Когда я впервые прочитал «Число Зверя» и «Кота, проходящего сквозь стены», у меня возникло странное ощущение, что я имею дело с буриме, литературной аппликацией. В обоих романах можно увидеть довольно отчётливую линию терминатора, разделяющую текст на части ДО и ПОСЛЕ. И эти ДО и ПОСЛЕ очень сильно отличаются. Начало «Зверя» и «Кота» — вполне традиционный фантастический триллер/боевичок, в котором в размеренную жизнь людей врывается что-то странное. Герои романов начинают искать ответы, исследовать, расследовать, отправляются в путь, сражаются с врагами и обстоятельствами, пытаются разгадать загадки жизни, вселенной и всего прочего... а потом текст с размаху натыкается на стеклянную стену, за которой начинается ДРУГОЕ, и в этом ДРУГОМ пляшут лишь отражения героев, разом растерявшие цели, планы, внутреннюю логику и мотивации. Потому что появился Лазарус Лонг и всё заверте... Загадки вселенной и враги отходят на второй план, а на первый выходит сексексексекс и вопросы семейных отношений в условиях полигамии. Ощущение, что романы созданы механической стыковкой двух разных произведений постепенно трансформировалось в подозрение, а подозрение вылилось в гипотезу: автор исписался. У него боязнь чистого листа и нет никаких идей. И автор лезет в закрома и достаёт оттуда некогда отложенные черновики недописанных произведений. Он сдувает с них пыль, перечитывает и начинает писать продолжение. Естественно, годы прошли, прежние мысли и идеи уже не кажутся такими захватывающими (да и не были, возможно, такими в момент написания, иначе рукопись не отправилась бы в архив), поэтому дописывает роман совсем другой человек, и завершает начатое совсем другой сюжет, с другими акцентами и совсем-совсем другими идеями. Конечно, это была так себе гипотеза, мне нечем её было подтвердить, кроме своих субъективных впечатлений, и я не знал в тот момент, что именно так и была написана «Марсианка Подкейн».
Если насчёт «Кота» я (по-видимому) заблуждался, то «Число Зверя» действительно оказалось гибридом – просто между ДО и ПОСЛЕ прошло совсем немного времени.
Хайнлайн начал писать роман «Panki-Barsoom» в 77-м, но его постоянно что-то отвлекало – то донорское движение, которое он организовал, то поездки на конференции, да и здоровье его было хуже некуда. История романа шла по тому же сценарию, что и «Не убоюсь я зла»: постоянные отвлечения в начале, а затем он теряет контроль над процессом и роман движется сам по себе. К концу июня рукопись была 200 листов, к сентябрю – уже 500. В этот момент у него начались проблемы со здоровьем, но он завершил роман в октябре. Он назывался «Panki-Barsoom» и был своеобразным фанфиком на марсианский цикл Берроуза. Причём фанфиком самого худшего образца – это были влажные мечты подростка, попавшего в прочитанный роман, где он не только крут настолько, что может сравниться с Главным героем, но и обладает тайным для всех прочих знанием. В общем, картинка типа «и тут появляюсь я – и все удивились».
Что самое скверное, сюжет после попадания героев на Барсум практически исчезает, в романе не происходит ничего. Только много разговоров и поучений, очень напоминающих лекции о том, как надо жить, которыми Хайнлайн пичкал своих случайных знакомых во время кругосветки – почитайте «Королевский вояж», там описаны подобные случаи. Ну и, разумеется, простодушные аборигены принимают героев с королевскими почестями – а как же иначе? «и тут появляюсь я – и все удивились». При этом Хайнлайн очень подробно и нудно описывает, кто во что был одет, кто как сидел, и кто что сказал. Возможно, это имитация стиля Берроуза, но я, мягко говоря, не поклонник и не могу об этом судить. Из Барсума герои-попаданцы отправляются в другие миры, где тоже ничего не происходит – несколько эпизодических встреч с Белым кроликом, лилипутами, сэром Мордредом и ужин у Глинды в стране ОЗ. Там они обзавелись встроенными туалетами, которые окончательно решают проблему регенерации воздуха в машине и становятся неисчерпаемым источником пищи. Затем они отправляются во Вселенную Серых ленсменов Дока Смита, и сюжет вновь впадает в летаргию – королевские почести, разговоры, поучения, «и все удивились». Потом появляется ещё одна, описанная очень скудно, Вселенная, где герои бросают якорь и вьют гнездо… и тут текст превращается в краткий конспект. Дэймон Найт в своё время очень хорошо описал эту особенность писателя:
Хайнлайн похож на молодого японца,
Чьи лимерики читать крайне сложно.
На вопрос «Почему?»
Буркнул он: «Потому,
Что я всегда стараюсь втиснуть в последнюю строчку побольше слов, насколько это только возможно»
На последних страницах романа сконцентрировано много действий и событий, но они не описаны, они происходят либо в прошлом, либо за кадром. Завершается всё ударным финалом в духе «Держитесь, кукловоды, свободные люди пришли за вами!» Как и в «Звёздном десанте» решающая битва происходит за пределами романа.
Вирджиния Хайнлайн, прочитав роман, вынуждена была сказать мужу, что он никуда не годится. Это был очень драматичный момент, Хайнлайн никогда не забывал о своём обещании соскочить с крючка, как только он перестанет развлекать публику. Это Правило он огласил ещё в 30-х, когда работал с Кэмпбеллом. И теперь негативный отзыв Джинни мог повлечь за собой, ни много ни мало, жирный крест на писательской карьере Грандмастера. Хайнлайн знал, что годы летят, он только что похоронил мать и брата, да и буквально на днях в разговоре с Азимовым и Кларком он услышал «Давайте, парни. Мы десятки лет были Большой Тройкой, люди устали от этого. Вам не кажется, что пора дать место другим писателям? Думаю, что один из вас двоих – вы же постарше меня будете – должен отойти в сторону». Хайнлайн тогда сказал: «К чорту других писателей!». Но на самом деле в глубине души он испытывал страх. Он очень боялся старческой деменции, тумана, в котором тонули его родители. Если его ум недостаточно ясен, чтобы продолжать занятия литературой, он должен приготовить себе запасной аэродром и золотой парашют. Хайнлайны занялись этим с будничным смирением, и, возможно, «Достаточно времени для любви или жизни Лазаруса Лонга» так и осталась бы последней книгой Хайнлайна, но вмешались непредвиденные обстоятельства. В начале 78 года у Боба произошёл очередной ишемичиеский приступ, и его наполовину парализовало.
По счастью подвижность вскоре вернулась, но в очень ограниченном варианте. Хайнлайн перестал курить, отказался от алкоголя, сел на диету, исключил любые эмоциональные воздействия и начал бороться за жизнь. Врачи не сулили ничего хорошего, но один из них предложил рискованную операцию на сосудах головного мозга. Хайнлайн согласился – и выиграл в битве со смертью ещё десять лет жизни. Более того, он вышел из сумеречного состояния, в котором пребывал несколько лет. Вернувшись после операции домой, он перечитал рукопись и подтвердил, что она ужасна. Но с ней можно что-то сделать. У него было много чисто технологических литературных идей, которые он нигде не применял, и злосчастный роман мог стать объектом экспериментов. Но для начала он должен был подвергнуться хирургии. Боб безжалостно вырезал фанфик по Берроузу, слегка сократил фанфик по Бауму и оставил пару абзацев от фанфика по Смиту. Зато эпизодическая роль Лазаруса Лонга, появлявшегося в финале, была расширена до предела. От первоначального романа остались первые 18 глав, остальное подверглось переработке. С мая по октябрь он занимался литературной вивисекцией, в результате которой появилось всем известное «Число зверя».
К сожалению, вместе с фанфиками, Хайнлайн вычеркнул из текста и собственно Панкеров. «Чорные шляпы» практически не участвуют в сюжете. Впрочем, и в ранней версии они оставались за кадром – но рассуждения об их природе и бегство от них занимали важную часть сюжета. Мне немного жаль и барсумианскую часть – поначалу она была очень даже неплоха, до тех пор, пока автор не начинал с чисто фэнским упоением смаковать детали первоисточника, восторги которым я, мягко говоря, не слишком разделяю. Ещё мне показалось, что концепция Мира-Как-Мифа подана в «Панкере» более ясно и однозначно, чем в «Звере». В частности «коллективный солипсизм» выглядит совершенно уместным, комментарии героев по поводу писателя Хайнлайна довольно забавны, связь с эвереттикой не выглядит притянутой за уши, а шок от осознания того, что «А-а-а! Мы все — плод чьего-то воображения!» кажется искренним. Ещё мне кажется, что «Панкера» каким-то метафизически-косвенным образом бросает свет на «Кота, проходящего сквозь стены». С учётом мыслей, которые крутятся и пережёвываются в «Панкере», идея о том, что «Кот» — это не сумбурная фантазия, а вполне продуманный метатекст, уже не кажется такой спорной. Но, как бы то ни было, это был плохой роман, позорный с литературной точки зрения и скушный до омерзения. Я проглотил его за пару дней, но, в основном из-за чистого упрямства и от того, что хотелось отвлечься от дрянного перевода, с которым я возился.
«Panki-Barsoom» отправился на уничтожение, но почему-то выжил, и лежал в запечатанном архиве Хайнлайна в UCLA, пока жадные дельцы из издательства «Феникс» не решили сделать на отвергнутой рукописи немножко денег. С этой целью они подняли хайп, запустили краудфандинг, нашли редактора и художника, в общем, сделали всё, что требуется, чтобы тираж «The Pursuit of the Pankera» (издательская мысль пришла к этому названию причудливым путём от «Panki-Barsoom» через «666» и «SixSixSix») был раскуплен. Но мне очень жаль, что эта рукопись увидела свет именно таким образом. Ведь это идеальный объект для проведения сравнительного литературного анализа двух произведений. Собственно литературных достоинств у романа кот наплакал. Самое интересное в романе «The Pursuit of the Pankera» — это то, чего в нём нет. Точнее, то, что отсутствует, но было добавлено в более поздней версии «The Number of the Beast». Почему и зачем оно было добавлено – было бы любопытно проследить, открыв перед собой оба романа. В общем, самое правильное было издать «Погоню» и «Зверя» под одной обложкой, как «Мастера и Маргариту» с «Копытом инженера», и снабдить хорошим комментарием, страниц на 50. Но «Phoenix Pick» всего лишь попытались по-быстрому срубить бабла на «новом старом романе».
Любопытно, что и сам автор попытался сделать примерно то же самое, когда писал свой фанфик по романам Берроуза. История, как известно, повторяется. «Панки-Барсум» был трагедией писателя, усомнившегося в своих способностях. «Преследование Панкеров» — чистый фарс, разыгранный Махмудом Шахидом и его труппой из «Arc Manor»/«Phoenix Pick».
цитировать
свернуть ветку
