл завидовал Марку Твену и презирал Самюэля Клеменса.

Оруэлл признает Твена духовным сыном Вольтера, имеющим задатки бунтовщика и лектора. Творчество получает несколько хороших слов — однако и беглого знакомства с теми книгами Твена, которые сам Д.О. называет основными, достаточно, чтобы понять — того, что по нраву Оруэллу, вот этого «люди, которые не боятся, что завтра их уволят», как и изобилия свободной земли, там нет.

Зато есть марктвеновский рассказ о том, как сложно устроиться на работу землекопом. Ну и пол-главы в «Налегке» отдано тому, как именно за мелочь в Калифорнии насмех подымали — какое там «деньги были полноценны». И печально читать как американец «не испытывает ... груза традиций» на фоне кровной мести из «Приключений Гекльберри Финна».

Список упреков обширен. В нем: соответствие духу времени, нелитературная предприимчивость и нежелание стать общественным деятелем типа Флобера. Лекции и застольные скетчи вместо бичевания пороков. Внимание к чутью жены насчет оскорбительности для христианских леди. Твен посмел выбрать свою сторону в гражданской войне и, венец всего — «так и не написал книг, которые должен был бы написать».

Это всё, конечно, больше про самого критика, чем про критикуемого. И вызваны эти высказывания отнюдь не тем, что Твен — «присяжный забавник». Если сравнить с написанным Оруэллом в защиту истинного анлийского юмориста-забавника, П.Г.Вудхауза, то станет ясно — проблема в чем-то другом.

Похоже, Твен виноват лишь тем, что не захотел быть таким, каким так хотел стать Оруэлл.

И, при этом, Твену аплодировали от Австралии до Англии в любую сторону, с ним хотели знакомиться. Жена была ему круче любого цензора — но тексты, плоды «интеллектуального рабства», продавались и Твен ими вытащил семью из банкротства (ср с Хайнлайном). А Оруэлл, с его тягой к обличительству? поучастовал там, поработал здесь, написал, как стрелял в слона и всё (до самой холодной войны).

От раздражения Оруэллу отказывает даже интуиция. Твен ведь написал много больше, чем казалось Оруэллу в 1943 г. И именно эти, утаенные мизантропически вольтеровские тексты, которых так (якобы) жаждал от него Оруэлл — ни уму, ни сердцу.

В общем, завидуйте хорошему и читайте раннего Марк Твена.

Оруэлл высказывает несколько мыслей о Марке Твене.

Во-первых, Твен, если так можно выразиться, был беспринципным, а скорее придерживался культа силы. Он не придерживался каких-то целостных взглядов на жизнь, а занимал сторону сильного. В частности, в гражданской войне он сначала принял сторону юга, а потом, когда стало понятно, что побеждает север, переметнулся на их сторону. Другой пример — некоторые герои его произведений имели на совести десятки трупов, но одевались и вели себя как джентльмены. Таким персонажам Твен явно симпатизировал.

Во-вторых, при чтении его книг периодически возникает ощущение, что он чего-то недоговаривает. Как будто Твен не полностью раскрыл себя как писателя. Возможно он мог бы создать какое-то произведение, на голову превосходящее остальные. Возможно полностью раскрыть свой писательский талант Твену помешало увлечение бизнесом — довольно продолжительный период жизни он занимался куплей-продажей предприятий и недвижимости, но ничего за этот период не написал.

Наконец, третье. Ещё одной причиной, которая могла помешать ему полностью раскрыть себя как писателя, были его особые отношения с супругой. Он давал своей жене читать черновики, а она вычёркивала из них образцы «плохого тона». Забракованные строчки никогда не попадали в окончательные произведения.

Главная же ценность творчества Твена заключается в том, что в ту пору было мало писателей, которые могли бы хоть как то запечатлеть её дух. Дух освоения новых территорий, дух старательства на золотых приисках, культ силы, характерный для вестернов. И именно через Марка Твена дошла до нас та атмосфера, которая испарилась к концу его жизни.