Как выяснилось, я очень плохо помню Сильм — в памяти от прочтение русского перевода лет 20 назад у меня осталась только занудноватая начальная часть, мифогония, музыка Эру, состав Валаров, это все. И да, я считаю, что любая выдуманная мифогония скучна, хотя Толкин, безусловно, куда круче какого-нибудь Дансени, но и близко не сравнится с тем, что изобретено в реальных религиях. Впрочем, это сравнительно небольшая по объему часть, и как только дело доходит до собственно создания Сильмариллов и клятвы Феанора — начинается классический и привычный в сущности эпик.
«Сильмариллион» по сравнению с «Властелином колец» удивителен тем, что эльфы в нем вовсе не воплощают собой мудрость и гармонию — на фоне бестолковых и мятежных людей. Поскольку в основном действуют в «Сильме» именно эльфы, именно их ошибки и безрассудство и двигают сюжет, просто потому, что больше некому. Даже Моргот сам по себе — только некий усилитель и отражатель зла, производимого именно эльфами, он практически ничего не делает сам по себе, но все — их руками. По тому же паттерну Саурон потом будет производить зло в первую очередь руками людей, конкретно дунеданцев, объявивших войну валарам, как северному ветру. Вообще «Акаллабет», оно же «Падение Нуменора» для меня оказался самой удивительной частью: слишком безумно, слишком Атлантида. Вся классическая мифология, вовсе даже не Толкином придуманная, но при этом очень удачно вписавшаяся в контекст.
Не только общий сюжет, но и отдельные истории из «Сильмариллиона» очень точно описываются фразой из письма самого Толкина своему издателю Мильтону Вальдману: «There cannot be any «story» without a fall — all stories are ultimately about the fall». Все истории по большому счету — истории о падении. Если смотреть на эпическое полотно «Сильмариллиона», то так и есть: уровень мельчает, сначала Валары двигали горы, а эльфы нолдо создавали за счет своего искусства великие сокровища — а потом Финрод просто умирает в тюрьме Саурона от ран, нанесенных каким-то волком, и где же все то величие. «Сильмариллион» развивается от большого к малому, если можно так выразиться, от общего — к частному. Сначала создается мир, а в конце виден лишь небольшой клочок этого мира, разрозненные обиталища эльфов в диком мире Средиземья, оставшиеся без родины скитальцы-дунаданцы. Что удивительно, так это встретить у привычного эпического Толкина совершенно японскую этику ваби-саби. Ничто не вечно, ничто не закончено, ничто не совершенно. Даже в истории Арды как мира только за время Сильмариллиона было два действительно крупных потрясения геологического масштаба: война Валаров с Морготом и уничтожение Нуменора. И речь не о том, что кто-то был побежден, а о том, как в процессе кардинально изменился мир — и те, кто выжил, увидели его уже совсем другим, с заливами на месте гор и реками, текущими вспять. Причем это было побочнм эффектом божественного гнева, а вовсе не самоцелью — и наводит нас на неуютную мысль, что и тот мир, который мы застали в конце «ВК» вполне устойчивым и благополучным, не продлится вечно.
Больше всего интересны в «Сильмариллионе» не масштабность, а, напротив, частные истории, из которых Кристофер Толкин сейчас активно делает отдельные книги (и молодец). История Берена и Лютиэнь, конечно, бессмертная классика, но при этом прочтении мне гораздо больше запала в душу судьба Финрода — очень высокая трагедия, если задуматься, ведь он все потерял ради чести и чужой любви, и жизнь, и королевство. История детей Хурина — вообще самое жуткое, что написал Толкин. И момент, где старый, давно сломленный Хурин встречается наконец со своей такой же старой и сломленной женой непосредственно после того, как погибают оба их ребенка по своей чисто человеческой жути и сложности далеко выходит за рамки фантастики как жанра. Тем более, что никакого искупления или счастливого конца ни для кого там не найдется, даже для самого невинного третьестепенного персонажа типа Брандира. По трагичности и незаслуженности понесенного горя при общей роли в истории этого мира история детей Хурина сравнится разве что с историей Денетора.
«Сильмариллион» в общем и хорош тем, что не ограничивается ни «просто фэнтези», ни верхнеуровневым описанием творения мира и богов, а представляет собой логичную и связную историю от создания мира до перипетий жизни конкретных людей и эльфов, настолько далеких от точки создания, что валары для них уже как греческие боги для Рима в период расцвета империи — все про них знают, конечно, но никто не видел и никто особо не верит.
А еще удивительно прекрасный и обнадеживающий образ «прямого пути», который открывается вопреки тому, что земля круглая. Пути, которым эльфы могут попасть в Валинор, за пределы обычной карты. И если это не выход из колеса сансары, то я не знаю, что это.
цитировать
свернуть ветку