Гомрем буе сине эзлим

Бер югалтам, тагы табам

Инде сунеп беттем дигэч

Кузлэренэ килеп кабам

Кунеленэ килеп тошэм

Нэрсэ барын белмэсэмдэ

Мин бит хэзер тере тугел

Ботенлэй yk улмэсэм дэ

Кайда син, кайда син, кайда?

Эллэ син кояшта, айда?

Тихий мальчик впервые оторван от дома. От мамы и папы. Только этого отрыва он почти не ощущает. Мама всегда была занята своими переживаниями, ревностью, огородом, рынком, а папа- папа самый лучший на свете, важный! Он брал мальчика с собой на работу, разрешал писать всякие каляки-маляки за его столом, брал с собой на пруд. Купаться, рыбачить. Но все это было настолько редко, очень редко. Папа всегда был где-то далеко, на краю земли. Уходил на работу рано, приходил слишком поздно, когда мальчик уже спал. После смерти слепой бабушки, словоохотливой и терпеливой, мальчику не с кем было даже поговорить. Так и рос, тихий, терпеливый, трудолюбивый. Весь огород вскопать, прополоть, полить грядки – забота для него. Потом на пруд, последить за утятами. Так и приохотился рыбачить! Как утята гонялись за его мальками, которых он выпускал в лоханку. Смех. Радости мальчика не было конца. Но наступал вечер. Появлялась мама, вся усталая и сердитая на весь мир. За что, кому, на что? Не понятно. Всегда тихая, она временами становилась нетерпимой к любой мелочи. То ли грядку не так прополол, то ли утят не вовремя пригнал, а может, недосмотрел за теленком?

Только мальчишка все это делал, делает с удовольствием, у него не так много друзей. Не так много игр, которые увлекали бы его, как других мальчишек.

Иногда появлялись племянница и двоюродный брат, когда они гостили у них бывало здорово!

Ну вот, оторвали его из дома, от родителей, привезли в большой город. Он и раньше видел города, когда ездил в гости к сестре. Но этот город был еще дальше и больше. Школа голая, холодная, детишек много. Никого из них он еще не знал.

Начались занятия в школе. Учился хорошо, но никогда не выскакивал вперед с протянутой рукой для ответа. Вел себя как всегда: тихо, спокойно. Отвечал. Если спрашивали. В драки не лез. Зря не балаболил. В группе его уважали. Просто так. Никто не посмел обидеть. Но и он никому не делал зла. Его просто уважали. Как могут уважать 10-ти летнего мальчика другие такие же мальчишки. Были у него и друзья, один шустрее другого. Странно, друзья у тихого мальчика были самые отъявленные шалуны!

Влюбился он тоже в самую шуструю девчонку в классе. Уж не знал и сам, чем же она ему приглянулась. Ведь она его не замечала. Вечно бегала то в библиотеку, то старалась учиться играть в баскетбол, то где-то участвовала в каких-то общественных делах. Уж её выбирали все, непременно старостой, непременно в совет дружины, непременно в комсокомитет. Сама маленькая, круглая как баскетбольный мяч. Но бегала из последних сил! Когда открыли фотокружок, он с другом пригласил её печатать фотографии. В лаборатории при красном свете фонаря печатали фотографии, это было здорово! Только девчонка все время болтала с другом, а мальчишка все молчал. Это было в другой жизни, давно.

Ему нравилось быть влюбленным, ему нравилось тонуть в эмоциях. Его жизнь с этого дня приобрела свои тайные краски. Как будто вернулась бабушка и, взяв его за маленькие ручки в свои морщинистые шершавые сухие ладони, вела с ним тихие беседы о том, о сём. Рассказывала что-то и спрашивала у него, что же видит он. Он тихо, про себя, рассказывал о своих эмоциях и впечатлениях бабушке. Будто бы рассказывал. Так на всю жизнь и осталась в нем привычка поверить тени бабушки свои мечты и ощущения.

Прошло много лет. Влюбленность росла. Но он не торопился произносить слова любви девчонке. Девчонка успела выйти замуж, родить сына. А он все переживал её потерю про себя. Потом снова встретил её, нашел. Долгие поцелуи и встречи поздними вечерами с женщиной своей мечты заполнили снова его мир грёзами и эмоциями. Снова мир был полон красок и эмоций. Других людей и дел не существовало.

Стал отцом двоих чудных мальчишек. Но все равно остался тем же молчаливым мальчиком, который переживал свои потери и находки про себя. Ни с кем не делился эмоциями. Запер в себе. Нет , он был деловой мужчина. Делал свою работу добротно и правильно. Его мнением считались. Он ведущий специалист в своей области работы! Его как всегда уважали и старались с ним дружить мужчины и женщины. Он позволял одним считать себя их другом, другим — покровителем.

Он снова жил эмоциями.

Любовь в его сердце каким-то образом перемешалась с разными образами. Будучи женатым, на одной из самых желанных женщин на свете, он никогда не мог отказать другой женщине, возжелавшей его. Он не разбирался в тонкостях мотивов других женщин, а просто поддавался эмоциям, получал дивиденды от своего положения и шарма. Молчал, любил, получал море удовольствия, но оставался со своей женой. Жена никогда не устраивала сцен ревности по поводу и без повода. Он всегда был уверен: она ни о чем не догадывается, не знает. Чаще всего он снова и снова возвращался душой к жене. Он все так же любил её и ненавидел. Он рядом с ней все так же оставался маленьким потерянным мальчиком. Порой его жена, глядя на него, сравнивала с детьми- сыновьями. Его сыновья росли быстрее и самостоятельнее, и такие же словоохотливые. Как мама. Они во многом повторяли маму. В характере мальчишек было больше от матери, нежели от отца.

Проходили годы, а мальчик стал уж мужем в годах. Всегда чуть-чуть неуверенный в любви своей жены, он искал любовь и сильные эмоции в стороне. Женщинам он нравился, своей мягкостью, бесхитростностью. Казалось, такого мужчину легко приручить, заполучить. К тому же он стал таким сексуальным, изобретательным в сексе мужчиной, никогда лишнего не болтал. На такого мужчину можно положиться. Стоило только заманить, заинтересовать и предаться безудержному сексу, чтоб он снова и снова захотел бы вернуться в твою постель. Так думали женщины, глядя на него. Он же ни о чем не думал, просто предавался волнам эмоций, получал от жизни максимум удовольствий. Там, где мужчины прокладывали тропы и завоевывали близкие отношения с женщинами, ему все доставалось просто и легко.

Опять — таки дома было тихо, дети росли, жена была то на работе, то с детьми где-то, встречи дома редкие, бесконечные заботы о хлебе насущном, о чистоте дома — на большее её не хватало. Не приголубила, не прикасалась, не приласкалась. Лишний раз ревностью не мучила. Он и перестал думать о своих приключениях с другими женщинами как о грехе или предательстве по отношению к семье или к жене. Он перестал думать о жене вообще. Её не было рядом. Он влюблялся, жалел женщину, не хотел делить её с другими. А о своей жене перестал думать как о женщине.

Она уехала на три недели из дома. Он воспринял это как свободу от семьи. Расчет жены не оправдался.

Жена хотела переложить часть забот о детях и доме на него, но он уже давно оглох! Оглох от новизны эмоций. Чужая, доступная, ласковая. Так думалось ему. Он даже не догадывался о втором лице новой любимой. Его мягкость, его всепоглощающая увлеченность в новых эмоциях ввела в заблуждение очередную женщину. Жена — не стена. Отодвинуть не сложно. Только он и его жена знали, чего стоило ему очнуться от транса эмоций.

Очнулся. Взглянул на все с другой точки отсчета. Кажется, понял подоплеку отношений. Цену новым эмоциям. Дай бог мудрости и терпения жене. О её страстях и муках ревности он и не догадывался. Казалось все прошло. Потянулись новые годы и дни без особых эмоций. Поиск эмоций его не особо увлекал. Они находили его сами. Снова появилась возможность помечтать, уйти в мир грез и фантазий от реального мира.

Так легко обмануть его здравый смысл и практичность! Просто этой практичности у него не было. Всегда. Никогда.

Его новое увлечение отнимало последние толики здравого смысла, он забыл не только свой дом, жену. А возвращался в этот дом как во вражеский стан. Ходил по улицам или по дому как зомби, не слышал, не видел никого и ничего. Расставание с новой пассией предстояло запланированное, она уезжала и увозила его сердце, мысли, оставляла его в полном трансе. Ей там он не нужен , а тут она торжествовала победу, откровенно рассказала о своей победе всем. Узнав от третьих лиц о славе, присвоенное ему «звание» по десятибалльной шкале, он впал в шок. Его напугала реакция жены. Он, который напрочь забыл о жене, вдруг понял боль, причиняемую жене! Женщине своей мечты он приносил только боль! Это счастливое избавление от прошлого стало еще и неожиданным, и протекало в нестандартной, незабываемой, впечатляющей форме. Эмоциональные переживания забрали почти всю энергию, которая имелась у него в данный момент. Ложась спать пораньше, чтобы не заработать перевозбуждение и бессонницу, провалился в небытие.

Всю жизнь ищу тебя одну.

То находя, то вновь теряя...

Я смысл жизни обретаю,

Лишь раз в глаза твои взглянув.

Не зная тайн души твоей,

Не жил, но и не умираю...

Где ты? Где ты, моя родная?

На Солнце? Или на Луне?

(перевод newcomer)

Самозванец.

Великолепный Маг и Воин в одном лице. Недавно он был защитником угнетенных и загнанных в бесконечную войну с порождением монстра, его бесконечными воинами, меняющими личину. Сегодня твой друг, а завтра он может превратиться в воина монстра. И в какой момент произошло такое перерождение, не понять. Такое положение его угнетало, стал слишком подозрительным, перестал доверять даже самому близкому другу. Бои. Которые он выиграл. Стоит ли о них вспоминать? Если все бои, потери не принесли желанной победы над монстром. Чем больше воинов уничтожалось, тем больше рождалось новых, и они росли быстрее, чем умирали другие. Он перестал понимать. Что происходит вокруг. Ни дня отдыха, ни ночи спокойно, а приказы императора постоянно менялись, теряли всякий смысл, даже доверять приказам стало страшно. Как понять, что, придя для защиты жителей этого мира, он становится невольной причиной истребления детей и воинов этого мира. А женщины этого мира таинственным образом исчезают.

Император отозвал мага из этого мира, он перестал доверять магу! Но и маг перестал доверять императору.

Ему снятся страшные кошмары, будто он продолжение монстра, его дети рождаются уже с лицом монстра, становятся воинами монстра, они готовы вырезать всех, насилие и война пришла на его долину.

Долина Мага изменилась неузнаваемо, появились какие-то жуткие чудища с человеческой личиной. Каждый боялся выходить из дому без оружия, по ночам стало небезопасно ходить по горам, постоянно что-то загоралось, исчезали люди, лучшие люди и лучшие мастера. Самые красивые девушки. Маг выставил императору ультиматум, потребовал свободы действии против порождений чудищ в человеческой личине. Императору подобные требования как нож к горлу. Сегодня дай волю этому магу, завтра другому. Там и всей империи придется разбегаться по центробежной.

Весь народ долины в страхе перед наступлением монстра, просил Мага защитить долину. Он был вынужден согласиться, только он сам не знал, откуда пришли чудовища. А они вернулись с ним и в нем самом с той долины, мира, где был. Он никогда не был самозванцем, его просил народ Долины возглавить страну, мир, защитить от чудищ в человеческом обличье.

Так война с чудовищем пришла на его родную долину.

Только еще раньше воинов чудища, пришли воины императора. Вчерашние друзья и соратники пришли на его землю и его город по приказу императора, горела сама земля, выгорал город, разрушены дворцы. Магу пришлось отправить жену с детьми, сына и дочь, к другу. Так казалось ему тогда. Такой холеный, гостеприимный, красив и приветлив, готов всегда протянуть руку помощи против императора. Свобода — очень сладкое слово, какие красивые слова выстраивали перед его глазами иллюзорный рай на долине!

Маг понимал всю безысходность своего положения. Император ему не доверял. Сравнял его дворцы с землей, направил против него и его народа самых искусных магов и воинов. Но и чудовище в образе гостеприимного друга, оказался всего лишь монстром, возжелавшим его долину, богатства его земли. Могущество. Вот и все. Жена и дети заложники его ошибок. А он сам теперь самый настоящий прислужник монстра. Пока еще никто не видит его истинного лица. Только он-то знает. Что вырождается в самого настоящего монстра. Перестал смотреться в зеркало. Зеркало не врало, оно показывало его нынешнее истинное лицо. От того Боевого Мага не осталось и тени!

Его воины- чудовища. Его самый близкий друг тоже выкормыш монстра. Это с ним пришли Псы войны. Вчерашние сыновья и мужья Долины тоже со временем превратились в отродья монстра. Их истинное лицо видит только он- маг. Да и те женщины, над которыми они насильничали. В бою, в изуверстве личина монстра проявлялась на белый свет, перед смертью противник видел. С кем воевал! От ужаса некоторые воины императора белели, словно снег на их головы упал! Но и других, смелых воинов было достаточно. Если б все воины императора были трусливы, малодушны, если б все маги императора были б глупы, то чудовище на этой долине давно бы торжествовало победу. Умирая, воины императора уносили с собой десятки, сотни выродков монстра. Боевой Маг Долины не жалел воинов монстра. Монстр рождал их для войны, все женщины подвластных ему земель рожали монстровых ублюдков, но и сами исчезали с лица земель своих. Теперь пришло это на Долину Тургай.

Разрушены города и села Долины, кругом смерть, лишь воронье кружит над некогда красивейшими местами в горах, везде валяются трупы Псов войны. Никто не хочет притронуться даже к трупам Псов войны! Местному народу они презренны. Народ Долины всегда отличался гордостью и чистотой нравов. Женщины, матери, дочери в горах всегда пользовались кодексом защиты. Даже враждующие кланы не смели оскорбить вдову врага, дочь врага, а матери врага кланялись по пояс. Но настали другие времена. Псы войны не видели никакой разницы в друзьях и врагах. Для них все были врагами. Ничто их не пугало. Ни проклятья, ни месть, ни смерть. К смерти они были готовы всегда. Боевой Маг слишком поздно прозрел. Нет. Не император был врагом его народа, а монстр и его отродье — Псы Войны. Только отступать уже некуда. Уже за ним следят во все глаза шпионы монстра, уже каждое его слово и движение контролируется. При малейшем сомнении его уничтожат. Успеть бы хоть что-то открыть народам Долины, показать правду. Кто же поможет?

Есть жизнь.Есть смерть.И третье — то,что между.

Клянусь,я вправе сравнивать "теперь" и "прежде":

Свет твоих глаз — единственным лучом -

Сквозь мрак отчаянья несущий мне надежду

ФАНТОМ.

ВЕДЬМА

Ведьма шла по горным тропам осторожно, пылинка не шелохнулась, камушек не скатился. Одета как старая селянка, в руках палка-корявая, черная, то ли сучок не ошкуренный, то ли сук железного дерева, которого здесь никогда не росло, и не могло появиться случайно. Черное платье, вязаное из толстой шерстяной пряжи, черно-серая накидка с капюшоном, переметная сума такая же серовато-черная, только обувь добротная, на толстой кожаной рифленой подошве со шнуровкой. Такая обувка выглядит старенькой, никого не привлекает, но в такой обуви пройти можно не одну сотню троп, а ноги и не заметят усталости. Ни ледники, ни каменистые подъемы такой обувке нипочем.

Останови её кто-то с вопросом: откуда, куда, зачем?

Ответила б, ходила в горы, мужу — пастуху обед отнесла.

Только кому интересна старая женщина, в пыльном черном платье?

Спустилась к селенью, постучалась палкой в окошко (край рамы) самой низенькой крайней сакли, сложенной из камня, с невысоким каменным забором . Калитки не было, просто проход, оставленный в каменной оградке вокруг дома.

Тихий, старый скрипучий голос спросил путницу: кто и зачем она здесь.

Просила приюта на ночь, и воды напиться, в горах по ночам становится холодно.

-И не безопасно,- добавила хозяйка дома, открывая дверь д0ма. — Проходи, если добрый человек, будешь гостем.

Пригласила к огню, очаг горел ровно, над очагом кипела вода в котелке. Хозяйка дома пожаловалась, что нечем заварить кипяток. Гостья молча вытащила из своей сумы пучок трав, протянула хозяйке. Хозяйка с явным удовольствием взяла пучок трав, она сама разбиралась в травах, знала толк в полезных свойствах такого набора трав. Только то удивительно, давно уж она не встречала на склонах родных гор такого сочетания трав...

Заварила чай, пили душистый травяной отвар, не спеша, молча.

В горах быстро темнеет, только что был закатный красный отблеск, и вдруг сразу потемнело. У огня очага тепло и уютно, козьи шкуры мягки, все располагало к тихой беседе, тем более что обе женщины казались одних лет, лица немолодые, усталые, но глаза мудрые.

Слово за слово, хозяйка рассказала о страшных чудесах, происходящих в долине.

Ни слова про чудовище, ни слова про узурпатора- самозванца не было произнесено. Сказано только, ах, какой маг-волшебник был!

Почему, откуда такая напасть опустилась на долину? Говорят, здесь несметные запасы какой-то целебной и могучей жидкости в земле. Кто станет хозяином этого запаса, тот станет и хозяином земли этой. Все, кто только мог и умел приручить эту могучую волшебную силу, кинулись добывать её из недр долины. Продавать налево-направо, обогащаться.

Мужчинам жадность закрыла глаза, не заметили, как уже оказались с узурпатором в одной упряжке.

2.

Боевой Маг узнал бы Ведьму из тысяч в любом обличье. Это она спасла его от верной смерти в том пустынном мире, где воевал за идеи императора. Сама была при смерти, он на руках вынес её с поля боя, сидел у её постели днями и ночами, как только наступало затишье в боях. Ждал. Когда она откроет глаза. Открыла глаза. Взглянула, улыбнулась слабой улыбкой выздоравливающей, и навсегда укрылась в его сердце. А ведь дома ждали жена и дети! Только в тот миг никто не смог ему напомнить об этом, лишь улыбка и бесконечно дорогие глаза Ведьмы жили в его сердце. Еще долгие два года они воевали плечо к плечу против всего отродья монстра. Холодные ночи пустыни им были нипочем, жар сердец их согревал, в глазах горели шальные счастливые огни, война перестала существовать для них. Рядом с Ведьмой, он был сильнее, мудрее, черпал силы через неё.

Его отозвал император. Куда, зачем? Ведьма осталась в мире, где шла война. Расставание вышло случайным. Сначала он думал, так и надо. Вернулся к жене и детям. Королева встретила его без упреков, всепонимающим взглядом. Не было ни слез. Ни упреков

(Продолжение будет...).

Константин Бальмонт

* * *

Тебя я хочу, мое счастье,

Моя неземная краса!

Ты — солнце во мраке ненастья,

Ты — жгучему сердцу роса!

Любовью к тебе окрыленный,

Я брошусь на битву с судьбой.

Как колос, грозой опаленный,

Склонюсь я во прах пред тобой.

За сладкий восторг упоенья

Я жизнью своей заплачу!

Хотя бы ценой преступленья -

Тебя я хочу!

28 ноября 1894

* * *

Маленький белобрысый мальчишка, только что бежавший по своим делам очертя голову, вдруг остановился, будто споткнулся. Навстречу ему шла смугленькая маленькая фарфоровая кукла, живая! Две косички с бантиками болтались в такт её шагов. Она прошла мимо мальчишки, даже не заметив, задев его краем платьица. А мальчик все стоял и смотрел ей вслед, отчаянно пытаясь вспомнить, куда и зачем он только что мчался быстрее ветра. Мальчишка здесь живет уже не первый год, он всех (почти) знает, и девчонок и ребят, и старшеклассников и младшеньких. Хорошая память, живой и общительный характер, широкая добрая улыбка во все лицо делали его популярным среди таких же, как он, маленьких человечков.

Пришла осень, все побежали в школу, начались занятия в спортзале. Он бегал каждый день на тренировки, крутил сальто, выучивал вольные упражнения наравне со старшими мальчиками. Тренер особо не гонял, подвижный и гибкий мальчишка вполне хорошо выполнял норму юниоров. Время перехода на взрослые разряды еще не настало, все равно не пройдет на соревнования по возрасту.

Самое интересное и главное событие в его жизни произошло именно осенью. Он узнал, как зовут ту самую девчонку, так похожую на маленькую, хрупкую фарфоровую куклу. Она была одной из девчонок, посещающих тренировки по спортивной гимнастике в девчачьей группе. С этого дня тренировки по спортивной гимнастике стали самыми желанными. Он с удовольствием отжимался, подтягивался, с особым старанием вытягивал носки на вольных упражнениях. Раньше многих из младшей группы сдал норматив на взрослый разряд, а в выпускной год стал уже кандидатом в мастера спорта.

Его взгляд был прикован к единственной во всей школе девочке, других для него просто не существовало. Старшие соперники частенько его лупили, чтоб не смел даже подходить к девчонке! Только он перехитрил всех: после 8-го класса перевелся в тот же класс, где училась она! Соперники бесились, но ничего с этим фактом не могли поделать, им выпускаться на год раньше.

Пришла пора расставаться, мальчишка поступил в один из ведущих институтов города, все так же занимался спортивной гимнастикой, много ездил на соревнования. Но девчонки рядом не было. Она даже не догадывалась об его великой любви, о влюбленности.

Так тихо, не признаваясь о своих чувствах, жил и ждал. Она уезжала из города. Вышла замуж. Была ли она счастлива? Он об этом не догадывался, не знал, какие испытания в жизни достались ей. Жизнь была беспощадна к ней. Любовь пришла только после рождения детей, и тут же, вскорости, нелепо оборвалась. Муж погиб нелепо и случайно. Ей приходилось ставить на ноги дочь, сына, дать образование достойное их способностей. Дети радовали успехами. А нормальной личной жизни у девчонки так и не было.

Тот белобрысый мальчик был далеко, он тоже женился, как только узнал о её замужестве. Жил работой. Обрадовался рождению дочки. Наконец-то у него появилась цель в жизни, он начал осмысливать свою жизнь ради своей Зайки.

Встреча обоих произошла после многих событий. Он и не знал её тревоги, заботы. В нём была жива лишь обида детская, он не смог отделить свою любовь к девчонке от обид и тычков соперников, так до конца не разобравшись, считал виноватой одну её во всех своих бедах.

Были мимолетные встречи, была ночь любви, но ему не удалось разбудить уже во взрослой женщине, матери двоих достаточно взрослых детей, ни любви, ни страсти. Он все так же немел при ней, все так же робел перед ней.Не сумел

объясниться с ней, не смог рассказать, как он любит её. Как его сердце сжимается от боли, когда она далеко, и как задыхается от радости, когда она рядом. Он побоялся открыть самые потаенные уголки своего сердца.

Он потерял её уже в который раз.

Возвращался снова и снова к ней. Хотел помочь, разрешить её проблемы, но так и не сумел открыто сказать ей о своей любви. У него не было слов. Все слова были произнесены про себя, а повторить вслух он не умел. Не умел.

Он достиг многого, но так и не сумел ни забыть ту смугленькую девчонку, поразившую его в самое сердце с первого дня встречи, ни простить все свои детские горести своим обидчикам. Которых давно нет рядом с девчонкой. И даже на земле.

Не сумел понять и защитить маленькую женщину, так похожую на фарфоровую куклу, но с очень грустными глазами. Не смог понять её сердца, за веселым нравом, не почувствовал открытую и очень доверчивую душу. Если б он сумел понять её сердце, её тело, так сильно жаждавшее сильное и верное сердце, крепкую руку и верную спину, на которого можно положиться и в горе и в радости. Если б... Увы, детские обиды закрыли ему обзор, зашторили его чувствительность.

Все было по высшему разряду. Пел серенады под окном, а она поехала за ним за тридевять земель, в пустыню.

Принимала всех королей и королев, гостей, накрывала пиршественные столы тоже по высшему разряду, яства, приготовленные её прелестной тонкой рукой, отличались изысканной простотой, одна успевала заменить десяток слуг, никто не замечал, что все это успевала она одна. Никого больше не было рядом, всем казалось, пиром правит король, а гостей угощает куча слуг, а королева вроде всегда рядом с королем. Все взгляды постоянно были прикованы к её тонкому стану в шелковых нарядах, изящные королевские ножки ступали неслышно, будто не бегала с кучей яств из кухни в пиршественный зал. Будто летала и танцевала чудный танец для услады взоров всех гостей.

В замке пахло ароматом не виданных угощений, сиренью и жасмином, или лесной красавицей елью и апельсинами, и чаще всего весь замок казался побережьем соленого моря, прохладный бриз приносил запах моря, запах лугов после грозы. Королевы завидовали этому умению создавать запахи моря и лугов. Секреты она не выдавала.

Много ли мало ли прошло времени, никто не замечал время. Сами собой росли дети, сами собой выигрывались боии и битвы, защищалисяь замки и границы. Писались конкурсные работы по высшей магии, создавались библиотеки магических работ. Несколько переездов, жизнь в шалашах на лесной опушке, круглосуточные битвы за миры и торжество победы. Это все воспринималось как сплошной праздник!

Однажды король привел в гости чужую королеву. Часто и подолгу гостил в её замке. Королева молчала, она научилась молча слушать свое сердце, сердце своего короля, просто чуть меньше смеха в замке, чуть меньше песен звучало, все шло своим чередом, будто ничего не изменилось. Король вернулся в свой замок усталым и измученным. Королева все так же молча обмыла его пыльные ноги, нарядила его в чистые одежды, согрела его душу тихой радостью разговоров и общения.

Снова в замке было тихо и уютно, снова замок заполнился легким потрескиванием огня в камине, шкуры под ногами приглушали тихие легкие шаги королевы, никто не догадывался о кровоточащей ране её сердца.