Насколько искренними бывают заблуждения! И как приятно иногда избавляться от них! Для меня очередным таким случаем стала книга Елены Ворон «Подземный-Каменный». Впервые взяв ее в руки и разглядывая обложку, я невольно подумал: ну, вот, еще одно fantasy… Но уже аннотация, размещенная, как и полагается, на обратной стороне титула, заставила призадуматься. Начиналась она словами: «Что делать, если мир сошел с ума? Лишь недавно он был разумным и добрым; иное дело – сейчас. Люди становятся жестокими, коварными сребролюбивыми, всюду плодятся доносчики, палачи и просто любители поглазеть на чужие мучения…»
А когда страницы стали переворачиваться как бы сами собой, случилось оно самое – освобождение от иллюзии. Fantasy тут и близко не подбиралось. Это была старая добрая литературная сказка. Вроде «Черной курицы» Антония Погорельского, «Золотого ключика» Алексея Толстого или «Конька-Горбунка» Петра Ершова, не говоря уж о творениях А.С. Пушкина и В.А. Жуковского. Ведь любая сказка – это часть фольклора, то есть души народа, к тому же несущая в себе множество смыслов и непременную мораль. А основная задача fantasy – описание никогда не существовавшего, полностью выдуманного мира с обязательными приключениями героев – победителей всего и вся, невзирая на упорное сопротивление окружающей среды. Естественно, мир этот населен самыми химерическими созданиями (количество и разнообразие их ограничено лишь воображением автора) – эльфами, гномами, орками, троллями, драконами и прочей живностью. То есть fantasy – как правило, подробное изложение представлений самого автора, и почти никакого отношения к народу не имеет.
Чтобы убедиться в правильности выводов, заглянул на форум толкиенистов в интернете, соблазнившись формулировкой «Отличия фэнтези от литературной сказки». Дай, думаю, гляну, что там умные люди пишут. А в результате ничего нового не увидел, но лишний раз удостоверился, что именно роман Елены Ворон может помочь подавляющему большинству знатоков, толкущихся ныне в сети, понять, чем отличается сказка от fantasy. «Людям надо напоминать старые истины, иначе их легко забывают. А молодые – те не знают вовсе..."
В книге Елены Ворон нет даже намека на умозрительно сконструированную реальность и ее обитателей, порожденных западными мифами, зато есть все признаки русских сказок, уходящих корнями в язычество восточных славян. Подземный-Каменный, например, вполне себе ассоциируется со Сварогом, когда-то сотворившим твердь земную из алатырь-камня; Воздушный-Ветренный – со Стрибогом, повелителем небесных стихий и ветров; триада Лесных – Дарящий, Неуловимый и Таинственный – с Лешим, духом-хозяином леса, существом рангом пониже первых двух, но в то же время одним из самых популярных среди наших пращуров. Да и Водяной-Текучий – он же просто Водяной, властелин водной стихии, рек, озер и болот. Он гораздо ближе к простым людям, чем владыки верхнего уровня, не говоря уж о Русалках, которых древние славяне чтили как Берегинь, что безусловно нашло свое отражение у Елены Ворон. Ее водяные девы – теплые, ласковые и заботливые – всегда готовы прийти на помощь своим сухопутным друзьям и любимым в отличие от более поздних фольклорных русалок, затягивающих доверчивых или зазевавшихся путников в темные омуты. Что же до описания мира, на фоне которого происходит действие – то это привычные российскому взору родные просторы, необозримые и манящие, в которые гармонично вкраплены деревни и села, леса и поля, моря и заливы. Каждый штрих к месту. Ничего лишнего.
А теперь от декораций и выстроенной иерархии взаимоотношений перейдем к основному сюжету. Начинается всё довольно интригующе: «Большая туча уверенно сожрала солнце. В один миг все кругом поблекло, потемнело, и знойный летний день прикинулся осенним вечером. Дубы тревожно зашелестели, благодатная тень под ними обернулась зябким сумраком». Серьезный импульс для погружения в атмосферу беспокойства. Рельефно выписано. Точно. Сразу вспоминаются ощущения перед грозой. Из детства. Нежданные порывы ветра и гнетущая тишина, прижимающая к земле. Полное «дежа вю». Да к этому всему еще и булгаковское: «Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла…» Однако, нет. Этот эпизод вполне в духе автора – Елены Ворон. Потому что далее и сходу – действие. Введение в обстоятельства. Выход главного героя Лиха. Странного какого-то. С камнями разговаривающего. И гладящего их, как кошек… Впрочем, почти тут же выясняется, что он отпрыск владыки Подземного-Каменного. То есть Лих – получеловек-полукамень. И с этим условием связано множество проблем. Разумеется, его личных, потому как унаследовал он от предка каменную твердолобость и редкостное упрямство. Вообще-то Лихолет – человек добрый, отзывчивый и отходчивый, но фамильные черты характера заметно мешают ему жить. И неизвестно, чем бы закончились его мытарства, если бы не Эр-Ветер, очень вовремя появившийся друг и соратник. Он тоже не просто человек, а родич Воздушного-Ветренного, легкий, подвижный, умелый. Они с Лихом органично дополняют друг друга. И в этом их сила.
Как тут не вспомнить, что древние наши пра-пращуры, восточные славяне, верили в свое происхождение от языческих богов. И, конечно, относились они к владыкам стихий, как к первопредкам. Взять хоть «Слово о полку Игореве», где князья назывались детьми Дажьбога, а ветры – сыновьями Стрибога.
Естественно, что как раз Эр-Ветер (он же Эрик) является инициатором и движущей силой в определенной автором паре. Именно он открывает Лиху глаза на зло, пришедшее в их мир, хотя тот и сам уже начинает догадываться: далеко не всё благополучно в родных краях. И князь теперь новый, гораздо хуже предыдущего. И славить его надобно, соблюдая жестокие ритуалы. И незнакомое божество навязывается силой, с призывами забыть прежних владык и искоренять то, что нынче назначено злом. А ведь любых богов поддерживает и питает людская вера! Без нее властелины стихий хиреют и уходят в небытие. Все эти негативные изменения Эрик видит гораздо лучше Лиха, ведь он – Ветер, ему «сверху видно все…» Да и жизненный опыт у него побогаче, и родственники, которые всегда рядом, правильный путь указывают: «Ищи Каменного!» И пробивайтесь с ним к владыке земному (читай Сварогу), он первооснова всего, его выручать надо, иначе всем каюк. А там глядишь – жизнь опять начнет меняться к лучшему.
И отправляются названные братья Лих и Эрик в дорогу, на которой их ждет множество неожиданностей: погони, схватки с княжьими людьми, предательство случайных попутчиков Неула и Томаса, непростые отношения с территориальными владыками Лесным-Дарящим, Лесным-Неуловимым и Лесным-Таинственным; любовь водяной девы Любомиры, которую никак не поделить на двоих и ссора с ее отцом, повелителем рек и озер; эпическое сражение с захватившими власть в столице колдунами и противостояние в глубинах подземных пещер с коварной тварью из иномирья, присвоившей древнее имя Мирга-Луэль, принадлежащее Подземному-Каменному…
Пересказывать все приключения Лиха и Эрика не имеет смысла, лучше прочесть саму книгу. Тем более, что Елена Ворон мастерски выводит своих героев, столкновение их характеров, эмоции и душевные порывы, размышления и мотивы поступков, короче, любые мелочи и детали, имеющие отношение к развитию образа. Невзирая на зло, преследующее их по пятам и чинящее всевозможные препятствия, Лих и Эрик остаются добрыми малыми: заботятся о слабых и обиженных, не забывают выказывать уважение старым владыкам, прощают ошибки и дурные дела окружающим, в критических ситуациях не теряют присутствия духа и всегда спасают друг друга. И никакие козни их врагов, будь то наглые Огневичи или распоясавшиеся сельские пацаны-живодеры, злые колдуны Черноскал или Марий с женушкой своей Беланой, княжий человек Сбитень или своенравный лиходей Крутень, не могут остановить Лиха и Эра в деле вызволения родных краев с их жителями из западни, куда они попали. Тем более, что друзей и помощников у них гораздо больше. Среди них и Черная Мать со своими котами-воинами, и девочка Леся, и братья-ветры, и лесной отшельник Герхард, и начальник княжеской стражи Мануэль, и тетка Паляниха, и многие, многие прочие. А еще их поддерживает беспредельная, но двойственная любовь: у Эрика позади – Даринка, а впереди – через очищение – Любомира; у Лиха позади – Марийка, а впереди – через преодоление – она же. Названные братья не могут не победить зло. И, натурально, они его сокрушают.
Занятная получилась сказка у Елены Ворон. Не просто философская, но еще и поучительная. Вызывающая массу аллюзий с нашей нынешней реальностью. Ну, еще бы – этакий перекресток мифа с явью образовался. Новоявленный князь «призывает забыть древних владык и обратиться к новому, которого сам же придумал, он воображает, будто древние умрут, а новый народится. Потому что люди станут в него верить, и эта вера якобы даст ему силу… <…> …А нового он такого придумал, что поганей вообразить трудно. Жестокого, жадного, до людских страданий охочего. Но людям пришлось по душе, что отныне можно жить без уважения к древним законам. Теперь кто силен, тот и прав. Опять же, кто хитер и кто лжив, тот в силе». Стало быть, надо славить новое божество, вроде как солнечное (а ежели по теперешним временами – так скорее радужное) и всюду насаждать его культ. И жертвы ему надо приносить обязательно. И неверных врагов его, князем (а кем же еще?!) определенных, изничтожать под корень. Ну, скажем, всех, кто черен. И неважно кто или что это. Курица ли, крольчонок, котенок или человек. А может, и «Черный квадрат» Малевича. Он отличается по цвету? Ату его! Из этих вот самых соображений чуть не затравили насмерть Угольного, обернувшегося кота-воина Рэша, хорошо Лих с Эром вовремя подоспели, выручили.
Ничего не напоминает? Ну, правильно! Старания нынешних «защитников свободы и демократии» с их отрицанием христианства и гендерными вывертами, с назначением виновных и легкой заменой правды на ложь. Во все времена ставка делалась на веру. Вера – очень сильный фактор преобразования реальности! Ее-то и хотят изменить и использовать в своих целях неореформаторы. А вдруг получится, как у Андрея Вознесенского: «И белый фундамент травой прорастет, и мрак, словно мамонт, на землю сойдет…» Но ведь бывает и наоборот: только вера в прежние незыблемые традиции и ценности способна привести к благополучному финалу.
Книга Елены Ворон написана более десяти лет назад, но с каждым прошедшим годом ее фабула все увереннее совпадает с тенденциями развития окружающей действительности. Пора делать выводы. Так что всячески рекомендую.
Не так уж много на просторах нашей Родины замечено фантастов, коих когда-либо интересовала морская тема. За весь прошлый век их набралось всего-то с дюжину. Что само по себе довольно странно. Ведь океан до сих пор не менее загадочен, чем космос, о котором повествуют все, кому не лень. И занимает он гораздо большую часть земной поверхности, чем суша, и исследован он лишь на малую долю, и тайн он скрывает великое множество. Казалось бы, какое роскошное поле для вольного полета фантазии… Нет, обходят стороной. Однако, сильно расстраиваться не стоит. Тем интереснее те книги, которые про океан написаны. Их и повспоминаем.
Краеугольные камни в фундамент невеликого здания отечественной морской фантастики заложили Мастера – Александр Беляев и Александр Грин, причем единовременно и с разных сторон. Их романы «Человек-амфибия» и «Бегущая по волнам» были опубликованы в 1928 году в одном и том же издательстве «Земля и Фабрика». Натурально, они не остались незамеченными, поскольку литература такого уровня всегда находит живой отклик, да и темы для тех времен нельзя назвать обыденными.
Беляевский Ихтиандр взволновал тысячи умов уже одной своей способностью жить в море, аки на суше, океан же рассматривался автором как громадная территория, предназначенная к заселению свободными людьми. Есть где разгуляться! Мечта о могуществе разума получила конкретное воплощение, вектор движения тоже обозначился: «Первая рыба среди людей и первый человек среди рыб, Ихтиандр не мог не чувствовать одиночества. Но если бы следом за ним и другие люди проникли в океан, жизнь стала бы совершенно иной. Тогда люди легко победили бы могучую стихию — воду. Вы знаете, что это за стихия, какая это мощь? Вы знаете, что площадь океана равна тремстам шестидесяти одному миллиону пятидесяти тысячам квадратных километров? Больше семи десятых земной поверхности составляет пространство водной пустыни. Но эта пустыня с ее неистощимыми запасами пищи и промышленного сырья могла бы вместить миллионы, миллиарды человек. Больше трехсот шестидесяти одного миллиона квадратных километров — это только площадь, поверхность. Но ведь люди могли бы расположиться по нескольким подводным этажам. Миллиарды людей без тесноты и давки могли бы разместиться в океане. <…> Если бы человек мог жить в воде, то освоение океана, освоение его глубин пошло бы гигантскими шагами. Море перестало бы быть для нас грозной стихией, требующей человеческих жертв. Нам не пришлось бы больше оплакивать утопленников».¬
Так Александр Романович Беляев впервые сформулировал идею, многократно использованную затем последующими фантастами-маринистами, развившими ее и обогатившими свойственными каждому сочинителю неповторимыми чертами и нюансами.
Грин видел океан совсем иначе. Бескрайние морские просторы мнились ему средоточием чудес и загадочных неуловимых переходов из одного состояния в другое. Творца «Бегущей по волнам» можно смело считать одним из основоположников отечественного мистического романа. В лучших его традициях. Безукоризненного стилистически и заставляющего искать ответы на многое недосказанное: «… море без берегов – скучное, однообразное зрелище? <…> Нет берегов – правда, но такая правда прекрасна. Горизонт чист, правилен и глубок. Строгая чистота круга, полного одних волн, подробно ясных вблизи; на отдалении они скрываются одна за другой; на горизонте же лишь едва трогают отчетливую линию неба, как если смотреть туда в неправильное стекло. Огромной мерой отпущены пространство и глубина, которую, постепенно начав чувствовать, видишь под собой без помощи глаз. В этой безответственности морских сил, не доступных ни учету, ни ясному сознанию их действительного могущества, явленного вечной картиной, есть заразительная тревога. Она подобна творческому инстинкту при его пробуждении». Каково, а? Попробуйте изобразить нечто подобное.
В общем, задел был создан основательный, но последователи почему-то не спешили вставать под знамена. Первым спустя десяток лет откликнулся на призыв Мастеров Григорий Адамов, явив читателю роман «Тайна двух океанов». Надо сказать, что книга получилась занимательной, содержащей массу информации из всевозможных областей науки, особенно морской, но какой-то очень уж жюль-верновской, к Беляеву и Грину не имеющей ровно никакого отношения. Понятно, что писалась она накануне большой войны, автору следовало поддерживать идеи непобедимости и всесокрушимости, а реактивная подводная лодка «Пионер» годилась для этого как нельзя кстати. Вот только, воля ваша, засечь ее не составляло труда в любой точке маршрута, потому как рев ракетных двигателей наверняка забивал все другие шумы на просторах земных морей и океанов. А в остальном – вполне себе. Читалась в свое время с неослабным интересом.
Иван Антонович Ефремов тоже внес свою лепту в морскую тему. Разумеется, с присущим ему своеобразием. И «Катти Сарк» (1943), и «Последний марсель» (1944), и «Встреча над Тускаророй» (1944) – «Великую Дугу» в расчет принимать не будем, это все-таки эпопея и совсем о другом – написаны, скорее, в манере истории, поведанной одним из участников, а вовсе не фантастического рассказа. Оно и неудивительно, ведь Ефремов относился к немногочисленной категории литераторов, не понаслышке знавших о тонкостях морского дела. Юные годы он отдал Тихоокеанскому флоту, потом ходил по Каспию, так что и повидал, и отведал на собственном опыте много странного и необычного. Безусловно, накопленные впечатления сложились в причудливые истории, радовавшие не одно поколение читателей. На мой взгляд, «Катти Сарк» до сих пор остается лучшей поэмой (хотя и в прозе), посвященной океану, штормам и парусному флоту: «Клипер
несся сквозь бушующий океан словно заколдованный. Гривастые водяные горы вздымались вокруг, угрожая задавить судно своей тяжестью, но не могли даже захлестнуть палубу, обдаваемую только брызгами. Серые разлохмаченные облака с огромной скоростью бежали по небу, обгоняя «Катти Сарк».
Видимость сократилась. Океан не казался беспредельным и стал похож на небольшое озеро, замкнутое в свинцовых стенах туч и изборожденное гигантскими волнами. Слева начал подниматься вал непомерной вышины. Темная зловещая бездна углублялась у его подножия. Вал рос, приближался, заострялся. Вот уже совсем навис над палубой «Катти Сарк» его заворачивающийся вниз гребень. В долю секунды клипер взлетел на него, легкий и увертливый. Чудовище исчезло, подбросив корму своим последним вздохом. Волшебница Нэн плясала на волнах, и угнетающая сила бури не имела над ней никакой власти».
Шестидесятые годы прошлого века принесли ранее малоизвестные имена, даром что некоторые из них уже мелькали на страницах альманахов и журналов, не имеющих прямого отношения к фантастике. Например, Сергей Жемайтис или Глеб Голубев. И тот, и другой обратились к фантастике далеко не сразу, сменив множество профессий и проверив свои силы в других литературных жанрах.
Сергей Жемайтис начинал как детский писатель, потом, в шестидесятых, переключился на морскую тематику и даже, после публикации романа «Клипер «Орион» (1972), оказался в числе известных писателей-маринистов. Чего же боле? А вот потянуло! Заведуя редакцией издательства «Молодая гвардия» и встречаясь по долгу службы с такими редкостными дарованиями, как Ефремов и братья Стругацкие, Жемайтис постепенно проникся мыслью, что возможности фантастики несколько обширнее, чем у любого другого жанра словесности по очень простой причине: фантастика позволяла творить, не ограничиваясь узкими рамками достоверности настоящего.
Так, в 1967 году из-под пера Сергея Жемайтиса вышел роман «Вечный ветер», а десять лет спустя, в 1977-м, роман «Большая лагуна», составивших дилогию, посвященную труженикам недалекого будущего, расселившимся по плавучим островам и шельфам материков, выращивающим урожаи морских культур и подружившимся не только с дельфинами, но и с некоторыми представителями рыбьего племени. Кроме того, у «Большой лагуны» сильный уклон в экологию, и немудрено, ведь ко времени ее появления уже зазвучали голоса в защиту океанских глубин, куда беспечное человечество сбрасывало и токсичные отходы, и ядерные боеголовки, и другой мусор, не подлежащий переработке. Как известно, пока гром не грянет, мужик не перекрестится. Увы, креститься придется нашим детям и внукам. Что они и делают у Жемайтиса, борясь то с губительной сине-зеленой водорослью, то с обитателями недоступных глубин, спровоцированных разложением донных могильников. Написаны книги со знанием дела, как, собственно, почти все «производственные» романы тех лет, вполне в духе «Подводных земледельцев» Александра Романовича Беляева.
Журналист Глеб Голубев к моменту выхода его книги «Огненный пояс. По следам ветра» (Л.: Гидрометеоиздат, 1966) тоже был достаточно известен, в основном, по публикациям в журнале «Вокруг света» научно-фантастических очерков и историко-приключенческих повестей «Золотая медаль Атлантиды», «Огонь-хранитель» и «Тайна Пирамиды Хирена». Ни выход книги, ни ее морская тематика не стали неожиданностью для читателей, чего-то подобного от романтика Голубева ждали давно. И автор полностью оправдал надежды почтенной публики. В первом произведении рассказывается о глубоководных исследованиях Курило-Камчатского желоба, трещины в земной коре, достигающей в низших своих точках десяти с лишним километров. Вдобавок погружение батискафа происходит в зоне, имеющей отношение к так называемому Тихоокеанскому огненному кольцу – вулканическому донному поясу, расположенному по периметру самого загадочного из водных пространств Земли. Отсюда и внезапные ситуации, вроде спонтанного извержения, преследующие экипаж подводного аппарата, и невольные встречи – от глубинных вымпелобородых рыб до кашалота, и совсем уж нечаянные открытия.
«По следам ветра» – увлекательная история о подводных археологах, разыскивающих на дне Черного моря, у берегов Крыма, остатки затонувших тысячелетия назад кораблей и руины древних городов Боспорского царства. Следя за захватывающим сюжетом, невольно ловишь себя на мысли: а что для автора важнее – головоломные водолазные изыскания, тайны античных поселений на брегах Понта Эвксинского или непредсказуемый ход суждений героев, наткнувшихся на ветхие секреты. Скорее всего, и то, и другое, и третье, что, в конечном счете, и притягивает внимание читателя.
Полагаю, стоит упомянуть еще одну повесть Глеба Голубева с названием «Гость из моря». Она написана чуть позже первых двух и являет собой третье направление морских увлечений литератора. При всей внешней простоте – герои заняты исследованием путей и обстоятельств миграции речных угрей к местам нереста – интрига произведения лежит, как минимум, в трех пространствах. То выясняется вдруг, что длительным погружением человека на предельные глубины занимался еще Леонардо да Винчи и даже составил некую дыхательную смесь, позволявшую находиться в пучине «сколько возможно… без еды», то всплывают на поверхность загадки нервной организации осьминогов, то личинки, казалось бы, обычных пресноводных угрей чудом обращаются в зародышей «морского змея». Словом, подбор тем в обойме довольно широк, и это пробуждает невольное внимание к автору.
Геолог и писатель Александр Шалимов, один из представителей старшего поколения в фантастике, опять-таки не обошел стороной морские мотивы. В 1966-м сразу два ленинградских филиала центральных издательств обратили внимание на его произведения, так что следующий год стал для автора благоплодным. «Гидрометеоиздат» выпустил в свет его книгу «Тайна Тускароры», а «Детская литература» включила в сборник «Планета туманов» повесть «Тихоокеанский кратер», более известную под названием «Тайна атолла Муаи». И то, и другое – фантастико-приключенческие истории, имеющие прямое отношение к сумрачным тайнам водяных бездн.
«Тайна Тускароры» выстроена на противостоянии морских держав (в основном России и США) неким загадочным силам, обосновавшимся на дне глубочайших океанских впадин. Чего только нет на страницах этой повести – и загадочные следы в недоступных прежде пучинах, и могущественные пиратские синдикаты Южных морей, и диверсии на глубоководных станциях, и запутанная история гения, исчезнувшего на полвека, и поиски ответов на неразрешимые, казалось бы, вопросы. Однако, не в этом главное. Антураж антуражем, а основной смысл заключается в неприкрытом сожалении автора тем фатальным обстоятельством, что всегда находятся негодяи, готовые испоганить даже самую великую идею вплоть до создания царства божьего на земле.
В «Тихоокеанском кратере» рассматривается довольно любопытная гипотеза о вулканическом характере океанского дна, из которой следует, что энергия земных недр и кимберлитовые (алмазосодержащие) породы выходят на поверхность в основном под гигантской толщей водного покрова нашей планеты, а самая глубочайшая впадина на Земле – Тихий океан – образована в результате древнего катастрофического извержения, повлекшего за собой отрыв гигантского куска тверди, выброшенного на геоцентрическую орбиту и со временем превратившегося в вечный наш спутник Луну.
Сам же атолл Муаи – один из множества островков в экваториальной области Тихого океана, разумеется, вулканического происхождения. Правда, состоящий из самых обычных пород. Но!.. Красиво все-таки изложено и романтично. Не могу не воспроизвести слова одного из героев повести профессора Гомби: «Кимберлитовые вулканы в Тихом океане есть. К сожалению, есть… Их множество. Но они глубоко – там, под пятикилометровой толщей воды. Они на дне глубоководных котловин. И над ними нет вулканических конусов. Это всего-навсего воронки взрыва, как и на суше – в Африке, в Сибири. Извержение кимберлитового вулкана – чудовищный взрыв на большой глубине; в результате взрыва земная кора оказывается как бы простреленной насквозь. Продукты взрыва не образуют вулканического конуса. Они улетают в межпланетное пространство, если хотите – превращаются в метеориты. А на месте взрыва остается труба или воронка, заполненная алмазоносными обломками. Это и есть кимберлит, загадочный кимберлит – свидетель взрыва под земной корой».
Вероятно, нельзя отнести к случайностям то, что трое известных авторов – Иван Антонович Ефремов, Александр Иванович Шалимов и Глеб Николаевич Голубев в своих морских сочинениях не просто упомянули, а довольно основательно воспроизвели Тускарору, или Курило-Камчатский жёлоб – узкую глубоководную впадину в Тихом океане, у восточных подводных склонов Курильских островов и южной части полуострова Камчатка. Она до сих пор остается одним из самых таинственных мест на Земле, а в те времена, скорее всего, являлась предметом самого пристального внимания ученых и исследователей.
Морские пучины и загадки, с ними связанные, не единожды тревожили и братьев Стругацких, создателей совершенного мира Полудня. Здесь нет противоречия. Не следует забывать, что старший из братьев – Аркадий – после окончания института военных переводчиков служил на Камчатке, у самых берегов Великого, или Тихого океана, в непосредственной близости от Японии, страны, породившей множество чудесных легенд об обитателях глубин, а кроме того, по свидетельству младшего брата Бориса, с детства проявлял интерес к гигантским головоногим – кальмарам, спрутам и прочим осьминогам. Для юношеских увлечений нашлось место и в книге «Возвращение (Полдень, XXII век)» (главы «Моби Дик» и «Глубокий поиск»), и в «Сказке о Тройке» (рассказ о спруте Спиридоне), и в так и не изданных повестях «Дни кракена» и «Погружение у рифа Октопус».
В упомянутых уже шестидесятых обозначилось еще пятеро талантливых литераторов, проявивших пристальное внимание к водным просторам нашей планеты.
Бакинцы Евгений Войскунский и Исай Лукодьянов, например, явили читателю великолепный во всех отношениях роман «Экипаж «Меконга» (М.: Детгиз, 1962 г. Серия «Библиотека приключений и научной фантастики»), где действие происходит на берегах и в акватории Каспийского моря. Герои этой захватывающей книги заняты проблемой проницаемости, уходящей корнями в позднее средневековье, когда поручик русского флота Федор Матвеев впервые столкнулся с секретами индийских брахманов. Современников же больше увлекает идея беструбной транспортировки нефти сквозь толщу морской воды, каковую они благополучно и разрабатывают. Впрочем, среди стремительных поворотов сюжета есть один малюсенький островок спокойствия. В яхтклубе. И выглядит он так: «Боцман молча показал обложку книги. – Грин, «Бегущая по волнам», – прочел Николай. – Нравится? – Он море любил, – ответил Мехти. – Только парусное дело плохо знает». Кроме того Е. Войскунским и И. Лукодьяновым создана «Повесть об океане и королевском кухаре», как бы излагающая совсем не фантастическую версию подготовки длительной морской экспедиции в средневековой Кастеллонии, явным прообразом которой служит Португалия в канун плавания Васко да Гамы. На самом же деле это дивный рассказ о романтике поиска и тяге к Неизвестности, недаром каждая часть его завершается стихотворным итогом, а в финале дается прямо-таки манящий за собой аккорд: «За кормой белеет пена, паруса наполнил ветер, и несется каравелла, то ныряя меж волнами, то на гребни поднимаясь, – в мир огромный, незнакомый…»
У Александра Мирера, автора знаменитого «Дома скитальцев», в 1968 году вышла книга «Субмарина «Голубой кит», в которой диковинные события разворачиваются не только за Уралом, но и в глубинах Атлантики. К маринистике она имеет довольно косвенное отношение, потому что посвящена совсем другому – первым удачным опытам по телепортации, но те страницы, что связаны с морскими приключениями (а это чуть больше трети книги), выписаны со знанием дела и весьма реалистичны.
Несколько особняком стоит Евгений Гуляковский, чья историко-приключенческая повесть «Украденный залог» тоже появилась в 1962 году. К морской теме он обратился гораздо позже, в 1980-м, задумав и исполнив повесть «Веста», опубликованную журналом «Искатель» (№ 1 за 1982 год) под названием «Шорох прибоя». История эта, подернутая неким флером мистики, на самом деле заставляет задуматься над очень важными вопросами – когда человечество поумнеет и перестанет загрязнять океанские воды всевозможными отходами своей деятельности; сможет ли оно договориться с иным разумом, тихо дремавшим в пучинах и проявившимся лишь в тот момент, когда его задели за живое? Чем может обернуться подобный конфликт для людей, если они не избавятся от агрессивности и не перестанут полагать себя венцом творения? Смогут ли ужиться на одной планете цивилизации с абсолютно разными представлениями об окружающем мире и этике отношений? А может, и нет никаких иных, а просто «…мы наконец достукались. Все имеет конец. Терпение природы не безгранично. Она породила нас, и она же нашла способ противостоять нам, когда мы перешли предел…» Вопросы остаются открытыми по сей день. Гуляковский не стал рассматривать варианты ответов и поступил мудро. Как говаривали братья Стругацкие – будущее более невероятно, чем все наши представления о нем.
Мне кажется, наиболее известен нынешнему поколению читателей Сергей Павлов, творец «Лунной радуги» и «Акванавтов». Ну, роман пока оставим в сторонке, он никак не вписывается в рассматриваемую тему, а вот повесть о гидрокомбистах, представленную Красноярским книжным издательством в 1968 году, рассмотрим поподробнее. Она того стоит, потому что впервые после беляевского «Человека-амфибии» затрагивает тему преобразования человека для жизни в водной среде. Но об этом чуть позже.
А пока, вскользь окинув взглядом произведения различных фантастов, когда-либо имевших отношение к маринистике, следует сделать вывод, что все они – в той или иной степени – наследники традиций, заложенных двумя Александрами, Беляевым и Грином. И все же из предложенного ряда можно выделить двоих авторов, более тяготеющих к поэзии «Бегущей по волнам» – Ивана Ефремова с его «Катти Сарк» и Евгения Гуляковского, сочинившего образ Весты. В этот дуэт просто напрашивается третий – Андрей Балабуха, романтик и стихотворец, превращающий любую прозу в музыку стиля.
Вот на этой высокой ноте и вернемся к «Акванавтам» Сергея Павлова, сопоставив их с «Нептуновой арфой» Андрея Балабухи. Параллели возникают немедленно, стоит лишь ознакомиться с содержанием обеих книг. Однако, похожесть их – химера. Разумеется, на первый, поверхностный взгляд, эти произведения – «два портрета с одной газеты», а вот на второй, более углубленный – совершенно разные. Павлов выстраивал детективный сюжет, ограниченный местом основного действия, со множеством точных деталей и отступлений по мере развития интриги, очень постепенно перерастающий в личную трагедию главного героя; у Балабухи же события развиваются во всем объеме Тихого океана на протяжении двух десятков лет, его больше интересуют взаимоотношения персонажей с окружающим миром и сама водная стихия в любых ее проявлениях и во всем многообразии. Даже стили, не совпадающие ни по одному параметру, свидетельствуют об этом.
А что касается ключевого замысла – тоже мало общего. Сергей Павлов выводил своих акванавтов (плавающих в воде, греч.) людьми-рыбами, работающими на глубинах до километра и способными погружаться до трех километров – дальше смерть. Для балабуховских батиандров (людей глубин, греч.) с трех километров все только начинается, их стихия – абиссаль, бездна до пяти и семи километров. Психология у павловских «ангелов моря» («ангелов тьмы», как они сами себя называют) тоже отличается от менталитета «духов пучин» «Нептуновой арфы». Сравните:
Павлов: «При одном взгляде в эту темную неосязаемую пустоту <имеется в виду абиссаль – примеч.> испытываешь головокружение… <…> Всегда, когда я в воде и один, в тайниках моего подсознания просыпается что-то чужое и смутное. <…> Когда уходишь вниз, пучина легко уступает. Горе тому, кто не сумел вовремя остановиться».
Балабуха: «… чтобы почувствовать и понять характер пучины, надо стать батиандром, надо войти в нее, слиться с ней, но не отождествляя себя с этой массивной, тяжелой, холодной и бесконечно чуждой средой, а противопоставляясь ей. Стать «духом пучин», оставаясь человеком – только так можно познать характер моря».
Но и это еще не все. Технологии преобразования человека в обитателя океанских глубин у авторов тоже ни на каплю не совпадают. Оно и понятно – горизонты деятельности неодинаковые, давление внешней среды различно, следовательно, физиология организма работает несхоже. Предельное время погружения у акванавтов – 20 часов, у батиандров – 75, собственно, для этого Балабуха и придумал квантованный сон, иначе никакой, даже самый что ни на есть тренированный организм не выдержит. Задачи «ангелам моря» и «духам пучин» опять же ставятся разные: первые занимаются, в основном, производством, то есть обслуживанием глубоководных станций по добыче рубидия, ниобия или дейтерия, вторые – исследованием самого океана, его биофизикой, реликтовой фауной и, натурально, спасательными работами, если необходимость в таковых вдруг возникнет.
Сергей Павлов – прекрасный писатель, но поэзии и романтики в его отношении к океану как-то не просматривается. Видимо, для этого следует родиться в семье потомственных моряков. Как Андрей Балабуха. Хотя вполне допускаю, что одной любви к соленым ветрам, штормам и пенным гребням недостаточно, требуется вдобавок нечто неуловимое, то самое, о котором так блистательно высказался Александр Грин в романе «Бегущая по волнам»:
«Рано или поздно, под старость или в расцвете лет, Несбывшееся зовет нас, и мы оглядываемся, стараясь понять, откуда прилетел зов. Тогда, очнувшись среди своего мира, тягостно спохватясь и дорожа каждым днем, всматриваемся мы в жизнь, всем существом стараясь разглядеть, не начинает ли сбываться Несбывшееся».
Фантастику принято считать Золушкой большой литературы. До сих пор. У нас. Хотя за последние тридцать лет кто только ни пытался избавить ее от этого нелестного ярлыка. Безуспешно. Приклеился намертво. Как и ко многому из того, что неугодно сильным мира сего.
Но откуда вдруг возникло такое отношение к одному из наиболее привольных и рисковых в выводах жанров? В самом вопросе уже заложен ответ. Нечего, понимаешь, плевать против ветра и высказывать суждения, противоречащие официально утвержденным. Ну, а поскольку искоренить тысячелетние традиции поисков истины невозможно, значит, следует их возглавить и по ходу дела лишить привлекательности. Скажем, перевести фантастику в подкласс детско-юношеской прозы, унизив в глазах общественности. Серьезным людям такой ерундой вроде и заниматься не пристало.
Однако же за всем не уследишь. Вот и при переходе от сталинского этапа социализма к хрущевско-брежневскому случилась небольшая оттепель. Художники и творцы поверили: наступают времена независимые и безбоязненные, дающие возможность высказываться без оглядки. Практически одновременно выпорхнула и первая ласточка новой советской фантастики – «Туманность Андромеды» Ивана Антоновича Ефремова, и проклюнулись публикации западных писателей – Роберта Хайнлайна, Эдмонда Гамильтона, Клиффорда Саймака, Рэя Брэдбери, Артура Кларка. Всего-то за трехлетие – с 1956 по 1958-й. Разумеется, сначала в периодике – газетах и журналах – а затем и на страницах книг. Они дали дорогу восхитительно необычным для нашего тогдашнего восприятия авторам – Аркадию и Борису Стругацким, Илье Варшавскому, Михаилу Анчарову, Владимиру Михайлову и многим другим. Никакой буйной фантазии, исключительно – вера в развитие человеческой мысли и создаваемой ею науки и техники. Ведь середина двадцатого столетия отмечена лавинным всплеском НТР (научно-технической революции). Первые полеты в космос, автоматизация производств, исследования глубин океана, явление кибернетики и генетики, споры физиков и лириков. Пир вдохновения! Золотой век не только нашей, но и англо-американской фантастики пришелся именно на 60-е годы.
А что вдруг стряслось потом? Почему окрыление стало иссякать, а озаренность таять? Да просто властелины мира в очередной раз решили направить весь подконтрольный им интеллектуальный потенциал на обслуживание собственных целей, и картина окружающей нас действительности стала резко меняться к худшему. Литература, как ей и полагается, сходу уловила тенденции. Самые прозорливые из писателей всегда чутко реагировали на любые изменения в социуме. Вспомните «Мы» Евгения Замятина (1920), «О, дивный новый мир» Олдоса Хаксли (1932), «1984» Джорджа Оруэлла (1948), «451 градус по Фаренгейту» Рэя Брэдбери (1953) или «Час Быка» Ивана Ефремова (1968), считающиеся наиболее значимыми антиутопиями ХХ века. Кстати, обратите внимание: антиутопии регулярно появлялись каждое десятилетие, а потом как-то незаметно измельчали и отошли на второй план. Вероятно, этот процесс учинился не сам по себе, а был умело организован, поскольку ближе к концу прошлого столетия мы плавно въехали в изображенный предостерегателями тоталитарный мир, а теперь-то уж и попривыкли, кажется. Нынешние сочинители вроде Вероники Рот или Джеймса Дэшнера, изредка вставляющие свои фрагменты в панораму, созданную предшественниками, по сути ничего в ней не меняют. Курс давно зафиксирован, мы живем в этом мире.
Куда же устремляться человеческому сознанию, зажатому в тисках сумрачной реальности, если его лишили веры в светлое завтра? Натурально, в вымышленные пространства, во множестве предлагаемые держащими нос по ветру и наиболее расторопными кудесниками жанра fantasy, что в литературе, что в кинематографе, что в виртуальных играх. Сказки для взрослых сегодня наиболее востребованы. Разум, воспитанный в парадигме потребления и узкой специализации, намеренно лишенный перспектив развития, неизбежно скатывается в детство, к простым понятиям. А уж что есть добро и зло, ему всегда подскажут сведущие люди, приближенные к кукловодам.
Когда-то в советские времена, отечественные идеологи от культуры дружно утверждали: наш народ строит светлое будущее, потому и художественные произведения наполнены у нас верой в безграничные возможности людей. На Западе же всё наоборот – тамошние авторы живописуют сплошные ужасы, предрекая скорый крах человечества. Разумеется, лукавили доктринёры: и западные титаны мысли, обладавшие в силу сложившихся условий гораздо лучшим чутьем на негативные склонности автократов всех мастей, и наши домашние золотые головы не единожды предупреждали о тупиковых устремлениях зарвавшихся элит. Однако об этом было принято умалчивать. Особенно в стране победившего социализма. Наиболее нуждались в контроле творцы «литературы крылатой мечты». Немудрено, ведь фантастика оставалась единственной отдушиной, где автор мог себе позволить крамольные суждения, списав инакомыслие на особенности жанра. И, конечно, воспользовавшись эзоповым языком.
Теперь-то мы избавлены от идеологических разногласий, и будущее у всех людей одно. Правда, на сегодняшний день весьма неопределенное. Как утверждалось в одном старом фильме: «Путь наш во мраке!» Кому-то стало от этого лучше, кроме небольшой кучки хозяев денег? Вряд ли. Потому и уводят мастера слова и образа наиболее восприимчивых членов общества из мрачной реальности, расцвеченной всевозможными посулами и шоу, в иллюзорный мир fantasy, где есть всё, чего только пожелает самый привередливый читатель (зритель).
Нет, я нисколько не против волшебных сказок, созданных когда-то гигантами вроде лорда Дансени, Джона Руэла Толкина, Роберта Говарда или Филиппа Лавкрафта и их талантливыми последователями. Но уж больно измельчали карлики, усевшиеся ныне на плечах исполинов. Для них сочинение fantasy стало простым ремеслом, востребованным рынком услуг. Явлением масс-культуры. Слава Богу, среди множества ловкачей не перевелись еще настоящие мастера, для которых разработка и выстраивание собственных миров – настоящий акт творения. Независимо от того, в какой версии жанра работает автор – альтернативной истории, всевозможных –панках или приключениях попаданцев. Если социум катится не туда – по обостренным ощущениям литераторов – надо показать народу не просто другой мир, а вместе с ним еще и усилия героев, которые меняют выдуманный универсум к лучшему. Иначе и окружающая нас действительность останется без изменений.
Так что фантастика – это всегда реакция человеческого сознания на происходящее вокруг него. Она как в зеркале отражает гримасы реальности. Натурально, кому-то это не нравится, а кого-то просто раздражает. Особенно из тех, кто наверху. Потому и наклеивают на фантастику ярлык второго сорта, а юных потребителей приучают к клиповому мышлению. Много ли успеешь понять за один такт бешеного ритма жизни.
С момента выхода в свет книги Джорджа Оруэлла «1984» прошло уже семьдесят четыре года, но, кажется, чем дальше, тем прочнее окружающий нас мир врастает в условия, рельефно обозначенные мудрым прозорливцем еще в середине прошлого столетия. Принципы двоемыслия, когда-то сформулированные Оруэллом и силой его воображения чеканно оттиснутые на фасаде выдуманного им Министерства правды (оно же, мягко говоря, Министерство искажения любой информации) незыблемо угнездились во многих нынешних умах. Вспомним:
Свобода – это рабство
Война – это мир
Незнание – сила
Теперь их стыдливо именуют «двойными стандартами». Название укоренилось. Особенно за последние двадцать лет. Иначе и быть не могло. Мир движется к постиндустриальной эпохе. Капитализм умирает, рынкам расширяться больше некуда. Самый очевидный выход – либо их передел, либо смена парадигмы. Да и ресурсы не беспредельны… Вот и выходит – чтобы сохранить место на верхушке пирамиды, необходимо изворачиваться и лгать, наплевав на основную массу населения Земли. Хорошей жизни достойны только члены Внутренней партии. Антиутопия Оруэлла обернулась мрачной действительностью.
При таком ходе исторического процесса неудивительно, что у англичанина-социалиста нашлись последователи. Первым стал соотечественник создателя романа «1984» Энтони Бёрджесс, чья книга с названием «1985», являющаяся собственной версией автора о жизни в тоталитарной стране, опубликована в далеком 1978 году. Вторым – венгр Дьёрдь Далош, сочинивший свое произведение всё под тем же безыскусным заголовком «1985» пятью годами позже. Эта антиутопия написана как прямое продолжение труда Джорджа Оруэлла и начинается со смерти Большого Брата.
Вот, собственно, и всё. Никто больше не рискнул встать рядом с Оруэллом. Так прошло сорок лет, и мы, казалось бы, благополучно пережили даты, установленные в названных произведениях. Но с наступлением нового века жизнь людей совершила лихой зигзаг, вплотную приблизившись к самым зловещим предсказаниям. Груз ответственности писателя, который – по бесспорному выражению братьев Стругацких – исполняет обязанности «больной совести общества», стал непомерно велик. И уже в нашей стране родилась новая версия безумной действительности, воплощенной в нынешних временах и декорациях.
Автором ее стала петербурженка Марианна Алферова, чье имя известно многим любителям современной литературы. Роман «Восемьдесят четвертый 2.0» впервые был опубликован альманахом «Полдень» в 2017 году, а отдельной книгой издан в 2021-м. Значит, наступил срок.
В отличие от предыдущих братьев во литературе, давших волю своей фантазии, Марианна Владимировна ничего не выдумывает, хотя действие и происходит в Лондоне; она просто фиксирует то, что видит вокруг себя. Такой подход одновременно и облегчает ей задачу, и, вместе с тем, заставляет публично обнажать душу, изморенную горечью и безнадежностью. Неброские, но рельефные детали текста упрямо напоминают именно о нашей неустроенной жизни – и приватизация времен Пробуждения, и иррациональная, запоздалая любовь к Большому Брату (Алферова легко улавливает тенденции в умонастроениях масс), и новые люди, сумевшие урвать свой кусок, а потому свысока взирающие на окружающих, и разнузданность анонимных мнений на сайтах сети, и бездеятельная, равнодушная полиция, и скудный быт трудового люда на самой грани выживания, но зато с непременными ноутбуками и мобильниками почти у каждого, и даже неуместная башня Севморнафта, получившая в народе меткое прозвище «Початок». Как всё узнаваемо и, более того, уже привычно. Однако каким-то неведомым образом воскрешает в памяти тех, кто пережил Пробуждение, не слишком далекое прошлое, когда народ бушевал на улицах и повсюду слышалось: «Никогда, никогда мы не вернемся назад в стойло». Вернулись. И еще как! Оттого и жгуче болит душа автора. Инерция сознания человеческих масс огромна, и всегда находятся ловкие манипуляторы, готовые удержать его в нужных им рамках. Вся история социума тому примером.
Главный герой романа Уин (полностью Уинстон, хотя ему больше нравится Уилфред) исправно служит в Министерстве правдивой информационной поддержки (в просторечьи – Пипетке), он специалист по оболваниванию населения. Его работа всегда востребована власть имущими, потому что «… кому теперь нужна подлинная история? Необходим набор вдохновляющих мифов, чтобы человек мог ощутить себя частью великой державы». Подобная деятельность раздражает его, но он вынужден терпеть – жить-то на что-то надо. Да и не умет он больше ничего, как любой офисный планктон, а мысли о борьбе – вообще не его стихия, если не считать маленького эпизода в детстве, когда он схватился с человеком из Министерства любви, истязавшим его отца. С тех пор в его душе тихо тлеет ненависть. «Сколько лет ты еще готов врать, Уин?»
И все же жизнь его резко меняется, когда он встречает девушку Юлию, отчаянную сорви-голову, воплощение несгибаемого сопротивления режиму. Уин знакомится и с ее друзьями – Роджером и Янусом. Самая колоритная фигура в этой троице – Янус, высокий широкоплечий мужчина неопределенного возраста, когда-то принимавший активное участие в Пробуждении. Он явный лидер группы с давно сложившимися убеждениями. Он впитал в себя мудрость и непримиримость своего поколения. Он – носитель истины: «Пробуждение грянуло, мир опрокинулся, вместо стен в бескрайности неизвестного блеснуло грядущее – бурно, неопределенно, обещающе, бескрайне, воспаряющее.
Но люди не воспарили. Началось бессмысленное толкание, все вязли, кружились на месте, не ведая, куда двигаться.
Постепенно все вернулось – и удушающая хватка на горле, и восторг подчинения, и цинизм подчиняющих. Не сразу стало ясно, что уже не попасть на синий простор, с которым совершенно неясно, что было делать. Больше никогда не будет ни с чем не сравнимой ментальной открытости, яростного желания ринуться вперед, надежд, надежд, надежд… <…> … Оказывается, не надо никаких лагерных вышек, колючей проволоки и расстрелов. Надо всего лишь создать серое, ни на что не способное стадо, дать им примитивную грошовую работенку и при каждом удобном случае стращать потерей места. И люди будут покорно подчиняться, даже не пытаясь понять, что именно от них требуют и зачем».
Большинство психологов, политологов и историков сходятся во мнении, что внутренняя суть людей почти не изменилась за время существования социума. И сколь ни горька эта истина, она по-прежнему остается истиной. Вот и герой Алферовой Уин постепенно начинает прозревать. Если в жизни не видишь цели, значит, ты слеп. Основная масса людей живет по инерции, как предписывают правила или поводыри, стремящиеся к неограниченной власти. Но правила работают как в одну, так и в другую сторону. Единожды ощутив свое предназначение, человек способен свернуть горы и повести за собой других. Пусть сначала и немногих. Однако обладая даром убеждения, он волен укреплять свое воздействие.
Конечно, Янус и любовь к Юлии сильно повлияли на Уина. Но что послужило первоначальным толчком его прозрения? То ли перезревшее неприятие лжи коллег, которые окружали его в Пипетке, то ли прочитанные в архиве Министерства старые газеты, то ли найденные в огороде папки с делами невинно убиенных, то ли осознание мужества отца, всю жизнь хранившего опасную тайну, то ли стремление защитить близкого человека. Кто знает? Каждому взявшему в руки книгу Марианны Алферовой есть, над чем подумать. Однако, кажется, все эти причины воспламенили подспудно дремавшее в Уине стремление к справедливости. Он начинает ясно ощущать, что теперь «нет надобности убеждать людей, что они живут хорошо. Пусть думают, что живут плохо, — это больше не имеет значения. Когда-то Министерство правды внушало, что жизнь замечательна, и только улучшается, переписывало чуть ли не каждый день прошлое. Зачем? К чему такие ненужные сверхзатраты? Все можно заменить ненавистью. Не пятиминутка ненависти, а двадцать четыре часа. Непрерывно – по всем каналам…», и ему отчаянно хочется сокрушить выстроенную новыми людоедами систему. Когда в жертву беспредельной жажде наживы правящей верхушки принесено благо всего остального человечества, не стоит ждать к себе доброго отношения со стороны элит. Приняв эту истину и чудом избежав смерти от сторожевых псов режима, Уин встает в первые ряды сопротивления.
Сюжет выстроен почти как у классика. Но это кажущееся «почти». И хотя главный герой работает в том же Министерстве, что и его предшественник, и зовут его точно так же, и все повествование проникнуто безрассудным влечением Уина и Юлии, все же вкус от прочтения остается иной. Другие времена, другие обстоятельства, люди тоже уже другие, поэтому и финал не совпадает. Уину не суждено угодить в «комнату 101» и, стало быть, он избегает изощренных и продуманных пыток, перекраивающих личность, правда, это вовсе не означает, что они не маячат где-то в будущем. При условии, что народы Океании, Евразии и Остазии не будут бороться за свои права и останутся по-прежнему инертными. Ведь, по большому-то счету, почти ничего не меняется в мире. А если и меняется, то лишь в худшую сторону. Однако есть нюансы. Обнаружить их и сопоставить – задача не из легких, и, тем не менее, автор верит в возможности читателя.
Безусловно, роман Марианны Алферовой «Восемьдесят четвертый 2.0», написанный легким современным языком и изображающий вовсе не лондонскую, а совсем близкую, ту, что под боком, действительность, более доступен для восприятия молодых «желающих странного», чем строгая классика Джорджа Оруэлла. Впрочем, если зацепит серьезно, придется вернуться и к книге Голдстейна. При этом не следует забывать и пожелание Марианны Алферовой: «Вслед за эпохой тоталитарной лжи не может наступить эра истины. Правда пьется мелкими глотками, иначе ею можно отравиться».
облако тэгов
