Элизабет Хэнд
Съешь змия
Eat the Wyrm, 2017
Йохан жужжал мне про «Солопганг» с тех пор, как я прилетела в Гренландию.
— Да, это не по дороге, так что тебе придётся ехать туда специально. Давай рванём туда после Конференции SICON.
Я хотела сказать, что в Гренландии вообще ничто не бывает «по дороге», но какой в том смысл? «Солопганг» был легендой в том смысле, в каком он существует сейчас или был когда-то в Гренландии, и известен человекам пятнадцати. Его название по-датски означает «восход солнца». Парень, руководящий сим заведением, Курт Гундерсон, несколько лет колесил по стране в качестве наёмного геолога, прежде чем отправиться в ту местность и, благодаря одному из самых невероятных открытий в стране, стать производителем и дистиллятором мескаля. Я не большая любительница выпить, но раньше имела слабость к текиле. Не слишком изысканной — «Cuervo Gold» меня вполне устраивала. Но после Конференции SICON, где я провела три бесполезных дня, обсуждая образцы керна и способы снижения опасности ядерного заражения, ибо ледяной покров таял, обнажая хранящиеся десятилетиями отходы, я была готова к поездке.
«Двинули!» — написала я Йохану.
Он заехал за мной в пятницу. Нам потребовалось три дня, чтобы добраться до Ипаткитака на северо-восточном побережье. Первые две ночи мы провели в гостевых домах из гофрированного железа, в США такие используются для хранения разобранных газонокосилок или холодильников, слишком тяжёлых, чтобы их везти на свалку. Утром третьего дня мы оставили наш внедорожник с подветренной стороны огромного выступа чёрной скалы и отправились дальше пешком.
Виды были захватывающими: чёрные скалы и бесконечная полоса воды цвета индиго, сияющая лазурью тающих айсбергов, становящихся золотыми с восходом солнца, голубое сердце в угасающем пламени. В воздухе стоял сырой, каменистый запах дикой Гренландии, не разбавленный вонью топлива, гниющей рыбы и горящих шин, витающей над крупными населёнными пунктами; в последнее время вонь стала более едкой, ибо людишки корпораций и целых государств наводнили деревни, стараясь добраться до полезных ископаемых, показавшихся из-под тающей ледяной шапки.
— Может просто останемся здесь? — спросила я на третью ночь, когда мы разбили палатку под ржавеющим остовом брошенного транспортёра.
— Возможно, Курт позволит нам пожить у него. — Йохан перевернулся на другой бок в спальном мешке и открыл клапан палатки, чтобы выкурить сигарету. — Мы поможем ему с теплицей.
— Теплица в Гренландии. Это оксюморон.
Йохан кивнул.
— «Оксюморон» — подходящее название для бара.
Во время холодной войны в Ипаткитаке располагалась небольшая военно-воздушная база США. Теперь на голых скалах валялись всякое военное, словно обломки какой-то давней авиакатастрофы. Разбитые лобовые стёкла, остовы джипов и трейлеров, шины размером с детский бассейн. До дома Курта оставалось ещё полдня пути. Мы выехали рано утром и добрались ещё до полудня, как раз когда опустился холодный туман, скрывший окружающую равнину и далёкие зубчатые горы.
— Добро пожаловать!
Курт вышел из маленькой хижины, чёрным пузырём парившей над каменистой равниной. Он был невысоким для датчанина, темноволосым, а не блондином, с седеющей бородой и круглыми затемнёнными очками. Он выглядел как добродушный, но убеждённый троцкист.
— Йохан, рад тебя видеть! И Эмма, я так рад, что мы наконец-то встретились. Пойдёмте, занесём вещи в дом, а потом отправимся на в «Солопганг». Это там, всего в минуте ходьбы.
Он неопределённо махнул рукой в сторону сгущающегося тумана, когда мы последовали за ним в гофрированную полубочку. Полчаса спустя мы рискнули выйти обратно. Я надеялась чего перекусить, прежде чем приступать к дегустации выпивки Курта, но Йохан был слишком нетерпелив.
— Мы проехали восемьсот миль, чтобы выпить. И я хочу выпить.
Курт кивнул, и мы последовали за ним к другой хижине, поменьше, с круглыми окнами, ярко освещёнными изнутри. На каменистой земле были разбросаны солнечные батареи, баллоны с пропаном и несколько генераторов. С флагштока свисала шкура белого медведя, гремя на ветру челюстями. Над входом в хижину висела деревянная вывеска ручной вырезки с малиновыми буквами.
СОЛОПГАНГ
Курт придержал для нас дверь, на входе нас обдало такой сильной волной жара, что я сразу же вспотела. Моргнул, ослеплённая множеством прожекторов, подвешенных к куполообразному потолку и расположенных по всему периметру. Я ощутила себя на сцене, под сотней софитов, или в грузовом отсеке НЛО.
— Боже мой, Эмма, посмотри на всё это! — восхитился Йохан.
Комната была заполнена огромными колючими растениями, некоторые из них были почти с меня ростом, их толстые листья в форме лезвия меняли оттенок от барвинково-голубого до зелёного, такого насыщенного и тёмного, что листья казались вырезанными из малахита. Я глубоко вдохнула, ноздри защипало от жары и слегка едкого запаха агавы; казалось, что её листья опалены.
Я повернулась к Курту, вставшему, чтобы погладить длинный стебель с кремовым цветком агавы.
— Как тебе удаётся сохранять столько тепла зимой?
Он пожал плечами.
— Секрет фирмы, верно? Но здесь происходят очень странные вещи. Я думаю, повсюду. Вы слышали, что на леднике Гарм нашли руку? Они думают, что ей тысячи лет, как и Ледяному человеку. С татуировкой и куском рукава из тюленьей кожи. Но только руку. Как вы думаете, что случилось с остальным телом?
Я рассмеялась.
— Найдётся, когда растает остальная часть ледника.
— Нет, там льда уже нет. Искали-искали, но ничего не нашли. Я думаю, его кто-то съел. Ладно, двигайте сюда.
Я ожидала, что «Солопганг» будет иметь хотя бы отдалённое сходство с настоящим баром или рестораном. Хотя он стоил не так дорого, как восхождение на Эверест или ужин в ресторане, отмеченном звездой Мишлен, я слышала, что здесь можно оставить приличную сумму.
Но помещение, куда привёл нас Курт, оказалось узкой пристройкой со стенами из некрашеной фанеры. Липкий цементный пол. Без окон. Гирлянды белых светодиодов свисали с вбитых в дерево гвоздей, освещая прямоугольный стол с потёртой красной столешницей из пластика и шесть металлических складных стульев. Рядом с дверью кто-то нацарапал маркером на куске картона.
СЪЕШЬ ЗМИЯ
— Падайте, — сказал Курт. Он подошёл к небольшому металлическому шкафчику, открыл, достал бутылку и три стеклянных бокала. — Мы начнём с этого.
— Нет. — Йохан покачал головой, затем указал на картонку у двери. — Мы хотим попробовать сие.
Курт поколебался, поставил бутылку и бокалы обратно на полку и направился к нам, доставая мобильный телефон. Йохан достал свой. После краткого обмена информацией и теневым платежом, Курт кивнул.
— Сейчас вернусь, — сказал он и направился в оранжерею.
Я села на один из шатких стульев рядом с Йоханом.
— Я никогда этого не делала, — сказала я, уставившись на надпись, сделанную от руки. — «Съешь змия». А ты пробовал?
— Да, конечно. Ничего особенного — в Мексике едят гусениц, знаешь? Здесь совсем по-другому. Это стоило пять тысяч, но оно того стоит.
Через несколько минут Курт вернулся. Он уселся за стол и поставил перед нами две маленькие бутылочки, каждая из которых была закрыта пробкой.
Он осторожно вынул пробки.
— Вот, прошу, — сказал он.
Сначала я подумала, что они сделаны из того же стекла, что и старые бутылки из-под кока-колы, того рассеянного зелёно-голубого цвета, всегда напоминавшего мне небо во время урагана.
Но когда я осторожно подняла свою, то увидела, что стекло прозрачное. Странный сизоватый оттенок исходил от жидкости внутри. На дне что-то плескалось.
Нет, не плескалось — плавало. Я уставилась на пловца, и у меня по спине побежали мурашки: существо размером и длиной примерно с мой мизинец, мерцающее и пульсирующее, извилистое движение заставляло мерцать тускло-оранжевым, а затем ярко-кислотно-зелёным, как урановое стекло.
Я поднесла бутылку поближе к лицу, едва осмеливаясь дышать. Маленькое существо извивалось, сворачиваясь и разворачиваясь так, что трудно было сосчитать его ножки. Мне показалось, что их было шесть. Его головку размером с ноготь большого пальца окружала волнистая алая бахрома, такого же цвета, как и глаза. Четыре штуки.
Я взглянула на Йохана. Он уже поднёс сосуд к губам, глаза его сияли, а щёки порозовели от волнения.
— Скёль, — сказал он, поднимая бутылку и залпом выпивая мескаль.
Я всё ещё сидела с пересохшим ртом, когда Йохан с Куртом выжидательно повернулись ко мне. Я поднесла бутылку к губам и уловила слабый запах серы и ещё более слабый — гниющего мяса. Я закрыла глаза.
— Скёль, — выдохнула я и выпила.
SICON (Student Ideas Competition) — Конкурс студенческих идей, проводится с 1983 года.
Скёль (Sköll) – традиционный первый тост в Скандинавии, «За здоровье!».