Скажу честно, я очень обрадовался, когда узнал о премии «Вавилонская рыбка». Наконец-то кто-то догадался отметить нелегкий труд переводчика. Давно пора, даёшь, ура.
И так я радовался до тех пор, пока не ознакомился с текстами-номинантами и победителем. Оказалось, что радоваться особо нечему. Переводы настолько далеки от идеала, что промолчать об этом невозможно. Но и говорить то же неловко, ибо ругать коллег у нас не принято. И я долго не мог на это решиться. А зря.
Потому что, если все будут молчать, откуда переводчики узнают о своих огрехах? Если бы знали, то давно бы исправили. А раз не узнают, то и на следующий год повторится то же самое. Собственно, уже повторяется, но об этом позже. Для начала поговорим о прошлогодних номинантах.
При разборе ограничимся первыми двадцатью тысячами знаков каждого (или не каждого, как получится) текста. Сличать романы с оригиналом целиком – никакой жизни не хватит. А двадцать тысяч знаков – вполне показательная выборка. На ней можно выловить не только отдельные ошибки, но и тенденции, общие недостатки. Почему именно первые двадцать? Потому что ошибки в середине книги можно ещё как-то объяснить усталостью, приближением дэдлайна и так далее. Да и читатель, втянувшись, обычно уже не обращает внимания на всякие мелочи. Но первые страницы – это визитная карточка переводчика, здесь он просто обязан показать товар лицом. А если не сумел, то какие могут быть основания думать, что дальше пойдёт лучше? И где гарантия, что дальше не пойдут уже не мелочи?
На этом вступительная часть заканчивается. Переходим к разбору. Бить буду сильно, но аргументированно. И начнём, пожалуй, с победителя. Победитель, как известно, получает всё, стало быть, и подзатыльники тоже.
Итак,
Кэтрин Морган Валенте «Бессмертный». Перевод Владимира Беленковича.
Сам оригинал сказочно хорош. Сказочно, потому что это во многих отношениях и есть сказка, с характерными для нее интонацией, ритмом, троекратными повторами событий и диалогов, с атмосферой тайны. А хорош – ну, просто потому что хорош. В первую очередь – яркими, сложными образами. Вот о них-то, в основном, и будем говорить.
Но сначала должен отдать переводчику должное – со сказочностью он правился неплохо. Ритм, интонация, атмосфера – всё передано как нужно. А вот с образами – прямо беда. Не только у этого переводчика, как мы позже убедимся. Но беда.
Да, вникать в каждый образ – это сложная задача, требующая несопоставимо больше душевных затрат, чем необходимо для перевода обычного текста. Но иначе нельзя, тем более в такой книге, где всё построено на образах. К тому же, в рассматриваемом нами случае у переводчика был хороший помощник – то самое троекратное повторение, раз за разом возвращающее его туда, где он, возможно, совершил ошибку. Дальше нужно только признать: да, это была ошибка. И исправить её. Увы, если такое и случалось, то далеко не каждый раз.
Ну а теперь переходим к разбору. В нашем случае будет удобней и наглядней приводить эти повторяющиеся элементы одним блоком. И вот первый блок:
«а ее сестра Ольга к тому времени уже выросла высокой и прекрасной девушкой с золотистыми волосами, перевязанными сзади, как осенний сноп сена».
«Ее сестра Татьяна была девушкой хитрой и рыжей, как лисица, с серыми глазами, от которых не могла укрыться ни одна сто́ящая вещь».
И вот как это выглядело в оригинале:
and her sister Olga was tall as she was fair, her golden hair clapped back like a hay-roll in autumn
and her sister Tatiana was sly and ruddy as a fox, her sharp grey eyes clapping upon every fascinating thing.
На первый взгляд, всё в полном порядке: золотистые волосы, перевязанные сзади, как сноп сена. И, соответственно, хитрая и рыжая, как лисица. Разве не именно так сказано в оригинале? Да, так, но не совсем. Нетрудно заметить, что во второй фразе автор не просто рисует несколькими штрихами портрет девушки, но и даёт такое же сжатое описание характера. А в первой, построенной в точности так же, ничего похожего нет. Или всё-таки есть? Что мы могли в ней не заметить?
А не заметили мы глагол clapped, который, чаще всего, означает хлопать. Странно, почему автор не выбрал более подходящий глагол? Например, tied или gathered. У хорошего автора ничего не бывает просто так. Каждое слово имеет какой-то дополнительный смысл, оттенок. И дополнение in autum тоже. Для чего оно нужно? Чем осенний стог сена отличается от летнего? Тем, что осенью нужно торопиться, собрать сено, пока не наступила непогода. А когда она наступит, то намочит собранный стог дождем, растреплет ветром. Кажется, картинка начинает вырисовываться. Самое время вернуться к дополнительным значениям глагола clap. А он, помимо всего прочего, означает сделать что-то торопливо, наспех, а ещё упрятать или нахлобучить. Опаньки! Вот у нас уже и нарисовался немного другой портрет девушки – с небрежно или торопливо собранными сзади волосами, красавицы, не слишком внимательно следящей за своей внешностью. Трудно однозначно определить, на какую черту характера намекает эта деталь. То ли она ленивая, то ли мечтательная, погружённая в себя. Скорее, второе, поскольку других намёков на отрицательные черты характера здесь вроде бы нет.
А вот у её сестры есть. Рыжая, хитрая, глазёнки так и рыщут в поисках чего-нибудь стоящего, ценного. Неприятный портрет, правда? Причём, дан он сразу, с первого знакомства. Вообще-то литературные традиции требуют, чтобы отрицательный характер раскрывался постепенно, через слова и поступки, несоответствие между ними и т.д. Почему же здесь автор решила сразу раскрыть карты? Или, может быть, ничего такого она делать и не собиралась. Мы уже видели, что переводчик не до конца разобрался в первом случае. Так, может, и во втором тоже не разобрался?
А может. Здесь бросается в глаза слово fascinating. Основное его значение – очаровательный, увлекательный, вызывающий интерес. Возможно, переводчик это и имел в виду, но выбрал неудачное слово, намекающее на интерес корыстный. А возможно, он просто поддался стереотипу: лиса – рыжая, хитрая. Но дело в том, что есть ещё один стереотип, связанный с лисой, и он тоже нередко встречается в литературе – любопытная. А теперь возвращаемся к дополнительным значениям слова sly. И находим среди них такие: шаловливый, озорной. Опаньки, еще раз! Вместо рыжей, хитрой, жадной стервы у нас появляется рыженькая, проказливая, ищущая развлечений девчушка. А слова-то те же самые!
Ну, хорошо, пока ничего страшного не произошло, разве что появилось некоторое недоверие к переводчику. Которое, между прочим, заставляет еще внимательней приглядываться к тексту в поисках ещё чего-нибудь подозрительного. И, конечно же, оно находится. Целый букет, завёрнутый в три однотипных, повторяющихся фразы:
«– Я пришел за девушкой в окне, – сказал он отрывистым, но приятным голосом. – Я лейтенант Грач из личной гвардии царя. У меня много прекрасных домов с закромами, полными зерна, еще больше тучных полей».
«– Я лейтенант Зуёк из Белой гвардии, – сказал он, поскольку времена уже изменились. – Я пришел за девушкой из окошка. У меня много прекрасных домов с садами, полными плодов, много прекрасных полей, полных червяков».
– Я лейтенант Красной армии Жулан, – сказал он, – ведь мир изменился настолько, что принялся воевать сам с собой, не в силах решить, как он хочет выглядеть…»
А вот соответствующие места из оригинала:
“I have come for the girl in the window,” he said with a clipped, sweet voice. “I am Lieutenant Gratch of the Tsar’s Personal Guard. I have many wonderful houses full of seed, many wonderful fields full of grain.”
“I am Lieutenant Zuyok of the White Guard,” he said, for the face of the world had changed. “I have come for the girl in the window. I have many wonderful houses full of fruits, many wonderful fields full of worms.”
“I am Lieutenant Zhulan of the Red Army,” he said, for the face of the world had begun to struggle with itself, unable to decide on its features.”
Начнём с очевидного. Где-то на одном из трёх повторов любой мало-мальски образованный человек неминуемо вспомнит, что лейтенантов не было ни в Красной армии, ни в Белой гвардии, ни в гвардии царской (которая вообще-то императорская, но это уже действительно мелочь). И переводчик, наверное, тоже вспомнил, но по непонятным причинам всё же оставил лейтенантов. Отговорка «так написано в оригинале» здесь не работает. С позиций английского языка все правильно, у них слово lieutenant обозначает и собственно лейтенанта, и поручика, и даже, вероятно, комвзвода. Но для русского читателя, в книге, хоть и фэнтезийной, но основанной на событиях русской истории, это типичная развесистая клюква.
На самом деле задача переводчику досталась нелегкая. С одной стороны, нужно сохранить одинаковое звание для всех троих героев, с другой стороны…. это невозможно. Офицер тоже не подходит – в Красной армии это слово было ругательным и классово чуждым. Честно говоря, не знаю, как здесь лучше поступить. Наверное, следовало отказаться от единообразия, хотя это, конечно, спорное решение. Но переводчик предпочел любому спорному решению заведомо ошибочное.
Вторая моя претензия к этому блоку кому-то может показаться тоже спорной. В оригинале сказано the face of the world had changed, то есть, лицо мира изменилось, а в переводе – мир изменился. Казалось бы, мелочные придирки. Переводчик имеет полное право выбросить какое-то лишнее слово, утяжеляющее фразу, повторяющее только что сказанное и т.д. Только здесь это не лишнее слово, это часть авторского образа, и разбрасываться ими недопустимо. Мало того, текст и на этот раз опять возвращает переводчика к неверно выбранному решению, показывает, что не нужно было ничего менять в оригинале. Появляется слово features, которое естественно вписывается в уже созданный образ – черты лица. И уж конечно лицо мира никак не могло воевать само с собой. Скорее оно начало спорить с собой, не в силах определить свои черты. Но переводчик и здесь отказывается принять авторский образ, а выдумывает свой громоздкий оборот. Было бы зачем.
Ну и, наконец, самый интересный момент – хвастовство женихов. Слова первого жениха звучат довольно странно: дома, полные семян, поля, полные зерна. И переводчик, чувствуя эту странность, начинает подправлять оригинал, объяснять, что там сказано: закрома, полные зерна. Уже не очень хорошо, но ладно, пускай так. Но вот приходит второй жених, и говорит еще более странные вещи: дома у него полны плодов, а поля полны червяков. А переводчик уже привычно меняет дома на сады, полные плодов, а фразу про червяков оставляет без изменений. А теперь, внимание, вопрос: как тут можно не понять, что женихи с птичьими именами, (которые, как уже известно и читателю, и переводчику, на самом деле и есть птицы, обернувшиеся людьми) – как можно не понять, что хвастаются они, исходя из своих, птичьих понятий о том, что такое богатство? А если переводчик всё-таки это понял, то почему ничего не исправил в своём переводе, не убрал эти «человеческие» объяснения?
И на закуску ещё один пример. На этот раз одиночный:
«писала сестрам домой сложные письма, в которых глаголы ее танцевали квадратом, а падежи расстилались, как столы, накрытые для пира».
and wrote sophisticated letters home to her sisters, in which her verbs danced in square patterns and her datives were laid out like tables set for feasting.
И опять – на первый взгляд, ничего криминального. Даже авторский образ сохранён. Особенно вторая его часть – про падежи и столы. А вот первая, про танцующие квадратом глаголы, внятной картины не даёт. За женщин отвечать не могу, а подавляющее большинство мужского населения вряд ли представляют, что такое «танцевать квадратом». Но стоит завести в электронный словарь словосочетание square dance, и всё сразу становится понятно, представимо. Кадриль они плясали. И это уже способен представить даже тот, кто кадрилей сроду не плясал. Интуитивно понятный, так сказать, образ.
Вот, собственно, и всё. Не так уж и много претензий, но и взяты они из небольшого фрагмента перевода. Что там творится дальше, вряд ли известно даже самому переводчику. И что самое главное, повторяемость ошибок не даёт возможности назвать их случайными. Очевидно, это уязвимые места переводчика: невнимательное или небрежное отношение к авторским образам и нежелание исправлять неудачные переводческие решения.
Да, ему в каком-то смысле не повезло – оригиналы, с которыми работали другие номинанты, были на порядок проще. Их ошибки не так бросались в глаза – подумаешь, неточно перевёл фразу! А здесь каждый огрех сразу разваливал образ. Работа как у сапёра. Но мне кажется, сложность задачи не оправдывает присуждения премии тому номинанту, который с ней не вполне справился.
Ну да ладно, высокое жюри постановило, не нам с ним спорить. Мы лучше в следующий раз разберём труды конкурентов лауреата.
цитировать
свернуть ветку