Т.Х.№6 Про путешествия.

    Фрэнк Херберт много путешествовал. Всю Америку объездил. Почти во всех штатах пожил. А за границей и не отдыхал ни разу. И вот, в очередной отпуск, решил он этот пробел заполнить, да заодно и впечатлений для новых сочинений набраться.

    А куда податься? Мир-то большой. Надо бы с мужиками поговорить — может дельное подскажут.

    У Хайнлайна совета спросил, у Азимова, у Кларка, У Желязны (хоть он и фэнтези пишет), ещё кой у кого осведомился.

    И все ему разное говорили. И СССР предлагали, и Израиль, и Цейлон. Даже такую экзотику, как Гондурас и Берег Слоновой Кости. Но Херберту в память разговор с Бестером засел — про Египет. Уж так Альфред его расписывал — и колыбель цивилизаций, и Сахара, и Нил. Но сильней всего Фрэнк на пирамиды запал.

    Короче, выбрал Херберт Египет.

    Взял путёвочку горящую. Подешевле, да и ждать долго не надо. Покидал в чемоданчик самое необходимое — и в самолёт. Спокойно долетел, без неприятностей. Правда, над Канарами трясло. Но несильно.

    Выходит в Каире. К нему сразу же гид-переводчик:

    — Вы такой-то и такой-то?

    — Я. — отвечает Херберт.

    — Ну, пожалуйте в автобус. Там ваша группа американская собирается. И в отель вас всех доставят.

    Сел Фрэнк в автобус. Огляделся — знакомых никого. Поболтать не с кем. Натянул панаму на нос и дремал до самого отеля.

    А когда возле гостиницы вылез, тут-то его первый сюрприз и ждал. В путёвке-то пять звёзд было обозначено, а на вид — ну больше трёх никак не дашь, да и то с большой натяжкой. Ну делать нечего — в номер прошёл. А номер-то и на две звёздочки не тянет. Фрэнк был человек непритязательный и неконфликтный, но на заметочку эти факты взял. Чтобы турфирме иск предъявить.

    Ну, прилёг с дороги. Акклиматизироваться там, к смене часовых поясов привыкнуть. А жарко — Египет всё-таки, юг, лето. Кондиционер включил. И что тут началось... Кондишн задымил, маслом жжёным зачадил. И вдобавок ко всему гремит гад, как ведро с болтами. Какой уж тут отдых. Так — покрутился в постели часик и с тяжёлой головой в душ попёрся. Смотрит — а в номере душа-то и нету.

    Фрэнк к портье. Кое-как на пальцах вопрос задал (гид-переводчик куда-то запропал). Портье ему так же на пальцах показал — вон там, мол, душ, в конце коридора, общий. Фрэнк (опять же на пальцах) возмущаться начал. А портье ему на пальцах же — «Не дома. В Америке права качать будешь. А тут — жри, что дают.»

    Ну, не ходить же потным — пошел в общий. Напора нету, вода неприятно-тёплая. Противно, одним словом. Херберт всё больше закипает.

    Решил развеяться. Думает: «Зрелище вечных пирамид смирит меня с несовершенством мира.»

    Вышел к пирамидам. А народу вокруг тьма. Не один Фрэнк современность историей заедает.

    Глядит по сторонам, древностью вдохновляется. И вдруг замечает — шныряет в толпе маленький такой арабчонок с плутоватой рожей и предлагает что-то. Прислушиваться начал Херберт, но тут арабчонок сам к нему подскочил и на довольно сносном английском предлагает у пирамид сфотографироваться. Запечатлиться, так сказать, навечно на фоне вечного.

    Ну, как не сфоткаться? Да и мужикам будет что показать. Повёл арабчонок Фрэнка к фотографу. Сделал тот несколько снимков. А потом и говорит:

    — А не желает ли мистер на верблюде сняться?

    Как не хотеть? Пожелал мистер оседлать корабля пустыни. Привели животное, поставили на коленки. Вскарабкался Херберт на самую верхотуру. Высоко. Интересно. Романтично. Представил себя Фрэнк этаким Лоуренсом Аравийским, английским легендарным шпионом. Плечи расправил, живот втянул, в грудь воздуху набрал. Да вдруг как чихнёт.

    Чихал Херберт знатно. Свечи за три ярда гасил чихом. А верблюд взял да испугался. Подпрыгнул и понёсся, не разбирая дороги, прямо в сердце Сахары.

    Верблюд животное сильное — удержать никому не удалось. Уздечка верёвочная, старая: не выдержала.

    Долго нёс верблюд Фрэнка. Уж солнце стало садиться. Наконец остановился. Кое-как сполз писатель на ближайший бархан. Потряс головой, чтобы в чувства прийти. И тут опять от пыли, поднятой безумной скачкой как чихнёт.

    Надо ли говорить, что испуганный зверь снова, но уже без Фрэнка, на полной скорости ринулся вглубь пустыни.

    Херберт остался один, посреди Сахары, в незнакомой стране, без еды-питья. Хоть помирай.

    Ну и пошёл по следам верблюда обратно к пирамидам, матеря вслух и Бестера, и Египет, и пирамиды, и всю пугливую верховую скотину на свете. Темно, страшно, мерещится всякое...

    К счастью, гид-переводчик, не найдя на ужине Фрэнка, озаботился его судьбой и отправил по следам беглеца джип. Встретили писателя уже ночью. А верблюжий хозяин с кулаками — где мол, животное, деньги давай за пропажу.

    Это уж последней каплей стало. Психанул Херберт. Плюнул на деньги за путёвку, на фотки плюнул, на пирамиды. Покидал вещички обратно в чемодан — и в аэропорт. На ближайший рейс билет взял и домой. Конец отпуска на лужайке за домом провёл. Загорел не хуже, чем в Египте. С турфирмой судиться не стал — неконфликтный был, да и поостыл на родине.

    А после египетского вояжа «Дюна» родилась.