Ну вот наконец и я приобщилась к творчеству этого автора.

Первая прочитанная книга Пратчетта давалась непросто: в самом начале неискушенному в специфическом юморе читателю — мне — приходилось продираться через рассыпанные во множестве шутки и шуточки, казавшиеся, мягко говоря, простоватыми. Заигрывание с читателем на уровне замысловатых многоступенчатых имен и прозвищ героев, дурацких коверканий слов и прочего раздражало и отвлекало от действия. Пока не появился — Смерть.

Эта часть, безусловно, главная — описание Смерти, его преображения в Билла Двера — превращение в настоящего человека, способного чувствовать, видеть сны и совершать ради кого-то поступки. Интересно, что Смерть всегда говорит... капс-локом. Как это? — Громко? Бесцветно или наоборот весомо и ярко? Не может быть, чтобы это был просто текстовый прием выделения речи, не заметный, собственно, в разговоре. Новый Смерть говорит курсивом, но строчными буквами, — и мы понимаем: он не настоящий. А вот Смерть Крыс — настоящий, ПИСК!

Очень понравилась идея возможной замены Смерти, который "косит" травинки-жизни по одной, уборочной машиной. Но ведь "на что остается надеяться урожаю, как не на любовь жнеца?" (После этого момента я перестала вспоминать рассказ Брэдбери "Коса" — похожесть сошла на нет.)

Ветром Сдумс, не впечатливший вначале, развился в целостного персонажа. За недолгие дни "жизни после смерти" он сделал больше, чем за все свои предыдущие 130 лет. Почувствовал себя нужным и стал действительно нужным.

Вообще если убрать все прочее: всяких бестолковых и безграмотных волшебников, тележки-шарики-розовые трубки, общество живых мертвецов в полном составе, — то получится великолепная книга (для меня ), но ведь не зря же у Пратчетта и стиля Пратчетта столько поклонников. Да и, может быть, именно на этом фоне основные идеи выглядят более выпукло.

Буду читать еще. Тем более, что к многоступенчатым именам я уже привыкла

Мой офис находится в непосредственной близости от Сада Эрмитаж, где в недавнем прошлом сгорел ночной клуб Дягилев, если кто-то знал такой. Вертолеты с водой кружили над стремительно исчезающими в огне внутренностями клуба, потоки спасительного состава лились из брандспойтов, зеваки толпились внизу. Мы по команде начальства ("А что это вы не смотрите пожар?!") перебрались в комнату с наилучшим обзором и приникли к окнам. Практически на наших глазах от здания остался собственно остов, как бы тавтологично это ни звучало, — стены, едва прикрывающие черноту внутри.

Зимой в Саду Эрмитаж заливают каток, и по неровному — в кочках — льду, между корнями деревьев под музыку катаются компании, пары и одиночки. Наши девочки туда ходят в обеденный перерыв — вместо приема пищи тренировка. Центр Москвы, романтика, красота. Можно выставить ухо в форточку и послушать лирические мелодии.

Летом иногда там проходят концерты. Делаю вывод о том, что "иногда", из того, что сегодня, очевидно, был первый раз (а мы в этом офисе с сентября-октября). И это был Сплин (который я не люблю; не то чтобы активно не люблю, — я к нему категорически равнодушна, но если есть возможность переключить канал или сменить волну, я это непременно сделаю). Сплин грохотал или даже громыхал ТАК, что просачивался через стеклопакеты. Сначала окна были приоткрыты, даже залетающие с воли стайки тополиного пуха не могли нас заставить замуроваться и включить кондиционер, — а Сплин заставил!

Тут наверняка есть поклонники этой группы. Расскажите, за что вы их любите?

Как вы думаете, стоит ли мне отправить свои вирши во вторую часть "Магической механики"?

И если да, то что именно? Потому что, во-первых, таковая возможность нагоняет на меня трепет и стыд, и во-вторых, ничего магического в моих текстах нет...

ссылка на последние (стихо)тварЮшки

UPD: более ранние стишата

Была вчера на концерте моих друзей — группы Mura-Kami. Если описывать вкратце, то это мягкий рок с женским вокалом. Все по-взрослому — барабанная установка, гитара, бас, синтезатор, большие волосатые мужчины и хрупкая солистка в платье с оборками (для контраста). Есть еще Оля-клавишница, с которой мы дружим около 13 лет, и она для меня все-таки особенная, потому упоминаю отдельно

На концерт пришли друзья и знакомые музыкантов, в том числе смешная девочка в кружевных панталонах, короткой зеленой юбочке-солнце, пышной белой блузке и корсете. Рыжие волосы были забраны резинками с помпонами в два хвоста и, повинуясь подпрыжкам барышни, скакали из стороны в сторону. Звали ее каким-то странным анимешным именем, в коих я не разбираюсь и произношение их чуждо моему языку и восприятию. С ней была подруга в брюках и белой блузке на голое тело. Подруга обнимала барышню в корсете, пару раз они целовались, а на особо зажигательных аккордах в обнимку пускались впляс.

На нашем столе лежала принадлежащая барышне черная коробочка, на которой, приглядевшись, я прочитала — "нюхательный табак". "Интересно", — подумала я. Дальше мысль не пошла, ибо никогда ранее я не видела вживую, как нюхают табак, разве что читала в художественной литературе.

Тут на горизонте появился искрящийся в своей любви к себе парень. Белая рубашка, галстук, бейсболка. Попозировав на камеру, он обратил свой взор к нашему же столу, куда как раз прилетели две натанцевавшиеся дамы. Слово за слово, щебет мальчика, временами заглушаемый грудным речитативом девочки, "а мы тебя ждали — зря не пришли — хахаха". Я поставила на уши виртуальные фильтры и окунулась в музыку. Вынырнула я из нее в момент, когда мальчик, жеманно роясь в портмоне, изрек "А я сегодня забыл кредитку!" Кредитка в итоге нашлась, и взору моему предстала следующая картинка: как в фильме о наркоторговцах, мальчик в бейсболке высыпал на стол из коробочки с безобидной надписью "нюхательный табак" нечто коричневое, разделил карточкой на две дорожки, взял двумя пальцами трубочку (полый футляр от шариковой ручки, укороченный и обожженный с двух сторон), которая нашлась на столе и, очевидно, была в комплекте с коробочкой, и втянул в каждую ноздрю по дорожке. "Спасибо," — кивнул он владелице "табака" и вернул кому-то кредитку.

Проходившая мимо официантка молча поставила на наш столик вазочку с чесночными гренками к пиву. (Пиво там, кстати, отвратное. Я его и так не пью, а там, по отзывам дегустаторов, оно разбавлено или водой, или спиртом.)

После я видела, как девушка — подруга барышни в корсете — втягивала носом тот же состав со сгиба между большим и указательным пальцами левой руки, предварительно высыпав его профессиональным движением, — так же туда же насыпают соль, когда пьют текилу.

В общем думается мне, что это был совсем не табак.

Два года назад я взяла академ.отпуск во втором институте. Тут, очевидно, требуется небольшая преамбула. По первому образованию я информатик-экономист. С моими литературно сдвинутыми и лингвистически настроенными мозгами я, проучившись положенные три года в лицее при Плехановской Академии, автоматически туда поступила, хотя стремилась в Литинститут имени Горького. Литинститут, к радости моих родителей, меня отсеял на первом этапе (творческий конкурс), о чем я горевала недолго (в бытность молодыми и борзыми, как ныне Новак Джокович, всем нам море по колено и целая жизнь впереди: я мнила себя не меньше, чем будущим Поэтом с большой буквы П, а мой кумир Марина Цветаева, как известно, во всяких там институтах стихосложению не училась).

Итак, действительно легко поступив в Плешку, я озадачилась вопросом выбора факультета. Дело в том, что экономика в чистом виде меня не привлекала абсолютно, даже, пожалуй, вызывала отвращение (спасибо школьному учителю, большой Вам привет!), но надо понимать, что если ты поступаешь в один из ведущих экономических вузов столицы, как ни крути, изучать "искусство ведения домашнего хозяйства" в том или ином виде придется. Я выбрала — в ином виде. Институт информатики — звучало отлично: в названии нет и намека на ненавистную науку, а то, что в компьютерах я разумею только Ворд и кусочек DOSа, — какая, боже мой, мелочь!

Учиться мне нравилось. Не кривя душой, скажу, что это были лучшие годы моей жизни, особенно с момента избрания меня старостой группы. Пожалуй, это я любила больше всего. Нет, программировать я тоже научилась, — и вот это, действительно, мелочь в сравнении с тем, какие ощущения мне дарило общение с людьми. Общение, которого я боялась и которое было вынужденным на этой пусть и незначительной должности. Я ломала себя — каждый день по несколько раз — и в конце концов перестроилась, перенастроилась абсолютно.

Все эти пять удивительных лет, проведенных в компании лучших людей — сокурсников и преподавателей, я тем не менее не оставляла мечту о творчестве. О каком-нибудь, но творчестве. В конце четвертого курса, увидев объявление, что новой студенческой газете нужен верстальщик, я робко позвонила — спустя неделю после того, как переписала телефон, — и окунулась наконец-то в совсем иную сферу и атмо_сферу. Это была мечта...

Почти сразу после защиты диплома — в августе — я отправилась поступать в Институт журналистики и литературного творчества. Оставалось два последних дня — для опоздавших на заочное. А я очень хотела на очно-заочное (занятия проводились по выходным, а меня именно это и интересовало — учиться не самостоятельно, а слушать Учителей). Это заведомо была авантюра. Перед общим (групповым) собеседованием меня буквально трясло, мне казалось, что вокруг — толпа творческих девочек и мальчиков, все они поголовно пишут стихи, рассказы и пьесы, не говоря уже о статьях, а я — деградировавшее существо с наполовину техническим дипломом. Безусловно, последние годы обучения в институте информатики я читала заметно меньше, чем раньше, — сказывалась необходимость написания бакалаврской и выпускной работ, т.е. абсолютный максимум литературы составляли специальные материалы: книги, статьи, математические и статистические выкладки... Короче, меня колбасило. На подготовку к собеседованию в ИЖЛТ у меня было шесть дней (ибо выбор вуза и само решение поступать были спонтанны; утвердил же меня по обоим пунктам следующий вопрос из списка для поступающих — "Какие произведения Грибоедова, кроме "Горе от ума", Вы знаете?" — "Трындец", — подумалось мне и я отправилась на поиски). Купив десяток книжек типа "Ответы на вопросы по литературе за 9-11 класс" и "Хрестоматия" ("Весь Лев Толстой за 2 часа" ), я углубилась в свое школьное прошлое: перечитала по диагонали все книги из списка литературы к экзамену, выучила несколько стихов разных литературных эпох, вспомнила некоторые биографии, — встяхнула головой и, как следует перемешав этот винегрет, после 4 часов сна отправилась на свою первую попытку.

И поступила, — неожиданно для себя получив оценку "А+", — и меня приняли на желанное очно-заочное!

О, какой это был год! Полный нового — новых людей, новых предметов, новых подходов к обучению. Харизма профессорско-преподавательского состава сшибала с ног и стульев и прямо-таки заставляла учиться не абы как, а отлично. Похвала от любого из них была равноценна победе на каком-нибудь Чемпионате Европы, а оценка "А" на экзамене поднимала тебя на вершину мира. Это я все о себе, о своих ощущениях, конечно "Это лучшая работа!" — из уст Волгина, основателя и руководителя фонда Достоевского, или веющее холодком "отл", начертанное на реферате стремительной рукой демонически прекрасного Жаринова — драгоценные камни в сокровищнице моих воспоминаний.

А потом наступил второй курс. И у меня поехало здоровье (работа-дом-лекции-ночная подготовка к семинарам). И учебный план был невыносимо скучен. И вместо любимого профессора Жаринова зарубежную литературу вел манерный Дежуров. И я расстроилась и ушла в академ. Из которого через год не вернулась.

А сегодня я проходила мимо института. И меня накрыла тяжелая волна тоски. Тоски по. Тоски без.

В сумке ждал своего часа роман упомянутого выше Арсения Станиславовича Дежурова. Несколько дней назад я встретила на эскалаторе на Боровицкой Ивана Алексеевича Панкеева. Если бы сейчас из-за поворота с Воздвиженки появился Евгений Викторович Жаринов, я бы совсем не удивилась.

Он не появился. Я прошла мимо.

Я шла и думала: а может быть, вернуться? Может быть, оно того стоит? Не для диплома, а потому что там действительно скрывается (или просто — живет) большой кусок моего необретенного счастья.

Может быть, я вернусь. Если примут на второй курс без собеседования

Много букв получилось... Считаю это своей первой статьей в этом блоге. И я не стану ее дублировать в жж.