Кристофф делает dark pulp, который наполняет радостью. Если представить, что Бэккер в мире черного фэнтези — это симфонический дарк, то Кристофф — это удалой, зажигательный и несколько придурковатый поп-панк. Кристоффу ничего не стыдно, и это прекрасно. Это иногда глуповато, но очень стильно.

Итак, последний воин Серебряного ордена, борец с нежитью Габриэль сидит в тюрьме у вампиров. Он наркоман и сквернослов, однако вся его кожа покрыта татуировками святых, сделанных с серебром, и когда-то они сияли как броня от силы веры. Теперь же он во власти врагов. Красивый вампир заставляет Габриэля рассказать историю своей жизни, ведь скоро тот подохнет, как собака, а королева вампиров хочет пополнить библиотеку. Габриэль ругается, но рассказывает, т.к. у него ломка, и это будет эпическая история в духе «Соломона Кейна» о том, как полукровка подсел на вампирскую кровь, чтобы быть сильным, как сдержал войско бессмертного короля и полюбил плохую монашку, но только с циничными прибаутками и дурацким юмором.

Удалой жанровый роман, который так и просится на экран. Кто-то написал, что по методу это как скрестить «Интервью с вампиром» с «Именем ветра» Ротфусса. Да, но нет, тут для этого слишком старательно убивается пафос (хотя убивается ли?). К концу Кристофф поддал ненужной сентиментальности, испортив одного из героев, но до этого было прямо классно. Герои еще периодически журчат французским и проклинают бога, Кристофф любит добавить музыки из другого языка. Прочла за один присест.

Дебют Симмонса, принесший ему Всемирную премию фэнтези. «Гиперион» Симмонса — это один из лучших текстов в фантастике, наполненный поэзией. Читая «Кали», сразу понимаешь, откуда взялась последующая мощь.

Молодой поэт/журналист Лузак узнает, что пропавший 8 лет назад и считавшийся мертвым индийский поэт Дас снова проявился в Калькутте и написал новую поэму. Его отправляют забрать рукопись и встретиться с самим Дасом. Лузак берет с собой семью, хотя его и отговаривают. Приехав, он погружается в мир жестокий, мистический и ему непонятный, а эгоизм не позволяет ему пройти по кромке — и ведет в самую глубину, ведь Калькутта — место, где расположен Калигхат, здесь живут служители богини Кали, у которых свои отношения со смертью.

«Песнь Кали» это не банальный триллер, поэтому все ожидания будут выполнены, но не так. Симмонс специально создает демонический образ старой Калькутты, выбрав мрачный исторический период, и она выходит устрашающей, нищей, жаркой, непредсказуемой, запутывающей, жестокой. — и невероятно зримой. Все герои меркнут перед этим образом. Симмонс использует в том числе и эпиграфы, где даже фигуры поэтов вносят лепту в ощущение. Скажем, Тушар Рой, называющий Калькутту шлюхой, мочащейся фресками, — вполне бодлеровская фигура. Он играл на переполненных улицах города, идя спиной вперед в попытке суицида, но умер от цирроза и перебора с опием. Такое обрамление усиливает чувства — Лузак попадает в мир, управляемый другими импульсами. Мне «Песнь Кали» напоминает «Территорию тьмы» Найпола.

Симмонс не был бы самим собой, если бы не разговаривал с каким-нибудь великим поэтом, и здесь это Тагор и его «Гитанджали». Собственно, вопрос, чья песнь («Гитанджали» = песнопения) сильнее, его и занимает. Тагор предоставляет близкое к суфийскому, пусть и более мягкое, опьянение жизнью, Дас — лишение иллюзий, разрушение, безжалостную механику смерти. Это обыгрывается — музей Тагора местный называет храмом, ведь любой памятник в Индии, по его словам, рано или поздно превращается в храм. «Храм» Тагора оказывается пустышкой перед силой смерти и теней, сентиментальный поэт Дас становится глашатаем Кали, а идеалы Лузака плохо выдерживают испытания страхом. Однако песнь радости позволяет ему опять возродиться к жизни и принять бессмыслицу потери. В чем истина, решать читателю. Хорошая штука

Приличная трилогия, если закрыть глаза на бесконечные россыпи веснушек, описание волос и обилие хлорофилловых прожилок в глазах цвета всевозможных драгоценностей у героев. Это легкое городское фэнтези про ведьму с вплетениями мифов и ассорти магии разных стран. Солянка эта почти бессистемна, но стиль выдержан, а темп приключений стабилен. Для своей аудитории сделано недурно, книги дружелюбны и каждый том имеет интересную арку.

Молодая независимая ведьма скрывается от брата-близнеца, который по неизвестным причинам уничтожил весь ее ковен и настолько спятил, что готов к инцесту. Убегая от него, она знакомится со стеснительным детективом Коулом, который вскоре оказывается потомком охотников на ведьм. Вместе им придется путешествовать от Нового Орлеана до берегов заснеженных озер, чтобы восстановить ковен, раскрыть загадки, защититься от брата и найти много новых друзей и врагов. Умный девственник с синдромом Аспергера — это нормальный выбор романтического героя для молодой леди. Я люблю другие тексты, но тут чувствуется авторская доброта, которой многим сейчас не хватает.

Отдельно стоит сказать про оформление от издательства — заметно редакторское внимание, прекрасные форзацы.

Популярность Ли Бардуго в сочетании с другими факторами придала большой толчок фанфикам про Равку/этно-фэнтези, поэтому принцы Николаи и прочий хруст французских булок в моде в YA. В «Маре» знать воскрешает воительницу богини смерти, чтобы решить свои проблемы. Чтобы она не сбежала, ее привязывают к другому слуге смерти, и это стильно, это неплохой хук. Однако вместо сюжета и резни начинается пародия на дворцовые интриги. Весь роман ужасная воительница Мара неловко уворачивается от попыток схватить ее за задницу и теряет контроль от любого мужского внимания, каким бы незадачливым оно ни было. Это провал.

У книги есть продолжения, много арта, популярность франшизы зашкаливает. Лии Арден удалось при поддержке издательства собрать деньги на лимитированное крутое издание. Это славно, но текст плох, персонажи примитивны, а хорошие задумки провалены.

«Якса. Бес идет за мной» оставляет в недоумении. Первый «Якса» — это шквал, постоянный драйв, сочные погони. Это волна хунгуров, раздавливающая надменных рыцарей в лепешку, и небольшое количество диалогов. Из-за того, что «Якса» — роман-в-рассказах, весь филер был выброшен к чертям, в кадре осталось только крутое. В «Яксе. Бес идет за мной» Комуда зачем-то решил взять выброшенное — и последовательно собрать это в одну кучу, а заодно душноватой драмы добавить. Это снова та же история Яксы, чей отец завалил хана хунгуров, за что хунгуры пообещали вырезать весь род, но только... неинтересная.

Зачем читателю лента из обрезков, когда самый сок уже прочитан? Я не люблю вторсырье, которым является первая половина книги, и банальности, сборкой которых стала вторая. Конечно, язык Комуды все равно лучше подавляющего большинства авторов боевиков и несколько сильных сцен там найдется, но мне этого недостаточно.

Отменное дарк фэнтези, лучшее впечатление последних месяцев. Великолепная находка, от которой сложно оторваться.

Последний черный колдун страны заходит в кабак «Хмельной кабанчик», чтобы закусить и развлечься с малолетней шлюхой, но вскоре после этого бесславно гибнет. Лучшие воины короля разыскивают его кольцо, в котором скрывался Дар разрывать в клочья врагов, но тот достается не колдунам, а бесполезной девке с немым братом, которую охотящиеся за ней считают простой вещью. Ничего хорошего этот факт не принесет ни ей, ни охотникам за силой, ни скрывшимся в лесах партизанам, вынашивающим план восстания.

Прекрасный язык, захватывающий сюжет и экшн, богатые и мрачные иллюстрации, сделанные самой Марией, и та смесь цинизма, черного юмора и красоты, что я люблю. Наблюдательность и жесткость заставляют вспомнить 2-3 тома Глена Кука местами, так это славно. Штучная вещь, очень хочу продолжение.

«Платформа» Леви показалась мне недокрученной, а несколько сюжетных линий — откровенно лишние наросты на отличной драме. При этом обратить внимание на автора стоит. Пол Ди Филиппо неистовствует (https://locusmag.com/2018/05/paul-di-filippo-reviews-the-rig-by-roger-levy/) и сравнивает его с М.Гаррисоном и Бестером, у меня ощущения не такие.

Итак, человечество с разрушенной Земли переместилось в другую систему, колонизировав ряд планет и основав крупную социальную сеть «ПослеЖизнь», в которой можно просматривать отредактированные воспоминания-жизни людей и голосовать, хочешь ли ты дать им второй шанс. Второй шанс — оказаться замороженным в капсуле, пока не будет изобретен способ справиться с его проблемой. И это актуально, ведь люди болеют быстро мутирующим раком, а добыча ресурсов крайне сложна. В тексте есть штормовая планета, в которой ресурсы добываются на опасных морских платформах, Геенна, где живут религиозные фанатики (в остальных местах религия запрещена), и мир, где находится штаб-квартира опасного криминального авторитета, ведущего шекспировскую войну с другим таким же.

Рассказчика три, но самый интересный — это савант с эмпатией Алеф, который начинает дружить с психопатом Пеллонхорком, постепенно знакомясь с его отцом. Устрашающий Дрейм держит половину системы в своих руках. Из этих болезненных отношений и вырастает будущее для миллиардов людей, о чем читатели узнают в конце. Личное перетекает в глобальное. «Платформа» — это не рядовой фант, однако он не раскрывается, хотя драму Леви выстраивает красиво. Любопытная вещь, но расслоение (3-4 рассказчика) здесь не нужно, без него получилось бы более пронзительно. Многоголосие создает претензию на масштаб, которая завершается банальной и местечковой сценой финала. Но автор выше среднего, это факт.

Во втором томе легендарный мятущийся воин Танкред Тарентский все-таки долетает до чужой планеты, впервые схватывается с чужаками и все больше и больше сомневается в необходимости слепого насилия, чтобы затем стать защитником чужой цивилизации. Битва с догмами, глубокий внутренний конфликт героя, идеалы справедливости — это все черты хорошей фантастики, но Баранже еще вложил сюда эхо поэтичности «Побежденного Иерусалима» и инъекцию ереси, обыгрывая поддельные документы католической церкви. Наблюдая преступления похода, Танкред становится отступником, ренегатом. Антимилитаристский посыл Баранже при всей чуткости к воинской эстетике очень силен.

Выдуманный поэтом Танкред Тарентский, полностью стерший реального участника крестового похода, у Баранже окончательно преображается. Он становится идеальным героем, закалившем себя в пламени войны, но предназначенным совершенно для другого — не чтобы убивать, а чтобы объединять и вдохновлять живых. Не для того, чтобы упорствовать в фанатизме, а для того, чтобы познавать истину, искать. И романтизм Баранже, если под ним понимать несколько высокопарное, благородное воспевание людских добродетелей, делает историю трогающей. Неопытные читатели называют «Властителя» сплавом «Вахи» и «Дюны», но это совершенно неверно, т.к. это сплав «Иерусалима» и старой, наивной французской космической фантастики, совершенно другой замес. Он несколько дурацкий, но с хорошим умыслом.

«Властитель мира» концепт-художника Баранже — переложение «Освобожденного Иерусалима» Торквато Тассо на намек на Вархаммер. Космические крестоносцы собираются в путь на гигантском корабле, чтобы поразить грешников на другой планете, хотя о врагах солдатам не поведали ничего. На Земле правит папа, герои «Иерусалима» будто перенесены как есть, а войны в книге не будет совсем. Это обаятельно, при этом неэрудированным фанатам космической мясорубки ловить тут нечего, т.к. это вялый детектив и история сомнений в вере на летящем на другую планету корабле.

Материал в подложке заставляет Баранже писать о космических воинах значительно более возвышенно, чем это делается обычно, а Танкред Тарентский, главный герой и метавоин, даже встречает свою амазонку. Это, конечно, не поэма Торквато Тассо, но правильная речь и значительный эмоциональный багаж бойцов заметны. Отдельное развлечение — возвышенные переберанки («Ты проглотишь свои слова, шелудивый пес!»). В канву подготовки крестового похода вплетена прямолинейная линия социальной критики в виде безродного хакера, а Танкред мается от религиозного конфликта внутри, подвергая необходимость войны сомнению.

Доставляют помещенные на космический корабль Роберт Дьявол, Готфрид Бульонский, Петр Амьенский и так далее. Они те же, но и нет, история повторяет себя, и эпиграф из Ницше про кольцо бытия это подчеркивает. При всей величественности картины в первом томе история полностью лишена милитаристской жилки и старомодно наивна, но это книгу и украшает.

Любопытный текст. «Talent for war» написан учителем истории и рассказывает о торговце антиквариатом, который получил в наследство от дяди не только богатство, но и загадку. Это космофант, немалая часть которого проходит в библиотеке, где главный герой восстанавливает по кусочкам историю самопожертвования национального героя в войне с инопланетянами-телепатами. Чем дальше он копает, тем сильнее легенда показывает второе дно внутри неспешного суховатого детектива. Все, кому поставлены памятники, делали не то, за что их восхваляют, но правда по прошествии лет никому не нужна, даже если она сияет, словно взорванное солнце.

В «Военном таланте» присутствует момент неловкости, ведь герой войны, прошлое которого расследуется, тоже был учителем, но потом был вынужден превратиться в стратега. Такое сближение автора и легенды вызывает у меня напряжение. Однако несмотря на свою сухость, неопытность автора и деревянные женские образы, книгу Макдевита выделяет неожиданный угол зрения, в котором вместо кровавого замеса идет копание в документах и экскурсии в древние музеи. Оболочка мира (множества населенных планет, сосуществование телепатов и людей) выглядит богатой и интересной. Неудивительно, что затем Макдевит написал множество романов в этой вселенной, один из которых принес ему Небьюлу.

Это как с размаха открыть дверь ногой в ретро-киберпанковый кабак, где дым стоит столбом и сидят качки с синтетическими мышцами. Книга из серии «просто не значит плохо», гибрид киберпанка с крутым детективом да еще с пацанским расхлябанным переводом, настоящий олдскул. Это как проходить мою «Фрагментацию памяти» персонажем другого класса. Не технарем с многоэтажными заморочками и психоделикой, а дворовым киллером. Особенно славные названия глав вроде «ЕГО УЛЫБКА ПЕКЛА МНЕ ЗАТЫЛОК, КАК СОЛНЦЕ» или «БЕСКОНЕЧНАЯ ЧЕРЕДА ЗАКАТОВ».

«Религия, которой семь лет назад не было и в помине, поглотит мир через десять. Невероятно! Неужели идея спасения посредством вечности так соблазнительна? Нет, мистер Кейтс! Электрическая церковь растет так быстро, потому что принимает новых последователей насильно. Они убивают людей, оперируют, вживляют разные приборы и потом ими управляют. Он снова подался ко мне. — Иными словами, мистер Кейтс, внутри большинства монахов прячется напуганный, измученный человеческий мозг в роли марионетки. И заходится криком от бессильного ужаса»

Замес такой: киллер с принципами Эйвери Кейтс обнаруживает, что расплодившиеся повсюду безликие монахи Электрической Церкви вовсе не так безопасны, как кажется. Церковь призывает людей получить вечность для покаяния, засунув свои мозги в робота, и бубнеж монахов про спасение стал элементом пейзажа. Однако вскоре Кейтс оказывается свидетелем убийства и понимает, что слухи — правда. Прочитать «Церковь»- как партию в Shadowrun пробежать. Я пропустила ее в период своей одержимости киберпанком, т.к. книгу не перевели, но теперь вижу, что Сомерс жив-здоров и до сих пор получает с этой простой, но душевной книги роялти, как хвастался в журнале Writer Digest.

Шикарный эксперимент с формами повествования, не утративший особой магии языка и взгляда Валенте. Советовать эту книгу нельзя, читать ее здорово. Это космическая опера, рассказанная средствами эпохи немого кино, фантастика и альтернативная история про колонии, описанная обрывками приключенческих радиопередач, некоторая насмешка над научной фантастикой, снабженная наивной верой в ее красоту. Валенте говорила в интервью, что ей было интересно посмотреть на искусство фантастического мира, а поэтому она сделала деко-панк, хотя я бы назвала это ретрофутуризмом, где ретро — это 20-40-ые, мир Теды Бары, Асты Нильсен, Бригитты Хельм, Луизы Брукс и многих других чудесных див, оживших в новом Голливуде-Луне или странствующих по нуарным городам Урана. Это как жить внутри фантастического фильма эпохи немого кино.

Валенте не пишет одинаковых книг и не пишет гладких книг, которые округлы и понятны. Ее всегда влечет сложная и неординарная задача. Валенте вообще одна из редких писателей, которых я не люблю, но уважаю. «Сияние» — это история Северин Анк, дочери известного режиссера готических фильмов, с детства включенной в бесконечные съемки. Череда матерей-див и постоянный глаз камеры вызвали в ней нелюбовь к приукрашиванию, органичному для прославленного отца, и она становится документалистом, снимающим восстания на Фобосе или добычу загадочного мальцового молока лавкрафтианских китов, использующегося везде — от кораблей до создания редкой в Солнечной системе пищи.

Однако в поездке в исчезнувший город Северин Анк и сама пропадает — и ее поиски поданы через наброски надсадно старающегося снять об этом фильм отца. А потому перед читателем разворачиваются клочки нуара, дурацкой сказки, прочих популярных жанров, чтобы завершилось все мюзиклом. Любителям связной истории тут делать нечего — это свалка пленок и обрывков дневников. Мне эта книга очень напомнила по ощущениям фильмы Гая Мэддина. Ну, может, чуть «Стингрэя Сэма» Кори Эбби, хотя тот слишком удалой, но подход нарезки у него похожий. Читала и вспоминала: «Марс знавал лучшие времена».

Северин и сама разговаривает с читателем со своих пленок, несгибаемая исследовательница, не сумевшая выбраться незапятнанной из недр лунного Голливуда. Это настолько неожиданный взгляд как на фантастику, лишенную как раз той рационализации, которая осточертела М.Гаррисону и Муркоку, так и на подачу идей вообще. И это тонизирует. Словно после бесконечных роботов и звездолетов сесть голой задницей на ядро, затарившись бутылкой выпивки, подкрутить усы и отправиться на Луну, в ее сияющие салоны и старые кинотеатры.

Депрессивный питерский киберпанк ближнего прицела. Он интересен, хотя скроен текст грубо — сюжет, лекции (о теломеразе, о восприятии, етс), длинные размышления автора о сложных вопросах, выданные за размышления героя. Спасает книгу своеобразие личности Альфины. Что меня по-настоящему поразило, так это то, как сильно ей удалось описать момент ветшания родителей, ощущение взрослого ребенка от того, что его всемогущие папа и мама, получившие отличное образование, вдруг превратились в стариков, лечащихся бобровой струей, кристаллами и вибрирующей пластмассой.

Это тоже своего рода ужас — ужас от столкновения со старостью, со слабостью и несовершенством, для чего необходимо мужество; со смертью как процессом и с собственной глупой надеждой, которой обладает каждый и которую крепкий, не испытавший отказ собственного тела человек в себе отрицает.

Главный герой отправляет родителей на новомодные опыты по продлению жизни, которые плохо заканчиваются. Таксисты скучают в беспилотных машинах, чтобы было на кого свалить вину за столкновение. Бедный люд майнит себе копейки, проходя бесконечные опросы в импровизированном гибриде харвестера данных и Толоки. Все автоматизировано, всем одиноко. Такой серый, как питерский ноябрь, киберпанк, где ожидать позитивный конец было бы наивно.

Девятый дом» Ли Бардуго — что-то вроде Magicians в Йеле, но попроще, или «Локвуда и компании» Страуда, но с грязью и наркотой. Алекс — выжившая после бойни у наркоторговцев, где погибла куча народа. Ее без экзаменов принимают в Йель, в систему секретных магических орденов, маскирующихся под безбашенные студенческие сообщества. Она не готова сдать экзамены, но зато умеет видеть мертвых — а это очень полезно.

Про зло студенческих сообществ все смотрели в кино — и Бардуго, снабдив богатеньких мажоров магическими средствами, делает эту картину еще непригляднее. Магия здесь трудная, редкая, злая, но проводником Алекс, ее Вергилием, становится Дарлингтон, сдержанный и почти совершенный джентльмен. Вместе с ним бывшая наркоманка изучает возможности орденов (начинается книга с гадания на внутренностях вскрытого живого человека, чтобы предсказать будущее для финансистов), но спрятаться от прошлого ей в Йеле не удастся — убийство, изнасилования и исчезновение Дарлингтона требуют ее внимания.

У «Девятого дома» интересное начало, особенно мне понравилась сцена изнасилования в туалете — это было сделано действительно зло, неожиданно и круто. Другая удача — рыцарь-служитель в лице Дарлингтона, это красиво. Бардуго достаточно интересно описывает отношения — в плутовской «Шестерке воронов» это бросалось в глаза. Магическая и детективная составляющая слабее, однако меня заинтересовали изменения языка — условный реализм позволяет намного больше, чем цикл про Гришей, который сейчас поедает Бардуго. Оценить язык сильно мешал убогий перевод от «АСТ», где нашлось даже «скучать по ком-то».

В целом это нормальный палп с некоторым излишком женских проблем. «I came here to write a book that's going to fuck you up a little», — сказала Бардуго, но дальше что-то пошло не так — и второй книги цикла до сих пор нет. Оцените финальный «хук»: «

Вот ты какой, ранний Джин Вулф. «Пятая голова Цербера» — это загадка, расказанная в трех частях. Две планеты-сестры были колонизированы французами, но существует теория, что раньше здесь жили аборигены, которые умели мимикрировать подо что угодно. Например, под людей.

Там, где другой сделал бы триллер, Джин Вулф заставляет поскрипеть мозгами, но его язык так изящен, что это приятная нагрузка. Три повести связаны между собой персонажами и ключами. Одна рассказывает о богатом мальчике, уединенно живуим вместе с братом в доме странного отца. Отец держит бордель и ведет исследования, а также называет сына Пятый. Вторая повесть — сюрреалистическая фантазия на тему примитивной жизни, позволяющая взглянуть на аборигенов. Третья — это сборка документов со сбитой хронологией, которую изучает офицер-рабовладелец, чтобы вынести приговор заключенному антропологу. Но антрополог ли это или другая форма жизни? И есть ли на планете вообще люди?

Здесь столько стилизаций под все — от дневников праздных рабовладельцев до чуть ли не Конрада, что бровь поднимается, а фирменная ироничная отстраненность и некоторая жесткость Вулфа, заставляющая вспоминать Дж.Паркера, добавляет легкую странность. Сейчас такую форму фантастической истории мало кто может себе позволить, поэтому, хотя это не самое сильное произведение самого Вулфа, оно впечатляет. Судя по списку номинаций, впечатлило не только меня. Также хочется отметить качественный, сделанный с любовью перевод.

Постмодернистский экспериментальный хоррор про проклятый дом [на холме], состоящий из многоэтажного и многоликого зла разных эпох и стилей, которое притягивает к себе другое зло, растянутое во времени. В доме есть призраки, но их тоже держит в страхе тварь из подвала, а возможные спасители и разрушители, включая копа, — мрази или монстры. История подается порубленной в мелкий фарш и не завершается.

Впитав эстетику темного вестерна и тропы американского хоррора, Некрасов одновременно наслаждается ими и старается расшатать, умножая или выставляя в гротескном свете. Порой это талантливо, но совершенно бесцельно. Полностью отжав любые отблески доброты и вульгарно наддавая атмосферы на уровне избыточных сравнений, Некрасов получает концентрированный гротеск, буйство абсурда, замешанное на любви к дарк палпу в целом. Это сработало бы, если бы не угрожающее перенаселением планеты количество героев и отсутствие жесткой проволоки внутри.

Юра сам — дом с призраками. Он переполнен противоречивыми обрывками, тысячами зеркал, в которых можно усмотреть впечатляющие части жестоких историй, и эта красота яркого фрагмента так его влечет, что он несется, словно взбесившийся паровозик Томас, выхватывает больше, больше, больше из воображения, пока все не начинает дребезжать и бесполезно вываливаться грудой флэшбэков. Вернее, он все понимает, но останавливаться не хочет и не будет, иное — кокетство, ведь власть темных слов так велика сама по себе. В этом тексте он вроде продюсера из рассказа Джо Хилла, который пришел в дом к убийцам из любопытства человека текста, увлеченный тьмой слов. Он знает, что сейчас за ним побегут — а он будет спотыкаться, как хрестоматийная жертва, падать, захлебываться кровью. Что все будет, как там — в царстве ужаса, которое столь же пугающе, сколь красиво. И Юра бежит, он счастлив.

Хороший писатель всегда немного одержим, но должен этим овладеть. Это может быть благословением, но обычно это трудно. Слова слепят, порабощают. В «Призраках осени» это стало криком тысячи разных ртов, переключением каналов с трейлера на трейлер, воспеванием любимых текстов, отвязным хвастовством — смотри, смотри, как я могу. Все это автор на бегу перехватывает нитками, чтобы получить своего Франкенштейна, покачивающегося лоскутного монстра, который рожден, чтобы развалиться. Юра ждет, что читатель скрепит книгу тем же благоговением, которое испытывает перед текстами он сам.

Но этого не произойдет.

С радостью обнаружила, что книга Джаннет Инг «Под маятником солнца» не про избранных, а весьма сдержанный магреализм/фэнтези на тему фэйри, Бронте и теологии. Инг не только посылает стариков к черту, что важно уметь, но и подкрепляет дерзость делом. Когда-то Джеймс Кук открыл Аркадию, страну фэйри, где вместо Луны — страшноватая рыба, а Солнце — горящий маятник. Здесь нет постоянства, потому что любые вещи ткутся из тумана, а людская религиозность не более, чем забавный конфуз.

У текстов про проповедников, попавших в страну с чужими порядками и там потерявшихся, большая история, и Инг следует основной канве — чужие порядки расшатывают нравы, личность и веру. Но здесь миссионера и его сестру разрушает пребывание в непредсказуемом тумане, где нет явных приключений, но нет и ничего привычного. Вокруг морок, перверсия истинного. Даже обычное общение искажено, все — игрушки. Ядовитая реальность фейри многим удавалась (вспомним Сюзанну Кларк), но Инг старается тонко надорвать все элементы — и фантазию о фейри, и теологию, и кровные узы. Не каждый элемент получается изящно, героине не хватает сока старины и ее сомнений, но сама тема и приятная жестокость Инг мне понравились. Для дебюта это заметная вещь.

Меня только забавляет, что такая храбрая девушка выбрала деконструкцию как метод. Все знакомые элементы Инг постаралась отравить, но восторги читателей показывают, что для них это слишком тонко. С другой стороны, молодняк обожает деконструкцию. Это как ломать и строить одновременно. Посмотрим, удастся ли Инг писать дальше под таким вниманием

Кэйко Фурукура испытывает большие сложности с пониманием эмоций людей, сама их ощущает плохо. Диагноз поставить трудно, но к социально-эмоциональным проблемам вдогонку заметны социопатические наклонности. Правда, там, где социопат тщеславен и активен, она пассивна и озадачена.

И вот Кэйко устраивается подработать в маленький магазинчик (комбини), где находит свой локальный рай. Здесь мало того, что вся жизнь подчинена строгим правилам и можно выучить наизусть каждый товар, так еще и эмоциональная жизнь наконец-то регламентирована. Теперь она знает, когда улыбаться, что говорить людям, и это в мире неопределенности и непонимания других дает ей покой. После многих лет «временной работы» родственники начинают докапываться до странненькой женщины, у которой ни мужа, ни жизни кроме магазина. Тогда Кэйко подселяет к себе классического инцела-хиккана (очень точный портрет), чтобы от нее отвалила сестра, но об этом узнают на работе — и ее статус полностью меняется.

Собственно разрушение холодного порядка комбини, в котором живет Фурукура, и есть настоящий хоррор. Товары к тебе не лезут, ад — это другие. Книжка крохотная, но этот момент распада, когда другие продавцы начинают бесцеремонно расковыривать жизнь деревянной Кэйко, описан великолепно. Совершая ошибку, которую обычный человек бы не совершил, она теряет контроль, дезориентация возвращается. Материальный щит из полок разваливается. Прекрасная вещь.

Я не люблю Макдональда, но это книга-сюрприз, определенно его лучшая и нетипичная вещь. Самое удивительное — что это дебютный роман. «Дорога запустения» — это подача историй с колонизированного Марса языком «Ста лет одиночества», а также полная замена путешествий по миру путешествием во времени, т.е. жизнь маленького города в марсианской пустыне от зарождения до таинственной кульминации. Это скрещивание фантастики, краткого варианта поколенческой саги и магического реализма в очень странной пропорции, пропитанное долей дружелюбного абсурда и красоты. Любителям боевика ловить тут нечего, но фанаты экспериментов не должны проходить мимо.

Итак, доктор Алимантадо шатается по красной пустыне, но так и не доходит до другого края, осев в оазисе рядом с климатической станцией. Одиноким он остается недолго. Как писал Василий Владимирский, «первым безлюдный оазис, раскинувшийся среди разноцветных песков, открыл мудрец, за ним пришел разбойник, потом отец семейства и, наконец, гениальный механик — ну а следом потянулась целая вереница беглецов, изгоев и заблудших душ со своим скарбом, чадами и домочадцами, тяжестью прошлых ошибок и скелетами в шкафах.» Тяга Макдональда к разнообразию героев, профессий, народов тут уже заметна, он использует героев как клочки разноцветного батика. Но в «Дороге запустения» это действительно работает, потому что из его текста не ушла магия, какая-то любовь. Редко увидишь фантастику про другие планеты, рассказанную именно так — ИИ и станции терраформирования в небесах, люди, ими управляющие, становятся ангелами и богами, заблуждения перемешиваются с наукой, моделирование — со сказками.

Меня книга поразила на фоне «Новой Луны» и последующего цикла про освоение спутника пятью кланами с разными национальными корнями, которая написана недавно — и мне не заходит совсем. Там его любимый постколониализм приобрел карикатурные формы мыльной оперы и саги про мафиози. Никогда бы не подумала, что Макдональд раньше был таким поэтом. Читала много его романов, но никогда — с удовольствием. А здесь все мне не близко, но — гармонично, мечтательно, как-то человечно и очень цельно.

С какой-то точки зрения все лауреаты премии Прометея доставляют, потому что в них обязательно присутствуют бизнесмены или ученые — и они обязательно противостоят какой-нибудь толпе, гордо вздымая голову, как и полагается индивидуалистам. С другой стороны, все прочитанные романы были, мягко говоря, простоваты. В «Потоке» существует организация, которая отлавливает ученых, готовых сделать важное открытие, и прячет их в своих недрах. Но главный герой, работающий над гравитационными волнами, посылает их — и за это его запирают в подземную тюрьму с искусственным интеллектом, который весьма изощренно его пытает. Но нельзя просто запереть лучшие умы человечества в многоэтажном изолированном подвале. Тимворк, синергия.

В книге есть два классных момента. Во-первых, ИИ, который прибегает к пыткам, чтобы герой укрылся в своих лучших воспоминаниях, а потом... их стирает, обирая его память и уменьшая количество отвлечений. Это действительно жутко. Во-вторых, финал. В нем

«Потоку» сильно не хватает какой-то фишки, ведь нф подразумевает сложность, хотя автор старался придумать как можно больше странных и порой смешных изобретений, а стойкость героя мне импонирует.

»- Ну вот, теперь у тебя в животе есть место для скорпионов.»

«Духи рваной земли» Залера послабее его нуара. Это больше удалой и мрачный сценарий вестерна, чем книга. Хук такой: приличного молодого человека нанимают за знание испанского, и он оказывается в компании мужчин семейства Платфордов и пары бандитов, которые едут освобождать похищенных сестер Платфорд. Пленниц держат на привязи, и с ними происходят жуткие вещи — например, у одной нет ступни. Герою придется отправиться в загадочный бордель под прикрытием, и закончится это кровавой баней. Это земля без правил, облитая кровью гринго.

Я подозревала, что в конце семейка окажется еще хуже пленителей. Что-то в духе кровавой инцестуальной драмы, завернутой в рефы к Маккарти. Но все оказалось проще и чуть сентиментальнее, а язык — беднее. Здесь вместо дохлых голубей в глотку людям заталкивают скорпионов, а жуткая атмосфера беззакония заставляет поежиться, но чего-то не хватает, как в большинстве сексплотейшнов про месть, хотя Залер порой фееричен.

Впервые читаю книгу, где автор откровенно подражает одновременно Айн Рэнд и Хайнлайну. Общий пафос Коркорана вначале срабатывает. Особенно на фоне бесконечного вала текстов о героинях, кидающихся фаерболами ради мести, который в последнее время подают вместо фантастики.

Но об этом Коркоран написал в своем манифесте (https://pikabu.ru/story/tryevis_korkoran_o_svoey_libertarianskoy_fantastike_derzhavyi_zemnyie_7871253):

«Я видел тысячи книг о татуированных Сильных Женщинах-охотницах на вампиров; голливудских любовных историй, у которых нет ничего общего с научной фантастикой, кроме космического сеттинга; сказок о прекрасных порывистых женщинах, которым приходится выбирать из поклонников и параллельно организовывать восстания против Плохих Людей, о пубертатных волшебниках и о многих других, пока искал романы, которые хотел бы прочесть. Где Хайнлайны, Нивены, Пурнелы сегодняшнего дня?»

Современные Нивены и Хайнлайны в лице Робинсона, Кори, Игана, Стивенсона, Рейнольдса и, не знаю, Теда Чана уделывают Коркорана одной левой. И все же после следующей фразы я к нему придираться не готова: «Это история о компетентных мужчинах, которые создают технологии, компетентных женщинах, которые пилотируют космические корабли, и компетентных собаках, которые пишут код.» Это бодрый, но увы, быстро рассыпающийся дебют. Горстка свободолюбивых жителей Луны с помощью желудей, палок и силы духа сражается с коррупционерами с Земли и спорит на тему необходимости общественных институтов. Компетентная женщина там одна — и герой ей постоянно мешает работать, а собаки... ну, собаки действительно пишут код. Тут все честно.

Бывает читательская непруха, но потом чье-нибудь остро наточенное копье рвет пелену и впускает шквал жестоких сладострастных молний. Нуар Крейга Залера как раз такой. Тут, правда, молния блеснула над замерзшей лужей блевотины в проклятом городишке, но нет ничего лучше, чем наблюдать, как хороший человек старательно погружается в дерьмо.

Черный детектив Жюль Беттингер оказался недостаточно проницательным, и родственник мэра вышиб себе мозги от его новостей прямо в участке полиции. В наказание Беттингера отправляют в жуткую дыру, маленький городок Ржавого пояса (Миссури), где 80% мужчин судимы, холодно и грязно, куча нищих и наркоманов, а копы постоянно превышают свои полномочия. Но вот что им дадут отпор, а Беттингер окажется в центре полномасштабной войны, где копов мочат и оскопляют, мужик даже в худшем сне не ожидал.

Кинофанаты знают Залера как автора хоррор-вестерна с каннибалами «Костяной томагавк», так что им уже все понятно. Остальным нужно сказать, что книжка проста настолько, чтобы эта простота ласкала взгляд, и отвратительна так, чтобы это нравилось.

Удалой и красочный, но пустоватый тарантиноид про убийцу Сэл Какофонию, заключившую сделку с живым револьвером. Из таких книг получаются хорошие фильмы. Какофония стреляет магией, набитой в пули, и она очень хочет отомстить бывшим друзьям, странникам-магам. Они, словно тевинтерские маги из Dragon Age, яростно истребляют простых людей, устроивших в империи Революцию. С одной стороны всесильные маги, меняющие жизнь и душу в сделках с госпожой Негоцианткой, а с другой люди-революционеры, уморительно рассуждающие про контрреволюцию. В центре разноцветного мэшапа — грубоватая Какофония со своими пушками и дурным нравом, а также много неизбитых возможностей сделать из человека труп.

Больше всего это по ощущениям напоминает... цикл Джея Кристоффа про убийцу, которая сама продала себя в рабство на гладиаторский ринг, чтобы добраться до врага, хотя Сайкс более разнообразен в отношении битв. Здесь героиня тоже крутая убийца и бисекс, хотя Сайкс нас избавляет от нелепых секс-сцен. Оба текста написаны веселыми пацанами, только оружие Мия Корвере и Сол Какофония предпочитают разное. Какофония — это, скорее, героиня пафосных палповых вестернов с небольшой инъекцией подростка. Над магией и фракциями Сайкс поработал, также у книги бодрое начало, но наедине с друзьями Какофония ведет себя незрело. Я ожидала чего-то жестче и гораздо глубже. Но Сайкса, как мне кажется, эта расхлябанность и периодическая мелодраматичность ничуть не беспокоят. Он развлекается.

«Семь клинков во мраке» это больше территория Николаса Имса и Кристоффа, это насыщенный экшн с элементами пацанского юмора, а не подлинный дарк. В тексте хватает ингредиентов, которые должны были сразить меня наповал, но в «Клинках» напрашивается трагический финал, а автор не может себе этого позволить — ему надо писать циклы. Некоторые образы очень красивы, но язык простейший. Отсылки к операм как к культурному наследию, определяющему облик Империи скитальцев, неожиданно радуют глаз, т.е. убийцы, рассуждающие об операх и ими пропитанные, — это прекрасно, но впечатления портит общая затасканность и слабость развязки. Такая вот любопытная штука, в которой на каждый плюс находится минус. Но прочитать стоит — если зацепит, то как следует.

Зарубежные издатели выбрали как слоган для книги фразу Чарльза Стросса «Лесбиянки-некроманты в космосе!», потому что это безотказно привлекает внимание. При этом текст далек от разнузданного палпа. «Гидеон девятая» — детектив про многоуровневый подвал с призраками на отдаленной планете, где некроманты разных домов соревнуются в управлении мертвой материей. Cмесь жанров позволяет добиться оригинальности там, где, казалось бы, все уже испробовано.

Гидеон — мастер боя двуручником и злейший враг главы дома Хэрроухок Нонагезимус, разукрашенной под скелета некромантки, способной поднимать полчища костяных воинов. Периодически некроманты разных домов собираются на отдаленной планете, где проходят испытания ума и силы во славу местного «Бога-императора», чтобы победитель мог стать Ликтором, имеющим огромную власть. По стечению обстоятельств Гидеон оказывается защитницей чопорной, злой и нелюдимой правительницы.

Мечница с рельефными мышцами и откровенными журналами под кроватью, трогательно слабеющая перед изящной чахоточной девой, — это милота. С какого-то ракурса «Гидеон Девятого дома» — как книга по Вархаммеру, которую написали в другой Вселенной. «Вархаммер», созданный готом-заучкой. В плюс идет и небанальный сюжет, который оценили любители фантастики, — Локус, номинации на Хьюго, Небьюлу и всемирную премию фэнтези для романа подтвердят мои слова. Но есть и минус — периодический подростковый мелодраматизм, свойственный фанфикам, на которых выросла Тэмсин Мьюир, и скелет маг-академии, просвечивающий сквозь мрачную плоть. При этом книга может похвастаться не без юмора прописанной линией отношений между героинями. Концовка с бесконечной эпичной битвой и самопожертвованиями утомительна, однако бонус книги — стиль Тэмсин Мьюир, мрачноватый, замкнутый, неспешный, полный одиночества и какой-то геометрической красоты.

это просто праздник какой-то. Комуда показал себя настоящим мастером черного фэнтези в «Имя зверя — ересиарх», сборник рассказов про Вийона развеселил и покорил. Он был живописным, откровенно издевательским, темным, красивым. Взявшись за эпик, Комуда прекрасно вышел из положения, снова подавая историю рассказами — да какими! Каждый вырван из мира и кровоточит, громыхает, ревет. Никакой жижи, только главное. В битву между славянами и кочевниками замешаны злые старые боги, требующие крови, и читается это очень реалистично.

Как целое книга рассказывает о судьбе Яксы Дружича, сына местного вождя Милоша, вызвавшего хана на поединок, но убившего его бесчестно, чтобы дать войскам возможность воспользоваться изумлением кочевников. Однако замешательство хунгуров не пригодилось, они палят и режут всех, как скотину, Милоша и его род проклинают. Мать Яксы прячется с малым ребенком в крепости, где люди от безнадеги начали приносить кровавые жертвы древним богам.

Открывающая история про бегущего от орды инока просто сшибает с ног. Не оторваться. Каскад несчастий, нападений, плена, ужаса и боли — война показана Комудой яростным, проклятым штормом. Но Яксе, за которым охотятся, чтобы посадить его на кол, в этом круговороте безумия периодически везет, хотя проще было бы умереть. В этом и есть единственный минус — это эпик с нагромождениями тел, тут не хватает черного юмора. Думаю, в следующей книге Яксе, ставшему воином партизан-Проклятых, за свое везение придется заплатить.

Лобовая, но порой очень смешная сатира на современность. Главный герой — старший инспектор Мэтлок, который расследует дело об убийстве женщины. Во время пресс-конференции он дает совет не бродить в парке, пока убийца не пойман, — и это вызывает негодование в соцсетях из-за того, что он указывает женщинам, ведь нельзя винить жертву. Подключается даже мэр, а герой недоумевает, ведь имел в виду совсем другое. Мэтлок извиняется и продолжает расследование, но на каждом шагу он наталкивается на новые и новые комичные препятствия, абсурд множится, а Мэтлок чистосердечно пытается быть этичным. Местами подано весьма остроумно.

Главная мысль Элтона в том, что алгоритмы поддерживают и ранжируют персонализированные новости так, чтобы манипулировать пользователями, заставляя их усердно ненавидеть, поддерживать или негодовать, хотя за все это платят взрослые дяди, сексисты, расисты или вообще иностранные магнаты. Недавно выходили исследования о том, как Фэйсбук и Ютуб провоцируют раздражение, чтобы задерживать пользователя и монетизировать его гнев, так что мысль релевантная. Серия убийств людей, символизирующих конкретное самоопределение (старая феминистка, объявленная врагом народа, христиане, отказавшиеся сдать двухместный номер геям, или инцел, играющий в танчики) приводит к раскрытию заговора. В книге есть проблемы с терминологией sjw и «новых левых» из соцсетей, но это нестрашно. В итоге люди, считающие, что участвуют в войнах за справедливость, обмануты политиками и дельцами. Их энергией топят печи, их гнев продается и покупается без их ведома, а найти стержень, за который можно уцепиться, все сложнее.

Журналист Павел в детстве попал в аварию и оглох. После его как следует потаскали по разным бабкам вместо того, чтобы сделать операцию, момент был упущен, и его другом стал слуховой аппарат. Теперь он специализируется на разоблачении разных колдунов, экстрасенсов и гуру. Заинтересовавшись странным старичком Захарией, который лечит людей и изгоняет бесов в глухой деревне, Павел отправляется туда, к «Рыбарям Господним». Но, как водится, на месте все быстро выходит из-под контроля, — дикий люд, жестокий Черный Игумен, местные войны, странная жизнь, будто проходящее в другом времени, а затем начинаются галлюцинации и лютая хтонь.

Ершову любят Олди, и написано это действительно очень прилично, хотя к концу автор теряет меру в плане религиозного буйства, а некоторые герои кажутся лишними. Но текст развивается неожиданно, а густой такой колорит патриархальной злой деревни c одержимыми и кликушами, где люди верят не в Бога, а в Слово, которое жжет горло и которое надо захватить, добавляет смака. Нормальный жанровый роман.

Автор книги, Джонатан Говард, геймерам-олдфагам известен как автор сценария к линейке квестов Broken Sword. Его взгляд на вещи дает себя знать и в первой книге цикла — она не то, чтобы сногсшибательная, но симпатичная, со странным чувством юмора и вольными поворотами сюжета. Традиционность темы (договор с Дьяволом) — и веселая неизбитость отдельных ходов приятно радует.

Иоганн Кабал решил победить смерть, и с этой целью заключил пакт с Дьяволом. Но время шло, а сделка не показала себя настолько полезной, поэтому думающий только о деле Кабал врывается в ад, обижая и демонов, и клерков на входе, чтобы заключить новую сделку. Дьявол предлагает ему стать сборщиком душ — и взамен на его собственную за год собрать подписи ста других бедолаг. Более того — Сатана вручает Кабалу странствующий Цирк Раздоров, цирк-поезд, ведь известно, что люди размякают, стоит им увидеть стоящее представление или сходить к гадалке. Предложение выглядит чересчур выгодным, но Кабал, занятый собственными проблемами, начинает размышлять об этом не сразу.

Это не эпик, но книжку делают забавные детали, неожиданный взгляд, а еще она смешная. Здесь вампир — положительный персонаж, а главный герой — не особенно. Здесь магическую дуэль завершают несколькими выстрелами, чтобы было быстрее. Здесь некромант возится с неудачно поднятыми грабителями просто потому, что ему скучно, а дьявола одурачивают парой нелепых трюков. Черный с алым поезд, заполненный сделанными из желудей и палок существами, и несколько рассеянный, бледный некромант с огромным револьвером так и просятся на киноэкран.

Влюбилась во «Всесожжение» Збешховского, но больше в его стиль, чем в сам роман. Зубодробительный прогресс с бесконечной войной, воскрешениями, пересадками тел и ИИ соединяется с авторской страстью, которая все оживляет. Збешховский, как и Дукай, не слишком озабочен читательским удобством, но в отличие от Дукая он эмоционально напряженный. Текст гудит, словно осиный рой. Герой-колыбельщик, проживший сотни лет за счет перезалива сознания в новые тела, люто ненавидит Синергию, P2P сеть обмена воспоминаниями, которая после запущенного вируса заразила людей сумасшествием, слила их в новое страшное племя.

Да, серьезно. Збешховский взял и сделал бога частью мира, частью его материи, она называется «плазмат». Хорошие дела увеличивают количество плазмата, однако описанный мир был покинут богом, отправившимся искать другую планету, лучшие люди умерли, поэтому все происходящее на Земле — просто предсмертные конвульсии, в которых переформатированное технологиями человечество массово убивает друг друга с помощью поистине изощренных способов. У них нет души, в них нет смысла. Это Апокалипсис. Отдельная удача сборника — рассказы, которые проясняют детали мира, в романе прошедшие через мясорубку. Они очень хороши. Красивая, неистовая штука. Я в восторге, спасибо Кудрявцеву за издание таких вещей.

«Костяной капеллан» Маклина попал в серию «Шедевры фэнтези» совершенно случайно. Это на удивление нелепая вещь, написанная настолько простецки, что поневоле удивляешься, как так получилось. Начинается все неплохо — отряд бойцов возвращается с войны в рабочий городишко, где прежде у капеллана и капитана отряда Томаса Блага был свой бизнес. Томас Благ — местный «браток», мафиози, дружелюбно крышующий бордели и собирающий дань с людишек, но за время войны бизнес отошел каким-то лихим людям издалека, так что он принимается за дело.

В пересказе звучит интересно — представляются «Острые козырьки» в дарке. Да как бы не так! На деле это даже не роман, а плохой черновик — из тех, где авторы суконным языком «он пошел, он пришел» намечают ход дела. Язык настолько беден, будто читаешь ЛитРПГ. Персонажи даже не картонные, а намеченные пунктиром, драматизма ноль, сока ноль, мощных коллизий ноль, мрака и боевки — тоже ноль, а уж эти «планы» Томаса Блага — это как если бы олигофрен собрался сочинить песню. Складывается ощущение, что писал это не мужчина, а школьник, не только не знакомый с планированием, но и с написанием текстов знакомый весьма условно. Т.е. это не то, чтобы возмутительно, это просто настолько примитивно, что разводишь руками. А дарк обычно держит стилистическую планку. Автору не хватило умений, чтобы воплотить хорошую идею как следует.

На контрасте с жирным языком других книг серии и нешуточными амбициями других авторов «Костяной капеллан» выглядит попросту неуместно — как деревенский дурачок, заглянувший на сходку мастеров. Т.е. между ним и Комудой, Морганом и даже Флетчером лежит огромная бездна, которую не перелетишь без дракона. Но книга может понравиться любителям предельно простого языка.

«Конец радуг» Винджа одновременно сильно устарел и вступил в пору актуальности. Его главный герой — известный поэт, желчный и жестокий к другим старикан. Он очень резок и безжалостен по отношению к начинающим, остер на язык, видит чужие слабости и стремится ими воспользоваться, чтобы поставить на место. Каждый человек, имевший дело с литераторами, узнает этот портрет. Но эти деньки для героя в прошлом — он стар и выжил из ума. В начале романа новые времена и лечебные наномашины возвращают его из пространства старческого слабоумия, где он несколько лет пребывал. В результате человек, овладевший искусством прошлого (искусством слова и магии поэзии) оказывается в мире, где все это устарело. Его отправляют в школу с другими стариканами, которые обучаются там управлять носимыми устройствами, сканировать сеть, строить многомерные модели, ведь мир представляет собой сетевой AR, где реальность — лишь жалкий первый слой, и так далее. Там-то его и находят заговорщики, желающие обчистить биолабораторию при библиотеке и воспользоваться обескураженным героем.

На мой взгляд, как фантастика «Конец радуг» уже не цепляет. Однако он крайне интересен неизбитой мыслью о том, что потерять свой талант — не всегда страшная вещь, иногда она открывает новую, не менее насыщенную жизнь. Главный герой «Конца радуг» проходит переобучение, понимая, что его профессия умерла. Он не может больше писать такие стихи, как мог прежде, но вместе с тем ему не хочется так сильно ранить других. Он потерял талант, но стал лучшим человеком. Равноценный это обмен или нет, но история, где великий поэт превращается в крутого программиста и мультимедийного художника — и доволен своей участью, прочитаешь не каждый день. Книга Винджа странно сообразна текущему времени, когда огромная часть профессий, связанных с текстами, устаревает.

Виндж показывает, что с течением времени меняется и понятие творчества. Что оно не умирает, но трансформируется, и нет ничего плохого в том, чтобы погрузиться в эти изменения, познавая новый материал. Что стихотворение, пробивающее дыру в сердце, не лучше, чем алгоритм, который поражает своей красотой. На мой взгляд, поэзия всегда будет круче алгоритма, однако попытка высокомерного поэта посмотреть на людей не как на мусор, а как на соратников в неизвестном, сложном мире, где он неуверенно себя ощущает, любопытна. Вся специфика сюжета, связанного с виртуальными войнами, кажется мне мишурой, порой крайне наивной, а вот эти ноты обнаружить в тексте было удивительно.

Это полудетская, ученическая повесть про девушку-химба, которая решает отправиться в университет на другую планету. Героиня выглядит традиционно для своего народа — мажет кожу и волосы слоем красной глины, смешанной с маслом, надевает массу браслетов, но при этом является профи в «математической гармонии» и делает астролябии (которые в этом мире выполняют гораздо более важные функции). В момент перелета на корабль нападают разумные медузы, которые убивают всех пассажиров кроме героини, т.к. ее защищает древний артефакт. Математическая гармония странным образом позволяет Бинти понять медуз, она становится их переводчиком и другом, в чем немалую роль играет целебная красная глина с ее волос.

Если вам показалось, что это чушь собачья, то так все и есть. Во-первых, это фэнтези, во-вторых, YA. «Бинти» неплохо бы смотрелась как красочный комикс для детей. Она очень визуальна, так и просится на полотно, но ее текст — это уровень школьной фантазии. «Бинти» — символ выдачи премий исключительно за незнакомый колорит, потому что как сюжетно, так и в плане языка или идей этой повести нечего предложить. Немалую часть времени героиня размышляет, как ей намазать волосы, найдет ли она глину на другой планете, что люди думают о ее волосах и т.д. Однако проблема тут не только в «Бинти», а в наборе номинантов в целом. Соперники «Бинти» в тот год были скучны. В космической фантастике наступил застой (как метко сказал Дукай, из-за проблемы сингулярности). Например, «Медленные пули» Рейнольдса — такой же бред, как и «Бинти». Т.е. медленные пули, проблемы вечной войны — почти та же самая тема, только рассказанная стандартным для космофанта языком боевика, бодро и безыскусно. Скажу честно — на таком фоне обмазывание медуз глиной из Нигерии выглядит свежо и интересно.

Пример хорошей черной фантастики, тесно перекликающийся по ощущениям с «Районом N 9» Блокампа.

В романе хватает своеобразия, но оно достигается не вбросом обмазывающих лицо глиной людей, а фоновым нуарным ощущением страны, в которой дроны сосуществуют с забиванием воров на улице, а биотех — с нацполицией, пытающей врагов президента в камышовых хижинах. Здесь все в порядке с чипами и телефонами, но простолюдины забросают камнями за магию. Томпсон просто добавил сюда еще один слой — заражение ксеногрибами из закрытого купола Полыни. Особенный кайф — это интонация. Герой — нагловатый, безответственный, недалекий, но крайне одаренный телепат. В юности он активно использует свой талант... чтобы тырить вещи у всех вокруг. Он многое умеет, но ничего толком не хочет, как обычный житель страны без будущего, и это делает его идеальным наблюдателем.

Роузуотер — город, бубликом окруживший инопланетный купол. Купол скрывает гигантского инопланетянина Полынь, который ползает под землей, но постепенно решил остановиться в Нигерии. Испускаемые им грибы меняют людей и, кажется, это лишь начало. Общая незащищенность и привкус хаоса заставляют вспоминать, что Россию иногда называют Северной Нигерией. Есть что-то похожее в сочетании слоев жизни, которые не должны бы сочетаться. Хорошая штука, люблю такой авторский голос.

Детектив и его друг физик раскрывают нестандартные преступления с помощью науки. Вернее, раскрывает физик, а улики и историю ему подгоняет детектив. Интересна серия книг тем, что писатель получил инженерное образование в электротехническом вузе и некоторое время успешно работал по специальности. Но в отличие от многих писателей-инженеров Хигасино применил свои знания, конструируя преступления вроде убийства ультразвуковым сверлом или возгоранием в воде. Science! Истории очень простые во всем кроме метода убийства.

Кэйго Хигасино обильно экранизирован (дорамы «Галилео» и куча полнометражек), а у нас «Истари» перевел аж 4 книги. Меня очень позабавило обсуждение растворимого кофе. Дело в том, что физик, к которому детектив приходит за советом, очень любит пить растворимый кофе и всегда предлагает другу набодяжить чашечку, а тот отказывается пить бурду. В итоге в четвертом, что ли, рассказе физик толкает речь о том, что растворимый кофе прошел долгую историю от высушивания концентрата до сублимации, и что он не так плох. Потом заваривает чашку себе и говорит, вдыхая запах: «Чудесный запах. Запах научного прогресса!». Буду себе тоже так говорить, оставшись наедине с растворимым кофе.

Маленькая, хваткая книжка про серийного убийцу, страдающего Альцгеймером. Да, готовая идея для инди-игры.

Старик в свое время убил множество людей, но после автокатастрофы как-то подзабил — и уже 25 лет никого не трогал. Но тут в его угодьях появляется молодой волк, ездящий на окровавленном хаммере и охмуряющий его дочь. Старик планирует расправиться с мерзавцем, однако Альцгеймер берет свое, — и он то забывает об убийце, то нападает не на того, то цитирует Ницше в дневнике и размышляет о смерти, то перестает узнавать свою дочь, то путает следователей, которые зачем-то начинают к нему приходить. Он записывает происходящее на диктофон и в тетрадь, но вот беда, часто он забывает туда заглянуть, а заглянув, не может вспомнить об этом.

Гениально. Отрывистый набор записей, по-азиатски земной и обладающий своего рода черным юмором, ведь тяжело чего-то всерьез испугаться, если ты даже не можешь это запомнить. Там есть перевертыш, ставящий все с ног на голову, но не в нем удовольствие, ребята. Не в нем.

«Засуха» Джейн Харпер — крепкий детектив, эмоционально напоминающий раннюю Тану Френч. Австралия, адская жара, засуха. Воздух плавится. Растрескавшуюся дорогу перебегает беременный опоссум. На уединенной ферме обнаруживают убитых — самого фермера, его жену и маленького сына, убитых, как кажется, отцом семейства. Единственный, кто остался в живых, — младенец, и самая подходящая версия — самоубийство после убийства семьи. Однако ненавидимый местными, бесцветный следователь по финансовым делам Фальк приезжает на похороны старого друга и начинает подозревать, что все не так просто. Успеет ли он раскрыть дело прежде, чем местные посадят его на вилы?

Помните это жутковатое ощущение из «Острых предметов», когда понимаешь, что местные опаснее любых преступников? Его используют во многих детективах, где человек поневоле должен погрузиться в вещи, от которых раньше сбежал, и это работает будь здоров. Фальк дружил с убитым и двумя девчонками в детстве, но потом одну нашли утонувшей, и Фалька подозревали. И вот теперь он встречается с теми, кого знал в детстве, чтобы разобраться, кто пришил бывшего друга. Одна тайна тянет за собой другую, и это очень неудобно.

В плюс «Засухе» идет определенная стильность. В ней нет ничего лишнего, и хотя кирпичи, из которых все собрано, хорошо знакомы, бледный Фальк с белесыми ресницами, затерявшийся в иссохшей от жажды австралийской глубинке, запоминается. Жара доводит всех до ручки, вместе с ней усиливается внутреннее кипение боящихся за фермы жителей. Местный коп кооперируется с приезжим, однако вскоре выбор такого напарника даст себя знать.

Впечатляющее неофольклорное фэнтези на базе ненецкой мифологии, что дает одновременно увлекательную экзотику, и неожиданный сюжет. Мэбэт рожден непобедимым, ему все удается, он не перед кем не склоняется, никому не подчиняется и живет так, как хочет, презрев обычаи. Все, что он желает, он получает, даже если для этого нужно убить. Беды обходят его стороной, а его решения порой игривы, порой жестоки. Человек, который никогда не проигрывал и не знал боли, одновременно величественен и страшен, ведь целая часть жизни от него скрыта. Когда его сын хочет жениться, соблюдая обычай, Мэбэт ему запрещает, ведь он хочет иметь такого же своенравного потомка, любимца богов, как и он сам. Однако Хадко — другой, и с его неудачного сватовства начинается серия войн, охот и происшествий, которые приведут Мэбэта в мир гораздо более безжалостных и сильных, чем он, богов. Там-то он и узнает разгадку своей удачливости, которую считал частью себя, как руку или голову.

Роман компактен и хорошо написан, но главное — это то, как он переламывается из истории загадочной жизни у тайги по чуждым обычаям в мистический путь искупления. Мэбет узнает правду о себе, учится плакать и проходить путь, на который у обычного человека уходит вся жизнь. Баланс развлекательности и серьезных размышлений здесь настроен филигранно — то ли экзотическое фэнтези, то ли философский миф. Григоренко хорош.

У «Челтенхэма» есть мощное обаяние избыточности, нежелания работать по правилам, полного упоения собственным текстом, как бы он ни развивался и куда бы ни шел. Это ощущение вначале так поражает, ведь обычно новинки куцые и сделанные «по правилам», что им заряжаешься и искренне наслаждаешься — особенно длинными, размашистыми предложениями и лихими отступлениями. Кажется, что жизнь контактера Дина Терра-Эттина, классического вояки-легенды, и его противостояния с королем Ричардом, использующим инопланетные находки, чтобы пустить Англию по другому пути, — то, что так давно хотелось почитать.

Однако... этот заряд быстро заканчивается. Помимо насыщенной, полной удовольствия от собственного текста формы тут ничего нет. Чем дальше читаешь, тем сложнее уйти от правды: «Челтенхэм» — это графоманский фанфик с прямыми отсылками, выполненный с задором, хорошим словарным запасом и удалой избыточностью, что вначале заставляет искренне радоваться, однако не дает ни сверхидеи, ни полезной задумки, к которой стоит вернуться. Вернее, масса любопытных механизмов есть, но они автору неинтересны. Отдельный разговор — аляповатая романтика, от которой рука ползет к лицу (эпизод про дымовские сосиски убивает). К середине становится очевидно, что кроме шутеек, отсылок и старомодного героя-Мэри Сью, перед которым все расстилаются, тут нечего ловить. «Челтенхэм» — эдакая текстовая опера восторженного читателя о своих впечатлениях в диапазоне между Стругацкими и циклом про Лазаруса Лонга, и стариков это может порадовать, но за наворотами абзацев скрывается пустота.

Дистиллированное японское джалло с убийцей-инвалидом, трупами в статуях, ниндзя-убийствами, тайными ходами и прочими вычурными элементами палпа Рампо. Двое мужчин спорят из-за женщины, решив выпить из двух бокалов, в одном из которых яд. Победитель останется один, однако то, что кажется завязкой, является лишь крохотным элементом в тексте, где найдется место и жене мафиози, и побегу на воздушном шаре, и классической джалло-схватке в ночном музее с раскрашенными фигурами. Рампо бесстыден и одновременно прекрасен, как и всегда.

Но есть в издании и еще один бонус — там обнаружились сочные иллюстрации, причем нарисованы они иллюстратором детективной серии про Фандорина, Игорем Сакуровым

«Мир, который сгинул» был таким оригинальным и интересным, хулиганским по интонации текстом, что от «Гномона» ожидаешь сходной оригинальности. Однако Харкуэй написал в жанре, где до него трудилось немало народа. «Гномон» — это лже-антиутопия в стиле Дэвида Митчелла, смешанная с «Маятником Фуко», но воспринимающаяся порой как Дэн Браун. Ощущается также влияние позднего Гибсона. Это с одной стороны. С другой, Харкуэй решил сделать свой «большой роман», и в нем есть нужные элементы, чтобы зацепить других людей. У Харкуэя подлинный дар описывать неизбито, тем более удивляет выбранный им вторичный тип головоломки. В романе также присутствует интересная работа с форматированием сознания чужим нарративом. Пропитываясь чужими свидетельствами и воспоминаниями, герой изменяется. Решая загадку, требующую полного погружения в ход мышления другого, человек становится другим.

В романе мир управляется неподкупной Системой, чьей частью является всеохватное наблюдение Свидетель, причем наблюдение в том числе идет за эмоциями, поведением. Предиктивные алгоритмы тонко настроены ловить отклонения в поведении. Вопросы решаются постоянным онлайн-голосованием по разным темам, причем Система подталкивает людей подходить к голосованию продуктивно, выбирая подходящее время и экспертов. Инспектор Мьеликки Найт горячо верит в способности Системы, однако умирает пожилая женщина Диана Хантер, полностью отказавшаяся от наблюдения. Она жила в уединенном домике и умерла во время обычного допроса, чего категорически не должно было произойти. Исследуя это отклонение, инспектор получает доступ к записи сознания женщины. Она хочет понять, что Диана Хантер собой представляет. Однако вместо обычных воспоминаний ее огорошивает история женщины-алхимика из древних времен, личность нагловатого банкира, получившего дар предсказания после встречи с акулой, затем художника-эфиопа, рисовавшего дизайн к игре, ставшей прото-Свидетелем, и т.д. Все эти рассказы очень четко оформлены, и это щит, сквозь который нужно пробиться.

До тех пор, пока неясна роль персонажей-рассказов в голове Дианы Хантер, «Гномон» кажется очень многообещающим. Первая половина книги нешуточно захватывает. Это не антиутопия, а писательское упражнение в разламывании повествования и последующем его сборе, политое паранойей на тему судьбы Европы. Персонажи являются расколотыми частями одного, общего нарратива. В них встречаются повторяющиеся образы, а смесь из египетских, христианских, греческих источников и запутывает, и подбрасывает лживые наводки. Проблема в том, что несмотря на нелинейное устройство романа, которое выглядит достаточно красиво, «Гномон» очень простой, даже плосковатый в том месте, где Харкуэй связывает все части воедино. В результате форма выглядит ненужной мишурой. В финале романа Харкуэй утомительно показывает читающему, как кусочки мозаики сходятся, но читать финал, вообще говоря, уже нет нужды, все самое лучшее происходит раньше. И все же «Гномон» нестандартный, в нем много амбиций, а язык у Харкуэя очень крут. Надеюсь, «АСТ» не остановится на этом и переведет еще его романов. Я прочитаю все )

«Солнце и луна» — любовно-исторический роман, усердно воссоздающий эпоху Людовика, «короля-Солнце», и избыточную праздность Версаля, а фантастический элемент там один — пойманная молодым иезуитом Ивом русалка. Макинтайр переработала под роман написанный ей сценарий фильма. Сестра Ива, молодая девушка, увлеченная натурфилософией, обнаруживает, что русалка — это не обычное животное, а мыслящее существо. Ее воззрения, впрочем, мало кого интересуют, потому что Людовик планирует полакомиться мясом диковинки.

Первое, что поражает, — это специфическая интонация легкой сентиментальности и усиленной чувствительности. Макинтайр описывает мир романтичной девушки, и та решается на поступок далеко не сразу. За напыщенностью манер двора скрывается хищническая жажда удовольствий, истощающая силы богатых, и Версаль в этом смысле — легенда. Героиня усердно ведет светскую жизнь и старается всем услужить и понравиться, однако после того, как русалка начинает петь, Мари-Жозеф вынуждена встать на сторону правды.

Второе, что поражает, — это антиколониальная критика и феминистические ноты. В «Солнце и луне» эти интонации очень узнаваемы — и порой картина получается жуткой. Макинтайр даже сделала параллельный монтаж королевской охоты, где охотники и собаки терзают зверя, с общением героини и троих знатных мужчин, буквально рвущих ее платье в клочья в жестокой забаве. Критика религии, критика недалекости знати, критика угнетения женщин-ученых и половой распущенности, поиск истинной чувственности — все это найдется. Но основной упор тут на критику колониализма, ведь русалка — это «дикарь», «животное», чей разум никто не хочет признавать.

Мне кажется, любители исторических романов взросления должны быть в восторге, здесь отличный язык, но я не фанат жанра.

Антиутопия ближнего прицела, но вместо нагнетания мрака Клинг использует юмор. Неожиданно, но это работает гораздо лучше, чем если бы тебе вливали «Черное зеркало». Здесь тема диктатуры большинства, поддерживаемая алгоритмами продаж, и давления социальных приложений в духе «Сферы» Эггерса поданы совершенно иначе — с точки зрения обычного парня. Петер не бунтовщик, живет себе понемногу. Он смирился и с всеобъемлющим социальным рейтингом, и с всезнайками-дроидами, и с генерируемыми алгоритмами покупками, где ему даже выбирать не нужно, и с выбором партнера с помощью системы, и со многим другим. Но когда дрон всемогущего сетевого магазина приносит ему розовый вибратор в форме дельфина и утверждает, что товар ему необходим (ведь предиктивный алгоритм ошибаться не может), Петер решает вернуть товар. Но быстро оказывается, что для этого нужно победить в настоящей войне. =D

Помимо приключений Петера, которому помогает кучка бракованных андроидов и даже айпад-коммунист, Клинг описывает политическую линию, в которой в президенты пытается избраться андроид Джо. Андроид уверен, что он с легкостью выиграет выборы, ведь он все знает, умеет принимать эффективные решения, а противостоит ему какой-то чокнутый расист, несущий чушь с утра до вечера. Что ж, андроида ждет сюрприз. Вообще в «Стране качества» роботы, дроиды и прочие устройства часто выглядят более приятно, чем люди, но написана книга в теплой, подтрунивающей манере, так что это не давит. Это, скорее, пугает, потому что Клинг очень весело и задорно рассказывает об основной проблеме внедрения сложных предиктивных систем. Дело в том, что корпорации проще игнорировать и усугублять ошибки (и сломанные с их помощью судьбы), считая код непогрешимым, чем признать ошибку, ведь это огромные траты и потеря престижа. У крупных бизнесов, как и людей, с признанием ошибок дела обстоят плохо, ведь тут в признание ошибки вписаны финансовые потери.

Прекрасная, довольно глубокая и актуальная книга, которая выглядит, словно простенькая юмористическая фантастика. Клинга явно пугают те же вещи, что и меня, так что местами меня прямо пробрало, ведь именно в Страну Качества мы и двигаемся быстрее, чем способны это осмыслить. Ну и некоторые моменты у Клинга очень обаятельные — например, самоуправляемая машина, у которой сломался модуль навигации. Она носится по городу, не способная приехать туда, куда нужно, эдакий дикий мустанг. Ближе к концу книги Петер вынужден воспользоваться ее услугами, поэтому он сидит рядом и заботливо говорит ей: «На следующем повороте поверните направо» =)

Гонзо-журналист и блогер Джек Спаркс, сильно разбавленная версия Хантера Томпсона, ездит по стране и пишет книги-репортажи. После книги о веществах Спаркс решает чутка отдохнуть и неожиданно берется за сверхъестественное. Начинает он с присутствия на обряде экзорцизма. Его проводит уважаемый священник-звезда, изгоняющий бесов из девочки Марии. Однако Спаркс не в состоянии поверить в бесов, а девочку он хочет отправить к психиатру. Как подлинное дитя веба 2.0 он неуважительно твитит во время обряда, отпускает шуточки, и в конце концов не выдерживает — и после того, как девушка блюет кровью и гвоздями, начинает хохотать над стараниями «актеров». Джек Спаркс смеется над Сатаной, как последний мудак, и сидящие в Марии бесы недовольны. Даром это для Спаркса не пройдет.

У книги совершенно чудесная, лихая завязка, потому что кроме нее Джейсон Арнопп классно поработал над строением текста. История Спаркса подается нам уже после его смерти, склеенная из его заметок с комментариями, отражающими неугомонный и раздражающий характер этого молодого алкаша. Джек Спаркс мечется от одного странного явления к другому, но демонстрирует яркий скепсис. Однако постепенно текст начинает «подтекать», его бравада начинает размываться, а сквозь сконструированное нахальство и сопротивление виднеется слабость, ужас и целый букет психологических проблем, включая мощную зависимость от лайков.

Где-то процентов на 80 книга очень смешная, в меру жутковатая и изобретательная. Арнопп здорово, хотя и без особых изысков пародирует гонзо-документалистов свежего разлива, которые все делают ради чужих комментариев, а не куража. Деконструкция зацикленной на себе личности Джека тоже проходит с огоньком. А вот дальше, как это часто бывает, автор с треском провалился, устроив каскад лже-кульминаций и даже временных парадоксов. Но все равно любопытная штука, у нее такая тонизирующая, бодрящая интонация. Сама идея, что дьявол решает покарать блогера, который ржет над традициями Ватикана, очень смешная.

Книга напоминает историю города Гуюй, ставшего крупнейшей мировой свалкой электронных отходов. Это самый грязный город на планете. Содержание свинца в почве почти в 400 раз превышает норму, не лучше дела обстоят с воздухом и рекой, куда постоянно сливается кислота. Люди, живущие там и разбирающие платы, чтобы вытащить крохотные количества редкоземельных металлов, умирают от болезней очень быстро, рак возникает почти у всех, а бедолаги-дети имеют мутации. Интересно происхождение свалки, куда свозятся отходы со всего мира. Дело в том, что в США действуют законы, требующие максимально экологичной переработки таких отходов, что трудно, трудоемко и дорого, да и переработать можно далеко не все. Вместо того, чтобы это делать, отходы... просто перевозят в Китай, Индию и Африку.

Так вот «Мусорный прибой» рассказывает историю Кремниевого острова, на котором все живут в мусоре и мусор перерабатывают. Контроль над островом принадлежит трем китайским мафиозным кланам, которые делят власть над «мусорными людьми», чья работа приносит доходы, но чья жизнь ни черта не стоит. Туда приезжает представитель американской компании по переработке мусора с манящим предложением сделать жизнь лучше, но за ним, как водится, скрывается много подводных камней. Здесь Цюфань, по-моему, периодически цитирует «Доктрину шока» Наоми Кляйн про то, как под маской помощи развивающимся странам США устраивало перевороты, позволяющие им получить нужные ресурсы за бесценок. Кремниевый остров является свалкой не только электроники, но и медицинских отходов на стыке киберпанка и медицинской техники — сложных протезов для доступа в вирт, опасных медотходов, которые в развитых странах лень утилизировать, и т.д. «Мусорная девушка» Мими царапается об один из экспериментальных шлемов, и проникший в ее голову вирус (копия сознания актрисы и изобретателя Хеди Ламарр) ее сильно меняет. После избиений, насилия (и прочего необходимого для становления героини в глазах многих фантастов набора) Мими превращается в цифровую богиню.

У китайской фантастики есть свои особенности, главная из которых — романы всегда социальные, они не жанровые в том смысле, в котором это понимает простой человек. Поэтому везде, где речь идет об экономических проблемах Кремниевого острова или проблемах распространения цифровых наркотиков, читать интересно. Там же, где идет переключение на условно киберпанковую линию, роман не впечатляет. Также я не видела в китайской фантастике однозначных призывов к восстанию, характерных для западной фантастики. Лучший вариант выхода, который предлагается китайскими авторами, — это всегда компромисс или надежда на будущее, если двигаться верным курсом. Это непривычно, не дает катарсиса. Ближайшим аналогом сходного сочетания экономики и фантастики будет «Заводная» Бачигалупи. «Заводная» даже интонацией и отношением к героине очень похожа на «Мусорный прибой», там тоже речь идет о промышленности и ее подводных камнях, но Цюфань не такой остросюжетный. Бачигалупи, кстати, еще YA-роман про разборщиков старых кораблей написал, но это другая история. Прочитать стоило.

«Неумерший» — это любопытный сплав из хроник Тита Ливия и «Мабиогинона» (валлийских сказаний), дополнительно измененный воображением писателя. Книга посвящена миру битвы, нескончаемому круговороту войны в мире, где боги не отделены от него.

По всем правилам Белловез должен был умереть от раны в сражении, но не умер, а потому его посылают на Остров Старух, где могущественные колдуньи, которых все боятся, решат его судьбу. До острова он добирается, а вот дальше время дает сбой и перемешивается в его рассказе. Происходящее мистически плывет, старый Белловез через колдовство, сон или горячечный жар смещается по временной шкале — и все части его жизни связаны магическими существами, для которых время не имеет никакого значения. Ему суждено совершить что-то великое, он самоуверен и нагл, но что именно предстоит сделать, он нащупывает постепенно.

Язык романа со всей старательностью подражает велеречивым диалогам валлийских легенд, когда воины и король, собирающиеся убить друг друга, соревнуются в оскорбительном красноречии, но герой при этом не бард, а боец, поэтому дипломатия ему не дается. Обезжиренная, история выглядела бы простовато: Белловез — сын бывшей королевы, мужа которой убил ее брат. Теперь убийца — действующий король, и отпрыски предыдущего ему мешают, поэтому Белловеза и Сеговеза отправляют на войну подальше. Однако эту ситуацию из мира нескончаемых войн Жаворски пишет глазами человека, для которого магия, боги, предсказания — совершенно реальные, неоспоримые вещи, играющие такую же роль, как армии. И в этом, как и в «протечках» времени у вернувшегося из потустороннего мира героя есть свое обаяние. Но... это опять первый том трилогии, причем без цепкого хука.

«Моя торговля — война. Я оставил глубокий след в жизни народов, через которые прошел. В награду за это они оставили отметины на моем теле. Злейшие мои враги преподнесли самые ценные трофеи; благодаря им я сохраняю величие даже нагим».

Содзи Симада — лауреат премии Эдогавы Рампо (японская детективная премия) и реформатор жанра хонкаку (本格), идея которого в подробном описании места преступления и улик, которые одинаковы и для сыщика, и для читателя, чтобы к определенному моменту читатель ответил на вызов автора — и назвал убийцу. В «Доме кривых стен», например, есть схема дома и три схемы комнат совершенных убийств для того, чтобы читатель мог развлечься. Не то, чтобы в других детективах такого не было, но здесь речь идет о том, что и расследующие смерти, и читатель обладают одним и тем же объемом данных о преступлении. При этом Симада полностью наследует Эдогаве Рампо в плане вычурности, поэтому если убийцу отгадать можно, то вот способ — едва ли.

Я не отказалась бы почитать всех лауреатов премии Эдогавы Рампо, радуюсь каждой переведенной азиатской книге, как ребенок. Но стоит сказать спасибо и тому, что есть — в серии «Хонкаку» у «Эксмо» вышло три работы — https://eksmo.ru/series/khonkaku-detektiv-ITD5036/ В «Доме кривых стен» богатый директор промышленной компании на старости лет живет в построенном по его запросу невероятном доме — он наклонен, полы его неровны, чем сводят с ума посетителей, а главная башня походит на пизанскую. Эксцентричность богача дополняется коллекционированием механических кукол и масок тенгу, которыми обвешана целая стена, разнесенными лестницами и навесным мостом между башней и основным крылом. Он приглашает в гости ряд приятелей, но шофера одного из гостей убивают — в закрытой комнате, куда нельзя было войти. В итоге полиция должна разобраться, что произошло, с чем они справляются не слишком успешно, ведь с каждым последующим днем происходящее запутывается.

Прочла с удовольствием. Разгадка соответствует жанру и напоминает «разгадки» в джалло, которые никогда таковыми не являлись, а были отдельным приемом нагнетания абсурда. В результате развязка подходит, чтобы рассказывать ее приятелям в кабаке, вызывая возгласы «ну делаа». Она для этого «ну елки-палки» и «да вы гоните» и создана. Не буду лишать удовольствия самим ее узнать, хотя руки так и чешутся

Книга восторгает пинком, который этот памфлет отвешивает человеческому самомнению. Существует теория контакта, говорящая о том, что встреча с развитыми инопланетными цивилизациями погрузит человечество в мощную депрессию из-за утраты глобальных ценностей, т.к. его завоевательный пафос и ощущение исключительности во Вселенной будут полностью лишены оснований. Стать из номера 1 номером 3 или номером 121 тяжело. Так вот Эриксон описывает страшный сон человечества — инопланетяне, развитые настолько, что им даже не нужно присылать свой флот, запускают ИИ для терраформирования Земли. Если вы думаете, что все это из-за людей, то нет — инопланетяне хотят сохранить китов и других живых существ. =) Люди тут лишь помеха, испортившая планету. Отрезав людей от мест добычи нефти, ИИ отключает людям возможность проявлять агрессию — от войн до избиения домашних. Странно, но никто не счастлив. Человеческая иерархия, НАТО, переговоры — все это тоже не интересует ИИ. Переговоров вообще не будет, но для облегчения психотравм ИИ выбирает фантастку, чтобы пояснить задумку своих создателей.

Эриксон известен «Малазанским циклом», а «Радость, словно нож у сердца» — это несложно написанная сатира, что может удивить. Строение книги полностью подчинено идее — сначала ИИ совершает что-то, затем дается быстрый бриф с участием случайно выбранных лиц на Земле, иллюстрирующий реакцию. Пренебрежение человеческим самомнением там великолепно, однако Эриксон не выдерживает до конца,

«Без надежды на искупление» Флетчера — оригинальное и неожиданное темное фэнтези. Если сравнивать с чем-то, то это панк-версия «Иных песен» Дукая. В мире романа существует отдельный вид магии — безумие, и вера безумцев прогибает мир под себя. Их ненависть к себе, маниакальность, похоть, страх превращаются в источник сил. Социопаты предельной самоуверенностью моделируют реальность — кто-то в рамках бродячего лагеря, где люди забывают, как гадить без приказа и исполняют любые желания повелителя, кто-то — в формате страны, предаваясь иллюзиям о создании богов. Шизофреники овеществляют свои страхи и странные выдумки. Маниакальная вера в собственную исключительность создает удивительные способности. Это мощь, но мощь ограниченного и больного ума. Сила безумцев погружает мир в хаос. Чем больше сила, тем сильнее безумие. Но чем сильнее безумие, тем ближе крах.

Троица наемников — до инфантильности самовлюбленный фехтовальщик, страшная и злобная клептоманка и страдающий от слизи в бронхах и хронического насморка стареющий жирдяй, который придумывает им планы, узнают историю о Геборене, пытающихся создать нового бога. Сильный правитель Кёниг увлечен идеей сделать своих собственных богов, а для этого он с детства внушает детям, что они всемогущи, что в мире Флетчера имеет интересные последствия. Однако троица негодяев похищает у начавшего съезжать с катушек Кенига его будущего бога — чистого и уверенного в собственной исключительности мальчика, способного даже воскрешать умерших. Чистым, впрочем, он остается очень недолго.

Ключевую мысль «Без надежды на искупление» передают надписи, оставленные одной из потенциальных «богов» после самоубийства:«Из людей получаются хреновые боги», но Флетчер ее иллюстрирует напористо, грубо и с большим ведерком черной краски. Ко всему там еще и смерти нет, есть Посмертие, где все снова встречаются друг с другом, обреченные служить своему убийце. Диковатая, энергичная и очень забавная книга даже там, где видны недостатки стиля, — Флетчер их искупает общей интонацией и свежестью темы.

Это история про личного киллера Азазеля, которого друзья-черные маги с четким названием Саб Роза предали и сбросили в ад. Держа под сердцем ключ от всех дверей мира, он выбирается из преисподней и идет мстить. Однако текст значительно слабее завязки. Мягким сердцем людям я бы посоветовала перечитать Батчера, а более прокачанным — Уоррена Эллиса и «Константина». Однако обаянием «Сэндмен Слим» не обделен. Эти нуарно-холостяцкие понты старого байкера с нотками самоуничтожения не приедаются. Герой держит живую голову врага в видеомагазине, торгующем порнухой, — классика. Приятный дымок этого обаяния держится половину романа, пока Кадри не закрепляет героя как Марти Сью окончательно.

В девяностые были популярны фильмы «б» про злобных ангелов, в которых святые силы выглядели едва ли не ужаснее Сатаны. Например, линейка с Кристофером Уокеном «Пророчество», где он играл Габриэля (Гавриила), показывающего человечеству кузькину мать. Последовавшая за этим волна закрепила новый канон — слуги Божьи хуже чертей. Позже это подводное течение на экране было заезжено до кровавых мозолей и полной бессмыслицы в Supernaturals, и «Сэндмен Слим» демонстрирует перегрузку сеттинга, сходную с печальной судьбой этого сериала. Главный герой — монстр, убивающий монстров, человек, которого никто не может победить, поэтому за него не переживаешь, так как мир легко под него прогибается. Козырь правильного настроения Кадри обнуляет слишком большим количеством силовых группировок — ад, ангелы, антиангелы-хаоситы, фбр, саброза, инквизиция... В какой-то момент однообразие его «дипломатии» утомляет.

Но в цикле уже 11 (!!!) книг. Это достойно уважения. Тут одно из двух — либо дальше Кадри ловит волну и становится лучше, либо это серия эпической чепухи, что иногда тоже неплохо. Если будет продолжение, прочитаю из любопытства, расписался ли Кадри.