цитата pswЭто, все же, не факты. Это слова,
не вижу повода сомневаться в ее словах, их никто не опровергает, а эти и другие ее слова о "Собачьем сердце", по существу единственная достоверная информация, не считая донесения в ОГПУ и Протокола допроса:
Из воспоминаний Л.Е Белозерской Булгаковой:
Мы живем в покосившемся флигельке во дворе дома № 9 по Обухову, ныне Чистому переулку. На соседнем доме № 7 сейчас красуется мемориальная доска: ״ Выдающийся русский композитор Сергей Иванович Танеев и видный ученый и общественный деятель Владимир Иванович Танеев в этом доме жили и работали” . До чего же невзрачные жилища выбирали себе знаменитые люди!
Дом свой мы зовем ״ голубятней” . Это наш первый совместный очаг. Голубятне повезло: здесь написана пьеса ,Дни Турбиных” , фантастические повести ״ Роковые яйца” и ״Собачье сердце” (кстати, посвященное мне ).
… Бывал у нас нередко и киевский приятель М. А., друг булгаковской семьи хирург Николай Леонидович Глодыревский. Он работал в клинике профессора Мартынова и, возвращаясь к себе, по пути заходил к нам. М. А. всегда с удовольствием беседовал с ним. Вспоминаю, что описывая в повести ״Собачье сердце” операцию, М.А. за некоторыми хирургическими уточнениями обращался к нему.
…Ученый в повести ״Собачье сердце” — профессор-хирург Филипп Филиппович Преображенский, прообразом которому послужил дядя М.А.— Николай Михайлович Покровский. родной брат матери писателя, Варвара Михайловны, так трогательно названной ”Светлой королевой” в романе ”Белая гвардия” .Николай Михайлович Покровский, врач-гинеколог, в прошлом ассистент знаменитого профессора Снегирева, жил на углу Пречистенки и Обухова переулка, за несколько домов от нашей ”голубятни”.
….Напечатав ״Роковые яйца” в издательстве ״Недра” ,
главный его редактор Николай Семенович Ангарский (Клестов) хотел напечатать и ״Собачье сердце” . Я не знаю, какие инстанции, кроме внутренних редакционных, проходила эта повесть, но время шло, а с опубликованием ее ничего не выходило. Как-то на голубятне появился Ангарский и рассказал, что много хлопочет в высоких инстанциях о напечатании ”Собачьего сердца” , да вот что-то не получается. Мы очень оценили эти слова: в них чувствовалась искренняя заинтересованность.
Первое чтение повести происходило 7 марта 1925 года на литературном собрании «Никитинских субботников».
На чтениях присутствовал агент ОГПУ, донесение от 9 марта сводка Секретного отдела ОГПУ № 110 :
«Был на очередном литературном «субботнике» у Е.Ф. Никитиной (Газетный, 3, кв. 7, тел. 2-14-16). Читал Булгаков свою новую повесть. Сюжет: профессор вынимает мозги и семенные железы у только что умершего и вкладывает их в собаку, в результате чего получается «очеловечение» последней. При этом вся вещь написана во враждебных, дышащих бесконечным презрением к Совстрою тонах:
1). У профессора 7 комнат. Он живет в рабочем доме. Приходит к нему депутация от рабочих, с просьбой отдать им 2 комнаты, т. к. дом переполнен, а у него одного 7 комнат. Он отвечает требованием дать ему еще и 8-ю. Затем подходит к телефону и по № 107 заявляет какому-то очень влиятельному совработнику «Виталию Власьевичу», что операции он ему делать не будет, «прекращает практику вообще и уезжает навсегда в Батум», т. к. к нему пришли вооруженные револьверами рабочие (а этого на самом деле нет) и заставляют его спать на кухне, а операции делать в уборной. Виталий Власьевич успокаивает его, обещая дать «крепкую» бумажку, после чего его никто трогать не будет. Профессор торжествует. Рабочая делегация остается с носом. «Купите тогда, товарищ, — говорит работница, — литературу в пользу бедных нашей фракции». «Не куплю», — отвечает профессор. «Почему? Ведь недорого. Только 50 к. У Вас, может быть, денег нет?» «Нет, деньги есть, а просто не хочу». «Так значит Вы не любите пролетариат?» «Да, — сознается профессор, — я не люблю пролетариат». Все это слушается под сопровождение злорадного смеха никитинской аудитории. Кто-то не выдерживает и со злостью восклицает: «Утопия».
2). «Разруха, — ворчит за бутылкой Сэн-Жульена тот же профессор. — Что это такое? Старуха, еле бредущая с клюкой? Ничего подобного. Никакой разрухи нет, не было, не будет и не бывает. Разруха — это сами люди. Я жил в этом доме на Пречистенке с 1902 по 1917 г. пятнадцать лет. На моей лестнице 12 квартир. Пациентов у меня бывает сами знаете сколько. И вот внизу на парадной стояла вешалка для пальто, калош и т. д. Так что же Вы думаете? За эти 15 л. не пропало ни разу ни одного пальто, ни одной тряпки. Так было до 24 февраля, а 24-го украли все: все шубы, моих 3 пальто, все трости, да еще и у швейцара самовар свистнули. Вот что. А вы говорите разруха». Оглушительный хохот всей аудитории.
3). Собака, которую он приютил, разорвала ему чучело совы. Профессор пришел в неописуемую ярость. Прислуга советует ему хорошенько отлупить пса. Ярость профессора не унимается, но он гремит: «Нельзя. Нельзя никого бить. Это — террор, а вот чего достигли они своим террором. Нужно только учить». И он свирепо, но не больно, тычет собаку мордой в разорванную сову.
4). «Лучшее средство для здоровья и нервов — не читать газеты, в особенности же «Правду». Я наблюдал у себя в клинике 30 пациентов. Так что же вы думаете, не читавшие «Правды» выздоравливают быстрее читавших», и т. д., и т. д. Примеров можно было бы привести еще великое множество, примеров тому, что Булгаков определенно ненавидит и презирает весь Совстрой, отрицает все его достижения. Кроме того, книга пестрит порнографией, облеченной в деловой, якобы научный вид. Таким образом, эта книжка угодит и злорадному обывателю, и легкомысленной дамочке, и сладко пощекочет нервы просто развратному старичку. Есть верный, строгий и зоркий страж у Соввласти, это — Главлит, и если мое мнение не расходится с его, то эта книга света не увидит. Но разрешите отметить то обстоятельство, что эта книга (1 ее часть) уже прочитана аудитории в 48 человек, из которых 90 процентов — писатели сами. Поэтому ее роль, ее главное дело уже сделано, даже в том случае, если она и не будет пропущена Главлитом: она уже заразила писательские умы слушателей и обострит их перья. А то, что она не будет напечатана (если «не будет»), это-то и будет роскошным им, этим писателям, уроком на будущее время, уроком, как не нужно писать для того, чтобы пропустила цензура, т. е. как опубликовать свои убеждения и пропаганду, но так, чтобы это увидело свет. (25/III — 25 г. Булгаков будет читать 2-ю часть своей повести). Мое личное мнение: такие вещи, прочитанные в самом блестящем московском литературном кружке, намного опаснее бесполезно-безвредных выступлений литераторов 101-го сорта на заседаниях «Всероссийского Союза Поэтов».
21 марта — автор читал вторую часть.
На чтениях опять присутствовал тот же агент ОГПУ, донесение от 24 марта
сводке Секретного отдела ОГПУ № 122
«Вторая и последняя часть повести Булгакова «Собачье сердце» (о первой части я сообщил Вам двумя неделями ранее), дочитанная им на «Никитинском субботнике», вызвала сильное негодование двух бывших там писателей-коммунистов и всеобщий восторг всех остальных. Содержание этой финальной части сводится приблизительно к следующему. Очеловеченная собака стала наглеть с каждым днем, все более и более. Стала развратной: делала гнусные предложения горничной профессора. Но центр авторского глумления и обвинения зиждется на другом: на ношении собакой кожаной куртки, на требовании жилой площади, на проявлении коммунистического образа мышления. Все это вывело профессора из себя, и он разом покончил с созданным им самим несчастием, а именно: превратил очеловеченную собаку в прежнего, обыкновенного пса. Если и подобно грубо замаскированные (ибо все это «очеловечение» — только подчеркнуто-заметный, небрежный грим) выпады появляются на книжном рынке СССР, то белогвардейской загранице, изнемогающей не меньше нас от книжного голода, а еще больше от бесплодных поисков оригинального, хлесткого сюжета, остается только завидовать исключительнейшим условиям для контрреволюционных авторов у нас».
20 апреля 1925 г. Ангарский в письме Вересаеву :
«…произведения Булгакова проводить «сквозь цензуру очень трудно. Я не уверен, что его новый рассказ «Собачье сердце» пройдет. Вообще с литературой плохо. Цензура не усваивает линию партии».
Ангарский предложил Булгакову написать письмо Льву Борисовичу Каменеву, о чем писателю сообщил сотрудник редакции Борис Леонтьевич Леонтьев:
«Дорогой и уважаемый Михаил Афанасьевич, Николай Семенович прислал мне письмо, в котором просит Вас сделать следующее. Экземпляр, выправленный, "Собачьего сердца" отправить немедленно Л.Б. Каменеву в Боржом. На отдыхе он прочтет. Через 2 недели он будет в Москве и тогда не станет этим заниматься. Нужно при этом послать сопроводительное письмо — авторское, слезное, с объяснением всех мытарств и пр. и пр. Сделать это нужно через нас... И спешно!»
письмо Б.Л. Леонтьева Булгакову от 11 сентября 1925 года:
«Повесть Ваша "Собачье сердце" возвращена нам Л.Б. Каменевым. По просьбе Николая Семеновича он ее прочел и высказал свое мнение: "это острый памфлет на современность, печатать ни в коем случае нельзя". Конечно, нельзя придавать большого значения двум-трем наиболее острым страницам; они едва ли могли что-нибудь изменить в мнении такого человека, как Каменев. И все же, нам кажется, Ваше нежелание дать ранее исправленный текст сыграло здесь печальную роль».
2 марта 1926 г. Булгаков заключил с МХАТом договор об инсценировке «Собачьего сердца» ( в связи с последующим цензурным запретом был расторгнут 19 апреля 1927 г. И аванс 500 рублей был возвращен Булгаковым)
7 мая 1926 года ГПУ провели обыск в комнате Булгакова на «голубятне»
Из воспоминаний Л.Е Белозерской Булгаковой:
. Время шло, и над повестью ״Собачье сердце” сгущались тучи, о которых мы и не подозревали.
״В один прекрасный вечер” , — так начинаются все рассказы, — в один непрекрасный вечер на голубятню постучали (звонка у нас не было) и на мой вопрос ״ кто там?” бодрый голос арендатора ответил: ״Это я, гостей к вам привел!”
На пороге стояли двое штатских: человек в пенсне и просто невысокого роста человек — следователь Славкин и его помощник с обыском. Арендатор пришел в качестве понятого. Булгакова не было дома, и я забеспокоилась: как-то примет он приход ״ гостей” , и попросила не приступать к обыску без хозяина, который вот-вот должен придти.
Все прошли в комнату и сели. Арендатор развалясь на кресле, в центре. Личность это была примечательная, на язык несдержанная, особенно после рюмки-другой... Молчание. Но длилось оно, к сожалению, недолго.
— А вы не слыхали анекдота, — начал арендатор...( Пронеси, господи!” — подумала я) .
— Стоит еврей на Лубянской площади, а прохожий его спрашивает: ״Не знаете ли вы, где тут Госстрах?”
— Госстрах не знаю, а госужас вот...
Раскатисто смеется сам рассказчик. Я бледно улыбаюсь. Славкин и его помощник безмолвствуют. Опять молчание — и вдруг знакомый стук. Я бросилась открывать и сказала шопотом М. А.
— Ты не волнуйся, Мака, у нас обыск.
Но он держался молодцом (дергаться он начал значительно позже). Славкин занялся книжными полками. ״Пенсне” стало переворачивать кресла и колоть их длинной спицей.
И тут случилось неожиданное. М. А. сказал:
— Ну, Любаша, если твои кресла выстрелят, я не отвечаю. (Кресла были куплены мной на складе бесхозной мебели по 3 р. 50 коп. за штуку ).
И на нас обоих напал смех. Может быть, и нервный. Под утро зевающий арендатор спросил:
— А почему бы вам, товарищи, не перенести ваши операции на дневные часы? Ему никто не ответил... Найдя на полке ״Собачье сердце” и дневниковые записи, ״ гости” тотчас же уехали.
18-го мая 1926 Булгаков пишет заявление:
«В ОГПУ от литератора Михаила Афанасьевича Булгакова, проживающего в г. Москве, в Чистом (б. Обуховском) пер. в д. № 9, кв. 4.
Заявление
При обыске, произведенном у меня представителями ОГПУ 7 мая 1926 г. (ордер 2287, дело 45), у меня были изъяты с соответствующим занесением в протокол — повесть моя "Собачье сердце" в 2 экземплярах на пишущей машинке и 3 тетради, написанные мною от руки, черновых мемуаров моих под заглавием "Мой дневник". Ввиду того, что "Сердце" и "Дневник" необходимы мне в срочном порядке для дальнейших моих литературных работ, а "Дневник", кроме того, является для меня очень ценным интимным материалом, прошу о возвращении мне их".
24 июня 1926 года не получив ответ на первое заявление, Булгаков пишет второе, Председателю Совета народных комиссаров Рыкову:
7-го мая с. г. представителями ОГПУ у меня был произведен обыск (ордер № 2287, дело 45), во время которого у меня были отобраны с соответствующим занесением в протокол следующие мои, имеющие для меня громадную ценность, рукописи: Повесть "Собачье сердце" в 2-х экземплярах и "Мой дневник" (3 тетради). Убедительно прошу о возвращении мне их. Михаил Булгаков. Адрес: Москва, Малый Левшинский, 4, кв. 1. 24 июня 1926 года».
22 сентября 1926 года Булгакова вызвали на допрос в ГПУ. Следственные действия проводились 24-летним заместителем начальника 6-го отделения КРО ОГПУ СССР С.Г. Гендиным
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
1926 г. сентября месяца 22 дня, Я, Уполн. 5 отд. секр. отдела ОГПУ Гендин допрашивал в качестве обвиняемого (свидетеля) гражданина Булгакова М.А. и на первоначально предложенные вопросы он показал:
1. Фамилия: Булгаков.
2. Имя, отчество: Михаил Афанасьевич.
3. Возраст (год рождения): 35 (1891).
4. Происхождение (откуда родом, кто родители, национальность, гражданство или подданство): Сын статского советника, профессора Булгакова.
5. Место жительство (постоянное и последнее): М. Левшинский пер., д. 4. кв. 1.
6. Род занятий (последнее место службы и должность): Писатель-беллетрист и драматург.
7. Семейное положение (близкие родственники, их имена, фамилии, адреса, род занятий до революции и последнее время): Женат вторым браком. Фамилия жены — Белозерская Любовь Евгеньевна — дом. хоз.
8. Имущественное положение (до и после революции допрашиваемого и родственников): Нет.
9. Образовательный ценз (первонач. образование, средняя школа, высшая, специальн., где, когда и т. д.): Киевская гимназия в 1909 г., Университет, медфак в 1916 г.
10. Партийность и политические убеждения: Беспартийный. Связавшись слишком крепкими корнями со строящейся Советской Россией, не представляю себе, как бы я мог существовать в качестве писателя вне ее. Советский строй считаю исключительно прочным. Вижу массу недостатков в современном быту и, благодаря складу моего ума, отношусь к ним сатирически и так и изображаю их в своих произведениях.
11. Где жил, служил и чем занимался:
а) до войны 1914 г.
б) с 1914 г. до Февральской революции 17 года: Киев, студент медфака до 16 г., с 16 г. — врач;
в) где был, что делал в Февральскую революцию 17 г., принимал ли активное участие и в чем оно выразилось: Село Никольское Смоленской губ. и гор. Вязьма той же губ.
г) с Февральской революции 17 г. до Октябрьской революции 17 г.: Вязьма, врачом в больнице.
д) где был, что делал в Октябрьскую революцию 17 г.: Также участия не принимал.
е) с Октябрьской революции 17 г. по настоящий день.: Киев — до конца авг. 19 г. с авг. 19 до 1920 г. во Владикавказе, с мая 20 по авг. в Батуме в Росте, из Батума в Москву, где и проживаю по сие время.
12. Сведения о прежней судимости (до Октябр. революции и после нее): В начале мая с/г производился обыск.
13. Отношения допрашиваемого свидетеля к обвиняемому. (...)
Записано с моих слов верно: записанное мне прочитано (подпись допрашиваемого). Михаил Булгаков.
(см. лист 2-й). Показания по существу дела: Литературным трудом начал заниматься с осени 1919 г. в гор. Владикавказе, при белых. Писал мелкие рассказы и фельетоны в белой прессе. В своих произведениях я проявлял критическое и неприязненное отношение к Советской России. С Освагом связан не был, предложений о работе в Осваге не получал. На территории белых я находился с августа 1919 г. по февраль 1920 г. Мои симпатии были всецело на стороне белых, на отступление которых я смотрел с ужасом и недоумением. В момент прихода Красной Армии я находился во Владикавказе, будучи болен возвратным тифом. По выздоровлении стал работать с Соввластью, заведывая ЛИТО Наробраза. Ни одной крупной вещи до приезда в Москву нигде не напечатал. По приезде в Москву поступил в ЛИТО Главполитпросвета в кач. секретаря. Одновременно с этим начинал репортаж в московской прессе, в частности, в "Правде". Первое крупное произведение было напечатано в альманахе "Недра" под заглавием "Дьяволиада", печатал постоянно и регулярно фельетоны в газете "Гудок", печатал мелкие рассказы в разных журналах. Затем написал роман "Белая гвардия", затем "Роковые яйца", напеч. в "Недрах" и в сборнике рассказов. В 1925 г. написал повесть "Собачье сердце", нигде не печатавшееся. Ранее этого периода написал повесть "Записки на манжетах".
Записано с моих слов верно. М. Булгаков. (обрез верха листа)
были напечатаны "Дьяволиада" и "Роковые яйца". "Белая гвардия" была напечатана только двумя третями и недопечатана вследствие закрытия, т. е. прекращения, толстого журнала "Россия". "Повесть о собачьем сердце" не напечатана по цензурным соображениям. Считаю, что произведение "Повесть о собачьем сердце" вышло гораздо более злободневным, чем я предполагал, создавая его, и причины запрещения печатания мне понятны. Очеловеченная собака Шарик получилась, с точки зрения профессора Преображенского, отрицательным типом, т. к. подпала под влияние фракции. Это произведение я читал на "Никитинских субботниках", редактору "Недр" — т. Ангарскому и в кружке поэтов у Зайцева Петра Никаноровича и в "Зеленой лампе". В Никитинских субботниках было человек 40, в "Зеленой лампе" человек 15 и в кружке поэтов человек 20. Должен отметить, что неоднократно получал приглашения читать это произведение в разных местах и от них отказывался, так как понимал, что в своей сатире пересолил в смысле злостности и повесть возбуждает слишком пристальное внимание".
Вопр.: Укажите фамилии лиц, бывающих в кружке "Зеленая лампа"?
Отв.: Отказываюсь по соображениям этического порядка.
Вопр.: Считаете ли вы, что в "Собачьем сердце" есть политическая подкладка?
Отв.: Да, политические моменты есть, оппозиционные к существующему строю.
М. Булгаков».
Из воспоминаний Л.Е Белозерской Булгаковой:
…По настоянию Горького, приблизительно через два года ״Собачье сердце” было возвращено автору... |
–––
Самый честный человек в издательском мире, а остальное вы и так знаете. |
|
цитировать
