«Адепт» А. Пшехшта

Авантюрно-приключенческая книга с польскими понтами.

Прием «мистического вторжения» в Польшу перед Первой мировой или в её начале — далеко не нов.

И если «Лед» Я. Дукая или же «Мир миров» П. Майки многозначны, многоаспектны — то «Адепт» ни на что подобное не претендует и прост, как египетский треугольник.

Ну, или как большая часть романов серии С.Т.А.Л.К.Е.Р.

Только вместо космических артефактов — в дело идут алхимическо-демонические штучки.

.

Образовалась в Варшаве своя мистическая зона — серебряными прутьями её огородили. Чтобы чего не вышло.

Такая же в Питере и в Москве.

Алхимики стали вес набирать — из кучки полусумасшедших любителей истории начали превращаться в важнейшее объединение. Сталкеры+аптекари+биохимики+военные технологии — вот что теперь алхимики. Множество неофитов, интриги.

Герой — один из таких аптекарей-сталкеров. Рыщет по зоне.

Главное достоинство текста — архидинамичный боевой путь позитивного персонажа.

В принципе герой этот очень похож на куриное яйцо в кипятке — с каждой секундой он всё круче. Обретает возможности, умения, обрастает знакомствами. Зажигает, как метеор, вернее, как баллистическая ракета, потому как летит вверх, а не вниз.

Причем герой этот с одной стороны весьма умеренный, с другой — позитивный.

Он против человеческих жертвоприношений и готов защищать женщин с детьми, хотя, если надо, то не откажется хлебнуть крови демона. Против повышения членских взносов в гильдии алхимиков, хотя как-то так получается, что садится в кресло её председателя. Против бойни на улицах города, потому к власти Российской империи относится вполне терпимо. Готов протянуть руку дружбы всем храбрым и порядочным людям — потому, опять-таки, вполне искренне дружит с русским офицером. Понимает, что существа с той стороны — бывают разные. Потому с демоницей у него налаживаются дружеские, а местами даже интимные отношения.

Причем все это подано сквозь призму грядущего кризиса. Для иллюстрации которого автор использует хорошую прогностическую книгу Ивана-Яна-Жана Блиоха «Будущая война и её экономические последствия». Дескать, скоро будет большой бадабум, готовьтесь. И нечисти будет больше, и война тяжелая.

На этом фоне у героя происходит постепенное укрепление в своей польской сущности и периодическое кидание понтов. Можно подлечить царевича Алексея — но денег взять полтора рубля, то есть не взять совсем и отказаться от любых царских милостей. Можно купить дворец — в Варшаве, разумеется. Правда, придется этот дворец превратить в отель, потому как под магическую его защиту очень многие захотят перебраться. Можно дружить (безо всякой задней мысли) с русскими офицерами и даже проворачивать совместные вылазки в зону, но так же можно набрать свою собственную силовую поддержку и добиваться отмены смертной казни для убийц губернатора. Словом, первая книга завершается тем, что для обеспечения громадного польского митинга он создает образ красно-белого знамени в небесах.

«Хруст французской булки» — это важнейшая составляющая книги. Роскошь, знатность, стилистика отношений (поданная в представлении современных читателей) — это как бы стилистический антоним хаоса зоны. То, что этим всем придется расстаться — явный знак наступления сложных времен.

.

Правда, в первую бумажную книгу издатели втиснули немного из следующей, из второй части трилогии «Первоматерия». 1916-й на дворе — Варшава под немцами. Героя выселяют из его отеля. И под непрекращающиеся понты ему сообщают, что он теперь важная птица — едет в Питер, да, прямо через линию фронта, подлечивать наследника. А на самом деле — налаживать канал связи для сепаратных мирных переговоров...

.

Как и к текстам Буссенара — к подобным книгам менее всего применимы критерии достоверности описанного мира.

Вот у А. Круза в текстах самое главное — это стрелковое оружие. Герой движется по локации, собирает очки, новые стволы и патроны. Это якорь сюжета, которым он цепляет читателя. Если вдруг Круз прибавлял к стрелковке продуманный фон, вменяемых персонажей или достойную идею — роман от этого выигрывал. Но принципиально «крючок» не изменялся. Потому критиковать экономическую модель города в книге «На пороге тьмы» — бессмысленно. Не за экономикой читателя гоняются.

Так и здесь. Понятно, что социальные структуры вокруг «магических зон» были бы совершенно другими. Но читать книгу будут, чтобы ощутить подвиги поляка (с гонором) на фоне гламура Российской империи. Причем вперед его будет вести не богиня, как греческих героев, а симпатичнейшая демоница :)

.

Редко я пишу о качестве перевода, но в данном случае — это проблема.

Не знаю, смешивал ли так же автор слова «русский» и «россиянин» в оригинале — но, в прочитанном мной тексте получился винегрет.

— «россиянин» — да, такое слово присутствует в польском и украинском, означает русского в этническом смысле слова (хотя в украинском иногда употребляется для обозначения российских граждан);

— «россиянин» — в современном русском языке означает именно гражданина России (Кадыров — не русский, но россиянин);

— довольно много указаний на то, что этнические термины понимаются в современном значении слов, скажем: «заголовки польских и русскоязычных газет». Логичней было бы написать «польских и русских», но получилось то, что получилось.

В нескольких местах слово «русский» употребляется, только вот в львиной доле случаев — поляк именует своих русских друзей и недругов именно россиянами. Хотя тогда получается, что сам главный герой — тоже россиянин. Просто житель Привислинского края.

В результате полонизм (или украинизм, если переводчик И. Шевченко, а книга издана «при содействии Владимира Аренева») — присутствует в тексте, как слово «ихний» в словах экскурсовода. Ничего страшного, но после десятого раза — хочется заткнуть этот фонтан красноречия.

Если делался полный перевод на русский, то слово «россиянин» должно было практически исчезнуть. Если хотели оставить «местную специфику» — то вполне можно было оставить слово в речи персонажа.

Наконец, хватает элементарных небрежностей в стиле: «Два дня назад император выдал указ, позволяющий в ситуации угрозы...». Наверное «издал»?

.

Итого: бодрая приключенческая книга, которая может разогнать кровь и поднять настроение. Автор пытается показать, что крепкая дружба это одно, политика — другое. Иногда это получается :)