Интересное произведение.

Ценителям мистики и упырско-вампирской тематики целесообразно ознакомиться и с другими рассказами автора — «Семья вурдалаков» и «Встреча через триста лет».

Очень интересный рассказ про невозможность (или, скорее, нежелание?) человека вырваться из петли пьянства.

Очередное произведение В.Суворова, посвящённое тематике «хрущёвского владычества» и соперничества СССР и США заинтересует прежде всего тех, кто не привык воспринимать точку зрения на исторические события, преподаваемую как единственно верную и правильную.

Скорее всего заинтересует тех, кто знаком с произведениями автора «Ледокол», «Очищение», «Самоубийство», «Тень Победы», «День М» и другими.

Название рассказа не имеет ничего общего с железной дорогой, как это может показаться до знакомства с текстом.

»- Давным-давно, то есть при царе Алексее Михайловиче... Или нет! При батюшке его, государе Михаиле Феодоровиче [58], это Хоперское поместье принадлежало стольнику Варнаве Глинскому, пращуру отца покойной Софьи Павловны, по смерти которых я купил его — говорят, дорого, а по мне, так задаром, — примолвил Иван Алексеевич, взглянув на окно, из которого днем видны были церковь и приходское кладбище. — Этот Глинский, — продолжал он, — славился в свое время не хлебосольством и разумом, не удальством и молодечеством, которые в крови у всякого русского, но буйством, развратом, грабежом и дневными разбоями, а что всего хуже, он был отъявленный чернокнижник и жил в ладу с самим сатаною. Десять лет сряду сидел он на Хопре, как дикий зверь на перепутье....Глинский боялся до смерти коршунов. Причина этого непонятного страха долго была для всех загадкою; но так как под конец все на свете открывается; так вот что дошло до нас об этом по изустному преданию. Глинский, точно, был чернокнижником и помыкал сатаною, как своим крепостным холопом. Да ведь лукавый даром ничего не делает: он пошел к Глинскому в кабалу, но только с тем условием, чтоб он также дал ему на свою душу рукописание, в котором было сказано, что на этом свете демон повинуется ему во всем, охраняет его от огня, воды, меча и всякого другого оружия и не имеет сам над ним никакой власти до тех пор, пока черный коршун не приютится под его кровлею и не совьет гнезда, чтоб жить вместе с белой горлинкой. Теперь и вам нетрудно будет догадаться, почему Глинский коршунов не жаловал и отчего бледнел и дрожал всякий раз, когда эта хищная птица появлялась над кровлею его дома.»

Достаточно занятная история.

Сюжет не так уж и нов для подобной тематики:

«- мы связали себя клятвою.

— Клятвою?

— Да. Мы поклялись друг другу, что если судьба приведет одну из нас умереть прежде и мы в эту минуту не будем вместе, то умершая должна непременно, не покидая еще земли, явиться к той, которая останется в живых.

— Но подумали ли вы, — сказал я также не шутя, — что исполнение этой клятвы зависит не от вас?

— О, как же! Мы на этот счет взяли свои предосторожности. Говорят, что всякая клятва, данная и не исполненная в здешнем мире, станет в будущем тяготить нашу душу, то есть мешать ей наслаждаться вполне блаженством, если она его заслужит, и для того мы поклялись с условием.

— С условием?

— Да, с условием. Наша клятва должна только иметь силу в пределах возможного.»

Но всё ж прочитать стоит.

Любопытный текст. Автор в ироничной манере скептически относится к сверхъестественному, но столкнувшись с неведомым, несколько озадачивается ответом на возникшие вопросы.

«нет ли в этом флигеле лишней комнаты? -- продолжал я, указывая на длинное строение с италиянскими окнами.

— В нем все комнаты свободны, -- сказал хозяин, -- да он и выстроен для моих гостей; но с некоторого времени... -- Тут синьор Фразелини остановился и, взглянув значительно на жену свою, замолчал.

— С некоторого времени? -- прервал я. -- А что такое?..

— В нем никто не живет.

— А для чего?

— Да как бы вам сказать? Ведь вы, господа военные, ничему не верите. В этом флигеле поселились нечистые духи.

Я засмеялся.

— Смейтесь, синьор официале, смейтесь! А это точно так же правда, как то, что я имею честь говорить с вами об этом. Месяца два тому назад заметили, что во флигеле бывает по ночам какой-то странный шум и раздаются жалобные стоны; но это бы еще ничего: почти каждую ночь, часу в двенадцатом, иногда ранее, иногда позднее, по всему флигелю ходит высокое белое привидение с фонарем в руках. Я сам несколько раз видел -- вот из этой комнаты, -- как оно прогуливается взад и вперед мимо всех окон.

— И вам ни разу не приходило в голову, -- прервал я, -- что это проказит какой-нибудь шалун?

— Как не приходить; но тут есть одно обстоятельство, которое разрушает все мои догадки. Надобно вам сказать, что комнаты в этом флигеле расположены точно так же, как кельи в монастыре. Во всю его длину устроен длинный коридор, из которого десятью дверьми входят в столько же особых комнат, отделенных одна от другой капитальными стенами, и, чтоб перейти из одной комнаты в другую, необходимо надобно выйти прежде в коридор. Вы завтра можете во всем этом увериться сами. Теперь прошу вас растолковать мне, каким образом обыкновенный человек, а не дух или привидение, будет расхаживать во всю длину флигеля мимо окон, не останавливаясь ни на минуту, идя ровным шагом; словом, прогуливаясь свободно взад и вперед, как по одной длинной галерее, в которой нет никаких перегородок?»

Рекомендуется для прочтения ценителям иррационального.

Хороший рассказ, только предыстория — с полковыми анекдотами про Суворова, несколько уводит в сторону и меняет жанровую направленность рассказа.

«- Слыхали ли вы когда-нибудь о пане Твардовском?

— О пане Твардовском? -- повторил я и только что хотел было сказать, что нет, как вспомнил, что читал однажды русскую сказку о храбром витязе, Алеше Поповиче, где между прочим говорится и о польском колдуне пане Твардовском, с которым русский богатырь провозился целую ночь.

— А, знаю, знаю! -- сказал я. -- Этого пана Твердовского, или Твардовского, утащили черти?

— Не только утащили, -- прервал хозяин, -- а даже протащили сквозь каменную стену, на которой, как рассказывают старики, долго еще после этого видны были кровавые пятна.

— Собаке собачья и смерть, -- сказал я, -- да что ж общего между вашим домом и этим проклятым колдуном?

— А вот что, мось пане добродзею, мой дом построен на самом том месте, где некогда стоял замок Твардовского.

— Неужели? -- вскричал я, поглядев невольно вокруг себя.

— Дали бук, так! -- продолжал хозяин. -- А что всего хуже, так это то, что весь нижний этаж моего дома построен из развалин старого замка.

— Вот что, -- прошептал я сквозь зубы, -- да ведь, впрочем, -- прибавил я, -- это было уже давно?

— Конечно, давно, пан капитан, да от этого мне не легче. Каждую пятницу около полуночи в нижнем этаже моего домика подымается такая возня, что стены трясутся...

— Каждую пятницу?

— Да. Говорят, что в этот самый день черти продернули пана Твардовского сквозь стену и утащили к себе в преисподнюю. Эта стукотня продолжается иногда целую ночь. Все окна осветятся, начнется ужасный вой, потом сделается опять темно, а там снова разольется по всему нижнему этажу такой свет, что можно снаружи видеть все, что делается внутри.»

Ценителям мистики целесообразно ознакомиться.

Интересное и даже несколько юморное вступление к интересному циклу.

Думаю это по заслуге оценят как скептики, так и ценители всего необычного, не укладывающегося в «привычные рамки»:

«когда я жил еще в степной моей деревне, я решился идти в полночь на кладбище. «Авось, -- думал я, -- хоть один мертвец вылезет из своей могилы прогуляться по церковному погосту». И в самом деле, когда я подошел к кладбищу, то увидел между могил что-то похожее на мертвеца в белом саване. Ах, как забилось мое сердце от страха и удовольствия! Каким приятным холодом обдало меня с головы до ног, как подкосились подо мною колени! И теперь вспомнить не могу без восторга об этой ужасной и восхитительной минуте. Крестясь и творя молитву, я пустился бежать домой, бросился на мою постель и всю ночь то бредил, как в горячке, то дрожал, как в лихорадке. «Итак, -- думал я, задыхаясь от радости, -- этот безвестный мир существует в самом деле; мертвецы бродят по ночам около могил; души усопших посещают землю, и все то, что господа педанты называют суеверием, обманом, белой горячкою, есть истина». И что ж, любезные читатели, как вы думаете, чем все это кончилось? На другой день я стал рассказывать о сем приключении бурмистру моему Федоту; этот негодяй засмеялся и сказал мне:

-- Вы напрасно изволили перепугаться, сударь, ведь это шатался по кладбищу староста Тихон, он болен горячкою и прошлую ночь выбежал из избы в то время, как все спали.

-- Как! -- вскричал я. -- Так это был не мертвец?

-- И, батюшка барин, -- отвечал Федот, скривя свою безобразную харю, -- какие нынче мертвецы! Ведь в старину народ был глуп: всему верили, а теперь и малого ребенка не испугаешь этими бабьими сказками.

«Бабьими сказками!!» Вся кровь моя взволновалась, я затопал ногами, закричал -- и если б этот вольнодумец Федот не ушел из моего кабинета, то непременно вцепился бы ему в бороду. Да и как было не взбеситься? Подумаешь, господи боже мой! Добро бы в Петербурге или в Москве, а то и в деревнях уж стали умничать!»

Цикл, пожалуй, достаточно хорошо характеризует цитата из самого автора:

«Стыдно признаться, а грех утаить, я всегда был смертельный охотник до страшных историй и не только верю, но даже не сомневаюсь в существовании колдунов, привидений и мертвецов, которые покидают свои могилы, так же как и огненных змеев, которые летают к деревенским вдовушкам и, рассыпаясь над кровлями изб, являются к ним в виде покойников, о коих они тоскуют. Я скорее посумнюсь, что Киев был столицею великого князя Владимира, чем поверю, что в нем никогда не живали ведьмы, и, признаюсь, пиитический Днепр потерял бы для меня большую часть своей прелести, если бы я не верил, что русалки и до сих пор выходят из лесов своих поплескаться и поиграть при свете луны в его чистых струях...»

Думаю, понравится любителям и поклонникам мистики и сверхъестественного. (Хотя, как зачастую бывает во многих российских произведениях, само вступление к описываемому событию (предысторию) несколько затягивают.

Любопытный рассказ. Несколько обыгрывает суеверие, что все люди искусства — слуги дьявола. И возможность живому попасть на концерт мертвецов.

» Я уверен, что мы после нашей смерти можем показываться только тем из друзей или родных наших, к которым были привязаны не по одной привычке, любили не по рассудку, не по обязанности, не потому только, что нам с ними было весело, но по какой-то неизъяснимой симпатии, по какому-то сродству душ...

-- Сродству душ? -- прервал Заруцкий. -- А что ты разумеешь под этим?

-- Что я разумею? Не знаю, удастся ли мне изъяснить тебе примером. Послушай! всякий музыкальный инструмент заключает в себе способность издавать звуки, точно так же как тело наше -- способность жить и действовать; и точно так же как тело без души, всякий инструмент, без содействия художника, который влагает в него душу, мертв и не может или, по крайней мере, не должен сам собою обнаруживать этой способности...Теперь понимаю: душа умершего человека с душой живого могут сообщаться меж собою только в таком случае, когда обе настроены по одному камертону...»

Интересное произведение. Написано увлекательно и даже с некоторой долей специфического юмора.

Например:

«Японцы агентуру засылали массово и умело. Был случай, когда с той стороны перебежал китайский партизан, чудом вырвавшийся из маньчжурской тюрьмы, где ему по тамошнему милому обычаю отрезали оба уха. Потерпевшего товарища приютили и подыскали работу – и только в сорок втором разоблачили. Достоверно выяснив, что это не китаец, а японец из хорошей самурайской фамилии, уши ему отрезал под наркозом военный доктор. Азия-с… Его, конечно, шлепнули после соответствующих юридических процедур, но отнеслись с уважением. Профессионала, согласившегося, чтобы ему ради выполнения задания отрезали уши, следует уважать…

Так вот, главной головной болью на заставе «Озеро» был китаец с каким-то простым и распространенным именем, то ли Ван, то ли Чжао, а кличка ему была Хуй Хули. Это в русском языке сии словечки звучат невероятно матерно, а по-китайски прозвище означает «Мудрая Лиса». Если кто-то сомневается, может проверить. (Кстати, «е-бань» по-китайски означает всего-навсего «ночная смена».)

Китаец с прозвищем, напоминавшим индейское имя, свою кличку оправдал давно. Досье на него имелось толщиной с кирпич, точно знали, что означенный экземпляр таскает опиум и прочую контрабанду, а вдобавок путается с японской разведкой (контрабанда и спецслужбы всегда были тесно сплетены), но взять его никак не удавалось.»

Напоминает авторский же цикл «Сибирская жуть».

Заинтересует интересующихся мистикой, необычным и всем непознанным и сверхъестественным.

Самый худший из всего цикла романов, написанных Робертсом под эгидой Саги.

Во всём повествовании ощущается вторичность и натянутость. Увлекательности не ощущается.

Слишком много, пожалуй, неоправданно рассуждений на религиозную тематику. Явно просматривается неуклюжая попытка либо подражать М.Булгакову, либо «сделать» нечто «под него». Особенно проявилось это в заключительных строках и анонсированной второй части романа.

Читабельно для тех, кого слегка мучает ностальгия по концу 80-х.

Весь цикл «Конан из Аквилонии» (Conan of Aquilonia), переведённый на русский как «Ветры Аквилонии» — самый худший из рассказов Лайон Спрэг де Кампа и Лина Картера.

Подробный по-цитатный анализ помещён на форуме непосредственно под каждым из рассказов.

Здесь вовсе не Конан главный герой, а фактически его сын — Конн, спасающий папу-растяпу.

У де Кампа киммериец — безалаберно-сонливый, зависящий от обстоятельств, богов, магов и людей вечно спасаемый кем-то (пьяным друидом, сыном и прочими) постаревший недотёпа, покорно сидящий в темнице и высчитывающий лунные циклы (!!).

Киммериец Конан у Говарда — диаметрально иной — главное действующее лицо, не боящееся сопротивляться ни богам, ни демонам, ни колдунам, ни людям.

И, как это не парадоксально, русское название циклу, данное при переводе, точнее отражает его фактическое содержание, ибо он никак не о Конане из Аквилонии.

К тому же он (Конан) вообще то — по Говарду — из Киммерии, а узурпация им аквилонского престола не могла автоматически поменять племенную принадлежность(национальность) варвара.

Тени каменного черепа (=Тени в черепе) — Shadows in the Skulls

Курьёзно-абсурдное завершение «де камповского» бесславного — альтернативного подходам и стилю Р.И.Говарда цикла рассказов, изданных на русском как «Ветры Аквилонии» (Conan of Aquilonia).

— Почему так резко и сразу? — полюбопытствуют самые недоверчивые.

— Надеюсь, поймёте, прочитав всё.

Начало ошарашивает в миг.

«Конан зашевелился. Магия и колдовство вызывали у него неприязнь. Вера его была проста, ибо суровый киммерийский бог Кром требовал от своих послушников только одного — бороться со злом и его слугами, полагаясь не на богов, но лишь на собственные силы.»

— Стоп! — возопит знаток и почитатель работ Р.И.Говарда. — Что за ересь? — Давноль суровый киммерийский бог Кром «обзавёлся» своими послушниками? С каких это пор этот нелюдимый бог стал ещё что-то требовать, типа «бороться со злом и его слугами»?

— А-а-а…— цинично ухмыльнётся знаток разноязыких текстов Саги, — это ж из поляков проникли — в «Конан и сыновья бога-медведя» (Conan i synowie boga niedźwiedzia — Cambell Bran ) и «Конан и огненный вихрь» (Conan i ognisty wicher — Cambell Bran)…

— А вот и нет! — придётся злорадно оборвать зазнаек. — Это — у Самого (!) мэтра — классика Л.С.де Кампа!

— Как же это?.. — найдёт в себе силы удивиться читатель.

«— Пора кончать этот маскарад! — прорычал киммериец, обратившись к Мбеге. — Дай мне своих воинов, и я найду Тот-Амона сам!»

Тут трудно не согласиться с де Кампом — действительно пора кончать этот маскарад!

Но автор-искажала не унимается…Последуем его стопами в его же альтернативную линию саги…

«Паллантид знал о том, что лет двадцать тому назад, в бытность свою пиратом, Конан побывал в стране амазонок и сподобился ласк черной королевы. Судя по всему, принцессу он считал своей дочерью (кстати говоря, ее, так же как и мать, звали Нзингой).» — Куда ж «де лагерь» без привязки к своим же произведениям? (Корона Кобры=Конан-корсар).

— Это крайне важно!— оборвут мои циничные замечания почитатели творчества сказителя-исказителя.

— Зная творчество (в части Саги) господина де Кампа, вынужден согласиться — наверное припас «дочурку» на роль очередной спасительницы Конана?.. — Молчу, молчу, читаем дальше.

«Услышав о планах Конана, собиравшегося достигнуть южной оконечности мира, юная Нзинга вонзила к его ногам свое копье и предложила себя ему в союзники. Конан тут же согласился.»

— А я о чём?.. — было обрадуюсь я, но вновь понурюсь под сурово-осуждающими взорами ревнителей-защитников де Кампа.

«Конан ухмыльнулся.

— Может быть, ты и прав, да вот только идти мы не собираемся! Мы полетим на драконах — я, Конн и воины Мбеги. Остальные же — я говорю об амазонках Нзинги и гвардейцах Мбеги, которыми будет командовать Тросеро, — отправятся вслед за нами пешком. Мы разведаем пути и найдем тот Каменный Череп, о котором говорил астролог; затем мы вернемся назад и уже вместе с войском нападем на эту последнюю твердыню мага — мы с воздуха, а войско — с земли!..

Каждый новый день начинался с того, что Конан улетал далеко вперед, разведывая пути для своего войска; затем же он возвращался к амазонкам Нзинги и воинам Мбеги, что казались ему черными муравьями, медленно ползущими по земле.»

— «Пусть!..» — в унисон с одним известным политиком —конкурентом сатириков махну рукой и я…

«Конан перевел свой взгляд туда же и увидел вдали белоснежную гору, на одном из склонов которой было вырезано нечто, отдаленно напоминавшее человеческий череп.

Конану тут же стало не по себе, — варварская его душа страшилась подобных зрелищ, предпочитая им реальность самую что ни на есть обыденную. Это и был тот Каменный Череп, о котором говорил Римуш!

Конан, прищурившись, стал разглядывать это чудовищное изваяние. Земля пред ним была мертва и пустынна. Над черной пастью портала были вырезаны зубы. Еще выше пустыми глазницами чернели два огромных круглых проема. Выглядело это изваяние жутко.

И тут стало происходить что-то ужасное!

Тело Конана неожиданно обмякло. Чувства его притупились, г сердце сковало странною тяжестью. Казалось, что он вдруг попал в гибельное облако, напитанное смертельным ядом.

Та же странная сила овладела и его драконом, — слегка покачиваясь, он стал стремительно терять высоту, не в силах воспротивиться неведомой воле...»

Ну, всё как обычно у Кампа… Так, конечно, возникла королева Лилит.

— Опять автор за неимением собственных идей ветхозаветными мифами вдохновлялся? — уныло подумаю я.

Но далее будет веселее…Или примитивнее…Или ремейк? — А, это я «вперёд забегаю»…

«Сверху равнина перед Каменным Черепом казалась совершенно мертвой. Теперь же они стояли средь пышных трав, доходивших им до колена. На лугу, пестревшем яркими цветами, безмятежно паслось стадо длиннорогих антилоп. Поодаль, там же, где и прежде, белела каменная громада. Однако теперь и камень этот казался другим, — на месте огромного черепа стоял великолепный белоснежный дворец… Конана стали мучить сомнения, — он никак не мог понять, что же было иллюзией — каменный череп, который они видели сверху, или этот блистательный дворец, у стен которого они теперь стояли. Быть может, иллюзия эта тоже была вызвана гибельным газом?..

От дворца к ним направлялось несколько женщин. Это были юные смуглые девы, в длинные косы которых были вплетены крохотные хрустальные колокольчики, источавшие нежнейшие звоны. Легкие накидки, сшитые из тончайшей ткани, не могли скрыть прелести их молодых упругих тел…

Королева пещерного дворца Лилит сидела отдельно от всех. Ее трон стоял на помосте, вырезанном из оникса. За эти три дня Конан не единожды беседовал с нею, но, похоже, она действительно не знала о том, что дворец ее может походить на череп. Слова Конана несказанно рассмешили ее. Подобные иллюзии, говорила она, в ее стране не редкость, — они вызываются ядовитым газом, выходящим из-под земли вместе с паром гейзеров.

Объяснение это Конана вполне удовлетворило, хотя сомнения его так и не рассеялись.»

— Ну сколько можно цитировать? — не выдержат самые нетерпеливые.

— Вынужден! — буркну я, — чтоб не обвинили в передёргивании «классика».

«Конан вспомнил о том, как его пленили в таинственной Шамбале, Городе Черепов. Он предался внезапно нахлынувшим на него воспоминаньям, то уносили его все дальше и дальше...

Киммериец задремал. Заметив, что отец стал клевать носом, Конн поднялся со своего ложа и беззвучно покинул залу.»

— Стоять! — взревёт тот, кто читал «Кровавую луну Зимбабве» — предыдущий рассказ всё того же де Кампа или мой отзыв на него (а может, осилил и оба указанных опуса вместе). — Почему вновь Конан задрых?!

— У автора спроси! — огрызнусь я. — С себя он может такого «киммерийца-засоню» намалевал?

— Врёшь! — негодующе заорёт защитник-аколит Кампа.

— Сам читай тогда! — хмыкну я:

«Один за другим пирующие покидали залу. Вскоре в ней остался лишь Конан, мирно дремавший на своем мягком ложе. Белый мраморный пол был залит золотистым, вином, здесь же валялся выскользнувший из руки киммерийца огромный рог буйвола.

Зала наполнилась смуглыми слугами. Они бесшумно скользили по полу, подбирая оставленные черными воинами копья, топоры и дубины. Подойдя к спящему киммерийцу, они вынули из ножен его огромный меч и острый, как бритва, кинжал.

Королева Лилит, улыбаясь, наблюдала за своими слугами.»

— Значит не от старости заснул! — обрадовано завопит мой оппонент.

— Мне уж без разницы…— издевательски фыркну в ответ. — И вообще, хватит перебивать! Из-за спора немаловажный фрагмент текста упустил! Придётся на несколько строк назад вернуться…

«Юный Конн в гордом одиночестве возлежал на мягких подушках, глядя на танцующих для него юных дев, чью наготу прикрывали лишь узкие полоски жемчужных ожерелий, надетых на чресла. Снисходительно улыбаясь, Конан наблюдал за сыном. Уже не за горами было то время, когда мальчик должен был стать мужчиной. Конан и сам был немногим старше его, когда он впервые познал женщину. Едва это произошло, от его киммерийского пуританства и следа не осталось. Именно тогда он и отправился в скитания...»

— И что в этом такого? — ехидно вопросит кто-нибудь.

— Да так, по вашему и де камповски — мелочёвка, сущий пустяк…

— Факты давай! — ощерятся на меня ценители Кампа.

— Да смотрите его же предыдущий рассказ «Чёрный сфинкс Не-тьфу» — И вынужденно повторю ранее уже цитируемый мной бред:

»...Дивиатрикс принес мрачному гиганту послание Повелителей Творения, некогда вынудивших Конана покинуть родную Киммерию и отправивших его на борьбу со злом в западной части мира...»

— И как это сочетается (да нет, не с Говардом, ибо его просто нагло игнорирует) а с заявленным только что де Кампом: «Конан и сам был немногим старше его, когда он впервые познал женщину. Едва это произошло, от его киммерийского пуританства и следа не осталось. Именно тогда он и отправился в скитания...»??

— А-а-а…Одно с другим вообще не связано?? Просто забыть то, что автор накалякал ранее и согласиться с его новой версией? Той, что варвар толи от экстаза после секса, толь от ужаса (не понятного) устремился бродяжничать? Нечего сказать, изощрённо автор разобрался с собственными же противоречащими друг другу выдумками! И прикончил «Повелителей Творения»!

— Молчать, невежды! — автор захотел, автор написал! Тут — так, там — сяк! И не ваше дело выискивать противоречия и разночтения!

— Корифей! — взовьются его почитатели…

Я же вынуждено отвлекусь, чтоб несколько просветить и развлечь русскочитающих.

Бразильские авторы — Освальдо Мегелхаейс де Оливейра и Фернандо Нисер де Араго (Osvaldo Magalhães de Oliveirae & Fernando Neeser de Aragão) в рассказе «Конан на Запретном острове: Негари – остров смерти» (Negari – Ailhada Morte)* упомянули о первом опыте юного варвара с лесной чародейкой. Правда не в столь кошмарном ключе как у Кампа.

(* сетевой перевод на русский В.Ю.Левченко)

Упущу несколько фрагментов… В зале завязался спор между Лилит и Тот Амоном, на тему — чей теперь спящий Конан:

«Договорить она не смогла. От сильнейшего удара в спину королева зашаталась. Из груди ее показался окровавленный бронзовый наконечник копья. Зашипев, Лилит рухнула на пол и забилась в предсмертной агонии. Подняв глаза, Тот-Амон увидел, что в зале появилось несколько огромных амазонок.

— Клянусь дубиной Мамаджамбо! — воскликнула принцесса Нзинга, пытаясь выдернуть свое копье из корчащегося тела. — Мы пришли сюда вовремя!

В залу вбежали седобородый Тросеро и его черные воины. Едва завидев генерала, Нзинга закричала:

— Это место заколдованное!»

А Конан? — Тот – даже не проснулся! (Каков герой у Кампа!)…

— Да что ж это такое в самом деле?! — раздастся уязвлённый почитатель фэнтези. — Старик одряхлел и впадает в спячку при любом удобном и неудобном (вспомните когти дракона и темницу в рассказе «Алая луна Зембабве») случае! Разве он — герой?

— Да, киммерийский варвар Конан у Говарда — кардинально иной, нежели в этой рассматриваемой писанине де Кампа. — обрадуюсь я гласу здравомыслия. — Это у «великого» де Кампа киммериец — безалаберно-сонливый, зависящий от обстоятельств, богов, магов и людей вечно спасаемый постаревший недотёпа.

— Неужели никто не возмутился подобным надругательством над Говардом? — возможно огорчится неискушённый читатель. — Стеснялись, опасались затронуть авторитет? Или «в упор» не замечали подобных «шедевральных» вывертов де Кампа?

— Опять клевещешь и наводишь напраслину на мэтра фэнтези! — разъярённо завопят любители Кампа.

— Сами внимательно почитайте! — ощерюсь я. — де камповский Конан не проснулся даже тогда, когда вломились амазонки!

— Вот видите, — заведу критику я вновь, — его ОПЯТЬ спасают! А сам киммериец (по Кампу) — невменяемое туловище! Где здесь соответствие Говарду?

Вопрос повиснет в воздухе. И знаю — я не получу внятного ответа.

И тут…

«Бой обещал быть жестоким и долгим. Сразив очередную змею, генерал окинул взглядом залу и остолбенел. Ни Конана, ни Тот-Амона в зале не было, — они как сквозь землю провалились.»

Акция спасения не удалась?

— Успокойтесь, всё и далее пойдёт по Кампу!

«Конан неожиданно проснулся. Он пробуждался легко, словно кошка, почувствовавшая приближение врага. Эту способность он унаследовал от предков, и выручала она его уже не единожды…

— Мы снова встретились, киммерийский пес! — раздался голос Тот-Амона.

— Это наша последняя встреча, стигийский шакал! — проревел в ответ Конан.

Он не спешил нападать на стигийца, понимая, что голыми руками одолеть всесильного мага он не сможет…

Тот-Амон тихо заговорил. Он говорил долго; голос его постепенно креп и в нем начинали звучать знакомые Конану властные нотки. Киммериец безмолвно внимал ему, сложив на груди Свои могучие руки.

— Богам было угодно, чтобы ты стал ловцом, а я твоей добычей. Ты охотился за мной по всему миру. Ты лишил меня союзников. Вместе с пьяным друидом ты уничтожил великое братство Черного Кольца. За год до этого ты смог повергнуть всесильную Белую Руку. В Зимбабве боги вновь были на твоей стороне. После этого идти мне было уже некуда.

Конан безмолвствовал. Маг вздохнул и продолжил:

— Здесь, на краю света, живут те, кто до прихода человека правили этим миром. Именно здесь находится последняя цитадель древнего змеиного племени. Появившись на Земле, люди тут же стали воевать со змеями и истребили бы их, если бы те не прибегли к магии, позволившей змеям скрыть от людей свой истинный облик. Твой предок Кулл-Завоеватель проведал об этом, и тогда змеиный народ был истреблен окончательно. И все же нескольким змеям удалось уцелеть.

Я давно знал о том, что они скрываются именно здесь, на краю света. Я знал и о том, что они все еще хранят надежду отвоевать у людей то, что, как они считают, должно принадлежать им по праву. Именно они даровали мне знание, позволившее мне стать наместником Сета на Западе. Я должен был низвергнуть всех ваших богов и вернуть в мир истинную веру. Место Митры, Иштар и Асуры должен был занять Великий Сет. Произойди это, и я стал бы правителем всего этого мира, мои учителя змеи этому уже не смогли бы помешать.

Все шло как нельзя лучше, пока не появился ты. Я до сих пор не понимаю того, как тебе удалось сорвать мои планы. Ты не жрец, не пророк и не волшебник. Ты всего-навсего грубый невежественный варвар, каким-то чудом оказавшийся на самом гребне судьбы. Впрочем, возможно, твои западные боги и не столь примитивны... Я не знаю, что за сила стоит за тобой, но тебе удалось не только лишить меня власти над миром, но и обратить меня, величайшего мага Земли, в жалкого беглеца...

Но не все еще потеряно! Я принесу твою бессмертную душу в жертву Великому Сету. Ты не представляешь себе, сколь грандиозна эта жертва! Великий Змей тут же вспомнит о своем преданном слуге и вернет ему свое расположение! И тогда я соберу змеиное воинство и пойду войной на презренное царство людей!

Конан взревел и, в два прыжка достигнув вершины скалы, схватил мага за горло. Они упали вниз, на плотный влажный песок.

Странной и страшной была эта битва воина Света и воина Тьмы. В эту минуту на Краю Света решалась судьба мира.»

— Так вот же…— воскликнут не знающие приёмчиков Кампа люди. — Варвар покажет!

— Не радуйтесь!

«Здесь все решала некая неизъяснимая сила, которая лежала в самом основании человека и была его сутью, придававшей ему в проявленном мире ту или иную форму, делавшей его тем или иным.

Тот-Амон все наступал и наступал, разя хладом огненный вихрь киммерийца. Чем слабее становился Конан, тем сильнее становился он сам. Отчаянным усильем киммериец удерживал себя от полного развоплощенья, ни на миг не выпуская мага из своих бесплотных объятий, — они все кружили и кружили по серому миру… Конан скользил по серому миру, с каждой минутой становясь все сильнее и сильнее. Он знал, что жизненной силы Тот-Амона больше не существует.

Через какое-то время он пришел в себя.

Он лежал на песчаном берегу у самой кромки безымянного моря. Рядом сидел его сын. Мальчик горько плакал. Обеими руками Конан сжимал шею мертвого стигийца. Поодаль лежал меч, по рукоять испачканный черной кровью. Этот меч он подарил Конну в день его тринадцатилетия. Именно на нем Белый Друид Дивиатрикс начертал Охранный Знак Владыки Света Митры-Крест Жизни!

Так закончилась Последняя Битва. Сорок лет Конан Киммерийский и Тот-Амон Стигийский преследовали друг друга по миру. Дуэль их наконец была закончена...-« -??

— Так, а это собственно, что за дичь? — 40 лет (по Кампу) Конан оказывается (уходя подальше видимо от «Повелителей Творения» или сбежав от какой-то девки) гонял Тот Амона??

Что за жалкая пародия на ветхозаветные блуждания избранного народа?..

Но автор «радует» и дальше, продолжая малевать милый его сердцу образ варвара-недотёпы, неспособного самостоятельно противостоять противникам:

»...— Он тебя убил, отец! Я ударил его и вдруг смотрю — ты лежишь тихо-тихо и даже не дышишь, как будто ты умер! — всхлипывая, говорил ему мальчик.

Конан обнял его.

— Ты не ошибся, мой мальчик, — я стоял пред самыми Вратами Смерти. Но не мне, а другому суждено было войти в них! Смотри!»

— А-а-а! — Тот Амона ухайдакал мальчишка! И опять (как и в «Алой луне Зембабве») спас Конана!

— Так а я о чём твержу. — устало выскажу я.

— Эй, — разозлится кто-нибудь особо не сдержанный. — Так кто герой? Конн, а не Конан?!

— По рассматриваемому рассказу де Кампа Конан — не герой! — признаю я. И добавлю — именно это и пытаюсь пояснить и показать, что данный подход чужд всем кому дорога память о Роберте Ирвине Говарде.

Радует одно, что этот де-камповский бредовый текст перевели на русский, и не пришлось удивляться самому, поражаясь несуразным авторским находкам.

Интересное, читабельное произведение. Целесообразно ознакомление тем, кто ценит цикл о легендарном короле Кулле, образе созданном талантливейшим писателем Р.И.Говардом.

Пожалуй, после робертсовского же романа, переведённого на русский как «Конан в цитадели мрака», это произведение (чуть слабее его же «Степная царица» и «Победитель») -наиболее интересное из всего цикла в Саге, созданным Роберсом.

Достаточно интересно и иронично поданный материал. Вкратце можно охарактеризовать стиль как развенчание исторических мифов. Возможно, автор и не во всём прав, но достоин уважения, а произведение — прочтения.

Удачно подобранные новеллы с интересным содержанием.

«Алая луна Зимбабве» (RED MOON OF ZEMBABWEI)

Да простят мне подлинные знатоки и ценители Саги, но сверять или проверять этот очередной и альтернативный Говарду текст с английским исходником нет ни малейшего желания, ни потребности. Поэтому проведу анализ официально изданного перевода на русский.

Сразу отмечу — вновь объёмный текст в основном посвящён чему (и кому) угодно, только не Конану – варвару, королю Аквилонии.

— Как же так? — Могут удивиться некоторые, не знакомые с «де-камповским» подходам к некоторым текстам Саги. — Он же вроде бы основной герой?

— Как бы не так! — Вынужден грубо ответить я, поскольку «связан» авторским текстом Де Кампа (хоть внутренне и разделяю недоумение).

Вынужденная небольшая цитата для объяснения дальнейшего:

«Поход длился уже больше месяца. Вначале войско шло вдоль восточных границ Стигии, следуя вверх по Стиксу. Затем река резко повернула на юг и они оказались на равнинах, населенных шемскими кочевниками заугирами, перегонявшими с места на место огромные стада овец и верблюдов.

Покинув пределы Стигии, войско оказалось меж землями Кешана и Пунта. Пустыня сменилась поросшими буйными травами саваннами; стали появляться и деревья. На юге Пунта берега Стикса обратились в непроходимые топи, и войску пришлось забирать далеко влево, чтобы обойти их. Теперь же они приближались к границам таинственного Зимбабве.

Тросеро то и дело поминал Белого Друида Дивиатрикса, хотя был человеком образованным и в чудеса не верил. Там, в древней стигийской столице, этот старый пропойца смог справиться с доброй сотней магов. Если бы не он, песенка аквилонцев уже была бы спета. Черного Кольца больше не существовало, хотя Тот-Амону и удалось бежать в покрытое непроходимыми джунглями Зимбабве. Граф никак не мог взять в толк, чего ради Конан с таким остервенением преследует стигийца, — маг есть маг и совладать с ним могут только маги...

И все же Конан решил положиться на собственные силы, словно забыв о том, что там, в Нептху, его спасли от смерти Белый Друид и Сердце Ахримана.

Впрочем, Тросеро знал и о том, почему Конан отпустил Дивиатрикса.

Деканаватха, вождь суровых пиктов, погиб в сражении. Преемник же его Сагояга был полон честолюбивых замыслов, — он решил собрать племена пиктов и лигурийцев, дабы захватить западные провинции Аквилонии. Единственным человеком, способным остановить Сагоягу, был Белый Друид.

Дивиатрикс покинул аквилонское воинство еще в Стигии. С собою он захватил и Сердце Ахримана, с тем, чтобы отвезти его в Тарантию и вернуть жрецам великого Митраэума. Конан волшебником не был, и потому талисман этот вряд ли смог бы помочь ему.

Прежде чем покинуть аквилонцев, друид с помощью волшебства смог узнать, где же скрывается Тот-Амон. Северные союзники мага — гиперборейское братство Белой Руки — были уничтожены аквилонцами за год до этого. Восточный Алый Круг со смертью своего правителя Пра-Юна, царствовавшего в легендарном Ангкоре, также распался.

Заповедный Град Зимбабве был единственным местом на Земле, куда мог отправиться Тот-Амон. Городом этим правил страшный Ненаунир, жрец Дамбаллы, под началом которого было три миллиона черных варваров. Туда-то и бежал Тот-Амон. Туда же направлялся и Конан.»

— То есть роль то самого Конана вообще не ясна, даже не вторична? Где ж ему без друида-то (неведомого самому Р.И.Говарду!!) справиться?..

— Не мешайте барду!.. — Что ЩАС начнётся…

«Конан предложил сыну пройтись. Король хотел увериться в том, что воинству его ничто не угрожает… Прямо же над их головами кружили огромные крылатые тени, похожие на гигантских летучих мышей.

Конан замер от изумления. Лучники, стоявшие рядом с ним, целили в небо. Прямо на них неслось черное чудовище с телом большим как у льва, изогнутой длинной шеей и змеиной головой. Чудище раскрыло пасть усеянную острыми как иглы зубами; глаза его полыхали адским пламенем…С именем киммерийского бога на устах король Аквилонии принял командование на себя. Но не успел он отдать и пары команд, как что-то налетело на него сзади. Драконьи лапы сомкнулись у него на спине и оторвали его от земли.

Удар был столь сильным и неожиданным, что Конан выронил меч из рук. Он попробовал нащупать рукой кинжал, обычно висевший у него на поясе, но тут же вспомнил о том, что тот так и остался на столе в его шатре. В спешке он и не вспомнил о нем.»

— Стоп-стоп! — возопят скептики, как это вечно недоверчивый, настороженный дикарь, находясь на враждебной территории и отправляясь проверить — нет ли опасности, забыл (!!) оружие?..

— Смолкните, вы недостойны постигнуть замысел сказочника.

« Оставалось благодарить Крома хотя бы за то, что он не забыл надеть кольчугу.»

— Тут оно конечно, — по неволе соглашусь с автором, — как же без кольчуги-то? Не голышом же бродить… Не нудистский пляж… Да и солдаты не поймут…

— Чем же ещё ошарашит автор? — начнёт подозревать недоброе подозрительный читатель.

— О-о-о! — Вы даже подозревать подобное не смели!

«Драконы летели все дальше и дальше. Похоже, чудовище, сжимавшее в своих когтях Конана, стало выбиваться из сил, — несколько раз оно пыталось спланировать на землю. Но каждый раз раздавался громкий окрик его седока, и дракон вновь послушно взмывал ввысь.

Конана стало клонить в сон. Разумеется, драконьи лапы были не лучшим местом для отдыха, однако нельзя было сказать и того, что они уж слишком досаждали киммерийцу.»

— Как это?... — потеряно удивится неподготовленный к приёмам и изыскам Де Кампа человек. — «Конана стало клонить в сон.»?

— Да старый он уже, видите — оружие забывает…— Да вообще: кто ты таков, чтоб с автора спрашивать?..

Опустим несколько фрагментов…

«Верховный колдун Зимбабве перевел взгляд на Конана. Аквилонский король стоял, сложив на груди свои могучие руки; рядом с ним, гордо подняв голову, стоял его старший сын.

— Белый пес, — прохрипел черный колдун, — как ты посмел ступить на мою землю? Мы уже встречались с тобой в замке Лахи. Тогда ты смог спастись лишь потому, что Лахи хотела одолеть с твоей помощью стигийца и, тем самым, захватить черный престол. Она просчиталась и погибла от твоей руки. Затем ты лишил сил стигийца, уничтожив его великое братство. Если ты думаешь, что я буду повторять их ошибки, то ты заблуждаешься. Тот-Амон мне не страшен, более того — он мне даже не нужен. Здесь все решаю я. Бежать же отсюда тебе не удастся.»

То есть, «рулит» тут всем вовсе не Тот Амон, за коим гнался Конан. Ну да ладно…

«Конан молча смотрел в ледяные глаза черного мага.

— Последняя наша встреча состоится в Ночь Алой Луны, — продолжил Ненаунир. — Когда твоя кровь потечет к подножью алтаря Великого Змея, она напитает, собою луну, душа же твоя исчезнет в пасти великого Дамбаллы!»

А далее?

«Темницы древнего Зимбабве находились глубоко под землей. Отряд черных воинов вел Конана и мальчика бесконечными коридорами, тускло освещенными чадящими промасленными факелами.»

— И что, варвар не противился, покорно идя подобно барану на бойню? — Явно не выдержит знающий киммерийца по произведениям Говарда, а не де Кампа.

— Держи карман шире! — цинично оборвут приверженцы сказилы-исказилы.

«Конн прошептал:

— Они хотят принести нас в жертву Сету?

— Да, им этого очень уж хочется, — ответил Конан. — Но эти черные скоты забывают, что это не в их власти, — подобные дела решаются богами или, как утверждают некоторые философы, всемогущей Судьбой, равно повелевающей и богами, и людьми. Что касается меня...

— Что ты хотел сказать, отец?

— Что касается меня, то сейчас я хочу спать, — что-то я прошлой ночью не выспался. — Конан зевнул и улегся поудобнее.»

— Как, опять спать? — встрепенётся обозлённо-разачарованный скептик. — Он что в лапах (когтях) дракона не выдрыхся?!

— «Король устал, король хочет спать.» — миролюбиво, в тон с Папой Марсианским из комедии «Тор: Принц и Лишний», — попытаются притушить гнев некоторые.

Далее (апосля сна!) идёт знакомство с ещё одним пленником — Мбега, королём Зимбабве, и пересказ истории его жизни.

«Опустив голову, Конан мерил камеру шагами. Принц Конн задумчиво смотрел на своего отца. Он тоже вел счет дням и ночам, проведенным ими в застенке. Стигийское воинство погибло в ночь новолуния. С той поры прошло почти полтора месяца или, если быть точным, сорок один день. Настала ночь полнолуния. Рассчитывать фазы Луны Конна научили его наставники, хорошо понимавшие, что будущему королю знать такие вещи просто необходимо. Отец же говорил ему о том, что лунные затмения могут происходить лишь в такие ночи.

Этой ночью их должны были принести в жертву Дамбалле.»

— Что за бред! — сорвутся и знатоки Говарда и любители экшена. — Конан внезапно утратил все приобретённые в юности воровские навыки и даже не попытался вырваться из темницы? С чего это ему понадобились знания лунных циклов?

— Да к чему лишние напряги? — Читайте де Кампа —поймёте…

«Конан увидел какую-то тень. Он замер и стал вглядываться во тьму. Прямо перед ним появилось лицо, — знакомое лицо.

— Мурзио, — неужели это ты? — прошептал Конан.

— Конечно я, мой господин, — ответил ему зингарец.

— Именем Крома, — скажи, — откуда ты взялся? Что с нашими людьми? Где они? И почему от тебя так скверно пахнет?

Зингарец устало улыбнулся и рассказал о том, как он попал в подземелье.

— Трубы оказались столь узкими, — печально добавил он, — что мне пришлось ползти по ним. В нескольких местах они заканчивались колодцами, выходящими на городские улицы. Однако оказалось, что все эти колодцы охраняются. Я нашел вас, но не сумел выполнить приказа. Открыть городские ворота я так и не смог...»

— Получили, скептики! — Спасение пришло само собой, не надо варвару прилагать для этого усилий!

— Нет, постойте ка… Что-то тут в этот раз «не срослось»!

— Не уж автор отступил от своих привычных приёмчиков?

— Ага, «Всё ещё впереди, надейся и жди!» — как некогда пелось в одной советской песне.

Перейдём сразу к финалу.

«Конан едва заметно вздрогнул. Сет или Дамбалла с незапамятных времен был олицетворением зла и мрака. Киммериец стал бормотать молитву. Равнодушный киммерийский бог Кром редко вмешивался в дела людей и не требовал от них поклоненья; но теперь, когда на Конана взирали налитые кровью глаза демона Адской Бездны, надеяться ему было больше не на кого.»

— Что-что?!! — возопят почитающие творчество Говарда люди. — Молитва Конана? Молитва Крому? — разъяряясь на тупость и абсурдность подобного.

(Не уж опять русский перевод — врёт?

— Мне уже как-то всё равно…)

«Ужас охватил Конана. Теперь он понимал и то, почему алтарь имел форму чаши, и то, почему жертвы должны были стоять прямо. Его тела коснулось ледяное кольцо вихря.

На Землю низошел сам Дамбалла.»

«Сознание Конана помрачилось, лишь воля к жизни заставляла его бороться с мороком, затягивавшим его все глубже и глубже в пучину, исполненную пустоты. Послышался громкий смех Ненаунира. Конан вздрогнул и ухнул в темную бездну.»

— То есть как?..— изумятся незнакомые с приёмчиками автора

(один раз меня всё ж поправили — авторов, ибо в соавторах к Л.С.де Кампу указывается ещё Л.Картер.

— Не буду спорить — это не принципиально.)

«Внезапно смертельный холод, сжимавший в своих объятиях его тело, отступил. Исчезло и ощущение тяжести. Конан медленно приходил в себя. Он лежал в мраморной чаше, глядя на небо. Площадь была залита серебристым светом луны.

Киммериец попробовал подняться на ноги, но тут же упал. Он был еще слишком слаб. Он поднял голову, и глазам его предстала удивительная картина. В нескольких десятках метров от мраморной чаши лежало тело поверженного Ненаунира. Рядом с ним лежал кинжал Мурзио, которым Конан пытался поразить демона. Здесь же стоял и убийца колдуна, — насмерть перепуганные нефы держали его за руки.

Это был принц Конн, растрепанный и взъерошенный. Мальчик смотрел на своих стражей зверем. Он не послушался своего отца и не покинул площади, — вместо этого, схватив выроненный отцом кинжал, он понесся к торжествующему Ненауниру. Все присутствующие были слишком увлечены борьбой, происходившей в чаше, для того чтобы обращать внимание на мальчишку. Лишь Тот-Амон смотрел на него во все глаза.

Благоразумие боролось в нем с гордыней. Этого мгновенного замешательства стигийского мага было достаточно для того, чтобы Конн вонзил свой кинжал в черное сердце Ненаунира, земного наместника Дам-баллы. Истекая кровью, колдун рухнул наземь. Чары, удерживавшие на земле Дамбаллу, мгновенно распались, и Великий Змей вновь превратился в облачко тумана, выпустив Конана из своих объятий.»

— А-а-а! — вскрикнут некоторые обалдевшие от подобного неискушённые читатели. — Сам варвар то оказывается ни на что не годен! То его пьяный друид спасает, то солнышко (свет Митры), то — мальчишка (хоть и сын).

— Уймитесь, завистники! — так наскребал Сам единственный правильный саго-продолжатель.

— Или всё же — искажатель?

Судить вам.

Осталось ли хоть что-то от Говардовского Конана-варвара — не ждущего спасения со стороны, вечно сражающегося и несгибаемого человека, не покоряющегося врагам воина, не вымаливающего пощады или милости ни у богов, ни у колдунов, ни у неприятелей ? — поинтересуется, возможно, кто-то.

— А как же! — Издевательски придётся воскликнуть, ибо находимся «внутри» — «в рамках» текста «великого» и «непревзойдённого» сказителя-исказителя де Кампа.

Вот ведь, пожалуйста: а разве сами имена — «Конан», «Троцеро», «Паллантид», «Тот Амон»?.. И слова «король Аквилонии»?.. — Что уже ничего не значат? Этого что — мало?..

— Да куда уж…— Остаётся только пессимистично-возражающе хмыкнуть.

«Конан, не знающий страха»:

1. приятель (почти — учитель) Конана... — пикт(!) Тахач*;

(* по Р.И.Говарду — киммерийцы, естественно, и Конан с пиктами — непримиримые враги);

2. в Киммерию вторгся отряд ловцов людей (не зависимо от их нац.состава) вожак которых представился офицером аж из Кешана* (!!) -(Карту все помните?..) до этого совершив рейд по северо-западу Немедии**...

*прото-Африка; **прото-Европа.

- Куда только местные вельможи и власти сильного феодального государства смотрели?..;

- Как (по Р.И. Говарду) могучие яростные кланы киммерийцев эту шайку разбойников не размазали на месте?

3. интересный оборот — автор вводит До-Атлантидскую империю Валкхов (дань рассказу «Проклятие золотого черепа»?) и её короля-чародея Анчакра (редкостного садо-маза);

4. курьёз — в русском издании вместо «Венариума» упоминается «ВАнариум», что вызывает ненужные ассоциации с ванами(=ванирами);

5. автор вводит «людей-избранников Судьбы», упоминает кроме богов и «другие Великие силы»;

6. подружка Конана — одноглазая воительница Кальи (стремящаяся за увечье и смерть матери отомстить подсевшему на тамошний жреческий «дурбазол» наёмнику-мародёру Александриасу) , рассказывает варвару о подобии ПАСПОРТОВ — свидетельств, выдаваемых в некоторых городах...

Думаю, предостаточно...

Текст, конечно, читабелен. Но вот о его соответствии Вселенной Говарда как-то призадумаешься...

«Конан в цитадели мрака» (в оригинале — Охотники за головами) — лучший и наиболее близкий по духу к Говардовским произведениям из всех романов Робертса в Саги о Конане. (Остальные -«Конан и амазонка», «В чертоге Крома», «Победитель», «Не знающий страха», «Дикая орда», «Город негодяев» и «Сокровища Пифона»).

Конан — главарь разнонациональной шайки головорезов в захолустном городишке Шахпуре в Туране. Но варвара предала жрица храма Иштар — заморийская красотка Мината, и киммериец оказался в темнице. Но Конан не из тех, что легко сдаётся. И вскоре оказывается на свободе...

Тем временем вице-король Торгут-хан готовится к празднованию — освещению нового храма Аримана — Бога Тьмы.

А варвара (из-за его поимки) сместили из предводителей. Но бунт подавлен резко и кроваво...

В город меж тем стекаются со всех концов света жрецы зловещего бога, надеясь возродить древний город Элькар...

Конан замыслил обчистить городскую сокровищницу с помощью чародея Волволикуса, отомстив за своё пленение и сорвать праздник в честь Аримана, где он должен был предстать жертвой...

Всё-таки оригинальное название романа -«Конан и амазонка» — лучше отвечает его фактическому содержанию.

В целом произведение интересное и, наряду с такими романами Робертса из Саги о Конане как «В цитадели мрака», «В чертоге Крома», Победитель и «Не знающий страха» увлекательнее читается нежели его же «Дикая орда», «Город негодяев» и тем более «Сокровища Пифона».

Небезынтересно, что российский автор под псевдонимом «Крис Уэнрайт» в одном из своих произведений «организовал» ещё одну встречу ( и последовавшие неплохие приключения) Конана и Амазонки.

Черный сфинкс Нептху -«Black Sphinx of Nebthu» (L. Sprague de Camp, Lin Carter) вроде как и начался неплохо, но в миг скатился в типичную «де-камповщину».

Итак, вновь появляются упоминание финикийского (или, кому более по душе — библейского) божества — «Молох» и ... — друид!!

»...К королевскому шатру поднимался маленький человечек в грязных белых одеждах. Его смог узнать только Амрик.

— Клянусь пламенем Молоха! — воскликнул капитан. — Если это не друид из страны пиктов, можете считать меня евнухом! — Переложив меч в левую руку, Амрик поднял правую руку в предупредительном жесте.

Человечек засмеялся, продолжая идти вперед как ни в чем не бывало. Его слегка пошатывало. Амрик решил, что друид пьян...»

— И что де Кампу неймётся? — опять «сливать» — безумно смешивая исторические реалии с Гиборией (Хайборией)?

Опять «поехала» альтернатива Говарду, только не русскоязычная, а американская.

— С чего бы такие вольности? — Нет вразумительного ответа.

Повторюсь, Говард ни о каких друидах даже не упоминал. Погодите, далее — ещё веселее будет.

»...Светлокожие лигурийцы жили небольшими кланами в стране пиктов вместе с ее коренными жителями, что были ниже их ростом и смуглее. Лигурийцы и сами были варварами, пикты же рядом с ними казались настоящими дикарями...»

— Ну надо же! — А Говард и о таком не подозревал... *

(* Возможно, знатоки возразят:

— А как же «Волки по ту сторону границы» («Wolves Beyond the Border»), где упомянуты живущие небольшими кланами в чащобах

светлокожие дикари — противники пиктов, иногда всё же вступающие с пиктами в альянсы(союзы). — «Их кожа бела, как у аквилонцев».

— Вынужден возразить:

Текст рассказа по одним источникам дописывался, по другим — редактировался самим де Кампом; принадлежность этого фрагмента Говарду — под вопросом; кроме того — друидами даже тут и «не пахло», не говоря уж о последующих «откровениях», изливающихся из «де лагеря» относительно пиктов и лигурийцев.)

— Ай-яй...— возможно захочет съязвить кто-нибудь, я ж вынуждено сдержусь от более крепких выражений.

«То ли ещё будет, ой-ё-ёй«! — как пелось некогда в одной популярной в советские времена песне:

»...Дикари эти не боялись ни бога, ни черта, одна ко к друидам относились крайне уважительно...»

Тут уже впору вослед за некоторыми юмористами (типа оспэшников или нашей раши) восклицать:

— Вот оно как!!!

Наверное излишне говорить, что Говард как-то не удосужился «подселить» таких замечательных и выдающихся соседей на земли дикарей-пиктов.

Далее де Камп продолжает упражняться на эту, вероятно кажущуюся ему благодатной тему:

»...среди друидов Дивиатрикс был первейшим из первых. Не единожды боги говорили с людьми устами этого человека, известного своим пристрастием к хмельным напиткам. О, это был великий друид, — даже сам Деканаватха Кровавый Топор, предводитель воинства пиктов, что не склонялся ни пред кем и ни пред чем, целовал землю, обагренную кровью тысяч врагов, когда Дивиатрикс прошел мимо его жилища.

Верховный друид пришел из Великой Нуадвиддонской Рощи, повинуясь приказу Владыки Бездны Нуаденса Аргатлама Серебряной Руки. Дивиатрикс принес мрачному гиганту послание Повелителей Творения, некогда вынудивших Конана покинуть родную Киммерию и отправивших его на борьбу со злом в западной части мира. Помимо прочего, в послании этом говорилось и о некой пластинке, выточенной из неведомого камня, что был тяжел как жадеит, но цветом походил на пурпурные башни древней Валузии. Конан понял, что это за камень, хотя даже составители «Книги Скелоса» не посмели сказать о нем ни слова...»

— Стоп! — появилось нечто новенькое... И ещё более чудовищное — анти-Говардовское. Вынужденно повторю этот бред:

»...Дивиатрикс принес мрачному гиганту послание Повелителей Творения, некогда вынудивших Конана покинуть родную Киммерию и отправивших его на борьбу со злом в западной части мира...»

Прям откровение за откровением! И неведомые «Повелители Творения» и их ПРИНУЖДЕНИЕ «Конана покинуть родную Киммерию и отправивших его на борьбу со злом в западной части мира...» — хлеще некуда!

— Кто ж это такие — «Повелители Творения»?

— Нет ответа даже у автора – выдумывальщика де Кампа, не то, что у неискушённого читателя.

Воздержусь пока от цитирования подобного — сил больше нет... В общем послали Конана куда подальше... В смысле — на Стигию.

— А чё противоречит неведомым даже Говарду «Повелителям Творения»? — Рискованно, однако, «Молох его побери...» — в тон с де Кампом вынужденно соглашаюсь я ...

Так, де-камповские «открытия» продолжают «восхищать«! -Река Стикс, оказывается... ядовита! Там не может выжить никто!

— Как вообще там жили стигийцы? — заинтересуются некоторые невежды, незнакомые с подходами де Кампа.

-Глохните вы! Это -фэнтези! А автору -виднее!!

Оказывается не только читатели, но даже и ближайшие соратники Конана в недоумении:

»...— Зачем мы приехали в эту чертову Стигию? — спросил Паллантид.

— В Стигии живет наш главный враг — колдун Тот-Амон.

Конн, сидевший неподалеку, тут же навострил уши.

— Тот-Амон? — изумленно воскликнул он. — Тот самый Тот-Амон, по приказу которого в прошлом году меня похитила похиольская ведьма?

— Разумеется. Есть только один Тот-Амон, — мрачно ответил Конан. — Клянусь Кромом, — как хороша была бы земля, если бы на ней не было этого мерзавца! Белый Друид поведал мне о планах стигийца...»

И далее в том же духе:

»...Конан закончил свой рассказ и задумчиво покачал головой. Внимательно слушавший его граф Тросеро спросил:

— Как охраняется этот город?

Конан пожал плечами:

— Об этом может знать только Митра. Я слышал о том, что этот давно покинутый жителями город превратился в руины...»

Конечно, всё продолжается по анти-Говарду — Конан —вновь «не при делах» — есть же друид!:

»...Конан смотрел на Тот-Амона так же бесстрастно.

— С магией возможно бороться магией, — тихо сказал он.

Крошечный человечек, стоявший рядом с Конаном, сбросил со своих плеч темный плащ, прикрывавший его белую мантию и дубовый посох. На трибунах поднялся переполох.

— Это Белый Друид из страны Пиктов! — громко сказал кто-то.

— Верно, — мрачно кивнул Тот-Амон. — Если мне не изменяет память, то это никто иной, как Дивиатрикс.

— Дивиатрикс! — испуганно вскричали с трибун. Верховный маг жестом руки успокоил своих собратьев. На Конана и его товарищей устремились взгляды сотен глаз. Установилось напряженное молчание.

Конан почувствовал, как по спине его поползли мурашки. Сердце его стало наполняться смертельным хладом. Члены его онемели, зрение стало слабнуть, сердце билось все реже и реже. Юный Конн охнул и зашатался...»

По де Кампу Конан вечно от кого то бежит.

— Видать, стремится дожить до предначертанного ему де Кампом финала. — «Традиция, понимаешь.»:

»...Остановившись на пороге, зверь стал принюхиваться.

— Смотрите, — там овражек! — прошептал Конан, указывая вперед. — Бежим!

Они метнулись в сторону и, скатившись на дно неглубокого овражка, залегли, боясь пошевелиться. Чудовище медленно пошло вслед за ними...»

— А в итоге? — возможно захочется узнать кому-нибудь особо въедливому.

— Да всё по анти-Говарду:

»... Черный зверь носился по полю, давя людей сотнями. Он все убивал, и убивал, и убивал...

Едва над горизонтом показалось солнце, чудище поспешило в свое подземное логово. Каменная дверь с глухим стуком закрылась...»

Это ж прям по Геннадию Хазанову — «всё произошло само собой» или «Иван Васильевичу, меняющему профессию» — «Были демоны, но самоликвидировались!» (тьфу, о чём это я?) — по де Кампу — то есть — всё само собой как-то рассосалось...

Резюме — ничего даже приближённого к говардовскому в тексте не обнаружилось...

Для оценки этого «замечательного» произведения придётся несколько повториться.

Главное — эта версификация — «де камповская» линия Саги (к сожалению широко, как нефтяное пятно по воде, расползшаяся по свету) не имеет ничего общего с образом Конана-варвара — короля-дикаря созданного Р.И.Говардом.

Первое.

Так, согласно письма Р. И. Говарда (ответа Миллеру 10 марта 1936 года — за три месяца до смерти):

»...Конану было сорок, когда он надел корону Аквилонии.

У моего варвара не было потомков мужского пола, поскольку он не удосужился найти время и, соблюдая все формальности, сделать какую-нибудь женщину королевой, а его сыновья от наложниц (их у него было внушительное количество) не могли считаться наследниками престола.

Царствовал Конан, я думаю, много лет. Будучи королем Аквилонии в бурное время, когда хайборийская цивилизация достигла своего наивысшего развития и каждый правитель мечтал о предельном расширении своей державы, Конан воевал сначала только обороняясь, но под конец из чувства самосохранения он, наверное, был вынужден перейти к нападению. Я не знаю, удалось ли ему создать мировую державу, или же эта попытка привела варвара к гибели.

Он много пережил, не только до того, как сесть на трон, но и после, когда стал королем. Он посетил Кхитай и Гирканию и еще менее известные области к северу и к югу от них, а также безымянный континент в западном полушарии. Сколько еще приключений Конана появится в печати, нельзя точно предсказать...»

Как очевидно — никаких жён (в том числе и «королевы Зенобии»), дитя -«принца Конна» нет и в помине и самим Говардом не предполагается.

Относительно скептических возражений — а как же фраза Конана к Зенобии в «Часе Дракона»? —

Поясню:

слова «сделаю королевой» (в Часе Дракона) можно понять и интерпретировать по-разному (например, как «королева гарема» или как женщина, занимающая некое привелигированное положение, но — не более).

Кроме того нигде у Говарда не сообщалось о немедленной свадьбе и приведённое письмо Миллеру, где ясно сказано об отсутствии подобного официального брака и детей.

Может Зенобия, по Говарду, в итоге так и не добралась до Аквилонии? -погибла и т.д.(её уволок злобный демон, по пути выкрал очередной маг, отравили завистники)?

Ведь нигде не говорилось, что Конан забрал её с собой сразу.

Даже поэтому вся «семейная» придумка Л.С.Де Кампа — альтернативна.

Второе — нигде Говард не создавал из Гиперборее полярного аналога Стигии — земли магов и злобных колдуний с полузачморёнными ледяными мертвецами. Никаких зловещих «Белых рук», королев-ведьм, Лоухи, Вамматар и прочих де-камповских «находок».

(Интересующиеся могут ознакомиться с эссе Говарда (на русском — «Хайборийская эра»).

Третье.

Тот Амон не являлся у Говарда ни архисильным колдуном (неким «супермагом всея Хайбории»), ни основным противником Конана.

Так, киммерийцу противостояли (использую только персонажей самого Говарда, а не его американских и прочих «продолжало-искажал») серьёзные колдуны:

1) Ксалтотун (в «Часе Дракона»);

2) Тсота-Ланти (в «Алой цитадели»);

3) Тугра Кхотан он же -«Натонк» (в «Чёрном колоссе»);

4) Ксоторал хелл (в «Дьяволе из железа»)

Тот Амон же представлен (без его магического кольца) жалким рабом-неумёхой — ничтожеством, и не более.

После несколько затяжной предыстории собственно к сюжету. А его, собственно, и нет.

Конан и его сын Конн охотятся.

У Конна, кстати, конь — «Мардук» (позже у Конана конь -Вотан)!

(опять зря, видать, придираюсь... Но что-то уж скудновата фантазия...)

Мальчишку «хитит» северная гиперборейская ведьма, оставляя варвару грозное послание в одиночку явиться в Похиолу (столица Гиперборее по де Кампу)... А там уже собрались ещё неизведённые фантазией де Кампа злыдни — колдуны со всего света — Тот Амон (куда ж без него?), «Пра-Юн, Владыка Алого Круга, бог и вершитель судеб Ангкора», замыслившие создать некий альянс, дабы в конец извести Конана...

- Не уж Конан со всеми разберётся?

- «Щас!!» (как приговаривает в таких случаях сатирик М.Задорнов...

- Это, вы де Кампа не знаете... — прибавлю я.

Итак:

»...Он (Конан) поднял глаза и посмотрел в залу. Старый Эрик стоял у стены, в руках он держал тяжелый арбалет. Никогда еще он не стрелял так метко. В залу вбежала дюжина одетых в броню рыцарей и добрая сотня гвардейцев Танасула. Просперо поспел вовремя.

Близился восход. Конан набросил на плечи сына теплую шерстяную накидку. Руки, обожженные медным котлом, ныли, однако, переборов боль, он посадил сына на коня. Долгая страшная ночь, исполненная крови и пламени, подходила к концу, и конец этот был счастливым. Воины Просперо разгромили вражье воинство, убив всех Колдунов до единого. Культ смерти был развенчан, страшной Белой Руки, властвовавшей над Севером, больше не существовало...»

То есть, в «лучших» де-камповских традициях варвара спасли!! Нет, не он сам, где уж...

Печально грустное впечатление оставляет это произведение.

Очередное затянуто-тягомотное «творение», не имеющее к оригинальной Саге в контексте развития говардовского образа героя-варвара, ставшего королём, ни малейшего отношения.

Раболепие Конана пред Митрой, иным божеством или божком — «фирменная» неадекватная «фишка» некоторых русскоязычных писак, фактически безобразно исковеркавших образ дикаря в угоду собственному (и явно игнорирующему Р.И.Говарда) представлению.

Очередное грубое искажение как образа могучего варвара-киммерийца, созданнного Р.И.Говардом, так и всей Гибории.

Образчик махровой альтернативы, отрывшей (а может и вдохновившей кой-кого на «написание», вернее — бумагомарание подобного же) потоки непотребства, в итоге утопившей русскоязычную Сагу о Конане, окончательно превратившей её в некую «недосагу» с Конаном-размазнёй, болтуном, и богобоязненным слюнтяем параллельной Хайбории, в отличие от оригинальной Гибории.

Читать не рекомендуется, листалось и то через силу.

Роман читается интересно, но явно тенденциозно — в основном (примерно до 27 главы) повествуется, наравне с неплохими описаниями окружающей местности, о зверствах «красных» и их экспансии. А заявление автора, якобы сделанное им в беседе с одним из местных главарей шаек, о том что он «говорит не с монголом и не русским, а с поданным великой и свободной страны» (уж не о Ржечи ли Посполитой в 20 году 20 века? Той, что в амбициях «от можа до можа»- От моря до моря; и где тогда шла война с «красными») — достаточно смехотворно. Так же невероятным выглядит выспренная (чуть ли не первостепенная) роль самого автора во многих событиях в Урге.

С 27 главы автор прочно сворачивает в сторону оккультизма, и хоть и достаточно интересным, живым и образным языком описывает мифы о скрытой Подземной Империи — Агарти, управляющей даже надземными владыками.

«Забавное Евангелием или Жизнь Иисуса» — третье, изданное на русском языке произведение замечательного французского публициста-сатирика Лео Таксиля ( псевдоним Габриэля-Антуана Жогана Пажеса) ироничным языком излагающим «новозаветные» события.

Два другие :

1) «Забавная библия» — остроумно разоблачает многочисленные казусы, историческим несоответствия и противоречия в Ветхом Завете;

2) «Священный вертеп» — становление института пап (понтификата) — основы католицизма во всей неприглядной откровенности, но едко и остроумно.

Так ли реальны «новозаветные» версии событий, изложенные в текстах, выдаваемых за священные; когда и зачем они исправлялись; изымались ли и уничтожались ли неугодные версии событий, объявляемые апокрифичными; совпадает ли в признанных текстах родословная богочеловека и идентичны ли все четыре текста; имеются ли исторические документы, подтверждающие или опровергающие пропагандируемое в религиозных трактатах.

На эти и многие другие вопросы доступно и доходчиво отвечает это произведение.

Вот одна цитата:

»...позволю себе задать один простой вопрос моему старому приятелю, нашему святейшему папе: почему Иисуса называют в евангелии то «сыном божьим», то «сыном человеческим»? Ведь это, чёрт побери, не одно и то же!»

«Забавное евангелие» как и два вышеупомянутых произведения — выдающийся образец антиклерикальной сатиры конца 19 — начала 20 века.

«Забавная Библия» вместе с ещё двумя произведениями — «Священным вертепом» и «Забавным Евангелием или Жизнью Иисуса» переведёнными и изданными на русском языке сатирических произведений выдающегося французского писателя конца 19 — начала 20 века антиклерикала Лео Таксиля ( псевдоним Габриэля-Антуана Жоган Пажеса).

«Забавная библия» посвящена казусам, историческим нестыковкам и противоречиям в Ветхом Завете.

Едко-иронично излагаются версии «ветхозаветные», и им мастерски противопоставляются реальные исторические события.

Вот первые строчки начала книги:

«Бог был всегда. В начале времён он был один. На свете не было ничего, кроме него. Не было, впрочем, и никакого «света». В ту пору бог назывался «элохим». Так величает его древнееврейский текст книги «Бытие». Слово «элохим» буквально означает «боги». Довольно странно, что Библия называет так совершенно одинокого господина.»

Одно из замечательных едко-сатирических произведений (наряду с «Забавной Библией» и «Забавным Евангелием») выдающегося французского писателя Лео Таксиля — литературный псевдоним Габриэля-Антуана Жоган Пажеса.

Блестящим язвительным языком разоблачаются «прелести» и язвы клерикализма западной ветви христианства — католицизма. История пап — понтификата — столпа католицизма излагается доступным, интересным и понятным языком.

Наиболее близким по духу и манере изложения исторических событий под курьёзным разрезом к произведениям Л.Таксиля являются памфлеты замечательного чешского сатирика Ярослава Гашека.

Некоторые фрагменты работ Таксиля, без указания первоисточника, беззастенчиво «позаимствовал» в своих антиклерикальных работах (после Октябрьской революции 1917) года Е.Ярославский.

Вот цитата из «Священного вертепа»:

«Клерикалы утверждают, что всякий свободомыслящий человек — подлец. Однако мы, люди более терпеливые, не позволим себе утверждать что все церковники — мерзавцы. Напротив, готовы даже признать, что и среди них попадаются весьма почтенные люди.»

Л.Таксиль

Несмотря на эпатажное название, содержание в основном вертится вокруг проблем книгоиздания и переживаний — впечатлений главного героя — Тео, волею случая (или Провидения, как когда-то поговаривали британские церковные раскольники), а не теологической тематики.

Не запоминающийся и не особо содержательный текст.

Рассказ по жанру — вестерн.

История про одного — самого юного из банды братьев Ларами — Бака. Тот, единственный уцелевший из братьев, спустя годы, возвращается в места, где ранее бесчинствовали, чтоб компенсировать ранее нанесённый ущерб. Но расплачиваться предстоит не золотом — собственной кровью.

На русском опубликовано в клубном сборнике 2013 — Роберт И. Говард «Чёрные кости».

Рассказ по жанру — вестерн.

Техасец «Большой Мак» прибывает в задрипанный городишко с названием «Капитан». Там, отказавшись от предложения «Крошки Чикоты», из-за вспыхнувшей свары, покидает городок и оказывается втянут (из-за похищенной девицы) в противостояние с бандой головорезов под предводительством «Эль Браво», засевших в неприступных скалах.

Опубликовано на русском в клубном сборнике Роберт И. Говард «Чёрные кости«в 2013.

Рассказ по жанру — вестерн.

Путешествующий конник-техасец Стив Хармер встречает в горах Заката негостеприимный приём местных обитателей и очаровательную девушку. Под угрозой собственной жизни техасец упорно стремится к разгадке таинственных обитателей гор.

Старик, по прозвищу «Неудачник», полуспятивший на почве поисков золота... зловещие барабаны краснокожих...

Издан на русском в 2013 в клубном сборнике Роберт И. Говард «Чёрные кости».

Детективный рассказ с присутствием элементов сверхъестественного. Древний секрет использования оружия, дающего власть над миром необходим жаждущему власти китайскому военоначальнику. Но готовы ли люди к раскрытию тайны? Смерти и неведомые преграды встают на пути дерзнувших прикоснуться к запретным знаниям.

Опубликован на русском в 2013 году издан к малоформатном клубном сборнике Роберт И. Говард «Чёрные когти».

Добротный детективный рассказ с вкраплениями элементов сверхъестественного, неожиданно раскрывающимися в конце истории.

Текст в 2013 году издан на русском к малоформатном клубном сборнике Роберт И. Говард «Чёрные когти»

Хороший детективный рассказ, объясняющий как древние дикарские суеверия и страхи легко можно использовать и в цивилизованном мире для достижения собственных меркантильных интересов.

В 2013 году опубликован на русском к малоформатном одноимённом рассказу клубном сборнике.

Интересный рассказ. В 2013 году опубликован в клубном издании — сборнике Роберт И.Говард «Чёрные когти».

Несмотря на название, фактически элементы ирреального отсутствуют.

Ужасы, как таковые, не встретились. Присутствует мистическая составляющая, но она (как зачастую у многих русскоязычных произведений) настолько «размазана» и растянута, а не раскрыта внутри обрамляющих её историй (и несколько вообще параллельных мистике) из реальности, что становится достаточно грустно.

Например, только к середине рассказа всплывает:

«По краю прошёл слух, будто на болотах за Пешницой поселился страшный как черт мужик, и будто строит он там дом.

- Не дом он строит, а дворец! — говорили сельские жители. — Уже три этажа возвёл, самостоятельно!

- Из чего ему строить? — не верили скептики. — Не иначе в Вологде гвоздей закупил?

- Без гвоздей строит! — клялись первые. — Из коряг, из окаменевших деревьев да грязи. А по ночам ему строить караконджалы помогают.

Караконджалами в народе называли спутников Лиха Одноглазого, рогатых безобразных тварей.

- Вот что! — вступал в разговор взрослых веснушчатый мальчуган. — Я на болотах ягоду собирал, собственными глазами стройку видел. Нет там никаких караконджал. А Сворж есть. Косматый, злой. И то, что он строит, верно, только это не дом, а церковь. Чёрная она, что стены, что крыша. По бокам её балки подпирают – брёвна сосновые. Вся она неровная, неправильная, жуть берёт. С купола ил стекает, а на маковке заместо креста перекрученная коряга. Я, как увидел, сразу оттудова дёру дал!

И вновь пошли слухи от Пешницы до Южанска, про Церковь Болотную Чёрную, хоть её саму мало кто видел. Не потому, что пряталась она, а из-за страха людского разумного на грешное дело смотреть. Но были смельчаки, и подтверждали они: Церковь существует.

- Ну и что! — отмахивались упрямые скептики. — Согрешил человек, теперь вот грехи замаливает, храм для лесных зверюшек строит.

- Не для зверюшек, а для хмырей болотных. И сам он уже на человека не похож: лает, на четвериках скачет да, знай, бока своего уродства глиной смазывает.

Но какой бы невидалью ни была болотная стройка, глаза она не тёрла, ибо оставалась скрытой в таёжной чаще. И Архитектор (как прозвали каторжника) к людям не захаживал. Шли годы, Церковь превратилась в местную страшилку, обросла вымышленными подробностями, вроде икон с рогатыми мордами и трона внутри (для самого Лиха). В 18-ом году людям было не до фольклора. Гражданская война докатилась и до самой тайги. Интервенты захватили Архангельск. Потом, в 20-ом, пришли большевики, и неожиданно даже для местных жителей один архангельский комиссар вспомнил про Болотную Церковь.

Борис опускает глаза вниз газетной страницы на фамилию автора статьи.

- Почему бы вам не расспросить этого Павлухина В.А?..»

А далее вновь -словеса...

И, ладно бы — по делу, а то, как любит приговаривать — вопрошать в своих видео-рецензиях Красный Циник: «Где логика?»

С чего бы атеистам — красным («комиссарам»- это уже терминология самого автора) разгневаться на «богомерзость»?

Они, что на миг вновь вернулись в лоно какой-то христианской конфессии? Чтоб потом также внезапно покинуть его...

«Комиссары как увидели плод многолетних трудов мастера-отшельника, так и побагровели от ярости. Всякое желание агитировать пропало. Одно желание осталось: стереть с лица земли богомерзкое сооружение да поскорее. Они-то все умерли вскоре, красноармейцы эти, но мальчик-проводник прожил долго и говорил, что старшой их плевался и кричал, мол, уничтожить немедленно. Порешили они вернуться с пулемётами и издалека Церковь расстрелять.

- А чего ж не сжечь или взорвать?

- Того, что к самой Церкви они дороги не нашли. Будто из самой топи она росла, так что только издалека смотреть и можно. Они притащили доски, сколотили помост на берегу. Уже приготовились стрелять, как вдруг из лесу выбежало что-то похожее на большого пса. Ну, это им так показалось, на самом деле, то был старик, только уж больно неухоженный, заросший и чёрный. И передвигался он, как пёс. Рассказывают, зыркнул дикарь на советскую власть глазищами горящими — и шасть в Церковь. Лишь внутрь зашёл, как постройка покачнулась, заскрипела чёрными брёвнами и вмиг исчезла. Утонула в болоте, только рябь над кривым крестом пошла. Не в кого стрелять красноармейцам, пошли они домой. «

Интересная басня — сатира, характеризующая взгляд на возможность изменения (и оказания прямого влияния на происходящее) событий в мире со стороны жреца, слепо верующего (="добродетельного» пассивного созерцателя ) и странника-разбойника.

»...Всё потеряно: силы тьмы осадили небесные обители, Один умер, а зло победит.

- Я был грубо обманут! -воскликнул добродетельный человек.

-Теперь всё потеряно — надежды нет! — проронил жрец.

- Интересно, не слишком ли поздно для примирения с дьяволом? — вопросил добродетельный человек.

— О, надеюсь, что нет, — ответил жрец. — И во всяком случае, можно попробовать. Но что ты делаешь с топором? — удивлённо вопросил он у разбойника.

— Ухожу, чтобы умереть с Одином! — отрезал разбойник-скиталец.»

Название басни скорее — «Вера, полувера и неверие (безверие)»

Худшайший из всех написанных (Камни Курага, Владыка смерти из Танзы, Мистический туман, Путь воина, Против Звёздного братства, Живой ветер)* Грином романов Саги.

Мистический портал из земель бамула (прото-Африка) в Пустоши пиктов; Конан, бродящий туда-сюда; надуманная привязка сюжета к прост-Конановскому времени; оживление статуи, «впитавшей» в себя частичку эманаций киммерийца.

Ничего даже чуть-чуть приближённого к образу Конана-варвара, задуманному и блестяще воплощённому в произведениях Говарда, нет и в помине.

Подобное чтиво как минимум пробуждает не уважение, а в худшем случае — полное отторжение и всей Саги.

* указаны наименования, использованные при издании на русском.

Второй (после «Полководца») по интересности и адекватности роман из всех написанных Л.Карпентером из Саги (Изменник, Расхитители гробниц, Конан-Великий, В стране чёрного лотоса, Гроза Кровавого Побережья, Конан из красного братства, Изгнанник, Проклятое золото, Конан-гладиатор)*

* приведены наименования произведений, данные при издании в России, за исключением не изданного «Конана из красного братства»** (указал оригинальное английское)

** есть сетевой перевод нескольких первых глав на русский, а также полные тексты на болгарском и польском языках.

Интересный рассказ одного из пишущего в настоящее время о Конане (и не только) талантливого автора.

Случайно растревожив ужас, скрывающийся в бездне и временно сдерживаемый древним кромлехом, Конан вынужден сражаться за свою жизнь как с окрестными обитателями, принявшими киммерийца за источник несчастий, так и с вырвавшимся монстром.

Очень ёмкое и, одновременно, лаконичное письмо. Наиболее важным и принципиальным для понимания образа Конана-варвара, задуманного самим Говардом, является следующий отрывок:

Знатокам Саги и даже лицам, хоть немного интересующимся эй, станет ясно насколько далеко — прямиком в альтернативу скатились многие разноязыкие саго-продолжатели (а по сути — искажатели), описывающие семейственность Конана, выдумки про королеву Зенобию и сына — наследника Конна.

Попытка затмить и без того, мягко говоря, не шедевральный опус Л.С.Де Кампа «Конан — Освободитель» (на русском — Под знаменем Чёрных Драконов) откровенно не удалась.

Не умелые потуги натянуть диалоги второстепенных персонажей «а-ля Лев Толстой» на реалии фэнтезийного мира Говарда — откровенное надругательство над Вселенной Говарда.

К фэнтези, да и Саге (которая именно — Сага, а не помрачения некоторых русскоязыких авторов) по сути это опус отношения не имеет.

Интереснейший и лаконичный рассказ про приключения воина Махавира и злоключения коварного раджи Шандара, стремящегося обмануть судьбу.

Замечательный рассказ о временах противостояния христианства и язычества в северных землях. Проклятие казнённой христианами чародейки поразило палачей.

Иногда победа доставалась достойнейшим.

Отличный рассказ про противостояние северян экспансии римлян. Вкрапления сверхъестественного и тематики вервольфов нисколько не умаляют, а напротив, придают дополнительную притягательность повествованию.

Умелый воин и он же — наёмный убийца, проникает в замок колдуна и недоверяющего никому правителя... Кто кого обставит в жестокой игре? И получит ли в итоге кто-то желаемое?

Отличный рассказ.