|
Никто не будет спорить, думаю, что осень — особое время.
И не только для поэтов. Для всех.
Время подведения итогов.
Читаю Н.Ю. Ванханен.
Господи, как же прекрасно!...
***
Всё проходит: акации, розы, борьба с алкоголем,
на губах золотые пластинки, портреты Фаюма.
Как других ни жалеем и как мы себе ни мирволим,
всё проходит, и, можно сказать, без особого шума.
Ну хотя бы не с большим, чем тот, что устроили белки,
в золотистом саду копошась на древесном обрубке.
А по кровле шажки их отчётливо звонки и мелки,
словно Гауф на туфли им всё-таки выдал скорлупки.
Снова птицы слетаются в сад, и пускай, бога ради.
Видно, этой зимой холода водворятся крутые.
И проходят на Рим и Берлин бесконечные рати,
и проходят, проходят несметные орды Батыя.
Всё проходит, и что-то уносит, и что-то увозит.
Поравняется с нами и тотчас — поодаль, на убыль,
как отмытый до блеска зелёный сквозной паровозик
с молодым машинистом, вихрастым таким, белозубым.
Всё проходит. Неправда, что жёлтые клёны не меркнут.
Тоже меркнут. И утренний воздух к рассвету побелен.
Как олени, на свежей лужайке пасутся мольберты,
окуная рога в не по возрасту яркую зелень.
Их вспугнёт с неотчётливым очерком зимнее солнце,
и они убегут, высоко поднимая копытца.
Всё проходит. И вечностью мы понапрасну клянёмся.
Не затем ли клянёмся, что вечно стремимся забыться?
Всё проходит — и это не страшно — само, без усилья.
Крик младенца, и птица, и важный кивок старожила.
И проходят над нами любви распростёртые крылья,
колоссальные крылья, пока она их не сложила.
|
цитировать
свернуть ветку
