А.Блюм «Советская цензура в эпоху тотального террора 1929-1953»

Арлен Блюм «Советская цензура в эпоху тотального террора 1929-1953», СПб, Академический Проект, 2000 г.

Тираж 2000 экз., ISBN 5-7331-0190-3, 320 стр.

http://fantlab.ru/edition187280

Это третья прочитанная мною книжка Блюма про цензуру. Ограничусь краткими выписками:

С 1926 года началась планомерная кампания по удушению частного книгоиздательства.

У Госиздата РСФСР была монополия на выпуск учебников и классики.

Попытка частного издательства напечатать что-то из классики оканчивалась цензурным запретом выпуска книги.

Если книгу успевали отпечатать — ее конфисковывали и продавали по линии ГИЗа, без компенсации издателю.

Все типографии находились в ведении ОГИЗа.

Как итог — в 1931 году частные издательства выпустили всего 0,1% названий, а кооперативные — 2,3%.

В резолюции ЦК отмечалось что на книжном рынке в эпоху НЭПа царила нездоровая конкуренция и нездоровый параллелизм и дублирование в издании книг. Поэтому надо регулировать все темпланы и не издавать лишнего. Как итог — сократилось наименование книг:

В 1931 выпущено 51 тыс.

В 1937 — 37 тыс.

В 1930е сохранилось четыре частных издательства:

«Время», «Издательство писателей в Ленинграде», «Academia» и изд-во бр.Грант — причем последнее возникло еще до революции.

Издательству «Время» было позволено существовать по той причине что Ромен Роллан, друг Горького и прогрессивный французский писатель, заключил с Временем договор на издание своего собрания сочинений. За это изд-во перед Кировым хлопотал лично Луначарский. К 1934 закрыли.

«Издательство писателей в Ленинграде» — им пенялось что вместо выпуска лучших работ А.Блока, они зачем-то издают полное собрание сочинений в 12 томах. Закрыто в 1934.

«Academia» — в 1928 Главлит посчитал нужным пока сохранить, потому что она «издает высокую по качеству литературу,  в большинстве не издающуюся государственными издательствами». В 1929 форма собственности изменена на «государственное акционерное общество», закрыто в 1937. Протежировал изд-во Каменев.

Начальник ленинградского Главлита в 1930 просил горисполком выделить 23 отдельные квартиры своим сотрудникам, потому что им приходится работать с секретными документами дома после службы. Через пару лет вынос материалов приравнивался к государственной измене, вынос материалов карался уголовным сроком.

Подвергались цензуре и работы самой цензуры. Например руководитель Главлита Садчиков выпустил книжку «Цензура в дни Отечественной войны», это спец.пособие сугубо для областных и республиканских филиалов Главлита — но книжку быстро отозвали и уничтожили.

Численность цензоров.

В 1940 в Ленинграде работало 175 штатных и 27 нештатных цензоров.

В 1900 году в СПБ служило 13 цензоров, всего по Империи их было 77 человек.

В 1939 году общая численность цензоров по стране — 6027 чел., без учета внештатников (+20%), без учета военных цензоров генштаба.

По библиотекам списывали запрещенные книги — и дореволюционные, и советского периода. Инспектор Дахаев в Дагестане сдал в макулатуру списанные книги и присвоил 450 рублей. В Узбекистане за счет сданной макулатуры купили мотоцикл стоимостью  9304 руб. Цена 1 кг макулатуры в зависимости от  сортности 2-3 копейки. (ремарочка: в мемуарах букиниста М.Климова есть сюжет как из макулатуры вытащен пригласительный билет на выпускной экзамен Царскосельского лицея — тот самый, на котором Пушкин читал свои стихи Державину. Да много чего там сгинуло, в макулатуре).

Библиоцид:

В 1920 г. все общественные библиотеки переданы в ведение Главполитпросвета, руководила им Крупская. В 1923, 1926 и 1929 прошли чистки библиотек от контрреволюционной литературы. Вот некоторые вредные авторы: Гомер, Данте, Гете, Декарт, Кант, Шопенгауэр, Спенсер, Ницше, Коран, Библия, Достоевский, Гончаров, Лесков, Андреев, Бунин, часть Толстого, и любые книги эмигрантов. Потом решено подойти еще проще: убрать все книги напечатанные в старой орфографии, даже классику, даже материалы отпечатанные в 1918-20е годы советским правительством.

С 1932 самостоятельные чистки библиотек запрещены, теперь можно уничтожать только по спискам Главлита.

(По иронии судьбы именем Крупской назван Дом Культуры в СПб, в котором уже много лет находится один из крупнейший книжных рынков страны).

Пришвин расшифровывал Политпросвет как «политическое просвечивание», рентген эдакий.

Опечатки суровых 1930-х:

Сталин у избивательной урны

великосоветская чернь

под куроводством партии

в целях удушения советской власти

над стадионом шёл мелкий тоскливый вождь

Владимир Ильич начал говорить, сидя за столом, медленно царапая когтями лоб

нарком Алимент Ворошилов

В 1920 году Ленин окотился в Брянских лесах

Не опечатка, а просто из письма октябренка:

«Самым большим желанием у меня было побывать в Мавзолее и увидеть Вас, тов. Сталин»

Вот этого обстоятельства я не знал, и даже как-то хочется найти подкрепление в других источниках:

В годы военного коммунизма конфискации подлежали частные библиотеки, насчитывающие более 500 томов. Ученые и писатели владеющие бОльшим количеством книг должны были доказать необходимость такой библиотеки в силу профессиональной необходимости — если доказывал, владелец получал бумагу от Наркомпроса. Затея сия была сделана по инициативе В.Я.Брюсова между прочим — он стал членом партии большевиков и возглавил Московский библиотечный отдел Наркомпроса.

Как уже отмечалось (см. отзыв о книге «От неолита до Главлита»), советская цензура работала просто по спущенным сверху спискам запрещенных фамилий, никак не вдаваясь в содержание. Описан случай когда в 1944 году изъяты книги всех авторов любой тематики, которым угораздило родиться с именем «Иванов Алексей Иванович» — всего 15 персон, в том числе и медики.

Борьба с периодикой прошлых лет шла проще: уже в 1950х гг было запрещено выдавать газеты и журналы политической тематики, изданные до 1941 года.

Главлит уже в конце 1930х ломал голову: список книг с упоминанием врагов народа составляет 20% книг из общего числа 602 тыс. наименований, изданных за 20 лет Сов.власти. В 1938-39 гг изъято 16 тыс наименований книг (24 млн экз), в 1940 уничтожено 3700 названий (тираж не указан).

В ноябре 1938 года принято решение о частичном изъятии информации из книг. Теперь книги с упоминанием врагов народа не уничтожались целиком, а только вырывались листы с неугодными фамилиями, при этом надо было замарывать ФИО в оглавлении и выходных данных. «Работу надо производить аккуратно, чтобы не портить внешнего вида книги и ее содержания»

«Моя борьба» Гитлера была издана на русском языке в СССР в октябре 1933 года в Ленинграде, тиражом 200 экз, издательство «Ленсоцэкгиз».

Цензура в букинистических магазинах: книги должны иметь отметку цензора о допуске к продаже. Отметка выглядела точно так же как и в выходных данных — буква и несколько цифр, номер цензора допустившего товар в продажу.  

Цензурирование приходящих в Россию иностранных книг, газет и журналов введено сумасшедшим Павлом I  в 1797 году, но не отменено ни его сыном, ни большевиками.  При советах вся поступающая из за рубежа литература проходила через Москву либо Ленинград. Во время войны Ленинград отпал по причине блокады, и цензурный комитет по иностранной прессе был только на московском почтамте. В 1950 году почта просила открыть подобные цензурные комитеты в других городах СССР, но им было отказано. Что запрещалось ввозить: любые эмигрантские издания. Из книг на иностранных языках особо фильтровали философию и религию (40% поступлений), историю (23%). В период НЭПа можно было ввозить книги иностранных эмигрантских издательств, сотрудничавших либо существовавших на деньги советской республики, но с 1927 года их уже не пускали в страну. Тогда же составлен список на дозволенные газеты —  по 1 газете от каждой страны. Но и то отдельные номера арестовывались, и набегало их до 15-20% в год.

Организации-получатели иностранной корреспонденции заключали договор с Главлитом на просмотр поступающего материала, и платили по 150 рублей в месяц. (цены 1935 года). Прессу выписывали институты за валюту, но примерно 10% уничтожалось на таможне. Специалистов знающих редкие языки у ОГПУ не было, и некоторые бандероли месяцами лежали на проверке. В 1938 например скопилось около 40 тыс бандеролей на Ленинградском почтамте — не было специалистов по скандинавским языкам.

После запрета старой орфографии из наборных касс удалили старые буквы и заодно твердый знак. За использование старых литер полагалось наказание, поэтому первые лет 10 в советских изданиях использовался апостроф вместо Ъ: пятый с'езд советов, и т.п.

В с/с Чехова 1948-52 гг насчитали примерно 500 купюр.

и т.д и т.п.