Сравнивать мемуары, не менее интересно, чем читать. Очень много понимаешь о характере авторов. Кто же, что запомнил и какие портреты знакомых нарисовал.
Вероятно, преимущественно Юрий Брайдер:
Исключение было сделано лишь для новеллиста Гофмана, свою вполне литературную фамилию скрывавшего под маловыразительным псевдонимом Разумов. Тот сразу заявил, что пить не будет, а Дом литераторов покидает исключительно ради ознакомления с местными достопримечательностями.
Кстати говоря, даже на фоне разнузданной писательской братии Гофман-Разумов выглядел весьма колоритно. Мало того, что он имел не по годам огромную лысину и окладистую бороду, так еще и ходить предпочитал босиком.
Вершков, весьма ревнивый к чужим чудачествам, это обстоятельство заметил сразу.
— Иди обуйся, — велел он. — Иначе я штаны сниму.
Угроза возымела действие, и Гофман-Разумов вынужден был сунуть свои широкие ступни в домашние тапочки без задников.
Гофман-Разумов, демонстрируя незаурядные способности своего жевательного аппарата, целиком засовывал в пасть апельсин, крупный, как кулак. Там, где он успел побывать, на скатертях не оставалось ничего, кроме пустой посуды — ни огрызочка, ни корочки, ни косточки.
Оказалось, что в свое время Элеонора Кишко умудрилась за счет ТОРФа вставить себе новые зубы. Влетела эта затея в копеечку, однако пассии самого Топтыгина Верещалкин отказать не посмел.
И все было бы ничего, если бы мстительная Катька, Элеонору люто презиравшая (когда это две медведицы могли ужиться в одной берлоге?), не подставила ее новые зубы на учет в графу «основные средства», где числились пишущие машинки, телефонные аппараты, настольные лампы и другое более мелкое имущество.
Евгений Лукин о тех же самых людях:
Дело происходило опять-таки в послевоенном Приднестровье. Среди неброско, я бы даже сказал, неоригинально одетых фантастов невольно приковывал к себе внимание Святослав Логинов, сильно смахивавший на Льва Толстого: рубаха, портки, борода веником, ноги, понятно, босые. Такая уж, надо полагать, была у них тогда в Питере мода.
И вот на крыльцо гостиницы «Дружба» ступает ослепительная Людмила Козинец. Она собирается ошеломить Тирасполь. Чёрное вроде бы атласное платье безупречного покроя, кружевной мушкетёрский воротник, туфли на шпильках. Ну разве можно появляться в подобном виде при таких обормотах, как мы? Не помню, кого первого посещает эта возмутительная идея, но банда испускает восторженный вопль и заставляет Люду и Слава продефилировать по бульвару под ручку.
На Людкином лице поочерёдно отражаются лёгкая растерянность, досада и наконец надменная беспечность (да пошло оно всё к чёрту!). Лихо подхватывает бородатого босяка под локоток – и колоритная парочка в сопровождении ухмыляющейся свиты идёт по аллее, наводя оторопь на богобоязненных тираспольчан.
Откуда столько желчи у Брайдера/Чадовича? Не понимаю. Зато прекрасно осознаю, что читать книги белорусского дуэта в ближайшее время не захочется.
цитировать
свернуть ветку
