Журнал «Иностранная литература №3, 1992»

Послушал выпуск ИЛ-1992-03, посвященный мистическим историям.

Познавателен как отражение смуты в культурной жизни тех лет — лавина недавно недоступной осетрины разной степени свежести, в основном заслуженно забытой.

+Густав Майринк -- Майстер Леонгард; складен, напорист, экспрессивен, неглуп, величав и (несмотря на всё вышеупомянутое) невразумителен (не вразумляет, в смысле).

Мирча Элиаде -- Девица Кристина; я вышел на этот выпуск, ища Элиаде (кто в инете упомянул его уважительно), но что-то не глянулась повесть (посмотрел — как будто про вампиров), не могу на слух увидеть её героев и сцену, на которой они заблещут... нет, не стал дослушивать.

Детлеф фон Лилиенкрон -- Чёртовы заботы; незатейливый стишок про чёрта, в очередной раз незатейливо наказавшего очередного злого помещика.

Ричард Хьюз -- Незнакомец; семья священника приютила чертёнка... сей рассказ вошел в сборник лучших британских рассказов 1923 года. Надо же. Негусто, видать, было в Британии с хорошими рассказами после Мировой войны.

Энн Бридж -- Бьюик; англичанка в Пекине 1920-х сетует: «...никакой китаец, как известно, не даёт себе труда произносить европейские имена как подобает, и европейцам поневоле приходится переходить на их птичий язык». Вскоре всплыла в памяти другая цитата, грубого Буковски: «Пришли какие-то подруги Фэй, сели на кушетку и зачирикали, какие они на самом деле великие писатели, действительно лучшие во всей стране. Единственная причина, по которой их не печатали, заключалась в том, что они не – как они сами говорили – посылали свои вещи. Я посмотрел на них. Если они писали так же, как выглядели, как пили кофе, хихикали, макали пончики в сахарную пудру, не имело значения, посылают они свои вещи или засовывают себе в жопу». Энн Бридж из этих подруг, похоже; не стал дослушивать.

+Ян Якоб Слауэрхоф -- Корабль дураков; а вот это хороший стих, без дураков. Мертвые матросы «летучего голландца» в поисках мест для могил себе впечатляют и где-то чем-то как-то тревожат даже.

+Ганс Гейнц Эверс -- Паук; рассказ не очень хорошо написан (число местоимений «я» и вовсе зашкаливает), зато энергичен, сразу берёт читателя в оборот описанием серии загадочных самоубийств, и хотя секрет их брезжит ещё до середины повествования, от последней фразы тянет сквознячком по-настоящему инфернального.

+Джованни Папини -- Невозвращённый день; примечателен очень интересным психологическим этюдом: стареющий человек, могущий вернуть себе день молодости. Число таких дней счётно, и человек (в данном случае старушка-принцесса, некогда светская львица) бережёт последний такой день насколько можно, ибо знает, что впереди, кроме него, у неё ни-че-го. Финал, по-моему, слит, но задумка очень хороша.

Эйно Лейно -- Синий крест; Эйно Лейно — первейший финский лирик, не мной сказано.

Стефан Грабинский -- Месть огнедлаков; из любимых писателей Станислава Лема. Не отсюда ли последний взял идеи для своей «Правды» и для бактерий(?), складывающихся в буквы (в «Мнимой величине»?)? Вне лемовского контекста рассказ про свихнувшегося пожарника (здесь и сейчас) ничем, по-моему, не примечателен.

+Дирк Опперман -- Брандан; ЮАРовский поэт с нетривиальным и мрачным взглядом на жизнь, небольшие суровые стишки, про тысячекилометрового червя (глиста?) в яблоке Земли, например.

Жан Рэй -- Чёрное зеркало; утомило пустыми насильственными смертями, прочесть и забыть... уже забыл.

Г. Ф. Лавкрафт -- Болото Луны; вот и знаменитый папа Ктулху, признаться, не понимал и не понимаю истоков его мировой славы (хотя некоторым буйствам его чёрного воображения отдаю должное), и этот рассказ не поразил ни вымыслом, ни складностью исполнения.

+Хорхе Луис Борхес -- «There Are More Things»; посвящается Лавкрафту, в духе Лавкрафта, но гораздо-гораздо мастеровитее выписанная история. Вот, возможно, секрет славы Лавкрафта — её сделали борхесы, более талантливые его поклонники.

Эрика Йонг -- Ведьмы; очерк по истории ведьмовства, складный, но поверхностный (с упором на сексуальный его аспект), интересный, возможно, женщинам и девушкам с претензиями.

Джон Хей -- Моя исповедь; записки реального лондонского людоеда, думал, Бориса Джонсона, оказалось нет, какого-то Хея из времен второй мировой войны. В 1944-м убил и напился крови некоего бедолаги, прятавшегося от мобилизации на войну с Гитлером. Скучно и противно читать, бросил. Неспециалистам таких монстров надо забывать прочно и навсегда.

Рамон Гомес де ла Серна -- Чудища, призраки, колдуньи; де ла Серна о Гойе и окружавших его разум чудовищах, отрывок. Оба хороши, но предпочтительнее, наверное, биография целиком.