1. Чтобы показать хотя бы одну грань таланта Савашкевича (а он был действительно очень талантливым писателем), я выставлю здесь несколько своих переводов его миниатюрок. Вот эта -- сущий бриллиант. Минимум слов -- и готов портрет человека, видна его не слишком, видать, счастливая одинокая жизнь, попытка до него достучаться... Интересно чья? Того, Кто Наверху? Или того, кто внизу? Или и вовсе происки подсознания?.. Интерпретаций масса. Хотя это, в общем-то не важно. важно то, что попытка не удалась. «Телефон испорчен». Просто жуть.
ЯЦЕК САВАШКЕВИЧ
ТЕЛЕФОН
(Telefon)
Целый месяц, каждую ночь, где-то во втором часу утра в моей квартире звонил телефон. Глуховатый мужской голос спрашивал меня.
-- Слушаю вас, -- отвечал я.
-- А-а, ну тогда прошу прощения, -- бормотал мужчина и клал трубку.
И вот, наконец, неделю назад, доведенный до крайности, я на привычный уже вопрос ответил, что таковой здесь не живет. Мужчина помолчал немного, а затем и говорит:
-- Ну тогда, когда он придет, скажите ему, пожалуйста, что я просил его мне позвонить.
Поутру я отправился в телефонную компанию с жалобой. Сидевшая за столиком девушка записала мою фамилию, затем спросила номер моего телефонного аппарата. Я ей честно ответил, что телефона у меня пока еще нет.
-- Ну так давайте мы вам его поставим, -- предложила девушка.
И они поставили. На следующий же день. Но, странное дело, с тех пор таинственный мужчина перестал мне звонить.
И вообще никто не звонит.
Телефон испорчен.
Перевел с польского Владимир Аникеев.
Из авторского сборника «Между прочим жуть» (Jacek Sawaszkiewicz. “Między innymi makabra”, 1985).
2. А вот эту я как-то в незапамятные времена напечатал, но по молодости дал маху -- не узнал популярную французскую пословицу. Сейчас исправляю. И тоже -- минимум слов, но какова картинка! И точно жуть.
ЯЦЕК САВАШКЕВИЧ
СДЕЛЬЩИНА
(Akord)
Солнце изрядно припекало, поэтому работали без комбинезонов, раздевшись до пояса. По обеим сторонам насыпи трещали на лугу цикады. Время от времени рабочие поглядывали в сторону сочной зелени, которая так и манила к себе, суля послеполуденный отдых.
-- Та еще, мать ее, работа, -- вздохнул один из них.
-- А чего ж ты хочешь, -- ответил второй. – На сдельщине как на сдельщине.
Они разошлись в противоположные стороны, взялись за концы снятого с креплений рельса и сбросили его с насыпи.
-- Ну и тяжелый, скотина этакая!
Неподалеку лежал штабель привезенных накануне новых рельсов. Они зашагали к нему, чтобы выбрать один из них и поставить на место изношенного. На горизонте показался силуэт подъезжающего поезда.
-- Опять какой-то тарабанит, -- пробурчал первый.
-- Ну и как прикажешь тут, холера ясная, работать? – раздраженно спросил второй, отходя подальше от дорожного полотна.
Поезд подлетел, зарылся в оголенные шпалы колесами и рухнул с насыпи. Воздух наполнился лязгом ломающихся осей и скрежетом сминающейся листовой стали. Над лугом, над искореженными вагонами закружились взвившиеся ввысь обломки дерева и куски изодранной жести.
-- Вот же дурень,-- сказал первый.
Второй сплюнул.
--Всмятку, блин, расквасился, -- подтвердил он.
Рабочие обошли громадную кучу обломков и затащили новый рельс на насыпь. Уложив на надлежащее место, они закрепили его болтами, завинтили гайки, не забыв поставить под них контргайки, предохраняющие от самостоятельного развинчивания. Затем перешли на следующий участок дороги.
-- Вот-вот следующий подкатит, -- вспомнил один из них. -- Скорый, вроде, какой-то. Может, погодим с рельсом, пока не проскочит?
-- Ну уж нет, -- ответил второй. – Нам сегодня до моста колею дотянуть надо. На сдельщине как на сдельщине.
Перевел с польского Владимир Аникеев.
Из авторского сборника «Между прочим жуть» (Jacek Sawaszkiewicz. “Między innymi makabra”, 1985).
(Продолжение следует)
цитировать