В качестве сторонней реплики приведу фрагмент курсовой работы польского студента Познаньского университета Себастьяна Фронцкевича «Нарисованная война». Фрагмент этот – главка, которая носит название:
Силу комиксных средств массовой коммуникации, которые всегда создают особый, преувеличенный мир, демонстрируют исследования К. Т. Тëплица, посвященные американским комиксам. И хотя «Капитан Клосс» — продукция Польской Народной Республики, его авторы используют (и весьма умело) американские лекала и схемы. Тëплиц пишет: «(...) Во всех комиксах, изданных в 1958 году, фигурировал только один негр, тогда как в 1950 году вообще ни одного не было. [...]. Так что героями комиксов являются как правило «типичные американцы», то есть нечто, чего в принципе не существует и что ограничивается сравнительно узкой группой так называемых WASP (белые англосаксонские протестанты), которые считаются высшей этнической группой и ядром американского общества» (Krzysztof Teodor Toeplitz “Wszystko dla wszystkich…” Warszawa, 1978, стр. 176—178).
В группу исключенных входят также мексиканцы, евреи и пуэрториканцы. Никаких этнических или расовых конфликтов нет. Американские комиксы 1950-х годов также презентуют специфическую социальную структуру. Более двух третей героев — так называемые «белые воротнички», то есть служащие. И только комикс Уилла Эзинера «Жизненная сила» (Will Esiner “Lifeforce”), показывающий окружающую среду социальных низов, порождает трещину в идеальном, конфетном образе Америки в комиксах. Приведенный пример ясно показывает, что комикс является носителем идеологии мещанской (и прежде всего крупногородской) Америки обеспеченных белых граждан.
Похожая тактика используется и в комиксном сериале «Капитан Клосс». Интересно, что ни в одной брошюре нет имени автора. Создатель анонимен, как в средние века. В старых брошюрах также нет даты выпуска. Ни в одной брошюре не представлены активисты Армии Крайовой или WiN (антикоммунистическая польская военно-гражданская организация «Свобода и Независимость». W.). Показано некое сплоченное движение сопротивления, которое охотно сотрудничает с советской властью, а затем и с Польской народной армией (Ludowe Wojsko Polskie). Романтически-шпионский сюжет «Капитана Клосса» (чрезвычайно схожий с сюжетом сериала о Джеймсе Бонде) довольно прост: обычно Янек (Клосс), работающий на российскую разведку, получает приказ от связного движения сопротивления предотвратить выполнение неких важных немецких планов. На пути у Янека стоят немцы с Бруннером во главе. Нужно уничтожить/спасти кого-то или разгадать тайну. Иногда дело осложняется вмешательством красивой женщины, но в итоге все заканчивается хорошо... и далее по кругу. В приключениях Клосса нет места таким драматическим событиям, как Холокост, переселенческие акции, Варшавское восстание, польско-украинские столкновения и прежде всего борьба Польши против СССР. Отношения между странами черно-белые. Хорошие: поляки, СССР, союзники. Плохие: немцы. Неотъемлемой частью комикса является историческая (и это, конечно же, исторический дискурс Польской Народной Республики) информация на внутренней стороне обложки, так называемая «Хроника войны 1939-1945 годов». Это типичный идеологизированный исторический дискурс, опускающий важные события. Нападение СССР на Польшу попросту замалчивается, и информация о нем сведена к предложению: «17.9. Советские войска вошли в восточные районы Польши». Комиксный цикл о капитане Клоссе создан (как и американские комиксы 1950-х годов) в поэтике, близкой к моралитету. В чем наблюдается это сходство? Прежде всего, в четком, простом, бинарном разделении представленного мира на добро и зло. В этом мире есть персонажи, которые, прежде всего, являются носителями определенных черт и взглядов, с которыми читатель либо хочет, либо не хочет себя идентифицировать. Психологизм здесь вряд ли нужен, потому что эти персонажи проявляют себя в действиях и поведении. Человек трактуется здесь бихевиористически, тем более что в этом случае комиксный рассказчик прячется за представленным миром и напоминает всеведущего рассказчика XIX века. Также необходимо присутствие супергероя и злодея. И да, каждый мальчик хочет быть похожим на Янека: красивым, любимым женщинами (явственная аналогия с Джеймсом Бондом), смелым, благородным, умным и, прежде всего, верным своей родине. Зато Бруннер, изображенный как вездесущий, жестокий и трусливый эсэсовец, никак не может понравиться. Давайте вспомним наши детские игры на заднем дворе. Кто хотел быть Бруннером? Никто! По сей день одна из самых известных фраз из телесериала звучит так: «Бруннер, ты свинья!»
Интересное, весьма неожиданное решение, ломающее дуализм представленного мира, — деление немцев на злых и менее злых. Менее злые — это абвер, армия, в которой «служит» Янек. В «Капитане Клоссе» абверовцы ведут себя вполне прилично, по сравнению с эсэсовцами. В комиксах всегда именно эсэсовцы пытают людей, проявляют величайшую жестокость и арестовывает активистов сопротивления. Их офицеры — самые большие негодяи. Это разделение очень четкое и сведено к шаблону. Во многих случаях «самый худший» — Бруннер, но это не всегда так. В эпизоде «Группенфюрер Вольф» мы наблюдаем за последними моментами войны и действиями союзников в Германии. Генерал Вильман (из Абвера) решает сдаться союзникам, чтобы не губить зазря своих солдат, но тут же появляется группа эсэсовцев, намеревающихся сражаться до последнего солдата и учиняющих заговор. Двойственность представленного мира также можно рассматривать категориях Свои/Чужие предложенных Ханной Госк. Чужие, т. е. в данном случае немцы, являются антимоделью, антиобразцом, фоном, на котором отчетливее выделяются «наши». Как известно, образцы лучше всего усваиваются из оппозиций.
Итак, мы разобрались с повествовательной структурой «Капитана Клосса», и теперь стоит задаться вопросом, чему должна была служить такая структура. Упомянутые выше умолчания и достаточно простой схематизм свидетельствуют о значительной идеологизации произведения. Хотя Хейден Уайт утверждает, что всякая беллетризация истории есть ее интерпретация (см. Hayden White “Fabularyzacja historycznz a problem prawdy” [w:] “Poetyka pisarstwa historycznego”, Kraków, 2000, s. 211—236), а наш образный язык еще ее и усиливает, в случае этого комиксного цикла можно говорить о попросту манипуляции. Язык комиксов более образен, чем язык литературы. Здесь мы имеем дело с иконическими знаками, концентрирующими в себе множество смыслов. Столь же популистской является и «Хроника», дополняющая комикс, но ее нельзя рассматривать отдельно. Рассказываемая история в «Капитане Клоссе»… довольно-таки эстетична, очищена от трагизма. Можно сказать, что «Капитан Клосс» представляет собой романтический способ беллетризации истории. Уайт утверждает, что «одно повествование может представлять набор событий таким образом, чтобы сделать их похожими на эпическую или трагическую историю, в то время как другое может представлять тот же набор событий. — с этим же уровнем достоверности и без каких-либо манипуляций с исходным материалом -- как фарс».
К сожалению, этот комикс манипулирует исходным материалом, чаще всего путем умолчания. Поэтому мы можем рассматривать сериал как форму культурной манипуляции или даже пропаганды.
Культура как источник пропаганды и политических манипуляций является наиболее распространенным предметом исследования в постколониальных исследованиях. Хотя история о Янеке не является продуктом коммунистической империи СССР, она согласуется с ее политической линией и отчасти представляет имперские интересы. Используя терминологию постколониальных исследований, «Капитана Клосса», безусловно, можно было бы назвать... продуктом подчиненной колонии, который хочет, чтобы каждый читатель идентифицировался с героем, который, в свою очередь, видит шанс на независимость Польши только в тесной связи с СССР.