Вещь исключительно сильная и абсолютно бесчеловечная. Производит жуткое и при этом завораживающее впечатление даже при повторном прочтении. Люди здесь превращаются даже не в рабов, а в песчинки. Или, если отвлечься от постоянных рассуждений о песке, то в винтики устаревшего механизма. Этот механизм крайне неэффективен, но обходится почти даром. Поэтому пусть работает. А что люди превращаются в ничто, это не страшно. Человек ничего не стоит, ни свой, ни чужой. В первую очередь в яму бросают, конечно, своих. Тех, кто послабее и вообще не очень нужен общине. Но если попадётся чужой, ещё лучше.

По логике, рабовладельческое предприятие должны были накрыть в первые же месяцы его существования. Скрыть его невозможно. Да как-то и не особо скрывают. А японская полиция всегда работала хорошо, когда дело касалось государственных интересов. Зато данным вопросом, судя по всему, никто не интересуется. Ну, решают свои проблемы, и пусть решают. Пропавших людей тоже никто толком не ищет. Пропал и пропал, его дело. В какой-то мере такой подход ещё страшнее ям с песком.

А попавший в яму человек борется, как только может. Неумело и бестолково, но на пределе сил. Пожалуй, борется дольше, чем кто-нибудь другой на его месте. И в итоге сдаётся. Находит утешение в рассуждениях о свободе как осознанной необходимости превратиться в винтик. Или осознать себя песчинкой. Очень по-японски.

Девичье фэнтези. Вернее, так: подростковое фэнтези с ориентацией на девичью половину аудитории. Этим определяются главные особенности повести — построение сюжета, положительность почти всех персонажей, кроме заведомых злодеев, однозначная мораль, чистота любовной линии. А разве всё это плохо? И ведь всё удалось. Не на десятку, но на очень хорошем уровне (семёрка — это очень хороший уровень). Герои, несмотря на свою очевидную заданность, всё время умудряются повернуться какой-то новой стороной. И, при всей своей упёртости, не раздражают даже взрослого человека. Сюжет предсказуем только в самых общих чертах и тоже может удивить. Финал слегка обрублен, но это, может быть, даже к лучшему. Оставляет поле возможностей. Шаблонов почти нет. Главное, не слышно никакой назидательности, никакой попытки представить правильную позицию как единственно правильную. Это ведь не так просто — говорить нужные слова без тени назидательности. И, что существенно, повесть может поднять настроение, хотя такой цели вроде бы не ставит.

Итог — всем подряд читать не обязательно. Но для целевой аудитории или под настроение книга очень подходящая.

В тетралогии Катаева эта часть самая слабая. Вряд ли найдутся другие мнения. Главная слабость, видимо, в подчинении логики характеров, сильной стороны творчества Катаева, логике истории. Надо, чтобы все правильные герои обязательно вошли в революцию, независимо от жизненных обстоятельств. Они, собственно, и говорят здесь только о революции. Революцию тоже надо изобразить так, как полагалось в 1960, то есть в смягчённом идеализированном виде. Сам автор, кстати, помнил гражданскую войну совсем другой, относился к ней иначе и писал для себя, в стол, по-настоящему страшные вещи о той же эпохе. В результате «Зимний ветер», в отличие от остальных трёх книг цикла, отдаёт некоторой фальшью. В главе о Смольном становится даже неудобно за автора.

Смягчает негатив то, что главными врагами в романе предстают не столько белогвардейцы, сколько петлюровцы. Белая гвардия к моменту выхода романа уже начала тихо реабилитировать себя в глазах новых поколений советских граждан, а вот петлюровцы — это понятие для всех и навсегда сохранило число негативный характер. И по заслугам.

Вытягивает роман, в первую очередь, бесспорный литературный талант автора. Сам по себе текст по-прежнему блестящий, а когда автор местами уклоняется от магистральной задачи, книга становится вровень с лучшими его вещами.

И есть одна особенность у романа, которую редакторы в своё время постарались не заметить. На период революционных перемен все герои тетралогии поглупели. Не навсегда, зато очень заметно. А так всегда и бывает. В революционные годы или месяцы теряют способность соображать почти все, сверху донизу, сторонники и противники перемен. Потом мозги станут на место, но мир уже успеет измениться капитально.

По сути, это слегка беллетризованный трактат в защиту спиритизма. Все нехорошие люди на страницах трактата активно борются со спиритизмом или же стараются использовать его в своих личных целях. Что ещё хуже. А все сколько-нибудь порядочные персонажи или уже являются спиритуалистами, или же постепенно приходят к признанию этой идеи. Все, от неуверенного католика Мелоуна до уверенного атеиста Челленджера. Впрочем, в персонажах «Страны туманов» трудно опознать ярких и симпатичных когда-то героев «Затерянного мира». Никаких фактов в поддержку своих теорий автор не приводит. (Да и существуют ли вообще какие-нибудь серьёзные факты?) Только общие рассуждения и вера в то, что именно спиритизм, правильно понятый спиритизм спасёт мир. В целом вещь очень слабая, наверное, самая слабая у Конан Дойла.

Вообще-то, доктор Дойл и в молодости писал рассказы о привидениях. Тогда он явно ни во что такое не верил, и рассказы получались замечательные. А в последние 10 лет его жизни что-то изменилось. Скорее всего, гибель сына на Первой мировой заставила вдруг ощутить пустоту. Вот он и поспешил заполнить её вот такой вот теорией. Причём ощущается, что Дойл сам верит в свои новые идеи и несчастлив оттого, что не все ещё верят в них. Поэтому, несмотря на явную слабость и пустоту книги, ощущаешь к автору жалость и симпатию. Особенно на фоне того множества экстрасенсов, магов, колдуний и пророчиц, что обрушились на нас за последние десятилетия.

В этом выступлении речь пойдёт об уязвимых местах романа. Поэтому заранее хочу сказать, что в целом вещь сильная. Не дотягивает до лучших книг автора, но читать рекомендую. Однозначно. Но сейчас об уязвимостях.

Первая уязвимость. Многие из читателей романа должны увидеть в нём клевету. Кто клевету на красных, кто на белых, кто на людей бизнеса, а кто-то и клевету на Россию. А на самом деле всё было ещё страшнее. Общее число жертв гражданской войны так и не сосчитано, но ориентировочная цифра – 15 миллионов. Из них в боях погибло не более двух миллионов. Остальные, по сути, люди, не виновные ни в чём. И свой вклад в обстановку террора, разрухи и голода, пусть даже не желая этого, внесли все участники конфликта – красные, белые, розовые, зелёные, чёрные, жовто-блакитные и все прочие. Всё здесь правда, а не клевета.

Вторая уязвимость. Действие романа разворачивается в 1918-1919 на пространстве от Нижнего до Омска и от Перми до Саратова. Здесь за этот год с небольшим произошло множество по-настоящему эпохальных событий. В книге их нет, а часто даже нет упоминаний. Только мелкие стычки. Дело в том, что гражданская война и состояла по большей части из таких вот столкновений, и большая часть боевых потерь пришлась именно на них. Возможно, они в совокупности оказали даже большее влияние на ход войны, чем масштабные сражения.

Третья уязвимость. Бессмысленные смерти и чудесные спасения. Герои гибнут массой без всякой надобности для врагов и для сюжета, а в безвыходной ситуации, наоборот, спасаются. Но ведь 80-90% смертей в гражданскую войну имело такой вот бессмысленный и неспровоцированный характер. И чудесные спасения имели место, если покопаться. Кажется, человек должен стать первой жертвой при очередной смене власти, а его не трогают и даже помогают убраться в безопасное место. Зато убьют сотню-другую невиновных. Так что и это реально. Правда, когда в романе почти смертельно раненый персонаж вскоре уже совершенно здоров, и даже следов ран на нём обнаружить никто не может, это уже перебор.

Четвёртая уязвимость. Нет единства сюжета. Это действительно так. Даже в громадном двухтомном «Тоболе» с его массой сюжетных линий единство хорошо ощущалось, а здесь оно теряется.

Пятая уязвимость. Герои. Они получились в большинстве своём неубедительными, особенно женские персонажи. Здесь особенно заметен разрыв с лучшими книгами Иванова. Даже когда давно знакомые герои гибнут, в «Бронепароходах» это воспринимается как-то спокойно. Впрочем, у немногих выживших шансов тоже мало. Война ещё далеко не кончилась.

Но в целом вещь удалась. Производит впечатление, с этим трудно спорить. И главную, в моём понимании, мысль автор сумел донести до читателя. В любой ситуации надо оставаться человеком. Или хотя бы пытаться.

Итак, очередной попаданец в очередной раз переигрывает войну Севера и Юга. Разумеется, в пользу Юга. Зачем? Во-первых, автор люто ненавидит негров и либералов. Трудно сказать, кого сильнее. Во-вторых, недолюбливает Америку вообще. Если уж не получится её закрыть, даже в мечтах, надо хотя бы сделать послабее. В-третьих, он убеждён, что наилучшая форма правления для всех наций во все времена – сильная неограниченная монархия, всегда готовая убивать и нарушать свои же законы. Хотя, чтобы вообразить, что американцы, северные или южные, станут терпеть у себя монархию, надо иметь очень уж неадекватное представление об окружающем мире.

В плюс можно поставить хорошее знакомство с материалом и относительный реализм военной альтернативы. Ход сражения можно изменить, ход войны от этого меняется умеренно. Этот реализм компенсируется какими-то странными поворотами в плане геополитики. Россия здесь на стороне Юга, а Франция и особенно Англия активно помогают Северу. Хотя в реальной истории было всё наоборот, и для этого имелись серьёзные основания. Именно этим поворотом автор отнимает у Юга его единственный шанс. Как он вытянет победу Юга (а что вытянет, в этом нет сомнений), понять теперь трудно.

Собственно, у Юга было два шанса победить в войне (не захватить Север, а добиться независимости). Первый – нанести быстрый удар в самом начале войны, взять Вашингтон и продиктовать свои условия мира. Этот шанс был упущен и в реальности, и в альтернативке. Второй – добиться превосходства на море (или вовлечь в войну Англию), прорвать блокаду и получить из Европы оружие, сталь, машины, пароходы в обмен на хлопок. Здесь это вроде получается, только индустриальную Европу автор заставил повернуться лицом к Северу. Значит, и второго шанса не будет. А своей индустрии у Юга практически нет, и создать её за два-три года невозможно.

Что касается попаданца, то он явно лезет в императоры КША. Нет сомнения, что автор даст ему эту должность. Такое невозможно, но допустим. Что дальше? Ведь рабство всё равно придётся отменять. Ежу понятно. Это надо было сделать 60, а лучше 90 лет назад. Но солдаты победоносной армии Юга не знают законов истории, хотя вынуждены им подчиняться. И, вернувшись с войны, обязательно зададут самозваному императору два вопроса: «За что боролись?» и «А ты кто такой?». И придётся ему возвращаться назад в будущее. Или ещё дальше в прошлое, закрывать Америку.

Блестящая пародия, которая притворилась приключенческим романом. Настолько удачная, что многие современники приняли её за настоящий боевик. Пародия, прежде всего, на кровавые детективы и боевики начала XX века. А ещё на фантастику того же времени, нашу и не нашу. И ещё на романы о мировой революции. На всё сразу.

Пародия местами до сих пор вызывает смех. Правда, смеёшься теперь не всегда там, где было смешно автору и её современникам. Сюжет невероятный до полной потери смысла, но в этом и смысл пародии. В героях путаешься, ну и ладно. Всё равно они все притворяются кем-нибудь, и их без конца убивают. Правда, убивают, как выясняется, не тех, не те, не так, не там и не тогда.

Главное, язык очень хорош. На уровне дореволюционных писателей, а не довольно корявой прозы двадцатых. Настолько хорош, что ответственные товарищи, пропускающие книги в печать, решили не заметить многие, очень уж сомнительные с точки зрения идеологии детали сюжета.

Впечатление от пародии оказалось сильно подпорчено двумя её особенностями. Во-первых, представления Шагинян об Америке слишком уж дикие, на уровне представлений англоязычных товарищей о России. Ладно, спишем на пародию. А во-вторых, что значительно хуже, нескончаемый поток крови. Если бы кровь лилась без сопровождающих шуток, ещё туда-сюда, но этот поток пропитан чёрным юмором. Видимо, современников Шагинян это не задевало. Всё это поколение, и не только в России, прошло через жуткую войну, а у нас ещё и через резню Гражданской, и кровь для них была делом обыденным. Но сто лет спустя это выглядит не слишком уместно.

Наверное, не самая лучшая книга Кира Булычёва, но самая известная. А в цикле про Алису она, наверное, стержневая. Есть там повести очень удачные («Заповедник сказок», «Козлик Иван Иванович», «Город без памяти»), есть среднеудачные, есть неудачные, как почти вся поздняя Алиса. А здесь та книга, без которой, наверное, цикл бы не состоялся или оказался полузабыт.

Главная черта большинства книг цикла про Алису – программная наивность. Здесь её тоже много, особенно в первой половине повести, в будущем. В такой мир XXI века можно было бы поверить где-то в начале шестидесятых, но в 1978 в него не верили уже и дети. Вообще, эта часть выглядит менее удачной. Не только из нынешнего дня, но и из далёких советских времён.

Во второй половине наивность тоже присутствует. Но здешние персонажи, и дети, и не совсем дети, вполне реальны, только чуть-чуть упрощены. Сцены в школе и после школы – иногда кажется, что снова попал в то время. Получилась великолепная приключенческая повесть для детей. Одна из лучших в нашей литературе. И даже где-то детектив. Очень редкий в советской литературе детский детектив. Он вышел даже лучше, чем поздние взрослые детективы самого Булычёва. И, главное, теперь становится ясно, что суть будущего – не машины времени, не нуль-транспортировка вместо автобусов, не однодневные экскурсии на Марс и не роботы на каждом углу. Этого, наверное, не будет и через 500 лет. Главное, всё-таки, правильное и гармоничное воспитание человеков.

А что касается наивности, дело именно в том, что она программная. Мир будущего здесь такой, каким мы его хотели бы увидеть. А мир настоящего – почти такой, каким он мог бы быть уже тогда. Но вот мы сами его поломали.

«То, что Артур Конан Дойл сделал для Викторианского Лондона, Дж. Сидни Джонс делает для Золотой Вены».

Так вот, это не так.

Прежде всего, неправомерно сравнение с Конан Дойлом. Здесь нет ни блеска, ни иронии, ни компактности, ни логики рассказов о Холмсе. Перед нами типичный детектив современной эпохи. Тягучий, разбросанный, довольно натуралистичный, весьма идеологизированный. Надо отдать должное автору, в целом преобладает не современная повесточка, а те проблемы, которые были актуальны в 1898. Социальное неравенство, противоречия между модерном и традицией, напряжённость между немцами и евреями (пока ещё незначительная), первые шаги феминизма (пока ещё разумные).

Далее. Автор знает и любит Вену, но передать её атмосферу не смог. Вена — удивительный город. Красивый, лёгкий, помпезный, свободный, комфортный, уютный, доброжелательный, всё сразу. Как такое возможно, для меня загадка. При этом город сохранил облик конца XIX века и, как утверждают, во многом и дух той Вены. Так вот, этой атмосферы в книге нет. Есть описания, информация, рассуждения. Герои рассуждают, что город отстал от эпохи — мало автомобилей, а наряду с трамваями встречается конка. Насколько я знаю, в Лондоне тех лет трамвая вообще не было, а конные экипажи попадались на два порядка чаще, чем бензиновые.

Что касается детективного сюжета, он основан на сплетнях. Сплетни додуманы, приведены в системы и переработаны в теорию заговора. Поверить в неё можно только при самом поверхностном знакомстве с историей.

Получается, книга плохая. Нет, вполне приличная. Неглупая, спокойная, беззлобная, в меру интересная. Преисполненная уважения к людям XIX века. Их теперь как-то не принято уважать. Читается без напряга. Но возвращаться не захочется.

Итак, Российская империя уцелела, несмотря на гражданскую войну и две мировых. В семидесятых годах XX века в ней правит третье поколение Колчаков. Однако развилка случилась не в 1920, а на заре времён. В этом мире существует официально признанная магия, а из некоего пространства, именуемого Пустошью, в мир людей попадают людоеды-дивы. Впрочем, люди научились извлекать из них пользу. Итог – смесь мистики, детектива и альтернативной истории. Вот с ней хуже всего.

В существование Российской империи где-то в конце 1970х поверить ещё можно. В официальное сохранение дворянства тоже можно, хотя труднее. Но вот в сохранение дворянских привилегий – это уже никак. Колчаку бы такое в голову не пришло. Да и не стал бы он, вероятно, короноваться. Скорее всего, принял бы титул регента при несуществующем монархе, как адмирал Хорти в Венгрии. А в романе дворяне не просто пользуются привилегиями, но и относятся к недворянам примерно так, как это было в XIX веке. Несерьёзно. Не говоря уже о том, что наличие дивов и вообще магии изменило бы мировую историю гораздо сильнее и гораздо раньше.

Теперь о дивах, вернее, об их использовании. Тут может быть два разумных варианта решения проблемы. Первый – истребить их начисто или перекрыть все пути проникновения. Но тогда можно в чём-то проиграть менее осторожным соседям. Тогда второй вариант, единственно реальный для любого государства, демократического или авторитарного, без разницы. Использовать дивов только в интересах государства и под строгим государственным контролем. Госструктуры не по зубам никакому диву. Нет, их раздают в рабство частным лицам. Причём, как я понял, только дворянам. То ли дворянство здесь формируется по принципу магических способностей, то ли только дворянам позволено учиться магии. И никому не приходит в голову хорошо известный закон истории: длительное сосуществование рабов и рабовладельцев влечёт за собой тяжёлые последствия для потомков и тех, и других.

В целом минусы преобладают, помимо уже перечисленных. Особых литературных достоинств не заметил. Интересных мыслей тоже. Герои в лучшем случае малоприятны. Сюжет развивается поначалу вяло, оживляется во второй части, к концу её достигает своего пика и потом снова угасает. Но есть всё же особенности, позволяющие дочитать до конца без всякого напряга. Прежде всего, оригинальная концепция мира с дивами, в общем непротиворечивая по своей конструкции. Детективная история из второй части, наиболее удачной. И отдельные детали, которые во многом вытягивают книгу.

Вот как можно опустить человека, включив в школьную программу самое неудачное его произведение. После обязательного прочтения у большинства подростков складывалось стойкое убеждение, что Алексей Максимович сочинял только агитки, и агитки эти были очень слабенькие. У многих этот осадок сохранился на всю жизнь. На самом деле, Горький однозначно попадал в десятку, если не в пятёрку, лучших писателей своего времени. И далеко не всегда слушался партийное начальство, разве что в последние годы жизни. Вообще, три четверти его книг казались этому самому начальству сомнительными. Но вот попал в учебники, и конец репутации. Наверное, это не столько вина Горького, сколько беда.

По сути – да, чистая агитка. Жизнь рабочих показана самыми тёмными красками. Нельзя сказать, что всё неправда, но получается перебор. Хотя, если вчитаться, проблемы здесь идут не столько от эксплуатации, сколько от неумеренного пьянства, но вчитываться уже не получается. Единственное спасение – уход в революцию. Революционеры же в массе своей показаны не просто идеальными личностями, а какими-то ангелами. Обилие розовых красок вызывает ещё большее отторжение. Опять же, если вчитаться, кое-кто из этих ангелов готов для пользы дела истреблять и врагов, и инакомыслящих, и сочувствующих, и своих же товарищей. Но и это пролетает мимо читателя и тонет в розовом море.

Дело даже не в том, что «Мать» – агитка. Агитка сама по себе имеет право на существование. Горький был убеждённым социалистом, несмотря на разногласия с товарищами, и хотел сделать что-то полезное ради общей цели. В своё время роман, несомненно, оказывал какое-то воздействие на читателей. Не на всех, но оказывал. Если бы не имя, через год-другой был бы забыт, как любая агитка, сделавшая своё дело. Но вот о нём вспомнили и включили в школьную программу. Понятно, большинство книг Горького заставляют думать. Ещё додумаются до чего-нибудь не того. Лучше пусть проходят «Мать».

По сути, два романа в одном. История талантливого актёра, вынужденного всю жизнь кривляться. Это шоу-бизнес. Голливуд. И зрителям, и продюсерам нужен не столько талант, сколько уникальный образ. Когда такая жизнь становится невыносимой, человек меняет внешность с помощью гормонов. И сразу звезда становится ненужной. Ведь даже Чарли Чаплин имел настоящий успех только в своём привычном образе. Обозлившись, Престо пытается отомстить всем и сразу. После этого возникает развилка. Первая версия романа, 1929 («Человек, потерявший лицо»), и версия 1940.

К Престо первой половины романа много вопросов. Чего он, собственно, ожидал? Слуги, разумеется, не могли его опознать и были правы. Продюсер опознал, но новый Престо ему не нужен. Красавцев у нас много, в том числе и талантливых, а такой уродец один. Был. А сколько денег в него вложили. Тоже по-своему прав. Девушка, за которой Престо ухаживал, никогда не давала ему никаких надежд, ни в старом, ни в новом образе. К ней-то какие претензии? А когда Престо начинает мстить, то сразу опускается ниже всех своих оппонентов. Мстить-то, в общем, не за что, тем более так мстить. Гормонотерапия никогда не остаётся без последствий для организма. Во второй версии романа этот эпизод вообще оказывается лишним, но автор, видимо, не нашёл сил от него отказаться. Хотя и понял (думаю, сам понял), что так заканчивать нельзя.

Вторая часть абсолютно реалистична, вернее, лишена фантастики. Но она мне нравится больше, несмотря на явное присутствие идеологии, довольно вялое развитие сюжета и не совсем правдоподобную мелодраму в финале. Беляев вообще-то любил вставлять в финал элемент мелодрамы, и не всегда удачно.

Итак, Престо разруливает свои проблемы (оказывается, это не так и сложно), превращается из капризной звезды в человека и начинает новую жизнь, действительно достойную человека. А это трудно. Но всё-таки можно, даже в мире бизнеса. Теперь ему симпатизируешь. А мелодрама в конце, она для того, чтобы лишить роман хэппи-энда. Ну какой может быть хэппи-энд в мире капитализма? Но вот эта некоторая искусственность финала и создаёт впечатление, что конец ещё не наступил. Ещё будут шансы разрулить и эту ситуацию.

Обычно при этих словах вспоминают фильм. Фильм действительно получился. В основном, благодаря тому, что Спилберг оставил от него только приключенческую составляющую. И ту сократил, чтобы добиться цельности и динамизма. Но книга всё-таки лучше.

Большую часть романа на 600 страниц занимают рассуждения и информация. Действие как таковое начинается только на четвёртой сотне страниц. Этот чересчур длинный пролог несколько охлаждает интерес к сюжету. Вторая претензия — герои трудноразличимы, кроме детей. Разобрать их можно только по принципу: вот эти вроде должны быть хорошими, а эти так себе. Умирают, как правило, те, которых не очень жалко. И умирают, в основном, уже тогда, когда дело идёт к концу, и можно было бы их спасти. Но триллер требует положенного числа жертв. Словом, с точки зрения приключенческой роман средний.

А вот информация действительно интересна. По крайней мере, с точки зрения дилетанта. Специалисты, конечно, найдут ошибки, и правильно сделают, но романов без ошибок не бывает. И ещё интереснее рассуждения, не потерявшие актуальности и сегодня. Меня они увлекали даже больше, чем приключения.

И ещё об одном выскажусь. В аннотации к бумажному изданию я прочитал, что именно Крайтон и Спилберг породили динозавровый бум. Это не так. Динозавромания бурно развивалась ещё в семидесятые годы и достигла исключительного размаха в восьмидесятые. Динозавры мелькали везде. Книги, и научно-популярные, и художественные, газеты, передачи, фильмы, мультики, игрушки, маски, парковая скульптура... А книга (1990) и фильм (1993) появились как раз вовремя и подстегнули всеобщее увлечение. Но достоинств романа это не умаляет.

Роман о мексиканской революции 1910. Показана она глазами молодого испанского инженера, попавшего в гущу событий. Многие важные события революции остаются за кадром, или только упоминаются, или видны глазами случайного свидетеля, то есть кусочком. Но вся картина производит сильное впечатление. Пожалуй, из поздних книг автора эта лучшая.

Главный герой, на мой взгляд, не слишком удался. Он долго колеблется там, где колебаться уже поздно, и принимает решения, исходя из неясных соображений. И вообще особых симпатий не вызывает. Но почти все, с кем он сталкивается, получились по-настоящему. Люди разных национальностей и рас, люди разных убеждений, состояний, биографий и склада характера, симпатичные и неприятные, известные личности и придуманные автором. Недаром на самой последней странице Гаррет ощущает благодарность ко всем поимённо, друзьям и врагам, за то, что они сделали его таким, каким он стал.

Но вообще герой романа не Гаррет, хотя он не сходит со страниц ни на секунду, а революция. Картина революции жутковатая, хотя видны только эпизоды. Автор пытается отчасти оправдать её картиной социального неравенства в Мексике. Но всё равно геноцид и абсолютное пренебрежение к человеческой жизни впечатляют даже на фоне революций в России и в самой Испании. За годы революции численность населения Мексики сократилась на миллион с лишним. С учётом рождаемости жертв получается около двух миллионов. Каждый восьмой, если считать детей и женщин. Еще не менее миллиона поубивали в последующие 20 лет. Каждый раз звучит рефрен: «Это революция». Или, чаще всего: «Это Мексика».

Место действия – подчёркнуто глухая российская провинция. Время действия – с конца семидесятых по конец девяностых. История жизни нормального человека. Ничем не выдающегося, не слишком успешного, вполне порядочного. Иллюзий он никаких не строит, с самого начала обладает некоторым запасом цинизма, но пытается всеми силами сохранить порядочность. А с этим, чем дальше, тем труднее. Выхода нет. То, что случилось в итоге – это наихудший из выходов. Хотя понять можно.

У меня сложилось впечатление, что корень зла автор видит не столько в системе (она, чем дальше, тем хуже), и не столько в хозяевах местной жизни (они тоже, чем дальше, тем хуже), сколько в удушающей атмосфере провинции. Вот не согласен. Мегаполисы тоже хорошо умеют и душить, и отуплять. И в столице ГГ погиб бы ещё раньше. И ещё глупее.

Собственно, «Глухомань» — история не столько человека, сколько эпохи. И вот тут главная неудача. Каждый эпизод по отдельности – в них, когда верится, когда не очень, но можно всё-таки представить себе такие ситуации. Каждую по отдельности. Как только они выстраиваются в цепочку – ясно видно, что построение чисто искусственное. Всё подчинено изначально заданной концепции. И от недоверия к сюжету в целом исчезает доверие ко всему. К сожалению.

Жутко подумать, до чего дошли книгоиздательства в начале 90х, если книги наших авторов печатались под непроизносимыми англоязычными псевдонимами. Иначе никак нельзя. На самом деле с первых страниц ясно, что на Западе такую книгу написать просто не смогли бы. Могли лучше, могли хуже, но такую не могли. Другой тип мышления. А наше фэнтези ещё только зарождалось. Отсутствие штампов – это уже хороший плюс. Второй плюс за то, что герои не всегда слушаются автора. И лучше всего они получаются тогда, когда не слушаются. И, наверное, главный плюс за мягкое отношение автора к своим героям. Даже к тем, которые раздражают до предела.

Ну а в целом вещь всё-таки сырая. Сюжет раздёрган на эпизоды, далеко не всегда интересные. Сюжетные линии возникают ниоткуда, а потом обрываются в никуда. Пока действие происходит в нашем мире, интерес, несмотря ни на что, сохраняется. А искусственный мир последней части романа, тот мир, который возник из ничего, нелеп и скучен.

В поступках и характерах героев логика тоже отсутствует. Иногда это и к лучшему, но не всегда же.

И всё-таки, насколько я понимаю, это был дебютный роман хорошего автора. А в том далёком году ещё и списать было не у кого. Для дебюта действительно хорошо.

Из всех героев трагедии (а отрицательные герои здесь явно преобладают) едва ли не главную антипатию у меня лично вызывает король Лир. Как человек и как правитель. Как человек – лютый эгоист. Ладно, ошибся в дочерях, во всех троих, ошибся в Кенте, ошибся в самой идее ухода с престола. Но что с ним происходит после отставки? Сначала развлечения, которые его подданные, теперь уже бывшие, просто не могут ему оплатить. Потом разочарование в близких людях Лир переносит на всё человечество и даже на природу. Желает немедленного Апокалипсиса. Как может дальше существовать мир, если его, Лира, обидели? Потом смиряется. Да, передана эта эволюция пером гения. Лиру веришь. Лира жалко. Но ведь он даже теперь не простил. И если бы удалось вернуть престол, повёл бы себя, как все потерявшие и вернувшие власть правители всех времён и народов. Начал бы с утроенной энергией вычислять и истреблять всех потенциальных обидчиков нашей персоны. А смирение – оно пройдёт. Яд самовластия неустраним.

А как правитель? То, что Лир разделил королевство от сей реки до сей – это ещё можно понять. Хотя к временам Шекспира эта практика уже давно устарела, а все герои драматурга были на самом деле его современниками. Но как Лир мог царствовать до преклонных лет с таким умением разбираться в людях? И до какого состояния он довёл все государственные структуры? Нет королевской армии, нет кораблей, нет почты, нет разведки. Хотя французская разведка в Британии знает о каждом шаге каждого важного лица, а французские войска незаметно (!!!) высаживаются в британских портах. В итоге – вражеское вторжение. Понятно, как вели себя наёмные солдаты тех лет на чужой территории и даже на своей. В перспективе – или утрата Британией независимости, или правление постельных фаворитов двух враждующих королев. Даже неизвестно, что хуже.

В итоге Британия отделалась всё-таки малой кровью. Трон достался сравнительно достойному. Он умеет быть мягким и умеет быть жёстким, может выиграть сражение и может сам выйти на поединок. А главное, понимает, что власть ему досталась случайно, после гибели всех других претендентов. Значит, надо править адекватно (а это он умеет), завоёвывать любовь и уважение подданных. Хоть островок надежды среди моря крови.

Цикл рассказов о Колоколамске вышел между двумя великими романами. Видимо, «Золотого телёнка» тогда в планах не было, но копились уже идеи для его создания. А пока выходят рассказы.

Рассказы замечательные. Не все, цикл несколько неровный, но большинство. Многие и теперь актуальны, хотя бы рассказы о заселении небоскрёба или об открытии источника. А история о покупке пролетарского происхождения (с возможным обменом на партбилет, и только на партбилет) это просто шедевр, на уровне самых замечательных страниц дилогии. И, думаю, именно из-за него публикацию рассказов остановили. Не сразу, так потому что сигнал не сразу дошёл куда следует.

Многие персонажи и своими именами, и характерами напоминают будущих героев «Золотого телёнка». Но тут они как-то помягче. Да, они глупые, жадные, ленивые, проходимистые, и никто не занят никаким полезным делом. Но злости к ним нет. Скорее жалость. А в «Телёнке» злость заметнее. После прочтения «Колоколамска» впервые посмотрел с этой точки зрения на великую дилогию. Ведь и в «12 стульях» отношение к персонажам, особенно противостоящим Бендеру, как-то мягче, чем в «Золотом телёнке». Хотя чем они лучше? Что это — менялись авторы или менялся окружающий мир?

Ещё раз повторюсь – одиночные вещи Веры Камши, на мой взгляд, получаются сильнее многотомных. В данном случае вещь одиночная. Дело происходит в империи Миттельрайх, уже попадавшейся в романе «К вящей славе человеческой». На этот раз дело происходит, судя по всему, спустя век-полтора после событий, описанных в романе. Династия Ротбартов когда-то, не меньше тысячи лет назад, продала душу древним богам в обмен на вечное существование династии и империи и их нескончаемые удачи. Теперь живым и мёртвым приходится расплачиваться за это.

Повесть действительно сильная. Прежде всего, своей атмосферой. Атмосферой чисто готической, хотя времена готики в этом мире уже прошли. Сюжетом, который держит в напряжении буквально до последней строчки. И тем выбором, который стоит перед каждым из персонажей. И ведь каждый, ну, почти каждый, старается проявить благородство. В меру своих сил и возможностей и даже выше. Даже покойная императрица, редкая сволочь и при жизни, и после смерти, всё-таки действует в интересах империи, а не тех, кого бы ей хотелось спасти.

В самом конце находится, кажется, хитрое решение, которое позволит сохранить империю и спасти тех, кто совсем уж ни в чём не виноват. А империя при этом получит достойного правителя. Но вот сработает ли этот план, до конца так и не известно. Слишком он хитрый, чтобы не помешала никакая случайность.

Первая книга в подцикле в составе «Боярской сотни». Трое студентов-ролевиков попадают в эпоху Ивана Грозного (реальное прошлое или альтернативное, так до конца и не понятно) и начинают там выживать. Выжить им удалось и даже неплохо адаптироваться к прошлому. На самом деле им, разумеется, повезло. Повезло почти невероятно. Ну, без этого книгу пришлось бы закончить на первой сотне страниц.

В целом этот подцикл мне понравился больше, чем исходные книги, написанные Прозоровым. Такое редко случается. Романы Хаецкой мягче, добрее, герои здесь убедительнее. Они по-своему логичны. Присутствует уважение к противнику и инакомыслящему. История больше соответствует своим реалиям. Даже фэнтезийные или мистические элементы выглядят как-то реалистичнее. Но вот первая книга показалась слабее большинства последующих. Опять же чаще бывает наоборот. Здесь, в первом романе слишком много неожиданного везения. Присутствуют явные неувязки в сюжете, которых в последующих книгах я вроде не заметил. Например, в биографии близнецов и их родителей не сходятся даты. Главные герои пока только намечены. Даже непонятно, за что им такое везение. Позже станет понятно, но это позже. Да и сами они изменятся под воздействием окружающих. Но изменятся естественно, сохранив себя. Словом, первая книга — только разгон цикла. На пятёрку, хотя за подцикл в целом поставил бы на один-два балла выше.

Три очерка из тридцатых годов. «Как ставится пьеса» (вышел первым, хотя стоит в сборнике вторым), «Как делается газета» и «Как делается фильм». О закулисной стороне этих процессов. Все замечательны, но лучше всего про театр.

Ни в коем случае не надо искать здесь глубокий смысл или социальную критику. Очерки написаны для удовольствия. Авторского (писал он с явным наслаждением), читательского, и даже тех, кто присутствует на этих страницах. Поразительно лёгкие, весёлые, добрые, абсолютно безобидные рассказы, от которых трудно оторваться. И перечитывать можно сколько угодно, благо объём небольшой. Небольшая долька яда присутствует только в очерке о кинобизнесе. Это понятно. Театр – это всё-таки искусство, газета в те времена старалась донести до читателей информацию, а кинематограф с самого начала был бизнес-проектом. С малюсеньким уклоном в культуру.

Теперь, конечно, всё по-другому. Газеты, несомненно, делаются совсем иначе, да и вообще доживают свой век. Про кино – некоторые сцены актуальны, но, в общем, и здесь теперь явно всё по-другому. А вот театр (там, за кулисами) вряд ли сильно изменился.

Конечно, первое же сравнение с «Днём триффидов». И, конечно, по силе воздействия «Кракен» проигрывает. Превосходство только в одном факторе, но весьма существенном. «День триффидов» основан сразу на двух допущениях. Они невероятны каждое само по себе, а вместе разрушают даже намёк на возможность чего-то подобного. В «Кракене» только одно допущение, зато оно раскручено по полной.

Итак, Земля подверглась очередной агрессии из космоса. Война идёт насмерть, до полного уничтожения противника. Пришельцы превосходят землян и по количеству, и по качеству ударов. Собственно, с самого начала приходит в голову, что решение надо искать в том направлении, в котором его в итоге и нашли. Вместо этого все кидают в океан атомные бомбы. Наугад, вдруг попадём во врага? А вдруг попадём? Как будем жить после бомбардировок, никто не думает. В итоге пришельцы и сами люди довели дело до апокалипсиса. Правда, настоящий апокалипсис в романе, вроде бы, накрыл только Англию. Остальные отделались легче. Ну, в данном случае так и должно было случиться.

Хуже всего – герои, главные и второстепенные. Они все бумажны, и их судьба даже не может особенно заинтересовать. Лучше всего – сценарий поведения человечества в случае угрозы. Реакция общества в целом, правительств, международных организаций, армии, бизнеса, СМИ. Особенно интересна возможная позиция СМИ, в которой автор явно хорошо разбирался. Промолчать, потом кинуть ложную версию, потом раскрутить тему, потом снова замолчать и не нагнетать, потом снова кинуть ложную версию, уже другую, потом посеять панику, потом уговаривать не поддаваться панике. И всё строго по команде. И это во времена, когда, конечно, тоже врали вовсю, но сами понимали, что занимаются чем-то неприличным. Теперь этим только гордятся.

А вот интересно, как бы всё это прошло сегодня? Вроде бы в нашем мире побеждающей тоталитарности смогли бы отреагировать более оперативно, и вовремя всех построить, и раньше найти правильное решение. Это в теории. А на практике? Вспомним пандемию. Мне даже страшно посмотреть глазами людей 1953 на нашу бестолковую и бессмысленную реакцию на коронавирус. Они-то реагировали на такие угрозы адекватно и справлялись достаточно быстро, с минимальными потерями. Что же с нами будет, если появится настоящая угроза?

Этот роман представляет собой цикл произведений с почти самостоятельными сюжетами. Объединяют их сквозные фантдопущения.

Основных допущений четыре. 1. Планета Фаэтон существовала и была обитаема. 2. Люди произошли от инопланетян. 3. Инопланетяне посещали Землю неоднократно и оставили следы своих посещений. 4. Они же сыграли роль древних богов и культурных героев для обитателей Земли. Нет только любимого автором Тунгусского метеорита. Два допущения не имеют отношения к науке. Аргументов приводить не буду, каждый сам может их подобрать. Два других допущения могут рассматриваться на уровне гипотез. Но Александр Петрович считал, что это не гипотезы, а неопровержимые факты. Ладно, фантастика может быть и ненаучной.

Первая часть, вернее, первая её половина — самая сильная часть книги. Сползание к катастрофе на этих страницах просто физически ощутимо. К 1971-1973 ядерная угроза уже отступила, но страх перед бомбой ещё оставался. Во всём мире. Теперь мы немного расслабились, и, судя по комментариям в Сети, некоторым кажется даже, что ядерная война — благо. Не ядерная угроза даже, а ядерная война. Опять же это мнение расползается по всему миру. Наверное, «Фаэты», по крайней мере, первая их часть, снова актуальны.

Вторая часть вместе с завершением первой (события на Земле) — хорошая приключенческая повесть для подростков. Не больше и не меньше. Вернее, две, три или даже четыре повести. Именно в таком качестве они имеют право на существование. Проводимые здесь идеи — это скорее квазинаучные рассуждения.

Третья часть явно не удалась. Скучно. Она необходима только для логического завершения романа.

«Анна Каренина» 20 лет спустя.

Ещё раз вынужден повториться — нельзя продолжать чужие книги. Тем более, классиков. Уровень таланта несопоставим. Отсюда результат, даже при самых благих намерениях.

Здесь уже прозвучало сравнение «Опасной фамилии» с аналогичными опытами Акунина, притом в пользу Акунина. Не согласен. У Акунина хуже. Он пытался сохранить основную линию сюжета и при этом переделать героев по своему усмотрению. Результат соответствующий. Чиж, наоборот, сочиняет независимый сюжет при бережном отношении к героям. Таким, какие они есть у Толстого, и какими они могли бы стать через 20 лет. Это уважение к первоисточнику, пожалуй, лучшая сторона романа. Конечно, таланта не хватает, чтобы удержаться на должном уровне, но тут у любого бы не хватило. Потому не надо и продолжать. Отрывается автор на молодом поколении, которое 20 лет назад лежало в пелёнках или ходило за ручку с гувернанткой. Вот эти на редкость неприятны.

Что касается чисто детективной стороны, скажу одно. Холмс находил преступника после первого преступления, иногда даже раньше. Пуаро — максимум после третьего убийства, но никак не позже. Великий сыщик Ванзаров пропустил шесть убийств. Многовато даже по меркам Фандорина.

Удивительная вещь. По-настоящему осознаёшь её уже во взрослом состоянии. Во времена Джанни Родари тоже было немало официальной лжи, и он имел в виду именно её, тогдашнюю. Но, глядя из сегодняшнего дня, можно только поражаться белизне и пушистости брехунов из пятидесятых. Сегодняшняя ложь тотальна, вездесуща и глобальна. Только немного различается по странам, и то не слишком сильно. Предвидел это автор или случайно попал в точку? Всё равно жутковато.

Конечно, сказка была предназначена в первую очередь для детей. Поэтому ложь здесь больше семантическая, понятная детям. Но и ведь и в нашем мире требуют, самое главное, употреблять официально одобренные слова, не имеющие ничего общего с реальностью. Проступок в делах простить ещё могут. Не каждому и не всегда, но могут. Ошибку в словах – никогда. Опять предвидение?

А главная неудача – главный герой. Он, в общем-то, никакой, в отличие, скажем, от Чиполлино или пассажиров «Голубой стрелы». Джельсомино умеет только разрушать. Хорошо ещё, что в сказке рядом с ним маячит созидатель Бананито.

«Час Презрения», середина цикла о Геральте и Цири, представляет собой мозаику отдельных эпизодов, как обычно у Сапковского. Качество их разное, в основном очень высокое. Одна только история с прогулкой Цири и Фабио по рынку уже тянет на десятку. Пожалуй, впервые в цикле эти разрозненные сцены складываются в общую линию («Кровь эльфов» отличает всё-таки некоторая рыхлость). А в этой книге, даже там, где сюжет выглядит хаотичным, как во время саммита чародеев, он следует единой логике. И эта логика не радует.

Первая половина книги пока ещё озарена светом. В мире много пакостей, больших и малых, но света всё-таки больше. К середине романа на мир чародеев, ведьмаков, королей и нормальных трудяг всё-таки рушится война, которая назревала ещё с конца второй книги. Начинают смуту чародеи, которые войны как бы и не хотят. Тут же вступают короли. Они-то войны желают, почти все. Не хотят только подставляться, а тем более расплачиваться. Лучше подставить других. Но рано или поздно одна из провокаций сработает, даже если её в последний момент попытаются остановить.

Начиная с середины книги, с побоища на чародейском саммите и налёта на контору расследователей, сюжет становится всё более жёстким. Сапковский вообще никогда не стеснялся жёстких сцен, но тут получился перебор. Перебор – это когда Цири попадает к Крысам и сама становится Крысой. Назад ей дороги уже не будет. А ведь это всё-таки ребёнок. Да, логика сюжета ведёт к такому повороту. Но принять это невозможно. Чересчур. Вот, наверное, единственная претензия к роману.

Из четырёх прочитанных мною романов римской серии Маккалоу этот оказался лучшим. Возможно, потому что главный герой цикла, Юлий Цезарь, здесь ещё ребёнок. Его идеализация в более поздних книгах приводит к оглуплению остальных персонажей. Здесь этого пока нет. Вообще, действующие лица (а их очень много, и практически все они — реально существовавшие личности) не выглядят масками. Некоторые, как Сулла и Марий, даже показаны в развитии. Правда, психологически обосновать эту их динамику автору не вполне удалось.

Абсолютных, прирождённых негодяев в романе очень мало, как и должно быть. Идеальных личностей ещё меньше. Таковой выглядит, пожалуй, только Ливий Друз. Но ведь он и в реальности вёл себя, как исключительно порядочный человек. И подтвердил своей жизнью известную истину — порядочному политику трудно выживать.

А самое главное достоинство романа заключается в соответствии его сюжета реальным фактам истории. Римские историки изложили ход событий в эти годы очень подробно и достоверно, и переосмысливание могло в данном случае только всё испортить. Автор добавляет от себя небольшие детали. Ну и дописывает за своих героев речи, которые они могли произнести в реальности. Возможно, что именно так они и высказывались.

В общем, «Битва за Рим» — очень добротный и при этом увлекательный исторический роман. Увлекательный, думаю, для всех, у кого есть к этой теме хоть какой-то интерес. И для тех, кто уже знаком с ходом событий, и для тех, кто знакомится с ним по мере чтения романа.

Один из первых в России боевиков о китайской мафии. Эта тема быстро вошла в моду и быстро сошла на нет. Автор, конечно, выполнял определённое задание и выполнил его хорошо. Какое, понятно. В то время отношения СССР с Китаем находились на нижней точке. Автор использовал, судя по всему, не столько проверенные документы, сколько публикации журналистов из стран, заведомо враждебных Пекину. Поэтому полностью доверять сведениям о наркоторговле, приведённым в этой книге, не стоит. Не доказано и не опровергнуто, но источники ненадёжны. Скорее всего, государственная наркоторговля имела место в первые годы правления Мао, а к семидесятым годам уже сошла на нет. Хотя специалисты, конечно, знают лучше.

И вот на эту ненадёжную тему Андрею Марковичу Левину удалось создать по-настоящему классный детектив. Он производит впечатление даже теперь, когда боевики разного качества выходят тысячами. А в 1976, когда боевиками нас вообще не баловали, «Жёлтый Дракон» стал настоящим бестселлером. Сюжет вертится, как заводной, и при этом не переходит границы реального. Герои понятны и при этом заметно отличаются от европейцев. Отдельный и очень большой плюс за картины жизни с Сингапуре и Таиланде в семидесятых. В этом автор хорошо разбирался и под идеологически правильную тему сумел протащить массу таких деталей, какие в другом случае ему бы не одобрили.

Теперь, конечно, в регион успели съездить миллионы. Десятки, если не сотни тысяч, успели там даже пожить. Получили впечатление, и это впечатление должно быть совсем другим. Но ведь прошло целых полвека в самом быстро развивающемся регионе Земли. А посмотреть на то, каким был Сингапур в семидесятых, это и сегодня интересно.

Стихотворение, настроение в котором меняется. И меняется не у вчерашних юнкеров, а у автора. Они-то сами ничего ещё не знают. Им кажется, что война продлится три-четыре месяца. Больше не выдержать ни одной державе в мире. С этим согласны все политики, экономисты и даже генералы. И, вероятно, война эта будет последней перед всеобщим миром. Впереди подвиги, слава, возвращение к любимым. Конечно, кто-то погибнет, но не все же.

А автор видит немного дальше. Во-первых, сам прошёл через войну, во-вторых, знает о событиях наперёд. Знает, что война, которую назовут Великой, окажется не самой великой и далеко не последней. Что проиграют все до единого её участники (даже Америка, если разобраться). А из выпускников юнкерского 1914 уцелеют единицы, в лучшем случае. Половина погибнет в первый год Великой войны, остальные – в первый же год после её завершения.

Первая четверть этой книги продвигалась с трудом. Сюжет казался разорванным и довольно вялым. Логику поведения героев никак не удавалось понять. Фантастические допущения поначалу очень примитивны, вроде теории 25 кадра. И очень много крайне неприятных сцен. Вроде бы Хичкок говорил примерно так: в хорошем триллере на ваших глазах отрубают голову, в плохом из неё долго течёт кровь и заливает всё вокруг. В этом смысле «Монреальский синдром» — плохой триллер.

Постепенно впечатление меняется к лучшему. Окончательный перелом наступает с началом египетской командировки комиссара. Вообще, линия Шарко получилась намного лучше линии Люси. На второй сотне страниц и поведение героев, и сюжет обретают свою логику, а сюжет ещё и цельность. За действием уже хочется следить дальше. Новые допущения интересны и нестандартны. В принципе, элементы фантастики, непосредственно связанные с преступлением, способны испортить любой детектив, но здесь этого не происходит. Как так получилось, я так и не понял, но в этом явно проявляется талант автора.

Отдельный плюс за его способность говорить на нежелательные темы. В романе наш современный мир, благоустроенный, толерантный, идущий в единственно верном направлении, показан с другой стороны. И поднимаются здесь не только разрешённые и рекомендованные к обсуждению темы, но и весьма не рекомендованные.

В целом вещь удалась. Не настолько, чтобы захотелось купить и перечитывать, но настолько, чтобы произвести впечатление. Причём как детектив и как социальный роман она получилась лучше, чем как триллер.

Создаётся впечатление, что это пародия. Нет, всё-таки не пародия. По крайней мере, один из соавторов подошёл к делу серьёзно. К сожалению.

В целом всё плохо, даже для девяностых. Персонажи, люди и не люди, никакие. Сюжетом назвать эту цепочку эпизодов довольно трудно. Супермены борются со всевозможными суперзлодеями и, конечно, побеждают. На каждом шагу рептилоиды, криптонацисты, масоны, банкиры-садисты, говорящие хамелеоны и тому подобная публика. Все варианты теории заговора, от вполне разумных до совершенно безумных. И так от первой до последней страницы. Тяжко.

Отдельный и самый неприятный вопрос о спасённом авторами Николае Гумилёве. Невозможно сопоставить неумирающую личность из романа с реальным поэтом. А стихи, написанные от имени Гумилёва — нет, не бездарность, но сравнивать с оригиналом даже как-то неудобно.

А почему четвёрка, а не двойка? Во-первых, хороший язык. Именно он позволяет дочитать до конца. Во-вторых, проскальзывающее в некоторых эпизодах чувство юмора. Думаю, скорее всего, эти эпизоды принадлежат Успенскому. Вся квазифилософия — явно от Лазарчука.

Конечно, вряд ли сейчас эта книга пользуется массовым спросом. И всё-таки для тех, кто одолел первый роман и решил дать соавторам второй шанс — лучше не читайте. Продолжения ещё хуже.

Дело происходит в самом конце девяностых. Вообще, в любом романе Абдуллаева обстановка позволяет определить время действия с точностью до одно-двух лет, не более. На престижном пока что турецком курорте отдыхает группа русских олигархов. Отдых осложняется серией преступлений.

Вещь удалась именно как классический детектив. В преступлениях можно заподозрить половину Турции, но ни у кого нет сомнений, что убийцу надо искать в очень узком кругу присутствующих. Получается почти герметический детектив. Несмотря на малое число подозреваемых и отсутствие скрытых улик, интрига сохраняется до последних глав. Убийцу находят после третьего убийства. Как принято у Пуаро. Сыщик до последних страниц сомневается, стоит ли выдавать преступника полиции . Как принято у Холмса. Небольшая доля назидательности книгу практически не портит.

Слабая сторона — недостаток реализма. В наше время неприкасаемый для полиции частный сыщик стал уже архаизмом. Даже в 1998. И слишком уж карикатурно выглядят здесь «новые русские», как бы к этой публике не относиться. Правда, и время такое, что среди них не завершился ещё естественный отбор. Отсев тех, кто умеет только воровать и проживать наворованное, от тех, кто способен ещё и что-то создавать. Собственно, это процесс и сегодня далёк о завершения.

На мой взгляд, самое интересное в романе — персонажи. Нет, о таких, как ведьма или проповедник, не стоит даже вспоминать. А вот магистрат с помощником, сам Бидвел и все те, кто собрался на первую встречу с приезжими в его доме, по-настоящему интересны. Не столько своим прошлым, которое постоянно меняется, сколько поведением в настоящее время. На его основе можно реконструировать разные варианты их биографий, и все они будут логичны. Каждый время от времени открывается как-то по-другому. В общем, это настоящая удача.

С сюжетом хуже. Написать увлекательный детектив объёмом около тысячи страниц очень трудно. Интерес к собственно детективной составляющей быстро угасает. Детектив превращается в книгу об эпохе. Но она тоже получилась не такой уж интересной. Слишком одномерной.

Атмосфера романа — то, за что его чаще всего хвалят. Мне эта сторона показалась самой слабой. Взгляд на жизнь своих героев у Маккамона — взгляд постороннего. Вот, опустим, кто-нибудь лет через 400 захочет написать атмосферную книгу о нашем времени (если ещё будут о чём-нибудь писать) и заполнит сотни страниц описаниями разных ужасов. Ужасов нашей торговли, водоснабжения и мобильной связи, ужасов питания и гигиены, безобразного поведения и неправильного мышления далёких предков и многого другого, о чём мы сами даже не догадываемся. А мы ведь этих ужасов почти не замечаем. Нас волнует совсем другое. Какая же тут атмосферность?

Общее впечатление — книга, безусловно достойная прочтения. Но перечитывать бы не стал.

Собственно, этот роман, опубликованный ещё при Сталине, и открывает многотомную эпопею Николая Задорнова о Дальнем Востоке в середине XIX века. Первая книга, «Далёкий край», только предисловие к ней.

Сначала минусы. Суховатый стиль. Временами кажется, что идёт просто перечисление событий, хотя это не совсем так. Обилие подробностей, в которых иногда тонут по-настоящему важные события. Заданный подход к теме. Надо доказать, что Сахалин всегда был нашим. Для этого даже приводится легенда о забытых на берегу и продержавшихся полвека русских матросах. Но дело в том, что роман написан и издан сразу после войны. Тогда другого подхода просто не могло быть.

Плюсы перевешивают. Огромный объём достоверной информации, которой не найдёшь больше нигде. По крайней мере, собранной вместе. Роман получился увлекательным, несмотря на разбросанность и суховатость. Тема интересная — ведь это, действительно, последнее крупное открытие на море в истории Земли, если не считать полярных экспедиций. Герои получились разнообразными и многосторонними, без идеализации и без очернения. Объективность подхода, редкая для сталинской эпохи. Ну, конечно, англо-американские империалисты показаны не с лучшей стороны, всё-таки 1950, но и здесь соблюдается предельно возможная для эпохи объективность. И потом, они так себя и вели, и в 1848, и позже. Ничего не приписано. А в отношении наших политиков из царского окружения и самого Николая I мера объективности, пожалуй, даже превышает официально дозволенную. Все эти министры, адмиралы, олигархи, очень разные по характеру и привычкам люди, конечно, защищают свои личные и групповые интересы (а когда-нибудь бывает иначе?), но и о государственных интересах никто из них не забывает. Даже слегка карикатурный Нессельроде.

Интересна позиция в романе самого Николая I. Легче всего его осудить. Но ведь у истории с экспедицией Невельского много граней. С одной стороны, сейчас не до Амура, слишком много проблем в Европе и на Ближнем Востоке. С другой стороны, и эту проблему надо как-то решать, иначе можно потерять весь Дальний Восток. Правда, экспедиция — это прямое нарушение договора с Китаем, но в Китай и так все державы лезут уже напролом, не спрашиваясь китайцев. С третьей стороны, уже пять экспедиций показали, что устье Амура закрыто, а Сахалин — полуостров, так зачем посылать шестую? И император поступает так, как поступило бы на его месте большинство реальных политиков. Не даёт официального приказа и не запрещает напрямую. Поворачивается спиной и ждёт доклада о результатах.

Здесь уже представлен очень хороший отзыв на цикл. Добавить можно немного. Только несколько штрихов к портрету ГГ.

Итак, комиссар Ле Флок. Внебрачный сын аристократа, унаследовавший титул и состояние отца. Пожить любит, особенно покушать, но на первом месте для него дело. Полицейский аппарат во Франции XVIII века не шёл ни в какое сравнение с аппаратом последующих эпох, так что приходится действовать самому. Комиссар умеет работать головой, умеет работать шпагой и пистолетом, умеет быть жёстким и при этом не безумным в защите закона, никогда не прячется за спины подчинённых. Почти идеальный полицейский, но с учётом слабости аппарата больше похож на частного детектива. Негатива не вызывает, но и больших симпатий тоже. Возможно потому, что автор не смог его по-настоящему оживить. Хотя в целом цикл сделан на хорошем уровне.

Главное препятствие в ходе расследований – привилегии вышестоящих. Комиссар сам из привилегированных, но на каждом шагу встречает ограничения. Принимает их к сведению и работает дальше. А между тем ситуация в стране ухудшается. Верхи общества с удовольствием разрушают всё, что могут, кроме собственных привилегий, не создавая ничего взамен, и при этом наивно рассчитывают на сохранение этих самых привилегий. Власть медленно, но верно теряет опору во всех слоях общества. Каждое её действие и каждое бездействие только ухудшают ситуацию. Для человека, которому не всё равно, есть три выхода. Первый – попробовать осторожно воздействовать на правителей, благо есть доступ ко двору. Но правители слишком безвольны, инертны и упрямы. Второй – уйти в оппозицию, проживём и без жалования. Но там, в оппозиции, всё ещё хуже. Третий – по возможности не замечать назревающей катастрофы и делать то, что положено. Вариант Ле Флока.

Автор не успел завершить цикл, не довёл его до революции. Думаю, комиссар, несмотря на титул и должность, всё же не сгинет во времена гильотины. Новая власть уже в первые годы начнёт создавать новый, гораздо более эффективный полицейский аппарат, и прежние охранители порядка ей очень пригодятся.

Повесть читается тяжело. Благодаря языку, героям, картине мира и полному отсутствию логики. Вызывает отвращение ко всему на свете. Прежде всего, автор постаралась воспитать отвращение к людям. Может быть, она и не хотела, но так получилось. Отвратительны почти все участники мрачного балагана, и те, у которых мозги окончательно атрофировались, и те, у которых там что-то осталось. Эти, пожалуй, хуже. Отвратителен весь уклад их жизни, их занятия, привычки, порядки и мысли, а также весь окружающий мир. Прошлое, настоящее и будущее. Это касается не только русских, просто они попались под руку. А самое главное зло идёт от книг, особенно недопонятых. Вот в этом можно найти какую-то дольку истины.

Обидно то, что вещь не пустая. Если постараться, могло бы что-нибудь получиться. Но тут подвело опять же отвращение к писательскому труду. Повесть сочинялась на протяжении 14 лет. То есть, раз в неделю надо сесть за компьютер, выдавить из себя один-два абзаца, и снова нужен недельный отдых. Вообще-то, пишут и так. У некоторых получаются шедевры. Но не в данном случае. За эти 14 лет у Толстой не вышло больше ничего, достойного упоминания. Раньше или позже тоже не выходило. Ну вот тяжело писать человеку. Зачем тогда мучить себя и других? Автор без этого, наверное, прожила бы. Читатели тоже обошлись бы в массе своей.

В общем-то, неизвестно, существовал ли у этого эпоса единый автор или только составители. Во всяком случае, он явно вырастал из народных легенд задолго до первого издания на бумаге. Возможно, первые рассказы появились ещё тогда, когда живы были свидетели этих событий. В Китае повторялась в каком-то смысле история с Гомером. Только, конечно, литературный уровень несопоставим, во всяком случае, с точки зрения европейца.

Интересно, что когда «Речные заводи» появились, наконец, на бумаге, то очень жёсткая цензура империи Мин не стала уничтожать книгу, а заодно издателей. Видимо, понимали, что вещь, популярную в народе, истребить намного труднее, чем книгу, предназначенную для узкого круга интеллигентов. Проще разрешить, одобрить, правильно истолковать и следить уже только за тем, чтобы не появлялось других толкований.

А если по сути — жуткий роман о головорезах. У Гомера тоже, в основном, головорезы, но куда им до китайских разбойников. На протяжении двух толстых томов борцы за справедливость заняты исключительно тем, что режут всех, кто оказался им чем-то неугоден. Заодно истребляют их женщин, детей и слуг. В хорошем случае просто режут. В плохом проводят со связанным человеком разъяснительную беседу. Раньше Вы совершали правильные поступки, а теперь стали ошибаться. К большому сожалению, мы вынуждены Вас за это наказать. И начинают резать человека на мелкие кусочки или медленно сдирать с него кожу. И так вот без конца. Читать советую только тем, кто хочет познакомиться с эпохой напрямую, без поздних комментариев.

Общее впечатление от романа — такие борцы за справедливость хуже самой несправедливой власти. А с другой стороны, как же жилось в Китае того времени, чтобы такие вот уроды смогли превратиться в народных героев.

Первую часть исследования Лебона о коллективной психологии, «Психологию народов», читать, пожалуй, в наше время необязательно. Слишком большая тут путаница в понятиях. В XIX веке она воспринималась нормально, в XXI веке может только дискредитировать идею. А вот «Психология масс» интересна и сегодня.

В основе концепции Лебона лежит представление о толпе, попав в которую люди существенно меняют свой стереотип поведения. «Толпой» в данном случае можно считать и нацию в целом, и толпу на площади, и аудиторию СМИ, и парламент, и даже небольшие коллегии вроде суда присяжных. Наблюдения Лебона интересны. Согласно его концепции, «толпа» в равной мере способна и на жестокость, и на подвиг. В «толпе» люди становятся намного глупее, активнее, агрессивнее, чем в частной жизни, теряют способность здраво рассуждать и в то же время лучше поддаются манипуляции. Собственно, каждый может проверить это на себе.

«Толпа», по Лебону, сама по себе консервативна. Двигать общество по пути развития могут только отдельные личности (не совсем уж единицы, но по сотне-другой в каждом поколении). В то же время их идеи остаются не востребованы, пока не овладеют «толпой» — всей нацией или «толпой интеллигентов». Внушить же нужные идеи массам не так трудно, если подойти к этому делу умеючи. Большая часть текста книги представляет собой описание механизма возможных манипуляций. По сути, перед нами одно из первых пособий по пиар-технологиям, написанное за столетие до внедрения самого понятия пиара.

В обоснование своей концепции Гюстав Лебон приводит многочисленные примеры. Здесь и хорошо проверенные факты, и личные впечатления, и материалы, явно взятые из газет. Увы, СМИ в XIX веке врали так же лихо, как в XXI. Так что аргументы Лебона надо внимательно проверять при наличии времени и желания.

Прогноз автора пессимистичен. Власть «толпы» возрастает, а манипулируют ей всё более бессовестные личности. В перспективе власть её станет безграничной, прогресс прекратится, наступит разрушение всех институтов и самой цивилизации. Думаю, всё же проблема не в возрастании власти «толпы». В период 1870-1970 во многих странах мира уже существовала демократия, пока ещё малоуправляемая. И именно в эту эпоху 1870-1970 наблюдался стремительный прогресс в науке, технике, производстве, шли быстрые изменения в сфере искусства и во всём укладе жизни. Другой вопрос, так ли уж это хорошо, но сам факт стремительных изменений в обществе неоспорим. А когда демократией научились эффективно управлять, тут же прогресс быстро начал сходить на нет. То, что мы называем прогрессом в последние 40 лет, больше напоминает суетливую неподвижность в одних сферах жизни и деградацию в других. То есть, господство малоуправляемых масс обеспечивает более высокие темпы развития общества, чем господство узкого круга интеллектуалов. Вопреки мнению Лебона.

Начинал с интересом, но уже к концу первой четверти книги читал с трудом. С середины скорее пролистывал. По сути, огромный роман состоит из отдельных историй, слабо связанных или совсем не связанных между собой. Чередуются они в произвольном порядке. Написаны — нет, не скажу, что плохо или слишком затянуто, если брать их по отдельности. Увлекательных эпизодов здесь почти нет, но некоторые могут заставить задуматься. Отдельные эпизоды могут даже вызвать интерес, но их чередование интерес гасит. И к середине книги, когда сюжет начинает обретать какую-то связность, уже хочется бросить чтение.

Наверное, единственный плюс романа — картина мира, хотя она тоже книгу не вытягивает. Эта картина получилась достаточно полной и не вполне стандартной, причём в значительной части подаётся отдельными мазками. Вот эта мозаика, из которой складывается целый мир, действительно интересна. Да, тут правильно говорили, что общество конца XXIV века очень уж напоминает общество грани тысячелетий. Но это характерно для большинства западных фантастов. Если они не уклоняются в утопию или антиутопию, которые тоже никогда не могут дать адекватного прогноза, то не выходят за рамки сегодняшних представлений о мире. Это и понятно — людям интереснее проблемы нас сегодняшних, чем малопонятные нам проблемы будущего.

В серии об Алексее Бестужеве это лучший и, возможно, единственный по-настоящему удачный детектив. Возможно, из-за того, что автор поместил героя в обстановку своего любимого романа. «Угрюм-река» присутствует и в «Охоте на пиранью», но как слабое подражание первоисточнику. Здесь не подражание, здесь именно обстановка. Даже сам Шишков тут появляется пару раз. Собирает материал для будущего шедевра.

Второй крупный плюс романа — нехарактерная для автора умеренность. Герой далеко не супермен, но и не растяпа. Подозреваемых много, но не слишком, и результат неочевиден. Третьи силы, исходя из собственных соображений, создают препятствия расследованию, как часто и бывает, и этим помехам трудно что-то противопоставить, как и должно быть в реальности. Трупов много, но мера всё-таки соблюдается. Таёжной и имперской экзотики тоже в меру. Побочные эпизоды не висят на сюжете мёртвым грузом, как часто бывает в поздних романах Бушкова, а воспринимаются как лишний бонус. Да вдобавок в них просвечивает лёгкая ирония, что встретишь нечасто. Плюс полуоткрытый финал без прямых продолжений. В общем, вещь удачная и, возможно, самая удачная из всех детективов автора.

Сначала о слабых сторонах известного романа. Во-первых, нестыковки сюжета. Вернее, слишком невероятные его повороты. Такие эпизоды, как подмена гонца, спасение из башни смерти или убийство шахского барса в шахских покоях — это даже для сказки чересчур. Во-вторых, герои. Автор изначально задал определённые, довольно стандартные образы и заставляет героев действовать и высказываться в заданных им рамках. Почти всех — Хаджи Рахима, Джелаль-эд-Дина, Субудая, Кара-Кончара, хорезмшаха, его мамашу, Тимур-Мелика и остальных. Исключения, пожалуй, два — Махмуд Ялвач и сам Чингиз.

Плюсы заметно перевешивают. Прежде всего, жуткое эмоциональное воздействие, достигнутое картинами нашествия. Ощущение тоскливого ужаса не покидает читателя, по крайней мере, с середины первой части и до последней страницы. Очень хороший язык, без каких-либо интересных находок, но ясный, лёгкий и не слишком однообразный. И чёткое соответствие выстроенной историками картине нашествия. Вокруг этой схемы шли дискуссии, но они и до сих пор идут с тем же успехом. Что касается обвинений в следовании «чёрной легенде» — нет здесь особых искажений. Один установленный факт — Средняя Азия снова вышла на численность населения и площадь обработанных земель, достигнутые накануне монгольского нашествия, только в XX веке, через 700 лет.

И всё-таки хорошее владение материалом, язык, атмосфера — этого перед войной было бы недостаточно, чтобы вручить Сталинскую премию бывшему полковнику армии Колчака. Требовалась ещё актуальность, и её нашли. Чингиз-хан Яна, конечно, абсолютно непохож на Гитлера, но читатели того времени легко могли построить аналогию. А цветущий мир Хорезма, как ни странно, может напомнить тогдашнюю Европу с её высокой культурой, экономическим процветанием, социальным неравенством, внутренними раздорами и поразительным неумением защищаться. И то, что началось через несколько месяцев, заставляло, наверное, вернуться к роману. При этом у Яна нет никакой модернизации — это именно XIII век, а не XX. Так что премию можно считать заслуженной во всех отношениях.

Этот триллер чётко делится на три части. Первая часть — накануне катастрофы. Гнетущая и при этом взбудораженная атмосфера не очень крупного уральского города времён перестройки. Получилось, на мой взгляд, довольно реалистично. И при этом довольно нудно. На уровне очень средней публицистики.

Вторая часть — катастрофа. Триллер в чистом виде. Здесь настоящая удача. И удача эта во многом определяется тем, что все события показаны глазами одного человека, который оказался в неудачный момент в нехорошем месте. Обо всём остальном, что ещё творится в городе, можно только догадываться, и это задевает по-настоящему. А уцелел ГГ только потому, что оказался рядом с адекватными людьми. Его собственная роль в событиях минимальна. Если бы повесть завершилась на крыше гостиницы или у порога пятиэтажки, можно было бы оценивать её на пару баллов выше.

Третья часть — после катастрофы. Чушь собачья. Нет, то, что от людей постараются скрыть даже то, что они видели сами, это понятно. Хотя именно в конце восьмидесятых наступил тот коротенький период российской истории, когда заткнуть рот кому-нибудь было практически нереально. Но вот то, что городское начальство пытается спрятать катастрофу такого масштаба от начальства вышестоящего — это настоящая чушь. Российские начальники всех уровней при всех властях знали, что за такое проявление нелояльности накажут гораздо сильнее, чем за любое количество жертв. В результате триллер превращается в довольно слабую агитку на злобу дня. А агитки живут не больше года.

На мой взгляд, один из лучших образцов публицистики, не только советской. Недаром эта книга стала бестселлером в самой Японии. Спокойное, всестороннее, объективное исследование национальных особенностей японцев. В следующей книге автора, «Корнях дуба», несмотря на стремление соблюсти объективность, ощущается его неприязнь к английскому образу жизни. А в «Сакуре» при той же объективности видна симпатия к японцам. Хотя мне, да, наверное, и большинству из нас, британский образ жизни намного ближе.

Итак, «Ветка сакуры» — это книга о японцах шестидесятых годов XX века. Об их поведении дома, на работе, на улице, на отдыхе. В кругу знакомых, среди чужих людей и наедине с собой. О вкусах, привычках, культурных и эстетических предпочтениях. О пище, одежде, жилище, манере говорить, этике нормального рядового японца. О том, как он работает и отдыхает. О производстве, организации труда, социальных отношениях и социальных лифтах. Совсем немного о политике и классовых противоречиях — ровно столько, сколько необходимо, чтобы исследование получилось всесторонним. Для советской эпохи такой минимализм удивителен. Картина Японии получилась настолько живой и и объективной, а язык автора настолько хорош, что к книге хочется возвращаться даже спустя 50 с лишним лет.

Конечно, за это время Япония изменилась. Автор сам это отметил, вернувшись в конце 90х к своей книге и добавив к ней несколько замечаний. На его взгляд, изменения 90х годов сопоставимы с переменами времён американской оккупации, то есть очень значительны. Но обратимся к статистике конца 2010х. Доля иностранцев, включая их потомков во втором-третьем поколении, в Японии составляет 1,6% (в России доля мигрантов только первого поколения составляла тогда 8%, в США 14%, в Германии 15%). Доля японских кинофильмов в прокате составляла тогда 80% (в Германии 20%, в России 25%, в США почти 100%, но это особый случай). Доля поступающих в университеты в Японии 59% (в России 58%, в США 46%, в Германии 28%). Средняя жилая площадь в Японии — 15 м2 (в России 25 м2, в Германии 40 м2, в США 75 м2). Доля 1% самых богатых людей в личных доходах в Японии сотавляет 10% (в Германии 11%, в США 22%, в России 23%). При этом 60% производства в Японии контролируется, как и раньше, крупнейшими концернами. 84% японских фирм до сих пор практикуют систему пожизненного найма. Японцы по-прежнему задерживаются на работе по вечерам и недогуливают отпуска (пусть кто-нибудь попробует предложить такое немцу). По-прежнему японцы избегают покупать импортные товары, если им есть японские аналоги, не допускают иностранцев к рынку своих акций и внутренних займов, стараются не брать их на работу. То есть, все те особенности социальных отношений в Японии, которые отмечал Овчинииков в конце 60х, сохранились и 50 лет спустя. Статистики культурно-бытового плана я не нашёл, но думаю, что и здесь очень многое сохранилось, несмотря на все новшества постиндустриальной эпохи.

Сначала о том, чего в этой книге нет. Вышла она в 1972 массовым тиражом в серии ЖЗЛ, и потому неудобные с точки зрения идеологии факты здесь не отрицаются, но по возможности пропускаются. Нет ничего о дворянском происхождении Рокоссовского (что не помешало ему принять коммунистическую идею), о его позиции в ходе бурных польских событий 1956, о его конфликте с Хрущёвым. В одной фразе говорится о его аресте в 1937 (а ведь просидел три года). На одной странице уместилась семилетняя деятельность на посту министра обороны Польши. Практически весь текст посвящён Рокоссовскому сначала как командиру, затем как полководцу. Вот Рокоссовский как полководец виден очень хорошо. Собственно, другой задачи в данном случае и не ставилось. Единственная операция, которая проговаривается не слишком внятно, это Волынское сражение 1941, где Рокоссовский командовал одним из танковых корпусов. Ну, о нём до сих пор рассказывают так, что понять ход битвы и причины поражения довольно трудно.

Теперь о самом Рокоссовском. Солдаты его действительно любили. Этот факт не отрицается действительно никем. Были у него неудачи и даже поражения (хотя очень редко), но ни разу не бросал он людей в бессмысленную мясорубку, даже когда от него этого требовали. Умел свести потери к минимально необходимым, насколько это было вообще возможно в ту войну. Вероятно, если бы Рокоссовского оставили в 1945 на Первом Белорусском фронте, то он бы нашёл решение лучше, чем лобовой штурм Зееловских высот. Человек очень мягкий (это тоже отмечается всеми), он умел принимать окончательные решения и доводить их до результата. Всегда был спокоен, и на переднем крае, и перед Сталиным. А пожить, похоже, любил, но жить честно, не хватая чужого. Даже в тех ситуациях, когда разрешено. И карьеру делал с удовольствием, но никого при этом не подставлял. На мой взгляд, Константин Ксаверьевич был действительно лучшим из лучших полководцев Великой Отечественной.

И ещё интересно двойное русско-польское самосознание Рокоссовского. Похоже, он до самого конца ощущал себя гражданином Российской империи в границах 1913, где Россия и Польша составляли одно целое.

Сначала мне казалось, что эта маленькая баллада может иметь два толкования. Вот жил травоядный козлик, а его угнетали и притесняли разные хищники. В общем, те, кто занял место в верхнем ряду. Постепенно он научился жить по их правилам, забрался на самый верх и разогнал угнетателей. Навёл справедливость и порядок. Кажется, первоначальный замысел автора был именно таким.

Второе толкование пессимистичнее и реалистичнее. Козлик был с самого начала в той же банде, только занимал место в самом низу. Но он стоил своих врагов. Всех обаял, понемногу стравил всех между собой, оказался для каждого необходим. И незаметно пролез на самый верх. И установил такой порядок, что прежний мог теперь показаться раем земным. То, что новый порядок оказался ещё хуже старого, ощущается в каждом слове.

Сейчас, прочтя отзывы, понял, что толкований может быть много. Мне показалась самой интересной аналогия с Брежневым, но всё-таки не могу с ней согласиться. Брежнева никто никогда не обижал, и он сам старался никого не обидеть. Оттого его царствование оказалось сероватым, травоядным и при этом весьма удобным. И для тех, кто вверху, и для тех, кто внизу.

Первое, с чем сравнивают эту работу Пушкина, так это с «Капитанской дочкой», естественно. А стоит сравнить её и капитальным трудом Карамзина, над которым Пушкин в молодости посмеивался. Ведь и у Пушкина труд в том же духе, только масштаб поменьше и горизонт поуже. Такое же дотошное изложение фактов, которое часть заслоняет выводы. Та же попытка соблюсти объективность, и тоже не всегда удачная. Та же сосредоточенность на центральном театре событий при слабом внимании к периферии. Даже язык Пушкина в этом сочинении меняется, становится ближе к Карамзину.

Но самое интересное — знаменитая насмешка А.С. в адрес истории Карамзина, насчёт пользы самовластия и прелестях кнута. Оказывается, посмеялся над собой. Взявшись за серьёзное исследование, Пушкин повторил путь более раннего вольнодумца. Карамзин в александровские времена даже позволял себе больше выпадов в адрес самовластия, чем Пушкин в николаевские. А кнут охотно применяли обе стороны конфликта. Пушкин подробно описывает и, нет, не оправдывает, но старается понять и террор пугачёвцев, и террор властей. И из текста напрашивается вывод, что террор екатерининских офицеров, конечно, неприятен, но террор пугачёвских атаманов всё-таки масштабнее и беспощаднее. И эффективность екатерининского аппарата, при всех его катастрофических провалах, оказалась в итоге всё же выше, чем эффективность атаманского управления. Действительно, доведись Пугачёву укрепить своё царство хотя бы на локальном уровне, он остался бы в истории как самый жестокий и самый неумелый царь в истории России.

И всё-таки, при всём своём старании и добросовестности, Пушкин не историк. До уровня Карамзина он не дотянул. И «Капитанская дочка» оказалась на порядок сильнее его «Истории», даже в чисто историческом плане.

Минусов много. Самый главный – безграмотность автора во всём, что касается выбранной темы. Не люблю придираться по мелочам, но так просто нельзя. Только несколько примеров из первых глав. Дело происходит в конце XIX века на Карельском перешейке, ближе к Выборгу. То есть, на территории Великого княжества Финляндского. Почему-то здесь действует общероссийская полиция, и все вокруг говорят только по-русски. На месте редких финских и шведских хуторов, существовавших в реальности, расположено русское село, больше напоминающее процветающий уездный город со своими газетами, гостиницами, ломбардами, извозчиками, престижными мебельными мастерскими и всем прочим. Село стоит у железной дороги Петербург – Выборг, но при этом в 40 верстах от ближайшей почтовой станции. Природа здесь тоже мало напоминает карельскую. Лесник периодически называется лесничим (?), а городовые – городничими (??). Автор хоть видит разницу между этими понятиями? За 300 лет до этих событий здесь же, на глухой тогда окраине Шведского королевства, стояло палаццо польского аристократа. Интересно, кто его сюда пустил, чем он здесь кормился и где находил слуг.

А плюсов два. Первый – автор владеет русским языком на вполне приличном уровне. Второй – ужастик, несмотря на обилие крови, получился каким-то спокойным, что ли. В результате не возникает желания бросить книгу на середине.

Добротный исторический роман из семидесятых. Основных сюжетных линий две. Первая — история Кирилла и Мефодия, а затем, в продолжение, история их учеников. Вторая — история болгарского хана Бориса. Эти линии развиваются, мало пересекаясь до последних глав. Всё это развивается на фоне очень широкой картины событий в Византии, Болгарии, Моравии, Германии, Италии и вообще Восточной и Срединной Европе второй половины IX века.

Замечаний можно сделать два. Неспешный ритм повествования, переходящий при таком объёме в тягучесть, и отсутствие особого литературного блеска. Это искупается огромным объёмом информации о малоизвестном периоде истории. Второй несомненный плюс — почти что максимальная для исторического романа объективность. Оказывается, и нехорошие германские феодалы, и нехорошие римские папы, и нехорошие византийские политики были не такими уж нехорошими. Они просто делали своё дело и считали его полезным. Для церкви, для династии, для своего народа, для своей партии, ну и для себя, конечно. Окружающий мир жесток, но не более жесток, чем большинство эпох в истории, а люди стараются его всё-таки немного улучшить. Автор даже смягчает некоторые жестокости — так, вскользь касается той резни, которую учинил Борис старой кочевой болгарской аристократии, не пожалев и своего сына. А отсутствие блеска оборачивается внятным изложением событий, без архаизмов и без модернизмов. В целом очень хороший роман, но не для любителей приключений. Интерес здесь пробуждается не приключениями героев, а самим ходом истории.

Кира Булычёва, как и любого писателя, часто подозревают в использовании ранее прозвучавших тем. На тему обезьяньего разума у нас на тот момент были, кажется, известны две книги, «Планета обезьян» Буля и «Пан Сатирус» Уормсера. Обе представляли собой сатиру на современное авторам человеческое общество. У Буля сатира лёгкая и изящная, у Уормсера грубая и довольно примитивная. А у Булычёва ведь совсем о другом. Во-первых, о возможности и этичности эксперимента над себе подобными. Во-вторых, о его последствиях. Но и это заслоняется развитием сюжета, которое, кажется, заслонило изначальные идеи. По своему изяществу этот небольшой рассказ мало уступает роману Буля.

Эксперимент оказался более чем успешен. Выучили на свою голову. Шимпанзе учатся у людей не только тому, чему их пытаются научить, но и всему остальному. Перенимают, разумеется, не лучшее и адаптируют это к своим собственным обычаям. Оба сообщества, сообщество обезьян и сообщество учёных наставников, тайно изучают друг друга, подбрасывают друг другу ложную информацию и небезуспешно стараются друг друга перехитрить. У обоих сообществ свои сверхзадачи, своя внешняя политика и свои внутренние интриги. Кто кого в итоге перехитрил, это так и остаётся под вопросом, и нет сомнений, что обе стороны подстерегает ещё много неожиданностей. При этом и люди, и обезьяны относятся друг к другу по-доброму. Последние страницы не только ещё раз переворачивают сюжет, но и снимают напряжение. А самая последняя фраза — это просто на все времена.

Обычно у Агаты Кристи убийства воспринимаются достаточно легко. Ну, убьют где-то за кадром двух-трёх человек, которые находятся на периферии восприятия. Расследование преступления полностью заслоняет сам факт убийства. А в этой книге страшно по-настоящему. Убивают детей. Страшен и сам этот факт, и как убивают, и кто убивает. Если бы весь интерес книги сводился к этой составляющей, не советовал бы её читать. Но здесь есть и другая составляющая, по-своему увлекательная. Британское общество образца 1969 глазами восьмидесятилетней королевы детектива.

Казалось бы, чего им ещё желать. Европа к порогу семидесятых построила очень хорошее общество. Никогда ещё в мире не было такого сочетания свободы (реальной свободы), относительного равенства, гуманизма, комфорта и всеобщего или почти всеобщего достатка. Не было и, возможно, уже не будет. А все чувствуют себя неуютно. Ладно, бурчат пожилые люди вроде Пуаро или Ариадны Оливер. Они просто привыкли к другому миру и в этом чувствуют себя плохо. Но и молодые сильно недовольны. Дело не только в отсутствии безопасности для всех и для каждого. Всё вообще не так, как хотелось бы. Все находятся в состоянии стресса и одновременно создают стрессовую обстановку для окружающих. Почти идеальное общество ощущает себя на пороге социального распада. И он вот-вот начнётся, уже при Тэтчер. А пока — всем неуютно. Или, по крайней мере, им так кажется.

Неинтересно. Вторично. Нелепо. Кровожадно.

Фандорин целиком принадлежит XIX столетию. Попытка продолжить его приключения в следующем веке (который на самом деле наступит ещё только через год) каждый раз неудачны. И вот дурацкая, на забавная и бескровная история «трёх мудрых» из «Нефритовых чёток» получила продолжение в виде бессмысленного кровавого фарса. Убивают здесь просто так. Правда, персонажи, которых убивают и которые убивают, настолько картонны (за исключением, может быть, Масы), что их смерть не должна бы вызывать особого отклика. Но всё равно, когда ненужной крови слишком много, становится противно от работы сценариста.

Переходим к главной неудаче. Самая интересная сторона раннего и среднего Фандорина — стилизация под классиков. Это автор действительно умел. Раньше. Теперь он кладёт в основу не чужие литературные находки, а свои собственные из более ранних книг. Итог на порядок хуже.

И, наконец, просто неинтересно. Сюжет тягучий, вяловатый, несмотря на множество событий, и вполне предсказуемый. Часто дело сводится к перечислению событий. Финал скомкан. Всё это опять же нехарактерно для лучших вещей автора. Видимо, он сам уже устал от Фандорина и всех фон и ван Дорнов, только не в силах с ними расстаться.

Конечно не всё так уж плохо. Главное достоинство — язык, который пока ещё прежний. Но в целом тот, кто не успел прочесть «Яму», ничего не потерял.

Остальные книги Кира Булычёва про Алису относятся к детской фантастике. А «Заповедник сказок», как и его прямое продолжение, «Козлик Иван Иванович» — редкий для автора случай сказки. И получилась эта сказка своеобразной, пригодной и для детей, и для родителей. Дети относятся к ней с восторгом. Тут и приключения на каждом шагу, опасные, но не страшные, и юмор, и язык, лёгкий, простой, но никак не примитивный. И, главное, узнаваемые персонажи, и из сказок, и из других книжек про Алису. Персонажи, правда, не совсем такие, как им полагается быть, но тут как раз достигнут нужный уровень синтеза знакомого и неизвестного. А также сказочного и реального. Словом, для детей удовольствие гарантировано. А то, чего им ещё не понять, они и не заметят. Это предназначено для родителей. (А если и дети поймут, значит, уже доросли).

Но и для родителей книга почти так же интересна. Особенно для тех, кто в детстве не успел прочесть. Только видят они уже другое. Кир Булычёв пока ещё смотрит на мир с улыбкой. Дети точно видят только улыбку. А для взрослых через эту улыбку местами уже проглядывает усмешка. Иногда даже слегка циничная, хотя ни в коем случае не пошловатая. Если задуматься, временами становится не по себе от сказочного мира. И вот что интересно — мир за 40 лет с момента выхода книги изменился, а сказки эти стали, кажется, ещё актуальнее. Боюсь, и через сто лет тому вперёд усмешка эта окончательно не исчезнет. Оптимизм тут очень умеренный.

И вторая книга получилась ничуть не хуже первой. Что подтверждает ещё раз их наивысший класс.

Мне кажется, главная причина популярности «Проклятых королей» в России – книжный дефицит в СССР. Романы были изданы по макулатурному проекту миллионным тиражом и достались многим. Естественно, все их читали, перечитывали и давали почитать знакомым. А другой литературы по XIV веку было очень мало. Вот цикл и получил сверхпопулярность, которой на родине, кажется, не имеет. Хотя некоторые литературные достоинства здесь всё же присутствуют. Лучший роман – «Железный король», худшие – «Негоже лилиям прясть» и «Когда король губит Францию».

Главная претензия к циклу – персонажи. Короли, графы и герцоги, составляющие основную массу населения романов, крайне примитивны. Мысли их посещают очень редко и с опозданием. Каждый одержим одной или двумя страстями, которые они и пытаются удовлетворить. Страсти, как и мысли, простейшие. При этом короли и аристократы действуют во исполнение своих желаний так дуболомно, что постоянно наносят вред самим себе. О государственных интересах никому из них неведомо. Династические интересы толкуют крайне примитивно по любым меркам. Единственный, кто приподнимается над общим уровнем – Филипп V. Но и то слегка.

Вот интересно, почему автор так опустил своих героев. Может показаться, что он приписал им своё мироощущение. Нет, некоторые сцены доказывают, что сам он был выше их на голову. Тогда, может быть, это следствие знакомства с политиками-современниками? Автор хорошо их знал и даже сам посидел в министерском кресле в промежутке между шестым и седьмым романами. Но всё-таки не верится, что политики Франции в середине XX века успели уже опуститься до уровня героев Дрюона.

Вторая претензия, не менее важная – история. Здесь её очень мало, хотя романы считаются историческими. Есть легенды, а чаще сплетни, в которые мало верили современники и совсем не верят серьёзные историки. Самая известная легенда – проклятие тамплиеров. Наверное, это самая сильная сцена во всём цикле. Но это сказка.

Остальные эпизоды на два-три порядка слабее. Вторая сюжетообразующая сплетня – принцессы-нимфоманки. Третья – чудом спасшийся наследник Луи X. Некий итальянский коммерсант средней руки вдруг объявил себя наследником французского престола, не приводя никаких доказательств и даже сколько-нибудь правдоподобной истории своего спасения. Конечно, даже тогда никто не поверил. А взяли его так, для порядка, чтоб не болтал о королях. Даже о чужих. И вот эта история, о которой в серьёзных изданиях и не упоминают, занимает добрую четверть цикла Дрюона. И всё у него так.

В 1970 Василь Быков написал «Сотникова». Лучшую свою книгу, почти гениальную. Через восемь лет вернулся к той же теме. Снова идут на задание двое. Снова человек долга и человек возможности. Но в «Сотникове» всё было неоднозначно. Там сочувствуешь обоим, почти до конца. Теперь автор постарался, чтобы не было неоднозначности. И этим немного снизил силу воздействия. Но всё равно вещь очень сильная. Быков на пике своего таланта иначе писать не умел.

Не могу согласиться с тем, что симпатии колеблются между героями. Зося при всей своей девчоночьей беспомощности — человек по-настоящему сильный. За неё страшно, и обидно, и жалко девчонку, и не понимаешь, как такую пигалицу могли послать одну на задание. И понимаешь при этом, что одна она как раз могла бы справиться. Антось с самого начала, явно ещё до появления на страницах повести, пытается определить, кто возьмёт верх. Вот с тем и надо быть. Только хитрости в нём больше, чем ума, и потому постоянно ошибается. И в своей подлости он заходит гораздо дальше, чем Рыбак из «Сотникова». Тот до конца искал любую возможность остаться со своими, но так, чтобы всё-таки был шанс выжить. Возможностей таких не оказалось. А так бы воевал честно до конца, до смерти в бою или до Победы. Антось — классический предатель. И оттого, что постоянно выбирает по обстоятельствам, кого и как предать, от этого лучше не становится.

А вот самого Василя Быкова я понять не могу. Такие вещи, как «Сотников», «Карьер», «Дожить до рассвета», «Знак беды», «Пойти и не вернуться», невозможно написать по заказу. Быков действительно был с своими героями, когда их создавал. И как он мог опуститься до того, до чего опустился в последние свои годы, этого не понимаю.

Великая Британия в 1940 заключила мир с Великой Германией. Вроде бы почти равноправный. Теперь, спустя 12 лет, она всё больше прогибается под немцев. А Германия увязла в России и рано или поздно потерпит там поражение. Собственно, похожий сценарий был уже в «Фатерланде» Харриса. Сэнсом сам об этом пишет и добавляет, что, по его мнению, лучший в мире роман в жанре альтернативной истории — это именно «Фатерланд». Только у Харриса упор был на детективную составляющую и на судьбу победителей. У Сэнсома — на психологию побеждённых и на судьбу людей, сдавшихся без борьбы. И получилась эта вещь, как минимум, не хуже «Фатерланда».

Лучшее в романе с точки зрения альтернативной истории — рассказ о судьбе Британской империи. Сэнсом пытается определить возможную позицию каждого из видных британских политиков того времени и общества в целом, причём делает это в динамике событий. На протяжении 12 лет полуоккупации англичане всё больше и больше прогибаются перед старшими партнёрами. В большинстве своём этого даже не замечают. Не хотят замечать. А те, кто замечают, вынуждены молчать. Посадить, может, пока и не посадят, это ещё впереди, но крупные неприятности гарантированы уже сейчас. И Англия увязает в этом болоте всё глубже. А немцы аккуратно прогибают её всё сильнее. Медленно и неуклонно. Именно так, как это умеют делать сами англичане.

Судьба остального мира прописана хуже. Пока речь идёт о США, доминионах, британских колониях — более или менее убедительно. С Германией получилось похуже. События после смерти Гитлера, несомненно, развивались бы иначе. Всё определилось бы в первые же дни или даже часы. И совсем слаб сценарий возможных событий в СССР. Нет, многолетние бои на линии Волги с последующим контрнаступлением наших — это как раз возможный вариант. А вот ход внутреннего развития СССР во время подобной войны — он от полного непонимания англичанами, даже самыми умными англичанами, нашей истории и современности.

А с точки зрения чисто литературной — очень хорошо. Блестящий сплав серьёзного психологического романа, детектива и социальной фантастики. Особенно удались герои, положительные, отрицательные, а чаще многоцветные. Нет никакой идеализации, и нет демонизации. Худший из всех — английский офицер полиции, работающий на гестапо. Вернее, работает он только на себя, любимого, а немцев больше использует, а они используют его. И именно он окажется самым непотопляемым персонажем, полезным для любой власти.

Вещь достаточно сильная. Портит её только неизбежная по тем временам доза идеологии. Хотя особых претензий к американцам не должно быть. Ведь действительно торопились обе стороны, рисковали людьми. Правильно это или нет, но без этого не было бы ни полёта в 1961, ни полёта в 1969. А спасательную экспедицию не могли послать, она бы погибла сразу. Генерал оказался прав.

А главных плюса три. Первый — редкое для НФ и фантастики вообще проникновение в психологию человека. Человек остался один. Знал с самого начала, что идёт на огромный риск в интересах своей страны. И должен был догадываться, что помощь не придёт. Не мог не видеть общей картины, если уж находился в центре подготовки полётов. Но всё-таки почти до самого конца его не оставляет надежда на спасение. И до самого конца он не сдаётся.

Второй плюс — загадка зелёных гроздей. Загадка, оставшаяся неразгаданной. Вообще-то, для НФ не характерны неразгаданные загадки. И такое исключение идёт данной повести только в плюс. Возникают какие-то параллели с «Зловещим кратером Тихо» Саймака. Вряд ли Шалимов мог читать «Тихо» — повесть Саймака вышла в Штатах ненамного раньше, не обратила на себя, кажется, особого внимания, а у нас о ней не знали ещё лет 30. Видимо, параллели случайны. Что ещё интереснее.

И третье, самое фантастичное для советской фантастики. Американцы первыми доберутся до Луны. В 1964 такое даже в США казалось весьма сомнительным, а в СССР — просто немыслимым. Все были уверены, что наши долетят первыми, и на это были тогда реальные шансы. Но вот Шалимов высадил первыми американцев, и, что ещё удивительнее, это напечатали. Все оговорки, что считаются только успешные посадки — не более чем оговорки. Это понимали и читатели, и автор, и те идеологические работники, которые, вероятно, посоветовали ему сделать такую оговорку.

Один из немногих классических детективов Свечина, и в этом плане, наверное, самый удачный. С примесью триллера, но это делу не мешает. В большинстве романов автора самые интересные, на мой взгляд, страницы посвящены путешествию по России конца XIX — конца XX века с подробным описанием новых мест и тамошней ситуации. Путешествие с криминальным уклоном, но эта его сторона как раз не самая увлекательная. В данном романе географии и социологии почти нет. Есть частное, по сути, расследование преступлений в глухой провинции, где таких преступлений, вроде бы, и быть не должно. А они есть. И убийства, и похищения, и коррупция, и бандитские разборки, и бизнес-наезды. Да, они имели место и в XIX веке, только не в таких наглых формах, какие нам известны. Власти занимаются этим мало. А Лыков пока в небольших чинах, не имеет бумаг «от самого» и связей, от которых столбенеет местное начальство, да ещё прибыл по частным делам. Приходится работать одному. Но более или менее справляется.

Хорошая крепкая фантастика. Не больше и не меньше. Сюжет, разорванный на эпизоды, всё же обладает внутренним единством. И в целом захватывает. Язык, как всегда, внятный и достаточно лёгкий. Полуподростковое поведение героев, даже вышедших из этого возраста, объясняется во многом особенностями ситуации. И вообще, все, кто прочёл хотя бы пару книг Лукьяненко, должны к этому привыкнуть. Отдельное спасибо за завершённость романа без надежды на продолжение. Финал книги по-своему логичный. Во всяком случае, нет ощущения скорейшего закрытия темы, как во многих романах автора. А тема – это интересно.

Тема модная, но подход к ней необычный. Идею легко принять, если согласиться с тем, что мир в основе своей виртуален. Это теперь в тренде. Тогда может получиться такой вот Мир После. И выход из него можно найти приблизительно такой. А если мир в основе своей реален? Тогда главный интерес возникает к Миру До. Он в книге тоже виден, хотя не так хорошо.

Допустим, что форсайты – это не реально-виртуальное будущее, а нечто вроде снов, наводимых кем-то на самых восприимчивых к этому граждан. Пусть их будет те же 5%. Вполне достаточно. Кто этот кто-то – на вкус читателя (искусственный интеллект, инопланетяне, Сатана, масоны, олигархи и ещё куча вариантов на выбор). Зачем – ну вот надо ему, кому-то. Минимум половина из этих 5% тут же поделятся своими видениями в соцсетях и заразят своими страхами всех остальных граждан. В прежние эпохи ожидание Апокалипсиса в ближайшие недели вызвало бы, прежде всего, желание покаяться и исправиться. В нашу – паралич всего и вся. Вырастут цены на оружие, продукты, лекарства и спички, а также на предметы роскоши, наркотики и запретные удовольствия. Будут похоронены все проекты развития общества, строительства чего-то нового, а также устройства личной жизни. Упадёт до нуля рождаемость. Рухнут все социальные связи. Кто-то опять потянется скупать участки на Алтае и в Гималаях. Так как точная дата Апокалипсиса неизвестна, то и продолжаться это безобразие может неопределённо долго, особенно при умелой регулировке. В итоге человечество деградирует или вообще вымрет без всякого Апокалипсиса. Возможно, такой задачи и не ставилось, но ведь проект может выйти из-под контроля и зажить своей жизнью.

В «Орфографии» Быкова есть такая сцена. Корабельников/Маяковский и его единомышленники выходят с собственноручно изготовленными плакатами на первомайскую демонстрацию. Их останавливает милиция и объясняет, что сегодня день трудящихся, и праздновать должен трудящийся элемент, а хулиганствующий, наоборот, должен сидеть в этот день дома. Так вот, в поэме Маяковский в очередной раз старается доказать всем, и себе тоже, что он именно трудящийся. Он не чужой. Он со всеми.

Мне, в общем-то, не нравится Маяковский, ни ранний, ни поздний. Ни средний. Ещё больше не нравится верноподданническая литература, кто бы её ни заказывал. Но от этой поэмы остаётся хорошее впечатление. Несмотря на её обрывочность, приглаженность и своевременность. Маяковский здесь честен в своих попытках стать частью нового общества, посмотреть своим нестандартным взглядом на недавнее прошлое и настоящее. Говорит то, что чувствует. В крайнем случае, допускает иносказания. А какие здесь попадаются сцены, ехидные, но всё-таки беззлобные. Пожалуй, лучшие сцены во всём его творчестве. А какие встречаются литературные находки. Запоминаются без принудительных заучиваний. В общем, хорошо. Самая подходящая оценка.

Информации много, в основном в форме цитат из разных источников. Информация эта хаотичная, отрывочная и, главное, неполная. Не видно попыток проанализировать противоречивые сведения или хотя бы связать их между собой. Автор скачет то вперёд, то назад, то в сторону, перескакивает на события, никак не связанные с жизнью Фрунзе, и пропускает главные его победы. Такое впечатление, что информация просто надёргана из Сети, причём надёргано то, что интересно автору, а не то, что имеет отношение к делу. В результате не видно ни человека, ни полководца, ни государственного деятеля. А жаль. Фрунзе был действительно интересной личностью.

И сподвижники, и противники отзывались о Михаиле Васильевиче с уважением. Для гражданской войны это редкость. Из биографии смутно прорастает образ неплохого человека. Но в чём конкретно заключалось его обаяние, так до конца и не понятно. Растворилось в потоке документов.

Что касается полководца Фрунзе, это действительно уникальное явление. Человек без военного образования и боевого опята оказался почти гениальным полководцем. Лучшим полководцем гражданской войны. Это, опять же, признавали и красные, и белые. В книге все главные победы Фрунзе остались за кадром. Пару слов о сражении под Уфой, пару страниц о штурме Крыма. Какую роль сыграл Фрунзе в подготовке этих побед, из текста непонятно. Остальные события, не менее значительные,вообще не видны. Допустим, автор не смог разобраться в этой теме, но тогда не надо и публиковать.

О деятельности Фрунзе на административных постах сказано немного больше, но тоже бессистемно. Какой была позиция Фрунзе в сложной внутрипартийной борьбе времён гражданской войны и первой половины 1920х? Как он относился к офицерам старого времени? Как относился к военной реформе и перевооружению армии? К Брестскому миру? К резне белых офицеров в Крыму, сдавшихся на его честное слово? (Сам в этом не участвовал, но как всё-таки относился?) К удару по союзникам-махновцам? Как складывались его отношения с Троцким? А со Сталиным? Была ли какая-то почва под слухами о «красном Бонапарте»? Сведения противоречат друг другу, а попыток их проанализировать или хотя бы дать полную картину, их нет. В общем, плохо.

В существование Плутонии не верил, конечно, ни автор, ни подавляющее большинство читателей. А Земля Санникова в принципе могла существовать. И условия жизни на ней сравнительно реалистичны. Всё соответствует какому-нибудь оазису в эпоху оледенения. Были же, наверное, такие оазисы. Есть даже гипотеза о том, что Великий ледник был засыпан лёссом, покрыт степной растительностью, и по нему бродили стада мамонтов и отряды кроманьонцев. Но вот «Плутония» стала настоящим окном в неизведанный мир, а «Земля Санникова» — просто приключенческим романом. И тут бросаются в глаза все слабости, которые охотно прощаешь в «Плутонии».

Прежде всего, очень сухой язык. Собственно, странно было бы требовать от автора другого. Он всегда оставался учёным, а романы писал в минуты относительного безделья. Ну, не мог совсем не работать. Сюжет имеет определённую логику, но мало захватывает. Герои практически неразличимы. Удалось слегка обозначить только якута Горохова. Все остальные — копии друг друга. И относятся они к миру и людям с чисто научным интересом. Жаль, конечно, что земля погибла, и людей жаль, целых два народа и свой товарищ, но хуже всего, что погибли собранные коллекции.

«Парень из преисподней» — повесть об апогее земного прогрессорства. Видится оно с позиции тех, кого прогрессоры пытаются перевоспитать. А Гиганда — одно из тех мест, где прогрессорство, вроде бы, оправдано. Наблюдать такое больше невозможно, а остановить в наших силах. А вот что будет дальше? Подданным герцогов и императоров объяснят, что их прежние владыки — люди нехорошие, наживались на их крови. Первая реакция подданных — правильно свергли. Надо посадить на их место тех, кто ещё не успел нажиться. Эти новые, воспитанные той же Гигандой, других у нас нет, признают главенство старших товарищей и начнут прежде всего давить инакомыслие. Танками. Им объяснят, что надо бы по-другому. Они затаят обиду. Рано или поздно они приспособят полученные с Земли технологии для военных целей и возобновят конфликт из-за устья Тары. Новая война благодаря новым технологиям будет страшнее прежней. Значит, нам придётся постоянно держать ситуацию под контролем. То есть, лишить людей Гиганды их истории, не дать им самим повзрослеть, навязать им ухудшенный (неизбежно ухудшенный, ведь это не их история) вариант своей цивилизации и завести их в тот же тупик, в который зашли сами.

А почему тупик? Ведь жизнь на Земле просто райская. И как выглядит этот рай в «Парне из преисподней»? За полвека куда-то исчезло всё то, чем по праву гордились люди эпохи «Возвращения» Не видно больше толп киберов, самодвижущихся дорог, флаеров, ферм, всевозможных опытных станций, информаториев, городов. Нет, где-то города остались, но их явно немного. И людей-то почти не видно. И нет у них былой радости от новых свершений. Такое ощущение, что люди Полудня надорвались. Устали от прогресса, от работы, вообще от жизни и даже от самих себя. В «Волнах», которые гасят ветер, это ощущение перерастает в уверенность.

Но написана повесть с прежним блеском. Почти. Особенно удался Гаг. Уже за него одного можно сразу ставить восьмёрку.

Николай Николаевич Молчанов был известным историком, специалистом по истории Франции последних двух столетий. Он написал, кроме прочего, прекрасную биографию Жореса, очень хорошую биографию де Голля, а перед самой смертью – коллективную биографию лидеров монтаньяров, Дантона, Марата и Робеспьера. Как и было принято в старой ЖЗЛ, это книга в первую очередь об эпохе и только во вторую – о тех, кто назван в заголовке.

Разумеется, в 1989 трудно было уже найти какие-то новые значимые факты о Великой французской революции. Здесь не исследование, а популярный очерк. Первый плюс его – большое количество фактов, удобных и неудобных. Второй – доступный характер изложения, интересный и для тех, кто знаком с историей революции, и для тех, кто о ней что-то слышал. Третий плюс – относительная объективность или, по крайней мере, взвешенность подхода. О революциях раньше было принято писать только в позитивном ключе, в наше время – только в негативном. Молчанов постарался написать объективную книгу. Постарался. Негатив у него вызывают, с одной стороны, Старый порядок, как таковой, с другой – личность Робеспьера. Негатив этот отчасти оправдан. Всё-таки именно правительства Старого порядка за последние полвека его существования приложили максимум усилий, чтобы довести Францию до революции. С этой задачей они справились. А на Робеспьере действительно очень много крови. Правда, думаю, что если бы на его месте оказался Марат (а такое было возможно), тот пустил бы крови в десять раз больше и ещё быстрее довёл бы революционный режим до краха.

Мировоззрение монтаньяров хорошо передаёт приведённая в книге формулировка Робеспьера: «Интерес народа есть общий интерес, интерес богатых есть частный интерес». На реки крови все трое лидеров смотрели, в общем-то, достаточно спокойно (Дантон с недовольством, Марат с радостью, Робеспьер с каменным лицом). Демагогией тоже занимались все трое. Но была и ещё одна общая черта. Все трое действительно работали в интересах народа, как они их понимали, жили гораздо скромнее, чем позволяли им открывшиеся возможности и не воровали. Даже в отношении Дантона все обвинения остались неподтверждёнными. Он запускал руку в королевскую сокровищницу, но только для того, чтобы подкупить в нужный момент полководцев врага. И ведь брали, сволочи.

Кончилось, как известно, печально. Если взять первую сотню самых известных участников событий 1789-1794 из всех партий, то до 1795 дожило всего несколько человек. В пределах десятка. Им на смену пришли их же однопартийцы второго и третьего ранга. Те, что голосовали всегда с большинством, громили с трибун очередную оппозицию, неважно какую, и ждали, когда более честные перережут друг друга. И вот тогда наступило время такого наглого воровства, что граждане затосковали и по Старому порядку, и по Робеспьеру разом. Но это уже за рамками книги.

Впервые читал эту книгу во взрослом, но ещё бездетном возрасте. Возможно, если бы прочёл вовремя, впечатление было бы другим. Но, вообще-то, западная детская литература той эпохи предназначалась и для взрослых. «Пиноккио» Коллоди — это не развесёлый «Буратино» Толстого. «Страна Оз» Баума — это не «Волшебная страна» Волкова. Так и «Питер Пэн» — он предназначен и для взрослых.

С одной стороны — вещь замечательная. Страна Нетинебудет — настоящая страна детской мечты. Не сегодняшних детей и даже не детей середины XX века, а именно тех, для кого создавалась книга. Приключений много, достаточно опасных, но с постоянным ощущением хэппи-энда. Дети, каждый в отдельности, в большинстве не запоминаются, но при этом автор хорошо понимает психологию ребёнка. И написано с любовью к детям, даже самым непослушным. Это главное.

С другой стороны — жуткий мир. Мир постоянной кровавой войны между командами вечных детей. Крюк — он ведь тоже инфантилен, только по-другому. А Питер — намного ли он лучше своего врага? Злой, эгоистичный, капризный, жестокий. Недаром он родич Пана. Мальчики ему нужны как сподвижники, девочки — как служанки. Жестокость детей не осознана и преходяща. Эгоизм детей преходящ. Стремление к самоутверждению и к самовыражению — это болезни роста. Без этого человек не вырастет. А когда человек не растёт, не хочет расти, и культивирует в себе детские качества, он может превратиться в монстра.

Плывёт по волнам реки времени великая бессмертная империя. Течёт жизнь миллионов её подданных. Каждый ощущает себя в первую очередь подданным, и каждый при этом остаётся живым человеком. Каждый старается поступать так, как правильно – в его понимании. Никому из них не желаешь зла, даже как бы злодею, и никого не поймёшь до конца. Персонажи плавно появляются на страницах романа, так же тихо исчезают, иногда возникают снова. История, которая в принципе не может поместиться ни в какие рамки. Однако поместилась.

Самое лучшее, наверное, что есть в этом замечательном романе – образ Катая. Цивилизация, которая менее понятна для нас, чем любой из миров фэнтези. Мир со своими понятиями о долге и чести, своей картиной мира, своей непонятной логикой. Логика сама по себе безупречна, только она не совпадает с нашей. И автор сумел проникнуться этим непонятным миром, сделать его ближе и себе, и читателю. Возможно, специалисты найдут какие-то погрешности. На первый взгляд их не видно. Да и какие могут быть придирки, если это всё-таки Катай, а не Китай.

Главный и, пожалуй, единственный минус, на мой взгляд, это некоторая тягучесть повествования. Эпизод сменяется эпизодом, появляются забытые персонажи, всплывают забытые детали. Мелькают отсылки к прошлому или будущему. Привычка к быстрому чтению бесполезна – это всё равно, что быстро читать учебник физики в малознакомом разделе. Но вообще-то, это явный, хотя и необязательный, признак настоящей литературы.

В 13-14 лет этот роман проскакивает замечательно. Каскад удивительных приключений, которые сменяют друг друга быстрее, чем успеваешь вдуматься в происходящее. В этом возрасте книга просто проглатывается. А когда станешь старше, начинаешь удивляться, как мог прекрасный писатель написать вот такое.

Главная беда романа в том, что он, собственно, не принадлежит Джеку Лондону. Это новеллизация голливудского сценария, который писатель попытался перевести на литературный язык. Причём работал в параллель с борзопишущими сценаристами. Здесь присутствуют все штампы старого Голливуда. Они ненамного лучше, чем штампы теперешнего кинобизнеса. Отдельные эпизоды действительно хороши, но они, во-первых, не имеют общей логики, во-вторых, местами оставляют ощущение бешеного калейдоскопа. Часть событий, особенно ближе к концу, просто перечисляется. А теперь произошло то-то. Это нельзя ставить в вину писателю, так же как нельзя упрекать его за великое множество ляпов. Он просто следовал заданным правилам и не мог их изменить. Но ведь он сам принял эти правила. Может быть, понадобились деньги, а может, просто увлёкся новым для него делом. Мне кажется, что скорее увлёкся. Он вообще легко увлекался новым.

Герои не получились по той же причине. Они должны были следовать заданному сценарию, и сделать из них живых людей оказалось очень трудно. Вообще-то не совсем понятно, как могли родственники в десятом поколении оказаться настолько похожими, что их путает любимая девушка. Хотя остальные не путают. И как мог такой лоботряс, как Френсис, поддерживать на плаву свою биржевую империю. Она бы у него развалилась через месяц. Но оба мальчика и девочка хотя бы симпатичны, и с их образами легко смиряешься. Остальные персонажи просто никакие. Единственный сколько-нибудь живой герой — безымянный начальник полиции. И именно его становится жалко, хоть он и бяка.

А почему пятёрка, а не тройка? Нет, не за имя. За подростковый восторг, испытанный при первом чтении. И за то удовольствие, с которым сам автор писал свою книгу. Это ощущается, и это вытягивает роман.

Не совсем согласен с тем, что эта книга жёстко привязана к своему времени. Ситуации, да, привязаны, пожалуй, не только ко времени, но и к месту, и к конкретному жизненному опыту героев, пусть очень небольшому. А психология ранней юности передана на все времена, по крайней мере на пару поколений раньше и позже. Чувства человека, перед которым встаёт или вот-вот встанет куча неведомых прежде проблем, который уже понимает, что он вырастает из заданных правил, и пытается создать для себя новые. И думает, что такое с ним с первым. Юношеская любовь, когда соединяются желание физической близости и потрясение от встречи с незнакомой прежде родной душой. Им кажется, что это навсегда. Но свет в душе от этой встречи останется действительно навсегда. Попытки разобраться, наконец, в мировых проблемах – раньше ведь никто не мог в этом разобраться. Надежда построить свою жизнь так, как считаешь правильным, а не так, как у всех. Попытки найти место дружбе и разобраться, что это такое. Сильнейшее стремление к тому, чтобы тебя все понимали, особенно родители. И при этом очень слабое желание понять других, особенно устаревшее поколение. Вообще, очень светлое время и при этом очень сложное. Во все времена.

К сожалению, эту повесть вряд ли теперь станут много читать. Слишком архаичны по нашим временам конкретные ситуации. Многие проблемы ушли, зато появились новые. Непривычен для нашего времени и сам ритм повествования. Мне вот повезло – я практически одногодок героев и прочёл повесть, будучи на год или два старше их. Тогда бы оценил в десятку.

Вещь, доведённая до блеска, как всегда у Пушкина. Но форма в данном случае полностью заслоняется содержанием. Уже почти 200 лет все обсуждают только содержание. Спорят, восхищаются, злятся, примеряют на сегодняшний день, на своё собственное мироощущение. Но для адекватного обсуждения надо видеть события тех лет так, как они виделись современникам Пушкина.

Итак, во Франции в июле 1830 случилась очередная революция. К власти пришли левые либералы — Лаффит, Лафайет, Ламарк и другие. Люди по-настоящему благородные и порядочные, но достаточно упёртые. В числе первых шагов они занялись пропагандой войны с Россией, Австрией и Пруссией на предмет освобождения всех европейских народов. В более широких кругах муссировался лозунг реванша за 1812, хотя об этом старались говорить потише. Лозунги эти зазвучали ещё до польского восстания, а оно придало им новую силу. Польша же до 1830 была, по сути, полунезависимым государством в личной унии с Россией. В ноябре 1830 поляки изгнали русские войска и тут же повели войну за присоединение Белоруссии и Правобережной Украины до Чёрного моря. Так что формально война 1830-1831 была для России оборонительной, хотя понять можно обе стороны.

Ну и как к этому могли отнестись в России? Речь шла теперь не только о подчинении Польши, но уже и о защите русских земель. В том, что эти земли русские, тогда не сомневался ни один человек. Плюс известия о казнях русских в Польше, в том числе офицерских жён. Плюс опять же воспоминания о войне 1812. Казалось, история повторяется. Вполне естественно, что почти всё русское общество, включая либералов, западников, недавних друзей декабристов, сплотилось вокруг весьма деспотичного режима Николая I. Вот в такой обстановке и родились «Клеветникам России» и «Бородинская годовщина».

Кончилось меньшей кровью, чем все опасались. Выяснилось, что во Франции почти нет желающих лично идти на войну с тиранами. Навоевались. В Петербурге, Вене и Берлине тоже не хотели большой войны. Пострадали, как всегда, поляки. Ну, это было понятно с самого начала.

Всё пошло не так. Русские подружились и объединились с монголами во втором поколении после контакта. Китайцы с монголами помирились и подружились чуточку позже. Образовалась сверхдержава, к которой примкнули соседние народы. В наше время это самое продвинутое и комфортное для проживания человека государство на Земле. Нет никакой демократии, но свободы, пожалуй, не меньше, чем в либеральном обществе. И все друг друга любят, все друг друга уважают. А если наказывают, то не слишком больно. Тоталитарная утопия.

Бессмысленно спорить с утопиями. Бессмысленно доказывать, что история ни при каких обстоятельствах не пошла бы таким путем. И не смогла бы даже самая процветающая и самодостаточная, но слишком уж стабильная держава конкурировать с динамичными государствами. Хороший, но далеко не единственный пример – тот же Китай XIX века. Авторы сами это понимают. Просто им так хочется. Вообще, хочется – это, кажется, основной фактор при построении данной утопии, как и других утопий. Вот ГГ, верующему православному христианину, захотелось взять себе вторую жену. Да пожалуйста, сколько угодно. Потом, правда, пожалеешь, но это уж потом, через пару книг.

А на тему совместного проживания народов, не имеющих никаких точек соприкосновения в истории, культуре, менталитете, традициях, есть очень хороший ранний рассказ Лукьяненко. «Фугу в мундире». О том, как объединились Россия и Япония. И как в этом государстве невыносимо плохо жить. И русским, и японцам.

Не всё так плохо в этом цикле. Негатива он не вызывает. Действительно, удобный мир. Иногда проскальзывает самоирония. Литературные достоинства на среднем уровне. Но их недостаточно, чтобы вытянуть цикл.

К двадцатилетию Бородинского сражения литературным событием стала «Бородинская годовщина» Пушкина. Вещь блестящая, но скорее геополитическая. К двадцатипятилетию таким же событием стало стихотворение Лермонтова. Совсем юного – в год битвы он ещё не родился. Стихотворение ошеломляющее. Надо только прочесть его свежим взглядом, забыв о том, что заставляли учить в школе.

Взгляд этот у Лермонтова идёт снизу. Соображения стратегии и даже тактики не видны. А что видно? Виден героизм каждого участника битвы. Естественный героизм – его даже, кажется, никто из них и не замечает. Видно уважение к противнику – он сражался не хуже. И очень хорошо видны колоссальные жертвы. Это ощущается чуть ли не в каждой строчке. При другом главнокомандующем потери могли быть вдвое меньше. Возможно, и Москву не пришлось бы сдавать. Но солдаты, офицеры, даже генералы – они все сделали в тот день всё, что только может сделать человек. И даже больше.

Сборник легенд и реальных историй, загадочных и не очень, о Петербурге и не только о нём. Главный минус книги — небрежность в окончательном редактировании. Очень много неточностей в датах, именах, фактах. Сути рассказанных историй это всё не затрагивает, но создаётся впечатление недоработанности, а отсюда подрывается доверие к рассказу.

Главных плюсов два. Во-первых, написана эта книга с явным удовольствием. Это всегда заметно и всегда повышает настроение при чтении. Во-вторых, здесь Александр Александрович старается разобраться чуть ли не в каждом эпизоде. Докопаться до первоисточников и посмотреть на них критически. И получается, что 90% загадочных случаев из числа тех, где первоисточники обнаружены, оказывается сочинением более поздних журналистов и литераторов. В случае предсказаний эта цифра доходит до 100%. Что касается тех случаев, где источники найти не удалось, это тоже наводит на вполне определённые мысли. А вот отфильтрованные 5-10% историй действительно могут вызвать интерес.

И хочу добавить две истории от себя. В книге упоминается о привидении, путешествующем по бывшему Училищу правоведения. Это здание мне хорошо знакомо, и я сам слышал рассказы людей, которые видели белую фигуру. Мало того, она вроде бы попадала на записи с видеокамер, расставленных по коридорам. Правда, сам я ни разу не видел ни призрака, ни записей, и вообще склонен считать это лёгким безобидным трёпом с целью развлечь присутствующих девчонок.

А вторая история в книгу не попала. В 1983 (или в 1984, точно не помню) по Ленинграду пронеслись жуткие слухи. Бабка Ванга предсказала, что 4 июля в Балтийское море упадёт гигантский метеорит, поднимет волну высотой 400 метров (при том, что средняя глубина Балтики менее 100 м) и эта волна снесёт всё, что находится ниже указанной высоты. И вот накануне падения многие, причём умные люди стали срочно брать отпуска и отгулы и уезжать туда, где высота над уровнем моря выше предсказанной. На всякий случай. 400 не 400, но Ленинграду и 10 метров хватит с избытком. Насколько я знаю, такое творилось не только в нашей конторе, но и в других. Разумеется, никакой метеорит так никуда и не упал, и все участники метеоритных дискуссий постарались тут же забыть о них. Как всегда и бывает.

Последняя книга Леонова о полковнике Гурове. Здесь он расследует убийство Старовойтовой (в тексте Старовой). Исход закономерный для эволюции всего цикла.

Николай Иванович Леонов начинал как офицер милиции. Довольно быстро ушёл в литературу, но милицейское дело, конечно, знал. И было оно, похоже, скучновато для автора. Во всяком случае, во всех его книгах, что я читал (не считая поздних, которые уже и не его на самом деле), герои гуляют сами по себе. Официальный порядок существует, но они этот порядок игнорируют или вынуждены игнорировать. А сам Гуров по мере своих успехов превращается из обаятельного талантливого парнишки в супермена. Поведение его при этом становится постепенно всё более хамоватым. В общем-то, представить такого супермента в девяностые в принципе возможно, хотя ходу ему и тогда не давали бы. И уж точно не смог бы открывать ногой двери олигархов и вице-премьеров. Но в девяностые это читалось с интересом, хотя не верилось даже тогда.

А в последней книге Гурова ожидает поражение. Переиграли его всё-таки, хотя действовал с прежним блеском. И это закономерно. Наступают новые времена. Даже самые крутые и независимые должны знать своё место, если хотят работать дальше. А Гуров хочет.

Это попытка создать христианское фэнтези. Попытка очень редкая и почти неисполнимая. На Земле нет места фэнтези-мирам, в другом мире, вроде бы, не может быть христианства в прямом смысле слова. Значит, надо создать нечто похожее по форме и неотличимое по духу. Задача для верующего человека (а автор, похоже, человек верующий) очень сложная. Но она с этим справилась.

Конечно, минусов хватает. Сказывается всё-таки то, что автор не литератор, а историк. Текст, несмотря на обилие приключений, иногда становится нудным. Некоторые эпизоды затянуты. Вроде бы ситуация разрешается и тут снова выходит на новый круг. Картина мира в целом чёрно-белая. Герои чётко делятся на хороших и плохих. У хороших, правда, могут быть не недостатки даже, а только ошибки. Все они, так или иначе, встают на путь, ведущий к вере. Плохие — настоящие нелюди. Они поклоняются Сатане, готовы истреблять людей тысячами и сами подлежат уничтожению без всякой пощады. Как-то не по-христиански, но сюжет построен так, что против этого не возражаешь.

А плюсы порождены поставленной задачей. Отрицательных героев здесь мало, хотя они сильны. Автору они неинтересны, и она их почти не показывает. А положительные получились хорошо. Даже те, что идеальны изначально, выглядят убедительно. Ну, есть такие хорошие люди, сами знаем. Остальные эволюционируют, не превращаясь в совсем уж белых и пушистых, и при этом остаются сами собой. Такая эволюция — большая редкость в фантастике.

И ещё получился мир. Он соответствует нашему восемнадцатому веку. В чём-то слегка отстаёт, в чём-то слегка опережает, но в целом очень похож. И автор явно знает о нём больше, чем говорит, хотя не собирается писать продолжений. За это тоже плюс.

1868 год. Эпоха перестройки и гласности. Эти термины вошли в употребление как раз во времена Глумова. Как же ему на этом не заработать?

Да, приходится вкалывать. Сочинять за одну ночь и текст для выступления в либеральном духе, и трактат «О вреде реформ вообще». Выслушивать с восторженным видом очевидные глупости и ухаживать за старыми тётками, когда больше тянет к молодым. Льстить всем, и льстить по-разному, и ни разу не ошибиться, и ни с кем не перегнуть палку. Они ведь тоже не дураки. Прекрасно понимают, с кем имеют дело. Но ведь какой полезный человек. И потом, лесть в правильных дозах и формах всегда приятна.

Конечно, Глумов не пропал бы и в спокойные времена. Ходил бы на службу, угождал бы начальству по установленному трафарету и получал жалование, наградные и следующий чин. Но время перемен намного прибыльнее. Тут можно и лучше заработать, и быстрее подняться.

Вот только Глумов не идеальный карьерист. Ему нужна отдушина. Значит, рано или поздно сорвётся. Но и это не страшно. Слишком талантливый проходимец, чтобы его наказывать всерьёз. Просто поставить на место, и иногда об этом напоминать.

«Эпоха гласности настала,

Во всём прогресс, и между тем,

Блажен, кто рассуждает мало,

И кто не думает совсем».

(В.С. Курочкин, 1866).

На мой взгляд, довольно слабо. Прежде всего замысел. Земля проходит через зону какое-то эфирного или, может, неэфирного возмущения. Оно вызывает у людей вспышку необъяснимой агрессии. Потом агрессия сменяется всеобщим сном, который для многих закончится смертью. Вскоре после пробуждения возникает необъяснимая и неодолимая привязанность людей и животных к людям и животным из их привычного круга общения. Затем приходит неодолимая потребность поедать мясо с огромных количествах. Попытка обосновать всё это выглядят беспомощно. Просто так захотелось автору. Единственное, что действительно логично — путь к спасению. О нём могла бы догадаться средняя домохозяйка.

Можно сказать в защиту автора, что сама идея подобных катаклизмов была новой для своего времени (1913). Возможно, что-то в тексте было действительно новым. Но вообще книги о природных и рукотворных катастрофах с гибельными последствиями выходили в 1895-1914 сплошным потоком. В том же 1913 вышел «Отравленный пояс» Конан Дойла. Не думаю, что Дойл или Рони списывали, но получилось очень похоже. Только ирландец написал, по-моему, лучше. Идея носилась в воздухе.

Что интересно, в большинстве ужастиков того времени, в том числе у Рони, сочинителей больше всего пугает стихийный бунт низов. Он пугает даже людей достаточно левых убеждений. Это присутствует всегда и выглядит особенно страшно. Заглянув в книги того времени, уже не согласишься с рассуждениями о случайности революций 1910х-20х. Могло рвануть не в тех странах или немного по-другому, но где-нибудь рвануло бы обязательно. И мало бы в любом случае не показалось.

Если сюжет в духе фантастики той эпохи, то стиль в духе французской фантастики как таковой. Большинство французских фантастов после смерти Жюля Верна стали писать пунктиром. Так и здесь. События скорее перечисляются. Пережить их при чтении не удаётся.

А что удалось, так это отдельные эпизоды. В основном, сравнительно спокойные, не связанные напрямую с катаклизмами. Вот в этих местах автору начинаешь верить.

Сначала о хорошем. Автор как следует изучила выбранную эпоху и, особенно, самые нашумевшие преступления того времени. Постаралась донести информацию до читателя с необходимыми для развития сюжета искажениями. Внесла кое-какие свои мысли и маленькую, уместную в данном случае долю иронии. Постаралась избежать модернизации в описании ситуаций, а также поступков, высказываний и побуждений героев. Часть линий оставила открытыми, а загадок — неразрешёнными. Повесточка присутствует в самых минимальных дозах. Видно, совсем без неё теперь нельзя.

Теперь о плохом. Персонажи однообразны и неубедительны. Их поведение никак не мотивировано их интересами или интересами их ближних. В основе всех поступков только необходимость двигать сюжет в заданном направлении. Диалоги занимают больше места, чем действие, что для триллера, в общем, противопоказано.

Второе замечание более существенно. Сюжет просто немыслим. В роскошном салоне океанского парохода каждый день устраивают шоу. По паркету скачут на лошадях, в салон выпускают хищников, жонглируют факелами. Это на корабле XIX века, где самая страшная опасность — пожар. Каждый вечер во время шоу убивают жуткими способами или выставляют изуродованный труп кого-нибудь из пассажиров первого класса. Капитан даже не пытается принимать меры, хотя имеет право перевешать без суда всю труппу. А шоу продолжается изо дня в день. Это как понимать?

И самое главное. Скучно, несмотря на все повороты сюжета. Не такая скука, как в следующем романе, но достаточно тоскливо. Триллер может быть глупым, слабым, даже пошлым, но он не имеет права быть скучным.

Скорее повесть из викторианской эпохи, чем полноценный фантастический роман. В основе сюжета превращение элементов за счёт изменения их атомного веса, за 12 лет до Резерфорда. Конечно, путь превращения выбран заведомо ошибочный, но Конан Дойл мало разбирался в физике и излагал научные теории только для порядка. Гораздо больше его интересуют социальные и психологические последствия открытия.

Итак, некий инженер-химик, очень хороший и порядочный человек, нашёл способ превращать один металл в другой. Что в первую очередь придёт в голову? Конечно, золото. Надо сказать, инженер Хоу при всей его надмирности хорошо разбирается в законах экономики и, в отличие от инженера Гарина, не собирается выбрасывать золото на рынок в неограниченных количествах. Золото выходит из его лаборатории в умеренных объёмах и расходуется, в основном, для поддержки реальной экономики и, в меньшей части, для себя. Но и этого достаточно, чтобы тратить его, ни в чём себя не ограничивая.

Для начала Хоу вспоминает свои фантазии полудетских времён. Он строит дворец с чудесами современной техники, картинными галереями, коллекциями камней, возможностью виртуальных путешествий по всему миру. Правда, большого удовольствия от этого не получает и по-прежнему ведёт образ жизни рядового инженера. Дворец нужен больше для представительства.

На втором этапе надо осчастливить окружающих. У человека есть чувство справедливости. Ему неприятно, что треть Англии живёт на грани нищеты, и ещё неприятнее, что бедствуют его ближайшие соседи. Надо делиться.

На третьем этапе хочется осчастливить весь мир. Понастроить каналов, заводов, водохранилищ, дорог. Обогреть подземным теплом целые страны. Пробурить насквозь Землю, посмотреть, что там внутри. Конечно, уровень технического, экологического и даже экономического обоснования этих проектов на нуле, но ничего, специалисты найдутся, доведут до ума. И в завершение всего надо бы выплатить из личных средств весь государственный долг Великобритании. Конечно, такое не под силу даже Хоу, но уже само желание заслуживает уважения. Много ли найдётся людей, готовых отдать свои деньги на погашение государственного долга?

А кончается всё плохо. Разрушена своя жизнь, разрушены жизни окружающих. Нет сомнений, что и от глобальных проектов получилось бы больше вреда, чем пользы. Кажется, простейшая мораль – не в деньгах счастье. Но рассказано так, что человека по-настоящему жалко.

Кажется, единственная бездумная вещь Стругацких. Попытка скрестить лёгкий, почти пародийный детектив с лёгкой, почти пародийной фантастикой. Но именно как такой гибрид повесть не удалась. Видимо, это в принципе невозможно. Детектив по своей природе означает поиск единственно правильного объяснения событий из множества сколько-нибудь возможных версий. Вмешательство инопланетян в дела бандитов ещё менее возможно, чем вмешательство в эти дела полтергейста. В результате 10-15 последних страниц убивают детективную составляющую и не создают полноценной фантастики. А вот если не сравнивать «Отель» с остальными книгами Стругацких, вообще не обращать внимания на фамилии авторов, то повесть получилась замечательная.

Прежде всего, язык братьев. Лёгкий, свободный, ясный, не позволяющий оторваться от книги. Прекрасно передана обстановка маленького уединённого отеля. Сюжет. Сюжет построен великолепно. Даже тогда, когда всё уже раскрыто, он по-настоящему захватывает. Ведь до самого финала не ясно, чем всё это кончится. И даже после финала.

И персонажи, на редкость интересные. Типичными представителями выглядят только те, кто на самом деле не люди. А все остальные нетипичны и оттого кажутся живыми. Даже инспектор Глебски, который ведёт весь рассказ, тоже не до конца понятен. Чем он всё-таки занимался на службе? Ясно, что здесь он на отдыхе, разбираться ни в чём не хочется, но всё-таки пытается разобраться. И тупит на каждом шагу. Мальчика от девочки отличить не может. Читателю всё ясно с первого появления чада, а до инспектора доходит ближе к концу книги. Но человек-то хороший. Порядочный, спокойный,в меру храбрый, до конца сознающий свой долг, даже когда не хочется его выполнять. И его поведение в финале, несмотря на общее осуждение — это для него единственно возможное поведение в данной ситуации. Не для полицейского вообще, а конкретно для Глебски.

И ещё хочется высказать одно соображение. Я читал эту книгу в двух версиях — самой первой, журнальной,теперь уже забытой, и отредактированной для последующих изданий. Так, вот, вторая версия оказалась хуже, как часто и бывает. Гангстеры с вертолётами и пулемётами, которых в упор не хочет видеть полиция — вот это и есть настоящая фантастика. А в первой версии были не гангстеры, а некая оппозиция. И в этой версии всё логично. И поведение пришельцев. Как отличить борцов за справедливость от борцов за власть? Тут и местные не разберутся. А помочь кому-нибудь хочется. И поведение силовых структур тоже легко объяснить. Не надо лезть или, хотя бы, не надо торопиться. Не наш уровень. Неизвестно ещё, кто победит.

Его Высочество, Мощь и Сила, Президент Соединённых Штатов Америки и Протектор их свобод.

«Во время командования следует думать головой, ибо в ней сосредоточен разум». (Алехо Карпентьер, «Превратности метода», якобы цитата из Клаузевица).

Это не о том, что сразу приходит на ум. Байдена в книге нет, она вышла в 2019. Зато есть краткие биографии всех остальных президентов США от Вашингтона до Трампа. Каждому президенту уделяется примерно равное число страниц, в среднем около 15. Построены очерки тоже примерно одинаково. Около половины объёма занимает описание жизни и деятельности президента до и после Белого дома, и примерно столько же — его работа на высшем посту.

Первый большой плюс — огромный объём информации с учётом ограниченных размеров очерков. Здесь практически нет забавных и при этом бесполезных для дела историй, нет разоблачений, нет идеализации. Есть изложение целей, которые ставил перед собой каждый из президентов, методов их достижения и реально проведённых реформ. Главное внимание уделяется решению или, наоборот, усугублению проблем,особенно волновавших в тот момент американское общество, но упоминается и о других событиях президентства. Для первичного ознакомления с ходом политической истории США это идеальный вариант.

Основной критерий отношения к президенту в каждом очерке — его способность решать назревшие проблемы развития Америки и защищать её национальные интересы. Вообще-то, самый правильный критерий для политика из любой страны и любой эпохи. При этом авторы стараются соблюдать объективность. Это второй большой плюс. Правда, к концу книги начинают ощущаться их симпатии к республиканцам и неприязнь к демократам. Авторы исходят из того, что, с их точки зрения, республиканцы больше озабочены национальными интересами Америки, а демократы — насаждением правильных ценностей в своей стране и во всём мире.

И вот, когда перед глазами быстрым шагом проходят 45 президентов, видны некоторые закономерности, на которые обычно не обращаешь внимания. Первое — большинство президентов происходило из небогатых и очень небогатых семей. Исключения, конечно, имеются. В основном, на заре американской истории и на её последнем этапе. Второе — мало кто из президентов сильно обогатился за время пребывания в Белом доме. Некоторые даже разорились на высшем посту. Опять же, есть исключения, и чем дальше, тем их больше. Третье, и главное — большинство президентов неважно справлялось с проблемами, стоявшими на тот момент перед Америкой. Это несмотря на то, что не менее 70% от их общего числа составляют профессиональные юристы. Причём президенты, не имевшие юридического образования, как правило, лучше решали главные проблемы Штатов, чем их коллеги-юристы.

Может быть,было бы даже лучше, если бы президенты и их избиратели чаще вспоминали о древнем полузабытом титуле. Тогда бы лучше понимали, кого и зачем они выбирают.

Две повести на уже привычную для автора тему. Мистика во время войны, вернее, военных передышек. Получились на приличном уровне, хотя и есть ощущение искусственности. Особенно в «Рамах без картин». Как-то неестественно выглядит советский пехотный капитан в роли хозяина графского замка, пусть даже временного хозяина. Как-то очень быстро он там обжился. И отношения с ротой у него немного странные для советского боевого офицера, и не только советского.

Во второй повести наши выглядят более органично. Окружающая обстановка тоже. Зато ведьма выглядит неестественной, хуже графини из восемнадцатого века. Как ей удалось царить безнаказанно над округой сначала при наших, потом при немцах и снова при наших? Давно бы уже ей занялись. Что ведьма, это ещё полбеды. Ведьм не бывает. Но она же ещё и альтернативная власть. Вот это недопустимо. Расстрел гарантирован. Ничего, что пули не берут. Возьмут, если потребуется. Нет юридических оснований? Неужели это кого-нибудь остановило бы в 1930? Или в 1937? Или в 1941, при немцах? Или в 1944?

Ну, а если принять правила игры, то всё нормально. Сюжет построен хорошо. Текст воспринимается легко. В мистику, конечно, не веришь, но воспринимаешь её без отторжения. Это игра. Александр Александрович хорошо таким вещам научился. Первая повесть немного в стиле Талара, вторая в духе остальной военной мистики автора.

Согласен с прозвучавшим мнением. «Фото битвы при Марафоне» напоминает зародыш большого романа. Потом человек остыл к нему, или решил не развивать эту тему, или просто устал. Всё-таки уже семьдесят. Практически все загадки остались без разгадок и даже без намёков на правильное решение. Раскрыта, и то не до конца, только тема контакта далёких потомков и их предков. Но, может быть, так даже интереснее.

Итак, американская глушь конца XX века. Центр Америки, штат Висконсин. Совсем близко Чикаго и Миннеаполис, но тут не в каждом доме есть электричество, а вся связь с Большой Землёй идёт через рейсы местной авиакомпании. И вот этот глухой угол облюбовали гости из будущего. На глаза они стараются не попадаться. Но от местных не скроешься.

Люди из будущего, мягко говоря, малосимпатичны. При том, что к своим далёким предкам они стараются относиться хорошо. Именно стараются. Ну, конечно, ощущается пренебрежение к братьям меньшим, но доброжелательное пренебрежение. Стараются быть вежливы в рамках своих понятий о вежливости. А вот по отношению к своим современникам агрессия зашкаливает. Всегда готовы нахамить друг другу, унизить, в случае надобности убрать лишнего человека. Похоже, в будущем у них действительно большие проблемы.

Люди из настоящего, наоборот, предельно доброжелательны друг к другу. Всегда готовы помочь, даже если не просят. Если речь не о деньгах. Что же, вполне возможно, по крайней мере, для американской провинции конца XX века. А вот потомки вызывают у главного героя, человека мирного,выдержанного, интеллигентного, настоящую злобу, часто беспричинную. Он пытается объяснить это высокомерием потомков. Да нет, высокомерие умеренное, на минимуме того, что могло бы быть в такой ситуации. Просто они другие, хоть и очень похожи на нас. Отсюда, наверное, и негатив.

Самая большая удача книги, на мой взгляд – то, что лежит на самой поверхности. Попытка оживить детские страшилки. Сама по себе вампирская тема давно превратилась в трэш. Но тут она показана глазами детей. Ну и тех, кто уже вышел из подросткового возраста, но может понять мелких. И получилась, действительно, настоящая ожившая страшилка. Из тех, что рассказывают как раз в 11-13 лет. Не верят уже, конечно, но всё равно немного боятся. И здесь тот же эффект.

И герои получились. Правда, вспоминая нас самих в том же возрасте, кажется, что мы были всё же немного другими. В чём-то умнее, а в чём-то инфантильнее героев «Пищеблока». Но это придирки. В конце концов, личный опыт у всех разный.

А портит всё попытка придать книге какую-то идейную нагрузку. Идея получилась невразумительной, неубедительной и вообще притянутой за уши. Если допустить существование таких вот вампиров, то брежневское время оказалось бы для них самым неблагоприятным. Общество обрело уже стабильность, даже чрезмерную стабильность, а люди обрели определённую внутреннюю свободу, успокоились, научились отличать правду от лозунгов и эксплуатировали друг друга только на взаимной основе. В таком обществе вампирам не прокормиться. Раньше или позже – ещё возможно.

Как известно, Конан Дойл всю жизнь считал себя автором исторических романов. «Изгнанников» он написал в духе сразу двух классиков историко-приключенческого жанра. Дюма и Купера. Именно в духе. Прямых сюжетных заимствований тут нет совсем. В этом смысле вещь удалась. Мне больше понравилась первая половина, но это, возможно, из-за того, что Дюма мне вообще нравится больше, чем Купер.

При всех достоинствах «Изгнанники», как и все исторические романы Дойла, явно не дотягивают до его детективов и фантастики. Почему, даже сразу не скажешь. Герои интересны. Ляпов очень мало. Сюжет на редкость увлекательный, насыщенный и при этом логичный. Если представить его конспект на нескольких страницах, можно прийти в восторг, и появится желание обязательно познакомиться с оригиналом. Многие эпизоды получились на высшем уровне. Собственно, почти все. А когда они идут один за другим в рамках хорошо разработанного сюжета, ловишь себя на мысли, что предыдущий эпизод уже забыт. И скорее всего, о нём же не вспомнишь. Может быть,дело в некоторой перенасыщености сюжета. А может, Дюма и Купер просто плохо стыкуются.

Пойдём от плохого к хорошему. Самое слабая сторона романа – язык. Годится для выступления в Сети, с натяжкой годится для газетной статьи. Для книги, претендующей в остальных отношениях на принадлежность к настоящей литературе – никак.

Второй, а скорее первый минус – подчинение образов идейным задачам. Между концом первой книги и началом второй прошло буквально несколько часов, но героев не узнать. Они убедительны и раньше, и теперь, но теперь они другие. Изменился склад характера, отношение к миру, изменилась даже биография. Во всяком случае, появились в ней такие эпизоды, о которых раньше не было не только упоминаний, но и подозрений. Теперь эти эпизоды вышли на первый план. Даже национальность, которой раньше как бы и не было, вдруг обозначилась и стала главным фактором. Изменился за эти часы не мир. Изменились задачи автора.

Что намного интереснее – это мысли автора и его героев. Независимо от того, соглашаешься с ними или нет. Многие из них интересны и теперь, а в хрущёвскую эпоху должны были произвести эффект разорвавшейся бомбы. И дело даже не в оппозиционности. Вообще-то, чем дальше от политики высказанные в книге мысли, тем они интереснее. Слегка портит впечатление только ясно выраженное отношение к ним автора. Вот здесь мысль правильная, а здесь неправильная, здесь хорошая, а здесь нехорошая. Но это не страшно. Чему мы давно научились, так это отделять информацию от идеологии и мысли от оценок.

Ещё лучше картины из жизни. Войны как таковой в книге очень мало. Есть жизнь на войне и жизнь во время войны. Это немного разные вещи. Некоторые эпизоды, вроде бы ничего не значащие, запоминаются навсегда.

И самое лучшее – герои романа. Среди них нет типичных, нет однозначных, нет застывших в одной позиции. Каждый, даже второстепенный персонаж получился живым. Каждый может раздражать, и каждому сочувствуешь, в том числе и тому, кому бы не стоило. Это заставляет забыть обо всех, в общем-то немногочисленных, недостатках романа.

Вот умел писать человек. Совсем маленький рассказ, а сколько здесь всего сказано. Другой в двадцатитомной эпопее столько не скажет.

Первое – сюжет. Далёкий предок сюжетов о попаданцах. Правда, попаданец из прошлого, но дела это не меняет. В отличие от большинства будущих книг, бонусов герою никаких. Даже старение ван Винкля за двадцать лет сна не замедлилось. И, разумеется, не нужен он никому, кроме собственной дочери, как и ему никто никогда не был нужен.

Второе – портрет героя. Личность, если разобраться, очень неприятная. Во всех своих бедах и до сна, и после, виноват исключительно он сам. Ничего не делает, ничего не понимает, никого не любит, только сидит на чужой шее и погоняет. И до сна, и после. Но при этом всё равно вызывает долю симпатии и у автора, и читателя. Как-то так, против воли и против разума. И его соседи, и жена, и сын тоже люди малоприятные, и при этом сочувствия к ним тоже больше, чем неприязни.

Третье – портрет провинциальной Америки. Раздражала она автора, и любил он её, и посмеивался. Эта мягкая ирония ощущается в каждой фразе. Те 20 лет, что проспал Рип, считаются в Америке самым героическим периодом в её истории. Да, если прожить эти годы. А если проспать, сразу видно, что всё изменилось только к худшему. Один портрет короля Георга III остался на прежнем месте, хотя называется теперь портретом Георга Вашингтона.

И всё-таки, кто отправил Рипа в долгий сон? Лесной дух? Дух Гудзона, который погиб совсем в другом месте? Или Рип действительно сам, подсознательно, захотел проспать остаток жизни, устав от собственного безделья. Захотел, и исполнилось. Удивительная книга.

Еще в те дни, когда Холмса не было и в проекте, а доктор Дойл даже не помышлял о писательской карьере, он всё-таки опубликовал целую серию рассказов. Так, между делом. Среди них несколько настоящих маленьких шедевров. Вот рассказ о юной девице из английской глуши и её ухажёрах. Девочка не бедная, но больше времени проводит на огороде и птичнике, чем в гостиных. По годам уже вполне взрослая по меркам девятнадцатого века, но очень не хочет расставаться с детством.

Вещь пустая, конечно, пустая, но поразительно лёгкая, радостная, весёлая и абсолютно беззлобная. В общем-то, Конан Дойл не терял чувство юмора до старости, но здесь, когда автору ещё только 22 или 23, оно просто восхищает. Заставляет забыть любые неприятности. Читается рассказ на одном дыхании. А что так кончился – правильно, так им и надо. Не стоит спорить на людей.

Монография английского историка тридцатых годов о самой страшной войне в истории Европы до начала XX века. Отношение к этой войне соответствующее. При этом книга достаточно объективная, полная, интересная и доступная для читателя с любым уровнем подготовки.

Основное внимание здесь уделяется не столько самим военным действиям, сколько дипломатии и связанным с нею политическим интригам. Это в данном случае понятно. Большинство участников войны и условных нейтралов за 30 лет по несколько раз поменяли свою позицию. Это оказывало не меньшее влияние на ход военных действий, чем победы в полевых сражениях. Но и собственно военная сторона конфликта изложена с блеском. Особенно понравилось чёткое, точное и краткое описание сражений при Нёрдлингене и Рокруа. Вообще, более ёмкого и при этом интересного изложения хода этой войны мне не попадалось.

Второй большой плюс – яркие картины происходящего. Автор, несомненно, обладала литературным талантом. Это касается и описаний боёв и переходов, и политических интриг, и несчастий тех, кто оказался на пути армий, и портретов князей, министров и полководцев. Их здесь очень много, и каждый надеялся сыграть в событиях решающую роль.

Третий плюс – относительная объективность. Автор старается видеть правоту и неправоту и католиков, и протестантов. Но, тем не менее, собственное её отношение тоже проступает. Наибольшую симпатию у неё вызывает курфюрст Саксонии Иоганн Георг, претендовавший на роль главного конституционалиста, наименьшую – Валленштейн, герцог в первом поколении, генералиссимус Империи и адмирал двух морей. Хотя, на мой взгляд, Валленштейн не хуже остальных участников событий. В целом автору более симпатичны миротворцы и менее – сторонники войны до победы. Всё время слышится вопрос – зачем было столько воевать, когда можно было добиться таких же или даже лучших для всех условий мира уже сразу, или почти сразу, или в середине войны? Но никто не мог, не хотел или не решался нанести завершающий удар, и никто не мог, не хотел или не решался пойти на компромисс. И воевали 30 лет.

Теперь о минусах. Минусы есть у каждой книги. Автор использовала колоссальное количество документов XVII века. Но документы сами по себе, даже в совокупности, дают точечную картину событий. Ко времени выхода книги уже существовали экономические, социальные и демографические исследования этой эпохи. Они делают картину ещё страшнее. Сто лет назад убыль населения Германии в Тридцатилетнюю войну историки оценивали в 30-90% по разным княжествам. Теперешние оценки вдвое меньше – 6-7 миллионов на 20 миллионов довоенного населения. Тоже кошмарная цифра. Тем удивительнее очень быстрое возрождение Германии после войны.

И второе. В том, что касается собственно войны, автор говорит практически только о Германии. А ведь эта война стала своего рода мировой. Бои шли на всех известных тогда континентах и на всех океанах. Об этом не сказано. Ну, нельзя объять необъятное.

Вот твердят тебе — учись, учись! Учись, сколько тебе говорить! Учись, тебе же хуже будет! Результат, как правило, соответствующий. (Правда, если ничего не говорить, результат может быть ещё хуже). А здесь говорится то же самое, но так, что человек 8-12 лет воспринимает это с удовольствием и запоминает половину текста наизусть.

Основное достоинство книги — её юмор. Мягкий, добрый, ненавязчивый, всегда уместный. Идущий сразу от сердца и от ума. От него и запоминаются сами собой целые страницы. Ситуации узнаваемые для своей целевой аудитории. Герой — ну, не всегда он и герой. От этого он и ближе читателям. В мер симпатичен. Проблемы Виктора не от тупости, а от живости характера. Правда, уровень знаний чересчур уж низковат не только по меркам моего поколения или поколения нашего ребёнка, но, наверное, и для сегодняшнего дня. С другой стороны, это позволяет поднять самооценку любому из читателей. Это всегда приятно.

И огромный плюс за Кузю. Вот кто у нас настоящий герой. Его обаяние — минимум половина всего обаяния замечательной книги. А его реплики! Их надо прочесть самому.

Десятка — прежде всего за то удовольствие, которое эта повесть доставляет людям соответствующего возраста. Хотя и в немалых летах тоже можно ею наслаждаться.

Нехорошо писать негативные отзывы на классиков. Тем более, на людей заведомо умнее тебя самого. Тем не менее, общее впечатление настолько неприятное, что трудно удержаться.

Первое. Автор разбрасывается по множеству тем. Их не меньше десятка, от вселения человека из будущего в сознание современного человека и до приключений на модернизированной Венере. По каждой вброшенной идее можно было бы сделать отдельный роман. И каждая тема загублена. Загублена поверхностным изложением. Даже центральная тема межзвёздного перелёта Земли вместе с Луной, а заодно и Венеры, и та изложена пунктиром.

Второе. Пунктир вообще преобладает. Вся история Земли за 200 000 лет изложена в двух словах. Тут и многократные оледенения, и ядерные войны, и нашествие инопланетян. И ничему не веришь. Такой же пунктир повсюду. Когда автор при всей своей тяге к глобализму всё-таки опускается до конкретных приключений героев, тут него тоже получается краткий экскурс. Здесь становится совсем неинтересно. Автор просто перечисляет события, не даёт их ни увидеть, ни почувствовать. Для глобальных катастроф это ещё не так страшно. Для приключений это смертельно.

Третье. Герои абсолютно безлики. Может, правда, это и к лучшему. Когда Карсак во «Львах Эльдорадо» попытался сделать героя живым, он получился таким монстром, что затоскуешь по безликим героям других романов.

Четвёртое. Жестокость к людям. По ходу катастрофы бойня и массовые репрессии. По прибытии на новое место война с соседями. Идеальное устройство нового общества списано у Платона. Правит аристократия ума, изолированная от остальной массы, которую нельзя допускать до знаний. Правда, аристократия открытая, как и у Платона. Но ведь известно, что любая аристократия (ума, доблести, достоинства, знаний, творческих или деловых способностей и любая другая) начинает как открытое сословие и кончает как закрытая каста. Со всеми вытекающими последствиями.

А лучше всего страницы, на которых Карсак касается своей родной темы. Палеонтологии и антропологии. Вот тут он хорош. Жаль только, что здесь таких страниц очень мало.

Это первый рассказ Александра Шалимова. Первый и самый сильный. Тема сомнительная в год написания и модная в год первой публикации. Снежный человек. Но йети так и не появляется в кадре. И вообще остаётся непонятным — что это было? Снежный человек? Какие-то хищники? Неизвестные науке звери? Пришельцы? Мелкие бесы? Излучения? Аромат здешних растений? Или просто засиделись у костра?

Дело происходит в обычной геологической экспедиции, довольно будничной. Двое ночью у костра после трудного рабочего дня. Места необитаемые, некомфортно людям тут жить, но при этом хорошо изученные, и цивилизация недалеко. После захода Солнца у людей и животных нарастает ощущение ужаса. Источник страха непонятен, и от этого ещё страшнее. Атмосфера ужаса достаёт просто физически.

Мне кажется, что автор сам попал когда-то в подобную ситуацию. В Таджикистане или где-то в другом месте. В отчёте, поразмыслив, писать об этом не стал. Только проблемы себе создавать. Написал свой первый рассказ. И в дальнейшем больше никогда уже не смог вот так вот передать атмосферу страха.

По уральской тайге бродят пятеро интеллигентов. Ищут самолёт, который пропал два месяца назад, но продолжает выходить в эфир. Находят много всего. Находят забытые секретные заводы, продолжающие выпускать неизвестную продукцию в никуда, находят деревни с крепостными, находят дикие племена, находят снежных людей, мамонтов, летающие тарелки и пр., и пр. У каждого из пятерых какое-нибудь приключение находит отклик в душе. Каждая находка получает в какой-то момент рациональное объяснение. И в этих объяснениях есть что-то иррациональное. А вот самолёта нет.

Если коротко определить характер книги, то у меня есть для этого только одно слово — фарс. Умный, интересный, грамотный, с кучей открытых финалов. Дмитрий Быков на это мастер. Собственно, проблемы современного мифотворчества и могут решаться только через фарс. Он здесь поднимается над конкретными байками. Поднимается над околополитическими рассуждениями, которых, кстати, тут немного. Поднимается над извечными проблемами нашего народа, да и других народов тоже. Уходит куда-то в космос. И изложено всё это лёгким ясным богатым языком, которым теперь мало кто владеет.

Осталось хорошее впечатление. Несмотря на то, что женские детективы (женские не по гендерной принадлежности автора, а по построению сюжета) обычно идут плохо. А это стопроцентно женский детектив. К тому же

Средневековая Англия. 1468 год. На самом деле идёт 2827 по нашем счёту. В 2025 случился Апокалипсис.

Начнём с худшего. Худшее здесь картина мира через 800 лет после Апокалипсиса. Тщательно восстановленное средневековье при медленном, много более медленном, чем в реальном средневековье, техническом прогрессе. Автор настаивает на тормозящей роли церкви, которая вернула власть над умами и опасается новой катастрофы в случае нового прогресса. Но, даже если принять эту версию, церкви ведь будут разные. В Англии, Бразилии, Иране, Индии, Китае. Значит, и модели выхода из катастрофы в этом случае будут разные, из чего следует обмен полезными достижениями (мирный или принудительный, через разгром менее продвинутых) и постепенное развитие. Здесь страны не изолированы друг от друга абсолютно и, тем не менее, весь мир практически неподвижен. Не верю.

Немногим лучше сюжет. Развивается очень вяло и почти не вызывает интереса в том, что касается приключений героев. Сами они довольно невнятны. Почти все, что их касается (кто из них злодей, кто предатель, кто фанатик, кто окажется самым везучим, кто с кем будет спать), совершенно предсказуемо. Роберт Харрис умеет писать лучше. В общем, читаемо, но без главной интриги, природы Апокалипсиса, не стоило бы внимания.

А вот что действительно интересно, это сценарий катастрофы. Он так до конца и не раскрыт, но, судя по всему, дело было в коллапсе компьютерных сетей. Причём причиной коллапса была не ядерная война (ведь самые умные успели уехать и спрятаться), а, наоборот, коллапс с последовавшим параличом привычной жизни стал, как видно, причиной войн, разрушений и резни. А ведь возможно. Тупой робот под именем искусственного интеллекта при своём внезапном отключении способен устроить с миром нечто подобное. Конечно, не в 2025. Сейчас слишком много ещё дублирующих связей. И не так всё будет обвально, по крайней мере, в обозримом будущем. Всё-таки многие стороны жизни в принципе невозможно завязать на ИИ. Но вообще картина вырисовывается пугающая и довольно реальная. Ради этой версии и стоит почитать.

Предчувствие перестройки.

Владимир Тендряков написал эту повесть в канун перестройки, а вышла она уже посмертно, в первый её год. И оказалась потрясающе уместной. Ведь тогда никто с самого верху и донизу не понимал, что происходит, и зачем, и чем всё это кончится, но всем было интересно. Ситуация в ближайшие два-три года была именно такой, как описана в повести. Фантастика стала реальностью.

Действие происходит большей частью в стенах редакции провинциальной газеты. Во-первых, газетный мир автор знал и, видимо, хотел его хорошенько покусать. Во-вторых, только в этом мире и была возможна та минимальная полусвобода слова, на которой держится сюжет. Конечно, писали о чём положено и как положено, но своими словами, хотя бы отчасти. Вот этот элемент и обеспечивал дольку свободы и для авторов статей, и для их читателей.

Итак, из неких, понятно каких, инстанций в газету приходит указание поднять новую тему. И погромче. Подробностей никаких. Видно, сами не хотят ни за что отвечать. Как быть? Надо высказаться так, чтобы наверху услышали и остались довольны, и при этом сохранить для себя подушку безопасности. Вдруг мы не так поняли? Ситуация начинает развиваться непредсказуемо и для сотрудников газеты, и для города, и, видимо, для тех, кто давал указания. Поднимается общественная активность. А так как никто не знает, куда же её требовалось направить, она и направляется сама, куда хочет. Многим хочется эту активность использовать, но никто не знает, как. Кто-то ежедневно меняет своё мнение. Кто-то держится за него — отступать уже некуда. Появляются из ничего несуществующие личности, типа Киже, раздающие указания всем и каждому. Потом обнуляются. Потом выясняется, что они всё,таки существуют, и не только виртуально. Градус абсурда нарастает. Только на последних страницах всё как-то быстро сдувается. На самом интересном месте.

Это единственная книга Вэнса, которую я одолел. Поэтому прошу прощения у тех, кто знаком с его творчеством намного лучше и оценивает его намного выше. Здесь только субъективные впечатления о конкретной книге. Впечатления отвратительные.

Первое, самое безобидное. Сложилось впечатление, что автор постоянно пытается шутить. Смешно не было ни разу. Допустим, это мои проблемы, но вот Пратчетт идёт же нормально.

Второе. Говорят о восхитительном языке. Возможно, мне не повезло с переводом, но читалось с огромным напрягом. Буквально продирался через текст.

Третье. Сам герой отвратителен. Может быть, так и было задумано, но впечатления это не улучшает. От этого не получается уловить и мысль, если эта мысль здесь вообще присутствует.

Четвёртое. Действие происходит в далёком будущем Земли. То, что это Земля, можно только догадываться. Видится всё-таки какой-то недоразвитый мир, явно чужой. Представить такой финал или почти финал человечества абсолютно невозможно. Ни крайнему пессимисту, ни своеобразному оптимисту. Да и не нужно никому.

Пятое, и главное. Фэнтези, а это всё-таки фэнтези, должно быть интересным. Можно простить всё остальное, но только не непреодолимую потребность зевать на каждой странице. Здесь не интересен ни один эпизод, ни одна сцена.

Видимо, во многом на впечатлении сказалось незнакомство с другими книгами цикла. С предысторией всё могло бы выглядеть иначе. Но теперь браться за другие книги Вэнса точно не захочется.

Считается, что это — неопубликованная глава из «Двенадцати стульев». Мне показалось, что рассказ был написан отдельно, после выхода романа, или наоборот, как первый набросок, в самом начале работы над книгой. Очень не похож отмороженный гуляка из рассказа на героя романа. В романе едва ли главная черта Воробьянинова — интеллигентность. Да, бесполезен, бестолков и ещё много разных бес-, но интеллигентен. В рассказе его основная черта — беспредельная наглость. Конечно, наглость он мог утратить за десятилетие, проведённое в новом социальном положении, но откуда выросла интеллигентность, непонятно.

А сам по себе рассказ получился, хотя много ниже романа и по замыслу, и по динамике, и по языку. Интересно, что из персонажей романа в рассказе присутствуют, помимо Кисы, только трое, и то мельком — Чарушников, Принц Датский и Елена Станиславовна.

Самым неожиданным с точки зрения биографии мне показался эпизод, когда Воробьянинов смотрит на здание кадетского корпуса и вспоминает, как мечтал в нём учиться. А, может быть, так ему и следовало поступить. Именно Воробьянинову, в его конкретном случае. Научился бы хоть чему-нибудь, и обрёл бы в жизни хоть какой-то смысл. А так получился бывший предводитель дворянства. Да и им стал, похоже, из-за отсутствия других претендентов.

Первое и самое мощное произведение на итальянском языке, который тогда ещё считался тосканским. Вершина средневековой литературы. Такая глыба, которую анализировать рука не поднимается. Поэтому о поэме в целом говорить не решаюсь. Только субъективные впечатления. Самое неприятное и самое интересное.

Самое неприятное — субъективность подхода в том самом вопросе, где субъективность исключена. Данте населяет Ад и Рай своими знакомыми, знакомыми знакомых и людьми, о которых много слышал. Всё-таки во Флоренции тех лет почти все друг друга знали. Судит их сам, по своему усмотрению. Врагов и неприятных ему людей, помещённых в Ад, старается разглядеть получше, как им там живётся. Знакомую монахиню, изменившую обету, прощает и помещает в Рай. То есть Данте, несмотря на свою глубокую религиозность, пытается взять на себя функции Бога.

Самое интересное с субъективной точки зрения — беседы в Раю. Ад, конечно,запоминается лучше, но Рай интереснее. Интереснее именно с интеллектуальной точки зрения. Да, нам до этих страниц трудно добраться, и трудно в них разобраться, но оно того стоит. И ещё ощущение света, пронизывающего дантовский Рай. Это редкое по сие ощущение света и любви — самое лучшее, что есть в гениальной поэме.

Как бы сочинил «Вия» наш современник? Так, серий на 15-20. Подробно описал бы все контакты с нечистью, физические и ментальные. Ввёл бы долгие диалоги Хомы с ведьмочкой и близкими ей людьми и не людьми. Ввёл бы неоднократные домогательства ведьмы в его адрес. Надо обязательно привести подробные описания осаждающей Хому нечисти и подробности этой осады. Дал бы предысторию конфликта. Вий, при наличии у автора чувства меры, тоже появился бы только раз, но зато во всех подробностях. И эту книгу забыли бы через год. А «Вий» Гоголя бессмертен.

Гоголевский «Вий» — это эталон хоррора. Самое интересное, что вся история уместилась на двадцати страницах. Да, размер имеет значение. Причём бытовые детали занимают у Гоголя больше места, чем сцены с нечистью. Нет ни слова, как выглядели упыри с вурдалаками, и совсем немного сказано о самом «Вие». А ведь вряд ли кто-то из первых читателей вообще слышал о Вие. Это уже после выхода повести стали усиленно копать и докопались всё-таки до чего-то похожего. Да и ведьм, упырей, вурдалаков современники Гоголя видели гораздо реже, чем мы. Каждый додумывает картину в соответствии со своими представлениями. Нечисть Хома не столько видит, сколько слышит где-то за спиной. Вот эта неопределённость больше всего и пугает. Но, конечно, чтобы дать этой пугающей атмосфере бессмертие, нужен гений Гоголя.

В конце повести такие же легкомысленные, как Хома, студенты обсуждают причину трагедии. Вот не надо было бояться ведьмы, и всё бы обошлось. Наверное, это так. Ведь герои «Вечеров» не боятся нечисти, если только не пускают её в свою душу. Да, конечно. Но это легко рассуждать. А ты сам подежурь ночью в старой церкви у гроба с ведьмой, которую сам же и вогнал в гроб.

Объективно вещь написана хорошо. С попыткой, и успешной попыткой, поднять не очень популярные и в то, и в наше время вопросы. Посмотреть на вещи с разных сторон. Оживить героев. Портит всё чёрно-белый взгляд на мир. Для автора «Формулы контакта» и «Леопарда с вершины Килиманджаро» он даже непонятен. Если ты наш человек, ты можешь позволить себе некоторые недостатки. У всех они есть. Если ты не наш, ты негодяй по определению. Не наши могут быть только плохими или отвратительными. Такой подход вызывает естественную аллергию. Причём в год написания он вызывал более сильное отторжение, чем сегодня.

А вот если посмотреть на картину мира будущего в целом. Тогда рассуждения о социализме, нашем, правильном, и не нашем, кибернетическом, покажутся довольно схоластичными. Различия как-то малозаметны. Кажется, состоялась конвергенция, несбыточная мечта шестидесятых-семидесятых. У них каждый получает базовый доход и чисто символическую занятость, а в свободное время самовыражается. Как у нас, трудно сказать, но большинство, видимо, тоже в основном нажимает кнопки, а в свободное время самовыражается. Общественное мнение единогласно, и там, и здесь. Особое мнение допускается, но не поощряется, ни там, ни здесь. В случае неприятного происшествия назначают и ликвидируют виновников и уничтожают улики. Это у них, а у нас принимают игру. Общество повсюду нетерпимо к нарушению прав венериан (или обитателей спутника Юпитера, в обновлённой версии), и при этом либо использует их, либо собирается перестроить их жизнь под свои образцы. А это им надо? В общем, как-то похоже на то, что мы имеем счастье переживать, по крайней мере в глобальном мире.

Образец приключенческого романа своего времени. Роман иделогичен, но для 1928 это было нормально. Сюжет развивается быстро, но не пунктирно, логично, но местами неожиданно. Отдельные загадки так и остаются неразгаданными. Много интересной информации по тем временам, да и по нашим тоже. Язык очень лёгкий. И даже развитие характеров имеется, хотя и не на уровне лучших романов Беляева. Самый интересный, пожалуй, персонаж, это как раз плохой капиталист.

А вот для чего мистер Бэйли копил воздух? Похоже ведь, действительно, торговал с марсианами. Или с теми, кого он принял за марсиан. Альтернативная версия о заговоре капиталистов не выдерживает критики. Не станут олигархи вот так уж тупо рубить сук, на котором сидят. Да, конечно, у Бэйли были партнёры. Одному такое предприятие не поднять. Но в какой-то момент события стали развиваться непредсказуемо. Движение воздушных потоков такая штука, что его лучше не нарушать. И тогда Бэйли кинул своих земных партнёров задыхаться вместе со всеми. Ничего личного, только бизнес.

И вот тут самое интересное. Батарея сверхмощных вентиляторов смогла нарушить движение воздушных масс на всей планете. Причём, об этом прямо говорится, тот объём воздуха, который выкачал Бэйли, не мог сам по себе изменить климат и вызвать кислородное голодание на всей Земле. Всё дело в том, что нарушение атмосферных потоков влияет на климат сильнее глобального потепления. И восстановить прежний режим их движения будет непросто, если вообще возможно. Сместить сравнительно легко, а куда они вернутся, никто точно не знает. Нам это ничего не напоминает? Ветровые электростанции уже в нынешнем количестве тоже отбирают энергию у воздушных потоков и, значит, меняют их силу и направление. Просчитать последствия пока никто не может, не хочет и не смеет.

Мистический триллер из середины 2000х. Присутствуют, как минимум, четыре полунезависимые сюжетные линии. Во-первых, сподвижник Гиммлера, хозяин мистического перстня, то ли доживший, то ли не доживший до XXI в. Во-вторых, российский политик-шоумен, новый владелец перстня, который мечтает стать новым фюрером. В-третьих, девочка-первокурсница, которой попадает на палец всё тот же перстень. На неё, разумеется, начинается охота, а сам перстень тоже старается уморить её через картины из жизни первого владельца. В-четвёртых, сотрудники спецслужб в немаленьких чинах, работающие, конечно, и на государство, но больше на свою корпорацию. Вот если всё это переплести… У писателей, которые выпускают по два-три детектива в месяц, получился бы, скорее всего, бред. У Полины Дашковой с её привычкой работать по году над каждой вещью, получился, не побоюсь сказать, шедевр. Может быть, лучший из российских триллеров. Даже история с перстнем, при всём моём ироническом отношении к подобной мистике, производила жуткое впечатление и почти заставляла поверить в происходящее. И самая сильная линия – это линия несчастной девочки. Линия нового фюрера слегка сбивается на карикатуру. Но в данном случае так и было задумано. Сегодня, конечно, представить подобное трудно, сегодня всё-таки другая ситуация и несколько другие проблемы у всех у нас. Но на оценку романа это повлиять не может.

Итак, Александр Александрович попытался написать полноценный мистический детектив. Детектив и мистика – вещи, которые плохо стыкуются. Детектив должен иметь хотя бы элементы реализма. И они тут есть. В то, что касается жизни небольшого белорусского городка в ближнем тылу, веришь. Настолько, что даже забываешь иногда, что война-то ещё не кончилась. Им всем ещё предстоит сражаться. И в оборотней роман заставляет немного поверить, в отличие от многих коротких рассказов Бушкова. Видимо, именно потому, что оборотни как-то сбоку. Вообще, роман выделяется в лучшую сторону на фоне многих поздних вещей автора. Крови в меру, и льют её, в основном, за кадром. Женщины с ходу в койку не прыгают, хотя здесь-то это могло случиться. Кажется, с возрастом стал Александр Александрович мягче и добродушнее.

А главные минусы связаны с главными плюсами. Ушла прежняя жёсткость, и с ней ушла былая лихость. Сюжет развивается неторопливо, в первой трети романа вообще ползёт. Дальше ускоряется, но и тут действие тормозится долгими беседами-воспоминаниями. Вообще-то, эти беседы не менее интересны, чем основной сюжет, и в детективе они уместны, но драйв уходит.

Образцовая фантастика эпохи золотого века, чудом заброшенная в трэшевые восьмидесятые. Всё в романе построено в духе произведений золотого века НФ. В основе сюжета конкретные, в принципе возможные обстоятельства, и конкретная, в принципе возможная цель. Действия и диалоги персонажей подчинены этой цели и обстоятельствам. Идёт подробный разбор научно обоснованных теорий происходящего. Пусть эти теории основаны не столько на фактах, сколько на чистой логике, разработаны они прекрасно. Логика действий землян дикая по сути своей, но безукоризненно выстроенная. И всё идёт к логически запрограммированному, но от того не менее неожиданному финалу.

Бледность персонажей – это тоже характерная черта большинства произведений золотого века. Даже главная на первых порах загадка – кто же вернулся к жизни? – не вызывает особого интереса. Разница не так уж велика. Из героев интересен по-настоящему только монах. Но такое отношение к героям – тоже своего рода прощание с золотым веком.

А самое интересное – ясное предвидение близкого будущего самих землян. Наша цивилизация навязывает себя чужой цивилизации, о которой не знает абсолютно ничего. Даже неизвестно, кто там главный, люди или машины. Но мы хотим с вами дружить и учить вас правильной жизни. Мы знаем, как правильно жить, а вы, наверное, не знаете. Вам сейчас не до того? Ну, тогда мы вас поубиваем. Не сами поубиваем, мы гуманисты. Взорвём вашу Луну, и она уж поубивает вас. Чтобы научились правильно входить в контакт. И после этого снова будем удивляться – почему они не хотят с нами дружить? Надо делать новые попытки. Вот так мы все, по всем миру, и живём все те десятилетия, которые прошли за выходом «Фиаско». И те, кто сверху, и те, кто снизу. То, что мы оказались в положении тех, кто снизу, ничего в принципе не меняет. Тем, кто сверху, тоже не сладко. Но так надо. Такая задана логика. И конец этой убийственной логике, придёт, наверное, не скоро.

Ещё в молодости, в начале сороковых, Жоржи Амаду написал дилогию о городе своего детства. «Бескрайние земли» и «Город Ильеус». Обе книги идеологически правильные, особенно вторая (Амаду был убежденным коммунистом). И обе по-настоящему сильные, особенно вторая. В обеих преобладает реализм, выдержанный в мрачных тонах. Спустя много лет Амаду вернулся к теме Ильеуса и создал свой настоящий шедевр, «Габриэлу».

Это поразительно светлая книга. Вроде, тот же город, и то же время (события разворачиваются чуть-чуть раньше, чем в «Городе Ильеусе»), но всё выглядит совсем по-другому. Да, здесь тоже хватает несправедливости, нищеты, голода, эксплуатации, продажных политиков, наёмных убийц. Но каждая страница проникнута атмосферой радости. Люди Ильеуса радуются всему, как дети. Хотя далеко не все из них так уж наивны. Радуются первому в штате автобусу и билетам в цирк, джазовому вечеру и участию в церковной процессии, первым полусвободным выборам и реконструкции гавани. Счастливы от своей необозримой семьи и от первой, еще плохо осознанной любви. И практически все персонажи – люди хорошие. Или очень хорошие. Даже политики и убийцы. Ну, работа у них такая. Действительно, самая солнечная книга. И потрясающе оптимистичная.

Одна из самых смешных комедий, которые я когда-нибудь читал или смотрел. И абсолютно пустая. Вернее, там временами проговаривается что-то вроде морали, но это так, между делом. Скорее, в порядке дополнительного развлечения. А зачем тут, собственно, какие-то идеи или морали? Автор ставил задачу заставить зрителей хохотать и добился своего в полной мере, особенно с середины пьесы. Местами теряешь даже сюжетную нить, но и она уже не особенно нужна. Всё равно поверить в невероятную путаницу людей, положений и костюмов уже невозможно. Герои легковесны до такой степени, что иногда даже становится жутковато. Но тут же очередная их реплика снова приводит в состояние неудержимого смеха.

Самое смешное, что эту люто смешную комедию написал монах. Монах, который обитал в монастыре и прилежно выполнял все свои обязанности. А в свободное время писал комедии. Судя по количеству комедий, свободного времени было достаточно. Все это знали и одобряли. Один раз получил лёгкий нагоняй от начальников, но всё обошлось. Видимо, церковное начальство само в голос хохотало, читая его пьесы.

Исторический детектив с нестандартным сюжетом. Умирающий Иван Андреевич Крылов рассказывает, как в молодости он занимался опасным расследованием по поручению Екатерины II. Правда, в конце выдвигается вполне обоснованная версия, что этот рассказ есть разновидность басни. Но это только версия. Действие разворачивается в трёх временных пластах. Во времена Екатерины (основное действие), во времена Николая I (сам рассказ) и во времена Петра I.

В плюс роману идёт прежде всего хорошее изучение автором избранных эпох при особом внимании к топографии и несущественным для сюжета деталям. В плюс также точно вымеренная доля иронии в описании событий. Без неё эта история могла бы восприниматься с недоумением. Главный минус – нереальность персонажей, по крайней мере, исторических личностей. Вымышленных не трогаем, тут всё возможно. Нет, характеры персонажей вполне соответствуют прототипам, но вот поверить, что все эти монархи, фавориты, министры, писатели, офицеры и пр. могли бы влезть в такую историю, это просто невозможно.

Сюжет во многом напоминает боевики из девяностых в вялотекущем исполнении. Только те боевики воспринимались иначе, с долей веры в происходящее, на фоне жутковатого сюрреализма 1990х. Читается как-то без особого интереса. Всё-таки, как я тут однажды высказывался, для написания хорошего исторического детектива нужен не только интерес к эпохе, но и довольно высокий уровень литературного таланта. Здесь уровень средний.

В основе сюжета лежит рассказ о неформальной встрече Николая II и Вильгельма II в Бьорке в 1905, о предшествующих и последующих событиях. В попытке придать тексту некоторую художественность, а заодно дать более широкую картину жизни России начала XX в., автор ведёт несколько линий. Их как минимум пять — истории из жизни матроса, флотского лейтенанта, девицы из эскорта образца 1905, императора Николая и императора Вильгельма. Линии эти связаны чисто условно, малоинтересны и малоубедительны с художественной точки зрения. Интерес вызывает только то, что касается истории русско-германских отношений.

С точки зрения автора, российско-германский союз мог предотвратить Первую мировую войну и, в любом случае, спас бы Российскую империю. Цель Вильгельма по этой версии заключалась в создании своего рода Евросоюза с участием России, направленного против Англии и США. Испортили дело инфантилизм царя и давление продажных сановников. Ну, давили на Николая не только министры, а практически вся российская элита. Противостоять такому давлению вряд ли смог бы даже самый сильный из российских царей. И для этого были некоторые основания. Вряд ли кайзер, получив надёжный тыл на востоке, стал бы долго обхаживать Францию, уговаривать её присоединиться к союзу. Скорее, напал бы на неё даже раньше, чем в реальной истории. А тот, кто победил бы во франко-германской войне, мог бы потом попробовать разобраться и с Россией или поставить её в зависимость. Думаю, в Петербурге просчитывали такой вариант. Но, тем не менее, история русско-германских отношений первых лет XX в., нестандартный взгляд на неё, малоизвестные подробности вызывают интерес.

Персонажи книги, особенно политические деятели, выглядят как-то пошловато. Все. Выделяется на общем фоне только кайзер Вильгельм. Автор ему явно симпатизирует. Не берусь судить, насколько эти симпатии оправданы. Всё-таки это Вильгельм развязал мировую войну и вёл её такими методами, что до него в чём-то недотягивал и Гитлер. От этого не уйдёшь. С другой стороны, практически вся литература о Вильгельме следует за сочинениями англоязычных авторов, которые относились к нему с лютой ненавистью, хуже, чем к том же Гитлеру, и не могут претендовать на объективность. Поэтому любые сведения, расходящиеся с общепринятой концепцией, сами по себе интересны.

А вот царь Николай выглядит в романе полнейшим ничтожеством. Очень слабый, очень глупый,некомпетентный во всём, ленивый, пошленький, безвольный. Абсолютно равнодушный ко всему, в том числе к государственным делам. Согласен, своей должности Николай абсолютно не соответствовал и оказался настоящим бедствием для России. Согласен, не блистал никакими талантами и не смог бы управлять даже отделом. Но всё же был не настолько уж глуп, хорошо образован, безусловно порядочен и обладал чувством долга. Может быть, его беда была как раз в том, что из чувства долга занимался проблемами, с которыми не мог справиться. А тут образ на уровне жёлтой газетки.

Общее впечатление хорошее. А если попытаться разобраться с книгой, сравнить её с лучшими вещами того же Акунина, картина получается другая.

Б.Акунин славится своим стилизаторством под известных писателей. Обычно это самая интересная сторона его книг. Здесь этого нет, что, к сожалению, сказалось на общем качестве текста. Всё-таки Акунин, скорее, блестящий стилизатор, чем оригинальный автор.

Сюжет ниже среднего качества. Все загадки, кроме одной, просчитываются с самого начала, что в минус. Приключения довольно однообразны,что тоже в минус. Убийств по акунинским меркам маловато, что в плюс. Но, конечно, книга создавалась не ради сюжета.

Картина эпохи. В данном случае для автора главное эта картина и её связь с современностью. Недаром повесть заявлена как приложение к «Истории государства Российского», которую читать не тянет. В этом отношении всё довольно плохо. Не думаю, что тут проявилась нелюбовь автора к России. Субъективно он хочет, как лучше, в том числе и для России. А всё зло, по его мнению, от давления государства. Вот неприязнь к государству, не только петровскому, и заставляет его искажать историю. Только два эпизода из одного дня, первого дня после возвращения героев в Россию. Смоленск им показался меньше Заандама. Вообще-то, чтобы обойти вокруг городских стен Смоленска, потребуется не меньше двух часов хорошим шагом. Такую же примерно площадь занимает Старая Вена в границах Рингштрассе, по которой шли тогда городские валы. Какой Заандам? Далее. Чуть ли не половину сотрудников Великого посольства в день возвращения волокут на плаху. Насколько я знаю, никто из сотрудников посольства на самом деле не пострадал, хотя были там и люди весьма консервативных взглядов.

Ну и основная линия. Японец, попавший в Россию, учит русскую девочку жить по-японски. Учит всю книгу. Конечно, мы любим подражать кому-нибудь. Европейцам, американцам, татарам, китайцам, японцам. На худой конец, подражать очень далёким предкам, о которых ничего не знаем. А японцы строго наоборот. Уже почти две тысячи лет перенимают у других то, что им кажется полезным, и при этом сохраняют в неприкосновенности основы своей цивилизации. Как им это удаётся, не понимаю, но вот удаётся. Так зачем русским в России жить по-японски? Так же глупо, как японцам в Японии жить по-русски.

Этот мир очень похож на наш. Та же примерно география, та же примерно история, те же примерно проблемы. Только здесь есть ещё проклятые. Мало тут других забот. Проклятые получаются из людей подросткового возраста. Трудно сказать, что страшнее — сами проклятые или то, что им может стать любой из детей.

Ответ общества на эту проблему рационален с лёгкой маскировочной сеткой гуманизма. Общество здесь вообще весьма прагматично, даже более, чем наше нынешнее. В принципе, прагматизм сам по себе — не худшее, что придумало человечество. Наибольшее количество счастья (или там богатства, успеха, здоровья, кто что ценит) для наибольшего количества людей — не самый верный, но и не самый худший принцип. Умение адекватно ответить на вызов, а не прятать голову в песок — не худшее из умений. Но, с другой сторон, прагматизм немыслим без умения использовать человека в своих целях. Личных или общественных. Здесь этим занимаются не все, но многие, в том числе очень приличные люди. Здесь вообще мало по-настоящему плохих людей. Все хотят, как лучше, и жертвуют ради этого собой или другими. Когда используют взрослых людей, это неприятно, особенно, если используют тебя самого. Когда используют детей, это гнусно. Но ведь все хотят, как лучше.

Книга получилась по-настоящему сильной. Вообще, я не встречал у Живетьевой слабых книг. Люди здесь живые, даже если они не совсем люди. Каждый неоднозначен. Каждый, за малым исключением, вызывает сочувствие. Каждого есть, за что пожалеть. Я больше всех болел за Таню, хотя, повторяю, почти каждый чем-то цепляет. Финал подчёркнуто открыт без всякого намёка на превращение в цикл. Некоторые эпизоды допускают разное прочтение, что есть один из признаков настоящей литературы. Отдельный плюс за образ Сент-Невея. Кстати, интересно было увидеть Сент-Невей со стороны, в необычной проекции. И ещё один плюс — за чудо первой любви.

Это пересказ для детей выдержек из книги греко-римского писателя Павсания с дополнениями из других источников. Первая часть получилась как историческая хроника, вторая – как приключенческий роман, а третья – как эпилог к первым двум. Вообще, если смотреть на эту книгу глазами детей, получилось замечательно. В своё время, в пятом или шестом классе, оторваться было трудно. Это не только моё впечатление. Но попробуем посмотреть глазами взрослого.

Из недостатков – прежде всего очень простой язык, на грани того, что пригодно для литературы. Далее, стремление выдать всю имеющуюся информацию, не отсеивая заведомо ложные сведения. Необъективность. Спартанцы – заведомые негодяи, мессенцы – почти что идеальные герои. Но с точки зрения людей 10-13 лет, для которых эта повесть предназначалась, недостатки оборачиваются достоинствами. Красоты языка им и не особо нужны в этом возрасте. Невероятные истории на грани чудесного, но не перешагивающие эту грань, делают книгу по-настоящему захватывающей для её целевой аудитории. Даже необъективность в данном случае уместна. Есть наши и не наши. Наши вызывают полноценное сопереживание. Вообще-то, полной объективности редко удаётся добиться даже серьёзным профессиональным историкам, даже если они ставят перед собой такую задачу.

А если теперь, в возрасте, попытаться разобраться в том, как могло быть на самом деле, становится немного не по себе. Если снять налёт идеализации и налёт демонизации, получается, что обе стороны провоцировали войну, которой не так уж и хотели. Вернее, хотели, война была делом их жизни для взрослых полноправных граждан, но не такая война. И постепенно грабежи, убийства, взаимные провокации, мелкие набеги породили цепную реакцию и сделали неизбежным полномасштабный конфликт, который продолжался 20 лет, потом ещё 17 лет. В итоге Мессения исчезла, а Спарта изменила свой уклад жизни и пошла в тот тупик, из которого уже не вышла. Всё так. Но вот, читая, болеешь только за одних. За наших.

Мне кажется, слабое место сказок Андерсена — стремление напрямую рассказать, что такое хорошо и что такое плохо. В лучших его сказках морализаторство проявляется через характеры или сюжет. Поучения напрямую почти всегда неудачны. А здесь прямо противоположная ситуация. Полное, прямо-таки демонстративное отсутствие всякого морализаторства. Миниатюрный шедевр, лёгкий, слегка отмороженный и по-настоящему волшебный. 10 баллов. Детям только не давать.

Как же тоскливо читать эту книгу. Дело, пожалуй, не в отсутствии у автора литературного таланта, как считает часть участников обсуждения. Литературные способности средние. Эклектичность сюжета — да, есть, но для такой объёмной книги это не страшно. Хуже всего поток тоскливого негатива, который непрерывно льётся со страниц романа. Неприязнь ко всему окружающему. Крайне негативное отношение к людям, всем вообще. И лютая ненависть к Петербургу. Согласен, в городе немало мест не слишком приятных, особенно с изнанки. Однако ГГ, который озвучивает авторское отношение к миру, обитает в том самом, точно указанном квартале, в котором я прожил всю первую половину своей жизни. Заявляю со всей ответственностью, что в тех местах абсолютно невозможно представить себе вервольфа из подворотни.

Мне кажется, книга могла бы выиграть от сокращения в 2-3 раза. Тогда бы получился малобюджетный ужастик, вполне пригодный для чтения на ночь. Автор, надо отдать ему должное, выше этой задачи. Он хочет донести до читателя Мысль. Мысль эту в сильно упрощённом виде можно сформулировать так: чтобы избавиться от мрачных тайн прошлого, надо признать их реальность. Мне всё-таки кажется, что основные наши проблемы идут от вполне современных заморочек, а не от полузабытых легенд. От сочинения или повторения этих легенд ничего не изменится. Даже упыри и некроманты не исчезнут и не появятся. А вот у недостаточно закалённых читателей может развиться неврастения.

Шпионский детектив из альтернативной ветки истории. Видимо, намечался целый цикл, но не появился. Литературных достоинств ровно столько, чтобы дочитать до конца без желания поскорее закрыть тему. Основной минус — чрезмерная закрученность сюжета. В результате все персонажи, и так за малым исключением неубедительные, теряют логику своих поступков. В плюс можно поставить владение русским языком и несколько удачных эпизодов. А что вызывает интерес — сама альтернативка, подозрительно близкая к реальности.

Дело происходит в июне 1941. 20 лет назад Врангель взял Москву и стал пожизненным президентом. Во-первых, не взял бы. Мог взять Колчак, мог, пожалуй, взять Деникин, но у Врангеля шансов не было. Во-вторых, не смог бы он поднять страну хотя бы до того уровня, какой просматривается в романе. Судя по его крымским проектам реформ, он вообще плохо разбирался в проблемах России и не просчитывал последствий своих реформ. Лет 10 он боролся бы с восстаниями по всей стране, потом Великий кризис, новое обострение ситуации и три-четыре года на попытки хоть какого-то восстановления. Не до бомбы, не до супербомбардировщика и даже не до полюса. А там и война. Но если взять вероятность победы белых в принципе, то получается как раз та картина, которую видим в романе. Квазипарламентская или совсем беспарламентская диктатура, если не сразу после победы, то уж точно к началу тридцатых.

А Вторая мировая и в альтернативном режиме идёт точно так же, как в реальности. И все, кто выжил в 1920, занимаются тем же, чем в советское время. Чкалов и Левандовский/Леваневский летают через полюс, Опарин создаёт теорию происхождения жизни, Пырьев снимает фильмы с Ладыниной, Вышинский ведёт политические процессы и сажает Каппеля и Пепеляева за организацию заговора с целью продать Сибирь японцам. Каждый занят своим делом. Как и должно быть. Даже в новую карьеру Яна Берзина можно поверить. Но когда в правительстве Врангеля-Терещенко министром иностранных дел Скрябин (Молотов?), а министром внутренних дел Ужов (точная копия Ежова), это уже перебор.

Общее впечатление. Идея была неплохая. Исполнение,в общем, не из худших. Но в итоге автор сам запутался, превратил роман в подобие голливудского боевика и бросил его на полуслове.

Когда-то лет в 12 или 14 довелось прочесть книжку с тремя повестями Джеймса Шульца. Потом забыл автора и вспомнил только теперь, обнаружив знакомый текст. Но повесть запомнилась хорошо. Запомнилась, хотя в 12 лет ждёшь от книги не столько реализма, сколько приключений. А у Шульца всё как раз очень реально, без выдуманных проблем и без роялей. Двое мальчишек из XIX века, белый и индеец, оказались отрезаны от мира в горах и прожили там с осени до весны. Бились с непогодой, с бытовыми трудностями, с дикими животными, совсем немного с врагами. И сумели выжить там, где и взрослому выжить трудно.

Повесть производит по-настоящем сильное впечатление. Видимо, из-за того, что автор по-настоящему знал жизнь индейцев, не книжных, а реальных. И говорил о них с уважением, но без идеализации. Думаю, что и в основе повести лежит действительная история из жизни его знакомого, старше автора лет на 30. Автор только пересказал услышанное так, чтобы было похоже не на воспоминания пожилого человека, а на рассказ подростка, который только что пережил необычайные приключения.

Когда-то у Литвиновых получались неплохие детективы. Не всегда, но получались. После этого романа больше не хочется знакомиться с их творчеством.

Самое главное, детектив получился неинтересный. Какой-то тягучий, тоскливый. Такое ощущение, что нужно было добить текст до стандартного объёма. Результат просчитывается, по крайней мере, с середины. Повороты сюжета оборачиваются фарсом. Возможно, так и было задумано, но фарс тоже скучный. Да и поворотов немного.

Слабости сюжета авторы компенсируют наличием модных тем. Тема квестов. В литературе она теперь встречается намного чаще, чем в жизни. Тема аутизма. Здесь она вообще ни к чему, но присутствует. Как иначе, модная тема. Можно подумать, что аутистов у нас большинство. Тема БДСМ, но она краешком, она пока ещё у нас не в тренде. Всё впереди.

Герои безлики, все. Ну ладно, это для детектива может быть даже полезно. Герои неприятны, все до единого. Пусть так, это детектив. Но они не просто неприятны. Они сделаны так, чтобы вызывать отвращение. Это уже перебор. Читаешь и ловишь себя на мысли, что хотелось бы от всех от них поскорее избавиться.

В ранней молодости мне больше нравился «Возмутитель спокойствия». Где-то к 30 годам на первое место вышел «Очарованный принц». Хотя обе книги замечательные, каждая по-своему. Но попробуем их сравнить.

В первой книге Насреддин действует один за всех и сам всего добивается. Энергия его просто переполняет. Остальные герои чётко делятся на хороших друзей и плохих врагов. Больше, в общем-то, сказать о них нечего. В «Очарованном принце» хорошие люди не такие уж во всём и хорошие. А плохие все разные. Каждый имеет своё лицо, свою логику поведения и даже может её менять. Каждый по-своему неоднозначен. И к ним нет такого тотального отторжения, как к персонажам «Возмутителя спокойствия». По-моему, это один из признаков настоящей литературы.

А энергия самого Насреддина — она никуда не улетучилась, несмотря на возраст. Она преобразовалась. Врагов, оказывается, не обязательно наказывать самому. Они сами себя накажут, рано или поздно. А если и не накажут, это не главное. Главное, чтобы другим жизнь не портили. Не до того им теперь.

И чужие судьбы не надо устраивать самому. Люди сами способны их устроить. Им только надо немного помочь. Подтолкнуть в правильном направлении. Дальше они справятся. Изменят свою судьбу. Научатся жить в мире, где, конечно, много негатива, но есть и доброта, и любовь, и вера, и красота. Будут жить и менять мир к лучшему. Такая вот энергия непобедимой доброты.

С позиции дилетанта, главный плюс этой книги — обилие информации. Автор постарался собрать и кратко изложить всё, что известно к настоящему времени об исчезнувших мирах. При этом он не ограничивается стегозаврами и тираннозаврами, а рассказывает о всех формах жизни, оставивших какой-то след, включая тараканов и бурые водоросли. Преобладает информация о строении организма, что вполне естественно, но автор старается разобраться и в роли каждого существа в экологической цепочке. Избегает сенсаций, за что отдельный плюс. Приводит разные точки зрения. Излагает самые последние сведения и теории на тему эволюции. Правда, как он сам даёт понять, научная ценность многих этих теорий невелика, и они нужны больше для самораскрутки их авторов.

Главный минус, опять же с точки зрения дилетанта, плохая структурированность материала. Информация идёт сплошным потоком, разделяемая только знаками препинания. При такой подаче неспециалисту трудно разобраться в систематике (тем более, что её всё время меняют), смене геологических ярусов внутри каждого периода, в связях разных экологических систем и их сменах. А специалисты сами всё знают.

Это вторая часть дилогии Юрия Слепухина об Аргентине. Автор прожил в Аргентине 10 лет. Ну да, как эмигрант. И дилогия стала в какой-то мере оправданием перед властью и обществом за это самое пребывание в Аргентине. Но получилась она очень честной. Без всяких разоблачений. Идеология — да, конечно, присутствует. Но идеология какая-то странная, непривычная. Политика тоже присутствует, но политика, опять же, не наша и далёкая от нас. И всё равно интересно. Едва ли не впервые советские граждане узнали о жизни в стране, похожей, как ни странно, на Россию. А сюжет второй книги основан во многом на теме, ставшей актуальной и в России спустя четверть века. Боролись против диктатуры, хотели, как лучше, а получилось даже не как всегда, а заметно хуже. Не только у нас, оказывается.

А вообще эта книга не о политике, а о людях. Как всегда у Слепухина. Во второй книге дороги героев заметно расходятся. Нет среди них злодеев и нет образцовых личностей. Каждого ощущаешь, как живого человека, даже тех, кто оказался на втором плане. И каждому сочувствуешь. И каждого понимаешь, даже когда делает явные глупости. Радуются, грустят, злятся, делают своё дело, пытаются чего-то добиться (чаще безуспешно), пытаются как-то прожить, пытаются помочь ближнему, ищут любовь и иногда находят, делают глупости, а иногда и пакости. Слышат всё-таки голос совести, хотя говорит она с ними по-разному. Каждый пытается найти свою дорогу, заходит не туда, куда собирался, и находит там не то, что ожидал. Как обычно и бывает, у большинства из нас. А люди стараются жить, как люди.

Неожиданно неплохая вещь. Предназначена, конечно, для подростков. Герои только что выбрались из этого возраста, а основная целевая аудитория помоложе, лет 12-15. Язык без блеска, но внятный и грамотный. Героям недостаёт глубины, но этого и нельзя требовать от приключенческого романа. Достаточно того, что они различимы и понятны читателю. И, главное в данном случае, много приключений, как раз соответствующих возрасту. Насколько я могу вспомнить себя в 14 лет – да, мне бы тогда очень понравилось.

Естественно, книга предназначена не только развлечь, но и заинтересовать историей. Информации достаточно много, проверенной и ненавязчивой. Подается в умеренных дозах и совмещается с приключениями героев. Только вставная глава о Ковчеге Завета, на мой взгляд, слишком затянута и начинает раздражать. Но она явно необходима для дальнейшего развития цикла.

Взгляд на средневековье в целом объективный. Без его демонизации и без идеализации. Альбигойцы вот только слишком хороши, но так им и полагается в массовой литературе. Полагаю все же, что в случае их маловероятной победы катарская Европа оказалась бы намного страшнее и мрачнее Европы католической. Во всяком случае, никакого бы Нового времени не случилось.

И главный вопрос, мучающий всех попаданцев, у которых появляется время и есть мозги, чтобы задуматься. Насколько детерминирована история? Что изменится от их попадания в прошлое? Если история не детерминирована, то что будет дальше? Изменится их собственное будущее, в котором они сами могут исчезнуть, или возникнет из ничего новый параллельный мир? Если детерминирована, то как она расправится с пришельцами? Сотрет в порошок, чтобы не лезли, куда не надо, вышвырнет назад или потихоньку нивелирует все, что они здесь натворят? Или и этот их поступок запрограммирован? Версий здесь предлагается много, в порядке дискуссии, и ни одну нельзя признать окончательной. Возможно, ответ содержится в одной из последующих книг.

У человечества появились, наконец, незыблемые принципы, имеющие приоритет в любой ситуации. Соблюдение правил гигиены и здорового образа жизни. Кто их придумал, неизвестно, но соблюдать обязан каждый. Часть этих правил разумна, часть нелепа, а больше всего таких, которые в принципе вполне разумны, но при тотальном соблюдении могут принести больше вреда, чем пользы. За исполнением правил следит служба специальных роботов. Известно, как трудно бороться с тупым роботом. И чем он тупее, тем труднее. Нарушителей отправляют в концлагерь. Нет, не в концлагерь, у нас всё-таки свободный мир, поэтому — в спецлагерь на болота. Выжить там не получится, а сбежать тем более. Но люди как-то выживают и даже умудряются сбежать.

По логике, у истории с такими исходными данными не может быть хэппи-энда. Но Саймак был, видимо, слишком хорошим человеком, чтобы бросать героев в беде. Умудрился и здесь вытянуть более или менее счастливый конец. Мало того, именно парадоксальность найденного автором выхода делает его в принципе возможным.

Теперь, после пандемии, кажется, что Клиффорд Саймак предсказал именно её, вернее, реакцию на неё властей всего мира. Но ведь пандемия — частный случай. Есть ещё жуткие правила личной безопасности, придуманные ради безопасности ответственных лиц, правила безопасности государственной, кем-то придуманные правила соблюдения политкорректности, толерантности, отношения к ЛГБТ, и пр., и пр. И неизвестно, что ещё для нас придумают (а придумают обязательно). Притом сочетание разумности, нелепости и тотальности в этих проектах именно такое, как предвидел Саймак. Кажется, этот рассказ — самое его точное на сегодняшний день предсказание будущего.

Сильное разочарование. Книга вышла в 1998, а такое впечатление, что это дилетантский опыт из 1990-1992. Тогда делались первые попытки создания русского фэнтези и получались они, как правило, на таком вот уровне. Но в 1990 это было ново и даже интересно, а в 1998 годилось только для фанатов жанра. Все сюжетные ходы взяты из традиционного фэнтези, которым к тому времен уже основательно наелись. Порядки в параллельном мире скопированы из такого же второсортного фэнтези. Способы перемещения между мирами тоже были уже не новыми. Главный герой демонстративно усреднённый — в меру инфантильный, вполне порядочный, склонный к покою и при этом немного авантюрист на подсознательном уровне. Вообще-то, такой человек должен вызвать симпатию, но почему-то не вызывает. Видимо, из-за качества изображения. Светлый лорд — типичный Светлый Лорд. Тёмный лорд — типичный Тёмный Лорд. Принцесса постоянно меняет свой лик, и при этом в каждом образе неубедительна. Особенно неубедительна в момент смены ликов.

А что получилось — необычный образ Петербурга. Увидеть в череде бесконечных тёмно-серых дней октябрьского Петербурга светлую звенящую тишину — для этого действительно надо обладать особым складом души. Только это склад души не героя, а самого автора. За это ему и плюс.

«Период президентских выборов можно рассматривать, как период общенационального кризиса».

«Демократия способствует росту внутренних ресурсов государства, благоприятствует распространению достатка и развитию общественного сознания, укрепляет уважение к закону в различных классах. […] Демократии нелегко останавливаться на каком-либо замысле и упорно проводить его в жизнь, несмотря на препятствия».

«Я заметил, что демократическое общественное устройство, подобное американскому, представляет редкие возможности для установления деспотизма».

Это известная книга французского аристократа о демократии, ставшая классикой политологии. Де Токвиль внимательно исследует все стороны жизни в США в 1831 и пытается построить на их основе теорию демократического правления. Он касается буквально всего – торговли, банковского дела, освоения новых земель, газет, культуры, привычек, судьбы индейцев, положения негров-рабов, внешней политики, строительства армии и флота. Говорит обо всём подробно и предельно объективно. Но главная его тема – демократия как государственное устройство. США на тот момент действительно могли служить образцом демократии со всеми её сильными и слабыми сторонами.

Больше половины текста книги, особенно первого тома, занимает изложение фактов. Они заимствованы из законодательства различных штатов и федерального центра, из подробной статистики тех лет, из бесед с американцами, личных наблюдений автора и совсем немного из газет (им Токвиль не слишком доверяет). Лавина фактов, во многом устаревших, вместе с несколько архаичной манерой изложения, затрудняет чтение. Однако выводы Токвиля и о политической системе США, и о либеральной демократии вообще не утратили значения до сих пор.

Итак, главная тема – демократия в США и демократия как таковая. Американская демократия в представлении автора и в политической практике США тех лет основана на самоуправлении граждан. Граждане ежегодно (в то время ежегодно) избирают своих представителей и местных чиновников, которые и решают все вопросы местного значения с учётом интересов большинства (белых свободных мужчин, разумеется). Вопросы федерального значения исполняются теми же выборными лицами. Сильная сторона этой системы – заинтересованность каждого гражданина, включая чиновников, в исполнении воли народа. Интересно, что де Токвиль, монархист по воспитанию и консерватор по привычкам, не может скрыть своих симпатий к американской демократии, хотя старается соблюдать предельную объективность.

Главную внутриполитическую угрозу демократии Токвиль видит в слабости федеральных структур и исполнительной власти в целом, что может поставить под сомнение само существование федерации. Вообще-то, в те времена невозможность стабильного существования крупных республик считалась аксиомой. Вывод Токвиля намного осторожнее – угроза распада существует, но, скорее всего, американское общество выйдет из этого кризиса и через какое-то время встанет на путь усиления исполнительной власти без отказа от самого принципа демократии. Так и случилось. После выхода книги последовала 24-летняя эпоха самых слабых президентов в истории США, после чего началось неуклонное усиление президентской власти, бюрократии и силовых структур. Американская демократия существенно изменила свой характер и пришла в итоге к тому, что мы сейчас наблюдаем.

Интереснее всего другое наблюдение автора. Он ясно видит, что либерально-демократическая система тоталитарнее, чем авторитарная. В демократическом обществе каждый должен следовать воле большинства и разделять его взгляды. Допускаются только минимальные отклонения от нормы. Репрессий не будет, будет всеобщий бойкот, который страшнее репрессий.

И ещё одно наблюдение, новое для начала XIX в. Нельзя сказать, что никто этого не замечал, но, кажется, никто до Токвиля не пытался анализировать. Элита в условиях демократии может манипулировать общественным мнением и направлять его в своих интересах. Конечно, тогда не было того наглого и открытого давления, с которым теперь формируется общественное мнение во всех странах мира. Механизм манипуляции только начинал отлаживаться, действовал скрытно. Тем интереснее анализ именно этих тонких механизмов воздействия на граждан.

В целом «Демократия в Америке» — книга непростая для чтения, но исключительно интересная и в плане фактов, и в плане теоретических выводов. Эта вещь будет посильнее, чем «Государь» Макиавелли.

Первая книга цикла вызвала умеренный интерес. После второй решил этого автора больше никогда не трогать. Тем более, что книги почти не связаны сюжетно.

Первое и самое главное — автор целенаправленно старается вызвать у читателей приступ тошноты. На это нацелены все эпизоды, от насекомых, поедающих людей в начале романа, до подчёркнуто садистских казней в конце. Садизм здесь бессмысленный, однообразный и, главное, тошнотворный. Вероятно, у таких текстов есть свои поклонники, но у меня лично они вызывают только отвращение.

Второе — бессмысленность поступков многих персонажей. Особенно тех, у кого есть возможность делать глупости и втягивать в них других. За то, что творит «женщина с железной волей», её надо отзывать в метрополию и там разбираться. Подчинённые немногим лучше. Вожди повстанцев ещё хуже. И тянется это бесконечно.

Третье — немыслимость существования такой империи и такого мира. Думаю, что империя с подобными вождями и подобной политикой продержалась бы не больше десятилетия. Здесь не помогла бы даже магия. Спасает, вероятно, только то, что противники империи тоже делают всё возможное для скорейшего краха своего дела.

Есть и плюсы. Автор умеет менять стиль повествования, не всегда отделываясь короткими репликами. Значит, владеет родным языком. Старается очеловечить своих героев. Некоторые действительно вызывают сочувствие — Фелисин, Маппо, Дюкр. Но бессмысленность всего происходящего заражает и их.

В довершение всего попался неудачный перевод. Когда собственное имя Дюкр (пусть даже Дукер) упорно переводится, как Антилопа, возникает подозрение в участии тупого робота.

Основных достоинств два. Во-первых, автору хорошо удалась стилизация под фантастику времён «Войны миров». Не только под Уэллса, но и под его современников. Он разделяет (делает вид, что разделяет) их иллюзии в научной, технической, гуманитарной областях. И, во-вторых, автор хорошо поработал. Изучил «Войну миров-1», проанализировал её слабости, перечислил их и дал объяснение. Придумал альтернативный вариант истории не только в плане марсианских нашествий, но и развития земной истории. В частности, в Англии после марсиан утверждается полувоенная диктатура, англичане не лезут в мировую войну, Германия захватывает Францию и на много лет увязает в войне с Россией. И тут снова пришли марсиане.

Известно, что военные нередко планируют следующую войну, исходя из опыта предыдущей. Черчилль, как военный министр диктатуры, так и сделал. Сделал вроде всё правильно. Но при этом количество допущенных глупостей и упущений немыслимо даже для Черчилля. Не буду перечислять. Хватит и того, что посреди Англии оставили стоять боевые механизмы марсиан. Нет, чтобы разобрать, изучить, или хотя бы взорвать, нет, не до них. За что и поплатились. Вообще, картина разрушений и общего бардака в Англии спустя 13 после Первой Марсианской войны поражает. Вспомним, как быстро восстановились СССР и Германия после Второй мировой войны, хотя фашистское нашествие и английские бомбардировки были страшнее всяких марсиан. И уже после Второй Марсианской через 15 лет вдруг находят в самом центре Англии марсианскую пусковую установку. Словом, англичане играют в поддавки.

Но и марсиане не лучше. Я уж не говорю о захвате Венеры (зачем?), о конфронтации с Юпитером (зачем?? Какой Юпитер, даже во времена Уэллса???), о космической переписке через гигантские рисунки. Но вот они хорошенько подготовились и нанесли сильнейший удар по Земле. И дальше тоже играют в поддавки. В результате война миров вырождается в бесконечное бессмысленное противостояние вроде тех, к которым землян приучают уже лет 70. Марсиан, очевидно, тоже приучали, лет 700. Конкретная же борьба с врагом идёт в духе Голливуда. И финал войны сделан в духе известного трешевого фильма.

А после победы людям (некоторым) приходит в голову новая идея. Марсиане ведь всё равно не отстанут. Лучше уступить им часть Земли, а то на Марсе им плохо. Вдруг из этого возникнет братство людей и людоедов. А не возникнет, тогда ничего не поделаешь. Тогда просто сдадимся. Всё равно не отвяжутся.

Ну, не всё так плохо. Автор умеет работать с текстами. Способен посмотреть на проблему с разных сторон. Встречаются интересные эпизоды, проскакивают необычные идеи. Как первичное сочинение, наверное, прошло бы. Но здесь на каждом шагу прямые отсылки к Уэллсу. Только Уэллс сумел от имени своего безымянного героя нарисовать картину, способную вызвать шок и у современного читателя. Несмотря на то, что видно она в очень узком диапазоне, в радиусе сотни метров от очень мирного и осторожного человека. А у Бакстера с его глобальным видением не получилось.

Девять серьёзных рассуждений серьёзных историков на тему: что, если бы? Что, если бы не случилось английской революции, не отделились бы американские колонии, Ирландия получила гомруль, Британия не вмешалась в Первую мировую войну, Гитлер захватил Англию, Гитлер победил СССР, не началась бы холодная война, Освальд не попал в Кеннеди, не распался СССР. Рассуждают все по-разному. Один автор исследует реальную и виртуальную эволюцию политиков. Другой анализирует позицию элит в широком смысле слова. Третий обращает внимание на военные случайности. Четвёртый — на дипломатические ошибки. Пятый привлекает экономическую, демографическую, социальную статистику. Объединяет всех авторов убеждение, что никакие события не предрешены. Вторая общая особенность почти всех статей — то, что сама развилка оказывается почти незаметной. Авторов интересует не момент поворота, а то, что было потом.

Разумеется, интерес к рассуждениям возникает неодинаковый. Полагаю, что половина российских читателей этой книги не знают, что такое гомруль, и больше чем уверен, что 90% англичан (не ирландцев) тоже забыли эту историю. Другое дело — виртуальная победа Гитлера. И вот тут хорошо видна слабость приведённых рассуждений. Историк проскакивает момент военной победы вермахта и дальше подробно излагает, как выглядел бы новый порядок, пересказывая, по сути, планы Гитлера. Как будто не возникло бы никаких новых препятствий. Вот у Харриса в «Фатерланде» немцы тоже победили — дошли до Урала, захватили Англию и договорились с Америкой. А на Урале, по Харрису, уже больше 20 лет идёт бесконечная позиционная война с русскими, и победить в ней не получается. Думаю, что на самом деле даже при самой сокрушительной военной победе немецкая армия не смогла бы дойти до Урала и не выдержала бы 20 лет позиционной войны. Но этот сценарий всё-таки реалистичнее.

Сам Фергюсон взял на себя рассуждение о Первой мировой, обширное вступление и заключительное слово. Он подробно и толково анализирует реальные и возможные действия британских политиков в 1914. И почти не касается тех реальных интересов Британской империи, из-за которых она вступила в войну. Конечно, если бы британские политики 1914 могли себе представить ход и последствия Первой мировой, они бы сделали всё, чтобы их страна в этом не участвовала. Но то же касается германских, французских, российских политиков 1914. Все недодумали, не могли даже представить себе такой войны и такого послевоенного мира, а между тем сегодняшние интересы требовали немедленных решений. А утверждение Фергюсона, что опоздание с высадкой британского корпуса всего на пару дней привело бы к победе Германии, оно несерьёзно. Англичане в августе 1914 отправили во Францию 6 дивизий — почти всё, что у них имелось на островах. Это на фоне миллионных армий Германии, Франции и России. Да, эти дивизии успели вовремя, да, они закрыли дорогу немцам на узком участке и погибли почти целиком. Но считать это событие решающим в ходе войны могут только сами англичане.

В заключительной статье Фергюсон попытался объединить все девять сценариев воедино. Получился такой бред, о котором не хочется говорить. Так как человек он неглупый и уважаемый в своих кругах, остаётся версия лёгкого литературного хулиганства. Поиздевался над сочинителями альтернатив, их читателями и самим собой. Это, конечно, не страшно. Только непонятно, зачет заполнять почти тысячу страниц серьёзными рассуждениями, чтобы в конце над ними посмеяться.

Один бандит решил поселиться в Индии. Бандит считает себя хорошим человеком и старается вести себя соответственно. Именно старается или, по крайней мере, так говорит. Насколько он правдив, сказать трудно. Судя по тому, что он не скрывает своих бандитских похождений, можно предположить, что и в части отношений с окружающими Линдсей более или менее откровенен. Во всяком случае, сам он действительно считает себя хорошим человеком. При этом продолжает грабить, торговать наркотиками и оружием, заниматься разными аферами, помогать убивать. (Сам убивать не любит, это правда). Ну не может он без криминала. И ничего другого не умеет. А жить-то надо. Может и повоевать за хорошие деньги, не попадая, конечно, на линию огня. И никак не может понять, почему его не все любят.

При всех стараниях показать себя получше герой, он же автор, неприятен и неинтересен. Бандит, он и есть бандит. Неинтересны и окружающие его люди, порядочные и непорядочные. Порядочных меньше, и они сливаются в общую массу. Чуть интереснее получились картины жизни в Индии, но об этом пишут многие, и пишут гораздо лучше. Робертс владеет языком на уровне среднего выступления в соцсетях. Интересно одно — как такую серенькую книгу удалось раскрутить до уровня мирового бестселлера. Действительно, теперь неважно, что человек делает, и как делает. Главное, чтобы он говорил только то, что следует говорить, и успех обеспечен.

Классический пример твёрдой фантастики. Основную часть текста толстенного романа занимает информация из разных областей знания. Именно то, что информация разнородна, порождает подозрение, что часть её могла быть получена из недостоверных источников. Когда прочитал, что касаток научили доставлять ядерные заряды в расположение противника, подозрение перешло в уверенность. Каждый, немного подумав, легко найдёт хотя бы два-три аргумента против такой затеи. Однако основная часть информации всё-таки выглядит достоверной и по-настоящему интересной.

Сама идея Ирра – не знаю, насколько такое возможно. Не разбираюсь. Но на то и фантастика, чтобы выдвигать безумные идеи. Однако Ирр для автора явно менее важен, чем реалии нашей планеты. Ему не нравится представление об особой роли человека, не нравятся разговоры о гегемонии США, большой бизнес, армия и, особенно, спецслужбы. Согласен, что плохо контролируемый бизнес может принести больше вреда, чем пользы. Согласен, что сотрудники силовых структур, выходя за рамки своей компетенции, могут причинить не меньше вреда. Американская гегемония – ну, с этим всё понятно. Однако автор продвигает свои убеждения в таком агрессивном, местами просто дуболомном тоне, что это вызывает отторжение. И всё же огромное количество рассуждений, сложных и примитивных, заставляет задуматься хотя бы над некоторыми из них. Это всегда полезно.

Герои здесь никакие. Ну, это беда основной массы фантастики, особенно твёрдой. Когда очередной персонаж погибает, особых сожалений не появляется. Сюжет хорош в части отдельных эпизодов и вызывает тоску, когда пытаешься посмотреть на него в целом. Вообще, о литературных достоинствах романа говорить не приходится.

И всё же «Стая» заслуживает того, чтобы её прочесть, а, может быть, когда-нибудь и перечитать. Если будет время и настроение. Книга точно не пустая. Отдельный плюс за то, что в огромном романе, переполненном идеологически правильными рассуждениями на самые разные темы, в значительной части экологические, не нашлось места для разговоров о глобальном потеплении. Уже за это можно смело поднимать оценку.

Художественные достоинства книги минимальны. Это вещь в чистом виде социально-политическая. Поэтому разговор будет только об этой стороне романа. Автор искренне обеспокоена судьбой христианства, России, Европы, европейской цивилизации. За честность ей можно многое простить. А прощать есть что.

Итак, власть в Европе захватили исламские экстремисты. Как захватили, силой или через выборы, не совсем ясно. Видимо, сочетанием всех методов. Случилось это где-то во второй половине 2020х. Во всяком случае, в 2029 против них уже ведены международные санкции. Впереди поголовное истребление христиан, агностиков и атеистов, не успевших или не пожелавших вовремя сориентироваться. Первый вопрос к срокам. Сегодня уже ясно, что сроки нереальны. Но так надо. Когда человека пугают катастрофой, которая случится через 100 или даже 50 лет, это одно, а если через 15-20 лет, это совсем другое.

Второе — характер новой власти. В Турции тоже правят исламисты. Многие бывали в Турции и знают, как это выглядит в реальности. И покойный президент Египта Мурси был исламистом, да ещё каким. И даже в ультраисламском Иране христиан никто не трогает, они ходят в церкви и заседают в парламенте. Террористический режим торжествует только в самых бедных странах, к тому же прошедших через серию разрушительных войн. Так что когда/если Европа превратится в халифат, он будет выглядеть иначе. Но опять же, надо напугать.

Третье — борцы с режимом. С экстремистами они борются террористическими методами. Лично к ним претензий нет. Какая у них жизнь, такие и методы. Впрочем, не появляется и особых к ним симпатий. А претензии к идее книги.

Четвёртое, и главное. Автор — верующая христианка, и книгу она старалась написать христианскую. По моему разумению, при всей важности догм и таинств, в основе всех направлений христианства, если это христианство, лежат понятия любви и прощения. Здесь нет ни того, ни другого.

На самом деле, главное в книге — не исламисты и не борцы с исламистами. Главное — саморазрушение старого общества. Не только европейского, всех обществ старого мира. Для современного человека основными ценностями стали комфорт, личная безопасность, хороший доход при минимальных затратах труда и, главное, развлечения. Само по себе всё это нормально. Ненормальна цена, которую мы все готовы заплатить за это. Заплатить верой, справедливостью, свободой, Родиной, всем, что было главными ценностями для предыдущих поколений. А в результате — суетливая неподвижность последних десятилетий. А за застоем обычно следует распад, когда не останется ни комфорта, ни достатка, ни безопасности. В таком мире плохо будет всем, местным и понаехавшим, христианам, мусульманам и атеистам. И создаём этот мир мы все, общими усилиями. Вот об этом, собственно, и говорится в романе. И за это ему можно действительно простить многое.

Далеко не лучший, но достойный роман Дмитрия Быкова. Лучшее здесь — сам текст. Не соглашусь с одним из предыдущих ораторов, что Быков многословен. Наоборот, здесь каждое слово на месте. Ни убавить, ни прибавить. Никакой избыточности, и никакой экономии. Отдельный плюс за умение построить не имеющий сюжетного единства роман так, что он воспринимается, как целое. И за умение мыслить парадоксами. Именно мыслить. Это мало кто умеет, даже среди тех, кто числит себя постмодернистом.

Форма оказалась всё же несколько лучше содержания. «Июнь» — история предвоенной жизни трёх интеллигентов. Околотворческих интеллигентов-гуманитариев. Людей разного возраста, характера и судьбы. Объединяет их чужеродность окружающем миру. Остальные персонажи только видны. Причём видны так, как они видятся тому же интеллигенту-гуманитарию. Симпатий в романе не вызывает никто, кроме Миши, в силу его юношеской бестолковости. И ещё потому, что понимаешь — уж его-то война не пощадит.

В аннотации пишут, что все боятся войны и все её желают. Неправда. В книге её желают единицы, кстати, самые нехорошие единицы. А в реальности, думаю, войны не желал никто, даже профессионалы этого дела. Просто очень многие понимали, что война неизбежна или очень вероятна, и старались по возможности об этом не думать. Жили обычной жизнью. Как и каждый человек понимает, что рано или поздно умрёт, никуда не деться, но избегает этих мыслей. Пока что надо прожить жизнь.

Книга в духе советской фантастики. И это хорошо. Несмотря на мрачноватость темы, книга получилась светлой, как тогда было принято.

На Земле царят мир, сотрудничество и, как как видно, относительная справедливость. Во всяком случае, резких социальных контрастов не заметно. В Космосе — нечто вроде Великого Кольца развитых цивилизаций. Цивилизации трудно назвать гуманоидными, но они успешно сотрудничают. А менее развитые цивилизации, как правило, погибают сами, достигнув определённого порога. Причина этого не вполне понятна, что создаёт поле для поисков. Несмотря на то, что тема, кажется, вконец истоптана, привычных штампов здесь мало. Автор пытается прочесть старую тему по-своему. Хорошо и то, что оставлено место не только для происков врага, внешнего или внутреннего, но и для проявления неизвестных нам, но вполне естественных закономерностей. Обращение к виртуальности меня лично раздражает, но в нашу эпоху без него, наверное, трудно обойтись.

Минусы незначительны. Герои часто ведут себя как подростки, независимо от возраста и расы. Ну, подростковость — фишка Лукьяненко, и ничего в ней страшного нет. Бросается в глаза рыхлость сюжета. Сюжетные линии развиваются сами по себе, хотя, наверное, всё-таки сблизятся в каком-то томе. Вообще, насколько я понял, деление единой книги на отдельные романы здесь условное. Видимо, это требование издательств, чтобы единую вещь можно было издавать многократно, по частям, вместе и снова по частям. В целом же «Порог» представляется одной из самых удачных книг Лукьяненко, не считая ранних рассказов.

Исключительно сильная вещь. Возможно, самая сильная книга о войне. Хотя тогда, в пятидесятых-семидесятых, книг о войне выходило очень много, и очень сильных. Симонов написал о войне всю правду. Не ту, которую должны бы разрешить, а всё, что он сам считал правдой. О героизме. О силе духа. Но и о страхе, который коснулся даже самых сильных. О неразберихе первых месяцев. О страшной силе удара немецких войск, сильных не числом, а умением. О жутких потерях. От батальона ополчения под Москвой через месяц осталось три человека. От дивизии под Могилевом после нескольких дней боёв осталось 600 человек. А на следующий день осталось 150. Это от дивизии. Обо всём этом узнаёшь от людей, которые сами чудом остались живы. Становится по-настоящему страшно.

Роман Симонова о буднях войны. Атаки, обстрелы, бомбёжки, переходы, ночёвки, короткие разговоры, размышления на ходу, снова атаки, обстрелы, бомбёжки. Тот самый героизм миллионов, который заставлял людей подниматься в бесконечные атаки и привёл к разгрому самой сильной армии в истории Земли.

Повторюсь, «Живые и мёртвые» — книга очень сильная. Книга действительно на все времена. К сожалению.

Когда-то эту балладу знали многие. Практически наизусть. Даже соревнование устраивали на втором или третьем курсе, кто сколько помнит. Конечно, все, и те немногие, кому удавалось съездить, и все прочие невыездные, все тогда знали, что процесс проходит иначе. Требовалось не столько пройти инструктаж, сколько доказать, что сам всё прекрасно знаешь, понимаешь и разделяешь, без дополнительных инструкций. Тем не менее, почти каждая фраза в балладе била в точку. «От подарков их сурово отвернись, мол, у самих добра такого завались». «Отвечай, что с этим делом мы покончили давно». «Хоть чего, хоть чёрта в ступе, привези!». «На кого ж ты нас покинул, Николай!». И ведь не запрещали. Хотя Высоцкого попробуй, запрети.

Всё изменилось, и многократно. За последние тридцать лет мы привыкли ездить в коварный зарубеж. Не все, но большинство. За последние три года снова отучились. Почти все. По логике, рано или поздно должно вернуться время, когда снова потребуются специалисты данного профиля. Что там можно, что нельзя. И кому.

Дракон получился не очень убедительным. Вообще, драконы писателям редко удаются. Недаром в легендах почти всех народов, по крайней мере, индоевропейских, дракон — враг. Слишком это враждебное существо, чтобы люди могли им восхищаться. И всё равно хотят восхищаться. Ладно, речь здесь не о нём. А о ней.

Вот женщина получилась хорошо. Джаредина из тех людей, на которых, собственно, держится мир. Они кажутся тусклыми, но без них ведь всё рухнет. Человек долга, усвоенных с детства понятий, ежедневного труда и спокойной непобедимой доброты. Доброты ко всем. Человек без страха и раболепства, как говорит дракон. Чем он весьма удивлён. И союз-то их начался с доброты женщины и удивления дракона. На самом деле, есть в ней и страх, и вбитая в сознание покорность, но она умеет с этим справляться. Сумеет спасти людей. Сумеет спасти дракона. И сделает из дракона существо, равное человеку. Такому, как она.

Книга о том, что масса людей, в том числе неглупых, не хотят видеть правды, заменяя её правильными мифами. И автор, как следует из текста, живёт по той же самой схеме. Создаёт свою собственную систему правильных утверждений, навязывает её читателю и сам в неё верит. При этом его система правды не более правдива, чем общепринятая. Несколько наугад взятых примеров из разных глав.

Счастье — это электрохимическая реакция нейронов на химические соединения. Не более того. У автора это утверждение принимается как постулат. На самом деле, насколько я понимаю, под эту гипотезу так и не сумели подвести доказательную базу. Даже подходящую статистику не смогли подобрать. Но она хорошо ложится в систему дальнейших рассуждений автора, значит, должна быть принята за основу.

Сталин, со слов Резуна и Веллера, почти что напал на бедного Гитлера. Это тоже принимается автором как абсолютная истина. На самом деле есть известный факт, который рушит всю эту систему утверждений. Весной-летом 1940 на Восточном направлении Гитлер держал только 10 дивизий против 150-200 советских. Кто мешал нам начать войну, когда немецкие танки стояли у Дюнкерка? Хотели бы напасть, дошли бы до Берлина за неделю. Ну, за две недели. У Веллера об этом ни слова.

Автор долго ругает Топича. Вообще,то, Топича есть за что ругать. Он не философ, а самый примитивный идеолог, подменяющий доказательства эмоциями. Но Веллер выбирает единственное сколько-нибудь интересное утверждение Топича и долбит только по нему. Потому что именно это утверждение не подходит к правильной правде автора.

Определение морали. «Мораль — это свод представлений и правил, направленных на такое структурирование группы и её отношений с другими группами, которое даёт максимум шансов на успех в жизни максимуму членов группы». Без комментариев.

А сколько разбросано по тексту мелких глупостей и натяжек. Дарвина многие собирались сжечь. Наши расстреляли 20 тысяч польских офицеров (да не было в Польше столько офицеров). Классиков в оригинале никто (вообще никто) никогда не читает, а читают только их адаптации или совсем ничего не читают. (Возможно, так обстоит дело в любимой автором Эстонии. И то сомневаюсь). Вот так почти на каждой странице.

Ну, не всё так плохо в «Веритофобии». Есть тезисы, с которыми можно согласиться. Есть тезисы, над которыми стоит подумать. Но. (Перехожу на стиль Веллера). Во-первых. Тезисы не доказываются. А постулируются. Во-вторых. Постулаты как будто вбивают молотком. В головы туповатых читателей. В-третьих. Агрессивный стиль и большое количество ложных утверждений порождают сомнение даже в тех высказываниях, которые можно было бы принять. К сожалению.

Это едва ли не самый первый рассказ автора. Конечно, в литературном отношении его нельзя сравнивать с лучшими вещами семидесятых-восьмидесятых годов. Но здесь уже виден будущий Булычёв. Он пытается сделать мир добрее. Причём доброта людей у него не связана ни с уровнем развития общества, ни с социальным строем, ни с идеологией. Не знают ещё в этом мире ни всеобщей свободы, ни коммунистической идеи, ни обязательной толерантности. Нет у них пока избытка, которым легко делиться с ближними и дальними. ГГ смотрит из окна на людей в кирасах и цилиндрах и испытывает определённое разочарование. Что они знают, что они умеют, что они могут. Оказывается, могут. Захотят и смогут спасти чужого для них человека с некоторым ущербом для себя.

Однажды в Жанну д’Арк вселился дух Ричарда III. И тут пришёл Гитлер. Конечно, всё было не так, но похоже.

Вещь очень сильная. Сколько я ни прочёл с того времени фэнтези, но в один ряд с этой книгой могу поставить не больше десятка. Вещь сделана на одном дыхании. На сотне с небольшим страниц удалось сказать больше, чем во множестве бесконечных эпопей. Эмоциональная составляющая просто зашкаливает. Сюжет построен по принципу – ничего лишнего, и всё работает. Удалось создать тот сплав узнаваемого и неизвестного, высказанного и недосказанного, который может вызвать наибольший интерес. Аналогии здесь вроде бы лежат на поверхности, но они неполны. Даже финал из другой эпохи оказался на месте. И через много веков Олбария живёт, меняется и развивается, не пытается застыть в своём прошлом и не растворяется в окружающем мире, но остаётся собой.

Шероховатости есть, но они не портят впечатления. Есть только один вопрос. Надо ли так поступать с уже побеждёнными? Конечно, со стороны говорить легко, но всё-таки. Чем тогда люди лучше гномов?

Конечно, Солженицын не писатель, а публицист. После невыхода романа «В круге первом» публицистическая составляющая окончательно давит литературную. В плюс автору то, что он всегда старался быть честным.

К началу работы над «Красным колесом» Солженицын уже начал поворачивать от антикоммунизма в чистом виде к защите традиционных ценностей. Делал это, к сожалению, так же навязчиво, как и раньше. А в итоге ударил, в том числе, и по тем самым ценностям, которые пытался отстоять.

«Красное колесо» — вещь медленная, тягучая, подробная. Лучшее в «Августе Четырнадцатого» и во всём цикле — большой объём информации. При этом автор старается приводить проверенные факты. Вернее, те факты, которым верит сам. Из-за сложностей доступа к одним источникам и недоверия к другим в роман попали и ложные сведения. Но в данном случае их немного.

Донести свой роман до русского читателя вовремя Солженицыну, разумеется, не удалось. По вражескому радио временами передавали отрывки. Тогда они вызывали у меня скорее негативную реакцию, но, во всяком случае, это было необычно и отчасти западало в память. Теперь уже не знаю, к лучшему это было или к худшему.

Самое плохое в романе — язык. Язык Солженицына становился хуже с каждой новой книгой. Похоже, с годами он решил создать свой собственный правильный русский язык. Такие попытки создания искусственного языка имели место в разных странах, не будем их называть. Некоторые даже удались. Но там работали целые команды филологов, а здесь дилетант.

В своё время роман стал событием. Не столько в СССР, сколько на Западе. Когда его напечатали в первый раз при Горбачёве, он произвёл уже меньшее впечатление, чем рассчитывал автор. Но и тогда его читали очень многие. Его можно читать даже теперь. Можно что-то узнать, о чём-то задуматься, даже, может быть, получить удовольствие от книги. Но вообще читать Солженицына сегодня, после всего, что случилось за прошедшие 40 лет, уже необязательно. А труд это всё-таки нелёгкий — продираться через его бесконечные тексты.

Что требуется попаданцу в прошлое? Первое — огромный объём знаний и умений, практически немыслимый для современного человека со смартфоном в кармане. Второе — умение адаптироваться к новым условиям жизни. Третье — сильные покровители и/или преданные вассалы. Ну и везение. Здесь всё присутствует. Человек владеет шпагой, как не снилось учителям фехтования, прекрасно знает химию, знает историю выше уровня среднего интеллигента, умеет кое-что делать руками. Адаптация тоже прошла хорошо. По жизни он был, похоже, достаточно отмороженной личностью, здесь же почувствовал в себе некоторое благородство. И это его не напрягает. С людьми повезло. Попаданцев сюда забросило, судя по всему, не один десяток, и почти все с ходу сгинули или затаились. Вадик же сумел обаять отставного подполковника с поместьем, у того выход на генерал-лейтенанта, а у того на военного министра и на императора. Везёт, но не на обстоятельства, а на приличных людей.

Сюжет, честно говоря, вяловатый, хаотичный и не слишком увлекательный. Автор сделал ставку не на приключения, а на правильный подход к прогрессорству. Никаких советов по геополитике и стратегии (предки разбираются лучше). Никаких переворотов в науке. Никакой индустриализации (какая индустриализация при неграмотности в 90%). Делает то, что можно многократно повторить в любом полковом хозяйстве или небольшой лаборатории. Причём надо не столько делать самому, сколько наталкивать на новые идеи окружающих. Это должно сработать, если опять же везёт с людьми. Но вот в то, что это повернёт ход войны, не верю. Не смогут остановить Наполеона слиток алюминия и десяток пудов динамита (пусть даже сотня). К тому же у французов неплохая разведка, и они умеют учиться у противника. Вот были у нас в Крымскую войну боевые ракеты. Помогло?

Хуже всего удались последние сцены, когда пришло время применять изобретения на практике. А лучше всего удались предки. Они оказались умнее потомков. Всех сразу поставили на место, особенно тех, кто привык держать пальцы веером. В легенду Вадика, пригодную для зрителей телевизора, никто не верит. Ухмыляются в глаза, все до единого. Новые идеи воспринимают достаточно легко. Собственно, они бы и сами могли додуматься, только работали в другом направлении. Теперь же быстро доведут идеи до ума и разовьют, может быть, и в неожиданном направлении.

Остаётся вопрос. Кто всё-таки забросил в прошлое столько попаданцев? Кого они настолько достали в своём веке, что пришлось отправить их на 200 лет назад.

Встретились два представителя российской творческой интеллигенции. Писатель раньше пользовался умеренной известностью, теперь же зарабатывает сочинением дамских романов под англоязычным псевдонимом. При этом, однако, пытается жить по совести, насколько это возможно. Режиссёр сумел раскрутить свой талант по полной программе и теперь ни в чём не знает отказа. Не только благодаря своему имени, но и, в первую очередь, потрясающей наглости. Впрочем, он может позволить себе иногда и честную самооценку — имидж уже создан. Вдвоём они сочиняют сценарий по давно забытой повести писателя. Сценарий меняется не то, чтобы ежедневно — ежеминутно. Третью книгу трилогии не дочитал, но полагаю, что всё так и останется в замыслах. На эту не самую интересную основу нанизывается множество историй и анекдотов из жизни творческой и околотворческой интеллигенции нулевых.

Читается хорошо. Юрий Поляков вообще плохо не пишет. Как всегда, он прекрасно владеет языком, умеет быть остроумным, точным, неожиданным, злым, мягким, не боится сказать всё, что думает. Обо всех. Но в целом вещь оставляет впечатление вторичности. Все эти истории, составляющие главную прелесть «Трубача», можно было бы вставить и в какой-нибудь другой роман Полякова. Больше всего «Трубач» напоминает «Козлёнка в молоке». Своего рода «Козлёнок» 20 лет спустя. Только всё-таки уже без прежнего задора.

В старое время эту книгу понимали во многом как иносказание. Ты занимаешься своим делом, а система вдруг начинает на тебя давить. Непонятно почему, по каким-то своим соображениям. Давит относительно мягкими методами, но неуклонно. А ты спокойно продолжай работу, пока не закончишь. Если сможешь. Конечно, этот посыл в книге действительно присутствует. Но намного интереснее её буквальное истолкование.

Итак, энтропия возрастает, но этому процессу противостоит деятельность разумных существ и живых организмов. Идея в принципе не новая. Два этих процесса должны находиться в равновесии. Вот эту идею я впервые встретил именно у Стругацких. При угрозе потенциального нарушения равновесия вступают в силу неизвестные нам, но в принципе познаваемые законы природы. Эта мысль очень спорная. Не могут законы природы порождать из ничего лысых карликов и симпатичных девиц, которые несут всякий бред и мешают людям работать. Природа действует иначе. Тогда кто? Бог,дьявол, инопланетяне, кто-то ещё? Скорее всего, дьявол — он считается любителем энтропии. Но говорить о дьяволе нежелательно, тем более в советские времена. Как всегда у Стругацких, вопросы остаются без ответов. Кто включил механизм противодействия? Можно ли разгадать его природу? Или всё-таки можно нарушить равновесие? Или даже нужно?

Рассказ о том, как утонула Япония. Лет через 10 после написания романа, где-то в восьмидесятых. Рассказ неспешный, спокойный, подробный. Возможность и вероятность гибели Японии обосновывается множеством данных геофизики и других наук. Не берусь судить, насколько эти данные соответствуют сегодняшним научным представлениям, но на неподготовленного читателя такой подход действует.

Действует и сама манера изложения в духе отчета стороннего наблюдателя. Подробно описываются социальные, экономические, внутри- и внешнеполитические аспекты катастрофы на всех этапах, возможности разных ведомств и государства в целом. Как будут реагировать промышленность, биржа, транспорт, коммунальные системы, ближние и дальние партнёры Японии. Перечисляется, в каком порядке и как именно будут исчезать с лица Земли японские города. Что станет с Токио после первого землетрясения, после взрыва Фудзиямы, после второго землетрясения. И так далее. Жутковато.

Что касается конкретных людей, то за их судьбами следишь без особого внимания. Они разные, но какие-то неинтересные. А вот реакция японской нации в целом, она своеобразна. Думаю, что в Европе, в Штатах, в России, в Латинской Америке, в Африке, в Турции ситуация была бы разной, но не такой. Реакция японцев на последнюю пандемию, пожалуй, подтверждает прогнозы автора.

Итак, Япония утонула (вместе с Курилами и Южным Сахалином, разумеется). Остальной мир физически не пострадал. Что-то здесь не так. Позже автор написал продолжение о глобальной катастрофе, накрывшей мир в результате гибели Японии. Это уже реалистичнее. У нас это продолжение, кажется, не переводили.

В принципе, 90-95% прочитанных мной дамских детективов (Михалкова и Маринина не в счёт, это уже детективы в собственном смысле слова) – книги на редкость пустые. Детективы Поляковой – не исключение. А здесь дамский триллер. Он выделяется на общем фоне. Конечно, и тут дело сводится, в первую и в последнюю очередь, к устройству личной жизни героини. Конечно, образ жизни героев и их личная история мало соответствует реалиям России, за вычетом, может быть, Москвы. Но при этом удалось создать достаточно жуткую атмосферу и держать читателя в напряжении до самого конца. И никаких признаков хэппи-энда. За что отдельное спасибо.

Публицистика больших писателей редко бывает удачной. Этот очерк можно считать исключением.

Во время Первой мировой войны Толстой съездил в Лондон в качестве корреспондента. Отправил в газету несколько репортажей. Встреча с королём, посещение парламента, боксёрский матч, поездка по ночному затемнённому Лондону. Через десять лет переработал репортажи и соединил в один очерк. Что-то убрал, где-то поменял акценты в духе новых веяний. Получился компактный очерк, блестящий по стилю, интересный, лёгкий и предельно ядовитый. Если бы так писал английский журналист о России, нам показалось бы, что это иногда граничит с хамством. А они так и пишут, в хорошем случае.

Самое интересное в очерке даже не то, как Толстой представляет Англию, а как англичане представляют себе Россию. Как-то в духе белых медведей с балалайками в лапах. И ведь в данном случае они действительно хотят понять получше своего союзника, сделать русским приятное, подружиться с ними, хотя бы на время. А получается опять неадекват. Мы тоже, надо думать, представляем их неадекватно, но всё-таки не до такой степени.

Надо полагать, детективы Л.Д. Браун предназначены прежде всего для любителей кошек. Хоть я и не отношусь к таковым, читал с удовольствием. Книги довольно пустые и на удивление мягкие. Эта мягкость делает их хорошим средством успокоения.

Действие большинства книг разворачивается в крохотном городке Пикаксе у американо-канадской границы (наверно, в Миннесоте). Сюда в погоне за наследством и в поисках спокойствия переехал со своими котами журналист Квиллер. После их прибытия в городке заметно выросло число преступлений. Один из котов при помощи хозяина успешно расследует все эти преступления. В данном романе Квиллер ненадолго возвращается в родной ему мегаполис Хламтаун (Нью-Йорк, что ли?). Здесь он безуспешно пытается спасти старинное по американским меркам здание (первой четверти XX в.). В Хламтауне царит довольно сюрреалистическая и крайне неуютная атмосфера. Брошенная мимоходом деталь — утренний выпуск городских новостей. За ночь поджигатели дотла сожгли четыре дома, студентку задушили прямо в аудитории, отец семейства убил жену и троих детей. Словом, ночь прошла на редкость спокойно. Если бы такое написал кто-то из наших, это справедливо сочли бы примитивной агиткой. Здесь иронизирует американка, далёкая от политических и социальных проблем. И вот в это как-то верится, несмотря на всю сюрреалистичность сюжета. Но читается легко.

Эту книгу трудно рассматривать, как роман. Скорее, как кусок колоссального романа на семь-восемь тысяч страниц. Сначала о его недостатках.

Первое, что бросается в глаза – необъективность. Цезарь и большинство его сторонников идеализированы. Соответственно, приходится преуменьшать масштабы их поражений, как в случае битвы при Диррахии. Противники Цезаря в массе своей превращены в тупое стадо. Не думаю, что среди римских сенаторов преобладали такие вот личности. Всем им до попадания в сенат приходилось воевать, командовать, работать на всевозможных административных должностях, в том числе в горячих точках. Тупые до сенаторского кресла не доживали.

Есть ляпы. Вообще, автор много работала над источниками и учебниками, причём старалась подойти к материалу критически. Её информации можно доверять. Но ляпы, очевидные ляпы, всё-таки попадаются. Например – Цезарь выступил из Рима 5 числа и достиг Массилии (Марселя) 9 числа. Это скорость паровоза, а не пешего войска. Или три миллиона жителей Александрии – здесь как раз лишний нолик.

Модернизация в целом умеренная. Её ровно столько, чтобы сделать исторический роман читаемым и интересным. Это касается текста от автора. Прямая речь выдаёт образ мышления людей из конца двадцатого века, временно одевших тоги.

И слишком много диалогов в ущерб описаниям и действиям. Для исторического роман это обычно противопоказано.

Вышесказанное является придирками. На самом деле, книга удалась. Такой текст можно использовать как учебник, и одновременно получать удовольствие от хорошего приключенческого романа. Примерно на том же уровне и в подобном духе написан известный цикл Дюма о Великой революции. После двух книг Маккалоу из римского цикла появилось желание познакомиться и с остальными его частями.

С этой вещью знакомы многие из тех, кто её никогда не читал. Известный довоенный фильм «Пётр Первый» был снят отчасти по роману Мережковского. Почти все эпизоды фильма, связанные с царевичем Алексеем, взяты оттуда. Только акценты переставлены. Конечно, имя Мережковского в титрах не упоминается. Его вообще тогда старались не вспоминать.

Пётр в романе выглядит настоящим чудовищем. Отчасти из-за историософских взглядов Мережковского, отчасти из-за политических, от его ненависти к монархии Романовых. Некоторые цитаты в вольном переводе автора звучат, как прямые призывы к восстанию. Автор ощущает перекос и пытается его как-то исправить. В основном, с помощью цитат и перечислений. Получилось не очень удачно. Пётр остался кособоким. Надо делать поправку на то, что эпоха здесь видна только с одной стороны.

Алексей изображён по контрасту. Пётр — палач, Алексей — жертва, как, собственно, и было. Алексей Мережковского — человек слабый, добрый, мягкий, всепонимающий, неглупый, во всяком случае, способный мыслить. Но вот слабость Алексея доходит до того, что его как-то перестаёшь жалеть. (Хотя жалко почти всех, включая Петра). Алексея предают, да, но и он вовсю предаёт. А всепонимание оборачивается тем, что он не способен понять простейшие вещи, которые понимает каждый из подданных.

Третий герой — Тихон, потомок захудалого княжеского рода. Тихон ищет истину, как искал её всю жизнь сам Мережковский. Ищет на военной и гражданской службе, в церкви, у отшельников, у раскольников, у сектантов, пытается спрятаться среди народа, уйти в чистую науку. И нигде не находит правды. Как и автор в своих поисках истины конструировал всё новые концепции. И каждая концепция получалась всё менее адекватной. А он этого не замечал.

Читается роман тяжело. Из-за обилия цитат, из-за церковнославянизмов, из-за раздражающей однобокости персонажей. Чернота в изображении эпохи зашкаливает. Философские рассуждения интересны, но слишком навязчивы. Но вещь очень сильная. Наверное, самая сильная у Мережковского. Настолько сильная, что даже неприятно читать.

История поручика Леонида Старшова, попавшего в Красную армию. Именно попавшего. Он с равным успехом мог оказаться и у белых, и чуть не оказался там. Мог и погибнуть в самом начале, во время охоты на офицеров. Уцелел. Уцелел не только в 1917 и 1918, но и в 1930, и в 1937. хотя к коммунистической идее как таковой относился индифферентно. Старшов всю жизнь воевал за свою страну и старался при этом сохранить жизнь своих солдат, а о том, чтобы доказать собственную идейную чистоту, думал мало. Возможно, потому и уцелел при всех чистках.

Главный герой получился очень хорошо. А вот остальные представители рода Олексиных вышли какими-то однобокими. Автор пытается рассортировать их по типам, поставить оценки. Характеры и даже судьбы героев, живых и уже покойных, отличаются от того, что известно по другим книгам. Тогда, и раньше, и позже, автор пытался понять всех героев. Здесь старается всех оценить. Сама картина революции получилась нестандартной, интересной, но оставляет двойственное впечатление. И красные, и белые выглядят карикатурно. Не все, но многие. Скорее, те и другие были по-своему правы, но этой правоты в романе не видно. Ни у тех, ни у других. Возможно, дело в эпохе, когда шла работа над книгой. Годы очередной российской революции. Мне трудно вспомнить книгу тех лет, которую хотелось бы перечитывать 30 лет спустя.

Исключительно популярный в своё время образец военной фантастики. С удивлением обнаружил, что война начинается только в последней трети романа. До этого мирное время, вернее, предвоенное. Изображается оно своеобразно и от этого убедительно. Персонажи совсем не запоминаются, но при этом не похожи друг на друга. Каждый имеет свою историю, известную окружающим и полускрытую от читателя. Положительные герои могут иногда быть туповаты, пошловаты, склонны к авантюрам, оставаясь при этом положительными. Это тоже убеждает. Как ни странно, в этом мире поощряется разномыслие, за год до 1937. Не прощается только пассивность. Некоторые сцены вызывают оторопь. Корейцев насильно заставляют пить молоко и ещё удивляются, что приходится насильно. Ну не принимает их организм молока, нет, пейте. Нанайцев заставляют говорить и петь по-грузински, грузин по-эстонски и т.д. Вполне возможно, что новый мир пытались строить и так.

Война начинается ближе к концу. Вот тут чистая фантастика. Танки из-под земли. Эскадрильи бомбардировщиков в составе пехотных батальонов. Гусары несутся на танковые колонны. Поголовное восстание угнетённых масс не только в Китае, но и в Японии, и по всему миру. Разумеется, к вечеру первого дня война переходит на территорию противника. Думаю, не только любой офицер, но и каждый, кто провёл в армии хоть пару месяцев, хоть на сборах, понимал, что война будет совершенно другой. Но роман имел оглушительный успех. Хочется читать о победах.

Когда пришла война, Павленко оказался в числе виноватых. Хорошо, только назвали, но не тронули. Само по себе это понятно. В мирное время военная фантастика легко проскакивает, а на войне возникает естественная злоба против писак. Те, кто был отчасти виноват в поражениях 1941, тоже были заинтересованы в поисках крайнего. Но всё-таки это не вполне справедливо. Павленко писал о войне с Японией. Германия 1941 — это не Япония 1936. Врага настолько мощного у нас никогда ещё не было и, надеюсь, больше не будет. А японцев наши действительно разгромили, когда пришло время. За пять дней. Только по-другому.

Итог — доволен, что прочёл, наконец, нашумевшую в своё время книгу. Но перечитывать точно не стану. Во-первых, неприятно читать, как издеваются над людьми. Тем более, если издеваются из лучших побуждений. Во-вторых, тяжело написано. Язык своеобразный, много интересных находок, но читается тяжело.

Пьеса, поразительно зрелая для молодого драматурга. Хорошо рассчитанная интрига. Персонажи сложные, неоднозначные, даже способные к развитию. Почти полное отсутствие чрезмерного пафоса, обязательного для многих современников Шиллера. А вот почему выбран Карлос? Реальный инфант Карлос был абсолютно непригоден к роли наследника престола, тем более короля Испании. Буйный, непредсказуемый, глупый, не способный ни к работе, ни к учёбе, ни к физическим, ни к умственным усилиям. И при этом чудовищно жестокий. Если бы Карлос вступил на престол, его современник Иван Грозный показался бы доброй овечкой. И поэтому, чтобы не пустить чудовище на трон Испании, а не из-за придворных интриг, король Филипп, которого никак не заподозришь в мягкосердечии, отправил сына под арест и лишил прав на престол. Но иностранцам Карлос казался гуманистом. Если не любит свою страну, значит, гуманист.

Настоящий гуманист в пьесе маркиз Поза. Человек, способный озвучить идеи самого Шиллера. Конечно, Поза интриган, да ещё какой. Но и в интригах старается сохранять благородство. Разумеется, так не получается. Интриган берёт верх над человеком, а интриги срываются, в том, числе, из-за благородства интригана. Только один раз Поза близок к успеху. Когда становится самим собой и пытается обратить в свою веру короля. (И какого короля! Филиппа Второго! И ведь почти получилось! Хотя, честно говоря, аргументы короля в этой сцене убедительнее аргументов маркиза).

Я подозреваю, что при работе над пьесой Шиллер имел в виду не покойных испанцев, а своего старшего современника маркиза Помбала. Помбал правил Португалией четверть века в качестве всесильного премьер-министра. Для португальцев, и современников маркиза, и их потомков, эпоха Помбала выглядит самой страшной в истории страны. Никогда Португалия не знала такого террора и такого подавления личности. Ни при инквизиции (которую, кстати, Помбал охотно использовал против личных врагов), ни при квазифашистской диктатуре Салазара. А иностранцы искренне считали Помбала человеком не только прогрессивным, но и гуманным, и даже либеральным. Хотя сами, конечно, не ужились бы с таким либералом. Что ещё раз демонстрирует известный фактор. С расстояния в 1000 км видишь не то, что есть, а то, что хочешь увидеть.

Повесть в стиле Стругацких. Не подражание, а настоящее проникновение в этот мир. Даже написано тем самым языком. Уже от этого получаешь редкое удовольствие.

Вот с идеей хуже. Вещь классическая для времён перестройки. Пацифизм, братство цивилизаций, неприемлемость прогресса без учета его цены. Собственно, это и сейчас не менее актуально. Но воспринимать прежние аргументы на эту тему теперь не получается. Ощущение какого-то спора впустую. При этом бессмысленность дискуссии видна сходу. Цивилизация инфантильных существ не сможет долго продержаться ни в статичном, ни в динамичном состоянии, даже в самых райских природных условиях. Уже на первых страницах приводится самое вероятное толкование феномена Сказочного королевства. Человекоподобные существа являются одной из стадий метаморфоза каких-то других организмов. Тогда о чём спор? Попытка активизировать извне их развитие на промежуточной стадии — это хуже, чем преступление. Это преступный идиотизм.

А вот обращаешь теперь внимание на то, о чём автор, возможно, и не думал в своё время. Инфантильные существа навсегда втянулись в игру. Дело даже не в сути игры. Игра сама по себе стала для каждого из них смыслом существования. Реальность — ничто, игра и её правила — всё. Вступить легко, оторваться не получится. Неприятное предвидение.

В романе три сюжетные линии. Все детективные. Во-первых, преступление или серия преступлений двадцатилетней давности. На эту линию потребуются мозги Илюшина. Во-вторых, связанная со старыми делами новая серия преступлений. Её практически в одиночку расследует Бабкин. И, в-третьих, странная компания в усадьбе. Неудавшийся художник, неудавшаяся поэтесса, неудавшийся режиссёр и пр. Дело не в том, что неудавшиеся, а в том, что люди довольно мерзкие, за одним исключением. Те пакости, которые они получают друг от друга, есть только отражение тех пакостей, которые устраивают они сами. И в этой линии тоже не без преступления.

Когда-то с «Золушки и дракона» началось моё знакомство с детективами Михалковой. Детектив, пожалуй, и средний для неё, и типичный. Здесь можно найти все основные особенности её творчества. Серьёзное внимание к психологии персонажей, что для детектива почти роскошь. Отсылки к прошлому. Отсутствие примет дамского детектива с его тягой к устройству личной жизни. Детектив здесь чисто классический. Невероятные повороты сюжета. Даже слишком невероятные. В каждой линии есть эпизоды на грани фантастики. Элемент иронии в отношении к происходящему. В данном случае ирония становится местами довольно злой. И отсутствие наказания. Конечно, сыщики не скрывают результатов следствия от правоохранителей, и те, наверное, включатся в дело после его завершения. Хотя, глядя на местного полицейского, в этом сомневаешься. В любом случае, это уже за кадром.

Очередной попаданец путешествует случайным образом из века в век. Теперь он в начале семнадцатого. Честно говоря, найти достоинства этого романа и цикла в целом затруднительно. Начну с недостатков.

Смысл перемещений героя малопонятен и плохо обоснован. Сюжет всё время теряется, меняет направление. Вроде бы, присутствует попытка привязать странствия героя к его былой влюблённости, но, по-моему, она и ему самому уже не очень нужна. Атмосферу места и времени создать не удаётся. То, что автор отказался от попыток говорить старорусским языком, заслуживает всяческого одобрения, но он при этом ударился в другую крайность. То, о чём и как беседуют персонажи, не выдерживает никакой критики. Информация об эпохе сведена к минимуму. Язык грамотный и внятный, но никакими литературными достоинствами не блещет. Местами заметен лёгкий садизм. И, наконец, просто неинтересно. Автор так и не научился создавать захватывающие сюжеты.

Плюса два. Первый — демонстративная нелепость некоторых сцен. Именно она делает текст читаемым и даже правдоподобным. Второй — слегка промелькнувший Самозванец. Не дурак, не бездарность, не тайный изменник, не пришелец из будущего, но человек явно не на своём месте. Небольшой эпизод с самозванцем сопровождает историческая справка. Она написана совершенно другим языком и доказывает хорошее знакомство автора с темой. О чём по другим главам можно и не догадаться.

Запрещено всё. Не должно быть запрещено, а запрещено. Разрешено только то, на что есть прямые распоряжения начальства. С этой простой мысли человека не сбить. И дело не в государственном устройстве и не в идеях. Такие люди существуют во все времена и служат любым идеям. Главное — не цель, главное — порядок. Без запретов порядка не будет. А долг каждого подданного — помогать властям в наведении порядка. Даже, если они этого не просят.

Конечно, Пришибеева все ненавидят. То, что ненавидят окружающие — это понятно. Он другого и не ожидает. Но и власть Пришибеева не любит. Причём, опять же, любая власть. Во-первых, там адекватные люди, а в-главных, он нарушает монополию властей на толкование законов. Это неприемлемо и наказуемо. Вот это вызывает у Пришибеева непонимание и обиду. Но со своей позиции он не сойдёт. И через сто лет, и через двести.

При этом Пришибеев абсолютно бескорыстен. За свою активность он имеет только неприятности. Его даже немного жаль. Но окружающих жалко по-настоящему.

Книги Элис Питерс создавали, среди прочих, моду на средневековый детектив. 20 романов серии развивают одну идею, хотя неравноценны по сюжету, настроению, качеству исполнения. Есть чисто детективные, есть скорее приключенческие, есть больше философские. Есть более и менее удачные. Я бы выделил такие книги, как «Один лишний труп», «Ученик еретика», «Дева во льдах», «Эйтонский отшельник», хотя вообще тут дело вкуса.

Собственно детективная линия отработана на совесть, но не составляет главное достоинство романов. Погружения в эпоху тоже не удалось достичь в полной мере, хотя автор хорошо изучила хроники того времени. Как-то не верится, что шериф XII века, да ещё в разгар гражданской войны, станет так уж копаться в доказательствах и соблюдать права подозреваемого. У него, шерифа, полно других забот. А подозреваемого надо хорошенько допросить, и он всё расскажет. Или устроить судебное испытание. Время расследований ещё не пришло. А тут расследуют – всё-таки детектив.

А что лучше всего – это атмосфера книг Питерс. Они успокаивают душу. Конечно, здесь убивают, насилуют, охотятся за рабами, жгут города, устраивают массовые казни по поводу и без. Но при этом средневековье у Питерс населено хорошими людьми. Преступления здесь чаще совершают из добрых или хотя бы естественных побуждений, а потом жалеют о случившемся. То есть, люди здесь не идеальны, но в каждом автор умеет увидеть хорошую сторону. Это если не лечит, то, во всяком случае, успокаивает душу.

Двадцать романов и несколько рассказов почти не связаны сюжетно. Тем не менее, читать их лучше в хронологической последовательности. Не только главные герои, но и часть третьестепенных персонажей периодически возвращаются на страницы цикла. У каждого из них что-то меняется в жизни. Но тем, кто возьмётся за чтение, всё-таки не советую читать всё разом. В слишком больших количествах приедается. Лучше брать по два-три романа, а потом делать небольшой перерыв.

Лаконичная, умная, интересная и убедительная повесть о шести этапах внедрения нового.

Первый этап. Старый профессор делится своим открытием с умирающим с голода старым рыбаком. Понимает, что делать этого не следует, опыты не закончены, но просто пожалел человека. Берёт слово, что открытие останется в тайне. Обе стороны собираются выполнять свою договорённость.

Второй этап. Об открытии узнают соседи рыбака. Их семьи тоже голодают. Кризис. А тут заведомый бездельник ест от пуза, а те, кто трудятся день и ночь, живут впроголодь. Несправедливо. Надо делиться.

Третий этап. Накормить надо всех. Самый эффективный способ для этого — пустить хлеб в продажу. А те, кто первым проверил действие хлеба на своём организме, должны получить от торговли некоторые бонусы.

Четвёртый этап. В дело вступают корпорации. У них есть необходимые капиталы, знание рынка, деловой опыт, деловые связи, умение построить логистику. Они смогут накормить всех людей по всему миру. Ну, почти всех.

Пятый этап. В дело вступают правительства. Только они смогут связать новое открытие с государственными интересами, навести порядок, построить всех должным образом, пресечь возникающую анархию и назначить виновных, раз уж без этого не обойтись.

Шестой этап. Глобальная катастрофа. Под угрозой не только существование человечества, но и все формы жизни на Земле. И ведь действительно никто не виноват. Все хотели, как лучше.

Детектив здесь в малой дозе. Скорее, пародия на детектив, хотя для читателей это вряд ли имеет значение. На самом деле, это качественная приключенческая литература для детей-подростков. Ощущение лета, солнца, каникул, свободы. И даже в солидном возрасте погружаешься в атмосферу солнечного шведского городка. Городка, где никогда (ну, почти никогда) ничего не случается. Тем более, ничего плохого. Здесь и приезжие-то появляются раз в году. Тем более, преступники. И хотя автору удаётся иногда создать атмосферу страха, всё равно ясно: дети со всем разберутся.

И другая сторона маленького городка. Здесь скучно. Особенно подросткам, которые стали понемногу вырастать из старых забав. Собственно, игра в детектив идёт от этого. Со временем они постараются выбраться в большой мир. А потом, когда-нибудь, будут тосковать о мире своего детства, как тосковала сама Линдгрен. Только к тому времени этой маленькой Швеции уже, наверное, не останется.

Когда-то, лет сорок назад, эта книга произвела на меня потрясающее впечатление. Теперь основное ощущение — глубочайшая депрессия. Возможно, она идет от настроения автора, его собственных проблем. Возможно, от стандартов изображения николаевской эпохи. Все персонажи, главные и третьестепенные, по-настоящему живые, но при сравнении с реальными личностями возникают сомнения. Для примера Паскевич. У Тынянова он выглядит недалеким унтером. Человек, взявший Ереван, Тебриз, Эрзерум, Варшаву и Дебрецен (а Кутузов, если честно, города только сдавал). Полководец, умевший побеждать с небольшими потерями. А про Крымскую войну Паскевич сказал сразу — нельзя начинать, проиграем. И это — тупой унтер?

Сам Грибоедов в романе выглядит карьеристом. Очень умным, холодным, меркантильным. Сам себя он сравнивает с Молчалиным на другой ступеньке карьеры. Никаких симпатий не вызывает. Может быть, это главная особенность романа — все неприятны, хотя у каждого есть что-то человеческое. Гибель Грибоедова выглядит как результат не столько его просчетов, сколько английских интриг. Думаю, дело не в этом, хотя были, конечно, и ошибки, и интриги. Известно, что коридор возможных решений хорошего политика довольно узок, а у дипломата коридор свободы вообще отсутствует. Через несколько лет после гибели в Тегеране Александра Грибоедова толпа растерзала уже в Кабуле английского резидента Александра Бернса. Растерзала, несмотря на присутствие в городе многотысячного британского гарнизона и симпатии самого Бернса к афганцам. Оба стали жертвами несовместимости цивилизаций и собственного чувства долга.

Отзыв получился каким-то негативным. На самом деле книга великолепна. Здесь буквально каждое слово говорит больше, чем целая страница текста. Так писать давно уже разучились.

Тартессу в литературе повезло (или не повезло). Где Тартесс, там и Атлантида, а где Атлантида, там и высокие технологии. Авторы не избежали двух этих соблазнов, но сумели органично встроить их в реальный мир античности. Использовали, кажется, всю обрывочную информацию о Тартессе, какая только сохранилась. Всё выглядит реальным, кроме одного эпизода. И при этом повесть удалось сделать актуальной, связать с проблемами своего времени (1968). Актуальные книги всегда малоприятны для начальства, если написаны не по заказу. «Тартесс» не запрещали, но печатать не любили. Собственно, и теперь не любят.

Тартесс из повести — общество, где господствует правильная идеология, идеология Сущности и Неизменности. Истоки этой идеологии давно забыты, но сама она неприкосновенна. Ради исполнения утративших смысл законов из народа тянут все жилы. Ресурсы богатой и развитой страны подходят к концу. Если бы Тартесс не погиб в одночасье, то всё равно протянул бы ещё очень недолго. Или восстание рабов (победить не победят, но всё поломают), или смуты в среде разорённых и задёрганных подданных, или, скорее всего, победа внешнего врага. Так до конца и неизвестно, что же случилось в реальной истории. То ли город исчез с лица Земли, что ускорило гибель государства, то ли рухнуло государство, а потом уже исчез город. Что касается повести, то здесь картины последних месяцев жизни Тартесса получились интереснее картины его гибели.

А Тартесс жаль. Это была своеобразная цивилизация, и при этом открытая миру. Неизвестно, как могла бы измениться история, протяни Тартесс ещё несколько столетий.

Как попытка сочинить фантастику — полная неудача. Прежде всего — беспомощное обоснование идеи, несмотря на попытку придать ей некоторое наукообразие. Лучше бы не обосновывал. Невнятные описания чудо-оружия наводят на мысль, что физику автор даже не проходил. Так, где-то что-то слышал. А что касается создателей оружия… Во времена трилобитов некие пришельцы оставили в космосе тупого робота со сверхоружием, чтобы он уничтожил будущую цивилизацию, когда она для этого созреет, или заставил её сдаться. Во втором случае автомат должен оповестить своих создателей. Если не роботу, то хотя бы авторам проекта должно быть понятно, что за 500 миллионов лет они, создатели, или вымрут, или утратят интерес к прежним забавам. В общем, идея достойная упомянутого робота.

А удалась вещь как голливудский боевик. В этом плане всё на месте. Даже некоторые нестыковки сюжета и слабая связь линий в данном случае не мешают делу. Приятно удивило, что многие персонажи получились нешаблонными. От президента (простите, Президента) до отчима ГГ. Они вытягивают книгу на пятёрку, хотя в остальном не выше четвёрки.

Вот всё вроде бы на месте. Язык грамотный, не суконный. Местами даже присутствует ирония. Главные герои имеют каждый своё лицо. Нестандартная завязка сюжета, хорошо проработанное развитие и не вполне ожидаемая развязка. Даже мысль иногда мелькает. Чего ещё можно требовать от детектива? А читается всё равно без интереса. В чём проблема?

Я твёрдо уверен, что исторический детектив требует более высокого уровня таланта, чем современный. Всё-таки проблемы полицейских агентов XIX века от нас далеки. Можно попробовать как-то связать проблемы предков с нашими собственными. Можно погрузить читателя в море интересной и разнообразной информации, как это делает Свечин в наиболее удачных книгах. Можно взять просто литературным талантом, как это умеет делать Акунин. Можно попробовать очистить душу читателя, вместо того, чтобы опускать её, но это совсем уж трудно. Автор пошёл по простейшему пути. Надо взять какое-то преступление из газетных статей того времени или, как вариант, выдумать аналогичное в духе тех же репортажей. Расцветить подробностями и развернуть в серию преступлений. Ну и вести читателя по этой линии, периодически заводя в тупики. То есть всё в духе репортажей в бульварной прессе. Но читатели тех лет сами жили в этом мире, и им было интересно. Нам не так интересно. Информация об ушедшем мире здесь сводится, в основном, к чисто полицейским проблемам. А создать живую картину жизни не получилось. Может быть, дело в этом.

Место действия — глухая французская провинция начала XIX века. Участники событий — местные крестьяне и местные интеллигенты. Крестьяне пока ещё верят во всякую чертовщину. Интеллигенты не верят вообще ни во что, кроме лично разработанной концепции. И вот на их глазах разворачиваются события, которые не укладываются ни в привычные суеверия, ни в научную картину мира. Нет, не на глазах. Всё случается именно тогда, когда все отвернутся. Это действует сильней, чем хруст костей и реки крови. При этом Мериме, как положено скептику, оставляет маленькую лазейку и для рационального истолкования происходящего. Но совсем уж маленькую лазеечку.

На мой взгляд, это совершенный образец хоррора, который пока ещё притворялся готикой. Точное соотношение мистики и реализма, минимальный объём, постепенное сгущение атмосферы, естественные и при этом нестандартные персонажи. Финал неожиданный, но единственно возможный в данной ситуации. Единственное, что слегка напрягает – архаическая по сегодняшним меркам манера повествования. Но вообще я слышал, что в оригинале Мериме воспринимается лучше, чем в любом переводе.

Вышел этот шедевр задолго до рождения Кинга, Лавкрафта, Стокера, до того, как в Европе узнали имя Эдгара По. При этом рассказ оказался совершеннее всех последующих сочинений, даже По. Такое впечатление, что именно на «Венере Илльской» жанр достиг своей высшей точки. Затем он стал расти по экспоненте в количественном отношении и заметно сдавать в качественном.

В советские времена этот роман издали трёхмиллионным почти тиражом по макулатурному проекту. Жюль Верн, скажем, такого не удостоился. А история, в общем-то, средненькая.

Молодому аполитичному врачу шьют дело об участии в мятеже. Не повезло человеку. Дальше ему фантастически везёт. Сначала смертный приговор заменяют продажей на плантации. Ладно, не ему одному. Из рабства он бежит, захватив при этом военный корабль. Собирает команду удальцов и начинает пиратствовать. Побеждает раз за разом, невзирая на полное отсутствие военного, морского или организационного опыта. Самое удивительное как раз то, что интеллигенту, пусть весьма своеобразному, удаётся держать в повиновении свою банду. В завершение карьеры Блад становится губернатором Ямайки. Как Морган. Только Морган был всё-таки другим человеком.

Сам же Блад остаётся безупречным героем. При том, что пытает, убивает, грабит, торгует рабами. Оправдывает себя тем, что действует во благо Англии, а, значит, всего прогрессивного человечества. Ведь Испания, населённая, как известно, тупыми и злобными фанатиками, не позволяет грабить свои земли. Значит, её надо наказывать в интересах всё того же прогрессивного человечества. Вот буквально так и сказано. Добавить нечего.

В чём причина такой популярности романа, помимо раскрутки? Приключений действительно много — значит, может понравиться подросткам. По себе помню. В наличии безупречный герой — значит, может понравиться дамам, на фоне реальной жизни. Автор пытается внести элемент здорового цинизма в надежде понравиться и мужчинам. Всё так. Но к литературе это не имеет отношения. Достаточно сравнить «Одиссею капитана Блада» хотя бы с «Островом сокровищ».

Как портит восприятие книги школьная программа. Когда-то в детстве получил от повести настоящее удовольствие. Потом стали проходить по программе, и с тех пор долго не хотелось брать её в руки. А потом перечитал в очень зрелом возрасте и снова получил удовольствие. Хотя, конечно, не такое, как в детстве.

Слабое место повести – сюжет. Он, действительно, построен во многом по стандартам приключенческой литературы того времени. Подражание «Эдинбургской темнице», конечно, чушь. Это для любителей сводить всю литературу к трём или десяти сюжетам. Но стандарты действительно присутствуют. Это полностью искупается языком Пушкина (вспомним язык среднестатистических сочинений тех лет), его необычной для своего века иронией, умением сочетать мягкость и жёсткость, попыткой соблюдать объективность. Это было трудно даже не из-за цензуры, а из-за естественного отношения дворянина к геноциду дворян.

И, конечно, герои повести. Пугачёв, на мой взгляд, как раз не получился. В попытке стать объективным Пушкин наградил его чертами литературного разбойника, разгульного, но сохранившего некоторое природное благородство. В результате Пугачёв Пушкина не тянет на казачьего царя. В лучшем случае, атаман небольшой шайки. А все остальные получились замечательно. Особенно обитатели Белогорской крепости. В том числе многократно обруганная Маша. Единственная дочка пожилого офицера, который явно выслужился из солдат или однодворцев. Вокруг на сотню вёрст нет практически ни одного человека того же возраста, или положения, или пола – хотя бы что-то одно. Она и в Швабрина готова влюбиться, только не может переступить через себя. (Кстати, интересно было бы читать ненаписанный роман Пушкина, где на роль главного героя намечался Швабрин). А когда появился Петя Гринёв, всё понеслось так, как было неизбежно и в книге, и в жизни. И насколько эта Маша сильнее и сложнее Маши из «Дубровского».

А самое лучшее – портрет глухой русской провинции в «золотой век» Екатерины. Её обитатели не только плохо понимают политику петербургских правителей. Они даже не представляют, как могут выглядеть эти правители. Приказали служить – служим. Приказали работать – так мы и работаем. Но когда доходит до дела, поднимаются и стоят насмерть. Одни за самозваного императора, другие за самозванную императрицу.

Оказывается, рецепт бессмертия был открыт ещё 400 лет назад. Не совсем бессмертия, рано или поздно с каждым что-нибудь случится, но неограниченно долгой жизни. Досталось это счастье женщине, в общем-то доброй, но поразительно пустой. То ли глупая она от рождения, то ли поглупела с возрастом. Может быть, дело и хуже. При дворе Рудольфа II кормились не только алхимики, но и чёрные маги, ну, те, кто так себя рекомендует. Недаром Эмилия жалуется, что у неё умерла душа.

Пусть всё не так плохо. Эмилия просто с годами поглупела и опустилась. Но вот рецепт достаётся целой компании людей, в большинстве своём очень неглупых. Какие будут предложения? Подарить бессмертие людям, всему человечеству. Наградить избранных, достойных бессмертия. Оставить эликсир присутствующим. Оставить наследникам изобретателя. Открыть торговлю бессмертием. Думаю, сегодня, спустя ровно 100 лет, это предложение прозвучало бы первым и, возможно, последним. Но как только участники дискуссии задумаются всерьёз, настроения меняются. Очень разные люди, деловые, умные, циничные, жизнелюбивые, один за другим отступают. Оказывается, физическое бессмертие — вещь довольно жуткая.

Кажется, ерунда. Каждому хочется прожить как можно дольше. В этом сомневаться невозможно. Но вот представить себя в этой ситуации. Пережить жену, ребёнка, внуков, правнуков, прапра... и т.д. Пережить всех, с кем было хоть что-то общее. Оказаться в мире, где всё тебя раздражает, и где ты сам никому не нужен. Разве что историкам. Да и то, много ли мы сможем рассказать историкам такого, что они не узнают без нас. Можно только принять вариант с бессмертием для каждого. Но физическое бессмертие всех людей означает смерть человечества. В этом тоже сомневаться невозможно.

«Средство Макропулоса» стало одной из самых заметных пьес XX века и, вероятно, самой известной пьесой Чапека. Конечно, «RUR» — это такая философская глыба. Она породила, помимо прочего, само понятие «робот». Но герои «RURа» какие-то малоубедительные. А персонажи «Средства Макропулоса» разные и живые. Они действуют и меняются естественным образом.

Одна деталь показалась мне более фантастической, чем эликсир бессмертия. Барон Прус, человек, совсем не склонный делиться с ближними, по первой просьбе знакомит адвоката противной стороны со спрятанными в его доме документами, которые могут повлиять на исход тяжбы. Нет, чтобы выставить адвоката на вполне законных основаниях, самому найти бумаги, ознакомиться, уничтожить и гарантированно выиграть процесс. Но ему это и в голову не приходит. Мало того, остальные персонажи считают поступок Пруса совершенно естественным. Видимо, и первые зрители пьесы думали так же. Всё-таки они были какие-то другие, люди, воспитанные на исходе XIX века.

Маленький городок, известный безупречной честностью обитателей. Особенно гордятся этой репутацией именитые граждане. В основном, представители бизнеса и связанной с бизнесом интеллигенции. Причём они действительно стараются всегда быть безупречно честными. И вдруг появляется возможность разбогатеть путём небольшого обмана, абсолютно безвредного для окружающих. Соблазн слишком велик. А когда начинаются разоблачения, люди не просто сгорают от стыда. Они от стыда умирают. Даже не от стыда разоблачений, а от одной мысли о том, что оказались способны на обман.

Вроде бы всё понятно. Ханжество — это плохо. Правда я не думаю, что поведение менее именитых, орущих «Так их! Так! Они не лучше нас!» лучше поведения обманщиков. Но ведь реакция именитых на разоблачение говорит о том, что у них, во всяком случае, есть совесть. Представители сегодняшнего бизнеса и связанной с бизнесом интеллигенции в этой ситуации не то, что не поумирают от стыда, даже не покраснеют. «А что вы хотите? Все так делают». Так неужели гедлибергцы хуже нас теперешних?

Взглянем с другой стороны. Самый гнусный, собственно, единственный гнусный персонаж в этой истории — соблазнитель. Кто больше виноват в грехопадении — соблазнённые или соблазнитель? В начале девяностых нам из всех утюгов кричали, что свободный рынок — это рай, и жить мы все будем, как в раю. Почти все поверили, каждый пятый кинулся в бизнес, и уцелели из них немногие. А крикуны тех лет процветают до сих пор, и им не стыдно. Кто хуже — тот, кто совращал, или тот, кто соблазнился?

Своего рода образец твёрдой НФ со всеми её сильными и слабыми сторонами. Необычная концепция, построенная в соответствии со строго научными допущениями. Её грамотное обоснование. По теперешним временам, это просто роскошь. Особое внимание к техническим подробностям происходящего. Деталей столько, что становилось скучно. Но это проблема не автора, а читателя. Такие книги надо брать в руки под соответствующее настроение. Обилие разнообразных гипотез. Намеченная мазками картина будущего. Автор явно знает о нём больше, чем говорит. Неинтересные персонажи. Кларк пытается дать им какую-то индивидуальность, но это явно не его тема. Тяжёлый стиль изложения. Вялый сюжет. Повороты его скорее перечисляются, чем увлекают. Отдельный бонус за то, что главная тайна так и осталась нераскрытой.

А всё-таки, какой могла быть разгадка? Гипотез выдвигается множество. Вплоть до того, что за особо одарёнными землянами специально послали ковчег, чтобы уберечь их от грядущей катастрофы. (Интересно, кто эти особо одарённые? Те, кому пришла в голову подобная гипотеза?). А то, что представляется наиболее вероятным, как-то наскоро проговаривается. Скорее всего, тупой робот продолжает исполнять программу, которая давным-давно никому не нужна. То ли его создатели уже вымерли, то ли утратили всякий интерес к своему созданию и к поставленным перед ним целям. А робот работает. Для Кларка это слишком пессимистично. Он предпочитает такие вещи пробормотать вполголоса и двигаться дальше.

Сюжет самого известного романа Беляева лихо закручен, но при этом мало отступает от стандартов приключенческой литературы того времени. Идея интересна, но не уникальна даже для двадцатых годов прошлого века. По-настоящему восхищают картины подводного мира, редкие в литературе. И интерес к людям, ещё более редкий в фантастике.

Герои романа не сказать, чтобы так уж глубоко проработаны, но на удивление реалистичны. Они ведут себя так, как могли бы вести себя живые люди. Гуттиэре вроде бы влюбилась в Ихтиандра, но выходит замуж за Зуриту, а потом и за Ольсена. Ольсен старается вести себя, как друг (именно старается), терпеливо ожидая своей очереди. Бальтазар, человек в принципе честный, служит главному злодею и даже норовит выдать за него свою дочь. Злодей же на редкость обаятелен и удачлив, хотя удачлив в рамках возможного. Даже прохиндей-адвокат старается быть честным в интересах клиента, раз уж сам взялся за невыгодное дело. Всё реально, хотя на первый взгляд и по канонам жанра.

Ихтиандр получился менее убедительным, чем второстепенные персонажи. Видимо, в силу своей идеальности. Тем не менее, автору удалось главное. Показать жуткое одиночество хозяина океана, его стремление оказаться среди людей. Вызвать к нему сочувствие. Пусть Ихтиандр иногда раздражает, его жалеешь, как очень немногих героев фантастических романов.

Вот Сальватор – самая спорная личность не только в романе, но, возможно, во всём творчестве Беляева. Автору он нравится, читателям не очень. Несомненно, это гений. Причём умный гений. Но вот такие гениальные или просто талантливые учёные и строили первые атомные бомбы. То, что он с удовольствием издевается над зверьми, превращает их в уродов, это полбеды. Значительно хуже другое. Сальватор ненавидит людей. Врач по призванию и по профессии, он отказывает в помощи всем пациентам, кроме индейцев. Видимо, потому, что индейцев в Аргентине практически не осталось. Отказывать всем вообще нельзя – пойдут разговоры, да и материал для опытов необходим. И Ихтиандр ему потребовался для опыта. Потом, да, Сальватор привязался к своему созданию. На кого-то надо излить задавленные человеческие чувства. И всё равно старается держать эти чувства под контролем, не показывать их никому и никогда. Неприятный человек Сальватор. Но на два порядка сложнее множества подобных ему персонажей мировой фантастики.

В 1908 Тунгусский метеорит рухнул на Зимний дворец. Петербурга больше нет. Россия на десятилетия выпала из числа великих держав. История всего мира изменилась. Здесь три допущения. Техническое, физическое и историческое. О техническом (возможность торможения метеорита в 1908) говорить не стоит. Два других заслуживают обсуждения.

Считается, что при вхождении в атмосферу Земли несколькими часами позже Тунгусский метеорит теоретически мог попасть в Петербург. А что будет, если его как-то удастся всё-таки затормозить? Видимо, при зависании в пространстве метеорит полетит на Солнце и там сгорит. А если каким-то чудом провисит в космосе несколько часов и полетит дальше, то пролетит мимо Земли. Земля уйдёт за эти часы на расстояние не меньшее, чем расстояние от Земли до Луны. Можно подсчитать точно, только лень.

Допустим, он всё-таки упал. В централизованной империи внезапно исчезли правительство, парламент, все столичные органы власти, гвардия, часть флота, Генеральный штаб, политики государственного масштаба, руководство крупнейших банков и компаний ВПК. Дальнейший ход событий в России мог пойти примерно так, как предположил автор. Как один из вариантов.

А вот зачем это понадобилось нашим английским друзьям? Год назад, наконец, подписано англо-русское соглашение о разделе сфер влияния в Азии. Германский флот растёт с каждым годом и уже догоняет британский. И тут решено использовать случай и ликвидировать новообретённого союзника. Что будет? Германия, несомненно, реализует план Шлиффена, пока Франция одна и не успела провести модернизацию своей армии. Затем займётся Британией. Немецкий флот в 1908 был на порядок сильнее, чем в 1940, и вполне мог обеспечить высадку десанта в Англии в случае противоборства один на один. А про английских политиков можно сказать разное, но никто из них никогда не работал против своей страны. То есть, с альтернативно-исторической точки зрения так же нереально, как с физической и технической. Хотя как приключенческий роман получилось неплохо.

Это своего рода пролог к быстро скончавшемуся циклу «Мамонты». С основным содержанием цикла он слабо связан. И, возможно, поэтому, роман оказался самым удачным в серии.

По сибирскому тракту в восьмидесятых годах девятнадцатого века движется обоз. В обозе масса народа – молодой поручик с женой, пожилой капитан, профессор истории, купцы с очень разным уровнем доходов, образованием и жизненным опытом, японский аристократ, мажор позапрошлого века, сильно ворующий чиновник, жандарм, священник, есаул с казаками, чёрные копатели и ещё много народу. Вдруг у всех путешественников пропадает золото (обокрали? всех?), затем начинают погибать странной смертью люди и лошади, дорогу перегораживают шеренги волков и, наконец, является древний демон.

Раздражает, как тут уже отмечалось, многословие и велеречивость персонажей. Когда идёт авторский текст, всё прекрасно, а вот прямая речь не всегда соответствует обстановке. Это, к сожалению, характерно для позднего Бушкова. Глубоких мыслей не найти, но они здесь и не требуются. Это чисто развлекательная вещь, и, как таковая, она удалась в полной мере. Сюжет держит от начала до конца. Лишних эпизодов нет. Что особенно приятно, герои получились разными и при этом убедительными. Не то, чтобы их характеры глубоко проработаны, но ведут они себя так, как могли бы поступать реальные живые люди. Причём не всегда так, как от них ожидаешь изначально.

Биография Робеспьера, написанная в 1959 для ЖЗЛ. Разумеется, монтаньяры в этой повести почти непогрешимы. У советских историков и тогда существовали на этот счёт серьёзные сомнения, но высказывать их разрешили только в семидесятые годы. Тем более, если книга предназначена для массового читателя. Но, несмотря на сусальность, вещь в целом удалась. Без доли симпатии к герою хорошей книги не написать. А автор явно испытывал долю искренней симпатии. Причём, похоже, это чувство появилось уже в ходе работы над книгой. Некоторые сцены, как безумные дискуссии в Конвенте, неудавшийся праздник Верховного существа или переворот 9 термидора, получились замечательно.

При всей спорности такой фигуры, как Робеспьер, в его характере можно действительно найти привлекательные черты. В книге эти черты хорошо видны. Прежде всего, бесспорная личная порядочность Робеспьера. То, что эта порядочность уживалась с беспощадностью, не может удивить историка ни одной эпохи. Личная честность. Верил в то, что говорил. Не воровал, что признавалось всеми, и всех удивляло. И деловые качества государственного деятеля. В этом отношении Робеспьер стоял на голову выше любого политика старого режима и почти всех революционеров. Собственно, он и подготовил поворот в политике 1794-1795. Можно предположить, что в случае своей победы в термидоре Робеспьер, перерезав своих противников и сподвижников, пошёл бы по тому пути, по которому в реальной истории пошли термидорианцы. Причём, вероятно, пошёл быстрее и с большей эффективностью.

Как большинство книг на религиозную тему, эта повесть способна убедить тех, кто и так убеждён. Соответственно рассчитана она на тех, кто считает себя христианином. Я тоже считаю себя христианином, но догматическую составляющую обсуждать не хочу. И не место здесь, и недостаточно компетентен в этих вопросах. А с точки зрения литературной обсудить интересно. Попытка создать христианскую приключенческую книгу для подростков оказалась менее удачной, чем у Льюиса. Но в целом всё-таки удачной.

Пожалуй, самое интересное здесь — прогнозы. Конечно, прогнозы никогда не сбываются. Здесь тоже большинство предсказаний не сбылось и явно не сбудется. Но есть очень интересные предсказания. Правило двух вытянутых рук — это просто гениально. Особая забота об инвалидах с упором на эвтаназию. Своеобразное развитие Параимпийских игр. На мой взгляд, издевательство над участниками и воспитание скрытого садизма в наблюдателях. Дальнейшее развитие мира виртуальных погружений. Всего около десятка удачных предсказаний, далеко не очевидных в 2002-2003. Для книги о близком будущем это очень много.

Другая интересная сторона книги в отношении к людям. Автор любит людей, не человечество в целом (здесь отношение более, чем скептическое), а конкретных человеков. Относится с пониманием к каждому. Старается помочь каждому найти дорогу к миру любви. По возможности избегает прямых назиданий. Собственно, христианские ценности толкуются, как общечеловеческие — доброта, взаимопомощь, порядочность, непричинение зла. А на роль идеального героя избран человек неверующий, который остаётся таковым до предпоследней страницы. Для религиозной книги это не совсем обычно.

Это не биография. Здесь даже нет практически дат. Это ода человеку, которого автор считает настоящим интеллигентом. Добрым, деликатным, эрудированным, остроумным. Провозвестником либеральных идей и братства народов. Образцовым интеллектуалом, настоящим учёным. Учёные того времени в массе своей комментировали отцов церкви и античных авторов. Эразм время от времени мог сказать и свежее слово, правда, не столько в науке в современном смысле, сколько в публицистике. Вершинами его жизни Цвейг считает «Похвальное слово глупости» и полемику с Лютером по вопросу о свободе воли.

Насчёт «Похвального слова» согласен. Конечно, в наше время оно не может вызвать того интереса, как 500 лет назад. У читателя теперь совсем другой багаж знаний, не позволяющий в должной мере оценить выпады Эразма. Другие интересы, другой ход мыслей, привычка к иным литературным приёмам. А в своё время эта книга произвела просто убойное впечатление. Вывела автора на высшую ступень литературного пьедестала Европы. И по заслугам, если проникнуться обстановкой того времени. Это при том, что автор издевается, в том числе и над читателями, и над коллегами-гуманистами, и над самим собой, и не пытается этого скрывать. И тут становится ясно, что он совсем не такой добрый и пушистый, как пытается представить Цвейг. Умеет показать зубы, когда хочет.

В полемике с Лютером Эразм явно проиграл, хотя был, по сути, прав. Просто Цвейгу очень хотелось, чтобы его герой и единомышленник победил, хотя бы посмертно. На самом деле его доводы оказались слишком осторожными, слишком абстрактными, ориентированными на интеллектуалов тех времён. Да ещё надо было оглядываться на покровителей, стараться не задеть Рим и при этом не порвать окончательно с реформаторами. А противник говорил на языке, понятном каждому, и ничего не боялся. Для полемики с ним Эразм оказался малопригоден. Чтобы защитить тезис о свободе воли человека, в XVI веке понадобились, как ни покажется это парадоксальным, иезуиты. Вот они тоже ничего не боялись, умели находить аргументы для любой аудитории и смогли убедить половину Европы.

Руслан Григорьевич Скрынников – один из крупнейших специалистов по эпохе Ивана Грозного и Смутного времени. Эта его книга – хроника Смуты, увлекательная, объективная, подробная. Для специалистов в этой книге нет нового. У автора есть работы-открытия, но эта книга предназначена массовому читателю. Первоначально она была издана в серии ЖЗЛ как биография Минина и Пожарского. Хотя биографических данных в ней было немного, главное внимание уделялось хронике событий и их анализу. Позже была переиздана в чуть переработанном виде под названием «Смутное время. Хроника событий».

Что мы можем вспомнить из школы, с некоторой натугой. Что был такой Лжедмитрий, сверг Годуновых с помощью Польши, потом его самого убили, потом, кажется, был ещё один, ещё крестьянская война Болотникова, потом пришли поляки, взяли Москву, потом собралось ополчение во главе с Мининым и Пожарским, и прогнали поляков. А выясняется, что Лжедмитрий I был, по сути, царём-реформатором, вроде Петра, только слабым и неумелым. Что самозванцев было около десятка. Что главной опорой их всех были не поляки, причём оппозиционные своему правительству, а казаки. Что польское правительство по внутриполитическим соображениям не помогало им, а скорее мешало. И только через пять лет, на пике развала, король решился добыть себе ещё одну корону. Что лучшие полководцы Речи Посполитой Жолкевский и Ходкевич, командовавшие войсками в русском походе, сами считали его вредной авантюрой. Что война дошла не только до Москвы, а до Вологды и Прикамья. Что главной силой Болотникова и его сподвижников были не крестьяне, а дворяне, однодворцы и военные холопы – люди, далёкие от крестьянства. Что каждая военно-политическая группировка в разгар Смуты выдвигала своего рода конституционные проекты. Причём почти в каждом из них рядом с пунктом об ограничении самодержавия стоял пункт об укреплении крепостного права. Что Пожарский и Минин выделялись среди своих противников и временных союзников, помимо личной честности и скромности, именно консерватизмом, отсутствием реформаторских проектов. Возможно, это и привлекло к ним массы людей, смертельно уставших от смуты. А честность этих двоих привела к тому, что их задвинули подальше сразу же, как только они сделали своё дело.

Несомненное достоинство книги – внятный и достаточно лёгкий для историка язык. Написано очень свободно для серьёзной литературы и серьёзно для популярной. Автор объективен, насколько это вообще возможно, и ни в чём не отступает от проверенных фактов. Если надо, обсуждает версии, но обсуждает, как человек науки, а не создатель сенсаций.

И не могу удержаться, приведу одну цитату:

«Бояре не раз обличали «Дмитрия» в мелкой лжи, говоря ему: «Великий князь, царь, государь всея Руси, ты солгал». Царь воспретил боярам такое обращение. Тогда сановники с завидной простотой задали ему вопрос: «А как говорить тебе, великий князь, царь и государь всея Руси, когда ты солжешь?»»

Страшная книга и очень неприятная. При этом, наверное, самая сильная вещь Уэллса. Источник страха — не столько создания Моро, сколько сам профессор. Создания уродливы физически. Создатель уродлив по сути.

«Остров доктора Моро» Уэллс написал в 28 лет. В силу юношеского максимализма он попытался таким путём выразить своё отношение к современному человеческому обществу. Как человек неверующий, заодно и к религии. Получилось немного другое, независимо от намерений. Зверолюди Моро — это не люди и не звери. Это несчастные искусственные создания, порождённые самоуверенностью человека, который возомнил себя создателем. Создать людей у него не получается. Удаётся только искалечить зверей. Без Моро им было бы намного лучше. Вместо нового общества получается жалкая имитация старого. А сам Моро, человек вроде бы умный и сильный, в попытке стать создателем обнаружил слабость и глупость. У такого создателя не выйдет ни человека, ни Космоса, ни рая. Только ад на Земле.

В нашей классике две всем известные книги созданы под явным слиянием «Острова». Булгаковский профессор Преображенский достаточно умён, чтобы не играть в создателя. Он ставил чисто прагматические цели и именно поэтому сумел свернуть свой эксперимент с минимальными потерями. А вот беляевский доктор Сальватор смог всё-таки создать искусственный рай. Стоит только присмотреться к этому раю, как становится ясно, что он обязательно превратится в ад. Но автор так мечтал о рае на земле, что заставил поверить в него и самого Сальватора, и случайных свидетелей вроде Кристо, и, временами, читателя. Хотя сам, кажется, понял всё уже в первых главах.

Тургенев, в том числе «Рудин», идёт у меня с некоторым напрягом. Не моё. Но объективно вещь великолепная. Исключительно богатый язык, разный для каждого эпизода. Поток идей, тоже разных, и таких, за которые тогда ещё можно было обрести неприятности. Ирония, которую не всегда и уловишь (что особенно ценно). Неожиданный финал. И герои, по-настоящему живые. Прежде всего, Рудин.

Меня удивляло, когда наши образцовые критики ставили в один ряд Онегина, Печорина и Рудина. Сибарита Онегина, мизантропа Печорина, идеалиста Рудина. Рудин по своим побуждениям просто безупречный человек. Он всегда старается поступать, как лучше для людей, иногда жертвуя собой, старается никому не причинять в вреда и избегает даже думать о людях плохо. Плохи не люди, плоха система. Всё пытается сделать наилучшим образом. И ничего не способен не то, что довести до конца, но хотя бы сдвинуть с места. Ни в личной жизни, ни в общественной. А как только отойдёт в сторону, тут же у других начинает что-то получаться. Почему всё это? Из-за рудинского идеализма? Если так, то это страшновато. Но, похоже, дело именно в этом.

Жалко человека. Дело даже не в гибели за чужое дело. В предпоследней сцене Рудин выглядит стариком — седой, обессиленный, весь какой-то потухший. А ведь ему всего под сорок. И приходит на ум аналогия. За год до гибели Рудина вышли «Выбранные места из переписки с друзьями». Гоголь — тоже идеалист, только вдохновлённый совсем другими идеями. Автору в момент публикации было всего 37. А кажется, что писал это старик, вдвое старше себя самого.

Когда воспоминания Деникина были у нас опубликованы впервые, на исходе перестройки, они стали сенсацией. Открывая их теперь, в первую очередь ожидаешь разбора военных действий в 1918-1919. Хотя о них написано очень много, не меньше остаётся неясного. Генерал очень подробно разбирает ход событий на фронте до весны 1919. Затем, в самый интересный момент, изложение становится беглым. Видимо, дело в том, что ставка оказалась в это время достаточно далеко от фронта, и управление войсками перешло в руки дивизионных командиров, а сам Деникин больше занимался административными вопросами и разруливанием политических конфликтов. Книга в целом не столько о войне, сколько о политике.

Разбор политической ситуации в белой зоне – самая интересная часть работы. Я нигде не встречал такого подробного и грамотного изложения ситуации во всех анклавах белой зоны, от Финляндии до Азербайджана, от Сибири до самостийной Украины. Для Деникина все эти республики, включая даже Финляндию, часть единой неделимой России. Сепаратисты любого направления вызывают у него едва ли не большее негодование, чем большевики. И даже спустя годы он старается доказать правильность или хотя бы неизбежность проводимой им политики. Политика эта сводилась к двум принципам. Во-первых, неделимость России. Во-вторых, непредрешение, откладывание всех реформ на потом, до созыва общероссийского парламента. Думаю, это стратегия оттяжек немало способствовала поражению белых. Хотя нельзя исключить, что отказ от неё развалил бы белое движение ещё раньше.

О положении в красной зоне Деникин знает мало. Видимо, разведка работала отвратительно. Для него большевики – абсолютное зло, и творят они одни только безобразия. Полагаться на его сведения в этом вопросе не стоит. Но интересно, что о тех конкретных большевиках, которые противостояли его армии на фронте, независимо от их места в строю, генерал говорит с уважением.

Характерно отношение Деникина к союзникам. С одной стороны, он старается говорить о них хорошо. Всё-таки союзники по мировой войне, и поток снабжения от них шёл, хоть и слабенький. Но чаще прорывается раздражение. Раздражение это вызвано не столько недопоставками обещанного, сколько попытками вмешательства в дела России и, особенно, стремлением отделить от неё все территории, какие только удастся. Вот этого Деникин не может простить союзникам. Хотя и здесь негатив обращён не к офицерам Антанты, а к её политикам. И нельзя не вспомнить, что в 1941-1945, находясь в оккупированной Франции, Деникин открыто требовал от эмигрантов ни под каким видом не сотрудничать с немцами, пока они ведут войну с Россией.

Драма Буженинова не только в том, что он столкнулся с засильем пошлости. Драма ещё и в том, что он умеет только разрушать. С 17 лет, выйдя из реального училища, он убивал. Убивал, скорее всего, и безоружных. Расстреливали на той войне чаще, чем убивали в бою. Убивал и разрушал, чтобы избавить мир от несправедливости и пошлости. После войны оказалось, что несправедливости стало меньше, зато пошлости ещё больше. Выходит, всё зря.

Можно реализовать себя в созидании. Но Буженинов не умеет создавать ничего, что можно воплотить в реальность. Он создаёт архитектурные фантазии, ради которых надо разрушить Москву. Построить он ничего не сможет – нет ещё технических возможностей. А когда они появятся, через 100 лет, будут уже другие архитекторы, более талантливые. Строить то, что можно строить уже сейчас, скучно. Зарабатывать чертежами – совсем скучно. Приходится сидеть на шее у девушки и отбирать последние деньги у мамы. Самому неприятно, но приходится.

Нет, конечно, за человека обидно. Попасть в такой омут пошлости врагу не пожелаешь. Но жалко его только до пожара. Олю Зотову из «Гадюки» жалко до конца, а этого нет. Поджечь в жаркую ветреную погоду деревянный город – за это расстрела мало. Он ведь сжёг живьём десятки детей. Гибнут в таких случаях дети. И почему никто не застрелил его ещё в 1919? Сколько тогда погибло хороших людей с обеих сторон. А этот уцелел.

И сейчас, и в год написания «Обитаемого острова» как главная тема романа воспринимается контроль над сознанием людей. На Саракше он осуществляется через излучатели, у нас через электронные СМИ, причём во всём мире. Эффективность почти такая же. Но поговорить здесь хочется о прогрессорстве.

Саракш – тот редкий случай, когда внешнее вмешательство выглядит необходимым и оправданным. Люди разрушили свой мир, и теперь их надо как-то спасать. Странник в данном случае – идеальный прогрессор. Он прекрасно изучил местные реалии и вжился в них. Разобрался, что нужно делать. Вмешательство, по его мнению, должно быть, в основном, техническим. Надо деактивировать почву и воздух, возродить работу предприятий, помочь земле снова родить и, конечно, пресечь попытки развязать новую большую войну. Так ведь это то самое, что пытается делать большинство Огненных Творцов, они же Неизвестные Отцы. Они ведь сумели как-то возродить жизнь в разрушенной империи, без всякой помощи извне. Недаром Странник так легко вписался в их компанию. Даже излучатели, по мнению Странника, есть необходимый элемент решения проблем. Несомненно, будь его воля, он бы их оставил. Но тут вмешался Мак Сим, принесла его нелёгкая. Теперь придётся наставлять людей традиционным способом, через СМИ. Если на кого не подействует, ну что же, на них найдётся что-нибудь другое.

Максим Каммерер – антипод Странника. Он тоже пытается спасти Саракш и, в отличие от Странника, конкретных симпатичных ему людей. Но он хочет сделать всё побыстрее. При этом совершенно не понимает, что происходит, ищет всё новые толкования происходящего, находит свои решения, и они каждый раз оказываются неудачными. Мало того, приводят к гибели людей, в том числе тех, кого он хотел спасти. Ему говорят прямо в глаза, что его путь ведёт в никуда, а он неспособен это услышать.

Максим не виноват. Он типичный человек Полудня. Цивилизация Полудня основана на разрыве культурной традиции. Она оберегает своих граждан от конкретных знаний о прошлом. Средний человек Полудня в принципе неспособен разобраться в проблемах собственных предков, не то что в обстановке на другой планете. Вот Максим и идёт от одной ошибки к другой, и каждая страшнее предыдущей. А с чисто человеческой точки зрения – конечно, он прав.

Такое ощущение, что идеальным вариантом (вернее, вариантом наименьшего зла) был бы тот, при котором Генеральный прокурор договорился бы с Максимом в самом начале истории. Прокурор ведь готов принять любую программу нового императора, хоть построение социализма, только бы самому остаться при должности. И стали бы Странник и Генеральный прокурор двумя советниками Бессмертного Императора Мак Сима, оберегая его от явных глупостей. Левый канцлер и правый канцлер. Остались бы в живых сотни и тысячи людей, включая Гая, удалось бы сорвать войну на Севере и вторжение Островной империи, покончить с террором, наладить нормальное течение жизни. Но Максим захотел решить проблемы радикально. И его тоже трудно осуждать.

Писать буду по давним воспоминаниям. Тогда мы не были избалованы фантастикой. Книга вышла стотысячным тиражом, и читали её очень многие. И мнение не только моё, но большинства тогдашних первокурсников – бред. Один из худших образцов фантастики того времени. Хотя, повторяю, тогда нас издательства не баловали.

Основное впечатление – лихое, откровенно лихое подражание западным космооперам. Не пародия, а именно подражание с попыткой догнать и перегнать. Развернули звездолёт в одно созвездие, хвостом влезли в другое. Шарахнули по врагу, почти не глядя. Из героев сделали вечных подростков в безуспешной попытке как-то оживить. События просто перечисляются, без какого-либо эффекта присутствия. Мысль – да, мысль мелькает чаще, чем у Гамильтона, но воспринимать её в таком изложении невозможно. Стругацкие писали легко, в сто раз легче Снегова, но там мыслей на любой взятой наугад странице больше, чем тут во всём цикле. И при этом в романе присутствует самая правильная идеология. Хотя с космическими похождениями она сочетается с явным усилием. В результате получилась вещь, сочетающая самые слабые стороны советской и западной фантастики.

Думаю, на этот отзыв обидятся многие. Во-первых, ностальгия по молодости. По тем немногим фантастическим сочинениям, которые читали тогда почти все. Во-вторых, обида за автора, который имел мужество устоять перед системой. Да, так. Но хорошую фантастику он писать не умел.

Сначала о плохом. Персонажи безжизненны, все без исключения. Логика их поступков немыслима. Относительно глубины погружения в материал достаточно одного примера. Фамилия одного из главных героев — Константин (это фамилия), место рождения — город Валенко.

Лучшая сторона романа — экшн, особенно в середине книги, когда начинается бессмысленная и беспощадная беготня. Беготня эта должна завершиться гибелью почти всех персонажей. Но, поскольку их трудно представить живыми людьми, от этой движухи получаешь настоящее удовольствие. Тем более что написаны эти главы с блеском.

Джеку Лондону вообще хорошо удавались приключения. Но ему хотелось вносить в свои книги философию. И в «Бюро убийств» идут бесконечные дискуссии на тему: допустимо ли убивать людей,нарушающих этические нормы? Вернее, так: допустимо ли не убивать таких людей? В основе этики всех без исключения участников дискуссии лежит социальная целесообразность (!). Понятно, что при таком подходе можно этически обосновать всё, что угодно. Дискуссия начинает ходить по кругу. Автор почувствовал слабость именно этой составляющей романа и сам запретил его публиковать. Наверное, правильно сделал. Хотя местами вещь очень удачная.

Первая особенность книги — ощущение правды. Бориса Горикова автор наделил впечатлениями и ощущениями Аркадия Голикова. И даже то, что не взято из собственной биографии, тоже правда. Обмануть читателя тогда было трудно. Все сами через это прошли. И от этой правды становится по-настоящему страшно.

Вторая особенность — антипатия, возникающая к красным. Это при том, что и автор, и герой однозначно на их стороне. Профессиональные большевики выглядят или профессиональными убийцами, или отмороженными демагогами. Причём вторая категория даже как-то хуже. Симпатию вызывает только командир отряда при всём его позёрстве и неумении делать что-нибудь, кроме революции.

Третья особенность — поразительно низкий уровень развития героя. Сын учителя, учится в реальном училище. Реальные училища готовили своих выпускников к поступлению в технические вузы. И этот будущий студент политеха или физмата уступает по развитию самому последнему двоечнику из числа моих одноклассников, да и одноклассников нашего ребёнка тоже. Только сбежав из школы на войну, Борис начинает немного подниматься.

Приходит в голову, что благодаря такому низкому уровню герой и повёлся на простейшую демагогию. Но это будет неправдой. Мы, вроде бы, знали и понимали больше, но в перестройку повелись на ещё более примитивную демагогию.

Для 1987 эта книга стала огромным событием. Прежде всего, из-за приведённых здесь фактов и общей картины эпохи. Сами факты не были засекречены, но, чтобы их найти, надо было перелопатить сотни малотиражных изданий. А тут в журнале с миллионным тиражом. Читали практически все. Теперь понятно, что не все факты достоверны. Про объективность и говорить нечего. Но цель достигнута. Вообще-то, чтобы опубликовать такое в 1987, требовалось определённое мужество и от автора, и от редактора журнала. Настроение высокого начальства могло измениться в любой момент.

А если оставить в стороне историю и политику, интереснее всего образ Саши Панкратова. Его автор писал с себя, конечно, себя идеализированного. Саша человек честный, храбрый, умный, принципиальный. Это последнее качество в координатах того времени важнее всего. Именно благодаря своей почти идеальности он, собственно, и сумел выжить. Окружающие стараются ему как-то помочь, даже за счёт своей безопасности. И некоторые гибнут, в том числе из-за того, что решили ему помочь или хотя бы не топить. А ведь сам он никого не спас, хотя и не подставил.

С другой стороны, двойной стандарт лезет с первой же сцены. Герой расстаётся с девушкой, которую не сильно любил, но сделал ребёнка. В дальнейшем никаких воспоминаний ни о девушке, ни о ребёнке. Потом Юра Шарок проделает то же самое с Леной. Юра, конечно, сволочь, Лену жалко, по-настоящему жалко. А Катю не жалко? Потому что она не с Арбата?

А при другом развитии событий Саша мог бы оказаться на другой стороне. Ему об этом прямо говорят товарищи по ссылке. Мог бы доучиться и попасть по комсомольскому набору в органы. Идейный, энергичный, работоспособный. И сажал бы врагов режима, настоящих и сомнительных. Невиновных ему бы, пожалуй, не поручили, а сомнительных сажал бы. И, возможно, пережил бы все чистки. Достаточно честные работники ценятся даже в органах.

При всех слабостях первая книга из тех, что следовало прочесть. В дальнейшем каждый новый том хуже предыдущего. Судя по авторскому послесловию к первой книге, план цикла был совсем другим. Но видимо, конъюнктура того времени захватила и потащила в пропасть. Или просто устал от темы, а остановиться уже не мог.

Роман об идеях Руссо получился несколько ниже уровня, достигнутого Фейхтвангером в его лучших книгах. Вероятно, из-за того, что он был задуман, как роман об идее. Автор написал о посмертной судьбе идей Руссо. При этом идеи и их воплощение, как бы сказать, идеализированы. Якобинцы ошибаются, но на самом деле они правы, что бы ни натворили. В книгах о революции, написанных Франсом, Ролланом, даже такими крайне левыми политиками, как Жорес и Кропоткин, нет однозначно правых. В романе об идее они должны быть. Сам, возможно, того не желая, Фейхтвангер продвигает вывод, который разделяют многие радикальные интеллигенты. Принципы важнее людей, если только эти люди – не мы.

Люди здесь тоже воплощают идеи. Каждый рассуждает и действует со своей социальной позиции. Каждый нужен для иллюстрации этой позиции. Самой живой, на мой взгляд, получилась Жильберта. Видимо, именно потому, что у неё нет идей.

Рассказ о Великой революции получился на уровне комикса. Иначе не удалось бы доказать правоту наших. Мало того, историю пришлось исказить. Версия смерти Руссо – анекдот, явно из разряда трактирных сплетен. Лепелетье превращён из малозаметного политика в фигуру мирового значения. Картина торжественного перезахоронения Руссо перенесена в эпоху Робеспьера, чтобы ещё раз подчеркнуть правоту якобинцев. На самом деле, эти помпезные похороны устроили уже преемники Робеспьера, правительство самых нахальных воров в истории Франции. Тут уместнее ирония, чем пафос.

А если покончить с придирками, то придётся признать, что роман замечательный. Книга написана легко, свободно, увлекательно. Автор добился поставленных целей. Идеям сочувствуешь, несмотря на их нежизненность. И героям сочувствуешь, несмотря на их ходульность. И даже партиям и властям, несмотря на их кровожадность.

Если верить аннотациям, перед нами захватывающий триллер. Его особые достоинства — исключительное внимание к деталям и психологическая глубина. Не согласен.

Прежде всего, это типичный полицейский детектив XXI века. Элементы триллера здесь нужны, чтобы выпустить побольше крови. И они же мешают сделать расследование по-настоящему интересным. Одолев 15-20 % текста, уже понимаешь, как будут развиваться события дальше. Загадки нет.

Деталей действительно много. Для англоязычного читателя они, возможно, интересны. Да, конечно, книги пишутся для своих, но читать в данном случае предлагается нам. Для русскоязычного читателя детали, на мой взгляд, малоинтересны, и только утяжеляют сюжет.

Что касается психологии, один пример. Мать, узнав о случайной гибели сына, произносит: «Дерьмо! Дерьмо!Дерьмо! Дерьмо!» И только потом наступает нормальная человеческая реакция.

А если не придираться, не так уж всё плохо. Перед нами добросовестно написанный современный детектив. Местами становится интересно, иногда людям сочувствуешь, кое-где мелькает мысль. Сделав некоторое усилие, вполне можно прочесть. Один раз.

На порядок лучше всех исторических произведений А.А. Бушкова. К сожалению, первый очерк получился в духе остальных его книг на эту тему. Здесь намешаны в кучу Гиперборея, экспедиция Франклина, миграции ариев и шумеров, полёты на железных и не железных птицах, хребет Ломоносова, обычаи селькупов, вопросы уфологии и десятки других тем. Всё это изложено, в большинстве случаев, предвзято, бездоказательно и хаотично, без попытки как-то структурировать материал. Тем, кто не читал, советую пропустить первую главу и переходить к следующим.

А дальше всё очень хорошо. Очерки на тему сибирской криптозоологии. Вторично, но всё равно интересно. История Золотой Бабы – то, что о ней известно более или менее достоверно. История Земли Санникова. Тоже, в общем, вторично, но увлекательно и подробно, со спокойным разбором гипотез. История Тунгусского метеорита. Лучшее, что я читал на эту тему. Рассказ о полярном лётчике Леваневском и его последнем полёте. Рассказ о никому не известном колчаковском поручике. К теме совсем не относится, но даже этот рассказ удалось сделать интересным. Легенды о серебряной горе. Совершенно замечательный очерк о бое парохода «Сибиряков» с немецким карманным линкором «Граф Шпее». Обо всём рассказано грамотно, подробно, увлекательно и неожиданно объективно.

Если расставлять очерки по местам, то на третье место из девяти я бы поставил очерк о Земле Санникова. На второе – рассказ о морском бое у побережья Таймыра. На – первое – главу о Тунгусском метеорите. Такого непредвзятого и при этом подробного изложения вопроса мне ещё не попадалось.

Современники Коллинза, вероятно, считали этот роман исключительно занимательным, поучительным и при этом чуть-чуть сомнительным. Теперь эти качества обнаружить в нём трудно. Но романы пишутся не для потомков, а для современников. Теперь же самое, может быть, интересное — наблюдать, как из готического романа рождался детектив. Здесь этот процесс идёт прямо на глазах.

Когда-то, в конце семидесятых, в этой книге больше всего раздражал главный сюжетный ход. Невероятное сходство двух главных сестёр. Теперь, после мексиканских сериалов, это воспринимается философски. Главной слабостью теперь кажется одномерность героев. Они не просто носят маски, это полбеды. Их маски неинтересны. Исключение — граф Фоско и Марион. И, пожалуй, Фоско в чём-то прав. Какую они могли бы составить пару! А так придётся прожить жизнь при детях сестры.

Психологически вещь гениальная, как почти всё у Чехова. Но здесь присутствует и не столь частый у автора социальный анализ. Налицо два хорошо знакомых типа российских интеллигентов. И оба хуже.

Безымянный художник считает, что не нужны ни школы, ни больницы, ни технологии. Пусть пока болеют, голодают, это не столь важно. Надо не работать, а всё сломать, чтобы на развалинах вырос дивный новый мир. Ну, сам-то он не вырастет. Придётся всё-таки работать, хоть на развалинах. Но трудиться товарищ принципиально не желает. Лень ему, нет настроения. Ему даже пейзажи свои писать лень, с первой страницы рассказа до последней. Вообще-то, он действительно художник, или только так себя называет?

Лидия, наоборот, вечно в заботах. И от её деятельности есть конкретная польза. Даже один вылеченный с её помощью ребёнок важнее всех ненаписанных пейзажей. И то, как она поступила с сестрой, можно понять. Спасала от заведомо никчёмного типа, ради неё же, несмышлёной. Вот только вокруг Лидии почему-то одни враги. Приходится их гнуть и ломать. На эту ломку людей, которые в чём-то отличаются от Лидии,и уходит основная часть её энергии.

А в итоге персонажи несимпатичны все, кроме несчастной Мисюсь. Хуже всякого Беликова. И при этом убедительны до озноба. А сочувствуешь только Жене.

Романы Пикуля представляют собой мозаику исторических анекдотов. Если так подходить к истории,, то обязательно наделаешь массу ошибок и в деталях, и, особенно, при попытке как-то связать анекдоты. Роман о генерале Моро в этом смысле не исключение. Но, в отличие от большинства романов Пикуля, явных ошибок здесь немного. Скорее они идут от использования малодостоверных источников и от попыток нарисовать картину поярче. Как в случае с упомянутой уже картиной переворота. Наполеон в этот день действительно крупно промахнулся, когда попытался выступить перед парламентариями.. Этого он никогда не умел. Но, как только вышел к войскам, всё пошло так, как хотел. И с коня он точно не падал.

И здесь выплывает вторая особенность Пикуля — неуважение к противнику. Известно, куда оно всегда заводит. В данном романе неуважение не к противнику вообще, а конкретно к Наполеону. Предполагалось, видимо, дать картину деградации личности, но негатив ощущается с самого начала. Реальный Наполеон, как бы к нему ни относиться, был человеком потрясающих способностей, не только в военном деле. С возрастом не деградировал. Наоборот, стал делать меньше промахов и меньше безобразий. Но бесконечные удачи закономерно вели его к поражению. А что касается Моро, он, как ни крути, предатель.

В целом роман о Моро вполне читаем. Если читать не для получения информации, а для развлечения. Но это, всё-таки, как обычно, пёстрый лубок. В лучших книгах Пикуля обрывочность, крикливость и необъективность искупаются увлечённостью автора. Вот «Слово и дело» он явно писал с увлечением. И мысль там мелькает. Здесь, к сожалению, не видно ни увлечения, ни мысли.

Очень сильная пьеса. Женщина потеряла мужа и четырёх сыновей. Муж погиб на войне, старший привил себе новую вакцину, второй разбился при испытании самолёта, двое погибли в гражданской войне на разных сторонах. Остался последний ребёнок, и его отдавать нельзя. Конечно, она права. Но у матери своя правда, а у мужчин своя. Каждый умер за то, что считал своим долгом.

Пьеса может показаться пафосной. Но пафос, вообще-то почти неизбежный для драмы, у Чапека смягчается его искренней любовью к людям. Герои обычные люди, добрые, хорошие, в чём-то заурядные, в чём-то ограниченные. Они не стараются навязать окружающим свою правду. Просто без неё они не могут.

Пафос зашкаливает только на последних страницах. Последней реплике лучше бы остаться за кадром. Тогда остались бы обе правды. Но автора можно понять. Он каждый день наблюдал за тем, что творится в Испании, и ожидал, что такой же кошмар ждёт его родную Чехословакию. Такого не случилось. Случилось хуже.

Как пишут, «Лето, прощай!» выросло из неопубликованной последней главы «Вина из одуванчиков». Не знаю, из-за чего её не стали публиковать вовремя. Но лучше бы Брэдбери её не дорабатывал.

Сюжеты «Вина» всё время вертятся вокруг тайны времени. Брэдбери пытается рассмотреть её с разных сторон глазами малолетних и престарелых героев. Версии получаются оригинальные, парадоксальные, неуклюжие, упрощённые, переусложнённые. Но сама попытка рассмотреть время с разных сторон очень интересна. В «Лете» автор отчаялся разобраться в проблеме и идёт напролом. Разломать часы и ни о чём не задумываться.

Но главное в «Вине» не рассуждения, а язык и атмосфера. «Вино из одуванчиков» — завораживающая поэтическая притча для взрослых и не очень взрослых. Лучшая книга Рэя Брэдбери. Чего стоят поэма о теннисных туфлях, выборы в дамском клубе, постройка Машины Счастья, история старушки-путешественницы, история с маньяком, жизнь полковника... В «Лете» не найдёшь ничего подобного. Автор не растерял литературного мастерства, но здесь он пытается подделаться под самого себя. Даже последняя глава, может быть, лучшая в книге, не вызывает особого доверия.

А главный секрет обаяния первой книги — её доброта. Автор улыбается каждому из героев. Даже смерть здесь выглядит минутным сном между прошлым и будущим. В «Лете» нет любви. Ни у малых, ни у старых. У малых особенно. А пацан, убивший ни за что двух человек и даже не вспомнивший об этом — это уже по-настоящему страшно.

Конечно, нельзя продолжать свои книги спустя 50 лет. Ничего хорошего не получится. Но дело, наверное, не только в этом. За 50 лет изменился не только автор. Изменилась Америка. Стала жёстче, идеологичнее, перевернула всю систему своих ценностей, само отношение к жизни, и при этом не стала умнее. Прежний Гринтаун умер.

Классика, несомненно. И вещь действительно сильная, особенно там, где автор обращается непосредственно к истории вечного скитальца. Но писать буду о том, что мешало читать.

Прежде всего, архаизм построения. Матрёшка из историй – даже для первых читателей «Мельмота» позапрошлый век. Возможно, в постнаполеоновскую эпоху это вызывало ностальгию, но в наше время и ностальгии не будет. Вообще-то, лет за 40 до Метьюрина Потоцкий написал удивительно похожую книгу (по структуре, не по настроению и не по сюжету, хотя дело тоже происходит в Испании). «Рукопись, найденная в Сарагосе». Но «Рукопись» читается легко, а «Мельмот» кажется чем-то громоздким и допотопным.

Хуже всего именно тяжеловесность «Мельмота». Он тягуч, неуклюж, громоздок, многословен. В этом многословии тонут литературные достоинства романа. Он тяжеловесен даже на фоне других вершин готического жанра – книг Уолпола, Казота, Радклиф, Шелли. Они все вышли раньше «Мельмота» и все воспринимаются легче. Даже толстенные романы Радклиф.

Идеологичность романа достойна XXI века. Метьюрин – потомок французских кальвинистов, решивший сделать карьеру в англиканской церкви и обитавший среди католиков-ирландцев. Ирландцев он явно ненавидит и обращает всё своё раздражение против католиков. Иногда кажется, что роман написан по заказу, хотя вряд ли это соответствует действительности.

Но это придирки из нашего века. Современники зачитывались. Находили в романе новые идеи, новые сюжеты, необычные мысли. А книги пишутся для современников.

Честно говоря, трудно поверить, что это писал автор «Тихого Дона». Текст просто беспомощный. На уровне писем в редакцию. Идеология зашкаливает. Кулаки выглядят зверьми, как им и полагалось. Наверное, такое бывало. Комиссар, наоборот, практически святой. Наверное, тоже случалось. Правда, непонятно, почему при таком идеальном начальнике царят голод, общий бардак и абсолютная безнаказанность преступников, если они не покушаются непосредственно на Советскую власть. У почему при неурожае у кулаков всё уродилось. И всё же сквозь эти слабости уже виден Шолохов ближайшего будущего. Уже сейчас он не боится сказать — вся классовая борьба не стоит человеческих жизней. Тем более, детских.

Британия в году так 1941-1942. Детей из больших городов поголовно эвакуируют в глухие сельские районы. И там их все принимают, по сути, как родственников. В том числе те, кто и родственников видеть бы не хотел. Но принимают добровольно. Невзирая на принцип «Мой дом – моя крепость», военные трудности, рыночную экономику и особенности собственного характера.

Книга, пожалуй, предназначена не столько для детей, сколько для тех, кто готов вспомнить собственное детство. Автор хорошо сумела вжиться в себя саму в возрасте 13-14 лет. Немного детских приключений и проблем, немного подростковых страшилок, совсем немного полувзрослых рассуждений о жизни. Вера в то, что нет совсем уж законченных негодяев. Книга получилась в меру сентиментальной и при этом вполне реалистичной. Спустя 30 лет перечитал с удовольствием, к некоторому своему удивлению.

Современную составляющую «Внеклассного чтения» обычно оценивают хуже, чем историческую. Думаю в этом главную роль сыграл Фандорин-младший. Бестолковость его в данной истории зашкаливает. Однако остальные персонажи, несмотря на формальное соответствие определённым шаблонам, на самом деле независимы от них. Они живут своей жизнью, не всегда предсказуемой. Даже Валя, несмотря на мою неприязнь к подобным личностям, вызывает интерес и симпатию.

Сюжет тоже, на первый взгляд, построен по принятым в те годы шаблонам криминального боевика. На самом деле здесь трудно найти повторы опубликованного ранее. Интрига захватывает и не во всём оправдывает ожидания. Кто-нибудь может честно признаться, что к середине книги угадал финал?

Историческая часть, согласен, в общем, превосходит современную. Основная претензия здесь к историческим персонажам. Они не имеют ничего общего с реальными. А те, кому прототипов не нашлось — Фандорин, Митридат, Павлина, даже Пикин — удались по-настоящему. Фандорин-предок при всей своей упёртости на три порядка интереснее Фандорина-потомка. И сюжет из XVIII века не менее интересен, чем из XXI. Это при том, что за основу взято «Путешествие из Петербурга в Москву», одна из самых скучных книг в русской литературе, при всех её публицистических достоинствах.

В целом этот роман выглядит самым интересным в не слишком удачной серии о сэре Николасе. Теперь, когда цикл явно завершён, об этом можно говорить с уверенностью.

Как тут уже говорилось, это две почти не связанные детективные истории. Правда, где-то к середине становится ясно, что механизм их развития довольно близок. Той истории, что случилась в элитном особняке, и той, что развивалась в глухой вымирающей деревне. И разбирательство в обоих случаях закончилось успешно. И силами двух опытных детективов, и стараниями женщины, имеющей к расследованиям косвенное отношение. Мне интереснее была история из деревни. Обитатели особняков успели уже слегка достать.

В целом не лучший детектив Елены Михалковой, но довольно удачный. Лёгкий грамотный язык. Напряжённый сюжет без ляпов и особых роялей в кустах. Отсутствие жестокости, пошлости, ненужной лихости, излишнего морализаторства. Ситуации маловероятны, но не невозможны. Классическому детективу в равной мере противопоказаны тривиальность и фантастичность. Вообще, на мой взгляд, пара Бабкин + Илюшин стала самым удачным проектом в сегодняшнем российском детективе.

Человеческая жизнь в восьми стихах. Немного найдётся людей, никогда не слышавших этого стихотворения. И совсем немного таких, на кого оно не произвело шокового впечатления. Но ведь, если подумать, не всё так печально, как кажется. Ведь были на самом деле шарики, и был жених, и была семья, и была вся жизнь. Которой всегда не хватает.

Третий и, наверное, последний роман Переса-Реверте о разведчике времён Великой испанской революции. Деятельность этого разведчика сводится, главным образом, к диверсиям. Диверсанты люди нехорошие. Поскольку автору чуть ближе всё-таки республиканцы, своего диверсанта он сделал франкистом. С чисто сюжетной стороны роман сделан удачно. Но впечатление остаётся неприятное.

Первое. С историей гражданской войны в Испании автор, несомненно, знаком. Как только он выходит за рамки Испании, сразу начинется ерунда. В датах, событиях, обстановке, именах. Имена вообще особая песня, франкоязычные, германоязычные и, особенно, русскоязычные. То есть, знакомство с материалом, выходящим за границы Испании, прошло на уровне поверхностной журналистики.

Второе. Отношение к самой революции и тому, что с ней как-то связано, тоже в духе современного либерального журналиста. В частности, создаётся впечатление, что самый страшное преступление нацистов – это борьба с ЛГБТ. От такого отношения сама гражданская война превращается в кровавый фарс, где дураки и сволочи воевали против сволочей и дураков. Конечно, обе стороны пролили море крови, однако такой памяти они всё-таки не заслужили. Их всех вели идеи, пусть неудачные, но они отдали за это жизнь.

Третье, и главное. Автор сильно не любит всех своих персонажей. Монархистов, коммунистов, фашистов, анархистов, либералов, левых интеллигентов. Последние получились особенно неприятными, кроме, может быть, Баярда. Хемингуэй получился на уровне плохой карикатуры. Без доли симпатии к героям хорошей книги не напишешь. Но, как тут уже было сказано, и сказано прекрасно, каждый из героев пытается выйти из той чёрной роли, которую ему отводит автор. Персонажи оказались лучше своего создателя.

Япония давних-давних времён. Больше тысячелетия назад. Людей ещё приносят в жертву. Князья абсолютно бесконтрольны, по крайней мере, вне столицы. Япония с увлечением осваивает прибывшую из Китая новую веру, буддизм махаяны. Новая вера принесла, помимо прочего, идею ада для грешников. С новой верой пришло и новое искусство. И вот в эту эпоху рождается гениальный художник. Нет, не гениальный. Талантливый. Он может изображать только то, что видел своими глазами, и только так, как увидел. Воображения нет совсем. Зато считает своим правом творить с людьми всё, что ему потребуется. Гению можно пытать людей. Можно уродовать. Можно казнить невиновных. У князя другое мнение. Можно всё, но только князю. И он ставит художника на место не менее жестоким способом. В принципе отвратительны здесь все, кроме несчастной девочки. Но хуже всех художник.

А гений в рассказе присутствует. Автор. Невозможно передать жуткую ауру этого небольшого рассказа, не позволяющую от него оторваться. Его надо прочесть.

Рассказ очень злой. По отношению ко всем — князьям, холопам, полуинтеллигентам и ко всем окружающим. И откровенно фантастический. Дело даже не в том, стал бы или не стал Юсупов жечь Архангельское, если бы представилась ему такая возможность. Юсупов не стал бы. Но Тугай-бей не Юсупов. При своём появлении он ведёт себя как классический, даже слегка карикатурный эмигрант. Эмигранты, не потерявшие надежду на возвращение, живут в собственном мире, который не имеет ничего общего с реальностью. Этот собственный мир эмигранта рушится за несколько часов. И Тугай-бей превращается в своего далёкого предка, который умел только жечь и убивать, зато хорошо умел. Которому нет дела до культуры, до традиции, до нации, даже до веры — недаром эти предки дважды за небольшой исторический срок меняли веру без всяких колебаний. Надо сказать, что психологически это превращение вышло не до конца убедительным. Но впечатление жуткое.

Многие столетия стоит в сердце Арморики город Ис. Последний оплот древней магии в меняющемся мире. Город, вобравший в себя понемногу от разных цивилизаций. Что-то от Финикии, что-то от Галлии, от Эллады, от раннего Рима, от легендарной Атлантиды и полулегендарного Тартесса. Для античного города здесь удивительно мало проблем. Нет рабства, нет серьёзных социальных конфликтов, нет внешней угрозы – один незначительный набег пиратов за 500 лет. И, тем не менее, город обречён. Это ощущается с первой книги. Даже если бы не случилось катастрофы, вряд ли Ис надолго пережил бы своего последнего короля.

Ис придуман хорошо, но реальная Империя получилась у авторов ещё лучше. И она тем более обречена. Картина постепенного умирания империи получилась даже сильнее, чем мгновенная гибель Иса. Медленно, год за годом, уходит из жизни то, что считалось незыблемым. Лучшие люди империи, такие как «предпоследний римлянин» Грацилоний и сенатор Апулей, ощущают свою чужеродность в своей стране. А власть всех уровней, как будто мало объективных обстоятельств, старается ускорить конец. Если свои граждане кажутся империи опаснее чужих, это уже точно конец.

Теперь минусы. Персонажи выполняют заданную каждому роль. Только Грацилоний пытается иногда из неё выбиться. Повествование слишком растянуто. Четвёртая книга выглядит вообще написанной вдогонку, после завершения темы, и ослабляет впечатление от конца третьей книги. Хотя именно четвёртая показалась мне самой сильной в цикле. Слишком много сюжетных линий. Особенно чужеродной выглядит ирландская, постоянно отвлекающая внимание от Иса. Плюс неудачный перевод второй и третьей книг, хотя в этом автор не виноват. В целом циклу далеко до лучших книг Пола Андерсона, но получилось на вполне достойном уровне.

Перечитал спустя 30 лет и убедился, что первые впечатления были верными. Простенькая притча с претензиями на философию. Спорить бессмысленно – как спорить с притчей? Так же бессмысленно, как и соглашаться. Изложено очень простым языком. Дело не в переводе, другие книги Баха написаны так же. Как и любая притча, «Чайка» не допускает иных точек зрения, кроме высказанной. В плюс то, что к иным не проявляется никакой агрессии. Другой большой плюс – автор сумел передать ощущение свободного полёта. Вот, наверное, и всё.

Самый интересный вопрос – как коротенькая простенькая притча смогла стать культовой в среде американских интеллектуалов. Не только американских, но это уже вторично. Говорили мне когда-то знающие люди, что средний американский интеллектуал неспособен усвоить за один раз текст объёмом более 15 страниц. Я тогда усомнился, да и теперь сомневаюсь. Но фантастический успех «Чайки», причём именно как философского произведения, заставляет подумать, что в этом утверждении есть своя правда. Пусть не для большинства, но для многих «Чайка», похоже, является потолком.

Детектив с политической составляющей, как часто бывает у Абдуллаева. В целом, на мой взгляд, удачный. Власти Румынии накануне вступления в ЕС принимают большую международную делегацию и возят её по стране. В составе делегации юристы, журналисты, правозащитники, дипломаты и прочие. Среди прочих – два детектива с международной известностью. Характер поездки – полуделовой, полуразвлекательный. А по ходу поездки происходят убийства. Классический полузамкнутый детектив.

Как детектив книга получилась, хотя исходные данные давали для этого мало возможностей. При небольшом числе подозреваемых исход не вполне предсказуемый и при этом вполне логичный. Но Чингиз Абдуллаев не был бы самим собой, если бы не разбавлял сюжет монологами на политические и общефилософские темы. Обычно их произносит Дронго, вернее, автор устами Дронго. С учётом специфики в этом романе рассуждают многие, рассуждают по-разному, и, пожалуй, окончательную правоту нельзя признать ни за одним.

Автор – пятикратный лауреат премии Агаты Кристи. Но если сравнивать эту вещь с Агатой Кристи, то с самыми слабыми, незрелыми её вещами. В детективе должна быть хоть капля реализма, а здесь нет и намёка. Прежде всего – место действия, достаточно благоустроенный и встроенный в систему посёлок, которого, однако, нет на картах. Поступки персонажа, определённого на роль преступника, никак не укладываются в логику его характера. То же самое касается многих других персонажей. Расследование, в основном, сводится к обмену более или менее фантастическими гипотезами. Но хуже всего то, что относится к суперпушке.

По сюжету, поиск преступника неотделим от поиска создателей некоего суперорудия. Оно было создано в глубокой тайне лет 30 назад, спрятано в лесу рядом с посёлком и простояло там ненайденным до начала событий. Теперь вопросы к автору. Во что превратится пушка в лесу за 30 лет в условиях канадского климата? Какая требуется скорость для выведения снаряда на околоземную орбиту? Какой будет при этом расход энергии? Как могла группа товарищей изготовить суперпушку и затащить её в лес так, чтобы никто не заметил? Знает ли автор, что любое орудие заряжают снарядами определённого калибра, а не чем попало? Ладно, автор не специалист, но создававшие пушку специалисты должны были задать себе эти вопросы, прежде чем приступать к работе.

А что здесь есть, чтобы оправдать премию? Рассуждения в правильном духе на актуальные темы. О коррумпированности и некомпетентности сотрудников силовых структур, о проблемах ЛГБТ, расизма, феминизма, о сотрудничестве с нехорошими режимами. О необходимости правильной политкорректной цензуры в свободном обществе. Присутствует очередная сказка о Саддаме Хусейне. Теперь это уже не актуально, но автор работала в СМИ как раз в те годы и, конечно, участвовала в сочинении таких сказок. Есть ощущение, что автору не так уж хочется всем этим заниматься, и она позволяет себе нотку сомнений, но строго в рамках дозволенного. Иначе могут не напечатать. А уж премию точно не дадут.

СССР славился своей цензурой. Тем не менее, там выходило множество книг, в которых ни словом не говорилось о руководящей роли КПСС. Мало того, эти книги иногда получали премии – Ленинские, Сталинские, Государственные и пр. В нынешнем свободном мире подобное выглядит невозможным. Агата Кристи, наверное, ворочается в гробу.

Формально в основе повести лежат древнегреческие мифы. Мифы, конечно, присутствуют, и даже без особых искажений. Но модернизация при этом зашкаливает. Собственно, к модернизации в данном случае нет претензий. Хроника эта создавалась ради современности, а мифология – только фон. В то же время Бушков здесь уже создавал заделы на будущее. Его Артемида даст своё имя принцессе Делии, а характер – Хозяйке Леса, стрелы Геракла вспомнятся при последней встрече с джинном. То есть, в повести присутствуют и прошлое, и настоящее, и будущее. Но главное всё же настоящее.

Основная тема – тема вранья, которое при достаточно частом повторении создаёт новую реальность. Врут пропагандисты, официальные, полуофициальные и неофициальные. Врут правители, историки и писатели. А люди верят. Даже те, кто сами были участниками событий. Изменить эту ситуацию, вероятно, невозможно. Последний эпизод – скорее жест отчаяния, чем задел на будущее.

Повесть написана в 1985, напечатана в 1989. И в том, и в другом году официальные идеологи нам очень много врали, хотя каждый год по-разному. Не меньше врали идеологи оппозиционные, и тоже по-разному. А мы верили, то тем, то другим. Потом приходили новые поколения идеологов, официальных и неофициальных, и говорили уже по-другому. А мы опять верили то тем, то другим, то всем сразу. То есть, «Хроника» получилась актуальной для всех эпох, хотя потом оказалась в тени других книг автора. Вообще-то, такая вневременность есть один из признаков качественной фантастики.

Итак, Сварог добился своего. Подданные восстали. Конечно, не обошлось без враждебной магии. Но магия действует на умы, только когда они к этому готовы. Самое обидное для короля, что это случилось, когда он уже готов был повернуться к проблемам подданных. Когда уже почти подготовлены давно назревшие реформы. В те времена, когда Сварог ещё не помышлял стать королём, он хорошо видел, что нужно делать. А взошёл на трон, и сразу стало не до того. Слишком много корон на земле, слишком много должностей за облаками, слишком много интриг, слишком много расследований. Причём все дела должен почему-то вести сам король, и никто другой. Конечно, времени на исполнение собственно королевских обязанностей не хватает. Это ещё подданные попались терпеливые.

На последних страницах Сварога вроде бы убивают, хотя как-то неубедительно. На самой последней странице дают понять, что убили не насовсем. Поначалу я не сомневался, что продолжения ещё последуют. Но сразу за «Чудовищами в янтаре» вышло «Возвращение Пираньи-2». Здесь Мазура, земного двойника Сварога, убивают так, чтобы ни у кого не возникло никаких сомнений. Насовсем и навсегда. Теперь я думаю — может, и в самом деле конец. Может, автор устал от обоих своих бесконечных циклов. «Сварога» можно было закончить и на «Алом, как снег», и на «Вертикальной воде», и на «Чёртовой мельнице», и на «Летающих островах». В принципе, чем раньше, тем лучше. Если бы на «Островах», дилогия осталась бы шедевром русского фэнтези.

Своего рода шедевр маленького рассказа. Как и многие рассказы Паустовского тех тет. Он не пытается научить чему-то, сформировать позицию. Он просто лечит душу. И ведь создавался во времена большого террора, который действительно задел многих, и многими поддерживался. А это рассказ вне времени. Рассказ о вечном. О том, что существует всегда, при любом строе, и при любом порядке останется. Ничему не поддаваясь, ничего не отрицая, ни старого, ни нового. Рассказ о том, что любовь к Родине, большой или малой, не имеет никакого отношения к ненависти. О том, что надо просто остановиться ненадолго, успокоиться, проникнуться. И всё станет на место.

Этот сборник создал жанр классического детектива. «Этюд в багровых тонах» и даже «Знак четырёх» только закладывали его основу. Здесь разработаны правила игры для разных ситуаций. При этом ни одно правило не возведено ещё в догму.

Сборник принёс всемирную известность и герою, и автору. Рассказы все разные, и уровень их, конечно, отличается. На мой взгляд, лучший из всех – «Союз рыжих», наименее удачный – «Тайна Боскомской долины». Но в целом – замечательная вещь.

Теперь немного статистики. В первом сборнике клиент (как частный случай – полиция) получает удовлетворяющее его решение в пяти рассказах из двенадцати. Преступника арестовывают только в одном рассказе, и ещё в одном он погибает. Во втором сборнике клиент получает удовлетворение в семи случаях из одиннадцати. Арест преступников следует в одном случае. То есть, это не случайность. Принцип правового государства, в соответствии с которым надо добиться неукоснительного исполнения законов, независимо от их качества, и засудить всех, кто эти законы нарушает, для Шерлока не существует.

Тогда для чего он работает? Ради заработка? Деньги Холмс берёт, только если у клиента их заведомо больше, чем у него самого. И то не всегда. Ради удовольствия от процесса? Несомненно, но не только это. Ради торжества справедливости? Да, но это не самоцель. Не все решения сыщика можно считать справедливыми. Принципы Холмса можно попробовать сформулировать так: помочь тем, кому можно помочь, защитить тех, кто нуждается в защите, и простить тех, кого можно простить без угрозы для окружающих.

Вряд ли Шерлок Холмс смог бы ужиться в современном обществе, основанном на жёсткой регламентации, тотальной лжи и погоне за наживой. Причём не ужился бы ни в одной стране, включая родную Англию. Возможно, в этом один из секретов вечного, теперь уж точно вечного обаяния этой книги. Окно в мир, где было много плохого, но дышалось легче.

Жути здесь никакой нет. Есть сборник историй, в меру интересных, в меру фантастичных, в меру правдоподобных. Бушков, как составитель, включил сюда несколько своих рассказов, простых, но весьма удачных. Они потом вошли и в другие его сборники.

Больше половины историй принадлежат Андрею Буровскому. Он подчёркивает, что опирается на факты, соответствуют они теориям или не соответствуют. Говорит о том, что сам видел или от кого-то слышал (или, возможно, сам мог видеть или слышать). Избегает категоричных выводов там, где материала для них недостаточно. Это пока дело касается конкретных случаев. Как только речь заходит об общих вопросах, автора начинает заносить в духе «России, которой не было». В эти моменты возникает образ человека самодовольного, агрессивного, почитающего всех инакомыслящих болванами. Охотно допускаю, что этот созданных самим автором образ не имеет ничего общего с реальностью, но вот так получилось.

Третью часть сборника составляют рассказы разных авторов. В основном они вполне читаемы. Ввела в ступор история о компании пятиметровых (!) снежных людей, беседующих меж собой на русском языке. Это ж сколько водки надо скушать. После этой истории даже захотелось бросить сборник. Но последующие рассказы того же автора исправили впечатление.

Что касается пятиметровых йети, это, вероятно, просто мимолётная насмешка над читателем. Чтоб не верил уж всему, что здесь рассказывают.

Завершающая часть исторической трилогии Сенкевича получилась самой компактной, самой трагичной и самой человечной. Она, собственно, делится на три полусамостоятельные повести, примерно равные по размерам. Женитьба Володыёвского (1668), жизнь на турецкой границе (1671) и осада Каменец-Подольского (1672). Почти все герои прежних книг сошли со сцены или появляются эпизодически. Вообще-то, хотя трилогия превратилась в польский национальный эпос, этнических поляков здесь очень мало. Почти все персонажи происходят из русской шляхты и помнят об этом.

В третьей книге черты собственно эпоса сходят на нет. Масштабных исторических сцен немного. Самое крупное событие, осада Каменец-Подольского, занимает формально то же место, что аналогичные события в первых двух книгах – осада Збаража и осада Ченстоховы. Но теперь сознательно выбран эпизод, который не может принести славу одряхлевшей Республике. Крепость, действительно неприступная, пала, когда ещё могла держаться. Лучшие гибнут. Трилогия, на этом завершается. Правда, Сенкевич не удержался, добавил в эпилог битву при Хотине, которая не имеет отношения ни к сюжету, ни к судьбе героев. Но это только, чтобы не заканчивать на совсем уж минорной ноте.

А сами герои выглядят лучше, чем в первых книгах. Там они больше напоминали суперменов, и само повествование было слишком уж пафосным. Здесь пафос тоже присутствует, но люди похожи на людей. Им бывает страшно, больно, тяжело, они устают, им жалко окружающих, иногда даже врагов. Они мирятся с недостатками ближних. Радуются из-за пустяков. Девушка страдает от несоответствия реальной жизни рыцарским поэмам. Люди постарше с горечью вспоминают о собственных глупостях и собственных жестокостях. Супруги мучаются из-за бездетности. Раньше этой проблемы в трилогии как-то и не возникало. И разным людям, в том числе не самым умным, приходит в голову, что бесконечная война, которой они отдали уже четверть века, по сути, война братоубийственная. А настоящий враг, готовый уничтожить всех, вот он, уже в дверях.

В аннотации к книге приводится мнение английской прессы. Автор является лучшим автором классических детективов в современной Англии и обладает удивительным чувством юмора. Несогласие с этой характеристикой и заставило написать отзыв.

Прежде всего, это не классический, а чисто полицейский детектив со всеми присущими этому жанру недостатками. Другое дело, что британские полицейские в отличие от всех прочих знают, что прав у них не больше, чем у остальных граждан, и ведут себя соответственно. Во-вторых, юмор очень слабенький. Правда, английский юмор за последние десятилетия вообще очень сильно сдал, и автор не может нести за это ответственность. Сюжет не вызывает особого интереса. Слишком далека жизнь в английской провинции от наших реалий. Едва ли не дальше, чем в советские времена. А интрига не настолько захватывает, чтобы не обращать на это внимания.

Отзыв вышел слишком уж негативным. Нет, детектив на самом деле вполне читаем. Особенно удались подозреваемые второго плана. Но если уж читать Грэнджер, то лучше что-то из серии Мередит + Алан. Или, ещё лучше, её викторианские детективы.

Писатели конца девятнадцатого века оценивали природу страха примерно одинаково. Страх исходит от загадок. Для образованного человека тех лет ясно было почти всё. Намного больше, чем нам. Если что-то не укладывается в ясную картину мира, это уже страшно. Вот и Чехов вслед за Тургеневым и Мопассаном написал на эту тему совсем короткий рассказ из трёх историй. Из них первая – настоящий шедевр.

В ночи на колокольне горит огонёк. Там гореть ничего не может. Даже оптическая иллюзия исключена. И человеку, достаточно храброму, умному, хорошо образованному, становится страшно. Страшно из-за того, что огонёк не укладывается в его картину мира. Так страшно, что хочется поскорее бежать, и подальше.

А привёл его в чувство неграмотный деревенский парнишка. Он-то, по идее, должен быть суеверен. Для него окружающая тьма должна кишеть нечистой силой. Но, с другой стороны, для мальчика область неизвестного велика. И он знает, что страшного там мало. И на испуганный вопрос: «Видишь? Что это там?» спокойно отвечает:

— А кто его знает.

И спокойно продолжает путь.

Действительно, чего бояться?

Сильно подозреваю, что Максима Чертанова или, по крайней мере, его соавтора зовут на самом деле Дмитрий Быков. Те же окололитературные темы, склонность к исследованию и созданию мифов, неожиданные ракурсы, лёгкие беззлобные провокации, эрудиция в сочетании с оригинальностью. Но тема всё же не его. Отсюда и результат ниже обычного.

Собственно, автор пишет не столько о Разине, сколько о взглядах разных писателей на Разина. Примерно половина текста – цитаты из художественной литературы. Нет, есть ссылки и на источники, и на сухие исследования (Соловьёв, Вернадский), и на исследования с примесью беллетристики (Костомаров, Сахаров), но, в основном, на романы. То есть, на чужие фантазии. Понять можно – документов о Разине не так уж много, а домыслов в избытке. Собственно, автор и указывает свою главную задачу – разобраться в мифах о Разине. В результате страдает история. Даже главное событие разинской эпопеи, поход по Волге, занимает меньше места, чем разбор сомнительной истории о персидской княжне. А мифы всё равно остались при своём.

В целом книга хорошо написана и читается с интересом. При этом разделяет все недостатки (для кого-то, может быть, достоинства) современной версии ЖЗЛ. Бесконечные цитаты, занимающие основную часть текста. Частичная замена истории историческими анекдотами. Внимание к несущественным для истории деталям. Полное невнимание к общей картине эпохи, составлявшей сильную сторону старой ЖЗЛ. По мне, лучше удалась биография Разина именно в старой ЖЗЛ, написанная Сахаровым. Там, конечно, имели место обязательные ритуальные кивки в сторону теории марксизма. Но мы тогда хорошо умели отделять информацию от идеологии.

Как известно, маркиз де Сад считал себя философом, причём предельно продвинутым. Философия его довольно проста. Все моральные, этические, религиозные, социальные ограничения – просто лицемерные выдумки. Люди, способные переступить через них, и есть абсолютно свободные господа и дамы. Они могут делать всё, что вздумается, с прочими людьми, если захотят (а захотят обязательно). То есть, абсолютная свобода неотделима от абсолютного рабства. И это правильно. Научная аргументация этой идеи на уровне газетной агитки с соответствующей дозой вранья. Эта несложная философия облачена в форму совсем уж простенького авантюрно-эротического романа.

Собственно, садизма как такового в «Жюстине» не так уж много, и он по нашим временам не впечатляет. Впечатляет обилие пошлости. Бедную девочку все стараются опустить как можно ниже с помощью всевозможных извращений. Даже не думал, что в восемнадцатом веке знали уже столько извращений. Выбраться из этого ада невозможно. Общее впечатление отвратительное.

Конечно, нас садизмом не удивить. А представим современников де Сада, людей близкого социального положения. Как люди просвещённые и прогрессивные, они считали своим долгом знакомиться с современной философией, хотя гораздо охотнее читали эротические книжки с картинками. И вдруг такое открытие. Оказывается, надо не прятать такие книги подальше, а, наоборот, держать их на самом видном месте. Не надо мучиться над Кантом, притворяться, что понимаешь Фихте. Можно со знанием дела рассуждать в самой продвинутой компании о самой прогрессивной в мире философии. Как по мне, такая философия на уровне ложа в сто раз хуже простого садизма из Интернета.

А кончилось всё печально. Когда к власти пришёл Наполеон, де Сад послал ему полное собрание своих сочинений, снабдив его особым посвящением. Вот, пришёл, наконец, человек, способный оценить мои идеи по достоинству. Наполеон книжки пролистал, особенно возмутился посвящением и приказал: автора отправить в крепость пожизненно, а его сочинения запретить навечно. И этот запрет сохранял силу во Франции почти 200 лет, дольше, чем в любой другой стране. Уже одна эта история достаточно говорит об уме маркиза.

В Испании, насколько мне известно, «Поэму о Сиде» проходят в школе. Значит, перечитывают не чаще, чем у нас «Слово о полку Игореве». А ведь герой действительно интересный и при этом актуальный и сегодня. Он воевал и за христиан, и за мусульман. При этом пользовался уважением и тех, и других. Перес-Реверте решил пересказать историю в духе, понятном нашим современникам. Собственно, только один эпизод, не самый важный в биографии героя, зато актуальный в наши дни. Сид в новом романе должен быть привлекателен для современных европейцев и при этом всё-таки похож на реального Сида. Что получилось?

Упор сделан, конечно, на толерантность героя. Пока Сид Переса-Реверте совершает поступки, в том числе толерантные, он, в общем, убедителен. Как только он начинает объяснять свои мотивы, всякое доверие исчезает. Лучше бы не объяснял.

Современники считали Сида человеком милосердным (добросердечным, гуманным – для каждого столетия свой термин). Сид в романе действительно милосерден в духе XI века. От некоторых его поступков пробирает дрожь, хотя друзья и враги считают их вполне естественными. Зато другие кажутся в наше время непоследовательными. Надо бы пожёстче, в данном случае. И здесь хорошо видно, насколько понятие гуманности (милосердия) в XI веке отличается от понятия XXI века. Это, пожалуй, самая сильная сторона романа.

А чего нет совсем, так это понятия о чести. Реальный Сид поражал современников прежде всего культом рыцарской чести, гипертрофированным даже для того века. Здесь этого нет, от слова «вообще». Понятно, если в нашем веке что-то совсем неактуально, так вот именно это понятие.

А в целом, к сожалению, подтверждается тенденция постепенного снижения стандартов книг Переса-Реверте. Уже «Капитан Алатристе» оказался даже не на ступеньку, а на целый лестничный пролёт ниже «Кожи для барабана». «Осада» на ступеньку ниже «Капитана Алатристе», «Добрые люди» ниже «Осады», «Фалько» ступенькой ниже «Добрых людей». А «Эль-Сид», к сожалению, разместился ниже «Фалько».

Христианский постмодернизм. Если такое возможно.

Перед нами история острова, связанного с остальным миром и всё-таки соблюдающего некоторую дистанцию. Так же, как и в нашем cсобственном случае. История рассказана голосами хронистов разных времён. Хроника дополняется замечаниями переживших своё время свидетелей. Слышатся библейские истории, древнерусские летописи, байки советского и постсоветского времени. Видны отсылки к «Истории одного города», «Острову пингвинов», даже к «Ста годам одиночества». У Маркеса тоже история человечества сливается с историей одного города и одного человека. И всё-таки здесь другое. Книга Салтыкова-Щедрина пропитана раздражением в адрес начальствующих и подчиняющихся. Роман Франса – тонкой, а иногда и не очень тонкой иронией по отношению к тем и другим. Роман Гарсиа Маркеса – беспощадностью по отношению к окружающему миру. А у Водолазкина история основана на любви к людям. Не к народу, а к людям. Той любви, которая в представлении автора неотделима от любви к Богу.

Брал эту книгу с опасением. Боялся сложностей с восприятием текста. Нет, текст глотается исключительно легко. В рассказах хронистов присутствует нередко даже упрощение, местами до уровня лубка. Но замечания пережившей свой век пары ставят всё на своё место. Они выводят роман на другой уровень, несводимый к исторической притче. Двое добрых, мудрых, спокойных, счастливых, несмотря ни на что, людей. Счастливых, несмотря на все безобразия окружающего мира и собственные глупости. Людей, способных сделать мир чуть лучше и даже, может быть, спасти его. Хотя для своего ребёнка я пожелал бы всё-таки другого счастья.

Один из лучших детективов Агаты Кристи. В серии о мисс Марпл — точно самый лучший. Мне повезло в первый раз прочесть его ещё до знакомства с экранизациями. Большинство загадок так и не смог правильно разгадать, даже после третьего убийства.

Персонажи получились живыми, не вполне обычными и при этом убедительными. Доставляет удовольствие сам текст, мягкая игра автора с героями. При всём этом, при всей запутанности сюжета, книга получилась вполне реалистической. Отдельное спасибо за отсутствие детских песенок и считалок, вплетённых в сюжет.

Но самое лучше — атмосфера романа. Послевоенная Англия. Великая Британия никогда уже не будет жить так, как во времена своего величия. После войны прошло пять лет, а всё ещё действуют продуктовые и промтоварные карточки (у нас их уже отменили) и запрет на покупку валюты. Но англичане упорно стараются сохранить прежний образ жизни. Невзирая. Уже одно это упорство заслуживает уважения.

Свой последний детектив о мисс Марпл Агата Кристи писала, когда ей самой перевалило за 80. Это ощущается. Нет былой лёгкости. Нет едва ощутимой иронии, характерной для многих её вещей. Сюжет основан на крайне неубедительной предпосылке. Сама мисс Марпл постоянно ощущает возрастные недомогания и не может уже вести следствие так, как раньше. Вообще-то, она десятилетиями не менялась, а тут вдруг сразу постарела. Бывает. И впервые, пожалуй, ощущается неприязнь автора к героине. Возможно, не совсем неприязнь, но, как минимум, сложное отношение. Министр внутренних дел, то есть, человек, привычный ко всякому, говорит после беседы со старушкой: «Я никогда в жизни не встречал такой страшной женщины».

Конечно, Россия не Англия. Нас такой бабусей не испугаешь. Но, если задуматься, становится жутковато от её холодной справедливости.

На склоне лет великий историк сочинил два маленьких очерка из альтернативной истории. В первом сценарии царь Македонии Филипп II и персидский шах Артаксеркс III счастливо избегают покушений. Филипп создаёт мощную устойчивую империю в Восточном и Центральном Средиземноморье. Артаксеркс преобразует остаток Персидской империи в не менее устойчивую и продвинутую державу, соперника-партнёра Великой Македонии. Историки будущего воздают хвалу обоим монархам и считают такой вариант единственно возможным. Во втором сценарии Александр Македонский доживает лет до 70, покоряет Италию, Карфаген, Индию и Китай. Его держава живёт вечно, а наследники захватывают весь Земной шар. Историки будущего восхваляют Александра и доказывают неизбежность такого хода событий.

Сам Тойнби, конечно, не верил в подобное. Первый вариант ещё имел шансы. Филипп действительно ставил перед собой крупные, но реальные цели, и всегда доводил дело до конца. Что касается Александра, то он как раз умер вовремя, не успев развалить свою державу ещё при своей жизни. Это понятно любому дилетанту. Тойнби просто написал пародию на приверженцев детерминизма среди своих коллег. На тех, кто подробно обосновывает закономерность и неизбежность каждого события в прошлом, но почему-то не может дать верный прогноз на будущее.

Очерки были написаны, когда жанр альтернативной истории делал свои первые шаги. Тогда они воспринимались, надо полагать, адекватно замыслу. Теперь, когда АИ переживает свой расцвет (или уже закат?), очерки воспринимаются иначе. Скорее, как пародия на слишком лихих альтернативщиков.

Молодое поколение в этой повести как-то малоинтересно. Возможно, из-за того что Пушкин построил её по всем канонам тогдашней романтической литературы. Владимир – классический благородный разбойник. Все его поступки прекрасно просчитываются. Маша – такая же благородная девушка, влюблённая в оного разбойника. Её поведение в финале идеально вписывается в этот образ. Вот старшее поколение интереснее.

Дубровский-старший и Троекуров-старший служили вместе. Люди одного примерно возраста, и начинали в одних чинах. Дубровский вышел в отставку поручиком. Троекуров, всего через несколько лет, генерал-аншефом. Четырёхзвёздный генерал. Дослужиться за несколько лет от поручика или капитана до генерал-аншефа – для этого даже в те времена требовались исключительные заслуги и способности. Ушёл в отставку сравнительно молодым, на пике карьеры. И начал самодурствовать. Не мог отвыкнуть от власти над людьми. А поскольку возможностей и дома хватало, то и доставалось всем, и крепостным, и вольным слугам, и чиновникам, и соседям-помещикам. Но, что интересно, никто его стороной не объезжал.

Дубровский дослужился только до поручика. То есть, реализовать себя на службе не смог или просто поленился. Из таких вот поручиков в отставке, недовольных судьбой, и получались обычно самые жуткие крепостники. Поселившись в маленькой деревеньке, стал самодурствовать так же, как Троекуров. Только масштабы помельче. Если он наехал на чужих крепостных, можно представить, как обращался со своими. Смог бы, поиздевался бы и над соседями, только они к нему не заезжали. Незачем. Тот же Троекуров малого масштаба, и даже, пожалуй, пострашнее. Только Троекуров ударился в самодурство из-за утраченных возможностей, а Дубровский – из-за нереализованных. Как угодно, но Троекуров мне даже симпатичнее, если уж выбирать.

Вообще-то, книги Джейн Остин — не моё чтение, в силу пола, возраста и особенностей характера. Но «Нортенгерское аббатство» читал с удовольствием. На первый взгляд напоминает пародию на дамский роман. Только дамских романов в современном понимании тогда ещё не было. Это блестящая пародия на готический роман. Он как раз на вершине популярности. Юная девица из семьи среднего достатка зачитывается готическими романами. Мечтает о хорошем женихе, что вполне естественно. Мечтает несколько повысить свой социальный статус, что тоже понятно. И ещё она мечтает о приключениях в духе своих любимых романов. Мечтает и боится. Притом девушка действительно хороша, вызывающая симпатию. И вот подруга приглашает её с собой на модный курорт. Потом её приглашают погостить в генеральском поместье,бывшем аббатстве. И девице постоянно кажется, и на курорте, и в аббатстве, что она попадает в ситуации из готических романов. А всё объясняется гораздо проще — капризами, слабостями и элементарным хамством окружающих её людей. Тех, кто может позволить себе хамство. Но какой-то остаточек загадки сохраняется.

Собственно, не убийство, а убийства. Пуаро обычно завершает дело после третьего убийства.

Как классический герметичный детектив – почти идеально. Расследование ведётся, исходя из поступков и отношений персонажей. Рояли в кустах отсутствуют. Все полезные детали вовремя показаны читателю, хотя он их может и не заметить. События разворачиваются в сравнительно узком кругу. Теоретически убийца мог притвориться членом команды. Мог спрятаться в трюме. Мог сопровождать пароход по берегу и появиться на борту незамеченным. Но все понимают, что правила в данном случае будут соблюдены. Преступника или преступников надо искать среди десятка-другого пассажиров, названных по именам.

И, главное, роман просто хорошо написан. Увлекает, даже при повторном чтении.

Несколько портят впечатление мелодраматические эффекты. Пролог вообще напоминает конспект второсортной мелодрамы. Дальше её элементы начинают теряться в потоке событий, но не исчезают. Без них не получилось бы данной истории. Собственно, ничего страшного в этом нет. В «Лощине» элементы мелодрамы превращают роман в шедевр, хотя стоят особняком от собственно детективной линии. Здесь они, наоборот, снижают уровень. Может быть, как раз потому, что неотделимы от основного сюжета.

Малоудачный шпионский детектив Агаты Кристи. Похоже, что в 1941 многие англичане ещё не до конца поняли, что такое война с Гитлером, и чем она может обернуться для каждого из них лично. В романе даже британская разведка этого не понимает. Найти главное шпионское гнездо поручают дилетанту. Мол, нас они всех знают, в лицо и по имени, а Вы человек неизвестный, у Вас всё получится.

Конечно, британская разведка работала совсем на другом уровне. Думаю, и Агата Кристи об этом знала или догадывалась. Но писать правду об этом во время войны не решился бы никто. Даже в военном романе Грэма Грина, профессионального разведчика, операции проводятся примерно на том же уровне, с поправкой на другое мироощущение автора. В общем, не верю. И современники вряд ли верили. Но написано, как всегда, хорошо, и роман получился вполне читабельным.

Скучная и неубедительная книга. Даже на фоне основной массы сочинений о корректировщиках истории. Единственный, пожалуй, плюс – автор на техническом уровне старался соотнести желаемое и возможное. Не всё удаётся сделать сразу, и не всё работает так, как хотелось бы. Но результат немыслимо хорош. Правительства дружеских и враждебных держав принимают невозможные по тем временам решения, угодные автору. Японская армия разбита силами практически двух дивизий. Дивизии, правда, элитные. (А, кстати, кто будет обучать солдат 1904 на уровне спезназа 2015? Где взять учителей?) Но даже киношный спецназ не смог бы уничтожить трёхсоттысячную японскую армию. Японцы тоже воевали неплохо. Флот же начисто уничтожает вообще всех врагов, уступая им численно и обладая лишь незначительным техническим превосходством, а затем оккупирует половину Японии. (Какими силами? На островах бы сражались миллионы).

Военно-техническая часть ещё туда-сюда. То, что касается внутренней политики и социальных отношений, никуда не годится. Один-единственный попаданец, разбираясь в ситуации на уровне среднего студента из другого мира, полностью перестроил империю. Не только политику, но и экономику, социальные структуры, даже менталитет всех классов. В реальности для перестройки менталитета понадобилась затяжная, кровавая и крайне непопулярная война, революция со сломом всех общественных структур и жуткая мясорубка гражданской войны. Да и тогда новый менталитет не насаждался сверху, а вырастал снизу. Но императору из будущего всё нипочём. Достаточно написать новые законы и перестрелять какое-то количество представителей элиты, чтобы устранить потенциальную оппозицию. Но на место оппозиционеров, известных из учебников будущего, придут другие, о которых в учебниках не написано. А строгость законов в России, как известно, компенсируется необязательностью их исполнения. Для новых же законов найти исполнителей просто не удастся. Ни в одной общественной прослойке.

Что касается идеи, могу сказать только одно. Тоталитарный режим, воспринявший ряд постулатов современного либерализма, есть самое кошмарное, что только могут придумать идеологи.

И, наконец, просто скучно.

Идеологически правильные критики XIX века относили Печорина к «лишним людям». Самые радикальные из них называли «лишними» тех, кто не хочет бороться с самодержавием. Чуть менее радикальные считали «лишними» тех, кто в условиях самодержавия не может найти применения своим способностям. Так ведь Печорин в этом смысле как раз не «лишний». Он вполне состоявшийся офицер, не слишком дисциплинированный, зато инициативный, храбрый, умный, прекрасно владеющий оружием. На Кавказе ему самое место.

Теперь о Печорине-человеке. Его главная особенность – он не способен никого любить. Исключение в какой-то мере – Вера, но это пережиток полузабытого юношеского чувства. Даже испытывать симпатию герой нашего времени не способен. Благодаря этой особенности Печорин оказывается не выше окружающих, как нас учили, а хуже их всех. Хуже контрабандистов, драгунского капитана, даже Азамата. Он это сам понимает. И себя, мягко говоря, не любит. Онегин, надо отдать ему должное, себя любил, ценил и уважал, хотя был не глупее Печорина. Но Онегнну и не за что было себя ненавидеть. А Печорину не надо прилагать для нелюбви к себе никаких усилий. Достаточно покопаться в душе. Это он умеет.

У писателя средней руки получился бы, вероятно, заурядный или незаурядный злодей. Гений Лермонтова превратил роман в настоящий шедевр психологической литературы. В русской литературе того времени не найти психологического романа такого уровня. Да и в мировой литературе их можно было пересчитать по пальцам. Печорин по-настоящему живой человек, способный демонстрировать всё богатство человеческой психологии. Только любить не способен, вина это или беда. Наверное, всё-таки вина. Ведь не все же вокруг такие.

Это одна из немногих попыток Агаты Кристи написать психологический роман с элементами детектива. Благодаря репутации писательницы детективная составляющая оказалась на первом плане. Вообще же это роман о людях, внезапно потерявших надёжную, казалось бы, опору, но сохраняющих по инерции прежний образ жизни. Пуаро держится как-то на заднем плане. С одной стороны, ему помогает (или мешает) чистая случайность. С другой стороны, разобраться бы сумели, вероятно, и без него.

Итак, жил-был большой клан Клоудов, располагавший приличным состоянием. Клоуды не бездельники, каждый из них занимается своим любимым делом. Занятия эти во многих случаях даже полезнее для общества, чем вынужденный изнурительный труд большинства сограждан. И вот состояние переходит в руки откровенного проходимца. Умные порядочные люди, хорошие специалисты в своём деле, оказываются беспомощными в реальной жизни и начинают канючить деньги у своего врага. К тому же война и послевоенные трудности, которые выбьют из колеи и более стойких людей. Проходимец же настолько явный, что возникает подозрение – он-то и окажется порядочным человеком, по законам детектива. Нет, первое впечатление самое верное. Но неожиданных поворотов будет много. Даже с убийством непонятно не только, кто и зачем убил, но и кого и когда убили.

Роман читается очень хорошо. Единственное, что вызвало раздражение – издательская политика. У нас умудрились выпустить роман под четырьмя разными названиями, вероятно, чтобы заработать четыре раза на одной книге. Настоящее её название – «Унесённый потоком», и оно лучше других отражает суть.

Краткая характеристика цикла и всего творчества Вудхауза — обаяние глупости. Почти все персонажи откровенно глупы. Глупее всех Берти Вустер. Но он очень хороший человек. Родственники, знакомые и даже незнакомые постоянно вовлекают его во всевозможные авантюры, одна дебильнее другой. А Берти не может отказать. Немного поспорит и снова влезает в какую-нибудь идиотскую историю. И ничего не пытается получить взамен. Легко представить, что случится, если с аналогичным предложением сунуться, скажем, к тёте Агате. А Вустера все эксплуатируют. Потому что он не только глупый (это само собой), но и фантастически добрый. Дживс же нужен, чтобы эта история никогда не кончалась. Без Дживса Вустер провалит все задания, рассорится на этой почве с родственниками и друзьями, и они не смогут его больше напрягать, а какая-нибудь из девиц женит его, наконец, на себе и уж позаботится, чтобы никто его больше не эксплуатировал. А так история бесконечная.

История действительно бесконечная. Вудхауз возвращался к ней на протяжении полувека. Причём Англия меняется, а герои нет. В одной из поздних книг Вустера уже отправляют на курсы, где учат обходиться без слуг. Слуг в послевоенной Англии почти не осталось. А герои всё такие же. Вустеру всегда под 30, столько же приятелям, девицам чуть поменьше, тёткам под 60. Всегда.

Единственный минус — относительное однообразие. Ситуации не одинаковы, но, в общем, однотипны. Поздние истории написаны с прежним блеском (я получил наибольшее удовольствие от «Брачного сезона» и «Радости поутру»), но возникает ощущение дежавю. Лучше делать перерывы хотя бы в несколько месяцев.

Чисто реалистический роман отца «магического реализма» о латиноамериканском диктаторе. И, в какой-то мере, о диктатуре вообще. Время действия — 1910-е и 1920-е годы. Место действия — что-то от Колумбии, что-то от Мексики, что-то от Кубы, что-то от Перу. Несмотря на политико-философскую тему, читается исключительно легко. Немного напрягает обилие гигантских по размерам фраз. Бывает, что одна фраза растягивается на целую страницу. Такая у Карпентьера манера. Несмотря на это, книга просто проглатывается.

Пожизненный президент, Глава Нации и пр., и пр. правит своими подданными уже не один десяток лет. Крови на нём целое море. Ворует с размахом и удовольствием. Тем не менее, однозначного негатива как-то не вызывает. Глава Нации, по замыслу персонаж зловеще-гротескный, получился у Карпентьера живым человеком. Ума даже с избытком для политика, а из фраз, брошенных мимоходом, можно составить целый сборник избранных цитат. Причём он видит, что окружающие эти фразы в большинстве случаев не поймут и даже не запомнят. В то же время немолодой уже человек может временами с головой отдаваться исполнению какой-нибудь своей детской мечты. К окружающим относится, как правило, с иронией, почти никогда не опускаясь до хамства. А противника может уважать, если тот заслуживает уважения. Старается в рамках своих понятий тащить страну к прогрессу — строит фабрики, дороги, школы, и, конечно, не забывает при этом свой карман. Искренний поклонник европейской культуры, старается навязать её своим подданным. Правда, подданные, набравшись европейской культуры, могут пожелать и европейских порядков. Нет, тут нужен сбалансированный подход.

Конечно, никакой баланс не держится вечно. Главе Нации придётся доживать свой век в милом его сердцу Париже на остатки наворованных денег. А его главный враг, укрепившись у власти, тоже начнёт пускать кровь подданным. Без этого никак.

Книга заставляет вспомнить «Понедельник начинается в субботу». Конечно, талант Стругацких выше, но повесть Житинского мне нравится ещё больше. Книга Стругацких иронично-фантастическая, книга Житинского иронично-реалистическая. Масса узнаваемых деталей, по крайней мере, для людей, учившихся в семидесятых. Сам автор заканчивал институт, Ленинградский Политех, десятилетием раньше, но сумел нарисовать картину, характерную для времени выхода книги (1976). Повесть очень лёгкая, весёлая без глупостей, светлая без лишнего оптимизма, добрая без идеализации героев. И не такая простая, как кажется с первого взгляда.

Итак, студенты добрались-таки до диплома. Теперь защитятся, никуда не денутся. И преподаватели никуда не денутся, выпустят. На самом деле жизненные проблемы с этого момента только начинаются. И дальше будут только нарастать. Это видно по прежним выпускникам, если посмотреть внимательнее. Надо бы решать свои проблемы, сохраняя порядочность и не создавая проблем другим. И лучше бы решать с пользой для дела, для людей или хотя бы для науки. Ну, у кого как получается. Впереди целая жизнь.

А лет через 15 всё изменится. Младшие и уже не младшие сотрудники лишатся возможности делать то, что умеют. Начнут превращаться в удачливых, а чаще неудачливых бизнесменов, в продавцов, экономистов, администраторов, водителей, строителей, охранников, профессиональных безработных. Но некоторые будут упорно делать своё дело. Несмотря на тьму эффективных менеджеров, на проблемы с зарплатой, на рыночную экономику и безумнейшую бюрократию, на все оптимизации, стабилизации и цифровизации. Некоторые продержатся до того момента, когда им позволят всё-таки жить и работать по специальности. Лично знаком с такими, хотя их и не очень много осталось.

Поразительно депрессивная книга. Не столько пессимистическая, сколько депрессивная. И это не взгляд героя, а взгляд автора. Герой как раз получился очень сильной личностью. Несмотря на все неудачи в жизни, несмотря на характер работы, не сломался и не озлобился. Должен бы обозлиться на весь окружающий мир, а он старается его понять, простить и даже найти долю своей вины в происходящем. Далеко не каждый на это способен.

А вот автор озлобился. Ненавидит всё и всех. Сбивается на карикатуру. В ранних книгах он был другим. И главную причину деградации Астафьев видит в современном для него городе, городе восьмидесятых. Здесь нет просвета. И деревню тоже город загубил. Вообще-то, в конкретных наблюдениях автора много правды, а картина в целом как-то не стыкуются с реальностью.

Судя по всему, автор пытался изобразить Вологду. У меня от Вологды остались очень позитивные воспоминания. Ну, каждый видит то, что хочет.

Ранний и не слишком удачный опыт Жюля Верна в жанре историко-приключенческого романа. Жертвой стала Вандейская война 1793-1795. На фоне среднего уровня этих романов в XIX веке вполне прилично. Многочисленные сюжетные повороты. Определённая жёсткость и отсутствие полноценного хэппи-энда. Много информации на исторические темы. Обычные для Жюля Верна географические описания. На этот раз они, похоже, пересекаются с воспоминаниями детства и юности автора. Но минусов не меньше. Многочисленные шаблоны, картонные герои, чудесные спасения, удивительные совпадения. Всё, что характерно для массовой литературы позапрошлого века.

Несмотря ни на что, Жюль Верн любил эту свою повесть (видимо, писал с удовольствием) и пытался переиздать. А её не издавали. Хотя подобные вещи других авторов шли потоком. Почему не издавали у нас, понятно. Явная контрреволюция. Но во Франции это не криминал. Вероятно, дело в том, что у автора очень рано сформировался имидж прогрессиста. А тут вещь не просто контрреволюционная, а глубоко консервативная. Причём консерватизм явно идёт не от конъюнктуры, а от убеждений автора. Лучше не печатать.

Первое впечатление – слишком фальшиво. Второе – человек старался писать правду. Старался.

Вроде бы, показано всё так, как было. Энтузиазм юных строителей Комсомольска. Отсутствие личного пространства, даже в душе. Запрет покидать стройку. Неимоверные трудности. Трудности проще всего списать на вредителей, и все их ищут. Труд заключённых тоже присутствует. Впрочем, многие заключённые захвачены общим энтузиазмом и создают ударные бригады. То есть, автор добросовестно изучила всё, что смогла увидеть, и постаралась передать эти впечатления так, как считалось правильным с официальной точки зрения. Надо полагать, сама её разделяла.

Ребята из романа, совершившие трудовой подвиг, симпатичны. И те, кто готовы положить жизнь за новый город, и те, кто стараются от этого уклониться. Ребята показаны очень разными. Но при этом возникает ощущение толпы, в которой трудно выделить лица. Почти все их мысли и слова об общей цели. Нет, они, конечно, дружат, влюбляются, сходятся, расходятся. Но даже в личных отношениях руководствуются общей задачей. Тот, кто захотел хоть как-то уклониться, враг и дезертир, недостойный внимания. Забыть навсегда. Никаких полутонов тут быть не может. Отклонения от магистральной линии недопустимы. Это превращение людей в толпу загубило книгу, которая могла бы стать очень неплохой.

Больше всего удивило отсутствие упоминаний о Сталине, хотя Киров присутствует даже лично. Думаю, его просто изъяли из изданий времён Хрущёва, с согласия автора или без согласия. Заменили на ведущую роль партии. Сталин как раз был бы уместен в данном случае, а многословно-слащавые парткомы показались самым фальшивым, искусственно вставленным элементом романа. Хотя они реально делали дело, но тут в них не веришь.

Можно сказать, что время такое. Многие классические романы 30х-50х имеют те же особенности. Пафос, энтузиазм, сосредоточенность на производственной теме, чёрно-белая картина мира, вредители, роль партии. Но ведь сколько среди них по-настоящему хороших книг. Хотя бы «Талант» Бека. Тоже работа, энтузиазм, и даже враг промелькнёт. Но это книга о живых людях, которые живут полной жизнью и занимаются живым трудом, получая от него удовольствие. И читается «Талант» с удовольствием даже теперь, через столько десятилетий. Никакого ощущения фальши. А у Кетлинской от него не отделаться.

Это попытка дать научно-популярный очерк истории разных стран Евразии во второй половине XII века. Хотя книга и названа «1185», она охватывает всю вторую половину века, выходя местами за эти границы. Географический охват очень широк – 22 главы, несколько десятков стран. Выпали, правда, некоторые государства, где происходили не менее интересные события – Франция, Кастилия, Магриб, Северная Индия. Ну, нельзя объять необъятное. Предпочтение автор отдаёт политической истории – это естественно, это интереснее – но всё-таки старается сохранить баланс с историей социальной. И почти всегда в центре очередной главы находится человек, далеко не всегда симпатичный. Хотя из нашего времени трудно говорить с уверенностью о чисто человеческих качествах персонажей хроник.

Главы построены по-разному. Есть главы, основанные на литературных произведениях – «Повести о доме Тайра», поэмах Низами с привязкой к его биографии, «Витязе в тигровой шкуре» с привязкой к реальной истории Грузии. Есть хроника конкретного события – дружбы и борьбы Генри II и Томаса Бекета, третьего крестового похода, истории императора Андроника, междоусобицы в Иране. Есть рассказы о довольно широком спектре событий – о наступлении немцев на славянские княжества, о междоусобицах русских князей. Есть даже археологический рассказ о цивилизации тангутов. Но практически все главы читаются на одном дыхании благодаря таланту автора, его умению видеть увлекательное даже среди самых тусклых на первых взгляд страниц истории.

Кир Булычёв (в данном случае Игорь Всеволодович Можейко) хотел, как я понимаю, показать в этой книге взаимосвязь самых далёких друг от друга цивилизаций. Взаимосвязь действительно видна. Воевали, торговали, путешествовали, переписывались, обменивались идеями и открытиями. Но получилась всё-таки немного другая картина. Созвездие множества цивилизаций, ярких, интересных, способных внести что-то своё в ход мировой истории и поучиться у других, сохраняя свою культуру и независимость.

Книга, повторяю, получилась удивительно ровной. Но несколько глав всё-таки хочется выделить. Для меня это главы о Бекете, о Японии, о Византии, о Низами, об асасинах. Кому-то другому интереснее покажутся, может быть, другие главы. Но читать советую всем.

Книга известного в своё время польского путешественника о Северной Канаде (север провинции Квебек). Рассказ о путешествии разбавляется историями о прошлом Канады и о жизни польской диаспоры. Это интересно уже из-за того, что мы мало знаем о Канаде и о её истории. Канада, конечно, с 1935 сильно изменилась, но леса Севера остаются, надо полагать, примерно такими же, как во времена Фидлера. Людей там теперь даже меньше, чем столетие назад.

Главное достоинство книги не в информации. Это удивительно спокойный и при этом захватывающий рассказ о природе и людях. Ничего, вроде бы, не происходит. Нет каких-то особенных стилистических удач. И при этом физически ощущаешь тишину и мощь канадских лесов. Книга замечательна своей размеренностью (но никак не однообразием) и, особенно, доброжелательностью. Доброжелательностью практически ко всем, кто встретится на пути, независимо от их национальности, характера и положения. А также к бобрам, лосям, собакам, дикобразам, птицам неизвестной породы. Читать стоит просто ради собственного успокоения.

С одной стороны, это самый популярный исторический роман в русской литературе позапрошлого века. С другой стороны, его многие с первых же дней причисляли к коммерческой литературе. Это легко объяснимо. Практически одновременно с «Князем Серебряным» выходили «Война и мир», «Идиот», «Обрыв», «Дворянское гнездо». Было с чем сравнивать. Конечно, А. К. Толстой писал свой роман не ради денег, а чтобы поделиться с читателем своим взглядом на историю. Но все признаки коммерческого романа действительно присутствуют.

Первое — много штампов, характерных для исторической и приключенческой литературы XIX века. Каждому прочитавшему они должны бросаться в глаза. Сюжет построен так, чтобы понравиться усреднённому читателю. Информации много, но она искажена в соответствии с требованиями сюжета. О героях чуть позже.

Второе — характерное для коммерческой литературы стремление не обидеть ненароком никого из потенциальных читателей. Задеть эта книга может только поклонников Ивана Грозного. Их в то время было на два-три порядка меньше, чем теперь.

Третье — герои. Они, как и положено, раскрашены только одной краской, каждый своей, но одной, кроме Басманова. Серебряный — положительный герой, так уж положителен до глупости. Малюта Скуратов — злодей, так уж злодействует даже себе во вред. Такой Скуратов отправился бы на плаху через месяц-другой после возвышения. В реальности он пережил почти всех сподвижников по опричнине и погиб в бою. Вообще-то, единственный из всех придворных Грозного за 50 лет его царствования, который сумел пасть в бою.

Талант автора, конечно, поднимает книгу над средним уровнем. Но здесь помешало стремление создать всё-таки исторический, а не чисто приключенческий роман. Архаизмы губят поразительно лёгкий язык Толстого, не дают развернуться остроумию. И в то же время он не смог сказать ничего такого, чего уже не сказали бы великие историки XIX века. Их тогда читали многие, почти вся читающая публика.

Единственная сцена, которая произвела на меня впечатление, это беседа двух разбойников. Она показывает, что Толстой мог бы написать свой роман совсем на другом уровне. Но не решился.

Сильная сторона романа – обилие информации, как и во многих книгах цикла. Её много, местами даже многовато. Информация выглядит проверенной и достаточно объективной. Большинство героев рассуждают с имперских позиций, но при этом видят чужеродность Туркестана в составе империи. Ассимиляция коренных жителей и взаимопроникновение культур начались было, но пошли вспять.

Слабые стороны опять же те, что и в других книгах. Стиль сухой, язык довольно тусклый. Много повторов и тривиальных замечаний. Главного героя автор пытается сделать живым человеком. Именно пытается. Лыков постепенно меняется, испытывает различные эмоции, а не только думает и действует. Он получился далеко не идеальным, но именно поэтому убедительным. Но всё равно поступки и побуждения героя скорее просто перечисляются. Остальные персонажи только обозначены.

А вот ситуация действительно интересная. Она поднимает роман над средним уровнем. Бандиты из местных вкупе с отдельными представителями местной же элиты создали банду. Занимаются аферами, рэкетом, грабежами, убийствами. Сначала трогают только своих. Власти закрывают на эти разборки глаза, а кое-кто и участвует в аферах. Бандиты начинают убивать русских поселенцев. Власти и тут скорее имитируют расследования. Полицейских мало, многие ненадёжны, да и, вообще, знали, куда ехали. В результате местные начальники прозевали критический момент, когда разозлилось уже петербургское начальство. И тут, пока оно добирается от Петербурга до Ташкента (по тем временам около недели), сумели найти и перехватать всех, кто напрямую причастен к преступлениям. Мало того, сумели связать разбои с работой иностранной разведки. Теперь дело примет другое направление, и появляется надежда на прощение и даже, возможно, награждение. Такая ситуация представляется вполне реалистичной, и в царские времена, и в президентские, и даже в советские.

Это довольно подробное описание всех путешествий на Луну – состоявшихся, несостоявшихся и придуманных, от древнего мира до 2007. Первое достоинство – огромный объём работы, проделанный автором. Он изучил массу самых разных источников, в том числе довольно трудных для восприятия, и постарался изложить полученную информацию максимально понятно и объективно. Второе – искренняя увлечённость автора темой, его оптимизм в рамках технически возможного. Третье – полное отсутствие заданной идеологии. А там, где дело касается реальных лунных экспедиций, полётов американцев и путешествий наших луноходов, там книга становится по-настоящему увлекательной.

Уклон в технические подробности проектов может затруднить чтение. Но в данном случае без этого было бы не обойтись. Хуже то, что трудно понять, откуда автор берёт те или другие подробности. Среди приведённой литературы есть и заведомо недостоверная, и вызывающая некоторые сомнения. Автор явно старается сам отсечь недостоверную информацию, но возможностей для своей проверки у читателя нет.

Кульминация книги – первый полёт на Луну. Я помню ту ночь, когда половина мира следила за прямым репортажем из американского центра управления полётом, а у нас этот репортаж слушали все, у кого был хороший приёмник. Автор не сомневается в том, что американцы на Луне побывали. У меня тоже нет в этом сомнений. Но уничтожение первичных носителей информации, магнитных лент, без преобразования в цифру, подозрительно. И к лунным кадрам действительно есть вопросы, на которые так никто и не ответил. Автор этой темы вообще не касается. Она ему неинтересна, видимо, из-за того, что является не столько технической, сколько медийной.

Судя по обилию имевшихся на 2007 лунных проектов, запланированных до 2020, Луну давно должны были освоить. Не случилось. Автор преисполнен оптимизма. Как космическая гонка дала толчок компьютерным технологиям, так и наш уклон в мир информатики даст новый толчок космическим полётам. Сомневаюсь. Последние 40 лет мир гоняется не столько за информацией, сколько за быстрыми деньгами. Новая модель айфона легко и, главное, быстро может вернуть вложенный капитал. Космос, если даже и вернёт, то через несколько поколений. Ждать этого ни у них, ни у нас никто не будет, и значит, лунные проекты обречены.

Правда, есть ещё Китай.

По замыслу пьесы, дураки-реакционеры затравили умного прогрессивного героя. На самом деле, гениальная пьеса немного вышла из-под контроля автора. Реакционеры — несомненно. Малоприятные люди — да, конечно. А насчет дураков — это как посмотреть. Глобальные проблемы общество Фамусова мало интересуют, но на микроуровне их мозги работают неплохо. Молчалин подл, но никак не глуп. Фамусов восторгается придворными шутами Екатерины, но сам-то он делал большую карьеру уже при Павле и Александре, когда требовались деловые качества. Это теперь, попав на хлебное место, обленился до безобразия. Скалозуб играет в дурака, но смутные речи Репетилова он разобрал буквально с полуслова. Сделал выводы и моментально остановил поток сознания. Чацкий не мог справиться с этой проблемой на протяжении пяти страниц. Совсем не глупы Фамусова-младшая, Хлёстова, Загорецкий, да и многие другие. Даже самый глупый, Репетилов, ясно видит, что Чацкий и Скалозуб не донесут, а Загорецкий донесёт, и при нём болтать не следует.

Что касается Чацкого, то действительно создаётся впечатление, что идеи по большей части не его. Это ещё Пушкин заметил. Сам же Чацкий скорее остроумен, язвителен и, прежде всего, эмоционален. Он говорит и делает то, что ему хочется сказать и сделать в данный момент. Результат соответствует. Неужели он думал, что Фамусов проникнется и освободит своих крепостных? (Кстати, сам Чацкий тоже не торопится давать вольную своим.) Ухаживал когда-то за девушкой, тогда ещё девочкой, потом пропал без вести. Решил сделать политическую карьеру, стремительно взлетел и всё бросил. Захотел посмотреть мир и скоро передумал. А девочка давно стала взрослой и больше не хочет его знать. Пришёл на бал — ну пригласи девушку танцевать, может, что-то удастся ещё исправить. А поговорить можно завтра, в Английском клубе. Там хотя бы услышат, поймут и, может быть, даже что-то поменяется. Нет, Чацкому хочется говорить здесь и сейчас. Именно хочется. Чем он в принципе отличается от Репетилова? Ну, конечно, умнее...

А сама пьеса изумительна. Несомненно, лучшая комедия в стихах на русском языке. Кто не читал со школы, советую перечитать. Получите редкое наслаждение. На протяжении четырёх больших актов умные и в меру глупые люди делятся друг с другом своей житейской мудростью. И мудрости эти вызывают бесконечный здоровый хохот. Эта комедия будет жить столько, сколько проживёт русский язык. И, боюсь, никогда окончательно не устареет.

По форме — дамский триллер. Именно дамский. Мягкий, спокойный, местами даже ироничный. Негатива не вызывает. И не вызывает никакого интереса. У той же Стюарт есть «Девять карет», написанные в таком же духе, но на другом уровне. А здесь не вышло. Почему? Так сразу не скажешь. Есть некоторое раздражение от известного отношения западных европейцев к европейцам менее западным. Есть особенности перевода. Такое впечатление, что переводил сугубо англоязычный товарищ. Но дело не в этом. Видимо, мягкость изложения не позволила сделать триллер захватывающим, да и вообще триллером, а необходимая по сюжету жёсткость не позволяет воспринимать происходящее, как забавную игру.

Этому роману в СССР очень повезло. Он был выпущен трёхмиллионным тиражом, прибалты сняли приличный фильм. Но и объективно вещь удалась. Удалась именно как детектив на границе с большой литературой. Что интересно, автор никогда не писал больше детективов, ни до, ни после.

С одной стороны, соблюдены все каноны классического детектива. Экшна практически нет. Все работают головой, кто на это способен. Исход теоретически можно просчитать с первой трети, но это только теоретически. На самом деле можно подозревать всех участников плавания, и, сверх того, допускать, что кто-то всё-таки проник на яхту извне. С другой стороны, герои сделаны, пожалуй, даже слишком хорошо для обычного детектива. Все из одного круга, умеренно состоятельные люди. Кому-то не хватает на свою яхту, кому-то на свою ложу в театре. Но при этом все разные, и характером, и привычками, и отношением к жизни, к труду, к ближним. Никто не одномерен, никого нельзя назвать типичным. Хорошо передана атмосфера квазизамкнутой компании, где конфликты провоцируются уже из-за её замкнутости. А тут ещё приходится подозревать друг друга. Почти все вызывают умеренную симпатию. Неприятен только покойник. Ему сочувствуешь, пожалуй, меньше всех. Под конец уже хочется, чтобы дело так и осталось нераскрытым. Но, если разобраться, смертной казни убитый всё-таки тоже не заслужил.

Очень хорошее впечатление от предпоследней книги Сергея Лукьяненко. Прежде всего, герои. В фантастике любят пересаживать хорошо поживших людей в молодые тела. Как правило, неудачно. Здесь совсем молодые герои в телах взрослых и даже стариков. Сочетание в их характерах юного и возрастного и необычно, и убедительно. Характеры при этом находятся в развитии, что вообще большая редкость. И героям сочувствуешь, несмотря на все их недостатки, а отчасти, наверное, из-за них.

Второе — подход к магии. Маги платят днями или годами жизни за каждое магическое действие, удачное и неудачное. Ну, так это справедливо. В первый раз встречаю справедливую магию. Хотя детей, конечно, жалко.

Третье — минимум штампов. Обойтись без штампов без сотен тысяч погулявших по полю фэнтези почти невозможно. Автор сделал невозможное. Картина мира, правила магии, даже отношения в обществе и между персонажами — всё настолько нестандартно, насколько этого можно добиться в хорошо заезженном жанре.

Четвёртое — довольно условный хэппи-энд. С одной стороны, почти всем досталось по заслугам. Хорошим, плохим и средним. Это, конечно, радует. С другой стороны, распад империи — это море крови. Этот факт только проглядывает, но уже проглядывает. А что будет, когда до открытия ГГ доберутся не столь порядочные маги, даже страшно представить. А ведь доберутся. Есть, над чем подумать.

И, наконец, книгу просто приятно прочесть. Несмотря на преобладание довольно мрачных сцен, она излучает позитив. Позитив без глупости и без лишней сладости. Это пока единственная большая вещь Лукьяненко, которую хочется со временем перечитать.

Малыш несчастен. Он одинок. И навсегда останется одиноким на жуткой, холодной, безлюдной планете. После контакта ему станет только хуже, при любом развитии событий. Ведь раньше он не подозревал о существовании себе подобных. И всё дело в том, что всю жизнь он был чем-то прилагательным к планам других людей и не людей. Начиная с собственных родителей. Непонятно, как можно было беременной женщине продолжать опасную экспедицию. Ведь свободный поиск – это квест, который всегда можно прервать, и который нужен только ради самоутверждения самих поисковиков.

Участники операции «Ковчег» Малыша жалеют, каждый по своему, и заботятся о нём, тоже каждый по-своему. Это хорошие люди, несомненно. Но и для них Малыш важен, прежде всего, с точки зрения собственных планов. Доказать что-то кому-то, изучить феномен, вступить в контакт, помочь проекту, сорвать проект, сделать кому-то пакость. Стас и Вандерхузе не имеют на Малыша никаких планов, но их-то как раз никто ни о чём не спросит.

Странники, или кто они там, тоже позаботились о Малыше, хотя тем более не были обязаны. Изменили его организм, чтобы он мог выжить. Сделали получеловеком. Хотя при их возможностях, если это Странники, могли бы перебросить его туда, где работают люди. Но им интереснее наблюдать, как человеческий детёныш перенесёт операцию, как будет выживать, что вообще можно проделать с его организмом, и с какими последствиями. Может быть, из чисто научных интересов, может быть, из других. Ведь это же Странники. Кто их знает?

А хуже стало всем. Хуже, прежде всего, Малышу. Хуже всем участникам экспедиции. Хуже местным существам. Совсем плохо пантианам. Неизвестно, найдут ли им ещё одну подходящую планету до надвигающейся катастрофы.

А вот интересно, если бы группа Комова высадилась где-нибудь в другом месте? Операция «Ковчег» пошла бы полным ходом. Контакт, вероятно, произошёл бы тогда, когда уже поздно что-то менять. Заранее изучить планету, конечно, не судьба. Здесь в очередной раз хорошо видна главная слабость цивилизации Полудня. Её торопливость, любовь к гонкам по вертикали, стремление идти поскорее вперёд, не глядя на то, что остаётся по сторонам.

Что касается собственно повести – всё на высшем уровне. Стиль, язык, сюжет, характеры, необычные идеи, вопросы без ответов. Как почти всегда у Стругацких.

Сначала о том, что может создать затруднения при чтении. Архаический стиль и архаический перевод. Затянутые речи. Практически каждый из персонажей любит высказаться на полстраницы-страницу там, где его реальный прототип ограничился бы, вероятно, парой слов. Определённая упёртость героев, достойная телесериалов. Каждый из них имеет какую-то преобладающую черту характера, которой и должно быть подчинено его поведение. Но это всё особенности эпохи романтизма. Сам по себе роман исключительно удачный.

Прежде всего, почти все герои время от времени бунтуют против заданных ролей. Иногда бунт оказывается успешным. Деление на положительных и отрицательных героев довольно размыто, и даже многие злодеи вызывают долю симпатии. Сюжет содержит неожиданные повороты. Из пяти главных сюжетных линий только для одной можно сразу же предсказать правильное завершение. При этом практически нет роялей в кустах. В первый и, кажется, единственный раз заметил у Вальтера Скотта антифеодальные симпатии. Хотя феодализм был тогда как раз в моде, а сам автор отличался политическим консерватизмом. И, наконец, несмотря на все архаизмы, роман очень легко написан. Он читается легко не только на фоне романов двухсотлетней давности, но и многих сегодняшних произведений. Это единственная вещь Вальтера Скотта, которую спустя много-много лет захотелось перечитать для удовольствия.

Сильная сторона это книги – достаточно интересная картина России начала XX века и белоэмиграции. В стиле старой советской ЖЗЛ, только с противоположных позиций. Сам Кутепов показан не то, чтобы слабо, но однобоко.

Как человек Кутепов виден плохо. Создаётся впечатление, что личная жизнь была у него где-то на десятом плане. Возможно, так оно и было.

Главное внимание уделяется Кутепову-офицеру. Офицером он был, безусловно, образцовым. Умел поддерживать дисциплину, организовать действия подчинённых, обеспечить их всем необходимым, насколько это от него зависело. Когда надо, сам шёл впереди, когда надо, руководил. Видимо, в относительно спокойное время ему не было бы цены.

Оценить Кутепова как полководца, исходя из данной биографии, сложно. Военные действия и решения самого Кутепова в боевой обстановке показаны слабо. Если исходить из результата, полководцем он был неважным. Не выиграл ни одного крупного сражения, зато проигрывал не раз. В том числе, в главном сражении 1919 года под Орлом. Другое дело, что шансов у белых на победу там в любом случае было уже немного. Но всё-таки полководец без единой большой победы – не полководец.

Как политик – ниже всякой критики. Деникин откладывал решение всех вопросов на потом. Победим, соберём парламент, он и примет все законы. Тактика неудачная, но в ней была своя логика и порядочность. Врангель пытался декларировать реформы в соответствии со своим пониманием ситуации. Реформы заведомо неудачные, но хоть что-то пытался делать. У Кутепова вообще не было никакой программы. Только террор в самой примитивной форме. Плюс попытки силового реванша при отсутствии сил для этого. Плюс абсолютно неадекватное представление о жизни на родине. Если после 1920 требовалось ещё добивать белое движение, то Кутепов сделал это очень успешно.

Два романа Андрича, написанные почти одновременно, создают противоположное впечатление. При том, что написаны они на одном уровне и очень ровно. «Мост на Дрине» — уникальная биография моста, построенного полулегендарным визирем и взорванного в первый день Первой мировой войны. Рядом с ним проходит жизнь двенадцати поколений со своими проблемами, радостями, несчастьями, влюблённостями, сделками, интригами, подвигами, философскими беседами, городскими сплетнями, множеством легенд. Свой быт, изменяющийся со сменой поколений, и своя мистика, меняющаяся с ходом веков. Неподвижный, казалось бы, мир, воплощённый в мосте, постоянно меняется и живёт. Впечатление от книги светлое. А «Травницкая хроника», законченная годом раньше, оставляет ощущение трясины, в которой тонет каждый, кто забредает в эти места.

В годы Наполеоновских войн Босния ненадолго оказывается в сфере интересов трёх империй. В маленьком горном городке появляются консульства Франции и Австрии. Жизнь Травника показана, в основном, глазами их сотрудников. Для них это мир неподвижный, безнадежный, скучный, скудный, промозглый. Страшный в своём покое и привычной жестокости. Мир без будущего.

Конечно, европейцы глядят на жизнь Травника своими глазами. Они её не понимают, не хотят понять и никогда не поймут. Для них мир — это движение. Но и в самой Османской империи эти семь лет были очень бурными. Султаны и визири пытаются проводить реформы, без конца свергают друг друга реформаторы и консерваторы, войска провинциальных пашей штурмуют Стамбул, сербы пытаются отвоевать независимость, идёт война с Россией, а временами и с Англией. Жители Травника в курсе событий и хотят только одного — чтобы их ничего не коснулось. Для них перемены могут быть только к худшему. Рухнет мирное сосуществование мусульманской, православной, католической и еврейской общин. Придут голод, террор и война. А так и случится.

Этот роман, кажется, собрал в себе слабости классической и постклассической фантастики в одном флаконе. Но сначала о плюсах. Сюжет разнообразен, содержит неожиданные повороты. Автор пытается сделать главного героя живым человеком. Правда, без особого успеха. Временами проскакивают мысли, иногда интересные. Аниран и Земля относятся друг к другу примерно так же, как относятся друг к другу западные и незападные цивилизации Земли. В семидесятых такие аналогии вызвали бы интерес, а в девяностые всё уже давно было сказано прямым текстом, и сказано лучше.

Минусов гораздо больше. Прежде всего, язык. Не просто тяжёлый, почти нечитаемый. Персонажи, почти все, только обозначены. Сама идея о том, что некая неизвестная нам земная цивилизация в доисторические времена сумела покорить космос, а потом исчезла с Земли бесследно, годится только для первоклашек. А то, что представители этой допотопной цивилизации называют друг друга Сэм, Мейсон или Беатрис, не пройдёт даже у первоклашек. И, самое главное, скучно. Невыносимо скучно. Трудно представить, что роман с таким обилием приключений можно написать так скучно.

Интересно сравнивать два самых известных романа Рони. «Борьба за огонь» увлекательнее, особенно для главной аудитории, подростков. За приключениями следил в своё время, не отрываясь. Она фантастичнее во всём, что касается географии, фауны, человеческих рас. Интересно, что автор предвидел, кажется, открытие австралопитеков и гигантопитеков, тогда ещё неизвестных науке. А «Пещерный лев» умнее. Умнее, хотя приключенческая литература в целом заметно поглупела за прошедшее с выхода первой книги десятилетие. Люди после тяжелейшей войны хотели чистой развлекаловки. Рони не сделал им этой скидки.

Вместо одного идеального героя с двумя почти безгласными помощниками теперь двое. Вроде бы обычная дихотомия — один сильный, другой умный. На самом деле оба намного сложнее этой модели и выглядят человечными без натяжек. Приключения гораздо реалистичнее. Самым фантастическим элементом выглядит подземная река, по течению которой можно миновать горный хребет. В первой книге практически невозможно угадать, где развивается действие. Во второй книге угадывается Индия. И эта воссозданная 100 лет назад доисторическая Индия не так уж сильно отличается от сегодняшних представлений о ней. И, самое главное, финал. В первой книге в него веришь, потому что хочется верить, во второй, потому что не хочется. Так и должно было случиться. А когда племя переселится через Гиндукуш и получит, рано или поздно, нового вождя, оно, вероятно, захочет расправиться с бывшим соплеменником. Но об этом автор уже не захотел написать.

Запоминается практически целиком. В первую очередь, благодаря особому лермонтовскому ритму. Мало есть поэтов, владеющих таким завораживающим ритмом. Из-за музыки стихов, не уступающей пушкинской. Благодаря эмоциональному воздействию. Но, помимо прочего, эта небольшая вещь запоминается ещё и содержанием. В школе такие вещи, конечно, не проходят. Хорошо ещё, что не запрещают.

Восток спит и тихо умирает во сне. Кавказ пока жив, но тоже обречён. В авангарде западного мира Россия, самая сильная и самая правильная держава Европы. То, что Россия часть Европы, причём лучшая её часть, тогда в России не сомневался почти никто. А в том, что восточные миры отступают и будут отступать вечно, без шансов на реванш, в этом тогда не сомневались и самые дальновидные историки и политики всего мира. Прошло всего 180 лет. Маятник достиг крайней точки, пошёл назад и явно не достиг ещё крайнего положения. Кто бы мог тогда подумать? И когда вспоминаешь это гениальное в художественном отношении произведение, осознаёшь, чего стоят все наши теперешние прогнозы на будущее.

Неинтересная повесть об интересном человеке. Её извиняет только то, что вышла она за несколько лет до публикации у нас воспоминаний Фосетта. В тот раз в очередной раз разразился шум по поводу очередной версии исчезновения его экспедиции. Авторы, видимо, почитали эти публикации, заинтересовались и сочинили повесть. Там очень много цитат из писем спутников Фосетта, нагнетание таинственности и совершенно невероятная развязка. Плюс никому не нужный микробиолог. Поверить невозможно.

У полковника всё строго наоборот. Он занимался делом — размечал границы южноамериканских государств в сельве, работал над проектами железных дорог и пароходных станций, исследовал малоизученные земли Амазонии. Увлекался модными тогда теориями. Написал очень интересную книгу о своих путешествиях. Фантастические и мистические элементы проскакивают в ней между делом. Примерно так: вдруг прошлёпал кто-то в двух шагах, но никого не видно. Местные жители говорят — да девица тут ходит уже третье столетие. То видно её, то слышно. Я так и не понял, что это было. Когда он рассказывает в таком духе, веришь, что он действительно что-то такое видел или слышал. Так что лучше почитать самого Фосетта. Его книга давно стала редкостью, хотя и вышла большим даже для семидесятых годов тиражом, но всё-таки найти её можно.

Третья книга тетралогии Слепухина о войне заметно отличается от первых двух, хотя почти не уступает им по силе воздействия. Прежде всего, дело происходит исключительно в Германии. Почти все герои романа – немцы. Немцы разных убеждений, но понять автор старается почти всех. В центре романа, в отличие от остальных книг, реальные события – заговор против Гитлера, бомбардировка Дрездена, немецкий атомный проект. Автор говорит о них подробно, объективно, с точностью историка, насколько это возможно для романа. Особенно подробно изложена история заговора против Гитлера. Кажется, в нашей литературе нет более интересного рассказа на эту тему.

Книга была готова около 1970, но вышла тогда только в сильно урезанной журнальной версии и не издавалась до перестройки. Не запрещалась, но не издавалась. Хотя идеологически спорных эпизодов в ней меньше, чем во второй книге, издававшейся без проблем при всех властях. Думаю, дело не в истории любви русской девушки и немецкого офицера. Дело, скорее, в том, что война тут показана почти исключительно глазами немцев. Немцы в большинстве своём выглядят здесь более или менее прилично. И степень их порядочности не всегда совпадает со степенью оппозиционности режиму. Собственно, так и бывает во все времена, но в случае нацизма нас это действительно задевает. Слишком страшно прошлась эта война по каждой нашей семье.

Но объективно книга очень сильная. Сюжет, хоть и полудокументальный, захватывает целиком. Герои по-настоящему живые, со всеми своими сложностями. Их рассуждения и сомнения, хоть и привязанные к конкретной эпохе, относятся не только к ней. И окончательных ответов не звучит. Единственным минусом показалась некоторая громоздкость романа. Похоже, изначально предполагалось несколько глав в составе следующей книги, но постепенно автор увлёкся и создал самостоятельное большое произведение.

Психологический, военный и философский роман одновременно. Автор попытался сделать вещь в духе классики тех лет, о которых пишет. В духе Толстого, Тургенева, Гончарова. При этом мало того, что стилизация получилась интересной читателю своего времени. И нашего времени тоже. Конечно, до классиков далеко, но выше литературы среднего ранга.

Ближе к концу романа и во второй книге, «Господах офицерах», главной темой становится война на Балканах. До этого она служила скорее фоном для изображения героев. Тут нельзя не высказать восхищения. На мой взгляд, лучший из романов о той войне. Автору удалось совместить взгляд сверху, из штабов, и картину войны глазами рядового бойца. При взгляде из боевых порядков она выглядит одновременно героической и кошмарной. При этом к противнику и автор, и большинство героев испытывают уважение.

Главная философская тема — идея свободы. Тема, которую в годы написания романа не очень приветствовали. Требовали, чтобы разговор о ней шёл с марксистских позиций. Ну, хотя бы имелась соответствующая отписка. Автор сумел проигнорировать эту установку. О свободе говорят почти все герои, и все по-своему. Все понимают её как свободу не для себя любимого, и не для прогрессивного класса, а для всех — для всего человечества, в крайнем случае, для своего народа. И все понимают это слово по-разному. Согласиться с ними трудно, но послушать интересно. Бесконечные диалоги о свободе — одна из самых увлекательных тем романа. Автор позволяет выговориться каждому и, по возможности, никому не даёт заключительного слова.

Слушая бородатых мальчиков, невольно сравниваешь их идеи с тем, во что они вылились. Очень скоро по всему миру возобладают всё-таки борцы за свободу конкретной нации или класса. Через три-четыре поколения это выродится в борьбу за максимальную свободу для себя лично и для своего бизнеса. Когда и этим наедятся до отвала, начнётся борьба за несвободу под лозунгом ещё большей свободы. Но они, люди XIX века, в этом не виноваты. Они честно хотели счастья для всех и отдавали за это свои и чужие жизни.

Страшное наводнение грозит разрушить только что построенный мост через Ганг. Двое строителей, инженер-англичанин и мастер-индиец, отрезаны от мира в заброшенном храме. Чтобы не схватить лихорадку, принимают некое зелье. Индиец к нему привычен, англичанин — нет. Проснувшись, оба видят, что очутились на совещании индийских богов. Что интересно, оба видят и слышат одно и то же. Боги говорят, конечно, с заметным английским акцентом, но это нормально. Писал все-таки англичанин для англичан. И на нескольких страницах Киплинг сумел сказать на порядок больше, чем сказано в толстом томе «Американских богов». И рассказать на порядок грамотнее и интереснее.

И все-таки рассказ не столько о богах, сколько о колонизаторах. Да, конечно, были колонизаторы, захватившие чужую землю, растоптавшие ее культуру, качавшие из Индии миллиардные прибыли, пытавшие налогоплательщиков, организовавшие международную наркоторговлю, совершавшие грандиозные спекуляции и аферы. Но были и другие. Строившие мосты, дороги, заводы, водохранилища, электростанции, университеты, больницы, музеи. Ни древние боги, ни природные катаклизмы не способны разрушить их творения. Без этого задела Индия не стала бы великой державой XXI века. Рассказ получился гимном добросовестному труду. И Киплинг, безусловный сторонник колониализма, относится с равным уважением к обоим строителям, англичанину и индийцу.

Есть интересная закономерность. Если автор сдаёт в печать по 20-30 детективов в год, это, скорее всего, халтура. Если он пишет каждый детектив по 2-3 года, это, скорее всего, качественная вещь.

«Мэтью Шардлейк» — цикл из семи (переведено шесть) детективов о горбатом лондонском юристе Мэтью Шардлейке из времён Тюдоров. Он занимается адвокатской практикой, а время от времени выполняет поручения знатных лиц. Лезет он в их дела неохотно, особенно, если это связано с политикой. Но с лордами не поспоришь.

Романы огромные, по 800-900 страниц каждый. Такой размер детективу, в общем, противопоказан. Дело в том, что собственно детективная линия занимает не более трети объёма каждой книги. Остальное – картины жизни Англии тех лет, проблемы её граждан, жизнь героев, побочные сюжетные линии и отдельные детали, не имеющие прямого отношения к делу. То есть, детектив превращается в литературу в полном смысле слова и при этом держит читателя в напряжении. Много места занимают рассуждения на темы, которые волновали англичан того времени. Темы политические, социальные, религиозные, философские. Главный герой в молодости был убеждённым сторонником Реформации. Увидев, во что она превратилась, остыл к прежним идеям, хотя остался протестантом. Среди его знакомых есть и католики, и умеренные протестанты, и радикальные. Беседуют они, конечно, с оглядкой, но всё же смелости у них побольше, чем у современного человека.

Герои получились, практически все. Каждый из них неоднозначен, каждый может вызвать и симпатию, и неприязнь, у каждого меняется настроение, а с годами и характер. Всё, как у людей. Единственный персонаж, вызывающий абсолютное отторжение – король Генрих VIII. Единственный идеальный герой – темнокожий врач Гай. Вроде бы, дань осточертевшей политкорректности. Только персонажи, созданные по социальному заказу, всегда неестественны. Гай получился абсолютно реальным, не утрачивая при этом ни капли порядочности. Значит, он действительно такой и есть.

Цикл написан на одном уровне, хотя создавался чуть ли не 20 лет. Меня больше всего задела жутковатая «Седьмая чаша». На втором месте «Горбун лорда Кромвеля», положивший начало циклу. Меньше других понравился «Соверен». Но это чисто субъективное впечатление. На самом деле цикл удивительно ровный. Пожалуй, среди прочитанных в последнее время исторических детективов он лучший.

Кажется, Клиффорд Саймак был всё-таки верующим человеком. Причём, верующим католиком. Спустя тысячи лет на Земле существует настоящий Ватикан, и даже процветает, как никогда. А за сотни световых лет от Земли роботы пытаются построить свою церковь со своим Ватиканом. В таких условиях действительно можно создавать любые философские конструкции, свободно рассуждать о соотношении знания, веры и любви, не вступая в противоречие с собственными убеждениями.

Итак, роботы пытаются сами построить христианскую религию по образцу человеческого христианства, но на строго научной основе. Причём, стараются они не только для себя, но и для людей, и для всех существ, обитающих во Вселенной. Осуществляют свой проект, не торопясь. Впереди у каждого из них тысячи и даже миллионы лет. Но ведь религию нельзя построить. Она может только родиться. Вот у роботов и получается не религия, а что-то вроде религии. И что-то вроде церкви. К тому же у роботов масса достоинств, но они не знают понятия любви. А что за религия без любви? То, что получилось у роботов — это лучшее, что могло получиться при научном подходе к вопросам веры. В романе присутствует альтернатива. Существа, тоже затеявшие научно-религиозное конструирование и закончившие собственным обожествлением.

Философские рассуждения — пожалуй, самое интересное, что есть в этом романе. Иногда они подходят к границе, нежелательной для верующего, но никогда не переходят эту границу. В не слишком крупном романе, к тому же перегруженном сюжетными линиями, удалось сказать удивительно много. Что ещё удивительнее, Саймаку удались многие из героев. Для фантастики это редкость. У самого Саймака в других романах запоминаются по-настоящему немногие. С ходу можно вспомнить только Инека из «Пересадочной станции» и часть героев «Заповедника гоблинов». «Проект «Ватикан»» — ещё одно исключение.

Слабой стороной романа выглядит нагромождение сюжетных линий. Их столько, что они начинают мешать друг другу. Во всяком случае, отвлекать внимание. Мне больше всех мешал Шептун. Но, несмотря на это, «Ватикан» представляется одной из лучших книг позднего Саймака.

Детектив, построенный в форме интеллектуальной игры на шахматные темы. Я уже лет 20, как минимум, не играл в шахматы, на ясно вижу — разумный шахматист физически не смог бы загнать свои фигуры в такую позицию. Тут нужны долгие согласованные усилия обоих участников. А хороший шахматист без труда восстановит предыдущие ходы и предскажет следующие. Беседы героев вызывают интерес, но по ходу дела теряют связь с реальностью, как и положено в интеллектуальной игре. А когда рассуждения сворачивают на дорогу доктора Фрейда, интерес к ним теряется окончательно. Сами герои своеобразны, убедительны, но на удивление неприятны. Кажется, неприятны и самому автору. Все без исключения.

Главная удача — собственно детектив. Всё решается логично и при этом не вполне ожидаемо. Сами игры интеллектуалов, даже когда теряешь интерес к общему замыслу, продолжают держать отдельными эпизодами. И, наконец, книга очень хорошо написана, даже по меркам автора. На уровне настоящей литературы.

Один из самых «твёрдых» фантастов золотого века решил создать книгу прогнозов развития науки и техники. Сотни предположений, изложенных на уровне даже не твёрдой фантастики, а хорошей научно-популярной литературы. Никаких ограничений. Всё, что в принципе может быть создано, будет создано. Удивительнее всего оптимизм автора. Ведь с первого взгляда видно, что внедрение доброй половины прогнозируемых открытий будет иметь катастрофические последствия и для Земли, и для человека. Об этом, об оборотной стороне новшеств, ни слова. Хотя взгляд на технику своего времени у Кларка вполне реалистический.

Самое интересное теперь — приведённая в конце таблица-график на ближайшие 140 лет (60 из них уже прошли). Сама книга была издана у нас небольшим по тем временам тиражом, а таблицу перепечатали многие издания, от детских до сугубо научных. 1970 — разговоры с дельфинами. 1980 — высадка на Марсе и Венере. 1990 — киберорганизмы. 2000 — заселение планет, замедление времени, передача энергии без проводов. 2010 — подземный зонд, управление погодой. 2030 — добыча минералов в космосе. 2050 — антигравитация. 2090 — физическое бессмертие. Всего сотни полторы прогнозов. А теперь посмотрим вокруг себя. Где???

Проще всего объяснить разрыв природным оптимизмом автора. Но ведь он был не одинок. Более серьёзное объяснение — эйфория от скачка 30-60х годов. Скачок действительно был мощным, и если его экстраполировать в будущее, можно представить и не такое. Но ведь торможение восьмидесятых и последующих годов заметно не только на фоне пятидесятых. Если сравнить последнее сорокалетие с точки зрения научного прогресса с любым произвольно выбранным сорокалетием за последние 300-400 лет, застой очевиден. Всё новое, что появилось в нашей жизни за это время — мобильник, персональный компьютер, Интернет, клонирование — всё начиналось в семидесятых, а дальше только усовершенствовалось. Ответ лежит на поверхности. Победа эффективных менеджеров, свободного рынка, погони за чистой прибылью и у нас, и у них. Развивается только то, что не требует слишком больших вложений и даёт быструю отдачу. Вот теперь не можем справиться с вирусом.

Единственное, что автор угадал — развитие информатики и связи. Ему удалось предсказать появление компьютера, Интернета, мобильника, 3D-принтера, систем GPS, конечно, под другими названиями. Как раз этому направлению фантастика его времени почти не уделяла внимания. Опять же — направление, которое даёт самую быструю отдачу. Не космос и не подземные зонды. И, что интересно, именно в этих вопросах Кларку изменяет его обычный оптимизм. Глава о средствах информации заканчивается фразой: «Тем, кого боги хотят уничтожить, они сначала дают телевизор».

Это не фэнтези, а сказка. Сначала почти детская, затем понемногу взрослеющая, но не сильно. Написана на довольно среднем уровне. Сюжетные повороты откровенно наивны. Герои почти не западают в память. Логика их поступков не всегда поддаётся объяснению. Это иногда и хорошо, но здесь таких нелогичностей много. И многовато феминизма. Он неагрессивен, не вызывает неприятия, но в данном случае неуместен. В патриархальном мире, основанном на господстве кланов, женщины преобладают и в силовых структурах, и в оппозиции. Они активнее и эффективнее мужчин, и это ни у кого не вызывает удивления. Нет, такое, конечно, возможно, но не в этом мире.

Тем не менее, книгу нельзя признать неудачной. Автор написала именно то, что хотели бы увидеть её читатели. Приключения, магия, монстры, феминизм, немного консерватизма, политкорректность, доброта без слащавости, немного жестокости без патологий. И даже мысль иногда мелькает. Написано так, что хотя бы не хочется бросить на полуслове. А соотечественникам автора такие книги, вероятно, ближе. В конце концов, книга написана для них.

Франсуа Мориак был одним из последних классиков французской и европейской литературы. Классиков в полном смысле этого слова. Классики намного умнее и сильнее тех, кто пришёл им на смену. Мориак уже в своё время находился в определённой оппозиции литературному мейнстриму, оставаясь убеждённым католиком. Правда, свои убеждения он почти никогда не высказывал напрямую, по крайней мере, в книгах.

Время действия романа — начало XX века, незадолго до Первой мировой войны. Место действия — французская провинция, недалеко от Бордо. В центре событий дама средних лет и выше среднего достатка. Повествование идёт от имени её пасынка. Психология полуюноши-полуподростка передана замечательно, да и каждый из героев получился уникальным, но Бригитта затмевает собой всех остальных. Она убеждена, что живёт так, как должно, и старается, чтобы и другие жили, как полагается. Не так правильно, как она, так жить мало кому удастся, но всё же правильно. Никого не любит и никому не желает зла. Наоборот, старается помочь. От этой помощи всем только хуже. Помочь людям без любви к ним трудно. А желания самого человека имеют для Бригитты второстепенное значение. Только спустя много лет приходит раскаяние. Понимание, что жизнь прожита неправильно. Уже поздно. Слишком много судеб сломано, слишком много характеров испорчено необратимо. Собственно, это ошибка не одной Бригитты. И другие, почти все, вносят свой вклад. Калечат свою жизнь и жизнь тех людей, за которых принимают решения. И в каждом человеке, самом мелком, самом неприятном, живёт искра Божия, которую трудно раздуть и невозможно загасить совсем.

Давно ушёл в прошлое мир провинциальных буржуа начала XX века. Он нам теперь и не очень интересен. Поведение людей стало совсем другим, а вот их побуждения изменились мало.

Роман обычно критикуют, и критика во многом справедлива. А здесь хотелось бы привести аргументы в его защиту.

Первое – замечательные картины природы Венеры. О Венере кто только не писал. Из нашей классики Беляев, Стругацкие, Мартынов, Казанцев, Гансовский и ещё десятки. Была даже румынская экспедиция сразу по всем планетам, не помню ни автора, ни названия. Так вот у Волкова Венера получилась самой интересной, за исключением, может быть, Беляева. А то, что большую часть венерианской жизни автор упрятал под воду, только придаёт дополнительный интерес. Фантастика редко касается подводных миров.

Второе – хорошее обоснование многочисленных научных теорий, разбросанных по тексту. Обоснования, конечно, на уровне представлений пятидесятых, но, на взгляд дилетанта, очень качественные и не во всём устарели. Теперь такое редко увидишь.

Третье – автор пытается оживить героев, дать каждому свою судьбу, свою биографию. Получилось неважно, но человек хотя бы попытался. Многие и не пытаются.

И, наконец, время создания романа. 1957, ещё до первого спутника. Представляю, как восприняли его самые первые читатели. Мне он попался в руки лет в 10-12, во второй половине шестидесятых. Тогда ведь мы действительно верили, что через 10 лет, не больше, человек доберётся до Марса и Венеры. А ещё лет через 10-15 могут начаться регулярные рейсы. Значит, есть какой-то шанс и самим побывать, пусть Венера на самом деле совсем не такая. Подобные книги поддерживали иллюзии. Да, конечно, иллюзии. Но я и теперь считаю, что человек уже добрался бы до Марса, если бы в восьмидесятых не победил повсюду свободный рынок. Кто бы добрался первым, наши или американцы, не так уж важно.

Это первая книга тетралогии Юрия Слепухина о Второй мировой войне. Хотя для большинства героев война начинается только на последних страницах книги. Вещь очень светлая. Добрая, умная, интересная. Прекрасно написана, легко, ясно и грамотно. Психологические характеристики героев, на мой взгляд, на уровне хорошей классики. И книга очень честная. Автор пишет о том, о чём во времена Хрущёва и Брежнева писать не запрещалось, но и не поощрялось. О бедности почти всех советских граждан тех лет. Об относительном достатке немногих. (Называть это неравенством по сегодняшним временам язык не повернётся). О шпане на улицах (настоящая шпана, не гайдаровский Квакин). Об избыточном и часто бессмысленном идеологическом давлении. О ненужных жертвах в необязательных конфликтах, вроде финского. И при этом книга, повторяю, поразительно светлая. Герои, обычные старшеклассники, дружат, влюбляются, ссорятся на пустом месте, спорят ни о чём, кое-как учатся, слегка хулиганят, помогают друг другу без всякого расчёта. И всем кажется, что впереди долгая жизнь со своими радостями и сложностями. Радостей, конечно, будет намного больше... Из двадцати, кажется, мальчиков 10А до конца войны доживут двое. Девочек уцелеет больше, но тоже далеко не все.

Аттракцион невиданной подлости.

Вряд ли надо доказывать, что мисс Молино поступила подло. Джек Лондон не любил подлостей. Мог отнестись толерантно к другому греху, но не к этому. Но на этот раз решил построить на человеческой подлости шоу. А что может быть увлекательнее гонки за золотом? На сей раз к золоту ещё и женщина, но это как-то сбоку. Рассказ создан с обычным уже для Лондона блеском, поразительным для совсем юного писателя, и построен по всем законам шоу. Ярко, интересно, динамично, неожиданно для зрителей и участников и в полном соответствии со сценарием организатора.

Шпионский детектив по-новозеландски. Во всём мире идёт война. А в Новой Зеландии... У горячих источников работает пансионат. Джентльмены играют в бридж. Дамы устраивают чаепития и занимаются своими клумбами. Маори демонстрируют туристам свои обычаи. Девушки бегают за известным актёром. Все товары в свободной продаже, кроме бензина, который тоже нетрудно достать. По субботам собираются ополченцы, в основном молодые здоровые люди, и учатся держать в руках винтовки на случай японского десанта. А некий шпион, видимо, из присутствующих здесь лиц, подаёт сигналы немецким субмаринам. Будем искать.

На самом деле вещь понравилась. Очень лёгкая, светлая, даже добрая для шпионского детектива. Развязка просчитывается, но только частично. Напоминает Агату Кристи, не самые знаменитые её книги, а такие вот лёгкие квазишпионские повести. Объективно скорее на шестёрку, но за поднятие настроения семёрка.

Каменская работает теперь в частной фирме. А я узнал об этом только недавно. Собственно, ей там самое место. Детективы Александры Марининой всегда были не полицейскими, а чисто классическими. Преступника вычисляли благодаря работе серых клеточек. Сама детектив занималась теми делами, где этими клеточками можно вволю поработать. Остальными делами занимались коллеги, которые тоже все уже на пенсии. А теперь частная фирма, притом позволяющая себе выбирать только интересные дела. Вдобавок расследование на этот раз заказал родной брат Анастасии. За спиной нет государства, зато есть немаленький бизнес. Так даже надёжнее.

Вообще, книга порадовала. Поздний детектив Марининой оказался не хуже ранних. Совсем другой, но не хуже. После сотни детективных романов это удивительно. Видна основательная работа над темой. Сама Каменская изменилась за эти годы, но опять же осталась собой. Это тоже радует. Разумеется, дело она доведёт до конца. Станет ли кому-нибудь от этого лучше — другой вопрос.

Прочитав в своё время цикл Прозорова о попаданцах в XVI век, обнаружил, что у него есть масса ответвлений. Теперь частично одолел один из таких боковых циклов. Думаю, есть смысл оценивать его только в сравнении с основным.

Сюжет не идёт ни в какое сопоставление с главным циклом. У Прозорова много безумных ходов, но написано лихо. Для развлекательной литературы это достоинство. У Иволгиной-Хаецкой написано вяло. За приключениями следишь без особого интереса. А когда автор пытается оживить сюжет, получается и вяло, и недоверчиво. Даже в наше время для нормального российского гражданина не слишком просто совершить тур по маршруту Новгород – Лондон – Севилья – Новгород. Во времена Грозного это было просто нереально.

История у Прозорова выглядит намного фантастичнее. Собственно, он нафантазировал новый мир, никогда не существовавший в реальности, более или менее правдоподобный на уровне рядовых подданных и совершенно нереальный на уровне царских палат. У Иволгиной, наоборот, при некоторой странности мира на уровне обычных людей общеисторическая концепция укладывается в принятые рамки. Это вызывает меньше отторжения. Один пример. Грозного трогать не будем, тут каждый при своём мнении. Возьмём шведского короля Густава Вазу. У Прозорова он – какой-то дебил на троне, не способный грамотно принять решение и шарахающийся от любой угрозы, особенно русской. У Иволгиной тот же Ваза – умный, сильный, жестокий, невыдержанный по-человечески и при этом дальновидный и последовательный в качестве правителя. Такой, каким он был.

Что касается общей концепции, тут безусловно выигрывает Иволгина. В основном цикле все персонажи делятся на наших, почти всегда благородных или хотя бы порядочных, и не наших, поголовно негодяев. А здесь каждый или почти каждый персонаж выглядит по-человечески. Даже тот, кто связался с Сатаной, делает это не из вредности, а по глупости. Вот только с главной мыслью, что книги опаснее людей и подлежат частичному истреблению, не могу согласиться. С информацией можно бороться только информацией, честной, подробной, объективной, грамотной и понятной. Огонь не поможет.

Хорошо передаёт характер книги одна из первых сцен. Главный герой, оценив численное превосходство одноклассников, берёт два больших камня и долго бьёт оппонентов по затылкам. Примерно то же проделывает автор с читателями на протяжении четырёхсот с чем-то страниц.

Первое ощущение – автор терпеть не может общество, людей и каждого человека в отдельности. Мир 2082 выглядит отвратительно. Мало того, он выглядит абсолютно нереально. Некоторые из сегодняшних читателей Уоттса доживут до указанного им срока. Вряд ли кто-то из них может себе представить, что действительно окажется в подобном мире.

Понятно, будущее предсказать нельзя. Авторы рисуют то, что им хочется видеть, или о чём хотят предупредить, или то, что нужно для сюжета. Боюсь, здесь как раз первый вариант. Многие пакости идут сюжету только во вред.

Второе – жуткий язык. Дело не в переводе. Переводчик, кажется, сделал всё, чтобы хоть часть читателей смогла добраться до конца. Вот одна взятая наугад фраза:

«Тварь оказалась прямо передо мной – без всякого мерцания и абсолютно реальная; ничего, кроме схлопнувшейся волны вероятности и неоспоримой массы».

И так по всему тексту. В приведённой фразе хотя бы можно разобрать смысл. Думаю, насладиться этой книгой смогут только поклонники модернизма. Они способны одолеть любой текст, получить от него удовольствие и найти в нём смысл. Не обязательно тот, который пытался вложить автор, зато более глубокий. Беда в том, что любители модернизма редко читают фантастику.

Единственный плюс – автор умный человек. Ему есть, что сказать собеседнику, и он пытается это сказать, причём всё сразу. Проблема в том, что он не способен внятно высказаться. При этом ещё ненавидит собеседников. И себя, кажется, тоже.

Читалось тягостно. И 30 лет назад, и когда собрался наконец перечитать. Но это просто не моя книга. Семейная сага с женским уклоном. Объективно вещь действительно сильная.

Основные претензии к некоторой недоработанности образов. Семья Клири в целом получилась лучше, чем отдельные персонажи. Лучше всех вышла первая пара. Ральф де Брикассар получился убедительным. Человек долга, который служит католической церкви и при этом знает себе цену. Но и он несколько преувеличен. Уж внешность, так внешность. Уж благородство, так благородство. Уж карьера, так карьера. О Мегги этого не скажешь. Она вышла идеально, со всеми проблемами и недостатками. Возможно, так мне только кажется. Уж в её-то шкуру точно не влезть.

И всех их жалко, кроме Джессики. И особенно жалко оттого, что Клири — люди очень достойные. Именно те, на которых держится любое общество. А судьбы не складываются. Дело не в том, что детям дали слишком много свободы. Этого не скажешь, даже по тем временам. Дело в Дрохеде. Замкнутый мир, где каждый занят однотипным трудом, изо дня в день, из года в год. О мире за пределами фермы они почти ничего не знают. Дрохеда — именно ферма. Пусть ферма размером с английское графство, дела это не меняет. Как только кто-то попадает в большой мир (замужество, война, работа на стороне), там он тут же теряется и ломается. Старается при первой возможности вернуться назад, но и дома уже не может построить жизнь. Только третье поколение выбирается из замкнутого круга. К пятидесятым годам открылся весь мир, даже Дрохеда. И это стало началом её конца.

Первая половина XIX века богата на литературные мистификации. Верили им охотно. Охотнее, чем теперь, когда нетрудно всё проверить. Совсем молодой ещё Проспер Мериме сочинил южнославянский эпос. Как бы перевёл слегка ритмизированной прозой древние песни сербов. Стилизация получилась блестящая. Поверили почти все, включая славян. Поверил и Александр Сергеевич, и захотел перевести эти песни обратно на славянский язык. Есть ощущение, что по ходу работы он понял, в чём дело, но не стал выходить из игры. Взял половину песен Мериме, тех, что вызвали у него вдохновение, добавил несколько настоящих сербских песен и создал великолепное оригинальное произведение. Главное здесь даже не стилизация, теперь уже двойная стилизация, хотя и она получилась, а музыка стихов. Тот пушкинский стих, который одинаково близок и его, и нашим современникам. Есть и настоящие шедевры, зажившие собственной жизнью. «Конь», «Видение короля», «Вурдалак», «Бонапарт и черногорцы». Недаром в центре черногорской столицы стоит памятник Пушкину, хотя нет, кажется, памятника Мериме.

Фазиль Искандер остался не совсем удовлетворён своей философской сказкой. Впоследствии он говорил, что теперь написал бы её иначе. Но на самом деле именно этот вариант, созданный в начале и напечатанный в конце восьмидесятых, оказался книгой на все времена.

Уже много поколений сосуществуют в джунглях королевство кроликов и государство удавов. Друг без друга им не прожить. Не будет порядка. В основе общего порядка лежит гипноз. Лишившись гипнотических свойств, удавы не вымрут, конечно, но сильно отощают. А отощавший удав может вспомнить, что каждый удав, собственно, может стать Главным, если сумеет удавить предшественника. И кролики тоже, оказавшись в безопасности, начнут думать. Сначала немногие, потом все. Появятся вопросы к кроличьей власти. За ними очень нежелательные выводы. А так — нет кролика, нет проблемы. Хотя говорить об этом вслух в травоядном королевстве не положено.

И вот порядок рухнул. Гипноз больше не действует. Что делать? Завести новый порядок. И снова воцарится стабильность. Конечно, как всегда и бывает, новый порядок не слишком приятен ни тем, ни другим. Ничего, привыкнут. Кролики тихо жалуются друг другу на ухо. А удавы, собравшись погреться на поляне, вздыхают:

— Раньше было лучше.

И добавляют из осторожности:

— При гипнозе.

Для меня это единственная большая работа Лукьяненко, которая хорошо помнится и через 10 или 12 лет после прочтения. Лучше всего получились параллельные миры. Хотя они только слегка разработаны. Может быть, именно из-за такой намеченности. Хорошо получился мир, где по улицам бегают броневики на спиртовом ходу, а по ночам на набережные выползают гигантские спруты. Видимо, это первая, очень отдалённая версия «Заставы». Но насколько же этот слегка намеченный предок интереснее потомка. Очень хорош мир просвещённой теократии. И даже заснеженный пустынный мир тоже, оказывается, таит в себе загадки.

Что касается основной темы, функционалов, то интерес к ней постепенно теряется. Слишком много вылезает несообразностей. Как может мир с совершенно иными природными условиями иметь точно такую же географию? Какой нужен расход ресурсов, чтобы создавать и мониторить иные миры? И может ли цивилизация, развалившая свой собственный дом, позволить себе эти игры просто из любопытства? Теряется логика, теряется интерес. От этого и метания героя интересуют всё меньше. Хотя с его завершающим выбором я бы, наверное, согласился. Когда тебя зовут в светлое будущее, надо подумать. Когда тебя тащат, надо сопротивляться.

А самая интересная мысль прозвучала уже в первых главах. Там, где обсуждают, как бы использовали такую ситуацию известные и неизвестные фантасты. Вот А. и Б. Стругацкие написали бы книгу, в которой герой не нужен никому, и даже себе. Настолько не нужен, что начал постепенно отовсюду стираться, пока не стёрся окончательно. Ведь при таком подходе действительно мог бы получиться шедевр. Но для этого надо обладать гением Стругацких.

Детектив. Вроде бы, классический. Крови мало, погони за женихами остаются на обочине. Следствие ведут дамы не из самой элиты, но не слишком загруженные работой и достаточно защищённые статусом, чтобы полиция их не трогала. Даже если они оказались первыми на месте преступления, лучше поискать других подозреваемых. В таких условиях можно и позаниматься расследованиями.

Сама идея, лежащая в основе детектива, не так уж плоха. И ситуации по-своему интересны. Но изложено настолько примитивно, что читается с трудом. Уныло, пресно, однообразно. Вообще-то, у меня сложилось впечатление, что автор может писать намного лучше, но зачем-то выбрала для своих повествований такой вот стиль. Лапидарный, что ли. Только обаяния простоты здесь тоже нет.

«Разгром» — завершающая по своей сути книга главного цикла Золя. История полка, а потом двух его солдат, единственных оставшихся в живых из всех, кто назван по имени. Уцелел ещё и третий, но это особая история. А потом начнётся гражданская война и постарается скосить выживших. Картины горящего Парижа оставляют едва ли не самое сильное впечатление из всех эпизодов очень сильной книги.

Главная составляющая, как всегда у Золя, психологическая. Война показана глазами солдат. Что интересно, из двух главных героев, бывшего крестьянина и бывшего интеллигента, больше симпатий вызывает крестьянин. И самое сильное и постоянное чувство, поглощающее солдат, во многом определяющее их поступки, это чувство усталости. На втором месте ощущение постоянного недоедания. И уже потом всё то, что относится к предстоящему бою.

Сам Золя, насколько я знаю, не только не воевал, но никогда и не служил. Однако он сумел показать войну такой, как она есть, причём показал с разных сторон. С точки зрения психологии, стратегии, быта, политики, социальных отношений, с точки зрения людей военных и людей гражданских. Удивительно, что совершенно не военный человек смог достаточно грамотно разобраться в ходе боевых действий и показать его и сверху, и снизу.

Автор старается быть объективным. Но в конечном счёте он делает однозначный вывод – Франция должна была проиграть войну. Всё плохо – организация, руководство войсками, снабжение, политическое руководство. И самое главное, общество прогнило настолько, что мало кто рассматривает национальный интерес как свой собственный. По сути, распад общества. А что касается политиков, досталось всем. Виноваты нелюбимые автором бонапартисты, ещё хуже свергнувшие их либералы, совсем отвратительны профессиональные революционеры.

О франко-германской войне писали в те годы многие. И участники войны, и те, кто сидел в осаждённых городах, и те, кто только читал газеты. Все соглашались – да, многое сделали не так. Но в следующий раз всё будет иначе. И в следующую войну едва не повторился такой же разгром. Дело не только в том, что республика не смогла вылечить болезни общества. Дело и в том, что никто из французов не смог объективно оценить противника. У Золя немцы выглядят как некая злая сила. Хотя войну начала вообще-то Франция, и вряд ли французские солдаты, оказавшись в Германии, вели бы себя лучше. Об анализе германской армии и общества нет и речи. А дело было не столько в слабостях Франции, сколько в исключительно высоких боевых качествах немецкой армии, и солдат, и офицеров, и генералов, и всей машины войны. Этого признавать не хотелось никому. И снова Франция оказалась готова не к той войне.

Для своего времени это было, конечно, событием. Во-первых, никакого намёка на коммунизм в будущем мире. Во-вторых, элементы редкой у нас космооперы. При этом налицо все признаки твёрдой фантастики с попытками научно обосновать фантастические идеи. В-третьих, и в-главных, вещь сделана в духе западной фантастики золотого века. Что-то в стиле Шекли и Саймака. Такое подражание было действительно необычным для 1979. Правда, в отличие от Саймака и Шекли, «Сезон туманов» удручающе серьёзен.

А из сегодняшнего времени книга выглядит малоинтересной. Единственная идея, которая действительно западает в память – деревья, вершки которых в будущем, а корешки в прошлом. Но и эта идея выглядит неубедительной. Персонажи ничем не отличаются от сотен подобных героев твёрдой фантастики. Приключений немало, но следишь за ними без интереса. Возможно, дело в языке, грамотном, но очень тяжёлом. И, наконец, небольшая по объёму книга жутко утомляет. Даже больше, чем пустые боевики с эльфами и орками.

Итог. Доволен, что добрался на старости лет до пропущенной классики (ну, почти, классики). Но перечитывать точно не захочется.

С Мишей-Тонким всё просто. Конечно, его долго нагибали, но вообще-то подобные привычки существовали у Миши уже с детства. Недаром его в гимназии звали Эфиальтом. И, наверное, лупили всем классом. Не помогло.

Порфирий-Толстый интереснее. Человек к сорока примерно годам дослужился до тайного советника. Двухзвёздный генерал. Начального капитала для такого скачка у него не было. Иначе Тонкий не удивился бы. Людей Толстый, судя по всему, не топтал и не слишком лебезил перед вышестоящими. Иначе опять же не стало бы так противно при встрече с бывшим другом. То есть, добился всего своим трудом и способностями. Забравшись наверх, опять же не поощрял лизоблюдство. То есть, человек очень приличный, хотя и Толстый. И вот этот приличный человек ни с того, ни с сего получает плевок в душу, причём оттуда, откуда не ожидает. Жаль человека. Тонкого не жалко, а за Толстого обидно.

Маленький простой рассказ. Болгарский городок Созопол. Улицы, лестницы и дома городка. Местный музей, заполненный греческими амфорами. Так называемый замок графини (на самом деле, дом портнихи). Вечер в таверне. История человека, который умер от радости, опоздав на пароход, разбившийся на скалах. На самом деле, пароход, вероятно, нарвался на нашу торпеду или мину, но лучше об этом не писать. Разговоры с рыбаками. Разговоры с местным поэтом. Тихий вечер у моря. Всё это на десяток с небольшим страниц. Вроде бы, рассказ ни о чём. Но надо обладать огромным талантом, чтобы этот рассказ оставил след в душе.

Пожалуй, лучшее здесь – это язык. Для фантастики очень богатый, яркий, своеобразный. Есть, конечно, заслуга и переводчика, но и оригинал явно выдержан на высоком уровне.

Второй плюс – главный герой. Тут о нём сказали много разного, но объективно образ получился очень убедительным. Правда, парень пятнадцати лет рассуждает и поступает, как будто ему восемнадцать. Это можно списать на особенности данного мира, как и у Мартина. Возрастом можно объяснить неприятные стороны характера героя – непомерное тщеславие, агрессию, страсть к самоутверждению, слабую работу головы. Болезни роста.

Главный минус, на мой взгляд – невнятная картина мира. Этот мир явно вырос из средневековья и даже постсредневековья, но так ни к чему и не пришёл. Списать его противоречия на магию не получается. Что-то такое, старинное и не слишком, смутно знакомое. Хотя этот подход часто встречается у американцев, лишённых своей истории.

Второй минус – развитие сюжета. Вяло, многословно, без динамики. Динамику сюжета могло бы заменить развитие характеров, но и здесь динамики маловато.

Третий минус – штампы. Перечислять незачем, они бросаются в глаза каждому. Единственная интересная находка – чандриане, но они остаются на обочине.

Общий вывод – вещь чересчур раскручена, но при этом явно возвышается над средним уровнем фэнтези. Книга будет интересна не всем. Главным образом тем, для кого характеры важнее сюжета, философии или проблем мироустройства. Хотя и в этом отношении не следует ожидать слишком уж многого.

P.S. Всем здоровья, спокойствия, удержаться на работе.

Ох, нафантазировал. Ну и нафантазировал.

Роман написан в год окончательной аннексии Россией Кокандского ханства, через 8 лет после покорения Бухары, через 11 лет после того, как генерал Черняев с небольшим отрядом с ходу взял Ташкент. Здесь всё наоборот. В Сибирь 1876 вторгаются войска бухарского эмира и легко берут Тобольск, Омск, Томск, Красноярск, половину Иркутска и массу других городов. Ведёт их русский эмигрант, вроде как революционер, но по сути движимый личными счётами с братом царя. На месте эмира я бы трижды подумал, прежде чем довериться такому товарищу. Исправить положение должен курьер царя, который в век телеграфа едет черепашьим шагом из Москвы в Иркутск, застревая где на день, где на неделю, где на две. А в конце не просто хэппи-энд, а настоящие чудеса ради этого хэппи-энда. В общем, сказка.

Конечно, фантастика есть фантастика. Наши попаданцы и не такое вытворяют. Но при чтении кажется, что речь идёт не о России, а о какой-то другой стране с такими же географическими характеристиками. Ну не знал автор России, не имел о ней представления. А ведь готовился добросовестно. Явно изучил массу справочников и карт. Консультировался с русскими знакомыми, включая Тургенева. Уж не знаю, что ему написал Тургенев, но консультации не помогли. И ведь написан роман с огромной симпатией и уважением к русским, всем вместе и каждому в отдельности. А получилась клюква.

Несмотря на шумный успех романа на Западе, Жюль Верн сам, кажется, понял, что сотворил не то. И больше Россию не трогал. Ну, там, Лифляндию или Туркестан, но не коренную Россию. Тем не менее, советую прочесть эту книгу тем, кто не читал. Ясно видно, что может получиться из русской темы даже у очень умного и доброжелательного европейского автора.

«Милый друг» не о любви. Мопассан вообще, по-моему, не писал о любви. «Милый друг» — гениальный роман о ненависти. И самая лютая ненависть тут – это ненависть автора к герою. Впрочем, вполне заслуженная.

В центре романа амбициозный молодой человек, который ничего не знает, не умеет и не хочет ничего делать. Вернее, крестьянскому труду его, конечно, научили, но в деревню он ни за что не вернётся. Там надо работать. В колледже Дюруа ничему не научился. Даже не смог сдать выпускные экзамены. Из армии, куда пошёл ради карьеры, пришлось уйти. Понятно – за пять лет службы унтер-офицером в гусарском полку Дюруа не научился ни фехтовать, ни стрелять. Какая тут карьера. На гражданке вершина карьеры при его-то трудолюбии – должность канцеляриста. Начать своё дело – во-первых, деньги, а, во-вторых, надо же хоть в чём-нибудь разбираться. Дюруа уже подумывает о криминальном бизнесе, но для этого он трусоват. Даже в журналистике он способен только повторять одни и те же фразы, подсказанные коллегами. Оказывается, этого достаточно.

Кажется, всё плохо. Но у Дюруа есть три замечательных качества – наглость, обаяние и сексуальность. Самое главное – наглость. Она позволяет с улыбочкой лезть напролом, использовать людей и тут же их отбрасывать, сидеть на чужой шее, без зазрения совести эксплуатировать всех и каждого. Жорж живёт только за счёт чужого труда, чужих знаний, чужих денег, чужого покровительства.

Но одной наглости недостаточно. У Дюруа есть ещё обаяние. Оно заставляет окружающих, людей в массе своей неглупых, не замечать очевидного. А сексуальность позволяет добиваться своего простейшим способом, через женщин, их мужей, отцов и официальных возлюбленных.

Роман завершается в момент наивысшего триумфа Дю Руа. Теперь он пойдёт в депутаты, в министры, в сенаторы. И сразу окажется уязвим. Там его встретит сомкнутый строй людей, почитающих наглость своей естественной монополией. А Дюруа же не способен остановиться. Он с ходу начнёт распихивать их локтями. Ради человека со способностями они, может, и потеснились бы, а такого, как Дюруа, торжественно растерзают на радость избирателям. Избирателей тоже надо иногда порадовать. А тут – самозванный барон, зять банкира, аферист, да лучше не придумаешь. Тут и тесть не поможет. Ждать совсем недолго. Девочку только жалко.

У Тарле есть настоящие исторические исследования. «Континентальная блокада», «Рабочий класс во Франции в эпоху Революции», «Жерминаль и прериаль», отчасти «Крымская война». Но знаменитый «Наполеон» не исследование. Это в чистом виде научно-популярная литература. Да и можно ли было в XX веке сделать серьёзные открытия, написав очередную биографию Наполеона? Можно: 1) отобрать из необозримого моря информации значимые факты; 2) изложить их так, чтобы было интересно любому читателю, подготовленному и неподготовленному; 3) попытаться взглянуть на них по-новому, если в этом есть необходимость. Необходимость была. Со всеми тремя задачами автор справился блестяще. Настолько, что поставил под угрозу свою жизнь.

Евгений Викторович Тарле не любил противоречить властям. Но материал он знал великолепно, человек был увлекающийся и не всегда мог остановить себя там, где другие старались промолчать. «Наполеон» был закончен в 1937 и сразу вызвал шквал критики официальных идеологов и примкнувших к ним историков. Известно, чем заканчивалась такая критика в 1937. Но в данном случае всё кончилось благополучно. Обычно считается, что Тарле как раз успел к повороту в официальной историографии от классового подхода к патриотическому. Мне кажется, дело не в этом. Поворот наступил года через полтора-два. По тем временам это много. Успели бы разобраться с автором, а потом и с его оппонентами. Спас автора, думаю, блеск, с которым написан «Наполеон». В такую книгу не смогли не заглянуть и в Кремле, а, заглянув, не смогли оторваться. За 24 часа Тарле превратился из злобного врага Советской власти в солнце исторической науки. Так что в данном случае он не следовал за линией, а, возможно, сам отчасти ускорил её поворот. Что особенно приятно, не стал никого топить в ответ.

Где-то после 11 Сентября президенту Германии задали вопрос:

Что Вы будете делать, если террористы захватят самолёт с атомной бомбой и направят его на Берлин? Собьёте самолёт?»

Президент ответил:

«Сбивать нельзя. Там могут быть наши граждане. Десять человек или миллион, это не принципиально».

Вероятно, в реальной ситуации самолёт бы сбили и свалили всё на автоматику.

В некотором царстве прошло 30 лет после несостоявшейся катастрофы. Отныне здесь царит толерантность. Ведьм никто не преследует. Инквизиция теперь занята охраной их прав. Ведьмы даже получили привилегии перед прочими гражданами. Единственное условие – отказ от инициации. Хотя уже и об инициации поговаривают, что это на самом деле путь к добру. Вроде достигнуто спокойствие, но какое-то оно подозрительное. И вот уже большинство начинает выражать естественное недовольство привилегиями меньшинства. В кругу ведьм зреет такое же естественное желание разобраться с врагами, как подобает ведьмам. Экстремисты пытаются взять на себя функции инквизиции, разумеется, в самом дуболомном исполнении. Инквизиция, опомнившись, возвращается к репрессиям, где надо, а чаще, где не надо. Классическая модель эскалации конфликта. Страдают от этого, как всегда, те, кто вообще ни в чём не виноват.

Кажется, супруги Дяченко, уехав в Штаты, так и остались нашими людьми. Не могу представить себе раскрученного американского писателя, который рискнул бы писать в таком духе о проблемах толерантности. Хотя, кажется, на Западе этот роман и не издан. Он написан для нас.

Сам по себе «Ведьмин зов» — достаточно сильный роман. Слабых книг я у этой пары не встречал. Но на фоне такого шедевра, как «Ведьмин век» — на две головы ниже. «Ведьмин век» мог вызывать сочувствие, недовольство, понимание, возмущение, раздражение, страх – всё, что угодно, только не спокойный интерес. «Ведьмин зов» задевает очень умеренно. В благополучную концовку первой книги веришь не до конца. Да авторы и не настаивали на хэппи-энде, только предлагали такой вариант. Здесь с самого начала понимаешь, что кончится всё более или менее благополучно. Герои первой книги были сделаны на уровне, который не всегда обнаружишь даже в настоящей большой литературе. Новые герои, по сути, лишь проекции старых в новую обстановку. Мартин сделан на основе Клавдия, Эгле – на основе Ивги, Майя – на основе Дюнки. А старые герои потеряли слишком много. Но, повторяю, эти слабости видны на фоне первой книги. Сам по себе «Ведьмин зов» сделан на хорошем уровне.

Главный плюс второй книги на фоне первой – масштаб событий. В первой книге размах катастрофы несколько зашкаливал. «Ведьмин зов» получился соразмерен своим героям, не слишком эпическим персонажам. На мой взгляд, это хорошо.

«Настигнут Радостью» — автобиография автора «Нарнии». Попытка описать первый период своей жизни, вернее, путь к обретению той системы взглядов, которая уже мало менялась в последующие десятилетия. Радость по Льюису, в отличие от удовольствия, это то, чего нельзя добиться собственными усилиями. Состояние души. Оно ассоциируется у него с бессознательным устремлением к Богу, хотя прямо об этом автор, кажется, нигде не говорит. Состояние Радости он относит к детству, затем оно проблесками возникает во время юношеских исканий и, наконец, осознаётся после окончательного обращения. О самом окончательном обращении, в отличие от пути к нему, только упоминается. Ну и правильно. Вероятно, у каждого человека этот путь и этот момент свой.

Льюис – выходец из английской семьи среднего достатка (чуть выше среднего) и средней успешности (чуть ниже средней), проживавшей в Северной Ирландии. Его ранняя биография небогата событиями, тем более важными для истории. Основное внимание он уделяет своим интеллектуальным увлечениям, развитию взглядов и людям, оказавшим влияние на этот процесс. Развитие это довольно хаотично, как часто бывает в молодости. Автор, кажется, перепробовал почти все модные тогда жизненные установки. При этом о людях, встреченных на пути, он старается говорить хорошо, а если они ему неприятны – объективно. Каждый, независимо от взглядов и характера, хотел хорошего.

Мне интереснее всего показались главы о пребывании автора в закрытых школах начала XX века. Школы достались, естественно, не самые престижные. Но всё-таки закрытые школы, рассадник британской элиты. Такое впечатление, что ничему хорошему они научить не могли. Полезных с нашей точки зрения уроков мало, и проводились они на уровне крайне неравномерном, в зависимости от познаний самих учителей в данном предмете. Нравы – можно встретить всё, от дедовщины до гомосексуализма. Но самое удивительное, что эти школы выпускали людей порядочных, добросовестных, стойких в любых обстоятельствах и привычных у упорному ежедневному труду. Именно поколение Льюиса выдержало, и достойно выдержало, самую кровавую войну в истории Англии, тяжёлое межвоенное двадцатилетие и страшный удар Второй мировой.

Вроде бы роман не так плох. Герои бледноваты, но хотя бы различимы и даже нестандартны. Сюжет крайне запутан и не всегда логичен, но это не всегда плохо. Мироустройство – ну, это дело вкуса. Но читать было невыносимо скучно. С великим трудом продирался через хитросплетения сюжета, не испытывая никакого сочувствия героям, и ждал завершения. Какого угодно, но завершения. Понимаю, что это может быть субъективным ощущением, тем более что оценки разные, и надо бы дать автору второй шанс, но так и смог заставить себя взяться за продолжение.

Цикл интересен, в основном, с точки зрения необычной альтернативы. Император Деций в середине III века сумел возродить могущество Римской империи, причём на староримской основе. Его наследники закрепили успех. Боги и гении охраняют Империю и гарантируют стабильность её существования. К XIII веку достигнут уровень развития Европы конца XX века. Боги только притормаживают развитие авиации, атомной энергетики, некоторых видов вооружений – того, что опасно и для них самих.

Прогресс коснулся не только науки и техники. Меняются социальный строй, экономика, система управления. При этом сохраняются основы римской цивилизации, как до наших времён сохранились основы японской цивилизации. Интересно, что герои часто вспоминают политиков, полководцев, философов, писателей, художников старого Рима, из времён до Деция, но почти не называют новых имён. За тысячелетие их, как видно, не появилось. Сама столица напоминает тщательно отреставрированный Рим эпохи Антонинов. Соседи модернизируются вслед за Римом и тоже сохраняют при этом свои цивилизационные особенности. Чингисхан разъезжает на специальном поезде, пересаживает воинов на танки и финансирует работу над атомной бомбой, но в захваченных городах творит то же, что и в реальной истории.

Создаётся впечатление, что главную причину упадка старого Рима автор видит в христианстве. Недаром на роль восстановителя выбран Деций, один из самых активных противников христиан. Развитие ускорилось на 7-8 столетий, как раз за счёт выпадения средневековья. На мой взгляд, всё наоборот. Именно христианская церковь спасла из умирающей античной культуры то, что ещё можно было спасти. А без европейского средневековья, именно такого, христианского и феодального, никогда бы не случился научно-технический рывок последних столетий.

Итак, боги хранили Рим. Но вот гении низвергнуты на Землю, а затем и боги отвернулись от обречённой Империи. Начинается деградация. Рим стремительно превращается в общество потребления, мир сиюминутных интересов. Рука об руку с потребительством идёт вседозволенность. Возрождаются рабство, кровавые обычаи, идиотские забавы богачей поздней античности. Естественная реакция на вседозволенность – жажда сильной руки. Сильная рука не может ничего исправить, но и общество уже не способно ей противостоять. Финал осторожно-оптимистичен (очень-очень осторожно), но даже такой финал вызывает недоверие.

Лучше всего удались первая и пятая книги цикла. В первой книге есть и новые идеи, и сюжет, и не совсем бледные герои. Затем автор стала разбрасываться. Старые сюжетные линии и персонажи отходят на второй план. Появляются новые линии, ненужные и неинтересные. Они тоже быстро заходят в тупик. Нижняя точка достигнута к середине третьей книги. В конце автор сумела собраться и завершить основные темы более или менее достойно и даже интересно.

Это третья, насколько мне известно, книга Виталия Марковича на тему Дозоров. В «Ином среди иных» отношение негативное и к Светлым, и к Тёмным, с позиций верующего человека. Здесь и те, и другие показаны с симпатией или, во всяком случае, с сочувствием. Причём Тёмные как-то даже лучше Светлых. И у тех, и у других цвет может меняться, и не по своей воле, но это мало влияет на их поведение. Собственно, в этой книге почти каждый Иной, как и положено человеку, несёт в себе оба начала, и что возобладает, зависит больше от него самого. Хотя и от обстоятельств тоже.

Читал книгу с редким удовольствием. Я не большой любитель Дозоров, но из всего прочитанного «Масть» понравилась больше всего. Прежде всего, книга добрая без слащавости. Это само по себе редкая удача. Герои убедительны, и не только главные, что тоже не так часто встречается в фантастике. Им сочувствуешь, почти всем. Сюжет – сюжет получился ровно настолько, чтобы следить за ним с интересом.

Теперь о заговоре, формально центральном эпизоде романа. Лучше бы он удался. Такой заговор только расчистил бы дорогу к трону для Павла, который разобрался бы с заговорщиками за пару часов. А Павел 1789 – это не Павел 1796. История могла бы слегка измениться к лучшему.

Узнал уже на этой странице, что текст романа при издании сокращён. Вообще-то, при чтении ощущались местами какие-то недоговорённости. Представляя примерно взгляды автора, могу предположить, что именно редакторы заставили его сократить. Чтобы не было диссонанса с другими книгами серии. Но это только предположение.

Дома скучно. Юный Мюнхгаузен в неполные 17 лет отправился на службу в Россию. Стал офицером гвардии, воевал с турками, ездил с поручениями по всей России. Впечатлений море. Он же совсем мальчишка. Даже знаменитые усы только начали пробиваться. В 30 с небольшим вернулся на родину. Устроившись в кресле, рассказывал соседям о приключениях своей юности. Ну, где-то преувеличивал, как полагалось путешественнику. Соседи, никогда не отъезжавшие за 10 километров от своего имения или городка, ничему не верили. Дома смеялись в голос и пересказывали истории родственникам и знакомым, прибавляя от себя для красоты. Знакомые не верили уже на законных основаниях и пересказывали дальше, добавляя от себя. Через пятые или десятые руки эти истории добрались до просвещённых и просвещающих писателей. Так получилась по-настоящему остроумная книга. По сути, несколько книг, каждая из которых дополняла и облегчала предыдущую. Причём вышли они анонимно, как бы от лица самого Мюнхгаузена.

Задача книги ясна – довести фантазии до абсурда, посмешить читателя и посмеяться над фантазёром. Но при этом барон получился на редкость обаятельным. Видимо, таким он и был, и обаяние его сохранилось через все пересказы. В каком-то смысле повторилась история Дон Кихота, хотя уровень этих книг, конечно, несопоставим.

А барона жаль. Он был явно правдивее всех своих пересказчиков.

«1984» — не роман, а политический памфлет. Всё, что касается героев, сюжета, стиля, логики событий, логики характеров, выполнено на таком уровне, что читать бы не стоило. Вот как памфлет вещь удалась. В наше время она ещё актуальнее, чем в год написания. Конечно, основная часть предсказаний не сбылась, но то, что сбылось, поражает. Особенно то, что касается Министерства Правды. Пожалуй, спрогнозировать так невозможно. Можно только угадать.

В памфлете можно разглядеть, как минимум, три слоя. Те, кто книгу не читал или заглянул краем глаза, считают, что речь здесь идёт о сталинизме. Те, кто всё-таки прочёл, помнят, что Океания – это англо-американская федерация. Её тоталитарный режим – результат перерождения традиционной либеральной демократии. Все реалии «1984» выросли из реалий привычного для Оруэлла мира. Вот Евразия, извечный враг-партнёр Океании, это Советский Союз, каким он представляется западному обывателю. И ясно видно, что представления Оруэлла о России просто дикие, на уровне самых безграмотных обитателей англоязычного мира.

Но есть и третий слой. «1984» написан в 1948. Правительство Эттли проводит реформы, направленные на создание в Англии основ социального государства. Реформы, может быть, не слишком успешные, но абсолютно демократические. Оруэлл был убеждённым троцкистом. Идейный троцкист должен бы радоваться сдвигу общества влево. Нет, реакция строго противоположная. Когда в чужой стране истребляют миллионы людей ради светлого будущего, это заслуживает всяческого одобрения. Когда тебя самого вежливо просят поделиться частью доходов с согражданами, тут же поднимается крик о кровавом тоталитарном режиме. Это мои деньги. Это святое.

То ли сон, то ли бред. До самого конца не оставляла надежда, что это сон. Тогда всё получается по-своему логично и даже интересно. Нет, оказалась явь. Явь совершенно бредовая.

Задумано-то было неплохо.Познакомить американских подростков с сильно искажённым эпизодом английской истории в доступной для них форме. А получилось не поймёшь что. Не ужастик, не фантастика, даже не сказка. Волшебник — ладно, пусть будет волшебник. Амнезия — ладно, как тут без амнезии. Изменение пола одной из жертв — тоже ладно. Но сам сюжет складывается из бредовых ситуаций, плавно или резко переходящих одна в другую. Как во сне, только этот сон пытаются выдать за реальность. Бред даже по меркам американских детей, которых пичкают глупостями ещё больше, чем наших. Вероятно, в виде комикса или фильма эта история могла бы иметь свою аудиторию, но читать её с удовольствием вряд ли возможно.

Наше поколение знакомилось с историей монголов по книгам Яна. Не скажу о них ничего плохого. Однако «Жестокий век» оказался намного глубже и сильнее известной трилогии. Это книга не столько о войнах Чингисхана (военные сцены автору как-то плохо удаются), сколько о жизни Тэмуджина от зачатия до смерти. О том, как он постепенно, незаметно для самого себя, превращался в Чингисхана.

Роман объёмом до 900 страниц делится на три неравные части. Первая треть – история степного княжича, несправедливо лишённого наследства и всеми способами возвращающего прежнее положение. Следующая часть, около половины текста – история степной междоусобицы, создания единой Монголии. И только последние 100-150 страниц – книга войн. Здесь автор иногда сбивается на скороговорку.

Сильная сторона романа – развитие характеров. Меняется не только Тэмуджин, меняются практически все заметные персонажи. Много очень сильных эпизодов. Жёсткость без чернухи и натурализма. Умение пройти по границе между архаизмом и модернизацией. Это мало кому удаётся. Герои понятны, хотя их никак не принять за наших современников. И точное следование истории. Максимум, что позволяет себе автор – даже не замолчать, а замять некоторые события. Замяты эпизоды с убийством брата Тэмуджина, с вероятным пребыванием молодого Тэмуджина в Китае, смягчена история с геноцидом татар. Ну, это право автора.

Почему именно Тэмуджин стал Чингисханом? Умный, сильный, хитрый, жестокий человек. Но были среди его соперников люди не менее умные и жестокие. Хороший полководец. Но были в степи полководцы просто блестящие, и многие из них добровольно подчинились Тэмуджину. Прежде всего, он был гениальным организатором. Умел поставить каждого на самое подходящее место и дать нужную задачу. Умел правильно говорить с каждым, от пастуха до князя. Умел доказать необходимость тотальной дисциплины и проследить за её соблюдением. Потом многие пожалеют, увидят, что выгод от тотального подчинения меньше, чем неприятностей, но будет поздно. Вместо Тэмуджина над ними уже будет Чингисхан.

А если бы у Тэмуджина ничего не получилось? При всех его способностях шансы были ничтожны. Тогда никто из его соперников не смог бы объединить Степь. Добрый и порядочный Тогорил, беспокойный Джамуха, оплывший от жадности Таргутай, успокоенный собственной мощью Таян-хан – никто из них не смог бы и, прежде всего, не захотел. У них другие цели в жизни. Продолжались бы вялые междоусобицы и периодические набеги на соседей. Остались бы в живых десятки миллионов китайцев, тангутов, чжурчженей, хорезмийцев, персов, половцев, русских, венгров, вьетнамцев, яванцев, японцев, и так далее, страницы на две. Ну, кто-то погиб бы в других войнах, но большинство бы уцелело. Да и сама Монголия не потеряла бы почти всех взрослых мужчин в трёх поколениях. Читая роман, Тэмуджину по большей части сочувствуешь, но лучше он бы споткнулся в самом начале.

« — Рано или поздно сумасшедшие кончают тамплиерами.

— Все?

— Нет, есть сумасшедшие без тамплиеров. Но которые с тамплиерами, опаснее».

Шедевр постмодернизма. Бесконечные отсылки и к уже существующим книгам, и, что удивительно, к ещё не готовым на тот момент. Кажется, Эко хотел предупредить о грядущем нашествии дэн-браунов и им подобных. Не помогло, само собой. Сочинили, издали и раскрутили по полной.

Трое миланских интеллектуалов решили поиграть в игру. Игра затянется на всю их жизнь. Что получится, если допустить, что известная легенда о тамплиерах — чистая правда. Из этого допущения постепенно выстраивается фантастическая картина мировой истории и мироздания вообще. Попутно приятели уклоняются в теории заговора, в области каббалистики, алхимии, оккультизма, демонологии, и пр., и пр. Находят сторонников, находят соперников, находят доказательства. При желании можно найти доказательства чего угодно. К ним начинают присматриваться граждане не столь интеллектуальные, зато крайне серьёзные. А вдруг эти трое действительно что-то знают.

Поток информации начинает утомлять. Информации нужной и ненужной, интересной и неинтересной, известной, малоизвестной и неизвестной. В таком потоке можно спрятать любые объёмы вранья. Любимый приём дэн-браунов. Вычислять это дело надоедает. Но, когда книгу уже хочется отложить, снова осознаёшь, что роман не столько об интеллектуальных играх, сколько о самих интеллектуалах. Бельбо, Казобон и Диоталлеви — люди, в общем, симпатичные и порядочные, при этом исключительно умные, эрудированные, оригинальные, жизнелюбивые, переполненные иронией и самоиронией, способные объяснить что угодно и как угодно. И утратившие способность понимать главное, то, что понимает большинство первых встречных.

Финал поразительный. Ему можно дать как минимум пять разных истолкований. На любой вкус. Кто-то найдёт и больше. Я предпочитаю самое неинтересное и самое вероятное объяснение. У Казобона просто поехала крыша.

Резкий контраст с основным текстом составляют воспоминания Бельбо о детстве сороковых голдов. Они как глоток свежего воздуха в душной атмосфере тамплиерских игр. Окно в настоящий мир. Тот штрих, который превращает книгу в шедевр.

В посёлке на берегу моря живёт большая полиэтническая семья. Бывшая актриса, весьма эксцентричная бабушка, забравшая в прислуги бывшую ассистентку, не очень любимая внучка актрисы и куча приёмных детей всех возрастов. Старушка всегда следует своим собственным правилам и никого особенно не любит. Детей всех рас и наций она берёт в дом, руководствуясь этими правилами. Ко всем, кроме старушки, испытываешь сочувствие.

Пока дело касается семейных проблем, роман вызывает средний интерес. Но вот приходит сообщение о том, что Британия отныне входит в состав США. Сюжет сразу оживляется. В посёлке появляются американские солдаты. Оккупанты ведут себя вполне прилично, но англичанам это всё равно не нравится. Растёт взаимное раздражение, затем взаимное озлобление.

Пассивное сопротивление переходит в активное. Появляются жертвы. В финале американцы как будто собираются покинуть Англию. Конечно, трудно поверить, чтобы они так легко оставили однажды захваченные позиции. Но ведь мы видим события в маленьком кусочке Англии. Если распространить их на всю Британию, то англичане могли бы и победить.

Эту книгу я читал лет пять назад. Тогда казалось, что она устарела. Англичане 1972, возможно, сумели бы вернуть себе независимость. Англичане XXI века — вряд ли, как тогда виделось. Однако последние события показали, что книга Дю Морье всё ещё актуальна. Кажется, я всё-таки недооценивал современных англичан.

Роман стал почти пророческим. В наше время таких вот упёртых товарищей стало намного больше. Пайл точно знает, что хорошо, и что плохо, и не допускает мысли о том, что может быть неправ. Сам Пайл – человек, хоть и неприятный, но в принципе неплохой. Во всяком случае, порядочный в рамках своих представлений о порядочности. Просто ему вдолбили в голову простые, как палка, идеи. В данном случае либеральные. Он их усвоил и начал применять на практике по своему не слишком великому разумению. Сам додумался, или, может, подсказали воспитатели. При этом он не желает никому зла. Даже организуя теракты, он не хочет жертв. Есть жертвы – искренне жаль, впредь постараемся не допустить, но борьба за правильный миропорядок всё-таки важнее. И его самого жалко, дурака.

Антипод Пайла – Фаулер. Тип, характерный для романов Грина. Человек хорошо поживший, в меру циничный, уставший от всего на свете. От жизни, от работы, от войны и от политики, от чужой страны и от своей страны, от французов, вьетнамцев, американцев и своих англичан. Я тоже много от чего устал и, кажется, мог бы его понять, но понимать не хочется. В отличие от многих других героев Грина, Фаулер симпатий не вызывает, хотя автор и смотрит на мир его глазами. И, потом, ведь это такие, как Фаулер, воспитали таких, как Пайл, своими репортажами и статьями, в которые сами не верят. Трудно сказать, чья вина больше.

Для своего времени этот роман стал событием. Мы читали его десятиклассниками и первокурсниками. Зачитывались. Даже старшеклассники понимали, что нельзя тут всё принимать на веру. Ясно, что не будут миллиардеры обсуждать планы небольшой войны так, походя, за коктейлем: «Там ещё «Энтерпрайз» должен болтаться». Ясно, что никто не станет имитировать ядерный удар по штаб-квартире ЦРУ, чтобы проверить рядового кандидата в сотрудники. Гангстеры вообще взяты из комиксов. Мы, правда, тогда комиксов не видели, но представляли их себе очень точно.

Но это всё мелочи. «Джин Грин» был исключительно популярен. Во-первых, непреходящее ощущение фиги в кармане. Во-вторых, обилие приключений. В-третьих, и в-главных, это было окно в незнакомый нам мир. Картины его убеждали множеством мелких деталей, ненужных и даже вредных с точки зрения пропаганды. Оставалось только отделить информацию от идеологии. А уж это мы умели.

Теперь я думаю, что фигу в кармане держали все три соавтора, несмотря на свою безупречную или почти безупречную на тот момент биографию. Эта биография и связи, вероятно, помогли книге пройти через цензуру. И тема, конечно, разоблачение империализма. Правда, разоблачение получилось каким-то подозрительным, а многие цэрэушники и белоэмигранты оказались вполне симпатичными ребятами. Но формально все идеологические ритуалы были исполнены. При Брежневе формальное исполнение ритуалов могло помочь книге дойти до читателя.

А теперь всё-таки о плохом. Сегодня эту книгу читать не стоит. После всего, что мы сами увидели, узнали и пережили, большая часть текста оставляет впечатление поверхностной журналистики. В лучшем случае. Исключение – главы о войне во Вьетнаме. Они сделаны действительно хорошо. И, конечно, выступление пастора перед курсантами – прямое и явное издевательство над выступлениями замполитов всех рангов, всех времён и всех народов.

Самую известную пьесу Шиллера можно считать и самой слабой в литературном отношении. Невозможно поставить её в один ряд с трилогией о Валленштейне, с «Доном Карлосом», «Марией Стюарт», даже с «Коварством и любовью». Персонажи — маски, которым задана определённая роль. Логика их поведения абсурдна даже с точки зрения этой самой роли. Диалоги удались, но монологи невыносимы и по меркам своего времени. Тем не менее, эта пьеса стала крупнейшим театральным событием своего века. Вызвала восторг не только студентов, но и серьёзных учёных с высочайшим уровнем интеллекта. Людей, видавших или читавших пьесы Шекспира и Марло, Лопе де Веги и Кальдерона, Расина и Корнеля, не говоря уже о греческих трагиках. Успех объясним. Шиллер в свои юные годы написал пьесу-провокацию, отвергавшую все существующие жизненные правила. А люди как раз устали. Устали от этих самых правил, сохранившихся со времён средневековья. Устали от попыток изменить эти правила, но только в интересах власти. Устали и от существующей альтернативы, одномерных идей французских просветителей. И слабая юношеская пьеса породила мощное литературное и общественное движение, ставшее уже по-настоящему плодотворным.

Случайно обнаружил сказку, совершенно забытую с шестилетнего возраста. При чтении с удовольствием вспомнил хотя бы некоторые эпизоды. Что сказать? Сказка увлекательная, необычная, страшноватая для детей в возрасте от четырёх до восьми лет. Вдобавок ясно ощущается, что написал её хороший человек. Это всегда приятно. Такую книжку можно и сегодня почитать детям или дать им прочесть самим. Если удастся её найти. Своё время она не пережила, к сожалению. И это можно объяснить. Прежде всего, достаёт язык, начиная с первой страницы, с появления племени хулиганцев. Язык мог пострадать при переводе, допустим. Но и в сюжете есть явные прорехи, и персонажи только слегка намечены, кроме Веснушки. Детям в шесть лет такие вещи безразличны, но, чтобы перейти к следующему поколению, книге нужен всё-таки другой уровень.

Как обычно у Петрушевской, герои безымянны. Как обычно, хоть кто-нибудь страдает психической неустойчивостью. Как обычно, текст состоит из бесконечно долгих фраз. Как всегда, речь идёт о смерти. На этот раз о смерти цивилизации. Но читается хорошо. Единственный рассказ Петрушевской, который мне захотелось перечитать.

Итак, папа, мама и дочка, спасаясь от предстоящего апокалипсиса, перебираются из мегаполиса сначала в деревеньку за речкой, потом в лес. В катастрофу не очень верится. Как можно укрыться от апокалипсиса за речкой? Таких деревушек, где остались три бабуси, в России многие тысячи. И ещё тысячи таких, где никого не осталось. И даже деньги в этой деревушке ещё в ходу, бумажные рубли, после общего краха. В год написания рассказа, до общего краха, рубли уже не всегда принимали и в реальной жизни. Похоже, у отца семейства случился острый приступ человекобоязни, и он заразил своими страхами остальных. Жену жалко, дочку очень жалко. А в покинутом мире, вероятно, продолжается жизнь. Сильно неустроенная жизнь, но прятаться в лесу тоже не выход.

Повесть написана в 1906. На тот момент она была предельно актуальна. Губернатор дал приказ стрелять в толпу. Теперь он сам должен умереть. Вся повесть — ожидание человеком своей смерти, по сути, революционной казни. При этом в правомерности и даже необходимости предстоящего убийства никто не сомневается, и прежде всего сам губернатор. Он человек очень порядочный, совестливый, но он человек долга. Дал приказ, потому что считал это необходимым. О жертвах он сожалеет, о приказе нет. Так же точно для кого-то является долгом его убийство. Всё, что происходит, необходимо. Лев Толстой, доведённый до логического завершения, только без толстовской любви к человеку.

При всей спорности идеи «Губернатор» — объективно очень сильная вещь. Андреев вообще умел заставить читателя проникнуться тем, что он хочет ему, читателю, сказать. В данном случае казнь справедлива и не страшна. Даже для жертвы. Даже, если жертву жалко. А через два года вышел «Рассказ о семи повешенных». Вещь запредельно сильная. Думаю, каждый, кто её прочёл, независимо от отношения к смертным приговорам, проникся хоть на минуту её настроением. Нельзя так с людьми, даже самыми гнусными уголовниками. Страшна смерть, ещё ужаснее её ожидание. Так ведь и губернатор ждёт казни, и не сутки, недели. Но в «Губернаторе» совсем другое настроение, скорее благостное. Как объяснить? Очень просто. Семеро — наши, губернатор — не наш. «Судите праведно; наши б не были виновны».

Начнём с того, что мир дистриктов не может существовать. Такое могло случиться, если бы не США развалились, а исчезло вдруг всё человечество. Остались дистрикты и Капитолий, всего около миллиона человек. Но правдоподобность мира мало волнует и автора, и не слишком придирчивого читателя. Ставились другие цели. Во-первых, высказать своё отношение к оборзевшим собственникам, безответственным правителям, журналюгам и шоуменам. К симбиозу этих сил. Американцам он тоже знаком, как и всем. Во-вторых, заявить, что и в нечеловеческих условиях в людях должно оставаться что-то человеческое. В-третьих, создать хороший боевик, в первую очередь для подростков. Фантастический боевик, где масса экшна, явно присутствует мысль, и герои не выглядят картонными. В первой книге все задачи оказались выполнены. Не на высшем уровне, но на хорошем.

Финал первой книги обещал продолжение, хотя и необязательное. Вариантов продолжения могло быть много. Ну, не революция, наверное. Если до сих пор революции не устроили, то и теперь не повод. Но развитие событий в любом случае могло быть интересным и неоднозначным. Вместо этого автор не устояла и пошла на второй круг. Похоже, сказались законы рынка. Снова Голодные игры, только теперь в нелепом и неинтересном варианте. И, согласен, только последний идиот мог устроить их именно в такой форме именно в этот момент. Что касается героев, то они меняются, но не слишком убедительно. Просто вот – они, оказывается, уже не такие. Замысел был интересным, но на достигнутом уровне автор не удержалась.

Биография Кромвеля, изданная в 1980, написала в лучших традициях старой ЖЗЛ. Все диалоги, монологи и внутренние монологи, попавшие в текст, основаны на достоверных документах. При этом книга получилась увлекательной, на уровне хорошего романа. Она не только и даже не столько о самом Кромвеле, сколько о его эпохе.

В советской, да и в европейской историографии английской революции главное внимание обычно уделяется социальной истории, затем политической и уже на третьем месте религиозной. Здесь строго наоборот. Социальные вопросы затронуты настолько, насколько требуется, чтобы адекватно понимать происходящее. Интересно, что главной социальной реформой революции стала отмена рыцарского держания, платежа дворян в пользу короля. Права и привилегии самого дворянства остались неприкосновенны. Это подтверждает тот факт, что английская революция была не столько буржуазной, как учили в школе, сколько дворянской.

События политической истории изложены гораздо подробнее. И опять подробная картина революции сильно отличается от привычных представлений. Все участники революции много говорят о свободах, торжестве правовых норм, более радикальные – о демократии, республике и даже республике равных. И как выглядит торжество свободы в Англии XVII века? Из 500 избранных депутатов парламента в нём после всех чисток остаётся около 30 человек. Эти 30 человек принимают решения от имени народа Англии и собираются сделать своё правление пожизненным. Это демократия? Для суда над королём специально подобрали 135 особо надёжных товарищей. Из них только 59 подписали приговор, почти все под сильнейшим давлением сверху, и приговор вступил в силу. Это правовое государство? Утвердив республику, Кромвель получил пожизненный титул лорда-протектора и с этим титулом полномочия, которых не имел ни один король в истории Англии. Но и эти невиданные полномочия он постоянно расширяет по своему усмотрению. Это республика? Пожалуй, только левеллеры действительно боролись за демократию, но и они в случае выбора – демократия или власть – выбрали бы, наверное, власть.

Особое значение автор справедливо уделяет религиозным вопросам. Вот тут все участники событий стоят насмерть, не допуская мысли об уступках, компромиссах и, тем более, изменах. И чем фанатичнее их вера в правильность своего пути к Богу, тем больше у них шансов победить в мирских делах. Мне очень не нравятся кальвинисты и близкие к ним секты, но надо отдать должное пуританам – их вера была несокрушимой, а успех закономерным. Сама же автор симпатизирует более радикальным, но менее агрессивным протестантам типа квакеров.

Что касается самого Кромвеля, он показан в основном со стороны, на фоне внешних событий. Но при этом образ получился удивительно живым. На мой взгляд, Кромвель совершил массу безобразий. Убивал, резал безоружных, врал, предавал, затыкал рты всем несогласным. Но, читая обо всех этих безобразиях, испытывал к этому человеку сочувствие. И в давно прошедшие советские времена, и в теперешние.

Сначала о хорошем. В последнем романе Ефремов возродил своё умение видеть мир удивительным, ярким, прекрасным и страшным одновременно. Это умение произвело огромное впечатление в ранней дилогии, а потом куда-то делось. Персонажи здесь получились самыми интересными во всём творчестве писателя. У каждого свой характер и своя голова на плечах. И, прежде всего, идеи. В «Таис Афинской» Ефремов решил проследить зарождение в античности тех самых идей, которые он уже высказывал в «Лезвии бритвы», отчасти и в других книгах. Пожалуй, если бы не всемирная известность автора, в печать они могли бы и не попасть. Слишком уж демонстративное несоответствие истмату. Чтение этих страниц захватывает, даже если не соглашаться ни с одним из высказанных тезисов.

Теперь о плохом. Идеи автора, как обычно, единственно правильны. Кто просто не согласен, ещё ладно, но кто исповедует противоположные идеи, тот заведомый дурак и негодяй. Аристотель не только законченный мерзавец, но и абсолютная, полнейшая бездарность. Это Аристотель. Зато Лисипп, о котором не известно ничего достоверного, гениален во всём, включая гадательную магию.

То же касается цивилизаций. Одни автору симпатичны — индийская, критская, с оговорками эллинская, другие неприятны — египетская, переднеазиатская, иранская, китайская. Он признаёт, что каждый народ имеет свои достижения. Но если цивилизация руководствуется неверной философией, то все её достижения пойдут прахом, если не хуже.

Теперь о самом плохом. Ефремов принимает традиционную версию поджога Персепольского дворца, изложенную античными историками. Таис на пиру призвала сжечь дворец, сопроводив это развёрнутым идеологическим обоснованием, Александр послушался и спалил заодно весь город. Вот это идеологическое обоснование варварства и есть самое отвратительное. Судя по тому, что сохранилось от дворца, он был одним из величайших творений античной архитектуры, вровень с Парфеноном, храмом Артемиды Эфесской, вавилонской Эсагилой. Если его сжечь по пьяни, по злобе, по глупости, это, конечно, очень плохо, но, если его уничтожить из идеологических соображений, это по-настоящему отвратительно.

Утешает то, что на самом деле Таис вряд ли виновна в случившемся. Неизвестно, что конкретно она сказала в тот вечер, и удалось ли ей перекричать пирующих. В любом случае Александр бы её не послушал. Он в принципе никогда не следовал никаким советам. Сам всё решил, сам поджёг, а потом понял, что натворил, и повелел придворным историкам сочинить пристойную по тем временам версию. Они и сочинили.

Очень сильная книга. Конечно, не Лев Толстой, но по нашим временам вещь замечательная. А вброшенная тема остаётся открытой. Можно ли воспитать нового человека путём насилия над человеком? Идея порочна, или воспитатели подобрались поганые? Кажется, всё уже сказано, всё уже ясно, и тут тема в который раз выходит на новый круг. У меня сомнений нет и не было, но спорить не стану. Всё равно каждый останется при своём мнении. И в книге, и в жизни. Оставим идею и перейдём к человеку.

Итак, все обитатели Соловков становятся хуже, по какую бы сторону решётки они ни находились. Единственное исключение делается вроде бы для Артёма. Он, как будто, хуже не становится. Может, потому что хуже уже некуда? Он ведь в лагере абсолютно по заслугам. В Англии в те же годы и за то же преступление любой суд без исключения отправил бы его на виселицу, в Америке — на электрический стул. И в лагере он относится к людям потребительски. Хорошие люди те, с кем ему хочется иметь дело, и до того момента, пока ему этого хочется. Именно такая зависимость, не обратная. Живёт и выживает он благодаря тому, что кто-то постоянно жертвует чем-то ради него. Сам он не жертвует ничем и никогда. Разве что крысу покормил. Есть за что уважать отца Иоанна, найдётся, за что уважать Мезерницкого, Бурцева, Афанасьева, Василия Петровича, Викентия, можно уважать Галю и Эйхманиса, а уважать Артёма никак не получается.

Можно спросить себя — а если бы тебя туда сунули, как бы ты себя вёл? Вполне вероятно, ещё хуже. Но Артёма это не оправдывает.

Уверен, что многие читатели «Обители» не согласятся с высказанным мнением. Это тоже говорит в пользу романа. Слабую книгу, как правило, все понимают одинаково.

Сюжета здесь как такового нет. Есть серия переплетающихся историй, коротких и бесконечных. Автор старается нанизать их на единый сюжет, но не очень старается. Герой, московский археолог Зыков, работает в тридцатых годах в музее Алма-Аты, который по привычке называют городом Верный. Сразу вопрос с очевидным ответом — как он здесь оказался? Москвичи редко уезжали туда по доброй воле.

Истории частью самые обычные, частью невероятные, частью созданные искусственно. Зыков старается найти в них, нет, не здравый смысл, в данном случае это прозвучало бы пошловато. Скорее рациональную составляющую. Найти её не всегда удаётся. Тоже бывает. Теперь мне кажется, что самое интересное в книге — вот эти истории.

Это теперь так кажется. В семидесятые и восьмидесятые годы казалось, и вполне справедливо, что главное — это тема 1937. В «Факультете ненужных вещей», второй части «Хранителя», эта тема уже заслоняет собой всё остальное. По автору, единственный выход в такой ситуации — сохранять стойкость, несмотря ни на что. Тогда можно остаться человеком и даже, может быть, уцелеть. А если посмотреть с другой стороны?

В семидесятых «Хранителя древностей» читал с удовольствием (вторую часть тогда не издавали). На исходе перестройки узнал, что автор — величайший писатель советской эпохи, а его книги — одна из вершин мировой литературы. Это вызвало ненадолго эффект отторжения. Потом немного подумал и понял, что не надо реагировать на заведомо необъективные рецензии, хвалебные или ругательные. Надо относиться к книге так, как она того заслуживает. Как к очень хорошей книге.

Ещё раз убедился, что для написания модного теперь исторического детектива (или ретро-детектива, непринципиально) нужен достаточно высокий уровень таланта. Как у Сэнсома, или хотя бы у Акунина, или хотя бы у Питерс. Иначе получается, в большинстве случаев, скучноватая полицейская история, украшенная историческими деталями. Полицейский протокол трудно превратить в развлекательное чтиво. Здесь именно тот случай. Следить за сюжетом неинтересно, хотя событий много, и крови хватает. Герои или безлики, или отвратительны. Уже пролог оставляет мерзкое впечатление, которое, видимо, во многом задаёт отношение к книге. Вдобавок многие детали плохо согласуются с реальностью. Начиная с целой деревни крепостных в Сибири. Уже это вызывает скепсис, который постепенно только усиливается.

Вообще-то, у меня было и остаётся подозрение, что в основу романа легло какое-то реальное дело. Это объясняет и угрюмость, и слабую увлекательность, и нестандартные детали из жизни России XIX века. В реальности подобных деталей встречается больше, чем можно придумать. Проверять эту версию лень. В любом случае сделать из полицейского протокола настоящий детектив не удалось.

В скором поезде из Туркмении в Пекин едет пёстрая компания. Французы, русские, англичане, китайцы, американцы, немцы, узбеки, румыны, монголы. Что интересно, все едут в Пекин по делу. Туристов в чистом виде среди них практически нет. Тем не менее, как положено у Жюля Верна, на каждой остановке они осматривают местность и получают о ней подробные сведения. В бонусе дорожные приключения, включая нападение бандитов и крушение паровоза. И всё-таки поезд прибывает почти без опозданий.

Роман написан в 1892. Действие происходит лет через 10, не больше. Прошло уже 127 лет, а железную дорогу в тех местах так и не проложили. Мало того, многие из дорог, с которыми стыкуется в романе Великая Трансазиатская магистраль, тоже остались в проекте.

Книгу эту я прочёл лет 50 назад и тогда был от неё в восторге. Второй раз она попала в руки совсем недавно. К своему удивлению, получил редкое удовольствие, хотя вообще-то из Жюля Верна давно вырос. Роман получился поразительно лёгким. Почти все персонажи более или менее симпатичны. Почти все описаны с лёгкой иронией. Злодеи оказываются злодеями только после того, как окончательно исчезнут со страниц. А в роли безупречного героя на этот раз оказался русский. Майор Нольтиц. (Бывают русские с такой фамилией? Ладно, неважно).

Даже в моё время подростки читали Купера меньше, чем других классиков приключенческой литературы — Майн Рида, Дюма, Джека Лондона или Жюля Верна. Прежде всего, медлительность, или, скажем так, излишняя основательность повествования. Архаичность стиля — американская литература отставала по фазе от европейской. Чрезмерный консерватизм, переходящий иногда в ханжество. И удручающая серьёзность. Нет, юмор присутствует, юмор двухсотлетней давности, который теперь только навевает тоску. Единственное исключение — «Следопыт», на мой взгляд, лучшее или, во всяком случае, самое интересное произведение Купера.

Первое. Относительная объективность. Объективность американцам вообще мало присуща, и к Куперу это относится в полной мере. Тем более, индейская тема была для современников автора слишком больной. Индейцы могут быть хорошими, но только если это наши индейцы, из дружественных племён. Здесь правы по-своему все — индейцы наши и не наши, англичане, французы, колонисты. Правота индейцев даже выступает более явно. А главный злодей воюет на стороне англичан.

Второе. Помимо тяжеловесного колониального юмора, здесь присутствует ирония. Явление редкое в литературе тех лет. Объектом иронии оказываются почти все герои. Глава о состязаниях в стрельбе — просто шедевр.

Третье. Интересно выглядит великая война за Канаду. Два небольших кораблика, английский и французский, гоняются друг за другом по водам гигантского озера Онтарио. Отряд из 30-40 индейцев нападает на десяток английских солдат. Ещё с десяток индейцев пытается осаждать блокгауз, который пытается оборонять одна-единственная девица. Видимо, из таких эпизодов и состояла, в основном, великая война за Канаду, изменившая всю последующую историю Северной Америки.

Я не большой специалист по Стивену Кингу, но, как показалось, эта книга заметно отличается от остальных. Обычно у Кинга присутствует маленький американский городок, вполне себе современный, жители которого — нормальные американцы. В каких-то критических обстоятельствах, а иногда и без этого, они, за исключением немногих положительных персонажей, начинают проявлять не лучшие человеческие качества. Нередко присутствуют нехорошие госструктуры, провоцирующие катастрофу, иногда как побочный, иногда как прямой эффект своей работы.Здесь люди все хорошие, и остаются такими до самого конца. Единственный отвратительный персонаж – главный герой. Дело не в том, что Луис раз за разом совершает несусветные глупости. Он с самого начала вызывает какое-то мерзкое ощущение. Высокомерие? Цинизм? Неадекватность? Всё близко, но не совсем то. Даже трудно передать, из-за чего возникает отторжение, но от него не отделаться. Даже когда у Луиса погибает ребёнок, жалко всех, кроме отца. Наверное, если бы автор не смог так убедительно передать его мысли и ощущения, подобного чувства не возникло бы. Всё-таки, похоже, Кинг активно не любит людей. Ну и общее впечатление от книги не столько страшное, сколько мерзкое, и это впечатление долго сохраняется. Да, Кинг великолепно решает поставленные задачи, и понимаю его многочисленных поклонников, но ещё раз убедился – это чтение не моё.

По сути, во всех, ну почти во всех своих романах Ремарк рассказывает про одного человека с разными именами. Своего ровесника, который попадает в различные, но, в общем, сходные жизненные ситуации. В терминах старой социологии его можно назвать «деклассированный интеллигент». Но характер этого сквозного героя разработан на таком психологическом уровне, который редко встречается даже у писателей XX века.

История поколения Ремарка имеет много общего с историей моего поколения. Они росли в стабильном и сравнительно комфортном для проживания мире, где царила общепринятая система моральных ценностей, порядок сочетался с гуманностью, а прогресс считался фактором постоянным и неотделимым от интересов людей. И вот в этот мир пришла война, затем революция, крушение государственности, крушение национальной идеи, старого уклада жизни, всей прежней системы ценностей, голодные годы, гиперинфляция, господство явных жуликов во всех сферах жизни. А как только жизнь чуточку наладилась, ясно обозначилась угроза новой войны. Одни нашли в новом мире для себя какую-то нишу, другие не смогли найти, третьи и искать не стали. Не захотели строить жизнь заново в мире жуликов и ожидать, когда и он в свою очередь рухнет. Среди них почти все герои Ремарка.

В «Трёх товарищах» основному герою романа уже за 30. Может себя прокормить, есть настоящие друзья, а большего вроде и не надо. Желания соответствуют возможностям. Но хочется всё-таки счастья, которого так и не было. И вот счастье рождается и сразу умирает. Потеряна любимая. Потерян друг. Кажется, скоро и родная страна будет потеряна. И переданы эти трагедии так, как умели только великие писатели.

Для меня «Три товарища» — главная книга Ремарка. Возможно, потому что депрессивность здесь смягчается сентиментальностью Кому-то ближе «На Западном фронте без перемен», или «Чёрный обелиск», или «Триумфальная арка». Собственно, чтобы узнать Ремарка, достаточно прочесть любую из его книг. Одну надо прочесть обязательно. Остальные под настроение.

Основное впечатление от знаменитого бестиария — бессистемность. Здесь смешаны в кучу существа фантастические, мифологические, легендарные, сказочные, мистические и пр. О многих вообще не упоминается, другие упомянуты в двух словах, о третьих рассказано подробно, рассказ о четвёртых сводится к длинной цитате. Во всех случаях информация имеет характер случайной выборки из подвернувшихся под руку источников. Это сводит на нет идею энциклопедии. Но книгу читают Это Борхес. Великий писатель, философ, книжник, эрудит, находившийся как раз на пике своей славы. И вот человек решил, как мне кажется, поразвлечься. Обложился двумя десятками книг (а подбирать книги он умел, и умел их понимать) и сочинил такую вот компиляцию. Для собственного развлечения. Если бы эту работу выполнил кто-нибудь другой, книга пролежала бы с месяц на полках магазинов, нашла сколько-то сотен читателей и через несколько месяцев выпала из памяти. Но это Борхес.

«Посёлок» — книга на все времена. Вероятно, лучшая книга Кира Булычёва. В маленьком посёлке на безымянной планете живёт кучка людей, чудом уцелевших при крушении звездолёта. Выжить на этой планете невозможно. Труднее, чем на Пирре Гаррисона. Но люди живут уже почти 20 лет.

Уже за создание такой планеты надо ставить десятку. Кир Булычёв высказался однажды в том духе, что фантазия средневековых европейцев населила заморские земли самыми невероятными чудовищами, но никто из них не смог додуматься до кенгуру. Так вот, в «Посёлке» Булычёв додумался до кенгуру. Здешняя фауна немыслима, она не придёт в голову ни при стандартном подходе, ни при нестандартном, но вот родилась, и при этом мир выглядит очень убедительным. В происходящее веришь. Это редко бывает в фантастике.

Ещё реже фантастам удаётся оживить людей. Здесь люди живые, практически все. В лютом мире они сумели остаться людьми. Дело не в том, что они помнят о Земле и стараются передать знания детям. Это не главное. Те, кто Землю не видели, и знать о ней ничего не хотят, на самом деле не хуже тех, кто о ней помнит. Думаю, что, если бы в посёлке народилось четвёртое и пятое поколение обитателей, для которых Земля превратится в смутную легенду, они тоже остались бы людьми. Жители посёлка, люди очень разные, терпят друг друга уже столько лет, работают не столько на себя, сколько на соседей, учат, кормят и спасают друг друга, помогают выжить и тем, от кого не может быть никакой пользы, и тем, кто уже сильно достал. При этом никто не идеален. У каждого свои тараканы, каждый иногда вызывает раздражение, и его могут раздражать окружающие.

Вторая часть получилась немного слабее первой. Нет, то, что касается жизни в посёлке, экспедиции на воздушном шаре, второго похода на перевал получилось великолепно. Дело портят участники второй земной экспедиции, на удивление бестолковые и безответственные. Они способны загубить своё дело и без всякой катастрофы. А оставшись без звездолёта, не продержались бы и двух часов, не то что двадцати лет. Может, дело в неудачном подборе участников. Может, неуклонный технический прогресс заставил следующее поколение землян расслабиться. Неясно, да и неважно. Менее удачные эпизоды не могут испортить общее впечатление, неспособны откусить даже маленький кусочек от десятки.

В 1965, в год первого выхода человека в открытый космос, казалось, что это только самое начало. В шестидесятые все были уверены, что человек высадится на Марсе не позже 1975. Ну, в крайнем случае, 1980 (взгляд пессимиста). Для этого были основания. Апрель 1961 — первый космический полёт. Август 1961 — первый длительный полёт. Октябрь 1964 — первый многоместный корабль. Март 1965 — первый выход человека в космос. Декабрь 1968 — первый полёт вокруг Луны. Январь 1969 — первая стыковка космических кораблей, по сути, первый вариант космической станции. Июль 1969 — высадка на Луне. Все семь главный прорывов, пять советских и два американских, пришлись на первые 8 лет пилотируемой космонавтики. Последующие 50 лет — в лучшем случае развитие достигнутого. Первые остались недосягаемы.

Книга Леонова — это, скорее, не воспоминания, а только запись воспоминаний. Отсюда её главные слабости. Здесь нет документальных фактов. Человек рассказывает по памяти. От некоторых тем отмахивается, о других говорит так, как ему помнится. Но зато здесь можно найти то, чего нет ни в одном документе. Алексей Архипович честно рассказывает о своей жизни и работе, о работе и подвигах тех, кто был с ним рядом. Рассказывает так, как будто это обычная работа. А ведь его подвиг можно сопоставить только с подвигом Гагарина и, может быть, Армстронга.

И всё-таки, почему такое торможение? Леонов видит причину в смене руководства космической отраслью. Не буду спорить, ему виднее. Но это не может быть главной причиной. Ведь то же самое и в те же годы случилось с американской космической программой. Думаю, важнее две других причины. Из книги видно, с каким риском был связан каждый из полётов первого десятилетия. Рисковали все, кто летал. Рисковали, хоть и меньше, те, кто оставался на космодроме. Теперь безопасность повсюду на первом месте. Это правильно. Но и безопасность имеет свою цену — нет прорывов.

Вторая причина — экономическая. В семидесятые объективно требовалось приостановиться, хорошенько освоить то, что уже достигнуто. А затем пришёл свободный рынок, и на Западе, и на Востоке. Свободный рынок предусматривает быструю отдачу вложений. Космос не может дать быстрой финансовой отдачи. Какие бы уникальные минералы ни удалось найти на Луне, Марсе или Церере, их добыча никогда не окупит стоимости полётов. Вероятно, прорывы в космонавтике ещё будут, но сначала должна измениться ситуация на Земле.

В британской историографии принято назначать злодеев. Из английских монархов к ним причисляют Ричарда III, Марию Тюдор и Георга IV. Хотя они совершили преступлений заметно меньше, чем их предшественники или преемники. Джозефина Тэй решила реабилитировать Ричарда III. Как автор детективов, она и реабилитационный процесс построила в форме детектива. На мой взгляд, ход неудачный. Действия нет, результат известен заранее, персонажи никакие. Логика расследования годится для историка, но непригодна для профессионального детектива. Борьба с несправедливостью в отношении Ричарда приводит к не менее несправедливым обвинениям в адрес его обвинителей. Некоторые аргументы не лезут ни в какие ворота. И, тем не менее, когда взглянешь на собранные факты даже взглядом скептика, ясно видно — преступлений за Ричардом на самом деле немного, да и те строго не доказаны. А когда вспомнишь, сколько крови на ближайших соседях Ричарда по царствованию, на Эдуарде IV, Генри VII, Генри VIII, начинаешь испытывать симпатию к королю, назначенному злодеем.

На англичан книга Тэй не произвела, кажется, особого впечатления. Англичане медленно и неохотно меняют свои взгляды. Для этого надо подключать телевидение, школу и всю мощь британской прессы. Другое дело в России. «Дочь времени» вышла у нас огромным тиражом в тот самый год, когда мы верили всему, что не совпадало с прежними представлениями. Ричард III в глазах почти всех, кто интересуется историей, превратился в ангелоподобную личность. Думаю, это другая крайность. Не был он белым и пушистым, не мог быть. Он был, вероятно, нормальным королём своего времени, не слишком кровожадным, не слишком умелым, не слишком удачливым. Просто человеку не повезло — именно его решили назначить историческим злодеем.

Формально это исторический детектив. Жанр, любимый Джоном Диксоном Карром. Немолодой одинокий профессор-историк из XX века заключает сделку с дьяволом. Он хочет попасть в тело баронета из XVII века, чтобы разгадать мучающую его загадку и, может быть, что-то поменять в ходе событий. Но дело не только в этом. Профессору ещё и нравится его новая жизнь. Нравится чувствовать себя молодым, сильным, неуязвимым для врагов. Человеком, которому можно почти всё. Нравится. Хотя сам себе он не решится в этом признаться. А что касается расплаты по сделке — это мы ещё посмотрим. Современный человек может и дьявола кинуть. Так, по крайней мере, ему кажется.

В целом роман удался. И как приключенческий, и как исторический, и как детектив. Хотя детектив в заданных условиях не должен был получиться. Решение оказалось неожиданным и при этом логичным. Сюжет напряжённый. Читается очень легко. Есть эпизоды среднего качества, есть очень необычные. Сцена дуэли на Стрэнде даже немного отдаёт сюрреализмом.

В итоге профессор в теле баронета не достиг всего, на что надеялся, и даже умудрился влезть в неприятности. Английский аристократ эпохи Реставрации должен хорошо постараться, чтобы обеспечить себе неприятности с законом, но профессор таки сумел. И всё же авантюра удалась. Ум и жизненный опыт в сочетании с молодостью, силой, высоким положением и правом свободно заходить в любой дом вплоть до Уайтхолла сделали героя непобедимым. Но остался всё же один вопрос. Если душа профессора оказалась в теле баронета, то душа глуповатого аристократа XVII века должна бы вселиться в покинутое тело XX века и заняться решением профессорских проблем. Это тоже было бы интересно.

Часть попаданческой эпопеи. Группа попаданцев пытается вернуться в знакомый для них уже мир. Их разбрасывает по разным концам огромной планеты. Практически на протяжении всей книги они пытаются воссоединиться и достичь нужной точки. Приключений много, но следить за ними довольно тоскливо. Плывут, плывут. (Идут, идут). Что-то незаладилось. Решили поправить дела за счёт местных. Построили игру так, чтобы местные захотели их спасти. Спасатели — люди не слишком симпатичные. Значит, их можно со спокойной душой ограбить, а, возможно, и убить. Собственно, ограбить планировалось изначально, но теперь есть моральное оправдание. И так раз за разом. Изложено довольно однообразно и слишком подробно. Только в последней трети романа ситуация несколько меняется за счёт присоединения более приличных героев. Сама же главная героиня ко всему ещё и лесбиянка. Это может объяснить некоторые её поступки, но никак не оправдать.

При чтении иногда создаётся впечатление, что книга вышла из ноутбука какой-нибудь упёртой феминистки. Нет, сочинил мужчина, вполне адекватный и к тому же способный написать хорошую книгу. Будем считать, что это неудача случайная.

Сначала о плохом. В романе господствует единственно правильная точка зрения. Главы слабо связаны между собой. Сам порядок, утвердившийся на Тормансе, недостаточно продуман. Общество, на 75-80% состоящее из детей-сирот, не продержится и 10 лет. Герои трудноразличимы. Их беседы сводятся к изложению своей точки зрения на проблему, не всегда актуальную в данный момент. Этим они занимаются даже в критических ситуациях. Но при этом никто из прочитавших роман не усомнится — это книга из золотого фонда фантастики. Прежде всего за счёт высказанных здесь идей, не устаревших и сегодня. И, в не меньшей мере, благодаря картине двух миров.

Цивилизация Торманса явно выросла из китайского социализма эпохи Мао. Самой тоталитарной формы социализма из существовавших во времена автора. Китайские корни этой культуры Ефремов подчёркивает даже там, где в этом нет необходимости. Проблема в том, что информации о Китае тех лет у автора было недостаточно. Пришлось заполнять пробелы заимствованиями из более знакомых культур, советской и американской. Самыми неприятными особенностями той и другой. Читатели Ефремова, в свою очередь, сравнивали прочитанное со своей собственной жизнью, и многое казалось знакомым. Начальству, разумеется, это не нравилось. «Час Быка» почти не издавали. Вопреки легенде, его выдавали в библиотеках и при Брежневе, и при Андропове, но очереди за ним стояли громадные.

Мир коммунистической Земли выглядит полной противоположностью Тормансу. А если присмотреться? Жители Земли абсолютно нетерпимы ко всему, что хоть немного не совпадает с их моделью развития. Любое упоминание о порядках на Тормансе или в прошлом самой Земли вызывает у них всплеск негативных эмоций. Даже на Тормансе есть люди, способные спокойно оценить чужую модель развития, а для землян это исключено. В результате они не замечают сходства. И там, и тут разрушение семьи, культ эвтаназии, никем не избираемые руководящие советы, контроль над уровнем осчастливливания, мощные системы психологической, информационной и генетической настройки, от которых не ускользнёт ни один подданный на Тормансе и ни один гражданин свободной Земли. Если не затрагивать вопросы гуманности и эффективности управления, можно заметить одно принципиальное различие. Система Торманса построена в интересах меньшинства, система коммунистической Земли — в интересах большинства. Разница действительно огромная. Но, может быть, интересы большинства были уже отрегулированы с помощью систем психологической и информационной настройки.

Кажется, сегодня не так уж важен конфликт либерального и нелиберального коммунизма. Оба не без греха, и оба потерпели поражение, по крайней мере, временное. Теперь мы видим конфликт либерального и нелиберального капитализма. Оба не менее агрессивны, не менее нетерпимы к чужому мнению, так же охотно используют психологические и информационные настройки и оба, на этот раз оба, защищают интересы меньшинства. Кажется, «Час Быка» — действительно книга на все времена.