Чего не отнять у Елены Михалковой, так это любви к паноптикумам. Она наполняет свои книги людьми с потрескавшейся моралью с упорством настоящего коллекционера, и в финале читателя обязательно ждет лист бумаги, испещренный чудовищами. Точно также не отнять легкости изложения и увлекательности сюжета, за что, собственно, и читаем, закрывая глаза на отчаянно хромающую логику и прочие несуразности старательно запутанных историй, покрытых глазурью бытовых неурядиц.

Впрочем, в данном случае поначалу кажется, что люди попались относительно приличные, хоть и со сложными (иначе у автора не бывает) судьбами. Вечная женская усталость и одиночество, которое в одном случае усугубляется детьми, во втором лежачей матерью… Но вот с логикой совсем как-то напряженно.

Главная героиня, Нина, появляется у Бабкина и Илюшина с просьбой найти пропавшего сына Егора. Оказывается, что она не совсем случайный человек, лет 10 назад внезапно пропала она сама, Илюшин с Бабкиным долго ее искали, но так и не нашли. А тут вот она — пришла, жива, здорова, прекрасно выглядит. Ну сделала несколько пластических операций, похудела, перекрасила волосы, но ведь голос то не изменился. Не очень верится, что спустя 10 лет можно узнать малознакомого человека по голосу, особенно, если слышал его только на видео, но ладно. Нина оставила своих малышей и семью ради другой, лучшей жизни, и не нашла сил из нее вернуться. Все считали, что она умерла. Илюшин с Бабкиным начинают искать Егора, и в тот же день Нина пропадает второй раз. Теперь у них сразу два объекта для поиска.

Постепенно те люди, которые казались сначала нормальными, перебираются в заповедник для чудовищ, а действия абсолютно всех персонажей, начиная с самой Нины, оказываются настолько бестолковыми, что к середине уже даже устаешь этому удивляться.

Например,

Дальше. Аллюзия фокуса с мертвым/живым кроликом, обыгранная в названии, выглядит в реальности текста одновременно забавной и бредовой.

И еще. Подумалось, что книга в каком-то смысле о той истине, что лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным. Нехватка денег, усталость и неустроенность толкают людей на жестокие преступления, тогда как богатенькие мажоры действуют пусть и подленько, но довольно безобидно в конечном счете. Такая несколько неожиданная подоплека для детектива.

Иван Любенко написал целую кучу детективов, но мне до сих пор они почему-то не попадались. «Убийство под Темзой» — кажется, самый последний, однако начало карьеры Клима Ардашева – в данный момент студента юридического факультета Петербургского университета, помещено именно сюда.

Клима за успехи в учебе отправляют в Англию. За две недели он должен ознакомиться с системой островного правосудия и свежими веяниями в расследовании преступлений. И, разумеется, преступление не заставляет себя ждать. Убивают профессора, с которым Клим познакомился в пути, и он случайно оказывается на месте преступления.

Откровенно говоря, Клим довольно мерисьюшный персонаж, эдакий супермен, которому постоянно везет – и со знакомствами, и с тайными комнатами, и с уважением окружающих, хотя он всего-навсего студент, да еще и иностранец. Вон, бедняга Пуаро, до конца жизни был чужим, а Клим с первых дней как дома. Тем не менее, читается все это довольно приятно.

Местами книга напоминает справочник по викторианской Англии. Автор не жалеет слов, чтобы поделиться с читателем, например, устройством всяческого оружия, исследовать внутренности кэба (я и не знала, что там всегда была свежая газета), британских поездов или рассказать об обычаях, связанных с похоронами. Это несколько неожиданно в детективе, но такую образовательную направленность стоит записать скорее в плюсы:

«В стенки кэба были вделаны два зеркальца, имелась пепельница, спички и особый карман с платяной щёткой и сегодняшней газетой. В данном случае, это была «Таймс».

«– Как вы можете заметить, перед вами висит доска с объявленными в розыск преступниками. Это очень удобно. Можно сразу сопоставить данные задержанного и разыскиваемого лица. У нас бывали случаи, когда скучающие свидетели случайно опознавали на фотографиях своих знакомых. Точно так же оборудованы и все полицейские участки Лондона. В них, как и здесь, имеются альбомы разыскиваемых преступников, а также данные тех, кто недавно освободился из мест заключения».

Расследование полно игровых условностей, не обошлось и без тайного общества, но в целом вполне логично. Так что при случае я, пожалуй, почитаю еще какой-нибудь детектив автора. Мило и отдыхательно.

Все, что я знала об этом авторе, это то, что он написал впечатляющую размерами эпопею «Столпы земли». Но для первого знакомства хотелось выбрать что-то покороче и попроще, чем исторический роман, которые я не особо жалую. «Ночь над водой» оказалась идеальным вариантом.

С одной стороны эта книга о том, что «быть можно дельным человеком, но думать о красе ногтей» или в американском варианте: даже если вас ждет катастрофа, позаботьтесь о красивых трусиках. С другой – это целый букет характеров и ситуаций, и почти психологический роман. С третьей… Но не буду спешить.

Пожалуй, больше всего меня удивило, что эта книга не экранизирована. Будь я режиссером, немедленно бросилась бы это снимать. Смотрите сами – прекрасные интерьеры клиппера – боинга 314, шикарного самолета Пан Американ, который летал из Англии в Америку. Исключительно первый класс, отличный ресторан, клубника с шампанским на завтрак, спальные места для комфортного отдыха пассажиров. Эдакий «восточный экспресс», только воздушный. Замкнутое пространство, ограниченное количество пассажиров (можно набрать подходящих звезд!) – уже только это создает интригу. Но при этом книга вовсе не детектив и не триллер. Это отличный роман о людях.

Волей автора на борту сталкиваются самые разные личности, каждый со своей историей, и для многих ночь на борту авиалайнера становится решающей.

На первых страницах действие развивается довольно медленно. Читателя знакомят со всеми пассажирами, довольно подробно рассказывая их истории. Поначалу это кажется ненужным. «Зачем все эти детали, когда же начнется действие» — думаешь ты. Но в какой-то момент незаметно втягиваешься в сплетение всех этих судеб и дальше уже следишь внимательно.

Одного из механиков самолета шантажируют, похитив его жену, и он вынужден соглашаться на условия гангстеров. В богатом аристократическом семействе полный разлад – отец придерживается фашистских идей (на дворе 1939 год), сын делает вид, что он еврей, младшая дочь хочет идти воевать против фашистов, старшая вообще отказывается лететь в Америку. Обаятельный молодой мошенник планирует эффектную кражу драгоценностей, но незаметно для себя влюбляется. Крупного бизнесмена внезапно (ну почти) бросает жена и он мчится за ней в погоню. И если поначалу сочувствуешь жене, то затем недоумеваешь, чего же она такая дурочка. Один из совладельцев фирмы решает ее продать, причем дешево и втихаря. Его сестра вынуждена спешить на заседание акционеров, чтобы не допустить этого. А еще на борту оказывается ядерный физик – еврей, спасающийся от преследования фашистов, некий преступник, которого охраняет ФБР, и до кучи – русская герцогиня. На последнюю тройку подробностей у автора уже не хватило, но судьбы остальных изящно и увлекательно переплетаются. Скучно не будет ни на секунду.

Местами чтение и просто любопытное с точки зрения исторических реалий. Много посвящено самому самолету – пришлось гуглить его интерьеры и экстерьеры, он действительно был именно такой – вполне настоящий, а не фантазия автора. Хотя я представляла внутреннее пространство немного более роскошным.

Интересно также, что с точки зрения этого писателя, Америка для англичан перед войной представлялась практически земным раем. Свобода, технологии будущего, плюс к тому — тепло и яблоки (зачеркнуто) апельсины.

Ближе к финалу сюжет закручивается все стремительнее и последние страницы проносятся со скоростью того самого самолета, расставляя все точки над i, и раздавая сестрам по серьгам. Да, концовка довольно киношная, но роман это совершенно не портит (если только вы не любите сюжеты в стиле «все умерли»).

В общем, отличная книга, увлекательная, хорошо написанная, позитивная, и неожиданно настоящий роман, которых последнее время попадается все меньше.

Признаюсь, меня в первую очередь привлекло название. Любопытно стало, как изучение трудов Шопенгауэра может способствовать излечению, как я изначально полагала, от какой-нибудь депрессии. Короткий ответ – никак. Так что, если вы беретесь читать, задаваясь тем же вопросом, что и я, то не надейтесь. Почерпнуть тут легкий или сложный рецепт применения книги «Мир, как воля и представление» (или иного труда философа) для искоренения заболевания вряд ли удастся. А что же тогда внутри?

Фактически повествование делится на две части. Половина посвящена биографии Шопенгауэра, половина — групповой психотерапии. И эти части практически не пересекаются. В общем-то, у нас две книги, которые волей автора соединены в одну.

Поначалу, главы про Шопенгауэра хочется быстренько пролистать – биография изложена в стиле википедии, тогда как история про группу психотерапии – это вполне увлекательное художественное произведение – около десятка человек, каждый со своим характером и заморочками. Но с какого-то момента и главы про Шопенгауэра становятся интереснее, кроме того, они служат своего рода паузами между теми днями, в которые собиралась группа. Возможно, в этом был какой-то смысл с точки зрения создания ощущения, что читатель тоже в этой группе присутствует, и у него тоже есть дни на переваривание событий и размышление над ними. Однако, для биографии такое раздробленное повествование скорее минус. Ну и акцент на работах Шопенгауэра мне был бы интереснее жизненного пути, жаль, что именно философии тут очень мало. Составить себе представление по паре десятков эпиграфов – это как сложить пазл, в котором не достает 90% кусочков.

Следующей мыслью было то, что групповая психотерапия мне бы точно не подошла. Подозреваю, что она вряд ли решает именно психологические проблемы. Фактически (если верить тому, что описывает автор) группа собирается ради общения. Не буду спорить, это важная (может даже важнейшая) составляющая жизни, определенно расцвечивающая ее дополнительными красками, но того же эффекта можно добиться в абсолютно любой группе по интересам. Не обязательно в присутствии руководителя. Пять-десять человек, увлеченных да вот хоть вышивкой, или просто коллеги по работе, всегда найдут общие темы и получат удовольствие от совместного времяпрепровождения. Но с другой стороны. Не у каждого есть возможность неформального общения, тем более достаточно частого. А потребность – да. Так почему бы и не реализовывать ее таким образом.

Но я все время отвлекаюсь. Сюжет следующий. Джулиус — врач-психотерапевт, на стандартном годовом осмотре обнаруживает, что он смертельно болен и ему осталось около года жизни. Он перебирает в памяти пациентов, вспоминает одного из тех, кому не смог помочь и решает с ним встретиться. С одной стороны, ему любопытно, что же с ним стало, с другой – это что-то вроде попытки доделать недоделанное или исправить грех. К его удивлению Филипп (хорошо образованный и когда-то крайне сексуально озабоченный мужчина без чувства юмора) бросил свою работу на химическом предприятии и планирует карьеру психотерапевта. И поэтому он тоже заинтересован во встрече с Джулиусом. Ему нужен официальный наставник. Они заключают сделку. Филипп будет полгода ходить в группу, и после Джулиус согласится стать его официальным куратором. В обмен Филипп предлагает Джулиусу курс лекций о Шопенгауэре, как философе, который помог ему решить собственные проблемы. Это самое ценное, что есть у Филиппа. Но не так, чтобы сильно нужно Джулиусу.

С этого момента центральным персонажем становится именно Филипп, и надо сказать, его появление здорово оживляет, как обстановку в группе, так и ее эффективность. Он бесконечно цитирует Шопенгауэра по поводу и без, казалось бы бред, но это как-то даже мило, и как ни странно, оказывается отличным способом сказать то, что хочешь, в нейтрально-отстраненном тоне.

Чтение оказалось на редкость увлекательным, несмотря на мой огромный скепсис в отношении психологии и психотерапии, которая не сопровождается медикаментозным лечением. Забавно, что хотя читала я все это с удовольствием, книга скорее поспособствовала укреплению скепсиса, чем его преодолению. Ведь фактически, Джулиус, которого нам описывают, как хорошего профессионала, не более, чем приятный в общении человек, благодаря его мягкости и такту. А вот эффективность его работы не кажется явной. Как и внимательность. Да и в старательно навязываемом преображении Филиппа я очень сильно сомневаюсь.

Кстати, что еще любопытно. Я была уверена, что книга написана где-нибудь в 80-е, но нет, она почти свежая – 2005 года. Удивительно. Потому что стиль определенно из прошлого века. Возможно, тем он и хорош.

Теперь я даже думаю не почитать ли что-нибудь еще у Ялома. Во-первых, у него отличный легкий слог, во-вторых, вряд ли я бы стала читать биографии философов, а тут оно вроде как само. Да и Шопенгауэр чем дальше, тем привлекательнее кажется.

В центре сюжета – смерть актрисы немого кино – некоей Вари Метель. Любопытным моментом тут является то, что изначально работники уголовного розыска (и не только они) воспринимают актрису, как старуху, и удивляются, прибыв на место происшествия, что перед ними молодая красивая женщина. Насыщенные событиями 30-е, вероятно тому виной. Эпоха немого кино закончилась от силы лет 10 назад, а его актриса уже кажется достоянием прошлого и поэтому просто не может быть молодой. Ее годы ушли.

Расследование движется довольно медленно: опрос жителей питерской коммуналки, где умерла актриса, ни к чему не привел. Но зато какое там все странное. Например, санузел блещет чистотой. Вообще, в этой книге злая фантазия автора разыгралась не на шутку. Перед нами скорее фантасмагория, чем детектив. То заваленная до потолка мебелью комната (которая делает придуманный финал малореальным) и штат ходящих на цыпочках воздыхателей. То нервный и истеричный «Ледик» Утесов. А уж съемки комедии «Веселые ребята» («в книге «Музыкальный магазин») и вовсе превращены в форменное безумие, творимое шайкой грубых неотесанных болванов.

И весь этот торт украшен вишенками ненависти автора, просто истекающих ядовитым соком. Досталось и Орловой, и Александрову, и вообще всем подряд.

Финал тоже странный. Словно автор не придумал красивой развязки и выбрал самый нелепый и бессмысленный вариант.

Из интересных мелочей. В книге упоминаются черные лифты, которые служили для доставки дров, угля и прочих грузов на верхние этажи доходных домов. Примерно такие, как любят показывать в старых американских фильмах. Откуда обязательно вылезает кто-нибудь жуткий в неподходящий момент. Почему-то раньше о таких не слышала, хотя логичная вещь. Поискала информацию, но ничего не нашла. Зато есть куча прекрасных старинных лифтов, которые сохранились в Питере: https://antennadaily.ru/2019/12/14/lift-petersburg/

Это первый детектив в серии про сыщика Зайцева.

Трудно сказать, в чем кроется обаяние этих книг (ну помимо совершенно прекрасных обложек). Казалось бы, все должно быть против. Потому что как детективы – они мягко-говоря, слабоваты, постоянные нападки на НКВД грешат, как минимум, избыточностью, логика чаще всего хромает на обе ноги, советские люди — по умолчанию воспринимаются автором, как быдло, но вот несмотря на это все – от чтения получаешь какое-то ощущение комфорта. Подозреваю, что так действует магия Питера. Который единственный здесь (не считая Зайцева) прекрасен во всех своих ракурсах.

Но вернемся к сути. В Петрограде происходит несколько убийств. Объединяет их то, что убитые находятся в необычных позах и странных одеждах. Практически сразу понятно (читателю, но сыщики почему-то буксуют на протяжении нескольких случаев, хотя автор не раз намекает на непролетарское происхождение Зайцева), что убийца изображает таким образом сюжеты картин. Вот только что это за картины, почему и зачем он это делает – надо разбираться. В поисках Зайцев добирается до Эрмитажа, чтобы увидеть оригиналы, но там картин не оказывается…

Да, хотелось бы, чтобы это был искусствоведческий детектив, но нет. Картины – тут часть сюжета, но развязка при этом довольно мутная. Впрочем, это свойственно всем детективам Яковлевой.

Из сюжетных ляпов:

В первой части повествования Зайцев попадает в ОГПУ, через три месяца его выпускают, вроде как ради того, чтобы он занялся делом об убийствах (пока он сидел произошло еще два) по указанию самого Кирова. Однако по сути дело у него почти сразу забирают, и он занимается расследованием чуть ли не нелегально.

В финале, когда убийца уже найден, его подход выглядит на редкость глупым (хотя для автора, который как и убийца, считает обычных людей недворянского происхождения просто бессмысленной чернью, наверное, это не так). Да, он пытается обратить внимание на картины (сказать что-то большее было бы спойлером), но уголовный розыск точно не то место, где высоки шансы на то, чтобы оценить его тонкие намеки и высокие стремления, не говоря уже о том, чтобы принять меры по этому поводу.

Ну и последняя сцена – это такая типичная калька с американского боевика. Понятно, что детектив – это игра, но не до такой же степени :)

Давно вижу положительные отзывы в отношении произведений этого писателя, который получил уже с десяток разных премий. Решила, что мне тоже надо.

Аннотация к «ЧЯПу» обещала каникулярную историю безо всякой романтики (почти все остальные отпугивали меня намёками на первую любовь) и, в общем-то, не обманула. Ну и кроме того, в 2017 году эта повесть получила литературную премию «Новые горизонты» как лучшее фантастическое произведение года. Хотя я бы его к фантастическим точно не отнесла.

Это действительно оказалась очень летняя история. Наполненная тем жарким ленивым маревом и удовольствием ничегонеделания, которое присуще детству, и которому можно предаваться без чувства вины, непременно сопровождающего такое состояние, когда ты становишься взрослым.

Синцов едет на месяц к бабушке в деревню (зачеркнуто) в маленький городок Гривск. Глухая провинция, никого знакомых, интернет по модему, в общем, должна быть тоска. Но в городке находится для Синцова приятель – его ровесник Грошев (или иначе – Чяп), коллекционер монет, жетонов и прочих любопытных штук, из которых можно извлечь прибыль. Занимается он этим почти профессионально, и кроме того производит впечатление весьма взрослого для своего возраста мальчишки, как в суждениях, так и в широте кругозора. В общем, с Грошевым интересно. А еще он отличный рассказчик, который постепенно погружает Синцова в мир этого маленького городка, смешивая были с легендами и показывая ему мистическое в обыкновенном. Это можно было бы назвать своеобразным вариантом подросткового фольклора, возведенным в степень, если бы истории не носили столь явного авторского начала, что несколько смещает границы жанра в сторону мистического реализма. Впрочем, сами истории это совершенно не портит.

Вообще, это, пожалуй, самый любопытный феномен книги. По ощущениям и атмосфере это вариации страшилок типа «бегут, бегут по стенке зеленые глаза», только взрослее, обоснованнее, историчнее и с уклоном в городские легенды. И еще это такая типичная детская фишка. В моих собственных воспоминаниях всегда в новом для меня городке обнаруживалась девочка, которая зловещим шепотом рассказывала какие-нибудь местные легенды, показывала тайные места и секретные клады. Ух, как это было завораживающе, несмотря даже на весь мой столичный скепсис. Вот и здесь примерно так.

Но это что-то вроде начинки, вкусной, но ее немного. Слой теста – это почти познавательная книга о нумизматике и вокруг. Вряд ли она сподвигнет кого-то на собирание монеток (слишком мрачным мороком покрыл автор это занятие), но определенное представление о процессе и деталях даст.

Читается все это довольно легко, но особого восторга и желания продолжить знакомство с автором я не испытала. Книга, как книга, ценная скорее набором ощущений, чем сюжетом или увлекательностью. В рецензиях мне попадались мнения о куче слоев, намеков и тонкости повествования, например, о том, что Грошев мечтает дозвониться Богу, и таки делает это с определенным результатом. Ну… как по мне, это все натяжки. Но каждый читает о своем. И как читательская идея – это, как минимум, красиво. Так, что если соберетесь читать, обратите внимание на соответствующие страницы. Может это я что-то упускаю.

Когда я дочитала эту книгу, то основное чувство было – какое счастье, что мне повезло расти в совершенно другой среде. Среди людей умных, увлеченных, разносторонних, теплых, думающих, интересующихся. Тех, кого никогда не клинило на карьере, деньгах и попытках выслужиться. Наверное, поэтому мне оказалась бесконечно чужда эта странная смесь воспоминаний и сожалений. Возможно, это проблема жизненного опыта, но…

Пожалуй, основное, чем удивила меня эта книга, это какой-то лоскутной скучностью. Никак не получалось вчитаться, вникнуть, зацепиться за что-то. Словно какая-то чужая старая одежда, которую где ни тронешь, везде расползается. При том, что советскую прозу я люблю и обычно читаю с удовольствием. Возможно, виной тому аудиокнига (в виде нормального текста – я попробовала — воспринимается получше, но все равно, интерес так и не возникает), но скорее всего, это просто категорически не мое произведение. Для меня осталась совершенно непонятной ни ее популярность, ни ее злободневность, которые явно присутствовали, когда книга вышла.

Это какое-то невероятно серое произведение. Но эта ассоциация связана не с цветом известного дома, а с характеристиками ее персонажей. Это на удивление бесцветные и скучные люди. Такое ощущение, что в их жизни нет вообще никаких интересов. Причем, ни когда они мальчишки, ни когда становятся старше, после возвращения с войны. Да что интересы, даже война здесь – просто эпизод, словно занавеска – задернул-отдернул, как и не было. Ничего нет внутри этих мальчиков, кроме подхалимства, постоянных попыток куда-то пристроиться, выслужиться, не ошибиться, сделать «правильный» выбор, «нужный» шаг, посчитать бюстики на полке. Какая-то непроходящая зависть к власть и деньги имущим, причем жалкая, пустая, беспримесная. Без попыток достичь чего-то самому, с заранее сложившейся обреченностью жильца дома в Дерюгинском переулке по отношению к жильцам Дома на набережной.

Книги, журналы, кино, театр, спорт, выставки, наука – это все вне их жизни. Непонятно даже, где именно они учатся. Ни разу не упомянуто ни учебное заведение, ни хотя бы вскользь его тематика. Понятно лишь, что что-то гуманитарное.

Само повествование охватывает довольно большой период времени, от довоенных годов до послевоенных (но сама война полностью выброшена), и несмотря на небольшой объем, воспринимается скорее сагой, чем романом. И также тяжело это все читается. Внутри разрозненные воспоминания – нестройные, фрагментарные. То довоенные годы, то послевоенные, которые словно заплатки нашиты на современное автору время. Рваный сюжет, в котором никчемность и зависть – основное. Ни разговоров, ни бытовых деталей, вообще ничего. Пустота. И сам главный герой – то Димка, то Вадим, то Батон. Во всех своих возрастах и именах одинаково неинтересный и неприятный, как, впрочем, и большая часть его окружения, за исключением разве что Антона (прототипом которого был Лева Федотов, тот самый мальчик, который предсказал ход войны).

Почитала некоторое количество отзывов и критики. Роман Трифонова иногда сравнивают с Достоевским, намеки действительно есть – и милая добрая Сонечка, и ощущение себя дрожащей тварью, и экзистенциальные страдания. Но попытка аллюзий на Достоевского показалась мне столь же беспомощной, как и все остальное в этом романе. Видимо, это исключительно сиюминутная вещь, для узкой аудитории написанная, бесконечная авторская сублимация, вызвавшая у меня ощущение какой-то эмоциональной тошноты.

Пожалуй, точнее всего охарактеризовал эту книгу Дмитрий Быков, который сказал, что эта книга Трифонова «не о быте, а об отсутствии бытия».

Несмотря на название «Лето с капитаном Грантом», Жюль Верн тут совершенно не причем. И вообще, Грант – это не фамилия, а имя. Имя начальника и основателя детского туристического лагеря Гранта Александровича Саркисяна. В этот самый лагерь и попадает мальчик Борька, которому не удалось поехать на каникулы, как обычно, к бабушке в Одессу, а в обычный он хотел – потому что все по звонку, и вообще, скучно. А тут – палатки, рюкзаки, комары — одним словом — романтика!

Но оказалось, что романтика наступает далеко не сразу. А сначала надо многому научиться, и не только туристическим навыкам – укладывать рюкзак, ставить палатку, готовить еду на костре, но и человеческим – прежде всего чувству локтя, терпению, дружелюбию, умению протянуть руку помощи и эту помощь принять, привычке отвечать за свои поступки. Потому что одно дело, когда ты приходишь съесть готовый обед, и совсем другое, когда этот обед надо приготовить самому. А ты и так уже устал – потому что дорога, рюкзак тяжелый и кроссовок натирает, плюс девочка симпатичная улыбается не тебе. И вообще, с девочками непросто. Да и в целом, надо с ребятами как-то поладить. А когда ты новенький, это та еще задачка.

Не знаю, как вы, а лично я половину детства мечтала о настоящем походе – с рюкзаками, палатками, костром и неведомыми тропинками. Книжка как раз об этом.

Из некоторых минусов. Сюжет, который строится вокруг летнего похода, грешит некоторой нравоучительностью. Не знаю, насколько это заметно ребенку, но взрослому – однозначно. Не то, чтобы это плохо (даже, наверное, правильно в детской книжке), но мне показалось, что местами сделано несколько грубовато. Скажем, эпизоды с помощью колхозным ребятам на прополке или памятником героям Великой Отечественной выглядят не то, чтобы искусственными, но какими-то обязательными, словно специально вставленными в готовый уже текст. Чтобы не только костровая романтика и взаимоотношения в коллективе, но и общественно-полезная нагрузка была отражена в повести. А с другой стороны, может это сейчас так воспринимается, а когда книга была написана (а это, скорее всего 70-е или 80-е, мне так и не удалось найти эту дату), и пересечения с деревенскими мальчишками, и война были куда ближе…

Так или иначе, это правильная летняя книга, ее ностальгично читать взрослым, и, думаю, интересно детям.

Чушь полная. Мальчик, получивший плохое журналистское образование, пытается рассказать, что он вычитал про классиков в Википедии. Вычитал он мало, рассказывать не умеет, своим мнением не обладает, большую часть книг, о которых пытается рассуждать, не дочитал. Ну, для блога, который читают двоечники, это бы может и сошло. Для книги – это не просто провал, такое вообще стыдно издавать.

Единственное, что интересует Печейкина, где у кого был мат, на какой странице лесбийская сцена и тому подобные моменты. Высокоинтеллектуальный сборник, ничего не скажешь.

Начало было отличным (особенно в сравнении с прочитанным до того «Убийства в десятиугольном доме»). Студент одного из юридических вузов помогает полицейским составить портрет преступника и делает это в лучших традициях Шерлока Холмса. Исходя из совершенных преступлений он описывает его возраст, внешность и даже манеру одеваться. Все подтверждается вплоть до мелочей. Полицейские в восхищении, читатель тоже, и ожидает чего-то столь же эффектного и дальше. Увы.

Вместо того, чтобы рисовать блистательно точные портреты преступников и впечатлять изящными цепочками логических рассуждений, автор заводит длинную монотонную шарманку, раз за разом повторяя куплеты про серийного убийцу. С учетом наличия подсказок (

В целом, это скорее история о том, как многое не получилось у автора. Не вышло увлекательного детектива, не вышло интересной психологической подоплеки (хотя именно на этом построена значительная часть сюжета), не вышло интересных характеров (герои весьма картонны), не получилась история любви (ни одна толком), а финальные страницы выглядят так, словно наскоро переписаны из первого попавшегося американского боевика. И да, разгадка и мотив главного злодея мне тоже не показались убедительными. Но это еще можно списать на национальный колорит. На редкость перехваленная книга.

Удивило то, насколько уважительно полицейские относятся к студенту. И насколько пренебрежительно относится к ним он. Ну и товарно-денежные отношения тоже необычные. Чаще студент угощает полицейского обедом или сигаретой, чем наоборот. Неужели полицейские в Китае настолько мало зарабатывают, что считают нормальным пользоваться студенческой благотворительностью?

Пожалуй, основное, что остается после прочтения этой повести – мысль о том, как мало в революционные годы ценилась человеческая жизнь. Причем это какая-то общая тенденция. То в бою погибает твой товарищ, то ты сам, не задумываясь, готов отдать свою. И вопрос даже не в каких-то идеях, стремлениях или борьбе за правое дело. Ну, то есть, это тоже присутствует, но оно вовсе не главное. А просто время такое. Некогда было погружаться в экзистенциальные размышления, грустить и горевать.

Любопытно еще и другое. Если раньше эта повесть казалась скорее приключенческой – побег из дома, военные приключения и все такое, то теперь читается скорее как исторический роман. И как почти любой исторический роман, довольно скучна. Первая часть – самая симпатичная. Она посвящена простой жизни в Арзамасе. Школа, уроки, мальчишеские забавы вроде ловли птиц, звон колоколов на пасху. Гайдар отлично умеет в самую безумную гонку внести лирический элемент, а тут и вообще, сплошное благолепие.

Уютная, спокойная, понятная жизнь. А потом в городок приходят революционные веяния, и все это мирное существование как-то разом рушится. Поразила искренность, с которой все это написано. Нет никаких черных и белых тонов. Нет правых и виноватых. Нет плохих и хороших. Напротив, куча сложных характеров, самых разных людей, которые оказались вдруг в новой для себя обстановке, и не понятно, как жить, что делать и за что бороться.

«Однако из всего происходящего поняли сначала только одно: царя свергли и начинается революция. Но почему надо было радоваться революции, что хорошего в том, что свергли царя, перед портретом которого еще только несколько дней тому назад хор с воодушевлением распевал гимны, — этого большинство ребят, а особенно из младших классов, еще не понимало».

Некоторые моменты ужасно напоминают недавние наши 90-е годы:

«...На трибуну один за другим выходили ораторы. Охрипшими голосами они рассказывали о социализме. Тут же записывали желающих в партию и добровольцев на фронт. Были такие ораторы, которые, взобравшись на трибуну, говорили до тех пор, пока их не стаскивали. На их место выталкивали новых

ораторов.

Я все слушал, слушал, и казалось мне, что от всего услышанного голова раздувается, как пустой бычий пузырь. Перепутывались речи отдельных ораторов. И никак я не мог понять, чем отличить эсера от кадета, кадета от народного социалиста, трудовика от анархиста, и из всех речей оставалось в памяти только одно слово: — Свобода... свобода... свобода...»

Да, все это показано взглядом подростка – главному герою всего 15 лет. Но вряд ли остальным было яснее. И мало кому удавалось сохранять здравомыслие. Более того, такие люди казались странными, выпавшими из жизни:

Не очень-то детская книжка вышла, если не сказать, что и совсем не.

Какое-то время назад я ради любопытства прочитала пару историй из серии «Приключения Шерлока Холмса и Ната Пинкертона в России». Это были такие простенькие фанфики начала 20 века, незатейливые и наивные. Так вот, «Яма» выглядит примерно таким же жалким фанфиком.

Начало, впрочем, довольно симпатично. Повествование идет от лица Масы, которого вдруг задели лавры доктора Ватсона, и он решил сохранить в веках подвиги своего господина. Не Холмсом, так сказать, единым. Ну и вот, написал. Стиль получился забавный, такой же округлый, как и сам Маса.

Но где-то примерно четверть текста спустя автору стало лень писать «как Маса» и еще более лень придумывать сюжет. Примерно там же закончился юмор. И вообще все закончилось. Началось нагромождение погонь, тайных школ, властелинов мира, всяческих хитроумных помещений и прочего дешевого низкосортного бреда с уникальным (разумеется) розовым алмазом в качестве вишенки на торте.

До кучи в текст впихнули массу второстепенных персонажей, имеющих реальных прототипов, вроде Альфонса Бетильона и Роберта Андерсона (с их портретами), картинок из википедии (типа этикетки к шампуню или открыток с видами городов), а также добавили многовековой экскурс в генеалогию Эраста Петровича, чье древо почти сплошь состояло из людей редких и талантливых.

Сам Маса внезапно обрел способности разговаривать почти на всех европейских языках и запросто бороться с империей зла, вне зависимости от числа и навыков ее приверженцев. При этом самого Фандорина, о приключениях которого вроде как вначале книги собирался рассказать Маса, вообще забыли где-то в тихом уголке, чтобы не отсвечивал. Половину книги он даже не появляется на ее страницах.

В общем, это такое жалкое чтиво, что даже как-то неловко за автора. И да, детектива здесь нет вообще, что особенно разочаровывает. В общем, Акунин – все.

Достоевский. Начало.

Вообще Достоевский очень разный. Скажем, «Идиот» и «Братья Карамазовы» на мой взгляд совершенно гениальны (и, возможно, это вообще лучшее, что есть в русской литературе), а вот «Бесов» я начинала раза три и так и не смогла ни дочитать, ни дослушать.

Как известно, «Бедные люди» — это самый первый его роман. Его издали, когда Достоевскому было 25 лет. А книга при этом совершенно не кажется написанной молодым человеком. Между прочим, главному герою Макару Девушкину – 47, он почти вдвое старше автора, но его личность ничуть не выглядит искусственной. Напротив. Она гиперреалистична и вызывает довольно сильное отвращение. Все это бесконечное сюсюканье, принижение себя, жалкость, возведенная в степень. Человек, уверившийся в том, что ему в этом мире ничего нельзя, ну и ладно.

Девушкина часто сравнивают с гоголевским Акакием Акакиевичем (АА). Я даже специально перечитала «Шинель». Несомненно, перекличка есть. Оба они чиновники — переписчики текстов, оба бедны, оба жалки, оба одиноки. Но если АА — это персонаж искусственный и скорее комический, то Девушкин – настоящий и явно трагический. И в этом, наверное, вообще разница между Достоевским и Гоголем.

У меня осталось странное ощущение от этой книги. Хотя ее чаще всего сравнивают с гоголевскими повестями, она бы, пожалуй, идеально подошла Чехову с его вечно-несчастными персонажами и отталкивающей манерой извлекать из человека самое неприглядное. Достоевский обычно иной, и в его героях всегда есть свет. И здесь это так. Девушкин — добрый человек, несмотря на все свое ничтожество. Вообще, «Бедные люди» — это целый набор откровенно жалких людей, и их хочется не изучать (как это обычно бывает с героями Достоевского), а отгородиться от них и поскорее.

Так вот. Первое впечатление было скорее отрицательным. Довольно скучный роман в письмах, практически бессюжетный, который поначалу кажется скорее набором зарисовок, чем чем-то еще (словно на курсе писательского мастерства, но зато каких точных), эдакая стилистическая тренировка. Кстати, примерно так он и был принят большинством критиков.

Но эта книга запоминается. Она зависает в голове, и начинаешь задумываться, а почему так? Наверное, потому, что уж слишком ярким получился образ Девушкина. Кроме того, с одной стороны это очень реалистический, а с другой — очень филологический роман. С реализмом и так все понятно. Девушкин нежно любит Вареньку, она позволяет ему о себе заботиться, но ни в коем случае не допускает поближе. А вот насчет филологии.

Во-первых, стилистика. Интонации Девушкина с его вечными уменьшительными, которые не выглядят ни искусственными, ни натужными. Это довольно дерзко, кстати. Между прочим, в первом издании этих бальзаминчиков, геранек, ангельчиков и прочих маточек было еще больше, чем в том, что мы читаем сейчас. Достоевский (прислушавшись к старшим товарищам) таки решил, что он перебрал и малость подсократил число суффиксов.

Во-вторых, отсылки к модным тогда литературным произведениям, например, к «Станционному смотрителю» и к той же «Шинели». Есть в этом некий завуалированный вызов, пожалуй, в отношении Гоголя. А кроме того, внутри имеется своего рода литературный анализ. Причем это размышления персонажа о персонаже! Необычно! А какая прикольная пародия на любовные романы:

«Пожар вспыхнул ярким пламенем на алтаре любви и взбороздил грудь несчастных страдальцев.

– Владимир!.. – шептала в упоении графиня. Грудь ее вздымалась, щеки ее багровели, очи горели…»

А я еще думала, где там Белинский юмор усмотрел. А вот же. Достоевский явно развлекался, сочиняя эти фрагменты.

В-третьих, сама структура. Не то, чтобы эпистолярный роман был чем-то необычным, но здесь в какой-то момент вообще забываешь, что это все письма. И самое любопытное – пропуски. Варя и Макар пишут друг другу почти каждый день. Но как только происходят неловкие и стыдные для них события, из потока писем словно убирают одно или два. И читателю остается догадываться о произошедшем. Изящная логическая уловка. Нарушение монотонности, создание интриги. А на какой звенящей ноте оборвано повествование. Браво!

Я слушала аудиоверсию (озвучивали Ефим Шифрин и Анна Каменкова). И при всей моей нелюбви к Шифрину, не могу не признать, что Дедушкин у него вышел прекрасный.

Я решила перечитать «Шинель», потому что она упоминалась в недавно прочитанных «Бедных людях». Захотелось сравнить Макара Девушкина и Акакия Башмачкина. Ну и вообще, половина русской литературы считается вышедшей из гоголевской «Шинели», а я уже смутно помню эту историю.

Пожалуй, половина ее успеха – имя главного героя. Ну назови Гоголь своего персонажа Иваном Степановичем или там, Федором Федоровичем, и все — чиновник и чиновник, а Акакий Акакиевич – сразу вызывает смешанное чувство жалости и презрения. Легкую усмешку опять же. А вроде просто имя. В остальном, меня удивило, насколько легко читается эта небольшая повесть, и то, что она явно не лишена юмора. По школьным годам вспоминалась только некоторая унылость и скучность.

Ежели кто вдруг забыл, то это история о титулярном советнике Акакие Акакиевиче Башмачкине.

Подумалось, что Гоголь почти везде умудряется добавить мистический элемент, даже в такую, казалось бы, банальную историю. Отношения с потусторонними силами явно не давали ему покоя. И, возможно, поэтому, все-таки лучшее, что он написал – это «Вечера на хуторе…», где увлекательность еще не погребена под попытками писать великую остросоциальную литературу.

«Дневная поверхность» — это книга советского археолога, в которой он рассказывает о нескольких экспедициях, в которые ездил. Пожалуй, она несколько нетипична для изданий такого рода, потому что здесь мало именно интриги. Ну, т.е. никто не находит внезапно «череп коня Вещего Олега», не строит сумасшедших гипотез по паре обнаруженных черепков и т.п.. Как говорит сам автор:

«Напрасно было бы искать в этом рассказе описания каких–либо особых сенсационных происшествий. В правильно организованной экспедиции их не должно быть и почти не бывает. Романтика археологической работы совсем в другом — в научном предвидении, в напряжении поиска, в ни с чем не сравнимой радости первооткрывателей».

Хотя здесь он немного лукавит. Есть в книге и неожиданные происшествия, и чудесные открытия (один только раскопанный древний город в пустыне чего стоит!), и любопытные факты.

Ну, например, вы знали, что в Новгороде (Великом Новгороде) был водопровод? А мостовые для прочности укрепляли костями животных, которые не гнили и сохранялись веками? Что еще совсем недавно (в 30-е годы, до войны) раскопки велись в районе современных Черемушек (там в 12 веке жили вятичи, и находили немало украшений и черепков)? И примерно в тоже время можно было еще найти село, где жители сохраняли почти средневековый образ жизни и носили домотканную одежду?

Рассказ о каракумской экспедиции рассказывает читателю, что черепаха – священное животное туркменов, поэтому их ни в коем случае нельзя есть. А висящий на саксауле череп – это вовсе не пренебрежение к его хозяину, а указание на источник воды:

«Череп очень хорошо окатан и блестит как зеркало. Человеческий череп — самый круглый из черепов и равномерно отражает свет. Одетый на куст саксаула, он со всех сторон виден издалека. Тот, кто сделал это, заботился о других людях и о нас с вами. Если хочешь добраться до колодца, нужно идти в ту сторону, куда повёрнут глазницами череп».

Из истории про литовскую экспедицию я узнала слово «кольгринда». Это удивительная штука – подводная каменная насыпь, которую не видно снаружи неприятелю, что-то вроде искусственной мели. Иногда с перилами или вешками для наглядности. В случае опасности перила убирают. Местные знают все изгибы кольгринды (эта штука обычно кривая) и спокойно перебираются на другой берег, а чужаки чаще всего проваливаются в глубину на внезапных ее поворотах.

Чудесная «ламповая» книга о буднях и радостях археологов!

Эту книгу я читала по рекомендации, и стоит признать, что, пожалуй, это наиболее удачное произведение из тех, что мне попадались в активно раскручиваемом ныне жанре «хонкаку», хотя моя статистика неприлично мала.

Тем не менее, «наиболее удачное» в данном случае – это не категорическая рекомендация к прочтению, а скорее констатация того, что остальное еще хуже. Все-таки, мне кажется, что японский подход к детективам… ну, слишком уж специфический. В данном случае вышло некоторое подобие «Десяти негритят», в котором, на мой взгляд, все слабее оригинала.

Лучшее, что есть в этой книге – это предисловие, написанное Содзи Симада. Оно достаточно длинное и посвящено краткому анализу развития этого жанра, как на Западе, так и в Японии. «Хонкаку-детектив» обозначается здесь, как «традиционный, ортодоксальный детектив», построенный «принципе высокого уровня логических размышлений». По мнению Симада, читателю предлагается не столько литературное произведение, сколько логическая игра, поэтому для «хонкаку» характерны скупые характеристики персонажей и условные декорации. Этот жанр противопоставляется классическому детективу, написанному в духе «социального реализма» в котором интрига построена на психологии. Любопытно, что Симада считает «хонкаку» детективами более высокого уровня, чем привычные нам классические английские образцы жанра. Игра ума, основанная на минимальном количестве повествовательных элементов, представляется ему «знаком отличия авторов, в особом интеллектуальном уровне чьих книг читатель может быть уверен». Он с гордостью говорит о том, что в «Убийствах в десятиугольном доме» автор безжалостно искоренил вещи, придающие произведению «литературности»: «изображение представителей высшего класса общества, острословие, особую роль надменных женщин, любезные диалоги за ужином с вином, вышколенных слуг во главе с дворецким. Этим он приблизил свой роман к игре более, чем кто-либо ранее».

Учитывая, что упомянутый выше перечень искорененного – это как раз то, что я больше всего люблю в детективах, то после такого предисловия трудно было ожидать чего-то от книги. Но оказалось, что не все так плохо, как могло бы быть. Да, мотивы участников (причем вообще всех), мягко говоря, странноваты. Но может японцам так и не кажется.

В книге два места действия: маленький остров с десятиугольным домом, на котором некоторое время назад произошло убийство нескольких человек, и материковая часть (хотя, она тоже остров, учитывая, что речь о Японии). На остров приезжает компания из 7 студентов, чтобы прожить там неделю. Логичный вопрос – чтобы что? Ответа на него нет. А вот просто так. Определенной цели у них нет, зато в компании людей, которые увлечены одним хобби и вместе учатся не один год, никто никому не доверяет. Разумеется, на острове начинают происходить убийства.

В это время на материке другие члены детективного клуба получают странные письма, с намеком на давнюю (и вроде бы случайную) смерть одной из студенток. И пытаются (не особенно активно) разобраться, к чему это все. В финале обе части головоломки соединяются, и читатель получает подробное разъяснение мотивов, средств и методов.

Это все вполне читабельно, хотя местами и засыпательно, но вот насчет высокого интеллектуального уровня логических построений я согласиться никак не могу. Потому что психологически здесь недостоверно буквально все.

Дальше куча спойлеров, будьте осторожны, если не читали и собираетесь.

О любопытном. Большинство членов детективного клуба называет себя именами известных западных писателей – Агата, Дойл, Эллери и т.д. И среди них есть еще Орци. Я такую писательницу не знала, но оказывается, это одна из первых авторов английских детективных романов – Эмма Орци. В общем, уже понятно, что я планирую прочитать дальше. Надеюсь, что там уж точно будет и светское общество, и дворецкий, и диалоги за столом :)))

Забавно, что в литературе существует довольно много книг, написанных от лица котов. «Житейские воззрения кота Мура» Гофмана, «Кот без прикрас» Пратчетта, «Записки кота Шашлыка» Экслера, целая серия книг про Кысю Кунина, и это только то, что сходу приходит в голову. Определенно, человечество отдает должное характеру и интеллекту этих животных, особенно в сравнении с собаками, которые аналогичных мемуаров практически не удостоены (если не считать Дневник фокса Микки» Саши Черного).

Данная история продолжает эту приятную традицию и знакомит нас с котом Барсиком. Впрочем, написав это, я осознала, что Барсик – это довольно-таки фамильярное обращение. И даже как-то неловко так его называть. Потому что там такой кот, что как говорил незабвенный папа дяди Федора: «был бы у меня такой кот, я может и не женился бы».

Барсик – наш современник, это совершенно прекрасный, красивый, умный и философски настроенный кот, с неисчерпаемым чувством собственного достоинства и отличной практической сметкой. Ему приходится жить в довольно большой семье (мама, папа и трое детей), и постоянно следить, чтобы его кошачьи права не ущемляли. Потому как, если что, то тапки-то — вот они. Книга составлена из забавных историй, происходящих с Барсиком, которые он сопровождает ехидными и мудрыми замечаниями. Рассказывать бесполезно, лучше слушать и наслаждаться. Это сплошная милота и очарование. Правда, присутствует некоторая нетолерантность в отношении барбосов (совершенно справедливая, впрочем), но как еще может к ним относиться нормальный кот?

Литрес отнес книжку к детской прозе, но мне кажется, что она вневозрастная, по-крайней мере, никакой нарочитой детскости, сюсюканья и наивности в ней нет. Юмор здесь – это нормальный взрослый юмор.

Отдельно рекомендую аудиовариант в исполнении Вадима Максимова – у него совершенно завораживающий кошачий голос. Если бы коты разговаривали, то именно с такими интонациями.

Всем, неравдодушным к котикам, рекомендуется.

Надо, конечно, было сразу обратить внимание на категорию young adult. Но я почему-то сконцентрировалась на словах про пять пассажиров, каждому из которых есть, что скрывать. Ну и плюс книга попалась мне в какой-то подборке про прекрасные детективы. Нет, я не особо верю подборкам. Но не до такой же степени!

В общем, это ни разу не детектив. Вот совсем. Пятеро – не такие уж и абсолютные незнакомцы. По крайней мере, не все из них. Но зато вот young adult – это да, в полной мере, если относить этот термин к низкосортным подростковым историям.

Суть в следующем. Канун Рождества. Самолеты отменили из-за непогоды. А все хотят домой – потому что семейный ужин с индейкой и все такое. А у главной героини есть еще один повод – ей крайне важно быть рядом с мамой. Пять студентов, случайным образом оказавшихся в аэропорту, не хотят ждать самолет и едут на арендованной машине сквозь снежную пургу. Ну, пургу в американском понимании. Идет легкий снежок. Примерно 90 процентов книги они едут. И едут. И едут. И нудят всю дорогу.

Основной вопрос, который у меня возник – это почему они едут впятером, а не вдвоем, например? Логично было бы подумать, что смысл в экономии, но нет. За всех платит одна из девушек. И в чем ей была радость собирать еще четверых? Ну ладно, наверное, это была такая рождественская благотворительность.

В какой-то момент у них начинают пропадать всякие полезные вещи. Из закрытой машины. Они ищут, ничего не находят. Удивляются (читатель тоже удивляется, особенно в финале). И больше не происходит практически ничего. Даже обещанной жути не нагнетается. Скорее напротив, вся эта компания начинает откровенно надоедать.

Меня там впечатлил только один момент. Пока они едут, один видит в руках второго книгу и спрашивает: «Ты что даже в каникулы читаешь?». Занавес.

Если вы таки начали это читать и хотите узнать, чем же закончилось путешествие, то можно даже по диагонали просматривать, а спокойно отсчитать страничек 10-15 от конца и прочитать только их. Все равно в предыдущем тексте никаких ценных деталей, которые могли бы на что-то пролить свет, не содержится. Интрига утрамбована в последние несколько страниц, и упирается в подростковые гипертрофированные чувства, видимо обостренные гормональной перестройкой организма. Или нет. Все прочие линии, которые кажутся намеченными вначале, повисают на дуршлаге финала вареными вермишелинами.

Ну и все. Индейка на горизонте, добро торжествует, зло – нет. В финале для красоты добавляется пассаж про заботу о других.

Резюме: давно не читала такого феерического бреда. Тот случай, когда уместна фраза: «не пытайтесь повторить это самостоятельно».

Второй детектив из серии «Оксфордских убийств». Действующие лица все те же: профессор математики Сэлдом и аргентинский аспирант. В центре повествования – общество Льюиса Кэрролла (почти сплошь университетские профессора, при этом почти каждый написал книгу про Кэрролла), и его дневники. И это не просто местечковый клуб по интересам. Его членом является сам принц (наверное, тот, который нынешний король, но имя вежливо не названо).

Случайно обнаруживается текст про вырванную страницу дневника, который, по мнению нашедшего его человека, позволит заново посмотреть на многое. И даже заставить переписать в имеющихся многочисленных биографиях целые абзацы. Грандиозная находка! Крушение основ! Караул!

Начало фразы нам показывают почти сразу, а вот конец удастся узнать только в финале. Оставшееся время читатель мучается в неведении, а автор наслаждается производимым эффектом, заодно показывая фотографии маленьких девочек, которых снимал Кэрролл, и рассуждая об этой части его увлечений. Тема скользкая и желтопрессовая, но удалось рассмотреть ее очень тактично и интеллигентно, даже, я бы сказала, в чем-то академично, с какой стороны не посмотри. Не подозревала, между прочим, что во времена Кэрролла девочка 12 лет уже вполне рассматривалась, как потенциальная невеста. И, кстати, после 12 лет он терял к ним интерес. Да-да, невозможно не провести аналогию с Гумбертом и его нимфетками.

Трупы, разумеется, тоже присутствуют. И еще конверты без имени отправителя. И нам пытаются намекнуть, что в основе убийств цитаты из «Алисы»:

«вещество под названием аконитин: смерть от него мучительна, а симптомы удивительно похожи на те, какие вызывает пирожок Алисы: отравленный чувствует, что его голова и конечности растут, разбухают, будто вот-вот лопнут, разорвутся на части».

В сравнении с первым романом в серии, этот, пожалуй, менее удачен. И детективная часть слабее, и прочая – не так, чтобы читать не отрываясь. Однако, определенное обаяние эта книга все равно сохраняет. Все-таки научная среда всегда привлекательна. Хотя, мне кажется, что автору куда лучше удался бы производственный роман из жизни математиков, чем попытка вплести это в детектив.

Прекрасное внутри тоже есть. Мне, например, страшно понравился пример про гавагай.

По прочтении этой книги мне подумалось, что нынче популярные книги по психологии пишутся для очень узкой целевой аудитории – девочек лет примерно 15-19, вне зависимости от обсуждаемых внутри проблем. Потому что мальчики в принципе меньше заморачиваются всякой фигней, и потому что только в этом возрасте можно еще воспринимать такого рода тексты, как содержащие зерна здравого смысла, а не навязшие в зубах высказывания капитана Очевидность, и даже что-то оттуда почерпнуть. Так что, если вы девочка в упомянутом возрасте, то скорее всего эта книга не будет для вас совсем бесполезной.

Вся ее суть сводится следующим трем советам:

1) Любите себя.

2) Любите своего ребенка.

3) Если с 1) или 2) что-то не так, сходите к психологу. И он повторит вам первые два пункта за отдельную плату.

Теперь чуть подробнее (под спойлерами — цитаты из книги).

В самом начале автор утверждает, что эта книга «про то, КАК перерасти свои страхи, тревоги, комплексы и стать счастливым». Он полагает, что для этого достаточно придерживаться 6 правил:

Ну, вероятно, в идеальном мире, или когда тебе лет 13-18, это все худо-бедно еще можно практиковать. И ты можешь мечтать о высоком, потому что рутиной занят кто-то еще. А вот когда тебе уже 30+, а тем более 40+, то это выглядит, как минимум, наивно. Пожалуй, единственный здравый пункт тут номер 6. И то…

Далее. Автор считает подавляющее большинство людей в России – невротиками. А уж своих читателей, так поголовно. Это слово и его производные встречаются в тексте 70 раз. Ну, весьма жизнеутверждающе для психолога, правда? Если вы рассчитывали на какие-то практические советы по выходу из этого, присущего вам (по мнению автора) состояния, то их три (см. выше), все остальное место автор посвящает убеждению читателя в том, что он законченный невротик, или что у него, как минимум, было несчастное детство. И все его психические травмы родом оттуда. Я полагала, что эта посылка уже устарела, но нет. Вот что сообщает нам Лабковский:

Ну и примеры пациентов тут местами совершенно прекрасны. Вот один из:

Вот где тут несчастный человек? Где? Здесь мама, которая обдумывает, как наиболее комфортно устроить свою жизнь. У нее все хорошо, она пришла посоветоваться с психологом, как сделать еще лучше. Для автора она – невротик. Он тут же радостно повесил на нее ярлык. Ну молодец, что. В другом месте он и вообще обобщает:

Пожалуй, уже из этих цитат ясна позиция автора. На мой взгляд, она, как минимум, далека от профессионализма. Но написана книжка бодро, читается легко, так что ее бесполезность отчасти искупается тем малым временем, которое она у вас займет, даже несмотря на то, что автор любит повторять свои мысли раза по три.

Что еще. Примерно треть книги посвящена отношениям с детьми, что никак не следует ни из названия, ни из аннотации.

Книга об одиночестве, на что прямо намекает ее название. Есть такие киты, которые поют на определенной частоте — те самые 52 Гц, настолько редкой, что у них нет шансов повстречать партнера и завести потомство. Получается бесконечно печальная потерянность в мировом океане.

Японка Кико решает переехать из Токио в городок, где когда-то жила ее бабушка. Бабушка была гейшей, и о ней с восхищением вспоминает мужское население, а женщины подозрительно косятся на новую девушку. Мало ли, какие там гены. В первый же день Кико обнаруживает грязного и застенчивого подростка, к которому затем сильно привязывается. Фактически для нее он бездомный котенок с улицы. А дальше идет длинная странная история отношений Кико с этим ребенком, регулярно разбиваемая ее вопоминаниями о ее собственном сложном детстве (вот действительно жесть) и человеке, который помог ей обрести веру в себя. В общем, не книга, а сплошные психологические травмы. Специфическое чтение, по-японски медитативное и иногда в чем-то даже интересное с точки зрения бытовых мелочей, но в какой-то момент становится слишком скучно наблюдать за всеми этими трагедиями и одиночествами.

Это заключительная часть трилогии, которая так хорошо начиналась, что был повод вспомнить про старого доброго Лукьяненко. Но.. Если первую книгу я читала с удовольствием, вторую — со скрипом, то третью — просто бросила в самом начале. Вот все как-то в ней неудачно. И толпа персонажей, которые смутно различимы и еще более смутно вспоминаются. И какой-то совершенно теряющийся за этой толпой сюжет. И нечитабельность самого текста — ну на редкость неинтересно все это написано, словно каждую страницу автор мучительно высасывал из пальца. И это Лукьяненко, который когда-то читался запоем. Можно было предъявлять претензии к жанровым особенностям, эксплуатируемости знакомых схем и т.д., но уж точно не к легкости языка. А теперь вот еще и язык...

То ли я как-то разучилась читать любимого со студенческих времен автора, то ли автор разучился писать. Последняя его книга в другом цикле, про измененных, тоже ведь осталась недочитанной.

Крейга (https://vk.com/c.ashton), наверное, многие знают, благодаря его забавным заметкам в соцсетях. Он англичанин, который приехал в Россию учить русский язык и в итоге остался здесь жить. О России Крейг пишет очень тепло и при этом очень по-английски, с мягким юмором и бесконечной самоиронией.

Книжка состоит из небольших заметок, посвященных как изучению русского языка, так и тем особенностям русской жизни, которые показались автору любопытными, неожиданными, забавными или идущими вразрез с его мировоззрением. Все это очень мило. В конце он немного рассказывает о своей работе преподавателем английского и соображениях об изучении языков. С одной стороны — это приключения англичанина в России, с другой — книжка из разряда «эти странные русские».

К слову о странностях. Крейг пишет, что не сразу привык к тому, что у нас принято мыть руки при входе в дом. А что, в других странах не принято? Нет, про тапочки я знаю. Но вот про руки как-то не задумывалась. Как эти люди до сих пор выживали? Или это у нас только такой хилый иммунитет?

В общем, у его книги были все шансы понравиться, но при всей ее симпатичности она почему-то оставила легкий привкус разочарования. Наверное, это какая-то особенность блогерских текстов. Ты с удовольствием читаешь короткие посты в интернете, и даже цитируешь близким особо прекрасное. А вот сплошным потоком в виде книги – это почему-то воспринимается уже со значительно меньшим восхищением. То ли десерт хорош только в небольших количествах (для прочего есть тома классики), то ли я просто не очень люблю сборники рассказов, то ли повторение шутки ее несколько обесценивает. Например, абсолютно та же ситуация с миниатюрами Славы С. Или вот, с рассказами Экслера. Я тут решила как-то перечитать «Записки кота Шашлыка», которые в начале 2000х казались средоточием приятного юмора. Не смогла. Что-то безвозвратно ушло, наверное.

Но вернемся к Крейгу. Я вот задумалась, а что не так? И пришла к странному выводу, что эта книжка кажется какой-то немного подхалимажной что-ли. Крейг пишет про Россию почти исключительно в восхвалительном тоне (в оде гимну России эта тенденция достигает крайней степени), но за этим всем просматривается толстый слой незыблемых принципов Старой Доброй Англии, которые как бы настолько для других людей, что выглядят в варварской России смешно и нелепо. Так, наверное, Миклухо-Маклай про дикарей бы писал. Мол, и с этим можно примириться, и в том есть рациональное зерно, но... Но все же это немного джунгли.

А еще, мне, пожалуй, не хватило некоторой повествовательности. Во всей книге у нас один герой – Крейг. И хотя он описывает время от времени свое взаимодействие то с поликлиникой, то с друзьями, все они остаются совершенной мебелью. А хочется еще хоть пару живых характеров.

Тем не менее, если вы вдруг до сиз пор не читали постов Крейга в сети, то хорошая порция позитива гарантирована. Ну и, конечно же, всегда интересен взгляд со стороны. Тем более, когда он доброжелательный. И да, его заметки я с удовольствием буду читать и дальше. Они все равно чудесные :)

Давно мне не попадалось приличных книг от Акунина, а вот «Медвежатница» неожиданно захватила. Это предпоследняя книга серии – серии, которую я совсем не читала (начинала как-то «Аристономию», но она совсем не пошла), поэтому были опасения, что выхваченный из середины кусок будет малосъедобен для тех, кто до этого не соблюдал диету. Но нет. Книга прочиталась взахлеб! Причем то, что она из середины, совершенно не мешало. Возможно, что в контексте прочих частей эта читается чуть иначе. Пожалуй, я это еще проверю.

Итак, о чем книга. Основной мотив, не удивляйтесь – счастье для всех даром, и пусть никто не уйдет обиженным. Да, это в сущности сказка, но как же классно она читается! Вот просто не оторваться!

На дворе 50-е годы. Эхо войны еще звучит, но вокруг уже приятная и спокойная мирная жизнь. Основные персонажи – интеллигенты. Врачи и филологи. Не обошлось и без «кровавой гебни», что меня бесит каждый раз, и здесь – это тоже та ложка дегтя, которая здорово портит и упрощает. Ну, да автор, видимо, иначе не способен. В остальном, здесь совершенно нормальная мораль.

Основной сюжет вертится вокруг системы человеческих типажей, вроде соционических групп, и придуманных для нее историй. Здесь каждая такая история – это отдельный квест, что-то вроде D&D. Когда у вас есть Мастер, который ведет игру, ставя игроков в разные ситуации, а они выбирают дверь/пропасть/профессию, в которую шагнуть. С той разницей, что в известной игре за выбор варианта отвечает обычно кубик, а в книге – сам испытуемый. Да, это типичная такая акунинская игра в жанры, и обязательно всплывающее понятие «благородного мужа», но в данном случае и то, и другое сделано без привычной уже халтуры.

«Медвежатница» — вообще уникальный персонаж. Это обаятельная старушка – участковый врач-терапевт. Она мудрая, теплая, абсолютный гений общения (она находит общий язык с кем угодно) и при этом настоящий ученый.

Кажется, придется теперь читать всю эту серию. Если остальные книги хотя бы наполовину столь увлекательны, то похоже, зря я ее игнорировала. Тем более, что имеется прекрасная озвучка Клюквина.

Честно-говоря, меня как-то здорово приплющило этой книгой, хотя бодрое начало отнюдь не предвещало. Да и в целом, от этого автора (все же знают, что Мэри Вестмакотт – псевдоним Агаты Кристи для ее недетективных романов?) не особенно ждешь такого насыщенного психологического исследования, которое едва ли не срывается в пропасть сумасшествия… В общем, эта небольшая книжка отлично демонстрирует (вмещая демонов и монстров подсознания), как на ровном месте (и в прямом смысле тоже – там пустыня) можно создать почти хоррор, затем заставить уробороса сожрать свой хвост и оставить читателю неуемное желание обсудить прочитанное, от которого просто распирает во все стороны. Это впечатляет, да. И если вдруг вам нужна книга для чтения в каком-нибудь книжном клубе – то вот он, идеальный вариант для. Лаконично, тонко и глубоко одновременно.

Ну ладно, это все были эмоции. Начинается история вот так:

«Джоан бросила все дела в Англии и уехала, узнав о болезни младшей дочери. Уильям (ее зять) непрактичен, и она понимала, что в доме без хозяйской руки воцарится полный хаос. Но теперь все в порядке. Она все устроила. Ребенок, Уильям и поправляющаяся Барбара ходили по струнке и вели себя идеально. Слава богу, у меня всегда была голова на плечах, подумала Джоан».

Джоан — жена преуспевающего адвоката из маленького английского городка. Ей 47 лет, она бодра и энергична. У нее хороший ухоженный дом, спокойная жизнь, трое взрослых детей и нежный муж. В общем, все прекрасно. Мы застаем ее на пути из Багдада, где живет ее дочь, домой, в Англию. Путь этот не близкий, но путешествовать Джоан скорее нравится (что очень по-английски):

«В Багдад Джоан летела самолетом из Каира. Путешествие было для нее в новинку. Но ей говорили, что в общей сложности такая поездка занимает неделю, – три дня поездом от Лондона до Стамбула, еще два – до Алеппо, еще ночь – до конечной станции железной дороги Тель-абу-Хамид, затем день на машине, ночь в гостинице, потом опять на машине до Киркука, и дальше поездом до Багдада».

У нее есть с собой пара книг, чтобы было, чем заняться в поезде, и хорошее настроение человека, выполнившего свой долг. В самом начале дороги домой она получает из рук хозяина гостиницы коробку с завтраком и садится в машину, которая должна отвезти ее к поезду. Хозяина-араба зовут Сатан. Случайность? Или намек?

По дороге начинается непогода, машина застревает, и Джоан опаздывает на Стамбульский поезд. Следующего приходится ждать в маленькой гостинице на краю пустыни. Она единственная постоялица, делать в пустыне абсолютно нечего, книги заканчиваются в первый же день, не с арабами же ей разговаривать, и Джоан остается наедине со своей памятью, совестью, подсознанием и здравомыслием. И вот здесь расставлять акценты можно по-разному.

С одной стороны, Джоан – это пример наитипичнейшей англичанки: здравый смысл, сдержанность, обязательная прогулка и соблюдение приличий. Скажем, она каждый день получает на обед и ужин одну и ту же еду, но даже и не думает расстраиваться или роптать по этому поводу.

«Надо вставать и завтракать. Может, для разнообразия ей приготовят яйцо-пашот? Ей так надоели эти жесткие омлеты.

– Приготовить яйцо в воде? Вы имеете в виду сварить?

Джоан сказала, что нет. Она знала по опыту, что вареное яйцо в гостинице всегда оказывается крутым, и попыталась объяснить, как готовят яйцо-пашот. Индиец покачал головой:

– Если яйцо без скорлупы положить в воду, оно все растечется. Я приготовлю для госпожи отличное жареное яйцо.

Джоан съела два отличных жареных яйца, немного подгоревших по краям, с крепкими, твердыми бледными желтками. Вообще-то, подумала она, лучше бы омлет».

С другой стороны, случайная пауза в ее упорядоченной правильной жизни вынуждает ее заглянуть внутрь себя. Кажется, у Барченко в «Докторе Черном» очень хорошо было сказано про то, что пребывание наедине с самим собой – сложнейший экзамен, который не каждому дано выдержать. Такие бездны открываются. В общем, Агата Кристи заставила Джоан сыграть в эту игру. А вот кто в ней победил – это главный вопрос. На мой взгляд, Джоан. Искать истину, бросаясь в пучину страданий, или отбросить опасную рефлексию и сохранить комфортную иллюзию, объяснив себе произошедшее слишком активным солнцем, например?

В отзывах Джоан массово ругают за отсутствие эмпатии, душевную слепоту и толстокожесть. За то, что она пренебрегла советом директора своей школы:

"– И теперь самое важное. Не ленись думать, Джоан, дорогая моя! Не оценивай все только с внешней стороны – потому что это проще и приносит меньше боли. В жизни надо жить, а не наводить лоск. И не будь слишком самодовольной!»

Но она и не ленится. Она исповедует принципы Старой Доброй Англии. А они, кажется, еще никому особенно не повредили. Так что еще вопрос, на чьей стороне автор.

Я обратила внимание на эту книгу, благодаря рецензии уважаемого Al-N Dr ((https://vk.com/wall347637845_6364), в которой он, правда, основательно ее раскритиковал. Но я все равно не смогла пройти мимо текста, в описании которого фигурировали слова Оксфорд и математика. И… мне понравилось прочитанное! Это такой, знаете, немного учебный текст. Читателю время от времени показывают тот или иной литературный штамп, и он довольно кивает – «ага, вижу, что это обманка» и ставит себе плюсик, или «ага, кажется, я уже знаю преступника». И это в общем-то, приятно (особенно для таких ленивых читателей, как я, которые не склонны серьезно обдумывать прочитанное). При этом сама разгадка оказывается весьма изящной. И хотя в ней есть некий стандартный прием, упорядоченный именно таким образом набор трупов мне, кажется, еще ни разу не попадался.

Если бы эту книгу надо было охарактеризовать в паре фраз, то ей бы подошло определение «интеллигентный детектив».

Действие, как уже было сказано, происходит в Оксфорде, и уже этот факт настраивает на некоторую благопристойность. Основные действующие лица – работающие в местном университете математики, которые между теннисом, чаем, концертами и немного научной работой обсуждают серию преступлений. Причем даже не столько с целью отыскать убийцу, сколько разобраться в том наборе символов, которые предполагаемый преступник аккуратно оставляет на месте содеянного. При этом автор подтягивает отсылки к пифагорейцам, теореме Ферма, парадоксу Витгенштейна, Буццати, фокусам, эстетике умозаключений и прочим штукам, которые так или иначе вплетаются в диалоги главных персонажей – местного профессора Селдома и аспиранта, приехавшего на стажировку из Аргентины.

«Витгенштейн уже доказал в теории — доказал несколько десятилетий тому назад: невозможность установить некое единственное правило и «естественные» порядки. Серия 2, 4, 8 может быть продолжена цифрой 16, но и цифрой 10, или 2007; всегда найдется некое объяснение, некое правило, которое позволяет добавить в качестве четвертой составляющей любую цифру».

«Нет Кантовой «целесообразности», зато есть эстетика простоты и элегантности, которая определяет также и формулировки гипотез и догадок; математики полагают, что красота теоремы требует, так сказать, божественных пропорций между простотой аксиом в отправной точке и простотой вывода в точке прибытия».

Насколько я понимаю, именно за это книгу и ругают. Иными словами, никому не понравились отвлеченные диалоги, сворачивающие то в философию, то в мистику, которыми автор фактически заменил стандартное расследование. А мне – да! Это, знаете, словно вы ведете светский разговор с приятным вам человеком, аккуратно пробуя то ту, то другую тему, и с удовольствием убеждаясь, что вам есть куда углубиться и что обсудить не только сейчас, но и при следующей встрече за кофе. При этом философские задачи смешиваются с математическими (но не стоит бояться, никто не будет пытаться доказывать теоремы и требовать от вас считать в уме). Например, вопрос о системе координат (в разных смыслах этого выражения), отвечающих за апроксимацию функции. Тот факт, что преступник пытается минимизировать причиняемое зло, тоже довольно необычен, хотя вопрос зла всегда неоднозначен.

Минусы тоже есть. Некоторые линии обозначены, но не доведены до логического конца, которого ждешь с учетом жанра, мотивация персонажей порой повисает в воздухе, а в финале в кустах появляется значительного размера рояль, почти орган (он, впрочем, объяснен, но с использованием ушей в качестве средства притяжения). Для математика (а автор – математик) такие логические неувязки несколько удивительны. Но, возможно, я что-то упускаю. Хотелось бы об этом подробнее, но это уже были бы сплошные спойлеры.

В целом, несмотря на обозначенные минусы, это симпатичная книга с атмосферой «Чисто английских убийств», и в ней есть, что обсудить с точки зрения возможно/невозможности и логичности/нелогичности, а это уже неплохо.

Я даже думаю почитать как-нибудь и второй детектив автора «Преступления Алисы» – тоже про Оксфорд и математиков, но теперь замешан еще и Кэрролл.

Предупреждение: отзыв про две книги сразу («Фрекен Мод задумала что-то недоброе» и «Фрекен Мод просила ее не беспокоить»), потому что никакого смысла делить десяток историй на два отзыва в данном случае нет :).

Основная проблема двух этих книг – это обложки. Сами по себе они совершенно прекрасны. Но при этом однозначно настраивают читателя на юмористический характер произведения, которым последнее вовсе не обладает. Ну почти. Подозреваю, что отчасти именно обложки являются причиной того, что отзывы о книгах почти кардинально противоположные. Кто-то находит их восхитительными, кто-то остается в недоумении, вопрошая «что это было?».

Последнее очень понятно, потому что почти каждый из приведенных в книге рассказов склонен к тому, чтобы запутывать читателя. Нет, никаких сложностей и головоломок, но жанровые ожидания имеют тенденцию не сбываться. Ждешь иронии – и читаешь драму, рассчитываешь на детектив — и преступника называют тебе во втором предложении, начинаешь читать приключенческий квест – и получаешь рождественскую сказку в финале.

Главная героиня, как нетрудно догадаться из названия, некая Фрекен Мод. Это не менее яркий персонаж, чем всем известная Фрекен Бок, но существенно старше, увереннее в себе и безо всяких дядюшек Юлиусов. Полагаю, что представься Мод возможность посоревноваться с Карлсоном в проделках, она провела бы его, как младенца.

Фрекен Мод 89 лет, она бодрая старушка, любящая путешествия, качественный отдых, хорошую еду и адекватных людей. Правда, последних — не очень и желательно на расстоянии. Скажем, чаепития с соседкой пару раз в год она считает более чем достаточными для ощущения наличия дружеских отношений. И не дай бог, Фрекен Мод заподозрит вас в чем-то недостойном! Не сомневайтесь, она примет меры и незамедлительно!

Каждая книга состоит из нескольких рассказов из жизни Мод, не особенно связанных один с другим. Подозреваю, что когда-то эти истории были чем-то вроде колонки в газете, потому что почти в каждой из них читателю заново поясняют, как Мод провела предыдущие годы своей жизни. Я обычно совсем не против, когда автор вежливо напоминает мне биографии своих персонажей, но здесь этого было немного чересчур. Редактору сборника это следовало бы как-то учесть, но где вы видели тех редакторов? Имейте в виду, кстати, что последняя история в первой книге имеет продолжение … только в следующей, хотя на этот факт нам никоим образом не намекают. Тем не менее такое разделение кажется мне, мягко говоря, странным.

Несмотря на все вышесказанное, читается легко и не без приятности. Причем я поняла, что запросто способна превратиться в старости в такую вот Мод (конечно, если доживу до ее возраста). Да, она ни разу не лапочка. Но кто сказал, что старушки обязаны быть божьими одуванчиками, печь пирожки и восхищаться внуками? У фрекен Мод четкие представления о морали и своем месте в этом мире. И горе тому, кто заставит ее потесниться. Мод пришлось немало пережить в молодости: потеря родителей в нежном возрасте, необходимость самой зарабатывать и содержать семью, начиная с 18 лет, плюс безумная сестра, за которой она вынуждена была ухаживать в течение последующих тридцати. Последнее для меня оправдывает все ее кардинальные меры по обеспечению собственной безопасности, и я рада, что старость она заслуженно проживает на всю катушку. Молодец, что!

Стоит ли читать? Как вы поняли, книга довольно странная. Она не смешная, не детективная, это не триллер, здесь даже нет сквозного сюжета. Этот тот случай, когда тексту больше всего подходит эпитет «обаятельный». Милая безделушка на пару вечеров, приятно жизнеутверждающая и стимулирующая регулярно ходить в спа, делать зарядку и не унывать ни при каком раскладе.

«Академический обмен» — первая часть так называемой «Университетской трилогии». Когда-то давно я прочитала ее середину «Мир тесен» — с явным удовольствием и приятно узнаваемым сарказмом в отношении научных конференций. В общем, захотелось чего-то отдыхательного, и я вспомнила про Лоджа.

Надо признать, что выбор был удачен. Для меня это оказалась какая-то очень терапевтическая книга. Ну или как минимум, ее первая половина. Отлично вытаскивала из внезапно навалившейся депрессии. Она смешная. Она легкая. Она про англичан. Что еще надо для получения удовольствия?

Сюжет такой: два институтских преподавателя – англичанин Филипп Лоу из захолустного мрачного Раммиджа (один из персонажей по ходу действия обзывает его Сраммиджем – понятно, да? Тут звучат мои аплодисменты переводчику) и американец Моррис Цапп из теплой Эйфории (нет, реклама мтс тут не причем), расположенной, судя по климату, где-то в Калифорнии, участвуют в академическом обмене. Это когда преподаватели институтов на время (семестр-другой) меняются местами.

«Согласно условиям обмена, приезжающий гость получал зарплату соответственно званию по ставкам приглашающей стороны, но поскольку ни один американец не мог протянуть на те деньги, что платили в Раммидже, и нескольких дней, университет Эйфории за свой счет восполнял своим людям разницу, а британским визитерам платил суммы, выходящие, по их понятиям, за рамки здравого смысла»

Полезность сего процесса весьма условна, а для студентов, полагаю, вообще ужас-ужас, но зато отличный повод сравнить американскую и английскую научные традиции. Эта часть (про научные традиции) абсолютно прекрасна и регулярно заставляла меня хихикать и зачитывать фрагменты окружающим. Все присущие хорошей английской литературе черты, как то: ирония, вежливое недоумение и прочее очаровательное внутри присутствует.

Затем автор плавно погружается в преподавательский быт и семейные связи. Если доверять книге, то англичане по-прежнему живут словно в конце 19 века – в вечно холодных домах, со минимальными карьерными запросами и не смея произнести слово «минет». По-крайней мере, не в собственной семье.

«Они сняли в Раммидже на полгода сырую и продуваемую насквозь квартирку и после рождения ребенка перебрались в небольшой сырой и продуваемый насквозь одноквартирный домик, откуда, спустя три года, уже с двумя детьми и ожидая третьего, переехали в сырой и продуваемый насквозь дом на окраине, но с садом».

Зато американцы – обладатели рая на земле: у них тепло, солнечно, свобода нравов, много публикаций и хорошие зарплаты. Хочешь, не хочешь, а климат определяет характер, нам ли этого не знать с нашей русской классической литературой и нашей погодой.

Однако американцу не так просто приходится в Раммидже, как англичанину в Эйфории. И дело не только в отсутствии климата:

«Я сказал, система? Это оговорка. Здесь нет никакой системы. Вместо этого у них есть нечто под названием «практические занятия с руководителем». Это означает, что я провожу час в обществе трех студентов. Мы, по идее, должны обсуждать заданный им текст. Текст в принципе может быть какой мне заблагорассудится — однако ничего из того, что приходит мне в голову, невозможно найти в университетской книжной лавке. Если же нам все-таки удается на чем-нибудь столковаться и наскрести четыре экземпляра книги, то один из студентов пишет что-то вроде эссе и зачитывает его на занятии, а остальные слушают. Минуты через три после начала чтения у слушателей стекленеют глаза и они начинают оседать на стульях. Из чего становится понятно, что они уже не слушают. Я слушаю со страшной силой, но не могу разобрать ни слова, потому что у парня чисто английский акцент. В какой-то момент он останавливается. «Спасибо», — говорю я ему и одобрительно улыбаюсь. Он смотрит на меня с укором, громко сморкается и продолжает с того места, где остановился, — с середины фразы. Остальные двое студентов быстро просыпаются, переглядываются и обмениваются смешками. Других признаков жизни они обычно не проявляют».

Примерно в таком стиле написана первая половина книги. К сожалению, примерно к середине автор несколько исчерпывает возможности сравнительного анализа филологических кафедр и переходит к обмену женами (или мужьями, что в данном случае вернее), основательно сдобренному сексом. Возможно, ограничься он десятком страниц, это было бы забавно. Но он не ограничился… Кроме того, он решил не ограничивать себя в жанровом отношении – после приятного ироничного текста, которым горидась бы Джейн Остин, читателю выдают два экземпляра эпистолярного романа — не без юмора, но средней занудности, а финал написан в формате сценария с ремарками для режиссера.

Первую половину очень рекомендую, вторая, боюсь, раскрывает талант автора не в полной мере, и отклика у меня не нашла.

В финале приведу еще одну цитату, которая в некотором роде отражает филологическую сторону книги:

«Жизнь видна насквозь — литература же непрозрачна. Жизнь — открытая, а литература — закрытая система. Жизнь состоит из вещей и событий, а литература — из слов. Жизнь значит то, что происходит в данный момент: если вы боитесь, что ваш самолет разобьется, то это страх смерти, если вы пытаетесь затащить в постель девицу, то это секс. Литература же никогда не означает того, о чем идет речь, хотя в случае романа при большой изобретательности и проницательности код реалистической иллюзии поддается расшифровке — и именно поэтому для него как для профессионала этот жанр наиболее привлекателен (даже самый тупоголовый критик понимает, что в «Гамлете» речь не о том, как парень укокошил своего дядю, а «Сказание о старом мореходе» Колриджа — это не о жестоком обращении с животными; но удивительно, как много людей считает, что романы Джейн Остен — о том, как удачно выйти замуж)».

Жизнь видна насквозь — литература же непрозрачна. Жизнь — открытая, а литература — закрытая система. Жизнь состоит из вещей и событий, а литература — из слов. Жизнь значит то, что происходит в данный момент: если вы боитесь, что ваш самолет разобьется, то это страх смерти, если вы пытаетесь затащить в постель девицу, то это секс. Литература же никогда не означает того, о чем идет речь, хотя в случае романа при большой изобретательности и проницательности код реалистической иллюзии поддается расшифровке — и именно поэтому для него как для профессионала этот жанр наиболее привлекателен (даже самый тупоголовый критик понимает, что в «Гамлете» речь не о том, как парень укокошил своего дядю, а «Сказание о старом мореходе» Колриджа — это не о жестоком обращении с животными; но удивительно, как много людей считает, что романы Джейн Остен — о том, как удачно выйти замуж).

Признаюсь, эта книга была прочитана в рамках книжного челленджа. И я ему весьма за это благодарна. Вообще, книжные челленджи – любопытная штука. Несомненным плюсом является некая образовательная направленность списка (привет школьным «прочитать за лето»), которая порой приводит тебя туда, куда сам ты вряд ли бы забрел. Ну вот, например, был в нем такой пункт «книга из античности».

Я перебрала в уме известных мне античных писателей, отталкиваясь от «читал охотно Апулея, а Цицерона не читал». Оба упомянутых меня не привлекли. Затем вспомнила тонкую книжку «Жизнь 12 цезарей» Гая Светония Транквилла, которую мне подарили лет в восемь, когда я читала вообще все, что включало буквы. Стыдно признаться, но она так и лежит, недочитанная. Если прочитанные первые пять-шесть страниц вообще можно отнести к этому термину. Лаконичность и концентрированность Гая Светония ничуть не изменились со времен моего детства, и все также вызывают ощущение собственной неполноценности в сравнении, хоть с цезарями, хоть с самим Гаем. В студенчестве я не без интереса читала Платона, мне тогда вообще нравилась философия в разных ее жанрах и ипостасях, но это увлечение давно прошло.

И тут мне попался Овидий Публий Назон с его «Наукой любви»:

Мяг­кий ремень баш­ма­ка застег­ни нержа­вою пряж­кой,

Чтоб не бол­та­лась нога, слов­но в широ­ком меш­ке;

Не без­образь сво­ей голо­вы неуме­лою стриж­кой —

Воло­сы и боро­да тре­бу­ют лов­кой руки;

Ног­ти пусть не тор­чат, окайм­лен­ные чер­ною гря­зью,

И ни один не глядит волос из полой нозд­ри;

Пусть из чисто­го рта не пахнет несве­же­стью тяж­кой

И из под­мы­шек тво­их стад­ный не дышит козел;

Все осталь­ное оставь — пус­кай этим тешат­ся дев­ки

Или, Вене­ре назло, ищут муж­чи­ны муж­чин.

Понятно, что пройти мимо такого было трудно. Не знаю, насколько точен перевод Гаспарова, но то, что он прекрасен в своем объединении мудрости и ироничности сомнений нет.

Кто из моих зем­ля­ков не учил­ся любов­ной нау­ке,

Тот мою кни­гу про­чти и, научась, полю­би.

Зна­нье ведет кораб­ли, направ­ляя и вес­ла и парус,

Зна­нье пра­вит коней, зна­нью поко­рен Амур.

Однако, в аудиоформате мне попался только прозаический перевод (и термин «прозаический» тут подходит во всех своих смыслах), в котором очаровательное ехидство было утрачено чуть менее, чем полностью. Ну или не добавлено. Зато этот вариант изобиловал примечаниями, которые занимают, кажется больше места, чем сам текст книги. Временами я вообще теряла нить – это еще примечание или уже Овидий?

В общем, это все было длинное унылое вступление к тому, что, собственно, хотелось сказать. Меня совершенно покорила насыщенность римской жизни удовольствиями. Не то, чтобы это раньше вызывало сомнения, но… Во-первых, это куча мест для знакомства с девушкой – можно гулять под тенистой колоннадой, красоваться в театре, смотреть бега, играть в настольные игры (я теперь хочу найти правила «Двенадцати линий»), наслаждаться застольем: «паль­ца­ми ста­на кос­нись, ногу ногою задень». Вообще, вот это количество свободного времени для удовольствий впечатляет. Нет, я понимаю, рабы и все такое. Но все равно. Черт возьми, эти люди определенно знали толк в изящной жизни и не стеснялись ее жить. И все эти милые мелочи – веером обмахни, подушечку под локоток подложи, валик для ног принеси.

И, наконец, главный козырь. У них были театральные программки. Понимаете? Первый век до нашей эры. Программки. Одноразовая не особо нужная вещица (я и сейчас редко их покупаю в театре). Вещица, которая просто вопиет о роскоши. Интересно, кстати, на чем их писали?

Что еще. Практически по любому поводу Овидий приводит пример с кем-нибудь из богов. А то и с десяток таковых (что в итоге дополняется многостраничными комментариями в примечаниях). И это же не просто для красного словца (хотя и это, несомненно, тоже), за каждой из строк стоит история, отсылающая любознательного читателя к деталям и подробностям, причем широта кругозора впечатляет (как автора, так и читателей – вряд ли Овидий стал бы упоминать непонятное в доступном издании для молодежи), равно как и включенность богов в обыденность жизни. Плотность этого божественного присутствия – тоже своего рода показатель уровня культуры. Ну в смысле, в примерах Овидия нет людей (кроме Гомера – но это исключение, подтверждающее правило) – не какой-нибудь там Спектрум напился или Тит обзавелся рогами, а Аполлон или Менелай. Последнее вдохновляет откровенностью страстей – мол, боги тоже подвержены, и ничто человеческое им не чуждо, так изучи их пример и грамотный вывод усвой (кстати, гекзаметр тоже легко усваивается и нужны некоторые усилия, чтобы не переключаться на него).

Выгод­ны боги для нас — коли выгод­ны, будем в них верить,

Ста­нем на древ­ний алтарь и воз­ли­вать и кадить.

Боги не празд­ны, они не сты­нут в дре­мот­ном покое…

Это стоит почитать хотя бы ради стройности упомянутого гекзаметра и наслаждения древнеримской жизнью, поймать настроение, которое так точно потом отразил в свои работах Генрих Семирадский – легкости и радости бытия. А выуженные из велеречивых строк рекомендации Овидия, надо признать, совершенно не потеряли своей практичности, несмотря на прошедшие века.

Дух один дол­го­ве­чен, — да будет тебе он опо­рой!

Он — досто­я­нье твое до погре­баль­ных кост­ров.

Не забы­вай и о том, что для вся­кой души бла­готвор­но

Зна­ние двух язы­ков и бла­го­род­ных наук.

«– И вообще, шо ви сами делаете тут вместо там?!»

Каникулы нужны каждому. Весной особенно. Лично для меня эта книжка фактически ими и стала. Потому что, что может быть отдыхательнее, чем следить за веселыми приключениями старых знакомых на Кассандре, с полной уверенностью, что все обязательно закончится хорошо, в какие бы болота не окунала тебя судьба или происки недоброжелателей.

«– Я же еще в позапрошлый распил бюджета говорила вам, шо эта трещина смотрит на меня как-то недобро, и с тех пор она раскрывала глаза все шире!»

К слову о старых знакомых. Автор ультимативно заявляет, что книга не годится для тех, кто не знаком с ее персонажами. Ну… с одной стороны, этим редким экземплярам можно только позавидовать, потому как у них впереди прорва удовольствия, а с другой, хотя мной прочитана все серия «олухов» (частично и не по одному разу – потому что, что еще читать в минуты душевной невзгоды), я не могу с уверенностью утверждать, что помню все детали и родственно-дружеские связи многочисленных персонажей. Но, поверьте, это совершенно не мешает. Ну да, наверное, какие-то забавные отсылки к прошлому прошли мимо меня, но в настоящем тоже полно всего прекрасного, начиная от диких бобров и заканчивая моими нежно любимыми авшурами. А еще (мрачно глядя на то, что на даче когда-то притворялось газоном) я теперь мечтаю о мешке газонной травы ускоренного вездесущего прорастания.

Ладно, отложим мечты и эмоции, пара слов о книжке. На Кассандре проводят каникулы Лиза с Каем (и наполняют окружающую действительность энтузиазмом из всех сил), а также Роджер Сакаи (невольно вступивший в активное взаимодействие с корги, доперданом и набором сомнительных личностей, которые, впрочем, на фоне ящика допердана несколько тускнеют). Прилагаются кассандрийские гонки, загадочный корабль, шпионы, почти детективная история их поисков (ящик все равно выигрывает в симпатиях зрителей), несколько хокку, пара капель романтики полупрозрачными намеками и большая порция юмора, щедро рассыпанного по всей планете.

«– Ой, ну я вас умоляю! – отмахнулась Сара. – Для правильного бизнесмена без разницы – строить экотропу через уникальную природу или уникальную природу – вокруг экотропы! Если ви хорошенько там пошуруете, то наверняка найдете какой-нибудь редкий и исчезающей вид хотя бы для этого самого болота!

– Оно моновидовое, – буркнул Женька. – Образовано одним-единственным растением ковровой осоки с километровыми корневищами. Она жесткая и колючая, ее никто не жрет и не обживает.

– Вот, ви уже прониклись за мою идею! – восхитилась Сара. – Где еще туристы смогут насладиться таким уникальным отсутствием разнообразия?!»

Впрочем, минус тоже есть и большой. Как и любые каникулы, книжка кажется слишком короткой. Мне чертовски не хотелось, чтобы она заканчивалась. Но она это таки сделала.

"– Ёпт? – услужливо подсказала Лиза, выбираясь из ниши.

Женька нервно дернул кадыком и сдавленно подтвердил:

– Не то слово!»

Редкий случай, когда в голове крутится мысль, «а не перечитать ли прямо сейчас»?

После знакомства с совершенно восхитительной «Моя рыба будет жить», я ждала новый роман Рут Озеки с некоторым нетерпением. «Рыба» была настоящим дзен-романом, многослойным, всеохватывающим, умиротворяющим, философским и при всем этом наполнении, еще и весьма увлекательным. Это была книга про существование современного японского подростка (девочки) в социуме, но на этом фоне о многом вообще. О современной Японии в сравнении с США и без него, землетрясениях, войне, работе, 104-летней монахине и маленьком монастыре в горах, о том, как сидеть в дзадзен и зачем это делать, о квантовой физике и коте Шредингера, о течениях в океане, о поисках себя, летчиках-камикадзе и джунглевой вороне.

И по ощущениям это был совершенно японский роман.

«Книга» — совершенно другая. Во-первых, она слишком американская. Во-вторых, она откровенно и безнадежно скучна. Начинается с нелепой смерти джазового музыканта и подробностей похорон, постепенно переходя в длинную и нудную историю о нем самом и его возлюбленной (роман японца и американки), которая и в прошлом не была особенно вдохновляющей (хотя достаточно трогательной), а в настоящем совсем замирает, притормаживая на их сыне Бенни. В деталях и подробностях жизни этой маленькой семьи читатель моментально вязнет, сохраняя только одно желание – выбраться поскорее из этого болота тягостной будничности.

К моменту, с которого начинается история, мальчик уже достаточно взрослый – учится в восьмом классе, но по его поведению кажется, что ему от силы лет 10-12. Он внезапно начинает слышать разговоры вещей, и рассказ идет то от его лица, то от авторского, то от лица некоей книги. Казалось бы, что мистический элемент должен как-то оживить эту историю, но нет. Он нисколько не скрашивает повествование, напротив, разве что добавляет ему каких-то неприятно наставительных (от лица книги) и одновременно шизофренических (в целом) ноток, которые, взятые вместе, еще больше сгущают унылую атмосферу. Избыточность детализации неприятна и утомительна.

В какой-то момент в руках одного из персонажей появляется брошюра о порядке в помещении и мозгах, и возникает надежда на тот самый приятный дзеновский ветерок из первой книги. Но увы. Чуда не происходит. Продолжается долгая, скучная, невыносимо пыльная какая-то проза, без сюжета, смысла и удовольствия. Словно бредешь по пустыне, ловя взглядом редкие миражи. Но каждый раз, как только подходишь ближе, надежда оборачивается пустотой. Так что пустота в книге есть.

А вот сил найти еще и форму мне не хватило. Вероятно, если запастись должным терпением и медленно ковыряться в этом песке слов в надежде на зарытое сокровище, то к финалу что-то может и сложится в легкую фигурку оригами. Оставляю это наслаждение более вдумчивым гурманам.

Мне же показалось, что двухсот страниц более чем достаточно, чтобы составить общее впечатление, так что тратить дальше время на эту тягомотину не считаю разумным.

Это в общем-то, не отдельный рассказ, а глава из книги «Июнь, июль, август». И, пожалуй, это самая спорная глава в книге, по-крайней мере с точки зрения сегодняшнего взрослого.

Наташа – член футбольной команды. Остальные в ней – мальчишки, но она играет чуть ли не лучше всех, и забивает тоже отлично.

В общем, антифеминистическая такая история.

Мне захотелось перечитать одну из книг, которая мне очень нравилась в детстве. Я ее в библиотеке, наверное, раза три брала и читала взахлеб.

Во-первых, выяснилось, что я совершенно не помню содержание. Мне казалось, что она довольно четко разделена на три смены, в каждой из которых свои герои и финалы, но нет – фактически это сборник историй с пересекающимися персонажами – ребятами, живущими в Подмосковном лагере «Маяк». Хотя действие начинается в июне с первой сменой (и даже чуть раньше), но все, что внутри, никак по сменам не разбито.

Второе, что меня удивило – это не то, чтобы взрослость, но, пожалуй, некоторая академичность что ли, с которой все это написано. Каждая глава – это своего рода психологическое эссе, исследующее ту или иную подростковую проблему. Ребенкиным взглядом этого не заметно – просто жизнь в лагере, где каждый день не похож на предыдущий и все время происходит что-то интересное. А вот для взрослого – почти наброски к диссертации.

Ну, например, вот мальчик Леня впервые приезжает в лагерь. А все там уже давно друг друга знают. Конечно, ему и страшно, и некомфортно, но как-то надо с этим жить. Как? Найти такого же одинокого друга и постепенно втянуться в общую жизнь лагеря.

Или вот, у некоторых повышенная тяга к шпионской деятельности. Не ради выгод, а больше ради самого процесса. Но все равно как-то это мерзко. Когда за своими. Как быть начальнику лагеря?

Внешность, опять же. Еще вчера тебе было плевать на собственный мелкий рост, а сегодня ты чувствуешь себя гномом и все бесит. Бред вроде, и сам понимаешь, а вот заклинило.

Сейчас я бы сказала, что эта книга – своего рода справочник по подростковым проблемам и путям решения оных. Может не всегда явным, и порой спорным, но тем не менее. Довольно тонкая и умная психологическая проза. Однако, и это третье, что меня удивило, она не показалась мне особенно увлекательной. Если первая половина была действительно очень хороша, то финальные главы мне казались скучноватыми. То, что должно было символизировать лагерную романтику – общее мероприятие с костром и ночным лесом, например, получилось бледнее, чем разбор проблем. Ну и очень заметно, что автор — бывший мальчик. Почти все сложности — мальчишеские, девчоночьи секреты, похоже, для него так и остались секретами.

И да, это все-таки детская книга, и читать ее надо в правильном возрасте. Хотя трудно -сказать, насколько сегодняшним детям (я полагаю, что идеальный возраст лет 8-12) она может быть интересна. С одной стороны — никто не отменял ни взросления, ни поиска своего места в коллективе, ни желания нарушать правила, ни совести, ни тяги к приключениям, ни тонкостей отношений, ни моральных норм (хотя, с нормами сейчас непросто). С другой — кажется, что она слишком сложная для современных детей. Нет яркого сюжета, нет четких выводов, нет юмора, нет даже финальной точки. Все говорится между строк, приглашая читателя не только развлечься, но и задуматься, поразмышлять, примерить к себе.

Если верить аннотации, то история относится к детективному жанру. И формально – оно так и есть. Главный герой – милиционер Зайцев, расследует смерть наездника вместе с лошадью на ипподроме, разговаривает с людьми, собирает улики, пытается разобраться, что же произошло. В Зайцеве подкупает его внимательность к деталям, тонкие психологические наблюдения – он анализирует каждую мелочь: как отреагировал на вопрос, что именно сказал, как промолчал, как пожал руку и т.п.

«Под дождем артемовской любезности морда Дашки-курвы сначала стала лицом, а затем оно будто помолодело».

Каждый его диалог становится интересен именно вот такими деталями. И еще подкупает грамотность — неожиданная для милиционера 20-30х годов. Он не просто умеет писать и читать, но запросто цитирует русских и английских классиков. И вообще Зайцев – симпатичный герой – умный, спокойный, порядочный, да просто нормальный, что ныне становится все менее популярно, поэтому за ним приятно наблюдать, несмотря на вялость и, что еще хуже, откровенную нелепость самой интриги, положенной в основу.

Впрочем, книга интересна не этим, как ни странно это звучит для детектива. Она хорошо написана и легко читается. Глаз постоянно отмечает удачные формулировки, изящные метафоры и сравнения, да и просто хороший русский язык. И иногда складывается ощущение, что ради этих всех красивостей все остальное и написано. Прекрасен контраст серого, прохладного, каменного Ленинграда и солнечного, теплого, утопающего в садах Новочеркасска. И все это получилось узнаваемым на уровне ощущений, колебаний ветерка, запаха свинцовой невской воды или выжженной солнцем травы. Приведу несколько фрагментом, чтобы было понятно, что именно мне понравилось:

«Среди деревянных домишек здание ветеринарного института казалось случайным, неуместно городским, как шкаф, который выгрузили приехавшие на лето дачники».

«Он привык к питерской просторности – просматриваемости – улиц. К простору питерского неба. К ровным линиям плотно сомкнутых фасадов».

«Было самое жаркое время дня. В открытых окнах маленьких домиков не двигались ни герань, ни коты, ни занавески».

Иными словами, книга полна обаяния.

И была бы и вовсе хороша (несмотря даже на весьма условное соответствие жанру и, прямо скажем, более чем сомнительный выбор орудия преступления), если бы автор не пал очередной жертвой штампов про НКВД, махровостью своей дающих фору любому полотенцу, и не поносил бы между строк советскую власть с энтузиазмом неофита.

И еще. Не могу не восхититься прекрасными обложками этой серии.

Начало довольно симпатичное — двадцатые годы двадцатого же века, графа Ростова судит революционный трибунал за какое-то довольно нелепое стихотворение:

«Вышинский: Род занятий или профессия?

Ростов: Джентльмен считает ниже своего достоинства иметь профессию.

Вышинский: Хорошо. Чем тогда вы занимаетесь?

Ростов: Обедаю, обсуждаю, читаю, думаю. Заполняю время обычными пустяками.

...

Вышинский: Так почему же вы вернулись?

Ростов: Соскучился по здешнему климату.

(Смех.)

Вышинский: Граф Ростов, вы, судя по всему, не осознаете серьезности своего положения. И не выказываете достаточного уважения людям, которые здесь собрались.

Ростов: Императрица в свое время высказывала мне претензии по тем самым вопросам, которые вы упомянули».

и в итоге назначает ему наказание в виде заключения в отеле «Метрополь», где он и так жил до этого. Ну разве что графа переселяют из роскошных апартаментов в скромную коморку под крышей. «Что ж, в таких обстоятельствах самое время почитать Монтеня», — решает он, — «надо же когда-то осилить этот занудный том». Спойлер

Новая его комната так мала, что вещи графа в ней просто не помещаются. Но граф старается не унывать:

«– Дорогие друзья, – произнес граф. – Вне всякого сомнения, вы сгораете от любопытства, желая узнать, что со мной произошло в течение этого дня. Я был в Кремле, куда меня вызвали на небольшой tête-а-tête, во время которого представители нынешнего режима решили, что я виновен в том, что являюсь аристократом, за что и должен быть приговорен к пожизненному заключению в этом отеле.

Гости ответили ему аплодисментами и возгласами одобрения, а граф подал им руки и сердечно поблагодарил за участие».

Дальнейшее повествование в размеренном умиротворяющем темпе рассказывает нам о жизни графа в отеле. В деталях о том, как он ест, стрижется, размышляет и немного о том, как общается с постояльцами и персоналом. Поначалу это все любопытно — эдакая ленивая робинзонада в духе Обломова, но с оттенком английской иронии. Однако, где-то к четверти книги понимаешь, что вот эта неторопливая комфортная жизнь — и составляет все содержание романа. Сюжет слабо-слабо просвечивает сквозь бесконечные главы о посещении ресторана «Боярский», выборе блюд и вина и то, только ближе к концу. Впрочем, раз граф принес мороженного для гостиничного кота. Кот вообще несколько оживляет происходящее, как это вообще свойственно котам.

Признаюсь, середину я пропустила, устав от монотонности, и дочитала только финал (все-таки было интересно выяснить, кончилось ли чем-нибудь это все). Надо признать, что повествование при этом практически не нарушилось. Знаете, как если бы вы смотрели длинный сериал, пропустили десяток серий, и вернувшись к нему, обнаружили бы, что те же люди продолжают сидеть в том же помещении и обсуждать те же темы. Так и здесь. Можно спокойно выдрать из середины пару сотен страниц, это совершенно ни на что не повлияет, более того, вы скорее всего, даже не заметите, что чего-то не хватает.

Пожалуй, единственное, что любопытно в этой книге — это то, что она очень органична. Обычно произведения, написанные зарубежными писателями про русских или про Россию, полны сомнительных штампов и нелепостей. Горящая на воре шапка видна издалека. Здесь не так. Если бы я не знала, что роман написан американцем, то приняла бы его за постмодернистскую игрушку одного из наших соотечественников. Чуть альтернативная реальность (но все сильные мира сего присутствуют в своих амплуа), знакомая щемящая тоска аристократов по бывшей России, и даже про бабочку березовую пяденицу — словно дословно списано из советского учебника биологии. Да, внимательные читатели замечают всякие неточности, вроде того, что в двадцать-каком-то году граф еще не мог смотреть на кремлевские звезды за их отсутствием. Ну пусть не мог. Но зато сама ремарка насчет «света кремлевских звезд» и настроение с которым он на них смотрит... Это все точно передано. В общем, удивительно, но это совершенно российская по духу и атмосфере книга. И даже абсурдность происходящего в ней скорее Булгаковская, чем допустим, Кэрролловская. Например, Быков мог бы такое написать — в меру стилизовано, не в меру занудно и с явным презрением к советской власти.

Маша – педиатр, и ей уже порядка 30, а ни один принц до сих пор не привязал коня у ее ворот, не говоря уже о том, чтобы предложить полцарства за ее руку и сердце. Небольшая квартирка, кот и стабильно неопределенные перспективы в плане личной жизни.

Кощей – молодой царь сказочного мира, самого настоящего – со змеем Горынычем, Ягой, ученым котом, скатертью-самобранкой и прочими атрибутами, вот разве что Мировое древо начало подгнивать. Да, царство не без проблем, но где их нет. А тут еще традиция предписывает ему украсть себе невесту из мира Яви, потому что пора. Ну, и понятно, что на пути Кощея попадается Маша, иначе зачем бы нам про нее знать.

- Согласна ли ты стать моей женой? – интересуется он в надежде на отказ.

- Согласна! – неожиданно для себя выпаливает она.

Кощей в шоке, Маша тоже, но назад пути уже нет.

Дальше разворачивается сказка, рассказывающая о приключениях Маши в царстве Кощеевом, полная интриг, опасностей и весьма забавно изображенной профдеформации лечащего врача.

Наверное, это то, что принято называть ромфантом, но собственно романтическая линия здесь (к счастью) весьма условная с явным перевесом попаданческого контекста и иронии. Я нежно люблю мир русских сказок, а фэнтази в этих декорациях попадается мне не часто а симпатичное – совсем редко. Это вот милейший образец жанра. Вроде ничего особенного, но я прочитала с удовольствием. Еще бы финальную эпическую битву подсократить, и вообще было бы прекрасно.

Так что, если хотите легкую сказочную отдыхательную книжку – это вот она.

Отдельно хочу поблагодарить Ярослава Васильева за рецензию, исключительно благодаря ей я прочитала эту славную книжку.

Наверное, стоило бы про эту книгу написать 8 марта, потому что уж больно она хорошо вписывалась в тематику праздника и идеально подходила к известному плакату про кухонное рабство, но мне было лень, и я собралась только сейчас.

«Мод» — одна из тех книг, которая никогда не попала бы в поле моего внимания, если бы не очередной флешмоб. Собственно, наверное, ради этого я в них и участвую. Если в паре слов – то это семейная сага (не люблю этот жанр) в декорациях сначала маленького американского городка, а потом города покрупнее (не люблю американские городки), в центре которой ничем не примечательная простая женщина с двумя мужьями (последовательно) и кучей детей (нарастающим итогом). Мелодрамы – тоже не мое, так что ничто не предвещало.

Но совершенно неожиданно оказалось, что это на редкость увлекательное и познавательное чтение, потому что хотя оно про все вышеупомянутое, но в первую очередь про каждодневный быт. И именно эта этнографичность в ней и интересна. Где-то мне попалась подборка, в которую эта книга попала вместе с «Прислугой», и надо сказать, совершенно заслуженно. И там и там в основе сюжета повседневная жизнь американского городка, интересная именно деталями своей обыкновенности.

Начинается книга так:

«Наступил день моей свадьбы, а было мне чуть больше четырнадцати. Моя старшая сестра Хелен вошла в комнату, взяла меня за руку и усадила на кровать. Она открыла рот, как будто собираясь что-то сказать, но вдруг покраснела и отвернулась к окну. Спустя мгновение она сжала мою руку и заглянула прямо в глаза. Потом потупилась и наконец произнесла:

— Ты всегда была хорошей девочкой, Мод, и во всем слушалась меня. Совсем скоро ты выйдешь замуж, и твой муж станет главой вашего дома. Сегодня вечером, когда вы вернетесь домой после праздника, что бы он ни захотел сделать, ты должна будешь ему это позволить. Поняла?»

Мне было несколько удивительно, что в начале 20 века (14 лет Мод было примерно в 1906 году) девочки из белых семей так рано выходили замуж. Но мало этого. На Мод сразу же сваливается вся домашняя работа – от готовки и стирки до шитья одежды. Кстати, свадебное платье она тоже шила себе сама:

«Я скроила платье и аккуратно сшила его, стараясь, чтобы стежки ложились ровно, совсем как у мамы. Закончив, я расшила платье маленькими белыми цветочными цепочками по подолу и краям рукавов. Я была чрезвычайно горда собой: такой красивой вещи у меня никогда не было. Затем связала кружевную оборку по краям своего нового нижнего белья и сорочки».

А в 15 лет она уже рожает первого ребенка. В перводе на современное время — это примерно 8 класс.

Отчасти роль в таком раннем начале самостоятельной жизни сыграло то, что она осталась сиротой и ее выдали замуж, чтобы не мешалась под ногами старшей сестре, но тем не менее это воспринимается местной общиной совершенно нормально. А вот невинная прогулка в открытом экипаже – бросает мрачную тень на репутацию девушки. Каталась с мужчиной – должна выйти за него замуж, иначе общество не поймет.

Вообще, роль церкви оказывается очень велика в жизни маленького города. Это фактически единственный вариант досуга с одной стороны, и постоянная поддержка, как моральная, так и материальная – с другой. Когда Мод многим позже оказывается в крупном городе (Детройт), то она будет крайне разочарована тем, что на выходе из церкви ей никто не пожал руку. Такая церковь ей не нужна. Интересно, кстати, что частью обычной религиозной жизни была прилюдная благодарность Богу. Что-то обратное исповеди, когда прихожане по воскресеньям «вставали и рассказывали о том, как добр к ним был Господь и как Иисус спас их и изменил их жизнь». Пожалуй, в первый раз встречаю такую сторону взаимодействия с Богом.

В остальном жизнь женщины крутится вокруг извечных детей, кухни и церкви, и лишь слегка нарушается присутствием мужа. Плюс к тому, уборка, шитье одежды, ремонт дома, овощи в саду и прочие бесконечные домашние дела. Кстати, все это Мод в свои 14 лет делает самостоятельно. Сомневаюсь, что хотя бы 30% современных девочек, живущих в мегаполисе, обладают аналогичными умениями.

Интересно, кстати, что основной продукт питания – кукурузная каша. Уже не первый раз встречаю в американских книгах упоминание о кукурузе, как главной дешевой еде, почти как рис в азиатских странах.

Вопрос того, что женщина может пойти на работу, в маленьком городе даже и не стоит. Подозреваю, кстати, что именно это обстоятельство было причиной прочности брака. Если женщина оставалась без мужа, то у нее (помимо гласного или негласного осуждения общества) просто не было почти никаких шансов заработать себе на жизнь. А если у нее еще и дети, то тем более. Не говоря уже о том, что за детьми нужно смотреть. В мире Мод нянями работали старшие сестры/братья (семьи были большими), а сам институт дошкольного присмотра отсутствовал, видимо, за ненадобностью. Как, впрочем, и везде на тот момент. Вот читаешь такие книги и осознаешь, каким большим шагом в сторону удобного мира было появление детских садов и яслей в раннем СССР.

Примерно во второй половине жизни Мод начинается Великая депрессия, ее муж теряет работу и в поисках лучшей жизни они перебираются в Детройт. Жизнь крупного города совсем иная, начиная с того, что вода там течет из крана, а не плещется в колодце, а молодая женщина может пойти работать на конвейере, а не сидеть дома в ожидании мужа. А еще появились стиральные машинки! Правда, это уже совсем к финалу книги. К этому времени Мод уже к 80-ти, но ее все еще хватает на то, чтобы содержать дом и завести себе гостиницу (где-то надо брать деньги) на 11 постояльцев, за которыми надо убирать, стирать и кормить их едой. И это все она делает одна! В американских селеньях тоже были Женщины.

В общем, если вас привлекает неутомительное описание быта и рутины, в которой существовала американская женщина начала 20-го века, то почитайте. Я не ожидала от книги такой увлекательности. Разве что к финалу волна интереса несколько ослабевает. С одной стороны, сама жизнь подходит к концу, с другой – будни в большом городе оказываются довольно уединенными в сравнении с маленьким, и это вычеркивает из ежедневного использования ряд ритуалов и необходимых контактов, которые были обязательной составляющей еще так недавно.

Сначала я пыталась эту книгу слушать, и она категорически не пошла. После чего была отложена в долгий ящик и там бы скорее всего и осталась, если бы ее не стали читать в книжном клубе. Я часто соблазняюсь мыслью почитать то, что потом можно обсудить больше, чем с одним человеком, и поэтому решила дать книге еще один шанс. Но теперь я уже просто ее читала, а не слушала. И это определенно пошло книге на пользу.

Пожалуй, основной ее минус — это довольно разрозненное повествование и множество персонажей, которые поначалу слабо связаны между собой и немного путаются. На слух это вообще сбивает с толку, а при чтении — порядочно затягивает сюжет, потому что автор сначала рассказывает о происшествии вообще, а затем о нем же от имени Джойс, которая ведет дневник и все туда записывает. Такой подход был бы оправдан, если бы записи в дневнике стали ключом к разгадке убийства, но нет. Это просто милый дневничок, который могла бы вести, например, Бриджит Джонс, выйдя на пенсию.

Тем не менее, надо признать, что книга определенно не лишена обаяния. Основная ее фишка, которая уже сыграла в том же качестве в чудесной жизнеутверждающей книге Хендрика Груна «Записки Хендрика Груна из амстердамской богадельни», это симпатичная старость. И там, и там в центре внимания группа очаровательных леди и джентельменов почтенного возраста, которые ценят жизнь, приятную компанию, хорошее вино, и не прочь время от времени немного пошалить. Потому что, «жизнь продолжается, пока не кончилась».

Но если Хендрик Грун с присущим ему мягким юмором рассказывает о буднях богадельни, то Ричард Осман немного сэкономил на юморе и характерах (хотя иронии в книге хватает), а в оставшееся место добавил детективную составляющую. Ну и в его книге вместо относительно скромной богадельни весьма комфортабельный поселок для тех, кому за 65. Но сути это не меняет.

«В давние годы здесь каждый просыпался рано, потому что дел полно, а часов в сутках не так уж много. Теперь просыпаются рано, потому что дел все еще полно и не так уж много осталось лет.»

Сюжет крутится вокруг того, что четверо пенсионеров организовали клуб, в котором изучают старые нераскрытые полицейские дела, пытаясь определить убийцу. Отличное времяпрепровождение, точно ничем не хуже кружка макраме или сбора пазлов. Безобидная и увлекательная игра в детектив. Но в один прекрасный день в поселке случается настоящее убийство, что приводит компанию в восторг, и они с увлечением приступают к расследованию.

Неспешность действия напоминает сериалы про отца Брауна и Сент Мэри Мид, и также умиротворяюще действует на организм. Я подозреваю, что под сериал это все и писалось, потому что для книги все-таки немного не хватает темпа, герои несколько карикатурны (об их способах добывать доказательства вообще трудно говорить серьезно), а сама детективная составляющая, мягко говоря, странновата. В общем, если вам нужна книга в роли валерьянки на ночь, то это вполне подходящий вариант, от нее определенно можно получить удовольствие. Но читать продолжение я буду вряд ли.

У меня обычно есть довольно большой список книг, которые меня когда-то чем-то привлекли и ждут своего часа. Но иногда в эту длинную очередь попадает что-то совершенно случайное, которое открыл — и пропал. «Ход королевы» — это именно такая книга. Я прочитала ее, наверное, месяц назад, но до сих пор тянула с рецензией. Во-первых, всегда трудно анализировать то, что понравилось. Это только критиковать легко. Во-вторых, про нее трудно написать что-то вразумительное, потому что почти вся книга — это сплошные шахматные партии, и казалось бы, что там вообще читать? Но, поверьте, от нее невозможно оторваться!

И еще это отличный мотиватор, и не только в отношении шахмат. В моей жизни это, пожалуй, вторая книга такого рода. Первой была — «Девушка в переводе».

Итак, главный персонаж здесь — самостоятельная умная девочка (мой любимый типаж). Завязка такова: в результате аварии маленькая Бэт теряет родителей и попадает в приют для девочек. Там в целом терпимо и спокойно. Спокойно в том числе потому, что детям каждый день выдают зеленые таблетки...

Однажды она идет в подвал мыть тряпку и ей на глаза попадается играющий сам с собой в шахматы уборщик. Бэт никогда не видела шахмат и ей интересно. Она смотрит за игрой и постепенно начинает понимать, что к чему. Через пару раз, она просит ее научить. Он не особо-то хочет возиться с мелкой девчонкой, но она уже выучила, как ходят все фигуры, и он соглашается. Оказывается, что у девочки феноменальный талант. Теперь она практически бредит шахматами, играет в уме, и не может дождаться дня, когда можно пойти в подвал и сесть за доску. Она легко обыгрывает уборщика (в духе, вам мат через три хода), он знакомит ее с представителем школьного клуба мальчиков. Она обыгрывает и его. А потом играет с мальчиками в его школе. И удивляется, почему они делают такие глупые ходы. Но хорошее имеет тенденцию заканчиваться. У Бэт начинаются проблемы со всех сторон.

Фактически, дальше идет история взросления на фоне шахматных партий, в которой шахматы становятся сразу и миром, куда можно спрятаться от реальности, и самой реальностью, и средством построить и обеспечить свою жизнь, и ее целью. Что интересно, каждая партия описана, как настоящее сражение. С эмоциями, трепетом, возбуждением, изящной стратегией, финальным разгромом. Это какая-то настоящая поэзия. Не знаю, кто еще так вдохновенно и вдохновляюще писал о шахматах и шахматных турнирах. Достаточно сказать, что я в итоге достала доску, чтобы разобраться, как работает Сицилианская защита. Ну потому что невозможно было не посмотреть, когда про это ТАК пишут.

Бэт приходится довольно непросто в жизни, но она упорная, настойчивая и уравновешенная. Она умеет думать, анализировать и принимать решения. И ничего не боится. Ее цель — выиграть у русского шахматиста. Потому что русские шахматы — это лучшие шахматы в мире.

Что вызывает дополнительную симпатию к автору книги — это нормальные русские. Да, сначала Бэт представляет их себе мрачными неулыбчивыми монстрами (пропаганда всегда хорошо работала), но потом оказывается, что они тоже люди, и хорошие люди.

По книге уже давно сняли сериал, и я даже посмотрела несколько серий (что для меня подвиг, можете представить, как зацепила книга). Очень близко к тексту, и вполне смотрибельно (хотя, книга все же глубже и интереснее), планирую посмотреть еще несколько штук. И еще, я теперь в свободное время с удовольствием решаю шахматные задачки. Это все, что я хочу сказать о мотивирующем влиянии этой книги.

Единственное, чего мне не хватило, это записей шахматных партий. Дарю коммерческую идею — издание с приложением всех партий, который сыграла Бэт. К сериалу тоже можно прикладывать.

Резюме: одна из лучших книг, прочитанных за последнее время. Рекомендую изо всех сил.

В данном случае был обещан ретро-детектив. Как бы не относиться в Акунину, но надо признать, что практически все, кто искал вдохновения в этом жанре после него, были менее удачливы. Юзефович, увы, не стал исключением. У меня была надежда на определенную изысканность, которая, к сожалению, не оправдалась.

Начало было неплохое. В доме сыщика Путилина, охарактеризованном в старом добром стиле «все было просто: пол дубовый, два шкафа, стол, диван пуховый» (с) появляется журналист, чтобы помочь вышедшему в отставку сыщику написать мемуары. Они выпивают по рюмке и приступают. Немудрящий быт, нехитрые уловки, старый Петербург. Если бы этот дух сохранился на протяжении всей книги, она, как минимум, была бы средоточением уюта. Но автор предпочел иной вариант развития событий.

Обсудив пару-тройку типичных дел со своим помощником (или правильнее, литературным негром?), Путилин переходит к сложной комбинации, подаренной ему провидением ближе к вершине карьеры. Несколько параллельных сюжетов, мутные политические интриги, путающиеся в голове случайные (или выглядящие таковыми) персонажи, число которых сделало бы честь какому-нибудь увесистому четырехтомнику вроде «Войны и мира», теряющаяся за всем этим нить повествования и отсутствие детектива, как такового, приводят к тому, что примерно к середине книги интерес к расследованию начисто пропадает. Зато не пропадает ощущение, что все эти необязательные люди, числом легион, добавлены исключительно объема ради, но не пользы для. В общем, избыточность, выбранная автором в качестве основы своего произведения, оказалась настолько утомительной, а загадка настолько непривлекательной, что книга пополнила ряды своих недочитанных коллег.

Признаюсь сразу, надолго меня не хватило. Начнем с того, что специфика 90-х – вообще сильно на любителя. Это такое потерянное время в истории нашей страны, и его редко кому удается как-то симпатично преподнести, скругляя углы и закрашивая сколы. Сенчин, впрочем, и не пытался. Откровенно говоря, этот его роман вообще лишен каких-либо попыток нравиться. Бесцветная, унылая, бессюжетная проза, в центре которой жалкий и ненужный персонаж, и не менее скучный провинциальный город. Даже не городок, который мог бы гордо выпячивать свои привлекательные стороны (провинциальные городки часто очаровательны), а город – просто никакой. Персонаж идеально этому городу подходит – он абсолютно такой же. Из идеального – это все.

Вначале еще есть надежда на то, что монолог о беспросветной юности и молодости прервется в вымечтанном Париже, и эта поездка послужит той вилкой, что, наконец-то, ткнет его в бок. Но нет. Это как та некорректная (но навязчивая) фраза про девушку из деревни или мышку при дворе. Герой романа и в Париже видит только дождь, и даже как-то обидно становится за город, который его приютил. Конечно, Хемингуэй тоже любил поныть на тему пропащей жизни в парижских кафе, но ему это еще как-то можно простить, а вот Сенчину – никакого повода нет.

Мне хватило нескольких глав, чтобы убедиться в том, что вряд ли я когда-нибудь еще возьму в руки его книгу.Оценить эстетику унылости мне оказалось не дано, а судя по манере письма,рассчитывать на что-то еще не приходится.

Что удивляет, так это обилие восторженных отзывов и всяких премий, щедрой рукой отсыпанных автору. Вот за эту жалкую,вялую, бледную ненужную прозу? В которой нет ничего — ни языка, ни героя, ни сюжета, ни, стиля.

В одном из книжных челленджей была тема «первая книга вашего любимого писателя». И почему-то я подумала, что неплохо бы перечитать Гайдара. Но вот насчет перечитать ошиблась. Оказалось, что первой его опубликованной книгой (1925 год, самому ему было 20 лет) была повесть с красивым названием «В дни поражений и побед», и я ее не только ни разу не читала, но даже и не слышала о ней. Считается, что с одной стороны, это полуавтобиографическая книга, а с другой – в ней описаны события, которые следуют за более поздней (и куда более известной) книгой «Школа», которую Гайдар считал одной из своих лучших книг.

При чтении у меня постоянно крутилась в голове популярная фраза о том, что в «России все меняется за 10 лет, и ничего за 100». Это тот самый случай. В книге описываются события гражданской войны, 1920-е годы, когда шла активная борьба с бандами бандеровцев, петлюровцев и прочей швали, резко расплодившейся на Украине после революции. Главный герой – Сергей Горинов (почти Голиков) приезжает в Москву, на курсы Красных командиров, но почти сразу же курсантов в полном составе переправляют в Киев, помогать новой власти бороться с местными бандами. Вообще невозможно себе сейчас представить, как мальчишкам (а ребятам было 14-16-18 лет) удавалось не просто воевать, а зачастую и побеждать взрослых мужиков, и не дрогнуть перед всей этой жестокостью и ненавистью. Ведь друзья погибали рядом почти каждый день.

А была ли иной цена человеческой жизни? Когда тебе особо и нечего было терять, а в армии — какое ни на есть обмундирование, еда, товарищи, общие цели, наконец. Сложные вопросы, сложные ответы.

Несмотря на то, что автор включил в свою повесть довольно много интригующих моментов – и постоянные военные действия (разведка, сражения), и поимку белогвардейского шпиона, и хитрый ход с письмом, и даже трогательную и целомудренную романтическую линию, ее в целом трудно назвать увлекательной. Возможно, потому что я девочка, но скорее причина в том, что время было настолько хаотичным и смутным, что и книга вышла ему под стать. Кстати, с этой точки зрения она отлично отражает эпоху. Почему-то мне все это напомнило «Бег» Булгакова, хотя казалось бы, ничего общего, не говоря уже о том, вгде Булгаков, и где Гайдар.

Здесь нет еще этой будущей гайдаровской отточенной мудрой простоты и ясности стиля, которую я так люблю, нет законченного сюжета – перед нами что-то вроде кусочка документальной кинопленки. Кроме того, как любое произведение, основанное на исторических реалиях, книга скорее всего уже успела потерять некоторые смыслы. То, что 100 или даже 50 лет назад было очевидным, сейчас уже требует некоторого исторического комментария. Впрочем, это, конечно, довольно субъективная оценка — не люблю я тему революционных изменений.

Стоит ли читать? Пожалуй, что да. Посмотреть, с чего начинался Гайдар, и как история постоянно возвращается к одному и тому же финалу:

«Пришел наш черед. Сегодня вся армия… вся Республика… сегодня мы празднуем победу.

А на море, у далекого синего горизонта, чуть заметные темные точки – корабли Антанты дымили трубами. … Корабли Антанты покидали Советскую Страну».

Про обе части сразу.

Примерно две трети времени, пока я слушала эту книгу, у меня в голове крутилась только одна мысль: «это совершенно гениальная вещь». Абсолютно все, кто пишет про этот роман, отмечают великолепно созданную атмосферу – темной и жутковатой осени, освещенной оранжевыми огоньками фонарей, времени, когда грань между (мирами, явью и потусторонним, реальностью и волшебством… подставить нужное) становится особенно тонка. Но дело не только в этом. Редко, когда автору удается создать мир, настолько объемный и многослойный, что сколько бы страниц не оставалось позади, у тебя все еще остается ощущение, что приоткрыта только небольшая дверь, в щель которой волей случая тебе удалось подглядеть. А ведь можно еще и войти в дом, и пройтись по комнатам…

С другой стороны, такая насыщенность созданного мира одновременно является причиной того, что в течение длительного времени ты оказываешься в положении, когда то, что ты видишь краем глаза за этими приоткрытыми дверьми, тебя настолько завораживает, что сложить из увиденного цельную картинку и обдумать ее просто не успеваешь, откладывая это на потом. Иными словами, мало, что понятно, но жутко интересно, и боишься пропустить даже маленькую деталь.

Кстати, про детали. Когда перелистываешь уже прочитанную книгу, то с восхищением обнаруживаешь, как много намеков разбросано по страницам, начиная с самого начала. То, что при первом прочтении кажется просто создающим атмосферу, теперь становится гирляндой красных флажков с надписью «alarm!». У меня не хватило (возможно, пока) на это духу, но подозреваю, что когда основная интрига уже известна, читать этот роман, возможно, даже интереснее, чем в первый раз. Потому что теперь в кармане есть инструкция по сборке. Не факт, что она поможет, правда, но все-таки.

Про сюжет рассказывать сложно. Не потому, что его нет, а потому, что он, как большая река, постепенно складывается из маленьких, и вроде бы даже не особенно связанных ручейков, чтобы ближе к финалу выплеснуться грохочущим водопадом. Но об этом потом.

Начинается все с того, что Виктор Кэндл, лондонский репортер, получает письмо из родного городка, с просьбой приехать на Хэллоуин. Письмо странное, непонятно от кого, и вообще он давно уже не был дома (и не особенно стремится). Тем не менее, он решает ехать. Журналист он или нет, в конце концов.

«Неизбежное, как говорит шеф, неизбежно, — подумал он, — поэтому или ты выпустишь тираж, или тебя сдадут в тираж — третьего не дано. Так что отрывай задницу от сиденья, Кэндл, и вперед».

Дома ему не особенно ему рады. Да и вообще, обстановка там весьма специфическая. Тетушки (о, эти обязательные английские тетушки!) постоянно ругаются, мама смотрит сквозь него, братишка побаивается, дядюшка ворчит, в соседней комнате слышны какие-то слова, хотя вроде бы там никто не живет, отца никак не удается увидеть, но все члены семьи постоянно сообщают, что он «вот только что был здесь», а еще какой-то загадочный Иероним…и только сестра выглядит как нормальная девочка-подросток.

«— Ты еще долго будешь стоять, как тролль, обращенный в камень рассветными лучами? — спросила мама, после чего отвернулась и продолжила нарезать лук как ни в чем не бывало. — Я бы на твоем месте пошла и разложила вещи. Твоя комната готова. Обед будет в три часа, как обычно».

В основном читатель видит происходящее вокруг взглядом Виктора, но при этом в книге еще несколько персонажей со своим взглядом на окружающую действительность.

Вторая линия истории (и самая симпатичная) – это происходящее глазами Томаса Кендла, младшего братишки Виктора. Это славный паренек, храбрый, добрый, решительный и смышленый. И, пожалуй, куда более внимательный и сообразительный, чем его брат. Кажется, что Виктор Кэндл способен только на то, чтобы «заливать душу чернилами и резать сердце краями страниц». А вот Томми постоянно кого-то спасает, например, черных котов в предверии Хэллоуина. И вообще, это такая квинтэссенция мальчишки.

Третья – история учительницы мисс Мэри, которая преподает в классе Томми. Она милая и симпатичная, но с ней тоже что-то не так. Где-то в ее прошлом прячется тайна, недоступная даже ей самой. А другие считают ее кем-то, вроде городской сумасшедшей.

«— Что вам так покоя не дают эти ведьмы? — строго спросила мисс Мэри. — Все говорят о ведьмах… Как будто вы знаете лично хотя бы одну, и я не имею в виду кого-то из ваших скверных тетушек. Ведьм ведь не существует, верно?»

А еще есть некий загадочный мистер Эвер Ив или Человек в Зеленом.

«Тот, кто заявлял, что мистер Ив — бессовестная скотина, в корне заблуждался: мистер Ив был скотиной с совестью. Он мог указать вам неверное направление (обратное тому, куда вам на самом деле было нужно), но потом он бы сожалел целую вечность — почти десять секунд».

С ним вообще ничего не понятно, кроме того, что он является в каком-то смысле обратной стороной Виктора Кэндла, и надо признать, что эта неопределенность сохраняется до самого конца.

И это только основные персонажи, а сколько еще прочих…

Текст очень хорош. По-крайней мере в первой части. И не лишен искорок приятной иронии:

«— Ничего особенного, — проворчала Мегана Кэндл с заднего сиденья таксомотора мистера Эндрю. — Просто горит много света. Никогда не видела в этом чего-то такого уж прям «ах!»…

— Разве вам не тепло от подобного зрелища, мадам? — спросил мистер Эндрю.

— Тепло мне в моем пальто, — вальяжно заявила Мегана и снова поглядела в окно».

Созданный мир выглядит настоящим, несмотря на насыщенность магией и всякими существами. Чудесная игра с деталями. Периодически отлавливаешь в тексте скрытые и не очень намеки и аллюзии. Ну вот, например, типичная детская страшилка в духе «бегут, бегут по стенке зеленые глаза»:

«Человек в зеленом вовсе не бродит по улочкам. Человека в зеленом нет в парке. Человек в зеленом не ищет Томми. Человек в зеленом. Уже. Нашел его».

Из прочего – ведьмы запросто пользуются каминами, как средством передвижения, некоторые Вещи — своего рода кресстражи (привет Гарри Поттеру), в зазеркалье существует отдельный мир, а может и несколько вложенных миров (Кэрролл?), и только коты могут запросто ходить туда и обратно. Гоблины, тролли, Кровавая Мэри, которую довольно легко можно вызвать, а вот отправить обратно… и т.п.

Постепенно легкость и уютность, которой наполнено начало романа, исчезает, уступая место настороженности, подозрительности и грусти.

Во второй части из текста почти пропадает ирония, отдельные нити повествования сплетаются и действия становится все больше. Ближе к финалу – это вообще один сплошной экшн, от которого даже начинаешь уставать. И это, пожалуй, единственный недостаток романа. Если не считать того, что по прочтении остается масса вопросов, повисающих в воздухе. Про них ниже (осторожно, отчасти они граничат со спойлерами и на всякий случай спрятаны).

Сомневаюсь, что ответы на эти вопросы найдутся даже при перечитывания.

Резюме. По-настоящему волшебный и почти гениальный роман, стоящий, как минимум, того, чтобы с ним ознакомиться. И необязательно ждать Хэллоуина. Или точнее, лучше не ждать. А то мало ли что...

Upd.

Автор книги Владимир Торин любезно ответил на некоторые вопросы, которые заданы в конце отзыва. С удовольствием привожу далее (под спойлером) его комментарии и пояснения.

Это очень и очень неоднородная книга, отношение к которой постоянно меняется по мере чтения.

Когда я прочитала первые страниц 20, у меня было только одно желание – выбросить эту книгу и написать злобный отзыв о том, как она ужасна. Отвратительный ребенок, убитая собака, жуткие физиологические подробности, какой-то скованный язык. Не бросила я ее сразу только потому, что планировала прочитать в рамках очередной игры на лайвлибе. Не то, чтобы это на меня как-то давило, но в голове все же бродили из угла в угол пара мыслей. Первая о том, что, наверное, есть в ней что-то еще помимо отталкивающего начала, не зря же книгу рекомендовали, как стоящую внимания, и вторая (более существенная)– не слишком ли я злоупотребляю последнее время комфортной легкочитаемой прозой, пропуская, возможно, что-то интересное.

Дальше ужасы вроде прекратились, однако манера письма казалась мне на редкость неудачной. Сухой текст, с привкусом плохой документальности. Так пишут о бывшей любви, когда уже все позади, но еще саднит и болит, и возникает потребность преобразовать во что-то эту ноющую боль, вот хотя бы в слова. Выговориться, вытащить из своей головы, оставить где-то еще. Коряво, нелитературно, безискусно. Когда главное – именно это, а вовсе не какой-то там сюжет, язык и стиль, не говоря уже о читателях, издателях, критиках и прочих субъектах литературного рынка. 

В общем, какое-то время я читала из внутреннего чувства противоречия, а потом (справедливости ради, довольно быстро) вдруг обнаружила, что мне нравится все это. Эта история чувств, настолько неловкая, что корявость начинает быть естественной, эти попытки описать работу психотерапевта со сложным ребенком, настолько запущенным, что уже проще признать существование вселенского зла, чем что-то изменить в реальности. И даже шахматы, которые по всем законам логики здесь совершенно неуместны, и смотрятся, как на корове седло, которые сначала обвиняют в разрушенных надеждах, а потом превращают в инструмент психотерапевта, с той же уже привычной царапающей неправильностью вплетаются в повествование и оказываются чуть ли не в центре. И это… нет, не раздражает, скорее интригует.

В общем, примерно к трети книги я порадовалась, что она достаточно толстая и кончится еще не скоро.

Но о чем же, собственно, это все?

Благополучная обеспеченная испанская семья. Муж, жена, двое детей и собака, плюс собственный дом в хорошем районе — картинка из рекламного ролика, да и только. Но это внешне. А внутри наскучивший обоим брак, плюс мальчик, который занят только шахматами и регулярно совершает неадекватные поступки. Причем, это не просто истерические выходки — он умен, внимателен и продумывает каждую деталь в своих действиях. Странности ребенка начинают серьезно волновать его отца Карлоса. Случайно он знакомится с психологом Хулио (от лица психолога и идет рассказ), и общие музыкальные вкусы настолько располагают их друг к другу, что Карлос приглашает нового приятеля посмотреть на мальчика. Тот приезжает в гости, и первое, что бросается ему в глаза — это то, что погибшая собака явно кончила жизнь не по случайности. Тут читатель получает намек на возможную детективную завязку, но автор уводит историю совсем в другое русло. Примерно с этого момента от книги становится трудно оторваться. На фоне шахматных поединков обсуждается психология, природа зла, чувства и взаимоотношения героев, а также изнанка шахматных турниров. Меня, пожалуй, удивило, что шахматные партии, которых тут довольно много, описываются исключительно с эмоциональной стороны. Как настоящее сражение, а не как игра, основанная на точном расчете и толике интуиции. Кстати, я бы с удовольствем посмотрела на записи партий, которые описываются в книге.

Примерно к двум третям повествования автору несколько изменяет чувство меры, и читатель вместе с Хулио вынужден вновь и вновь входить в реку старых отношений, чтобы захлебываться одними и теми же чувствами. Вот здесь хочется позвать редактора и сократить повествование до минимума.

Финал... он одновременно беспомощный и логичный, и неожиданно замыкает один из сюжетов, начатых где-то в самом начале, намекая на то, что подсознательная нелюбовь к чему бы то ни было, иногда чуть больше, чем банальный невроз. Также, как и зло, не всегда имеет своим началом травму.

В целом, несмотря на то, что она написана психологом, это совершенно антипсихологическая книга, которая последовательно рушит все каноны и стереотипы, оставляя лишь одно — иногда банан, это просто банан.

В отзывах книгу в основном ругают. И психолог крайне непрофессионально себе ведет (правда), и переводчик плох (наверное, тоже правда, если только это баг, а не фича), и вообще все инфальтильны, кроме мальчика (и это правда), и в финале не хватает жирного восклицательного знака ( и это тоже). Но мне она внезапно понравилась. Да, со всеми недостатками и нелепостями, книга оказалась неожиданно небанальна.

Я как-то долго примеривалась к этой книжке, сомневаясь, что оно мне надо, но в итоге она выпала мне в очередном флешмобе, и я ее таки прочитала. Более того, должна признать, что это одна из редких книг, которой я в итоге поставила 9 из 10.

Пожалуй, первое, что бросается в глаза, это тот факт, что главная героиня — девушка, которая по своим манерам очень напоминает Шелдона Купера. С той разницей, что Элеанор Олифант не физик и не мальчик. Так что, если вы с удовольствием смотрели «Теорию большого взрыва», есть шанс, что книга покажется вам симпатичной.

«После долгих размышлений о политических и социологических аспектах питания, я пришла к выводу, что еда меня совершенно не интересует. Я отдаю предпочтение дешевому корму, который можно легко и быстро добыть и приготовить, при этом обеспечивая организм всеми необходимыми для поддержания жизни нутриентами».

Элеанор рассудительная, толковая, с прекрасным словарным запасом, аккуратная и не без чуства юмора, хотя не всегда понятно, считает ли она юмором то, что изрекает. Да, малость не от мира сего, но кто в наше время работащих из дома интровертов с уверенностью скажет о себе обратное?

Вообще книга написана так, что читая, ты прекрасно видишь все торчащие из нее нитки, но это не мешает получать удовольствие от процесса.

Элеанор живет одна, днем работает в небольшой компании, вечерами пьет водку и раз в неделю разговаривает с мамочкой. Так проходит день за днем, пока в ее жизни не случается два события. Во-первых, она влюбляется в певца в режиме «ты чуть вошел, я вмиг узнала» (я бы тоже закатила глаза, но не спешите). Во-вторых, вместе с коллегой помогает вызвать скорую помощь пожилому человеку, которому стало плохо на улице.

« – Мистер Гиббонс звонит в «скорую», – продолжала я, – не переживайте, вам не придется долго лежать посреди улицы. Для волнения у вас нет ни малейшего повода: медицинское обслуживание в нашей стране совершенно бесплатно, а его стандарты считаются одними из самых высоких в мире. Вам повезло: упасть и грохнуться головой где-нибудь в Южном Судане, с учетом тамошней политической и экономической обстановки, было бы куда хуже. А здесь, в Глазго… вы, если позволите так выразиться, ударились очень даже удачно».

И если первое заставляет ее кардинально обновить свою внешность, чтобы соответствовать выбранной мужской особи, то второе — вынужденно начать принимать участие в социальной жизни, которой до этого ей удавалось избегать. И то и другое оказалось довольно любопытным и для нее и для читателя, не говоря уже о расширении горизонтов.

А еще есть упомянутая выше мамочка, про которую в общем-то довольно быстро становится все относительно ясно, но некий элемент приятно щекочущей жути (самая близкая аналогия — безумная жена Рочестера на чердаке, и чердак тут помянут не зря) сохраняется почти до конца.

В пересказе все это выглядит прихотливо сложенным набором занимательных фишек (я же обещала торчащие нитки), но написано (и озвучено Станиславом Ивановым) настолько мило и очаровательно, что оторваться от книги довольно сложно.

Финал написан в карамельных тонах и, наверняка, найдутся любители презреть его за сказочность и патоку, но я люблю, когда все хорошо кончается.

Когда я искала в интернете текст «Рождественской песни» Диккенса, наткнулась на произведение Вудхауза, которое он с милой скромностью назвал «Еще одна рождественская песнь».

В противоположность впечатляющему своей морализаторской мощью творению Диккенса, Вудхауз предложил читателям незатейливую, но милую историю о предрождествеских метаниях Эгберта — упитанного джентельмена, который решил было сесть на диету, но наличие тетушки (какой джентельмен может обойтись без тетушки!) несколько осложнило его судьбу.

Получился забавный (впрочем, когда у Вудхауза было иначе) рассказ о маленьком будничном чуде, пусть и вызывающий подозрение в проплаченности сторонниками здорового образа жизни, но все равно не избегнувший влияния «икры, черепахового супа, индейки, рождественского пудинга, мясных пирожков, фруктовых корзиночек, горячих булочек с маслом и засахаренных фруктов».

Вудхауз после Диккенса — это как запить питательный пудинг и индейку пузырящимся шампанским :)

«Отравленная совесть» — довольно любопытное произведение. С одной стороны, это такой канонический образец жанра. Красивая женщина, привлекательный негодяй, светское общество, моральные страдания, как неотъемлемая часть русской классической традиции, а также приятное разнообразие обсуждательных моментов. С другой – это своего рода антология литературных заимствований. Начало напоминает романы Джейн Остин – чуть сдобренные иронией светские сплетни и кокетство. Затем следует длинное отступление, финалом которого является сцена, чем-то напоминающая объяснение замужней Татьяны с Онегиным. Середина заполнена легком намеком на детективное расследование в духе Достоевского, где следователь определенно мог бы быть коллегой Порфирия Петровича. Но при этом главная героиня обдумывает путь решения проблем в стиле Анны Карениной, да и ее семейная жизнь разворачивается скорее в стилистике Толстого.

Несмотря на такое ассорти узнаваемых элементов, это весьма изящная проза, легко и с приятностью читаемая. </p>

Помимо собственно романа, также имеется пьеса, но мне не удалось разобраться, что было написано раньше, что позже. Но интересно, что финал пьесы мало того,что отличается от финала романа,так их еще и два, один для Питера, второй -для Москвы.Причем оба,пожалуй, несколько ярче,чем в романе. Не знаю,ставилась ли эта пьеса после революции,а вот экранизация была. Это фильм «Черная вуаль» по сценарию Говорухина,снятый в 1995 году с очень привлекательным составом актеров (Абдулов,Васильева,Маковецкий, Метлицкая). Казалось бы...но нет. Увы,не сложилось, и это при том,что сюжет романа в фильме подкорректирован (и основательно,почти вывернут наизнанку) в более интригующем ключе. Если в книге совершенное преступление — повод для расстановки психологических акцентов, кто, как и зачем его совершил — ясно с самого начала,то в фильме эта тайна прячется под черной вуалью, создавая детективную интригу. Но... вместо того,чтобы добавить увлекательности, это привело лишь к тому,что мы получили Достоевского для бедных, а легкость и изящество романа потерялось полностью. В общем, фильм, к сожалению, плох. Удачно сыграли разве что Татьяна Васильева и неизвестный мне актер,изображающий слугу-китайца. Что,кстати,вызывает ассоциации с Фандориным,который еще даже не написан :) В остальном — типичный перестроечный фильм,с избытком гротеска и нехваткой всего остального. Не говоря уже о том,что типажи совершенно не совпадают с книжными. Впрочем,Черная вуаль — вообще о другом, это достаточно самостоятельное произведение,и жаль,что не получилось,могло бы быть интересно.

Поддавшись зимнему настроению и традиции чтения святочных рассказов, которая пропагандируется нынче из каждого утюга, я решила залатать очередной пробел в образовании, и ознакомиться таки с Диккенсовской «Рождественской песнью в прозе». Несмотря на то, что это произведение имеется в прекрасной озвучке Клюквина, когда оно, наконец, закончилось, у меня было ощущение, что меня выпустили из мрачного подвала на свет. Кто, кто эти люди, которые пишут в отзывах, что перечитывают эту песнь каждый год? Но попробуем обойтись без сильных эмоций.

Начало совершенно прекрасно.

«Итак, старик Марли был мертв, как гвоздь в притолоке.

Учтите: я вовсе не утверждаю, будто на собственном опыте убедился, что гвоздь, вбитый в притолоку, как-то особенно мертв, более мертв, чем все другие гвозди. Нет, я лично скорее отдал бы предпочтение гвоздю, вбитому в крышку гроба, как наиболее мертвому предмету изо всех скобяных изделий. Но в этой поговорке сказалась мудрость наших предков, и если бы мой нечестивый язык посмел переиначить ее, вы были бы вправе сказать, что страна наша катится в пропасть.»

Чем хорош Диккенс, так это отличным языком, вниманием к деталям и умением погрузить читателя в созданную им атмосферу с головой. Вообще, когда он увлекается, и его текст мчится по лондонским булыжникам, весело подпрыгивая, насыщенный веселой предрожественской суетой, ароматом запеченой индейки, и внезапным общим дружелюбием, он очень хорош.

Ироничные диалоги, аппетитнейшие описания:

Но как только автор сворачивает за угол и берет под руку мораль — все, тушите свет:

Самое любопытное, что я почерпнула из этой книги — это тот факт, что небогатые горожане сдавали своих гусей и индеек запекать в пекарню. То есть не дома разводили ради этого огонь, а несли сырую тушку в ближайшую подходящую лавку и получали назад с зажаристой корочкой. Про подогрев тарелок Диккенс тоже упоминает. Это факт известный, разве что мне только теперь пришло в голову, что греть тарелки имело смысл там, где без этой процедуры они оставались настолько холодными, что еда моментально остывала. Впрочем, это все мелочи. Вернемся к сути.

Принято считать, что Скрудж — скряга, зануда, холодный, мрачный и во всех смыслах отталкивающий тип. Возможно, это возрастная циничность, но мне он показался вполне симпатичным.

Во-первых, он не трус. Он не боится говорить в глаза нелицеприятную правду вместо того, чтобы отделаться парой фунтов:

«Я не балую себя на праздниках и не имею средств баловать бездельников. Я поддерживаю упомянутые учреждения, и это обходится мне недешево».

И призраков, кстати, не боится тоже. На его месте любой другой уже отдал бы концы.

Во-вторых, у него определенно есть чувство юмора и здравый смысл:

»- Почему же ты не хочешь верить своим глазам и ушам?

— Потому что любой пустяк воздействует на них, — сказал Скрудж. — Чуть что неладно с пищеварением, и им уже нельзя доверять. Может быть, вы вовсе не вы, а непереваренный кусок говядины, или лишняя капля горчицы, или ломтик сыра, или непрожаренная картофелина. Может быть, вы явились не из царства духов, а из духовки, почем я знаю!

Скрудж был не очень-то большой остряк по природе, а сейчас ему и подавно было не до шуток, однако он пытался острить, чтобы хоть немного развеять страх и направить свои мысли на другое, так как, сказать по правде, от голоса призрака у него кровь стыла в жилах».

В-третьих, его богатство не свалилось на него с небес. Он его заработал, и с учетом ностальгической части о его прошлом, вряд ли трудился ради этого меньше, чем те бедняки, которых ему предлагают спонсировать.

В-четвертых, в отличие от собственного почившего компаньона и трех являющихся к нему духов, он не лезет к другим с поучениями, а спокойно живет своей жизнью. Иными словами, это вполне нормальный добропорядочный человек, который волей судьбы оказался в этой жизни одинок. С кем не бывает?

Явления духов рождества недурны по психологическому замыслу — они уверенно давят на больные точки Скруджа: бедное детство; юность, в которой он не покладал, рук и в итоге его бросила девушка, которой не хватило внимания; веселая реальность праздника — до которой рукой подать, а он не решается; и старость — где нет никого с ним рядом). Сейчас такой подход назвали бы грубым манипуляторством. Но в 19 веке вполне сходило за мораль. Но как же скучны эти нравоучительные страницы! Как хочется перелистнуть их, наконец, чтобы перестать чувствовать себя на уроке в воскресной школе!

Пожалуй, есть во всем этом единственное исключение — путешествие с духом нынешних святок. Тот просто говорит: «Скрудж, дружище, попробуй, позволь себе праздник, позволь радость общения, рискни, не стесняйся, вдруг понравится?» И разумный Скрудж именно этому предложению для начала и внял, между прочим.

Итак, самостоятельный, толковый, с неплохим чувством юмора, не трус, любитель интеллектуальных игр, разве что немного стеснительный и зажатый. И этого человека приводят нам в пример, как отрицательного героя?

Перечитала написанное и добавила еще одну звездочку в рецензию. Все-таки, за язык Диккенсу можно простить даже его унылое морализаторство.

Впрочем, как бы там не было, а с последней фразой автора нельзя не согласиться:

«Да осенит нас всех господь бог своею милостью«!

Один из главных персонажей, Освальд, узнает, что у него энфизема и ему осталось совсем недолго. Счет идет на месяцы. Врач рекомендует ему уехать из Чикаго на юг, чтобы пожить в более теплой и комфортной обстановке, и дает старенькую брошюру с рекламой недорогой гостиницы в местечке под названием «Затерянный ручей». Оказывается, что той гостиницы уже нет, но местные жители обещают подыскать Освальду что-нибудь подходящее. И он туда едет.

Начало симпатичное. Во мне как-то срезонировала мысль о том, что можно купить билет и среди слякотной зимы или осени оказаться совсем в другом климате. Знаете вот это вот ощущение, когда выходишь из самолета, вдыхаешь теплый влажный воздух, и понимаешь, что ты в лете! Воздух пахнет по-особенному, не нужно кутаться в пальто и носить в кармане пачку носовых платков. И как-то сразу легко и радостно. Кажется, что достаточно просто переехать жить в этот рай, и все неприятности останутся позади. В общем, Освальд переехал.

Дальше идет уютное описание американской глубинки, где искренне рады новому человеку (ненавязчиво примеривая его в качестве потенциального мужа в том числе). Вообще, вот эта американская традиция, зайти к свежеиспеченному соседу и подарить ему домашний торт, просто так, в честь знакомства, на мой взгляд, очень славная.

Первые страницы читаются так, словно ты поздней осенью приехал в санаторий куда-нибудь на Кавказ, ешь вкусную еду, греешься в лучах солнца, а местные жители окружают тебя теплом и заботой. И ты каждой клеточкой впитываешь это все, как в хорошем отпуске. Но потом привыкаешь и начинаешь скучать по своей Москве…

В книжке абсолютно такая же ситуация в том смысле, что к середине очарование американской глубинки с ее добродушными людьми и дамами эзотерического общества «Крупный горошек» (прелесть же!) начинает несколько приедаться. Кроме того, фокус повествования переходит на ребенка, зефирно-прекрасного, которого начинает любить вся деревня, а заботы взрослых уходят на третий план. Я не из тех, кто способен долго бессюжетно умиляться детьми, так что все эти песни и пляски вокруг милой девочки, похожей на живого ребенка не более, чем плюшевый медвежонок, наскучили мне очень быстро. Кроме того, к середине уже становится абсолютно ясно, к чему все движется, и надо иметь твердую волю, чтобы добраться до финала, не утонув по пути в патоке. Я люблю счастливые концы, но здесь сладость начинает затапливать все слишком рано.

«Причем же тут кардинал?», — спросите вы. Красный кардинал — это небольшая птичка, такой же символ зимы, как и наш снегирь. А в книге, если выражаться пафосно, он играет роль той маленькой гирьки на весах судьбы, которая склоняет чашу в нужную сторону. Иными словами, оказывается тем существом, через внимание к которому удается продемонстрировать спрятанные чувства и побуждения. Ну вот как восхитившись соседским котом, можно подружиться с соседом. В какой-то момент птичка замыкает на себе всех персонажей.

В общем, это, наверное, неплохая книга для домохозяек, очень американская по духу, и с полным набором требуемых жанром рождественской сказки чудес, но увы, слишком наивная и предсказуемая. Судя по количеству положительных отзывов, людей, которым нравятся такие незатейливые сказки, довольно много, так что возможно, я просто излишне скептична.