|
Рассказ на тему "Добро не всегда побеждает зло".
Выписки из дневника подростка, хуле.
10.04.2010.
Ну я, типа, подросток. Ага. Вот. Даже не знаю, с чего начать. Мне 14 лет, я нормальный пацан, не пидор какой, лох или фраерок. В классе вроде как самый продвинутый по части думалки. Что это значит? Значит, что я думаю за всех. Серый вот, первый хазырь, ходит на бокс, лохов одной левой валит, пацанов к ногтю прижал, а все равно меня уважает, мол, "братюня" я его. "Братюнями" Серый зовет всех, кто может ему по шее надавать.
На самом деле он чмо полнейшее.
Я вот чего пишу-то: сегодня подвалил ко мне Серый и выйти предложил против пацана с Пятерки. Наша школа — Четверка — крепко держит район и не собирается уступать его пришлым лохам. На днях Серый срубился с одним старшеком из Пятерки и пендалей ему надавал. Ну, еще наши Серому подсобили. Не мог же он реально драться со старшеком один на один. Нечестно получилось бы, не по-человечьи. Старшек ведь сильнее. Но Серый с пацанами ему врубили нормально, аж скорую пришлось вызывать. Мы здорово над этим поугарали после уроков. Физрук наш, Барсук (он типа Барсуков), тоже угарал.
Барсук с нами часто тусуется. Он курит пижонские сигареты "Парламент" и говорит, что они безвредные. Серый втихую зовет его фраером. Сам Серый покупает сигаретки вроде "LM" и торопливо их раскуривает, пока взрослые не заметили. Мы любим одну потеху: Серый пускает клуб дыма — и тут мы орем "Атас!" Серый обычно роняет сигарету и начинает сипло так кашлять. Угаааар.
Но я отвлекся.
Так вот, подходит ко мне Серый и говорит:
- Хочешь с одним пацаном срубиться? После уроков.
- Причина? — спросил я.
Люблю разговаривать как всякие чуваки из боевиков. Серого это обычно злит. Но сейчас он не стал мне втирать что-то, а просто сказал:
- Парниша с Пятерки. Кричит, что всех порвет. Я бы сам вышел, да вот о тебе подумал. Давно ты не рубился. Хочешь?
- Я не против.
Заняться все равно нечем.
Последним уроком у нас география. Ведет ее Марта Сергеевна, роскошная тетка, вся пацанва ее обожает. Для нас она, конечно, старая — под тридцать. Но Барсук вот признался, что хочет ее — ну, того-этого. Мы все хотели бы. Но только у Барсука был шанс. Жизнь, она, типа, несправедливая.
На уроке я все думал о предстоящей рубке. И, когда урок закончился, даже вздохнул с облегчением. Пора.
Пацан с Пятерки оказался каким-то лохом — дрищ, ниже меня на голову. Все, думаю, попался парниша.
- Кости переломаю, — сказал я.
Серый кивнул.
Пацан с Пятерки встал в позу и давай гнать на нас — мол, петухи мы.
Я не стал его слушать. Просто подошел и вдарил в дыхалку. Он выпучил глаза и подавился, лошок такой, словами.
Кончился пацанчик.
Я заржал.
Тут пятеркина и разобрало. Он вдруг распрямился и так вдарил, что я даже удара не заметил, просто упал. В глазах потемнело. Лежа на земле, я открыл рот и заорал. Вроде поздно орать, а реально нет — просто боль не сразу пришла.
- Ты лох, Киря! Лох! — вопил Серый где-то вдалеке.
Он был здорово зол. Я хотел сказать: не кипишуй, все нормуль, я встану и в щи ему, пятеркину этому. Хотел я, да ничего не вышло. Язык не шевелился.
- Какой же ты лох!..
Пятеркин стряс с лошка Серого мобилу и весь воздух. Я-то умный, на стрелу пришел без денег; я ничего не потерял. Серый возместил это. Когда пятеркин ушел, Серый с размаху пнул меня по почкам. "Сука!" — заявил он. Я не стал возражать. Я потерял сознание. Совсем на чуть-чуть, но все равно — круто, как в фильме. Почти как круто.
Потом Серый чуть успокоился и оттащил меня домой. По пути он ворчал, как старпер, и все гнал что-то.
- Брось меня, хуле, — пробормотал я. — Раз я такой лошара.
Серый разворчался еще сильнее.
Но так и не бросил меня.
Дома был только брат. Он начал гнать на Серого, мол, какого он допустил. Серый давай огрызаться. Я встал и говорю: "Тихо, пацаны". Серого к воротам провел и руку ему на прощание пожал.
"Нормальный пацан Серый, — подумалось вдруг. — Зря братан на него наорал".
Хотелось блевать.
Вечером пришли родители, сначала отец, потом — мать. Я к тому времени нормально так проблевался, раза три.
Отец был механиком: служил в ITA и редактировал Бога. Мать работала в газете — и поливала отца вместе со всей ITA дерьмом. Она всех поливала дерьмом. Здесь, дома, она поливала меня и брата. Ну и отца, конечно. Мать симпатизировала Смольцеву и его партии. Однажды, говорила она, Владимир Евгеньевич придет к власти — легально или нелегально — и полетят тогда виновные головы. Разумеется, полетит и отцовская голова. С этим придется смириться. Потому что грешно это, Бога редактировать. Не для этого он, Бог, нам дан, чтобы мы его разбирали и вновь собирали, причем каждый день. Я таким не интересуюсь — полит-ерунда.
Так вот, вечер, родители пришли. Мать приготовила ужин, все поели, кроме меня. Я отказался выходить из комнаты, сославшись типа усталым. Никто не стал возражать.
Компьютер мигал. Полежав немного, я встал и неуверенно подошел к нему. А затем, открыв вордовский файл, напечатал всю эту хрень.
Я не знаю. Серый нормальный пацан или нет, лох я или нет... Как-то все запутанно. Мир сложный и непонятный, и мне в нем разобраться надо. Завтра опять выйду против пятеркина-каратиста — или кто он там.
Посмотрим, что будет.
|
цитировать
.
.
.