Специфика данного сайта — гипертрофированная доля количества и качества фантастики в сравнении другими жанрами. Любое произведение, отмеченное хоть какой-либо фикшн-премией, будет обязательно иметь высокий рейтинг, относительно высокое количество оценок, и, как следствие, глобальные рекомендации. То есть, априори, такие произведение лучшие из лучших здесь.

Конечно, глупо со своим уставом лезть в чужой монастырь, но повторю робко закрадывающуюся мысль в некоторых отзывах (особенно, где извиняющее «без оценки») — произведение сильно перегружено смысловой нагрузкой. Вон сам Стивенсон в конце, ничтоже сумняшеся, публикует словарь, где, в-общем, обыкновенные понятия, чуть лингвистически изменены в угоду оригинальности Вселенной. Монахи-инаки, компьютеры-синапы, теорики, дурнопля, жужула и прочее, прочее. Ладно, у многих, верю, «Анафем» вроде культа интеллектуального чтения, но мне, как и многим другим, среднестатистическим читателям, для чего грузить оперативную память сотнями вывернутых терминов. Которые не несут чего-то оригинального. Не заставляют думать. Простые житейские байки Шукшина (к примеру) заставляют думать куда больше, нежели сентеции Геометров или булкиниан.

А автор еще гордо пишет в послесловии, что его роман глубоко переплетен с идеями Лейбница и приверженцами многомировой интерпретации квантовой механики. Что, не заметил этого за нехитрыми действиями героев? Залезь в свою конуру и не отсвечивай, червяк ничтожный.

Вот, правда, я совсем не уверен, что тысячи поставивших на этом сайте высшие баллы «Анафему» все эти (или даже хоть некоторые) философские изыски видели при самостоятельном чтении. Нет, то что написано мудрено с кучей разных фраа, инбрасов и прочих конвоксов — это да, но неужели все массово от этого испытали интеллектуальный оргазм? Или убедили себя. что испытали?

Александр Шкляревский на ниве русского детектива достиг определенных вершин, не ограничиваясь, как большинство полу-известных соратников по перу, переделками похождений Холмса или Пинкертона на российский лад. Впрочем, в повести «Русский Тичборн» уже одно название отсылает к английскому первоисточнику — делу Тичборна, смысл которого заключался в идентифицировании личности претендента на баронетство.

У нас дела попроще, барин доказывает, что бывший вахмистр Пархоменко это его беглый крепостной приказчик Ксенофонт, который, в свою очередь, убийца, вор и бастрюк. Есть и добрая старушка-процентщица, и губернские интриги овцеводов, и балансирование на пороге желтого дома.

Читается живо, в силу небольшого объема и прописанности характеров персонажей. И, разумеется, из-за экшна, который русской литературе привычен не был.

Чтобы запустить в жизнь фантастическую сагу, надо создать свою Вселенную.И Желязны, в отличие от большинства коллег, создал действительно оригинальный Мир, несмотря на то, что каждый его элемент по отдельности тривиален. Так как Вселенная Амбера креативна, то сагу можно завернуть куда угодно, хотите — мечи и магия, хотите — круссаны на Елисейских полях, хотите — выдадим вам теорию Большого Взрыва с параллельными и перпендикулярными галактиками. Это внешний мир, а вот внутренний мир героев прописан куда более скупо, полторы эмоции на главу, и те схематичные — вроде ледяной ярости.

Но вот, что замечаешь после пары романов — отсутствие необходимости переживать за героев или строить какие-то предположения на их будущее. Хроники креативны. Тут убили героя, а там он уже воскрес. Два романа он ласковый и пушистый, три романа — он гнида беспринципная. Желязны мог писать все, что угодно по сюжетной линии, правил игры у него нет. Принимаете этот калейдоскоп, где следующее предложение может опровергнуть предыдущие — наслаждаетесь фэнтэзи. Пробуете стать соучастником происходящего — у первой же развилки бредете не туда.

Детективно-мелодраматический роман, написанный с претензией на более крутой уровень, чем книжные пирожки, которые потребляются только горячими и, как правило, плохо переваривается желудочно-кишечной критикой. Неизвестный писатель (В.Александров — это терра инкогнито, и, скорее всего, псевдоним) старательно уходил от популярнейших в то время похождений русских шерлоков холмсов и натов пинкертонов. Даже местами философствовал а-ля «чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей». Но самостоятельным художественным произведением «Медуза» не стала, но и веках не затерялась, всплыв на поверхность в начале 90-тых. Что больше плюс, чем минус. Особенно для тех, кого Акунин приобщил к криминальной обстановке России времен стыка девятнадцатого и двадцатого веков. Но особых откровений, что этнографических, что дедуктивных, что словесных здесь не отыскать.

Смесь Шерлока Холмса с приключенческим хоррором. Совершенно непривычный жанр для наших широт, но на Западе уже к этому времени вполне привычен. Плюс горсть камней в сторону католической церкви, которая из-за перехода в православие готова уморить смертью лютую даже сына польского графа-магната. В отличие от большинства рассказов путилинского цикла, которые, по сути, являются непритязательными фанфиками в расейских декорациях с картонным сюжетом и долей сказочности, здесь был сделан шаг в сторону художественности.

На мой взгляд, лучший рассказ цикла Романа Антропова (Доброго).

Неоднозначное произведение. С одной стороны, это классическая историческая сага, ограниченная неизбитой географической локацией. С другой стороны, чувствуются огрехи художественного аспекта. По сравнению, разумеется, с лучшими образцами. События развиваются то медленно до занудства, то — раз, и галопом, вмещающем в три строчки куда больше событий, нежели в предыдущих трех главах.

Линии героев постоянно спутываются и чуть ли не поворачивают обратно на 180 градусов. То старый гольд ругает русских за природные изменения. то, буквально. тут же ругает соплеменников за то, что они ругают русских. Не выделены главные герои. То это Егор Кузнецов, то это Иван. то это маленький гольд, то юноша Илья.

Крутится тема религии, православной и шаманской, как в водовороте. Поп, то сильный и целеустремленный, то мироед и торгаш. Шаманство пережиток, но без него и соболя не словишь, и кету не выловишь.

И обязательный соцреализм, который смотрится резкими вставками. Хорошо ещё, что переселенцы народовольцев не спонсировали, хоть местами казалось, вот-вот и роль партии проклюнется (как в похожей саге «Даурия»), но, слава богу, пронесло.

Но, в большинстве своем, чтение затягивающее. Мир Амура интересен, мир народной интеграции русских, гольдов, китайцев — экзотичен.

Чтение не разочарует.

Грузинский литературный столп социалистического реализма свой последний роман «Закон вечности» писал фундаментально. Но так как вектор значимости здесь распылен между верностью партии, богом и житейской правильностью, то произведение знаковым не стало. Ну. может, только в Грузии, да и то сомневаюсь, учитывая показательную отстраненность республик от коммунистического прошлого. Как будто Сталин, Берия и прочие Орджоникидзе были не настоящими грузинами. Впрочем, несмотря на время, Думбадзе Сталина (и других грузинских знаменитостей) очень уважает, ставя устами персонажа его на первое место в списке политиков.

Главный позитивный герой, практически святой — это сам Думбадзе, который тоже был писателем, редактором журнала т коммунистическим активистом. Во время войны его окружали честные люди, после войны — сплошь и рядом взяточники и интриганы. Как-то не верится, что среди мздоимцев он один на должности самых честных правил, что, кстати, «за кадром» и проскакивает — люди несут ему конверты с просьбой похлопотать, он, правда, разбивает им об головы медицинские судна, но будем честны, за десятилетия руководства репутация бы сложилась и просители бы в конвейер бы к честному человеку не строились.

Так как Думбадзе смело взялся за разные темы в одном произведении, то они, ожидаемо, размылись. Вот любовная линия. То он любит честную девушку с репутацией гулящей, то гулящую с намерением стать ангелом. А, между ними, зачем-то образ городской сумасшедшей. Это к чему? Или криминальная вставка с кражей креста. Ушел батюшка, тема зависла. А крысы? Явно зачем-то они в больничной палате. А на выходе герои переживают за смерть отравленных грызунов и все. Типа, все божьи твари?

Сейчас Думбадзе крепко забыт. Вот и здесь у него с десяток оценок, что отражает действительность интереса, хотя задатки того же романа «Закон вечности» велики. В том числе и художественно. Одно описание сердечного приступа дорогого стоит. Впрочем, это в переводе. А уже неоднократно случалось в Советском Союзе, что «переводы с аварского» были совсем другого класса, нежели оригиналы утвержденных партией национальных писателей. Впрочем, тут явно другой случай.

Один из многих фэнтэзийных миров. Классический симбиоз меча и магии. Конечно, есть любопытные находки, вроде спренов. Но большинство остального плоть от плоти литературы такого жанра — от достаточно прозрачного примера «Меч в камне» до всевозможных игр престолов. Тот, кто зацепился за роман, скорее всего, оценит его положительно. Ибо тут вступают законы саги, сериальности. Чем больше объем, тем роднее персонажи.

Главный герой Каладин хрестоматийно белый. Здесь даже физически светится. Кусочек школы волшебства — линия с Шаллан. Бесконечные войны (ну а что же лучше двигает сюжет в любом направлении). В-общем, целевая аудитория должна принять произведение хорошо, что и произошло. Звучат тут и там сравнения с Толкиенов, Сапковским, Мартином.

Но, по сути, это, повторюсь, просто сага. в которую каждой главой автор подбрасывает полешки в костер интереса. Хотя, откровенно говоря, объем млжно вполне ужать в несколько раз без потери парадигмы.

Любопытно знакомиться с так называемом низким литературным жанром начала ХХ века. И надо сказать, что эти детективные произведения совершенно забытых авторов ничуть не хуже заботливо сохраненных зарубежных. Нет, конечно, произведения, к примеру, С.Панова, это не уровень Шерлока Холмса, но ничем не хуже цикла о Фантомасе.

Повесть почему-то названа «Три Суда», хотя там две главы — «Суд человеческий» и «Суд божий». Автор заблудился в трех соснах? Детектив написан по формирующимся канонам, но акцент подан не на головоломку, а на следственную рутину. Следователь заполнил 70 протоколов, преступника изобличала жадность — не сдавал бы в скупку бриллианты — и государственная машина его бы никак не отыскала и так далее.

Атмосфера почувствовалась, а ради её, надо признать, я и затеял чтение. Еврей Аарон, предводитель дворянства, бал — выставка невест, городовые и судебные заседания — ничего особенного, но фальши реконструкции нет. И халтуры вроде современных «вокзальных» книг нет, хотя явно писалось тоже на потеху непритязательной публике.

Рекомендую для заполнения хронологической литературной ниши между Гиляровским и Акуниным.

В одном из эпизодов «Пеликана» Войнович побрюзжал, что к возрастным спортсменам или балеринам публика относится почтительно, аплодируя им за прежние заслуги. А вот писателей почему-то так не ранжирует, соотнося без скидок их творчество в любой период, что в 30, что в 80. Вероятно понимая, что тот же «Пеликан» это художественно далеко не «Чонкин».

Хотя у меня, например, вопросы только к общей композиции — довольно остроумная современная политическая сатира сшита постоянными впаданиями в спячку на суровую белую нитку. А вот, если разбить на скетчи, то довольно забавно.

Дедушка старый, ему все равно. Что ему от потуг кооператива «Водохранилища» или вороватых министров с любовницами. Ерническая Гренаша сменяется прямыми обвинениями патологического маньяка Сталина. Ну и народец, онечно, уж больно терпеливый.

Вот только заседатели интернета каких только разоблачительных постов не поглощают гигабайтами, а приобретать «Пеликана» в качестве оригинального художественного произведения не тянет. Больно желт он, а не малинов.

Не будет новостью тот факт, что авторы произведений для широких масс должны использовать некие шаблоны, которые имеют успех у уважаемой публики. Ну, вроде наличия красивой девушки у главного героя боевика. Можно, конечно, пренебречь этими догмами, но тогда большой процент вероятности, что большинство, не поняв, пройдет мимо.

«Ложная слепота» совершенно не заботится о поддержании внимания читателя. Ну что же, властвовать над персональным интересом весьма нелегко. Но здесь же получилось что-то типа, мил человек, мы тебя допустили и приобщили, а дальше сам барахтайся. Постигай и понимай.

И в век гигантского количества информации, хочется спросить: «А зачем мне это?». Художественной ценности в романе мало (литературность в силу чтения не оригинального языка, а перевода, критиковать не буду, хотя достаточно неуклюже слог выходил), сюжет примитивен для ХХI века (первый контакт с инопланетянами, оригинально до жути). Остается философско-биологическо-психологические изыски. Но и в них я не увидел что-то неожиданное, меняющее устоявшуюся систему ценностей. Хотя автор упрямо, как нерадивому школяру, приводил одни и те же примеры, вроде слепого пятна прямо перед глазами. Ух ты, открыл Канаду.

Резюмирую. Тот, кто любит бренды, тот отпишится позитивно. Кто читал ради собственного удовольствия, пожмет плечами. Истины не знает никто. Лично я потребности прикоснуться ещё раз к сему произведению не почувствовал.

Не знаю, зачем Акунину эти эксперименты. Эти брудершафты выезжают только на бренде. Да и писал их, скорее всего, литературный негр под руководством коммерчески успешного автора. Если в фандоринском цикле есть литературные стилизации и прописанные характеры, то в этом цикле схема и сюжет одноразовых книжек с яркими обложками, продающихся за рупь стопка.

Конечно, можно сказать, что, мол, это фильма — движущие картинки на широком экране. Так и фильмы бывают на века, вроде «Крепкого орешка» и на полчаса, как теперешний боевичок с Сигалом. Здесь явно второй случай. И, повторюсь, если бы не лейбл на форзаце, так и прочитало бы два с половиной человека.

Ещё один роман на тему «школа волшебства». Разбавленный легкой диккенсовщиной и банальным фэнтэзи, основанном на средневековье. Как уже не раз отмечалось, пишет Патрик Ротфусс интересно локально, но заурядно глобально. А ведь, если автор столь осенен различными литературными премиями, то читатель вправе ожидать от него чего-то если не великого, то хотя бы двигающего литературу или жанр в каком-то новом направлении. А здесь этого нет.

Да, в «Имени ветра» Ротфусс построил свою вселенную с многовекторными продолжениями, ввел достаточно характерных героев и заставил читателя получать удовольствие в процессе чтения. Но ведь и бульварное чтиво, бывает, проглатываешь, пока горячее. Захочется ли вам поразмышлять о перипетиях мальчика-сироты, будете ли вы сочинять фанфики из университетской жизни? Не исключено, но и не гарантированно.

Хотя в общем арсенале прочитанного «Имя ветра» стоит выше среднего.

Весьма необычные приключения по жизни известного московского журналиста. Особенно, если им верить на все сто. Впрочем. так как они написаны Гиляровским в возрасте за семьдесят лет, скорее всего, они гиперболизированны. Тем более, достоверность этих былин и баек подтверждать/опровергать было некому — атаманы и бурлаки особо не выступали критиками в печати.

Есть в «Скитаниях» не одна странность. Например, со слов Гиляровского, ему практически все удавалось на ура — и бурлацкую лямку тянуть, и служить на войне, и играть роли в театре, и по степи гарцевать, и стихи писать, и побивать всех и каждого и много чего. Везде его любили. Но практически отовсюду он вдруг резко убегал в прямом смысле из-за большущих проблем. Странная закономерность.

Обтекаемо писал Гиляровский об отце. Везде была мысль — не подвести отца, не опозорить фамилию. А отец был... полицейским приставом. Который, вероятно, то и дело выручал шалопутного отпрыска из неприятностей. Но это не литературно, да и читатель совсем по другому глянет. Куда круче бежать из тюремной камеры, выломав решетку, расправляться с шулерами и запивать стаканами пива стаканы водки.

Впрочем, надо отдать должное Гиляровскому. В своих похождениях он особо власть не ругал, большевиком не прикидывался. А вот разносолы описывал с любовью. Вот в эту любовь верю безоговорочно. А босятство приукрашено. Не особо вырвешься из маргиналов в интеллигенты, а вот поиграть интеллигенту в маргинала — это запросто. И Лев Толстой, и Максим Горький, и многие другие «ходили в народ», но не забывая соскакивать на более тепличные условия — кто на теплый итальянский остров Капри, кто на в графскую усадьбу. Вот и Гиляровский, завсегдатай самых шикарных столичных ресторанов, любил порассуждать о тюре и 12-пудовых (!) тюках, что носили по сходням портовые грузчики.

Тот случай, когда на студента работает зачетка-имя. Два имени — Агата Кристи и Эркюль Пуаро. Идея художественная и оригинальная — наложить криминальные свершения на древнегреческие мифы, обыграв необычное имя бельгийского сыщика. Но реализация — в духе творений студентов-первокурсников.

Добрая половина подвигов притянута за уши. Немейский лев — это собачка с львиным сердцем. Серьезно? Пипл схавает? Некоторые аллюзии не придумать — давайте имх тупо так назовем. Ночной клуб «Ад», картина «Пояс Ипполиты» — ну, халтурка, честное слово. Были удачные примеры-символы — лернейская гидра слухов, авгиевы конюшни политики (избито, правда, но укладывается в задумку). Но большинство перепасов натянуто и искусственно — стимфалийские птицы — старые безвредные польки, кобылицы — распространители наркоты. Слабенько, откровенно говоря. И не будем прятаться за бренд Агаты.

Но это полбеды, что с параллелями так себе. Так и детективная составляющая не особо впечатляющая. От силы треть рассказов в стиле королевы детективов, хоть и не её вершина. Разоблачение секты. Это, что, захватывающий триллер? Практически, газетная заметка из каких-нибудь желтых «Криминальных сенсаций». Избыток наркотиков — можно было бы преступников и разнообразнее сделать, художественное произведение все-таки. Нет развязки — если уже ввели предисловие со спором, надо и послесловие с итогами. А итоги получились слабенькие. поэтому и в послесловии особо и писать нечего.

Издатели привычно напечатали, читатели привычно прочитали. Но вряд ли хоть кто-то из них поставит «Подвиги Геркулеса» в один ряд с «Десятью негритятами», «Мышеловкой» или «Убийством Роджера Экройда». Вторая лига.

По большому счету, автор постепенно увеличивает одну генеральную линию о неотвратимой гибели всего человечества (что звучит статистически) и неотвратимой смерти каждого персонажа произведения (что в разы горше). Причем сила накала достигается от противного — чем обыденней ведет себя человек, тем сильнее воспринимается его неизбежный уход. Поиск садовой скамейки уже заболевших лучевой болезнью куда эффективней, нежели битва за условную последнию канистру топлива в россыпи произведений на аналогичную тему.

Тем более, что Шют написал роман в далеком 1957 году, когда еще не было Карибского кризиса, не говоря про техногенные катастрофы вроде чернобыльской.

правда, вряд ли бы люди, даже в далекой Австралии уходили бы тихо и печально. Были бы голодные войны,всеобщий бардак и хаос, что подтверждают куда меньшие катаклизмы вроде отключения электроэнергии на полдня в Нью-Йорке или наводнения в Новом Орлеане. Причем, понятно было, что это временное явление, что не помешало оскотиниться большому количеству населения. А здесь полная безнадега — внутренне дерьмо полезло бы гарантированно.

Кстати, удивительно, что виновниками последней войны оказались не русские, а албанцы. Русские, вообще, оказались главной жертвой, получив с обеих сторон — от Америки с сателлитами до Китая.

Последняя часть романа читалась трудно, настолько ярко была подана неотвратимость конца. Первая же часть достаточно затянута и малоэффективная.

Наглость, конечно, второе счастье. На протяжении всей биографии несчастный Веллер горестно повествовал как окружающие бездари не допускали его, чемпиона и первое перо страны, к печати и ништякам, полагающимся писателям. Но все равно заставил весь мир себя читать, особенно, рассказы, отшлифованные как ни у кого другого. Доказательством признания своего таланта он считал хорошие тиражи шальных девяностых, где все решал рубль покупателя. Ага, правда, немножко талантом не дотянул до Донцовой или серии Stalker, но там, наверное, над словом работали ещё тщательнее.

Вообще, претензии Веллера к поганой Советской власти полностью не понятны. Она ему абсолютна не мешала жить, как он хотел. Дала бесплатное образование, причем, он сам отмечал, что любой его студенческий каприз (вроде изучения опального Гумилева) решался без вопросов. Не требовала пополнения налоговой мошны, хоть, по утверждению Веллера, доносили на его регулярно. Закрыла глаза на махинации с квартирой, не принуждала к отработке, например, учителем. Кстати, работать Веллер патологически не хотел. Учителем — тяжко, кочегаром — не комильфо. Лучше полу-бомжевать, потом укоряя непонятно кого, что клянчил копейки на чай и ломоть хлеба. Кстати, вахтовые работы почему-то Веллер не презирал, хотя пасти овец и подносить кирпичи для постройки колхозного хлева где-то в Средней Азии вряд ли отличалось по сути, чем сторожить по ночам детский сад в Ленинграде. Может, вопрос в количестве неучтенных государством денег, которые вахтой получить куда проще, чем зарплатой? Тогда не надо садиться в позу гордого орла, что презренная работа помешала бы его литературному творчеству.

Кстати, упомянутые рассказы, которые десять лет рожал Веллер, люди особо и не рвались и не рвутся читать. В отличие от баек-легенд и коммерчески сваяных похождений майора Звягина. И особых литературных троп Веллер этими достаточно популярными книгами не открыл. По сути, он такой же Трифонов или Леонов , которых он презирает, только в других локациях. У тех был бюрократический социализм, у Веллера начальная коммерциализация. И вряд ли через пятьдесят лет о нем будут говорить, как о Пушкине, которому от Веллера в его «лекциях» досталось по самое не балуйся.

А с точки зрения художественного произведения — это вагонная литература. Очень легко читается в метро. И ночами о проблемах рогаток литературных журналов не думается.

Первый слой романа достаточно прост и беспроигрышен — старик совершает последнее дело своей жизни, спасая от войны семерых детей. Второй — дань литературности, аллюзия на известную сказку (свистки, вырезаемые Гоуардом даже тяжеловесны для этой аллюзии). А вот третий слой, переворачивающий белое черным боком и наоборот, возможно, не предусматривал даже сам автор.

Например, незримо присутствовал образ погибшего сына Джона. Его называли добрым и славным парнем. А один из самых страшных моментов была бомбежка колонны беженцев немцами. Но Джон был пилотом бомбардировщика и так же бомбил людей. Только говорящих на другом языке. Да, да и детишек, вероятно, этот славный парень тоже убивал. Не случайно же вставлен эпизод, когда наши герои (Николь) пострадали от налета британской авиации, бомбящей немцев в Бресте. И старику пришлось говорить детям, что немецкие самолеты — хорошие, а вот эти (британские) плохие. Себе же взрослые объясняют это стечением обстоятельств. Хотя понятно, что нет добрых бомбардировщиков. Потом Дрезден и Хиросима это подтвердят.

Или праведная ненависть, что немцы заставят десятилетнего польского еврея батрачить у себя за миску похлебки. Но он до этого батрачил в светлой Франции за ту же миску похлебки. И хорошие французы мгновенно с приходом немцев сдали им его отца. В чем разница между хорошими французами и нехорошими немцами.

Или постоянная злоба и корысть вроде бы угнетенных (например, сцена торговли, где фермерша забирает большие деньги у измученных ребятишек, продавая им неиспользуемую ненужную коляску). А гадкие немцы вдруг ни с того ни с сего бесплатно кормят и одевают оборвыша (хоть им это особо и не стоило, но ведь помогли, и собак как французы не запускали).

Впрочем, концовка (начиная с лодки гестапо) выбивается из канвы своей мармеладностью. Видно, Шют либо не смог придумать развязку, либо по саксонской традиции закончил хеппи-эндом в угоду массовому читателю. Что, без сомнения, понизило градус ценности произведения.

Лихо разогнавшись от крапивинских похождений старшеклассницы (правда, у классика были за главных мальчуганы) до теологическо-философских понятий «Вначале было Слово», авторы не рискнули (не осмелели) продолжить, ну, или обозначить контуры этого гиперпрыжка. Все вокруг абзацы, глаголы и запятые. Информационные кляксы. И? И что дальше? Рождение демиургов? Так это кругом в фантастике, например, в фильме Бессона «Люси». А, между тем, замах был шикарен. Не просто очередной «Черновик» или школа волшебства — а вывернутый наизнанку мир. Ху из Портнов или Стерх, для чего им вылеплять повелительный глагол «Звучи!» Для создания стопятьсотой галактики?

И главное. Что дальше? Как соприкасаются тексты-однокурсники? Ну хоть намек.

В-общем, обманули меня. Дали невиданно заманчивую конфету, которая не оставила послевкусия.Намного круче стандартного романа городского фэнтэзи. Недолет до основания нового поворота в фантастике. Или даже в читательском мироощущении.

Стивен Кинг, словно вампир, медоточиво гипнотизирует читателя постепенно ускоряющимся действием. На деле, кроме профессионального умения складывать слова в предложения, а предложения в абзацы, здесь мало что есть. Автор просто гонит материал на тему вампиров, не внося абсолютно ничего нового в изъезженную многими писателями тему. Можно сказать, что мастерство не в сюжете (ну про что там, к примеру, «Евгений Онегин»), а в образах и сценах. Ну так здесь тоже напряг. Например, эпизод, когда мальчугана связывает вампир удушающим узлом, а он напрягает мышцы по Гудини, погружается в глубины медитации и уделывает нежить ножкой от кровати. Полный бред даже в условиях мистической фантастики. Да и намек на развязку — что-то из оперы «Автору все надоело, и он одной сигаретой уничтожает все то, с чем бились на сотнях страниц».

Но послевкусие все-таки остается положительным. Уж точно сожаления по поводу перечитывания нет. Хотя, конечно, в подростковом возрасте роман воспринимается большим откровением.

Кто ж его посадит, он же памятник!

На этом ресурсе «Террор» причислили к лику святых, дав собственную премию в 2008 году. Да и на более серьезном уровне роман обычно восхваляют. Например, те же Стивен Кинг и Дин Кунц. Да и субъективно при чтении больше ставишь плюсов, чем минусов. Но, все-таки статус самого-самого обязывает к совершенству. А здесь совершенства нет. Рваный ритм повествования, конечно, благороднее плебейского линейного, но удобства читателя не прибавляет. Явный негодяй Хикки снижает для меня значимость конфликта. Черно-белое сопротивление — это для детских сказок. Постарше возрасту требуются многогранные герои и негодяи. Вот, например, Воланд? Он фиолетово-чёрный или у него альтернативно белый цвет? Не скажешь и после десяти прочтений.

Здесь же герои «основаны на реальных событиях», имена те же, и характеры одноходовые.

Но атмосфера чувствуется на каждой странице. это привлекает поклонников. Снят сериал, планируется полнометражка. Не исключено, что «Террор» войдет в анналы мировой литературы. Но я не думаю, что через, пусть, пятьдесят лет, он останется актуальным. Скорее, просто памятником, куда работники мемориала чистят народную тропу.

Понятно, что к этой книжке Стивен Фрай имеет отдаленное отношение, в основном, как бренд. Впрочем, читать её нужно, как говаривали персонажи «Простоквашино» с целью повышения образованности. Причем, факты большей частью не затасканы, хотя то и дело всплывают на разных околоинтеллектуальных сайтов. Часть сугубо для британских читателей из-за местечковости проблем. Часть — спорны. Но, примерно, половина, достаточно любопытна.

Причем, в силу расширения аудитории, изложение максимально упрощено, вплоть до тестовых заданий с вариантами ответов.

Ну, и несколько рекламок титульного Фрая и его проектов.

Для широкого круга читателей, которые должны запомнить пару-тройку любопытных фактов, чтобы блеснуть эрудицией при великосветной беседе в курилке.

Например, когда собачки сношаются по-собачьи, это верхний опускает нижнего (доминирует). А щенят они делают в позиции попка к попке.

Странно ожидать, что на протяжении всей эпопеи будут выходить произведения, равноценные по качеству. Ну, например, возьмите Шерлокиаду. Да, «Не прощаюсь» — это далеко не лучшее у Акунина по многим параметрам. Да и смысл его завязать некоторые узелки разных циклов, и, вопреки названию, попрощаться с самобытным персонажем русской литературы. Хотя, как-то мутненько это вышло, уж очень легко воскресить, если что, героя — вон красный диверсант, например, соскочил с поезда за мгновения до взрыва, что нашему ниндзя мешает? Но не хотелось бы, история завершена, хотя можно было придумать куда более достойных Фандорина смертей, чем... ах, да, типа спойлер будет.

Но почему-то каждый второй отзыв ругает акунинскую халтуру, что не совсем так — иначе бы люди не платили бы деньги за книги, которые скачать можно без труда, да и вообще можно не читать. Читают. Покупают. И есть за что. За интригу, за характеры героев, за атмосферу и декорации. Да, не высокая литература, но и не халтура.

Из новых героев просится к продолжению банкета не товарищ Романов, а Арон Воля. Из старых непонятен конец Масы. Вероятно, красивее было трагично расстаться с ним, а не выбросить как отработанный материал. Елизавета Третья и сын Фандорина не заинтересовали своим будущим, хотя к становлению мальчика в мужи хронологически подходит Вторая Мировая, но, так как Акунин увернулся и от Первой, то вряд ли у него есть на это планы.

Лично я с Фандориным прощаюсь. Не дай бог коммерческие интересы заставят родить новое «Проклятое дитя». Да и, откровенно говоря, Акунин уже не торт, повторяется в построении сюжета. Сможет перескочить на что-нибудь оригинальное — честь и хвала, нет — и ладно, след в российской беллетристике оставлен.

Очень много знатоков вина, чая и т.д. сильно лажают при слепом дегустировании. Так и здесь. Вот, если бы читателя не накачивали, что автор — маститый, знаменитый, что «Лесовик» — это пример качественной литературы с глубиной, а не эффектами, то комментарии были бы куда поспокойнее. Ибо ничего великого в «Лесовике» нет. Автор плывет по течению произведения, которое ему нужно написать, ибо работа такая. Немножко эротики, немножко мистики, немного Англии — ничего особенного.

Не будем лукавить, рассказы Роберта Говарда достаточно просты, если не сказать примитивны в сравнении с Эдгаром По или Говардом Лавкрафтом. Впрочем, «Крылья в ночи» немного выделяются из общей массы, в первую очередь, своей атмосферой. Там все такой же комиксный главный герой (Соломон Кейн), такие же эпитеты для сил зла, что и в остальных произведениях американца. Однако, читается, как теперь говорят, тепло и лампово.

Этот эпизод органически вписывается в познание неведомых миров, и даже хочется верить, что греческие ужасы из мифов где-то ещё существуют, и если отклониться от тропинок, протоптанных гидами и экскурсоводами, то с ними можно запросто встретиться. И, конечно, желательно, чтобы рядом с тобой находился кто-нибудь полу-бессмертный. Вроде пуританина.

Стандартная работа публициста Резуна. Он берет одну, достаточно парадоксальную мысль, и простым языком приводит доводы воображаемого оппонента и легко разбивает их. В данной книге все вертится вокруг Карибского конфликта. Суворов на каждой странице доказывает явный фейл Советского Союза. Но, если, в отличие от его коронки, готовности напасть СССР на Германию, там он действительно убедителен, то здесь аргументы выглядят хлипко.

Приходится заменять их гипотезами. Например, Пеньковский по приказу начальства выдал секреты США о маломощности ракетных войск, чтобы предотвратить войну. Ага. Узнали Штаты, что Союз слаб, и воевать расхотели. Чего с убогими возиться. И даже ракеты из Турции убрали. Солдат,мол, ребенка не обидит. Странно, странно. По логике, наоборот надо, прижать блефующего Хрущева, что и не пикнул. Да прижми тут, когда на Кубе ракеты торчат, да из Сибири по Лос-Анджелесу долбануть могут. Гагарина, вон, вокруг Земли запустили, что потруднее чем 50 мегатонн на Калифорнию.

Реконструкция интриг коммунистического двора тоже спорная. И с Козловым, который не пойми зачем организовал утечку и больше ничего не делал. И с Брежневым, который по итогу скинул Хрущева — непонятки.

Но. Читается легко, полуправды сколько хочешь, да и малоизвестных фактов хватает. Думай, читатель, играй в Агату Кристи. Тут соглашайся, тут противоречь. По-любому интересней, нежели генеральной линии партии следовать. Что нашей, что забугорной.

Когда я знакомлюсь с популярной психологической литературой, я, в первую очередь, ищу ответы или рекомендации на конкретные ситуации. У Владимира Леви в данной книге я их практически не нашел. Нет, они были. Если на вас напали гопники, то ошарашьте их предположением, что у них рак. Серьезно. Или пусть ваша девушка повиснет у вас на шее и закричит «Петя, не смей! Ты их поубиваешь!» Согласитесь, после таких «ботанских» рекомендаций к остальным советам тоже скепсис возрастает.

Достаточно много воды — рассказов о себе и своем коллеге. Вы не входите в серию ЖЗЛ, нарисовали пару черт для общего представления — и хватит.

Много действительно правильных утверждений. Банальных и всем известных. Типа, без труда не выловишь и рыбку из пруда.

Возможно, у автора были где-то связаны руки советской цензурой. А, возможно, он просто гнал материал, пользуясь доступом к печати.

«Игра престолов» создала еще один литературный мир. Что уже заслуживает уважения, ибо полноценно, не фрагментарно, создавать миры весьма непросто. Разумеется, это семикоролевство стоит фундаментом на существующих аналогах. Средневековье плюс классическое легкое фэнтэзи с уклоном на мечи, а не на магию.

Назвать «Игру престолов» самостоятельным произведением нельзя. Это первая серия саги, которая может длится хоть 7 сезонов, хоть бесконечно (если кто-то после не вечного Мартина может доказать свою легитимность в этом вопросе). И надо сказать, если засчитать книгу пилотом, то потенциал вышел на все сто. Хочешь Север развивай, хочешь Запад. А то и полное развязывание рук в описание существ за Стеной.

Но такие попытки были у многих. Чем взял Мартин? Философской многослойностью? Оригинальным сюжетом? Неповторимыми локациями? Художественным словом? Да, вроде, нет, хотя все присутствует в достаточной дозе. Главное — персонажи. Гарри Поттеры, Шерлоки Холмсы, Индианы Джонсы. И здесь просто великолепные образы. От правильного Неда Старка до продукта инцеста Джоффри. И нет подчеркнутого бессмертия полюбившегося персонажа (вон вышеприведенных даже ядерный взрыв не возьмет), что усиливает степень сопереживания. Кстати, мне (и, наверное, не только мне) больше импонировал Бес. Недаром он здесь условно бессмертный.

Статей много, но все можно свести к следующему тезису — я очень талантливый писатель, драматург и чиновник. Чуть ли не каждое мое произведение вспахивало не тронутую до того целину — то дедовщина в армии, то проблемы в комсомоле и партии, то советский секс. Театры бьются за мои пьесы, режиссеры уровня Снежкина наперебой делают экранизации.

На деле спроси, кто такой Юрий Поляков — у большинства будет легкий ступор. Да, кое-какие его работы, вроде «Ста дней до приказа», шумнули во времена перестройки, но так как тогда каждый день читатель открывал для себя клондайки писателей (от Булгакова до Умберта Эко), непривычные глазу кинокартины, массовую прессу а-ля «Аргументы», то какие-то публиквции в журнале «Юность» как вспыхивали, так и угасали.

Хотя товарищу Полякову до сих пор кажется, что его массово читают и перечитывают, ну, может, Донцова на капельку его популярнее (плебс непривередлив), а уж Акунину, Пелевину да Улицкой до мэтра — как до Марса на трамвае. Ну, что же, с возрастом шкала ценностей сбивается безвозвратно.

Впрочем, читается живо, атмосфера конца СССР, хоть слегка утрирована, но достаточно выпукла.

Такое впечатление, что автор в детстве фанател от произведений де Сада. У него тоже логика и обыкновенные человеческие чувства отсутствует. Только маркиз больше напирал на пыточную часть, а мистер Стокоу специализируется по содержимому требухи и разным испражнениям. Это, наверное, считается альтернативной литературой. На самом деле, подчеркну, похоже на влажные мечтания подростка, где не место реализму, хотя книга здесь помещена именно в этот жанр.

То, что совершают в «Красивой жизни» персонажи — это последняя стадия психопатии, у автора это чуть ли «Не мы такие — жизнь такая», где ему в области психологии заглядывать, лучше со смаком написать, как продукты дефекации жидкой струей лились на лицо и их с наслаждением слизывали. И в таком духе весь опус.

Ну, и, конечно, хочешь ездить на «мустанге», выйди на улицу и скажи, что готов сосать члены, успех придет сразу — и Бред Питт тут же обзавидуется славе. Как-то так.

Что греха таить, по многим вопросам мы составляем свое мнение не по документальным источникам, а по художественным произведениям. Сальери отравил Моцарта, Иван Грозный убивает своего сына, Штирлиц срывает сепаратные переговоры Третьего Рейха. Конечно, если с событиями пересекаемся много раз, то удельный вес беллетристики снижается. Но многие ли изучали перипетии бунта Иудеи против Рима во времена Нерона. Тут и о Нероне большинство знаний из монолога Нестора Ивановича и «Камо грядеши» Сенкевича. Что уж говорить про Иосефа бен Матитьяху, про которого впервые я слышал в качестве аргумента Лео Таксиля про маловероятность существования Иисуса Христа (почему-то известный историк и почти современник Иосиф Флавий о нем не упоминает, что, кстати, действительно странно, и существуют факты приписок Флавию упоминаний про распятие).

Как художественная единица, «Иудейская война» соответствует высоким требованиям исторического романа, как в эпичности, так и локальности отдельных персонажей. По-большому счету, здесь нет антагонистов, что достаточно непривычно. А, если учесть, что Фейхтвангер — еврей, то вообще интересен поиск краеугольного камня, на котором строится роман. Кто прав, одним словом, кто виноват. И ответа нет. Есть реконструкция «Иудейской войны» самого Флавия с современных высот.

И, в отличие от, например, «Лже-Нерона» того же писателя, очевидных ляпов или нелогичностей нет. Хотя поведение персонажа Флавия противоречиво — от руководства осажденной крепости до секретарства у римского вельможи он перекидывается чуть ли не сразу. То есть, психологии Флавия да и других героев особо и нет — эпичность затмевает. Ну, это на любителя. Мне, например, глаз не резало, в связи с малым накоплением знаний по данному периоду истории.

Роман строго для любителей космооперы, ибо просто универсальный читатель неизбежно застрянет в ворохе привычной для фантлаба терминологии. Именно поэтому и оценки приближаются к максимуму, потому что их ставят, в основном, ценители космической литературы (а в этом ряду «Гиперион» выделяется). Ну, или те, которые ничего не имеют против общественного мнения (а оно тоже замечательное). Посмотрите, на Кинопоиске большинство индийских фильмов имеют балл гораздо выше среднего, потому что те, кому не нравится такое рафинированное кино (значительный процент) такое кино не смотрят — не оценивают.

Можно, конечно, как большинство здесь отозвавшихся, расписывать плюсы произведения, а их предостаточно. А можно в качестве оппонента что-нибудь покритиковать. Например, форму изложения а-ля «Декамерон». Согласитесь, это вряд ли, что шестеро людей, у которых каждая минута пропитано необычностью, вдруг усаживаются под азалии и 2-3 часа выпадают из реальности, зачарованно слушая приключения одного из них. Не комментируя, не прерывая. А уж рассказчики вместо сути соревнуются в красочности и описательности. Не говоря про исповедательную откровенность. Не бывает такого в человеческой природе, даже в далеком фантастическом будущем.

Да сами истории вполне бытовые на фоне фантастического мира. Разве что История Бенджамина Баттона обоснована и подана куда глубже, нежели в голливудском многобюджетнике. А остальное? Приключения полковника необычны? Да в каждом втором тематическом комиксе нечто подобное. Страдания поэта завораживают? Только в качестве медляка среди череды быстрых композиций. Частный сыск с трах-бабабахами? Неприятие старыми мирами Космической глобализации? Встречалось не одну сотню раз.

Да и сериальная недосказанность разных линий тоже не вдохновляет. Конечно, автору и издателям выгоден цикл, зачем сводить все в один узелок.

Хотя при всем при том читалось залихватски — и любовь, и темпоральная философия. и россыпь обязательных лазеров и космолетов. Но становиться в шеренгу гиперионных наркоманов, рвущихся к новой дозе похождений, особо не хочется. Истинный шедевр самодостаточен. Например, «Мастер и Маргарита». Можно сколько угодно продолжать визиты Воланда или какие спин-оффы с переродившимся Варенухой, но лучше от этого не будет, хотя спрос будет огромным.

В самой «Иностранке» Довлатов написал про то, что интересно русской (еврейской) диаспоре в Нью-Йорке, абсолютно не интересно самим американцам. Потому что у них это все уже есть, и гораздо в большем масштабе и лучшего качества. Так и сама повесть, по сути, любопытна только бывшим советским гражданам, для них много зацепочек-фишечек. А для остальных это бытовуха, причем, даже не этническая, где свой колорит, а просто недоделанная американская.

Конечно, Довлатов владеет слогом и сюжетом, и здесь дежурно-приличное произведение. Но не больше. Прочитал — не прочитал, особо ничего в общем художественном развитии у читателя не изменилось. Ну разве «Маша хочет изучать машиностроение, Саша хочет изучать машино строение», забавно, ранее не встречал, хотя, возможно, и баян. А все эти заморочки русско-еврейского квартала мелки.

Аннотация откровенно посмешила. Это кто здесь умная и непредсказуемая? Джонс? Серьезно? Да это эталон тупизма и обыденности. Что умеет и чем занимается эта умнейшая героиня? Кхм, ничем. Пьет водку или там шардоне, разницы нет — все переводится в стопки, жрет, курит и подсчитывает эти достижения. Больше ничего. Даже, когда её товарки примерно того же уровня развития поехали в театральный Эдинбург, её внутреннего мира не хватило даже на посещения театра. У неё нет хобби, нет увлечений, она элементарно себе не может приготовить что-то поесть. Не может поддержать беседу, не понимает простых вещей, как тест на беременность (современная женщина за 30). Разумеется, у неё нет и минимальных профессиональных навыков, что не мешает быть офисной единицей общества или тележурналисткой, Даже толком охомутать парня, не знает как.

Но. Так как теперь половина аудитории, читающей «Дневник» примерно такие же эрудиты и умелицы, то получается, что и сама Бриджит (как там пишут в аннотации) умная и ироническая. Ну кто же серьезно посчитает себя курицей, каждая Ассоль и Гипатия.

Основная часть произведений Кинга хоть и любопытна, но весь заурядна в плане литературной ценности. Но «Зеленая миля» стоит особняком. И, что удивительно, это не цельный роман, а роман с продолжением, когда печатают начало, не написав середины и конца. Как и положено, великому произведению, здесь несколько слоев повествования. Причем, большинство читателей легко проходит первый — приключенческий, с легким ретро времен Великой Депрессии, привычно окунается во второй — мистический. Ну, Кинг же, чего же ещё от его ожидать как не мистики. А потом с удивлением замечает, что погрузились в третий — аллюзию на Евангелие, на пришествие Мессии, которого в очередной раз с проклятием распинает разумное человечество.

Плюс весьма хорошая техническая сторона. Несколько параллельных линий, начиная от современной жизни не болеющего глубокого старика, которые не провисают и красиво переплетаются. Прописаны характеры не только главных героев, что присуще любому бестселлеру, но и второстепенные персонажи, вплоть до жены начальника тюрьмы и слегка локации (тут, на наше счастье Кинг не усердствует, ибо Америка первой половины ХХ века детально нам особо не известна, ну, на уровне Парохода Вилли, в лучшем случае).

А, кроме того, редкий случай, когда спину произведения прикрывает, на удивление, шикарная экранизация. «Зеленая миля» по многим популярным рейтингам один из лучших фильмов мира. И читатель это использует, спокойно рисуя при чтении экранные образы.

Разумеется, Виктор Суворов малость прихорашивает факты и суждения, укладывая их в единую гипотезу Зверя, например, назначая Жукова ответственным за разгром в крупнейшем танковом сражении под Ровно. Но, почему-то этот далеко не историк, открывает глаза всему Советскому Союзу, что Жуков не стратег, не политик, не человек. Понятно, что монолог всегда одногранен. Но когорта военных историков ведь не может ему возразить на очевидное. Жуков был начальник Генштаба в 1941 и допустил полный разгром Красной Армии. В принципе, это уже преступление, достойное смертной казни. Но, почему-то, Суворов забывает, что ещё большая вина на тогдашнем наркоме Тимошенко, который был над Жуковым. Ржев на совести не только Жукова, но и Конева. Операция под Ельней — это не фейл по разным причинам, и списывать разгром под Киевом тоже на Жукова из-за Ельни неправильно.

Взятие Берлина — это уже не война, а политика. Тут тоже не Жуков один отвечает.

Но, в целом, портрет, конечно, справедливо отвратителен. Хотя, если начнете вникать в любой исторический вопрос, вы увидите, что принятое мнение о событии или о личности ВСЕГДА коренным образом отличается от того, что было в реальности. Например, пользующийся историческим почтением Наполеон ничуть не лучше назначенного исчадием ада всех времен и народов Гитлера. Да и современники Гитлера вроде нобелевского лауреата Черчилля или единственного применившего ядерное оружия президента США Трумэна сволочи ещё те.

И Жуков был сволочью. Огромного масштаба. Но не был бы Жуков — был бы Мерецков. Или Тимошенко. Или Мехлис. Или ещё кто. И так же бы заливал свой путь кровью людей. Вот этот тезис почему-то Суворов замалчивает. Но по Жукову прошелся знатно. Что полезно прочитать изнасилованным советской пропагандой.

Произведение широко известно, и нет особой нужды расписывать его литературные достоинства. Мальчишечий мир изображен правдиво, красочно и с южным колоритом. Революционная патетика, в отличие от легиона произведений советской литературы, не режет глаза и органически вплетена в канву происходящего, хотя, понятное дело, акценты сделаны именно там, где нужно — городовые, казаки и филеры вызывают только отвращение, бунтующие босяки — сочувствие. но кое что можно прочитать и между строк.

Например, немощный старик с малолетним внуком зарабатывали в день на ловле рыбы около рубля. При том, что их безбожно демпинговали на Привозе, давая треть реальной цены. На худой шаланде без паруса, выходя недалече в море на часок утром, на часок-другой вечером плюс где-то час на подготовку, ремонт снастей (то есть имея, в принципе, весь день свободным) они зарабатывали 50-60-70 рублей в месяц. И это считалось дикой нищетой. Сам Катаев описывал их быт, практически как нынче живут бомжи. Желающие узнать ценность рубля в провинциальной России начала двадцатого века могут порыскать в интернете. Уж точно это было не в пример больше, чем в момент написания повести, когда радостно идущие в коммунизм рабочие и колхозники работали на износ за куда меньший материальный прибыток. Я даже не хочу говорить про лагеря и трудодни.

А в самой повести есть один большущий, как сейчас принято говорить, ляп. Который лично мне не дает отнести «Белеет парус одинокий» к выдающимся произведениям мирового класса. В Одессе — беспорядки. Пальба, стрельба, вплоть до орудийных залпов. Приготовишка Петя из-за этого находится дома, занятия отменили. Все время дома тетя, и почти постоянно отец. И они не замечают, что девятилетнего мальчика нет подле них с утра до вечера! Он постоянно с Гавриком днями там, где убивают, ободранный, пропахший дымом. А его любящие близкие не замечают отсутствия ребенка, сидя дома и ужасаясь городскими беспорядками. Извините, это невозможно. Либо Катаев не счел нужным вводить дополнительный текст, где Петя как-то изворачивается по этому поводу, врет, сбегает, придумывает. Либо элементарно поленился, решив, что экшн дороже здравого смысла. Жалко, мне это неприятно резануло при чтении.

Повесть, отражающая тенденции времени написания. В начале девяностых к нам хлынуло все западное. Не так как раньше, через многочисленные фильтры. В соответствии с волной и большинство тезисов повести. Ядерный апокалипсис, некоторый бункер, потомки американцев и русских, избранный (избранные), вперед — к корням. А закоснелое общество не хочет перемен молодых. Однако читать было интересно, некоторые детали прописаны качественно. Да и отдельные персонажи выглядят живыми.

Но самостоятельности произведения, повторюсь, нет. Просто компиляция модных на то время веяний. Да и прием «рояль в кустах», ну или «Бог из машины» снижает ценность повести — попал главный герой Иванушка в затруднительную ситуацию, щёлк — и ему вдруг помогают неведанные ранее друзья. Которых к концу вдруг стало многовато, ибо ранее их деятельности автор не демонстрировал, только когда у Иванушки проблемки рисовались.

Неожиданно выше среднего. Вроде обычное криминальное повествование — с бизнесменами, бандитами, депутатами. Но среди истоптанных площадей все-таки несколько тропинок самостоятельно убежали по своим векторам. Несколько моментов — демонстрация авторских мускулов. Ну, например, подробное натуралистическое повествование, как пуля убивает Матвеева. Интересно было, как мистику автор заправит в брюки реализма. Выкрутился. Не то, чтобы идеально, но допустимо.

Вселенная, в принципе, построена. Можно продолжать, что и было сделано. Можно экранизировать, но найти в России умельца, которые сможет рефлексию вплести в боевик — сложно.

Персонажей автор крутит — то им сочувствуешь, то — совсем наоборот. Никитин — то влюбленный в хоккей провинциальный пацан, то рыхлый туповатый депутат. Марина — то совершенная леди, то бабенка, кроме мужа ничего и не имеющая. Даже маньяку Рубанов влез в душу — обосновал, логически вывел первопричины.

В-общем, после «Хлорофилии» и «Жизнь удалась» в Рубанове как писателе укрепился и отвел в литературном саморейтинге достаточно интересные позиции.

Саша Черный сегодня практически не читаем широким кругом. Не школьная программа, не мода. Вот и я встретился с его творчеством достаточно случайно. «Солдатские сказки» были напечатаны уже после смерти эмигранта, но начал с их.

В «Солдате и русалке», как практически и в каждой сказке цикла, солдат с незамутненным сознанием, легкая нечисть и начальство, незримо стоящее за каждым солдатским шагом.

Как и положено, бывалый человек выкрутился из необычной ситуации да с прибытком. Но, главное, не сюжет, хотя он и здесь занимателен. Живой слог, со стилизацией под Афанасьева и русские народные сказки, но с намеками и аллюзиями. Кстати, Саша Черный сам прошел Первую Мировую, общую атмосферу чувствовал не из памфлетов.

И совет — пойдете раков ловить, чтоб начальству угодить, возьмите с собой губную гармошку. Так, на всякий случай.

Это уже не Лукьяненко. Это Булычев времен перестройки. Абсолютно сейчас не оригинальный ни сюжет, ни поворот. Такое впечатление, что рассказ сдавать надо, а ни времени, ни идей нет. Вот слегонца и состряпано, на классе Лукьяненко такое мог выдать за один присест, что, вероятно, и было в действительности.

И даже с остальными рассказами сборника «хроноплавание» Солнышкина не гармонирует. Да и концовка халтурная, иди, дядя Сережа, кушай конфеты фабрики Крупской (совсем не джинса) и ругай Украину.

Подчеркнуто выжимательная слезы вещь для женщин, написанное мужчиной. Каждое предложение, каждый абзац — это кирпич в стены желаемой любви прекрасным полом. И бедная юность, и нищенские роды, и внезапно, большой успех в узких кругах — ах, меня в графини звали, но я ждала лишь властелина белых роз. И уж форма для подчеркнуто жалостливого произведения выбрана идеально — прощальное письмо. И не подкопаешься, ведь это как бы страдающая от счастья женщина пишет. Сочувствуем, всхлипываем.

А теперь мужской взгляд на происходящее. Как бесом сноба занесло в квартирку в бедном районе? Если опытный мужчина вдруг начал заглядываться на подростка, это было хорошо? Почему он должен помнить фактически шлюх, снятых без труда на ночь, тем более, что по этой части у героя богатый опыт. С чего он должен влюбиться в героиню?

Детская любовь навсегда хороша в романах, в жизни, в лучшем случае легкая ностальгия. Ну так Цвейг любовный рассказ и написал, чтобы Ассоли клали туда сушеные ромашки и вздыхали в подушку. Реализма там столько, сколько правдоподобна история практически нищенки, обвораживающей пачками высший свет ради костюмчика для ангелочка. Ну пусть будет так. Тем более, автор вложил душу в стилизацию женской печали. С подобающим концом грустящего героя — белых роз ведь уже не будет.

Так как я родом из того самого местечка Смиловичи под Минском, которое упоминается в рассказе, то мимо его пройти просто невозможно было. Стоит заметить и то, что рассказ выделяется среди других произведений Даля большей литературностью, где главное не неожиданная развязка, чем грешил писатель в других рассказах, а создание образа персонажа. Старик с его флэшбеками получился колоритно и напрашивается на увековечивание в кино. Уж не меньше, чем новелла в «Четырех комнатах» с отрубанием мизинца.

Концовка, конечно, угадывается быстро. Поэтому Даль и всеми силами пытался вовлечь читателя в открытый финал. Получилось атмосферно.

С таким Хайнлайном страна Советов решила широкого читателя не знакомить. Вроде и язвы капитализма в нем препарируются, но, от греха подальше. А то начнут задумываться о смысле жизни, библейские аллюзии выискивать, про коммунизм неправильно понимать начнут. Манифесту Маркса предпочтут Манифест от Майкла и Старших Братьев.

Это, конечно, не фантастика в дистиллированном виде. Это Большая Литература. Кому-то локации и посылы не особо понравятся, кто-то, наоборот, не прочь принять Братство По Воде даже заочно. Но, в любом случае, читается и думается, в отличие от множества космических опер.Даже сейчас. А в 60-тые было бы вообще термоядерно. Но партия заботливо сберегла читателя, хватит ему и многомудрого Ефремова со Стругацкими.

Конечно, не все идеально и в этом произведении. Слог/стиль обсуждать не берусь — не в оригинале читано. А по сюжету есть вопросы. Уж больно легко выпустили из виду государственные спецслужбы, криминал и частный бизнес марсианина, который стоил больше любого миллиардера и явно прогрессировал в понимании сущего. Только церковь пыталась следить за существом с ненормальными возможностями и диким капиталом, а мировое правительство успокоилось левым договором. Это было бы вряд ли.

Ну, и персонально мне хотелось бы увидеть эволюцию Майкла изнутри, а не снаружи. Но Хайнлайн решил показывать, что случалось, а не почему случалось. Это его право. Но, в ином случае, роман стал бы ещё сильнее.

На мой взгляд, программное произведения для любителей классической зарубежной фантастики.

Скажем прямо, исторические романы — это не Конан Дойля вотчина. Вот он считал «Белый отряд» лучшим своим произведением, а его даже не экранизировали, ибо не интересно. Вальтер Скотт рыцарский роман закрывает чуть ли не в одиночку. И его планку Конан Дойл не осилил.

Вроде бы и старался сэр Артур, не халтурил. Действо постоянное, персонажи оригинальные. Но класса работы этого жанра нет. И любовь сухая, и смысл произведения размыт, и концовка на отвали, надоело писать. Хотя главы любопытные есть. Но великобританский апломб проскакивает. не только в хрестоматийном глобальном предсказании, которое смотрится инородной вставкой в тексте, но и постоянно озвученных мыслях, что кроме Англии на высший сорт никто и не тянет. Ладно, будем снисходительны к Франции и малость к Испании.

Вы мучаетесь вечными вопросами о бессмертии души, о судьбе Вселенной, откуда произошел человек и камо он грядеши? Таки тут все ответы на ваши вопросы. И, в первом приближении, весьма логичны и аргументированны. Вот только, когда подается одна правда, с подводками под нужные выводы, это работает только здесь и сейчас. А автор не дает задуматься над его утверждении, с легкостью переводя разговор от пролетающих мимо астероидами на обезьяннью сущность человека. От разрешения на пистолеты до поглощения людского разума искусственным. Стоп-стоп, давайте остановимся на каком-нибудь тезисе.

Ну, например, нужно не препятствовать гомосексуалистам, они же вам не мешают, это ваши комплексы. А почему сразу комплексы? Давайте ещё страшилку про латентность вспомним. Гомосексуализм — это психическое отклонение человека. Задница — она природой немножко для других целей предназначена. И настоящих гомосексуалистов в реальности не намного больше, чем некрофилов. Кстати, некрофилия ведь тоже нормально, живых не задевает, давайте не мешать некрофилам. А почему этих геев вроде не так уж мало? А обработка сознания идет. Не знали бы про эти страсти, так перла бы гейность у одного из тысячи. Так нет — парады проходят, фильмы снимают, которым Оскары раздают, в шоу-бизнесе или в модельном натуралом вообще быть неприлично — съедят. А вот в Голландии уже родитель один и родитель два (папа и мама обижает меньшинство, хотя Никонов предлагает не обижаться и на плевки в лицо). Толерантненько. Вот только в такие толерантненькие Дравние Римы и Древние Греции приходили бородатые до натуральности гунны и варвары — и засовывали гей-культуру в её родное место. С хрустом. Да и теперь в толерантной Европе муслимы, у которых почему-то процент нестандартно сношаемых куда меньше среднеевропейского начинают бал править прямо посреди чужого дома.

А мы тут про фазовые переходы судачим.

Наркотики надо узаконить. Красиво речет автор, заслушаешься. А если у него единственная дочка на герыч влезет, он тоже будет глубокомысленно вещать про свободолюбивый выбор человека разумного или кинется по больницам с воплем «Спасите кровиночку, все отдам».

И так по каждому пункту. Если остановится, призадуматься, не согласиться.

Но останавливаться не хочется, уж больно убедительно автор бает. Даже веришь, что он собственными глазами видел, как из 10 сантиметров прото-вещества вселенная взорвалась. И персонально вычислил, сколько на самом деле процентов железа в земном ядре.

Впрочем, книга весьма полезна и даже рекомендована широким массам. Но только в случае, если массы имеют кое-какие знания и принципы. А то, глядишь, и нового Мессию, знающего Истину, откроют.

Главный вопрос — к чему должно стремиться человечество в своем развитии? Вот в романе стремятся к всеобщему счастью. Счастье — это плохо? Логика Дикаря — пусть лучше терпеть комаров, чем избавиться от их раз и навсегда. Кто из нас добровольно согласится терпеть, к примеру, зубную боль, а не вылечиться с помощью стоматологии. И так далее. Программируются касты? Касты всегда были и будут — аристократы и плебеи, олигархи и пушечное мясо. Если думаете, что сейчас вы изначально не ограничены, не обольщайтесь. Убрали религию или искусство? А сейчас что? Для большинства искусство — это Басков (или Бибер), а удел верующих — быть паствой для касты священников. Приедет Киркоров в ваш аул или привезут косточку святого Никодима — побежите приложиться к святыне, выстроившись в очередь. Это лучше мира с сомой? Да и сома сейчас в ассортименте — хочешь пей, хочешь кури, хочешь нюхай. Колоться, правда, не нужно — обчество не одобряет.

Персонажи Олдоса Хаксли жили в бутылях — альфы в больших, эпсилоны — в поменьше размером. А будто сейчас нет стеклянных ограничений — паспортов, виз, налогов, штрафов, психиатрических заведений, и до бесконечности... Что там официальные и неофициальные идеологии обещают? Да куда меньше дивного мира — в основном, сегодня трудности, а завтра кусочек неопределенного счастья (мечты сбываются). А в антиутопии все счастливы, и даже редкие отщепенцы ссылаются на остров к таким же нестандартным. А в реальном человечестве?

Видите, при желании весьма легко доказать с аргументами и фактами, что дивный мир точно дивный. И крыть нечем — гибель души? предназначение личности? биологические родители? В офисных терзаниях как живется вашей душе? Смысл жизни расшифровали? Центры эмбриологии закроем? Вот.

Так спросите себя, что вам ближе — сия антиутопия или маршрут Москва -Петушки по Ерофееву.

В принципе, любой способный писатель может поиграть в стилизацию, которая здесь названа плагиатом. И оценивать здесь можно, по сути, степень схожести, а не оригинальные мысли, которые, разумеется высказаны в заимствованной форме. Пьецух выбрал четырех школьных классиков и без особых затруднений перевоплотился в их. Но произведения получились подчеркнуто вторичны. По крайней мере, меня почему-то в процессе чтения интересовали сюжетные повороты, а степень приближенности к исходному материалу. Так что сборник является, скорее всего, упражнениями по литературоведению.

Галопом по Европам. И не только по Европам. Цельность сюжета и мало-мальская правдоподобие засунуто на пыльные антресоли. А уж вставка Скобелева вообще шита белыми и очень суровыми нитками. Понятно, что автор захотел сделать большой роман, но получился винегрет. Причем, большинство эпизодов сами по себе неплохи и даже кое-где самобытны, но сведенные воедино абсолютно не сочетаются. А к концу персонажи стали героями комикса. Печально. Такой потенциал ухнул в никуда, что подтверждает малое знакомство читателей с романом. Ибо до серьезной приключенческой литературы он не дотянул, а битвы с легионом поделок в яркой обложке, сварганенных !неграми» за недельку не выдюжит.

Образец исторического романа. Конечно, христианство (раннее) подавалось идеализированно. Но и любое учение подается учителями идеализированно. Поэтому воспринимать художественное произведение как истину не нужно. Тем более, что многие пытались залесть на поле Христа, и многие ли остались в памяти. Петр и Павел, а, тем более, Христос, вообще здесь второстепенные герои, уровня Хилона. А вот ленивый эпикур Петроний, мажор Виниций и опьяненный хмелем искусства император Нерон показаны куда более скрупулезны. Ну, и поляк (литвин, если вдаваться в родословную) Сенкевич не был бы Сенкевичем, если бы тут обошелся без крайне положительных персонажей из земли Польской — лигийцами Лигией (Каллиной) и Урсом. Но писателю дозволено и это.

Роман — узловой по периоду начала эры. И относится к обязательному чтению. Что там говарил Нестор Петрович из «Большой перемены»? Какой артист умирает! Это тоже отсюда.