Андрей Сараев, неудавшийся кинорежиссёр, живёт одиночкой и тихим алкоголиком. Судьба вручает ему некий шанс заняться постановкой нового фильма, но слишком много условностей вокруг этого: нет сценария, непонятно с деньгами для работы. Появляющиеся в это время на его пути люди почему-то хотят принять участие в этом проекте.

На Троицу народ в здешних местах народ не ходит в церковь, а больше пьянствует по кладбищам, вроде как поминают умерших. И каждый местный житель, конечно, разъясняет, что «помянуть родню — святое дело».

В поезде разбудила её соседка по купе, которая сказала, что нужно выйти в коридор, так как будет сейчас авария.

На праздник, случившийся из-за шестидесятилетия местного виртуоза-гармониста, сьехались разные другие знаменитые мастера трёхрядок и балалаек, а также питерские документалисты, снимавшие кино. Режиссёра звали Александром, и даже по причине молодости — Сашей.

Однажды на богослужении в Москве был замечен негритянский прихожанин, крестившийся по православному. Стали его после службы расспрашивать, но он на русском языке не говорил.

Когда-то добыча сосновой смолы было очень востребованной работой, а тот, кто добывал её, назывался вздымщиком. С весны до поздней осени работал он в лесу, вдали от дома.

Местные мужики были недовольны, что им не выдают разрешения на охоту, когда вот иностранцы приезжают стрелять то лося, то кабана. Вот и в этот раз приехал итальянец, ни слова не говорящий по-русски, на медведя. Вот с ним-то и приключился конфуз, даже отчасти трагический.

У жены директора лесопункта обнаружилась тяжкая хворь, и она перед операцией в городе решила покреститься.

В глухих лесных местах ещё сохранились малолюдные хутора. В одном из таких хуторов и жила бабка Елизавета семидесяти лет. Хотя бабкой её звать было вовсе невозможно — так прямо она держала спину.

За рекою холм, а в древности там было поселение — городище. Потом были там и менее древние поселения, а в прошлом веке — скит большого северного монастыря.

Весной из далёкого северного города привезли крест для увенчания храма. Был воскресный день, поэтому народу собралось много — помочь да поглазеть, как будут большой крест ставить на самую верхушку церкви.

История эта о досках с пилорамы, невыкопанной картошке, кабанах, да о жадноватом даже по деревенским меркам соседе.

На каждой автобазе есть свой приблудный пёс, вот и у наших механизаторов завёлся такой, правда был это лис, прозванный Карданом.

Участь колхозной коровы хороша уже тем, что зависти ни у кого не вызывает. А, если она уйдёт даже в лес, то и там будет чувствовать себя лучше, хотя подстрегает её там смерть от волков и медведей.

Метельной зимой возвращались мы втроём из города на колхозном газике, когда вдруг остановил нас на дороге инспектор и стал проверять документы да машину.

В тот день разыгрался сильная метель, поэтому автобус, выехавший со станции довольно резво, вскоре был вынужден сбавить скорость, а потом и вовсе застрял в сугробах, которые намело на дороге.

Лето в северных краях стоит ягодное, в лесах полно и грибов. И однажды таким летом явилась некая женщина-отпускница, попросившая освятить ряд мест в родной дерене.

В небольшом северном городке в гости к церковному сторожу приехал зять — военный лётчик. Он-то и сманил молодого батюшку вместе с дьяконом посмотреть, как во время ледохода будут бомбить заторы на реке.

Под Рождество священника пригласили отпеть преставивишегося старичка, всю жизнь проработавшего колхозным бухгалтером, да ещё бывшего когда-то парторгом.

Отработав несколько лет на северной верфи, он вернулся в родную деревню, ничему толком так и не научившись. Потому и стал участковым милиционером.