| автор |
сообщение |
B.E.You 
магистр
 
|
|
Phoen1x
авторитет
|
 7 мая 2008 г. 18:05 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
Tyrgon и B.E.You спасибо за ответы. Вы мене подняли настроение Ибо пол года назад, когда этот и был напечатан микрорассказ, я выложил его на сайте эксмо. И там меня не хило раскритиковали. После этого я уже нечего не писал, надежда исчезла в одно мгновенье. И тут, долго решаясь, но все одно я решил еще раз показать свое творенье.
Честно, я вам очень благодарен.
|
|
|
Hydra
активист
|
|
7 мая 2008 г. 21:30 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
ГЛАЗА ИМПЕРАТОРА
….Девочка жила в Последние Времена. Точней, она даже не понимала, что это Последние Времена – ей было всего семь лет. Для неё было привычным видеть на улицах городка толпы бесцельно бродящих худых и оборванных сумасшедших. Для неё было привычным то, что вокруг свирепствуют невиданные болезни и одичавшие домашние животные. Для девочки было привычным то, что все живут за счет того, что богачи один за другим раздаривают свое имущество. Для неё было привычным, что на горизонте постоянно полыхают молнии и раз в три дня на город налетает ураган. У них не было землетрясений – в этом им повезло. Для девочки было привычным, что и отец, и два старших брата, и мать, и старшая сестра – не расстаются с оружием. Она знала, что когда ей исполнится десять, ей тоже подарят меч и лук.
….В тот День мать строго спросила у неё: «Сегодня через наш город пройдет Легион Императора. Знаешь, что надо делать?» Девочка слышала многое про Императора. Слышала, что он всегда ходит в чёрном. Слышала, что он может менять мир вокруг себя, как волшебник из детских книг. Девочка кивнула и гордо ответила: «Я знаю, но я не встану на коленки. Я не люблю его!» Мать испуганно зашептала, оглядываясь по сторонам: «Нельзя так говорить, дочка! Император был добрым и у него еще есть в сердце доброта! Мы должны умилостивить его!» Девочка промолчала, но про себя подумала: «Я всё равно не люблю того, кто всегда ходит в чёрном….»
….Далеко за полдень в тот День не выжившие еще из ума жители городка стали стекаться на площадь. Девочка вместе со своей семьей тоже пришла на условленное место. Она стояла насупившись и тихо шептала: «Я тебя не люблю, я тебя не люблю, я тебя не люблю….» Внезапно она почувствовала непонятную тишину вокруг. Девочка подняла голову и вздрогнула: совершенно неожиданно на площадь въехали Император и первые ряды Его Легиона. Император в иссиня-черных доспехах восседал на черном коне и небрежно вертел в левой руке какой-то полевой цветок. В толпе раздался истошный крик и кто-то стремительно бросился с копьём на Императора. Но Тот даже не пошевелился – невероятным образом бившее наверняка копье нападавшего прошло мимо сердца Черного Властелина. Шедший за императором всадник молниеносным движением обезглавил отчаянного безумца. Вся толпа на площади в одно дыхание встала на колени и склонила головы. Причем всё происходило в какой-то цепенящей тишине. Одна только девочка почему-то не пала ниц и не отрываясь смотрела на Императора. Какие-то непонятные волны умиротворяющего Нечто шли от Черного Владыки. Его лица не было видно, только красивые карие глаза сверкали из под черной маски. И девочка, как завороженная, смотрела на эти глаза. Император заметил её и повернул весь Легион к ней. Толпа беззвучно отползала на коленях, освобождая путь. Девочку охватили трепет, ужас и благоговение. Император подъехал к ней вплотную и навис, как черный исполин. Секунду он внимательно смотрел в её бывшие когда-то дерзкими глаза. Потом бросил ей под ноги цветок, резко развернулся и ушёл – вместе с Его Легионом.
….Как в полусне девочка подобрала цветок, спрятала на груди и опустошённо побрела домой вместе с беззвучно расходившейся толпой. Она шла и только одно было в ней: девочка поняла, что всю жизнь будет вспоминать эти карие глаза Черного Владыки. И всю жизнь будет мечтать хотя бы еще раз увидеть глаза Императора….
16.03.06
|
–––
Мне нужны бойцы. В первую очередь снайперы. |
|
|
aznats 
магистр
|
|
8 мая 2008 г. 00:18 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Hydra Честно понравилось! И картинки так живо возникают перед глазами, и сюжет так быстро затягивает и интригует.
Только концовка вызывает некоторое недоумение — как-то непонятно, как ее интерпретировать, все вроде сложившиеся смыслы сразу обесцениваются. Я понимаю, что наверное в целом так и задумано, но с оттенками эмоций все-таки что-то явно не так. (ИМХО, разумеется)
|
–––
Логика – замечательная штука, однако против человеческого мышления она бессильна. (с) Терри Пратчет |
|
|
Hydra
активист
|
|
8 мая 2008 г. 10:48 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
НАСТОЯЩИЙ ИМПЕРАТОР
…Как и положено настоящему солдату Священной Арийской Империи – Алекс вскочил по первому сигналу утренней побудки. Отработанными за годы учебы и тренировок движениями он в несколько секунд собрал постель и быстро оделся. Через три минуты после сигнала побудки вся пятая когорта воронежского легиона была на плацу. Командир когорты, немец по происхождению, чётче чем обычно вышел перед солдатами и встал, эффектно выдерживая напряжённую паузу.
- Здравия желаю, солдаты Священной Арийской Империи! – чеканно прозвучали его слова в тишине ясного утра.
Четырехтысячная когорта рявкнула как единое существо:
- Здравия желаем, комког!
Военачальник удовлетворённо кивнул и полминуты молчал, как опытный актёр перед застывшей в ожидании публикой.
- Великие солдаты великой империи! Нам оказана большая честь! Сегодня в Воронеж прибывает сам Светоносный Чёрный Император нашей бескрайней страны, раскинувшейся от островов Британии до льдов Чукотки, величайшей империи в истории Земли!
Солдаты грянули оглушительное «Ура!» Командир снова остался доволен подчинёнными и воодушевлённо продолжал:
- Наша когорта участвует в приветственном параде по случаю прибытия Императора. Мы должны показать силу боевого духа воронежских частей, мы должны продемонстрировать нашу боеготовность пред светлым ликом Императора! Рядовой Алекс!
Безупречно отчеканив шаг, Алекс выступил вперёд:
- Я!
- Рядовой Алекс, Вам поручено передать приветственный дар Императору от лица жителей нашего города! Вы справитесь с полным чести заданием пред неумолимым светом могущества Императора?
- Так точно, Ваше превосходительство!
- Встать в строй! Когорта, слушай мой приказ! Всем разойтись и готовиться к параду!..
…Воронеж ликовал: сегодня город посетил величайший из величайших самодержцев в истории Земли, сверхъестественный Император, которого так все и звали – просто «Император», потому что на всей планете сам собой возник полный запрет на произнесение Его настоящего имени. Город был украшен приветственными транспарантами и праздничными рунами – теми самыми рунами, секрет которых заново открыл Император ещё восемьдесят лет назад, при начале Священной Последней Войны Человечества. В отстроенном заново центре города (по приказу Императора на всех подвластных ему территориях в одну ночь были уничтожены все здания, хоть как-то напоминавшие о старых богах и религиях, существовавших до сплотившей всех веры в Единую Силу Слова) – собрался народ, жаждавший своими глазами увидеть сверхъестественного Императора, сумевшего объединить своей стальной волей тысячи прежде враждовавших народов. О величайшем самодержце в истории ходили легенды, одна другой фантастичнее. Естественно, народ просто неистово желал увидеть хотя бы издалека сверхчеловека, сумевшего сделать невозможное. Люди стекались на площадь бесконечной рекой. Казалось, весь Воронеж был тут.
Мэр города стоял на небольшой трибуне и «разогревал» праздничные массы:
- Жители славного древнего Воронежа! Величайшая честь снизошла на наши головы! Мы – граждане величайшей страны в истории Земли, наша родина отныне бескрайна и простирается от островов Британии до льдов Чукотки. Индия и Китай – наши покорные вассалы, африканцы заняли положенное им место на своём чёрном континенте. Только Демократические Штаты Америки ещё хранят эту заразу, эту чуму двадцать первого века, только они сохраняют лживый демократический строй, тщетно сопротивляясь нашей объединённой военной и экономической мощи! Но мы уничтожим этот последний континент лжи! Потому что мы – Священная Арийская Империя! – при этих словах мэр, как опытный оратор, воздел руки к небу, и толпа на площади восторженно взревела.
Чуть стихнув, гул стал нарастать снова. Потому что рядом с мэром Воронежа появился Князь Владимир – ближайший советник Императора. А это означало, что вожделенный царь выйдет с минуты на минуту. Люди на площади возбуждённо галдели, вставали на цыпочки, заглядывая друг другу за головы – каждый жаждал хоть краешком глаза увидеть этого мифического Императора. Князь Владимир, чуть склонившись, что-то шепнул на ухо мэру города. Тот согласно кивнул и продолжил ораторствовать:
- Кто дал нам истинную свободу? – мэр сделал паузу, — Император!
- Кто навёл вожделенный порядок в обществе? – народ уже понял задумку и подхватил, пока нестройно, — Император!
- Кто дал каждому жильё и работу? – люди радостно замахали руками, — Император!
- Кто величайший царь в истории Земли? – ИМПЕРАТОР!!!
Мэр остановился, набрал в грудь побольше воздуха и вместе с чеканным движением руки выдохнул:
- Гир!!!
Люди на площади взметнули руки в древнейшем военном приветствии римских легионеров и неистово взревели:
- Махт!!!
Мэр, похоже, сам вошёл в экстаз:
- Гир!!!
Толпа взревела, как огромный зверь:
- Махт!!!
- Гир!!!
- МАХТ!!!
Князь Владимир удовлетворённо кивнул мэру и властно махнул рукой.
Жители города, как по команде, отступили от трибуны.
Чеканя шаг, безупречными рядами на площадь выступил воронежский легион. Завораживающим строем когорты прошли перед трибуной и с точностью в доли секунды остановились одновременно по всей длине колонны. Это было очень красиво, и жители невольно утихли и оцепенели. Так же с точностью механизма – солдаты единым движением развернулись лицом к зрителям.
Почему-то стало очень тихо – невероятно тихо для такого огромного скопления людей.
И в полной тишине бесшумной завораживающей тенью на трибуну вышел Светоносный Чёрный Император.
Толпа качнулась, будто один огромный влюблённый зверь. Неистовый, неслыханный доселе здесь рёв затопил всю площадь. Несколько женщин с отчаянным визгом бросились к трибуне, но путь им преградили легионеры. Впрочем, все эти поклонницы просто потеряли сознание от понимания того, что им не дано коснуться Императора – и их бережно унесли крепкие красавцы из когорт.
Народ неистовствовал, будто океан в шторм. Каждый что-то кричал, надеясь, что Чёрный и Светоносный услышит именно его признание в любви. Что удивительно, но в этом бушующем море человеческих эмоций – абсолютно никто не пострадал и не получил травм. Это было одной из удивительных способностей Императора – при его выходах к людям, когда народ просто сходил с ума – никто никогда не обращался за медицинской помощью.
Император стоял чуть позади, за плечом Князя Владимира – невысокий, весь в чёрном, с чёрной же маской на лице, будто чуть пригнувшись под неведомой никому тяжестью. Только глаза были видны из-под повязки. Внешне это было очень похоже на прикрывшуюся чадрой восточную красавицу – настолько, что в народе осторожно шептались, что их любимый повелитель, возможно, женщина.
Он всегда молчал – этот таинственный властитель дум. И сейчас он тоже оставался верен себе – ни слова не сорвалось с обожаемых миллионами уст Императора. Мэр города что-то громко сказал Князю Владимиру, пытаясь перекричать восторженный рёв своих подданных. Тот наклонился, внимательно слушая, а затем согласно кивнул. После этих слов воронежский мэр поднял руку – и почему-то беснующееся море человеческих эмоций довольно быстро утихло. Градоначальник удивлённо обернулся на стоявшего позади Императора и с искренним восхищением поклонился – любому было понятно, что народ успокоила вовсе не рука мэра.
- Родные мои! Братья мои! – с воодушевлением начал он в наступившей тишине, — Сегодня мы хотим выразить свою признательность гению Светоносного Чёрного Императора скромным даром от лица жителей Воронежа. Величайшая честь – вручить дар нашего города лично бесценному повелителю – эта честь оказана солдату пятой когорты воронежского легиона рядовому Алексу Воронину!
При этих словах когорты абсолютно синхронно развернулись лицом к Императору и все тысячи солдат встали на одно колено, склонив головы в почтении к верховному главнокомандующему Священной Арийской Империи. Остался стоять только Алекс – чеканным шагом, слышимым по всей затихшей площади, он промаршировал до ступеней трибуны и так же чётко, без единого лишнего движения – поднялся к своему повелителю, держа в руках ярко сверкавший серебряный кубок. Он подошёл к Императору, поклонился и вручил дар, который повелитель бескрайней страны взял как-то удивительно нежно, как будто и в самом деле был женщиной. И Князь Владимир и мэр Воронежа наблюдали за этой сценой в лёгком оцепенении. Градоначальник опомнился первым и, резко повернувшись к площади, взметнул руку:
- Гир!
- МАХТ!!! – единогласно взревел народ.
Никто и не заметил в тот момент, что Алекс внезапно обмяк и упал, потеряв сознание. Никто, кроме тех, кто достаточно часто близко общался со Светоносным Чёрным Императором – никто не выдерживал его «парадной» энергетики вблизи больше нескольких секунд…
***
- Уважаемый, народ уже давно ждёт Вашего решения! – Князь Владимир едва заметно поклонился – так, что казалось, будто он просто глянул себе под ноги.
Император снял тонкие перчатки и аккуратно положил их на трон, на который сам сесть не решился. Подумав, он повернулся к собеседнику:
- Вы уверены, что это будет моим решением?
- Человеку с Вашей властью не стоит об этом думать… — ближайший советник самодержца глянул чуть исподлобья.
- Вы прекрасно знаете, что власть моя загадочна и непонятна мне самому. Вы просто толкуете мои слова. И я не уверен, что всегда правильно.
- Такое количество людей не может ошибаться одновременно – Князь Владимир улыбнулся слегка укоризненно. Так, что улыбка выглядела даже слегка презрительной.
Получалось, будто Император попал в тупик, как нашкодивший школьник. Он недовольно повёл плечами и зачем-то снова надел перчатки. Потом подумал и плавно сел на трон, причём при этом всё вокруг будто оцепенело и застыло в загустевшем времени.
Князь скривил губы и тряхнул головой, освобождаясь от неожиданного морока, вызванного непредсказуемым повелителем половины планеты:
- У… уважаемый… Время пришло. Время уже давно пришло. Мы сильны как никогда. Надо бить ДША, пока они не опомнились.
- И? – Чёрный и Светоносный, внезапно став властным самодержцем, вопросительно приподнял бровь.
- Восемьдесят лет, повелитель, мы ведём эту войну! Восемьдесят! Да, Вы бессмертны, но – как минимум два поколения выросло и состарилось в мечтах о том времени, когда закончится эта вездесущая схватка Империи со всем остальным человечеством. Миллионы умерли, не дождавшись, когда же Вы выполните своё обещание о воцарении мира и рая на Земле.
- И? – Император, будучи уже стодвадцатилетним долгожителем, оставался в душе озорным сорванцом, начинавшим иногда играть не ко времени. Впрочем, и выглядел он максимум на пятьдесят.
Князь Владимир резко посуровел и угрюмо глянул исподлобья. Вечно юный царь неловко закашлялся и заговорил:
- Мне не нужна эта война! Вы прекрасно знаете, что я мечтаю писать музыку. Просто спокойно писать музыку! Волшебную небесную музыку… И я так же, как все – все эти восемьдесят лет жду мира. Потому что хочу стать тем, кем мечтал быть в молодости – всемирно известным музыкантом. Да, я удивительным образом не старею. Но и для меня восемьдесят лет – это целая жизнь! Точнее, две длиннейших жизни! Вы хотите знать, чего я хочу?
Ближайший советник Императора, с которым они были сейчас наедине – медленно покачался на носках, заложив руки за спину. Мастерски выждав паузу, он спросил, хитро глядя на разволновавшегося повелителя:
- Да, мы все хотим знать, чего же Вы хотите?
Светоносный настороженно всмотрелся в собеседника и слегка неуверенно произнёс:
- Я хочу писать музыку и выступать с концертами по всему миру…
Князь Владимир улыбнулся, поклонился и вышел из комнаты для аудиенций.
Он аккуратно прикрыл дверь, оставив недоумевающего хозяина Империи в одиночестве, и уверенным шагом пошёл по длинным коридорам дворца. Он улыбался, думая о чём-то своём – и гулкое эхо разносило стук его каблуков. Подойдя к высокой двери с золочёными витыми ручками, он ненадолго остановился, собрался и, вздохнув, решительно вошёл в Зал Совета.
- Господа! Император только что повелел начать последнюю фазу военных действий… — заговорил Князь прямо на ходу, а затем, остановившись у трибуны, медленно обвёл взглядом собравшихся:
- Мы объявляем войну Демократическим Штатам Америки!
Воцарилось молчание, которое враз взорвалось единогласным «Ура!»
- Гир!
- Махт!
- Гир!
- Махт!..
…В простеньком джинсовом костюме – Император летел обычным рейсовым самолётом в город детства. Он заказал себе стакан дешёвого пива и сейчас ждал, пока стюардесса принесёт прохладный напиток, глядя в окно на облака внизу. Этот загадочный царь умел становиться незаметным рядовым – точно так же, как умел сводить с ума целые площади и стадионы одним своим присутствием.
- Император, я рада, что Вы решились на войну с ДША! – рядом раздался восторженный шёпот. Он резко обернулся: на него восхищённо смотрела юная светловолосая красавица с соседнего сиденья, протягивая блокнот и ручку.
- Мой повелитель, я никому не скажу, что я Вас узнала!
Чёрный и Светоносный испуганно огляделся по сторонам и прошептал, склонившись к девушке:
- Это не совсем моё решение, дорогая. И – я не Император!
Он отодвинулся и внушительно посмотрел на соседку. Она радостно кивнула в ответ на читавшийся в его глазах вопрос. Удовлетворённый пониманием, замаскировавшийся самодержец быстро черкнул пару строк прелестнице в блокнот и, облегчённо вздохнув, отвернулся к окну. Через секунду он пугливо озирался – не заметил ли кто его разоблачения? А ещё через секунду уже спокойно смотрел на плотную облачную пелену внизу.
Стюардесса принесла обещанное пиво, и Император, выпив залпом стакан – стал беззаботно заигрывать с юной соседкой. Сторонний пассажир ни за что бы не узнал в одном из этой флиртующей парочки – гения, покорившего мир…
…Старенький электробус, выпущенный, наверное, ещё в середине века – тихо гудя, ушёл по своему маршруту, оставив Чёрного и Светоносного в одиночестве на заброшенной остановке рядом с лесом. Император не стал заезжать к родительскому дому, во двор, где прошло его детство – уже больше ста лет назад. Он побоялся, что там могут найтись те, кто его узнает – и сразу из аэропорта приехал сюда.
Блаженно улыбаясь, он одиноко побрёл по лесу, ласково трогая стволы вековых сосен. Он вылетел в конце ночи, поэтому сейчас было раннее утро и птицы безмятежно щебетали в кронах, погружая самодержца в состояние беззаботной эйфории.
Довольно пройдя по ухоженным тропинкам, он, оглядевшись, свернул в чащобу. Где-то среди зарослей звонко трещавшего и ломавшегося кустарника постоял несколько секунд, внимательно прислушиваясь. Затем помочился на истлевший пенёк, отошёл несколько шагов в сторону и, пошарив рукой под толстым слоем сопревших листьев и сосновых иголок, нащупал толстое, холодное и влажное стальное кольцо – он, поднатужившись, потянул его вверх. Открылся вход в бревенчатую землянку. Царь спустился по перекосившимся ступеням глубоко под землю, светя маленьким фонариком себе под ноги. Нащупав рубильник, подал электричество.
В желтоватом свете вокруг него, попискивая и мигая, стали включаться пульты, компьютеры и синтезаторы. Это была тайная студия – в землянке, в лесу, в городе детства.
Радостно улыбаясь, он тихонько сыграл пару нот на потемневших от времени клавишах «Роланда», а затем – написал пальцем на покрытом пылью дисплее всего одно слово и зачеркнул его:
«Император».
20.12.06 – 26.12.07
|
–––
Мне нужны бойцы. В первую очередь снайперы. |
|
|
Keykeeper
магистр
|
|
aznats
магистр
|
|
11 мая 2008 г. 02:57 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
Hydra Еще раз с удовольствием отмечу удивительную "зрительность" . Просто сами по себе яркие четкие картины возникают! И по прежнему интересно!
Если это только отрывки, может все что есть сразу выложите? Я бы с большим удовольствием прочитала.
А остальное прикрепляю в файле.
|
–––
Логика – замечательная штука, однако против человеческого мышления она бессильна. (с) Терри Пратчет |
|
|
Claviceps P.
миротворец
|
|
13 мая 2008 г. 12:35 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
Что-то нахлынула на меня сегодня какая-то литературная ностальгия 
Лет в 13-15 я написал несколько фантастических рассказов, но, к сожалению или к счастью, ни один из них не сохранился...
А вот здесь 2 первых образца реалистической (но абсурдистской) прозы.
Не судите строго, первые версии этих рассказов писались в последнем классе школы, давно это было... ![8-]](/img/smiles/blush.gif)
"Искусственные губы" несколько лет назад были напечатаны в местном альманахе "Василиск", хотя первый — "В поисках альбома" мне нравился все же больше. И в таком стиле я кажется более ничего не писал, перейдя потом на совсем уж замороченные абстрактно психоделические фрагменты и обрывки мыслей (лучшее из которых тоже могу показать) 
|
|
|
Pickman
миротворец
|
|
13 мая 2008 г. 12:44 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Claviceps P., у меня эти файлики качаются, но внутри уведомление, что я. мол, не зарегистрирован на Фантлабе. Мистика.
|
–––
Джон умрет, а я буду жить |
|
|
Claviceps P.
миротворец
|
|
Pickman
миротворец
|
|
13 мая 2008 г. 13:07 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
У меня, как оказывается. менеджер закачек шалит... Скачал теперь, ознакомлюсь
Предлагаю пока свой рассказик, который почти удалось напечатать в журнале Стругацкого... но самому Стругацкому эта вещь как раз и не понравилась...
АТЕИСТ
Вот наконец он, крылья распустив
Подобно корабельным парусам,
От почвы оттолкнулся и взлетел
С клубами чадными, и много лиг
Преодолел отважно, оседлав
Летучий дым; но вскорости клубы
Развеялись под ним и седока .
Оставили в бескрайной пустоте.
Джон Мильтон. "Потерянный рай", книга вторая (перевод Арк. Штейнберга)
В библиотеке бесшумно отворилась дверь.
В образовавшейся щели заблестел чёрный камешек: чей-то глаз озирал комнату. Ярко пылали дрова в камине, дремотно стелились по полу багряные ковры, но глаз оставался холоден. Окаймлённый задорными рыжими шерстинками, сам он был лишён цвета и эмоций. Казалось, сквозь щель таращится на игру теней лакированная пустота.
Мальчик беззвучно проник в библиотеку. Он был худ. Болезненная бледность только подчёркивала черноту его глаз, из которых один — тот, что оставался невидим, пока другой изучал и разведывал, — был неправильной фасолевидной формы. Так и всё лицо его, будто смятое чьей-то безжалостной пятернёй, казалось карикатурой на человеческое. Гримаса гнева или страдания гляделась бы естественно на этом лице, но бесстрастие не покидало его. Уродцу могло быть и десять лет, и пятнадцать.
Комната представляла собой огромный цилиндр. По всей окружности его уходили верхушками куда-то во тьму книжные шкафы. Света камина хватало лишь на небольшое пространство — прямые полки, позолоченные корешки, пышные канделябры. И в центре массивный стол красного дерева, за которым согнулась исполинская фигура, — бесцветная, недвижимая, похожая на статую. Но нет — то и дело раздавался скрип пера, и по её очертаниям пробегал трепет.
К столу мальчик и направился. Он старался ставить ступни мягко, надеясь внезапным появлением завоевать себе превосходство. Фут за футом преодолевал он своей качкой, неуверенной походкой. И когда уже почти добрался до цели, случилось нечто страшное.
Где-то высоко под неведомым потолком, хлюпнув, разлетелась в труху деревяшка, и градом посыпались влажные тома, увлекая за собой нижних соседей. И рос, ширился грохот, разрывая барабанные перепонки скрючившегося на багрянце ковра маленького существа...
Но удара не последовало.
— Сын! — повторил голос.
Мальчик медленно поднялся с пола. Уродливое лицо осталось непроницаемым, но он был очень недоволен собой. Громовой голос отца всегда действовал на него так.
Прежде чем ответить, мальчик посмотрел наверх. Всё тот же мрак, ничем не нарушенный, непроглядный. Ему всё почудилось.
Он собрался с духом и начал:
— Отец, мне надо сказать тебе одну важную вещь.
— Говори.
— Отец, я не верю в Бога.
Лёгонький, едва заметный стук — на столешницу упало перо. Теперь и мальчик обратился в изваяние. Вся комната замерла, даже огонь в камине стал на миг не более чем искусной имитацией, написанной на холсте — до того было тихо.
Скрип кресла.
— Повтори.
Мальчик знал, что эта битва будет смертельной. Если он спасует, будет только хуже.
— Отец, я не верю в Бога. Я атеист.
Глаза их встречались не часто, и тем страшнее сошлись они сейчас: жгучий, ненавидящий взгляд взрослого и тёмные озерца на безобразном личике. Воздух точно завибрировал, напряжение росло и грозило разразиться взрывом.
Но гигант в кресле сдержал себя. Опустив руки на подлокотники, он всё так же безмолвно взирал на стоящего перед ним сына. Последнему стоило невероятных усилий не забиться в дикой дрожи под этой тяжестью. Наконец отец заговорил.
— Понимаешь ли ты, что только что сказал?
— Да, отец.
— Кто тебя научил этому?
— Никто, отец. Я сам дошёл до этого. Бога нет. Это всё обман, это...
— Довольно. Подробности меня не интересуют.
Он помедлил.
— Ты всегда был сопляком. Я ожидал от тебя чего-нибудь подобного. В твоём возрасте сомнения естественны, но один ты умудрился дойти до такого абсурда. Знаешь, что я сейчас сделаю?
— Нет, отец.
— Я подниму эту трубку и сделаю короткий звонок. А через полчаса у меня не будет сына.
— Отец!
— Пожалуй, полчаса — слишком много с тебя. Ты уже не имеешь права называть меня так. Ступай в приёмную на первом этаже и жди. Тебя заберут. Вещей можешь не собирать.
И, не глядя на бывшего теперь сына, он взялся за лапку телефона.
А мальчик не трогался с места. Мучнистая кожа щёк и лба будто покрылась трещинами. Бархатный сюртук подёргивался на плечах, выдавая бушующую внутри ярость.
Но под белесыми бровями было по-прежнему черно и пусто.
"Я понимаю, что это посягательство... — падали в трубку тяжёлые слова. — Да, он уже ждёт..."
Он развернулся и побрёл к выходу.
Затворив за собой дверь, отвергнутый сын не стал спешить. В коридоре, где он сейчас стоял, лениво переливался сумрак, и лишь далеко справа мерцал бледно-жёлтый свет. Уродец двинулся в его сторону.
Немного странно было ступать по шелестящему ковру, зная, что это в последний раз. Ещё страннее — видеть красные глаза слуг. Те прятались за базальтовыми колоннами, что ритмически прорезАли стены через каждые тридцать шагов. Слуги высовывали раздвоенные языки, скребли когтями по камню. Раньше стоило атеисту сделать движение в их сторону, как чернильные силуэты сжимались в комок. Но отныне он был отверженным, и красные огоньки на безносых лицах горели злобой и насмешкой.
— Безбожник! — шипели они, не осмеливаясь дотронуться до него.
Это его не обижало.
Коридор закончился, и мальчик очутился у широкой лестницы. С бордовой стены мертвенным взглядом смотрел светильник в виде кладбищенского нарцисса. Чёрные царапины расходились по лепесткам, и каждый из шести заканчивался крестом.
— Чушь, — произнёс атеист и плюнул на ковёр. Повернувшись к гербу спиной, он начал спускаться по чёрным ступеням.
Внизу он свернул направо и, пройдя через несколько комнат, оказался в приёмной. Обыкновенно у высоких дверей стоял привратник, но в этот вечер его отпустили.
Здесь не принимали — ждали, и обстановка была простой: массивные скамьи, светильники-нарциссы. И ещё клубился, словно жидкое пламя, розовый газ [1 — Имеется в виду шёлковая прозрачная ткань]. В стенах гудели невидимые вентиляторы.
Мальчик сел поближе к дверям и уставился перед собой. Колыхание ткани вызывало тошноту. Порой щеки нежно касался розовый язычок; атеист машинальным движением смахивал его, и в искусственном огне было больше жизни, чем в этой костлявой руке.
Он догадывался, куда его повезут, и раздумывал, что будет там говорить. Идея атеизма возвышалась в сознании колоссальной башней, о которую разбивался любой страх, любое сомнение. Но в библиотеке он забыл о своей силе, и тем позорнее было это поражение. Теперь он изготовился драться.
Снаружи послышался шум мотора, а за ним — торопливый топот и скрип дверных петель. Уродец встал, когда его окликнули, и по обледенелому крыльцу заковылял к автомобилю. Металл отливал чёрным и золотым, но атеиста это заботило так же мало, как и шелест опавшего газа за спиной.
Машина тронулась. Мальчик сидел между двумя инквизиторами — фиолетовые капюшоны, белые кресты, — но обзора ему хватало. Всё было как всегда: обветшалые особняки, угрюмые ограды, редкие прохожие — и всюду, всюду снег. Снег скрывал тротуары и налегал на фонари, душил деревья и пожирал крыши, облачал нагие статуи и наполнял пустые фонтаны.
Далеко вверху, за крапчатой белой пеленой, угадывался ледяной свод, а в восточном его углу — замороженное солнце.
Они проезжали мимо церквей. Было утро воскресенья, и у входных арок толпились понурые прихожане в серых плащах; чуть завидев автомобиль, спешно отворачивались и обращали взоры к остроконечным фронтонам, где порой из-за снежной занавеси выступали строгие лики святых.
Атеисту было нечего сказать стражникам, а те с ним не заговаривали.
По городу ехали долго, но наконец миновали сторожевую будку на окраине, и начались пустоши. Снег здесь царил уже безраздельно. Вдали вырисовывались циклопические каркасы, с которых свисали крюки и цепи. Некоторые были так велики, что атеист мог здоровым глазом разглядеть отдельные звенья. Попадались сооружения, напоминающие исполинские утюги — печи, в жерла которых многие сотни лет не входило ничего, кроме ветра и снега. Кренились котлы и вышки, сиротливо ходили на петлях кривые створки ворот.
Аспидно-чёрное полотно под колёсами автомобиля, казалось, не имело конца. Несколько раз атеист засыпал, но неизменно, разлепив ресницы, видел эту полосу, шпагой прорезающую степь.
Ненужного металла становилось всё больше, он подползал ближе к дороге. Слева на горизонте показалась жёлтая громада, размером превосходящая всё, что встречалось им ранее. Уродец — его уже мутило от предсказуемости мира — знал, что она окажется золотым дворцом. Мальчик снова заснул.
Вдруг шофёр буркнул, разбудив его: "Скоро Врата". Головы в капюшонах разом склонились, непокрытая голова дерзко поднялась. Ждать пришлось недолго. Вскоре они встали на горизонте — неизъяснимо огромные, чудовищные железные створы, не знающие пределов. Никакая сила не смогла бы стронуть их с места; но они были распахнуты, а в проёме зияла пустота.
Вертелись, шурша, колёса. Щель росла и росла, и уродец чувствовал страх, охвативший инквизиторов: те надвинули капюшоны до самых носов. Его же – тщедушного, прямого, как палка, – Ничто не страшило, ибо он, атеист, веровал в Ничто.
Руки в фиолетовых перчатках сомкнулись на руле, как волчьи челюсти на овечьем боку.
Проехали первые врата, за которыми поднялись вторые, и ещё одни, и ещё… Железные, медные, алмазные, всех по трое, все тускло мерцали…
Автомобиль тряхнуло на выезде — и он покатил по бесконечному мосту над бездной. Мелькали в свете фар столбы парапета да древние камни. А вокруг — тьма, абсолютная, безбрежная. Здесь не существовало неба и земли — только тьма, только мост.
Инквизиторы заснули, или притворились спящими, но мальчику не спалось. Он знал, что шофёр избегает смотреть в зеркало заднего вида: тому мерещилось, что через чёрные дыры на лице уродца вливается в салон пустота. А её шофёр боялся, как ничего другого.
Автомобиль взобрался на вершину каменной дуги и теперь мчался вниз, подпрыгивая на выбоинах... Внезапно погасли фары, и в кабину хлынул мрак. С водительского сидения повеяло холодом, инквизиторы ахнули. Слышно было, как входит в пол педаль тормоза — мучительно, со скрипом.
Наконец они остановились. Воцарилось безмолвие. Атеист знал, что в этот миг он мог сделать со своим конвоем, парализованным ужасом, что угодно. Мог пробраться к дверце, беспрепятственно открыть её и навсегда слиться с пустотой. Или перегрызть каждому горло. Но тогда не было бы боя. Поэтому он просто ждал.
"Я выйду", — выдавил шофёр. Не дождавшись ответа, он стал возиться с ручкой. Влажные пальцы соскальзывали с металла — атеист почти видел это... Оглушительно щёлкнул замок. За ним, через секунду, фонарик. Стукнул о булыжник ботинок, второй. Медленно выползло наружу потное тело, прошуршали пугливые шажки, со скрипом открылся капот...
Атеисту надоело слушать, и под свистящее дыхание инквизиторов он погрузился в сон...
Пробуждение принесло перемены: впереди, затмевая свечение починенных фар, вставал громадный шар песочного цвета. Съехав с моста, они покатили по его пустынной поверхности. На развилке повернули направо, проехали ещё по одному, меньшему мосту через пустоту, на новом куске земли забрались в туннель и в конце концов вынырнули на лесную поляну.
|
–––
Джон умрет, а я буду жить |
|
|
Pickman
миротворец
|
|
13 мая 2008 г. 13:09 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Автомобиль петлял среди голых осенних деревьев. За серыми стволами прятались другие серые стволы, и больше ничего. Стражи атеиста приосанились: видно, здесь им дышалось вольнее.
Они встали возле величественного особняка. Слева ложились в тёмный пруд палые листья, справа горестно немотствовал яблоневый сад. Само здание будто дышало: частыми волнами накатывала на него туманная рябь, скрывая кладку, карнизы и изваяния в нишах. Переплёты стрельчатых окон чернели металлом.
На крыльце их ждал Великий инквизитор. Простое облачение пылало пурпуром, в остальном же он был неотличим от младших чинов, окружавших его.
Атеист вылез из машины. Ноги затекли, но он никогда не отличался лёгкостью движений, да и сейчас мало о том заботился. Хотелось одного — высказаться. Перед громадой Великого инквизитора его фигурка казалась совсем крохотной, но ему, еретику, полагалась стража. И процессия двинулась к дверям — мрачный владыка, тщедушный уродец и десяток молчаливых капюшонов.
Внутри горели факелы. Стены здесь были выше, чем в Доме Кладбищенского Нарцисса, и без украшений — только толстый тёсаный гранит. Эхо шагов металось в этих коридорах, как стая летучих мышей. Дверей было мало. Остановились, после долгого пути, у шестой. Пурпуровый гигант потянул ручку и отступил; атеиста подтолкнули, и он ступил в длинную пустынную залу. Вдоль стен тянулись грубые колонны. В дальнем конце, меж двух больших окон, возвышался каменный трон, на котором кто-то сидел. Туда Великий инквизитор, оставив стражу за дверьми, и повёл мальчика. Тот уставил взгляд себе под ноги, но не из благоговения или страха, как мог бы надеяться его грозный спутник.
В последний раз взвешивая каждую мысль, каждый довод, маленький атеист с удовлетворением находил, что они остры, как когти инквизиторов. Эти лезвия точились с тех пор, как заря разума забрезжила в его безобразной голове. В древних книгах он выискивал места, которые другие пропускали или принимали не раздумывая. Он же сравнивал, разымал, собирал. На воскресных службах, куда водили его родители, мальчик ловил каждую неточность. Глядя на самоуглублённое, едва ли детское лицо, мать прочила ему духовную карьеру. Отец был трезвей: в бездонных глазах сына ему виделось нечто беспредельно чуждое — чуждое всему, что составляло его собственную жизнь. Свой страх он принимал за презрение, но итог был один: мальчик без помех карабкался к своей неясной цели, сам не зная, для чего это делает. Он вообще мало думал о себе.
Достигнув вершины, — если это было не дно — он пошёл к отцу. Но для того лишь, понял он, шаркая по плитам бескрайней залы, чтобы оказаться здесь — и изречь истину великану с тлеющими очами, что восседал на троне меж двух окон.
Инквизитор встал слева от атеиста и возвестил:
— Прибыл! — но зычный голос, сотни раз разбившись о камень, обратился в слабый стон: "Был... был... был..."
Седеющая голова поднялась.
— Знаешь ли, пред чьими очами ты предстал, грязный вероотступник? — спросил инквизитор.
— Да, — ответил мальчик бестонным голосом.
— Так кто же это?
Чеканно, отчётливо прозвучали слова:
— Это Люцифер, бывший Князь Тьмы.
На миг за старческим лицом проступило юное, угли в глазах вспыхнули. Но Люцифер остался, как сидел, на месте. Инквизитор открыл в изумлении рот.
— Щенок не ведает, что слетает с его поганых уст! Не будем же позволять ему вотще сотрясать воздух, Князь. Палачи ждут, — произнёс он с жаром.
— К чему такая спешка, Вельзевул? Он забавен, и будет любопытно его послушать.
Голос оказался вовсе не таким, каким представлял его атеист. Вместо грома зазвенели колокольчики, точно мягкая мелодия заструилась под гулкими сводами. Порою в неё вкрадывались надрывистые нотки.
— Ну что же ты застыл? Ты разжёг во мне интерес — так говори же! Открой нам, какой дорогой пришёл ты к таким нелепым воззрениям. Если Бога нет, то что же есть? Если я не Князь Тьмы, то кто? — Люцифер улыбался.
Атеист не сводил с него глаз. Правый, нормальный, вбирал в себя фигуру на троне, взвешивал, судил её. Левый искажал, пожирал, уничтожал. А с губ костлявым червём сползало:
— Бога нет. Когда-то он был, но теперь его нет. Когда-то этот сад назывался райским, и его охраняли херувимы. Но теперь их нет. Когда-то ад горел, сейчас он мёрзнет. Когда-то ты страшился одного имени Иисуса. Теперь ни Сына, ни Отца нет.
Люцифер перестал улыбаться, но сделал Вельзевулу знак, когда тот хотел вмешаться. А безумный еретик продолжал:
— Когда-то ты грозил Эмпирею [2 — По христианским представлениям, верхняя часть потустороннего мира, обиталище Бога, ангелов, святых.] кулаком, теперь Эмпирея нет. Когда-то внизу клокотал Хаос, но теперь его нет. Когда-то ты знал, для чего существуешь, теперь нет. Когда-то ты боялся Его, теперь ты боишься Меня. Ты проиграл, у тебя не осталось ничего.
— Постой, — сказал Люцифер, словно выйдя из раздумья, — ты кое-чего не понимаешь. Вельзевул, стража, оставьте нас!
Инквизитор поколебался, но не заставил хозяина повторить приказ. Низко склонив голову, он прошествовал к выходу. Из-за колонн вышли стражники и последовали за ним. Вместе с ушедшими, казалось, исчез из залы и всякий звук.
Люцифер встал, раскинул руки и расправил крылья — мощные, великолепные. Осанка его была величава, он вздымался живой скалой.
— Неужели и сейчас назовёшь ты меня бывшим владыкой ада, глупец?
Атеист не ответил. Люцифер приблизился к левому окну. Там он некоторое время всматривался во что-то, потом поманил мальчика пальцем. Тот встал рядом с Князем. Подбородок уродца едва не лежал на подоконнике, чело Люцифера едва не задевало верхней кромки окна.
За толстым стеклом мальчик увидел чёрное поле, испещрённое каплями звёзд. Ближе к центру, правее золотого сгустка пламени, голубел пёстрый шар.
— Земля. Впрочем, ты и без меня это знаешь, маленький вундеркинд. Невдомёк тебе одно: это и есть мои подлинные владения. Да, Бог ушёл — потому что победа была за мной. Херувимы сгинули вместе с Ним, и мой дворец стоит в Райском саду. А человечество стало моим всецело. Всмотрись! Найдёшь ли ты хотя бы один поступок, что совершался бы ими не в моё имя? Гляди! Теперь и ненависть, и любовь равны. Всё смешалось. Нет среди них ни единого, достойного даже мук чистилища. Они рождаются из грязи! Отчисти грязь — получишь ничто.
Атеист напрягся.
— О рае же говорить просто нелепо... И на что мне, скажи, пылающий, душный ад, если вся Земля пропитана грехом, как фитиль — маслом? Их церкви пустуют, как никогда прежде.
— Зачем же ты строишь церкви здесь? — спросил атеист.
Люцифер усмехнулся:
— Во благо моих подданных. Мне следовало бы покарать их, но слишком долго мы были вместе, и мне их жалко. Когда-то они последовали за мной и поплатились за это. Теперь, когда месть свершилась, они — все как один — поджали хвосты и вспомнили свои небесные корни. Пришлось дать им веру — человечеству она уже ненадобна.
— А Инквизиция?
— Их задумка. Я никого не понукал. Тысячелетиями они охотились за людскими душами. А нынче, вместо того чтобы пожинать плоды, как это делаю я, они хнычут. Наслаждение — наука не для них. Как дети, они копируют людские обычаи и предметы. И в самом деле, некогда не было в аду ни домов, ни церквей, ни автомобилей. Я забавляюсь, давая им эти игрушки. А такие, как ты, должны за это платить. Им надо на ком-то отыгрываться за свою слабость.
— Ты лжёшь...
Люцифер метнул на атеиста быстрый взгляд.
— ...Ты так же слаб, как и они. Я знаю это. В твоих глазах тот же страх, что и у них.
— Через несколько минут ты умрёшь — сам знаешь, у меня достанет на это силы. Можешь говорить, что тебе вздумается, — сказал Люцифер и отошёл от окна.
— Ты тоскуешь по Нему.
Огромное тело резко, как ключ в замке, повернулось, нависло над еретиком.
— Ты боишься пустоты. Ты боишься тьмы, ты ей не хозяин. И ты слаб, ты слаб. Твоя сила в людях, но и ей ты уже не хозяин. Ты раздал её без остатка. Человечество — вот настоящий Сатана. Ты — тень. Теперь ты не нужен. Но тебе кто-то нужен. Тебе нужен смысл. Тебе нужна борьба. Тебе нужен Бог...
Одним страшным ударом Люцифер снёс уродцу голову. Стало тихо.
Тяжело дыша, Князь вернулся на трон. Молчали угрюмые плиты, голубела за окнами грешная Земля.
Внезапно Люцифер вскочил и кинулся вправо. Там, за толстой колонной, скрывалась свинцовая дверь. Князь втиснулся в проём и очутился в комнате, где едва мог стоять сгорбившись. Он пал на колени перед стеной, на которой червонным золотом поблёскивал большой крест.
— ОТЧЕ! НА ЧТО ТЫ МЕНЯ ОСТАВИЛ?..
Крик долго блуждал по каменным коридорам, пока за нечаянно распахнутым окном не встретил пустоты — и оборвался.
2 февраля 2006 года
|
–––
Джон умрет, а я буду жить |
|
|
Claviceps P.
миротворец
|
|
13 мая 2008 г. 15:03 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
Влад, весьма интересный рассказ! 
______________________________________________________ _________
А я вот все же вывешу примеры и другого своего творчества.
Фрагменты для так и незаконченного романа "Танго со стулом".
Написанные в основном потоком сознания и автоматическим письмом, они создавались во многом под воздействием всякой странной музыки, различных стимуляторов, а также стихов Джима Моррисона и стиля и методов Уильяма Берроуза.
Нижеприведенные фрагменты были опубликованы в одном из номеров саратовского литературного альманаха "Василиск".
***
…конец июля и патологически легкий десятилетний мальчуган, малыш с пристегнутой бровью. темный от солнца, беспечный от детства… губы – гибки, неровные ногти – матовы. выгоревшая проволока волос, акварельные пятна пота. вены на его руках похожи на жилки листьев. обменяйте ему меланины на хлорофилл, и будет чудный мальчишка-лист. помню, ехал я как-то в трамвае, залитом светом… и думал, что нет в мире более отвратительного существа, чем облупившийся красный компостер с кривым металлическим рогом и отвисшей челюстью… отчего ж не понять – стручки трамваев набиты ими и там же голоса…
все. все что было в сером учебнике по ботанике.
***
…шел, шел и нашел люк в бессонницу. …вяну наяву. …проводил взглядом беременную – рыжий колокол – тысячи лиц и нашел одну. смуглую маугли. угольки в уголках глаз. голенькая оленька. бэмби-олененок. не вы ли твердили – найди себе такую, у которой всегда нагота наготове и голые в голове? черен и пуст, в протуберанцах сомнения…
а вот идеал другого кудесника – Перхан и Азра мерцают в небе…
***
"маленькая собачка до старости щенок" — говорит отец и смотрит так, будто сказал впервые.
улыбается одними глазами. вспоминает Н.Ч., что нечасто и к счастью. хотя какое уж тут счастье.
– вот у кого нет второго подбородка (со второго класса).
– положим этому конец.
– тебе никто не верит.
– дай же немного выйти из-под контроля. у тебя будет все.
– в этом доме происходит нечто странное. и я никому не позволю это у меня отобрать.
телефон кислородного завода – тридвадвад-двадватри-тридваддва… холлис мертвы, мертвее травы в марте. муха на стекле заклеена пластырем. джульет льюис размазана по коридору где-то в NYC. детские судороги среди свечей, свет сквозь занавес, червоточины бытия… так может быть и я?..
“так это ты девственница?”
“тишина – лучший воздух, вам этого не понять”
“я не так уж и много прошу”
“а вы бы? а вы бы, бля?..”
и я боюсь, что ему все равно, кто сейчас занимает мои мысли. бык ли это маллиган, хряк ли это бодайн, кот ли это базилио…
хотя, чего уж тут нам бояться?
***
взмывающие голуби... застывший флюгер... однобокие сны...
только первые желтки одуванчиков, а вымирающее племя индейцев уже в охоте на диких кошек.
ярусы черных гудроновых крыш...
“мое тело горячее. я владелец минут...”
“и месяц рос, луна старела...”
“ее ногтями были серебристые жуки...”
всем всем всем!!! никому никому никому!!! кульминация усталости поздно вечером:
меня настигла маленькая смерть. я трясся так, как будто била плеть. потом упал в аквариум ночей. и растворился. стала плоть ничьей.
***
и я мечтал о ходулях, о ходиках…
повезло – я был плаксой, был кляксой, лягушачьим клаксоном…
лежал и плакал, в плавках, такой неловкий, писькой в песке. я был вылакан, а надо мной ликовал великан, лик его был выкован, выколот вилкою киловольта, этого глупого прихвостня антиплаща…
***
вот вам осколки тоскливой весны – больше у меня все равно ничего…
слепившиеся собаки прогоняемые палкой. несчастные ром и жуль. песочный и черная.
пунцовый хер, слезы на глазах… непонимание или же наоборот...
воробьи, склевывающие чью-то подсыхающую блевотину...
переломанные ребра одного саксофониста в день города...
“камон, эврибляди. шоумастгоуон!”
***
я не знаю – большой ли город наш Желтогорск, или маленький. я живу в нем без малого четверть века, но до сих пор не знаю.
каждый день мне встречаются люди, которых я уже видел десятки, сотни и тысячи раз, но обязательно хотя бы несколько лиц я вижу впервые. то же самое с улицами. но с улицами все-таки проще – скоро не останется тех, на которых я бы не побывал. я прохожу по ним быстрее, чем они строятся. а раны заживают быстрее, если на них не смотреть. а однажды я встречу свою судьбу. с голубыми жилками на лбу. точнее, на висках. прошепчу вслед “ах…”. но лишь испуганным и злобным будет взгляд…
“мои пальцы свободны от колец и перстней.
если я обвенчаюсь – обвенчаюсь лишь с Ней.
но она уже вышла. за другого. ну, что ж…
то, что вам я поведал – абсолютная ложь”.
|
|
|
Claviceps P.
миротворец
|
|
13 мая 2008 г. 15:08 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
И еще немного в файлах, чтобы окончательно добить тех кто выдержал
Эти фрагменты уже нигде не публиковались.
Первый большой кусок текста — очень важный для меня и целостный, хотя и написан по впечатлениям целого месяца...
Осторожно — есть немного нецензурной лексики и неоднозначных эротических образов
|
|
|
GRig
авторитет
|
|
newcomer
гранд-мастер
|
|
1 июля 2008 г. 17:09 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
28 июня 2008
Путешественник шел по пустыне под палящими лучами огромной белой звезды, изнемогая от жажды. Он был измотан. Усталый путник не сдавался и все шел и шел в только одному ему известном направлении. И уже лежа на песке, он продолжал ползти вперед. Вот, уже на самом краю, чувствуя дыхание смерти, он поднял глаза к небу и произнес: "Я следовал своей дорогой! И она привела меня сюда. Я столько видел и столько слышал! Я многое узнал. Неужели здесь я должен встретить свой конец? Почему? Ведь я не сдался!"
И Небо ответило ему. Тучи закрыли солнце. И на кипящий песок пролился дождь. Он лежал под дождем и улыбался...
Солнце село, окрашивая выжатые облака в малиновые и сиреневые тона. На Небе зажглись звезды. А путник сидел на песке и смотрел вверх, любуясь открывшимся перед ним миром. И слушал ветер. "Это не конец! Все еще только начинается..."
И он еще расскажет Небу свою историю.
PS. Авторство не мое, а одного моего сетевого приятеля под ником Келимберн Лориэн . Выложено на форуме с согласия автора. Высказывайтесь!
|
–––
VIRI VIRIDE
Фраза "Выбора нет!" иногда означает действительную СВОБОДУ (с) newcomer |
|
|
mastino
миродержец
|
|
etoneyava
миротворец
|
|
1 июля 2008 г. 17:35 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
цитата newcomer PS. Авторство не мое, а одного моего сетевого приятеля под ником Келимберн Лориэн . Выложено на форуме с согласия автора. Высказывайтесь!
Какой-то тост затянутый получился. Водка выдохлась! |
–––
Мне вовсе не нужны совладельцы моего мнения. Зачем эта коммуналка? Моё мнение - это моё мнение. (Л. Каганов) |
|
|
fox_mulder
миродержец
|
|
1 июля 2008 г. 17:38 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
цитата newcomer Высказывайтесь!
А вдалеке слышались нестройные аккорды одинокой гармошки...Баян, короче |
–––
"It's too bad she won't live! But then again, who does?" (с) |
|
|
newcomer
гранд-мастер
|
|
цитировать
