Тысячи лет назад марсианские стеклодувы создали Синюю Бутылку, способную исполнить самое заветное, самое сокровенное желание человека. Только вот знаем ли мы, чего хотим и к чему на самом деле стремимся? И даже если ты сделал поиски Синей Бутылки смыслом своей жизни, так ли уж нужна тебе сама бутылка?

Так сложно бывает человеку разобраться в самом себе! Мы живем, не чувствуя радости жизни, мы обманываем себя и друг друга, постепенно забывая, что для нас по-настоящему важно. Мы бежим от самих себя, пока не заметим случайно, в передышке на бегу, приглушенный блеск синего стекла в придорожной канаве.

Что там, в бутылке? Жизнь или небытие? А может, все же глоток старого доброго виски?

Красная Свадьба, прощальный пир Джоффри Баратеона, выстрел в упор из так кстати подвернувшегося арбалета... Буря мечей оставила после себя долгую память, и ее последствия миру предстоит расхлебывать еще долго. Но словно этого мало, в игру престолов, смыкая строй, вступают новые игроки, вовсе не заинтересованные в сохранении существующего миропорядка. Так наступает время стервятников.

Игра престолов и повседневная жизнь простого народа теперь равноправны, хотя к этому и непросто привыкнуть. После яркой палитры красок политики, власти и влияния вернуться к хмурой и монотонной палитре повседневности нелегко. Поэтому и кажутся поначалу настолько скучными главы Бриенны. Ведь читатель, в отличие от героя, знает даже то, что странствие в поисках Сансы Старк заранее обречено на неудачу. Не сразу приходит понимание того, что данная сюжетная линия представляет собой в первую очередь инструмент. Его главная цель — не дать читателю забыть о последствиях, к которым приводят решения облеченных властью людей. Ведь за политическими и макроэкономическими последствиями Войны Пяти Королей, как обычно, скрываются страдания и боль простого народа, плоть от плоти этой несчастной выжженной земли. Восхищаясь умело разыгранной партией, легко забыть, что доска для игры кое-где превратилась в пустошь, а пешки в игре живы и не менее игроков способны чувствовать боль.

Конечно, подобная смена планов использовалась автором и раньше, достаточно вспомнить главы Арьи Старк из «Битвы Королей». Однако только в «Пире стервятников» повседневная жизнь не привязана напрямую к переживаниям конкретного героя. Так, Бриенна чаще оказывается свидетелем событий, чем непосредственных их участником. Благодаря ей мы видим, как простые люди, уходя в леса, постепенно теряют человечность, как «люди короля» из легендарного отряда лорда Берика постепенно превращаются в ожесточенных, безжалостных и скорых на расправу бандитов, которым Mother Merciless как нельзя лучше подходит в качестве лидера.

Политическая карта мира расцвела новыми красками. В то время как на горизонте восходят новые звезды, старые центры силы, напротив, теряют свое могущество. С уходом Тайвина Ланнистера все его достижения готовы рассыпаться как карточный домик благодаря усилиям Серсеи, которая с непогрешимой уверенностью в себе совершает одну стратегическую ошибку за другой. Даже столь близкий ей когда-то Джейми (кстати, один из самых интересных героев «Пира«!) не в состоянии что-либо изменить. Серьезные экономические проблемы Железного Трона в сочетании с неожиданным усилением Церкви только стервятникам способны добавить уверенности в завтрашнем дне.

Впрочем, ситуация в мире в принципе нестабильна. Результаты выборов нового короля на Железных островах при любом раскладе не сулят ничего хорошего континенту Вестероса, в то время как Дорн ведет куда более осторожную игру. Разумеется, читателю доведется побывать в самом сердце каждого из новых центров силы и них и сполна прочувствовать вкус внутренних разногласий. Как всегда на высоте и эмоциональная составляющая каждого из таких экскурсов. В лучших традициях «Песни Льда и Огня» личностный уровень восприятия мира и последовательность глобальных событий переплетены так, что невозможно их разделить.

В целом «Пир Cтервятников» — это достойное и продуманное продолжение серии. С одной стороны, сохранены общие для книг «Песни Льда и Огня» достоинства, такие как сочетание высочайшей детализации событийного полотна с маштабностью, яркость и продуманность характеров, мастерство связи частных и общих планов. С другой стороны, создается впечатление, что повествование искусственно поддерживается в равновесии. Именно это едва уловимое ощущение искусственности, а вовсе не ощутимое снижение темпа, и не дает мне поставить книге наивысшую оценку.

Забытая богами империи колония вдалеке от метрополии. В небольшой портовый городок нечасто заходят корабли, и лишь единицы приплывают сюда по собственной воле. Последний гарнизон покинул эти земли много лет назад, и власть империи уже не так сильна, как раньше. Но когда-то сюда ссылали неугодных новому режиму, и гордые обитатели Столового плато, потомки знатного аристократического рода met’Oc могли бы многое рассказать об этом. Ныне о былой славе древнего рода напоминают лишь гордость и фамильная честь, принимающая порой странные формы. Чтобы выжить и остаться независимыми от внешнего мира, членам семьи мет’Ок приходится самостоятельно возделывать землю, разводить скот, промышлять охотой и грабежами. Впрочем, обитатели долины, фермеры и торговцы, лишены даже такой свободы. Слишком сильна их зависимость от всемогущей Компании, монопольно распоряжающейся ресурсами края. Пожалуй, только коренные жители этих мест могли бы назвать себя по-настоящему свободными людьми. Только где их искать?..

Жизнь в колонии течет размеренно, и статус-кво сохранялся на протяжении многих лет. До тех пор, пока младший сын мет'Ок, Gignomai, не сбежал из дома вниз, в город, чтобы перевернуть мир, построив первую в истории колонии фабрику. Так началось время перемен.

Действие романа К. Дж. Паркера разворачивается в вымышленном мире, не содержащем ни грана магии. При этом география и история мира скорее условны, чем альтернативны. Исторические параллели с эпохой колониализма очевидны, однако автора интересует лишь проблематика колониализма в целом, в виде контекста конфликтных ситуаций. Существенно большее внимание уделяется особенностям быта и истории техники. Так, в качестве огнестрельного оружия в семье мет’Ок используются не абстрактные однозарядные пистолеты, а вполне конкретные образцы с замком системы snaphaunce. Впрочем, внимание к такого рода деталям всегда было визитной карточкой Паркера.

Стиль автора, как и в ранних романах, отличается последовательностью, точностью и продуманностью изложения, но в центре внимания теперь находятся живые люди, а не шаблоны. Тщательное исследование мотивов героев и подоплеки их поступков для автора не менее важно, чем воссоздание достоверного окружения. “The Hammer” – это жесткий, тяжелый роман. Паркер ведет разговор с читателем прямо, без обиняков, последовательно вскрывая нелицеприятную подноготную действующих конфликтов.

Первый, фоновый конфликт связан с зависимостью колонии от метрополии и Компании-монополиста. Высокие налоги, запрет на производство орудий труда, отсутствие у фермеров прав собственности на землю — все это ухудшает и без того нелегкие условия жизни колонистов. Недовольство политикой метрополии рано или поздно должно было подтолкнуть людей к действиям.

Сложные взаимоотношения между простолюдинами-горожанами и семьей мет’Ок образуют почву для второго конфликта. Люди живут в условиях шаткого мира, и достаточно одному человеку раздуть пламя, чтобы все усилия миротворцев вроде мэра Marzo Opello пошли прахом и конфликт разгорелся с новой силой.

Третий конфликт связан с взаимоотношениями членов семьи Мет’Ок между собой. Отец семейства, Phainomai, умен, эрудирован и бескомпромиссен. Это человек долга и приверженец старых, по большому счету уже неактуальных правил. У старшего сына нет ни секунды покоя — Sthenomai тащит на своем горбу все хозяйство. Lusomai, средний сын, отвечает одновременно и за военную подготовку, и за поддержание хрупкого мира. Gignomai же до поры до времени остается неприкаянным, и тем не менее из трех братьев как раз он сильнее всего напоминает отца…

Именно Гигномай откроет дорогу пламени глобальных перемен, взведя курок. Именно он, умелый, терпеливый и умный игрок, окажется в центре всех трех конфликтов. В возрасте 14 лет линия разлома определит его будущее. Случится что-то серьезное, что-то очень важное. Так возникнет искра, которая однажды сделает прошлое пеплом.

Спустя семь с лишним лет, смотря на Гигномая глазами его друга детства, Furio Opello, мы видим сложного, противоречивого и страшного человека, в котором сочетаются ум и изобретательность, обаяние и жестокость, щедрость, расчетливость и практичность. Все его поступки подчинены стремлению к одной цели. Страшной цели, о которой нам лучше было бы и не подозревать.

Но вот пик эмоционального накала пройден, и цель достигнута. Казалось бы, самое время остановиться, ведь все уже сказано. Или все-таки не все?.. Зная, что для законченности образа важна каждая мелочь, К. Дж. Паркер спокойно и неторопливо добавляет последние штрихи к портретам героев, получая в результате произведение подлинного инженерного искусства.

В творчестве Антуана де Сент-Экзюпери «Цитадель» занимает особое место. По сути это манифест тех идей, которые писатель вкладывал в ранние свои произведения, ведь еще в «Ночном Полете» жизнь Ривьера, директора почтовых авиалиний, была подчинена тем законам и правилам, которые столь четко, подчас даже афористично формулируются в «Цитадели».

Смысл жизни, по Экзюпери, в действии, в бесконечном процессе развития. Обманываются те, кто делят жизнь на две части: достижение целей и наслаждение плодами. Разве дерево, вырастив плоды, наслаждается ими? Смысл жизни в том, чтобы тратить себя, творить и ошибаться на пути, но не потреблять. Смысл в том, чтобы сделать то, что должно быть сделано.

Личные истины «Цитадели» на удивление хорошо подходят к ощущениям из моей собственной жизни, предоставляя точку опоры в минуту сомнений. Но роман — это еще и сборник общественных истин. Идей о необходимости порядка и строгих правил, о важности традиций и разрушительности бесконтрольных перемен, не предлагающих новых ценностей. Да, они могут быть спорны. Но важно то, что идеи Экзюпери могут помочь человеку задуматься. И, возможно, даже указать путь.

С литературной точки зрения произведение выполнено в стиле восточной притчи. Цветистость и пышность слога непривычны после той простоты и ясности изложения, которые столь характерны для творчества писателя. И в то же время стилистика здесь второстепенна. Яркие образы, легко запоминающиеся фразы только подчеркивают идейное наполнение. Стержень повествования составляют упомянутые ранее идеи, повторяющиеся снова и снова в вариациях притчевых сцен. Не заметить их невозможно.

Вопреки фактам, произведение не кажется незаконченным. Все, что нужно сказано. Нам осталось только услышать.

Как же обманчива порой бывает простота идеально подобранного слова. Покой! Невольно настраиваясь на определенный лад, читателю не стоит забывать, что он имеет дело с Джином Вулфом, непревзойденным мастером игры в бисер. Слово, которое менее отражало бы суть романа, непросто придумать. Слово, которое при этом было бы первым ключом к пониманию, придумать уже невозможно...

Книга воспоминаний — это всегда интересно. Наши воспоминания принадлежат той области сознания, где сон граничит с явью. Некоторые моменты мы помним столь живо, что, кажется, можем в любой момент заново их пережить. И в то же время, как только необходимость в четкости пропадает, реальные до боли воспоминания расплываются в дымке. Память всегда несет в себе крупицу вымысла; так сухой факт, видимый сквозь дымку минувших впечатлений и лет, неожиданно обретает свежесть и сок, переставая быть фактом.

На первый взгляд, «Покой» — это дерево воспоминаний старика по имени Alden Dennis Weer, перенесшего недавно инсульт. Старый вяз воспоминаний сложен, многочисленны и спутаны его ветви. Близок к смерти старик, и блуждает потому он по размытым лабиринтам собственной памяти, от события переходя к событию, возвращаясь и затягивая прочнее узлы перекрестков ассоциаций. Детские впечатления сильны, словно корни, да и что еще вспоминать одинокому старику, как не обрывки разговоров давно ушедших, но не менее от того близких людей. В детстве важно все. Неповторима атмосфера старого дома и иным кажется аромат яблок. С каждым запахом, с каждым мигом связано столько самых разных воспоминаний. Странствуя по лабиринтам своей души, ковыляет старик по комнатам своего дома, и каждая комната — повод завязать новый узел, добавить деталь к уже существующему или вспомнить что-то еще.

Ты идешь вслед за ним, держась позади, и с каждым шагом все тягостнее становится на душе. Смерть душит, смерть подступает все ближе, окрашивая горечью настоящего воспоминания детства, юности и зрелости. Но воспоминания Олдена — это не только факты его биографии, не только отголоски былых интересов и страстей. Это еще и истории, пересказанные с удивительной точностью. Сказки, древние легенды и притчи часто обрываются на полуслове, чтобы повториться в реальности воспоминаний. Реальность мифа и реальность памяти — две грани иллюзорной реальности романа.

Словно этого мало, среди историй встречаются и «истории о привидениях», как типичные для фольклора, так и вполне самобытные, вроде рассказанной Юлиусом Смартом истории мистера Тилли. На первый взгляд, Julius T. Smart — всего лишь основатель фабрики по производству апельсинового сока из картофеля, выдающийся человек, место которого тем не менее на обочине памяти Олдена. На второй — современный алхимик, одна из центральных фигур, с именем и историей которого связано множество странных, ярких, необъяснимых и порой зловещих символов.

Все истории увлекательны сами по себе, но скрыто в них неизмеримо большее. Неизменно завораживает та пугающая связь, которую они находят с другими событиями романа, не только объясняя их, но и направляя. Каждая из историй содержит ключ к воспоминаниям Олдена; ключ, который сам рассказчик обычно не замечает. Постепенно душу охватывает тревога. Странных совпадений и противоречий слишком много, чтобы просто от них отмахнуться. Что за дом себе выстроил рассказчик?

И только вместе с финалом приходит ужас понимания. Никогда рассказчику не выбраться из лабиринтов памяти, никогда не обрести покой. Даже в смерти ему не обрести приют, ибо ей дано придти к человеку только один раз. Только читателю оставлено право выбраться из лабиринта символов и смыслов, закрыв роман на последней странице. Только ему — и никому другому.

Эта многотомная эпопея оставляет смешанные чувства. Достойное начало, интересное в первую очередь периодом обучения в Эвиальской школе магии, сменяется провисшей донельзя серединой. Два тома «Одиночества Мага» легко укладываются в несколько строк, да и «Странствия Мага» немногим лучше. Финал саги растянулся на годы; казалось, войне мага не будет конца. К счастью, страхи не оправдались. С Фессом покончено надолго, если не навсегда, и это, несомненно, достижение автора.

Но что же осталось в сухом остатке сейчас, по прошествии нескольких лет? Пыл страстей поутих, Упорядоченное было оттеснено на второй план деревом миров. И, казалось бы, именно сейчас можно оценить ситуацию трезво.

Расставаться с былыми привязанностями непросто. Хотя Фессиада никогда не вызывала у меня страсти, привязанность формировалась исподволь, связывая ожиданием новых книг, типичными для Перумова интригами надмировых сил и вопросами без ответов. Увы, немногие чувства остались сильны до сих пор. Необъяснимым образом притягивает интрига противоборства Великих, но что еще... Сюжет, герои — то, что должно было быть кровью и плотью цикла, давно вернулось в прах пустых оболочек.

С годами сюжет погряз в рутине. Грандиозные битвы, гордость Перумова, стали жертвой ничего не значащих мелких стычек, подробности каждой из которых легко можно было бы опустить. Нескончаемые боевые действия задушили романы, унылыми, вязкими рядами зомби вытравив всю энергетику. Вместо бешеной карусели «Гибели Богов», вместо резких выпадов «Алмазного и Деревянного Мечей» — серая пелена убийств. Продираться сквозь такие заросли, уверен, неприятно было и Кэру Лаэде, но у читателя-то, в отличие от героя, есть выбор! Увлечение натурализмом боевых сцен, равно как и сцен пыток в сочетании с трогательной скромностью в вопросах любви порождало странный, нездоровый контраст. Впрочем, это типичный стиль Перумова того времени.

Проклятые Мечи! Они не дали книгам ничего, кроме бесконечной рутины.

Но, может быть, удастся помянуть добрым словом героев? Увы. Среди главных действующих лиц с трудом найдешь того, о котором захочется прочитать снова. Инквизитор Этлау — лишь пустая оболочка человека, бездушный и унылый механизм. Куда ему до инквизиторов Аберкромби! Фесс со своим отрядом...ох уж этот Неясыть. Практически остановившись в развитии после «Рождения Мага», в «Странствиях» он все-таки сумел вызвать сильные чувства, отправив друзей на смерть. А в остальном — рутинная рефлексия, слабые подвижки в саморазвитии. Главная шестерня сюжета, но человек ли? Клара Хюммель...но нет, о людях-функциях вспоминать больше нет сил. Среди людей лишь Император был для меня отдушиной. Возможно, только потому, что Мечи остались в Эвиале. Надмировые силы, обитатели Долины Магов и старые знакомые по Хьервардскому циклу, как ни странно, часто были ближе и человечнее обычных людей. Достаточно вспомнить эпизоды, посвященные Новым Богам и их проблемам. Впрочем, второстепенные персонажи, вроде Анэто и Меганы, порой тоже радовали сердце. Но сколько таких сцен наберется на всю эпопею? А в соотношении с общим количеством страниц?

И тем не менее, несмотря на то и дело заедающий механизм, Нику Перумову удалось выправить финал, сделав его если не достойным, то приемлемым. Эх, и славная была битва! Сущности сыпались как тузы из рукавов, да так, что никакой колоды бы не хватило. Все как полагается! А что до изящества, то разве это должно волновать, когда речь идет о финале саги с таким количеством проблем? Хвала богам, что хоть чья-то игра закончилась...

Итог, к сожалению, неутешительный. Редкие проблески былого таланта не оправдывают унылого многословия. Столь продвигаемый автором принцип меньшего зла явно требовал сокращения объема цикла раза в три, не меньше.

Ррраспечать меня в три кости! Неожиданно мощный финал получился! Расстарался автор, как есть расстарался, учел прежние ошибки!.. Однако вам наверняка захочется поинтересоваться, почему это я сразу, с порога, перехожу к финалу? Почему не сказано ни слова о завязке, ни об особенностях композиции, ни, в конце концов, о героях?

Все просто: кроме финала, действительно сильного, говорить практически не о чем. Сколько-нибудь серьезный интерес представляет только сюжетная линия дона Дигвила Деррано. Здесь и развитие героя, и подробности мироустройства в Некрополисе и Державе Навсинай, и изрядная часть простых человеческих эмоций. Дон Дигвил — несомненная удача автора.

А что же керван? Что же предназначенные друг другу Тёрн и Алиедора? Да ничего, распечать их в три кости. Большую часть времени вообще мало что происходит. Сражения и погони, в лучшем случае яркие, но и только, любопытные и весьма симпатичные описания родины кудесников Беззвучной Арфы, острова Смарагд; будничные ответы на давние вопросы. Приятные безделушки без нерва. Без Тёрна и Кройона суть кервана становится до боли банальной. Реалистичной, да, но этот реализм окончательно губит пафос первой книги. Зная правду братства выгоды, невозможно всерьез слушать все эти напыщенные речи. Логичный сюжетный ход, но слегка неосмотрительный.

За редким исключением, вроде линии дона Дигвила, большая часть «Имени зверя» воспринимается лишь как затянувшаяся скучноватая прелюдия к финалу. Развязке, в которой найдется место эпичности и эмоциональной напряженности, самопожертвованию и искуплению. Смерти и рождению. А значит, чтение все-таки не было напрасным.

Еще недавно суматоха вокруг Гарри Поттера казалась мне настолько далекой, что я даже не предполагал того, что она когда-нибудь меня затронет. Я с недоумением смотрел на людей, сметающих с прилавков свежую книгу о Гарри, и готов был биться об заклад, что уж меня-то это безумие не коснется. Как оказалось, я был прав только отчасти. Я так и не осмелился прикоснуться к русским переводам книг о Гарри. И ничуть об этом не жалею, ведь в противном случае слишком многое было бы безвозвратно потеряно.

Причиной, заставившей меня сломать стереотипы, стал голос Стивена Фрая. «The Hitchhiker's Guide to the Galaxy» Дугласа Адамса в его исполнении был настолько хорош, что я был готов на все ради продолжения. А значит, у меня не было иного выбора, кроме как смириться с мыслью о погружении в мир, на который раньше я смотрел свысока.

Никогда прежде аудиокниги на английском языке я не слушал так легко и свободно. Никогда раньше я не слушал аудиокниги всю ночь напролет, с трудом отрываясь от наушников под утро, разбитым, но довольным от того, что дожил до очередного финала. Джоан Роулинг удалось рассказать увлекательную историю на удивление простым, ясным и живым языком, прекрасно понятным даже технарям из России. Не скрою, мне нравится изысканность слога, и я получаю немалое удовольствие от распутывания словесной вязи. Но вязкие произведения нужно читать, а не слушать, для аудиокниги же стиль Роулинг подходит как нельзя лучше.

Сага о Гарри Поттере — это упорное восхождение к вершине. Витки временной спирали размечены вехами книг. Путь становится все труднее с каждым шагом, и впору задуматься, что ждет героев впереди — воскресение или смерть?

Я далек от того, чтобы искать в книгах о Гарри алхимические смыслы, в таинствах соединения первоэлементов пытаясь отыскать объяснение человеческим поступкам. Толковать имена в соответствии с древним знанием, с головой окунаясь в символизм окружающего бытия. За подобными трюками «исследователей» творчества Роулинг угадывается мнимая серьезность ловушек Борхеса. Увы, чтобы заставить читателя всему этому поверить, Борхесом нужно быть...

Символы, реальны они или воображаемы, не так важны. Книги Джоан Роулинг ценны своей человечностью, психологизмом, и в то же время — чередой взлетов и падений, оставляющей впечатление выверенной до мелочей игры. Баланс между отчаянием и надеждой, светом и тьмой, явью и картинкой соблюден до мелочей.

Главное богатство этих книг — люди. Harry, Ron и Hermione взрослеют с каждой книгой. Они любят и ненавидят, смеются, испытывают радость и боль. Они живут, а это дорогого стоит! Но гораздо более важно, что живут не только они. Все обитатели Хогвартса, былые и грядущие — личности со своими уникальными черточками. И неважно, что облик некоторых формируется двумя-тремя фразами, брошенными вскользь. Говоря об учениках, нельзя не вспомнить о парне по имени Neville Longbottom, не отдать должное чувству юмора Фреда и Джорджа Уизли, забыть о Дрейко Малфое, казалось бы, вечном антагонисте ранних лет Гарри. Немыслимо представить старшее поколение волшебников без таких людей, как Albus Dambledore, Severus Snape и Rubeus Hagrid. Даже персонажи второго плана вспыхивают как яркие метеоры, и пример тому — Gilderoy Lockhart. А эльф Добби?.. Впрочем, упомянуть всех решительно невозможно.

С каждой книгой атмосфера становится все серьезнее и мрачнее. Перед героями встает все больше острых вопросов и проблем, характер которых далек от приключенческих. Здесь всегда слышна тема поиска, уж не из-за философского ли камня?..

По мере приближения к вершине все отчетливее ощущается боль потерь, ровно на середине пути становясь образующим мотивом. Кажется, что каждая глава ставит целью ударить побольнее под дых — мир волшебства оборачивается до боли реальным. Этот мир — не сказка, он так же коррумпирован, жесток и несправедлив, как и та реальность, которую мы знаем. И это отличный ход! Он настолько логичен, что от книг такого рода его не ожидаешь.

С каждым годом, проведенным в Хогвартсе, обстановка накаляется все сильнее, пока не достигает высшей точки в шестой книге. Насколько же она отличается от первой! Harry Potter and the Half-Blood Prince — это сильная, мощная вещь, даже по меркам фантастической литературы в целом. Напряжение растет с каждой главой, и сдерживать эмоции становится все труднее. К счастью, финал саги оказался достоин своих корней. Седьмая книга, Deathly Hallows, с трудом, но все-таки выдерживает заданную планку.

Вопреки стереотипам, книги о Гарри Поттере — это книги для всех, кто ценит хорошую литературу. Несмотря на все горе, на все чаще застывающий ком в горле, отчаяние никогда не безысходно. Есть надежда, друзья и Любовь, и есть путь, который нужно пройти, как бы ни было это трудно. Книги саги пронизаны отблесками света и любви, что могут пробиться даже сквозь пепел и мрак удушающей власти. Возможно, именно благодаря этому книгу хочется назвать светлой? Несмотря на все усилия человека, однажды назвавшего себя Lord Voldemort, Смерть уступила Любви. Ведь Любовь — главная сила во вселенной.

Hello, everyone! I am a carbon-based life form descended from an ape and I am here to tell you a story of a book. The wholly remarkable book indeed. Its name is “The Hitchhiker’s Guide to the Galaxy”.

Подозрительно знакомое начало, не правда ли? Однако в этот раз речь пойдет не о знаменитом путеводителе, к слову, разошедшемся по галактике миллиардными тиражами, но одноименной и гораздо менее известной книге Дугласа Адамса. Прискорбно, но несмотря на все свои достоинства, книга по-настоящему популярна только среди земляков автора, жителей Земли. И это тогда, когда талант Адамса заслуживает галактического признания!

Три основных достоинства обеспечивают успех книги: отличный британский юмор, сдобренный мягкой иронией, замечательный язык и ориентация на получение удовольствия от самого процесса чтения. К роману можно обращаться вновь и вновь, раз за разом получая от прочтения мало с чем сравнимое удовольствие. Но вначале нужно успокоиться и понять, что только происходящее на страницах в настоящий момент имеет подлинное значение. Предвкушая кульминацию, волнуясь в ожидании развязки, вы пропустите главное, мало что обретя взамен. Невозможно предвидеть, что именно случится с героями в следующий момент, и определенно можно сказать только одно – это будет что-то совершенно невероятное!

Истории, образующие роман, давно уже живут своей жизнью. Книгу уже растащили на множество цитат, но этот факт не в состоянии удержать новых читателей от соблазна утащить в личную коллекцию еще парочку, или хотя бы выучить наизусть диалог-другой. Пожалуй, наиболее популярной является история The Ultimate Question of Life, Universe and Everything. Сакральный смысл числа 42 знают даже те, кто никогда не читал книгу.

Надо отметить, что для получения максимальной отдачи книгу настоятельно рекомендуется не только прочесть, но и прослушать в оригинале. Существует аудиокнига, в которой текст Адамса читает Стивен Фрай. Для меня это имя теперь – гарантия качества. Фрай, помимо всего прочего, замечательный, блестящий, искусный чтец, который своим мастерством способен сделать отличную книгу чем-то непревзойденным, доводя слушателя едва ли не до экстаза. Роман Адамса, и без того яркий, благодаря Фраю расцвел новыми, фантастическими красками.

Сюжет романа изобилует невероятными, немыслимыми поворотами. При этом, что характерно, невероятность, абсурдность происходящего ощутима не только с точки зрения Артура Дента, последнего землянина, никогда – только представьте себе — ранее не покидавшего своей родной планеты. Повод для удивления найдет каждый здравомыслящий обитатель Галактики. Да и может ли быть иначе, если двигателем сюжета и одновременно сердцем космического корабля Heart of Gold является самый настоящий Improbability Drive?

Немалый вклад в обаяние романа вносят тщательно выписанные автором герои. Вы не найдете функций среди второстепенных и третьестепенных действующих лиц, не говоря уж о главных героях. У каждого из персонажей, даже у вогона-стражника, есть индивидуальные черты, детали биографии, которые способны оживить образ, сделать его чем-то большим, чем элемент сюжетных декораций. Форд Префект, Артур Дент, Зифод Библброкс, Триллиан – все они просто живут. В книгах Адамса и сердцах читателей. Но их образы не гаснут.

“The Hitchhiker’s Guide to the Galaxy” – блестящая книга, просто праздник души. Настоящая фантастика, полная чудес и написанная в манере, заставляющей вспомнить Джерома К. Джерома.

Весомых причин прочесть этот рассказ у меня было ровно две. Первая — добрая память, которую оставил о себе «Первый закон». Вторая — любопытство. Мне было интересно узнать, как Аберкромби будет действовать в рамках рассказа. Сможет ли он и на этот раз удивить взыскательного читателя?

С первых же строк становится понятно, что автор не собирается отступать от единожды выбранного стиля. Все фирменные «фишки» других произведений на месте: грязь, кровь, ирония и черный юмор. С одной стороны, это делает мир «Земного Круга» узнаваемым. И все же потихоньку закрадывается сомнение: а может ли автор вообще писать иначе?

История злополучной вылазки Керндена Кроу и его команды за нужным их нанимателю артефактом по меньшей мере любопытна. Не из-за хитросплетений сюжета — здесь все просто и схематично, хотя и не без приятных моментов. Любопытны сами персонажи. Видно, что им уделялось немало внимания. Каждый человек из команды обладает набором индивидуальных черт, подчас весьма скромным, однако в итоге этого набора оказывается достаточно для того, чтобы сделать из безликой машины для убийства живого человека. Ярким и сочным вышел образ и самого Кроу — как и полагается лидеру.

И все же рассказу ощутимо не хватает новизны. Все это уже было, и не один раз! После глубины и мощи «The Last Argument of Kings» рассказ воспринимается как приятная поделка, не более того. Скажете, я сравниваю несравнимое? Возможно, это и так, но на мелководье навязчивым стилем Аберкромби легко пресытиться. Со мной это уже происходит.

История о том, что однажды случилось в Волшебной Стране – по духу не сказка, а быль. Волшебная, безыскусная быль, в которой миры людей и фэйри одинаково странны и обыденны одновременно.

Этот роман отличают удивительная ясность и простота. Подчеркнутая сжатость, скупость изложения не имеет ничего общего со схематичностью. Неожиданная емкость результата дает понять, что автор в полной мере овладел искусством отсекать лишнее. В наши дни это встречается нечасто.

Яркое описание, сделанное мастером кисти из слов, лишь на первый взгляд способно украсить любую книгу. Порой оно может оказаться чужеродным элементом, способным исподволь разрушить целостность восприятия мира. Конечно, и игра противоречий лоскутных миров может стать тем холстом, которому суждено стать основой шедевра. Но всегда ли стоит творцу искать столь сложные пути?..

Особенно если цель может быть достигнута гораздо более простым способом.

Путешествию по Волшебной Стране свойственны приметы нового времени. Для автора нет запретных тем. То, о чем раньше предпочитали умалчивать, теперь стало вполне доступным, и этому не стоит ни огорчаться, ни радоваться. Способность искренне, с детской непосредственностью удивляться простым чудесам окружающего мира сохранили немногие люди. Волшебная Страна из мира, где живо прошлое мифов и преданий, превратилась в странное место с иными физическими законами, в еще один взрослый мир.

Различия между мирами по разные стороны от Стены стерты. И в том, и в другом мире теперь есть место обыденности и чуду, любви и похоти, возвышенности устремлений и грязному натурализму. Для того чтобы убедиться в этом, достаточно ознакомиться с историей Тристрана Тёрна, которая одновременно является и хроникой Волшебной Страны.

Художественный текст с уклоном в постмодернизм обычно вполне самодостаточен. Иллюстрации чаще всего воспринимаются как приятное, но необязательное дополнение к тексту. Однако иллюстрированного издания «Звездной пыли» это не касается. Прекрасные рисунки Чарльза Весса — неотъемлемая часть романа, полная красок, обаяния и волшебства. Того самого волшебства, дыхание которого утратил текст Нила Геймана.

«Звездная пыль» — неоднозначная книга, и относиться к ней можно по-разному. Но как бы вы к ней ни относились, стоит иметь в виду следующее. Написать безыскусную быль о Волшебной Стране сложно. Вдохнуть жизнь в иллюстрации к ней – еще сложнее. Создать видимость искренности и простоты – практически невозможно. То, что Нилу Гейману и Чарльзу Вессу все это удалось, заслуживает по крайней мере уважения.

Десять лет прошло со дня сражения у Серых Гаваней. В бесповоротно изменившемся мире Средиземья наконец установилось хрупкое равновесие сил. Его смертные хранители, Фолко, Торин и Строри делали все, что могли, сражаясь на стороне побежденного Запада.

Однако достигнутое таким трудом равновесие оказалось неустойчивым. Странный, гибельный свет шел с Юга, заставляя обитателей Средиземья терять спокойствие и рассудок. Яркий свет неведомого солнца застилал разум, не щадя ни обывателей, ни облеченных властью правителей. И вот уже Эодрейд, король Рохана, готов вероломно нарушить мир, преступив собственное слово; и поднялись полки племен, некогда верно служивших Олмеру Великому.

Вновь раскачивается Средиземье, и троица верных друзей вынуждена спешить на Юг, к адаманту Хенны. Судьба приготовила им немало неожиданных встреч!

Отблески адаманта Хенны порождают безумие даже у тех, кто всегда славился хладнокровием. Не избежал этой незавидной участи и сам автор. Хрупкий баланс первых двух частей окончательно сломан. И не понять новому творцу, что еще одной ареной для битвы надмировых сил Средиземью никогда не стать. Это не Хъервард, эпические сражения бессмертных смотрятся здесь неуместно. Попытке вспомнить едва ли не о всех великих суждено было закончиться плачевно.

Уже в «Черном копье» сущностей и сил было слишком много. Еще чуть-чуть, и Средиземье рассыпалось бы в пыль до начала полномасштабной войны. К счастью, тогда автору все же удалось удержать свое воображение в узде.

В «Адаманте» Силы пришли в движение. Не скрою, битвы сил выглядят внушительно и даже красиво. Но что с того, если впереди нас все равно ждет безжалостная пустота?

Последние страницы не принесут никакой радости тому, кому хоть сколько-нибудь был дорог исходный мир Толкина. Арда – всего лишь один из миров великого Упорядоченного, и в воле творца не оставить от него и камня на камне. Жаль, что к третьей книге этот творец потерял всякое чувство меры, не говоря уж о такте или уважении к истокам.

Отправить героев на штурм Валинора? Воистину страшна сила Адаманта Хенны. И зачем это все? Неужели для того, чтобы раз и навсегда покончить со Средиземьем?

Ник Перумов перестарался. «Адамант Хенны» – лишь наваждение, морок, который хочется забыть как можно скорее. Цикл о новом Средиземье должен был закончиться смертью Короля-без-Королевства.

Всем дают пристанище бескрайние просторы космоса. Странны, причудливы и опасны обитатели населенных миров, и под стать им их корабли. Эоны времени проходят словно мгновения, рождаются и умирают империи, но незыблемой остается человеческая природа.

На родине Хаоса каждый капитан корабля — сам себе господин. Законы ветхой морали для него пустой звук, не подлежит сомнению лишь обоснованность права сильного. Но есть-таки один закон, неимоверно древний, знакомый даже пирату — гостевой. Закон гостеприимства в космосе. Согласно легендам, тем, кто нарушил его, не избежать кары со стороны Машин с Земли. И вот сквозь души прорастает страх, и до поры до времени сдерживает злые помыслы.

С течением времени свет легенд тускнеет. Все сильнее становится соблазн преступить закон ради собственной выгоды. И вот решение принято. Что легенда сможет сказать нам в ответ?..

Красивый рассказ с простой идеей.

Просто? Нет, очень просто. Далекое будущее, Земля после ядерной войны. Минули столетия, счастливое довоенное прошлое обернулось манящей легендой. Оставшиеся в живых люди разных миров сталкиваются лицом к лицу вновь. Чем обернется их нечаянная встреча?..

Жесткость контакта сужает пространство возможных исходов всего лишь до двух. Перешагнем ли пропасть, поймем ли? Но с обеих сторон люди...

Искушенный читатель с легкостью сможет предвидеть верный исход, но делает ли такая очевидность рассказ хуже? Нет, потому что в руках мастера сюжетный пепел может обернуться жар-птицей. Мартин ли это? Странно, но мне отчетливо кажется, что рассказ был написан рукой Уильяма Тенна.

Есть искушения, которым невозможно противостоять, и одно из них — это желание узнать, что же будет дальше с героями полюбившихся книг. Всего лишь две трети «Первого закона» переведены на русский язык, но разве это может стать преградой? Напротив, чтение в оригинале, без посредников позволит мне ощутить истинную искрометность текста. Так думал я когда-то, считая, что первые две книги задали тон, и автору осталось только не уронить планку. Наивный! Я не мог даже предположить, что ждет меня в третьей книге.

Бешеная энергетика. Отрезвляющая, гнетущая серьезность происходящего. Горькая честность и потрясающий эмоциональный накал. Жестокость, страх и непреодолимый дух смерти. Кромешный мрак. Одним ударом твердую поверхность двух предыдущих книг выбили у меня из-под ног…

События романа происходят в смутное, отчаянное для Союза время. Королевская династия прервана. Новый король должен быть избран волей Открытого Совета, что означает ожесточенную борьбу за власть. На Севере по-прежнему действуют армии Бетода, а с Юга подступают полчища гурков. Развязка опасно близка.

Но есть люди, действия которых могут повлиять на судьбу Союза. Это Коллем Вест, Логен Девятипалый, Dogman, Джезаль дан Луфар, Занд дан Глокта, Ферро и, конечно, Байяз. Знакомые имена, не так ли? Быть может, вы даже уверены, что знаете о героях почти все? Опасное заблуждение!

В финале «Первого закона» Джо Аберкромби не только удалось до конца раскрыть образ каждого из героев, причем подчас весьма неожиданным образом, но и построить на базисе личных драм непротиворечивый, мощный и эмоционально насыщенный финал всей трилогии. Каждый герой – это клубок неразрешимых противоречий, намного более сложных, чем борьба между черным и белым.

В первую очередь «The Last Argument of Kings» – это бенефис Логена Девятипалого, по прозвищу Bloody Nine. Величайший воин Севера, привыкший к крови и смерти человек с необыкновенными умениями и странной судьбой – все это узнаешь из первых книг и не видишь в этом ничего особенного. Необходимо было прочесть финальный роман, взглянуть на героя, которому симпатизировал, под немного другим углом для того, чтобы увидеть правду. Пройти сквозь ад сражений на севере и юге, запомнить прощальный разговор Логена и Бетода, пронзительный и неожиданный, стать очевидцем страшного боя Логена с порождением Гластрода для того, чтобы понять.

Logen Ninefingers was a man full of death. И лучшего определения не подберешь! Судьба связала его жизнь со смертью, разрушив былое руками шанка, и спустя много лет он сам стал стихией смерти, бессмысленным и беспощадным призраком войны. В лице Логена Девятипалого перед нами предстает трагедия человека, уставшего от бесконечной войны, и тем не менее пригодного только на то, чтобы убивать вновь и вновь, каждый раз чудом оставаясь в живых. Его умению всегда находили применение правители; его поступки называли злодеяниями и великими подвигами, но по сути своей это были просто убийства. His victims were killed by Death.

В течение многих лет Логен Девятипалый стремился вернуться к мирной жизни. Он пытался перешагнуть через себя, оставить человека-машину по имени Bloody Nine в прошлом, но годы текли, началась и закончилась трилогия «Первый закон», а испытание миром все откладывалось.

А испытание дружбой? У Логена был только один настоящий друг, Dogman. Оба провели на войне большую часть своей жизни, оба были Названными. Подлинное стремление к миру смог сохранить только один из них.

Однако пришло время вернуться в Союз, судьба которого тесно связана с судьбой трех человек – Занда дан Глокты, Джезаля дан Луфара и Байяза, Первого из Магов.

На протяжении всей трилогии образ Глокты претерпевал эволюционное развитие. Трагедия полковника Глокты, выжившего в императорских тюрьмах, стала общим местом задолго до начала событий «Первого закона». Но драма инквизитора Глокты, человека, внушающего одновременно и симпатию, и страх, разворачивается уже на наших глазах. Человеку, который обладает острым умом, стремится к истине и готов любыми средствами добиться достижения цели, суждено либо быть найденным мертвым однажды утром возле доков, либо стать большим, чем слуга двух господ.

А что же Джезаль дан Луфар? Его жизнь – это драма человека-марионетки. Путешествие на край света заставило его проститься с беззаботной юностью, но задумывался ли он хоть раз, слушая старые сказки о Гароде Великом, о далекоидущих планах первого из магов? В одночасье Jezal the Magnificent распрощался со свободной жизнью, став для Союза всем и никем.

Судьбы героев, главных и второстепенных, изломаны судьбой мира. Люди всего лишь пешки в вечном противостоянии Байяза и Пророка Кхалюля. На стороне добра стоит Байяз – гордец, предатель и убийца. Призраки прошлого преследуют его, стремясь рассказать читателю горькую правду о Первом из Магов. Но каким бы негодяем он ни был, от него зависит судьба Союза. Историю же напишут победители.

Заключительный роман трилогии превзошел все мои ожидания. Мозаика людских судеб при взгляде со стороны складывается в четкую, непротиворечивую картину мира, где есть место всем оттенкам черного. За отдельными личностями проступают архетипы, за конкретными проблемами – вечное противостояние идей. В честном мире «Первого закона» нет места морали, и лишь одно правило действует непреложно: no one gets what he deserves.

Первый роман Джо Аберкромби стал в свое время событием. Еще бы, ведь эта книга в жанре фэнтези, с неподражаемым изяществом балансирующая на грани между засаленным, грязно ухмыляющимся штампом и издевательски острой новизной, да к тому же густо замешанная на фирменной черной иронии не могла оставить читателей равнодушными. Поэтому не следует удивляться тому, что я с нетерпением ждал продолжения, надеясь на то, что Аберкромби сможет еще раз меня удивить.

Надо сказать, что ожидания мои вполне оправдались, хотя и не совсем в том ключе, на который я простодушно рассчитывал. Дело в том, что основой странного очарования «Крови и Железа», источником ее магии для меня была ирония, пронизывающая вымышленный мир подобно магическим потокам. Я знал, что магия уходит из мира, от Байяза, первого из Магов. Черт возьми, я даже верил этому старому лжецу, но я никогда не рассматривал серьезно мысль о том, что и ирония автора растает столь же легко, сколь и дым на ветру. Что ж, пришло время учиться на своих ошибках.

Вторая книга трилогии сильно отличается от первой. Происходящее неожиданно стало казаться очень серьезным. Увеличился размах действий, в то время как темп событий, напротив, замедлился, словно для того, чтобы подчеркнуть смену настроения. Изменились ориентиры автора – теперь его в первую очередь интересуют не события сами по себе, а творцы этих событий – люди.

Яркие образы героев – это несомненная удача Аберкромби. Каждый из них способен вызвать едва ли не всю гамму чувств – симпатия то и дело сменяется страхом или отвращением, но никогда – скукой и безразличием. Даже у второстепенных героев есть те черточки, которые делают их запоминающимися, что уж тут говорить о героях главных. И знаете, что самое невероятное? Динамика развития героев – не пустой звук для автора. Их характеры действительно меняются под действием обстоятельств. Непостижимо, но меняется даже Джезаль дан Луфар!

Книга динамична, хотя Аберкромби делает все, чтобы это скрыть. Замечу, что важной частью маскировки является рутина описаний. Одни и те же эпитеты, одни и те же сравнения и синтаксические конструкции используются автором из раза в раз, из книги в книгу. Немного терпения – и вот уже читатель выучил на память все мучительные ощущения Глокты. Немного удачи – и за рутиной осталось незамеченным подлинное содержание. А это значит, что обман удался.

Но вернемся к сюжету, основному фактору, влияющему на развитие героев. В произведении можно выделить три основные сюжетные линии. Первая из них – это путешествие на край света в славной компании северянина Логена Девятипалого, для которого время бенефиса еще не наступило, чересчур разговорчивого брата Длинноногого, странноватой Ферро, пустоголового Джезаля, для которого судьба в лице Первого из Магов предназначила нечто совершенно иное, чем карьера обычного офицера, и ученика Байяза Малахуса Ки. Осталось упомянуть только инициатора похода – самого Байяза, старого пройдоху, лжеца и куда более могущественного человека, чем это может показаться на первый взгляд. Классический поход партии приключенцев за могущественным артефактом, не так ли?

За туманом вечных боев, обыденных, как порция овсянки по утрам, за описаниями неведомых земель, историческими экскурсами и подробностями мироздания скрывается процесс постепенного изменения героев. Рутина путешествия скрадывает детали и обманывает ожидания. Обретенный в итоге артефакт воспринимается словно глоток свежего воздуха, заставляющий аплодировать автору.

Вторая сюжетная линия – это злоключения свежеиспеченного Наставника Дагоски, блистательного Занда дан Глокты. Интриги, расследования и фирменное чувство юмора инквизитора – что еще нужно для успеха? Конечно, удача и деньги, ведь из гибельной игры Закрытого Совета инквизитору Глокте не выйти.

Третья сюжетная линия посвящена военным действиям на Севере. Это линия войны – прямой, жестокой и настолько честной, насколько вообще может быть честной война в фэнтези-мире. Это линия людей войны – Названных, бывших спутников Логена Девятипалого, карлов Бетода и майора Коллема Веста. Линия, за которой человек обязан либо вернуться в грязь, либо бесповоротно измениться.

Три сюжетные линии. Огромное количество событий. Вот только вторая книга гораздо менее самодостаточна, чем первая. Всю проделанную автором работу можно охарактеризовать не более как подготовительную. Роман только ставит вопросы. Большинству героев только предстоит в полной мере раскрыться. Не правда ли, в этом есть определенная доля иронии?

Если честно, то весь роман — это не более чем затишье перед бурей.

Первые упоминания об этой книге я встретил много лет назад, когда только начинал знакомиться с книгами Клиффорда Саймака, удивительного писателя, творчество которого я уважаю безмерно. Ему удавалось создавать близкие и понятные миры, сочетая в своей прозе уют, доброту и выполненные с неподдельной любовью описания природы с темами иного, необычного. Уйдя от штампов классической американской фантастики, Клиффорд создал собственный, легко узнаваемый фантастический образ.

На пике своего увлечения творчеством Саймака я прочел практически все его произведения, вплоть до ранних и не очень характерных для его творчества. Не охваченными остались только десяток рассказов, да «Заповедник Гоблинов». Удивительно, но роман, о котором я слышал столь много хороших отзывов, неуловимо и беспрестанно ускользал от прочтения, загораживаясь произведениями других авторов, волей случая беспрестанно отступая на второй план. Знакомство состоялось только осенью 2009 года.

Лучшие произведения Клиффорда сродни дружескому дому. Когда бы ты ни вернулся, сколько бы ни длилась дорога, тебе всегда будут рады. Долгая дорога домой в октябре привела меня в заповедник гоблинов, где мне налили доброго октябрьского эля. Но почему блаженная расслабленность уступила место раздирающим душу противоречиям, стоило мне выйти за ограду?

В университетском городке, и так не слишком спокойном, клубятся клочья событий – на Землю с Хрустальной планеты возвращается профессор кафедры сверхъестественных явлений Питер Максвелл, казалось бы, только на прошлой неделе почивший с миром; читает лекции Уильям Шекспир; неизвестная группа лиц проявляет интерес к Артефакту, обнаруженному сотрудниками Института Времени в юрском периоде. В пестром клубке событий и лиц значима каждая нить, людская суматоха расцвечена как обаянием старых друзей профессора Максвелла, так и новых знакомых — людей, животных, инопланетян. Заповеднику гоблинов легче жить по старым устоям, но и его коснутся перемены. Здесь и сейчас совпало все.

Сложно найти в романе образ, который не был бы ярким и запоминающимся, и все же именно удалое разноцветье романа стало для меня камнем преткновения. Ярким краскам в произведениях Клиффорда я предпочитаю сдержанные тона, спокойствие и завершенность ценю превыше праздничной суматохи. В формализации чувств нет смысла, и пояснить ситуацию я могу только лишь на примере. Роман «Никто не идет в одиночку» я принял всем сердцем, безоговорочно и навсегда; та же участь постигла легендарный «Город» и рассказ «Кто там, в толще скал?». Каждое из этих произведений я готов в любой момент прожить снова.

Возможно, многим покажется странным, что яркость и разнообразие используемых в романе образов я воспринимаю как недостаток. Отвечу на это просто: в книгах Саймака я живу, там мне легче всего быть собой и ценить то, что я ценю в реальной жизни. И мне не по себе, когда я оказываюсь в гуще разноцветных событий.

Когда-нибудь я с удовольствием вернусь в заповедник гоблинов. Перекинусь парой слов с его обитателями, отведаю крепкого эля и полюбуюсь на парящего в воздухе дракона. Мне уже не нужно будет выходить за ограду.

В ноябре уходящего 2009 года я не испытывал недостатка в книгах. Я наконец-то познакомился с авторами, которые давно уже стали классиками мировой литературы, с титанами духа и кода, пишущими книги столь же глубокие, столь увлекательные. Даже тому, кто книг не читает вовсе, должны быть знакомы имена Джеффри Рихтера, Мартина Фаулера и Стива Макконнелла.

Но иногда я ловил себя на мысли о том, что недурно бы прочесть книгу совсем иного рода. Книгу, которую можно было бы с легким сердцем назвать одновременно и увлекательной, и художественной. А главное – достаточно легкой для восприятия, поскольку монументальный труд мое ноябрьское сознание не выдержало бы. Подумав немного, я остановился на «Стеклянных книгах пожирателей снов» Гордона Далквиста. В конце концов, ее даже рекомендовали.

Эта объемная книга охватывает события всего лишь нескольких дней. Воля автора связала воедино судьбы Селестины Темпл, наемного убийцы Кардинала Чаня и доктора Абеляра Свенсона. Этим людям, которые могут показаться «обычными» только лишь на неискушенный взгляд, довелось оказаться участниками зловещих событий.

Когда вы знаете о происходящем мало, когда на ваших глазах разыгрывается неведомая драма чудес и чудовищ, добиться всплеска эмоций легче всего. Когда вы знаете столько же, сколько знала мисс Темпл, отправляясь на свой страх и риск далеко за город, вашими чувствами легче управлять.

Поэтому неудивительно, что наиболее сильное впечатление производит первая часть книги. Отдельным моментам финала удается лишь подняться на ту ступеньку, что была хронологически первой, но не выше. Катарсиса не будет.

О сюжете книги говорить бессмысленно, столько в нем детально прописанных поворотов. И героям, и зрителям есть над чем подумать. Отрицающее человечность преображение в исполнении Далквиста отдает и дьявольщинкой, и опасным безумием. Право слово, есть в этой декларации всесилия человеческой мысли отблески сатанизма. Визуальные образы изуверского преображения всегда в центре — событий и внимания. Это и несомненная удача автора, и главный успех на почве создания ярких, определяющих стиль романа визуальных образов. О, книгу американского драматурга не назовешь ни пресной, ни пустой. Однако…

Книга Гордона Далквиста полна деталей, но что это за детали? Это не листья опавших эпох Вирикониума М. Джона Харрисона, это не осколки иной реальности Джина Вулфа. Это вообще не литературные детали в прямом смысле этого слова. Это попытка перенести кадры кинохроники на страницу бумажной книги, попытка не описать, но перечислить.

Множество деталей, равноценных и монотонных, образует вязкую патоку, сквозь которую мне приходилось продираться. Парадокс – книга, использующая непрекращающееся ни на минуту действие как основной инструмент, не воспринимается такой уж динамичной. Произведение перегружено беспристрастно изложенными низкоуровневыми деталями. По-настоящему яркие визуальные образы появляются на страницах книги достаточно редко. Стеклянной книге лучше было бы стать стеклянным фильмом.

Вдобавок перегруженность низкоуровневыми деталями приводит к тому, что книга кажется перегруженной и сюжетными поворотами. Естественно, ведь то, что иной автор уместил бы в несколько строк, Далквист растягивает на десяток страниц. Это отнюдь не плохо, это просто непривычно и, откровенно говоря, утомительно.

Я пытался читать эту книгу запоем, но уставал от обилия неправильных деталей. Я пытался читать ее понемногу, но все чаще задумывался о том, стоит ли вообще к ней возвращаться. Уже чувствуя усталость, я добил книгу усилием воли просто потому, что привык доводить дело до конца. Книга Далквиста вымотала меня, не предложив взамен ничего экстраординарного.

Дебютный роман Мэри Расселл «Птица малая» — книга из тех, что после прочтения оставляют в горле ком боли. Напряженный эмоциональный фон вынуждает следить за событиями с пристальным вниманием, не дает пропустить ни слова. Казалось бы, одно слово – мелочь, ведь акцента на поэтике слов здесь нет, но убедительность подобных книг складывается именно из мелочей.

Первый контакт с инопланетной цивилизацией – одна из самых популярных тем в научной фантастике. Не останавливаясь сейчас на ироничном подходе к Контакту, отмечу, что вкупе с изначально серьезным отношением к теме достойное ее раскрытие позволяет многого добиться в познании чего бы то ни было. При этом фокус познания вовсе не обязательно должен приходиться на причудливую инопланетную цивилизацию либо на исследование самих по себе механизмов постижения нового. Через взаимодействие двух или более чуждых культур можно попытаться исследовать взаимосвязи между людьми, случаем и судьбой.

Контакт на религиозной основе существенно отличается от контакта обыкновенного, склоняясь к познанию внутреннего мира человека. Незримое присутствие третьей стороны контакта, стороны божественной, обогащает контекст произведения, придавая ему еще один смысловой пласт. Талантливо использованная религиозная проблематика помимо пищи для разума дает ту шероховатость, за которую цепляются чувства.

По странному стечению обстоятельств, все прочитанные мной фантастические романы, имеющие непосредственное отношение к религии, отличались остротой, болезненностью восприятия. Продуманно безыскусные слова талант обращает в нож острый, заставляя следить с болью и мукой за каждой фразой. Таким был знаковый роман Уолтера Миллера «Страсти по Лейбовицу». Сходное чувство вызывали не имеющие отношения к фантастике романы из «Дептфордской трилогии» Дэвиса. «Птица малая» не стала исключением.

Вдумчивого анализа книги от меня ожидать не стоит. То, что цепляет чем-то необъяснимым, не может быть препарировано с бесстрастием. То, что очень нравится, не имеет смысла анализировать. Я не замечаю ляпы и нестыковки в НФ, смысл которой не в науке и не в технике. Смысл «Птицы малой» даже не в первом Контакте, который является лишь удобным и неизбежным для НФ фоном для контакта между людьми и рассуждений о пути к Богу.

Несмотря на неспешность и обстоятельность, которые являются отличительными чертами романа, ключевые события не теряются в общем потоке. Подача материала выстроена удачно. Вначале читатель получает краткие сведения об экспедиции на Ракхат, знакомится с неутешительными итогами, но понимание того, что же на самом деле случилось, придет к нему лишь в финале.

В 2019 году Джимми Квинн, астроном Аресибского радиотелескопа в Пуэрто-Рико, зафиксировал радиопередачу внеземной цивилизации. Передача производилась с планеты Ракхат в системе Альфа Центавра. Ко всеобщему удивлению, это была ни на что не похожая музыка. Спустя четыре года орден Иезуитов послал на Ракхат исследовательскую экспедицию. Еще через четыре года ООН обнаружило, что из всех членов первой экспедиции в живых остался лишь отец Эмилио Сандос, специалист по лингвистике. И находился он в таком плачевном, непотребном состоянии, что это сильно повредило сложившейся за столетия доброй репутации ордена Иезуитов.

Что же произошло с Сандосом на Ракхате? Чтобы понять это, читатель погружается в прошлое, в те дни, которые позволят ему ближе узнать всех членов экпедиции и настроиться на их волну. Но события прошлого перемежаются событиями настоящего, и вот уже на дворе 2060 год. Эмилио Сандос искалечен физически, дух его надломлен. Настоящее – это дни, полные непонимания, гнева и неподдельной муки. Это время ночей – схождений в Дантов ад, это время дней – поисков истины.

Прошлое на Земле – это психологически точные портреты героев и знакомство с интересными людьми, бездны живого юмора и остроумные шутки. Это будничная жизнь и простые человеческие чувства, это открытие первой внеземной цивилизации и подготовка к полету. Это истории тех, кто добровольно вошел в состав первой межзвездной экспедиции. Герои романа Расселл – не безликие функции вроде Доктора, Специалиста по Искусственному Интеллекту, Астронома, Лингвиста и так далее. В отличие от Лемовского «Эдема», прошлое Энн Эдвардс, Софии Мендес, Джимми Квинна, Эмилио Сандоса и других важно. Именно оно вело каждого из них к цели. А вот что вело весь проект в целом – случай или божественное провидение? Вот вопрос, который стоило бы задать с горькой усмешкой.

Прошлое на Ракхате – это оставшиеся позади трудности перелета, это радость первооткрывателей, тяжелая работа и первые эксперименты, чудесные открытия, интуитивные решения и промахи. Смерть. Горе и разлука. Здесь дает о себе знать знакомая любителям фантастики специфика первого контакта, когда любой, самый безобидный на первый взгляд шаг рано или поздно приводит к провалу всей миссии. Первый контакт – это блуждание впотьмах, поиск наощупь в условиях полной неопределенности. Эмилио Сандос на Ракхате обрел чувство осмысленности всего своего жизненного пути и с небывалой яркостью ощутил Бога. Но однажды путеводная звезда привела его к перелому. Ступени лестницы в небо подломились, сквозь просвет показалась изнанка мира. Сладкоголосый Хлавин Китери, виртуозный певец Ракхата пел вовсе не о том, о чем так долго размышлял Сандос. О совершенно другом.

К сожалению, я не могу рассказать, в чем же смысл романа. Умелая работа Мэри Расселл с религиозной проблематикой делает перелом Сандоса ключевым, даже смыслоопределяющим моментом романа, но в произведении важна каждая социально-психологическая мелочь. Важны все люди, все жизни, все малые птицы этой вселенной. Если и не для главной коллизии романа, то для моего восприятия.

Выдержанный в единой тональности роман на удивление продуман, и ни одна часть не затмевает другую. Здесь ставятся вопросы, над которыми интересно поразмыслить, здесь есть и весьма интересная, не без изящества осуществленная реализация классической схемы контакта. Присутствуют искания Бога и достоверный эмоциональный план. А еще здесь есть острота происходящего, обнаженный нерв повествования, будоражащая сердце боль. Все для того, чтобы отказаться анализировать книгу и просто ее полюбить.

Дебютная книга Джо Аберкромби стала на ФантЛабе предметом бурных обсуждений. Одни ее хвалили, другие же ругали почем зря; одни рекомендовали, другие искренне не понимали, как такое вообще можно рекомендовать. Долгое время я играл в этих обсуждениях всего лишь роль наблюдателя, привычно лавируя между кардинально противоположными точками зрения и отмечая в памяти аргументы сторон. Только теперь, когда дискуссии отгремели, в мои сети попал роман «Кровь и железо», заведомо неоднозначное и неординарное произведение, составить о котором цельное, непротиворечивое впечатление по отзывам уважаемых мною людей оказалось невозможным.

С первых же страниц я начал понимать, что в книге Аберкромби есть нечто, заслуживающее моего внимания. Но вот осознать, чем именно эта книга меня привлекает, стоило изрядных усилий. Ведь язык романа подчеркнуто груб, прямота изложения здесь соседствует с откровенной жестокостью и вниманием к мясным деталям. Это, мягко говоря, не совсем то, что меня обычно привлекает в литературе. 5 лет назад я даже не обратил бы внимания на подобную книгу. 2 года назад я остановился бы на первых страницах. Но сегодня роман прочитан до конца, и более того, он мне понравился. Разве это не удивительно?

Ключ к обаянию книги – это ирония. От начала и до конца роман неявно, ненавязчиво и при этом последовательно ироничен. Разумеется, ироническая трактовка происходящего не является единственно возможной. Только от вас зависит, как вы будете читать книгу, с каких позиций оценивать происходящее. Тем не менее, наиболее выигрышным является именно взгляд с позиций иронии. Вы обращаете внимание на многочисленные «ошибки» автора? Пожалуйста, но только подумайте сначала, стоит ли вменять их автору в вину. Я не охотник до поиска несоответствий в книге, и если я чувствую общий иронический, издевательский, в конце концов, стебный настрой, то склонен лишний раз усмехнуться, привечая изобретательный или даже невольный бред автора там, где иные приходят в ужас от чудовищного искажения реальности. Вы ссылаетесь на недостоверность событий, иррациональность происходящего? Так ведь в том и соль.

Несмотря на кажущуюся серьезность, первый том трилогии постоянно заставлял меня улыбаться, получая удовольствие от несоответствий, перевернутых, словно в кривом зеркале искаженных понятий и остроумных, язвительных реплик персонажей. Ох уж эти персонажи! Неважно, сколько у них штампов в родословной, если благодаря искусной игре автора сами они получились живыми. Выделить любимца сложно, хотя инквизитор Глокта и приковывает к себе внимание сразу. Но хороши, каждый по-своему, и Байяз, и Логен, и Джезаль. Более того, поистине очаровательны и многие второстепенные персонажи. Замечу, это вовсе не означает того, что все они вызывают симпатию. Да и зачем им моя симпатия?

Ироничное восприятие книги вкупе с отличными диалогами позволяют получать от прочтения самое настоящее удовольствие. Развлекательность, поданная именно в таком ключе – не беда, тем более что первый том – это только завязка истории. Мне остается надеяться, что продолжения не изменили дух трилогии. Унылая, пусть и грамотная в мелочах эпическая серьезность, не оставляющая места для иронии, отвратила бы меня от последующих книг. Первый же том удался, хотя я и остерегся бы его кому-то рекомендовать.

Странную шутку сыграл со мной заключительный роман Дептфордской трилогии. Забыв о духе предыдущих произведений, я совершенно необоснованно ожидал от романа с таким названием акцента на романтизме или хотя бы внимания преимущественно к светлым сторонам жизни. Возможно, мне казалось так потому, что эта часть трилогии посвящена воспоминаниям величайшего иллюзиониста – Магнуса Айзенгрима, массовая автобиография которого была щедро сдобрена чудесами в простецком понимании этого слова. Однако с первыми же словами Магнуса ко мне пришло понимание того, как же я ошибся в предварительной оценке происходящего.

Как и в остальных романах трилогии, основное действо разворачивается в воспоминаниях, и теперь это воспоминания младшего из Дептфордской тройки. Речи Магнуса – это шедевры устной формы, дошедшие до нас благодаря старому знакомому читателя, историку Данстану Рамзи, который вновь примерил на себя персонаж рассказчика. В рассказах Магнуса события прошлого смешиваются с таким отношением к ним, которое характерно для дня настоящего; за чередой событий постепенно проступает отношение к миру как к миру особых чудес. Характер Айзенгрима раскрывает и его отношение к событиям, и особая манера поведения, и ремарки в сторону. На результат работает каждая мелочь.

Поводом для откровений Магнуса стала его работа над ролью французского иллюзиониста Робер-Гудена в фильме Юргена Линда, знаменитого кинорежиссера того времени. Роль настоятельно требовала подтекста, и таким подтекстом должна была стать подлинная история жизни Магнуса Айзенгрима…

В воспоминаниях Магнуса выделяются три основных этапа, первый из которых связан с детством. Деревенская ярмарка и выступление бродячего балагана в Богом забытом городке стала для Пола Демпстера тем же, чем она была для миллионов деревенских жителей до него: светлой, яркой остановкой на монотонном жизненном пути, проблеском посреди унылого, безрадостного детства. Мальчик, которому через много-много лет предстояло стать великим иллюзионистом, испытал колоссальное потрясение. Перелом в восприятии оказался настолько сильным, что даже преступные действия фокусника Виллара, педофила и наркомана, чьей собственностью фактически стал Пол, не смогли снизить ценность излома судьбы при взгляде издалека.

Ирония судьбы была виной тому или злая издевка, но по стечению обстоятельств приютивший Пола балаган назывался «Миром Чудес». Мировосприятие, ставшее впоследствии характерной чертой Пола, начало формироваться именно на этом этапе – этапе контрастов между внешним и внутренним, между тем эффектом, который производили балаганщики на обывателей, и сводящей с ума приземленностью, монотонностью их обыденной работы. Странствия из города в город, монотонные будни вывернутой наизнанку жизни…

Второй жизнеобразующий этап резко отличается от предыдущего. Из провинциальной Канады Пол окольными путями попадает в Англию. Здесь балаганному фокуснику, искушенному и одновременно невинному парню за несколько лет предстоит превратиться в талантливого актера. Работа в труппе сэра Джона Тресайза, джентльмена из джентльменов и приверженца романтического театра, стала для Пола кардинально иным опытом. Новый мир предложил ему себя, и второй перелом в восприятии мира не заставил себя ждать. Далекий от скепсиса высшего образования, от барьера, который, по его собственному мнению, человек воздвигает между собой и миром своими собственными знаниями, Пол-Магнус сформировал свое особенное мировосприятие. Стоит попытаться его понять!

О третьем этапе сказано немного. Это рассказ о недавнем прошлом, о проведенных в Швейцарии военных годах. Здесь идет уже эволюционное развитие личности, сформированной под ударами, проведенными судьбой с разных сторон. И поскольку рассказ продолжается, то не может не всплыть вопрос, не дававший на протяжении всей трилогии покоя многим людям — неважно, персонажам или читателям. На этот раз вместе с ответом, и мы узнаем, кто же убил Боя Стонтона. Узнаем тогда, когда это уже не столь важно.

Эта книга – нелегкое чтение, и в эмоциональном плане она, наверно, наиболее тяжела из всех трех. Тяжела потому, что нелегко, читая о становлении Магнуса, понять, как он смог стать тем, кем стал, соотнести настоящее и прошлое. Тяжела потому, что Магнус честен и предельно откровенен в своих рассказах, и не пытается лакировать действительность. Книгу, в которой постоянно сплетаются горечь, свет и ощущение мира чудес, мне было нелегко воспринимать во всей ее полноте. Эмоции часто бывают ограниченными, ты невольно уделяешь повышенное внимание каким-то не тем подробностям, неважно, скатываются они в грязь или в сусальную позолоту, а в результате от взора ускользает целое. Держать в кадре все тяжело, потакать своему восприятию не в пример проще. «Мир Чудес» — это книга контрастов и противоречий, книга особенного восприятия жизни. Поняв это, уже не можешь из-за личной неприязни отдельных моментов снижать оценку всему повествованию. Я просто вынужден был поставить «Миру чудес» десятку, иное стало бы предательством.

Книга Скотта Линча попала ко мне в ту далекую пору, когда до защиты диплома оставалась добрая пара месяцев. Я хотел хоть как-то развеяться, и авантюрный роман, сдобренный щепоткой магии и обещавший увлекательные приключения тела, подходил для этой цели как нельзя лучше. Разве плохо хоть изредка побывать на островке остроумной непритязательности?

Герои дебютного романа Линча – обаятельные мошенники, сделавшие свое ремесло подлинным искусством. Локки Ламора, заглавный персонаж романа, умен и находчив, горазд на выдумки, хотя поначалу нехватка опыта и приносит ему беды. Друзья Локки, такие как боец Жеан или мальчишка Жук, выгодно дополняют его образ. Вместе они — команда, объединенная и интересами, и годами отрочества и юности.

Авантюра, выдумка и интрига – те основы романа, которые формируют его дух. Линч поставил сочный, красочный и при этом интересный костюмированный спектакль. Однако необходимо отметить, что слово «спектакль» здесь ключевое. Порой жестокий, спектакль Линча постоянно балансирует на грани между условностью с одной стороны и здравым смыслом вкупе с чувством реальности с другой. Что только не вытворяют местные актеры! Ассоциация со спектаклем столь навязчива и потому, что к этому располагает все ремесло героев, ведь в занятой ими криминальной нише без актерского мастерства не выжить…

Однако спектакль и реальная жизнь – это две грани одного и того же. Грани, которые творческим гением могут быть сведены воедино. К сожалению, к слиянию роман Линча не подступает даже близко. Персонажи не живут по-настоящему, не импровизируют, лишь играя заранее предначертанные роли. Особо заметно это в критических для повествования моментах, опорных точках сюжета, к которым относится и финал. Впрочем, не стоит думать, что все сказанное выше я ставлю в упрек произведению. Нет, это всего лишь грустная констатация присущей ему специфики.

Впечатление от дебютного романа Линча получилось двойственным. С одной стороны, в рамках выбранного автором жанра роман сработан очень неплохо, а работа автора по режиссированию бытия Каморры заслуживает похвалы. Разумеется, и здесь есть к чему стремиться – работать с неполадками на стыках сцен, не бояться развивать и шлифовать образы. С другой, в моем понимании очень сложно получить на выходе настоящий, внежанровый бриллиант, одновременно с тем подчиняясь специфике самого жанра. И несмотря на то, что первый роман цикла внушает умеренный оптимизм, я очень надеюсь, что желание прочитать продолжение появится у меня еще не скоро.

Сложно отрицать, что Линч написал качественный и яркий роман. Но это роман-мотылек, сгорающий в яркой вспышке и не оставляющий следа в душе. Специфической книге – соответствующая оценка.

«Непрерывность парков» — излюбленный улов антологий и сборников, емкое связующее звено между жизнью страниц и древесных листов. Небольшой Текст есть Мир, описанный кратко, но не лаконично. Смысл рассказа укладывается в строчку, но в чем толк от выжатого из слов смысла? Разве убедительность произведения была бы возможна без кортасаровских деталей, имеющих лишь опосредованное отношение к исходной идее, без будничности и повседневности изложения? Рассказ такого типа – не изобретение аргентинца, два столь знакомых нам мира давно уж связаны воедино. Кто угодно из великих латиноамериканцев мог бы написать другой, не менее качественный текст на ту же тему, но повторить Кортасара?! Непрерывность парков слишком легко потерять и очень сложно найти. Поэтому по меньшей мере восхищения заслуживает то, что последнее Хулио Кортасару удалось.

Тематика произведений Крапивина с течением времени почти не меняется. С завидной последовательностью автор исследует один и тот же мир – мир детства и всего того, что с ним связано. Ребята с необычными способностями – вот главные герои его произведений, и эта повесть не исключение.

Для чтения таких книг во взрослом возрасте нужен особый настрой. Время от времени, когда устаешь от забот и проблем, когда хочется доброты и искренности, возникает потребность очутиться в мире забытых легенд и сказаний. Однобокость такого мира кажется неважной, когда душа просит противовеса жестокой честности иных произведений.

Структура произведения очень проста — это история в истории. Внешний слой образован историей из нашей реальности, рассказом о встрече двух незнакомых людей на старом пароходе, пожилого пассажира и 12-летнего мальчика.

Внутренний слой – это легенда о Реттерхальме, городке на берегу реки, в котором жил мальчишка Галька Тукк, и не подозревавший о том, что ему предстоит совершить подвиг. Жизнь города показана через призму детского восприятия, а выполненные с любовью рассказы о нем словно подбивают читателя самому побывать в Реттерхальме. Странно, но облик города кажется смутно знакомым даже тем, кто никогда о нем раньше не слышал…

Две истории скомбинированы просто, но их взаимосвязь дает особый, неожиданный эффект. Наш мир – истина для нас, в то время как мир Реттерхальма относится к чужой грани Кристалла. Мы знаем о несовершенстве нашего мира, но иногда все равно надеемся на чудо. А где, как не в альтернативном мире, проще всего искать чудо? Так фантастика в этой повести уступает место сказке.

Плывет по реке старый пароход, и вот уже внешний слой произведения становится не так просто отделить от внутреннего. Судьбы героев, легендарных и реальных, сплетаются все сильнее…

В этой книге нет ни анализа социальных проблем, ни изучения последствий деятельности командоров – словом, всего того, что займет свое место в дальнейших повестях о мире Кристалла. Ничего лишнего, только незамутненная легенда-быль о городе Реттерхальме, мальчишке Гальке и Первом Командоре.

Находясь под впечатлением от первого романа условного цикла, я принялся за второй, лишь немного отдохнув. К счастью, такая поспешность не принесла мне разочарования. Такого рода романы попадаются не так часто, как хотелось бы, и читаются по-особенному. Ты медленно и завороженно перелистываешь страницы, с каждой минутой все глубже погружаясь в мир текста.

«Мантикора» достаточно сильно отличается от «Пятого персонажа». В теории эти романы можно читать по отдельности, поскольку изложенной во втором романе информации уже хватает для того, чтобы читатель мог построить непротиворечивую, цельную версию происходящего. Тем не менее, гораздо лучше читать произведения последовательно, как делал я – тогда складывается гораздо более полная картина. Общие для двух произведений сюжетные моменты излагаются в каждой из книг с разных позиций, что только добавляет правдоподобия.

Главный герой произведения – Дэвид Стонтон, сын погибшего при странных обстоятельствах Боя Стонтона, успешный уголовный адвокат, слабостью которого является склонность к выпивке. Жизнь семьи Стонтонов, которую Данстан Рамзи наблюдал со стороны, теперь разворачивается перед читателем изнутри. Впрочем, о самом Бое читатель узнает не так много нового, гораздо больше внимания уделено отношениям в семье.

В отличие от предыдущего романа, гармонично сочетавшего несколько проблемных направлений, в «Мантикоре» акцент сделан на психологии человека. Это обусловлено и внешней сюжетной линией повествования: Дэвид Стонтон лечится в Цюрихе у психоаналитика, его воспоминания приурочены к сеансам психоанализа. В дебри психоанализа вслед за своими персонажами забирается или, по крайней мере, пытается это делать и сам автор. Замечу, что эта часть произведения вызвала у меня наименьший отклик, поскольку я никогда серьезно не интересовался ни психологией вообще, ни психоанализом в частности. Возможно, если бы я приемлемо разбирался в вопросе, все было бы по-другому.

Интересно, что в одной области мое восприятие «Мантикоры» инвертировано относительно восприятия предыдущего романа. В первом романе типы, архетипы и обобщенные модели поведения проступали сквозь факты-частности невольно, словно бы по воле читателя, а не автора, спроектировавшего соответствующим образом роман. Второй же роман изначально воспринимается как история-частность, в которой уже автор устами персонажа-психоаналитика выявляет обобщенные основы, формулирует и объясняет образы вроде той же мантикоры.

Основную сюжетную линию образует последовательность воспоминаний главного героя. Смутные и отчетливые, подробные и обрывочные воспоминания – все они нашли свое место в книге. Наибольшее внимание уделено детству и юности героя, а также кратковременному периоду времени уже после смерти отца. При этом общая картина будет более отчетливой, если при чтении держать в уме воспоминания Данстана Рамзи. Какие-то сцены из воспоминаний Дэвида вызывают сочувствие и сопереживание, какие-то — боль. Отдельные эпизоды его жизненного пути вызывают неприязнь и даже отвращение. Всякое было в его жизни, и потому истории «из первых рук» веришь особенно сильно. Отмечу, что язык и стиль повествования варьируются в зависимости от описываемой ситуации, что вносит отдельный вклад в убедительность повествования.

Незадолго до финала, впрочем, линия воспоминаний обрывается, уступая место происходящим «сейчас» событиям. Дэвида ожидает еще одна переломная встреча, заставляющая вспомнить тот вопрос, который и «привел» Дэвида в Цюрих. Кто же убил Боя Стонтона? Однако с течением времени этот вопрос теряет связь с гибелью Боя, становясь метафорическим. Расплывчатость вариантов ответа накладывает на него отпечаток, и вопрос становится своеобразным символом поиска.

И все же, несмотря на все свои достоинства, второй роман в моих глазах немного уступает первому, чуть-чуть не дотягивая до высшего балла. Я не могу обосновать это ощущение, опираясь только на логику, используя только аналитические инструменты. Возможные причины такого отношения раскиданы по всему отзыву, определить же, какая из них на деле является ключевой, вряд ли возможно без самоанализа. А это неплохо согласуется и с самим произведением.

На этот роман крайне сложно написать внятный и при том развернутый отзыв, слишком велика для этого концентрация событий. Поддавшись желанию рассказать о произведении хоть что-нибудь, легко впасть в грех непозволительного многословия, чтобы с изумлением обнаружить впоследствии, что ты пытаешься переписать сам роман. Да, лучшим отзывом на роман будет он сам, но, подумав, я вынужден был отказаться от заметки в духе иллюзорных критиков и ограничиться лишь краткой информацией о произведении.

Первое произведение Дептфордской трилогии связано с жизнью Данстана Рамзи, историка, агиографа и просто неординарного человека, играющего в этой книге роль Рассказчика. Внешне похожая на автобиографию книга затрагивает временной отрезок длиной более чем в 50 лет, начиная с осени 1908 года, ведь именно тогда произошел роковой случай, повлекший за собой множество событий. При сравнительно небольшом объеме романа плотность событий, происходящих как в физическом пространстве, так и в пространстве, связанном с психикой героев, очень велика. Чувства героев переданы очень живо, и в то же время книга не вязнет в подробностях.

Поражает то, что в книге очень насыщенная проблематика, причем Дэвис не чурается и острых нравственных проблем, которые более щепетильный автор мог бы и обойти стороной. И это всегда именно проблемы, это не антураж, приплетенный ради красного словца и коммерчески выгодной остроты, не несущий при этом особой смысловой нагрузки. «Пятый персонаж» — настоящая отдушина для тех, кто ждет от хорошо написанной книги не только выполнения развлекательной функции. К тому же книга остается живой, не пытаясь сойти за мудреный философский трактат, и при чтении романа у меня ни разу не возникло ощущение, что какая-то из сторон – идейная, психологическая или стилистическая доминирует над остальными.

Важное место в романе занимает религиозная проблематика, рассматриваемая с различных позиций. Более того, религия и отношение к религии — одна из ключевых тем всего произведения, с ней связано множество сюжетных линий. Впрочем, научная сторона исследований Данстана Рамзи интересна сама по себе, а его увлеченность предметом исследований постепенно передается и читателю.

Дэвису удался и портрет эпохи, того мира, что окружал Рассказчика во время его жизни. Восприятие Рамзи убедительно и не оставляет ощущение нарочитости или искусственности. Мелкая деталь здесь, штрих там, и вот уже полузабытая сейчас эпоха оживает. Роман отлично проработан.

Многое значит и само название романа. Несмотря на то, что смысл его раскрывается на первых же страницах, прочувствовать и понять его читатель сможет только ближе к финалу. Роль «пятого персонажа» — это не столько роль, сколько символ, судьба и объяснение всей книги.

Рассказчик Рамзи – центральная фигура этой книги, но широкую известность в ту эпоху получили совсем иные фигуры. Бой Стонтон и Пол Демпстер – воплощения этих фигур. Судьбы Данни, Боя и Пола связал крохотный канадский городок Дептфорд, их малая родина. Три таланта, проявившие себя в разном, три видения мира, пусть и не взаимно ортогональных, но отличающихся очень сильно. Различаются ценности, различаются и принятые персонажами нормы. В их умелом сопоставлении кроется еще одна сильная черта произведения.

Романтика и рационализация, сдержанность разума, судьба и случай, мир духовный и мир материальный, вера в Бога, в святого и в самого себя… Банальное противопоставление сущностей — слишком простой прием, слишком наивная модель, чтобы ее можно было использовать в таком романе.

«Пятый персонаж» стал для меня очередным открытием, неожиданным и долгожданным. Накопленную за последние месяцы литературную усталость наконец-то смыло дождем нужных слов. Умная и глубокая книга вдобавок оказалась живой и пронзительной. Тем более это удивительно потому, что этот роман – не столько книга частностей, пусть и разобранных верно, и изложенных точно, сколько книга типов и метафор.

Онорио Бустос Домек – талантливый аргентинский прозаик, критик и журналист. Несомненной вершиной его творчества является вышедший в 1967 году сборник критических статей, незатейливое заглавие которого заставляет предположить, что имя Домека на тот момент уже стало своего рода гарантией качества. Замечу, что более чем за 20 лет до этого Домек отметился на писательском поприще сборником детективных рассказов «Шесть задач для дона Исидро Пароди». Изысканное сочетание иронии, стилистического мастерства и отчетливо осязаемого пародийного духа принесло литератору первую победу. Написанная несколько позже якобы детективная повесть «Модель убийства» развила успех, окончательно похоронив сюжет под горой избитых клише, стилистических штампов и обрывков высокопарных фраз. И вот неустанный пародист наконец нашел в себе силы обратиться к благодатной почве критики.

Стилистического мастерства новоявленному критику не занимать, но от его творчества не стоит ожидать истинной серьезности статей одного из «отцов» Домека, Хорхе Луиса Борхеса. Подчеркнутая серьезность Домека сродни серьезности человека, рассказывающего уморительный анекдот.

Тематика статей разнообразна, однако все они так или иначе связаны с искусством. В сборнике можно найти статьи о поэтах и художниках, романистах и скульпторах, наконец, просто экстравагантных личностях, не подходящих ни под одну из категорий. Борхес в «Автобиографических заметках» писал, что и сам автор «Хроник», и его персонажи – глупцы, стоящие друг друга. Отчасти это действительно так, хотя я бы обязательно уточнил: это не обычные глупцы, скорее чудаки с необычным взглядом на мир.

Почему же эти статьи так интересны? Дело в том, что Домеку удалось подчинить безукоризненный в своем роде стиль исследованию грамотно выбранных проблем современного искусства. Чаще всего критик исследует какой-то оригинальный факт или творческую тенденцию. Несмотря на то, что обычно этот факт парадоксален, разбирается он со всей возможной серьезностью подхода. Вокруг стержня, оригинальной творческой идеи наматывается огромный клубок сравнительного анализа принятых воззрений, мнений простых обывателей, а также критических исследований. При этом в конструкции идей чувствуется отчетливое влияние Борхеса. В рассказах последнего частой была идея единства противоположностей, проявляется она и здесь, правда, не всегда столь же отчетливо. Также Домек практикует умелое доведение до абсурда потенциально интересных и, более того, реально существующих творческих тенденций. Следить за развитием идей и раскрытием взглядов на творческий процесс в крайних, необычных его формах необыкновенно интересно.

Замечу, что не все вошедшие в сборник произведения равнозначны. Какие-то объекты исследования слишком просты, какими-то идеями сегодня уже никого не удивить. И тем не менее, идеи большей части написанных Домеком статей по-прежнему в не реализованы в реальном мире А значит, они по-прежнему удивляют, заставляя нас не только усмехаться фантазии критика, но и задумываться над реальными проблемами. Не забывая при этом получать удовольствие хотя бы от того, насколько виртуозно написаны сами эти статьи. «Хроники Бустоса Домека» — чтение не на один раз.

Теперь можно признаться, что если я и не ожидал новое произведение Ника с нетерпением, то по крайней мере относился ко второму роману цикла «Семь зверей Райлега» с нескрываемым интересом. Несмотря на всю свою специфичность, открывающий трилогию «Тёрн» обнадеживал. «Алиедора» же написана в более привычном стиле. Узнаваемом, но при этом существенно более четком, сдержанном и осмысленном.

В центре внимания автора долгий, полный боли путь молодой еще девчонки Алиедоры Венти, благородной доньяты. Побег Алиедоры стал тем поводом, тем толчком, что раскрутил жернова истории. Но при этом «Алиедора» не укладывается в русло обычного сюжетного квеста, пусть и весьма увлекательного, с грамотно расставленными триггерами эмоций, как это было в случае «Тёрна». Алиедора Венти привыкла жить в справедливой и доброй сказке, привыкла верить балладам. Но теперь ее ожидает долгая дорога боли, крушения иллюзий, осознания совсем иной реальности жизни. Алиедора изменена, и у нее найдутся силы, чтобы противостоять себе и миру.

Принципу меньшего зла была посвящена не одна тысяча страниц предыдущих романов. Идеалист Тёрн отринул его, но его партия получилась куда менее убедительной. «Алиедора» — это возвращение к старым идеям на новом уровне, своего рода эссенция тех убеждений, что были свойственны героям произведений Ника ранее. Здесь сомнение на каждом шаге, здесь Некрополис, представавший в «Тёрне» обителью Зла, далеко не столь прост и однозначен. Разумеется, уровень реализма далек от той бури, что разыгралась в «Песни Льда и Огня», но в «Алиедоре» слышны ее отдаленные отголоски. А это уже немало.

Изменился и характер повествования. В «Тёрне» внимание автора было приковано к кервану. Недостаток размаха удавалось выгодно оттенять непривычной, обычно несвойственной Нику иронией. В «Алиедоре» мир распахнулся. Выходки отдельных сеноров и их отпрысков оборачиваются противостоянием государств и хаосом войны. Больше стало известно о Гнили, и неважно, что в ряде сюжетных моментов сквозь прорехи привычных образов то и дело проглядывает Упорядоченное. От прошлого сложно уйти.

Ник остался верен себе и в том, что касается описаний. Много внимания уделено боевым действиям, равно как и описаниям творимых людьми и нелюдями жестокостей. Описания методичны, но почему-то не оставляет чувство, что то время, когда описания боев и пыток были самоцелью, наконец-то прошло. Текст стал сжатым и за счет этого более качественным. Язык, напротив, несколько перегружен, в том числе архаичными оборотами. Впрочем, к этому привыкаешь, стоит только перевалить за сотню страниц.

В одном только этом романе Нику удалось сделать едва ли не столько же, сколько на протяжении всего Хранителя Мечей. Показать развитие личности главной героини, и притом не мнимое, не иллюзорное. Жизненные устои доньяты, привитые девушке с детства, ломаются под действием сильнейших внешних обстоятельств. Принципы меняются в корне, от привычных ценностей остаются лишь смутные тени. Что осталось к финалу романа от той девчонки, что сбежала, не выдержав постельных пристрастий своего незадачливого муженька? Что осталось в ней человеческого?

Тёрн и Алиедора – две силы и два взгляда на один и тот же мир. Две реальности. Убеждения Тёрна отражают реальность сказки. В такую жизнь хотелось бы верить, но только слишком редко удается ее достичь. Жизнь повзрослевшей Алиедоры – это реальность боли, беспощадного и жесткого мира, не прощающего слабости и ошибок. Это реальность всего того, о чем хочется забыть и что напоминает о себе неуклонно, раз за разом. Тёрн и Алиедора – две грани одного и того же. Что будет, когда автор захочет смешать реальности? Что будет в следующем романе? Не знаю, но уверен, что окончание трилогии нельзя будет пропустить.

Не зря говорят, что первое впечатление обманчиво. Когда я только закрыл книгу, моему возмущению не было предела. Давненько я не читал произведений, в которых так сложно было бы свести воедино все сюжетные хвосты из-за обилия логических нестыковок, неувязок и просто нелепиц. Заметьте, я вовсе не против парадоксов, если они изящно выписаны. Но разве это так сложно — хотя бы немного продумать то, о чем пишешь? Аккуратно изложенный, последовательный бред вызывает у меня куда больше уважения, чем бред, замешанный на каше из парадоксов.

На нужный лад настраивает уже первая повесть. Виртуальная реальность, огромный неведомый мир, живущий по своим законам… Катастрофа, программный сбой, и вот начинает свой путь отряд героев. Это произведение — чистый квест, не рассчитанный на многократное использование. Морально-этические проблемы затрагиваются вскользь, мимоходом – для галочки. Главный герой, мастер боевых искусств Том – человек с необычными способностями, что на Земле, что в запрограммированном мире. Воистину логичный ход, ведь окажись Том чуть проще, и приключений героям хватило бы на целый роман! Язык беден, получать удовольствие только от стиля изложения не выйдет. Тем не менее, в отрыве от других произведений цикла, эта повесть поначалу выглядит наиболее продуманной и логичной. Для разрешения нестыковки всегда можно притянуть такое объяснение, которое и тексту книги не противоречит, и изначальному – виртуальному – устройству мира. Ведь что мешает точному прибору быть еще одним программным фокусом?

В таких условиях вторую повесть можно сравнить с ударом обухом по голове, после которого только и хочется воскликнуть: «Ну какого черта?!». Мало того, что идея каналов между реальными мирами истаскана до невозможности, так еще согласование описаний мира в двух повестях становится практически безнадежным занятием. Один квантовый суперкомпьютер, множество программ искусственного интеллекта, непредвиденное вмешательство – и вот уже на выходе параллельная реальность или же реальность в другой физической вселенной? Смело. Автор внаглую пытается увязать воедино то, что увязать практически нельзя. И что же делать читателю? Ах, не обращать внимания... Что до самого действия, то имеется все тот же квест, только более мутный. К успеху Тома ведет последовательность счастливых случайностей.

Напрашивается вывод о том, что первая и вторая повести – куски разных головоломок, разных трактовок событий, оказавшиеся в одном мешке. Верти их и так, и эдак – они несовместны. Случайность? Промах автора? А может быть, авторская ирония? Не зря же Том отмечал, что законы мира Кристалла густо замешаны на иронии. Возможно, именно я играю сейчас роль того мага, который так и не понял, что ключ к тайнам мира (а значит, и тексту книги) лежит вовсе не в серьезности настроя. И все же можно было сделать иронию более тонкой или хотя бы довести смешение штампов до абсурда. Впрочем, если уж такая мысль пришла в голову, то почему бы не рассмотреть и третью повесть?

Первое впечатление – повесть написана немного лучше с точки зрения языка. Или это уже начался процесс привыкания? Второй положительный сдвиг – из-за смешения всего и вся хочется уже не вздыхать от досады и злости, но бессильно смеяться, катаясь по полу. Вартанов наконец-то нашел в себе силы добавить еще горсть фантастических штампов. Старые уловки никуда не делись, но теперь к услугам читателя еще и классические временные парадоксы! Разумеется, изложение ведется с надлежащей серьезностью, отвлекая внимание читателя…

В целом роман читается на удивление неплохо. Даже странно, что избранные автором язык и стиль не смогли этому помешать. А что до обилия нестыковок… Поверьте, тот, кто их не замечает, лишает себя самого интересного – возможности оценить метаиронию автора. Ведь какой смысл читать сомнительного качества роман-квест, не иронизируя?..

Я пишу эти строки, в то время как перед глазами все плывут и плывут странные, тревожащие разум и душу картины Ночной земли. Относительно героев рассказа я живу в далеком прошлом, когда за окном еще можно было увидеть зеленые холмы, когда холм не мог быть живым существом, чуждым человеку чудовищем, застывшим в янтаре времени…

Я поставил произведению высшую оценку, но кого мне за это благодарить? Творца Ночной земли Уильяма Ходжсона, о котором я только слышал, или Джона Райта? Последний сумел меня удивить, построив на основе чужого мира удивительно выдержанное произведение. Впрочем, не все ли равно, кого благодарить за штучный товар?..

Главное достоинство рассказа – это его сбалансированность. Идеи, сюжет и описания завязаны друг на друга и при этом одинаково важны. Стоит лишь немного изменить существующее соотношение между ними, и рухнуть может всё. Впечатляющие картины Ночной Земли, поэтика и изящность слога в отрыве от всего остального способны создать превосходный этюд, но и только. Как бы ни был интересен сюжет, не будь у него идейной подоплеки, основанной на таких вечных ценностях, как дружба и чувство долга, он производил бы сильное впечатление только в первый раз…

У Джона Райта получилось свести все три линии воедино, и это колоссальная удача. В моих глазах, по крайней мере, этот рассказ уже стал классикой фантастики.

Вирикониум – вечный город, простоявший на Земле тысячи лет, но на карте мира его не отыщешь. Фантастическая литература подарила нам иные города. Они не менее реальны, они живут, притягивая нас подобно миражам. Однажды мне приснились два города на закате мира – Вирикониум и Нессус. Но несмотря на все свое совершенство, Нессус – это только клочок мира уходящего солнца, пусть и ставший родным, в то время как Вирикониум – это символ города, символ самого себя.

Перед читателем Вирикониум раскрывается постепенно, нехотя, как радужный цветок. На страницах играют все краски мира, складываясь в осмысленные картины. Причудливы избранные автором палитры, неожиданны и при том досконально продуманны сочетания цветов. Цикл Харрисона – это в первую очередь литература описаний. Каждый эпизод, каждый кадр повествования способен подарить немало эмоций тем, кто привык вглядываться в детали. Скромное очарование «Пастельного города» сменяется играми с реальностью, присущими «Буре Крыльев». Вместе с видением мира усложняются и язык, и стиль, не теряя при этом своей выразительности и глубины. Чтение написанных таким образом книг – это особое, гурманское удовольствие.

Однако для того чтобы проникнуться миром Вирикониума, мало просто ценить стилистическое мастерство автора и сочность, яркость образов. Нужно быть готовым спокойно принять оголтелую функциональность как самих героев, так и сюжетных линий. Разумеется, в первую очередь это касается романов. Что с того, что герои лишь пешки, подчиненные воле автора и воле мира? Что с того, что сюжетные линии предсказуемы и банальны? При всей сложности, насыщенности образов структура романов подчеркнуто проста. Лишь один герой в этом цикле настоящий, лишь один живет полноценной жизнью, и это сам город.

Нельзя не упомянуть и о входящих в цикл рассказах. Часто это просто очерки жизни большого города, бессюжетные зарисовки, ценность которых не определить, выходя за рамки мира. Российское издание цикла не зря открывается именно рассказом. Так легче всего показать, что читателя ждет впереди, предупредить о расставленных акцентах. Рассказы цикла созданы ради деталей и тонких штрихов, они живут, заставляя жить город. Здесь проходят герои романов, здесь читатель погружается в хитросплетения улиц или странствует по пустошам…

Мир Вирикониума изломан противоречиями. Но никаким противоречиям, ни внутренним, ни внешним не под силу сломить его странную, надолго запоминающуюся красоту. Неужели вы все еще сомневаетесь, стоит ли читать эти книги?..

Неминуемая, казалось бы, смерть главного героя, сполна вкусившего жизни поэта Аль-Мутанабби, по воле случая обернулась новой жизнью, столь непохожей на прежнюю. И завертелась сюжетная круговерть…

«Я возьму сам» — первая и пока единственная среди прочитанных у Олди книг, где за столь высокую оценку нужно благодарить не стиль и не магию слова. На нужный лад настраивает само название. Связанная с ним идея — это одновременно и главная движущая сила повествования.

Продираясь сквозь податливую реальность, испытывая бездны человеческих пороков, играя с судьбой и побеждая ее, герой остается самим собой. Что толку от успеха, если он предопределен, если удача вначале – отражение боли в конце? Сопереживать – хочется! Хочется рваться на волю, но раз за разом иллюзии освобождения от фарра разбиваются на куски. Ради того, чтобы вернуть привычный ход вещей, необходимо бороться с самими принципами мира. И вот освобождение приходит, но не иллюзорно ли и оно? Эмоциональное напряжение все растет…

Говорить о стиле кажется лишним. Разумеется, он хорош, все многочисленные касыды приходятся к месту. Не мешают изложению и завитушки восточных излишеств. Но суть не в них, и будь тема романа другой, я и не обратил бы на них внимания.

Мелкие шероховатости книге можно простить ради идеи. Детали повествования, как бы ни были они хороши, со временем забываются, а лента поисков, метаний и порывов остается в памяти. Я знаю — он возьмет сам. У него это получится и без костылей фантазии авторов.

Стоит ли читать роман, зная, что вряд ли когда-нибудь прочтешь его продолжение? Стоит, ведь может оказаться так, что продолжение и не понадобится, что роман окажется самодостаточным. «Последний страж Эвернесса» обрывается буквально на полуслове, а значит, финал романа удивительно точно соответствует всему произведению в целом. Внутреннюю пустоту не заполнят никакие события, и что бы ни случилось с двумя мирами в следующем томе, для меня уже не изменится ничего.

Начиная с середины, роман представляет собой сплошное действие, пусть и происходящее в богатых декорациях. Единожды начавшись, бешеная круговерть событий никак не желает останавливаться. Все идет в ход – и чудеса, и давно уж забытые детские воспоминания, и недюжинная сила детей гор. Только бы продержаться, только бы отбить еще одну атаку, во сне и наяву.

Главные герои романа быстро уступают свое обаяние второстепенным, оставив себе нужные для боя атрибуты, а также право быть в центре внимания автора. Не правда ли, так гораздо удобнее воевать? Герой должен быть функциональным. А действительно удачные образы, вроде некроманта Кощея Бессмертного отходят на второй план.

Весь смысл романа именно в описаниях. Обрывки сновидений, мифов и легенд сплетаются в единый пестрый ковер. Множество заимствований, немного собственной фантазии, новые штрихи к старым портретам, порой удачные до неприличия, порой оставляющие впечатление нелепой мазни. Помните: сюжетный узор должен быть простым и четким, иначе в нагромождении образов сломит ногу сам черт, не то что читатель.

Знатный у Джона Райта получился ковер, заслуживающий наивысшей оценки. Пять баллов без всякого сомнения!

Фантомологические проблемы – это одни из самых интересных проблем среди тех, которых только может коснуться фантаст в своем творчестве. Эти проблемы глубоки и во многом парадоксальны. С течением времени они становятся все более острыми – по мере того, как простейшие прототипы машин-фантоматов входят в повседневную жизнь. Сложность заключается в том, что проблемы такого рода допускают едва ли не бесконечное множество вариаций. Да что там, только на проблемах переходного периода можно построить не одну хорошую книгу.

В мире фантоматики всеобъемлющей, лишающей смысла само понятие реальности, поставленные проблемы не решить экспериментами. Если фантоматика такого рода используется в фантастическом романе, то от писателя требуется описать все происходящее так, чтобы читатель ощутил на себе расщепление реальности. Но это сложно и удается далеко не каждому.

Произведению можно придать и другие акценты, остановившись на особенностях фантоматики ближнего прицела. Прототипами грядущих фантомных техник могут быть сетевые игры, да и просто инструменты общения в Сети. Проблемы переходного периода фантоматики пока еще сочетаются с проблемами общества. Столкновение двух миров, один из которых только набирает обороты, может привести к очень интересным результатам, пока миры еще можно разделить. Приземленность проблем переходного периода эффектно контрастирует с отстраненно-параноидальными размышлениями, которым потворствует мир фантоматики всеобъемлющей. Но приземленность отнюдь не означает второстепенности. Напротив, именно на таком примере, экстраполирующем современные технологии, легче дать анализ злободневных социальных явлений, изучить влияние различных технологий на поведение людей, на формирование личности.

Первые главы романа были посвящены именно фантоматике ближнего прицела. Это обнадеживало, особенно по сравнению с предыдущим романом цикла. Если в романе «Vita Nostra» непонятно кто непонятно как делал из «обычного» человека непонятно кого, и все вокруг было пропитано идеями и текстом, то в «Цифровом» от текста остались только программные коды.

Уже увлечение сетевыми компьютерными играми из поколения «Королевского бала» накладывает отпечаток на психику, формируя иные ценности, иное поведение и привычки. А ведь все это – события ближайшего будущего, десяток-другой лет – и подобные технологии станут достоянием масс. Анализ приоритетов виртуального и реального успеха – важная задача.

К сожалению, в замыслы авторов не входило останавливаться на достигнутом. А жаль, ведь если бы они ограничились рассмотрением фантоматики ближнего прицела, моя оценка была бы значительно выше, ведь талант у авторов есть и потенциал их произведений всегда высок. Однако в таком случае герой остался бы человеком, что недопустимо для произведения из цикла «Метаморфозы»! Дожать, только бы дожать героя до конца…

Благая цель, но стоило ли ради нее копировать сюжетные ходы из «Vita Nostra», причем копировать в мелочах? Два романа скроены по единому сюжетному шаблону, которому авторы прилежно следуют. И это не случайность – разве может быть случайным алгоритм построения то ли не-, то ли сверхчеловека? Такой ход не лишен изящества, но все-таки излишен.

Резкий переход к фантоматике всеобъемлющей, ко всем этим «мыслящим ящикам доктора Коркорана» на компьютеризованной основе, сыграл с авторами дурную шутку. Неуместный размах только вредит книге, обращая все предыдущие страницы в фарс. Только теперь становится понятно, насколько мистический оттенок предыдущего романа играл на руку повествованию!

Поразительна наивность главного героя, Арсена Снегова, которую можно было бы понять, не будь у него столь специфичного опыта. Не один десяток страниц убит на то, чтобы разъяснить принципы манипулирования неокрепшим умам. Манипулирование здесь возводится в абсолют, что и неудивительно – при таком-то подходе к миру. Впрочем, я не собираюсь подробно останавливаться на морально-этических аспектах романа. Мне чужды как сами идеи, так стремление авторов довести их до гротеска. Важно то, что миру игр, которые играют в людей, такие принципы манипулирования подходят как нельзя кстати.

В мире «Vita Nostra» молодую девушку Сашу подталкивали к тому, чтобы измениться самой и тем самым изменить мир, став его частью или началом нового мира. В «Цифровом» Дяченки сочли нужным вначале изменить наше отношение к миру. Умно, да только из-за этого сам алгоритм становится бессмысленным. Если сам мир изначально воспринимается цифровым, то какой смысл куда-то гнать героя, к чему еще десятки и сотни страниц, к чему все, вообще все дальнейшее развитие?

Все это не более чем ловушка для читателя. О каком переходе человека из реальности в «цифру», о каком становлении чего-то нового можно вообще говорить, если фантоматика такого уровня вообще лишает смысла понятие реальности? С таким же успехом можно сказать, что тема романа «Цифровой» — процесс осознания некоторым искусственным интеллектом себя самого. Не подкопаешься. Можно подтасовывать факты как угодно, можно просто объявить все написанное ранее ложью и не заботиться о противоречиях. Ведь мир всемогущей фантоматики сам по себе противоречив. Все так, но тогда в чем заключается вклад собственно «Цифрового»?

Избранная авторами тема слишком глобальна, слишком многогранна, чтобы можно было пытаться хоть как-то охватить ее в одном романе. Только если допустить, что именно показ иллюзорности сюжета, иллюзорности самого романа через иллюзорность описываемого мира, через последовательное конструирование и разрушение множества мнимых целей, постоянное опровержение сказанного ранее, подмену понятий и проблем и был основной целью повествования, это произведение обретает какой-то смысл. Метаморфоза же на поверку оказалась фальшивой.

От романов Биоя Касареса не знаешь, чего и ждать. Каждый из них чем-то удивляет, у каждого найдется своя отличительная черта. Поэтому сказать, что «Сон о героях» занимает в творчестве писателя особое место – это все равно, что не сказать ничего. Легче объяснить своеобразие романа, сопоставляя его с двумя другими произведениями — «Планом побега» и «Спящими на солнце».

Порядок, в котором я их перечислил, не случаен. Между «Планом побега» и «Сном о героях» пролегла огромная дистанция. С каждым звеном цепочки все возрастает влияние национальных мотивов. Не зная обратного, никогда не скажешь, что «План побега» написан аргентинцем, настолько этот роман близок традициям старой британской фантастики. «Спящие на солнце» — это звено промежуточное. Здесь достоверность антуража важна, но вовсе не то, в какие национальные цвета этот антураж раскрашен. А вот «Сон о героях» не мог быть написан ни американцем, ни европейцем – нужно было чувствовать и знать Аргентину, чтобы передать тот дух, те образы и характеры. Жаль только, что в полной мере понять и по достоинству оценить все, что в романе заложено, сможет далеко не каждый. Впрочем, почему жаль? Наоборот, это прекрасный повод для того, чтобы приобщиться к иной культуре.

Из упомянутой тройки романов дальше всех от фантастики отошел именно «Сон о героях». Первая треть двадцатого века, Буэнос-Айрес, полузабытые мелочи в деталях… Герою, Эмилио Гауне, всего 21 год. Неожиданная удача в деньгах и необычно прошедший карнавал ломают его привычную, устоявшуюся жизнь. Казалось бы, что в этом странного? С кем только не сыграл свою шутку случай… Так почему же ощущение сна никак не отпускает, почему на дне нового этапа жизни Эмилио Гауны все таится карнавал, события которого герой помнит смутно? День проходит за днем, но все как будто в дымке, в тумане, и все шаги героев – словно впотьмах, наощупь. Иррациональность происходящего не проходит.

Кажется, что стоит всего лишь сделать шаг назад. И если память подводит, если нельзя вспомнить все до мелочей и в то же время нельзя забыть и обрести покой, то почему бы все не повторить?... Тогда круг замкнется, и развеется дымка, и будет обычная реальность, уже не магический реализм, и не фантастика, а просто жизнь, которой достоин каждый… Круг замкнется. Но не так, как того мог ожидать герой.

Законченным станет роман. Но подобно герою на карнавале, я не смогу рассказать, что испытал на самом деле, читая этот роман. Что-то важное. Что? Все уже скрыл туман. Надо перечитывать…

Сходит с ума реальность, разрывает свой бег время, все чаще обращаясь к событиям далекого прошлого. На страницах романа играют новые краски, полотно образов приобретает такую глубину и насыщенность, которая раньше была неведома. Где те скупые, точные мазки, что были характеристикой предыдущего романа?

Не один десяток лет минул с тех пор, как события «Пастельного города» стали достоянием истории. Но что такое десятки лет по сравнению с тысячелетиями истории Вирикониума? Параллели между двумя романами явны.

Первые страницы заставляют думать о шаге вперед. Стиль стал еще более изысканным, фразы тают на языке, заставляя перечитывать их подолгу. Хочется зажмуриться от удовольствия и смаковать, смаковать выданные автором на-гора образы. О чем еще можно мечтать? Мне просто нравится, когда мне так рассказывают истории. Было бы только, что рассказывать.

В «Пастельном городе» автору удалось найти тот хрупкий баланс стиля и смысла, который давал человеку непосвященному хоть какую-то возможность проникнуться миром Вирикониума. Любой, сколь угодно малый сдвиг акцентов разрушил бы странное обаяние закатного мира. От предшествующего романа сюжет «Бури крыльев» унаследовал схематичность. Все его достоинства – не в самих сюжетных ходах, банальных до неприличия, а в том, как именно они поданы. И не то обидно, что героям не сопереживаешь, что оболочки, расшитые яркими лоскутами описаний, на деле пусты и безжизненны. К подчеркнутой функциональности героев еще можно привыкнуть. Наоборот, мне досадно то, что Харрисон не пошел дальше. Его роман и так сильно отошел от канонов фантастики, в большей степени это иллюстрация чужих идей, это попытка описать взаимодействие чуждых реальностей. Исходная проблема носит скорее метафизический характер, адекватно передать ее особенности языком художественной литературы – это почти непосильная задача, но Харрисону удалось!.. Только за это роман заслуживает уважения.

Так почему бы не попытаться вовсе отказаться от сюжета, скрепляющего события белыми нитками, почему бы не построить бесстрастную хронику событий? Пойти дальше, сделать так, чтобы слом реальности коснулся и самой структуры романа? Сюжетные приемы, достаточные для «Пастельного города», не выдерживают нагрузки, которую накладывает на них «Буря крыльев». Они бросаются в глаза, все больше и больше раздражая читателя, они кажутся неуместными. Неустойчивый баланс оказался нарушен, а автор не предпринял никаких усилий для того, чтобы хоть как-то его поддержать. Даже не сотворил то, по сравнению с чем все мои пожелания показались бы до нелепости наивными и смешными.

То, что получилось в результате – выдающийся роман, построенный на резких контрастах и диссонансных аккордах. Его потенциал был гораздо выше, но он не набрал высоты, реализация чудес остановилась на полпути, и потому моя оценка ниже, чем оценка «Пастельному городу».

Эта книга не терпит суеты и спешки. Чтобы осознать, что в ней может быть заключено, нужно быть терпеливым и внимательным, нужно уметь забывать о том, что за долгое время стало привычным и при этом быть готовым раскрыться. Ведь чтобы преобразиться, Книге Нового Солнца нужен только ваш отклик. И пусть ничто не изменится внешне; будут те же слова, те же краски и путь, который нужно пройти, как бы ни было это трудно. Восприятие станет иным, и это уже опыт, и это уже та ценность, благодаря которой понимаешь, что все мучения были не зря. Впрочем, вопреки всему сказанному, я не склонен думать, что для понимания книги необходимо что-то вроде просветления. Но как иначе назвать тот сдвиг восприятия, который произошел со мной, когда я столь упорно и поначалу тщетно вгрызался в плоть этой книги? Между скукой и признанием поразительной реальности происходящего, ощущением обыденности чуждого и столь далекого мира пролегла целая пропасть.

Четыре романа – четыре неразрывные части единого целого, наделенные лишь условной самостоятельностью. Но при этом для каждого романа характерен свой условный цвет, свой оттенок, выражающийся в том, как расставлены акценты, какие интонации повествования господствуют и какие с романом связаны образы.

В «Пыточных дел мастере» на первом плане обыденность, монотонность окружающего Северьяна мира, которую только подчеркивают нечаянные проблески вроде ночной встречи с Водалусом и золотой монеты, которая мгновенно становится символом мира вовне. Встреча с шатленой Теклой и последствия этой встречи коренным образом изменяют жизнь Северьяна, привнося в чуждую нам обыденность элементы фантастики и чуда. И все же происшествия в городе и городском ботаническом саду, как бы ни были они странны, неуловимо связаны с неосознанными воспоминаниями. Читателя ли, героя или самой Умирающей Земли, а может быть, и некогда посетившего ее Миротворца. Здесь нет новизны, и пока еще нет той причудливости и эклектичности, что возьмет свое на страницах «Когтя миротворца» и «Меча ликтора».

«Коготь миротворца» представляет собой первое и наиболее существенное смещение акцентов тетралогии. Обыденность перестает быть обыденной, картина мироздания становится все более и более эклектичной, не теряя при этом, впрочем, изначально присущей ей стройности и законченности. Недомолвки, неясности восприятия героями мира в сочетании с укоренившимися в сознании читателя штампами порождают восхитительные моменты вроде определения моряка; структура повествования окончательно приобретает характер калейдоскопа встреч и расставаний, сопровождающихся неожиданным изменением точек зрения. Сказочные мотивы переплетаются с классическими темами научной фантастики, и все это выдержано в единой тональности и преподносится в меру серьезно. Что касается используемых автором образов, их характера и системы, то они изысканны, зрелы, продуманны и вызывают тем самым ассоциации с хорошим выдержанным вином или полотнами старых мастеров реализма. Порознь ни безудержная хаотичная импровизация, ни простой сдвиг реализма в область неведомых, странных палитр не позволяют получить такой эффект. Нужно что-то третье. Необычное мастерство? Гениальность?

Те тенденции, что наметились в предыдущем романе, развиваются в «Мече ликтора». Не раз повествование подойдет опасно близко к той грани, за которой располагается иная, абсурдная для читателя реальность. Появление Тифона, столкновение с альзабо и воспоминания Доркас тому примеры. В то же время есть в романе место и чувствам, и обычным человеческим страстям – словом, всему тому, на что находилось время и место и в предыдущих романах.

Но все возвращается на круги своя. В «Цитадели автарха» будут расставлены все точки над i, и акценты вновь сместятся, знаменуя тем самым переход к новому витку спирали и позволяя взглянуть на мир под новым углом. В зоне военных действий рациональное видение мира непоколебимо, и никакие чудеса такому видению не помеха. Они просто существуют в другой реальности. Несомненная удача автора – это то, каким образом сцены в госпитале, не имеющие, казалось бы, никакого отношения к основной сюжетной линии, включены в повествование. Эти сцены до боли знакомы и легко узнаваемы. Эти притчи определяются лишь человеческой природой и не зависят ни от мира, ни от времени. Стоит увлечься ими, и ты легко потеряешь ориентацию в сюжетном пространстве. Проходит все, пройдет и ощущение потерянности, и вместе с Северьяном мы дойдем до нового статуса, который не станет для нас неожиданностью. Композиция книги такова, что итог странствий мимоходом раскрывается еще в первом романе. И тем лучше для понимания книги!

Книга Нового Солнца многогранна, как сама жизнь. В ней есть место чувствам и страстям, размышлениям и действиям, жесткости и даже шоку. Многие писатели выдавали свои творения за рукописи, пришедшие со звезд, но только Джину Вулфу хочется верить. Его игра ума и воображения – это игра высшего порядка.

И пусть книга закончена, пусть перевернуты последние страницы… В моей памяти теперь тоже горят два символа: странная гробница со звездолетом и памятная монета, обещающая открыть новый мир, повести за собой. Теперь все это – не только собственность сознаний Северьяна.

Совершенно необычный роман. Я пытался смотреть на него под разными углами, раз за разом отбрасывая шелуху. Не одна попытка понадобилась мне для того, чтобы понять, на что следует обращать внимание, что на самом деле следует искать. Я спотыкался на каждом шагу, ломая стереотипы своих ожиданий, освобождаясь от рамок, в которые сам себя когда-то заковал. Озарение пришло не сразу.

Ценность романа не в сюжете, который не блещет динамикой, разветвленностью сюжетных линий, неожиданностью сюжетных поворотов. Не в психологизме событий, не в эмоциональном вовлечении читателя в происходящие события, которое, признаюсь, полностью отсутствует. На мой взгляд, это единственный существенный, хотя и субъективно определяемый недостаток произведения, мешающий поставить роману высшую оценку. Черт возьми, ценность романа даже не в самих по себе описаниях мира, нам непривычного и столь от нас удаленного. Ожидание описаний ради самих описаний, ожидание многообразия красок было последней и, наверно, наиболее тонкой ловушкой среди тех, в которые мне довелось угодить. Вулф выписывает декорации мира спокойно, со всей возможной тщательностью. Но чтобы эту скрупулезность оценить, нужно либо немалое терпение, либо умение сходу прочувствовать авторский ритм. Последнее не каждому дано.

Много времени прошло с той поры, как я в первый раз открыл книгу Нового Солнца. И совсем мало – с того момента, как я открыл ее для себя. Главное достоинство романа, в моем понимании – это особенности изложения, благодаря которым написанное действительно воспринимается как летопись, как повесть о реальных событиях далекого будущего, неведомо как попавшая в наше время. Не декорации мира творит Вулф, но сам мир, столь же реальный, как и тот, что окружает любого из нас, столь же обыденный и столь же чудесный. Потому естественна и не скучна линия жизни Северьяна, потому и классифицировать книгу так же сложно, как жизнь. Первый роман цикла четко дает понять: Книга Нового Солнца – это та грань вымысла, за которой находится реальность.

Причина успеха романа Юлии Латыниной кроется в удачном сплаве трех качеств, которые и по отдельности в состоянии привлечь внимание читателя.

Первое качество – динамика. У автора не в чести долгие предисловия, с первых страниц события разворачиваются стремительно и жестко, сразу же увлекая читателя за собой. Передышек и временных провалов ожидать не стоит. Такой ритм повествования более пристал качественному боевику, и даже в одной этой ипостаси роман Латыниной смотрится выигрышно. Подробные технические характеристики звездолетов и оружейных систем в данном контексте не выглядят столь уж чужеродным дополнением. Не неся практически никакой смысловой нагрузки, они тем не менее вносят свой вклад в становление атмосферы техногенного боевика.

Второе качество – отношение к обществу и окружающему миру. Лакировка действительности – это не почерк Латыниной, равно как и скромное умалчивание существующих проблем. Для описания пороков общества автором выбран тон донельзя обыденный и потому пугающий. При этом обыденность изложения сочетается с откровенностью и прямотой, что в совокупности дает впечатляющий эффект. В мире загнивающей империи такие явления, как всеобщая коррупция, давно стали общечеловеческой нормой. Неудивительно, что адепты существующей системы считают нелюдями тех, кто сохранил в себе хотя бы остатки честности.

Если первое качество еще может существовать само по себе, то в сочетании со вторым оно заставляет нас ожидать чего-то еще. И эти ожидания оправдываются: помимо отличной приключенческой составляющей «Нелюдь» содержит и пищу для размышлений. Иллюстрацией тому служит третье качество – острота и актуальность поставленных в романе проблем. Как выйти из тупика, в который зашла цивилизация? Можно ли что-то изменить в существующем положении вещей, не прибегая при этом к необоснованным фантастическим допущениям? И не придется ли заплатить за развитие непомерно высокую цену? Вечные вопросы. Никогда на них не удастся дать однозначные ответы, поэтому неоднозначен и сам роман, и его финал.

Однако неоднозначность не была бы столь явной, если бы автор ограничился рассмотрением только одной, пусть и главенствующей системы ценностей, а не представил взору читателя целую палитру. Обыграв тем самым название самого произведения! Сплав получился отменным, что уж говорить…

Каждое произведение в этой антологии и едва ли не каждое слово знакомы мне до боли. Я перечитывал эту книгу множество раз, причем вовсе не из-за исключительных художественных достоинств. Уровень вошедших в антологию произведений очень сильно разнится, с шедеврами вроде «Покера» Старджона и «Бегства от бессмертия» Макинтоша соседствуют не только рассказы классиков американской фантастики вроде Шекли, Саймака и Тенна, но и невнятицы в исполнении Гуларта и Ллойда Биггла. Как-то незаметно эта книга стала для меня привычкой. Иначе никак не объяснишь тот факт, что даже рассказ Гуларта, потрясающий образец пустоты при соблюдении внешних приличий, я перечитывал не один и даже не два раза, пусть бегло, пусть мимоходом за обеденным столом. Впрочем, гораздо чаще статус привычек обретали номера Единственного Межгалактического…

Однако есть у этой антологии передо мной и другие заслуги. Благодаря ей я открыл для себя творчество Джеймса Ганна, ознакомился с рассказами Чарльза Бомонта, а в прошлом году сделал несколько библиографий авторов, к которым уже так давно привык. Так привычка вновь послужила мне верой и правдой.

В последнее время я обращаюсь к этой книге все реже, перечитывая только ставшие любимыми вещи. Но на чувство привычки разлука никак не влияет.

Смесь недоумения с уважением к таланту авторов – вот как можно вкратце охарактеризовать те мои чувства, что возникли после прочтения этой книги. Тот уровень повествования, который жестко связан с обыденностью, который имеет дело с поведением человека под действием странных, тревожащих факторов, нарушающих обычные представления о случае и судьбе, удался авторам лучше всего. Институт Специальных Технологий не оставляет своим студентам выбора. А значит, читателю вместе с Сашей предстоит с головой окунуться в учебный процесс.

Здесь-то и начинаются проблемы. Пока о цели обучения ничего неизвестно, пока описывается лишь внешность событий, пока быт и приземленность еще важны, недоумевать нет времени. Методы обучения странны. Зубовный скрежет до просветления? Промывание мозгов? Гадаешь, не зная, что подозревать, и с возрастающим интересом следишь за хроникой ломки сознания. И вот – первые намеки, позволяющие понять для чего это нужно. Потом – подробные объяснения. Казалось бы, еще шаг, и перед взором читателя предстанет удивительной красоты творение…

Не в этой жизни. Уровень идейный, со всеми его рассуждениями о Речи, мире-тексте и роли новых слов, кажется существующим отдельно от уровня обыденного. Вероятно, для того, чтобы проникнуть в суть связи этих двух уровней, читателю, как и герою, тоже нужно достичь просветления. Да, здесь мне можно возразить в том духе, что осознание и описание такой связи не было целью авторов, и тому можно найти косвенные подтверждения в высказываниях преподавателей Института. Но в таком случае мое недоумение только усиливается. Ведь сам по себе идейный пласт не нов, не оригинален!

Для меня главное достоинство романа заключалось бы в грамотном, гармоничном описании связи между миром обыденности и миром идей. Связи не просто декларируемой, как сейчас, но донельзя убедительной, такой, которой хотелось бы верить. И ведь литературного мастерства, думается, у Дяченок на это хватило бы. Какими могли бы получиться финальные аккорды!.. Увы, всего этого нет. И роман лишь неплох, не более того.

Я давно уже не читал книг Стругацких «в первый раз». Я успел забыть, какие чувства порождает прикосновение к вечности. Прочитав наконец эту книгу, я испытал потрясение, какого не испытывал уже давно.

За последний год мною было прочитано множество фантастических книг. Книг хороших, порой даже блестящих, реже – близких, пришедшихся по вкусу и уму, и сердцу. Но как бы ни были они хороши, достоинства их обозримы, счетны, и сравнивать с «Хромой судьбой» их нельзя. Другой уровень, совсем другой у этого романа, который я считаю одной из редких вершин в творчестве даже самих братьев Стругацких. Я люблю творчество братьев и само по себе, что-то больше, а что-то и меньше, но после прочтения этой книги в голове сами собой всплывают сравнения с другими моими любимыми писателями. С Борхесом — по степени глубины на первый взгляд простого текста, с Юрием Ковалем – по блестящему стилю, удивительно точному, образному и притом нисколько не вымученному языку, живому, сочному, искрометному! В редкую книгу погружаешься столь легко и глубоко, как это происходит здесь.

На такую книгу невероятно сложно написать конструктивный отзыв. Ведь что толку рассуждать об идеях, в книгу заложенных, если оттенков идей столько, что невозможно просто охватить их все, обозначить, увязать в одно и сформулировать словом ли, образом? Любая попытка выделить в книге основу приведет к упрощению и неминуемому искажению материала, а чтобы все-таки передать все богатство смыслов в настоящем отзыве, пришлось бы перепечатывать здесь сам роман.

Мне остается лишь делиться впечатлениями. Говорить о том, как хорош ход с введением в реалистичную ткань будней Феликса Сорокина некой чудинки с фантасмагорическим оттенком. Только намеки, тонкие штрихи без развития, но насколько они к месту, как органично они пересекаются с содержимым Синей Папки! Радоваться тому, насколько живы, характерны и убедительны герои что первого, что второго уровней. Размышлять. Многое переоценить. Замереть ошеломленно и понять, что я не могу найти нужных слов, чтобы выразить в полной мере свои чувства. И я думаю, что сколько раз бы я ни читал эту книгу, сколько раз бы ни просыпался в заснеженной Москве прошлого, каждый из них будет в чем-то первым.

Сильный роман. Многогранность толкований, многоуровневость восприятия, которые были отличительными особенностями романа «Тебе держать ответ», здесь не видны столь отчетливо. На первом плане здесь сама история, повесть о боли и изломанных судьбах, стыде и уверенности в себе. Нечасто в литературе стыд становится движущей силой развития сюжета!

С этих страниц не сходят жесткость, реалистичность и насилие, но кажется, что так и должно быть. Да и как можно думать иначе, когда все повествование пронизано единым нервом, пульсация которого отдается болью в сердце. Сюжетные ходы хочется сравнить с жестокими, но справедливыми пощечинами. Стремительный темп событий позволит читателю расслабиться, выдохнуть только тогда, когда будет перелистнута последняя страница…

Образы главных героев автору удалось сделать по-настоящему интересными, противоречивыми и притом убедительными. Лукас Джейдри, Птицелов – неординарная личность. Странный человек, не бездушный манипулятор судьбами других, но жрец душ человеческих – жестокий и уверенный в себе. Человек, своей волей способный сломать одного – и оказать тем же самым неоценимую услугу другому. Понять его непросто, принять его методы – тем более. Но именно он поначалу вызывает симпатию, а вовсе не Марвин из Фостейна.

Марвин, Балендорский щенок. Баловень судьбы, человек, который никогда не проигрывал. И судьба в лице Лукаса Джейдри еще не раз преподнесет ему свои жестокие уроки, выворачивая молодого рыцаря наизнанку, но только лишь укрепляя. Марвин в начале и конце книжного пути – почти что два разных человека. Наносное смыто, но стержень характера жив.

Встречи Марвина и Лукаса – это опорные точки основной сюжетной линии.

Однако существенна и второстепенная сюжетная линия, связанная с магистром патрицианцев Дереком. Это совсем другой взгляд на происходящие события, другой уровень восприятия. Для обитающих здесь Игроков обычные люди – не более чем пешки, все их действия, разумные и неразумные, просчитаны и положены в основу многоходовых комбинаций. То, чем всю жизнь занимался Птицелов, было похоже на действия Игроков только внешне. Усиливает контраст с обыденной реальностью и приглушенность, неявность, эпизодичность этого уровня…

Ошеломляя, роман оставляет долгое послевкусие.

Многоликий и неожиданно глубокий роман, хороший для сердца и тем более для ума. Оболочка и смысл здесь одинаково важны, роман можно рассматривать как психологически точное, достоверное и при этом полное эмоций произведение о людях и их судьбах, в котором убедительность проработки характеров почитается за особую ценность, а развитию героев уделено самое пристальное внимание. Однако это также и рассуждение о Случае, детерминированности и Судьбе, столь удачно облеченное в оболочку художественного произведения. Все выверено, и лишнего отсечь нельзя.

Фэнтези здесь – это метод, позволяющий рассказать историю в доступной форме, четко расставив акценты. Рассказать важное, не упустить ни одной существенной детали, но при этом избежать ненужных подробностей. Мир, в котором происходит действие, более чем реален. Чуждая география, не наша история – это всего лишь необходимые условности. Люди остаются людьми. И только раз в поколение рождается тот, кому держать ответ. У такого человека нет сверхъестественных способностей, а сам он чаще не всего не в состоянии даже понять, что он не такой, как все. Именно таким людям посвящена эта книга, поэтому центральные темы романа – это ответственность человека за свои поступки и цена этой ответственности.

Решение автора ввести в психологически реальный и достоверный мир понятие тех, кто держит ответ, вызывает восхищение. С одной стороны, такие люди – это островки существенных искажений реальности, и потому перед нами сразу же встает вечный вопрос о соотнесении Случая и Судьбы, и сразу же мы сдвигаемся в область фантастического и неизведанного.

Носителями чего являются эти люди – детерминированности или неопределенности? Эд Эфрин верит в то, что случайностей нет, потому что он в ответе за все, и действует соответственно, но так ли это на самом деле? Эд Эфрин – профессиональный Игрок с особенной психологией, выработанной годами. Именно психологическими особенностями он во многом обязан своему успеху. Но есть ли в том физическом мире факт кроме его цели, на который опирается, должна опираться психология Эда? Этого мы так и не узнаем.

С другой стороны, почему принцип ответственности за все не может быть просто идеей? Вымыслом в вымысле, средством, ведь о целях и средствах в романе сказано столько важного!.. Знание о принципе приходит извне. Груз его очень тяжек, он просто не может не изменить психологию избранного. Либо тот ломается, либо волей-неволей превращается в Игрока, подчиняющего себе Случай, играющего с Судьбой. Но с какой стороны ни взгляни, проблема ответственности, обусловленной физическими законами чужого мира или программированием человека, остается центральной.

А уж цена этой ответственности, в том числе цена несбывшихся возможностей, и вовсе выписана автором блестяще.

Стоит отметить также очень удачную композицию романа. Сходящиеся во времени сюжетные линии, сливающиеся прошлое и настоящее. Метания молодого Адриана Эвентри, расчет Эда Эфрина. Два совершенно разных человека с точки зрения психологических особенностей. Между двумя лицами пролегла целая жизнь... Что ни говори, а динамика развития личности Адриана, ломка прежних устоев, особенно моральных, показаны отлично.

Что касается языка и стиля, то они не настолько хороши, чтобы испытывать подлинное удовольствие только от владения автора словом. Пребывая на втором плане, они связывают события, не заслоняя собой рассказываемую историю, оставаясь лишь средством, не самоцелью. Достойность и сдержанность — вот их характеристики.

...О чем же сказать напоследок? Наверно, о том, что в книге Юлии Остапенко каждый сможет найти что-то свое, а это дорогого стоит.

Рон Гуларт — очень неоднозначный автор. На него проще всего смотреть, как на оголтелого ремесленника, ради хлеба насущного написавшего чертову уйму однотипных произведений, штамповок, приключенческих по форме, но донельзя унылых по сути. Адаптации комиксов, дешевые вестерны, да даже любовные романы — чего только не писал Рон под псевдонимами. Однако принять такой взгляд на вещи — это лишь попытка сделать противоречивый образ более плоским. Под собственным именем Гуларт публиковал разное. Это и вещи из неимоверно затянутого цикла про миры системы Барнума, среди которых иногда попадались относительно неплохие вещички, но чаще — непонятные несуразности в нелепых и фэнтезийных по сути мирах, лишенных всякого чувства меры и при этом не выходящие на грань талантливого абсурда. Но были и проблески во тьме, рассказы и не только, в которых посреди бессмысленной круговерти нет-нет, а мелькала удивительно точная, актуальная идея. Не идея даже, а наблюдение. Пример тому — рассказ «Printer's Devil».

К сожалению, рассказ «Хамелеон» ближе к когорте первой. Место действия — система Барнума. Постоянное действие, не всегда приводящее к осмысленным результатам. Рассказ не вполне серьезен, что делает его, к сожалению, только хуже; от прочитанного остается противный осадок, как от нелепых кривляний балаганного шута. Выкинуть бы половину фраз, сделать рассказ строже... Рассказ пуст, более того, он не просто пуст, он высасывает жизненные силы из читателя! Разумеется, при условии того, что прочитавший понимает толк в рассказах и может отличить бездарность от таланта. Впрочем, бездарность — это не то слово здесь. Писать-то Гуларт может! Просто это абсолютно коммерческая поделка.

Ни коим боком не относясь к НФ (в мирах системы Барнума вообще нелады с физикой, логикой и даже банальным здравым смыслом), рассказ мало пригоден и на роль качественного приключения. Агент Корпуса Хамелеонов изначально обладает хорошими физическими данными и отвечающими названию корпуса сверхспособностями, а благодаря легиону счастливых случайностей огрехи сходят ему с рук (автор взял, автор дал).

Итог — бессмысленная поделка, заслужившая свою твердую двойку.

Одно из лучших произведений, вошедших в антологию «Ветер чужого мира» и, более того, знаковое для творчества самого Дж. Т. Мак-Интоша. Знаковое — и очень успешное! Достоинств у этого рассказа много. Во-первых, это закрученный сюжет. Такое количество сюжетных поворотов сложновато уместить на тридцати страницах, но Мак-Интошу это удалось. Более того, при столь высокой концентрации событий сюжет остается ясным, прозрачным и, как ни странно, логичным! Во-вторых, это четкость и сжатость изложения, не переходящая, впрочем, в сухой перечень действий. Описаний — минимум, они используются только тогда, когда без них не обойтись, и такой стиль лишь подчеркивает стремительность разворачивающихся событий. Лишь по мере действий главного героя раскрывается его прошлое, четкие, резкие мазки то там, то здесь: мысль, внешность, странные противоречия между архивными данными и деталями поведения Бенджамина Райса. Чувствуется уверенность автора.

История героя на первом плане, но если бы окружающее старика-привратника общество было другим, то не было бы ни завязки, ни первичного конфликта. Автор не выстраивает глубокого описания мира, да это в контексте расссказа было бы и невозможно. Выбор сделан, история мира и общества дается лишь наброском. Проблема перерождения оборачивается конфликтом свободной воли и государственных интересов. Несовершенные тесты — критерий определения того, достоин ли человек. Достоин чего? И для чего?

Вечные проблемы. И пусть тематика рассказа не нова, и Мак-Интош по сути не рассказал нам ничего нового. Неважно. Я готов перечитывать рассказ вновь и вновь, каждый раз замирая на изломах сюжета, ощущая события кожей. Странно, необъяснимо, ненормально. Но это есть.

Блестящий рассказ.

Цикл произведений о Галактическом Консуле – удивительная моя находка, поразительное открытие, сделанное на исходе ушедшего уже года. В 2008 мне довелось прочесть множество произведений, среди которых были и знаковые для фантастики. Что-то из прочитанного стало любимым и близким в момент, что-то приходилось оценивать только разумом, радуясь глубине прозы. И была у прочитанных и глубоко понравившихся фантастических произведений одна важная черта: все они были написаны зарубежными авторами. Только в конце декабря в списке открытий 2008 года появились книги Евгения Филенко.

Эти книги – достояние в первую очередь личное; крайне сложно четко, доходчиво и ясно изложить те причины, которые заставляют меня этот цикл столь высоко оценить. Возможно, дело просто в моем восприятии или в умении, с которым автор в своей прозе касается потайных струн человеческой души, в том настрое, которым пропитана книга. Ведь здесь просто есть будущее, в меру светлое, в котором есть место идеалам, гуманизму и сотрудничеству между цивилизациями. Да, при контактах могут возникать моменты непонимания, нередко приводящие к печальным исходам, разлом между цивилизациями может быть очень широким, а проблемы, стоящие перед обществом – глобальными и морально тяжелыми, как в «Блудных Братьях», но всегда есть надежда, вера в лучшее и повод для оптимизма. При этом мир не назовешь идеальным и из-за этого стерильным, всегда есть проблемы, явные и скрытые, но никогда не дискредитирующие саму идею такого мира! Пусть и не всегда честно, невидимыми нитками мудрейших цивилизаций, но мир сбалансирован, в нем есть место свободе и в него хочется возвращаться…

Несомненной удачей автора я считаю и образ главного героя цикла, Константина Кратова. Галактический Консул получился живым, со своими вечными заморочками, а становление его характера, его личности показаны просто отлично и к тому же весьма психологически достоверно. Еще одна находка – выбор автором профессии для главного героя. Тема контакта всегда была для меня одной из самых интересных в классической фантастике. Подобный выбор позволяет легко дробить романы на более мелкие части, не теряя при этом целостности и атмосферы, что наиболее четко прослеживается на примере «Эпицентра».

Еще одно достоинство цикла — внимание к старой фантастике. Сюда можно отнести и отсылки к классике в «Гребне волны», и остроумные темы контактов, заставляющие вспомнить рассказы родом из «золотого века НФ». Преуспевающий ксенолог Кратов в «Эпицентре» заставляет вспомнить Ретифа, легенду Дипломатического Корпуса. Только в отличие от Ретифа Костя Кратов куда более человечен, близок и понятен, сохраняя при этом всю гамму достоинств межзвездного дипломата. О Ретифе мы не знаем ничего, кроме того, что он ну очень хорош! Щегольский силуэт на киноэкране. А Костя – свой!

Все перечисленное подкупает так, что совершенно не хочется искать в цикле какие-то недостатки.

У этой книги множество достоинств. Это и закрученный сюжет, где отсылки к классике сочетаются с элементами новизны, эдакими намеками и тонкими штрихами. Это и дух книги, в котором удачно сочетаются внимание к личности главного героя, разнообразные психологические акценты и мир родом из старой НФ. Сюда приятно возвращаться, несмотря на все неурядицы, и потому уже благодаря выбору фона действий книга стоит того, чтобы ее перечитывать. Наконец, это прекрасная история становления личности Галактического Консула. Шаг за шагом обстоятельства формулируют тот образ, с которым впоследствии будут ассоциировать Костю Кратова обитатели Галактики. Что особенно хорошо — в этом образе всегда остается место человечности. Костя — все-таки человек со своими слабостями, пусть и наделенный недюжинными талантами, пусть и переживший множество необычайных событий. Ну а подача материала, сочетающая эмоциональность, остроумие и постановку острых, интересных задач как перед героем, так и перед читателями, заслуживает особой похвалы. Ко всему прочему — очень хороши язык книги и ее структура! Читал с огромным удовольствием.

Цикл о Галактическом Консуле — одна из самых удачных моих фантастических находок за последние месяцы. С течением времени становится все сложнее найти что-то по-настоящему свое в необъятном множестве книг. Есть объективные шедевры, которые никогда не станут близкими и родными. Есть книги, просто зацепившие чем-то — изысканным стилем, мудрыми мыслями, необычностью. И есть вещи, к которым просто лежит душа, и тогда даже недостатки становятся родными и не вызывают отторжения. Именно к третьей категории я бы отнес совокупность книг о Галактическом Консуле.

Впрочем, сейчас в качестве предмета обсуждения выступает только лишь первый роман цикла. Что же я увидел в нем? Мир, который одновременно и понятен, и светел, навевающий определенные ассоциации с ранним Полднем Стругацких. Мир, в котором есть место людям, их простым радостям и горестям. И вечная проблема выбора, к которой в этом будущем добавляется еще один уровень: Земля или Галактика? Жизнь здесь наконец-то стала реальной ценностью. Описанным автором миром проникаешься исподволь, незаметен тот миг, когда он становится родным. Да, скептик смог бы разъять его обаяние, но зачем еще раз разрушать реальность мечты?

Константин Кратов, будущий Галактический Консул, пока только в начале своего пути. Череда испытаний ожидает его... И тех, что повторяются вечно, из поколения в поколение с каждым человеком, и специфических для звездохода. И одно из них — сюжетообразующее. Вплоть до того злополучного «зачетного» рейса я думал, что не смогу поставить роману оценку, меньшую десятки. Смог. И виной тому — как раз этот рейс, в котором достоверность обыденности будущего уступает место совершенно фантастичным событиям. Изменяя Кратова, эти события оказывают серьезное положительное воздействие на весь последующий цикл. Но в то же время они неминуемо вносят диссонанс в эту книгу.

И поэтому, увы, только девятка и небольшой осадок от слишком грубого вмешательства автора в уже сложившееся у меня восприятие романа.

Этот рассказ не перестает смешить даже тогда, когда ты читаешь его и в десятый, и даже в сотый раз. Злоключения героя, связанные с починкой часов, описаны просто блестяще. Выразительно, едко, неожиданно. И в то же время — в фирменном стиле Марка Твена. Очень к месту здесь ирония с оттенком издевки, которую я так люблю в его творчестве. В участи, постигшей одного из незадачливых часовщиков, прослеживаются отголоски той легкой «кровожадности» автора, которая обозначивается им вскользь и обыденно в таких рассказах, как «Трогательный случай из жизни Джорджа Вашингтона» или «Журналистика в Теннесси». Абсолютно заслуженная десятка!

Странный роман, при прочтении которого во мне постоянно всплывали ощущения двойственности и неопределенности. Из-за этой противоречивости восприятия, из за резкого, режущего контраста между субъективным и объективным мне очень сложно было выставить ему оценку. И получившийся результат, вероятно, нельзя назвать полностью адекватным.

Несмотря на то, что роман написан явно талантливо и весьма умно, избранная автором стилистика мне совершенно чужда. Психоделичные, сюрреалистические образы, странные картины мироздания могут привлечь, но атмосфера дурного, грязноватого сумасшествия, иррациональной, нереалистичной и неоправданной жестокости только лишь отталкивает. Если бы не было этой удушающей, безумной атмосферы, то за созданную автором яркую галерею образов, где копи, существующие в реальности воображения — в центре, а на задворках сознания — окаменевшие шахтеры глубокого синего цвета, нелепый Рай и безумная профессия Клэя, можно было бы поставить твердые 8 баллов, ведь недостатки сюжетной мишуры в таких произведениях меня волнуют мало. Впрочем, это тоже неправда. Исключи автор из романа нездоровое, злое начало, мы получили бы выхолощенную книжицу, лишенную доброй доли своей притягательности. Эстетика стала бы другой.

И абстрагироваться от иррациональной грязи романа просто бессмысленно — это неотъемлемая, нужная его часть! Ее можно замечать, принимая относительно спокойно (вероятность такого исхода была бы для меня выше, если бы роман был целостней). Ее можно не замечать вовсе. Наконец — и это мой случай — она может вызывать резкое неприятие. Вот отсюда — такая спорная оценка.

Хроника уничтожения. Именно такое определение сути «Террора» вертится в голове все то время, пока читаешь книгу. По мере продвижения сквозь сюжет суть обрастает подробностями и деталями; смыслы наслаиваются друг на друга, и одно и то же простое слово — уничтожение — начинаешь воспринимать совершенно по-разному. В нем и разгадка тайны того, что случилось, что просто не могло не случиться со сгинувшей некогда экспедицией Франклина. В нем и характеристика тех процессов, что связаны с моралью, духом и человечностью. В конце концов, характеристика через уничтожение — это просто один из способов хоть как-то отразить ту неотвратимость, неизбежность процессов распада, которые так удачно показал Дэн Симмонс в своем романе. Распад принципов, распад духа и тела — все это отражено в романе, и отражено притом честно, обоснованно и логично. Произведение изобилует жесткими, реалистичными и натуралистичными описаниями, но при этом — оправданными и точно укладывающимися в атмосферу. Дотошность, с которой автор описывает мир льдов — честный, прямой и жестокий, просто поражает. На таком фоне предельный реализм во всем даже мне кажется чуть ли не единственно возможным художественным методом, и по крайней мере — наиболее очевидным и согласованным.

По духу роман чрезвычайно, порой даже болезненно реалистичен. Наличие фантастического допущения в виде наделенного сверхъестественными способностями чудовища нисколько не отрицает общую реалистичность происходящего. Помимо того, что с ним и сопутствующими эскимосскими преданиями связан достаточно важный сюжетный пласт, чудовище играет роль фактора ускорения распада. Оно порождает неведомый страх, подталкивает людей к таким действиям, которые отрицают их разумность. С ним невозможно справиться физическими методами, как нельзя в такой ситуации устранить фактор неопределенности. Чудовище подчеркнуто, гротескно фантастично, что особенно ярко проявляется в сцене его схватки с Блэнки. Слепая и, возможно, разумная сила, стихия, олицетворение всего того мрака и той тьмы, что окружали людей на Севере.

Эта стихия особенно страшна тем, что отнимает у людей все: и жизнь, и человеческий облик. В белом хаосе человек неминуемо оставляет частичку себя.

Сильное произведение и одна из лучших книг уходящего 2008 года.

Это рассказ, соединяющий в себе обыденное с вечным. Он потому вечен, что мир Вирикониума здесь только лишь оболочка для символов города, человека, любви и семьи. Все описанное здесь в той или иной степени могло произойти с человеком и в Лондоне, и вообще в любом крупном городе — и совсем неважно, как он называется и какой на дворе век. То, что сюжет далеко не нов, что он обыденен и повторяем в разных формах, не играет здесь никакой роли. Это зарисовка из жизни, реализм по духу, чуть прикрытый по форме причудливыми реалиями Вирикониума да странной профессией рассказчика. Стиль повествования, естественно, очень хорош; он прост и мягок — и безумие здесь на задворках, разве что в сознании героев...

Проще всего было бы описать суть этого то ли рассказа, то ли очерка, используя одно только слово — промежуточность. Первый смысл его несет скорее негативный оттенок, поскольку как самостоятельное произведение рассказ почти что не несет ценности, его место — только в окружении других произведений, посвященных Вирикониуму. Сам по себе он не целен, он лишь дополняет уже как-то сложившийся у читателя образ новыми штрихами. Тональность красок этого рассказа гораздо спокойнее, чем в «Пастельном городе», описаний много, но почти все они как-то будничны и пресны. Однако именно такие краски делают мир Вирикониума более реальным. Для осознания реальности мира, для воссоздания его истинной красоты очень важно, чтобы сложившаяся мозаика образов была не просто пестрым пятном. Калейдоскоп вымыслов не должен заполнять собой все мироздание. Нужна какая-то основа, холст, подложка для яркой палитры. И поэтому нужен был такой рассказ! В контексте сборника он свою задачу выполняет.

Что же до всего остального... Диалоги пусты и стираются из памяти через пять минут после прочтения. Люди на страницах словно бы и не существовали. Но зато чувствуется вневременность и универсальность происходящего...

Странноватый рассказ, запоминающийся своей нелогичностью. По духу это хаотическая зарисовка, полная безумия и нелепых поступков, сквозь которую с трудом, но пробивается удивительная атмосфера Вирикониума. Есть, есть в рассказе и искра, и удаль, но все же единственный ведомый мне смысл лежит вовне. Огорошивая того читателя сборника, что до сих пор о Вирикониуме и не ведал, рассказ предупреждает его о странном впереди.

Очень достойный, но при этом крайне специфический роман, который придется по душе не всем. Для того, чтобы по-настоящему проникнуться романом, нужен особый, созерцательный настрой. Нужно быть готовым закрыть глаза на то, как именно реализован сюжет, забыть о логических нестыковках и найти в себе желание и смелость с головой погрузиться в атмосферу Вирикониума. Не скрою, поначалу и мне бросалась в глаза схематичность и чрезмерная, голая функциональность героев, каркасный, не отягощенный изысками сюжет, выверты которого предсказуемы, прямолинейны и не всегда обоснованы. Эх, если бы все бы было не так, тогда бы... А что бы стало тогда? Не потерял бы от этого мир Вирикониума добрую толику своего очарования? Ну и что, что почти все воспоминания об отдельных героях после прочтения можно уложить в пару описывающих функциональность строк и десяток абзацев, посвященных цветовой гамме их одежд? В истинном фокусе у автора — целый мир. По сравнению с этим все указанные выше претензии воспринимаются как досадные мелочи, совершенно не критичные для восприятия. Чем дальше читаешь это произведение, тем сильнее уверенность в том, что Харрисон спокойно мог бы написать нечто вроде путеводителя по миру Вирикониума, и лично я бы принял такое творение ничуть не с меньшим восторгом. Более того, идеал путеводителя позволяет многое объяснить, в частности, уж слишком явную схематичность сюжетной линии. Ведь тогда это просто повод рассказать о большем, провести читателя вслед за героями по таким местам, в которые сам он по своей воле ни за что бы не забрался. И герои тоже могут быть только поводом рассказать об окружающем мире, удивить читателя богатой и причудливой палитрой красок, поделиться атмосферой и образами распада. Необходимость героев и сюжета в таком контексте — лишь необходимое зло, от которого не уйти совсем, ибо не поймут... Так почему бы не свести влияние этих компонент к минимуму? Почему не создать рельсы, по которым можно было бы спокойно двигаться, а всю созидательную энергию направить на создание незабываемых описаний? О «Пастельном городе» Харрисона нельзя сказать, что он хорош в первую очередь описаниями, а во вторую — чем-то еше. Нет, это чистой воды литература описаний, калейдоскоп причудливых, безумных картин с надолго запоминающимися цветовыми решениями. Все остальное — только лишь связка. Так почему бы ей не быть функциональной?..

Очень и очень неплохо — но только в том случае, если роман на самом деле был дебютным. А когда личность писателя с каждым новым написанным циклом все более мистифицируется, в этом уже нет никакой уверенности. Отношение к произведению меняется, оценка становится строже. И тем не менее... Роман выше среднего уровня, а в авторе чувствуется серьезный потенциал. Что особенно хорошо — у автора есть свое лицо. Не то что бы это была самобытность, нет, таким уж оригинальным произведение не назовешь. Но не назовешь его и серым.

Описанный Паркером мир имеет весьма слабое отношение к классическому фэнтези. Магия в привычном понимании здесь существует только в воображении невежественных обывателей. Проявления причинности иного рода есть, но их дано заметить не всем, и маги больше напоминают исследователей неизвестного феномена — и одновременно философов. Видно, что Паркер тяготеет к реализму с фэнтезийными элементами. Но реализм может быть разным, и у Паркера в фокусе технические описания. Чувствуется, что это конек автора, недаром сам роман называется «Закалка Клинка». В это сочетание слов можно вложить метафорические смыслы, а можно и намекнуть так на то, что в книге будет уделяться серьезное внимание технологическим процессам. Все эти описания выглядят по крайней мере правдоподобно, хотя об уровне их достоверности мне сказать сложно, ибо не разбираюсь я особо ни в кузнечном деле, ни в искусстве построения катапульт и требушетов. Многочисленные описания — несомненная изюминка книги.

Что касается проработки характеров, то здесь все несколько сложнее. Таких героев, как Бардас, Темрай и Патриарх запоминаешь, их нельзя назвать картонными. С другой стороны, говорить о проработке характеров других, второстепенных героев просто смешно. Они скорее статисты, тени, хоть это и не всегда сильно бросается в глаза.

Сюжетные повороты порой предсказуемы, но сюжет в этой книге не главное. Забавно, что используемая система магии позволяет превратить чудесные спасения героя в ключевые сюжетные моменты.

Впрочем, при всех своих достоинствах «Закалка Клинка» — сугубо одноразовое чтение. Возвращаться хочется только к интересным описаниям.

Кстати, ради описаний я бы с удовольствием прочел и «Инженерную Трилогию» Паркера, если бы она вышла на русском.

Признаюсь, что приступал к этой книге с некоторым опасением. Все рекомендации были на ее стороне, но я немного боялся того, что, как и в случае творчества Джорджа Мартина, оценивать роман мне придется разумом, подолгу анализируя происходящее и задвинув неприятные эмоции на второй план. Я опасался того, что снова возникнет расслоение оценки, что придется идти на компромиссы с собой. К счастью, я оказался не прав. Точнее, не совсем прав, потому что несмотря на то, что я поставил роману десятку, и эта десятка твердая и абсолютно заслуженная, произведение все же написано не совсем ровно. Если оценивать каждую из тех историй паломников, что вошли в роман, отдельно, стали бы видны мои сомнения, колебания моего восприятия романа.

Каждая из историй хороша по-своему, каждая оправдана и нужна для последующего повествования. Но отношение мое к ним несколько разнится. Истории Консула и Ученого — два высочайших пика, два острия, на которых держится моя столь высокая оценка. Эти истории глубоки и выстраданы, они близки мне эмоционально. Это «мои» истории. А в последнее время найти в фантастике новых для себя авторов что-то свое становится все сложнее и сложнее...

С остальными историями все несколько труднее. История Священника хороша, но мое отношение к ней — только уважительное. На схожие по ассоциативному ряду темы я знаю и более сильные работы. История Солдата, равно как и история Детектива, при всей своей стремительности и насыщенности событиями ценны в основном тем, что раскрывают перед читателем новые аспекты мироздания, дают картину мира. При этом история Ламии Брон мне по душе несколько больше — именно в ней мы знакомимся с личностью воссозданного Джона Китса. История на пересечении поэтики и техничного киберпанка — интересное, запоминающееся решение. Рассказ же Кассада играет роль связки событий и восприятий, перебрасывая мостик от камерности первого романа к столь качественной, заставляющей порой задыхаться от восторга эпичности второго. Это тоже неотъемлемая часть произведения, но не шедевр в отрыве от всего остального.

Что же осталось неохваченным? История Поэта. Я не зря отложил ее на потом. Эмоции она вызывает противоречивые, но если верить рассудку, то написана она просто блестяще. Автор вновь создал живой и достоверный образ. Противоречие между рассудком и эмоциями у меня не в оценке результатов, а в использованных средствах — не совсем они по мне, ну да это не важно. Всем ведь не угодишь.

В общем и целом — замечательный роман, по-настоящему пришедшийся по вкусу. В яблочко!

На полке, на почетном месте стоит тоненькая потрепанная книга в мягком переплете — одна из первых прочитанных мною фантастических антологий. Но ценность этой книги не только в связанных с нею теплых воспоминаниях, но и в самой подборке произведений, подборке качественной и целостной. Несмотря на то, что вошедшие в антологию произведения по сути разноплановые, в каждом из них есть свой нерв, своя страсть, боль и поэтика. Где-то это выражено меньше, и на первый план выступает ирония, как в рассказах Рассела, где-то, как в заглавной вещи Желязны и пронзительных рассказах Киза и Брэдбери эти черты становятся основой, корнем повествования. Разноуровневость рассказов, вечная беда множества антологий, здесь практически не ощущается. Целое больше составных частей, и для меня невозможно поставить этому собранию произведений какую-либо оценку, отличную от десятки.

Заключительный роман дилогии Джина Вулфа о сэре Эйбеле по качеству не уступает первому, однако акценты в нем ощутимо смещены. «Рыцарь» воспринимался как книга, описывающая переходный процесс, который стартовал из очень интересных начальных условий. Все эти продуманные, осознанные несоответствия между сутью и образом, возможной реальностью и рисуемой автором сказочной картинкой только разжигали интерес к происходящему. И поэтому наблюдать за литературным моделированием такого процесса было сущим удовольствием.

«Чародей» же, если уж продолжать аналогию, соответствует уже установившемуся решению. Повествование стало более ровным, за двадцать проведенных в Скае лет степень неустойчивости главного героя значительно снизилась. Но автор умело играет с балансом: ведь, с другой стороны, читателю об этом периоде жизни главного героя мало что известно, а значит, неопределенности не стало меньше! Изменилась только развесовка компонент.

Адаптировавшись к окружающему его миру, герой стал мудрее и чище. Мальчишка-рыцарь из первой части, сохранив человеческую противоречивость, стал настоящим рыцарем, удивительно подходящим той части мира, что соткана из идеалов, высокой поэзии и представлений о долге, любви и чести. Но мир «Чародея» не пасторален — в нем есть место и злу, и низким помыслам, и оттенкам серого, которые более отвечают тому, что считается реальностью. Не став, к счастью, реалистичной, книга использует язык притч, иносказаний и символизма. Некоторые моменты очень удачны!

Структурно книга легко разбивается на две части. Царство великанов описывается подробно, неторопливо, приглушенными тонами, очень сильно контрастируя с первым романом дилогии. Читая первую часть, словно плывешь в каком-то вязком киселе, и это ощущение рассеивается только страниц через триста. А вот вторая половина книги совершенно не такая. В ней события снова крутятся вихрем, здесь море ярких красок, и мне, если честно, вторая часть больше по нраву.

Что еще? Несмотря на некоторую туманность, финал романа логичен. Вся эта легкая загадочность в нем к месту.

Очень, очень хороши язык и стиль изложения. Как и в первой книге, в «Чародее» находится место и поэтике, и игре ума вообще, только моделирование реальности приняло более мягкие формы.

Наверно, я бы вряд ли прочитал эту книгу, если бы вовремя не догадался, что один из ее авторов — это тот самый Дмитрий Браславский, чьи книги-игры я столь уважаю и люблю. Конечно, эта книга — совсем другое, это неигровая литература и в меру стандартное фэнтези. И тем не менее... Фэнтезийный детектив, пусть и весьма качественно написанный встречается сейчас нередко. В книге важно другое, а именно светлая атмосфера и добрая наивность, порой проскальзывающая в повествовании. В книге нет разделения на черное и белое, она написана именно как фэнтези, а не как сказка, но это ощущение добра, уюта и света очень важно! Достойный у книги и финал, логичный и при этом эмоциональный. Все-таки роман хорош, даже несмотря на то, что это совсем не уровень легендарных книг-игр автора.

Хорошая книга, запоминающаяся прежде всего своей атмосферой. Пустыня, барханы бескрайнего песка и ощутимое присутствие магии. С множеством странных и необычных явлений предстоит столкнуться путнику, решившему противостоять Повелителю. А читателю, решившему стать тем самым путником, нужно постоянно помнить о смертельных опасностях, благодаря доблестному злодею просто наводнивших пустыню. Добиваясь успеха, вам придется умереть не раз и не два, и не факт, что даже понимание логики происходящего отдалит от вас случайную смерть. Помнится, мне приходилось начинать сначала несметное количество раз, и поэтому я даже и не помню, удалось ли мне вообще выиграть...

Собственно, именно переусложненность, вкупе со специфичным выбором места действия, подавляющего разнообразие описаний, является причиной того, что я могу поставить этой книге только девятку.

Как по мне, эта книга-игра Дмитрия Браславского — шедевр не меньший, чем его же «Подземелья Черного Замка». И пусть мир, в который читателю предстоит вжиться, уже ему отдаленно знаком, пусть эту книгу уже не окружает столь яркий ореол нового. Пусть это развитие идей, заложенных еще в первой книге, но зато какое развитие! Игровая механика по-прежнему сбалансирована, уникальный параметр, характеризующий честь игрока, введен очень кстати. Хорош язык повествования, отдельные параграфы и сюжетные ходы помнишь чуть ли не наизусть, прочно ассоциируя чувства героя со своими. В процессе игры возникало небывалое ощущение присутствия. Конечно, описанный Браславским мир — лишь отражение реального, отражение с уклоном в традиции качественнейшей приключенческой литературы, где сказка и реализм даны как элементы мироустройства. В эту книгу, прочитанную уж много лет назад, до сих пор хочется вернуться. Собраться в дорогу, вскочить на коня и поскакать в Париж, навстречу знакомым и в то же время незнакомым приключениям.

Роман хорош. Он добротно и качественно сработан, впечатляюще ровен. Эклектичные сюжетные ходы на удивление уместны и ловко вписываются в общую картину мироустройства. Приключенческая лёгкость и гладкость повествования в сочетании с неплохой детективной линией позволяет расслабиться, в то время как неожиданные сюжетные выверты, обращающие странное в обыденное и наоборот, жонглирующие представлениями о времени и мире не дают взыскательному читателю заскучать на ровном месте. Можно по-разному относиться к такого рода сюжетным аттракционам, но продуманы они очень грамотно. Не стоит также забывать и об интересных мыслях, которые время от времени встречаются в тексте, а также о приятных украшениях — цитатах, аллюзиях и прочих постмодернистских штучках. О языке и стиле подробно распространяться даже странно — их достаточно высокий уровень, несомненно, способствует лучшему восприятию книги. Стилистически, впрочем, роман выдержан в едином духе; чувствуется, что авторы сознательно себя в яркости используемых образов ограничивают. В данном случае такой шаг оправдан — видя едва ли не совершенство одной компоненты, читатель может как забыть обо всем другом, так и отчетливо увидеть несовершенство других черт. А это риск, на который не всегда стоит идти. Из ходов, относящихся к мироустройству, больше всего, наверно, мне запомнилось зеркалирование миров. С одной стороны, оно может быть расценено как поклон в сторону мировой литературы и философии, с другой — хорошо подчеркивает воображаемую одним из героев механистичность, программность мира. Умный ход.

Каков же итог восприятия? Впечатления двоякие: с одной стороны, это умно сконструированный роман и к тому же неплохо отшлифованный, так что придраться — с формальной точки зрения — сложно. С другой, за всей этим шикарным механизмом не видно души. Сплошная гладкопись, не за что зацепиться чувству, нечему сопереживать; кроме разбора формы, не о чем думать после. Два ощущения остались после прочтения — уважение к авторам — и пустота.

Рассказ начинался на удивление неплохо, по сравнению с шедеврами неумех пера, занявших три четверти пространства антологии. Зима, снег, охотничий домик на отшибе. Атмосфера постепенно нагнетается, сюжетный взрыв, после которого герой в недоумении и страхе собирает осколки былого и грядущего, того, что случилось и не случилось. Встреча с неведомым, расслоение реальности — все это удалось. Газетные вырезки — достойный финал. Но зачем, зачем надо было писать еше одну страницу? Лучше открытый финал, чем такое объяснение. Во-первых, финальный сюжетный ход банален до неприличия. Во-вторых, в данном контексте он попросту неуместен, придавая произведению колорит развесистого трэша. Нехорошо издеваться над читателем!

Мой разум отказывается что-либо понимать. По каким вообще критериям Лазарчук отбирал произведения в эту антологию? Случайным образом? Вывернутым наизнанку критерием качества по принципу «чем хуже, тем лучше»? Или просто ради светлого желания поиздеваться над читателем, в наивности своей ожидающего начинающейся «шестой волны», а получающего какую-то рябь на мутной воде — и это в лучшем случае. Автор произведения определяет его как «грустную сказку» — что ж, не так уж он и далек от истины, ибо читать это очень, очень грустно. Иначе как откровенное издевательство над читателем эту «сказку» расценить нельзя. Абсолютно пресный слог мешает почувствовать искрометную паранойю, которой, впрочем, все равно нет. А жаль — я поднял бы оценку на пару баллов, если бы автор изрекал прописные истины с менее скучной миной. Этот рассказ — абсолютный ноль по идеям. Определенно, надо было постараться, чтобы вспомнить столь избитые сентенции и так уныло их воплотить. Хоть исказил бы их до неузнаваемости, что ли... Но для этого нужен хоть какой-то талант, на который нет и намека. Увы.

Просто блестяще! Изумительная автобиография читается чуть ли не интереснее некоторых рассказов Твена, в первую очередь из-за особой манеры изложения. Здесь серьезность и порой трагизм повествования сочетаются с юмором и острой, издевательской иронией, в том числе и над самим собой. Повествование литературно, и еще раз показывает многогранность таланта Марка Твена. А в силу того, что «повествование ведется из могилы», автор может позволить себе быть с читателем откровенным, и тем самым располагает его к себе еще больше. Это сильная вещь, это несомненный шедевр, который я перечитываю вновь и вновь. Одно время он даже был моей настольной книгой.

Замечательный рассказ, несмотря на всю свою специфичность. Наиболее важные для меня его достоинства проистекают как раз из навороченности. Иган представляет нам множество идей и концепций, порой обрывочных и бессвязных, но в любом случае стоящих того, чтобы поломать над ними голову. Из всего пространства продуктов человеческой мысли берутся наиболее подходящие текущему моменту и интерпретируются в соответствии с фантастическим окружением. Мысленный эксперимент становится виртуальной реальностью, граница между реальностью физической и математической размывается до неузнаваемости. Первая проблема состоит уже в том, чтобы увязать противоречивые идеи в целостный мир. Иган неявно предполагает, что описываемый им мир существует, но не определяет его до конца, вместо этого бомбардируя читателя отдельными фактами мироустройства. И хотя составить целостную картину мира по таким отрывкам практически невозможно, я не склонен считать это минусом. Такова позиция автора, такова концепция самого рассказа — как можно больше игры ума! Для проникнувшегося рассказ становится калейдоскопом ярких образов. Чего стоит одна только модель инопланетной виртуальной реальности! Единственное замечание: для адекватного восприятия рассказа необходимо понимать, о чем в нем говорится. Если вы не готовы собирать в уме архисложную мозаику мироустройства, не знаете высшей математики и не имеете представления об основных философских учениях, рассказ лучше просто не читать. Будет скучно.

Очень плохо. Взяв до боли знакомую тему звездного ковчега, автор не потрудился даже вложить в нее хоть какой-то элемент новизны, не говоря уж о том, чтобы обобщить в своей работе идеи предшественников и дать качественно новую интерпретацию проблемы. Понятно, конечно, что после «Мейфлауэра-2» Бакстера сложно сказать что-то новое, но ведь автор даже не попытался это сделать. Напротив, им был выбран путь удобного упрощения проблематики, смена поколений заменена банальной криогенной фугой. Благодаря выбранной автором позиции, предсказуемым становится каждый поворот сюжета — и финал не исключение. Да, он остается логичным, ну так логичность такой схемы сюжета читателям давно известна, так что это никак не плюс. Подобно героям рассказа, автор стоит на плечах великанов-предшественников. Парадокс в том, что мировоззрение героев-первооткрывателей самому автору абсолютно чуждо. Он предпочитает уподобиться пассажиру и плыть на чужих идеях. Но выигрыша от этого — ноль.

Развитие и только развитие. Именно этими словами легче всего определить суть третьей книги цикла льда и пламени. Первые два тома можно сравнить с экспозицией тех приемов и средств, с помощью которых будет раскручиваться повествование в дальнейшем. Наиболее употребимым комбинациям приемов соответствовал краткий и доступный пример их использования. Все это было сделано умно и последовательно, и уже на базе отдельных комбинаций был построен вменяемый и достойный сюжет. Единственным его недостатком была чрезвычайная логичность и стройность – при моделировании мира реального такие качества встречаются нечасто, и уж тем более странно это видеть во время перемен.

В «Игре престолов» ход событий во многом определяли начальные условия, «Битва королей» внесла элемент случайности и неопределенности, но именно «Буря мечей» стала кульминацией моделирования реальности. Структура предыдущих книг потворствовала выделению обособленных теоретических конструкций. Модели, построенные читателем, могли оказаться недостоверными, но степень недостоверность определялась нами, читателями. Мы могли приблизиться к реальности с той или другой стороны, мы могли видеть значительно больше, чем герои романов. В «Буре мечей» степень неопределенности такова, что читатель и герои находятся практически в равных условиях. Что будет, если все ранее введенные автором методы начнут действовать одновременно и в различных переплетающихся комбинациях? В заварившейся катавасии сломит ногу сам черт, где уж тут что-то анализировать. Стороннему наблюдателю теперь модели «на пальцах» не построить, а для серьезного анализа не хватает данных. Нам остается только оценивать происходящее – и следить, увлеченно следить за перипетиями сюжета, его вывертами и коленцами, и получать от этого удовольствие. Роман полностью оправдывает свое название.

В «Буре мечей» в ходу точечные удары, молниеносные, оставляющие читателя в замешательстве. Предельный реализм – но сколько же времени и сил нужно было потратить автору, чтобы его достичь!

Еще одна, традиционно сильная сторона романа – это герои. Они совершают неожиданные, идущие вразрез с их принципами и уже сложившимся у читателя о них мнением поступки – но именно благодаря этому они и остаются достоверными! Ведь в реальности начальные условия дают многое, но далеко не все.

Внедрение автором магии в реальность по-прежнему постепенно, и это очень верный ход. Велик был бы соблазн выпустить на волю весь магический арсенал, создать и использовать множество комбинаций магических приемов, но автор этого не сделал. Известно определение магии как причинности иного рода, и именно им активно пользуется Мартин в своем романе, порождая новый слой восприятия, альтернативные трактовки мира. В «Битве королей» магия освещалась более традиционным для массового фэнтези-читателя образом, и потому исключала возможность альтернативных трактовок. Действительно, стоит только сравнить образы загадочной Тени, порождаемой колдовством, и порождением с помощью того же колдовства совпадений. Не знай читатель удачного примера использования Тени, неизвестно, как бы он отреагировал на три близких по времени совпадения желаемого с реальностью. Скорее всего, отмахнулся бы – а так зерно сомнения посеяно. Именно сомнения, а не утверждения новой, магической реальности. Нам известен только вход и выход, и мистическая неопределенность этого сродни классическим НФ-рассказам с мотивом «нажми на кнопку – получишь результат». Удачная находка.

Последнее достоинство романа, о котором стоит обязательно упомянуть в этом отзыве, проистекает из достоверности персонажей. Деление людей на Игроков и Фигур у Мартина есть, но оно условно, ибо с течением времени одно множество может отобразиться в другое. Однозначности нет, и это здорово.

Именно отсутствие однозначности смыслов часто порождает непреходящий интерес к произведению.

«Битва королей» — донельзя логичное и естественное продолжение предыдущего романа. На ткани повествования разрывов не видно, все очень связно – как это и подобает Песни. Еще одна причина для того, чтобы уважать талант автора...

Если в первой книге автор заставлял поразмыслить над качествами правителей государства из 7 объединенных королевств (и провести сравнительный анализ идеального и реального), то теперь ситуация несколько изменилась. Смутное время вступило в новую фазу, и некогда целое государство стоит на пороге кровавых междоусобных войн. На первый план выходят методы, которые должен использовать король именованный для того, чтобы стать королем настоящим, а также качества и характеры его подданных. Очевидно, что методов может быть множество, но область применимости многих серьезно ограничена, в том числе качествами короля или лорда, собравшегося их применить. Показательно, что в данной фазе на ход войны могут оказать влияние даже незначительные воздействия — важен ход каждого. Большая часть методов стара и известна нам и из нашей истории. Золото во веки веков было хорошим союзником тем, кто им обладал, равно как и острые сталь и ум. Отсюда методы, столь знакомые и привычные – подкуп, династические браки, предательство, мирные переговоры тогда, когда это выгодно, разбой. Прямые военные действия и вылазки убийц. Естественно, что все это в том или ином виде присутствует и в книге Мартина.

Среди его лордов нет идеального правителя, а добрые, честные и благородные до предела люди сложили головы еще в прошлой книге. Перед теми, кто остался, стоит сложнейшая оптимизационная задача. Черт с ним, с достижением максимума – королевского трона, нам хотя бы убытки минимизировать – и здесь как раз стоит подумать о том, как лучше использовать имеющиеся методы. Меня сейчас можно упрекнуть в том, что я чрезмерно упрощаю задачу, забывая о случайных возмущениях, порождаемых постоянно изменяющейся политической обстановкой. Да, это так – но в книге Мартина мне интересна (в том числе!) именно такая модель. Пусть она будет недостоверна, пусть размышления приведут к крайне грубым оценкам – это ведь побочное, личное, но – инспирированное книгой. А ведь это хорошо, когда книга наводит на размышления.

Но не стоит забывать, что Мартин пишет все же фэнтези. То, что проявлялось в «Игре престолов» лишь в виде намеков, здесь обретает свои более ясные черты. Автор рассматривает свой мир в странную и очень, очень опасную для всего цивилизованного мира эпоху. Эпоху наступления жестокой зимы, возвращения в мир древних магических сил – сил, в которые кое-кто уже перестал верить! Эта эпоха опасна в первую очередь тем, что порождает шулеров и магов. Устойчивая связь с древним искусством может послужить таким джокером, который выиграет партию.

Уже вся совокупность реалистичных методов порождает множество комбинаций, добавление же фэнтези-компонент просто взрывает устои мира. Круговорот междоусобной войны, из которого тем не менее можно было выбраться в мире средневековья, становится еще более разрушительным в реальности фэнтези-мира. Введение таких элементов неминуемо должно породить неконтролируемый хаос – и усиливает мою уверенность в обреченности Вестероса, зародившуюся еще в «Игре Престолов».

Предугадать последовательность событий читателю становится практически невозможно.

Причем возникает парадокс – благодаря изящно выбранной автором эпохе, любое событие, даже самое чудное, при должном внимании к подробностям и тщательном описании будет восприниматься как логичное, обоснованное и – реалистичное! Оптимальный баланс между достоверностью и художественным вымыслом соблюден. Если бы не было в мире Вестероса странностей, если был бы он только отражением Земли, полотно бы обеднело. Если же, как часто это бывает, каждый дурак знал бы о том, что живет в сказочном мире и видел вокруг себя тому подтверждение, то соблюдать знаменитую уже реалистичность и достоверность было бы гораздо тяжелее. Есть, есть у Мартина чувство меры, и очень я его за это уважаю.

Короли не могут существовать без подданных, и поэтому обращусь сейчас к качествам и методам лордов поменьше, в короли не стремящихся. Основное стремление их закономерно – спасти свою шкуру. Но чтобы цели этой добиться, тоже непростую задачку решить нужно: что выгоднее сейчас – преданность или предательство? Что хорошо, в своей книге Мартин рассматривает или хотя бы вскользь упоминает о различных методах решения этой задачи и последствиям, к которым это приводит. Видеть это отрадно. Чеи больше информации — тем лучше!

Стиль повествования в книге, естественно, тот же – реалистичный, зачастую натуралистичный. Пристальное внимание уделено человеческим порокам. Однако оно вполне оправданно даже с моей точки зрения – многие методы без пороков человека и общества были бы нежизнеспособны. К тому же, зацикленности на этом нет. Все ж таки реализм – это главное, а значит, не должно быть перегибов ни в какую сторону.

Героев много, среди них как простые люди, так и те, кто в одиночку может оказать влияние на происходящее. Полотно – очень масштабное и детальное. На отработку такого действительно должны уйти годы. Каждый герой – живой человек, может быть, не столь глубоко проработанный, но зато в его образе нет ничего лишнего. Порой скупо, но четко и вполне достоверно. Не скажу, чтобы кто-то сподвиг меня на активное сопереживание (этой участи на мой взгляд, достоин только сам многострадальный мир, Вестерос), но многие сцены вызывают живой интерес и участие, особенно, наверно, линии Тириона и Джона Сноу.

А итог такой: книга, несомненно, отличная в своем роде. Автору – мое уважение и поклон. Почему не десятка? Во-первых, верю, что дальше будет еще лучше. Во-вторых, натуралистичный стиль – это таки не совсем мое. Здесь он оправдан, не спорю, но все равно такие книги я могу только уважать, а не любить. Увы.

Для того, чтобы описать красоту этого произведения, у меня не хватает образов и слов. Мысли смешиваются в путаный клубок, когда я понимаю, что нужно сказать что-то связное об этом произведении. Что можно сказать о книге, в которой нельзя разделить содержание и форму? Здесь каждое слово выверено автором до мелочей, и причем сделано это настолько гармонично, словно повесть не строилась по словам и предложениям, а возникла сразу, единым целым — живым кристаллом, манящим и притягивающим, бездонным омутом, из которого можно черпать мудрость или просто наслаждаться словом. Шедевр мировой литературы, классика — эти определения слишком плоски. Какие бы то ни было определения, какие бы то ни было рассуждения, разборы и шкалы оценок смотрятся неуместно рядом с этой книгой. Она — удивительный микрокосм, переосмысление и реинкарнация древних легенд. Это то Прекрасное, о котором лучше не говорить лишних слов, а только перечитывать, переосмыслять вновь и вновь. И каждый раз эта книга будет поворачиваться к человеку новой гранью.

По-настоящему волшебная повесть. Причем волшебство это совершенно особенное, туманное, расплывчатое и неясное, с проблесками одновременно летнего солнца и зимним закатом на горизонте. Волшебство, построенное на смешении обыденности, мифа и старых забытых сказок. Покровы тумана перелицовывают вещи, и делают это мягко, почти незаметно — читатель и не ощущает перемены, резкого перехода нет... Само паломничество в страну Востока — немыслимая вещь для умов Западной цивилизации, это уход от рационализма, это смена мировоззрения... Это дело для тех, кто в душе навсегда остается ребенком, чья душа не закостенела и способна вспомнить реальность сказки — вспомнить и снова ее принять. Принять сторону Востока — это не так уж и просто, и даже одного желания мало, в тумане можно не выдержать и уйти в рациональный мир, и не заметить истинного положения вещей. Реальность зыбка, реальность колеблется, расслаивается на Восток и Запад — на душу и разум, но ведь расслоение-то не окончательное, и вся повесть построена на этом постоянном взаимопроникновении реальностей. Магический реализм — термин совсем не отсюда, но тем не менее его почему-то хочется сюда применить. В этой повести есть чудо. Есть смыслы, идеи, многие из которых мне пока еше не подвластны. Но эта мягкость, это обволакивающее безвременье и невообразимая мягкость — как, как смог Гессе написать все это? Передать образы столь четко, но оставить дымку? Только гением его можно объяснить это, да и то — это не объяснение. Преклоняюсь перед мастерством автора.

Пиршество стиля. Именно в этой фразе содержится суть моих впечатлений от романа Олди. Авторы демонстрируют едва ли не лучшее владение словом в современной русскоязычной фантастике. В достаточно узкой указанной области мне сложно сравнить их с кем-либо. И — что интересно — конкретно в этой книге практически нет стилистических излишеств, каждый элемент — на своем месте, чувствуется выверенность, а это настолько важно! Прочитанный около года назад «Путь меча» произвел меньшее впечатление во многом из-за неумения вовремя остановиться, из-за стремления создать роскошный образ не менее роскошными, вычурными языковыми средствами. Здесь же перебора нет.

Отдельного уважения заслуживает обращение авторов с сюжетом. Широко известный миф о Геракле разворачивается в красочное полотно, полное неожиданных сюжетных ходов. Смешение знакомого с незнакомым, мифа и обыденной жизни порождает взрывную смесь. Книга просто накрывает с головой. Я потратил почти неделю на то, чтобы полностью вкусить стилистические красоты этого произведения, перечитывая полюбившиеся фрагменты только для того, чтобы еще раз покрутить их на языке, чтобы почувствовать вместе с героями тревогу, чтобы ощутить боль узнавания и понимания. Что уж тут говорить, книга-то написана просто замечательно!

И тем не менее, несмотря на спетую книге выше хвалу, я не могу поставить ей десятку. И не потому, что колеблюсь между девяткой и десяткой, не зная, куда склониться, и поэтому выбирая компромиссный вариант. Нет. Несмотря на все достоинства книги, в ней не хватает какого-то едва ощутимого глубинного смысла (не зря же я сказал вначале, что для меня суть «Героя...» — в форме!). Не видно сверхидеи, не видно крохотного сгустка вечности. Того, что делает книгу вневременным произведением — или произведением волшебным. Авторы выбрали форму — и за это им спасибо. Но мой выбор — содержание, тем более что в литературе, в том числе и относительно современной были примеры удачного сочетания души, смысла и не менее блестящего стиля.

Интересный, психологически сильный роман. При прочтении ощущаешь и нарастающую с каждым поворотным сюжетным событием тревогу, и внутреннюю напряженность, постоянно ожидаешь какого-то подвоха и в то же время — живешь какой-то неосознанной надеждой на избавление от наваждения. Рассказ Лусио Борденаве, или попросту Лучо, о своей жизни неспокоен — и напряжение Лучо передается читателю. Вначале это описания обыденной семейной жизни, которые, впрочем, больше напоминаю постоянное балансирование на краю пропасти или ночлег в жерле спящего вулкана. Но с появлением в тексте упоминаний о профессоре Штандтле, заядлом собачнике, все меняется, тревога завладевает всем. Лучо — обычный человек, со своими слабостями и своими достоинствами — он более склонен плыть по течению, чем против него. Он неплохо живет даже в той неуравновешенной атмосфере, что сложилась в его доме после того, как он женился на Диане. Неплохо — пока жизнь остается обыденной. Кто-нибудь мог бы написать роман об обыденной жизни, или сделать роман о жизни романом, полным аллегорий и аллюзий, но Касаресу нужно явное вмешательство в жизнь странного и тревожного, вмешательство на первом плане, а не в играх смыслов. Поэтому читателю, знакомому хотя бы с одним крупным произведением Касареса, уже относительно понятно, куда клонит свой сюжет автор. Одно сюжетное событие сменяет другое, Лучо попадает в поток, и он не может — в силу своего характера — выплыть из водоворота самим собой, целым и невредимым. Начиная с момента госпитализации Дианы, все в его жизни идет наперекосяк. Напряжение повествования все более усиливается, за реализацию моментов с собаками, за их силу — стоит сказать автору отдельное спасибо. Рост напряжения нелинейный, будет и спад, промежуточный финал — вполне оправдывающий опасения читателя, и финал настоящий.

Интересно, что, как и в «Плане Побега», здесь прослеживаются отчетливые параллели с фантастикой Уэллса. Окружающий мир уж не тот, латиноамериканский колорит здесь важен, он создает обстановку, расставляет акценты. Нет, параллели здесь на другом уровне — более частном, но все же важном — на уровне сюжетных ходов. Психопатологический институт, о деятельности которого ничего толком не известно, возбуждает подозрения хотя бы у читателя. Врачи, его сотрудники — иронизируют над сложившимся врачебным образом — но в своей иронии подходят чрезвычайно близко к истине. Гуманизм их обретает извращенные черты.

Несмотря на некоторую предсказуемость развития сюжета в общем, роман оставляет сильное впечатление. Не только атмосфера в нем ценна, не только стиль, но и вложенные в него мысли.

Благодаря этому роману я открыл для себя творчество Адольфо Биоя Касареса. Его рассказы оставляли у меня впечатление благоприятное, но не восторженное, а вот романы, как смог убедиться я и в дальнейшем, чрезвычайно хороши. Поразительно, насколько точной оказалась словесная формула Юбера Жюэна («Касарес тревожит»). Касарес действительно тревожит, причем тревога здесь — это не цель, и не средство, а нечто неосознанно, подспудно присутствующее в каждом его романе. План побега — не исключение. Здесь чувствуется дух Герберта Уэллса, да и вообще старой, классической британской фантастики — даже не верится, что роман написан латиноамериканцем в середине двадцатого века. Образ главного героя, молодого офицера Энрике Неверса удивительно достоверен, в ходе произведения его характер раскрывается перед читателем в подробностях, и реакция героя на события соответствует характеру. Образ живого человека. Вообще, внимание к психологии героев, психологическая достоверность — это сильная сторона всех прочитанных мной романов Касареса. Обычный человек волею судеб оказывается среди странных и тревожащих душу событий — как он себя поведет, как отреагирует? «План побега» и об этом тоже. А еще заслуживает внимания то, как автор обращается с темой замкнутости и ограниченности мира. Действие происходит на островах — здесь перед нами и чисто физическое сужение, и психологическое — Неверс вынужден изо дня в день общаться с одними и теми же людьми, наблюдать за островом Дьявола, будучи не в силах выяснить, что же творится на нем — и пытаться понять губернатора, проникнуть в его тайну. Финал же романа доводит возможности психологического сужения до логического завершения — опыты губернатора странны и тревожны, высшая цель все равно ясна лишь смутно, даже когда развязка совсем близко...

В романе ценна не столько фантастическая составляющая в финале, сколько смешение, взаимопроникновение реалистично-психологического и фантастического...грани между реальностью и вымыслом размываются, и результат целостен. И так будет и впредь...

Дочитав «Игру престолов» Мартина, я понял, за что отныне я буду особенно уважать автора. За реализм как достоверность описываемых событий, поступков и размышлений героев, из которых постепенно складывается продуманная, проработанная общая картина мира. Все эти действия логически обоснованы или по крайней мере кажутся таковыми, поступки героев обусловлены их характерами, мировоззрением и ситуацией в стране. Мы можем о чем-то знать мало, но здесь нет чудесных преображений и чертиков, выскакивающих из табакерки по прихоти автора.

За миром Льда и Пламени наблюдаешь несколько отчужденно, словно читаешь хронику событий далекого мира. Наблюдателю ведомо многое, в отличие от героев, он может проследить судьбу мира в целом. И очень многие штрихи, с моей точки зрения, указывают на то, что мир 7 королевств на данном этапе обречен. С учетом усиливающихся проявлений странного, политическая ситуация становится все более и более нестабильной. Игра престолов – опасное время, время расцвета конфликтов интересов, вечная игра, в которой немногие уцелеют. Для процветания государству нужен сильный, жесткий и дальновидный правитель. Те, кто облечен властью на протяжении данного романа – не такие.

Ни действующий король Роберт Баратеон, ни его десница лорд Эддард Старк не годятся на то, чтобы править – особенно в смутное время. Роберт чувствует то, что не в состоянии править сам, и он прав – он слишком легковесен, он доблестный воитель, прекрасный полководец и завоеватель – но он не правитель. Если бы не специфика семи королевств, захваченная им некогда империя давно рассыпалась в прах. Для того, чтобы удержать власть, нужно меняться, нужно стать другим и слабость обратить в силу – но Роберт не таков. С моей точки зрения, он слаб – странно говорить такое о великом воине, но все же он слаб. Роберт надеется, что его лорд Старк сможет удержать объединенные королевства. Но он заблуждается, фатально заблуждается. Эддард Старк – достойный лорд северной страны, но не более. Титул лорда Старка – его предел. Вначале главы, посвященные лорду Старку, читаешь даже с симпатией, но по мере развития событий симпатию сменяет удивление и осознание того, что он обречен. Эддарду, одержимому безумием чести и милосердия, нужно бы было быть верховным королем совсем другого произведения – не мира реальности Мартина, но доброй сказки, где подданные честны, где не плетутся интриги… Он бы неплохо смотрелся бледной тенью короля Артура. Несмотря на его обособленность, я бы сравнил его с кхалом Дрого – их культуры кардинально различны, но их дороги подобны тем, что прямы как стрела. Путь воина, путь справедливости, бескрайние просторы вокруг и честность… Кто спорит, честь и милосердие – качества, достойные настоящего рыцаря. Но если ты думаешь в первую очередь о процветании королевства, нельзя быть одержимым хоть чем – жадностью ли, или честью… Лорд Эддард прошел свой путь, и путь его был определен его характером. Он был обречен.

Несмотря на несколько предвзятое отношение многих героев произведения к Ланнистерам, несмотря на недальновидность и едва ли не глупость Серсеи и ее сына Джоффри, род Ланнистеров заслуживает уважения. На них завязано многое, слишком многое. Лорд Тайвин упоминается в произведении лишь эпизодически, но уже эти эпизоды внушают к нему уважение. Вот он – мог бы стать эффективным правителем…жаль, что он уже стар. Расчетливый, умный, дальновидный, он, по-видимому, не склонен к совершению опрометчивых поступков. Его сын Тирион, как кажется, унаследовал часть талантов отца – но Тирион в первом томе саги пока не раскрылся, он как темная лошадка, на которую, тем не менее, стоит поставить. Он мог бы править – пусть и посредством Совета, не впрямую. И у него хватит ума на то, чтобы не подставляться.

Так уж получилось, что большая часть моего отзыва оказалась посвящена лордам и властителям придуманного Мартином мира. Просто эта часть, которая вызывает больше всего «размышлений по поводу», наиболее удалась. Интересно, что она очень мало соотносится с фэнтези – не зря говорят о том, что «Песнь…» можно трактовать как альтернативную историю. Ночной Дозор мог бы существовать, даже если бы не существовало лютоволков и Иных, а вклад драконьего прошлого династии Таргариенов можно было бы и стереть – какая-то изюминка, возможно, бы и исчезла, но суть – по крайней мере суть этого тома – осталась бы.

Подытоживая, можно сказать, что роман в своем роде отличный. Автором отлично выписаны образы героев – им не то что бы «хочется верить», нет, хочется верить разве что в то, что таких характеров немного. Они такие, какими и могут быть, какими бывают в жизни, независимо от стоящей на дворе эпохи.

Занятно, что продуманность «заранее» сюжетной линии чувствуется только в линии Дейенерис и Джона Сноу. В случае Старка, Роберта и прочих совершаемые ими действия сплетаются в единый сюжетный поток, который обрушивается на читателя словно лавина, сметая и заполняя все. Интересный композиционный ход.

Ну а главное, с моей точки зрения, достоинство книги – это то, что она заставила меня анализировать себя, и в то же время не отторгла эмоционально. Это очень ценно. Заслуженная девятка.

Блестящий роман Кортасара, с которого, тем не менее, начинать знакомство с творчеством писателя не стоит. Не стоит просто потому, что то совершенство стиля, та манера изложения, что столь присуща Кортасару, нелегка для восприятия. Каждый небольшой повествовательный шаг здесь сопряжен со множеством описаний, точных, резаных, чрезвычайно интересных, но характеризующих не сам предмет или явление, о нет, это было бы слишком просто. Все эти описания характеризуют отношение к предмету рассказчика, его чувства и мысли. Кортасар – непревзойденный мастер описания как сознания. Это видно уже по его рассказам, но наиболее отчетливо проявляется в этом романе. Роман кусочен, но то же время целостен. Целостность эта – отнюдь не монолит, все куски связаны друг с другом системой разветвленных ссылок. Эта связь – в повторении, в цикличности, в навязчивых снах и видениях, переплетающихся с реальностью, становящихся реальностью большей, чем явь. Это город, в котором так легко заблудиться, город не-яви. Возможно, это даже и явь, просто другого порядка, параллельный мир, точки входа в который есть из всех городов мира, в котором люди из одной компании также могут встретиться, или искать и не находить друг друга. Этот Город и разъединяет людей (как любой город, неизбежный спутник современного одиночества), так и связывает их миры. Упомянутые мной ранее повторение, замыкание событий на себя, цикличность очень важны. Употребленные в различном контексте, они могут играть различную роль – смешить, связывать воедино события, подчеркивать связь между героями. Повторяются образы, повторяются целые абзацы и даже сцены – повторяются и в то же время – нет. Слова те же, но антураж – уже другой. В этом романе нет единого героя, если только это не считать им саму жизнь, саму модель жизни. Люди… Их много, и все они из одной «зоны». Почти каждый из них – личность, чувства каждого описаны быстрыми, точными мазками. Каждый раскрывается в своих чувствах, эмоциях, страхах и навязчивых мыслях. Каждый связан с каждым. На удивление органично смотрится смотрятся постоянные переходы от первого лица к третьему, которые могут осуществляться даже в пределах одного абзаца. Диалог двоих смыкается с внешним миром через упоминание слов «моего соседа», которым, как известно, может быть кто угодно, в том числе и сам говорящий.

Говорить о структуре такого романа – это странно. Но нельзя же не сказать ничего о чудесных в своей абсурдности диалогах, которыми время от времени перемежаются основные сюжетные линии. Эти диалоги имеют прямое отношение к одной из целей автора, о которой – позже… Рассуждения Калака и Поланко о ласточках, восхитительные диалоги-препирательства (- Вы бурдак, дон. – А вы – жалкий финтихлюпик, сотру вам любого вашего дурака).

Подобно Маррасту, Поланко и Калаку, живущих с тем, чтобы разбередить этот мир, взбудоражить его неожиданными и нелепыми – с точки зрения большинства – поступками, Кортасар будоражит нас своим романом. Необычным, интересным.Всегда при чтении Кортасара у меня возникает желание сравнить его с Борхесом. Их методы очень часто противоположны, их стили различны – просто о сложном у Борхеса, сложно о том, что кажется простым, сложно о сложном – у Кортасара. Этот роман написан в стилистике «сложно о сложном». Здесь не так много чистого потока сознания. Роман замысловат, наворочен, мудрен, сложен не только для восприятия, но и для понимания. Сложен, как сама жизнь. Недаром роман называется «моделью для сборки».

А смысл романа – как смысл жизни. Каждый определяет его для себя сам.

Звучит банально, но именно благодаря этому рассказу я открыл для себя Кортасара. И сразу врезался в глаза особый стиль автора. К стилистике потока сознания авторы, бывает, прибегают, но творчество Кортасара – в иной плоскости. Здесь такая стилистика часто ставится во главу угла, и лично мне неведомы авторы, которые могли бы с ним в этом сравниться. Форма «потока сознания» поначалу непроста для восприятия, снова принцип – писать сложно по форме о простом, точнее о том, что всегда с нами и потому кажется простым, о том, что вечно – о жизни, о любви… Из-за формы подачи материала то, что было бы в традиционном случае просто очень качественным рассказом, становится более трогательным, сильным, щемящим… Поразительно, насколько точно Кортасару удается передавать обрывки мыслей, человеческих чувств и страстей.

Вторичность. Вот первая мысль, возникающая при прочтении данного рассказа. Избитая тема — это само по себе вовсе не плохо, если талант есть, то можно вытянуть даже тему звездного ковчега, как это сделал Бакстер в своей повести. Плохо, когда таланта нет — или автора преследует злой рок и мы его одаренность просто не видим. Именно так с Дюбуа. По идее — ничего, переосмысления, тем более — развития старого здесь нет. Чуть иные декорации — всемирный крах вызван крахом компьютерной системы, но действие происходит после, а потому — не вижу смысла искать инновации в поводе. Да и к тому же, этот новый ход менее достоверен, чем старая добрая постапокалиптика. Время автором определено четко, вторая половина 21 века, причем катастрофа случилась ближе к середине века. У меня большие сомнения в том, что весь мир будет отброшен на ту ступень развития, которую описывает в рассказе автор. Да и вирус, оставляющий от микросхем обугленные крошки, попахивает дешевизной. Можно было бы выехать на чистых, незамутненных эмоциях. Но их нет. Есть усталость главного героя, ровный тон повествования, простота, которая в данном случае не играет автору на руку. Вторичность и в идеях, и в эмоциях влечет забвение. Через месяц уже и не вспомнишь, было ли в рассказе нечто особенное, чудесное. Мы-то, в отличие от людей того мира, вместе со стариком помним, что было, что есть и что, может быть, будет.

Оказывается, из избитой тематики звездного ковчега до сих пор можно что-то извлечь. И написать на извлеченном материале отличную повесть, способную увлечь идеями и не оттолкнуть реализацией. Бакстеру удалось развить старую идею, проэкстраполировав те проблемы, с которыми сталкивалась человеческая цивилизация на кораблях-ковчегах на протяжении первого тысячелетия, на значительно более протяженный период времени, и при этом сохранить логичность. Эту повесть можно воспринимать как еще одно исследование жизни в замкнутом пространстве, как обоснование невозможности подобных перелетов — обоснование чрезвычайно масштабное, основательное и убедительное. Это своеобразное подведение итогов.

По крайней мере одно направление темы ковчега молодые авторы могут не разрабатывать — после Бакстера и его великих предшественников это попросту не имеет смысла.

Очень хороший приключенческий роман, запоминающийся прежде всего своей атмосферой и удивительной мрачностью. Удивительной потому, что это мрачность чистых описаний, а не мрачность пошлости и грязных намерений. Собственно, описания -это вообще лучшее из того, что есть в книге. Лучшие их образцы, такие как владения Мастера Геридона или разрушенный фамильный замок Норфов так вообще запоминаются надолго. Ибо сильно написано! Ратиллен — мир сумрака, мир вечной ночи.

А вот сюжетная линия — это не сильная сторона книги. Уже не так чувствуются параллели с ролевыми играми, как в первом романе, но все же...сюжет достаточно предсказуем, и такое ощущение, что единственная его задача — это придавать каскаду описаний хоть какую-то логичность. Впрочем, неважно. Искать недостатки сюжета не хочется. Хочется бездумно отдаться его плавному течению и с удовольствием наслаждаться мраком описаний.

Этот рассказ беден красками, невыразителен и пуст. Единственное, что в нем есть — это идея неизбежности, предопределенности будущего если не в мелочах, то хотя бы в основных событиях. Интересная идея, но уже не новая. А кроме идеи, в этом рассказе ничего особенно и нет. Образы блеклы и серы, автор не смог достойно освежить идею, сделать так, чтобы она заиграла новыми красками. Образы героев неярки, и если бы у них не было столь звучных имен, сложно было бы распознать в них видных исторических личностей. Образ путешественников во времени еще менее ярок. С одной стороны, это правильно — они не выделяются из общего полотна, с другой — картина становится совсем уж размытой и бледной. Пройдет время — и рассказ легко сотрется из памяти.

В отрыве от романа воспринимается странно. Часть вырвали из целого, и поэтому гармония утрачена, а о цельности исходного произведения и действительно м замысле автора можно только делать предположения. С другой стороны, такой части вполне достаточно для того, чтобы в полной мере раскрыть одну из граней таланта автора. А именно, умение рассказать просто о странных событиях, подать фантастический сюжет так, что он покажется совсем не фантастичным по форме. «Туризму» свойственна удивительная обычность, даже обыденность повествования, словно предполагается, что читатель живет в том же мире, что и герои. Причем эта обыденность не нарочитая, отнюдь. При первом впечатлении кажется, что с рассказом что-то не то... И правда, где же яркие образы и краски? Только потом понимаешь, в чем же на самом деле фишка этого отрывка. Понимаешь — и начинаешь сильно уважать талант автора.

Замечательный рассказ-образ, в котором на первом месте стоят описания Дели в его прошлом и грядущем. Благодаря мастерству автора город действительно воспринимается призрачным и вневременным, вечным смешением существующего и нереального, городом живой истории. Чувствуется, что рассказ живой, а по степени убедительности описания я бы сопоставил его с рассказами Нараяна об Индии. Также, несмотря на то, что главный герой рассказа — именно город, история человека не выглядит лишней. Ведь она — одно из отражений вечной истории, и как город сопряжен с человеком, так и человек неразрывно связан с городом...

Отличный рассказ, первое достоинство которого — неожиданный взгляд автора на постапокалиптическое будущее человечества. Люди сумели приспособиться и сохранить цивилизацию... Перестроиться настолько, что мир песка и шлаков, мертвый для нас, стал для них родным и привычным. Рассказ сильный, и сила эта заключена в игре контрастов, в противопоставлении двух миров: мира читателя, в котором Земля пока еще жива, и мира будущего. Для обитателя каждого из миров именно его мир представляется естественным, и потому-то рассказ и вызывает эмоциональный всплеск. Сложно безэмоционально воспринимать картины мертвого мира, но еще ярче и болезненнее воспринимается тот мертвый мир, жители которого не осознают, что он мертв — и живут своей обыденной жизнью. А волей автора выживший пес здесь играет роль мостика меж мирами, объекта, позволяющего психологии людей будущего раскрыться.

Этот рассказ — словно калейдоскоп образов, порой несвязных, разрозненных и откровенно безумных, но всегда очень ярких. Автору не по душе полутона, мягким и ненавязчивым оттенкам он предпочитает пиршество цвета, смешивая все линии в один невообразимый узор, который сложно разгадать. Да и нужно ли? К черту смысл и сверхидею! Можно сетовать на отсутствие внятного сюжета, на расползающееся во все стороны описание мира, о котором известно столько подробностей, и в то же время неизвестно ничего. А можно просто радоваться неожиданности образов, умелому владению словом, сюрреалистическому настрою, полному взаимопроникновению информации и реальности, размытию различий между абстрактным и конкретным... И лично я выбираю второй вариант. К тому же, хаотичность образов вовсе не влечет за собой хаотичность самого рассказа. Напротив, он целен в своей необычности.

Отличный концептуальный сборник. Каждое произведение здесь хорошо само по себе, в каждом функциональность искусно сочетается со смыслом, но рассматривая их вместе, мы получаем нечто большее. Перед нами открывается история мира будущего, история научной идеи, ставшей основой для истории множества новых цивилизаций... Каждое произведение здесь — это веха в развитии, поднимающая все новые и новые проблемы. Всего четыре составляющие в этой истории, но насколько они емки и точны! Изложить все основное и при этом оставить у читателя ощущение полноты и подробности описываемого мира — вот что, несомненно, удалось Блишу. Впрочем, удалось — слишком сухое слово. Такие творения, как «Поверхностное натяжение» или даже «Книга законов» заслуживают куда большего тепла. Яркие, они порождают яркие эмоции, которые сложно выразить словами.

Это последний из четырех рассказов, входящих в сборник «Засеянные звезды». И надо сказать, что он получился достойным. Казалось бы, что еще можно добавить к уже сказанному после блестящего «Поверхностного натяжения»? Стоило ли вообще включать в сборник этот рассказ? Оказывается, стоило. Каждый из рассказов Блиша раскрывает какой-либо из аспектов концепции пантропии и проблем, связанных с существованием людей-адаптантов. В «Поверхностном натяжении» преодолеваемые проблемы были внутренними, здесь же автор возвращается к проблемам внешним. Впрочем, можно ли назвать внешними психологические проблемы, возникающие между разными модификациями людей? Мир будущего Блиша, несмотря на свой романтизм и веру в торжество науки — это мир не идеальный. На современной нам Земле до сих пор не искоренена расовая ненависть, в будущем же, описанным Блишем, проблема приобрела другие оттенки — например, как насчет натянутых отношений между представителями первичной человеческой формы и адаптантами других уровней? В отличие от других рассказов сборника, где описание психологии лишь метод, используемый для достижения высшей цели, в этом рассказе такое описание (а также связанные с ним вопросы) само является целью. Описание это достоверно, а значит, по крайней мере часть поставленной цели достигнута!

Открывающий рассказ, к сожалению, не стал для меня откровением. Он сильно проигрывает не только гениальному «Поверхностному натяжению», но даже и двум другим произведениям, входящим в сборник «Засеянные звезды». Сюжет вновь предсказуем и детерминирован, причем в отличие от «Книги законов» детерминированность здесь не слишком оправдана. Использованное автором построение сюжета способствует логичности и связности повествования, но не преследует какой-либо высшей цели. Психология главного героя, адаптанта Свени, описана неплохо, но опять-таки — слишком предсказуема, и легко догадаться, в какую сторону в конечном счете изменится его мировоззрение. Главная ценность рассказа для читателя заключается в том, что именно здесь излагаются основные концепции пантропии, раскрывается предыстория проекта по адаптации человека (которая, кстати, оказывается несколько неожиданной). Все остальное — лишь декорации для того, чтобы изложение основных тезисов не казалось уж слишком схематичным. Отсюда вывод — рассказ хорош только как введение в курс дела, причем вовсе не обязательно начинать чтение сборника именно с него.

Среди множества произведений, написанных Джеймсом Блишем, это — безоговорочно лучшее! Более того, если был бы составлен список лучших произведений Золотого Века НФ, то эта повесть абсолютно заслуженно занимала бы в нем одну из верхних строчек. Именно в этой повести в полной мере раскрывается сущность идеи «засеянных звезд». И как раскрывается! Не путем сухого описания концепции, но на смене поколений колонистов, на становлении новой цивилизации, на осознании этой цивилизацией своего места в пространстве и истории. А за этими общими фразами — людские судьбы, открытия и разочарования, становление науки и борьба за выживание. И обязательно — вера в разум, желание странного, стремление к звездам! Звездам, о которых поначалу известно так мало... Героям сопереживаешь, вместе с ними испытываешь потрясение за потрясением, когда границы ведомого им мира все раздвигаются и раздвигаются... И жаль только, что обычный человек может только догадываться о чувствах, которые испытали герои, когда достигли предела, конца, ставшего началом.

Эта повесть никогда не устареет.

«Рыцарь» — отличное произведение, и в этом я полностью согласен с предыдущими ораторами. Однако для меня роман Джина Вулфа лежит вовсе не в плоскости романов в жанре фэнтези. Я воспринимаю его как превосходный постмодернистский роман, роман-модель, где в качестве внешней атрибутики взяты фэнтезийные мотивы. В своем романе Вулф творчески перерабатывает классические фэнтезийные сюжеты и миры, при этом делая это настолько мастерски, что переработанный, сконструированный заново мир легко спутать с оригинальным, с настоящим. «Наши в другом мире» — сколько раз использовался этот сюжетный ход? Здесь легко сбиться со счета. Но «Рыцарю» присуща изначальность, стоит только забыть о прошлом... В этом романе очень много от игры, причем эту игру не сразу замечаешь. Вот хотя бы вселенная, в которой очутился герой. Здесь много ярких красок, интересных и неожиданных образов, мир даже кажется живым. Вроде бы этот мир параллелен нашему, но верно ли это и насколько он параллелен на самом деле? Быть может, его параллельность — это не та физическая или логическая параллельность, о которой так любят писать фантасты? И это даже не дорога в волшебную страну — во всяком случае, не физическая дорога. На мой взгляд, мир этот параллелен современному нашему миру так же, как параллельны ему старые сказки, мифы минувших времен, в которых совсем другой взгляд на жизнь. Ведь герой не помнит и не знает, как он оказался в семиуровневой вселенной. Взаимопроникновение реального и вымышленного — да, но не в набившем оскомину аспекте прохода в чужую реальность. Нет, это проход в нереальность, в сказку. В чужой вымысел, или в свои неосознанные мечты... Вспоминается Орбис Терциус Борхеса, только там была часть обратного перехода. Но вот герой уже внедрен в неведомый пока ему мир. Герой — мальчишка, и психология этого мальчишки прописана автором точно, пусть и грубыми мазками. Но эта точность — первый резкий контраст с психологическими образами второстепенных персонажей. Эти образы ярки, но...односторонни. Мир вымысла ярок, но герой-то ярче, объемнее! Он словно очерчен более резким контуром. А еще мир вымысла светел и чист. Несмотря на внутренние проблемы государств, войны остаются войнами нереального мира — без грязи, но со светлым трагизмом. Так и нужно, ведь мы описываем нереальность. Впрочем, нет — не описываем, а моделируем. Нереалистично — да, конечно. Но здесь не нужна реалистичность! Отсюда и ход с превращением во взрослого рыцаря — зададим-ка мы немыслимые начальные условия, и посмотрим, что будет. Такого быть не может? Несомненно! Моделирование порождает проблемы, нестандартные для реальности. Невиданный простор для игры ума — и при этом Вулфу удается сохранять связность сюжета. Сюжет во многом банален, но это здесь не главное. Сюжет — костяк, не дающий роману рассыпаться на множество великолепных ситуаций, сюжет придает роману и направленность и видимость системы. Это связующее звено, а не стержень.

Вулф внедряет своего героя в миф, препарирует сказку хирургическим инструментом, а затем сшивает лоскутное полотно воедино — и получается новый миф и новая жизнь, творение на грани между постмодернизмом и новой реальностью. Так игра в бисер порождает не конструктор, а цельный мир, который сам может быть использован в новом витке игры.

И за все это, а также за блестящий стиль и богатую пищу для ума — огромное спасибо Джину Вулфу!

К сожалению, роман «Козырной валет» нельзя назвать слишком удачным. Видно, что роман этот ранний, что это только попытка. Потенциально интересная и притягательная для многих фантастов область парапсихологии и экстрасенсорных явлений здесь раскрыта несколько однобоко, в приключенческом духе. Совсем другого уклона быть не могло, все прочитанные мной на данный момент произведения Блиша содержали в себе приключенческий элемент, но важно ведь то, как именно ингридиент блюда подан. В данном романе обнаружить что-либо кроме неожиданных поворотов сюжета (неожиданных, но построенных по классической схеме — читая, ожидаешь, что вот-вот будет очередной поворот, но что именно будет — не представляешь). Впрочем, если бы у меня было желание анализировать произведение при прочтении детально, многие ходы и можно было бы предугадать. Но зачем? Все удовольствие ведь потеряется. Что интересно, так это своеобразная закольцованность действующих лиц — множатся только атрибуты сущностей, но не сами сущности. Впрочем, не думаю, что за это стоит хвалить. Написано произведение без изысков, но вполне нормально, особенно для раннего, еще не отточенного романа. Собственно, фразу «без особых изысков» можно с успехом отнести и ко всему роману в целом. Увы, это еще не тот Блиш, которого мы любим.

Читая этот рассказ, словно окунаешься заново в атмосферу произведений золотого века американской фантастики. А для меня это — особенное удовольствие. Я люблю НФ-произведения 50х годов XX века во многом потому, что именно с них началось мое серьезное знакомство с фантастикой. Но это не единственная причина. Несмотря на то, что в сравнении с жемчужинами жанра рассказ объективно проигрывает, он все равно остается искренним, и по-прежнему в нем главное содержание, а не форма, и в нем есть смысл, есть идея. Рассказ подернут неуловимой дымкой времени, словно артефакт уже минувшей эпохи. Да, он схематичен, он наивен, развязка его запрограммирована изначально и определяется идеей. Здесь внимание к психологии героев входит в замысел автора лишь настолько, насколько это необходимо для достижения основной цели. Здесь описан мир, который закономерен и правдив, пусть и предначертан. Рассказ искренен, и эта искренность значит для меня очень многое. Во многом именно благодаря искренности и незамутненности чувств такие произведения не стареют.

Странная, очень странная статья в плане идей. Странная — и неожиданная для меня. До прочтения мое мнение о Циолковском находилось в русле стереотипного уважения к достижениям и идеям этого человека. Теперь же для меня не все так однозначно... По крайней мере, социальным идеям Циолковского свойственны как наивность, так и жесткость, смешанная с безумием и иррациональностью.

Да и можно ли назвать иначе такое внимание к экологическим проблемам, при котором предлагается вырубить под корень дикие леса Земли, дабы распахать освободившиеся зоны и засеять культурными растениями? Как относиться к предложению уничтожить всех коров, овец и прочих домашних животных, ибо это материя бессознательная, а значит, зачем ей существовать? Нужно дать дорогу сознательной материи — человеку! Есть и наивные до жути моменты — выполненные на полном серьезе подсчеты того, сколько пудов бананов должен для здоровой жизни потреблять человек, а также стальные дома, где на каждого члена общины отведено не более 12 квадратных метров жилплощади. Это-то ладно, это просто наивность, это не страшно. Общественный, общинный строй будущего по Циолковскому немного напоминает усовершенствованное кастовое устройство общества. А еще -намеки на то, что общество должно состоять только из здоровых, сильных и умных людей (причем — обладающих всеми качествами одновременно). Прочих, видимо, молчаливо предполагается уподобить коровам и тихо прирезать, улучшив тем самым породу. Антиутопийные / утопийные замыслы, в зависимости от точки зрения. А над всем этим — вечное стремление к звездам. Вот только человечество, живущее в рамках «идеального строя», скорее раньше вымрет, чем достигнет звезд. И не поможет никакая селекция гениев.

А если и нет, то я не позавидовал бы далеким планетам, у которых будут такие колонизаторы.

И снова — изысканное издевательство авторов над читателями. К сожалению, их рассказы являются настолько четкими и отточенными, что рассказать, чем хорош рассказ, при этом не скатившись в спойлер, практически невозможно. В этом их сходство с Федерико Лумисом, который сумел перещеголять всех своих коллег в афористичности и емкости своих произведений. Рассказ представляет собой превосходную иллюстрацию знаменитому выражению «краткость — сестра таланта», а может быть, и оспаривает его — решать вам.

Весьма качественный роман. В процессе чтения обнаруживаешь несколько интересных «фишек». Одна из них — разное видение окружающего мира, разное отношение к чудесному и необычному, заставляющее вспомнить слова Борхеса о единороге. Вторая смыкается с первой и, на мой взгляд, заключается в том, что герой ближе к современным людям, нежели к своим соотечественникам-ахейцам. Такое противопоставление двух типов мировоззрений, двух эпох по крайней мере интересно. К сожалению, несмотря на то, что указанные моменты важны для книги, и в чем-то даже являются сюжетообразующими (оправдывая мотивацию героя), автор уделяет раскрытию связанных с ними образов, поиску смысла гораздо меньше времени, чем приключениям, интригам и прочей мишуре. Потенциально умный (и спорный) роман превращается в нечто приключенческое «с элементами», в нечто более стандартное. Следует отметить достойные язык и стиль, которые, хоть и уступают лучшим образцам, но все равно вытягивают приключенческое повествование на неплохой уровень. Итог — неплохой роман, который мог бы стать куда лучше и интереснее, если бы автор сместил бы акценты повествования. Не факт, конечно, что ему бы это удалось, но тому, что есть сейчас, я могу поставить только 5 баллов.

Несомненно, лучшая фэнтези-книга, прочитанная мной за последние месяцы. Здесь собрано почти все, что я люблю в фантастике. Оригинальный, удивительный, ни на что не похожий мир, который тем не менее кажется абсолютно естественным. Мир, в существование которого с радостью веришь — ведь он так близок любителю книг. Обаятельный главный герой-динозавр (кстати, это чудесная и неожиданная находка автора), разделяющий с нами любовь к книгам. Изумительный юмор и хлесткая ирония достойны самих Джерома К. Джерома и Марка Твена, а для меня такое сравнение — один из лучших комплиментов автору. Фееричность описаний, обилие элементов литературной игры (я до сих пор думаю, что и имя главного героя — неразгаданная пока мною загадка), четкое, афористичное местами изложение автором своей мысли, блестящий стиль — все это делает Моэрсу честь. В этой книге просто невозможно искать какие-то недостатки. И что важно — это на удивление светлая по духу книга, несмотря на то, что Книгороду знакомы и темные стороны жизни. Светлая — и живая!

Скажу без обиняков — рассказ очень плох. Кажется, что все те ошибки, что можно было сделать, автор сделал. Это донельзя предсказуемый сюжет, идея которого очевидна уже из самого названия произведения (впрочем, в далеком 1961 году тема ковчега еще не была столь изъезжена, как сейчас). Это неимоверная затянутость, порождающая откровенную скуку. Конечно, во многом это следствие первого пункта, но ведь и стандартную ситуацию при желании можно интересно обыграть, а автор даже не предпринял такой попытки. Хоть какое-то действие, развитие появляется только к последним страницам, смысловая нагрузка всего предыдущего текста близка к нулю. Блистательный язык мог бы вытянуть рассказ из пропасти, но язык здесь сер, стандартен и невыразителен. Вот отсечь бы все лишние словеса, добавить стиля и иронии — получился бы неплохой микрорассказ. А в таком виде это — литературно-смысловой ноль.

Очень сильный рассказ, один из лучших среди рассказов, вошедших в антологию «Безжалостное небо». Для меня медленное стекло — символ памяти, физическое воплощение очень сложного явления. Идея Шоу не только является сюжетообразующей, но и меняет восприятие рассказа. Медленное стекло — удивительно зримый образ, меняющий восприятие мира и текста. Сквозь стекло текста я смотрю на мир будущего и вижу жизнь обычных людей, вечные проблемы и отношение их к прошлому. Но я вижу не все — только то, что можно заметить одному человеку в стеклянном оконце в светлое время суток. Да, наверняка невозможно точно применимый образ стекла как памяти и не нов в литературе и человеческой мысли. Но уже за то заслуживает восхищения Шоу, что он столь умело воспользовался таким образом.

Из всех противопоставлений «я» и «другого», что были написаны Борхесом, эту миниатюру я считаю лучшей. Написано очень здорово, кратко и емко, добавить просто нечего. Ни избыточности, ни смешения тем — только суть. И это прекрасно.

Неплохая социальная фантастика. Те же мотивы, что и у Брэдбери в «451 градус по Фаренгейту», только упор на музыку, а не на книги. Идея неплоха, общество оболваненных и довольных этим людей будущего показано неплохо, но изобразительного мастерства Нильсену не хватает, поэтому рассказ не производит особо сильного впечатления. Возможно, если бы я прочитал этот рассказ до Брэдбери, Шекли и других мастеров, реакция моя была бы иной.

Отличная история, рассказанная в детективном формате. Очень вкусная оболочка, смесь искусства и детектива, но искусство здесь не в теме, а в том, как все события подаются. Очень изящный рассказ, хотя и с несколько нереалистичной логикой Леннрота, которая, впрочем, сюжетообразующа — не будь ее, не было бы и рассказа. И замечательный финал, благодаря которому стыкуются воображение и жестокая реальность.

Отличный рассказ. В отличие от многих других творений Борхеса, здесь главное — именно сюжет, а не стиль, не язык. Последний здесь достаточно сух и служит лишь для передачи фактов, для рассказа о великой игре, осуществленной Киллпатриком. Очень интересная задумка!

Это как бы детективная повесть на самом деле — отличная пародия. Собственно детективная интрига совершенно теряется за многословием действующих лиц. Впрочем, не жалко, вся соль все равно не в ней, а в лексике героев, стиле повествования, который ощутимо меняется при переходе от одного героя к другому. Здесь и напыщенный, выспренный слог не то что бы истинных аристократов, а скорее актеров, вынужденных этих аристократов играть в местном театре, и журналистский сленг (и характерная манера повествования, изобилующая дешевыми штампами, расхожими выражениями, хлесткими словцами), и какие-то финансовые термины, и простота и спокойствие Исидро Пароди, особо выделяющаяся на всем этом диком фоне... Повесть просто перенасыщена своеобразной лексикой.

Книга авторам удалась. Жаль только, читать больше 5 страниц за раз решительно невозможно.

Блестящий рассказ. И пусть идея не нова, пусть зарубежные фантасты уже не раз до Борхеса варьировали ту же идею — все равно впечатление, которое производит «Евангелие от Марка», для меня неизмеримо сильнее. Это тот случай, когда хорошей идеи мало, когда очень важно верно подать идею, и Борхесу это удалось блестяще. Память о финале рассказа остается в сердце надолго.

Очередной шедевр Борхеса, рассказ-притча, выписанная удивительно точно. Собственно, мифический диск Одина здесь не так важен, хоть и играет сюжетообразующую роль. Я люблю этот рассказ за удивительную точность языка дровосека, за изумительно переданное Борхесом его восприятие мира, за подбор слов и сравнений, которые так точно характеризуют его характер и предвосхищают поступки. Одна фраза о том, что дровосек «поклонялся Христу», говорит о многом (не верил, нет! Лишь поклонялся). А таких фраз здесь много. Стиль удивительно прозрачен и чист, и финал рассказа достоен этого стиля.

Волшебный рассказ. Невычурный, по-хорошему простой, строгий. Он был бы написан в духе реализма, если бы не то волшебство, с которым неразрывно связаны его начало и конец.

Сильная вещь, достойная многократных прочтений. И философия, и психология — все здесь есть, и при этом рассказ остается единым целым. Несколько направлений действия стыкуются между собой, разветвляется время — в ненаписанной книге? во сне? наяву? Интересна идея, и не менее красиво ее воплощение. Отличный рассказ.

Просто прекрасная притча. Лабиринт в Вавилоне и лабиринт в Аравии — глубинная суть их одна.

Поразительно, как чуть более, чем в двух словах можно передать настроение рассказа, идею, и оставить рассказ глубоким и достойным последующих прочтений. Борхесу это удалось.

Просто волшебный рассказ. Немыслимый дом, немыслимый хозяин — и новое прочтение старой легенды, ставшее мне очень близким. Еще один шедевр Борхеса.

Просто гениальный рассказ. Вещь написана, но воспринимаешь ее как артефакт, как хронику реального и вневременного — не как рассказ писателя, пусть и гениального, пусть даже Борхеса... Интересная идея, интересное начало, которое разум — обычный человеческий разум — еще может постичь, а далее — постепенный переход от реальности к ирреальности, и все — на полном серьезе, и финал, от которого застываешь на месте, настолько умно осуществлен переход. Рассказ порождает множество мыслей, и в частности, за это я очень люблю прозу Борхеса.

Очень поэтичный рассказ, блестяще написанный, стилистически выверенный. Снова несколько слоев смысла, снова игра со словами и со стилем, в котором спрятаны ключи к разгадке — но только к одной из разгадок. Даже внешне, чисто внешне рассказ прекрасен. Даже если в него особенно не вникать. А уж если попытаться почувствовать, проникнуть вглубь...то перечитывать рассказ можно вновь и вновь. Ибо это не сиюминутное, непреходящее творение.

Отличных рассказов у Борхеса много, да что там — даже лучших из лучших десятки. Этот рассказ для меня входит в число самых-самых. Невероятная энциклопедия невероятного мира — фантазия автора просто поражает воображение. И это ведь только начало... Второе потрясение приходит тогда, когда ты понимаешь, насколько все продумано, насколько тщательно описан мир, и кажется, что если будут найдены еще тома этой энциклопедии, то найденному тому они не будут противоречить... В этом рассказе Борхесом создан целый мир, создан кратко, емко и точно. Я преклоняюсь перед мастерством автора.

Гениальный рассказ, наполненный смыслом до краев. Что интересно, один пласт смысла не накрывает другой, как это часто бывает у Борхеса, нет, они вкраплены друг в друга, образуя словно систему озер. Смешение психологизма и символизма, лабиринт Цюй Пэна как символ символов... Яркие образы, блестящий слог — настоящий, блистательный Борхес.

Настоящий шедевр. Только за одну идею представления мира как бесконечной библиотеки Борхес заслуживает восхищения. А ведь этот рассказ — не просто сухая идея, нет, здесь полно подробностей, деталей, делающих мир живым, а рассказ — летописью этого мира...

Достаточно специфическая повесть, которая, тем не менее, мне весьма и весьма понравилась. Привязка к нашей планете, различным общественным строям, противостоянию коммунизма и капитализма, как ни странно, особо не расстраивает. Все-таки это не настолько идеологизированная фантастика, главное здесь не это. Самое большое впечатление на меня оказала атмосфера этой повести — мрачная, безысходная, словно стального серого цвета. Личность главного героя, комиссара Йенсена, это впечатление только усиливает. Я бы даже охарактеризовал это произведение как антиутопию, и притом довольно качественную. Странный приказ, являющийся частью плана «Стальной прыжок», странные события, нахлынувшая эпидемия — все здесь имеет свои причины, виной тому не случай, не хаос. Интрига закручивается с самого начала, и читать интересно до конца.

Хорошая антология. Неплохая подборка рассказов, пусть и достаточно неровная — наряду с шедеврами от Фридриха Дюрренматта и Боба Шоу, достаточно вкусным, хоть и специфическим «Стальным прыжком» Валё и несколькими ровными качественными рассказами, написанными в жанре социальной фантастики, попадаются и неяркие, проходные, с моей точки зрения, рассказы — например, заглавное «Безжалостное небо». Но откровенных провалов нет, что не может не радовать.

На мой взгляд, однозначно лучшее произведение из представленных в антологии. Даже сейчас, спустя более чем полвека после написания, оно не теряет своей силы и актуальности. Что же особенно хорошо в нем? Главное — это его выразительность. Немногословность и формат изложения только помогают читателю почувствовать произведение по-настоящему, окунуться в его атмосферу (от которой веет духом старой фантастики — сейчас немногие так пишут). Герои, их чувства, непроизвольные эмоции, растерянность и решимость — все как на ладони, все прописано четко и ясно. Почти ничего лишнего, перед нами по сути костяк, из которого какой-нибудь другой автор мог бы сделать полную психологизма повесть...но это не нужно здесь, и хорошо, что описаний мало. Эта пьеса — сильная и искренняя вещь, порой до боли правдивая. Действие развивается гармонично — хорошо начало, хороша середина, а закономерный финал все равно бьет по эмоциям и мыслям, оставляя долгое послевкусие...

Хорошая книга, которая произвела на меня впечатление. Я ее воспринимаю как достаточно жесткую, болезненную антиутопию. Ну и просто как отличную социальную фантастику.

Почему именно антиутопия? Потому, что будущее человечества при Пандеме страшно. Наша жизнь полна мириадами случайностей, порой несправедлива и жестока, и многое было бы здорово изменить к лучшему, но — своими силами! Без вмешательства сверхразума, без превращения мира в детский сад (как у Саймака в рассказе «Изгородь» — локальное счастье, локальная песочница без войн и с высоким коэффициентом удовлетворенности, но — за изгородью), в резервацию. Да, Пандем не злонамерен. И для каждого отдельного человека, особенно постоянно нуждающегося в поддержке, мир с Пандемом — утопия. Но для человечества в целом — отнюдь. Мир, в котором не нужна воля к жизни, где нет нужды самостоятельно принимать решения, где даже общение с себе подобными подменяется общением с Пандемом. Стерильный мир, в котором нет и не может быть настоящей победы. Неважно, над чем — над самим ли собой, над окружающим миром, над загадками природы. Границы между реальностью и виртуальной реальностью тихо размываются... В таком мире нет смысла жизни, нет цели (первая звездная? да, но не для всех). А если нет цели, то неизбежен и конец, и упадок. Счастье для нас, что и Пандем это тоже понял.

Хороший роман. Как-то необъяснимо повезло мне, что на распродаже книг Валентинова я остановился именно на нем. Первое, что понравилось — хороший язык с запоминающимися оборотами. А первые строки романа так вообще, чувствую, надолго врезались в память. Таких эпизодов, которые словно физически ощущаешь, в романе немного, но они есть, и это — особое удовольствие. Оно очень субъективно и специфично, и не связано с послевкусием от прочтения, с возникающими после того, как книга прочитана, мыслями. Второе (а может, и первое — ведь выбирал-то я роман, учитывая эту вторую причину) — мир, в котором происходит действие, и особенно — время, эпоха. Французская революция — по крайней мере интересно, хоть и не мне судить, сколько в романе реальности, а сколько вымысла. Третье — структура изложения. Мне изложение показалось достаточно ровным, причем ровным на хорошем уровне, с проблесками вдохновения. Читать было интересно, пусть и не затягивало до безумия.

Сложно сказать, чего именно в этой очень добротной книге не хватает, сложно обосновать при всех приведенных комплиментах оценку в 8 баллов... Дело здесь в послевкусии и в сравнении с другими книгами....да хотя бы с прочитанным недавно Моэрзом — при том же гурманском смаковании отдельных моментов и фраз там еще остается долгое послевкусие атмосферы.

Рассказ производит странное впечатление. Начало довольно обыденно, обыденную же середину немного разбавляет пресловутое объявление о дармовой кладбищенской земле, а вот финал, ничем не отличаясь по стилю, по сути отличается кардинально. И запоминается надолго... Брррр!

Только при прочтении рассказа понял, что же имелось в виду под событийно ориентированным хоррором. В обыденном стиле написания рассказов есть своя соль.

Сильный и жесткий рассказ, надолго врезающийся в память. Музыка и искусство как отражение боли и сломанных судеб, как высшая цель...

На мой взгляд, один из лучших рассказов Бомонта.

Отличная социальная фантастика. По обыкновению, роман по сути представляет собой набор рассказов, объединенных одной историей. Варианты развития общества будущего, трансформация людской психологии — вот что интересует Ганна в первую очередь. И надо сказать, что у Ганна прекрасно получилось описать основные этапы этой трансформации. Рассматриваются лишь узловые точки, порой вырванные из контекста общей истории, но их достаточно для того, чтобы понять, как сильно все изменилось. Этот роман — словно хроника изменения мира. Хроника погони за призрачным и в то же время совершенно реальным бессмертием, погони, не приводящей к добру.

Символ достроенной вавилонской башни, сооружения, соединившего землю и небо, запоминается надолго. А раскрытию этого символа очень помогает описание восхождения на башню, сопряженное с реальностью древней космологии мира. И не важно уже, что окажется за земным сводом, предсказуем или непредсказуем финал... Люди скалывают куски небосвода — разве это не чудо?..

Отличный сборник качественной и умной фантастики. В основе каждого вошедшего в сборник произведения лежит интересная мысль, идея или законченный, самодостаточный образ. Уже хорошо, правда? Но еще более ценен тот факт, что Чан не ограничивается формулировкой тезиса, но старается его раскрыть, и даже выстроить вокруг целый мир, непротиворечивый, убедительный и при этом способный удивить читателя. И, что самое главное, часто ему это удается!

По степени воздействия, по продуманности произведения можно разделить на три категории. В первую попадают безусловные, по моему мнению, шедевры: «Тебе нравится, что ты видишь?» и «История твоей жизни», заслуженно давшая имя всему сборнику. Первый рассказ – удивительно достоверная хроника нашего недалекого будущего, срез суждений и мнений по вечной проблеме восприятия красоты. Отношения людей, анализ технических методов и психологических проблем. Слепок жизни, окно в будущее. Чан здесь проявляет себя как подлинный мастер!

Второй же рассказ попросту удивляет. Неординарный контакт, классическая тема, в которую так органично вплетена гармония чужого языка, красоту которого ты начинаешь ощущать вслед за героем. Размышления о законах природы, о времени и роли сознания интересны сами по себе, но в связи с одной человеческой судьбой они неожиданно порождают взрыв эмоциональный. Рассказ получился не только умным…

Вторая категория обширнее, это рассказы с прекрасным заделом, но сбоями в реализации, помешавшими автору взять высшую планку.

«Вавилонская башня» — оригинальная трактовка знаменитого мифа, реализм в другой вселенной, спасение в деталях. Где вы еще увидите, как кирками рубят небо? «Ад – это отсутствие Бога» — божество как воплощение случая, жестокий, странный и бессмысленный мир, образ которого автору удался. Ключ успеха «72 букв» — выбор реальности, в которой происходит действие. Неожиданно и интересно, очень удачный ход!

Оставшиеся три рассказа определю в категорию третью. В «Делении на ноль» первичная идея не вполне убедительна, весь рассказ ждешь, когда же автор тебя удивит, раскрыв что-то незаметное вначале, но этого так и не происходит… Миниатюра «Эволюция человеческой науки» еще более невнятна, хоть и любопытна. «Понимай» же – тот случай, когда развитие лучше было бы приостановить. Эксперимент выхода в бесконечность интересен, но от убедительности остается только занятная игра ума.

И все равно, несмотря на озвученную критику, сборник очень, очень хорош! Форма произведений в нем как нельзя лучше отвечает содержанию, чтение и размышление приносит настоящее удовольствие, пищи для ума хватает надолго, как и впечатлений, остающихся яркими…

Не слишком-то приятный мир описан в этой повести. Отторгающий. Но нарисован он правдиво. Суровая планета, суровый Бог с частичкой хаоса в себе (или изуверского порядка) — по-видимому, не Творец, а только Смотрящий.

Праведность и грешность — пустые понятия в мире, где случай стал атрибутом Бога.

Отличное произведение. Интересно и необычно оформленная зарисовка будущего нашего мира в обрывках мнений людей. Очень интересное направление мысли автора — я, признаюсь, никогда не задумывался над такой постановкой проблемы красоты. Использование калли порождает новый класс социальных проблем, создает прецедент, который может увести человечество в бездны, но ведь и помогает людям! При прочтении внимательно анализируешь те разроненные факты и мнения, что предлагает тебе автор, и сам не замечаешь, как вживаешься в тот мир, и его проблемы становятся и твоими проблемами тоже.

Богатая пища для ума.

Одна из лучших повестей Желязны. В первую очередь она хороша описанием. Слогом, который врезается в память и звучит как музыка, главными героями, каждый из которых уникален, и тематикой — закон против человечности...

Два ощущения не покидали меня во время прочтения этой повести Рыбакова — отчетливое чувство реальности и боль. Все настолько реально, настолько близко нам, настолько с нами связано — что я жил в этой повести и боялся читать следующую страницу, зная ответ — и не веря ему до последнего! Но почва уходила из под ног, и рассыпается карточный домик людских судеб, и боль... Вдох...считаю до 10, унимая сердце, и переворачиваю еще одну страницу... Такое внимание к деталям, простым деталям человеческой жизни. К разговорам тех, кто никогда уже не вернется. К людской психологии.

И финал. Очень сильный и очень правдивый, как и вся эта повесть.

Он обрушился лавиной, сметая все, и первой мыслью моей было — неужели в нашем мире ничего этого еще не было?

Каждый раз, когда я пытаюсь прочитать что-нибудь из «темного фэнтези», я убеждаюсь, что такое чтение не совсем для меня. И тем не менее не оставляю своих попыток — просто потому, что это интересно.

Прочитал я не так давно и Бэккера. Книга увлекла меня с первых страниц — и своим языком, и сюжетом, и общим полотном событий. Ведь мир, со всей его богатой историей, был интересен и пока не изведан.

Келлхус, к счастью, в этой книге пребывает скорее на эпизодических ролях, и более всего мне понравились линии Друза Ахкемийона и Найюра. Эти образы прописаны действительно живо.

Что же мне не нравится в книге? Как почти всегда — описания, и тот эмоциональный осадок, который остается после прочтения книги. То, что творится на душе. Безысходность, легкость, боль, новые мысли о старых проблемах и желания новых свершений — эти осадки в общем одинаково хороши для меня. В случае Бэккера все положительные оттенки затмевает чувство легкого отвращения к написанному. Но при этом первая книга в этом плане все же лучше второй.

Как всегда, наибольшее неприятие во мне вызывают пошлость и грязь — несмотря на осознание того, что эти элементы повествования действительно порой нужны. Да, они к месту, они создают необходимый контраст — но будь моя воля, я бы ограничил применение подобных «изобразительных средств» до необходимого минимума. Конечно, это только мои заморочки.

Если отвлечься от описаний, то раздражают излишние, до мелочей вроде имен античных философов, параллели с Землей.

Я не жалею, что прочитал первую книгу, но на этом мне надо было остановить свое любопытство. Так нет же — я принялся за вторую, о чем пожалел сильнее...

На мой взгляд, этот короткий рассказ — одно из лучших творений По.

Этот рассказ — словно отдельный мир, в который погружаешься с первых строк. Мир, полный мрачной красоты и мистики, странных сверхъестественных событий, которые вполне закономерны, когда ты внутри этого мира и которые пугают, когда ты вне его. Искусство связует жизнь и смерть, рождая и радость, и ужас...

Снова рассказ, пропитанный духом утонченной жестокости, неведомого ужаса и ощущениями тьмы. Эти ощущения усиливаются тем, что причины поступка героя неизвестны. Заслужил ли Фортунато вообще такого наказания?

Чем меньше мы знаем о главном герое, тем мрачнее атмосфера рассказа и тем темнее сам его образ. Этот человек — словно темный силуэт в отблесках свечей. Далеко свеча или близко — тьма в человеке поглощает ее свет.

Образец тошнотворного рассказа. Причем проигрывающий рассказу «Черный кот» по общей атмосфере, несмотря на описание удивительных, противоестественных и жутких событий. Акцент в описании здесь сделан не на дух мистического ужаса, а на воплощение этого духа в реальности. Из-за этого рассказ скорее мерзок, чем страшен.

Вызывает скорее отвращение.

Рассказ вызвал у меня двойственные ощущения. На эмоциональном уровне рассказ вызывает отторжение (как только вспомнишь, что описывается в рассказе, так сразу становится не по себе). А вот по форме, как это часто бывает у По, рассказ просто великолепен. Он выдержан в черно-красных тонах, силен своими описаниями и создаваемой атмосферой — атмосферой страха и одержимости, темного безумия и жестокости.

Главный герой — не просто слабый духом мерзавец, он выродок, одержимый, человек только по форме.

Рассказ запоминается, но эти воспоминания не из приятных, при всем моем уважении к таланту Эдгара По.

Отличный рассказ! На мой взгляд, один из лучших рассказов Васильева. Здорово, что действие происходит в таком родном московском метро, да я к тому же живу как раз на Арбатско-Покровской ветке. Двойное узнавание и близкие проблемы.Идея духов метро замечательна.

Побольше бы таких светлых рассказов!

Теоретически неплохо. Нельзя сказать, что произведение увлекло меня целиком и полностью, но, по крайней мере, желания бросить повесть на полпути не возникало. Псевдовосточный колорит привлекает еще больше, особенно если не предъявлять к нему претензий. В сюжете нет ничего особенного, но тем не менее, если не пытаться искать высшее объяснение происходящему (тем более что его все равно не найдешь), следить за его развитием весьма интересно.

К сожалению, в повести присутствует множество мелких огрехов и несостыковок. А главная из них, на мой взгляд, такая — почему представители клана Орлов выставлены такими дураками и неумехами? Судя по всему, между кланами такого рода идет острая конкуренция... Если он настолько уступает другим «организациям», то почему же его не подчинили или не уничтожили?

Первый прочитанный мной роман в стиле киберпанк. И в целом он мне понравился.

Читать было интересно, очень хороши описания мира (не по красоте, а по информативности — картина мира рисуется скупыми мазками, не всегда в хорошем художественном стиле, но зато остается ощущение реалистичности происходящего, словно ты свидетель описываемых событий. А для этого нужно особое мастерство или удача). Интересен сюжет, охватывающий всю жизнь Абеляра Линдсея, отдельные моменты (на Земле, ряд финальных сцен) мне почему-то напомнили Клиффорда Саймака (при всей абсурдности этого сравнения). Вкрапление в жесткую по характеру структуру романа «мягких» эпизодов, более присущих классической фантастике, резкий контраст — это просто здорово!

Если судить по достоинствам, то роман тянет на твердые 9 баллов. Однако я не могу не скинуть один балл за употребление мата в тексте. Да, это следствие все той же реалистичности, и я сейчас сам себе противоречу. Но можно было обойтись грубыми, но цензурными выражениями! Не думаю, что роман от этого бы так сильно проиграл по сравнению с текущим вариантом.

P.S А может быть, в этом переводчик виноват...

Отличнейший рассказ! Первый раз прочитал еще в детстве, уже тогда рассказ безумно понравился. С тех пор регулярно его перечитываю. Рассказ очень сильный, эмоциональный и добрый. Пробирает насквозь. Боль потерь главного героя чувствуешь порой вместо него...Я, наверно, не сказал ничего нового. Но сложно описать те эмоции, что охватывают меня каждый раз при чтении этого рассказа.

Очень хорошая книга, в которой мне, в общем, понравилось все. Порой бывает так, что отдельные составляющие книги вызывают восторг, а другие, наоборот, вызывают отторжение, если не отвращение. Разумеется, все это очень субъективно, но такие впечатления вызвали у меня «Ртуть» и «Американские Боги». Книга же Эко понравилась в целом, а не выборочно.

Особенно понравились: отличная историческая стилизация (запоминающийся язык повествования, поначалу, правда, показавшийся несколько тяжеловесным, и только через полсотни страниц пришло понимание, что так и нужно было писать и что любое упрощение исказит смысл нарисованного мира), глубина проработки мира и атмосферы той эпохи, описание ересей того времени и политической обстановки (тут я не специалист, конечно, мне просто понравилось), книга держит в напряжении до самого конца (за счет интересной детективной канвы, я бы даже сказал, неординарной — действия обычны, но необычны — по сравнению с современными детективами — мотивы, движущие «преступниками»). Собственно подоплека всех событий и подкупает.

Особо понравился финал, на самом деле сильный.

Стоит перечитать со временем.

И еще порадовало, что детективная канва в этом романе — не главное.

Неплохо, но такие романы Желязны, как «Князь света», «Создания света и тьмы», «Ночь в тоскливом октябре» мне нравятся гораздо больше. Сама эпопея, на мой взгляд, излишне растянута. Первое пятикнижие произвело значительно более сильное впечатление, чем второе, во многом из-за удавшегося автору образа Корвина. Остальные персонажи, даже эпизодические, также весьма убедительно прописаны. К тому же это только начало, читатель пока ничего не знает об Амбере. Второе пятикнижие для меня было разочарованием. Да, в чем-то оно более глубоко, и интересен взгляд со стороны Хаоса, но как главный герой Мерлин сильно уступает своему отцу (все имхо), в генеалогическом древе царственной семейки разобраться уже очень сложно. После прочтения остался некий осадок, как от мыльной оперы. Есть конечно, интересные моменты, не спорю, но в целом ощущение уже не то. Амберские рассказы, в которых участвуют герои из второго пятикнижия, особого впечатления также не произвели.

Цикл рассказов «Ретиф» — явление в юмористической фантастике хотя бы потому, что автору удалось создать на удивление яркий, искрометный образ главного героя. Ретиф — настоящий талант в области дипломатии, он остроумен, находчив, умен и чрезвычайно обаятелен. Личность главного героя является смыслообразующей, многогранной. Он — живая легенда, воплощение мифа о настоящем Дипломате, герой сказочных событий. Он — настоящий. И даже несмотря на то, что он всегда одерживает победу, ему невозможно не симпатизировать.

Слабая сторона цикла — это оборотная сторона сильной. Все рассказы построены по одной и той же сюжетной схеме, разнообразия в поведении персонажей второго плана не так много, как того хотелось бы. Соперничающие инопланетные цивилизации, межгалактические интриги, проблемы аборигенов — все это лишь фон, на котором действует легенда Дипломатического Корпуса.

Очень неоднозначное произведение — по крайней мере, для меня оно стало разочарованием. До сей поры я Стивенсона не читал. В книге, несомненно, есть достоинства, и о них прекрасно рассказал baroni. Однако, кроме объективных достоинств, отмечаемых разумом, есть еще и ощущения. Эмоции, которые вызвала книга.

У меня после прочтения остался немного неприятный осадок. Не от всей книги, нет, но от отдельных моментов, а точнее, от изобразительных средств, пущенных в ход автором. Мне понравилось начало, история юности и взросления Даниэля Уотерхауса (хотя уже здесь какие-то...средства описания казались мне излишними). Я не слишком-то люблю анатомические и физиологические подробности, хотя и понимаю, что здесь — для создания нужной атмосферы — они были нужны. Я чувствую дисгармонию, некий дисбаланс в описаниях...в необходимости таких описаний. Так, к части, посвященной Джеку Шафто, у меня в этом плане претензий нет — все такие подробности подходят к образу короля бродяг, и не вызывают потому особого раздражения. А вот в последней части они кажутся совершенно излишними. Да и вообще, я не сторонник подробных описаний «производственного процесса» любви.

Все эти подробности влияют на мое восприятие книги.

Как итог — несколько неприятное эмоциональное послевкусие.

Естественно, это послевкусие — результат моего субъективного восприятия. Я думаю, многие оценят эту книгу как шедевр.

Хороший цикл. Не все книги цикла, однако, для меня одинаково хороши, наиболее сильное эмоциональное воздействие оказали первый и последний романы. Первый роман — отличное начало саги, но хорош и сам по себе. Для меня он ценен своим психологизмом, интересными описаниями мира и мультиплекса, эмоциональным шквалом событий. Особо я ценю удивительную сбалансированность вызываемых эмоций и используемых автором для этого средств. Радует, что у автора есть чувство меры. Второй роман неплох, но, на мой взгляд, уступает первому. Завязка основной сюжетной линии интересна, эмоциональность книги осталась на месте, но...значительно выросло количество лишних сцен; сцен, которые кажутся инородными телами. Третья книга интересна с точки зрения более глубокого познания мира, нарисованного автором, но порой при прочтении всплывало ощущение «дежавю» (ассоциации с первым романом), эмоциональный накал словно сбили, хотя по части выдержанности книга и стала лучше. И наконец, финал. Финал понравился очень, он настоящий, сильный, с неожиданными поворотами сюжета. Порой — эмоционально болезненный, что замечательно. Сильная вещь.

Первое произведение Кира Булычева, которое я прочитал, а это было достаточно давно, около 8 лет назад. С тех пор книгу почти не перечитывал, но помню, что произвела она хорошие впечатление. Было ощущение какой-то...приятной сказки, ну и вторая часть понравилась больше, чем первая. Если бы к тому времени я еще не читал ни Лема, ни Шекли, ни Саймака, возможно, книга бы понравилась еще больше. Хотя, она, конечно, другая, и сравнения здесь не нужны. Это хорошее, светлое произведение.

Не знаю уж почему, но мне очень нравится этот рассказ Старджона. Хотя идея рассказа и не нова...

Финал рассказа каждый раз потрясает — все-таки как прекрасно просто жить, жить по-настоящему!

Остроумный рассказ. Оказывается, демон — это очень относительное понятие.

Роман и понравился, и не понравился. С одной стороны, читать было интересно, понравился финал, интересно противопоставление старых богов, героев легенд и мифов, и богов новых, сущностей информационной эпохи. Герои ярки, и по задумке роман очень неплох, баллов на 8 минимум. Но вот выбранный автором стиль...

Неровность. Серых кусков не меньше, чем ярких моментов, хотя это еще можно простить.

Грязь. Я соглашусь с тем, что определенная доля грязи необходима для поддержания атмосферы книги, но автору не хватило чувства меры. Фальшью и противоестественностью смотрелась бы стерильная, идеальная чистота, но в поисках естественности автор перегнул палку. Объем грязи и пошлости слишком велик.

Ассоциации с «крутыми грязными детективами», возникавшие время от времени — не то, чем следовало бы гордиться.

В моих глазах книгу не спасают даже отлично прописанные старые боги.

Хорошее произведение. Это первая книга, которую я прочитал у Олди, и она мне, в принципе, достаточно понравилась для того, чтобы продолжить знакомство с данными авторами. Тем не менее, книга не вызвала восхищения и, на мой взгляд, это далеко не шедевр. Постараюсь хоть немного обосновать, рассказать, что понравилось, а что нет.

Понравилась, несомненно, общая тема произведения, хорошо прописаны идея разумного оружия, взаимоотношения между людьми и Блистающими, этика оружия... Интересный мир. Повествование от лица меча в первой части совершенно не напрягает. Еще к плюсам можно отнести неплохой в целом язык повествования, интересный сюжет...

К сожалению, я плохо разбираюсь в холодном оружии и не увлекаюсь фехтованием, поэтому значительная доля обаяния книги прошла мимо меня. Из всех перечисленных в книге видов Блистающих я дай бог представляю только десяток... Тем не менее мастерство авторов чувствуется.

Теперь о недостатках.

К сожалению, не все стихи, использованные в книге, одинаково хороши. Совершенно не понравилась песнь о хитром якше. Да, идея забавная — но переделка Песни о Гайавате (в бунинском переводе) (ну, или Калевалы, на слог которой опирался Лонгфелло при написании Песни) настолько топорна, что это уже даже не смешно. Она скорее вызывает глухое раздражение — заменили Гайавату на Асмоххату (или как его там)... Еще Марк Твен этим баловался (переводя в одном из своих рассказов юридический текст в стихи). Но там хотя бы было смешно.

Юмор в целом оставляет желать лучшего, и порой несколько плосок, деревянен. Что касается языка, то немного напрягает стремление авторов создать атмосферу за счет цветистых восточных высказываний (понятно, что это ирония, но все эти «стертые ноги разума в сапогах судьбы» не слишком понравились). Немного удручает пафос (постоянное повторение сочетания слов «один против неба» и ему подобных), который был более полезен (и производил более сильное впечатление), если бы его было поменьше.

Возникает также ощущение, что книга несколько затянута, хотя и понимаешь, что сложно было бы ее сократить, ибо воды практически нет. Это просто какое-то подсознательное ощущение...

В общем, произведение добротное, читать было интересно, но все же это далеко не шедевр. Я надеялся на то, что оно понравится мне больше.

При выборе оценки колебался между 7 и 8 баллами — поставил все-таки 8, из-за оригинальной идеи.

Очень сильная и очень...болезненная книга. Настолько, что с первой попытки прочитать не смог, пришлось откладывать, собирать силы... Действительно, очень сильное эмоциональное воздействие — последний раз испытывал такое, когда читал Дика «Мечтают ли андроиды об электроовцах». Не знаю, буду ли перечитывать когда-нибудь, но прочитать такую книгу было нужно.

Умение достоверно описать мир — это здорово. Но еще важнее — сделать этот мир живым. И вот с последним пунктом Нивен, по моему скромному мнению, не справляется. Идея хороша, но реализация до нее сильно не дотягивает: все как-то плоско, посредственно, слабо запоминается. Не вдохновляет. Подробности могли бы прибавить шарма, а вместо этого они его убивают. Жаль.

Отличная динамичная книга. На мой взгляд, одна из лучших книг о путешествиях во времени. Конечно, о проблемах перестройки времени и возможных последствиях лучше рассказывается у Азимова в «Конце вечности», но здесь все-таки жанр немного другой. Повествование увлекательно и, что называется, не отпускает. И достойный финал, которого лично я не ожидал.

Интересна сама идея конструирования чисто математического мира и заселения его обитателями — персоноидами. В то же время какие-то моменты весьма спорны. Я, конечно, вовсе не специалист по философии, но мне показался несколько натянутым тот факт, что персоноиды не только приходят к тем же классическим философским проблемам, что и мыслители Земли, но и фактически заново открывают соответствующие доказательства и опровержения поставленных проблем. Мне кажется, что логика этих существ должна быть отлична от логики человеческой.

В этом сборнике новелл присутствует много интересных идей, порой достаточно неожиданных. Чаще, впрочем, это взгляд со стороны на некоторую известную проблему, переосмысление подходов к ней. Отличная игра для ума. К сожалению, не во всех вещах сборника чувствуется та легкость, искрометность, которая была в «Ийоне Тихом» и «Кибериаде». А так — обязательно к прочтению, но только после «основных», классических произведений.

Отличная самоирония автора. Последовательный разбор голословных утверждений скептиков о том, что будто бы Тихий пользовался помощью некоего Лема, который, «по наиболее крайним версиям, даже был человеком» дорогого стоит. Равно как и фраза о том, что никакой другой Лем, кроме Lunar Excursion Module, в машинных справочниках не упоминается.

Мир, в котором вся жизнь срежиссирована — от начала и до конца. А впрочем, срежиссирована ли?

Очень напоминает Борхеса «Лотерея в Вавилоне», у Лема — немного другое видение той же ситуации случая. Интересно читать эти 2 новеллы вместе.

Все подмечено очень точно. Кощунственные изменения, творимые с помощью конструктора с великими романами, поймут только избранные, а обывателю такая забава неинтересна — ибо он не осознает разницы.

Эта тема затрагивалась также в творчестве Борхеса и Лема, и, несмотря на то, что рассказ Гаррисона вышел значительно раньше, чем «Евангелие от Марка» Борхеса, последнее произведение на меня произвело все же более сильное впечатление.

Настоящий шедевр! Один из трех моих самых любимых романов Желязны. Есть в нем и поэтика, и философия, и замечательная атмосфера, и динамика... Да чего в нем только нет! Действительно, очень многоплановая книга. Не устаю ее перечитывать.

«Невинное» решение использовать ошибку компании и оставить робота себе привело к такому нагромождению последствий! Читать-то это, конечно, забавно, только конец-то невесел. Автоматизация хобби и развлечений может привести к повышенному уровню цивилизованных самоубийств.

Замечательный роман! Один из самых моих любимых романов у Саймака!

Прекрасно передана атмосфера (печальная, проникновенная, лиричная), описанный мир живой и ему хочется верить. Вложено очень много идей, которые за раз и не осмыслишь. В роман вложена душа.

Книга по-хорошему глобальна (сколько же поколений прошло...), но эта глобальность не давит, не отвлекает, не мешает постигать суть вещей.

А дописанный значительно позже «эпилог» добавляет печали. Все проходит, стареет Земля, и остаются только воспоминания. Только память.

Роман по-своему хороший. Очень понравились описания различных верований и философских идей, захвативших Невернесс и цивилизованные миры. Отлично показаны преображение Ханумана ли Тоша, становление нового религиозно-философского учения — рингизма; сильное впечатление производит Старшая Эдда в видении Ханумана, и осознание того, что боги тоже ведут войны и постоянно убивают друг друга. Книга психологически сильная, и это здорово.

К сожалению, отличным роман я назвать не могу. Мне совершенно непонятно, зачем было помещать в такую книгу так много анатомических подробностей. Некоторые выходки персонажей (особенно Бардо) иначе как дикими не назовешь. Зачем было их так подробно описывать? Плюс фантазии определенного сорта...

Книга оставляет противоречивое впечатление, но ради описания идей и отдельных очень сильных моментов можно закрыть глаза на недостатки.

Сравнивать книги Зинделла с Лемом нельзя. Как ни крути, в философии Лем на голову выше.

Книга очень хорошая, а отдельные моменты даже завораживают. Было очень интересно читать описание мира будущего, по разрозненным поначалу фактам и намекам пытаться склеить цельную картину. Понравилось, что важное место в повествовании занимает математика и вообще описание различных научных дисциплин и используемых ими техник, методов. Уже на первой книге мир проработан весьма хорошо. К сожалению, некоторые описания тех же наук несколько противоречивы, иногда чувствуются логические несоответствия, но, возможно, это оттого, что мы смотрим на мир глазами главного героя, который пока не знает всех деталей. Эпичность и философичность тоже присутствуют.

Что не понравилось. Помимо уже упоминавшихся порой нестыковок (они не слишком существенны), лично мне не так уж интересно читать описания подробностей интимной жизни героев. Я понимаю, что сейчас без них не обойтись, что иносказания не годятся, но я-таки больше склонен к наивности старой фантастики. Ну и еще сцены насилия... к чести Зинделла, тут такая сцена по сути одна — c «сатинкой» Катариной. С этим я, стиснув зубы, еще готов смириться — сцена во многом является образующей для оставшейся части книги. И все же.. не слишком я люблю натурализм.

Перечитал это произведение недавно, и понял, что раньше я его немного недооценивал. Книга отличная. В ней действительно много идей и размышлений, и это хорошо. Замечательно передано чувство природы, чувство единения со старушкой Землей у тех немногих людей, что остались верны своему дому. Высший разум наделил людей практически вечной жизнью (человек стал жить тысячи лет), и отрадно видеть, что не все употребили это время на бездумное наращивание технологии уже на новых планетах, а смогли жить в гармонии с природой, сохраняя минимальные знания, сохраняя свою душу. Интересно, что и роботы, создания людей, за этот долгий срок тоже переменились, став по сути еще одной ветвью эволюции, независимой от человека.

Еще сильные ходы автора связаны с роботами, занимающимися теологией, с роботами верующими (здесь на самом деле могут быть зарыты целые пласты смысла; я не уверен, что все понял правильно), ищущими, стремящимися собрать воедино Веру и Истину...

Отличная книга, проникнутая особым чувством.

Замечательная в своем роде книга. У меня постоянно возникает желание снова и снова перечитывать понравившиеся эпизоды. На протяжении уже нескольких лет. И, что самое странное, мне это нисколько не надоедает. Просто поразительно.

Что же касается объективных качеств книги... Осмелюсь назвать хороший сюжет, размах, наличие ярких персонажей и общую продуманность. Интересность.

Все сказанное практически в равной мере относится к любой книге основной трилогии.

Замечательная книга! Жалею немного только, что я так поздно прочитал этот роман. Отточенное действо, выверенные до мелочей диалоги, тщательно проработанный и насыщенный мир. Почти уникальное внимание к деталям, в то же время согласованное с атмосферой неведомой Игры. Книга со смыслом. Одно из лучших произведений Желязны.

Прочитал недавно, поэтому впечатления свежие.Задумка у книги хорошая, достаточно нестандартная (правда, я не так уж хорошо знаю фэнтези). И, что хорошо, книга эта яркая, насыщенная. Окрашенная в цвета Ночи. Атмосфера передана неплохо. Но вот исполнение... Слог какой-то слишком топорный, корявый, дубовый. Перевод не слишком спасает. Правда, в этой корявости есть своя сила изложения, своя честность, своя правда, добавляющая реализма происходящему, но мне такой литературный метод не по нраву. Потом изрядная боевая направленность. Понятно, конечно, что без нее нельзя... Натурализм есть, но к этому я отношусь нормально — на войне как на войне. Иначе нельзя. А вот жестокость мистическая, ритуальная, колдовская, хоть и добавляет атмосферы, но меня только отталкивает. В общем, в своем роде книга, конечно, хорошая, но абсолютно не моя. Поэтому и столь низкая оценка.

Отличная книга! Достойный финал эпопеи о Маге. На мой взгляд, эти два тома — лучшее, что написал Перумов после Гибели Богов. Ради этого можно простить общую затянутость «Хранителя Мечей» и неравномерность цикла. Сила «Конца игры» в эпичности и размахе, в натянутых, как струна, нервах и бешено раскручивающихся событиях, не позволяющих отвлечься надолго. Все это было и в Гибели Богов, но в ВМ4 больше страсти, больше чувств, больше того, что заставляет нас переживать вместе с героями. Больше души и больше жизни.

Это трагичная и сильная книга.

Перумову будет сложно написать что-нибудь лучше.

Один из любимейших рассказов Саймака. Регулярно его перечитываю. Наверно, дело в его особой атмосфере, в эмоциональном настрое... Сложно сказать. Ясно только, что, как и для многих других рассказов Саймака, для него справедливо правило — целое больше суммы составных частей. Значительно больше.

Наверное, любимая моя книга Перумова. Хотя бы за то, что ее можно перечитывать от начала и до конца, а не любоваться отдельными эпизодами, как в «Хранителе мечей».

Но только следует отметить, что я воспринимаю эту книгу как эпос выдуманного мира. Мне она нравится за размах, за эпичность. К отдельным фрагментам общего полотна можно придираться долго, но этого делать совсем не хочется. «Гибель богов» сильно отличается от других фэнтези-книг Перумова, и, на мой взгляд, отличается выгодно. Она напоминает яростный шторм. Не всегда шторм человеку по нраву, но порой так хочется испытать на себе его мощь...

Перечитал недавно весь цикл. Действительно, это очень удачный сплав детектива и фантастики. К сожалению, сравнить детективное начало с лучшими образцами жанра я не имею возможности, но, на мой взгляд, это произведение было бы хорошим даже как «чистый» детектив. Что касается литературной части в целом, отлично прописана обстановка мира будущего, людская психология, интересны различия в этических и моральных установках землян и граждан Внешних миров.

При втором прочтении цикла для меня были наиболее интересны места, касающиеся общественного устройства Земли и Внешних миров, их культуры (в том числе бытовой), а также психологии обитателей этих миров.

Читается цикл легко, а личность Элайджа Бейли вызывает симпатию.

Про Дэниела Оливо уж не говорю, но, на мой взгляд, у Азимова эта фигура излишне космична.

Ставлю высокую оценку за неповторимый привкус бреда после прочтения. Бреда высококачественного, умного, но навязчивого. Поразительно, как название романа коррелирует с ощущениями, возникающми в процессе чтения. Перечитывать пока не берусь.

Интересно. По-своему замечательный роман абсурда, гротеска, сатиры. Безумная атмосфера, шпиономания.

Только читать его подряд несколько часов затруднительно. Нужна аккуратная дозировка.

Гениально! (Как впрочем, почти все у Лема). Искрометный юиор, элементы гротеска, сказки (притчи), замечательный язык. Неповторимые ощущения от прочтения. А как вам классификация и методы борьбы с вероятностными драконами?

Это роман для меня — один из самых любимых у Саймака. Сколько раз я его перечитывал... Возможно, это не такой ярко выраженный шедевр как «Город» или «Пересадочная станция», но это очень сильная книга. Философия Эшера Саттона, его книга, ставшая библией для андроидов и давшая начало новому витку войн, взаимоотношения людей и андроидов... Все это описано и описано замечательно. А еще меня очень притягивает в этой книге то, как Саймак описывает природу и отношения природы и персонажей — с любовью. Порой именно это подкупает.

Очень сильный роман. Так берет за живое, что боль надолго остается в сердце.

Это искусство. PS Больше всего меня поразило то, какое место занимают животные в новом мире, и насколько изменилось отношение к ним людей...